Любить себя – значит чувствовать свои ощущения и в полной мере переживать чувство собственного Я. У детей нарциссистов этот навык отсутствует, и ему необходимо научаться отдельно.
Выращенная способность быть самому себе заботливым и защищающим взрослым – главное лекарство от последствий абьюза в нарциссической семье. Любовь к себе – незнакомое явление для таких людей. И начинать развивать способность любить лучше не с отношений с другими людьми, а с отношения к самому себе.
Для налаживания взаимоотношений со своими переживаниями нужно наладить связь с телесностью. Дети, пережившие абьюз в детстве, из-за хронического дистресса и патологичного окружения часто так и не научаются расслабляться, следить за своим питанием, пить воду и даже глубоко дышать.
Пит Уокер в своей работе, посвященной комплексному посттравматическому стрессовому расстройству (КПТСР), подчеркивает то, что безжалостная критика, сопровождаемая презрением или гневом, фактически влияет на структуру мозга ребенка. Систематические повторения абьюза укрепляют нейронные пути отвращения и ненависти к себе, а пути, отвечающие за способность поддерживать себя, принимать свою сторону, подавляются.
В таких семьях родители проводят политику «разделяй и властвуй», между сиблингами распределяются следующие роли: «золотой ребенок», «козел отпущения» и «потерянный ребенок»
Дети, пережившие абьюз в детстве, из-за хронического дистресса и патологичного окружения часто так и не научаются расслабляться, следить за своим питанием, пить воду и даже глубоко дышать.
Ошибка хиндсайта (от англ. hindsight bias – предвзятость задним числом) – склонность воспринимать факты, которые были уже установлены, и события, которые уже произошли, очевидными и предсказуемыми («я так и знал», «я знал это с самого начала»), несмотря на отсутствие или явный недостаток первоначальной информации для подобного предсказания.
Каждое свое беспокойство, связанное с увядающей красотой, нарциссическая мать «складывала» в дочь как свое нарциссическое расширение. Это позволяло ей возвращать себе нарциссическое спокойствие, а с переживаниями матери пришлось разбираться Любе. И ей понадобилось немало времени, чтобы освободиться от власти маминых посланий и начать смотреть на себя собственными любящими глазами.
Ульяна росла без отца. Жизнь с мамой и бабушкой полностью ее устраивала, однако в подростковом возрасте начались сложности. Девчонки начали встречаться с мальчишками, и у них это получалось легко и естественно. Ульяна же ощущала незримую пропасть, разделявшую ее и подруг в понимании того, что происходит между мальчиками и девочками. Как будто она неожиданно оказалась в незнакомом городе, где все люди говорят на неизвестном языке. В таких условиях даже элементарная задача купить бутылку воды может стать непосильной. Ульяна пыталась. Старалась быть «своим парнем» и не забывать про женственность, читала журналы, подглядывала за подругами, но выходило у нее это как-то странно и неловко. Ей приходилось часто сталкиваться с недопониманием и курьезами. Подглядывание и инструкции из журналов не способны заменить опыт безопасного общения с отцовской фигурой в детстве. Девочка, у которой есть этот позитивный опыт, обретает ценную опору для будущей взрослой жизни в мужском мире. У Ульяны такой опоры в детстве не было, поэтому она не могла почувствовать безопасность в состоянии, когда «Я – женщина», «Ты – мужчина» и не нужно быть в романтических отношениях или кому-то отказываться от своей половой принадлежности, чтобы безопасно общаться. Во взрослой жизни она сможет постепенно, капля за каплей, добрать недостающий опыт безопасного общения с мужчинами и начнет чувствовать себя уверенно и спокойно.
Для того чтобы начать путь освобождения из замкнутого круга компульсивного повторения травматических переживаний, стоит задать себе несколько вопросов: – Что повторяющиеся травматичные события помогают мне делать? – Что повторяющиеся травматичные события помогают мне не делать? – Что я могу получать, переживая повторяющиеся травматичные события? – С какого события начался круг повторений? – Какое послание заключается в повторяющихся травматичных событиях?
В нарциссических семьях ребенок не получает эмпатического отклика родителя, так как тот попросту не может ему его дать. В результате отсутствия эмпатической связи не формируется контакт с телом как с партнером. Тело часто становится контейнером для тяжелых переживаний, которые нарциссические родители вместить в себя не были способны и в целом запрещали выражать.
Длительное пребывание в ситуации дистресса в семье при условии, что помощи ждать неоткуда, как правило, вызывает подавляющее чувство пустоты, безысходности, страха и стыда.
