По Аристотелю, нравственным добродетелям невозможно обучиться. Выучить, что значит быть хорошим и плохим, и с этим знанием идти дальше по жизни в принципе невозможно. Можно привыкнуть быть хорошим, нравственным в том или ином смысле — то есть человек становится нравственным через прививание добрых и правильных привычек [7]. Но возникает вопрос: откуда возникают подобные привычки? Как пишет Аристотель, за воспитание нравственных граждан отвечает полис. И здесь важно помнить, что с точки зрения классической античной политической теории государство — это не совокупность институтов власти, не какая-то территория, ограниченная законом. Государство — это совокупность граждан, связанных между собой.
Благочестие, справедливость, мужество и другие добродетели не могут быть реализованы случайно, то есть не ведая как. Для того, чтобы быть добродетельным в каком угодно смысле, то есть настоящим гражданином и человеком, нужно предварительно научиться отдавать себе отчет в содержании соответствующего нравственного понятия, разобраться для самого себя и отчетливо понимать, чтó такое мужество, чтó такое благочестие, чтó такое справедливость и т. д. В этом отношении Аристотель оказывается оппонентом Сократа. Если для Сократа жизнь разумная и жизнь нравственная полностью совпадают, то с точки зрения Аристотеля эти вещи следует различать: одни добродетели — сугубо нравственные, другие — интеллектуальные.
По Аристотелю, невозможно дать позитивное и надежное определение ни одной нравственной добродетели, то есть невозможно сказать, чем является та или иная добродетель — справедливость или мужество — в окончательном смысле слова. Но, тем не менее, можно указать, чем она точно не является — через противопоставление двум порочным крайностям, серединой между которыми будет та или иная нравственная добродетель
Этика и политика относятся к разряду практических наук, то есть в отличие от наук теоретических они не вполне надежны, не вполне строги и точны, не вполне претендуют на окончательную ясность понимания. Поэтому в сфере этики как науки окончательных и максимально надежных определений достичь невозможно.
Важно отметить, что, согласно Аристотелю, человек по природе не является добродетельным: никто не рождается ни добродетельным, ни счастливым. Добродетели и счастье реализуются в практике конкретного человека при тех или иных обстоятельствах. И здесь следует учитывать множество различных условий. Для достижения счастья и добродетелей имеют значение и здоровье, и достаток, и семья, и возможность досуга для занятия философской деятельностью [6]. Не все являются людьми добродетельными в равной степени: многое и способствует, и препятствует этому.
Счастье — это деятельность разума, энергия ума по осуществлению своих добродетелей [2]. Согласно Аристотелю, разум живет такой жизнью, что реализует себя в совокупности тех или иных добродетелей. Это еще один важный термин, на который следует обратить особое внимание. Слово «добродетель», по-гречески ἀρετή [аретé]; в латинском языке ему по смыслу приблизительно соответствует термин virtus [ви́ртус]. Слово ἀρετή не означает в первую очередь добродетель в сугубо нравственном смысле. Скорее, это доблесть, добротность какого-то специфического свойства, «настоящесть». Можно сказать, что по-гречески формулировка «добродетельный стол» осмыслена и оправдана. Добродетельный стол — это такой стол, который в полной мере соответствует своему предназначению быть чем-то понятным и удобным в использовании в качестве стола. Подобно тому, как та или иная вещь может обладать характеристикой добротности, ею может обладать и человек. Добродетельный человек — это настоящий человек [3]. В эпоху, когда жили Аристотель, Платон и Сократ, настоящим человеком являлся, в первую очередь, удачливый гражданин своего родного полиса.
космос — сферичен, единичен и конечен. В античном понимании в принципе невозможна формулировка или высказывание наподобие нашего — «открытый космос». Космос при любых его определениях и трактовках — это всегда закрытая и законченная структура. Когда, например, у атомистов речь заходила о том, что существует бесконечное множество космосов, то самое место, в пределах которого все они располагались в бесконечном количестве, называлось τὸ πᾶν [то пан] — то есть буквально всё. Всё, в представлении атомистов, может быть бесконечным, однако космос всегда сохраняет свое существование в качестве замкнутого и закрытого.
Согласно Аристотелю, вещей, падающих с неба на Землю, быть не может: прямолинейное движение для небесных объектов недоступно. В этом отношении с надежностью судить о том, что происходит в небесных пределах, нет никакой возможности. Аристотель специально уточняет, что мы не можем ничего с окончательной определенностью заключить о небесных объектах, поскольку не можем высказать о них достаточное количество акциденций, привходящих ситуативных характеристик. Поэтому о космологии Аристотель говорит не так много, как о физических вещах. Так, например, мы можем встретить у него специальные пространные рассуждения о природе животных, а его ученик Теофраст составил отдельное рассуждение о природе тех или иных растений, то есть о вещах часто встречающихся, подручных и доступных .
По Аристотелю, невозможно построить космический корабль и отправиться исследовать другие планеты, так как прямолинейное движение от поверхности Земли в сторону небесного свода, как и обратно, невозможно.
