1860 год. Американская глубинка. Двенадцатилетний Сайлас, еще в младенчестве лишившийся матери, живет с отцом, гениальным изобретателем, в старом доме вдали от людей. Единственный друг Сайласа — призрак давно умершего паренька, который по воле небес опекает осиротевшего малыша с первых дней его жизни. И вот однажды ночью трое зловещих всадников увозят отца Сайласа. Мальчику удается спастись, хотя незваные гости привели лошадь и для него — арабского скакуна, которого испуганный Сайлас в темноте принимает за пони. Погрузившись в отчаяние, он остается ждать отца в компании своего верного друга-призрака. Но когда утром перед домом появляется тот самый пони, Сайлас решает отправиться на поиски отца. Это опасное путешествие свяжет мальчика с его прошлым, будущим и непостижимым миром вокруг… «Пони» Р. Дж. Паласио — это берущая за душу, красиво написанная история о силе любви и узах, связывающих нас сквозь время и расстояние. Впервые на русском языке!
Впервые в жизни я остался совершенно один. Но меня это больше не пугало. Мир вращался и летел вперед. Сиял огнями. Звал меня. И я собирался найти в нем свое место.
На тропу за водопадом мы вышли, когда солнце начало клониться к западу. Лошади шерифа и его помощника стояли там, где мы их привязали. Мы привели с собой и всех лошадей из ущелья, так что их было больше, чем седоков, и все равно помощник Бьютимен заставил Руфа Джонса и Роско Оллереншоу сесть на одного коня. Для этого он выбрал крепкого тяжеловоза, которого мы взяли из Розашарона для маршала Фармера. — Это возмутительно! — негодовал Оллереншоу. — Я требую, чтобы вы позволили мне ехать на моей лошади! — При этом он смотрел на Пони. — Нет, только не на этой. Это демон, а не конь! — Руф Джонс даже вздрогнул от неприятных воспоминаний. — Этот скакун стоит больше денег, чем ты увидишь за всю свою жизнь! — бросил ему Оллереншоу. — Эй, вы, солдафоны! Если вы полагаете, будто я отдам вам, сельским пентюхам, своего коня, то мозгов у вас еще меньше, чем я думал! Мне привезли этого скакуна из Каира всего два месяца назад! Прямо из дворца Аббас-паши! — О, так тебе, значит, нравятся породистые лошади, — подъехав к бандиту, вкрадчиво произнес помощник шерифа Бьютимен. Оллереншоу быстро отвернулся, опасаясь новой порции табачного сока. Но у Бьютимена на этот раз был иной план: он ловко схватил Оллереншоу под мышки и развернул его в седле задом наперед, так что теперь тот ехал лицом к лошадиному хвосту. — Погляди-ка, Деси! — захохотал Бьютимен. — Одна лошадиная задница едет на другой! Оллереншоу чуть не задымился от злости. — Вы еще пожалеете! — прошипел он. — Как только я выйду из тюрьмы, первым делом верну себе своего коня, а потом займусь вами, и вот тогда вам... И опять ему не удалось договорить. Помощник Бьютимен снял с раненого уха пропитанные кровью банкноты, которые использовал вместо бинтов, смял в комок и затолкал бандиту в рот. Причем затолкал глубоко, а сверху обвязал веревкой. Оллереншоу был так взбешен, что у него на лбу вздулись вены, похожие на синих червей, а глаза едва не выскакивали из орбит. Разумеется, его истерика только позабавила помощника шерифа. Он глянул на меня, чтобы проверить, одобряю ли я его проделку. И затем Бьютимен направил Петунию во главу нашей процессии. К сожалению, я не мог разделить веселость помощника шерифа. В результате его действий Оллереншоу оказался лицом ко мне, так как я замыкал нашу короткую процессию. И пока мы ехали через лес, Оллереншоу не спускал с меня зловещих глаз. Даже с кляпом из банкнот ему удалось лишить меня спокойствия. Было что-то невыразимо жуткое в его гладком лице, похожем на восковую маску, в неотступном, прожигающем насквозь взгляде. Уж не знаю, злился он на меня за то, что я ехал на его лошади, или за то, что мой отец стал причиной его ареста, но я еще никогда не сталкивался с подобной жестокостью. Вот как хорошо оберегал меня Па всю мою жизнь: я и не догадывался, что человек способен вмещать в себе столько зла. Конечно, Вдова Барнс добротой не отличалась, и смеющиеся надо мной дети были ничуть не лучше, но недостаток доброты совсем не то же самое, что откровенная жестокость.
Для меня эта история лучшая из всех, и по моей просьбе Па рассказывал ее мне сотни раз. Я обожал рисовать эти события в своем воображении. Красный бархатный диван. Па, нервно подбирающий слова. Нежные глаза Мамы.
У каждого человека есть история, которая служит ему опорой в тяжелые времена, и для меня эта история как раз такая.
