Carol Arens

The Viscount’s Yuletide Bride

A Novel

* * *

Все права на издание защищены, включая право воспроизведения полностью или частично в любой форме.

Это издание опубликовано с разрешения Harlequin Books S. A.

Товарные знаки Harlequin и Diamond принадлежат Harlequin Enterprises limited или его корпоративным аффилированным членам и могут быть использованы только на основании сублицензионного соглашения.

Эта книга является художественным произведением.

Имена, характеры, места действия вымышлены или творчески переосмыслены. Все аналогии с действительными персонажами или событиями случайны.

Охраняется законодательством РФ о защите интеллектуальных прав.

Воспроизведение всей книги или любой ее части воспрещается без письменного разрешения издателя.

Любые попытки нарушения закона будут преследоваться в судебном порядке.

The Viscount’s Yuletide Bride

Copyright © 2020 by Carol Arens

«Невеста к Рождеству»

© «Центрполиграф», 2022

© Перевод и издание на русском языке, «Центрполиграф», 2022

Глава 1

Поместье Скарсфелд – 15 ноября 1889 г.

Письмо обожгло руки Исайи Эльфалета Максвела, словно было куском льда или, скорее, языком пламени.

Он смотрел сквозь стекло оранжереи на резвящуюся на берегу озера Уиндермир сродную сестру, и его сердце сжалось. Тем временем Абигейл подпрыгнула, закружилась и сделала реверанс своей кошке Элоизе. Невозможно было не улыбнуться, видя сестру такой живой и веселой; он не смог удержаться, даже сжимая в дрожащей руке проклятое письмо. Восьмилетняя леди Абигейл Элизабет Тернер была единственным светлым пятном в огромном мрачном доме. Пожалуй, и во всей его жизни. И принадлежала ему – по крови и по праву.

Жизнь Исайи изменилась той дождливой ночью, когда в гостиную следом за взволнованным дворецким, державшим на руках орущий сверток, торопливо вошел озабоченный молодой человек, как оказалось, адвокат отчима.

С той поры Исайя Эльфалет Максвел, сродный брат Абигейл, стал малышке еще и заботливым, нежным отцом. Вот уже восемь лет Исайя занимался воспитанием сестры, он единственный заботился о ней, думал о ее будущем и любил всем сердцем. В год ее рождения ему было лишь двадцать два, но Исайя был предан малышке больше, чем иной настоящий отец.

Исайя прошел к камину, бросил в огонь письмо и вернулся к окну. Внезапно поднявшийся вихрь срывал с верхушек деревьев последние увядшие листья и разбрасывал по земле. Абигейл, похоже, совсем не смущали холодные порывы ветра. Она вприпрыжку принялась гоняться за убегавшей листвой и при этом весело смеялась. Пятнистая кошка крутилась у ее ног, пытаясь ухватить лапой кружевной край нижней юбки.

Старший брат решил, что сестре пора вернуться в дом. Его беспокоила большая высохшая ветка на дереве: едва ли она обломится, упадет и ранит девочку, но и такой вариант нельзя было исключать. Опыт научил его, что бдительность не может быть излишней, если дело касается безопасности ребенка. Хорошим уроком стал случай, когда однажды в холодную зимнюю ночь дверь дома оставили незапертой. Кроме того, со своего наблюдательного пункта Исайя видел, как замерзла в своем пальто няня, как она притопывает ногами в тщетной попытке согреться.

Исайя вышел на террасу и, несмотря на холод, постоял, оглядывая озеро. Значительных размеров в длину и ширину, оно походило на разложенный на земле огромный шелковый платок холодного голубого цвета. С одной его стороны возвышался берег с пологим склоном к кромке воды.

Ветер трепал лацканы пиджака Исайи, он поспешно поднял руку и помахал сестре, надеясь привлечь ее внимание. Откровенно говоря, он не любил это время года и надеялся, что в ближайшие дни не выпадет снег. Всем будет лучше, если осень и большая часть зимы пройдут без него.

Увидев, что он машет ей, призывая вернуться, Абигейл подхватила кошку и понеслась вверх по каменным ступеням. Задыхаясь, она встала рядом и обняла брата, прижавшись щекой к груди в том месте, где билось его сердце.

– Скоро пойдет снег, Исайя? – Она подпрыгнула от нетерпения. Кошка ловко вывернулась, спрыгнула на пол и скрылась за дверью оранжереи.

Похоже, отсутствие снега радует всех, кроме его младшей сестры. Он проводил взглядом сгорбившуюся няню, проследовавшую за кошкой.

– Если и начнется снегопад, мы хотя бы переждем его в тепле дома, как все нормальные люди, – бормотала на ходу женщина.

Мисс Ширлс всегда высказывала свое мнение, не обращая внимания на присутствие лорда и его титул виконта Скарсфелда – девятого, между прочим.

В ту ночь, когда появилась Абигейл, ее вызвали из кухни. Она пришла с бутылочкой теплого молока и взяла плачущего ребенка на руки, а затем, еще до того, как опустела бутылочка, объявила себя няней малышки. Исайя не возражал, ведь другой кандидатуры у него не было.

Как оказалось, перевод из кухни в детскую был полезен и для него самого, и для мисс Ширлс. С той поры она ежедневно отдавала всю себя Абигейл. Он был рад этому, а на ее фамильярные высказывания просто не обращал внимания. Несмотря на статус прислуги, няня, скорее, была для них членом семьи. Весьма небольшой семьи – только он и сестра. Так что, если мисс Ширлс решила и себя к ней причислить, он ничего не имел против.

– Так хочется поскорее увидеть снег! Я бы слепила полдюжины снеговиков и кошек. Ты ведь мне поможешь, Исайя?

Он поцеловал ее светлые волосы, открывшиеся благодаря сползшему с головы капору. От локонов малышки исходил аромат морозной свежести. Есть ли запах у счастья? Если есть, то он именно такой, как тот, что вдохнул сейчас молодой хозяин поместья Скарсфелд.

Ничего важнее счастья маленькой Абигейл не было для Исайи Эльфалета Максвела, девятого лорда Скарсфелда. Он сделал для этого все возможное, и прежде всего защитил девочку от одиночества, от которого сам страдал в детстве. Пока он жив, сестра будет каждый день убеждаться, что ее любят, ею дорожат.

Несмотря на то что письмо от брата покойного отчима предано огню, каждое слово из него заставляет пальцы гореть.

Текст письма не давал покоя Исайе, хотя он изо всех сил старался выкинуть его из головы.

Приветствую, лорд Скарсфелд.

Мы с супругой надеемся, что Вы пребываете в добром здравии. Приближается Рождество – праздник, который мы намереваемся отметить с Вами и нашей дорогой племянницей Абигейл.

«Дорогой племянницей Абигейл», которую они в глаза не видели.

Примите нашу благодарность за взятые на себя обязанности по воспитанию юной леди. Мы чрезвычайно признательны Вам за это.

Будто им просто нужно чувствовать себя за что-то благодарными.

Пришло время нам с супругой снять с Вас это бремя забот.

Абигейл никогда не была и не будет для него бременем, которое нужно снять.

Проживание Абигейл в Пенфилде, как и ее скорейший переезд, кажется разумным, своевременным и желанным, ведь моя драгоценная Диана еще не подарила мне дитя.

Уверен, мы с Вами легко достигнем соглашения.

С нетерпением жду дня нашей встречи пятнадцатого декабря.

С наилучшими пожеланиями,

Пенфилд.

Почему Пенфилд принял решение именно сейчас? За все восемь лет они ни разу не навестили Абигейл, не пригласили ее к себе. Редкие письма – все, что она получила от графа и графини Пенфилд. На ум приходит мысль, что они отчаялись произвести на свет ребенка, поэтому нацелились заполучить племянницу. Возможно, решили, что Лондон предоставит девочке возможности, которых у нее нет в этом тихом уголке.

– Ты выглядишь мрачным, как небо перед грозой. – Тонкие брови Абигейл сошлись на переносице. – Неудивительно, что люди считают тебя злым и скучным.

– Вот как! Кто же так думает?

– Почти все. Тебе надо чаще улыбаться, чтобы люди не говорили, что ты суровый.

– Суровый?

– Да, и хмурый.

– Хмурый? – Ему тридцать лет, впереди десятилетия до того возраста, когда мужчина может стать хмурым. – Ты считаешь меня хмурым? – Гос поди, пусть это будет не так.

– Нет, ты не хмурый. Ты можешь быть очень веселым, если захочешь, и ты самый добродушный человек на свете. Хотя никому это не показываешь.

– Зачем мне это показывать?

– Я бы и сама хотела узнать.

– Мне иногда кажется, что ты старше своих восьми лет.

– А ты ворчливее, чем на самом деле.

Он знал о своей репутации человека мрачного и угрюмого, слышал, как об этом шептались за его спиной. Люди не искали его общества без необходимости, и это радовало, поскольку он старался избегать балов и приемов, где видел лишь фальшивые улыбки юных леди и их матушек, соперничавших меж собой за его внимание, а точнее, за возможность пристроить за него свою дочку, которая получит его титул. В моменты, когда он вынужден был присутствовать на подобных мероприятиях, угрюмое выражение лица давало ему своего рода защиту, служило буфером между ним и окружающим миром. Отстраненность и погруженность в себя отдаляли его от общества. Впрочем, об этом он совсем не тревожился. Он был доволен существующим положением, все в жизни было спокойно, упорядоченно, предсказуемо, и ему это нравилось.

– Что бы ты сделала на моем месте? Как бы постаралась убедить людей в том, что я не угрюмый ворчун?

– Разумеется, чаще улыбалась бы. Может, даже громко смеялась. И непременно поставила в Рождество нарядную елку в гостиной.

Елку в Рождество? В последний раз он наряжал елку в детстве, даже для любимой Абигейл не смог себя преодолеть.

– Я и не предполагал, что ты хочешь елку.

– Все хотят елку, разве ты не знаешь? Ленты на лестничных перилах, банты на каминной полке – все это создает волшебное праздничное настроение. Мне, конечно, нравится святочное полено, но ведь я уже большая и заслужила целое дерево.

– Ты в первый раз говоришь об этом.

– И не в последний. Я видела наряженные елки в городе, они такие красивые. Еще в книгах пишут, что люди поют гимны и едят драже. Что подумает о нас рождественский дед? Крайне неуважительно приглашать его в дом, где нет нарядной елки.

Возможно, уже пора побороть боль, связанную с елками. Никто не виноват в том, что отчим его был чудовищем, а мать выбрала мужа, оттолкнув маленького сына. Все это было так давно, пора изменить свое отношение к символу Рождества, но Исайя не находил в себе сил. Он готов подарить младшей сестре все, что та пожелает, только не елку, давно ставшую для него символом большого горя.

– Ты бы хотела жить в другом месте, Абигейл? Там, где могла бы позволить себе больше радостей? – Разумеется, она слишком мала, чтобы делать выбор, но спросить необходимо, учитывая полученное от дяди письмо.

Исайя взял в руку маленькую ладошку и повел сестру в оранжерею. Она старалась держаться ближе к нему и хранила молчание, что было удивительно.

Закрыв дверь, он расстегнул и снял с нее пальто.

– Ты хочешь меня отослать? – Ее голос был тихим и чуть дрожал.

– Нет же, ни за что. Как ты могла подумать?

– Некоторых девочек отсылают. Они уезжают в закрытые школы, чтобы стать настоящими леди. Ты поэтому еще не нанял гувернантку?

– Абигейл, я никогда не отправлю тебя куда-то против твоей воли. Даю слово.

Широкая улыбка продемонстрировала пустующее место недавно выпавшего зуба. В глазах вспыхнули привычные голубые искорки. У Исайи перехватило дыхание, казалось, перед ним возник призрак их матери. Он отчетливо видел ее юное лицо на портрете, тогда она была еще маленькой девочкой, а не женой Палмера Тернера, пятого графа Пенфилда.

– Признаюсь, ты взрослеешь проворнее, чем твоя кошка ловит мышек. Становишься выше час за часом. Нам непременно понадобится воспитательница, которая поможет тебе стать леди. Это сложнее и важнее, чем ты можешь представить.

– И она будет жить с нами? – Сестра посмотрела на него неожиданно серьезно. – Гувернантка или учительница?

– Я бы предпочел родственницу женского пола.

– Но у нас есть только леди Пенфилд, а она ни за что не уедет из поместья.

– Мне надо жениться. Давно уже пора. – Исайя заметил, что при этих словах сестра горестно поджала губы. – Что ты об этом думаешь?

Скоро в доме появятся граф и графиня Пенфилд. Супруга лорду Максвелу просто необходима. Возможно, тогда родственники откажутся от идеи забрать Абигейл. Если дело дойдет до суда, он точно проиграет. У женатого графа больше преимуществ в глазах судей, чем у холостого виконта.

– Я много о чем думаю, но также понимаю, что должна встретить твою жену улыбкой, иначе она не будет здесь счастлива.

– Мне бы хотелось знать, сделает ли это счастливой тебя?

– Думаю, это все равно что обрести мать или сестру. Думаю, да, сделает. И… ты ведь не будешь любить меня меньше из-за того, что будешь любить ее?

– Ничто и никто в этом мире не сможет изменить мое отношение к тебе. К тому же любить супругу совсем не обязательно. Существуют вполне счастливые браки, основанные на дружбе и взаимопонимании.

– Если бы ты в это верил, давно был бы женат.

Исайя подумал, что, если бы их мать была счастлива во втором замужестве, его мнение об институте брака могло быть лучше.

– Бог мой, Абигейл, тебе точно всего восемь?

– Я восьмилетняя девочка, и это главное. Будь я мальчиком, думала бы только о том, как лазить по деревьям и бегать сломя голову. Ты видел сына конюха?

– Я бесконечно признателен судьбе, что у меня сестра. Но скажи, я получил твое одобрение?

– Получил. Но я возьму его обратно, если твоя дама не будет любить кошек.

Лондон – начало декабря 1889 г.

Фелиция принялась срезать ветки, ведь ничто не указывало на скорый снегопад. Маловероятно, что пойдет дождь, ведь облака на небе похожи на небольшие светлые клубочки. Погода напоминает весеннюю – в саду Кливертон-Хаус поют птицы и до сих пор не вянут цветы. Этого было достаточно, чтобы заставить сентиментально прослезиться ту, которая решила срезать несколько веток падуба. В Рождество дом должен выглядеть красиво и нарядно.

Потянувшись ножницами к ветке, Фелиция невольно отметила, как она свежа и прекрасна, но сразу же в голову пришла мысль, что сезон холодов все же неотвратимо наступает. Пальцы замерзли, нос и щеки покраснели. К счастью, Фелиция предусмотрительно приготовила для себя чашку какао и теперь с удовольствием вдыхала чудесный аромат.

Хочется надеяться, что ни дождь, ни снег не помешают ей нарезать достаточно веток вечнозеленого растения. Рождество наступит вне зависимости от того, суждено ли ему быть белоснежным и холодным или пасмурным и теплым. Погода не имеет существенного значения, все равно этот праздник – самое чудесное время в году.

Сестры Корнелия и Джинни ворчали, что еще рано украшать дом. Ну и пусть, а для нее, Фелиции Мэри, самое время.

Имена имеют большое значение. Покойная матушка тоже считала, что они нужны не только чтобы окликать людей. Поэтому никто не даст ребенку имя Вельзевул или Иезавель. Удивительно, но мысли о матушке заставляли Фелицию улыбаться и печалиться одновременно. Снова и снова она убеждалась, что ее теория имен верна. По крайней мере, в случае с ней, Фелицией. Она всегда и во всем видела лучшее, светлое, как и следовало, если верить толкованию имени. Мама часто повторяла ей, что Фелиция означает «счастливое время». Рождество тоже самое счастливое время в году, поэтому она может готовиться к нему заранее.

Корнелии легко простить недовольство, ведь у нее много других дел, помимо подготовки к празднику: она недавно нашла очень выгодную партию и обручилась с молодым графом. Матушка и отец наверняка смотрят с небес на своих детей и гордятся старшей дочерью.

Возможно, Джинни пожелает выйти в сад и присоединиться к сестре. Ну, как только отложит журнал и наденет очки.

Впрочем, и без них она видела прекрасно. Фелиция знала, что сестра, младше ее лишь на год, надевала их с целью удержать на расстоянии многочисленных поклонников. Джинни была необыкновенной красавицей с золотистыми локонами и глазами цвета лаванды, она походила на нежный колокольчик на лугу и пользовалась большим спросом у женихов. Что совершенно ей не нравилось. Сестра была застенчивой и робкой, временами походила на новорожденного олененка.

Питер беседует в кабинете с адвокатом, поэтому бедняга Джинни не спустится вниз, не надев массивные очки в черной оправе. Ведь, как и многие другие молодые люди их круга, он безнадежно в нее влюблен.

Матушка с отцом на небесах, вероятно, несказанно рады, что назвали дочь Вирджинией, и уверены, что она не будет бросаться в объятия каждого джентльмена, желающего заполучить ее сладкими речами и лестью.

Родителям не стоит беспокоиться и за Фелицию. Она не была ни красивой, ни утонченной. К тому же значительно возвышалась над сестрами. И до сих пор не вскружила голову ни одному мужчине, насколько было известно семье. Редкие женихи все же удостаивали ее своим вниманием, но их больше интересовал титул отца и возможности, которые он предоставлял. Как правило, через две четверти часа Фелиция уже равнодушно смотрела на ухажера сверху вниз, он же, соответственно, снизу вверх, и этого было достаточно, чтобы молодой человек ретировался и отправлялся на поиски более привлекательной леди. Чрезмерно высокая, рыжеволосая девушка с зелеными глазами никого не пленила. После трех сезонов Фелиция так и не получила предложения руки и сердца и вынуждена была признать, что стала залежалым товаром, а через год и вовсе покроется толстым слоем пыли. Нет, это ее не пугало, во всяком случае, не очень. Жизнь женщины может быть вполне удовлетворительной и без мужа, который вдруг вздумает диктовать ей, когда стоит начинать готовиться к Рождеству. Она живет в Кливертон-Хаус с сестрами и кузеном, который унаследовал титул после кончины отца сестер, и вполне всем довольна. О том, что будет после того, как сестры выйдут замуж, а тридцатилетний кузен наконец женится, Фелиция старалась не думать, но понимала, что тогда все изменится. Унизительно будет зависеть от кузена и его супруги, надеяться на ее милость даже в мелочах.

– Леди Кливертон, я бы хотела купить новую шляпку, надеюсь, вас это не очень раздосадует, – пробормотала под нос Фелиция, с ужасом представляя, что настанет день, когда ей придется произнести нечто подобное. Сейчас же, слава богу, она двоюродная сестра виконта Кливертона и в значительной степени вольна поступать, как пожелает.

Например, никто не мог запретить ей украсить гостиную в самый первый день декабря. Родные сочли ее действия преждевременными, но никто не возразил, когда она укладывала ветви падуба на каминную полку и завязывала красные ленты на перилах. А вот муж мог бы наложить запрет и очень расстроить этим жену. Ведь не все мужчины, как известно, с воодушевлением ждут Рождество. Фелиция пришла к выводу, что уж лучше остаться старой девой, чем связать свою жизнь с угрюмым человеком.

Вот и сейчас она спокойно срезала зеленые ветки, не рискуя навлечь гнев раздраженного супруга. И в свое удовольствие напевала песенку:

 
Я видел три корабля утром в Рождество, утром в Рождество.
Я видел три корабля днем в Рождество.
 

Как приятно петь! Немногое в жизни Фелиция любила больше.

Она приподнялась на цыпочки, чтобы срезать ветку, до которой сестры не смогут дотянуться. Даже Питеру пришлось бы встать на мыски, чтобы ее достать.

– И что было на тех кораблях, что появились на Рождество, на Рождество? – спросил Питер.

– Визжащие кошки.

Голос кузена прозвучал так неожиданно, что она едва не выронила садовые ножницы.

– Вот, возьми. – Она протянула ему только что срезанную ветку.

Он часто подшучивал над ее вокальными способностями. Фелиция не обижалась на то, что было очевидным: она очень любила петь, но не имела ни слуха, ни голоса.

– Ты понимаешь, что к Рождеству они засохнут?

– Тогда я срежу новые.

Кузен Питер стал им настоящим братом. После смерти тети и дяди Фелиции он переехал в Кливертон-Хаус, поэтому они выросли вместе. Отец не скрывал радости, что такой замечательный наследник титула живет с ними под одной крышей. Фелиция подозревала, что родители любили Питера не меньше своих детей.

Любовь всегда витала в воздухе Кливертона. Особенно она была ощутима перед Рождеством. Фелиция уже чувствовала: дом наполняется ароматами свежести и хвои.

– Приятное утро, Фелиция. Не желаешь посидеть со мной на солнышке?

Питер назвал утро приятным, но его лицо при этом оставалось хмурым.

– Чудесное утро, хотя в это время года я бы предпочла другую погоду.

Кузен откашлялся, поправил шейный платок и проводил взглядом Фелицию, устроившуюся на скамье рядом. Питер при этом выглядел так, будто только что сел на канцелярскую кнопку.

– Выбор – это то, что у нас бывает не всегда. Ты согласна?

Почему губы его поджаты? Почему не растянулись в улыбке от радости видеть ее?

– Да, разумеется, – согласилась она. – Бывают моменты, когда приходится справляться с трудностями, независимо от обстоятельств.

– Надеюсь, это для тебя не просто банальная фраза.

– Мне начинает казаться, что я действительно в это верю. – Она догадалась, что это не праздный разговор, который Питер решил затеять прекрасным утром.

Краем глаза Фелиция уловила движение, повернулась и увидела на крыльце Джинни. Лицо ее было кислым, она явно чем-то огорчена. Надо что-то делать. Похоже, стоит поторопиться с рождественским убранством. Вдохновляющая красота всем пойдет на пользу.

– Что ж, это замечательно. Фелиция, адвокат сообщил мне… новость.

– Надеюсь, хорошую?

Чтобы понять, достаточно было взглянуть на Джинни, сжимавшую в руке очки.

– Говори, пока я не напридумывала нечто ужасное.

Как, похоже, уже сделала Джинни.

– Виконту Скарсфелду нужна невеста.