Оглавление

Глава 1

Меня зовут Алексей, мне двадцать восемь лет, и я работаю участковым терапевтом в городской поликлинике. В тот день, когда началась эта удивительная история, я сидел, как обычно, в своем кабинете и принимал больных. Отпустив последнего пациента и уже снимая халат, я вдруг вспомнил о странном звонке от Виктора, моего закадычного друга и приятеля. Он еще утром позвонил мне по сотовому телефону и попросил зайти к нему по какому-то очень важному делу. Что за дело, — не сказал, но я подозреваю, что это связано с его страстью к изобретательству. Последние два года он, как проклятый, бьется над какой-то проблемой, решение которой, как он утверждает, тянет аж на Нобелевскую премию. Но сколько я ни спрашивал его об этой проблеме, он ничего мне так и не сказал. «Все равно не поймешь, — отмахивался он от моих вопросов, — ты же не технарь и не физик-теоретик. А вот когда проблема в целом будет решена, тогда и пообщаемся на эту тему».

Если честно, я не верю в эти его заявления. Как программист или как техник, он, спору нет, великий дока. Если у меня дома с компьютером какая-нибудь беда случается, я всегда зову его. И телевизор он мне чинил, кстати, и холодильник. Но просто миновали те стародавние времена, когда мировую науку мог двигать гениальный одиночка. Это Галилео Галилей, как пишут в учебниках, сталкивал с Пизанской башни пушечное ядро и, замеряя по своему пульсу время его падения до земли, открывал фундаментальные физические законы. А сейчас так уже не получится. Времена Галилеев и Ньютонов давным-давно прошли и, чтобы двигать науку вперед, в наше время нужны синхрофазотроны, электронные микроскопы, термоядерные реакторы, ну и, само собой, соответствующее финансирование. А так, на коленке, сидя в кустарной мастерской, совершать эпохальные открытия… Нет, ребята, в такие чудеса я не верю!

С Виктором мы дружим еще со школы, даже за одной партой вместе сидели. Я в школе биологией очень увлекался, поэтому и в медицинский пошел, а Виктор к точным наукам всегда склонность имел. По математике, физике, химии он круглый отличник был, все школьные олимпиады по этим предметам выигрывал.

А еще Виктор мастерить любил. Делал все — от ножей с наборной ручкой до радиоприемников для сверхдальней связи. Он, когда школьником еще был, соорудил у себя дома портативный сверлильный станок. Укрепил вертикально дрель на старом штативе от фотоувеличителя, приделал рычаг на пружине. Потянешь рычаг вниз, и дрель тоже опускается вниз, точно нацеливаясь на заготовку… В общем, мастер золотые руки!

После школы я, как и мечтал, пошел в медицинский институт, а Виктор в политехнический, на мехмат. Учился он блестяще и вышел из института с профессией инженера. Ну а дальше, как и следовало ожидать, начались проблемы. Найти работу в провинциальном деиндустриализованном городе для молодого специалиста оказалось невозможно. Помыкавшись туда-сюда с полгода, он устроился в какую-то захудалую автоколонну, но и та вскоре развалилась, и Виктор снова оказался без работы. Благодаря протекции своего дальнего родственника, его приняли в налоговую инспекцию, но и там он задержался недолго. Правда, на этот раз он уже по собственному желанию ушел. Для него, первоклассного инженера и прирожденного изобретателя, оказалось невыносимым сидеть в офисе и день-деньской тасовать бумажки. Махнув рукой на госслужбу, Виктор устроился сторожем в гаражный кооператив. Зарплата, конечно, у него теперь не ахти какая, но он не жалуется. Главное, что новая работа не отнимает у него много времени. Отсидев сутки в сторожке, он имеет трое суток законного досуга и может беспрепятственно заниматься своими изобретениями. Да и на дежурстве он старается не терять времени даром. Принося с собой ноутбук или технические книги, он упорно продолжает свои занятия.

И вот что интересно отметить. Виктор — не наивный и не бескорыстный изобретатель, наподобие жюль-верновского Паганеля. Вовсе нет! У него есть заветная мечта — изобрести нечто такое, что поразило бы весь мир, а ему принесло бы и славу, и деньги. Уже школьником он носился с этой идеей. Он изобретал, помню, «вечную спичку», которая никогда не сгорает и тем самым может спасти от вырубки миллионы гектаров леса. А еще он разрабатывал оригинальный роторный двигатель, который по всем параметрам должен был превзойти уже существующий двигатель Ванкеля. Были и другие проекты, закончившиеся, как я и предполагал, ничем. Но, несмотря на все прежние неудачи, Виктор продолжает упорно — месяц за месяцем, год за годом — стремиться к своей цели.

Вы спросите, зачем Виктору деньги? Ну, во-первых, чтобы не ходить на нелюбимую работу. Во-вторых, чтобы покупать, не скупясь, какие захочется, книги, приборы, инструменты. В-третьих, чтобы поездить по миру. Заветная мечта его — побывать внутри древнеримского Колизея. А еще он хочет увидеть собственными глазами знаменитую глиняную армию китайского императора Цинь Шихуанди. Так что Витек не зря повторяет свою любимую присказку: «Бедным быть скучно!» Ну и, наконец, женщины. Не надо смотреть на то, что Виктор носит очки и рано начал лысеть. За этой отнюдь не донжуанской внешностью скрывается отчаянный ловелас и дамский угодник. Правда, пока еще только в мечтах. А мечты на эту тему у него грандиозные! Уж я-то знаю! Виктор, когда пива напьется, всегда о женщинах говорить начинает. А я слушаю его и думаю с иронической улыбкой: «Бедный, бедный Витя! Вся жизнь пройдет, пока ты, сидя в этом сарае, чего-нибудь добьешься, так и помрешь, никем нецелованный».

Так что, как видите, я достаточно скептически отношусь к увлечениям Виктора, но, несмотря на это, я все равно сегодня вечером пойду к нему. Ведь он мой друг, и мне с ним интересно общаться. А еще мы выпьем с ним пива. Он, когда звонил сегодня, то самым настоятельным образом просил захватить с собой несколько полуторалитровых «баклажек», что я с удовольствием и сделаю.

Глава 2

Виктор живет вдвоем с матерью в одноэтажном кирпичном доме, который еще в 60-е годы прошлого века построил его дед — демобилизовавшийся военный летчик. Дом окружен старым запущенным садом, в глубине сада находится большой длинный сарай, с легкой руки Виктора получивший гордое название «лаборатории». В этой «лаборатории», собственно говоря, и протекает вся его жизнь. Здесь он занимается своими экспериментами, здесь же он обычно и спит, и ест, не желая даже на короткое время покидать свое рабочее место. Если бы не вынужденная необходимость пару раз в неделю ходить на дежурства в гаражный кооператив, то он, вероятнее всего, превратился бы в самого настоящего ветхозаветного отшельника. Его мать, Вера Андреевна, поначалу пыталась бороться с асоциальными привычками своего сына, но затем, осознав бесперспективность этой борьбы, смирилась и уже не мешает Виктору жить, как ему заблагорассудится.

Подойдя к калитке, я нажал кнопку электрического звонка. В глубине сада раздалась пронзительная трель. Минут через пять послышались знакомые шаркающие шаги.

— Это ты, Вить? — крикнул я.

— Нет, Пушкин, — ответил за калиткой знакомый голос. Я невольно улыбнулся: «Витек, как всегда, в своем репертуаре, не может без того, чтобы не приколоться!»

Клацнула щеколда, калитка распахнулась, и передо мной во всей красе предстал он, Виктор, мой закадычный друг и единомышленник. Среднего роста. Заношенные спортивные штаны с пузырями на коленях. Шлепанцы на босу ногу. Волосы по краям лысины всклокочены, как будто он только что встал с постели. Сигарета в углу рта. Сквозь очки внимательно смотрят голубые глаза.

— Молодец, что пришел, — сказал Виктор, пожимая мне руку. — Пиво принес?

— Две полторашки.

— Три литра? Не маловато на двоих? Ну ладно, если что — докупим. Заходи…

Пропустив меня вперед, Виктор затворил калитку и пошел следом за мной, говоря:

— Давай сразу ко мне в «лабораторию». Мать сериалы дома смотрит, так что не будем ей мешать. А нам, между прочим, разговор сегодня предстоит чрезвычайной важности.

— Серьезный разговор? О чем же?

— Скоро узнаешь.

Шагая по узкой дорожке к «лаборатории», я предположил мысленно: «Интересно, что за разговор? Да еще такой важный? Может, денег занять хочет?» Скептически настроенный к увлечениям Виктора, я и подумать не мог о том, что предстоящий разговор будет иметь ко мне самое непосредственное отношение и, даже более того, что этот разговор вскоре круто изменит всю мою жизнь!

Когда мы пришли в «лабораторию», Виктор кивком головы показал мне на стул — мол, располагайся! — а сам быстро сгреб со стола грязные тарелки и стаканы и выбежал со всем этим добром наружу. По звуку льющейся воды я догадался, что он решил наконец-таки вымыть накопившуюся грязную посуду.

Виктор отсутствовал довольно долго, и я от нечего делать принялся осматривать «лабораторию». Внешне здесь ничего не изменилось с тех пор, как я приходил к Виктору последний раз. «Лаборатория» состоит из двух комнат. В первой, на большом столе, располагается компьютерный системный блок с монитором; электронное устройство включено в сеть и работает. В этой же комнате, ближе к двери, стоит второй стол, меньшего размера, но служит он не для научной деятельности, а исключительно для приема пищи. Ветхий книжный шкаф у стены забит книгами и научными журналами, расставленными в полнейшем беспорядке. Имеется в этой комнате и старая панцирная кровать с двумя металлическими грядушками; на кровати лежит скомканное засаленное одеяло и подушка в грязной наволочке. Легко догадаться, что Виктор в этой комнате не только осуществляет свою научную деятельность, но и, притомясь от ученых занятий, наскоро отдыхает и перекусывает.

Во второй комнате, в которую можно попасть из первой, Виктор оборудовал себе мастерскую. Каких здесь только нет полезных устройств и приспособлений! Слесарный верстак, большие тиски, самодельный сверлильный станок (не тот, который еще в школьные времена он смастерил себе, а новый, технически более совершенный), сварочный аппарат, разнообразные дрели и шлифмашины, ну и, само собой, множество самого разного ручного инструмента… В ведрах и жестяных коробках собраны гайки и болты всех размеров и наименований, какие-то радиодетали, электронные печатные платы… На полу в беспорядке свалены старые автомобильные аккумуляторы, мотки проволоки, какие-то раскуроченные электронные приборы, похожие на осциллографы… Одним словом, здесь, в этой комнате, имеется абсолютно все, что может потребоваться молодому пытливому уму в поисках научной истины.

Мои наблюдения прервал Виктор, вернувшийся со двора с вымытой посудой. Оставив мокрые тарелки и стаканы на столе, он вытащил из пакета «баклажку» с пивом и, разглядывая ее на просвет, предложил:

— Ну что, начнем, пожалуй?

Я не возражал, и пиршество началось. Мы быстро порезали вяленую рыбу, наполнили, трепеща от вожделения, стаканы пивом, зажмурившись, отхлебнули и… и выплюнули! То, что желтело и плескалось в стаканах, пить было невозможно. Консистенция какая-то водянистая, пена подозрительная, слишком обильная и плотная, а самое главное — совершенно неуместный здесь сладковатый привкус фруктовой эссенции, как у лимонада. В общем, мерзость, недостойная называться пивом!

Мы открыли другую бутыль — в ней оказалась та же самая бурда.

— Ты понял, что делается?! — закричал Виктор, выплеснув содержимое своего стакана на пол. — Соберешься в кои веки выпить стакан пива, так обязательно подсунут какую-нибудь гадость! И, кстати, не в первый раз уже!

Виктор вскочил со стула и нервно заходил взад и вперед по комнате.

— Уж лучше бы я у соседа самогонки попросил, — говорил он сердитым голосом. — У него, по крайней мере, хоть продукт качественный, а не то, что эта дребедень, из порошка сделанная!

— Ну, давай еще в магазин сходим, другого пива возьмем, — предложил я. — Может, оно лучше окажется. Говорят, что у нас не все пиво из порошка делают, иногда и натуральное попадается. Ну что, я схожу?

Виктор остановился возле меня и, махнув рукой, сказал:

— Ладно, дружище, не ходи никуда. Не в пиве счастье. Я, вообще-то, собирался сообщить тебе сегодня новость чрезвычайной важности. Короче, держись покрепче за стул и внимательно слушай.

Виктор заложил руки за спину, выпятил грудь и многозначительно произнес:

— Дело в том, Леха, что я совершил открытие мирового значения. Я создал Машину Времени.

Сказав это, Виктор внимательно посмотрел на меня сквозь очки, стараясь, очевидно, понять, какой эффект произвели его слова, но поскольку я ничего не говорил, ожидая продолжения, он повернулся и, расхаживая взад и вперед по комнате, принялся объяснять мне суть своего открытия:

— Возможность перемещения во времени была выведена еще из теории относительности Альберта Эйнштейна, — говорил он, то и дело поглядывая в мою сторону. — Согласно этой теории, в нашей Вселенной существуют искривления пространственно-временного континуума, которые позволяют путешествовать в будущее и прошлое, возвращаясь затем в исходную точку. Физики называют их «кротовыми норами». Так вот, если пространственно-временной континуум искривить особым образом, то возможно создать замкнутую петлю, которая будет замыкаться на определенной точке, создав тем самым параллельный виток пространства-времени…

Я абсолютно ничего не понимал из того, что говорил мне Виктор. С первых же минут потеряв нить повествования, я даже не пытался вникнуть в его слова и лишь только следил за ним глазами, думая при этом: «Ну, как я и ожидал, наш Витя, сидя в этом сарае, умудрился посрамить весь цвет мировой науки. То, что оказалось не под силу огромным научным центрам с тысячами сотрудников, с самой современной аппаратурой, с многомиллионным финансированием, Витек на скорую руку соорудил у себя на коленке из подручных материалов…».

А Виктор все говорил и говорил, пытаясь объяснить мне принцип работы Машины Времени:

— Устройство для путешествия во времени может быть создано на основе силы гравитации, создающей пространственно-временной туннель. Принцип его работы заключается в следующем. Если взять два высокоэнергетичных лазерных пучка и разогнать их в противоположные стороны с околосветовой скоростью, то внутри время начинает скручиваться, как воронка, и, проникнув в эту воронку, можно попасть в прошлое или будущее…

Виктор вдруг остановился и повернулся ко мне:

— Я вижу, ты меня не слушаешь.

— Почему не слушаю? Слушаю, — солгал я, отводя глаза в сторону. — Ты очень интересно все объясняешь.

Сказав это, я подумал: «А почему, собственно говоря, я должен притворяться и делать вид, что верю в какую-то абсолютно невозможную чепуху? (Я даже почувствовал некоторое раздражение.) Так и заявлю ему сейчас, что ты, Виктор, хоть и друг мне, но истина, как говорится, дороже, и я со своей стороны…»

Однако Виктор не дал мне ничего сказать.

— Молчи, молчи! — закричал он, делая в мою сторону предостерегающие жесты. — Ничего не говори! Я предвидел такой поворот событий. Поэтому я ничего больше не буду тебе объяснять и сразу перейду к демонстрации Машины Времени.

Мне показалось, что Виктор обиделся. Стараясь говорить как можно мягче и убедительнее, я начал:

— Витя, ну ты пойми… Я же только хочу…

— Я все прекрасно понимаю и ничуть не обижаюсь. Просто пришла пора явить миру чудо.

— Какое еще чудо?

— Самое настоящее! — Виктор рассмеялся. — Чтобы ты убедился, наконец, в правоте моих слов. Объяснениям моим ты не веришь, но когда я продемонстрирую тебе свою Машину Времени, ты вынужден будешь со мной согласиться.

— Ты хочешь сказать, что сейчас покажешь мне Машину Времени? — спросил я недоверчиво.

— Вот именно!

— И где же она?

— Во дворе, под навесом. Не терпится взглянуть? Тогда пойдем!

И мы с Виктором вышли наружу.

Глава 3

Когда мы вышли из «лаборатории» во двор, было уже совсем темно. На небе ярко мерцали звезды. Где-то рядом пронзительно верещал в траве сверчок.

Обойдя «лабораторию» с правой стороны, мы с Виктором подошли к навесу, под которым угадывался силуэт легкового автомобиля. Виктор щелкнул выключателем, под крышей навеса вспыхнула электрическая лампочка, и автомобиль ярко осветился. Это был синего цвета ВАЗ-2101 «Жигули», более известный в народе под ироническим прозвищем «копейка». Мне, человеку, привыкшему к стильному виду современных легковых автомобилей, этот образец советского автопрома категорически не понравился; он был весь какой-то угловатый, приземистый, кургузый, одним словом, допотопный механизм!

Положив руку на капот автомобиля, Виктор повернулся ко мне:

— Ну и как тебе моя Машина Времени? Впечатляет?

Я, думая, что Виктор шутит, решил подыграть ему:

— И действительно, чем не Машина Времени! Сел в нее — и как будто перенесся в прошлое лет на сорок…

— Нет, Алексей, ты не понял, — перебил меня Виктор, — это настоящая, действующая Машина Времени, и я сейчас тебе это продемонстрирую. Но прежде пару слов для ясности. То, что ты видишь перед собой, это, конечно, не сама Машина Времени, а старый советский автомобиль «Жигули». Сама же Машина Времени спрятана внутри этого автомобиля или, если выражаться технически более грамотно, она смонтирована на его шасси. Сидя в кабине этого старого «жигуленка», я могу управлять как самим автомобилем, так и Машиной Времени — для этого имеется специальный пульт управления с кнопками и тумблерами. Запуская двигатель автомобиля, я могу переключить его мощность на лазерный гравитационный генератор, и тогда произойдет инициализация Машины Времени. Используя специальный электронный хронометр, я могу выбирать, куда мне двигаться во времени — в прошлое или в настоящее, — и на какую глубину. И последнее. Я не могу одновременно перемещаться и в пространстве, и во времени. Нельзя ехать, например, из Урюпинска в Москву, одновременно с этим перемещаясь из двадцать первого века в девятнадцатый. Сначала я должен переместиться, куда мне требуется, в пространстве, а затем уже начинать перемещаться во времени. Или наоборот, смотря по обстоятельствам. Ну вот, кажется, и все.

Виктор подошел к автомобилю и, открыв дверцу, повернулся ко мне:

— А теперь самое главное, Алексей. Я буду отсутствовать примерно минут десять. Но ты не пугайся и не волнуйся, и никуда отсюда не уходи. Внимательно наблюдай за тем, что будет происходить. И помни: я обязательно вернусь!

Виктор сел в кабину и захлопнул за собой дверцу. Зафырчал двигатель. Освещенный ярким электрическим светом, автомобиль был виден как на ладони. Прошло несколько минут, и звук работающего двигателя изменился, стал каким-то протяжным и надрывным. «Что он там делает? — подумал я с беспокойством. — Да и поздно уже, соседи ругаться будут из-за такого громкого звука».

Внезапно я увидел, как деревянные столбы, на которых покоился навес, задрожали, пришла в движение и стена «лаборатории» по соседству с навесом. Это было очень похоже на то, как в летний знойный день дрожит в степи разогретый воздух, искажая контуры предметов. А еще это напомнило мне детский кошмар, который я пережил в первом классе, болея тяжелым воспалением легких. У меня температура поднялась тогда выше сорока градусов, и я, лежа в тошнотворном бреду, вдруг увидел, как больничные стены заколебались и как будто стали наклоняться, валиться вниз, прямо на меня…

Вот и здесь происходило что-то похожее. Мне стало не по себе. «Что это такое? — с тревогой подумал я. — Или, может быть, Виктор был прав, и это начинает искажаться пространство? Или, как он говорил, образуется временной туннель?»

Пока я стоял и размышлял над увиденным, автомобиль исчез. Не уехал, а именно исчез. В одно мгновение! Вот только что он стоял передо мной, гудя надрывно мотором, и вдруг — ничего! Пустое место! С исчезновением автомобиля тотчас прекратилось и противное дрожание окружающих предметов.

Я стоял, ошеломленный, моргая глазами. Как объяснить то, что сейчас произошло? Фокус? Иллюзия? Но это не похоже на иллюзию! Я читал о том, какими способами знаменитые фокусники во время своих выступлений добиваются иллюзии внезапного исчезновения крупногабаритных предметов: они прячут эти предметы в потайных нишах в полу или в стенах, набрасывают на них специальные покрывала, меняют освещение. Но здесь не было абсолютно ничего похожего на уловки фокусника! Электрическое освещение ни на секунду не гасло, покрывала, ширмы и заслонки ниоткуда не выпадали, никакие потайные ниши в полу внезапно не разверзались, — стоя в полуметре от автомобиля, я мог ручаться за это!

Я сделал шаг и оказался как раз на том самом месте, где еще мгновение назад стоял автомобиль. Под ногой хрустнул гравий. Надо признаться, что в глубине души я все еще надеялся отыскать под навесом или где-то поблизости признаки хитроумных технических приспособлений, используя которые, Виктор мог незаметно спрятать автомобиль, но таких признаков нигде не было. Я несколько раз топнул ногой — если бы под землей скрывалась пустота, то наверняка она отозвалась бы гулким звуком, однако никакого гула я не услышал. Звук был самый обыкновенный, как от земляного пола.

Постепенно до меня начал доходить смысл происходящего. Я уже не сомневался в том, что стал свидетелем или даже соучастником необыкновенных событий. Если здесь нет никакого фокуса или подвоха, то это может означать только одно: Виктор вместе со своей машиной и в самом деле исчез. Дематериализовался! То есть он не обманывал меня, как я думал раньше, а действительно открыл способ перемещаться во времени!

От предчувствия грандиозных перемен у меня захватило дух. «Если Виктор и в самом деле создал Машину Времени, то это, конечно же, круто меняет и его, и мою жизнь, — думал я. — Ему стопроцентно предложат возглавить крупный научно-исследовательский институт, он станет светилом в мировой науке, ну и, само собой, ему присудят Нобелевскую премию. А когда он запатентует свое открытие, появятся поистине безграничные перспективы для нашего с ним обогащения. Можно будет за полгода превратиться не в миллиардеров даже, а в триллионеров. Если мы организуем туристические туры в будущее или в прошлое, то от желающих не будет отбоя. Динозавров, например, посмотреть или битву в Тевтобургском лесу… Кто откажется? Ведь это тебе не по дешевке в Турцию в отпуск на неделю смотаться, тут впечатления покруче будут!..»

Мои восторженные мечты были прерваны уже знакомым мне зрелищем начинающейся пространственно-временной диссоциации (впоследствии Виктор именно так называл это явление): предметы вокруг меня вновь потеряли свои четкие контуры и стали дрожать и вибрировать. «Это Виктор возвращается!» — догадался я и поспешил выйти из-под навеса, чтобы не оказаться под колесами автомобиля в тот самый момент, когда Виктор вернется из своего путешествия во времени.

Как ни всматривался я в круг света под навесом, как ни напрягал свое зрение, уловить тот краткий миг, когда Машина Времени вернулась из путешествия по чужим мирам, мне не удалось. Она появилась внезапно, словно никуда и не отлучалась.

Я бросился к автомобилю, чтобы помочь Виктору выбраться из салона, но он, весело засмеявшись, отвел мою руку:

— Я что тебе, беременная девушка, чтобы мне ручку подавать? К тому же я раз десять уже, наверное, испытывал Машину Времени, так что мне не привыкать. Пойдем-ка лучше в «лабораторию», заварим чайку, да обсудим кое-какие организационные вопросы.

Мы вернулись в «лабораторию», вскипятили чайник, разлили по стаканам горячий чай и сели за стол. Мне не терпелось поскорее узнать от Виктора подробности его сенсационных путешествий во времени.

— Ну и где же ты был сейчас, — спросил я, сгорая от любопытства, — в каком времени, в прошлом или в будущем?

— В прошлом, — ответил Виктор, — только я далеко не углублялся — месяцев на шесть. У нас какое сегодня число? Седьмое сентября? Ну, значит, я перенесся в прошедший март, на это, кстати, и похоже было — деревья без листьев стояли и трава еще не выросла. Я видел это из окна «жигуленка».

— Ну и что ты теперь собираешься делать? — продолжал я свои расспросы. — Заявку на изобретение будешь подавать? Или статью в научный журнал напишешь? Мне кажется, что тебе следует как можно скорее объявить миру о своем великом открытии. Наука ведь не стоит на месте, и — кто знает? — может быть, не сегодня-завтра какой-нибудь ушлый китаец прибежит в патентное бюро, чтобы защитить свою интеллектуальную собственность. Нет, Витя, рисковать нельзя, мы должны опередить всех!

К моему удивлению, Виктор не вдохновился этой пламенной речью. Отрицательно покачав головой, он заявил:

— Я не буду ничего регистрировать.

— Не будешь регистрировать?! — вытаращил я на него глаза. — Почему?

— Проблем меньше будет.

— Каких еще проблем? Проблемы будут, если ты не зарегистрируешь свое открытие. А вдруг найдутся конкуренты, которые захотят сделать то же самое?

— Я не думаю, что найдутся. Изобретения такого уровня на дороге не валяются. Но это не главное, главное это то, что, зарегистрировавшись, я сразу же потеряю свободу.

— Ты боишься, что тебя посадят в тюрьму? Но за что, Витя? Разве за научные открытия сажают?

— В тюрьму, конечно, сажать не будут, но свободу все равно ограничат, и весьма существенно, — Виктор внимательно посмотрел на меня. — Ну ты сам посуди, Алексей, разве мое открытие — это обычное открытие? Одно дело — придумать, например, электрическую яйцерезку, и совсем другое — способ перемещаться во времени. Это — несопоставимые вещи.

Виктор встал и начал ходить взад и вперед по комнате; было заметно, что он волнуется.

— Ты пойми, Алексей, что открытие такого рода будет немедленно засекречено. Кем? Да хотя бы министерством обороны. Так уж повелось в этом несовершенном мире, что любое открытие или изобретение в первую очередь рассматривается как средство для убийства других людей. Ты даже не представляешь себе, какие возможности дает в этом плане перемещение во времени. Поистине безграничные! Можно, например, отправить Машину Времени в прошлое и покончить с руководителями вражеской державы еще до того, как они появятся на свет. Ты спросишь, каким образом? Да очень просто: выследив и уничтожив их родителей. А можно вообще не дать вражеской державе возможности появиться на исторической сцене. Отправляешь пару автоматчиков на тысячу лет назад, и эти автоматчики, отыскав в лесу маленькое племя, давшее впоследствии начало могучей вражеской державе, легко и просто это племя расстреливают. И все, вражеской державе уже никогда не подняться.

Виктор подошел вплотную и, заглядывая мне прямо в глаза, сказал убежденно:

— Нет, Алексей, нам свое открытие афишировать никак нельзя. В лучшем случае мы окажемся в «золотой клетке»: ну там спецпаек, деньги, звания, но при этом абсолютно никакой личной свободы. Все только под строжайшим контролем — а вдруг мы вознамеримся сбежать в другую страну? Да еще вместе с секретами!

— А в худшем случае?

— А в худшем — просто убьют…

— Кто убьет? Свои?!

— И враги могут убить, не беспокойся, они ведь тоже будут охотиться за секретом перемещения во времени. Так что, Алексей, если мы хотим жить спокойно и ни от кого не зависеть, то должны крепко-накрепко держать язык за зубами. Понял?

— Понял. Но зачем в таком случае нужна эта Машина Времени, если нам от нее не будет никакой пользы?

— Вот тут ты не прав, Алексей! Польза будет, и колоссальная, вот только извлекать эту пользу должны мы сами, без посредников в генеральских погонах. В чем будет польза, ты хочешь меня спросить? Очень просто: мы воспользуемся достижениями нашего индустриально развитого времени, чтобы получить преимущество в прошлом. У нас, в нашем времени, есть много такого, чего нет в прошлом, а в прошлом есть то, чего нет у нас. Понятно? Возьмем, для примера, обычный черный перец. Ну тот самый, который мы на кухне в суп кладем. В наши дни перец стоит совсем недорого, нам вполне по карману купить целых пять мешков. Или шесть. Или даже семь. А в древности этот же самый перец стоил неимоверно дорого и ценился буквально на вес золота. Поэтому недаром в те времена очень богатого человека называли…

— «Мешком перца»! — быстро подсказал я. — В школе еще, помню, проходили.

— Правильно, так и говорили — «мешок перца», — кивнул Виктор. — Так вот, мы с тобой на наши деньги купим на оптовой базе мешков пять черного перца и на Машине Времени перенесемся с этими мешками куда-нибудь в Средние века. И там мы автоматически станем супербогачами, или, как тогда говорили, «мешками перца»…

— То есть мы продадим перец, выручим за него много-много золота, а потом возвратимся в наше время?

— Можно и возвратиться, конечно, но по мне лучше остаться насовсем в Средневековье. Какая, к черту, разница, где жить, если у тебя денег куры не клюют!

Я подумал, что Виктор шутит. Разве можно променять нашу такую уютную современную цивилизацию на какое-то темное и немытое Средневековье!

— Ну не скажи! — возразил я. — А как же электричество, кино, компьютеры, сотовые телефоны? Разве современный человек сможет жить без всего этого?

— Ерунда! Ты думаешь, современные люди с их компьютерами и сотовыми телефонами счастливее людей прежних веков, которые ничего этого не имели? Лично я уже лет десять вообще не смотрю телевизор, и что, я стал от этого несчастнее? Поэтому не важно, дружище, что в Средневековье нет электричества, природного газа, автомобилей, самолетов и еще многого другого, главное, что у нас в руках будут несметные сокровища, а, значит, и власть, и влияние. При желании, мы сможем сделаться князьями или даже королями. Представляешь? Мы будем собственными руками вершить историю! Мы будем ходить во главе непобедимых легионов в дальние походы, выигрывать сражения, основывать города и государства! Неужели это хуже, чем сидеть, как истукан, перед монитором и часами играть в нелепую компьютерную игру?

Возбужденно потирая руки, Виктор прошелся по комнате.

— Вспомнилась мне сейчас одна история, связанная с Юлием Цезарем, — заговорил он, улыбаясь. — Читал у какого-то древнего писателя, скорее всего, у Плутарха. Так вот, ехал однажды Юлий Цезарь вместе со своими друзьями через глухую альпийскую деревушку, а повелителем Рима он тогда еще не был. Друзья за его спиной стали вести разговор о том, что неужели и здесь, в этом унылом захолустье, тоже идет борьба за первенство и влияние? Цезарь их слушал-слушал, а потом и говорит: «Что касается меня, то лучше быть первым здесь, в этом ужасном захолустье, чем вторым в Риме!» Точно так же и я тебе, Алексей, говорю: лучше быть первым в Средние века, чем — и не вторым даже, и не десятым, а каким-нибудь пятимиллиардным! — в наше время!

Я посидел, подумал.

«А что, собственно, я теряю? — роем носились у меня в голове мысли. — Абсолютно ничего! У меня нет здесь ни денег, ни дворцов, ни поместий, ни жены, ни детей… Мне терять, кроме своих цепей, нечего. Зато, если я пойду с Виктором, то приобрету весь мир. Я собственными глазами увижу бронтозавров и диплодоков, я смогу вести беседы с Александром Македонским и Юлием Цезарем…»

— Ну что ж, — сказал я, энергично потирая ладони, — я согласен лететь с тобой в Средние века. Хотелось бы только уточнить, куда именно мы отправимся? Можно, к примеру, в Англию времен Ричарда Львиное Сердце, а можно и во Францию, к Людовику Одиннадцатому. Или, может быть, ты предпочитаешь к нашим предкам, в Киевскую Русь?

Виктор отрицательно покачал головой:

— В Средние века мы с тобой отправимся непременно, но только не сейчас.

— Почему? — удивился я. — Ведь ты же сам только что говорил о том, как хорошо было бы навсегда переселиться в Средневековье!

— Прежде чем переселяться в Средние века, нужно основательно подготовиться. Перец купить — это не самое главное. Надо будет в совершенстве выучить язык той страны, в которую мы прилетим на Машине Времени. Ты, например, знаешь о том, что в Средние века европейцы говорили совсем не на тех языках, на которых они говорят сегодня? В средневековой Англии, например, говорили на староанглийском языке, который не понятен современному англичанину, а в средневековой Франции — на старофранцузском, который…

— Не понятен современному французу? — продолжил я мысль Виктора.

— Совершенно верно, — кивнул Виктор. — И даже если мы отправимся в Киевскую Русь, то и там мы ни с кем не сумеем объясниться, потому что древнерусский язык для современного русского уха звучит как тарабарщина. Если не веришь, то попробуй почитать «Слово о полку Игореве» в оригинале, и тогда все вопросы отпадут сами собой. Древнерусский язык по словарному составу, по морфологии и грамматике очень сильно отличается от современного. Да вот подожди, я тебе сейчас это продемонстрирую…

Виктор шагнул к книжной полке, снял увесистый том и, раскрыв его где-то посередине, прочитал: «И сице убо нам в таковых зелных скорбех пребывающим, и понеже убо такова отягчения не могохом понести, еже нечеловечески сотвористе…»

Подняв голову от книги, Виктор спросил у меня:

— Ну и как, понял что-нибудь?

Я пожал плечами:

— Не очень… Похоже на какой-то сербско-хорватский…

— А я тебе что говорил? А вот теперь послушай перевод этого же самого текста на современный русский язык.

Виктор быстро перелистнул несколько страниц и прочитал: «И когда, пребывая в такой жестокой скорби и не будучи в состоянии снести эту тягость, превышающую силы человеческие…»

Вернув книгу на полку, Виктор подошел ко мне:

— Я тебе сейчас прочитал отрывок из письма царя Ивана Грозного беглому князю Курбскому, и, как ты мог заметить, оригинал этого письма современному человеку не слишком понятен. То есть мы с тобой, Леха, оказавшись в шестнадцатом веке, вряд ли сумеем вести галантные беседы с тогдашними московитами.

Я слушал Виктора и удивлялся. Я-то думал, посмотрев знаменитый фильм Леонида Гайдая, что царь Иван Васильевич Грозный мог запросто изъясняться с современными людьми, а получается, что это неправда, что это всего лишь навсего авторский вымысел и что в реальности Ивана Грозного никто бы у нас не понял.

— Незнание языка — это еще полбеды, — продолжал просвещать меня Виктор. — Мы, современные люди, не знаем ни обычаев, ни привычек, ни традиций наших далеких предков. Мы не знаем, что волновало их и заботило, к чему они стремились и чего опасались. Мы вообще ничего не знаем об их повседневной жизни и поэтому будем выглядеть в их глазах инопланетянами, свалившимися с Луны. Или колдунами. А с колдунами, знаешь, как в те времена поступали? Отправляли без лишних слов на костер или на плаху.

— Так что же это получается, — сказал я разочарованно, — путешествия во времени нам сейчас недоступны? Это сколько еще пройдет лет, пока мы освоим всю эту премудрость?

— Ну почему же недоступны? — поспешил успокоить меня Виктор. — Очень даже доступны, но пока только на небольшую глубину — лет на пятьдесят, примерно. Это тот срок, когда современный человек, появившись среди людей прошлой эпохи, не вызовет у них подозрений ни своей речью, ни своим поведением, ни своим внешним видом. Поэтому мы с тобой, Алексей, отправимся для начала в Советский Союз, в эпоху Леонида Ильича Брежнева.

— То есть в те времена, когда наши родители были молодыми?

— Вот именно! Да ты не сомневайся, Леха, все будет хорошо! Я все рассчитал и продумал. Вот ты думаешь, я просто так установил Машину Времени на легковом автомобиле? Ведь ее можно было сделать и в виде неподвижного ящика размером с холодильник, но я, как ты видишь, упрятал ее в автомобиль. Ты думаешь, зачем?

— Чтобы удобно было ее передвигать?

— Не только. Еще и для маскировки. Представь себе такую ситуацию. Мы прилетели на Машине Времени в прошлое, и перед нами сразу же встает во весь рост нешуточная проблема: где ее спрятать? Если Машина Времени будет в виде неподвижного ящика весом в полтонны, то никуда ты ее не спрячешь. И что же, мы оставим нашу драгоценную Машину Времени без присмотра, а сами пойдем гулять по окрестностям? Я не уверен, Леха, что мы найдем ее в целости и сохранности, когда вернемся. А если наша Машина Времени будет замаскирована под обычный легковой автомобиль, то мы чинно, благородно припаркуемся в каком-нибудь городском сквере или во дворе и, ничего не опасаясь, пойдем заниматься своими делами. Логично?

— Логично, — согласился я.

— Вот по этой причине я и выбрал для путешествий в Советский Союз старенький автомобиль ВАЗ-2101 «Жигули», иначе говоря, «копейку». Мы с тобой незаметно прилетим, заедем в какой-нибудь двор и спокойно там припаркуемся по соседству с допотопными «Запорожцами» и «Москвичами». И ни у кого никаких подозрений по этому поводу не возникнет. Гуляй себе на здоровье!

— Ну, Виктор, ты — голова! — воскликнул я, глядя с восхищением на друга. — Все предусмотрел!

Польщенный моей похвалой, Виктор улыбнулся:

— А с автомобильными номерами, знаешь, сколько пришлось мне повозиться? У-у! — покрутил он головой. — С нынешними российскими номерами по Советскому Союзу не очень-то наездишь, поэтому мне пришлось изготовить кустарным способом номера советского образца…

Мы с Виктором просидели до утра, обсуждая детали нашего предстоящего путешествия в Советский Союз. Лишь когда в окнах забрезжил рассвет, я отправился домой. Старт мы назначили на ближайшее воскресенье, то есть уже на послезавтрашний день.

Глава 4

И вот наконец наступило воскресенье — день нашей первой экспедиции в Советский Союз.

Утро мы провели в лихорадочной подготовке к старту. Виктор еще раз проверил на «Жигулях» подвеску, тормоза и ходовую часть. С еще большим тщанием он исследовал узлы и агрегаты Машины Времени, ведь если неисправность автомобиля грозит нам разными мелкими неприятностями, то сбой в работе Машины Времени означает уже самую настоящую катастрофу. Остаться навсегда в прошлом — это еще не самое страшное, что может произойти в случае ее поломки. А вдруг Машина Времени даст сбой в момент перехода через временной туннель? Даже страшно себе представить, что произойдет тогда с нами!

Пока Виктор занимался техосмотром, я не поленился, сбегал в магазин и купил на всякий случай свежий батон и триста граммов копченой колбасы в нарезке (это для того, чтобы было чем подкрепиться, если мы вдруг проголодаемся в пути).

Закончив технический осмотр, Виктор остался доволен. Вытирая руки тряпкой, он сказал:

— Все в порядке, дружище, можно отправляться в путь.

Я подошел к «жигуленку» и, приоткрыв дверцу, спросил:

— Что, можно садиться?

— Да-да, садись давай, прямо сейчас и поедем, — кивнул Виктор, открывая со своей стороны дверцу и занося ногу в салон. — А, черт! — вдруг вскрикнул он, хлопнув себя ладонью по лбу: — Ну не дурак ли я? Самое главное чуть не забыл! Вот бы уехали!

Оставив дверцу машины открытой, Виктор стремглав побежал в «лабораторию».

Скоро он вернулся, неся в каждой руке по большому, туго набитому мешку. Судя по тому, как он свободно и без малейшего усилия управлялся с этими мешками, их содержимое почти ничего не весило.

— А это что такое? — удивленно спросил я, показывая на мешки.

— Пустые пластиковые бутылки из-под пива, — ответил Виктор, — по полтора, по два и по пять литров. Пиво я выпил, а тару, как видишь, сохранил, и теперь она нам пригодится.

— Для чего?

— Скоро увидишь.

Я не стал больше надоедать Виктору расспросами, решив, что придет время, и я сам все узнаю.

— Давай я положу мешки в багажник, — предложил я Виктору свою помощь.

— Нет у меня багажника. Вернее, он был раньше, но теперь в нем смонтирован генератор от Машины Времени. Так что, давай, Алексей, укладывай мешки на заднее сиденье, и поедем!

Наконец все приготовления были закончены, и можно было отправляться в путь. Виктор сел за руль, а я поместился рядом с ним на соседнее сиденье. От волнения у меня учащенно билось сердце. Виктор внешне казался совершенно спокойным.

— Ну что, поехали? — сказал Виктор и повернул ключ зажигания. Затарахтел мотор, «жигуленок» дернулся, и мы покатили по двору к распахнутым воротам.

— А выезжать на улицу обязательно? — спросил я. — Ведь насколько я понимаю, мы будем перемещаться во времени, а не в пространстве. Мы вполне можем перенестись в Советский Союз, никуда не двигаясь с этого места…

Виктор посмотрел на меня и улыбнулся.

— Ты только представь себе такую картину. Сентябрь 1979 года. В доме сидят мой еще неженатый отец, дед с бабкой, никого не трогают, пьют, допустим, чай с вареньем, и вдруг откуда ни возьмись у них во дворе появляется «жигуль» с какими-то двумя странными типами в салоне. Представляешь их реакцию? И что я им скажу? «Здравствуйте, мои дорогие папа и дедушка с бабушкой, это я, ваш еще неродившийся сын и внук, прилетел к вам из капиталистической России!»

Я засмеялся: