автордың кітабын онлайн тегін оқу  Жена и дети

Игнатий Потапенко

Его превосходительство любил меня.

Я довольно долго не понимал, за что, собственно, он меня любил. Надо вам знать, что его превосходительство был очень строгий начальник. Чиновники у него по струнке ходили.

Он требовал, чтобы во всем был образцовый порядок и терпеть не мог когда у кого-нибудь болела голова, или было неотложное дело, ради чего он отпрашивался со службы.

У чиновника имеется в распоряжении целый вечер и утро до службы, тогда он может делать неотложные дела, тогда у него может и голова поболеть.

Но, если неосторожный чиновник, отпрашиваясь со службы, выставлял причиной болезнь жены, это приводило неистовство его превосходительства. Он гневно потрясал головой и говорил:

— Ваша супруга не состоит на службе, следовательно до меня не может касаться ее здоровье.

И чиновники боялись его, и изо всех сил старались, чтобы их собственные головы, точно также как жены и дети болели во внеслужебные часы. А меня его превосходительство любил и я его не боялся.

Нужно знать, что я по своему положению в канцелярии был довольно ничтожная личность. Служил я уже шестнадцать лет, а чин у меня был всего на всего титулярный советник и я не имел никакой надежды на повышение.

Должность моя была хотя и штатная, но без названия — просто чиновник. Был когда-то такой момент, когда в канцелярии оказалось много работы и мало чиновников. Тогда в ней усилили штат, но, усилив, не нашли наименований для новых должностей, да так это осталось на вечные времена. Жалованья я получал шестьдесят пять рублей в месяц.

И произошло все это, то есть именно то, что я в канцелярии был такой ничтожной личностью, — произошло от нескольких причин, из коих самая важная была та, что я не имел «ценза». Ну, то есть, вовсе никакого ценза у меня не было. Иные кончают университет, другие — разные там лицеи, третьи — гимназию, есть такие, которые прошли курс всего только в уездном училище. Я же получил «домашнее образование».

Это значит, что в свое время меня отдавали всюду и я побывал в первых классах многих учебных заведений, но нигде дальше не пошел. Тогда меня взяли домой и махнули на меня рукой, и не обращали внимания, пока я не вырос. Когда же я вырос и родители мои вспомнили о том, что они смертны и, значит, могут оставить меня без всяких возможностей, то при помощи каких-то ухищрений, устроили меня в канцелярию, где я, уж совершенно не знаю каким чудом, заслужил два чина.

Другая же, тоже