Александр Галин

Дыра

Пьеса в 2-х действиях

Действующие лица

Юрий Звонарёв — Йорик.

Елена Пардо.

Валя Фосс-Дивизионная.

Головатюк.

Баламутенко.

Безбрыжая.

Рашид Меламудов.

Владыко.

Бийсябога.

Карандасов.

Герасим Нужнов.

Действие первое

Звонарев.

Звонарёв. Уходит время и приходит время. Время движется. А кто-нибудь его видел? Интересно, как он выглядит, этот движущийся гражданин? У него есть пульс, он издает гул, летит на крыльях, иногда ему подсказывают направление — вперед, как вы понимаете, только вперед. Его изображают великим и могущественным, побеждающим все, и твердь, и плоть. Я чувствую колорит времени в кошмарных феериях Иеронима Босха. Босха давно нет, а время на его картинах живет, и дышит, и никуда не движется. Значит, оно не из нашего прошлого, а из нашего настоящего и, возможно, будущего. Я раньше думал, что на его картинах — сон. Теперь я понимаю, что на них не сон, а явь. Ну или явь и сон у него написаны одновременно. В моей истории я тоже расположил бы их одновременно — явь и сон. Вы мне не поверите, скажете, что ничего подобного не было и не могло быть. Не стану спорить. Итак, против окна рос огромный куст сирени, и однажды в самое сердце куста вошел белый как снег козел с ясными, умными глазами. И стал неотрывно смотреть на меня. Я боялся пошевелиться, а козел смотрел — час, а может быть, два, и я вдруг почувствовал, что время остановилось. Я взглянул в окно и увидел крохотный районный город Дыров, огоньки одноэтажных домов, кривую опустевшую улицу, по которой уходил одинокий козел. Я вспомнил о себе, я понял, что в этом городе живу я, Юрий Звонарёв, в недавнем прошлом студент-философ, вспомнил университет, любимую девушку Инну, которую я называл Инезилья и которая стала редактором на Кольском полуострове, вспомнил ребят. Всех разметало распределение по бескрайней стране. Время остановилось! А возможно, оно никуда и не двигалось, это мы убегали от него... Инезилья, время остановилось, — я увидел себя и вспомнил, с чего тут началась моя жизнь... или сон. После распределения я долго искал Дыров на карте, но так и не нашел. Горожане и жители Дыровского района любовно называли райцентр Дырой. В отделе народного образования мне случайно попался справочник телефонов местного начальства. Меня поразили их фамилии. Председатель Головатюк, его заместитель Баламутенко. Я думал: каков он, неведомый Рашид Меламудов? Кто такие Герасим Нужнов, Харитон Бийсябога, Виктор Тихонович Карандасов, Владыко?.. Я читал тогда справочник, корчась от смеха, и не знал, что меня уже несет к этим людям. Не знал, что наступит день, и завотделом культуры товарищ Безбрыжая выстроит на голове рыжую башню в парикмахерской, войдет с тылов в галантерейную лавку, прекрасная, как восточная богиня с храмом на голове, и украсит себя золотыми цепями и иной бижутерией; а в двух шагах от нее натянет на маленькие копытца лакированные туфли с бальными каблуками неспокойный как ртуть Рашид Меламудов, и, превозмогая себя, удержится, не возьмет последней, восьмой, кружки пива мрачный Герасим Нужнов, а выпьет всего семь... И, конечно, я не знал, что все это будет происходить оттого, что председатель Головатюк соберется в отпуск, а его подчиненные захотят его проводить... А теперь представьте, друзья, как над почерневшей весенней, но все еще оледенелой пашней сгорает в вечернем небе холодный сухой апрель. Ветер носит по небу клочья серых облаков, похожих на вырванную божью бороду, а по земле колючую пыль. Но все это за окном. А в спецкабинете местного ресторана «Ласка», за плотными шторами, жарко и шумно. Самого стола мы не увидим, потому что он остался в соседнем помещении, навеки сохранив государственную тайну этого спецобслуживания, и сейчас гости шумно выходят оттуда в помещение, предназначенное для отдыха...

Возникает музыка, и Безбрыжая вызывает на плясовой поединок Герасима Нужнова.

Нужнов. Опа, опа... накося, Европа...

Все бьют в ладоши, горячат Нужнова.

Владыко. Рашид, глянь на Герасима!

Безбрыжая (не сдается). На-ка, на-ка, какая кулебяка...

Пошла по кругу, манит плечами, закидывает руки с грубыми кистями за голову, раскаленную вином.

Нужнов. Ну-ка, ну-ка, смотри, какая штука...

Владыко (Меламудову). Безбрыжая у нас частушечница, Рашид. Она и свою карьеру на частушках сделала. Сначала просто пела под гармонь в самодеятельности, а когда съездила с этими частушками в Москву — показали по телевизору... К тому времени как раз сгорел директор клуба: у нас в ДК проходил смотр народных талантов, и дуровский хор ветеранов привез жюри на дегустацию напиток «Таёжный» из пробной партии их спиртзавода. Ну, директор в кулисах этого «Таёжного» хватанул и решил курнуть, спичку зажег... Короче говоря, поднес он спичку — и полыхнул. Выскочил на сцену — как факел. А в зале подумали, что такой номер самодеятельности. Он мечется по сцене — а они аплодируют. С тех пор зовут его Копченый, и он теперь постоянно стоит в рыбном ряду на совхозном рынке, потому что туда лед подвозят, а он его беспрерывно с тех пор глотает...

Меламудов. Владыко, слушай, зачем такую жуть рассказывать? Такой позитивный вечер!

Владыко. Это я к тому, что Безбрыжая тогда вместо него стала клубом заведовать, а потом и всей культурой. С тех пор не поет. Начальница!

Бийсябога. У-у-у! Она хорошо поет, Безбрыжая.

Карандасов. Безбрыжая, спой. Николай Иванович приказывает. Нужнов, отдохни!

Головатюк. Где Баламутенко?

Его никто не услышал.

Меламудов (Нужнову). Герасим, хватит прыгать. Я тут только недавно полы перестелил. Вон уже одна паркетина торчком встала, вторая... Танцуйте вальсы.

Безбрыжая. Запрягала я его, бугая здорового...

Нужнов (побеждая). Распрягала поутру сильно нездорового...

Хохот.

Владыко (громко Меламудову). Здесь этот повар служит еще, Рашид?

Меламудов. Что?

Владыко. Повар, татарин... бешбармак делает еще... бешбармак.

Меламудов. Из чего?

Владыко. Татарин твой здесь?

Меламудов. Да-да, татарин здесь.

Владыко. Повара — великие люди! Мы недооцениваем поваров. Кого славим — чувствуешь? — доярок, хлеборобов... А поваров, черт-те что, вроде как бы стыдимся. Между тем творения рук его в самые твои недра, под самую пуповину заглядывают. А мы на него как на вора смотрим в основном. Шмат мяса за пазухой несет — вот его образ. Нельзя так, нельзя.

Меламудов (Нужнову). Ну хватит, Герасим, слышишь? Безбрыжая, вы тут мебель побьете! Тихо, там же народ в зале!

Карандасов. Хватит, Герасим, вон пива сколько с тебя стекло. (Головатюку, показывая на соседнее помещение.) Николай Иванович, разрешите сходить еще раз за вас выпить.

Головатюк. Выпей, выпей. Баламутенко где?

Бийсябога. А я пойду закушу за вас, Николай Иванович.

Нужнов (сел). Тяжело... Воды, запить таблетки...

Карандасов.

...