Интерлюдия 1

Рядовой Сдукт упрямо шагал по черноте строго на восток.

В этом походе он был не одинок. Где-то там далеко за пределом видимости так же упрямо шагали вперёд и его товарищи. Командование отобрало их, полсотни «счастливчиков», для прохождения участка стокилометровой ширины. Оттого и образовались такие гигантские расстояния даже между соседями.

Вода во фляжке Сдукта давно закончилась, и некогда промокшая до нитки от пота одежда теперь скребла тело задубевшей соляной коркой. И это была самая малая неприятность в щедрой на гадости черноте.

За время многочасового перехода автомат и тяжёлый заплечный ранец как-то сами собой соскользнули с обвисших плеч и, зарывшись в мёртвую пыль, сгинули где-то далеко позади.

Злое солнце превратило окружающую графитную пыль в адову топку, и поднимающийся от черноты жар оборачивался пыткой при каждом вздохе несчастного. Кругом же на километры во все стороны не было ни единого возвышения, в тени которого можно было бы спрятаться от жалящих лучей и хоть чуть-чуть перевести дух.

Ровная, как скатерть, чернота сводила на нет даже минимальные шансы на выживание здесь бота, забравшегося слишком далеко от привычных городских кварталов. Чудом остававшийся пока что в здравом уме Сдукт осознавал обречённость своего положения, но, следуя приказу, упрямо двигался дальше по намеченному командованием маршруту. Ведь его нарушение грозило бесчестьем, что для воина было стократ хуже смерти.

Перед походом каждому из отобранных командованием «счастливчиков» в медчасти был поставлен укол под левую лопатку. Он оказался чертовски болезненным, настолько, что даже в теперешнем плачевном состоянии Сдукта передёргивало от воспоминания о перенесённой тогда боли. Им вкололи какой-то лютый допинг, чтобы отобранные боты как можно дольше продержались в невыносимых условиях черноты, сохраняя ясный ум и рассудок. И судя по тому, что окружающий жар до сих пор не свёл Сдукта с ума, эксперимент с уколом сработал на все сто.

Закрытые солнцезащитными очками глаза смертельно уставшего солдата не сразу среагировали на стремительное перемещение чернильной массы впереди. Когда же до затуманенного усталостью мозга дошло, что на него несётся огромное чудовище, Сдукт успел среагировать на смертельную опасность лишь отчаянным криком, из-за сухих, как наждачная бумага, горла и языка обернувшегося всего лишь жалким сиплым шипеньем.

Через несколько секунд чудовище настигло свою жертву, и страдания Сдукта закончились мгновенной смертью без боли.

Абсолютно чёрный джип, несущийся под сотку по пустынной асфальтовой дороге, вдруг резко сбавил ход. С пронзительным скрипом тормозных колодок чёрная махина внедорожника вильнула на обочину и там остановилась.

Двое сидящих в салоне мужчин в одинаковой чёрной одежде и чёрных очках переглянулись и обменялись молчаливыми кивками. При этом на их угрюмых неулыбчивых лицах не дрогнул ни один мускул, не отразилось ни единой эмоции.

– Объект проявился на восемнадцатой пешке в кластере две тысячи сорок девять дробь триста семьдесят два, – равнодушным голосом объявил пассажиру слева водитель. – Санкционирую активную фазу предварительного этапа.

– Поддерживаю, – таким же безучастным голосом откликнулся пассажир.

– Перехожу на жёсткое управление следующей, ближайшей к объекту пешкой – семнадцатой, в соседнем кластере две тысячи сорок девять дробь триста семьдесят один, – снова заговорил водитель.

– Разворачиваю и веду остальные пешки к намеченному пунктиру. Отслеживаю форс-мажоры, – подытожил короткий разговор пассажир.

И оба тенелова с отрешённым видом замерли в своих креслах каменными истуканами. А скрывающая их чёрная машина на обочине через мгновение словно растаяла в воздухе.

Сознание бредущих по черноте ботов на несколько секунд отключилось, но их потерявшие контроль смертельно уставшие тела не только устояли при этом на ногах, но и повинуясь внутренней команде, сделали повороты – каждое тело в свою сторону и на чётко отмеренный угол.

Вернувшееся слегка подкорректированное далёкими кукловодами сознание пешек призвало ботов двигаться строго в новом направлении. И солдаты продолжили дальнейшее путешествие по черноте, пребывая в блаженном неведении уготованной каждому незавидной участи.

С высоты птичьего полёта последствия манёвра ботов выглядели следующим образом. Изначально те двигались по черноте редкой цепью параллельными курсами на расстоянии примерно двух километров друг от друга. Теперь же развернувшиеся боты двинулись по диагоналям навстречу друг другу. Но из-за различной остроты углов, заданных диагоналям траекторий движения каждого бота, сходиться на центральной оси они должны были опять же на значительном удалении друг от друга.

Первым сомнительная честь пересечь роковую центральную линию общего сбора выпала соседу Сдукта слева, рядовому Врозду. Сознание этого бедолаги не вернулось в тело после поворота, и последние двадцать минут жизни семнадцатая пешка бездушной куклой шагала по черноте, ведомая персональным кукловодом. Оно и к лучшему, ведь потерянную жизнь сравнительно легко потом возродить (при наличии, разумеется, запаса воскрешений), психику же отправляемого на убой смертника восстановить потом будет ой как непросто. И гораздо гуманнее было отключить сознание обречённого на погибель бота задолго до страшной развязки.

Следом за семнадцатой пешкой на заклание чудовищу отправилась девятнадцатая. Затем настал черёд двадцатой, потом шестнадцатой. Дальше двадцать первая, двадцать вторая, пятнадцатая… Ну и так далее.

Ведомый таким незамысловатым макаром связанный кровавыми жертвами объект неотвратимо двигался по проложенному кукловодами пунктиру, выходя на заранее намеченную цель.

Глава 2,
в которой страсти накаляются и наш медиум впадает в транс

Холодная вода быстро остудила боевой задор барышень. А имеющийся за плечами многолетний опыт подводных стычек со стаями иглозубов позволял мне играючи контролировать неискушённых в подводной борьбе игроков. Всего полминуты девушки, прижатые мною на расстоянии метра ко дну водоёма, рыпались в направлении друг дружки, пытаясь дотянуться до соперницы рукой или ногой, но усевшись на дно между ними, я, разумеется, на корню пресекал любые подобные попытки. И Слеза с Белкой вскоре благоразумно притихли, смирившись с безысходностью своего положения.

Утопить высокоуровневых игроков я не опасался. Даже при неразвитом навыке Амфибия, по-любому отменно прокачанная у обеих Выносливость позволяла девушкам продержаться под водой на задержке дыхания более трёх минут. Я же, чтобы обе хорошенько остыли, решил помариновать их на дне всего-то около двух.

Что пленниц не шибко тяготит такое наказание, стало понятно, когда, перестав вырываться, обе с разных сторон стали наглаживать мне ноги. Сперва осторожно, потом всё увереннее… Не зная, как реагировать на неожиданную двойную ласку, я уже сам замер в ступоре.

К счастью, тут мне на помощь пришли крестники.

Эти брошенные на берегу паникёры, не дождавшись по прошествии минуты появления над водой ни одной головы из нырнувшей на их глазах троицы, решили, что мы утонули в ледяном омуте и нас следует немедленно спасать…

В итоге вытаскивать из воды и откачивать на берегу пришлось как раз таки Жабу со Скунсом. Поскольку в придонной мути на глубине видимость была не очень, нырнувшие крестники действовали вслепую, на ощупь, и операцию по спасению утопленников бравые парни, разумеется, начали с представительниц прекрасного пола. Не разобравшись, что у троицы внизу всё более чем в порядке, парни стали лапать девчонок, примеряясь, за что бы ухватиться. Последние, разумеется, не стерпели столь вульгарного к себе отношения и от души засадили парням одна локтем, другая коленом, но, сука, обе с филигранной точностью по бубенцам несчастным спасателям. Потерявшие от боли контроль крестники тут же нахлебались воды, и их пришлось срочно эвакуировать на берег.

– Рихтовщик, а чё ты с ним сделал-то? – спросила Белка, когда реанимированные крестники захрипели на прибрежном песке, выхаркивая из лёгких излишки воды.

Пока мы со Слезой возились с утопленниками, жена Скальпеля успела натянуть на мокрое тело штаны с майкой и больше не бесила свою заклятую подругу притягивающей мужские взгляды наготой.

– Э-э-э-э! Хорош дуру гнать! – опередив меня, снова вскинулась Слеза. – Ты прекрасно видела, что мы делали!

– Отвали, стерва! Я не тебя спросила.

– Чё сказала?!

– Да млять! Заткнитесь уже обе! – Цапнув за плечо Слезу, я не позволил ей вскочить на ноги, за что тут же получил от подруги испепеляющий взгляд.

– Успокойся, истеричка. Вообще-то я его о бывшем муже своём спросила, – удивила разъяснением Белка.

– В смысле бывшем? – Я перевёл на неё растерянный взгляд.

– Мне только что пришло системное уведомление о расторжении нашего со Скальпелем брака по причине конечной гибели мужа, – продолжила шокировать новостями Белка.

– То есть ты типа теперь вдова? – осклабилась Слеза.

– Ты за меня рада? – ответила не менее кровожадной улыбкой Белка.

– Признавайся, это ты ей устроил? – Подруга раздражённо сбросила мою руку с плеча.

– Больше некому, – откликнулась за меня Белка. – Только непонятно как. У Скальпеля ведь не меньше полутора десятков воскрешений оставалось ещё в запасе.

– Ну чё молчишь? Колись давай, кому душу продал, чтобы для своей обожаемой Белочки так расстараться? – От яда в словах Слезы пробрало даже нейтральных к конфликту крестников, и худо-бедно оклемавшиеся парни на всякий пожарный отползли на полметра дальше от нас.

– Никому ничего не продавал, – честно признался я. – И сам не меньше вашего удивлён таким поворотом.

– Ну-ну, – проворчала Слеза.

– Спасибо, Рихтовщик, – послала мне воздушный поцелуй вторая стерва.

Да сука! Как же спокойно мне было на гранитном утёсе в отрезанных от таких вот сцен кишащих тварями лабиринтах…

– Может, раз я теперь…

– Нельзя!

– Слеза, опять. – Я раздражённо швырнул обглоданный скелет в огонь. – Ты даже не дала Белке договорить.

– Да тут и ежу всё понятно! – фыркнула ревнивая подруга. – Эта стерва к отряду нашему задумала примазаться.

В сгустившихся сумерках мы впятером сидели вокруг разведённого стараниями крестников костра и ужинали остатками моих рыбных «консервов», случайно обнаруженных во время инспекции содержимого инвентаря.

Когда я выложил на приготовленный для костра хворост три килограммовых куска свежеразделанной рыбы, призванных из трёх ячеек инвентаря, Жабу чуть удар не хватил – сперва от жадности, когда он узнал, где я раздобыл эту рыбу, а потом от обречённой безысходности, когда бедняга вынужден был смириться с моим «маниакальным» желанием тупо сожрать в кругу друзей баснословно дорогую рыбу из самих лабиринтов силы.

Пока обливающийся горючими слезами Жаба с товарищем переводили уникальный трофей в обычную жареную на прутиках рыбу, я поведал рассевшимся вокруг костра друзьям о своих злоключениях в лабиринтах.

Долгий рассказ мой растянулся до вечера. Оттаявшая в процессе его подруга, перестав дуться, снова придвинулась ко мне поближе и позволила себя обнять. Разлучница Белка же, напротив, надувшись, отсела к крестникам.

Но в конце рассказа мне снова невольно пришлось помянуть злосчастного Скальпеля. И оживившаяся вдовушка, как только я замолчал, вскинулась с предложением…

– Да хоть бы и так, – бросила в ответ Белка. – В отряде четыре человека. И не тебе одной решать за всех. Правда, мальчики?

Крестники, которым адресовалась последняя фраза провокаторши, растерянно заулыбались в ответ.

– Не! Ты глянь, чё творит! – возмутилась Слеза.

– Да забей, – отмахнулся я. – Всё одно от нас ни фига не зависит. У нас четверых задания. И только система решает…

– Рихтовщик, но ты же ведь не против видеть меня членом своей команды? – пошла в атаку Белка.

– Он против! – зло бросила в ответку Слеза.

– Хорош мамочку включать, стерва! Ты давно уже не в его Шпоре.

– Ах ты ж, зараза!.. – Слеза дёрнулась в сторону соперницы, но мне, разумеется, не составило труда опередить её рывок и, обхватив за тонкую талию, вернуть злюку на место. – Да пусти уже меня, урод! – За самоуправство в следующую секунду мне прилетело локтем в живот. Но я стерпел, покрепче сжал объятия и, подавив сопротивление, вернул-таки ревнивицу на место.

– Три – один! – победно подбоченилась Белка.

От этой её очередной провокации лопнуло уже даже моё ангельское терпение. Я открыл было рот, чтобы приструнить эту чересчур раздухарившуюся стерву, но неожиданно меня перебил Скунс.

– Смотрите! – зловещим шёпотом привлёк к себе общее внимание крестник, тыча пальцем на покачивающегося рядом приятеля.

Сидящий, как все остальные, на коленках перед костром Жаба сейчас закатил глаза и, слегка раскачиваясь в такт только одному ему слышной мелодии, что-то не глядя строчил обгоревшим прутиком на песке.

Глава 3,
в которой мы срываемся с насиженного места и получаем неожиданную фору

Кошмар Стикса спущен с поводка!

Игроки – его цель!

Он вихрем несётся по черноте!

И будет здесь через 11 минут 11 секунд…

10… 9… 8… 7… 6… 5…

Цапнув крестника за грудки, я рывком поднял его с песка, прерывая написание бестолковой череды цифр обратного отчёта в конце послания, и хорошенько встряхнул беднягу. Затуманенный взор медиума прояснился. Жаба растерянно заозирался по сторонам, увидел свои каракули внизу и по-прежнему зажатый в руке «письменный прибор» и спросил:

– Я снова, да?

– Как видишь, – откликнулся Скунс. И в своей фирменной манере громко испортил воздух, выразив столь простым и максимально доходчивым способом крайнюю степень озабоченности возникшей проблемой.

– А это сейчас чё ваще на хрен было?! – возмутилась Белка. Но её вопрос безответно повис в воздухе.

Каракули на песке неожиданно получили горячий отклик в моём подсознании, разбудив смутное чувство приближающейся смертельной опасности. Обострившаяся за годы в лабиринтах интуиция забила в набат, призывая не геройствовать, а подобру-поздорову уносить отсюда ноги, пока не поздно. Чувство было сродни испытанному недавно на дне бухты, когда я отчаянно пытался оторваться от погони Стражей глубин… Возведение интуицией таинственного кошмара на один уровень опасности с толпой Стражей, мягко выражаясь, меня нехило напрягло. Слабое утешение принесло лишь осознание очевидного факта, что, слава Стиксу, я больше не в грёбаных лабиринтах и здесь после смерти возможно воскрешение в старом добром кисляке.

– Ну чё замерли?! – рявкнул я на ребят, всё ещё разглядывающих кривые строки на песке. – Ночлег отменяется! Собирайте пожитки – и валим отсюда!

Подавая пример, я первым рванул к своему рюкзаку, на бегу срывая уже почти сухие лохмотья и переодеваясь в заранее приготовленные после купания штаны и майку камуфляжа.

Приученные за время похода не задавать лишних вопросов члены отряда тоже метнулись каждый к своей поклаже и стали спешно собираться. Лишь непосвящённая в тайну Жабы Белка, в одиночестве оставшись у костра, рискнула снова возмутиться:

– Послушайте, но это же какой-то бред! Чё ещё за кошмар Стикса? Никогда ничего о подобном не слышала!

– Сама ты бред! – первым откликнулся обиженный за товарища Скунс.

– Жаба у нас медиум, дура! И его видения не раз уже спасали наши задницы! – более информативно ответила Белке заклятая подруга.

– Кошмар Стикса? Серьёзно? – фыркнула неуёмная Белка. – Рихтовщик, да хорош угорать. Ты Скальпеля несколько часов назад играючи завалил. Думаешь, поверю, что теперь испугался какого-то дурацкого кошмара?

– Думай что хочешь, – отмахнулся я. – Собрались? Всё, валим отсюда! Да не туда, Жаба! Уходить будем с другой стороны, чтобы идущий по нашему следу кошмар не сразу допёр, что мы сбежали отсюда.

– А ну стоять! – Белка вскочила-таки на ноги, цапнула свой рюкзак и, нагнав нас у кустов, раскинутыми в стороны руками преградила отряду выход из оазиса. – Рихтовщик, думаешь, я не поняла, с какой целью вы тут это представление передо мной разыграли? Решили так топорно от меня отделаться! Даже от ночёвки ради этого отказались…

– Думай что хочешь! – пожал плечами я и, отодвинув Белкину руку, первым стал торить проход в колючих зарослях.

– Ну и вали!.. – зло бросила Белка мне в спину.

– Слышь, догадливая, ты обратно на песочек вернись, ладно, и ещё десять минуточек тут потусуйся, – стала втолковывать заклятой подруге Слеза, пропуская следом за мной сквозь кустарник Жабу со Скунсом. – А потом как-нибудь при встрече расскажешь нам, что за тварь отправила тебя отсюда на перерождение. Договорились, подруга?

– А вот хрена тебе лысого на весь макияж, подруга! Я с вами пойду!

– Э-э-э-э нет! Не было меж нами такого уговора!

– Считай, теперь есть.

– Слеза, ну ты чё там застряла?! – позвал я девушку с внешней стороны кустарника.

– Прикинь, эта курица с нами драпать намылилась! – откликнулась Слеза.

– От курицы слышу! – возмутилась Белка.

– Шут с ней, пускай идёт! Только давайте уже быстрее!

Эти мои слова неожиданно возымели визуальный эффект в виде загоревшейся перед глазами строки системного уведомления.

Внимание! Корректировка эпического задания «Опекун Хранителя». Решением большинства исполнителей задания игрок Белка добавляется в команду с игроками Рихтовщик, Слеза и Жаба.

– Это чё за на хрен?! А моё мнение, значит, вообще по боку?..

– Это чё, эпик?! В натуре?.. Охренеть! Спасибо, мальчики!..

– Добилась своего, млять!..

– Отвали, стерва жадная!..

– Живо обе сюда! – Мой приказ положил конец эмоциональной перепалке с той стороны, и через считаные секунды обе девушки по проторенному нами с крестниками проходу тоже пролезли через колючий кустарник.

До обозначенного Жабой явления кошмара оставалось примерно десять минут. Моё чувство приближающейся смертельной опасности стало ярче и острее.

В сгустившихся сумерках уходящая за горизонт чернота казалась теперь бесконечным провалом в бездну, по которому, вопреки законам физики и здравого смысла, можно было шагать не проваливаясь. Этот зловещий самообман сильно давил на психику, мешая расслабиться и двигаться по мрачной черноте, как по нормальной плотной поверхности. При солнечном свете такой проблемы не возникало. Но там была другая беда – чудовищный невыносимый жар от раскалённой солнцем графитной пыли. Сейчас дневной жар в чёрной пустыне заметно ослаб, и в этом плане перемещаться по черноте стало значительно легче.

Добрых пять минут потребовалось отряду, чтобы худо-бедно обвыкнуться с «бездной» под ногами и с осторожного шага перейти на полновесный бег. Растущее в первые пять минут как на дрожжах чувство приближающейся опасности после ускорения отряда стало нарастать в разы медленнее, но всё же оно росло, и этому факту имелось единственное, крайне неприятное для нас объяснение: скорость перемещения по черноте таинственного кошмара была куда быстрее нашего бега.

По моим прикидкам мы успели отдалиться от оазиса примерно километра на два, когда, следуя пророчеству Жабы, наступил роковой момент явления туда кошмара.

Чувство смертельной опасности, превратившись в паранойю, уже непрерывно колотило набат в подсознании. И я отчётливо понимал, что наши шансы убежать от дьявольски опасного врага по черноте с каждой секундой тают, как кусок льда на летнем солнце. Уже собрался отдать приказ, чтобы друзья переходили с бега на шаг и восстанавливали дыхание, готовясь к неотвратимой схватке.

Но…

Смертельная угроза за спиной вдруг исчезла. Будто добежавший до оазиса кошмар там отчего-то резко потерял интерес к дальнейшему нашему преследованию.

– Что, значит, его больше нет? – прохрипела первой нагнавшая меня и перешедшая следом за мной на шаг Слеза.

– Я больше не чувствую угрозы за спиной, – признался я.

– Слышь, хорош уже дурковать, а, – закатила глаза подбежавшая следом и услышавшая окончание нашего разговора Белка. – Да признайтесь вы наконец, что придумали этот цирк, чтобы отделаться от меня. Теперь-то уж чё скрывать, когда все мы в одной лодке.

– Не было никакого цирка! – прохрипел запыхавшийся Жаба.

– Всё было взаправду! – поддержал приятеля Скунс.

– Я вас умоляю, – фыркнула Белка. – И где же обещанный кошмар?

– Действительно, где? – буркнул я, оглядываясь через плечо.

Но вечерняя мгла сгустилась уже настолько, что оставшийся далёкого позади оазис я не смог разглядеть даже зрением, усиленным серым сиянием Рыбьего глаза.

Интуиция подсказывала, что там определённо что-то случилось после нашего бегства. Но мысль вернуться и разобраться с таинственным исчезновением опасного преследователя отозвалась в подсознании такой вспышкой смертельной опасности, что я отбросил её, как ядовитую змею.

Похоже, жуть позади не исчезла до конца, а лишь затаилась на время, даруя нам какое-то время форы. И упускать этот подарок судьбы нельзя было ни в коем случае.

– Бежим дальше! – скомандовал я и, первым подавая пример, снова перешёл с усталого шага на лёгкий бег.

– Почему?..

– Сам же сказал…

– Я ща сдохну!..

– И я!.. – наперебой жалобно заголосили мои славные компаньоны, но, не дождавшись ответа от равнодушной спины лидера, покорно припустили следом.

И наш ночной марафон продолжился…

Интерлюдия 2

Примерно на трёхметровом участке опоясывающего оазис кустарника сквозь колючие заросли на разных уровнях и в разных местах совершенно бесшумно закурились десятки струй чернильного марева, отлично различимого на белёсом песке местного пляжа даже в густом предночном сумраке. Просочившись через зелёную преграду, струи тут же смешивались на песке обратно в единое целое, формируя чернильное облако размером с добрую четверть пляжа.

Когда из колючек выскочил последний хвост марева, образовавшееся облако невероятно быстрым смазанным движением скакнуло к ещё дымящемуся кострищу и, полностью закрыв его собой, на несколько секунд замерло, будто изучая следы только что сбежавшего отсюда отряда игроков.

Пуфф! Громкий звук из чернильного облака огласил пустынные окрестности торжеством вставшего на след хищника.

И очередной рывок облака по песку точно к месту бегства игроков из оазиса подтвердил наступление финальной фазы охоты.

Однако устремившиеся было к прорехам в зарослях струи чернильного марева вдруг резко втянулись обратно. Чернильное облако качнулось к неподвижной водной глади и вновь настороженно замерло у кромки воды.

Что чутьё на опасность не подвело прячущегося за маревом монстра, стало понятно уже через несколько секунд, когда гладь водоёма перед ним вдруг стремительно затянулась белоснежным туманом. Сопровождающий туман характерный резкий кислотный запах выдал появление на оазисе кисляка. Но скрытый под чернильным облаком монстр ничуть не испугался возможной перезагрузки кластера. Более того, он подался навстречу белому туману, продвинувшись на добрый метр в воду, и расстилающийся над водоёмом кисляк опасливо попятился перед чернильным маревом маскировки монстра.

– Ну-ну, дружочек, я тоже рад тебя видеть, – раздался в тиши оазиса насмешливый голос, прекрасно знакомый любому игроку Континента.

По кисляку прокатилась волна, и в метре от чернильного облака на берегу трансформировалась в человеческую фигуру, надёжно укрытую со всех сторон белоснежным плащом.

– Ну вот мы и свиделись, сводный брат. – Скрытая длинным рукавом рука Хранителя безбоязненно нырнула в чернильное облако. И от этого его прикосновения окружающая монстра маскировка мгновенно рухнула на песок и в воду, обернувшись тонким слоем угольной пыли.

Под маскировкой же оказался огромный скреббер, подобно средневековому рыцарю целиком закутанный в пластинчатую тёмно-серую броню со стальным отливом. Многометровые угольно-чёрные копья лап монстра продолжили спокойно торчать в песке, даже не дёрнувшись в направлении близкой цели.

Хранитель подошёл вплотную к огромной безобразно зубастой морде самой опасной твари Континента и, широко раскинув руки, обнял её, как безобидную плюшевую игрушку. Скреббер же при этом заурчал, как дождавшийся после длительной разлуки хозяина преданный пёс.

– Вспоминай, мой хороший. – Привычная насмешливость исчезла из голоса Хранителя, уступив место тихой грусти. – Я открою тебе нашу общую память так широко, как смогу. И пусть это было давно, но это было! Забудь о своём проклятии, доверься мне, своему сводному брату, и вспоминай…

– Как мы и предвидели, Хранителю пришлось вступить в игру на наших условиях, – повернулся к напарнику сидящий за рулём тенелов. – Он активировал резерв на ранней стадии и стал удерживать объект возле себя в самом начале ночи.

– Выгаданные им сейчас три часа – ничтожная фора для беглецов, – откликнулся тенелов на пассажирском сиденье. – Объект потом отыграет потери за час. Ночью миражи недоступны, и беглецы не смогут укрыться от погони в одном из них. Этот раунд точно будет за нами.

– Не стоит недооценивать противника. Эмоциональный фон объекта зашкаливает. Предполагаю, что Хранитель сможет удержать объект гораздо дольше стандартного интервала. Это даст беглецам шанс протянуть до рассвета и попытаться добежать до ближайшего миража.

– Вероятность подобного развития событий ничтожна.

– И всё же полагаю, нам следует подстраховаться.

Взревел разбуженный мотор, и сорвавшийся с места невидимый джип тенеловов на ходу снова начал наливаться непроницаемой чернотой.

За считаные секунды разогнавшийся до сотки джип стрелой пролетел пять километров по идеально ровному асфальту и, вполовину сбавив скорость, аккуратно свернул на боковую грунтовку, где почти сразу же затерялся среди мрачных елей, растворившись в их густой тени.

Глава 4,
в которой сбываются мрачные предчувствия и нам остаётся лишь уповать на чудо

Бежать ночью по черноте оказалось неожиданно легко и даже приятно. Ровная, без рытвин и ухабов, прожаренная солнцем до твёрдости камня земля под ногами удобно пружинила подошвы ботинок под слоем угольной пыли. Ночная прохлада бодрила лёгким ветерком. А загоревшаяся на небе ущербная луна вкупе с мириадами звёзд давала достаточно света для ориентации на местности даже лишённым читерских навыков ночного зрения игрокам.

Эх, кабы ещё удалось полноценно отдохнуть в оазисе. Купание и основательный плотный ужин – это, разумеется, тоже хорошо, но без восстановительного сна на спутниках быстро сказалось недавнее утомление долгим дневным переходом, и удерживать заданный мною темп отряд, увы, смог далеко не так долго, как хотелось бы. Через час беспрерывного бега первыми ожидаемо зашатались и начали часто спотыкаться крестники. Несмотря на набранные благодаря отрядным бонусам весьма неслабые уже уровни, Выносливость и Физическая сила у практически ещё новичков была на порядок меньше, чем даже у дам. Ну а до уровня моих монструозных показателей и Слезе с Белкой было как до луны.

Поэтому проблему заплетающихся ног выдохшихся крестников пришлось решать прямо на бегу, и я справился с этой немудрёной задачкой просто и эффективно, банально закинув поплывших приятелей себе на плечи – Жабу на левое, Скунса на правое. Превратившимся в пассажиров крестникам было поставлено лишь одно условие: не растерять во время транспортировки свои пожитки. Удерживать же двойную ношу на плечах я предпочёл сам, страхуя обоих парней поднятыми ввер