Вытеснить нежелательные мысли не просто трудно – это невозможно, и попытка прогнать ту или иную мысль неизбежно ведет к тому, что эта мысль будет держаться в голове еще настойчивее[104].
Находящиеся под влиянием буддизма ученые уже давно указали на то, что этот маятник тревожности не есть патология в смысле «нечто ненормальное». Мы, даже формально «здоровые» люди, более чем часто думаем то о будущей проблеме, то о попытках эту проблему нейтрализовать. От этих колебаний у нас в голове словно стоит непрерывный шум. Шум этот столь силен, что сводит на нет все внешние факторы. Не имеет значения, лежим ли мы в мягкой постели, прислушиваясь к собственному дыханию, или общаемся с друзьями в каком-нибудь шумном месте, или смотрим, как на небе играет северное сияние. Шум в голове может превратить в кошмар все что угодно. И все же он не смолкает. Тот факт, что мы бесконечно ходим по кругу, никак не мешает нам в очередной раз пережевывать какую-нибудь мучительную мысль, словно думать о плохом не так безответственно, как пустить все на самотек. Эта мысленная жвачка сливается с тем, что мы считаем нашим «я». Поток мыслей, поток, который с трудом поддается управлению и который изменяется, отталкиваясь от неконтролируемых впечатлений в настоящем и прошлом, становится нашим внутренним центром. Мы отождествляем себя с голосом в голове, который будто звучит из аппаратной в мозгу, и с его помощью создаем нарратив о самом себе.
На протяжении всей истории люди, похоже, больше беспокоились о том, что вызывало у следующих поколений смех, одновременно глядя сквозь пальцы на действительно серьезные вещи.
Жир является достаточным основанием для того, чтобы близкий родственник, врач или прохожие на улице сочли себя вправе выносить суждения о вашем образе жизни. Жир оказывает влияние на то, как к вам относятся другие и что думаете о себе вы сами. Он создает оптику для восприятия
Когда общество в попытке избежать риска создает рискованные ситуации, на нас в итоге обрушивается девятый вал рисков. Немецкий социолог Ульрих Бек называет такой тип общества обществом риска. А британский социолог Фрэнк Фуреди называет подобное культурой страха. «Общество риска» и «культура страха» означают примерно одно и то же.
По словам Фуреди, благодаря осознанию риска страх из ряда источников распространился на все наше существование. Светские страхи простираются дальше, чем религиозные. Страх Божий сменился воображаемыми катастрофами. Угрызения совести уступили место просчитыванию риска. Раньше страх за свою жизнь был значимым, воспринимался как «страх божий»; теперь же культура страха черпает парадоксальную силу из представления о том, что страх – это нечто, от чего мы можем избавиться, приложив достаточно усилий.
