Когда мы слышим имя Владимир Набоков, мы сразу же думаем о знаменитом писателе. Это справедливо, однако то же имя носил отец литератора, бывший личностью по-настоящему значимой, весомой и в свое время весьма известной. Именно поэтому первые двадцать лет писательства Владимир Владимирович издавался под псевдонимом Сирин — чтобы его не путали с отцом. Сведений о Набокове-старшем сохранилось немало, есть посвященные ему исследования, но все равно остается много темных пятен, неясностей, неточностей. Эти лакуны восполняет первая полная биография Владимира Дмитриевича Набокова, написанная берлинским писателем Григорием Аросевым. В живой и увлекательной книге автор отвечает на многие вопросы о самом Набокове, о его взглядах, о его семье и детях — в том числе об отношениях со старшим сыном, впоследствии прославившим фамилию на весь мир.
Настоящая мини-энциклопедия русской дореволюционной жизни. О чём писали газеты, какие книги читали в семье Набоковых, какие громкие дела были связаны с отцом великого писателя, с какими видными деятелями Февраля он был знаком.
Набоков, пожалуй, главный писатель моей юности. Причём не попсовая "Лолита", а "Приглашение на казнь" и "Лужин" в моих фаворитах. Удивлён, что многие составные части его произведений буквально отсылают к событиям его детства и семьи. Даже там, где казалось бы, нет места для автобиографическим подробностям. В общем, очень советую
Прочла эту книгу в перерывах слушая "Другие берега" В.В.Набокова. Многие события перекликаются между книгами и создаётся впечатление полного погружения в описание жизни семьи. Советую
На сайте Набоковского музея в Санкт-Петербурге говорится, что в коллекции семьи были картины, рисунки и акварели Бенуа, Анисфельда, Рейсдела, Беккафуми, Лингельбаха, Эвердингена, Романино, Тениерса, Остаде и многих других (в других источниках указываются еще такие художники, как Якопо Пальма — старший, Педро Орренте, Ари де Войс, Питер Симонс Поттер, Алларт ван Эвердинген).
После убийства Владимира Дмитриевича она с мамой, старшей сестрой Ольгой и младшим братом Кириллом переехали в Прагу. Вместе с Евгенией Гофельд и Аделью Кракьяк, горничной петербургских времен (поначалу она осталась в Крыму, но потом через Эстонию добралась до Берлина), поселились в большой, по современным меркам, квартире: четыре комнаты, кухня, ванная, туалет. Потом, правда, две комнаты стали сдавать — денег не хватало. В числе прочих одну из комнат снимали Николай и Мария Ипатьевы, те самые, в чьем доме в Екатеринбурге была расстреляна царская семья.
Если коротко суммировать деятельность конституционных демократов, можно сказать так: они пытались легальными методами внедрить в российскую действительность конституционные решения и либеральные ценности, давно привившиеся в парламентских правовых государствах. Однако эти ценности и идеалы оказались невостребованными, что в итоге и погубило как российский либерализм, так и многих из ее представителей (некоторых — буквально, других — фигурально).