Оглавление

ТЕНИ ЗВЕЗДЫ АРЕС

Агентство Разведки и Экстренных Спецопераций (АРЕС — Греческий бог войны)

Оглавление
Пролог (ракурс генерала)

— Жарко здесь, как в аду, — выдохнул я, поправляя на плече потяжелевший и ещё горячий «Мини Узи».

Канаву с расстрелянным в упор «Мерседесом» обрамляли сосны и одинокий южный бук. Их стволы, рассечённые короткими очередями, источали липкую смолу. На белёсой древесине уже выступали коричневые потёки, источая терпкую горечь, которая смешивалась с запахом палящего солнца, словно в воздухе растворился вкус смолы — насыщенный, обжигающий, с вяжущим послевкусием сухого зноя.

У моих ног лежал Стефаний Колыван — бывший глава парламента моей растерзанной войной страны. Он тяжело дышал, а высоко задравшаяся футболка обнажала лоснящиеся бока с редкой щетиной. Короткие модные шорты, натянутые в обтяжку на массивных ляжках, напомнили мне деревенского борова, которого я однажды видел у соседа на даче. Пара крокодиловых шлёпанцев и идеально белых гольфов довершали этот нелепый образ. Один сандалий блестел на солнце, сидя на ноге, цепляясь за последнюю крупицу достоинства хозяина, а другой валялся в пыли у обочины, метрах в двадцати. Со стороны казалось, что он намеренно бросил своего владельца, оставив ему на память лишь следы на горячем просёлке.

— Алекс! Зачем? — я обернулся к своему заму.

Он застыл над добычей, словно каменная статуя. Ствол его автомата был направлен прямо в голову Колывана. Молчание затягивалось. Внезапно Алекс с яростью пнул неподвижное тело.

— Сколько можно за тобой гоняться, сука?! — рявкнул он.

Не дожидаясь ответа на мой вопрос, он пошёл к дымящемуся «Мерседесу», меняя на ходу пустой магазин.

— Алекс, ты не ответил! — я повысил голос, не сдержав раздражения.

— Подожди, Валера. Я не закончил, — буркнул он, не оборачиваясь.

Он поднял «Бушмастер», и короткая очередь разорвала голову охранника, который попытался выбраться из кузова. Алекс окинул сцену взглядом, словно художник, оценивающий своё творение. На его лице появилась удовлетворённая ухмылка.

— Что, зачем? — наконец бросил он через плечо, с лёгкой издёвкой в голосе.

Он стоял, возвышаясь над телами, как скульптор над своим шедевром. Эта вырезанная из хаоса сцена будто претендовала на звание символа нашей эпохи — эпохи войны, ненависти и разрушений. Созерцание моего боевого заместителя вызывало странное чувство — смутное ощущение повторения истории. Его силуэт напомнил мне древнюю статую, изображавшую бога солнца Гелиоса — покровителя Родоса. Точно, Колосс Родосский, одно из семи чудес света. Но теперь не в Греции, а среди бескрайних аргентинских прерий.

Мы были знакомы более двадцати лет. В те мирные времена он служил лейтенантом в контрразведке. Помню его первый визит в мой кабинет — первого заместителя службы внешней разведки. Он тогда вошёл с видом, будто уже знал, что за ним будущее. Молодой, упрямый, худощавый и на удивление сообразительный, он сразу выделялся среди своих более опытных сослуживцев, словно молодой хищник, ещё не полностью раскрывший свои клыки, но уже обладавший врождённым инстинктом. Чем именно он выделялся, теперь трудно уловить — словно что-то неосязаемое, скрытое за врождённым чутьём. Но его работоспособность и природная интуиция охотника не оставляли сомнений: передо мной был человек, который всегда идёт до конца.

Я молча ухмыльнулся, разглядывая Алекса. Тот же Алекс, каким я его помнил. Разве что теперь он слегка прибавил в весе, немного округлился — но в его движениях всё ещё читалась прежняя решимость. Это не мешало ему сохранять ту же уверенность и быстроту, которые всегда выделяли его среди остальных.

Однако его реплика резко вывела меня из раздумий. Ситуация на этой сельской дороге медленно, но неумолимо меняла мою реальность.

— Зачем ты его вырубил?!

Мой вопрос был о том, зачем он ударил Колывана, который едва успел вывалиться из разбитого Мерседеса и тут же бросился наутёк. Даже я, с моим опытом диверсионной работы, в тот момент растерялся. Но Алекс — молодец, сорвался с места, как волк, почуявший запах крови, и догнал его. Но всё это меня сейчас бесило куда меньше, чем одно то, что он сделал.

— Ну вот зачем ты ударил его автоматом по затылку?!

Я ходил вокруг едва шевелящегося тела, размышляя, как мы будем грузить этого борова в машину.

— Ты глянь! — вызверился Алекс, поправляя автомат на плече.

— А ты, командир, чего застыл, как истукан, когда он рванул в дебри?!

— Я застыл?! Ты посмотри на этого слона. Ты что, уверен, что Колыван — спринтер? — мой тон прозвучал не менее резко, чем его слова.

— Напомню, я дал тебе электрошокер, который стреляет на десять метров! Это, между прочим, оружие, а не игрушка. Ну и что теперь делать с этим боровом? Я снова спрашиваю: зачем ты его вырубил?!

Алекс перевесил автомат на другое плечо и с вызовом посмотрел мне прямо в глаза.

— Слушай, командир, слоны тоже быстро бегают! А теперь, что сделано, то сделано. Главное — Колыван жив. Очухается. Сейчас подъедут Серёга и Рауль, как-нибудь загрузим. Обещаю, тебе даже пачкаться не придётся.

«Ой ли. Посмотрим, кто тут пачкаться не будет,» — подумал я, доставая из кармана шприц с мидазоламом, приготовленный заранее. — «Будь что будет.»

Игла легко вошла в жирную шею, и кнур, начинавший приходить в себя, снова затих, провалившись в глубокий сон. Я устало опустился на пожухлую зелень обочины и с наслаждением вытянул ноги. Под руками хрустели высохшие стебли травы, потрескавшиеся от зноя. Асфальт плавился под палящими лучами, а земля была настолько раскалённой, что казалось, будто она готова прожечь сквозь ткань брюк. Мышцы ног гудели от напряжения, но это было ничто по сравнению с тем, как от усталости ломила голова. Мысли клубились в хаосе, где страх смешивался с облегчением, а изнеможение тянуло вниз, словно невидимые оковы.

Колыван лежал неподалёку, словно поверженный зверь. Он был не просто человеком. Он был горой, символом своей власти — тяжёлой, неподъёмной, но неизбежно падающей под грузом собственных грехов. На его лице застыла гримаса ярости, которую не в силах было смягчить даже глубокое медикаментозное забытье. Ещё час назад этот человек внушал животный ужас всем, кто попадал в его поле зрения. А теперь? Удовлетворение? Нет. Только странная, глухая пустота. Я пытался отвести взгляд от распластавшегося в пыли обмякшего гиганта, раздавленного собственной яростью, но снова и снова ловил себя на том, что смотрю на свою заветную добычу. Его неподвижность, местами внушала опасения в его живучести. Я взял вялую руку и нащупал пальцами слабый пульс. «Живучий, скотина!» — подумал я, словно пытаясь убедить себя, что эта гнида больше не поднимется.

Расстрелянный Мерседес ещё дымился паром пробитого радиатора. Его покореженный кузов, изрешечённый пулями, напоминал старую доску для серфинга, разбитую морской волной. Если бы не этот жирный монстр, залитый липким коричневым потом, и не машина, набитая его охраной, можно было бы представить, что я просто приехал на пикник с друзьями. Только вот вместо корзины с едой у нас оружие, вместо веселья — осторожность и выживание.

Алекс стоял в нескольких метрах от меня, неподвижный, как статуя. Его взгляд упрямо скользил вдаль, всматриваясь в марево, колеблющееся над выжженной равниной. Он ждал. Выглядывал наших друзей — Сергея и Рауля, которые там, среди этих проклятых холмов, рисковали всем, чтобы дать нам эту единственную возможность достигнуть нашей цели. Это была их заслуга, что вся охрана Колывана не примчалась сюда. Но какой ценой? Чувство вины хищно вцепилось в сердце, срывая ритм, заставляя биться сильнее.

На первой точке атаки они сумели отрезать две машины сопровождения. Это уровняло шансы — оставило нас один на один с этой бронированной тварью, жалко уткнувшейся дымящимся радиатором в канаву. Судя по изувеченному автомобилю, они устроили пассажирам настоящий ад. Если бы не роковая ошибка водителя на повороте, мы с Алексом до сих пор гонялись бы за ними по пыльным просёлкам. Мы выиграли этот бой, но вкус победы был горьким, словно пепел.

Каждый выигранный бой отнимал у меня часть души. Я чувствовал, как она уходит. И теперь, сидя под этим палящим солнцем, я не знал, останется ли что-то от меня, когда всё это закончится.

— Алекс, пацанов не видно?!

Беспокойство накатывало волнами, как холодный ветер с поля боя, выдувая остатки былой уверенности.

— Не, командир, не видно! — Алекс перевёл на меня усталый взгляд.

Тревога застыла в его глазах, тёмных, как ночное небо перед бурей.

— Чёрт, куда они делись… — пробормотал он, нервно шагая к нашему старенькому джипу, укрытому в колючих зарослях чары.

Я поднялся и снова окинул взглядом поле боя. Тёмная, растревоженная земля была иссечена глубокими следами шин. Среди истоптанной травы поблёскивали потёртые гильзы, словно осколки потухших звёзд. В воздухе витал едкий запах гари, вперемешку с горьким пороховым привкусом, от которого першило в горле. Где-то вдали потрескивало, словно огонь ещё дожёг остатки былого хаоса, а ветер гнал по кустарникам тревожный шелест, как шёпот невидимых свидетелей.

Как затащить двухметрового гиганта весом под двести килограммов в наш дряхлый джип? Ответа не было. Алекс нервно теребил рацию, вызывая потерявшуюся группу, и казалось, ещё немного — он сорвётся.

«Чёрт, ничего у нас не выйдет!» — мысленно выругался я, стискивая зубы. Алекс тут ни при чём. Надо было остановить этого здоровяка раньше, пока он не успел натворить бед. Единственное, что давало надежду, — наши парни, скорее всего, были живы. А покорёженный «Мерседес», прорвавшийся через огненный шквал, молчаливо подтверждал это.

— Жанна, приём?! Ты слышишь меня? — хрипел Алекс в рацию, с трудом сдерживая в голосе отчаяние.

— Але… Ты меня слышишь? Что с ребятами? — он резко отпустил тангенту, пальцы нервно сжались на рации.

В ответ — шипение и прерывистые звуки. Лишь отдалённая надежда удерживала нас от того, чтобы не разнести всё к чёрту. И вдруг, сквозь хаос эфира, её голос прорвался, чёткий и ясный:

— Алекс! Вы как там? Живы?!

Её слова были глотком воздуха. В них звучала забота, давно забытая, но такая нужная.

— Как командир? Что с объектом?! — тараторила она, не давая вставить ни слова.

— Ребята живы, Серёга легко ранен, но опасности больше нет. Они уже идут к вам. Минут через десять будут на месте!

Я нетерпеливо выхватил рацию из рук Алекса.

— Жанна, слушай меня внимательно. Переходи на запасную частоту и готовься к приёмке груза. Как поняла?

— Поняла, командир! Перехожу на запасную частоту и готовлюсь к приёмке груза!

— Молодец, — похвалил я её, на мгновение улыбнувшись.

— Не скучай, красавица. Мы скоро. Отбой.

Не дожидаясь ответа, я выключил рацию и обернулся к Алексу:

— Так, Алекс, надо немного прибраться. «Мерседес», похоже, ещё на ходу. Пойдём, пока этот ублюдок спит, погрузим барахло и охранников в кузов. Затем отгоним его в глубь леса.

Покалеченный автоматными очередями «Мерседес» взревел мотором и, ковыляя, остановился в кустах чары вместо нашего джипа, который Алекс успел подогнать к неподвижной туше Колывана.

— Так, Алекс, где канистры с топливом?! — спросил я, заглядывая в кузов нашего внедорожника.

— Подожди, командир, что ты хочешь сделать? — Алекс встревоженно поднял на меня глаза.

— Да сжечь это барахло в кустах! — бросил я, потирая ладони в предвкушении.

— Не стоит! Подожжём — привлечём внимание. Это же заповедник! Через полчаса тут будут все: пожарные, лесники, полиция. Мерседес и документы сгореть не успеют.

— Чёрт возьми, ты прав… — пробормотал я, заметив, как из-за поворота вылетает слегка покорёженный внедорожник нашей группы.

— Ладно, пойдём встретим ребят. Сейчас главное — погрузить Колывана. Надеюсь, втроём управимся.

Двери внедорожника открылись, и перед нами предстали Сергей и Рауль. Вымотанные, но живые. По их лицам пробежала смерть, оставив отметины полные боли и усталости. На испанце ни царапины, только пара пулевых отверстий в одежде напоминала о недавнем бое. Сергей, положив на сидение запылённый автомат, тяжело опустился на подножку, придерживая перевязанную наспех руку.

— Серёга, что у тебя? — я окинул его взглядом, в котором смешались беспокойство и раздражение.

— Командир, пустяки. Касательное, — ответил он, осторожно поправляя окровавленную повязку.

— Алекс, аптечка у нас? — я уже разматывал бинт, чтобы осмотреть рану.

— Дядь Валера, не надо! Всё нормально! — Сергей попытался спрятать руку.

— Не зли меня, боец, — сказал я, разглядывая обожжённый след от пули.

— Ну, и правда, ничего серьёзного. Алекс! Принеси виски из машины. Быстро!

Без слов мой боевой заместитель бросился к нашему джипу. Через пять минут рана была промыта спиртом и затянута свежим бинтом.

— Теперь слушайте, мальчики и девочки, — обратился я к троице. — Нужно загрузить Колывана в наш джип. У нас пять минут. Если задержимся нам конец.

Я даже в цирке не видел таких выступлений и фокусов. А ведь нам сейчас предстояло совершить невозможное — погрузить тушу бегемота в джип. Если бы этот человек весил хоть на пару десятков килограммов меньше, мы бы уже были в пути, а не тратили время на изобретение новых способов погрузки. Мои поиски привели к очевидному результату. В одном из джипов я нашёл прочный брезент.

— Рауль помоги! — скомандовал я, вытягивая из-под тяжелого оружейного ящика мою находку.

Не торопясь ко мне, подошел мой заместитель и мягко отстранив меня рукою, предложил,

— Послушай, командир, ты лучше командуй. А мы как ни будь сами да с божьей помощью справимся.

Алекс подтащил потемневший от времени брезент к неподвижной туше Колывана, бросив короткий взгляд на меня.

— Сергей, помогай! — бросил Алекс, глядя, как тот тяжело поднимается с подножки.

— У меня рука… — начал он, но Рауль, сложив руки на груди, перебил:

— Я вместо него. У меня все руки-ноги целы.

— Ладно, Рауль, давай. Сергей, ты молодец, посиди, отдохни, — коротко кивнул я, отметив, что Сергей действительно выглядел измотанным.

Рауль и Алекс разложили брезент у Колывана, который всё так же лежал, словно огромный неподвижный валун. Я указал на прозрачную плёнку, лежавшую в багажнике.

— Заворачиваем его, как куклу. Чтобы не дёргался, если вдруг начнёт шевелиться. Алекс, доставай плёнку.

Алекс взял рулон плотного полиэтилена, и мы с Раулем начали аккуратно обматывать Колывана. Его массивное тело было непросто поднимать, но Рауль, поддразнивая, сказал:

— Ну что, Алекс, этот парень явно ест за троих. Ты уверен, что он не весит больше машины?

— Ешь поменьше сам, и потом поговорим, — огрызнулся Алекс, затягивая последний оборот плёнки.

Мы перекатили тушу на разложенный брезент. Алекс ловко обвязал края прочной верёвкой, чтобы создать надёжный кокон.

— Теперь за фаркоп, — сказал я, окидывая взглядом ближайший участок леса.

— Алекс, цепляй его. Я за руль. Рауль, подстрахуй, чтобы он не вылетел.

Рауль с пониманием кивнул и занял позицию у головы Колывана, пока Алекс привязывал брезент к фаркопу. Джип с натужным рывком двинулся вперёд, таща за собой тяжёлый груз. Земля скрипела, листья и ветки трещали под весом. Сергей, сидя на подножке второго джипа, наблюдал за этим действием с недовольным и обиженным видом. Не взяли его видите ли!

— Вот же нашли, кого таскать. Лучше бы он сам до джипа дошёл, — пробормотал он, поправляя повязку на руке.

Через несколько минут мы остановились у дерева с толстой веткой. Она идеально подходила для нашей задумки.

— Лебёдка. Алекс, закидывай трос через ветку, — скомандовал я.

Лебёдка зажужжала и тяжёлый «кокон» с натужным звуком поднялся в воздух, зависнув на уровне багажника.

— Ну что, пора катапультировать? — с улыбкой спросил Рауль, глядя на покачивающееся тело.

— Раскачивай, — скомандовал я.

Рауль и Алекс одновременно толкнули «кокон». Колыван раскачивался всё сильнее, пока я не махнул рукой:

— Отпускайте!

Упакованный Колыван с неимоверным грохотом влетел в багажное отделение джипа. Машина вздрогнула на рессорах, когда Колыван, до этого неподвижный, вдруг зашевелился. Я замер, рука автоматически легла на рукоятку пистолета.

— Алекс, он двигается!

Алекс резко развернулся:

— Что за чертовщина?!

Я шагнул ближе. Изнутри кокона раздался странный, низкий стон, словно зверь, пробуждающийся после долгого сна. Его пальцы едва заметно дёрнулись, плёнка натянулась. Колыван приоткрыл глаза, и в его мутном взгляде на мгновение мелькнуло что-то, что заставило меня насторожиться. Этот человек был слишком живучим

Из плотно замотанной капсулы раздался слабый хрип:

— Что за херня…

Я подошёл ближе и усмехнулся, присев на край багажника.

— Доброе утро, падаль. Спи дальше, у нас ещё дорога впереди.

Резкая пощечина по лицу привела его в чувство. Колыван приоткрыл глаза, но, кажется, не до конца понял, где он и что происходит.

— Он не должен был так быстро очнуться! — бросил я, вытаскивая шприц.

Игла вошла в его шею. Он снова обмяк, но внутри меня всё ещё гудела тревога… Но это движение заставило моё сердце забиться быстрее. Такая гнида, как он, всегда возвращается, даже когда кажется, что всё кончено

— Закрепите его как следует. И держите оружие под рукой. Если он очнётся раньше времени, у нас будут проблемы.

Рауль подошел к Сергею хлопнул его по здоровому плечу:

— Не переживай, компаньеро, в следующий раз дам тебе свою руку.

Сергей только усмехнулся:

— Главное, не дай ему проснуться раньше времени.

Я прислонился к раскалённому металлу джипа и закрыл глаза. Жар словно проникал внутрь меня, но вместо тепла оставлял только выжженную пустоту. Мой разум, как сломанный компас, отчаянно пытался найти север, но вместо этого кружил в хаосе мыслей. Всё, что я делал, всё, к чему стремился, оказалось бесконечной гонкой за призраками. Каждый бой отнимал кусок меня самого, всё больше и больше, словно кто-то методично отрезал части моей души.

Я вдруг осознал: от человека, которым я когда-то был, осталась лишь тень. Как долго я ещё смогу держаться? Как долго смогу обманывать себя, что конец этого пути хоть что-то изменит?

Мой взгляд скользнул к джипу. Колыван, завернутый в плёнку, выглядел нелепо — жалкое зрелище для бывшего властителя. Но даже сейчас, неподвижный и бессильный, он вызывал у меня отвращение. Воплощение всего, что я ненавижу: коррупция, предательство, ложь, власть, которая пожирает своих. Но чем я сам отличаюсь? Мы все здесь — пешки в войне, где не будет победителей.

Я перевёл взгляд на пацанов. Их лица, уставшие, но всё ещё живые, напомнили мне о том, с чего всё начиналось. Алекс, сидящий на моём диване полтора года назад, с горящими глазами говорил о том, как мы вместе начнём охоту. О том, что уничтожим выродков, которые убили нашу страну.

Я мысленно усмехнулся. Полтора года — целая жизнь, прожитая на краю лезвия ножа. Мы сделали это. Нашли их всех. И наказали. И вот, наконец, мы у цитадели. Но что теперь? Конец или только начало?

Восемнадцать месяцев назад…

Глава первая

— Думаю, мой совет о создании службы для поимки этих тварей и возвращения украденных активов наконец нашёл понимание? — спросил я с лёгкой ухмылкой, наливая виски себе и гостю.

Возможно, я ошибся в цели визита Премьера, а может, и нет.

— Неужели тебе удалось продавить это предложение? Хотя зачем я спрашиваю? Это ведь риторический вопрос, — подвёл я итог, взглянув на Климента.

Премьер знал, что в отличие от его мелких подхалимов, я снова оказался прав. Его торопливый визит, подобный буре, не стал для меня неожиданностью. Он ворвался в полутёмный зал, пропитанный запахом розмарина и копчёного дуба, и, почти не замечая ничего вокруг, тяжело опустился в кресло. Его нетерпеливые жесты быстро сменились неподвижностью, словно он превратился в мраморную статую под грузом невидимой тяжести. Очевидно, что кто-то из послевоенных чиновников решил, будто его появление заставит меня изменить мнение. Как же они ошибались.

В углу каминного зала, обставленного строгой, выдержанной мебелью, развалился мой старый друг — Климент Стоянов, руководитель временной администрации нашей страны, прошедшей горнило войны. Он выглядел как плюшевый медведь, который пострадал от времени и груза обязанностей, тяжёлого даже для его широких плеч.

На низком журнальном столике перед ним стояла наполовину полная бутылка ирландского виски. Тёмная жидкость в зелёном стекле поблёскивала золотом в свете настольной лампы, словно приглашая утонуть в её соблазнительном тепле.

Климент держал хрустальный стакан натруженными пальцами, будто в этом стакане был источник тепла, которого он так отчаянно искал. Его взгляд скользнул мимо меня к приоткрытому окну. За стеклом тянулись нескончаемыми рядами обломки разрушенных домов и обугленные напалмом деревья. В его полуприкрытых глазах мелькали тени — лица друзей и близких, исчезнувших в пламени войны. Глубокие морщины на его лице, словно трещины пересохшей земли, говорили о бессонных ночах и непосильных решениях. Седая борода дрожала, когда он медленно вздохнул, словно пытаясь выпустить хотя бы часть своей боли.

— Валера, послушай. Если ты думаешь, что я мечтал об этой должности, ты ошибаешься, — его голос был хриплым, словно каждое слово давалось с трудом.

Он поставил стакан на стол и посмотрел мне прямо в глаза.

— Может быть, до войны я и мечтал… Но это было так давно, — пробормотал он, отводя взгляд.

Его лицо осунулось, будто он нёс на себе тяжесть всех пережитых лет.

— Мечтал быть первым… Но не такой ценой, — добавил он тихо, откинувшись в кресле и вновь поднеся стакан к губам, словно глоток виски мог смыть воспоминания и боль.

Я молчал. Подбирать слова в такие моменты казалось бессмысленным. Тишину нарушил шорох бумаги. Климент протянул мне лист с моим именем, написанным крупными буквами.

— Это ответ на твой вопрос, — сказал он.

Его тихий голос прозвучал, как раскат грома, в безоблачную погоду

Я взял гербовую бумагу с печатью и подписью.

— Это что? — спросил я, нахмурившись, потянувшись за очками.

— Прости, зрение не то? — я пытался вглядываться в текст.

Климент усмехнулся.

— Читай внимательно. Ты меня убедил. Это указ о создании новой секретной службы. Ты будешь её возглавлять.

Он улыбнулся и протянул руку:

— Поздравляю, ты уже два часа как директор АРЕС.

Я поднялся и крепко пожал его руку.

— Осторожнее, руку сломаешь! — снова усмехнулся он.

— Никогда не думал, что верну тебя на государеву службу. За то, чтобы ты стал руководителем Агентства Разведки и Экстренных Спецопераций, проголосовали единогласно. Боятся, видно, сволочи, — подытожил Климент, пригубив в очередной раз темный и терпкий виски.

Его слова вызвали во мне странное чувство. Он улыбался, но не как мессия, несущий свет и надежду, а как человек, который вручает тяжёлый крест. Я снова взглянул на указ, чувствуя, как внутри борются гордость за себя и друзей и страх перед неизвестным.

За окном руины продолжали молчаливо напоминать, что прошлое нельзя забыть. Они словно взывали к памяти каждого, кто выжил, обрушивая на нас тяжесть утрат. Но будущее теперь зависело только от нас.

— Что дальше, мой друг? — Премьер нахмурился, его пальцы побелели от напряжения, сжимающего их до неприятного хруста.

В его голосе звучала смесь отчаяния и надежды. Я выдержал паузу, давая его словам осесть в тишине, которая казалась тяжелее самой войны.

— Работать, что же ещё! — не задумываясь ответил я.

А что я должен был сказать моему другу? Передо мною стоял уставший человек, которого так и не прогнули наши бывшие друзья бриты и американцы. Премьер был почти в отчаянии, наблюдая как на его глазах разваливается государственная машина пропитанная гноем коррупции бежавших депутатов и чиновников. Теперь наступало время мести, которое спасало не только его, но и нас всех. Кто выжил!

В моих словах не было бравады или пустого обещания. Я давно собрал команду из лучших людей, тех, кто пережил этот хаос и сохранил хладнокровие. Они знали, что их ждёт, и не боялись ни смерти, ни боли, ни внезапно свалившийся на них ответственности. Из обломков развалившихся спецслужб, мы создавали новую структуру — тихую, незаметную, смертельно опасную, как чёрная австралийская мамба. И это не был случайный калейдоскоп. Эта была выверенная точностью расчета и временем мозаика, которой суждено было стать нашем знаменем на пути к независимости.

Премьер выдохнул, как будто услышал не слова, а уверенность, которую сам потерял.

— Ты прав. Работать. Но скажи мне честно, Валера… Ты уверен, что сможешь это сделать? Найти их всех? Я прекрасно понимаю, что на кону не только твоя жизнь. Если провалишься… — он осёкся, нахмурился, и в его глазах мелькнула боль.

— Уверен, — ответил я, ни на миг не отворачиваясь.

— Но одного моего слова мало. Мы оба знаем, что наша договорённость — это основа. Надеюсь, что ты ничего не изменил?

Его лицо стало жёстче. На меня сейчас смотрело лицо древнего бога войны — Ареса. В его застывших на миг глазах я увидел ненависть и нескончаемую жажду крови наших врагов.

— Нет, не изменил, — стиснув зубы, произнёс он.

— Голосование в кабинете министров прошло с трудом, но о твоём агентстве и твоей должности знаем только я и министр иностранных дел. Как ты и просил, мы спрятали его в структуре МИДа. Твои люди будут в полной тени.

— Хорошо. Это именно то, что нужно. Спасибо, Климент, за доверие. А что с допусками к государственной тайне?

Премьер усмехнулся, и на его лице мелькнуло что-то вроде тени старой аппаратной уверенности.

— Всё будет сделано через секретариат МИДа. Ни ты, ни твои люди нигде не засветитесь. Никто не узнает о вас… пока это не станет нужно. Да, чуть не забыл: бюджет почти не ограничен, разве что покупка авианосца останется вне досягаемости, — он попытался пошутить, но улыбка вышла натянутой.

— Мне этого хватит, — ответил я спокойно.

— Мои люди знают, что делать даже с минимальными ресурсами. Но на этот раз, благодаря тебе, у нас будут не только знания, но и возможности.

Он кивнул, его глаза вдруг стали блестящими, словно от слёз, которые он с трудом сдерживал.

— Знаешь, Валера… Я просто хочу верить. Мы потеряли так много людей на этой войне… Но, правда, скажи, что есть ещё шанс что-то исправить. — он сделал шаг ко мне, положил руку на плечо, и в его голосе зазвучала не просьба, а приказ, выжженный войной.

— Найди их всех. Достань их хоть из-под земли! Каждого, кто принёс нам это зло. Не оставляй никого. И помни, если не получится их вернуть живьем, закопай их обратно. Отправь этих сволочей прямиком в ад. У них нет права на жизнь, а у тебя на этот раз у тебя нет права на ошибку.

Я выдержал его стремительный взгляд, стараясь вложить в свой ответ всю свою решимость.

— Они получат своё с полна! Обещаю…

Премьер молча обнял меня, а затем резко отстранился, словно боялся показать свою слабость. Он повернулся, и я вдруг заметил, как неожиданно он сгорбился, словно годы войны окончательно сломили его. Его шаги звучали тяжело, словно по ним можно было прочитать каждую его потерянную победу. Мы оба знали, что даже проиграв битву, объединившись, всегда можно выиграть сражение.

Когда он вышел, я остался один на один с мыслями. Передо мной лежала исписанная бумага — индульгенция, подписанная рукою того, кто ещё решал судьбу моей страны. Она была моей защитой и одновременно напоминанием о том, что у меня нет пути назад. Дикое желание наказать всех кто был причастен к нашей общей беде, разрывало меня на части. Остро отточенная ненависть заняла мое сердце и охладила разум. Я был готов к войне. Это давно забытое ощущение адреналина придавая уверенности и заставляло жить.

Я подошел к окну и провожая взглядом моего друга подумал: «Мы готовы умереть за наше правое дело. А вот готовы ли они?!» Я мысленно стряхнул с себя окутавшие мой разум мысли и достал из ящика стола мой любимый «Зиг Зауэр» прицелился в точку на стене, которая теперь для меня стала целью моей жизни.

Вся следующая неделя прошла в бесконечных заботах и хлопотах, связанных с предстоящей работой. Я без устали мотался между кабинетом министров и министерством иностранных дел, погруженный в череду рутинных, но крайне важных дел новой службы. К счастью, никто из тех, с кем я взаимодействовал, не знал ни названия службы, ни имен ее сотрудников. Новый департамент стратегических инициатив и исследований (ДСИИ) стал ширмой для нашей настоящей деятельности, создавая технический туман на поле грядущей войны.

Не расторопное утро незаметно пробиралось в приоткрытые окна, шелестом листвы напоминая о наступившем новом дне. Лёгкий прохладный ветерок лениво играл со шторами, поднимая их края, словно приглашая впустить свежесть в дремлющую комнату. Солнечные лучи, пробиваясь сквозь ветви деревьев, ложились на стены причудливыми узорами, будто невидимый художник рисовал кистью из света.

Город просыпался медленно: где-то вдали слышались глухие шаги, скрип колёс велосипеда и редкие возгласы, эхом разносившиеся по ещё пустынным улицам. Аромат утреннего кофе из ближайшего кафе смешивался с запахами свежего хлеба, влажной земли и цветущих деревьев, на которых блестела ночная роса. Всё вокруг будто застыло в ожидании. Время текло неспешно, давая каждому возможность собраться с мыслями, прежде чем новый день увлечёт в свою суету.

Но покой утра был нарушен внезапным, уверенным стуком в дверь. Следом за ним раздался голос, полный знакомой иронии:

— Господин генерал, здравия желаю!

В дверях стоял мой боевой заместитель, Алекс Рейнхард. Он ухмылялся, придерживая потертый портфель с очередной порцией секретных документов, и выглядел так, будто только что выиграл очередную партию в шахматы с судьбой.

— И кого это я вижу?! — я развернулся, радостно разведя руки, будто собираясь обнять весь мир.

— Алекс Рейнхард, собственной персоной! Полковник, да ты глянь, снова поправился!

— Да хватит, генерал! — Алекс отмахнулся, но уголки его губ тронула улыбка.

— Сколько можно меня тыкать этим?! Да, поправился. Нервы, знаешь ли. А ещё твои вечные задания и пирожные. И, Валера, хватит в конце концов меня ими закармливать, и, хорош обниматься! Я тебе не баба. Вон лучше Жанну к себе прижми, ей-то точно понравится.

Он махнул рукой в сторону двери, где, слегка переминаясь с ноги на ногу, стояла душа нашей мужской компании и по совместительству политический аналитик Жанна Скориц. У женщин обычно не спрашивают о возрасте, хотя бы потому, что бы не получить ответ который вряд ли вы дождетесь от мужчины. Скажем так, чуть больше тридцати, разведенка и ребенок, великолепное образование — математический анализ.

Я всегда поражался людям, которые, которые его понимали, хотя бы. Немногие умели себя настроить так, чтобы потом им нравилось бродить в мире непрерывных процессов, пределов, производных, интегралов, теряться в рядах бесконечных цифр, пересекать бурный поток концепций, находить и терять изменением величин, тесно связанных с нашей жизнью. Эта странная наука была достоинством немногих и служила основой для понимания многих аспектов современной математики, физики, инженерии, экономики и других наук.

Это Жанна, которая, сейчас стоя передо мной поправляла рассыпавшиеся на плечах волосы, была гуру этой странной науки. Её взгляд, обычно достаточно рациональный и трезвый, сейчас как гончая метался по нашим улыбающимся лицам. Выбор был не велик или я, или Алекс, который присев на стул угрюмо копался в недрах своего портфеля. Солнечные лучи освещали лицо аналитика, заставляя ее щуриться, и от этого она выглядела ещё более беспомощной и растерянной.

— Жанна, прости старика, — я игриво прижал руку к груди.

— Цветущую розу я не заметил. — не дожидаясь ответа, я оттолкнул Алекса в сторону и подошёл к ней.

— Генерал, вам не кажется, что вы немного… — начала она, но я крепко пожал её руку, от чего она чуть не выронила небольшой планшет, который держала у себя в руках.

— Немного очарован? Да, признаюсь, это правда, — усмехнулся я.

— Вы здесь — как глоток свежего воздуха. Алекс, ты всё-таки умеешь выбирать лучших.

— Ага, только не слишком увлекайся, — вставил полковник, лениво усмехнувшись.

— Она, может, и цветущая роза, но шипы у неё острые. Проверено.

Жанна тихо хмыкнула, чуть поджав губы. В её глазах мелькнула искра — что-то загадочное и скрытое за внешним спокойствием. Я знал, что она давно испытывает чувства к Алексу, но он либо не замечал, либо старательно делал вид. Такие вещи в нашей работе могли стать настоящей пороховой бочкой, зажженным фитилем к которой мог стать просто заинтересованный взгляд Алекса в ее сторону.

— Валера, а ты знаешь, что это ещё не всё? — неожиданно добавил Алекс, оборачиваясь к двери.

— У нас пополнение.

— Кто ещё? Сергей или Рауль? — спросил я, вспоминая про двух своих лучших бойцов.

— Конечно Рауль! А кто же ещё! — с ухмылкой ответил Алекс.

— Сергей-то сейчас дома с тремя сорванцами. А Рауль, заметь генерал, как всегда, у двери юбку приметил. Вот, только ему скажи, и он уже там.

Мы с Жанной переглянулись. Я закатил глаза, а она едва сдержала улыбку. В этот момент в дверях появился Рауль — испанец с широкой улыбкой, которая могла растопить лёд в Арктике.

— Генерал, — он развёл руки, будто представляя себя на сцене.

— Всё готово. Но должен заметить, у нас здесь как-то слишком… официозно. Не хватает радости жизни, знаете ли? Я бы мог этим заняться, если вы не против.

— Если бы я был против, ты бы всё равно занялся, — фыркнул я.

— Но, Рауль, давай без твоих подвигов. В этот раз — только работа.

Рауль сделал вид, что обиделся, но тут же кивнул, улыбнувшись, будто говоря: «Как скажете, шеф!» Его харизма, как всегда, заполняла пространство, но за этим лёгким шармом скрывались невероятная собранность и профессионализм. Возможно, именно это сочетание и делало его незаменимым для нашей команды.

— Так, дамы и господа, присаживайтесь! — сказал я, стирая с лица остатки былой приветливости.

— Итак, к делу! — я открыл сейф, достал документы и раздал их всем присутствующим.

— Ознакомьтесь, а потом хочу услышать мнение каждого из вас.

В комнате повисла тишина. Казалось, даже воздух застыл в ожидании. Я мог бы поклясться, что где-то в углу паук, разочарованный неудачной охотой, перебирает лапками по своей паутине. Лишь шелест страниц и скрип авторучек нарушали эту звенящую идиллию.

— Ничего себе! — громко воскликнул Алекс, разорвав молчание.

Его голос прозвучал резко, словно нож по стеклу.

— Охренеть! Я служил в контрразведке уже десяток лет и знал, что воруют. Но чтобы в таких масштабах, да ещё во время войны… — он с досадой поднял руку, будто собираясь разрубить нечто ненавистное, и резко опустил её.

— Господин генерал! — мягкое, но уверенное сопрано Жанны прозвучало неожиданно тихо, но отчётливо.

— Слушаю вас, Жанна. И да, мы сейчас не на службе. Можно просто Валерий.

— Нет, я так не могу. Поймите правильно, — она смущённо отвела взгляд, будто искала поддержки.

— Из уважения к вам…

— Жанна, заканчивай елозить, как хитрая белка задом по муравейнику, — буркнул Алекс, не поднимая глаз от своих записей.

— Или называй шефа — генералом, или командиром. Решай и говори уже по делу!

Она раздражённо вскинула бровь, но, казалось, нашла нужный настрой:

— Хорошо, командир. А эти данные… они достоверны?

Я выдержал её взгляд и коротко кивнул:

— Эти данные получены через моего крота в МИ6. За их аутентичность я отвечаю лично.

Наступила тяжёлая пауза. Жанна вернулась к бумагам, но её руки слегка дрожали.

— Если всё так, как здесь указано, — её голос стал слабее, почти шёпотом,

— Они не гнушались ничем. Чёрная трансплантология раненых… У них было расписание операций, каждая жертва — это конкретная сумма. Резня гражданских, детей… Они продавали их органы за границу, зарабатывая на крови.

Её дыхание сбилось. Она уставилась на цифры, строки, печати, словно надеясь, что это всего лишь ошибка. В этот самый момент, на ее лице, я буквально видел обрывки ее мыслей: «Такое невозможно. Это ошибка. Как такое могло остаться незамеченным?»

Пальцы дрогнули, и она резко отбросила бумаги в сторону, закрывая лицо ладонями.

— Сволочи… — резко выдохнула она.

Её плечи задрожали, и раздался слабый, но пронзительный звук её прерывистого плача.

Мы, мужчины, привыкшие к цифрам и холодной статистике смерти, замерли. Кто-то неловко передвинул стул, другой кашлянул, чтобы отвлечь внимание, но никто не посмел нарушить эту звенящую тишину.

Мы видели слишком много. Слишком часто. Мы думали, что нас уже невозможно ранить. Но сейчас эти цифры и строки разрывали нас изнутри. Слова Жанны пробивали броню нашей привычной невозмутимости. Это были не просто факты. Мы видели их. Лица. Стариков. Детей. Наших товарищей. Тех, кого не смогли защитить.

Алекс, всегда готовый к едким шуткам, впервые потерял самообладание. Его пальцы так сжимали листок, что тот едва не порвался. Он опустил голову, и его голос, сдавленный яростью, прорезал тишину:

— Скоты! Нет слов.

Я взглянул на него. Лицо Алекса — раскалённый металл, готовый расплавить всё на своём пути. Этот взгляд мог бы испепелить любого, кто оказался бы под его горячей рукой. Гнев, который невозможно скрыть. Мне нечего было добавить. Его глаза, его интонация говорили больше, чем любые слова.

Я закрыл глаза, пытаясь на мгновение отключиться от боли, что разрывала меня изнутри. Я мог с трудом понять хищное воровство прежней власти. Это всё ещё можно было объяснить жадностью, алчностью, бессовестностью. Но смерть детей, женщин и стариков, погибших под «скальпелем черного хирурга» и его шакалов, была за гранью. Простить это? Никогда.

Я перевёл взгляд на остальных. Их лица были мрачными, каждый боролся с нахлынувшими эмоциями. В их глазах отражалась та же боль. Никто не спрашивал: «Почему?» или «Зачем?». Мы все знали ответы. Мы просто не хотели их принимать.

— Так, все успокоились. Продолжаем. Жанна, что у нас ещё? — мой голос прозвучал ровно, но внутри всё кипело.

Жанна молча стряхнула ладонью слезинку. Она опустила взгляд на документы, принесённые Алексом, и снова углубилась в них.

— Тут данные, — её голос звучал хрипло, почти шёпотом.

Она протянула помятый листок и указала на столбцы цифр.

Я нахмурился, вчитываясь:

— Резервный счёт внешнеэкономических операций… РСВЭО. И что это?

Жанна сделала глубокий вдох, заглянула в планшет и продолжила после паузы:

— Я сделала математический анализ. Нашла закономерность. Деньги шли через этот счёт как через накопительный. Судя по документам, прямое отношение к нему имели три человека: президент, председатель парламента и глава администрации президента.

Она остановилась, будто набирая силы. Мы ждали. Никто не проронил ни звука.

— На войну и содержание госаппарата уходило не более тридцати процентов бюджета. Всё остальное — на этот счёт. Но… он пуст. Сейчас казначейский счёт и валютные резервы страны полностью опустошены.

Эти слова были как удар под дых. Я посмотрел на неё и почувствовал, как холод проникает в грудь. Мы ожидали услышать плохие новости, но это?

— Пусты? Что это значит?

Жанна подняла на меня взгляд. В её глазах читалось: «Я знала, что вы спросите». Её голос был тихим, но твёрдым:

— Это значит, что мы банкроты. Все деньги выведены из страны. Всё. Я думаю, что правительство скоро впадёт в финансовую кому. Это полный дефолт.

Тишина заполнила комнату. Она была плотной, тяжёлой, как камень. Я видел, как напряжение сжимает плечи каждого. Алекс первым прервал молчание:

— Так и что дальше? Они просто уничтожили нас? Ничего не оставили? Это был план?! — он говорил, словно задавая вопросы самому себе.

— Жанна, сколько времени у нас есть? — мой голос был ледяным.

Этот вопрос значил для меня всё.

Она вздохнула, на мгновение закрыла глаза, словно боялась произнести ответ:

— Год. Максимум полтора. Если мы не найдём украденные средства или не докажем кредиторам, что их вывели ставленники прежней власти… Всё. Мы банкроты. А дальше… — она замялась.

Я продолжил за неё:

— Блокировка счетов. Прекращение поставок. Всё, включая продовольствие.

Моя рука потянулась к краю стола, чтобы удержать равновесие. Эти цифры и строки не просто пророчили беду. Они предвещали конец.

Я встал, тяжело выдохнул и обвёл взглядом комнату.

— И как результат? Голодные бунты. Развал экономики. Коллапс государственного аппарата. Потеря независимости.

Мои слова прозвучали, как набат. Алекс закрыл лицо ладонями. Рауль тихо прошептал из угла:

— Это конец.

Я посмотрел на свои часы. Времени было мало. Слишком мало, чтобы исправить то, что рушилось десятилетиями.

Я подошёл к бару, стараясь сохранить видимость спокойствия.

— На этом фоне никто не хочет выпить? — спросил я, тихо, но твёрдо.

— Наливай, генерал, — Алекс поднялся, его лицо застыло каменным выражением.

Он взял наполненные бокалы и молча раздал их всем.

Мы выпили молча. Терпкий вкус рома не заглушил горечи внутри. Спустя несколько секунд Рауль нарушил тишину:

— Командир, что будем делать?

Я медленно пригубил бокал. Горло обжигало, мысли вертелись одна страшнее другой. Я перевёл взгляд на своих людей. На тех, кто доверил мне больше, чем жизнь. Они ждали ответа.

— Драться. Искать и драться. Вы думаете, эти деньги могли исчезнуть без британцев и американцев? — я выдержал паузу, но никто не ответил.

— Нет. Впереди нас ждёт война. ЦРУ, МИ6, и все остальные разведки мира. Они сделают всё, чтобы нас остановить.

Алекс сжал кулак. Его голос был твёрдым, как сталь:

— Чёрт возьми, они недооценили нас. Мы найдём их всех, командир.

В комнате повисла пауза.

— И уничтожим! — добавил он, словно ставя точку.

Я поднял бокал. Обвёл взглядом всех. Мой голос прозвучал спокойно:

— За тех, кого мы не смогли спасти. И за тех, кого ещё можем защитить.

Мы выпили. Молчание было тяжёлым. Как грядущая война.

В дверь моего кабинета тихо постучали. Едва слышимый звук, но в напряжённой тишине он прозвучал, как раскат грома.

— Алекс, — обратился я к своему заместителю, стараясь удержать голос спокойным,

— Глянь, кто там к нам ещё пожаловал?

Полковник нехотя поднялся, кряхтя, будто его оторвали от куда более важного дела, и лениво направился к двери. Но не дойдя до цели, его движение вдруг резко замедлилось. Я заметил, как напряглись его плечи. Алекс, человек, который мог спать с одним открытым глазом, без лишних раздумий выхватил из наплечной кобуры «Глок» и плавно навёл его на створ двери, которая медленно начала открываться.

Я замер. В комнате будто стало холоднее. Рука сама собой потянулась к ящику стола, где лежал мой верный «Зиг Зауэр». В голове пронеслось: «Что за черт? Неужели накрыли?» Холодный пот проступил на спине.

Жанна, которая сидела в углу, сосредоточенно работая с планшетом, оторвалась от экрана и бросила тревожный взгляд на дверь. Её пальцы замерли над клавиатурой, но она не сделала ни одного резкого движения. Только глаза, слегка прищуренные, выдавали напряжение.

— А что, оружие так обязательно? — тихо, почти шёпотом, спросила она.

Голос прозвучал ровно, но я заметил, как дрогнули её губы. Алекс не ответил, лишь крепче сжал пистолет.

Но вместо опасности на фоне полутёмного коридора появилась накачанная фигура бодибилдера. Сергей Дубенко, наш подрывник и сапёр, застыл в дверном проёме, явно растерянный. «Идиот!» — мелькнула у меня мысль: «Мог бы хотя бы предупредить».

— Что за цирк, капитан?! — рявкнул Алекс, раздражённо опуская оружие.

Его лицо оставалось бесстрастным, но я видел, что он зол. Не на Дубенко — на себя. «Поторопился, дал слабину», — материл я себя последними словами.

Из-за плеча Сергея выглядывал Макс Роберман, наш хакер и IT-специалист. Высокий, слегка полноватый, с огромной сумкой наперевес, он выглядел, как студент, случайно попавший на экзамен к строгому профессору. Его глаза метались из стороны в сторону, но губы упрямо сжались в тонкую линию. Он прижимал к себе свою потертую сумку, будто это был новорождённый младенец. «Точно не понимает, куда попал», — оценил я ситуацию.

— Что, орлы, позвонить ума не хватило? — ядовито бросил Алекс, смерив их всех взглядом.

Его голос звучал, как шрапнель, обдавая каждого острыми осколками.

— Извините, опоздали, — пробормотал Сергей, слегка толкнув Макса вперёд.

— Всё из-за него! Я его час прождал, пока он не соизволил выйти.

Макс гордо вскинул голову, его лицо моментально залила волна возмущения.

— Эй! А я чего?! — он выдохнул резко, будто собирался возразить больше, но осёкся под взглядом Алекса.

— Если все наконец-то на месте, — негромко, но твёрдо произнесла Жанна, сложив руки на планшете. Её голос был спокойным, но в нём читалась раздражённая строгость.

— Детский сад, ей богу! Может, начнём работать? У нас нет времени на выяснение этих мелких взаимоотношений.

Я кивнул, поддерживая её тон.

— Ладно, проходите и садитесь, — указал я на два свободных кресла.

Макс с натянутой улыбкой буквально рухнул в кресло, пытаясь казаться невозмутимым. Сергей сел рядом, выпрямив напряженную спину и избегая обжигающих взглядов Алекса. Его лицо, обычно расслабленное, теперь было серьёзным. Я знал: несмотря на его небрежность, если дело дойдёт до взрывчатки, он всегда сделает всё идеально. Жанна уже вернулась к планшету, но её взгляд был цепким и внимательным, явно следя за каждым из новоприбывших.

«Эта команда должна быть точной, как швейцарские часы. Одно слабое звено — и всё рухнет. А времени на шлифовку уже нет», — раздражённо подумал я.

— Полковник, — обратился я к Алексу, — проведи воспитательную работу с каждым.

Алекс кивнул и наклонился к Сергею. Я видел, как тот, напряжённо поджав губы, слушал. Макс сидел чуть в стороне, с вызовом сверля его взглядом, но руки, прижимающие сумку, выдавали внутреннюю мальчуковую неуверенность.

— Если опоздание — привычка, с этим надо заканчивать, — Алекс негромко сказал, глядя на Сергея.

Затем повернулся к притихшему Максу.

— И ты, новичок, если хочешь выжить в этой команде, советую научиться быть пунктуальным.

— Всё? — подала голос Жанна, не отрываясь от экрана планшета.

— Алекс, прекрати устраивать судилище. Лучше скажите, что будем делать с этими данными в целом.

Её голос был спокойным, но в нём чувствовалась скрытая сталь.

— Согласен с Жанной, — я сцепил руки в замок и обвёл взглядом всех сидящих.

— Итак, если мы все собрались, предупреждаю последний раз.

Мой голос прозвучал хрипловато, но твёрдо.

— Неисполнение приказа, опоздание и… — я сделал драматическую паузу, чтобы они ощутили вес каждого слова.

— Нарушитель вылетает из команды. Последствия, надеюсь, вы знаете.

Сергей кивнул, чуть опустив голову. Макс, напротив, вздрогнул, но затем поднял подбородок. На его лице мелькнуло что-то похожее на вызов, хотя глаза продолжали выдавать тревогу. «Думает, что его не сломать. Хорошо. Посмотрим», — промелькнуло у меня.

— Ну и отлично, — я откинулся на спинку кресла.

— Вернёмся к материалам, которые обсуждали, до появления этих двух олухов. Теперь за дело. Работа не ждёт.

Эти данные могли предотвратить катастрофу — или ускорить её. Если мы упустим момент, то последствия будут разрушительными: массовые жертвы, провал операции и потеря стратегического преимущества. Информация в этих файлах могла стать переломным моментом. Один неверный шаг, и наша миссия — а с ней и сотни жизней — окажутся под угрозой.

Сергей облегчённо выдохнул. Макс поднял голову, будто хотел что-то сказать, но передумал. Успокоившись, он разложил на коленях нетбук в блестящем металлическом корпусе и замер, погружаясь в пучину темного интернета. Его пальцы, сначала дрожащие, через секунду обрели уверенность. Код заполнил экран, замысловатые линии диаграмм начали мелькать с такой скоростью, что я едва успевал за ними следить. Сложный графический интерфейс моментально подчинился его командам. Это был уровень, с которым не мог справиться никто из нас — здесь он был незаменим.

В этот момент он уже не казался неуверенным — только сосредоточенным. Алекс, стоявший в стороне, не сводил с него внимательного взгляда. Это был взгляд хищника, который оценивает добычу: сильная она или слабая?

Жанна, слегка облокотившись на стол, мельком глянула на меня. Её губы тронула едва заметная, ироничная улыбка. Она знала, что команда пока далека от идеала, но, как я понял, оценила наши перспективы и потенциал. Её внутреннее спокойствие помогало сбалансировать напряжение в комнате.

«Сергей — надёжный, но порой небрежный. Макс — неуверенный, но он ещё проявит себя. Жанна — это опора. Алекс — хищник, но без него мы не справимся. А я? Смогу ли я удержать их вместе?» — мелькнуло у меня в голове. Эти люди доверили мне свою жизнь. Я знал, что любое их решение — моя ответственность. Если кто-то оступится, вина ляжет на меня.

И хотя внешне я сохранял спокойствие, внутри кипела тревога. Операция на подходе, а мы даже собрать всех вовремя не можем. А на кону слишком многое. Я смотрел на них и думал: хватит ли им сил выдержать то, что ждёт впереди? Ставки были слишком высоки, а времени на раскачку — слишком мало. Вопрос был не в том, выдержим ли мы — а в том, кто сломается первым.

Лучи слабого света пробивались сквозь тяжёлые шторы, превращая комнату в сумрачное убежище. На столе мягко горела настольная лампа, её тусклый свет падал на груды документов, застывшую чашку кофе и несколько планшетов. В углу гудел вентилятор, его монотонный звук казался издевательским контрастом к напряжению, витавшему в воздухе. Казалось, сама обстановка дразнила нас, словно намекая на грядущую бурю.

Этот привычный беспорядок обычно успокаивал меня, но сегодня не действовал. Я сидел за столом, сцепив пальцы и стараясь сохранять хладнокровие. Но внутри, за невозмутимым выражением лица, словно варился вулкан. Ситуация, в которой мы оказались, была слишком опасной, чтобы позволить себе ошибку.

— Итак, повторяться не имеет смысла, тем более что мы все уже обсудили, — я удовлетворенно откинулся в кресле и неторопливо окинул всех взглядом.

— Перейдем к организационным вопросам! Полковник, что с офисом в Министерстве иностранных дел. Что скажешь?

— Что я могу сказать, командир. Флигель с правой стороны министерства. Отдельный вход, стоянка, бомбоубежище, пара десятка кабинетов. Связь присутствует. Внешне никаких замечаний. Но… — Алекс взял паузу,

— Тебя что-то смущает? — в моем вопросе была скрытая тревога.

— Да, Валера! После первого посещения нового офиса, я заметил за собою хвост. Проблем скинуть у меня не было. Но все-таки, здесь явно что-то не то!

Эти слова ударили, как выстрел. Я напрягся, ощущая, как тревога нарастает. Если за нами уже наблюдают, то это может значить только одно — утечка секретной информации или мы уже где-то прокололись. Но, где?

— Генерал! — подал голос молчавший все это время Сергей,

— Ко мне тоже сели на хвост, после посещения офиса. Серый «Мерседес»!

— Точно, серый «Мерседес»! У него еще лобовое треснуто со стороны пассажира?! — полковник теперь растерянно смотрел на Сергея, явно ожидая подтверждения своей теории.

— Да, трещина на лобовом со стороны пассажира. — подтвердил его догадки наш сапер.

— Валера! — голос Алекса был теперь явно напряжен,

— Это не случайность. Откуда одна и та же машина у нашего нового офиса. Может все-таки утечка?

— М-да! Ты все правильно говоришь. Первый раз случайность. Второй раз закономерность — я был взволнован, прикидывая в уме пути возможного предательства.

— О создании новой структуры МИДа, знал весь новый кабинет министров. Но о создании АРЕКС знали только трое. Я, премьер и министр иностранных дел. Что думаете?! — я перевел свой взор на команду.

Мысль о разрастании этой внезапно возникшей проблемы не просто беспокоила, она пугала. Наши планы, наша структура — всё могло быть раскрыто. Это становилось похоже на сход снежной лавины: сначала падают лёгкие снежинки, но затем с горы срывается неумолимый поток, уничтожающий всё на своём пути.

— А номер не запомнили? — подал голос наш хакер.

— По-моему, десять девяносто девять. Цифры запомнил, с буквами проблема. — проворчал напряженно Сергей.

— Ничего! Попробую найти что-нибудь, — и Макс погрузился в экран мерцающего компьютера.

— Все, нашел! — голос был торжественным.

В его нотах звучало бахвальство и уверенность.

— Этот? — IT специалист протянул нетбук в сторону напряженно застывших Алекса и Сергея.

— Да, по-моему он! Но точно не уверен… — в голосе полковника еще сквозили сомнение и неверие в навыки новичка.

— Точно. Это та машина, которая гонялась за мною по всему городу. — наш бодибилдер выглядел уверенным.

— Это машина, принадлежит третьему секретарю посольства Латвии. — голос Макса звучал утвердительно.

— Что вы на меня так смотрите?! Это машина прикрытия посольства. Купили ее недавно. Оформлена на третье лицо. Но, она уже засветилась пару раз, когда ею пользовались сотрудники посольства.

— Посольство Латвии! — в моем голосе было столько изумления, что я сам себе сейчас не особенно верил.

Я почувствовал, как в груди всё сжалось. Странно было осознать, каким образом к нам пытается залезть разведслужба этого карликового государства, основным занятием которого был только внешний троллинг крупных игроков. Откуда третий секретарь — должность кадрового разведчика, мог узнать что-то о нашей службе?

— Я слушаю предложения! — мой голос стал резок и суров.

— Генерал, его нужно брать и колоть! — глаза боевого заместителя уже горели ярким огнем.

— А вас не смущает, что это дипломат! — тихо прозвучал далекий голос разума.

Вопрос аналитика прозвучал холодно и расчётливо. Жанна оценивающе смотрела то не меня, то на Алекса. В ее взгляде было столько любопытства, что я даже слегка опешил.

— Согласен с полковником! — подал молчавший до этого Рауль.

— Лучше закрыть эту тему, пока они не влезли к нам полностью!

— В смысле, полностью. Уточни свою мысль! — я внимательно смотрел на испанца.

— Я имею в виду пока они все не разнюхали. На сегодня они срисовали и полковника, и Сергея. Теперь наша команда раскрыта наполовину. Если не устранить эту угрозу, служба будет скомпрометирована заранее.

В словах Рауля звучал приговор, и я это прекрасно понимал. Я внутренне был согласен и с Алексом, и с испанцем. В словах Жанны было предупреждение возможного гарантированного конфликта, но мне было все равно. Незаметность службы на первом этапе было нашим мощнейшим оружием в борьбе с нашими противниками и возможностью достижения целей без потерь.

Свет настольной лампы слабым отблеском ложился на стопки документов. В кабинете повисло напряжённое молчание. Алекс откинулся на спинку кресла, его пальцы нервно постукивали по подлокотнику. Жанна опустила взгляд на планшет, но было видно, что её мысли далеки от цифр и графиков. Рауль, сложив руки на груди, сверлил меня взглядом, явно ожидая решения, и лишь один Макс был в своей среде — невозмутим и незаметен.

В воздухе витало напряжение, плотное, как грозовое облако. Казалось, что с минуты на минуту сверкнет молния.

— Значит, вы оба засветились? — тихо спросил я, глядя на Алекса и Сергея.

— Да, — ответил полковник, сжав челюсти.

— Не могу понять только, откуда они знали, кого и где искать. Повторяю, это не случайность. Слишком чистая работа.

— Чистая? — подняла голову Жанна и резюмировала, то, о чем каждый из нас сейчас думал,

— Условно. Хвост заметили, машину опознали. Если это чистая работа, то я боюсь представить, что вы называете грязной.

Рауль усмехнулся, но без радости.

— Жанна, не стоит недооценивать их. Кто бы это ни был, они могли не пытаться скрыться — специально оставили след, чтобы запутать нас.

— Запутать? Как в сказке? В трех соснах? — Алекс насмешливо фыркнул.

— Это они нас? Ну-ну. — сарказм прямо-таки сочился в его взгляде.

Макс чуть нахмурился, когда услышал сомнения Алекса. Его пальцы замерли на клавишах, но уже через мгновение он продолжил искать, упрямо стиснув зубы. Я поднял руку, призывая к тишине. Споры не приближали нас к решению.

— Макс, что ещё можешь найти про эту машину? Камеры, маршруты, связь с посольством. Нам нужны доказательства. Если это действительно дипломат, то одного номера недостаточно.

Макс кивнул, его пальцы вновь забегали по клавиатуре, а я продолжил:

— Даю минут пятнадцать. Но вообще-то, вы понимаете, что пока мы сидим здесь, они тоже работают? И наверняка знают, что мы уже что-то раскопали.

Жанна подняла голову. В её взгляде читалась настороженность.

— Генерал, вы понимаете, что, если это действительно посольство, за ними могут стоять куда более крупные игроки? Латвия — пустышка, ширма. Но за ней могут быть серьезные распасофщики, те, кого мы не ожидаем.

Эти слова заставили меня задуматься. Если это не просто небольшая разведывательная операция, а что-то большее…

— Ну, и какие наши планы? голос моего зама прозвучал саркастически и напряженно.

Он разъярённо смотрел на аналитика, словно в ней одной видел весь корень наших проблем. Не скрывая своих эмоций, полковник продолжал нагнетать обстановку. Тихий напряженный голос отдавал оттенками озабоченности:

— Если мы будем сидеть сложа руки, Жанна, нас сожрут заживо. Тебя это устраивает? —

Но Жанна уже закусила удила и неслась, во весь опор преодолевая словесные препятствия, построенные моим заместителем.

— Алекс, мы свами не на ипподроме! — это ее замечание, как-никогда было уместным,

— Я думаю не так тяжело вас просчитать. Вы человек действия и как я заметила иногда бездумного? — она на секунду замолчала и продолжила,

— Алекс, нас вместе с вами не просто сожрут, нас размажут. Вы ведь не хотите этого, правда? — вопрос невозмутимого аналитика загнал полковника в короткий ступор.

Но боевого офицера не так просто было взять за горло. Как всегда, смекалка и выдержка сделали свое дело. Его взбешенный минуту назад тон, вдруг успокоился и слова зазвучали твердо и наставительно:

— Жанна, ты права! Торопиться не стоит! Однако, ты не видишь очевидного! Если мы будем долго ждать — проиграем. Они возьмут нас в оборот и не факт, что выпустят. Я настаиваю, командир, мы должны ударить первыми — прямо сейчас!

Я даже не успел ответить, как пикировка продолжилась. Мне даже стало интересно к чему этот шабаш в моем кабинете приведет?

— Твоя импульсивность, полковник, всегда меня восхищала. Но давай вспомним, сколько операций провалилось из-за поспешных решений? — спокойно, но язвительно произнесла Жанна, её взгляд остановился на лице Алекса, взбешенном ее упертостью.

Реакция последнего последовала незамедлительно:

— Мы не на семинаре по стратегии, Жанна! Здесь реальные враги, которые не будут ждать, пока ты рассчитаешь все теории вероятности. Я понимаю, что виртуальность и образность — это твой конек. Но как раз сейчас нас приглашают не на дружеский обед, а к ведут к расстрельной стене!

Жанна медленно наклонилась вперёд, её взгляд стал пронзительным, а голос — ледяным:

— А ты уверен, что действуешь против врага, а не по его сценарию? Алекс, ты предлагаешь нам всем сыграть ва-банк, не имея козырей. Зная, что против нас шулера с краплеными картами. Ну, ну! Вот только не говори, что тебе это кажется стратегией?

— Это называется просто — готовность к риску. В отличие от тебя, я не собираюсь сидеть сложа руки, — жёстко парировал Алекс, с усилием потирая руки.

— Ты считаешь, что мы от картежного стола казино резко перешли в финал шахматной дуэли? А что если ты там окажешься непроходной пешкой? Или тебе нравится быть неудачником? Тем, кто сам лезет в западню и срывает наши планы? — с лёгкой, но холодной усмешкой сказала Жанна, её голос прозвучал как вызов.

— Ты всегда слишком осторожна, Жанна. Твоя тяга к бесконечным расчётам уже не раз тормозила нас в критические моменты. Не стоит утверждать, что мы можем позволить себе роскошь медлить! — полковник говорил резко, бросая слова в бездну бесконечного спора.

Его ладони резко сжались в кулаки, а взгляд заметался по комнате, в поисках подтверждения своих слов.

— Осторожна? Лучше быть осторожной, чем бросаться в бой с закрытыми глазами и связанными за спиной руками. Это не первый случай, когда твоё желание всё решить силой едва не загнало нас в угол, Алекс. Ты действительно хочешь повторить это? — голос Жанны звучал вызывающе, а взгляд был пронзительным.

Она слегка наклонилась вперёд, как разъяренная пантера, явно готовясь к атаке. Наблюдая за тем как ураган сражается с тайфуном, я приходил к мысли, что если так продолжится дальше, эту сладкую парочку придется разогнать по разны углам комнаты. Однако это не остановило их обоих и короткая перепалка грозила перейти в крупный конфликт, учитывая тот факт, что наш аналитик была тайно влюблена в полковника.

— Во всяком случае в отличии от тебя, красавица, я не сижу сложа руки, ожидая, что проблема сама собой рассосётся. Иногда нужно принимать жёсткие решения, а не отсиживаться в безопасности за планшетом! — Алекс был непреклонен.

Он наклонился в ее сторону, его голос становился всё громче, а напряжение в плечах выдавалось больше, чем он, вероятно, хотел показать.

— Без моего планшета половина твоих «жёстких решений» обернулась бы катастрофой. Или ты забыл, кто спас ситуацию в прошлый раз, когда твоя «готовность к риску» чуть не стоила нам всей миссии? — парировала аналитик.

Этот вывод она произнесла с язвительной, но внешне невозмутимой улыбкой. Её пальцы всё так же спокойно лежали на планшете, словно это был её личный щит.

— Тогда была случайность! И не более! — парировал Алекс, продолжая схватку,

— Значит, ты теперь лучше меня понимаешь, как управлять в бою? Напомнить, сколько раз твои аналитические отчёты теряли актуальность, пока мы на ходу меняли планы? — мой заместитель все никак не мог угомониться.

Его голос был напряжённым, словно натянутая струна, а взгляд взорвался фейерверком, метнув искры в её сторону.

— Может быть, потому что кто-то предпочитает работать задницей? Извините — импульсами, а не головой. Но, конечно, обвинить всех вокруг — это так в твоём стиле, полковник! — голос Жанны прозвучал тихо, почти сдержанно, но от этого только сильнее чувствовалась ироничная насмешка.

Алекс вскочил на ноги и вот уже нависал над смеющимся над ним аналитиком, пытаясь испепелить ее своим яростным взором. Но не тут-то было. Она выдержала его взгляд, не отводя глаз, бросая вызов ему и его разбухшему самомнению.

Это стало уже невмоготу. Последняя капля взаимной антипатии переполнила чашу моего терпения.

— Заткнулись, вы, оба! Пока что я здесь главный! Сели на место! — и я поставил жирную точку в спарринге, раздраженно повернувшись к опешившему от моей интонации испанцу.

— Рауль, если мы дёрнем этого дипломата, какие последствия?

Рауль хмыкнул, явно не разделяя осторожности.

— Ну, официально — шум в дипломатических кругах. Неофициально — мы даём понять, что не боимся копнуть глубже. Но это война, командир. Если начать её, обратного пути уже не будет.

— А если не начнём? — спросил я.

— Тогда они продолжат изучать нас. Со временем они узнают больше, чем мы готовы раскрыть. И это точно не сыграет нам на руку.

Я посмотрел на Алекса. Его взгляд был холодным, почти хищным. Полковник молчал, но его поза говорила сама за себя: он уже знал, что делать.

— Валера, — его голос прозвучал тихо, но решительно.

— Мы не можем ждать. Если они играют в долгую, у нас есть шанс опередить их. Латвия или нет — это враги.

Жанна вздохнула, закрывая планшет.

— А если это провокация? Если они ждут, что мы начнём действовать? Тогда мы сыграем в их игру.

Молчание стало почти невыносимым. Все ждали моего решения.

«Между молотом и наковальней…» Эта мысль снова закрутилась в голове. Алекс требовал действий. Жанна предупреждала о ловушке. Рауль напоминал о цене бездействия. Решение оставалось за мной.

— Пока что нам нужны убедительные данные, — начал я медленно,

— До этого момента, мы не предпринимаем ничего резкого. У нас есть двадцать четыре часа, не больше. Макс, ищешь подтверждения — все, что только сможешь найти. Жанна, проработай все возможные сценарии, если это провокация, нам важно понять их ходы. Залезь, красавица, в их головы! Алекс, готовишь команду. Сергей с Раулем — планируете, как найти и закрыть утечку без шума, если потребуется. Мы действуем в два этапа: сначала собираем полную картину, потом — чёткий план нейтрализации. Без импровизаций и лишних движений. Всё ясно?

Если с латвийской проблемой мы кое-как разобрались, то ситуацию с новым офисом нужно было решать быстро. Единственная мысль, пришедшая в голову, сводилась к смене местоположения основного подразделения АРЕС. Насколько долго за нами наблюдали, ещё предстояло выяснить, но одно было ясно — в МИД мы больше ни ногой.

— Сергей! — обратился я к нашему сапёру.

Его лицо оставалось непроницаемым, будто ледяная глыба. Остальные, окружившие меня в этот момент, были напряжены: даже Марк, обычно полностью погружённый в просторы даркнета, выглядел потерянным.

— Помнишь базу хранения ядерных зарядов, которую ты разминировал?

— Да, шеф, конечно, помню. А что? — его спокойствие было пугающим.

— Возьмёшь Марка и Рауля, пулей туда. Проверь состояние объекта, доступ в хранилище и связь.

— Командир, — раздался баритон Алекса, моего заместителя.

— Ты это про что?

— Алекс, есть объект, который выдержит ядерный взрыв. Он находится вдали от города. О нём мало кто знает, и, скорее всего, он вне зоны наблюдения.

— Почему я об этом не знаю? — полковник нахмурился.

— Потому что это не входило в сферу твоей прошлой работы, — спокойно ответил я Алексу и добавил,

— Завтра твоя задача — появиться в МИДе. Заметишь серый «Мерседес» — вызывай полицию, пусть разбираются. А маячок на эту латвийскую рухлядь установи любой ценой.

— Понял, командир. Но мне бы не помешала помощь, — в голосе Алекса прозвучала озабоченность.

— Возьми Жанну. Но используй ее только в крайнем случае. Надеюсь, хоть это задание вы вместе выполните грамотно?

— Шеф, вы что, в нас сомневаетесь? — чуть слышно заметил аналитик.

— В каждом из вас по отдельности? Нет, упаси боже. Но вместе с Алексом вы — гремучая смесь. Заводитесь от одной искры. Надеюсь, в этот раз всё будет спокойно и профессионально. Всем всё понятно?

Каждый кивнул, принимая свою задачу. На кону было слишком многое. Любое действие могло вызвать шум в дипломатических кругах и конфликт с Латвией. Бездействие грозило полным провалом всей структуры. Балансируя на грани провала и победы, я ощущал, как внутри закипает беспокойство. Один неверный шаг — и лавина снесёт всё.

Алекс был готов немедленно действовать, Рауль видел угрозу в промедлении, Жанна пыталась сохранить хрупкий баланс. Марк, несмотря на свою обычную склонность скрываться за монитором, сейчас выглядел сосредоточенным, словно просчитывал возможные риски. Сергей, напротив, сохранял ледяное спокойствие, будто всё происходящее для него — лишь ещё одна задача, которую он привык выполнять без лишних эмоций. Но я знал: если допущу ошибку, вся ответственность ляжет только на мне.

Глава вторая

На мониторе дисплея отражался красной меткой маячок, который полковник установил на машину прикрытия Латвийского посольства. Как он это сделал, я даже и не спрашивал. Главное, мы сейчас знали, где находится наша дичь, которую предстояло выпотрошить.

Новый офис в чаще леса был связан с городом малозаметной грунтовой дорогой, которую то и дело пересекали небольшие островки травы и малозаметные рытвины и ухабы. Бункер, куда переместился основной костяк группы был практически невидим со стороны, включая массивную бронированную дверь с электрическим замком, сервоприводами и камерами наружного наблюдения.

Новая, безопасная локация позволяла нам стать почти невидимыми, за одним малым исключением — третий секретарь латвийского посольства. Судя по мерцающей метке, он все еще стоял на позиции около нашего МИДа пытаясь изо всех сил выследить хоть кого-нибудь. На данный момент его будущей жертвой был мой заместитель.

— Марк, что ты там еще накопал на дипломата? — я оторвался от монитора и уставился на нашего молодого хакера.

Айтишник, не отрывая взгляда от своего нетбука, соизволил обратить на меня все свое мальчишеское внимание. Он нехотя повернулся ко мне. В его глазах обычно дерзких, я прочел неприсущее ему уважение ко мне.

— Не много, шеф! Его зовут — Эдгарс Залитис. Прибыл в посольство три месяца назад. Нигде особо не засветился. В инете нашел старые его фотографии в военной форме. Он был младшим офицером совместного литовско-латвийского эскадрона миссии НАТО в Косово. Подразделение было сформировано исключительно для выполнения конкретных функций: разведки, патрулирования или охраны объектов. Тридцать два года, не женат. Что-то более конкретное на него я продолжаю искать.

Ну что же, мои опасения частично подтвердились. Скорее всего он не является кадровым разведчиком, однако это нам предстояло выяснить.

— Жанна! — обратился я к нашему аналитику. — Скажи мне, что мы сумели задокументировать?

Вся информация по данному инциденту стекалась прямиком в её руки. Жанна подняла взгляд от папки с документами, обдумывая ответ. Её спокойствие всегда действовало на меня как противовес нашей общей нервозности.

— По собранным данным, — начала она, открывая папку,

— Эдгарс Залитис нарушил дипломатический протокол, используя служебное положение для проведения действий, которые можно классифицировать как разведывательные. Его деятельность выходит за рамки разрешённой Венской конвенцией о дипломатических сношениях. Учитывая, что он не задекларировал своих намерений и допускает прямое вмешательство во внутренние дела нашей страны, я предлагаю следующее:

Она сделала паузу, выделяя главный момент, и продолжила:

— Подготовить ноту протеста и объявить его персоной нон грата на основании параграфа 9 Венской конвенции. Формулировка может звучать так: «Эдгарс Залитис, третий секретарь посольства, замечен в действиях, несовместимых с его дипломатическим статусом. В связи с этим он должен покинуть территорию страны в течение 48 часов».

Она отложила папку и добавила:

— Это наиболее формальный и юридически защищённый способ нейтрализовать его. С дальнейшими действиями можно будет разобраться, если он решит сопротивляться или пытаться остаться.

В голове крутились мысли: «Хорошее предложение, но, к сожалению, уже несвоевременное.» Протокол высылки обещал быть достаточно долгим, а действовать нам предстояло прямо сейчас. Мы не могли продолжать работу, не выяснив, что стоит за всем этим.

— Макс, подключай всех к общей связи! Начинаем операцию!

Мы с полковником разработали её ещё два дня назад. Как и следовало ожидать, подсадной уткой был Алекс. Во-первых, он уже засветился, а во-вторых, он не был так быстр, как Сергей и Рауль, чья задача заключалась в захвате латвийского чиновника.

— Шеф, начинаю движение! — в бункере раздался спокойный голос Алекса.

— Командир, цель начала движение за нашим объектом. Мы держим его в фокусе! — голос Рауля прозвучал как речитатив, будто он читал свой любимый реп.

Судя по меткам на синем экране монитора, все три машины двигались в унисон, направляясь к выезду из города.

— Сергей, что с хвостом? — взволнованно спросил я.

Не хватало нам ещё лишнего «наблюдателя». На выходе из города автомобиль оперативников должен был по параллельной улице обогнать обе машины и выставить мобильный полицейский пост. Городская полиция была заранее предупреждена о зоне конфликта, но я надеялся, что они не сунутся в наши разборки.

Теперь оставалось провоцировать аварию.

Эту задачу я возложил на полковника, помня о его навыках. Спокойствие и опыт, с которым он всегда действовал в критических ситуациях, были ключом к успеху. Я не сомневался, что он справится. Однако все пошло не по плану. И в тот момент только импровизация смогла спасти нашу операцию.

Как я и предполагал, шоссе за городом было пустынным. В вечернее время, лишь редкие фонари нарушали мрак, отбрасывая длинные, тревожные тени на асфальт. Мы не предполагали, что остановка Алекса на заправке так кардинально изменит ситуацию. Мы думали, что латвиец остановится, подождет и продолжит движение за машиной полковника, однако машина дипломата продолжила движение ровно, соблюдая скоростной режим. Алексу ничего не оставалось делать, как пулей выскочить с заправки.

Хорошо, что наши опера следовали на безопасной дистанции от этой несуразной пары. Старый седан с установленными на крыше мигалками, стилизованный под полицейскую машину, двигался неторопливо, как и положено патрулю. Внутри наши архаровцы выглядели идеально: форма, уд