Оглавление

Скрипка Штроха

Манит ввысь подняться, чтоб с улыбкой

Посмотреть печальной мудреца,

Как над гладью сумрачной и зыбкой

Льётся свет небесного Отца.

В стен угрюмых полутьме гнетущей

Вечным сном спит Дракула. Хранит

Монастырь его под вездесущей

Дланью Бога, благостен чей вид.

Снагов[1] дремлет, лишь свечи глаз вещий

Смотрит в душу жертвенным огнём.

Шепчет голос, тихий и зловещий,

Что, как граф, однажды мы уснём,

Чёрный плащ с кровавой оторочкой

Чтоб примерить на исходе дня,

Когда дьявол над разбитой бочкой

Оседлает резвого коня,

Мадал

Решать Создателю не внове

Над Кхумбу[2] сумрачной грядой,

Когда красуется в обнове

На небе месяц молодой.

Флажков цветастую палитру

Читает взгляд у ледника,

На гор хребет надели митру

Когда, тоскуя, облака.

И на душе моей тревожно

Мне оттого, как альпинист,

Что не взберусь наверх я. Сложно

Творить, взяв в руки чистый лист.

Начать всё заново взывает

Мадала грусти полный звук,

Как вальс, в котором оживает

Мой дух, потерянный в разлук

Вагнеровская туба

Средь веток рододендрона цветущих

Валькирий пышнотелых голоса

Под сводом туч, как время, вездесущих,

Когда вращеньем года колеса

Всецело занят Локи, перемены

Моей душе измученной неся,

Вальхаллы стен скупые гобелены

Пред восхищённым взором пронося.

И мне смешно становится, что пешкой

Нечестных рук считала я себя,

Когда диск лунный танцевал с насмешкой

В пруду у ног, край неба теребя.

Нет, я не пешка, я — игрок, пусть скромный

Но роль, как платье, мне идёт к лицу.

Обед накрыт, неброский, не скоромный,

Чтоб указать на место подлецу,

Явился кто на праздник, нежеланный,

Злосчастное кольцо чтоб подарить

Из злата Рейна, в хаос первозданный

Ворота умудрившись приоткрыть.

Бажин

К легче пуха вратам небесным

Сквозь дыру, что зияет в горе[3]

Ртом беззубым под камнем отвесным

Пьяных туч, поцелуй детворе

Посылая воздушный у кромки

Скал, поросших зелёным ковром.

Тянет вниз груз нехитрой котомки

Глупой мыслью, что все мы умрём,

Станем прахом, к Тяньмэня подняться

Чтоб вершине, где ангелов рать

Ждёт прихода душ, чтоб обменяться

Искрой радости, дав благодать,

О которой не знали мы раньше,

Нам почувствовать всем существом,

Без притворства, обмана и фальши,

Одним целым чтоб стать с божеством

Гусле

Осталась я средь стен, в которых дремлет

Мышей летучих армия, дыша

Свободы дивным запахом, в миг, внемлет

Когда словам архангелов душа.

Зал Улей миновали мы. Хрустальный

Зал, нежный друг, остался где-то там,

Где жизни смысл познала я сакральный,

Когда припал ты с трепетом к устам.

Окаменевших водопадов тропка

Навстречу чуду нас с тобой вела,

В румянец лиц задумчиво и робко

Когда вглядеться торопилась мгла.

Печаль в груди загадочные звуки

Пленительного гусле заменить

Смогли надеждой, что уйдёт разлуки

Тревожный холод. Ангелов винить

Сиборд

Идя воды пенящимся потоком

Судёнышка несчастного у скал

Где в полумраке неба одиноком

К Асгарду путь Тор молний высекал

Огнём свирепым со времён драккаров,

Людей оберегая и богов

От их врагов предательских ударов

У каменистых фьордов берегов.

Забросить сеть волшебную, в пучину

Чтоб мореходов храбрых утянуть —

Задача Ран. Ей незачем в личину

Рядиться добродетели. Вернуть

Её расположенье только златом

Блестящим можно, ведь у леди есть

Вкус к безделушкам ярким, что палатам

Её изящным прибавляют честь.

Один лишь Линдеснес[6] глазницы жаром

Своей спасти способен моряков,

Зажгя в сердцах надежду щедрым даром

Творца у ленты сумрачной песков,

Гавалдаш

И я смогу петроглифов секреты

На валунах гигантских разгадать,

Которые в плащ солнечный одеты.

Под ветра танец яллы ожидать

Привыкла шагов эхо у дороги,

В пещеру Мать которая ведёт

Навстречу Богу с ангелами, ноги

Где Магдалина вымыть грустно ждёт

Христа, когда он явится незваный

На праздник жизни. Горько грязевой

Вулкан с насмешкой булькнет, долгожданный

Спаситель, мол, спасайся. Быть живой