Антонина Крейн

Шолох

Тень разрастается

Там, где звёзды теряются во мраке, рождается надежда.

© Крейн А., 2024

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2024

1

Пленница побережья

Вернусь домой, приду в себя, И там, у жаркого огня, Я расскажу тебе о том, Как всю дорогу видел дом— И только дом во снах своих…

Путевая песня срединников

Бесконечная береговая линия, теряющаяся в тумане. Море цвета стали: холодное, штормовое, недобро скалящееся острыми зубьями скал. Сосны, терпко пахнущие смолой. Чёрный песок. Моросящий дождь.

И я – обмакивающая пальцы в тёмную грязь и проводящая ими по лицу, от носа к вискам, чтобы сделать себе боевой раскрас.

Три. Два. Один…

– Их‐ха! – воинственно заорав, я бросилась вглубь древнего острова. Прочь, прочь от опостылевшего моря!

Но я бежала недолго. Передо мной вдруг выросла невидимая преграда, в воздухе разнёсся низкий вибрирующий «оммм» – будто в горном монастыре ударили в гонг, – и меня, как тряпичную куклу, отшвырнуло обратно.

Несколько мгновений я лежала, приходя в себя.

А затем со вздохом поднялась и обратилась к молодому рыбаку, который сидел на песке, скрестив ноги, и только что был свидетелем моего неудачного побега.

– Видишь? Не пускает.

– Вижу… – растерянно подтвердил рыбак.

Его звали Чого. Ему было от силы лет восемнадцать, его кожа казалась очень бледной и слегка сероватой, как и у всех жителей этого острова. Чого смотрел на меня какое-то время, а затем, схватившись за голову, драматично охнул:

– Тинави, так ты правда уже две недели находишься на этом пляже?!

– А ты думал, что я лгу?! – возмутилась я в ответ.

– Но это же ужасно!

– Так а я о чем!

Это действительно было кошмарным опытом. Я провела четырнадцать дней в одиночестве на промозглом, угрюмом, безлюдном пляже, потому что умудрилась попасть в магическую ловушку народа шэрхен. Она предназначалась для тех, кто незваным гостем пробовал проникнуть на остров Рэй-Шнарр – а я сделала именно это, хотя действовала не по своей воле.

Меня зовут Тинави из Дома Страждущих, я жительница Шолоха, столицы Лесного королевства. Ещё недавно я была Ловчей – детективом по делам чужестранцев. А потом… Скажем так, всё пошло не по плану.

Нас с напарником несправедливо бросили в тюрьму. Я смогла выбраться оттуда, воспользовавшись особой карловой магией. Она позволила мне попасть в место, которое называется Святилищем и по сути является пространством между мирами. А там, в Междумирье…

Ох. Вы поверите мне, если я скажу, что там мы с одним из шести богов-хранителей дали бой чудовищу, которое хочет поглотить вселенную?

Наверное, я бы тоже не поверила. Но так всё и было, клянусь.

После боя хранитель – его зовут Карланон – вывел нас из Святилища в ближайшее доступное место нашего мира. Им оказался берег главного острова Шэрхенмисты – тот самый, где я сижу прямо сейчас на пару с рыбаком Чого, скрючившись под утёсом в отчаянной попытке скрыться от усилившегося дождя.

Шэрхенмиста – это древняя, полная тайн страна-архипелаг, расположенная по другую сторону моря от нашего Лесного королевства. Здесь Карланон оставил меня, отправившись дальше разбираться с чудовищем. А я – как предполагалось – должна была спокойно добраться до ближайшего города и там сесть на корабль, которой доставил бы меня домой.

Но не тут-то было. Потому что и Карланон, и я забыли о существовании той самой береговой ловушки народа шэрхен, о которой я упомянула выше.

«Нельзя попасть в Шэрхенмисту, если вас тут не ждут» – гласит правило.

Оно звучит достаточно философски, но на деле означает очень конкретную вещь: когда какой-либо путешественник прибывает в Шэрхенмисту, кто-то из местных жителей обязан особым образом поприветствовать его. А именно: пропеть магическое приглашение, которое даст чужаку возможность пройти вглубь острова.

В противном случае незваный гость просто не сможет покинуть пляж, на который сошёл с корабля. Или, в моём случае, на который вывалился из Междумирья.

Мне колоссально не повезло, потому что «моё» побережье оказалось до пепла непопулярным местом. За две недели сюда не явилась ни одна живая душа, способная что-либо кому-нибудь пропеть – вечно орущие над головой чайки не в счёт.

Первый день своего заключения на пляже я восприняла спокойно. «Ничего, скоро кто-нибудь придёт!» – оптимистично подумала я, впервые столкнувшись с невидимой преградой и вследствие этого вспомнив о ловушке. – «А я пока как следует высплюсь, давно пора».

Второй день тоже не поколебал моей уверенности в скором хорошем исходе. «Ух ты! Как же хорошо, что здесь между скалами есть источник с пресной водой! А эти оранжевые ягоды безумно вкусные, надо же. И устрицы! М-м-м! Обожаю устрицы!»

На третий день я начала хмуриться. На четвёртый – бегать по всей доступной мне территории пляжа и орать, надеясь привлечь чьё-нибудь внимание. На пятый в кровь разбила кулаки, пытаясь разбить невидимую стену, и довела себя до обморока в пустых попытках уничтожить её при помощи колдовства.

А дальнейшие дни стали постепенно путаться друг с другом, будто бы выцветать, всё сильнее напоминая дурные сновидения и меньше – реальность. Погода испортилась. Дождь шёл почти всё время. Море низко рокотало, старые сосны стонали на ветру, я забивалась в пещеры и уже всерьёз была готова поверить в то, что здесь я и умру.

Насколько же это будет бездарно.

Но, как оно всегда и бывает, удача улыбнулась мне в тот самый момент, когда у меня уже не осталось никакой надежды на хороший исход.

Синеволосый рыбак по имени Чого заявился на этот отдалённый пляж, чтобы наловить каких-то очень редких деликатесных рачков. Но вместо них он поймал меня. Точнее, я – его. За щиколотку, когда Чого проходил мимо низкой пещеры, в которой я лежала, как в гробу, и где меня не было видно до тех пор, пока моя рука резко не выпросталась наружу.

Чого заорал так, что у меня открылось второе дыхание. Ведь я думала, что он мне примерещился – но нет, галлюцинации не умеют столь отчаянно верещать. Поэтому я заорала в ответ – уже радостно.

Затем Чого, этот святой человек, дал мне нормальную еду (у него с собой были сэндвичи), а после того, как я поела, мы поговорили.

– Как-то странно, что эта магическая ловушка всё ещё работает… – с сомнением протянул Чого, выслушав мой рассказ. – Она же ужасно старая. Я думал, в наше время ритуал приветствия чужаков – это просто дань традиции.

– Не веришь? – вздохнула я. – Без проблем. Давай продемонстрирую.

И я показала своё уже ставшее фирменным шоу с влетанием в невидимую стену. Мне было не жалко! Сталкиваться с препятствием страшно только первые раз двадцать. Потом это больше похоже на спорт, чем на неудачу.

Чого был впечатлён.

– Я выпущу тебя немедленно, – спешно заверил он, вытаскивая из-за ворота рубахи монету на кожаном шнурке. – Только пойму, как. Никогда в жизни этого не делал.

Следующие полчаса мы с Чого на пару пытались то ли вспомнить, то ли сочинить текст особого приветствия чужестранцев. В общем-то, восстанавливали его – как историки делают это с потерянными во тьме веков текстами. Монетка служила ориентиром: когда Чого произносил правильные слова, она начинала светиться мягким золотым светом, очень тёплым и утешающим на этом холодном берегу. Если слова были неверные – монетка гасла. Мы правили текст и начинали сначала.

И вот…

Чого, стоя спиной к морю, угрожающе вздымавшему волны, держа меня за плечо и позволяя каплям дождя стекать по своему бледному лицу, дочитал приветствие до конца – и монетка ярко вспыхнула. Порыв ветра ударил меня в грудь, а в голове будто кто-то шепнул «kita`sha» – «приветствую» на шэрхенлинге.

– Сработало? – Чого испуганно распахнул глаза.

– Похоже на то, – я сглотнула. – Надо… проверить.

Мой пульс ускорился из-за волнения. Я хрустнула пальцами, покрутила головой, как на разминке, и, глубоко вздохнув, снова побежала вглубь острова. Какая-то чайка заорала, пронесясь у меня над головой. Чого затаил дыхание.

Десять метров от берега, пятнадцать, двадцать, двадцать пять. Я зажмурилась, и… Ничего! Никакого сопротивления!

Для верности пробежав ещё некоторое расстояние, я остановилась и с улыбкой до ушей обернулась.

– Всё получилось! – закричала я, не веря своему счастью. Чого, оставшийся далеко позади, вскинул вверх руки, победно сжатые в кулаки.

– Ура-а-а-а!

Я больше не была пленницей побережья. Но мой путь домой только начинался.

* * *

К следующему дню я добралась до Пика Волн – одной из двух столиц Шэрхенмисты, приморской. Вторая, Пик Грёз, прячется в глубине гор в самом центре острова, и клубящиеся над городом облака надёжно скрывают его от чужих глаз.

Архитектура обеих столиц Шэрхенмисты похожа: тёмные здания, сделанные будто из мокрого песка, красные храмы с загнутыми крышами, с колокольчиками, поющими над входными воротами, холмистые улочки, высокие спиральные башни из чёрного камня. Много сосен, скал и можжевельников, каждый порыв ветра приносит запахи смолы и моря.

С любопытством крутя головой, я шла по городу, в котором была лишь однажды, много лет назад. Туристическая увлечённость сыграла со мной плохую шутку: переходя улицу с интригующим названием «У хитроумного мертвеца», я зазевалась и едва успела увернуться от кэба, вылетевшего из-за угла. Недовольный окрик возницы ударил мне в спину, и, хотя я знала язык шэрхен, мне не удалось разобрать все тонкости озвученного ругательства.

А жаль: судя по слову «д`гайла» – «вилка для выковыривания улиток», – там было что-то нетривиальное. Откуда я знаю слово «д`гайла» на шэрхенлинге – это уже другой вопрос. С ним, пожалуйста, к моему лучшему другу Дахху и его увлечению высокой кухней.

Вспомнив о Дахху, который сейчас, должно быть, лежал в лесном лазарете, после того как чуть не стал жертвой серийного убийцы, я тяжело вздохнула.

С этим тоже надо будет разобраться.

С тем фактом, что тот самый серийный убийца – хоть и благополучно пойманный – продолжал таить немало загадок и казаться до пепла опасным. Как минимум, потому, что оказался не человеком, а… падшим богом-хранителем. Он убивал людей по особому ритуалу, чтобы накопить их энергию и с её помощью открыть телепорт к могущественным драконам, которые смогли на всю вселенную объявить: «Явился Зверь из Хаоса (то самое чудовище, с которым я боролась в Междумирье). Хранители, готовьтесь к войне».

Надо поскорее вернуться в Шолох и узнать, что там происходит.

Я плотнее запахнулась в летягу – по улице гулял свежий морской ветер – и быстрым шагом двинулась вперёд. Куда именно идти, я не знала. Но иногда нужно просто идти, и знание приложится.

* * *

Вскоре ноги вывели меня в Чужестранный квартал Пика Волн, где располагались официальные представительства разных государств.

Я надолго остановилась перед стройным зданием шолоховского посольства. Оно напоминало Иноземное ведомство в миниатюре: белоснежный резной фронтон, острые шпили, разноцветные розетки окон, собирающие свет. К арочным дверям вели семнадцать ступеней – символическое напоминание о семнадцати знатных Домах Шолоха. Стражи, одетые в зелёные шелка, стояли по струнке, тени высаженных возле посольства глициний падали им на лица.

При виде всей этой красоты моё сердце сладко ёкнуло: я почти на родине! Однако я остерегалась заходить внутрь.

Ведь, скорее всего, для Лесного королевства я всё ещё преступница.

Как я уже говорила, я смогла сбежать из тюрьмы после того, как нас с Полынью из Дома Внемлющих, моим напарником, бросили туда из-за обвинения в измене. Тогда как я ускользнула в Междумирье, Полынь остался в темнице. Но ненадолго: по моей просьбе хранитель Карланон написал лесному королю с требованием отменить казнь Полыни. Ни один король не ослушается приказов бога-хранителя. Поэтому, по идее, Внемлющий уже должен быть свободен.

А вот амнистию для себя я… не попросила.

Я просто забыла. Карланон не ограничивал меня в «размерах просьбы», но у меня напрочь вылетело из головы то, что я могу попросить что-то и для себя тоже. Даже не знаю, о чём это говорит в первую очередь: о моём альтруизме или всё же идиотизме. Подозреваю, эх, что о втором.

Конечно, был шанс, что Карланон упомянул меня в письме королю просто так, по собственной инициативе. Но он был невелик. Чтобы узнать достоверно свой «статус» в королевстве, мне следовало бы сейчас зайти в посольство и спросить об этом напрямую. И при плохом раскладе снова оказаться в кандалах и в темнице. А это не тот опыт, который я хочу повторить. В общем, не стоит сейчас заниматься этим вопросом.

Я ещё какое-то время полюбовалась белоснежным посольством, сиреневыми цветками глициний и зелёными шелками стражей, а затем со вздохом пошла дальше по тёмным улицам Пика Волн.

У меня ужасно урчало в животе: болезненно и неприлично громко. Но я не могла просто зайти в какой-нибудь симпатичный ресторан, ведь у меня не было денег. Рыбак Чого вчера пытался всунуть мне с собой пару монет, но я отказалась: он и его семья и так накормили меня ужином, и, судя по тому, какой бедной и ветхой была их лачуга, столь щедрое угощение незнакомки не было для них чем-то пустячным.

Так что я не взяла деньги. И теперь, стоя перед телегой, торгующей лепёшками с анчоусами и сливочным сыром, мучительно думала над тем, где мне их взять. И, желательно, поскорее: пока я не утонула я собственной слюне.

– Вы не подскажете, здесь где-нибудь есть лавка, в которой можно попробовать продать свои вещи? – спросила я хозяина телеги.

Он понимающе окинул меня взглядом. Да-а-а… Представляю, как паршиво я выглядела: рваный бирюзовый плащ, стоящий колом после стирок в морской воде, некогда прекрасные каштаново-красные волосы сейчас больше похожи на мочалку, руки и лицо исцарапаны. Хорошо хоть, у Чого удалось полноценно помыться!

– Старик Туфиши занимается ростовщичеством, – подсказал мне лавочник. – Его магазин можно найти в конце улицы.

И он махнул рукой в сторону группки из низких полукруглых домиков чёрного цвета, на каждом из которых висела красная дощечка, показывающая, какое заведение находится внутри. Рисунок ножниц – парикмахерская; изображение пузырька – лавка с зельями; меч – заточка оружия… Я зашла в магазин Туфиши, который обозначался просто мешочком с монетами.

Оказавшийся добродушным горбатым стариком, Туфиши с ходу предложил выкупить мой плащ-летягу (ему очень приглянулся плотный лазурный шёлк, пусть и драный местами), но я отказалась. Ну уж нет! Летяга сейчас – мой единственный друг.

Зато я вытащила значок Ловчей – и, протерев, положила на стойку.

Он, похожий на крупную монету, был единственным предметом, помимо фонаря Карланона, который шолоховские тюремщики не нашли во время обыска в темнице. Но хранитель забрал свой фонарь, а вот значок невольно отправился путешествовать вместе со мной.

Туфиши, увидев удостоверение Ловчей, округлил глаза:

– Вы точно хотите это продать?

– Да, – твёрдо сказала я, хотя пальцы дрогнули, инстинктивно сжимаясь вокруг значка.

Профиль ястреба на эмблеме смотрел на меня с укором. «Эх, – будто говорил этот гордый хищник, символ нашего департамента, – предательница».

Лавочник замялся. Потом тактично объяснил:

– Ничем не могу помочь, госпожа. Это незаконно.

– Хорошо. Где здесь ближайший чёрный рынок?

Туфиши аж подавился.

– Вот у нас в Шолохе он находится прямо в центре города, – доверительно сообщила я. – Называется Рокочущими рядами. Ещё есть Потаённый рынок, но он, скорее, изображает опасное место, чтобы посетителям было интереснее, а на самом деле там так же безопасно, как в покоях его величества лесного короля.

– Вы там были? – удивился Туфиши.

– На рынке?

– В покоях.

– А, нет. И, надеюсь, не побываю. Это просто шолоховская поговорка. Так что насчёт чёрного рынка Пика Волн?…

Лавочник вздохнул. Потом взял значок в руку, взвесил, покрутил и, наконец, обеспокоенно заглянул мне в глаза:

– Он хотя бы ваш?

Я задрала левый рукав летяги, демонстрируя татуировку Ловчей, набитую на предплечье. Это была точная копия значка: две эмблемы одна над другой – полуразвёрнутая карта мира и голова птицы в профиль.

– Хорошо, – вздохнул Туфиши.

Покопавшись под прилавком, он вылез обратно с тёмно-бордовой визиткой:

– Отправляйтесь в портовый квартал и отдайте это уборщику в баре «Тридцать три селёдки». Он проведёт вас туда, где вы сможете продать свой товар.

Я горячо поблагодарила его и пошла к выходу из лавки.

– Но я бы всё‐таки не продавал! – крикнул мне в спину Туфиши.

– Да ладно вам. Это же всего лишь значок, пустая формальность, – легкомысленно отозвалась я, на самом деле чувствуя, как сердце болезненно сжимается при мысли о скорой потере.

* * *

Портовый квартал Пика Волн был очень колоритным местом.

Многие дома здесь строили на самом берегу, на сваях, так, что под ними плескалась морская вода и покачивались на волнах лодки. Другие здания могли похвастаться многочисленными балкончиками, верёвочными лестницами и переходами, соединявшими разные постройки поверху. Тут и там можно было встретить типичные для Шэрхенмисты святилища: небольшие источники, укрытые красными навесами, с медными черпаками для ритуального омовения рук.

Глядя на то, как двое школьников бесятся возле одного такого святилища, отнюдь не богоугодно плеская друг в друга водой и визжа от восторга, я вдруг осознала вещь, о которой не думала прежде.

Полынь, мой напарник. Он же вырос в Пике Волн.

Почти двадцать лет из жизни Внемлющего – всё сознательное детство и студенчество – прошли здесь, в Шэрхенмисте. Уроженец Шолоха, выходец из знатного Дома Внемлющих, он был выбран для того, чтобы стать одним из Ходящих, то есть теневых агентов, работающих на благо безопасности королевства. А Ходящих учат здесь, за морем.

Я невольно улыбнулась, представив себе маленького насупленного Полынь, сбегающего со скучных уроков по запредельной магии и носящегося по холмистым улицам Пика Волн. Интересно, он когда-нибудь загадывал желания возле святилищ-источников? Ел ли лепёшки с анчоусами? Выбирался ли ночью из кампуса, чтобы тайком поплавать в море?

Надо будет обязательно расспросить его обо всём этом. Если вдуматься, я ужасно мало знаю о Полыни. Мне хочется это исправить.

К тому моменту, как я нашла таверну «Тридцать три селёдки», уже наступил вечер. Густо-багряное сияние заката затопило портовый квартал, царящие здесь запахи дыма, рыбы и моря усилились. Людей стало больше; косяки моряцкого народа плыли туда и сюда. От общего потока отделялись ручейки посетителей, вливающихся в кабаки. Всюду зажигались оранжевые огни, в руках ночной стражи появились факелы.

Судя по всему, таверна «Тридцать три селёдки» пользовалась бешеной популярностью: вывеска, изображавшая стайку рыб, призывно блестела, к входу тянулась очередь, а на витрине помадой было написано плотное расписание барных конкурсов. Согласно ему сейчас шла игра «Кто выпьет быстрее».

Внутри было негде протолкнуться. Ни одного пустого столика, возле бара – настоящая толпа. Несколько мужчин с огромными кружками сидели на стойке и на скорость хлестали брагу, а посетители таверны горячо их поддерживали, крича и свистя.

Грохотала музыка – страшный хаос духовых инструментов. Публике, впрочем, нравилось: матёрые бандиты, обнявшись и рыдая, раскачивались под исступлённый рёв трубы.

– Небо голубое… – пробормотала я вполголоса, всерьёз прикидывая, не стоит ли зажать уши.

– О, отличная песня! – басовито заорали сбоку. – Лишка, понеслась! «Не‐е‐е‐ебо голубо‐о‐о‐ое, что ж меня так кро‐о‐о‐оет…»

– «Что ж меня так кроо‐о‐о‐оет, мне бы да на во‐о‐о‐олю…», – с чувством подхватили слева.

Я пискнула, пригнулась и ужом ввинтилась в толпу, подальше от запевалы, который, кажется, уже видел во мне любовь всей своей жизни. Впереди мелькнула серая фигура с метлой. Вот он, мой уборщик, моя путеводная звезда сегодняшнего вечера! Сжимая в ладони визитку, я мелкими перебежками рванула за ним.

У барной стойки между тем начался новый раунд конкурса – уже с другими участниками. Гул болельщиков нарастал, и внезапно в их дружных воплях я расслышала словосочетание, которое заставило меня споткнуться.

– Кадий Мчун! Кадий Мчун! – скандировали зрители.

– Ка‐а‐а‐дий Мчу‐у‐у‐ун! – высокой трелью вывела красотка официантка.

Я резко развернулась на сто восемьдесят градусов.

Неужели галлюцинация?..

Зрители сорвались в аплодисменты и одобрительный свист. Кое-как прорвав ряды плотно сбитых моряков, я вынырнула точно у стойки.

– И первое место занимает наш иноземный гость! – взревел хозяин притона, надевая картонную корону на пшеничные волосы победителя.

Тот улыбался во все тридцать два зуба и махал поклонникам ладонью. Его загорелое лицо светилось гордостью, а голубые глаза щурились, как у объевшегося рыбками кота. Он в упор не замечал меня, поглощённый своим триумфом. А зря.

– Ах! – воскликнула официантка. – Кади, ты мой герой!

– А ну-ка объяснись! – зашипела я, дёргая его за штанину.

Звезда вечера, пронырливый Мелисандр Кес, псевдоисторик и авантюрист, только ойкнул в ответ и съехал с барной стойки.

2

Кадий Мчун

Никто так не меняет историю, как историки.

Орбис из Дома Крадущихся, Глава кафедры источниковедения в Шолоховской Академии

Попросите меня охарактеризовать Мелисандра Кеса одним словом, и я скажу – самоуверенный.

Мы были знакомы недолго, но я уже знала: он из тех людей, кто живёт так, будто у него в кошельке лежит официальное разрешение творить что вздумается – с личной подписью Отца Небесного. Сокрушительная харизма, беспощадная. Полный бесповоротный каюк.

Когда я в прошлом месяце познакомилась с Мелом, он представился исследователем, изучающим историю шести древних амулетов богов-хранителей. Однако это оказалось ложью.

На самом деле Мелисандр Кес был Свидетелем Смерти (то есть судмедэкспертом) в жандармерии Саусборна. А вот его младший брат Балтимор действительно изучал амулеты: писал о них дипломную работу и заодно пытался собрать их вместе – все шесть были разбросаны по миру. Добывая один из них, Балти трагически погиб.

Я думаю, каждый может представить себе горе Мелисандра в ту ночь, когда он узнал о смерти брата. Мел не смог смириться с произошедшим. Он решил продолжить дело Балтимора: найти эти амулеты самостоятельно и выяснить, в чём же их секрет.

На первый взгляд они казались просто симпатичными безделушками. Но Балтимор считал, что в них скрыта некая тайна, причём настолько серьёзная, что может на корню переписать наше видение истории богов-хранителей.

Поиски амулетов в исполнении Кеса-старшего стали похожи не столько на историческое исследование, сколько на авантюрное расхищение музеев и гробниц. Я оказалась невольной пособницей в одной из краж Мелисандра, что обернулось для меня грандиозными проблемами на работе. А сам Кес тогда извинился и… просто сбежал, оставив меня в одиночку разгребать последствия. С тех пор мы не виделись.

Вплоть до сегодняшнего дня.

Поняв, что передо мной на барной стойке «Тридцати трех селёдок» действительно сидит Мелисандр Кес, я ужасно разозлилась. Я схватила его за руку и потащила прочь из трактира с такой яростью, что прежде шумные посетители теперь робко уступали мне дорогу и лишь сочувственно бормотали что-то вслед.

Было видно, что Мелисандр потрясён моим появлением, но пытается изобразить, что это вовсе не так.

– Тинави, крошка! – воскликнул он, когда мы оказались на улице, и с готовностью распахнул объятия. – Я так рад, что у тебя всё хорошо!

– Это, по-твоему, называется «хорошо»? – зарычала я, обводя рукой своё исцарапанное лицо и потрёпанную одежду.

– Да ты, как всегда, просто прекрасно выглядишь, – активно закивал Кес. – Хотя теперь я вижу, что тебя что-то беспокоит…

– Да ладно? – мой голос сочился ядом. – И что бы это могло быть, Мелисандр? Может быть, то, что я только что встретила редкостного гада, который без малейших сомнений бросил друга на растерзание политикам?.. Или то, что этот гад с какой-то радости представляется чужим именем?

Под моим укоряющим взглядом Мелисандр потупил взгляд.

– Приехав в Шэрхенмисту, я сказал, что меня зовут Кадий Мчун, потому что был уверен, что Кадия из Дома Мчащихся непременно оценила бы эту шутку, – он пожал плечами. – Можно сказать, что, используя её имя, я восхваляю её и способствую росту её популярности. Разве это не благое дело, м-м-м?

Под конец Мел приободрился и протянул это последнее «м-м-м» со своей привычной игривой интонацией.

– Вообще не благое. Ни разу, – отрезала я.

Кес поник. А затем, прежде чем я успела сказать ещё что-то, порывисто шагнул вперёд и положил руки мне на плечи.

– Прости меня, пожалуйста, Тинави, – теперь его голос звучал гораздо серьёзнее. – Я действительно очень рад тебя видеть – хотя даже представить себе не могу, что ты, прах побери, делаешь в этом городе!.. После того, как я покинул Шолох, я чувствовал себя очень паршиво. Я понял, что был не прав. На следующий день я даже решил вернуться и взять вину на себя.

– Ну да, конечно, – «поверила» я. – То-то я тебя с тех пор не видела.

– Я клянусь, что поехал обратно! – с обидой воскликнул Мел. – Но к тому моменту, как я снова оказался в столице, ты уже успела разобраться с ситуацией. Мне об этом рассказала хозяйка кофейни «Радость прерии». Помнишь, той, где мы часто завтракали? Ну я и подумал – раз всё разрешилось, так зачем мне снова баламутить воду своим появлением? Попросил госпожу кофейницу никому не говорить обо мне и уехал окончательно.

Я нахмурилась. Хм.

Вообще, возможно, Мелисандр не врёт. Кофейня «Радость прерии» находилась под боком у Иноземного ведомства, и её хозяйка быстро узнавала все новости департамента Ловчих. Кес, насколько я помню, сначала ей не нравился, но потом сумел пробить тропинку к её сердцу… Так что она и впрямь могла рассказать ему о случившемся.

Но я всё ещё сомневалась.

– От наказания тебя спас лесной принц, – сказал Мелисандр.

– Не он, а Полынь с его помощью, – поправила я.

Что ж. Раз Мел знает такие подробности, значит, он действительно возвращался в Шолох. Не то что бы это искупает его вину за предательство, но…

Скажем так, теперь мне хочется убить его чуть меньше. Как минимум потому, что все мы допускаем ошибки. И если никогда не прощать их – ни себе, ни другим, – твой жизненный путь окажется удручающе коротким и тёмным.

Я тяжело вздохнула и пошла вниз по холмистой улице, в сторону пляжа. Ночь в Пике Волн была изумительно прекрасна. Звёзды ярко светили на иссиня-чёрном небе. Залив тихо блестел под луной, что‐то шепча переливами: громче, тише, снова громче… Плеск прохладной воды приносил запах соли и далёких странствий. На набережной, серебристо смеясь, неспешно прогуливались влюблённые, но мы с Кесом, хотя тоже были вдвоём, никому не показались бы романтической парочкой.

– Тинави, а что ты делаешь в Шэрхенмисте? – поняв, что вопрос предательства закрыт, с любопытством спросил Мелисандр.

– Ох, Мел… – я покачала головой. – Я даже не знаю, с чего начать.

И как много стоит тебе рассказывать.

– Скажем так: у меня неприятности.

– Серьёзные? – Кес нахмурился.

– Серьёзнее, чем те, которые устроил ты.

– Даже так!.. – он неподдельно изумился. – Это звучит плохо.

Я хотела глубокомысленно ответить, что, дескать, не только звучит, но вместо меня ответил мой желудок: протяжным унылым урчанием, напомнившем песнь одинокого кита под луной. Я так до сих пор ничего и не съела сегодня.

– Ой! Прости! – ахнула я, хватаясь за живот.

Мелисандр рассмеялся при виде того, как я смутилась.

– Может, завернём в какой-нибудь трактир, и там за ужином ты расскажешь о своих злоключениях? – предложил он.

При слове «ужин» мой рот мгновенно наполнился вязкой слюной. Я сглотнула.

– Я бы с удовольствием. Но… тебе придётся меня угостить. У меня нет денег. Вообще.

– О? – бровь Мела удивлённо взметнулась вверх. – Я бы тебя и так угостил, но теперь услышать твою историю будет ещё интереснее. Потому что, помнится, ещё месяц назад ты была несносной аристократкой, швыряющейся монетами направо и налево, а теперь…

Мой живот снова заурчал – нет, завыл! – и Мел остановился, растерянно заморгав.

– Так, я понял, сначала еда, – хлопнул в ладоши он.

* * *

После тарелки сливочных спагетти с морепродуктами, двух брускетт с кальмарами и салата из водорослей под ореховым соусом мне начало казаться, что жизнь моя прекрасна и удивительна, Шэрхенмиста – лучшее место для внепланового отпуска, а Мелисандр Кес – чудеснейший из людей.

Возбуждённо размахивая руками, я рассказывала ему сокращённую версию событий последних недель. Мы сидели на палубе старого рыбацкого судна, переделанного под ресторан. Мачты были увиты гирляндами с мерцающими огоньками, за бортом тихо плескалась вода, горящая синим цветом из-за живущего в ней планктона.

– Получается, Тинави, ты спешишь вернуться в Шолох, чтобы узнать, как дела у Полыни, которого должны были выпустить из тюрьмы, у Дахху, которого ранил убийца, у Кадии, чей парень оказался этим самым убийцей, и у самого убийцы заодно… То есть у нашего старого доброго знакомого Анте Давьера, – Мелисандр задумчиво побарабанил пальцами по подбородку.

– Всё верно, – я кивнула. – И для того, чтобы продолжить жить свою жизнь, конечно же.

– При условии, что тебя не считают преступницей.

– Неважно, кем меня считают. Я всё равно хочу и буду жить только в Шолохе, даже если для начала мне придётся потратить очень много сил, возвращая себе доброе имя.

Вместо того чтобы обрадоваться моей решительности, Мелисандр расстроено вздохнул.

– Эх! – воскликнул он, подливая нам жемчужное островное вино, пахнущее орхидеями и лотосами. – А я надеялся, что смогу предложить тебе присоединиться ко мне в моём квесте.

– Каком квесте? – непонимающе наклонила голову я.

– Я называю так поиск артефактов богов-хранителей, – Кес улыбнулся.

Потом оттянул ворот белой рубахи и вытащил наружу три серебряных амулета на длинных цепочках. Они все были одинаковой овальной формы, каждый – со своими рунами, вырезанными на ободке, и вживлённым в центр камнем. Поняв, что это, я пораженно воскликнула.

– Ты носишь древние артефакты прямо так?!

– А что? Моя грудь – самое надёжное место на свете! – фыркнул Мелисандр. – Твоё внимание сосредоточено не на том, Стражди. Удивляться стоило другому, а именно, тому, что я собрал уже три штуки из шести.

А ведь и впрямь.

– Остальные амулеты я найду ещё быстрее, вот увидишь, – пообещал Кес. – Спасибо Пику Волн: в этом городе полно полезных документов о Срединном государстве, во времена которого и были созданы эти артефакты. Я правильно сделал, что приехал именно сюда. Информации у меня теперь выше крыши!

Он откинулся на спинку плетёного кресла и с удовольствием подставил лицо тёплому морскому ветру. Пшеничного цвета волосы Мелисандра казались совсем золотыми в свете стоявшей на столе лампы, имитирующей щупальца осьминога.

Я оторвала кусочек белого хлеба с розмарином, который нам подали перед ужином, и кинула за борт. Толстые краснобокие рыбы, толкущиеся возле корабля-ресторана, были ужасно рады угощению.

– Последние две недели я только и делал, что гулял и читал, – продолжил Мелисандр, и я втайне ужасно ему позавидовала. – И среди прочего узнал одну вещь, которую теперь хочу рассказать тебе. А именно: создателем амулетов, которые я ищу, был человек по имени Хинхо из Дома Страждущих. Прародитель твоего рода.

Я удивлённо моргнула, замерев с новым кусочком хлеба в руках.

– Ты серьёзно?

– Конечно. Зачем мне шутить?

Я растерялась ещё сильнее. Мел с интересом оперся локтями о стол:

– Ты что-нибудь знаешь о Хинхо?

– Нет. Я даже никогда не слышала его имени.

Кес осуждающе цокнул языком. Затем широко улыбнулся:

– А вот я теперь настоящий эксперт по твоему пра‐пра…деду. И знаешь, в его истории есть несколько загадок.

– Каких?

– А тебе точно интересно? Что-то не вижу энтузиазма.

– Мел! Имей совесть!

– Хорошо… Итак. Тайна первая. До падения Срединного государства Дома Страждущих не существовало. Первые свидетельства о нём датируются уже теми годами, когда оставшиеся в живых срединники обосновались здесь, в Шэрхенмисте. Хинхо – в их числе. И он – первый задокументированный человек с такой фамилией.

– А как же раньше назывался мой Дом?

– Понятия не имею. Я надеялся, ты мне скажешь. А вот почему вы именно Страждущие, я теперь знаю.

– Почему?

– Твои версии?

Хм.

Теперь я откинулась на спинку кресла.

Помню, в детстве мне очень нравилось мусолить на разные лады имя своего Дома: я придумывала жуткие и героические истории о том, почему оно такое грустное и одновременно красивое. Я поделилась с Мелом парой своих старых гипотез. Он с усмешкой выслушал, а потом наставительно поднял указательный палец:

– А теперь слушай правильный ответ. Хроники гласят, что в год падения срединников Хинхо служил в Прибрежном легионе.

Я округлила глаза и присвистнула.

Срединное государство – страна наших предков – было беспощадно стерто с лица земли в 1147 году. Его мирную столицу, город Мудру, с неба выжгли драконы. Военные отряды соседних стран захватили деревни и форты. А так называемый Прибрежный легион – исследовательский лагерь учёных, военных и магов, – находившийся на месте нынешнего Шолоха, зажали в тиски две вражеских армии и устроили там такую резню, что, говорят, не только тела, но и даже души легионеров были разорваны в клочья.

Это их кости лежат в некрополе, над которым построен королевский дворец Шолоха.

– Хинхо был легионером? – я опешила. – Серьёзно? Но ведь, согласно легендам, их вырезали всех до одного. Как же он умудрился выжить?

– Не знаю. Но именно тот факт, что твой прадед пережил кровавую бойню в Прибрежном легионе – единственный из всех, попрошу отметить, – и стал причиной того, что его начали называть Хинхо Страдающим. А потом – Страждущим.

Я поежилась.

Мелисандр продолжил:

– История гласит, что, когда Хинхо после бойни добрался до Шэрхенмисты, из вещей у него были только эти шесть амулетов. И всё. Он никогда не рассказывал о случившемся – даже наложил на себя заклинание Вечного Молчания. Что, впрочем, не помешало ему завести тут семью. Правда, потом он её бросил: уехал и стал путешественником, дошёл аж до Западных Пределов.

– Вот козлина!.. А почему он молчал?

– Это ещё одна загадка. Мой брат полагал, что Хинхо скрывал нечто важное и боялся проболтаться. Нечто, связанное с этими амулетами и с падением срединников. С тем, как всё‐таки беспощадно вырезали ваших предков. Не понимаю, почему ваш народ вообще с этим смирился: ещё и забыть пытается всеми силами…

Я только тяжело вздохнула.

Есть такое.

Дело в том, что гибель срединников – больное место для нас. Мы считаем, что во многом они сами виноваты: их жестокая политика, чрезмерная гордыня и имперский гонор были невыносимы. Недовольство окружающих накапливалось и однажды вылилось в реки крови… Да, это была не война, а бойня. Но ведь не бывает дыма без огня.

– Обвинять жертву – последнее дело, – не согласился Мел. – Мне интересно, что стало последней каплей, после которой чаша терпения драконов и правителей других стран переполнилась и они устроили такой кошмар. Особенно драконы! Они же всегда были мирными, или, вернее сказать, поразительно безразличными к человеческим делам. Зуб даю: когда я соберу все шесть амулетов, я пойму, что именно случилось в 1147 году.

– Удачи, – искренне пожелала я.

Мелисандр отрицательно замотал головой и строго покачал пальцем.

– Не надо, Тинави. Не желай мне её. Лучше скажи: как насчёт того, чтобы присоединиться ко мне в моём квесте? Давай вместе найдём оставшиеся три артефакта!

Я удивлённо двинула бровью. Прежде чем я успела что-то ответить, Кес продолжил:

– Да-да, я понял, что твой план – вернуться домой. Но как насчёт того, чтобы совершить пару подвигов по дороге?

– Э-э-э, Мел, я…

– Мне кажется, то, что твой прадед создал амулеты – это не просто знак, это прямо-таки непосредственное и конкретное указание госпожи Судьбы на то, что именно тебе стоит заняться их поисками.

– Мелисандр…

– К тому же, мы с тобой просто роскошные компаньоны! Если задуматься, в Шолохе было ужасно весело, да?

– Мел! Прекращай! – я хлопнула ладонями по столу.

Мне не хотелось повышать голос, но иначе Кеса невозможно было заткнуть. На мгновение над палубой корабля повисла тишина. Сидевшие за соседним столиком эльфы-путешественники замерли, а потом стали активно шушукаться, прикрывая рты узкими ладонями и ехидно поглядывая на нас. Официант, уже несший чай и десерты, передумал и развернулся обратно к кухне, решив, видимо, что сейчас не лучший момент для сладкого.

Я набрала полную грудь воздуха, чтобы негромко, но внятно и по пунктам объяснить Мелисандру, почему я не хочу искать амулеты и отчего мне не нравится, когда он напирает, но Кес снова опередил меня.

– Я понял, – сказал он, миролюбиво подняв ладони. – Но не спеши отказываться, хорошо? Просто подумай над этим: над возможностью сделать что-то выдающееся по пути домой… Обсудим это потом. А сейчас давай продолжим праздновать нашу удивительную встречу. Веришь ты мне или нет, но я по-настоящему рад снова увидеться с тобой.

Я тоже была рада Мелисандру. И не только потому, что оказалась в тяжелой ситуации в Пике Волн, а он мог мне помочь.

Просто бешеный, ненадёжный, громкий и эгоцентричный Кес, несмотря на все свои грехи, действительно успел стать моим другом.

* * *

После ужина мы отправились гулять по Пику Волн.

Давно миновала полночь. Практически полное отсутствие людей на улицах и звонкая ночная тишина наполняли прогулку атмосферой тайн и ощущением нарушенных запретов, а я любила и то, и то. Мы обошли вокруг мерцающего тысячью огней дворца наместника Исцинари, заглянули в сад горного хрусталя, залезли в непроглядные графитовые катакомбы и посидели на берегу чёрного озера Истинных Намерений.

Мелисандр провёл в Пике Волн меньше месяца, но не зря говорят, что в путешествии сутки идут за неделю. В центре города Кес разбирался не хуже, чем местные. А может, даже и лучше.

В какой-то момент мы вышли к университетскому кампусу, чья территория пряталась в благоухающей кедровой роще. Главное здание чем-то напоминало оплывший торт безе, правда, иссиня-чёрного цвета. Над полукруглыми окнами тут и там были вырезаны медальоны в виде игральных карт. На каждом шпиле – по каменному шутовскому колокольчику. Высокий кованый забор с узорами в виде покерных фишек окружал заросший скалами двор.

– Университет посвящён хранителю Рэндому, поэтому, несмотря на общую строгость архитектуры, тут можно заметить такие забавные детали, – объяснил Мелисандр. – Это главное высшее учебное заведение в Пике Волн.

– Хм. Интересно, наши Ходящие[1]тоже здесь учатся?

– Понятия не имею. Они что, учатся в Шэрхенмисте?

Мы подошли вплотную к ограде. Я вдруг почувствовала колоссальную усталость и тоскливо уперлась лбом в металлические вензеля забора. Они приятно холодили кожу.

– До сих пор не могу поверить в то, что Полынь, зараза, оказался бывшим Ходящим, – поделилась я с Мелисандром. – Скрывал это ото всех на протяжении двух лет.

– О! – Мел тоже прислонился к воротам. Правда спиной, а не лицом. – Если хочешь, можешь плюнуть сквозь решётку. Охраняют тут спустя рукава.

– Слово «зараза» не значит, что я на него злюсь, – с досадой пояснила я.

– Тогда не плюй, – милостиво разрешил Мелисандр и, увидев, как я отчаянно пытаюсь подавить зевок, хмыкнул. – Знаешь, кажется, тебе пора спать.

* * *

Кес снимал номер в гостинице «Песок и пепел», занимавшей одну из тех высоченных чёрных башен, которыми я любовалась днём. Нам повезло: там были свободные комнаты, и поэтому я с комфортом заселилась по соседству с Мелисандром.

Из окна моего номера открывался сногсшибательный вид на город. Перед тем, как разойтись, мы с Кесом ещё какое-то время сидели на широком подоконнике и любовались тем, как на востоке занимается рассвет. Сначала гранатово-красные, а затем янтарно-медовые тона окрасили каёмку неба, тревожа бархат ночи неумолимостью скорых перемен.

Мел, перебирая в пальцах добытые амулеты, изливал мне душу:

– Знаешь, Тинави, я считаю, что ярый патриотизм – самое удобное прибежище для тех, кому больше нечем гордиться. Нормальный человек должен гордиться собой – своими достижениями и поступками. Если здесь он провалится, то можно начать гордиться своей семьей, то есть примазаться к чужим подвигам под оправданием родственных генов. Если и тут не прокатило, то можно начинать кампанию беспрецедентной любви к своему городу – у нас лучшие дороги, лучшие дома, лучшие жители. А вот когда и город твой – шелуха, тогда уже и до патриотизма недалеко… Ведь очень легко любить целую страну, если задаться такой целью. В воздухе одновременно жужжит и вьётся невероятное количество интерпретаций и точек зрения, все они озвучиваются уважаемыми людьми, опираются на факты (пусть и вырванные из контекста), выглядят потрясающе убедительно. Выбирай любую. А выбрав, постарайся только не думать сам и не слушать противоположных взглядов; ничто не должно поколебать твой патриотизм. Люби страну, люби, гордись и наслаждайся!

– Мелисандр, последний бокал жемчужного вина для тебя явно был лишним.

– Глупости. Я не пьян. Просто в кои-то веки хочу озвучить то, о чём обычно я рассуждаю сам с собой, боясь осуждения, а то и тюрьмы… Ты хоть знаешь, сколько людей гниёт сейчас в темницах Саусборна за то, что просто высказали своё мнение, без призывов к бунту, без угроз? Можно отстроить целый паршивый городок… Да и твоя история. Это вообще нормально, что тебя без суда и следствия приговорили к смертной казни? Ты правда считаешь, что такое должно иметь место в современном мире?!

Он был прав. Но всё же…

– Мел, я не люблю политику и просто хочу держаться от неё как можно дальше. И в действиях, и в разговорах. Называй это трусостью, если хочешь. А что касается твоих рассуждений о патриотизме… Разве такая демагогия в ночи что-то меняет? Нет. Вот и начинай с себя.

– Мой квест, Тинави. Он может что‐то изменить. С падением срединников что‐то нечисто. Информацию об амулетах Хинхо не вырезали бы из учебников так тщательно, если бы она не была важна с политической точки зрения. Ты ведь помнишь, что никто не воспринимает искомые мною амулеты всерьёз? А между тем от них так и разит магией, когда они оказываются рядом друг с дружкой… Даже я, не колдун, чую.

Мелисандр спрыгнул со своей стороны подоконника и, подойдя ближе, навис надо мной, уперев одну руку в стену. Его глаза фанатично поблёскивали, в глубине зрачков будто кто-то карты тасовал.

– Пожалуйста, помоги мне найти хотя бы ещё один амулет, Стражди.

– Хорошо, – неожиданно для самой себя согласилась я.

И замерла, пытаясь понять, что заставило меня так ответить.

В смысле «хорошо»?! Я же меньше всего на свете хочу снова влипать в неприятности!

А Мелисандр уже радовался, как щенок.

– Ура! – он подпрыгнул на месте и ликующе вскинул кулак. – Я знал, знал, что на самом деле тебе нравятся наши приключения! Ещё бы! Это же так захватывающе! Уф, как же я рад, что ты такая лёгкая на подъём!

Я молча открыла рот. И закрыла опять. И снова повторила это немудрёную последовательность, делающую меня похожей на глупенького карпа.

Кто меня за язык тянул?! Какого праха?!

Ну и как теперь отказываться от собственного случайно вырвавшегося согласия?

– Давай-ка пойдём спать, – промямлила я, выталкивая Кеса из своей комнаты. – Я очень устала. Хороших снов, Мел.

– Хороших снов, Стражди!

И я захлопнула дверь перед его сияющей физиономией.

3

Ты же любишь сюрпризы, Стражди!

Человеческая тяга к преувеличениям и неразборчивый почерк летописцев расправляются с истиной быстрее, чем голодный бродяга – с сэндвичем.

Из студенческого конспекта Тинави

Утром я долго и с удовольствием приводила себя в порядок, наслаждаясь благами цивилизации, о которых уже успела забыть за дни пленения на туманном пляже. Не меньше часа я отмокала в деревянной ванне, стоявшей возле окна так, что можно было наблюдать за холмистыми улочками города внизу. Пик Волн казался мне ужасно мрачным по сравнению с Шолохом – все эти антрацитовые и багряные тона, исключительно хвойные деревья, обилие скал и чёрного песка – но в нём было некое манящее достоинство, непоколебимое спокойствие и милая моему сердцу загадочность.

Нанежившись впрок, я оделась и направилась к выходу из номера. Но почти сразу остановилась.

С той стороны, из гостиничного коридора, слышались голоса людей, которые определённо ссорились друг с другом. И один из них, судя по тембру, был Мелисандр.

Я нахмурилась и посмотрела в глазок, расположенный в центре двери. Очень удобная штука! Жаль, что у нас в Шолохе не принято делать такие. Сквозь линзу, показывающую мир слегка выпуклым, будто в имаграфе, стало видно Кеса и какую-то женщину, одетую в свободную майку болотного цвета и шаровары.

Незнакомка рвала и метала:

– В смысле – отмена?! Я уже всех парней собрала, ты понимаешь?

Сероватая кожа и синие волосы дамы намекали на то, что она – чистокровная шэрхен.

Меня насторожил высокий градус ссоры. Я стала прислушиваться и приглядываться внимательнее.

Мелисандр стоял, скрестив руки на груди.

– Отмена значит отмена, – ровно проговорил он.

– А неустойка? – взвилась женщина.

– За что? У вас не было никаких убытков.

– Мы потратили на тебя кучу времени.

– Ты потратила на меня полтора часа, и я оплатил твою консультацию. А твоих друзей я и в глаза не видел. Рихана, скажи, ты со всеми клиентами разговариваешь в таком тоне?

– Только с такими тупыми, как ты.

Мелисандр медленно привалился плечом к стене.

– Уходи, – низко, угрожающе произнёс он. – Я не буду с вами работать.

– Я требую неустойку!

– А я требую, чтобы ты исчезла сию же секунду. Или мне позвать охрану и рассказать, что наше знакомство началось с того, что ты огрела меня по голове и попробовала ограбить?

Рихана сжала кулаки. Её лицо полыхало от гнева.

– Ты пожалеешь об этом, Мелисандр Кес, – пообещала она. А потом развернулась и быстро пошла прочь, к винтовой лестнице, проходящей сквозь все этажи башни.

Мне стало как-то неуютно.

Мелисандр отлип от стены и в два шага оказался у моей двери.

– Доброе утро, Тинави! – крикнул он, постучав в неё. Я едва успела отпрыгнуть, чтобы Кес, не дай небо, не заметил, как я подглядываю за ним в глазок. – Подъём! У меня есть новости!

Я выждала пару секунд, прежде чем, намеренно громко топая и шумя, сымитировать собственное приближение.

– Утречка, Кес! – зевнула я, открывая дверь. – Какие новости?

– Очень хорошие, – улыбнулся он.

По мирному виду Мелисандра нельзя было сказать, что ещё минуту назад его лицо было тёмным от едва сдерживаемой ярости.

– Я обеспечил тебе билет на корабль до Лесного королевства. Отбывает сегодня ночью. Нормально?

Вот этого я точно не ожидала.

– Серьёзно?! – ахнула я. – Когда ты успел? Это же… Идеально!

– А то, – он самодовольно кивнул. – Так что уже скоро ты будешь дома. Я тоже поплыву на материк. Но до отправления корабля мне надо успеть сделать одно важное дело. В шесть вечера мы с тобой идём на частную экскурсию по Университету имени Рэндома: я уже взял на себя смелость сказать гиду, что со мной будет подруга.

– О, небо голубое, – я вытаращила глаза. – Надеюсь, это не будет похоже на наш поход в Исторический музей Шолоха?..

Мел расхохотался.

– У тебя теперь до конца жизни будет аллергия на слово «экскурсия», да? – он панибратски хлопнул меня по плечу.

Я подумала, что, прах побери, да. Ведь именно на экскурсии в Шолохе он попробовал с моей помощью провернуть кражу второго амулета. Так что теперь это слово и впрямь заставляло мой глаз нервно дёргаться.

– Пойдем скорее завтракать, Стражди, – Кес посмотрел на часы. – Хотя, судя по времени, это будет правильнее назвать обедом. Я умираю с голоду. Как ты относишься к креветкам на гриле?

И мы отправились в бесконечный путь вниз по винтовой лестнице башни.

* * *

Прогуляв весь день, в шесть вечера мы снова стояли перед Университетом имени Рэндома. Через ворота выливался непрекращающийся поток студентов – как раз закончилась последняя пара. Юные, беззаботные, в обнимку с учебниками они с восторгом вдыхали морской ветер свободы после долгих учебных часов.

За высшим образованием в Шэрхенмисту съезжались со всего света. Здесь, в стенах университета имени Рэндома, слушателей равняли под одну гребёнку – форма предполагала одинаковые графитово-чёрные костюмы и такого же цвета короткие мантии с капюшоном. Забавная строгость, учитывая, что Рэндом – самый безумный персонаж среди хранителей: шулер, картежник и плут. Эдакий прельстительный джокер.

Я его всегда обожала. Интересно, что было бы, сведи меня судьба с ним, а не с Карланоном?

Так странно – до сих пор не могу поверить, что истории про хранителей оказались правдивыми… Хотя Карл всё же совершенно не похож на «себя» из легенд. Мало того что щеголяет в образе мальчишки, так ещё и какой-то подозрительно неустойчивый эмоционально. Не то что тот рыцарь‐паладин с каменной физиономией и двуручным мечом наперевес.

Про реальный характер и постоянный облик Теннета я вообще молчу.

Впрочем, я отвлеклась.

Вернёмся к глухой униформе студентов! Она была слишком жаркая для летнего дня. Поэтому, стоило студенту шагнуть за ворота, капюшоны снимались, мантии сминались и небрежно запихивались в сумку, туда же отправлялись чёрные блузы – под ними большинство носили майки, куда более подходящие под погоду.

И вдруг, как по волшебству, становилось видно, насколько студенты разные…

Синеволосые шэрхен, загорелые тилирийцы и смуглые иджикаянцы, коренастые степные жители, феи (для них были крохотные мантии) и тролли (тут, напротив, супербольшой размер), гномы и красноглазые нюкты из северных графств. Где-то в толпе даже мелькнули крылья пустынного ангела – сложенные под курткой горбом, как принято…

Нет, не подумайте. Лесное королевство – тоже многонациональное государство. Но здесь и сейчас это было похоже на глобальное разоблачение, снятие масок. Чёрная толпа одинаковых студентов вдруг оживала, сдирая с себя маски, являя миру своё прекрасное, своё особенное «я».

Да здравствует непохожесть! Свобода, проявляющаяся в каждом жесте. Смелость, гордость быть собой. Да здравствует суть разнообразия!

Я завороженно наблюдала за студентами.

А потом неожиданно и оглушительно чихнула.

– Будь здорова! – дежурно отозвался Мелисандр, который в ожидании гида неподобающе сидел на бортике очередного святилища-источника и листал свои записи.

Я чихнула ещё раз и, почуяв в этом неладное, резко повернулась. У меня за спиной, шагах в десяти, шушукались трое студентов. Они хмурились, глядя на меня исподлобья. Родные шолоховские лица!

– Эй! – я рванула к ним. – Как? Как вы это делаете?

Студенты испугались и прижались друг к дружке плотнее. Хорошо, что не убежали.

– Вы студенты-Ходящие, я понимаю, – кивнула я, подойдя. – Но как вы Читаете мысли на расстоянии? Ведь для этого надо посмотреть в глаза, разве нет? И да, всё в порядке, у меня просто стоит блок. Вы всё делали правильно.

Один из троих, смешной, круглолицый, пожал плечами:

– Пока татуировка Чтения свежая, смотреть в глаза не надо. Она подпитывает наши силы. Потом, когда учёба закончится и мы вернёмся, уже придётся.

Голос у студента был серьёзный и взрослый. Но я, глядя на него, не могла не усомниться: а налезет ли вообще на его круглую физиономию золотая маска теневика? Ох! Хорошо всё‐таки, что меня не прочитаешь.

– Если вернёмся, – мрачно бросила его однокурсница. – Ты же слышал последние новости – это просто кошмар. Кто бы мог подумать, что такое вообще может случиться с нашими коллегами… И эти чудовища…

Парни зашикали на неё. Я всполошилась:

– Какие чудовища? Что происходит в Шолохе?

Вместо ответа бойкая девчушка посмотрела на меня с вызовом.

– А вы вообще кто? Что-то я не вижу у вас Глазницы[2].

Я рефлекторно убрала правую руку за спину и бросила взгляд на запястье будущей Ходящей. У неё татуировка в виде багрового ока была. Но «в него» летела только одна нарисованная стрела, а не пять, как должно. Видимо, изображения стрел наносят по очереди, в порядке изучения соответствующих им запредельных Умений[3].

Студенты выжидающе смотрели на меня.

– Я из Шолоха. Ловчая на службе Иноземного ведомства.

– И что, вы нормально относитесь к Ходящим? – неверяще спросил третий студент, до того молчавший.

Его серые глаза наполнились надеждой. Напрасной, боюсь. Моё нежное отношение к Ходящим, во-первых, касается лишь одного‐единственного экземпляра, а во-вторых, отнюдь не отражает мнение большинства граждан королевства.

– И что, вы не знаете последних новостей? – язвительно перебила-передразнила девочка. – Покажите ваше удостоверение, будьте добры. И назовите своё имя! – она повысила голос. – Вы вообще кто такая?!

Студенты вокруг стали коситься на нас. Хуже того – двое стражей у забора медленно побрели в нашу сторону.

Я изобразила крайнюю степень возмущения, и тут, ура, меня окликнул Мелисандр. Рядом с ним стояла низенькая, пухленькая дама с завязанными в пучок волосами цвета индиго.

– Тинави! Погнали! Не заставляй госпожу Сторику ждать!

– Что ж, в другой раз поболтаем! – лучисто улыбнулась я и позорно сбежала от студентов.

* * *

…Вообще я люблю экскурсии. А ещё историю, литературу, искусство, языки. Всё такое гуманитарненькое. Но сейчас мне было не до новых знаний: мысли полностью поглотили брошенные студенткой-Ходящей фразы о «кошмаре» и «чудовищах» в Шолохе.

Я ходила вслед за Мелисандром и гидом бездумно, как унылый восставший мертвец. Что же сейчас происходит дома? Воображая картины одна ужаснее другой, за полчаса я накрутила себя так, что впору было звать армию шаловливых котят – пусть вволю наиграются с бешеным клубком моих нервов, хуже уже всё равно не сделают.

Между тем мы пришли в так называемый зал географических карт.

Посреди комнаты был установлен громадный глобус. Девяносто процентов его поверхности занимала синяя краска – она изображала море. Единственный материк был подписан «Лайонасса». На нём вольготно разместились пятнадцать суверенных государств и несметное множество вольных земель и племён. На востоке от материка бумерангом застыл остров Рэй‐Шнарр – и, чёрными слезинками, десятки атоллов Шэрхенмисты. Ещё несколько крупных островов находились к югу и западу от материка.

Старинные географические карты завешивали все стены зала. Это были дорогие, украшенные золотом изображения в тяжёлых рамах. Потолок был расписан созвездиями, важными для мореходов.

– …Герцог Айзино приказал создать эту комнату в XV веке, – рассказывала нам экскурсовод. – Это было большим риском, потому что…

– О, большой риск – это хорошо! Нам с Тинави пора пойти на такой же, – неожиданно воскликнул Мелисандр, тем самым непочтительно перебив госпожу Сторику. Она озадаченно умолкла и поправила пенсне на носу. Я, вынырнув из своих мыслей, подозрительно уставилась на Кеса.

Он отчего-то сиял, как начищенная монетка, и едва ли не притоптывал от азарта.

Так. В случае Кеса это – плохой знак.

– Что ты имеешь в виду? – уже предчувствуя подступающую катастрофу, спросила я.

– Догадайся! – весело улыбнулся Мел.

Точнее даже, не «весело», а «шкодливо».

Прахов прах!..

Я резко побледнела, вспомнив, что наш вчерашний разговор о квесте закончился моим обещанием помочь Кесу найти ещё как минимум один артефакт. И его бодрым восклицанием о том, что он всегда знал, сколь я легка на подъём.

И, конечно же, сейчас я очень вовремя осознала, что утром, когда я спросила, не будет ли сегодняшняя экскурсия похожа на ту злополучную вылазку в Исторический музей, Мелисандр… не ответил мне. Он просто расхохотался, не говоря ни «да», ни «нет».

– Мел! Не вздумай даже!.. – зашипела было я, но оказалось поздно.

Ведь за мгновение до этого Мелисандр снял с пальца перстень с пронзительно‐синим камнем и сочувственно улыбнулся госпоже Сторике:

– Это не будет больно, клянусь! – после чего ткнул кристаллом ей в шею.

Камень вспыхнул яркими голубыми искрами. Однозарядный магический перстень! Гид ойкнула, всхрапнула и молча осела на подставленные руки Кеса.

У меня отвисла челюсть. Мелисандр сорвал с шеи экскурсовода её удостоверение, подбежал к карте графства Норшвайн и подцепил плотной карточкой какой-то хитрый крючок на обратной стороне рамы. А потом стал ожесточённо дёргать карту туда-сюда.

– Кес! – рявкнула я. – Что ты творишь?!

– Открываю тайный ход, естественно! Пришло время приключений, Стражди!

Тяжелая золочёная рама всхлипнула и дёрнулась. Мел навалился на картину всем весом, и медленно, со скрипом, географическая карта поползла вбок. За ней оказался пыльный, затянутый паутиной коридор.

– Быстро за мной! – приказал Мел и сиганул в черноту проёма.

Я со свистом втянула воздух, но всё же не рискнула орать своё любимое «КАКОГО ПРАХА?!» рядом с уснувшим гидом. Затравленно оглянувшись, я выругалась и рванула в секретный проём вслед за Мелом.

Он уже достал из сумки свечу, чиркнув спичкой, зажёг её и деловито пошёл вперёд, в сырую темноту тайного хода. Судя по поползшему по помещению запаху орехов и ванили, свеча была ароматической.

– Тинави, ты тут? – не оглядываясь, спросил Кес. – Не отставай.

– Мать твою, Мел! – зашипела я. – Куда мы идём?!

– В Магический Арсенал города Пик Волн. Их с университетом объединяет тайный проход. Ты что, экскурсию не слушала?

– Так, ладно, – я попыталась успокоиться. В окружении пауков, паутины и будто сдвигающихся каменных стен это было непросто. – А зачем мы туда идём?

– Как зачем? Забрать четвёртый амулет, который там хранится. Ты же сама согласилась помочь мне с поисками.

– Это было гипотетическое согласие!

– Таких не бывает!

– Чего реально не бывает, так это наглости, подобной твоей! Почему ты прямым текстом не сказал мне, что планируешь кражу уже сегодня?!

– Я думал, ты любишь сюрпризы.

– Только приятные!

– А разве может быть что-то приятнее маленького приключения?

Я взвыла. Мелисандр поцокал языком.

Беспечная бестолочь!

– Кхм… Тинави, препираться с тобой – одно удовольствие, но ты можешь наколдовать нам свет, пожалуйста? Эта свечка не особо-то помогает, а тут есть ловушки.

– Так почему ты не взял нормальный светильник?!

– А как бы я объяснил его охране?

Резонно. Привыкшие к студенческим безумствам охранники и впрямь обыскали нас с головы до ног. Они не отобрали сонный перстень, потому что он выглядел как обычное украшение, но фонарь бы наверняка смутил их.

– Стражди, наколдуй свет, пожалуйста! – нетерпеливо повторил Кес.

– Не могу. Я не умею этого делать, – огрызнулась я.

Мел остановился и неверяще обернулся.

– Как так?.. Ведь это начальная ступень магии! А ты работаешь Ловчей; хей, ты же крутая, как спуск в ущелье!

– У меня не такая магия, как у остальных. И зажечь колдовской свет на ладони я не способна.

– Погоди, но ведь вчера ты рассказывала, что на какой-то миссии взорвала прахов храм! А от взрыва до света недалеко.

Я тихонько застонала. Язык мой – враг мой. Разрушение храма Белого огня – это, конечно, волнующий эпизод моей биографии, но вряд ли стоило включать его в резюме. Впрочем, кто же знал, что Мел – потенциальный работодатель?

– Ты же понимаешь, что, если я тут что-нибудь взорву, нас с тобой к праху завалит? – прорычала я.

– Ну а иначе нас прикончит какая-нибудь ловушка, – философски пожал плечами Мелисандр.

И, будто в подтверждение его слов, от стены перед нами неожиданно отделилась густая тень булавы. Я рухнула на пол, увлекая за собой Кеса – спасибо тренировкам по тринапу, никакой магии не потребовалось. Когда шипастое оружие просвистело над нами туда‐сюда несколько раз и успокоилось, я рискнула выдохнуть.

Свеча Мела упала и укатилась, оставив нас в кромешной темноте.

Я обиженно стукнула Кеса по макушке:

– Ты меня бесишь. И не вздумай сейчас сказать, что происходящее – весело! Мелисандр, выкладывай свой долбаный план кражи до последней чёрточки – потому что, клянусь, если впереди меня будет ждать ещё хоть один сюрприз, я придушу тебя этими самыми руками. Ясно?

Кес молчал какое-то время. А потом тяжело вздохнул:

– М-да, не так я представлял себе этот вечер.

– О, да, в этом мы похожи.

– Ладно, Стражди, рассказываю…

4

В тенях Магического Арсенала

Одна из главных несправедливостей нашей работы заключается в том, что творить беззаконие обычно интереснее, чем соблюдать закон.

Мастер Саграйда Бон, глава Правого Ведомства

В устах Мелисандра всё звучало просто.

И как-то даже невинно. Что удивительно, согласитесь: ведь мы шли на ограбление Магического Арсенала. Это вам не лёгкий грешок типа свидания с обаятельным хулиганом, которое надо сохранить в тайне от мамы! Хотя своими повадками и уговорами Мел очень напоминал такого хулигана.

Ситуация была следующая. Именно в Магическом Арсенале города Пик Волн хранился четвёртый артефакт из шести. Этот амулет Хинхо из Дома Страждущих подарил жене, прежде чем отправиться в путешествие по Лайонассе – во второй половине жизни он внезапно стал паломником. Жена в свою очередь пожертвовала артефакт в храм – вместе с горой старых вещей Хинхо.

Амулет («серебряный диск на цепочке, украшен огранённым рубином и рунами, посвящён богине Дану») долгие столетия пролежал на храмовом складе, пока его не решили передать в музейную коллекцию. Экспертиза неожиданно выявила, что он обладает слабой, но явно разрушительной магической аурой. Поэтому его отправили не просто в городской музей, а в Магический Арсенал.

Отсюда мы и должны были его выкрасть.

– Грош цена твоим артефактам, если за всё это время шэрхен ни разу не нашли амулет полезным, – буркнула я.

– Не мне тебе объяснять, что в магии целое – это больше, чем сумма слагаемых. Соберём шесть артефактов, там и разберёмся с ценой.

Мелисандр сосредоточенно ползал по каменному полу тайного хода. Он не терял надежды отыскать потерянную свечу. Я калачиком свернулась под сырой стеной и прислушивалась: не отодвигает ли кто потайную дверь? Не скрипнет ли новая ловушка?

– Почему ты не хочешь просто купить амулет, Кес?

– Магический Арсенал находится в управлении Военного ведомства. Они по закону не могут торговать экспонатами, даже самыми дурацкими.

– А если тайно? Подкупил стражника – и готово.

Голос Мелисандра, невидимого в темноте, наполнился презрением:

– Тинави, у меня есть честь! А ничего ниже и паскуднее взяточничества не придумаешь.

– Ну, да, конечно, воровство в миллион раз лучше, – фыркнула я.

– Именно так. Ведь в этом случае ты получаешь желаемое благодаря тому, что используешь свой ум, хитрость, смелость… А не поощряешь жадность отдельных индивидов. Тем более, кража из музея вообще никому не приносит зла.

Я громко фыркнула и покачала головой.

Меня удивляло, как в Мелисандре уживались натура афериста и высокие принципы, грубость и галантность, семейная трагедия и полнейший фарс. Не человек, а хлопушка, набитая противоречиями. Не хочу быть рядом, когда он взорвётся.

– И как же мы выкрадем амулет? – вздохнула я.

– Вообще‐то я рассчитывал на твою магию…

Мел подошёл и сел рядом.

– Сначала я договорился с местной преступной шайкой. Но наш с ними план был грязным. С тобой всё получится куда лучше. Получилось бы. Нужно только усыпить заклинанием стражников, потом отключить систему безопасности – просто заморозить ледяным облаком. Затем вскрыть ядовитый замок на сундуке, шепнуть заклинание-противоядие – ну и сбежать, по дороге отражая охранные заклинания, которые активируются при незаконном проникновении в Арсенал и парализуют всех, кто пробегает по его коридорам.

Я потеряла дар речи. Потом неудержимо расхохоталась, закрыв лицо руками.

– Ты серьёзно? Всего‐то? Вот такой у тебя был план?! – мой смех перерос в рыдания.

– Эй, ты чего? – напрягся Мел и аккуратненько отодвинулся. Смелый‐то он смелый, но от сумасшедших лучше держаться подальше.

– Усыпление… Ледяное облако… Взлом… Противоядие… Отражение… А‐ХА‐ХА!!! Ты правда думал, что я на такое способна?

При всём желании я не могла вспомнить ни одного колдуна, который бы одинаково хорошо владел столькими специализациями сразу. Разве что мой наставник, магистр Орлин? Хотя нет. Точно нет. Представив бородатого старца, скачущего среди охранных заклятий, как козочка, я расфыркалась, немного истерично, но очень весело.

– Мел, ты сама наивность. Не бывает магов, которые умеют всё и сразу.

– А Кадия говорила, что в Шолохе и не такое бывает… – мрачно протянул Мелисандр.

– Кадия? Да все слова Кадии надо делить на пять, а то и на десять! Особенно если она рассказывала это тебе в уютном баре под бутылочку шаверни!

Красноречивое молчание в ответ означало, что я угадала.

– Вот прах. А я ей поверил, – разочарованно ругнулся Кес.

– Да ей все верят. Таким девушкам сложно не верить. – Я нахмурилась. – Надеюсь, грязь вашего плана заключалась не в том, чтобы убить стражников?

Мелисандр с неохотой проворчал:

– Нет, просто вырубить, но… Потом при необходимости прикрываться ими от парализующих заклинаний, как щитами.

– Это ужасно.

– Они парализуют лишь на время, эй! Считай, приятный сон в подарок, почти доброе дело!

– Вот и проворачивал бы своё ограбление в компании преступников, раз оно благочестивое.

– Но с тобой-то веселее… – тоскливо протянул Кес. И с укором добавил: – Во всяком случае, ещё час назад мне так казалось.

Я даже умудрилась устыдиться, м-да.

Между тем мой мозг продолжал перебирать варианты того, кто из магов способен выполнить озвученный Мелисандром план… Полынь. Полынь смог бы.

Но не как колдун, а как Ходящий, с помощью запредельных умений. Скользнул туда, Прыгнул сюда, делов-то. Вместо взлома замка можно было бы Прочитать охранника. Подходишь к нему, заглядываешь в глаза, спрашиваешь: «А код от сундука – 4567? Или последнюю цифру сменили?» И стражник рефлекторно представляет верную комбинацию. А ты уже считал её и дальше пошёл. Хотя, конечно, такого эксцентричного лохматого парня, как Полынь, охранник бы так просто не отпустил…

Эх, Мелисандр. Не меня тебе надо было с собой брать, а ту студентку-теневичку. Ей вон даже в глаза смотреть не требуется, чтобы Читать.

Кес между тем совсем пригорюнился.

– Знаешь, Мел. Ещё раз втянешь меня в историю без предварительного обсуждения деталей – я тебя на хрен испепелю, – жёстко сказала я.

Несмотря на угрозу, он обрадовался:

– То есть заклинание испепеления ты, если что, тоже знаешь? Учту!

Я со звонким шлепком накрыла лицо ладонью.

– Но как же нам усыпить охранников, раз ты не умеешь делать это при помощи колдовства, а мой магический перстень был однозарядным? Да и все эти заклинания, и яд… Д`гарр, что делать-то, – призадумался Кес.

Я, размышляя, пожевала губами. С одной стороны, мне очень хотелось сказать Мелисандру что-то вроде «Ты сам заварил эту кашу – ты и думай!» С другой – раз уж я всё равно здесь… Разумнее будет поучаствовать в разработке нового плана, просто чтобы он меня не ужасал.

Я хлопнула руками по коленям.

– Так, ладно, у меня есть одна идея. Помнишь, днём мы с тобой с тобой заходили в лавку со сладостями, и ты набрал с собой целую гору леденцов на случай, если завтра на корабле меня начнёт укачивать?..

– Конечно! Они у меня с собой.

– Идеально. Значит так, Кес…

И я рассказала ему свою идею.

* * *

Магический Арсенал города Пик Волн полнился тишиной.

Тут и днём бывало немного народа, а после заката жизнь совсем прекращалась. Длинные сводчатые залы хранили безмолвие. Тонкий слой пыли покрывал шкафы. Отношение персонала к тайнам Арсенала казалось достаточно беспечным, но магическая сигнализация всё же тихо серебрилась по периметру комнат.

Вдалеке послышались шаги охранников, совершающих обход. Через пару минут они дойдут до зала, в который мы вылезли из тайного хода.

Мелисандр и я кивнули друг другу: начинаем!

Кес, набрав полную грудь воздуха, хорошо поставленным голосом громко заговорил:

– …И вот в семнадцатом веке правители города Пик Волн решают сконцентрировать все оружейные ценности в одном месте. Проект строительства Арсенала был препоручен архитектору…

Я ткнула его под ребро:

– Потише. Не перебарщивай.

Шаги на секунду замерли, а потом ускорились. Дверь в наш зал распахнулась, и в проёме показались два изумлённых мужских лица.

– Вечер добрый, коллеги, – Мелисандр добавил несколько вежливых фраз на шэрхенлинге.

Один из охранников нахмурился:

– Что вы тут делаете?

У стражей была неожиданная форма: обтягивающие тёмно-красные комбинезоны. М‐да, это очень некстати для нашего плана!

Мел прокашлялся и, подобострастно согнувшись в полупоклоне, затараторил:

– Я провожу экскурсию для гостьи нашего города, достопочтенной Айнвили из Дома Ищущих, королевского дома Шолоха, которая инкогнито посещает Пик Волн. Госпожа Айнвиль приехала с академическим визитом в университет, и ректор нанял меня для прогулки по наиболее значимым местам столицы…

Охранники смотрели на Мелисандра, как на умалишенного.

Но он так самозабвенно заливался соловьем, так активно размахивал украденным удостоверением госпожи Сторики и так уверенно вплетал в свою речь исторические факты об Арсенале, что стражи никак не могли понять, что с ним делать и в чём подвох. Я же стояла с брезгливой физиономией, достойной, как мне казалось, Дома Ищущих. Наконец я решила, что «госпоже Айнвили» уже пора бы и утомиться.

– Мы продолжим экскурсию или нет? – я капризно топнула ножкой, прервав Мелисандра. – Здесь так пыльно, что у меня в горле першит. Пойдёмте дальше.

– А вы конфетку возьмите, госпожа Айнвиль. Уходить рано, потому что я вам ещё не рассказал вот про ту комнатку – видите кованую дверь в западном углу? За ней хранится оружие, оставшееся в Пике Волн со времён ваших предков…

Мел продолжал трындеть. Я жеманно взяла конфетку, развернула, засунула в рот. На стражников мы перестали обращать внимание. Те недоуменно переглянулись.

Наконец один прокашлялся:

– Арсенал – объект стратегического назначения. Здесь нельзя водить экскурсии.

Мелисандр обернулся и в притворном ужасе вытаращил глаза:

– Нельзя говорить «нельзя» наследникам иностранных государств… Госпожа Айнвиль, простите нас, гости вашего уровня так редки в Пике Волн…

– Ничего, – высокомерно фыркнула я.

И тотчас захрипела, схватившись за горло. Потом я повалилась на пол, щедро пуская изо рта слюни, и начала кататься туда и сюда, завывая. После особенно пронзительного взвизга я затихла, живописно раскинув по сторонам ноги. Охранники замерли.

Тягостное молчание укутало Арсенал, как пуховое одеяло.

Мелисандр шумно сглотнул:

– Помощь! Срочно нужна помощь! – он панически затряс одного из охранников. – Если госпожа Айнвиль умрет – нас повесят! Где ближайший выход?

– Никуда ты не пойдешь! – рявкнул тот, отцепляя от себя чужака. – Это твоя конфета её отравила! Льовен, проследи, я за помощью!

И бравый боец в трико убежал, хлопнув дверью до щелчка – видимо, чтобы мы не сбежали. По двери тотчас разлилась мерцающая сеточка сигнализации. Льовен, оставшийся с нами, недобро зыркнул в сторону Мелисандра и присел возле меня на корточки.

Плохо так присел, неустойчиво, с отрывом пяток.

Тотчас мы набросились на него с двух сторон. Я ударила Льовена по коленям и за плечи дёрнула к себе, а Мел прыгнул сверху, хватая за шею. Хорошо быть Свидетелем Смерти! Всегда точно знаешь, где у человека сонная артерия, и можешь его аккуратно «выключить».

Пока Кес возился с охранником, я уже сняла у того с пояса связку ключей и старательно подбирала подходящий к двери в каморку. Процесс был долгим, я нервничала.

У второго убежавшего охранника связки ключей уже не было, так как Мелисандр стащил её. Поэтому, даже если бы страж решил вернуться сразу, то не смог бы зайти через захлопнутую им же дверь. Но долго ли он будет бегать за помощью и сколько у нас времени – я не знала.

Наконец ключ подошёл, и мы с Мелом ввалились в каморку.

– Вот этот, – Кес указал на небольшой сундук в углу. На сундуке была бирка: «Боевые амулеты». – Три, два, взяли!

Пошатываясь на ходу, я старалась не отставать от Кеса, который целеустремлённо тащил сундук обратно в большой зал. Кодовый замок на крышке таинственно мерцал лиловым. Вобьешь не ту последовательность – активируешь проклятье.

Мы плюхнули сундук на подоконник и распахнули окно. Холодный ночной воздух влажно, как щенок, лизнул мне нос. Три этажа вниз, а там – сад камней в типичном шэрхенмистском стиле, кусты можжевельника и, дальше, высокий забор, за которым – свобода.

– Будем надеяться, сработает… – прошептала я.

– Три этажа, детка! Точно сработает.

Мел с ноги пнул сундук, и тот, скрипнув петлями, ухнул наружу.

Мы перегнулись через подоконник, с замиранием сердца наблюдая за его падением. Длилось оно недолго. Повстречавшись с землей, ларь жалобно всхлипнул, взвизгнул и раскололся. Сиреневое облачко спиралью взметнулось из кодового замка. Обычно в таких случаях проклятие бросается на взломщика, но тут взломщика не нашлось, поэтому облачко в нерешительности поплыло прочь по пустому двору Арсенала…

В дверь у нас за спиной заколотили.

– Льовен! Открой! – раздался голос первого охранника.

Льовен на полу слабо завозился. Кес запрыгнул на подоконник.

– Мне страшно, – сглотнула я.

– Да мне тоже, – Мелисандр отмахнулся.

И снял штаны.

– Что им стоило выдать охране нормальные плащи, да? Нам бы пригодились! А так – ходят в каких-то садо-мазо нарядах, позорище, – попробовал пошутить он, белея в ночи трусами.

Я лихорадочно перекручивала свою многострадальную летягу, как будто выжимая после стирки. Буквой «Х» сцепив получившийся жгут со штанами Кеса, я растянула в руках импровизированный канат длиной метра полтора. Негусто, но хоть что‐то!

Идею я взяла из своего богатого ученического опыта… Как‐то раз мы с Кадией и Дахху взобрались на крышу дома магистра Орлина – убегали от рассерженного вепря, на котором Дахху тренировал заклинание чистки зубов. Забраться‐то мы забрались, а вот вниз спуститься не получалось: адреналина уже не было, а как в нормальном состоянии сползти по стене трёхэтажного коттеджа – мы не знали. Короче, по итогам мы знатно развеселили самого магистра Орлина, сплетя из трех своих плащей такую чудесную «сосиску», что развязывать её пришлось при помощи заклинания.

– Удержишь? – засомневалась я, глядя, как Мелисандр наматывает на ладонь противоположный от меня конец «каната».

– Да.

Кес одной рукой схватился за оконную раму, другую свесил вниз. Жгут неглубокой петлей провис между нами.

– Давай! – кивнул Мел, и я с судорожным вздохом сползла с подоконника наружу, цепляясь ногами за шероховатости в стене. Наконец ниже было некуда: я висела, как лягушка, сжимая трещащую ткань летяги. До земли всё равно было слишком высоко.

– Прыгай, блин! – драматичным шёпотом рявкнул Мел. Судя по крикам в здании, охранник Арсенала уже разжился подмогой, и теперь они дружно пытались деактивировать сигнализацию.

Я прыгнула. В падении я пыталась расслабиться, но куда там! Столкновение с землёй было болезненным, я сгруппировалась и укатилась вбок с грацией мешка с картошкой. Потом вскочила на ноги, взъерошенная, и с подозрением прислушалась к ощущениям в теле. Вдруг я уже переломала себе всё на свете, но ещё не чувствую? Нет, вроде обошлось.

Я задрала голову.

Мел так же повис на руках, как и я минуту назад. У него не было этих полутора метров форы, полученной благодаря одежде. Сочувственно шипя, я бросилась к развороченному сундуку. К счастью, в нём хранилось не так много амулетов. Артефакт богини Дану я нашла сразу же. Сзади раздался удар. Я обернулась.

Мелисандр лежал на боку. Глаза у него были как у коровы – красивые и печальные.

– Жив?!

– Спина, – односложно ответил он и выругался. – Твой выход, госпожа колдунья.

Я прикрыла глаза. Унни, привет. Ты как там? Давно не виделись. Гармония в душе, ля‐ля‐ля, ручеёк спокойствия, ля‐ля‐ля, единство со вселенной… Пожалуйста, помоги мне сейчас чуть‐чуть. Капельку. Даже не мне, а вот этому несносному парню. Считай это благотворительностью, ладно? Дело хорошее, доброе, с тебя не убудет.

В ответ – тишина, никаких тебе теневых бликов.

Прах.

Я прикусила губу:

– Не получается. Мел, может, так дойдёшь?

– Вот и доверяй после этого женщинам, – зашипел Кес, осторожно поднялся и, охая, поплёлся к забору.

Я подхватила нашу одежду и поднырнула ему под руку, смиренно исполняя роль костыля.

К счастью, хотя бы с оградой не пришлось мудрить и выкручиваться. Эту часть плана – удивительно! – Кес проработал как следует, заранее расшатав кучу крупных камней в кладке. По его указанию я выбила их, мы вылезли наружу и на полусогнутых побрели прочь, тенями пробираясь между острых скал, торчащих тут и там.

Мы держали путь в сторону порта.

Я заметила, что Мелисандр хромает всё сильнее и сильнее. Лицо его побледнело. Почти под цветов трусов.

– Так, останавливаемся! – решила я.

– Нас догонят, – неуверенно возразил он.

Но я лишь деловито затащила его под старую ель, чьи лапы опускались до самой земли, как шалаш. В Пике Волн наступила ночь, тоскливая ночь с воскресенья на понедельник, и людей на улицах, на наше счастье, не наблюдалось.

Я осмотрела спину и ноги Кеса. Мда… Третий этаж – это только звучит несерьёзно, а на самом деле можно так навернуться, что потом тысячу раз пожалеешь.

– Ты что, на всю стопу приземлялся, что ли?

– Да.

– Никогда так не делай! Позвоночник убить можно.

– Я знаю, Стражди, – гордо фыркнул он. – Я же эксперт по человеческим телам.

– Мёртвым, ага.

– Ну да, тут есть неувязка.

Где-то у нас над головой вдруг залился трелью соловей. Его пение разбудило мотыльков, которые прикорнули в трещинах елового ствола и теперь недовольно шелестели крылышками, устраиваясь поудобнее.

Я снова воззвала к энергии унни. Тишина.

Вот прах. Я была уверена, что уж с целительской магией справлюсь «на ура».

Но чувство единения с мирозданием никак не хотело приходить в столь неподходящих условиях – чужой город, страдальчески бухтящий Мелисандр, колючая еловая хвоя под попой…

Я выдохнула, очень медленно, раз, другой и попробовала мысленно воссоздать атмосферу Шолоха.

Светлая лесная поляна. Юный Карл, не знающий о том, что он хранитель, в окружении оленей (и нет, я не про нас с ребятами). Лёгкий запах пионов и свежескошенной травы. Мне удаётся поднять в воздух десяток книг, заранее притащенных из пещеры Дахху. Триумф! После занятия я пойду гулять с Кадией по вечерним набережным Верхнего Закатного Квартала… А наутро мы с Полынью пьем обжигающий кофе на подоконнике в нашем кабинете, и Внемлющий снова ускользает от расспросов, не желая делиться подробностями своего расследования. И жизнь впереди – большая, длинная, полная удивительных встреч, подвигов и возможностей – лишь руку протяни…

Что-то шевельнулось внутри. Тёплый блик прыгнул на изнанку века и дружелюбно запульсировал. Потом ещё блик и ещё. Я почувствовала, как тяжелеют кончики пальцев.

И вот – магия начала лечение. Мелисандр облегчённо выдохнул.

– Всё‐таки ты молодец, – хлопнул меня по плечу он, когда мы продолжили свой путь к порту. Я была в таком хорошем настроении после удавшегося колдовства, что умудрилась похвалить его, прохиндея, в ответ.

Мы поднялись на борт быстроходной шукки, которая должна была доставить нас на материк. Капитан арендованного корабля молча кивнул, увидев Кеса, и приказал команде отчаливать. Выглядел он напряжённо-испуганным. Кажется, не одни мы тут нарушаем закон!

– Я спать, – зевнула я. – Разбуди меня по прибытии.

– Да это двое суток, эй! Ты столько не проспишь.

– О, поверь, Мелисандр! У нас с постелью особые отношения. Чистая и бессовестная любовь. Не завидуй.

– Хм. Не завидую, но теперь хочу, чтобы ты показала мне мастер-класс!

Но я показала лишь фигу.

5

Шёлк и глубина

Я не мечтатель, я – мечта!

Фраза, которую Мелисандр Кес повторяет себе по утрам, пока бреется

Мне снилась какая-то мутная, несуразная дичь про то, что я – перекати-поле, которое мечется среди сельских дорог неведомого мира. Качусь туда, качусь сюда, и одна часть меня ликует, мысленно крича – «какая же свобода!», тогда как другая в ужасе от окружающей пустоты и одиночества. И вот я встречаю столб с указателями и тогда замираю – мне хочется и одновременно не хочется выбрать себе путь… Ведь, делая выбор, ты теряешь все остальные варианты.

Хотя отказ от выбора – это тоже выбор.

Вдруг шея нестерпимо зачесалась, отвлекая меня от этих размышлений в полусне.

– Я же просила не будить, – буркнула я, почувствовав, что рядом кто-то стоит.

– Отоспишься на том свете, – пообещали мне в ответ. – Считай, ты уже мертва.

Сон улетучился, как окись балаган-травы. Моя рука, отправленная на важную миссию по чёсу шеи, столкнулась там с лезвием ножа. Оно было обескураживающе острым. Я открыла глаза и увидела ту синеволосую шэрхен, которая ругалась с Мелисандром в гостинице вчера утром.

Кажется, её звали Рихана.

Сейчас она была одета по-пиратски. Рихана держала оружие прижатым к моей нежной коже и явно считала такое положение дел нормальным. Она стояла в вызывающей позе: бедро вбок, подбородок задран, взгляд насмешливый и наглый.

– Кто вы такая? – прохрипела я сиплым после сна голосом.

– Твоя погибель!

У этой дамочки смерть явно возглавляла топ тем для беседы. Поняв, что диалог не складывается, я попробовала отодвинуться. Кончик ножа неумолимо поплыл вслед за мной.

– Пшла на палубу, – рявкнула Рихана.

Мне вспомнились правила поведения при захвате в заложники: мы зубрили их на первом курсе под строгим взором магистра Орлина. Суровый наставник требовал, чтобы Кадия, Дахху и я наизусть зачитывали ему книжечку о чрезвычайных ситуациях, которая хранилась в верхнем ящике его секретера. Иногда я вспоминаю эти правила, лёжа в кровати, одно за другим, вместо счёта овец. Отлично помогает уснуть.

«Не допускайте действий, которые могут спровоцировать нападающих к применению оружия и привести к человеческим жертвам» – представились мне ровные ряды печатных букв. Вот и ладненько.

Значит, пойдем на палубу.

* * *

Шепчущее море негодовало. Шквальный ветер едва не обрывал паруса шукки, гребни волн взмывали выше бортов. Серая пена прокатывалась по качающейся палубе, с голодной жадностью набрасываясь на ноги. Низкое небо заваливалось то вправо, то влево и тем самым окончательно лишало душу остатков спокойствия.

Мелисандр Кес со связанными за спиной руками стоял перед длинной доской, выступающей далеко за борт, прямиком в бушующее море.

Пиратский суд… Час от часу не легче.

Рахана пинками проводила меня к Кесу. С десяток пиратов выстроились перед ней шеренгой. В луже из морской пены сидел связанный капитан – тот, что пустил нас на корабль. Так вот почему он нервничал! Вероятно, когда мы погрузились на борт, его шукка уже была захвачена: пираты наверняка где-то спрятались и ждали выхода корабля в открытое море.

– Что происходит?! – перекрикивая рёв шторма, поинтересовалась я, когда оказалась подле Кеса.

– Нас будут топить! – бодро отозвался он.

Мокрые волосы налепились ему на лицо. Я поморщилась, чувствуя, как струи проливного дождя с рекордной скоростью вымачивают меня насквозь. А потом ещё и взвыла, ругаясь сквозь зубы, оттого, что один из пиратов грубо схватил мои руки и стал связывать их за спиной.

– Но за что, Мел?!

– Это та шайка, с которой я изначально планировал провести ограбление. Они надеялись на большую добычу и теперь их предводительница не может простить мне двух вещей… Во-первых, что я отказался от их услуг; во-вторых, что взял только один амулет. Рихана считает это глупостью, несовместимой с жизнью, – продолжал бодриться Мел.

Мне было не до шуток.

Я никогда не боялась шторма, но сейчас толща чёрной воды, жадной, беснующейся под ногами, напоминала мне древнее чудовище, ненасытное в своей ненависти. Километры темноты, уходящие вертикально вниз, давящая тишина, куда не проникает свет, слепые рыбы-фонарщики – всё это казалось чуждым и до отвращения нереальным. Краем глаза увидев, как очередная волна накидывается на нашу скрипящую шукку, я чуть ли не впервые в жизни всерьёз обратилась с молитвой к богам.

Очень жаль, что знакомство с ними никак не повлияло на ситуацию.

Рихана заставила Мелисандра выйти на доску. На середине пути к её краю Кес обернулся, открыл рот и крикнул мне что-то, но ветер подхватил его слова и выбросил за борт, как мусор. Корабль накренился, и… Мелисандр беззвучно ухнул вниз, в разверстую пасть моря.

Что?!

В моём крике ужас смешался с изумлением.

Серьёзно?! Так быстро?!

Мы действительно так умрём?!

Но времени горевать или закатывать истерику у меня не было. Теперь Рахана толкала на доску меня: настойчиво, без всех тех разговоров, которых так ждёшь от истинных злодеев. Я извернулась и попробовала пнуть её в колено, смутно надеясь на чудесное спасение. Но мах ногой на мокрой поверхности оказался до глупости неловким – и, поскользнувшись, я также полетела вниз.

От удара о тёмную воду я потеряла сознание.

* * *

Возвращение в мир было стремительным и некомфортным.

Кто-то с силой зажал мне нос