автордың кітабын онлайн тегін оқу  В трех соснах любви

Александр Скориков

Александр Скориков

В трёх соснах любви

Почему стремления мужчин и женщин не совпадают? Почему любовь тает, как шагреневая кожа, уже и у нас, в России?

Насмешливая попытка заглянуть за частокол из истинно русских вопросов: «Кто виноват?» и «Что делать?»

И есть ли надежда?

Вы, конечно, слышали эту быль? Как некая девушка, скажем, так — не первой молодости, — устав искать приличного мужа, попросила: «Господи, дай мне его, но не старше сорока четырёх и богатого».

И, представляете, через месяц она идёт по тротуару, возле неё останавливается «Мерседес», из него выскакивает сорокалетний негр и бросается к её ногам с криком, что влюбился с первого взгляда. Но так про цвет кожи ты же ничего не заказывала?

И с мужиками тоже подобное случается. На днях один жаловался, что всю жизнь мечтал иметь женой высокую стройную шатенку, а женился на маленькой блондинке с большой грудью.

Вот и Сергею с девушками не везло.

Нет, здесь я соврал: если брать в масштабах глобальных, то придётся сказать — в наше время в России парням не везёт с девушками.

О том, как у нас в стране не везёт женщинам с мужиками, я пока говорить не буду. Во-первых, и так все это знают, а, во-вторых, если я начну об этом, то так никогда и не расскажу историю любви Серёги — тридцать миллионов женщин я переговорить не смогу.

Про иностранцев я тоже распространяться не буду: у них проблем с девушками нет. По одной элементарной причине: они просто не знают, что такое любовь. А когда ты этого не знаешь, то всё общение с противоположным полом сводится к наипростейшим ритуальным движениям, как в танце «ламбада», например.

А не везло Сергею по элементарной причине, которую некоторые сочтут где-то даже дурацкой: ему хотелось любви, и любви взаимной. Сами понимаете, это звучало, как мечтания наших девиц о принце на белом коне: ну, где ты в нашей стране видела принца? Езжай в Лондон или Монако, если уж замуж невтерпёж. Нам бы тут с конями разобраться. Пока их всех на колбасу не перевели.

Но Сергей ведь как рассуждал? Да, у нас четыре из пяти браков распадаются, но ведь та пятая пара — она-то живёт! Значит, нашли друг друга. И очень ему хотелось верить, что всё-таки есть на этом белом свете девушки, ну, не совсем глупые. Хоть женское население и разделено на две неравные части: большинство до рези в глазах всматривается в горизонт, откуда вот-вот выскочит на холм тот самый принц — один на всех. И меньшинство — просто по пальцам можно пересчитать, — которое согласно на жизнь пусть и трудную, но лишь бы рядом был любимый. Потому, что одиночество, — кто его хлебнул, — это вам не хухры-мухры.

В одном блоге Сергей вычитал, как в романе Льва Толстого парень с девушкой объяснялись в любви: он, робея, писал ей только первые буквы слов. Например, «ТМЛ?» (Ты меня любишь?) А та отвечала: «О! АТМ?» (Очень! А ты меня?) Круто, да? Вот и Серёга хотел, чтобы в его жизни тоже появилась такая писательница. Правда, у самого Толстого в жизни ничего такого не случилось: он писал будущей невесте буквы, но она фиг чего поняла. А Лев Николаевич женился на ней, и потом всю жизнь локти кусал, а в старости вообще из дома сбежал.

Понятна мораль, да? Если невеста тебя не понимает — беги сразу, не тяни до старости.

Свои шансы Сергей оценивал, как скромные: и ростом не сильно вышел, и работал не то, чтобы олигархом, даже не менеджером по продажам. А девушкам это было как ножом по сердцу: чем тут гордиться перед подругами, если у тебя муж, допустим, «слесарь подвижного состава»? Жуть и мрак, как говорила Эллочка-Людоедка.

Но работу свою Сергей любил, потому что она у него получалась, и даже лучше, чем у других, а для мужика, — жаль, что женщины этого не понимают, — это всё! Ведь треть жизни — на работе! И если она тебе радости не приносит, то надо было просто рождаться американцем. Им ведь всё равно, где работать — лишь бы деньги были хорошие. А так как у нас простому народу хороших денег нигде не платят, то только и остаётся, что искать смысл в работе.

Свою единственную Сергей искал повсюду. Искал уже долго — тридцатник маячил на горизонте. Родители будто невзначай намекали, что видели во сне, как внуки бегают по дому. Но матери этих виртуальных внуков почему-то пролетали мимо — той известной фанерой. А то и сам Сергей придавал им ускорение.

Надо сказать, что от неудач на этом фронте Сергей превратился в порядочного… как бы это помягче? Любовного хулигана. Ну, можно без слова «любовного». Это словами не объяснить, а за примером и ходить не надо, ибо с этого случая и началась вся эта история.

У Сергея в бригаде работал Валерка — парнишка на восемь лет младше Серёги, пришёл после армии. Он и уговорил Сергея пойти на дискотеку. Мол, у них на окраине города заводской клуб, — завод давно помёр, а клуб ещё дышит, — в пятницу там будут пляски: не половецкие, конечно, но жить можно.

Сергей уже редко посещал такие мероприятия, но тут решился: сидеть дома в выходной под косыми взглядами матери, тоже был не вариант. Валерка настоял, чтобы Сергей приехал на автобусе, — что это за праздник, если и накатить нельзя? Правда, где Валерка узрел этот самый праздник, было непонятно.

Надо пояснить, что Сергей даже собственный тест разработал для определения: подходит ли данная особа в спутницы жизни? Вернее, даже два теста. Об одном он прочитал в газете.

Учёные делали такой эксперимент. Красивый парень стоял у приличной иномарки и всех проходящих мимо девушек приглашал покататься. Соглашались тут же девять из десяти.

А потом тот же парень стоял у хилых «жигулей» и тоже предлагал «прошвырнуться с ветерком» — не согласилась ни одна девица.

Когда Сергей рассказал об этом эксперименте Валерке, тот решил, что подобная метода заслуживает внедрения, и надо искать ту, десятую, что в первом случае не соглашалась. А про второй вариант отбора будущей спутницы жизни, который предложил Сергей вдобавок к первому, Валерка сказал, что, объединив оба способа, они рискуют остаться на бобах: с помощью элементарной арифметики получается, что в их городе по статистике таких девушек может просто не оказаться или найдётся одна-две.

А Сергей возражал: мол, если в их городе девушек где-то тысяч сто, то, проверяя каждую десятую, они будут делать это до пенсии. А найти всего двух девушек в городе — это раз плюнуть. Ага, согласился Валерка, смущает только одно — слюны может не хватить.

Размахивая доводами, они пришли в клуб, — зал ещё был заполнен только на треть, — но Валерка обещал, что «плясать будем, как в автобусе ехать — обо всех потрёмся». Они выпили по коктейлю и полезли в «гущу событий». Музыка гремела так, что, казалось, крыша клуба подскакивает и звякает о стены вместе с тарелками и барабанами.

Сергей продвигался в танце сквозь ещё редкую толпу, оглядывая встречных девушек. Одна шатеночка показалась ему милой, и накрашена была всего на пятьдесят процентов от возможного. А вдруг и умна настолько же?

Потому, что Сергей и по поводу макияжа создал свою теорию: чем больше краски — тем меньше ума. Ведь о каком уме можно говорить, если потенциальная обладательница верит, что краска делает её красивой, даже если она от рождения выглядит как кенгуру? Имеется в виду не только сама физиономия, но и фигура данного животного.

Но реклама косметики так заполнила все пустые клеточки серого вещества нынешних девушек, что разговаривать о жизни, а тем более, строить её с обладательницей мозга-рекламы мог только мужик, влюблённый в одно — в автомобиль. А остальное в этом мире его не трогает. Тем более, какая-то фигура какого-то кенгуру. Прыгает в доме кто-то на задних лапах, носит чего-то в сумке своей — значит, всё в порядке, всё, как у людей.

Представляю, как сейчас, читая эти строки, скрипят зубами представительницы прекрасного — кто бы сомневался: вон сколько краски ухлопано, — пола. Но это и ежу понятно.

Сергей потоптался, подёргался с шатенкой в такт и прокричал:

— Привет! Ты как относишься, если тебе будут подавать кофе в постель?

Девица снисходительно улыбнулась:

— Положительно.

Сергей ободряюще кивнул ей и стал, танцуя, уходить дальше в толпу.

Шатенка недоумённо смотрела ему вслед: так интересно начал — и всё? Она же не знала, что Сергей проверял на ней второй тест.

А он уже отплясывал перед пухленькой блондинкой с таким размером груди, что все парни вращались вокруг неё, как планеты вокруг солнца. Именно, груди, а не блондинки. Кажется, та это понимала — танцевала с поджатыми губами.

Сергей протолкнулся сквозь «планетный» рой парней и поинтересовался у обладательницы «солнца», нравится ли ей, когда подают «завтрак в постель».

Та заулыбалась, у неё загорелись глаза:

— Конечно! Это любой девушке нравится.

Сергей помахал руками в такт музыки и покинул солнечную орбиту. Где-то за Плутоном его отыскал Валерка с двумя бокалами с соломинками.

Он вручил один Сергею и принялся укорять, что они сюда пришли отдыхать, а не невест искать. И что в «лягушатнике» мастера спорта не плавают, здесь одни головастики, а царевны-лягушки не водятся. А ближайшее место, где может случиться такая встреча — это Марс. Но денег на билет до Марса у них, — по крайней мере, сегодня, — нет, и потому, если не видать нам «красной планеты», давай будем реалистами — будем жить на Земле!

Они отставили стаканы и двинули на танцпол.

Сергей отдавался танцу, даже глаза прикрыл. Когда он открыл их, перед ним оказалась знакомая шатенка, объяснившая она своё появление тем, что они с Сергеем не договорили по поводу кофе в её постель.

Сергей ещё подёргался, приседая и покачиваясь. Он молчал, будто обдумывал варианты. А потом объявил, что кофе не пьёт, так как врачи запрещают. А делают они это по простой причине: оберегают здоровье Сергея — ведь он облучился на подлодке.

У девушки вытянулось лицо — она явно не ожидала такого поворота ни с кофе, ни с постелью. И стала понемногу оттанцовывать от Сергея.

Но тот двигался за ней, улыбаясь так радостно, что будто это вся дискотека облучилась, а не он. Да ещё предложил на пробу первый тест:

— А, может, мы на машине покатаемся?

Девушка слегка притормозила отступление:

— А какая у тебя машина?

— Большая, — заверил Сергей, — с бочкой. Я ассенизатором работаю.

Шатенка стартовала резво, будто её ждал финиш в соревновании по спортивной ходьбе.

Сергей с укоризной смотрел ей вслед, когда к нему приблизился Валерка и томно спросил: что тот наплёл девушке? Когда Сергей поведал о своём самоотверженном труде ассенизатором, Валерка удивился: ведь предыдущей девице было сказано, что мусоровоз — страсть Сергея и призвание. На что молодому товарищу было разъяснено — у человека должно быть право на карьерный рост.

Вот, теперь вы и сами видите, что Сергей — форменный хулиган. Вы считаете, что я выбрал не то слово? Что хулиган, это тот, кто бьёт стекла в окнах соседей или в глаз стюарду в самолёте? Тут мы с вами несколько расходимся во мнении.

Интересная история произошла как-то на одной киностудии.

Искали пацана на роль хулигана.

Режиссёр со свитой уже просмотрели сотню мальчишек и были в раздрае: все мальчишки на просьбу показать этого самого на букву «Х» начинали орать, грозить, махать кулаками. Это было не страшно, и хулиганством даже не пахло.

А потом отыскался один оторва. На просьбу режиссёра сотворить что-нибудь хулиганское, он оглядел сидящую перед ним комиссию, подошёл к нервно курящей женщине — второму режиссёру — и нагло попросил: «Тётка, дай закурить!»

И все так обрадовались: «Нашли!»

Так что, определение «хулиган» подходит к Сергею достаточно близко.

Сменяющие друг друга соломинки в бокалах, в конце концов, привели их с Валеркой к мысли, что ехать домой Сергею как-то не с руки.

Переночевав у приятеля, Сергей после обеда, следуя подсказкам Валерки, отыскал автобусную остановку. То ли автобус сломался, то ли транспортники решили, что в субботу народ будет долго отлеживаться после вчерашнего, но Серёга уже приличное время маялся в ожидании.

Он переминался под пластиковой крышей, укреплённой на четырёх трубах, в десятый раз разглядывал расписание, из которого можно было узнать только, как часто сюда наведывается автобус в час пик, а в остальное время, наверное, он появляется здесь с той же периодичностью, что и летающие тарелки. Такой вывод, по крайней мере, сделал Сергей, с тоской поглядывая на редких прохожих.

Когда из-за угла вывернула совсем юная девушка в тугих джинсиках, Сергей тут же вошёл в свою роль экспериментатора и мечтательно закатил глаза:

— Эх, где мои семнадцать лет!

Девушка только горделиво дёрнула плечиком и удалялась с достоинством, понимая, что этот старый дядька смотрит ей вслед.

Действительно, тридцатилетний хрыч с клоунской улыбкой делал это.

С ней же он встретил и женщину лет сорока, что вышла из-за угла с двумя пластиковыми набитыми пакетами. Она с таким подозрением косилась на умильную физиономию Сергея, что даже споткнулась.

Сергей бросился к ней, успел подхватить и, глядя в испуганные глаза, сказал с восхищением:

— Я не ожидал, что от моей красоты женщины будут падать передо мной на колени.

Женщина в ответ презрительно фыркнула, выдернула руки из Серёгиных лап и удалилась, вся негодуя.

Сергей разочарованно кивал ей вдогонку. А ведь в каждом объявлении о знакомстве — он прочитал их уйму — все женщины пишут, что мужик непременно должен быть с чувством юмора. Чего же она хрюкает?

Сергей об этом много думал и пришёл к выводу, что у девушек существует особая градация юмора. Сами над собой они не смеются, а те, кто это попробует сделать, могут навсегда распрощаться с их благосклонностью, то есть, их просто выкинут из друзей, и не только в интернете.

Шутить над другими, особенно, над её подругами женщина разрешает с удовольствием. Но особенно она обожает, если мужчина — лучше всего, муж — подшучивает над собой. Тогда она смеётся радостно, счастливо, заразительно. Ведь она подозревала, что этот тюфяк на самом деле такой, просто не хотела говорить вслух, но раз уж он сам…

Сергей обернулся на звук шин, но это грузовик прокатил мимо, обогнав молодую женщину в спортивном костюме, что неспешно крутила педали велосипеда — мужского, старого образца. Было заметно, что поездка доставляет ей удовольствие. Встречный поток воздуха подхватывал её, перехваченные резинкой, волосы. Её звали Марина, но Сергей об этом узнал только через пару часов.

Когда он увидел её, Сергей решил, что она миленькая. Если бы она была красивая — в понимании Серёги, — ничего бы из того, что произошло потом, не случилось.

У мужиков, если кто не знает, бывают такие озарения: глянет он на женщину — в основном, на лицо: на фигуру обращает внимание, если только там что-то не в порядке, — и может произойти ужасная вещь. Мужик может тут же решить, что женщина ему подходит.

Вон Андрей Болконский потанцевал с Наташей всего разок и сразу загадал, что она будет его женой. Скажете, Толстой всё, что угодно, мог накалякать? Да у нас в цехе работал Володька Шепелев, так ему в голову ударило ничуть не хуже, чем какому-то Болконскому. Он пришёл в гости — праздновали что-то, — увидел там девушку и сходу решил: «Она и будет моей женой». И добился.

А вы читали, чтобы с какой-нибудь девушкой случилось подобное? Смешно, правда? Мне тут рассказали, как на своей золотой свадьбе юбилярша сказала мужу, что теперь она, наконец, поверила, что тот её любит. И понять её можно — ну что такое полвека для проверки чувств? Тьфу!

Но это ещё не всё: старушка прибавила, что, кажется, она поняла, что и сама любит своего окаянно-ненаглядного. И это непонимание, в чём выражается любовь, присуще всем женщинам. Одни считают, что любовь — это когда им всё дарят. Ну, всё-всё, вплоть до того, чтобы мужик снял с себя трусы и подарил: чтобы она была спокойна — не пойдёт же он налево без трусов? Другие убеждены, что любовь — это свобода (для неё). Подумаешь, она там на корпоративе, с коллегой. На неё нахлынуло, понимать же надо! А муж не понимает. Не понимаешь — и гуляй! Я этого достойна, свободы этой — я за жизнь, знаешь, сколько натерпелась?

И если бы Марина была писаной красавицей, Серёга ни за что её бы не окликнул. Потому, что нормальный мужик думает: она так красива, что у неё от мужиков отбоя нет, — куда там мне соваться? А у девчонки никого нет, потому что все парни такие же умные, как Серёга, и обходят её стороной. А пристают всё какие-то ухари, на которых клейма негде ставить, но почему-то они считают, что достойны любой красавицы. Вот и полюби тут!

Это я вам тут долго рассказываю, а у Сергея это всё было не раз продумано, и когда Марина подъехала к остановке, он развёл руками:

— Ну, хоть ты довези, красивая! Околеваю тут!

Ни о каких тестах он не помышлял, просто устал ждать манны небесной от автохозяйства, но неожиданно для Сергея Марина притормозила у навеса, поставила ногу на тротуарную плитку, которой был выложен пол остановки, и высказала предположение, что зимы, вроде, нет.

На что, слегка потерявшись, Сергей уточнил, что задубел — в переносном смысле — от безысходности.

Марина понимающе кивнула и соскочила с велосипеда.

Всё ещё не веря в происходящее, Сергей принял из её рук руль. Усаживаясь в седло, он пояснил, что заехал к товарищу, а обратно выбраться не может. И нет ли где поблизости нормального общественного транспорта? И заодно поинтересовался, почему такая милая девушка разъезжает на мужском велосипеде?

Марина, опершись на педаль, впрыгнула на раму велосипеда, спокойно пояснив, что велосипед мужа, своего у неё нет, вот и приходится ездить на этом драндулете.

Сергей кисло покивал на слова о наличии мужа — а на что он мог ещё рассчитывать со своим невезением? — и, оттолкнувшись, начал движение. Дурацкая какая-то ситуация — ну, кто сейчас катает девушек на велосипеде? Даже отец Сергея вряд ли такое делал. Надо бы у деда спросить — тому, наверное, приходилось. А сегодняшние девушки на такое мероприятие не клюнут — они, вон, на машину с цистерной и то носом крутят. А ведь велосипед — это… романтично. Вон локон попутчицы как вьётся! И, чтобы тот не напрасно тратился, Сергей даже наклонился, чтобы волосы, взлетая, касались его щеки.

Радуясь, что с ним охотно общаются, он продолжал выспрашивать Марину. Та пояснила, что едет от мужа, и тут Сергей решился на комплимент, что тому сильно повезло.

Марина намёк поняла, но игру попутчика не поддержала: она ехала с кладбища. Муж — пилот вертолёта — погиб в прошлом году в «горячей» точке. Сергею пришлось извиняться. От растерянности он это делал неуклюже.

Частные дома по обе стороны улицы заканчивались, приближались многоэтажки.

Марина показала на одну из них:

— Я вон в том доме живу.

И Сергей свернул с трассы на примыкающую дорогу и остановил велосипед у подъезда.

Марина спрыгнула на землю и пояснила:

— Вон за той девятиэтажкой остановка — там часто автобусы ходят.

Всё ещё не отпуская руль, Сергей поинтересовался:

— Скажите, а вы любите, чтобы вам подавали завтрак в постель?

Марина внимательно вгляделась в лицо Сергея:

— Вы всех женщин идиотками считаете или только мне такое удовольствие перепало?

— Вообще-то, всех, — сознался Сергей. — А что?

— Значит, вы думаете, что любая женщина — не умывшись, не почистив зубы, с грязными руками, — готова завтракать только потому, что какой-то хмырь подсуетился спозаранку? И ради этого пачкать простыни?

Сергей зачарованно смотрел ей в глаза — он впервые встретил девушку, прошедшую его тест:

— А вот американки обожают такое.

Собеседница вытянула руку, показала Сергею, где находится Америка, и предложила поспешить, пока туда не отчалил очередной автобус.

В этот момент симпатия к Марине у Сергея усилилась. Потому что она не просто махнула рукой, куда попало, а сначала поискала, где запад. То есть, представляла, где обретается эта самая Америка, что при нынешних знаниях девушек составляло немалый плюс.

Да что там говорить о девушках, когда на конкурсе «Миссис Россия» мать двоих маленьких детей на вопрос, не знает ли она, отчего «Наша Таня громко плачет, уронила…» Не подскажете, что она уронила? Так ежу понятно что — честь уронила! Вот и ревёт белугой — первый раз, всё-таки. Кто написал? Агния Барто? Вот, женщина — сама через это прошла.

Так что знание Мариной географии Сергей отметил, и велосипед не отдавал, хоть его старались забрать:

— А я всё-таки завидую вашему мужу.

Марина усмехнулась:

— На зависть много смелости не надо.

— При чём тут смелость?

— Так жизнь — это не романтические поездки на велосипеде. И не кофе в постель. Прощайте.

Она потянула к себе велосипед, но Сергей хотел продолжить эксперимент и нашёл выход:

— На каком этаже живёте?

— На четвёртом. Не волнуйтесь, я дотащу.

— Нет, так не пойдёт — хоть чем-то отплачу.

Пятиэтажка была без лифта, и это решило дело. Сергей подхватил велосипед на плечо, поправил трубу рамы, отыскивая равновесие.

Марина пожала плечами и открыла дверь в подъезд. Она вприпрыжку заспешила по ступенькам, а Сергей шёл следом, стараясь на поворотах не касаться велосипедом стен. Он поглядывал на стройную фигурку впереди себя.

Ну и что же, что вдова? Хотя церковь не рекомендует, вернее, не благословляла в стародавние времена женитьбу на вдовах — загнала в гроб одного, загонит и тебя, — что же делать, если тесты проходят только они? Может, у вдов мозги просветляются после испытаний?

Марина открыла ключом дверь в квартиру, крикнула: «Это я, тётя Маша!» — и пропустила вперёд Сергея. Он сбрасывал туфли, когда в прихожую вошла соседка Марины — средних лет женщина в домашнем платье.

За ней следом протиснулись мальчик и девочка, погодки лет пяти-шести. Они во все глаза смотрели на Сергея.

А он спросил, куда ставить велосипед и пошёл на балкон за мальчиком — тот бежал впереди, обещая открыть дверь. Сергей занёс велосипед на балкон и, следуя указаниям девочки, установил его в углу. Он закрыл дверь на балкон и посмотрел на детей, настороженно разглядывающих его.

— А вы кто? — спросила девочка.

Сергей присел и пояснил, сделав клоунскую гримасу:

— Я — носитель велосипедов.

Дети переглянулись и стали хихикать.

— Носителей велосипедов не бывает, — заявил мальчик.

— Как же не бывает, когда я здесь?

Марина проводила тётю Машу — та жила в квартире напротив, — возвратилась в комнату, и мальчик кинулся к ней:

— Мама, а почему мы раньше никогда не видели носителей велосипедов?

— Так они робкие, не смелые, — ответила та, смотря насмешливо на Сергея. — И работа у них такая: отнёс велосипед — и больше ты его никогда не встретишь.

Вот почему она говорила про смелость! Да, двое детей, это… Когда полно женщин с одним ребёнком, не говоря уже о бездетных. Мужики, наверное, такого дёру дают! По-умному, Серёге тоже было пора сваливать, но почему-то не сильно хотелось — женщина ему нравилась… немножко. Свободная она какая-то: понимает, что этот крест ей, как говорится, тащить и тащить, но не робеет. Это Сергей чувствовал, и это ему было симпатично в ней. Да и тест она прошла, когда ещё подобную встретишь?

Сергей решил, что если носитель велосипедов задержится ещё на полчаса, то трагедии не будет, и потому протянул руку девочке:

— Дядя Серёжа.

Малышка солидно представилась:

— Меня зовут Настя.

Мальчик тут же прибежал:

— А меня Максим.

— А маму вашу как зовут?

— Марина.

— Марина Дмитриевна.

Все оглянулись на «Марину Дмитриевну», которая спокойно наблюдала за ними.

Надо было найти зацепку, почему он не уходит. Сергей заметил игрушечный автомобиль, что стоял у стены — крупный, красивый. Точно такой же Максим держал в руках.

— У тебя что, два одинаковых автомобиля?

— Да, — ответил мальчик, — один мне мама купила, а второй дедушка с бабушкой подарили.

— Это же чудесно, — загорелся Сергей. — Можно играть в «аварию»!

— В «аварию»? — растерялся Максим.

Сергей изумился:

— Вы что, никогда не играли в «аварию»? Так, давайте помогайте!

И Сергей принялся сворачивать палас. Дети суетились вокруг него, а Марина настороженно ожидала, чем это всё закончится.

С детьми Сергей чувствовал себя, как ни с кем: в каждом ребёнке сидит маленький хулиган — и что с того, что он, Сергей, вырос уже? Конечно, повезло, что нашлось два одинаковых автомобильчика, но не думайте, что Серёга бы не выкрутился. В крайнем случае, он бы устроил игры в ДТП между «КАМАЗом» и «Окой», хотя вы представьте только такие игры на самом деле, на автотрассе?

Палас отодвинули к стене, взрослый хулиган уселся с автомобилем в руках в одном углу комнаты, и скомандовал Максиму, указывая на противоположный угол:

— Садись туда! На счет три пускаем машины навстречу друг другу, чтобы они столкнулись. Раз, два, три!

Они разом покатили автомобильчики. Те ударились и разлетелись в разные стороны.

— Ура! — заорал Сергей. — Авария!

Дети тоже завопили, Максим побежал подбирать машинки. Относя одну Сергею, он проскочил мимо матери, восхищённо оповещая её:

— Мама, мы играем в «аварию»!

— Я вижу, — ответила та.

Сергей смотрел на неё наивным взором: ну, что же ты, давай, раскричись, что это не игра, а… Марина чуть было это и не сделала, но её вдруг смутило то, что и Максим, и Настя счастливы. Почему?

Вот почему детям всегда интересны глупые игры? И находятся шуты гороховые, которые им помогают в этом деле. А, может, и не такие уж гороховые. Она ведь с детьми занималась, а не играла: лепила, рисовала. И всё с нравоучениями. А этот носитель велосипедов…

И Марина отправилась на кухню, сопровождаемая детским визгом и смехом Сергея. Пошла обдумывать мысль, что сейчас в её гостиной бузят три ребёнка. И это правильно? Или нет?

А Сергей сказал Максиму:

— Теперь давай ты считай.

Но Настя стала посредине комнаты, уперев руки в бока:

— Я тоже хочу играть в «аварию»!

— Давай беги сюда!

Сергей усадил её впереди себя, положил её ручки на автомобиль.

Максим называл цифры, автомобили полетели навстречу друг другу, и все дружно закричали в восторге. Аварии происходят и происходят, пока у одного из автомобилей не отвалилось колесо. Сергей рассматривал поломку, рядом вздыхали ассистенты.

— Починим, у вас инструменты есть?

— У нас целый чемодан, — доложил Максим.

— Папин, — добавила Настя.

Они отправились на поиски чемодана, но их в коридоре перехватила Марина:

— Так, аварийщики, мыть руки — будем ужинать!

Дети заканючили, Настя даже дёргала мать за полу халата, но Сергей остановил их:

— Стоп! Мама лучше знает. — Он наклонился к детям и заговорщически прошептал: — Мы ещё сыграем потом, верно?

Те согласно кивнули.

Сергей подтолкнул малышей к двери в ванную и стал обуваться.

— Вы куда? — обратилась к нему Марина твёрдым голосом.

— Как говориться, пора и честь знать.

— Быстро мыть руки, — отрезали ему в ответ.

Дети зачарованно ожидали, какая будет реакция носильщика велосипедов. Сергей не подвёл — он сделал испуганное лицо, и малыши зашлись в хохоте. Серёга повёл их в ванную, приподнял Настю, чтобы той было удобнее, приговаривая:

— Так, так, лучше три — души микробов!

Дети с хохотом, повторяя его слова, побежали в кухню. Они рассаживались за столом, когда Сергей вошёл следом, огляделся и спросил:

— А где у вас место папы?

— Вот!

— Тогда я сяду вот тут, — решил Сергей, придвигая стул с противоположной стороны.

Марина поставила перед ним тарелку. Серёге показалось, что во взгляде её была теплота. А, может, ему этого просто хотелось.

После ужина ремонтировали автомобиль. Сергей сидел на диване, временами доставая из небольшого чемоданчика, стоящего рядом на полу, инструмент. Настя с Максимом стояли по обе стороны Сергея, внимательно наблюдая за его действиями.

Марина мыла посуду на кухне, прислушиваясь к разговору в комнате.

— Вот видите, здесь шайба разогнулась, колесо и слетело. Так, Максим, держи плоскогубцы, сжимай, сильнее! Вот и починили — видите, как крутится? Как говорит один мой друг: «Пустяки, дело житейское».

— Ты говоришь это, как Карлсон, — слышен голосок Насти.

— Карлсонов не бывает, — заявляет Максим.

— Как это не бывает, когда Карлсон — мой лучший друг?

— Почему вы врёте? Почему взрослые всегда врут? И про Деда Мороза, и про Карлсона! Не бывает их!

Марина вытерла руки полотенцем и направилась в комнату. Она стала в дверях, наблюдая, как Сергей выводит Настю в центр комнаты, приговаривая:

— Нет, так дело не пойдёт!

Он поставил рядом Максима, оглянулся на Марину и привёл её к детям. Оглядев строй, Сергей объявил:

— Давайте договоримся сразу — мы друг другу не врём.

Он опустился на корточки перед Настей и протянул ей ладонь:

— Ты мне, я — тебе, идёт?

Насте это «идёт».

Сергей повернулся в Максиму:

— Договорились?

Тот посопел, но руку тоже пожал.

Сергей выпрямился и подал ладонь Марине. Та в ответ смотрела на Сергея так долго, что Настя не вытерпела:

— Мама, ты что, собираешься врать дяде Серёже?

Та вздрогнула:

— Да нет, я… Я просто думаю, что не успею этого сделать.

— Почему?

— Жизнь короткая, — объяснил Сергей, сам взял ладонь Марины и слегка пожал. — Ну, вот, теперь всё в порядке. А то: «Карлсон не существует, Карлсонов не бывает!»

— Вы снова? — даже ногой топнул Максим.

— Что — «снова»? Я же сказал, что Карлсон — мой хороший друг. Ты что, мне не веришь?

— Нет!

Сергей посмотрел на недоверчивое выражение лица Насти, на вскинутую бровь Марины:

— Ах, так, если мне не верят…

Он огляделся вокруг.

— Тогда мне остаётся только одно — броситься вниз с балкона.

Он открыл дверь на балкон, прошёл к перилам, закинул на них одну ногу. Прилёг на деревянный брус, положив на него и голову, и уставился каким-то безумным взором на онемевшее семейство.

А вы что бы сделали на месте Сергея? Вот представьте, на вас на работе или в гараже свалилась доска, на шее остался синяк. Но жене в рисунке этого синего пятна почему-то пригрезился след «поцелуя глубокого бурения». Как вы считаете, вашим объяснениям про летающие доски супруга поверит?

Конечно, если вы решите, как Сергей, совершить суицид, то любая жена бросится спасать мужа. Правда, девяносто процентов подруг жизни сделают это со словами: «Поменяй носки и трусы, идиот, а то мне в морге стыдно будет». Сами понимаете, вам после такой заботы захочется одного — жить и жить!

Почему Марина не бросилась спасать хулигана? Она не знала, что делать. А вдруг он псих — ну, тихий, — и от крика свалится вниз? Только не хватает ещё разборок с полицией! Хороших мыслей у полицейских не бывает, потому что вокруг них — один негатив.

Ведь как это будет выглядеть со стороны следователя: незнакомый мужчина пришёл в квартиру к незамужней женщине — понятно, зачем, — а потом они поссорились, наверное, из-за денег, и она его сбросила с балкона. Нормальная версия! И потому Марина молчала, ожидая, чем все эти фокусы закончатся.

Сергей полежал, подумал, затем хлопнул себя по лбу:

— А-а! Да я ему лучше позвоню!

Он возвратился в комнату и сел на диван, набирая номер на телефоне:

— Привет, дорогой Карлсон, как жизнь? Да у меня тут проблема: двое молодых людей не верят, что ты существуешь. Да, вот нашлись такие! Ты когда будешь в наших краях? В субботу, в одиннадцать? Замётано! Ну, а как же! И варенье, и конфеты — что мы, тебя не знаем? — Сергей закрыл телефон и радостно объявил: — Ну, вот, в субботу идём в гости к Карлсону.

— Неправда всё это! Вы позвонили какому-то дядьке, а говорите, что это Карлсон!

Сергей склонился к Максиму:

— Максим, так жить нельзя. Обещаю, что познакомлю тебя с Карлсоном.

— Да, вы сегодня уйдёте и больше не придёте — вы же носитель велосипедов! А мы должны верить и ждать!

— Максим, если я обещаю, то всегда делаю. Подожди до субботы.

Настя стала перед Сергеем:

— А он летает?

Вопрос был интересный, и Максим придвинулся тоже.

Марина постояла, обдумывая происшедшее, прошла в угол, где лежал на столе раскрытый ноутбук. Ну, артист! А дети ему в рот смотрят.

— Да что вы все заладили: а он летает? А пропеллер у него из чего? А кнопка у него в пупке? Разве в Карлсоне главное — что он летает?

— А что главное?

— В Карлсоне главное, — вздохнул Сергей, — что он может делать то, что детям запрещают. Вот он плюшки ворует. Но он ведь не со зла, он ведь добрый. Просто он любит их есть. А вот если бы мы с вами плюшки слямзили, что бы нам мама сделала? Отплюшила бы по первое число!

Все оглянулись на Марину, поднявшую строгое лицо от монитора, и дети зашлись в восторге. Настя даже заскакала по дивану:

— Отплюшила, отплюшила!

Сергей привлёк к себе детей и громким шёпотом спросил:

— А вы заметили, как на нас мама смотрела, когда мы играли в «аварию»? Ей так хотелось дать нам ремня!

— Детей бить нельзя, — заявила Настя.

— Конечно, — согласился Сергей, — бить детей подло и гнусно, но что мы с мамой можем предложить вам взамен, если вы плохо себя будете вести? Вот что?

Малыши переглянулись, и Максим решил:

— Можно поставить в угол.

— «А это помогает?» — изумился Сергей голосом Малыша из мультфильма.

— Это помогает думать.

— Да-а? А говорят, что ремень помогает сразу, без всяких раздумий. Вот тебя, Настя, учили когда-нибудь ремнём?

— Нет.

— Ну, конечно, сейчас вы будете говорить, что ваша мама самая лучшая.

— Конечно, самая лучшая.

— Максим, мы ведь договаривались не врать.

Настя возмущена до предела:

— Наша мама — самая-самая!

Марина залилась румянцем, и хоть не поднимала глаз, но чувствовала, что Сергей посматривает на неё.

Она услышала, как он вздохнул:

— Я вот не пойму: зачем вы согласились играть в «аварию»? Возили бы себе машинки на верёвочках по кругу и пели: «Мы едем, едем, едем…»

— Это скучно, — решил Максим.

— А, так можно и без «аварий», надо просто делать жизнь радостней, верно?

— А как её сделать радостной?

— Ну, сам не умеешь, попроси друга. Меня, например, или маму. Вот давайте попросим маму — она сразу сделает нашу жизнь прекрасной.

Все повернулись к Марине, а та взглянула на часы и объявила:

— Пора спать.

У детей вытянулись лица, а Сергей тормошил их:

— Здорово, верно? Вот оно, счастье!

— Какое же это счастье — ложиться спать?

— А сказка?

— Мама нам читает книжку, — Настя наморщила нос, — но там сказки какие-то неинтересные.

— Читает? — возмутился Сергей. — Сказку надо рассказывать! Вот я знаю одну о-очень страшную, про Ивашечку. Как его хотели, — он распахнул воображаемую дверцу, — в микроволновке зажарить и съесть.

— Зажарили? — едва выдохнула Настя.

— Я эту сказку рассказываю только, когда дети в постели лежат, чтобы они могли под одеяло прятаться. Быстро чистить зубы и в кровать!

Осторожно ступая, Марина подошла к детской и заглянула в приоткрытую дверь.

Малыши лежали на двухэтажной кровати, а Сергей разыгрывал перед ними целое представление. То он тянулся руками к кровати, пальцами хватая воздух, отчего Максим и Настя уползали под одеяла, оставляя снаружи только испуганные глаза. То он рассказывал о чём-то добром, плавно водя ладонями, и у восхищённых зрителей даже рты приоткрывались.

Марина ревниво переживала, в то же время вспоминая тот шалый взгляд Сергея, когда он лежал на перилах балкона, и думала: «Актёр малахольный, ядрён корень!»

Сергей зашёл к ней на кухню и доложил, глядя на закипающий чайник:

— Улеглись. На дорожку не угостите? Нет, воспитателям надо двойную зарплату платить.

— Я вам две чашки налью, — пообещала Марина.

— Благодарствуйте, — он заметил розетку с вареньем. — Случайно не кизиловое? Обожаю! И ещё барбарисовое.

— Сегодня в сельпо не завезли.

Сергей попробовал варенье из розетки:

— О, вишнёвое, без косточек. Если у вас много — переселюсь к вам.

— Надолго?

— Сами выбирайте: пока что-нибудь не закончится — варенье или любовь.

— Ну, любовь у мужчин проходит гораздо раньше. Так ведь?

Сергей на это ответил, что лично он всегда считал, что настоящая любовь никогда не проходит. А на вопрос, как часто он в наше время видит эту самую любовь, отвечал, что каждый день. У него дед с бабушкой до сих пор… Она называет его «Зайчик», а он её — «Малыш». А у самих золотая свадьба скоро.

Марина позавидовала: это, наверное, здорово, если тебя в семьдесят лет так называют. Только где найти такую родственную душу?

— А я не подойду, Малыш? — поинтересовался Сергей, сотворив лицо Иванушки-дурачка.

Марина стиснула зубы и уселась напротив:

— А вы вообще, кто, Сергей?

— Я сварщиком работаю на хлебозаводе.

Увидев, как лёгкая тень мелькнула в глазах собеседницы, он кисло улыбнулся:

— Разочаровал? Я своей профессией всех девушек распугиваю. А у вас, конечно, высшее? Финансовое или юридическое?

— Финансовое. А вы, почему не учитесь?

Сергей с явным удовольствием налегал на варенье:

— А зачем? Почему я должен свой талант в землю зарывать?

— О-о, так у вас ещё и талант?

— А, по-вашему, талант может быть только у артистов? Или у вас, бухгалтеров? Я как сварщиком стал? Перед армией пошёл на курсы. Хотел на шофёра, но отец отговорил: на права, мол, ты и так сдашь, — а сварщик, это ремесло. Я уже понемножку варил, помогал ему. А на курсах, — где-то, через месяц, — мастер стал нам показывать приёмы всякие, и спрашивает: кто хочет попробовать? Ну, я сварил две детали на полу. Он говорит: а вертикальный шов? Я сварил. А мастер: а потолочный? Сварка на потолке — самая трудная. Я и его. Мастер посмотрел, выдал мне учебник и говорит: выучишь — приходи теорию сдавать. А на практические занятия можешь два месяца не ходить. Все стали кричать — почему ему можно, а нам нет? А мастер: ребята, тут талант, тут ничего не попишешь.

Сергей покосился на варенье, что ещё оставалось в розетке, поборолся с собой, махнул рукой и принялся за ягоды:

— Так и живу. А институт окончу — кем я буду? Какой-нибудь «зампом»? Бумажки перекладывать? Оно мне надо?

А в детской шли свои разговоры.

— Тебе страшно было? — спрашивала Настя, освещённая тусклым светом уличного фонаря.

— Угу. Классно дядя Серёжа рассказывает, правда?

— Правда. У меня даже ноги замёрзли. А папа также рассказывал?

Максим задумался:

— Он всё время поздно приходил, у него много работы было. И он по книжке читал.

— Нет, по книжке не так интересно, верно?

— Угу. Жаль, что дядя Серёжа не будет приходить к нам. И не будет больше сказок рассказывать.

— Почему? — не поняла Настя.

— Ты же слышала, мама сказала: носильщики велосипедов — они приходят всего раз. Вот и дядя Серёжа от нас пойдёт куда-нибудь. А там другие дети, он им будет сказки рассказывать.

Настя задумалась.

— А его нельзя по телефону заказать? Как пиццу?

— А деньги у тебя есть? У нас мама не работает, откуда деньги?

Настя грустно вздохнула:

— Как трудно жить детям без денег.

Вы замечали, как дети проникают в самую суть вещей? Вот вы когда-нибудь говорили: «Как трудно жить взрослым без денег!» Вот тот-то!

Сергей пил чай, а Марина наблюдала за ним, помешивая ложечкой в чашке.

— Вот, Мариночка, вас, бухгалтеров, сейчас как собак нерезаных. Вы после института хоть работали по специальности?

— Да, год, пока Максим не появился.

— А теперь вы всё перезабыли, и никто вас на работу не берёт, верно?

— Тут вы, Сергей, не правы: я за эти годы второй раз курс института прошла. В Интернете сижу, в тонкости вникаю. А на работу меня не берут из-за детей: садика нет, оставить не с кем.

— А няню нанять?

Марина обиделась:

— Вы что, с Луны свалились? Не знаете, сколько стоит няня?

— Финансисты, по-моему, не так уж мало…

Марина взяла с холодильника пачку газет с заголовками: «работа для вас», — бросила на стол перед Сергеем.

— А для меня нет работы! Вы же сами сейчас сказали, что нас, как собак! Устроиться в банк по моей специальности — только через блат. А у меня его нет. Значит, начинать буду с нуля. Так и зарплата будет почти нулевой. Какая уж тут няня?

Марина собрала газеты, положила их на холодильник.

— Я чего на кладбище ездила? Памятник Виктору поставили, а оградку майор уже год обещает. Я решила: вот поставлю оградку и уеду к матери с отцом в Белореченск.

— А смысл? Там что, проще с садиком или работой?

— Нет.

— И родители ещё работают?

Марина кивнула, подтверждая.

— Слушайте, Марина, вам не жалко сотню долларов на оградку? Майор вам её не поставит, это я вам точно говорю. Откуда у него металл? Когда я служил, мы взводом ходили работать на щебёночный завод, на мебельную фабрику. Командир договаривался, чтоб взамен материалами помогли, казарму отремонтировать.

Сергей отставил варенье на дальний край стола, подальше от соблазна.

— Так, завтра я с утра заезжаю за вами, едем покупать железяки. Потом я за три часа всё сварю, и к вечеру оградку установим.

— Я понимаю, Сергей, сотню за материал, но ведь и вам за работу…

Сергей помрачнел:

— Вы что, тётя Марина, рехнулись? Я что, не могу три часа на субботнике отработать ради погибшего воинского товарища?

— Вы ведь Виктора не знали…

— Э-э, Мариночка, вы в армии не служили… Армейское братство, громкие слова, конечно, но… Ко мне ещё года три после дембеля ребята из роты в гости заезжали. Сейчас уже не то: переженились, дети…

 

Оградку уже углубили в землю, теперь её надо было красить.

Сергей всем вручил перчатки, рабочие куртки, подвернул детям рукава:

— А то вы перемажетесь, у меня столько бензина нет, вас отмывать. Марина, вы начинайте с того угла, а я — здесь. Чтоб не толкаться. Кто будет мне помогать?

— Я! Я! — закричали Максим с Настей.

Сергей удивился:

— А что, старушке-маме никто не поможет?

Дети захохотали над словом «старушка».

Марина, поджав губы, отошла к дальнему углу оградки.

Сергей пошептался с детьми, показывая на металлические прутья, тронутые лёгкой ржавчиной. Максим согласно кивнул, побежал к Марине и стал красить рядом с ней. А Настя усердно тёрла кистью рядом с Сергеем.

Через некоторое время дети поменялись местами: Настя вприпрыжку подбежала к Марине, чмокнула её в щёку и старательно закопошилась кистью в плошке с краской.

Скоро оградка отблёскивала свежей чернотой.

— Хорошо поработали, правда? — Сергей замер, подняв палец. — Тс-с! Слышите: папа нам говорит: «спасибо».

— Я ничего не слышу, — возмутился Максим.

— Мало, что ты в Карлсона не веришь, так ты ещё и глухой, — Сергей стал заглядывать в уши мальчику.

Настя запрыгала на одной ноге:

— Глухой, глухой!

— А давайте поедем на речку, искупаемся, — предложил Сергей.

— Ура! — закричал Максим.

— Хотим на речку! — поддержала его Настя.

Но Марина запротестовала:

— Нет, нет — никаких речек!

— Ну, мама! Почему?

Марина отыскала повод:

— У меня купальника нет.

— А мы сейчас по пути в гипермаркете купим, — решил Сергей.

— У меня дома есть купальник, — отвергла предложение Марина, — а денег лишних…

Сергей распахнул невинные глаза:

— А мы вам на вырост купим. Чтоб везде лишних два кулака влезало.

Он засунул руки под футболку и оттопырил изнутри на груди, показывая совершенно немыслимый объём.

— И ещё я видел на одном вот тут надпись по-английски: «Уик-энд для вас».

Он смотрел на Марину наичестнейшими глазами:

— Ну, в смысле: «для меня».

И состроил счастливую физиономию.

У Марины стало дёргаться лицо, и, увидев это, дети зашлись в смехе. Все направились к машине, Марина негромко оповестила Сергея:

— А на уик-энд даже не надейтесь.

— Да я и не мечтал, что вы! — Он с глупейшей улыбкой заглянул ей в лицо: — Разве что — на уик-ночь?

Если бы не оградка, Марина показала бы этому чурбану ночь! Полярную!

Максим и Настя шумно возились на мелководье, а Сергей и Марина, наблюдая за детьми, лежали на расстеленном пледе, отодвинувшись, как можно дальше друг от друга.

Сергей отыскал в телефоне радиостанцию — зазвучала тихая мелодия.

Максим и Настя прибежали, схватили с газеты, на которой были разложены продукты, бутерброды и повалились между взрослыми.

— А вы чего тут шепчетесь?

— Да я не наелся, — объяснил Сергей Насте, — вот и спрашиваю у вашей мамы, какое ухо я могу у тебя откусить?

Он слегка прихватил зубами Настино ухо.

Та стала визжать и махать руками:

— Ах, ты кусаться!

Она взобралась Сергею на спину:

— Вот, ты будешь слон! Давай, вези меня!

Сергей, трубя, на четвереньках устремился по песку к воде.

Максим тоже подбежал и запрыгнул Сергею на спину:

— Ура!

Сергей распластался на мокром песке.

— Убили слоника, заездили!

Дети кричали дурными голосами, прыгая на нём.

В телефоне мелодия сменилась на быструю, ритмичную.

Сергей вскочил и начал выделывать антраша. Максим и Настя выплясывали вокруг него. Сергей подхватил Настю, подбросил её, на лету перевернул вниз головой, — та заорала в восторге. Максим тоже потребовал свою долю внимания Сергея, и тот повторил трюк уже с мальчиком.

Дети кувыркались с азартом, а Марина смотрела на них с повлажневшими глазами, пронзительно вдруг понимая, как всё-таки её детям не хватает мужского внимания. Она одёрнула себя: а мне, мне хватает? Но… но не от этого же! Она ещё раз критично оглядела Сергея, припоминая его выходки: нет, только не с таким обормотом!

А Настя, в очередной раз перевёрнутая через голову, возбуждённо спросила:

— Дядя Серёжа, а маму ты так можешь?

Сергей и дети повернулись к Марине.

— Ну, так, — распахнув руки, Сергей сделал шаг к Марине.

Та в гневе вскочила, вскидывая голову:

— Только попробуйте!

Ну, нет, так нет: Сергей подтолкнул детей к реке — те с радостным визгом устремились в воду. Сергей тоже сделал пару шагов за ребятишками, повернулся к Марине и, изогнувшись в игривом балетном па, послал ей воздушный поцелуй. Он отвернулся, и тут же получил огурцом в позвоночник.

— Это так вы теперь отвечаете на поцелуи? Да-а, разучились вы целоваться! Будем учить!

Сергей ханжески возвёл глаза к небу, и ему в лоб ему влетел помидор.

Вечером того же дня Марина рассказала тётя Маше об оградке. Та согласилась, что это тоже выход — сколько можно ждать? И поинтересовалась, откуда взялся Сергей? Выяснилось, что у дочери тёти Маши на хлебозаводе работает подруга, и, следовательно, можно навести справки, что это ещё за сварщик такой, раз Марина о нём ничего не знает. Мало ли что — сейчас время лихое! Он, как тебе?

Марина раздумывала недолго:

— Баламут.

— Тем более, — решила тетя Маша и развернула активную деятельность: позвонила дочери, та — подруге.

Но подруга сказала, что никакого сварщика по имени Сергей у них на заводе нет, у них сварщик — Валька Карнаухов. А в чём дело? И дочь тёти Маши пояснила, что какой-то мужик познакомился с соседкой её матери и выдаёт себя за передовика хлебокомбината. Ты смотри, какие аферисты пошли!

Тётя Маша, вся взбудораженная, доложила Марине о результатах расследования, озадачив тем самым свою соседку. А та никак не могла понять, зачем Сергею понадобилось так неуклюже врать? Хотя, что взять с охламона? А, может, он этот, как его, — домушник? Потому и наводит тень на плетень, чтобы потом не разыскали.

Марина решила не испытывать судьбу и набрала номер на телефоне:

— Сергей, я не знаю, зачем вам нужен этот обман, но я прошу вас больше к нам не приходить и не звонить.

Но она плохо ещё знала Сергея: тот припёрся в субботу утром и принялся названивать в дверь. Марина посмотрела в «глазок», отвернулась в гневе и пошла в комнату. Это она легко хотела отделаться. Сергей предусмотрел такой вариант: он приложил к двери пластмассовую трубу, в которые трубили африканцы на чемпионате мира по футболу — по подъезду разнёсся рык недовольного тигра.

Марина понеслась на лестничную площадку:

— Вы что — с ума сошли?

— Я же не виноват, что у вас такой крепкий сон.

Марина заметила букет в его руке.

— Я же вас просила! Цветочками думаете загладить?

— Цветы, между прочим, не вам, а Карлсону. Я детям обещал сегодня. Я детям не вру.

— А взрослым, значит, можно? Ещё руку совали — давайте не врать!

Сергей непонимающе уставился на Марину:

— А я наврал?

— Да! У тёти Машиной дочки подруга работает на хлебозаводе. А вы там не числитесь!

У Сергея брови полезли на лоб. Он отвернулся от Марины и приложил трубу к двери в соседнюю квартиру. Теперь тигр был разъярён. Дверь открыла насмерть перепуганная женщина.

— Здравствуйте, уважаемая тётя Маша! — поклонился ей Сергей. — Немедленно звоните вашей дочери: мне нужно имя её подруги с нашего завода. Я эту подругу в понедельник на сухари изжарю.

В театр они всё-таки отправились, где не только посмотрели спектакль, но даже фотографировались с Карлсоном, который на самом деле оказался знакомым Сергея, что очень возвысило «дядю Серёжу» в глазах Максима и Насти.

А тётя Маша провела следствие по второму кругу, и её дочка доложила подруге, чтобы та в понедельник на работу не ходила, — её сварщик этот самый грозится укокошить. Он маме удостоверение показывал: Сергей Волков, работает у вас. Фальшивое, наверное. Мама не знает, что делать? В полицию или как?

На что подруга заорала:

— Волков? Серёжа? Да какой же он сварщик? Он у нас бригадир ремонтников! Наша палочка-выручалочка!

— Ну, мать, ты даёшь! — сказали ей в ответ на это. — Меня чуть кондрашка не хватила: уже думала, маньяк какой.

— Говоришь, с женщиной познакомился? — недоумевала подруга. — С двумя малышами? А наши девки его уламывают, уламывают…

 

Сидя за столом, Сергей с Мариной рассматривали фотографии, на которых сняты Настя и Максим с Карлсоном.

— Вы знаете, Марина, я давно вам хотел сказать: нам надо оформить наш брак.

Марина стала разглядывать его, как редкое насекомое. И объявила, что он точно — сумасшедший, раз считает нормальным предлагать такое через неделю после знакомства.

— Да я хотел это предложить ещё в прошлое воскресенье.

— Что? Через сутки после встречи?

— Почему — через сутки? — обиделся Сергей. — Через двадцать восемь часов.

— И этого достаточно, что соединить наши судьбы?

— А кто говорит про судьбы? Я предлагаю вам брак фиктивный.

В детскую издалека доносились неразборчивые вскрики. Максим свесился с кровати, глядя на лежащую внизу Настю:

— Чего они там так раскричались?

Настя, подумав, со вздохом рассудила:

— Это всегда так, когда один любит, а другой — нет.

А Марина не могла прийти в себя:

— Фи… Какой брак? С какой стати? А-а, может, вы думаете, что когда будет штамп в паспорте, вы…

— Вы про постель, что ли? Я мог бы просто к вам клинья подбивать, без всяких браков. Притом, я с первыми встречными этим делом не занимаюсь.

— Вы на что намекаете? Что я с каждым носителем велосипедов?

Сергей сделал идиотское лицо:

— Нет?

— Вы… вы ещё и хам?

— Разве поинтересоваться, какие у женщины принципы, — это хамство?

Марина отвернулась: она шумно дышала и смотрела в окно. Потому, что глядеть на этого оболтуса не было сил.

Сергей высказал свою точку зрения.

— Просто вам не надо уезжать к родным и терять квартиру. Вы неправильно цели выстроили. Вам надо определить детей, чтобы можно было пойти работать. Садик вам никак не светит, но если мы зарегистрируемся, то тогда дети будут как бы мои, и я устрою их в наш заводской. Директор мне не откажет.

— А вам-то, какая с этого прибыль?

Сергей с трудом стал подбирать слова:

— Я вас… Вы мне… Мне вас жалко.

— Сергей, это же глупо, мы с вами разные люди.

— И я про то же. Надо пожить, присмотреться друг к другу. Может, конечно, мы через полгода и на одном гектаре не сядем.

Марина печально смотрела на него:

— Сергей, зачем вам эта обуза? Да ещё двое детей? Вы молодой мужчина, найдёте себе девушку, нарожаете с ней, сколько хотите.

— Вы не понимаете: я правнук Паниковского, ну, из «Золотого телёнка», что с Остапом Бендером.

— В каком смысле — правнук?

— Духовный. Он тоже говорил: «меня девушки не любят».

Марина вскинулась:

— Да бросьте вы! А я тут при чём?

— А вы — совсем другое дело: вы видели счастье, вы будете к нему стремиться.

— Будто современные девушки не хотят счастья!

— Они хотят быть богатыми и бездельничать, — печально пояснил Сергей.

Конечно, он прав: да, с родителями будет чуть легче, но на работу она всё равно сможет пойти, скорее всего, только когда Настя с Максимом станут школьниками. А что у неё будет за работа, сможет ли она сама водить детей утром и забирать вечером? Может, это действительно, вариант? Устроиться, наладить жизнь, а там…

Если он так хочет. Посмотрим, как Сергей запоёт, когда любовь окажется чисто платоническая с её стороны. Тут же сдрызнет с пейзажу! Таких много, любителей! У них одна постель на уме!

Марина была права. Со своей колокольни. На мужскую звонницу женщины не обращают внимания, полагая, что уж их-то колокольня точно выше. Это больше беда прекрасного пола, чем вина. Трудно же удержаться, когда тебе со всех сторон в уши дуют: «Самое лучшее в жизни — это секс! И ты этого достойна!»

Марина собственными глазами видела результаты опроса наших известных деятелей культуры: все, как один, сказали, что лучше секса ничего в жизни нет.

Один, правда, уточнил, что ещё вот армянский суп из бараньих потрошков — это что-то! Но этому «деятелю» было уже хорошо за семьдесят, так что вы можете самостоятельно вычислить, когда хорошая еда уже начинает заменять всё на свете.

Но секс сексом, а вариант с садиком…

Марина молчала, ложечкой обводя рисунок на клеёнке:

— Вы что — хотите и жить здесь?

— Люди как-то не поймут, если муж с женой, только что поженившись, спят в десяти километрах друг от друга.

Есть же теория: ввяжемся в драку — а там посмотрим. И Марина решилась:

— Спать, между прочим, будете на диване.

Сергей улыбнулся до ушей:

— А я думал — раскладушку везти придётся!

— Стоит ли на две недели барахло с собой тащить? Потом назад.

— А почему на две недели? — не понял Сергей.

— А вы считаете, мы с вами выдержим дольше?

— Я — точно выдержу!

— Почему это?

Сергей замялся, не решаясь сказать:

— Любовь.

— Вы хоть слово-то не треплите!

— А что, по-вашему, я должен говорить? Что собираюсь высмотреть, где у вас сейф с бриллиантами и ограбить вас?

У Марины потемнело лицо:

— Все свои бриллианты я зарыла на кладбище.

Они помолчали, Сергей хитро прищурился:

— Я думал, вы меня за моё предложение сковородкой огреете. А вы ещё та авантюристка!

Марина с изумлёнными глазами показала: я? И фыркнула:

— Я без детей ваше предложение принять не могу.

Сергей повернулся к закрытой двери:

— Эй, лазутчики, заходите!

Дверь приоткрылась, и в щель проникли Настя с Максимом.

— Вы, почему не спите? — возмутилась Марина.

— Ты так кричала!

— Мы думали, ты дядю Серёжу скалкой для пельменей бьёшь.

Марина обратилась к детям:

— Дядя Серёжа просит пустить его ночевать у нас на диване.

— Как та лиса, что к зайчику просилась в избушку? — округлила глаза Настя.

Сергей прижал ладони к груди:

— Честное слово, я не буду выживать зайчиху с зайчатами из избушки. Просто мама хочет пойти работать. Но чтобы это было возможно, вы должны ходить в садик.

— Я буду ходить в садик? — ойкнула Настя.

— Будете. Но для этого надо, чтобы я был как бы вашим папой.

— Настоящим папой? — нахмурился Максим.

— Во-первых, папа у вас уже есть. Во-вторых, мама считает, что на настоящего я не похож. Поэтому, давайте я буду… Во, я буду — папа-квартирант!

 

С заведующей загсом Сергей договаривался сам, пояснив, что им не нужна вся эта колготня с платьями, лимузинами и тому подобным. Что Марина — вдова, и им не до ресторанов с фейерверками. Просто шлёпнуть печать — и всё!

Заведующая попыталась всучить им фотографа, шампанское и прочие варианты законного — или не совсем — вымогательства, но Сергей стоял насмерть.

Заминка была со свидетелями, но срывать, допустим, Валерку, своего подчинённого, с работы в будний день Сергею было не с руки. Да и хотелось, чтобы о таком мероприятии узнали как можно позже: вдруг, действительно, через пару недель придётся давать задний ход?

Они приехали с Мариной к загсу на автомобиле Сергея — ещё приличной иномарке, — в будний день, поэтому не было столпотворения машин с куклами и кольцами. Марину очень беспокоил вопрос со свидетелями. Она уже вполне представляла себе беспутный характер Сергея, многое делающего в надежде на авось.

А тот, не теряя оптимизма, пробежался по скверику, что окружал площадь перед загсом, но там сидели лишь бабульки с детскими колясками.

Хотя Марина сама настаивала, чтобы не приглашать в загс знакомых, она всё же не удержалась и намекнула, что, может, ей не стоит, пока не поздно, заводить мужа, чтобы не добавлять в свою жизнь дополнительных неприятностей?

Но им повезло — по тротуару прогуливалась, направляясь к ним, пара средних лет, очевидно, молодых пенсионеров. Она — со строгой прической седых волос и элегантно повязанным шарфиком. Он — в «тройке» и велюровой шляпе.

Сергей решительно направился к ним, поинтересовался:

— Простите, вы — муж и жена?

— Нет, мы…

Мужчина искоса взглянул на спутницу, но та с достоинством отмалчивалась, предоставляя спутнику выкручиваться из ситуации — ей, кажется, было интересно, как он будет афишировать их отношения.

Но Сергей пришёл на помощь:

— Как это прекрасно! Вы нас не выручите? У вас не найдется десять минут, чтобы стать свидетелями умопомрачительной любви на всю жизнь?

Подошедшая Марина онемела от такой дерзости, а Сергей наклонился к потенциальному свидетелю и прошептал:

— У нашей благодарности будут известные границы.

Свидетель понимающе изогнул бровь и повернулся к спутнице:

— Нам будет трудно отказать родственным душам, правда, Розалия Игоревна?

Заведующая не стала затягивать церемонию: не хотят — и не надо, — быстро зачитала поздравление, предложила надеть кольца. У Марины было, а Сергей своё позаимствовал у отца, беспардонно заявив родителям, что оно нужно для загса и именно ему. И что потом он всё объяснит. И просьба, и обещание повергло тех в ступор. Они перебирали все мыслимые варианты использования кольца — но загс? И Сергей?

В конце заведующая с улыбкой предложила:

— А теперь, новобрачные, можете поцеловаться!

Сергей с готовностью ринулся навстречу молодой жене, но наткнулся на гневный взгляд. Понял, что сегодня ему не улыбнётся, и повернулся к заведующей:

— Понимаете, у моей жены комплекс — она на людях не может. Мы уж дома… по полной…

Они покинули загс, Марина и Сергей поблагодарили своих свидетелей и направились к автомобилю. Марина пристёгивала ремень, с ироничным прищуром поглядывая на соседа:

— Как вы бросились, когда про поцелуи услышали! Прямо, как Александр Матросов на амбразуру. Интересное у вас было лицо, когда облом вышел.

— Да я просто подумал: вы год уже не целовались — может, уже и захотели?

— С вами?

— Ну, я же под рукой. И я — муж!

Марина вполне цензурными словами объяснила Сергею, что про таких мужей, как он, обычно говорят, что те объелись груш. И что она сразу его предупреждала, что обильное потребление фруктов может вредно отразиться на его здоровье. И что надо думать, когда предлагаешь девушке фиктивный брак, ведь грушёвая диета входит в него составной частью.

У свидетелей разговор о регистрации получился гораздо напряжённей. Без всякой задней мысли Розалия Игоревна погордилась, что приятно было видеть, что есть ещё стеснительные женщины, что не рискуют целоваться прилюдно. Не то, что некоторые, что готовы на улице, у всех на виду!

Это явно был камень в огород спутника.

— Надо входить в положение других людей, Розалия Игоревна. У некоторых страсть бывает такой силы, что сметает правила этикета.

— И до каких же пределов сметает, уважаемый Аркадий Михайлович? Ведь есть и эти, эксгибиционисты?

Свидетеля пробила испарина, он пытался вспомнить, что означает это слово. Ему пояснили:

— Ну, те, что бегают по парку в плаще на голое тело и демонстрируют свои прелести молоденьким девушкам?

— А кому они должны демонстрировать? Старушкам? — не подумав, ляпнул Аркадий Михайлович.

Розалия Игоревна в гневе отвернулась от него и стремительно зашагала по тротуару. Аркадий заспешил следом, виновато обмахиваясь шляпой:

— Розалия Игоревна, как вы могли подумать? Да у меня и плаща нет! Старая дерюга для рыбалки — грязная-грязная!

— Возможно, некоторые и рассчитывают на такой контраст! Чтоб девушки заиками стали!

— Розалия Игоревна, ну как вы можете? Пойдёмте в кафе, поедим мороженого. Вы охладитесь и успокоитесь.

— Я — успокоюсь? После таких инсинуаций?

— Каких, господи, инсинуаций? Что вы себя накручиваете, Розалия Игоревна? Вы, прямо, как мисс Марпл: из грязного плаща версию обвинения сочинили!

— Так я ещё и старуха?

— О, ё! А какую фамилию я мог ещё назвать? Хорошо, пусть вы будете Шерлоком Холмсом!

— Вы не унизите меня, не старайтесь! Да, я играю на скрипке, но я не наркоманка, как ваш Холмс!

— Хорошо, поговорим, когда вы успокоитесь, — весь кипя, решил Аркадий Михайлович. — Возьмите ваши деньги.

Он достал портмоне, вынул купюры.

— Это что за деньги?

— Молодой человек заплатил нам, как свидетелям.

— Вы взяли деньги? Вы всегда берёте деньги за любовь?

Мужчина возмутился:

— Да что же это такое! Мы с вами второй раз всего встречаемся, а вы меня уже в грязь десять раз втоптали! Какая любовь, Розалия Игоревна? Вы видели её лицо? Она же его не любит! Или вы в самом деле думаете, что она не стала целоваться, потому что стесняется?

Под его напором Розалия Игоревна задумалась, взяла спутника под руку:

— Идёмте есть мороженое.

Тот с трудом пришёл в себя от такого поворота в поведении подруги и расцвёл:

— Розалия Игоревна, вы не представляете, как я счастлив, что встретил именно вас, мудрую и разумную женщину, которая умеет вслушиваться в доводы, что приводит мужчина. Это такая редкость! И, притом, ваш темперамент…

— Продолжайте, не стесняйтесь, — благосклонно разрешили ему.

 

На следующее утро Марина торопливо готовила завтрак: всё-таки, «мужу» надо было идти на работу, а вести себя посторонней, а не, хотя бы, «женой» она посчитала совсем уж подлым делом.

Сергей же вошёл на кухню с возгласом:

— Доброе утро! Как тебе спалось, дорогая?

— Давайте сразу договоримся, — вспыхнула Марина, — никаких фамильярностей! Никаких «ты» и попыток обнимания в тёмных углах. У нас с вами деловое сотрудничество: здравствуйте — до свидания! Всё поняли? Будут поползновения — вылетите, как пробка! Вопросы есть?

— Никак нет, товарищ старшина!

 

Вечером, после работы Сергей доложил Марине, что насчёт садика он уже переговорил — через несколько дней всё решится. Пока «супруга» готовила ужин, он отправился в детскую.

Максим и Настя из конструктора «лего» строили дом для Карлсона.

Сергей встал на пороге, оглядывая комнату, — всюду были разбросаны игрушки, и намекнул, что, вообще-то, надо бы навести порядок в комнате. На что ему ответили, чтобы он не мешался, потому что идёт грандиозное строительство, разве он не видит?

Тогда Сергей поднял с пола игрушки: куклу и «терминатора», — прошёл в угол комнаты и начал гневно выговаривать:

— Вот, Барби, я тебя наказываю: будешь стоять в углу за свою хозяйку.

Он направился в другой угол, поставил «терминатора» лицом к стене.

— И ты, «терминатор», стой и плачь, что у тебя такой хозяин. Я их не могу наказать, так будете отвечать вы. Раз они такие злые, что могут издеваться над беззащитными игрушками. Пусть им стыдно будет!

Сергей пошёл к двери, по пути пнул какую-то игрушку. Та с писком ударилась об стену.

В кухне Сергей остановился у двери, прислушиваясь.

Марина взглянула на него:

— Чего это там так тихо?

— Я их в угол поставил.

Ещё чего не хватало! Он будет наказывать её детей! Марина решительно вышла из-за стола.

— Сначала посмотрите осторожно, — порекомендовал Сергей.

Марина приблизилась к двери в детскую комнату, неслышно приоткрыла чуть-чуть.

Максим и Настя шмелями носились по комнате, собирая игрушки и укладывая их в ящики, в шкафы. Марина в недоумении даже потрясла головой: сами убирают игрушки, надо же!

Сергей безмятежно сидел на стуле, прислушиваясь. Внезапно сделал убитое лицо, склонился над столешницей, прикрыв ладонью глаза.

Дверь тихонечко приоткрылась, Максим с сестрой на цыпочках подошли к Сергею и замялись. Настя потянула его за рукав, Сергей приподнял веко.

— Дядя Серёжа, давайте освободим Барби, — попросила девочка.

— И «терминатора», — добавил Максим.

— Зачем? — сурово спросил Сергей.

— Жалко.

— Мы больше не будем.

Сергей задумался, тяжело вздыхая. Наконец, протянул детям раскрытую ладонь. Те положили в неё свои ладошки, которые Сергей накрыл своей ручищей.

— А бить ногой игрушки нельзя! — с гневом упрекнула Настя.

Сергей сидел, насупившись. Дети молчали, ожидая. Наконец, Сергей решился и протянул Насте оттопыренный мизинец. Та захватила его своим пальчиком, потрясла, приговаривая:

— И больше не дерись!

После ужина Марина пролистывала газету объявлений, и выяснилось, что есть только одна вакансия — в «Центробанке», да и та «уборщица-курьер». Нет, она не претендует на пост замдиректора, но красный диплом вряд ли так уж необходим уборщице.

На что Сергей пояснил, что американцы свято верят, что бог даст тебе шанс. Надо только не упустить его. Вот этот шанс надо и запланировать. Даже если управляющий банком попытается наши планы похерить.

 

Сергей на машине подрулил к воротам с надписью: «Детский сад «АЛЁНУШ-КА» и заглушил мотор. Он помог Максиму и Насте выбраться из автомобиля и повёл их в калитку.

В раздевалке их встретил громкий детский рёв. Они, слегка опешив, увидели, как на полу валяется маленький мальчик, стуча ногами по полу. Вокруг стояли дети, внимательно наблюдая за происходящим. Воспитательница с печальным лицом замерла у окна. Мама мальчугана, вся раскрасневшаяся от стыда, пыталась поднять сына с пола, моля и угрожая, но тот кричал не переставая:

— Не хочу! Не буду! Не хочу!

Сергей шёпотом спросил у Насти:

— Это кто?

— Это Вадик.

Это было сказано таким тоном, что дальнейших объяснений не требовалось. Сергей шагнул вперёд и, взяв родительницу за руку, попросил:

— Позвольте мне?

Мама Вадика в растерянности отступила, а Сергей опустился на одно колено, наклонился к уху Вадика и что-то прошептал с нехорошей ухмылкой. Вадик мигом смолк, вскочил и бросился к своей матери.

Она повела сына вглубь раздевалки к шкафчику, а Вадик, удаляясь, всё время оглядывался на Сергея. Внимание детей переключилось с Вадика на Сергея, а тот ответил им клоунской гримасой. Ребятне это понравилось.

Воспитательница, облегчённо вздохнув, повела детей к двери в игральную комнату, а Настя стала допытываться у Сергея: что он сказал Вадику?

Сергей пояснил: пообещал ухо откусить, если не прекратит.

— Правда? — восхитилась Настя. — А можно я ему его откушу: он постоянно такое вытворяет — совсем Елену Валентиновну замучил.

— Тебе нельзя, — запротестовал Сергей, — у тебя зубы молочные. Вот вырастут настоящие — кусай любого мальчишку: им только нравиться будет.

И Сергей подтолкнул её и Максима к двери в игровую комнату. Он не знал, что его последняя реплика будет иметь последствия. Потому что Настя отыскала одного мальчика из их группы — аккуратно подстриженного блондинчика с длинными волосами — и объявила ему:

— Ну, Смирнов, держись! Вот вырастут у меня крепкие зубы…

— И что?

— Буду тебя кусать!

Мальчик распахнул глаза в изумлении:

— За что?

— За всё! — гордо сказала Настя.

 

В заводском цеху у остановленной печи с рядами металлических форм для выпечки буханок рядом с Сергеем стояли Валерка и Андреич — плотный мужчина под пятьдесят лет.

— Думаете, всё-таки, подшипник? — спросил Сергей, оглядывая агрегат.

— На девяносто с лишним процентов — заклинило ведь. Сепаратор, скорее всего, — пояснил Андреич.

— А если — нет? — встрял Валерка.

Андреич вздохнул, покрутив головой:

— Тогда мы с тобой тут до отбоя приплывём.

Сергей протянул ладонь к формам, отдёрнул руку.

— Горячая ещё. Ладно, давайте подождём чуток.

Они отошли к окну.

Вокруг продолжалась работа: женщины в белых халатах наблюдали за конвейерами, на которых разъезжали заготовки батонов, за автоматикой печей. Вдали выгружали из форм готовый хлеб, укладывали на деревянные поддоны.

— Так ты, Серёга, свадьбу зажилил? — толкнул бригадира плечом Андреич.

— Да знаете, жена не захотела всей этой канители.

— А вы долго встречались?

— На второй встрече за два часа уговорил.

Андреич крякнул:

— Тогда действительно не стоило свадьбу закатывать. Я, например, со своей Татьяной полгода встречался — надо же понять человека.

— Это же когда было, Андреич, — хмыкнул Валерка, — во времена динозавров — люди столько не живут.

— Повыступай у меня!

— Андреич, вы же современных женщин не знаете — да я любую за пять минут уговорю замуж за меня пойти! — не унимался Валерка.

Андреич обратился за поддержкой к Сергею:

— Вот балабол!

— Клянусь! — стукнул себя в грудь паренёк. — Они же американского кино насмотрелись! — он показал на женщин в цехе. — Выбирайте любую! Подойду, упаду на колени, протяну коробочку с обручальным кольцом — всё! Если начнёт ерепениться, подружки её в чане с тестом утопят.

— Да, молодёжь, сами вы себя.

— Андреич, — спросил Сергей, — почему так? В ваше же время такого не было? Это что, влияние капитализма?

Его родимые пятна, его, стал развивать свою теорию Андреич — у каждого мужика есть теории на все случаи жизни. Бабы доступнее стали. Я не о женщинах, у тех хоть что-то в голове есть. А эти наслушаются в телевизоре или в сетях ваших и бегут впереди паровоза. А мужику чего: эта не приняла — к другой пойдёт. А та и рада, дурочка. Совсем мозгами тронулись.

Сын приводил тут одну знакомиться — аж дрожала вся: «Хочу свадьбу, как в Америке, с лимузином!» Как же без лимузина? А чем хвастаться перед подружками? Не о будущей жизни думают, а… Нет, в наше время было не так. А отец рассказывал, что — это сколько же: полвека назад, — он у друга свидетелем был на свадьбе. Пришли, печать поставили и пошли втроём пить пиво с лещом — вот и вся свадьба. Лещ, правда, рассказывал, был знатный — с журнальный столик. И ничего: сорок с лишним лет прожили безо всякого лимузина.

Слышь, Валерка, я думаю, наш бригадир долго не проживёт со своей женой. Да пусть слушает! А потому, что, если она решила обойтись без свадьбы, то, значит, она не глупая. И через пару месяцев раскусит Серёгу. И зачем ей этот обалдуй с закидонами? Исправится он! Поляну хоть накроешь?

— Обязательно, — подтвердил Сергей.

— А где?

— А давайте на старом кирпичном заводе? Там бомжи собираются, костры жгут. Картошки напечём — романтика!

Андреич и Валера рассмеялись:

— Жмотничаешь? Какая свадьба — такая и поляна.

— А какая поляна, — подтвердил Валерка, — такая и жизнь.

— Э, э! — запротестовал Сергей. — Всё будет путём. На даче организуем шашлыки, а, чтоб не думали, что зажимаю, — куплю вам наилучшей водки! Какая там? Вот — куплю вам бутылку «Абсолюта»!

Физиономии Андреича и Валеры расплылись в радостном изумлении. И тут же сменили выражение:

— Одну?

 

Марина вышла в прихожую, где снимал туфли Сергей. Он протянул ей буклет:

— Трудитесь, дорогая!

— Я вас уже просила: бросьте эти ваши магазинные ценники: «Дорогая, дешёвая»!

— Как скажете, любимая.

Марина вспыхнула, но из-под её руки возникла Настя:

— А почему ты всё время сердишься на дядю Серёжу? Он тебя не устраивает, как папа? Или как квартирант?

Эти деточки! Со своими вопросами!

 

Управляющий банком Щеглов — солидный мужчина в хорошем костюме — хмуро просматривал её документы. Посмотрел через стол на Марину:

— И вы, с вашим образованием готовы работать у нас уборщицей-курьером? Можно узнать, почему?

— Если я скажу, что мне от дома до работы пять минут, вы мне поверите? Я согласна работать, если вы мне дадите шанс, хотя бы через полгода.

— Да шанс будет даже раньше, — ответил управляющий, — тут у нас кое-кто в декрет собирается. Только вот за эти годы вы, скорее всего, квалификацию растеряли.

— За это можете не волноваться, — отвергла намёки Марина, — я работала над собой.

— В каком разрезе?

— Мне тут… муж случай рассказал. Как сто лет назад Генри Форд инженера нанимал на свой автомобильный завод. Подвёл кандидата к старому заржавленному мотору и приказал: разобрать, устранить неполадки, смазать и собрать заново. Форда потом спросили: зачем инженеру возиться со старой железкой? Форд сказал: а зачем мне инженер, что не может мотор починить?

Щеглов откинулся в кресле:

— И на каком вы этапе? Гайки крутите у мотора?

— Заканчиваю сборку: я изучила отчёт вашего банка за три последних года. У вас кредитный портфель не растёт: всё те же четыре процента рынка.

Щеглов изменился в лице. Нервно постучал пальцами по столешнице, взял ручку и поставил подпись:

— Приступайте завтра в 9-00. А кто ваш муж?

Марина чуточку затянула с ответом:

— Он всю жизнь посвятил сварочному производству.

 

Отец Сергея, Анатолий Кириллович, паял за столом в дальнем углу комнаты маленький телевизор, а Сергей лихо строчил на швейной машинке. Мать Сергея сидела рядом, подсказывая:

— Строчку ровнее держи. В шитье строчка — главное. Вся красота в ней. Вот, поторопился.

Сергей остановил машинку:

— Сейчас исправлю.

Он принялся лезвием безопасной бритвы подпарывать кривой шов.

— Может, давай я? — предложила Любовь Васильевна.

— Нет, я должен сам.

Мать переглянулась с мужем:

— Серёжа, мы так и не поняли: ты что — женился?

— Или подженился? — попытался уточнить Анатолий Кириллович.

Я в одном уверен — эта повесть никогда не будет переведена на другие языки. Потому что, когда переводчик дойдёт до этого места, он помучается и плюнет. Разве можно иностранцу объяснить нюансы досвадебных любовных отношений русских молодых людей, которые ещё были на слуху несколько десятилетий назад, во времена молодости отца и матери Сергея?

В чём разница в формулировках: «он с ней ходит» и «он с ней гуляет»? А от фразы «он за ней пристрёмывает» переводчик точно окочурится. Где ему догадаться, что это значит: парень бегает за девчонкой, держась за воображаемое стремя, потому что подержаться за что-нибудь существенное ему пока не светит?

Это в нынешнее время стремян нет, хотя кобылы, конечно, остались. И современные девушки настолько истосковались, что никто вокруг не хочет от неё ничего. И потому они готовы на всё, лишь хоть кто-то, хоть как-то, хоть за что-то уцепился.

Вот и реплика отца — «подженился» — носила вполне конкретный смысл: мужчина перешёл на территорию подруги, но отношения их пока зыбкие.

Когда же Сергей уточнил, что они «зарегистрировались», родителям стало плохо. Они бы ещё поняли, если бы сын просто решился на «гражданский брак», то есть, говоря в лоб, — на сожительство. Но регистрация без свадьбы? «Что станет говорить княгиня Марья Алексеевна» и все соседи и знакомые?

— Мама, это так сложно: вот чуть прояснится, я вам с отцом всё расскажу, — успокаивал Сергей родителей, но те стали настаивать хотя бы на знакомстве со свалившейся на голову «родственницей». На что Сергей со вздохом отвечал, что его «подруга жизни» ещё женой не готова быть, а уж невесткой…

Родители привыкли к выкрутасам сына, но здесь было уже что-то совсем неподобающее.

— Вы что, не живёте, как муж с женой?

— Я там на положении квартиранта.

Анатолий Кириллович в сердцах бросил паяльник:

— Я так думаю, мать, внуков мы ещё не скоро дождёмся: у квартирантов они как-то плохо получаются.

Марина встретила Сергея в прихожей и с тревогой стала расспрашивать, почему он так задержался — детвора волновалась, пришлось ей читать сказку.

В ответ Сергей протянул ей свёрток, пояснив, что занимался подарком и что он поздравляет свою супругу с завтрашним первым трудовым днём.

Марина развернула газету — там оказался красивый фартук. На её вопрос: сколько такой миленький стоит, Сергей отвечал, что тот бесценен, потому что он его сам сшил.

Марина удивилась: её «муж» умеет шить на машинке? На что ей было указано, что раз она этого не может, кто-то же в семье должен уметь? И пора ей уже понять, что ей жутко повезло в браке, потому что в нём, Сергее, миллион талантов. В ответ ему тонко намекнули, что от скромности он не умрёт.

А он и не собирается умирать от такой глупости: он хочет умереть от любви. К ней, Марине.

В ответ на это клоуну было показано, как рак моргает: Марина скрутила два кукиша, прислонила их к вискам и часто-часто заморгала ресницами. Потом рак, наконец, уполз на гору, очевидно, готовясь там свистеть.

А пикировка между Мариной и Сергеем перешла с любовной тематики на профессиональную: уж не считает ли муженёк, что его жена тупая, как валенок? Время покажет, отвечали ей. Нет, Сергей, конечно, встречал умных женщин. Одну. Возможно, вы, Марина Дмитриевна, вторая. Тогда вам надо задерживаться после работы и искать. Где-то должна быть у них прореха. Вот и проверим вашу квалификацию.

— Если вы не верите в мои способности, зачем же тогда женились? — настаивала Марина.

— «Чуйства». Любовь, как говорится, зла. Полюбишь и антилопу гну.

— Может, хватит уже гнуть в эту сторону?

— Это меня туда тянет, — Сергей закатил глаза, — из-за отсутствия личной жизни.

— Какая вам ещё личная жизнь нужна, женатому человеку?

Сергей молчал, кривя лицо в гримасах.

Марина рассвирепела:

— Вы эти намёки оставьте, муженёк! У нас какой брак?

Марину можно понять: она не спорит, что секс — самое лучшее на свете, но мухи отдельно, котлеты… Всё-таки, секс и любовь — вещи разные. Это на Западе — одно и то же. Если американец или американка говорит: «Я тебя люблю», — то это означает, что с вами хотят спать постоянно, делить постель. А всё остальное — тем более, деньги, — никто с тобой делить не собирается: договор брачный подпиши, однако.

А вот Сергей на этом месте своих дум про это самое всегда спотыкался: ну, зачем русской девахе нужны эти заокеанские заморочки? Ведь у нас любовь всегда воспринималась как-то по-другому. Тебе кто вообще нужен: «мужчина по вызову»? Сделал своё дело — и сгинул в ночи? Или муж, который вдруг притиснет тебя в углу, осыпая поцелуями? Пусть он даже не помнит день рождения твоей мамы? А?

 

Сергей в рабочей куртке открыл дверь и вошёл в кабинет:

— Приветствую всех красавиц техотдела! Какие у вас тут жалобы?

Женщины приветливо откликнулись на его слова, а Наташа — яркая, лет двадцати семи — поднялась из-за стола у окна и показала Сергею вывалившуюся электрическую розетку на стене.

— И вон ещё.

На потолке периодически гасла и вспыхивала люминесцентная лампа. Сергей достал сотовый телефон:

— Коля! Что там у вас? Всё-таки, реле? Меняете? Потом зайдешь в техотдел — тут тебе работёнка есть.

Он радушно кивнул женщинам:

— Счастливого трудового дня!

И направился к двери, сопровождаемый Наташей. В коридоре девушка попросила, прикрыв двери:

— Серёжа! С тобой можно поговорить?

Сергей подошёл к окну, облокотился на широкий подоконник и стал смотреть на заводской двор с берёзками вдоль дорожек и большой клумбой в центре.

Наташа стала рядом, искоса поглядывая на него:

— Серёжа, ты мне можешь честно ответить?

— Ты же знаешь, я стараюсь не врать. Особенно, женщинам.

— А вдруг сегодня у тебя будет исключение?

Сергей не ответил, ожидая продолжения. Наташа никак не могла решиться:

— У меня — образование, и квартира, и оклад неплохой, и сама не уродина, и… двоих детей нет. Чем же она лучше меня?

Сергей вздохнул, взял ладонь собеседницы:

— Понимаешь, Наташенька, вот я рядом с тобой — и ничего. А её чуть коснусь — меня просто волна какая-то тёплая охватывает, мне так хорошо делается.

Наташа с усмешкой рассматривала его:

— Ты меня за дурочку держишь?

— Нет, за руку.

Наташа со злостью выдернула ладонь из руки Сергея:

— Ты ещё про любовь напой! Знаешь, это в семнадцать лет: пиф-паф — китайские фейерверки! Поцелуи до утра! А мы уже выросли!

— Извини, фейерверки эти — это же не любовь, это страсть! Врачи говорят: болезнь, длится четыре года.

— А мне как прикажешь жить? Когда я этой корью переболела?

Сергей печально напомнил:

— А об этом тебе, Наташенька, надо было думать в шестом классе. Когда ты летела целоваться с мальчишками, веря, что в этом и есть счастье. Знаешь, как древние говорили: «Не дари поцелуя без любви!»

— А ты, значит, всегда дарил, любя?

— Речь ведь не обо мне, Наташа: я ведь о прошедшем не сожалею.

У Наташи напряглись скулы:

— Ну, ладно: я плохая. Но ведь она тебя не любит: что же ты её не осуждаешь? Что она тебе дарит поцелуи без любви?

— А она не дарит.

Наташа с трудом вникла в сказанное:

— Как это?

— Мы даже в загсе не целовались.

— И что теперь?

Сергей развёл руками:

— Ждём-с!

Наташа направилась к двери в техотдел. Взялась за ручку и обернулась к Сергею:

— Подлец ты! А ещё обещал не врать!

 

Сергей привёз Настю с Максимом из садика, те с шумом ворвались с лестничной площадки в прихожую. Дверь в соседнюю квартиру открылась:

— Добрый вечер, Серёжа!

— Здравствуйте, тётя Маша!

Он закричал в раскрытую дверь:

— А ну, повесить одежду аккуратно!

— Как успехи?

Сергей только развёл руками.

— Измором думаешь взять?

— А что мне остаётся? Мужика ведь взять проще: «Путь к сердцу мужчины лежит через желудок».

— А думаешь — у женщины нет? — усмехнулась тётя Маша. — Запомни, Серёжа, главное — забота. И именно, в мелочах. Она проснулась, а дети уже в садик собраны, завтрак на столе. Ты сейчас будешь ужин готовить?

— Ага. Вот фаршу купил — котлеты пожарить, что ли?

— А ты чего-нибудь изысканнее: блинчики с мясом, например.

Сергей достал из кармана телефон, стал искать в нём:

— Да я их не готовил никогда. Я сюда закачал поваренную книгу.

— Да это просто, — успокоила тётя Маша. — Иди, пока обжаривай фарш. Я подойду, покажу. Раз увидишь — и научишься.

Сергей в фартуке помешивал мясо на сковороде, когда вошла тётя Маша, неся в руке сковородку.

— А зачем вы со своей? У нас тут…

— Для блинов нужна отдельная сковорода, иначе намучаешься. А я не знаю, у Маринки есть ли.

Сергей понимающе кивнул, повернулся к холодильнику, на дверце которого прикреплён блокнотик с отрывными листиками и карандашик с магнитиком. Сергей нацарапал пару слов:

— Купить две сковороды. Чтобы всё было, как у людей: одна — для блинов, а особая — гладить мужа по кумполу.

— А что — у вас уже до этого дошло?

— Ну, что вы, тётя Маша! Мы ближе трёх метров друг к другу не приближаемся.

Тётя Маша долго осмысливала такой нюанс отношений.

Марина закрыла за собой дверь, переобулась в тапочки. Из комнаты, пританцовывая, прибежала Настя.

— Как вы тут? Вас хоть покормили?

— Мы ели блинчики с мясом!

Марина вошла в кухню:

— Я тоже хочу блинчиков!

Сергей выставил из холодильника салатницу, положил со сковородки на плите пару блинчиков на тарелку, пододвинул Марине:

— Бесплатно только детям дошкольного возраста.

Марина с удовольствием оглядела еду:

— Какая вам ещё плата нужна, вымогатель?

Сергей сделал плаксивое лицо:

— Подайте же хоть что-нибудь бедному повару, — внезапно сменил тон, — как представителю мужской половины человечества!

— Фиг вам! У нас брак фиктивный. Тем более, вы за квартиру не платите. И за износ дивана.

— Прежде, чем драть за износ дивана, надо бы этот износ хотя бы организовать!

Вот так они и цапались каждый вечер. Хоть и не всегда.

Марина сама не заметила, как стала думать не только о детях, но и о «муже»: как-то неловко — он весь вечер с Настей и Максимом, освобождает ей время, чтобы она могла продолжать поиски «банковской прорехи».

Марина возвращалась с работы, раздумывая над этим. На своей лестничной площадке она вынула из сумки ключи, но потом подошла к соседней двери и позвонила. Она объяснила тёте Маше ситуацию, та согласно кивнула, ушла в комнату и возвратилась с пол-литровой банкой в руках. Марина чмокнула соседку в щёку и пошла к своей двери. А тётя Маша, понимающе изогнув бровь, смотрела ей вслед.

Сергей навёл порядок на плите, снял с конфорки закипевший чайник и предложил вошедшей Марине:

— Компанию составите?

Вся в своих мыслях Марина подсела к столу, Сергей налил ей чашку, пододвинул блюдце с печеньем и поинтересовался ходом работ. Марина отвечала, что «скребёт помаленьку», оглядела стол, вспомнила и убежала в прихожую.

Она возвратилась с пол-литровой банкой и вручила её Сергею. Обнаружив, что содержимое представляет собой кизиловое варенье, Сергей стал допытываться, откуда сей презент, но Марина только поиграла глазами. На что Сергей с восхищением отметил:

— Какие люди в нашем сельпе!

Поползновения «мужа» Марина воспринимала, в общем, спокойно, если не сказать, равнодушно: её больше напрягало то обстоятельство, что она никак не могла найти в работе сотрудников своего банка недостатков. Хотя понимала, Сергей прав: промашки — большие или маленькие — не могут не быть.

Наконец, неизбежное случилось. Марина отыскала своё семейство на детской площадке, где Настя с Максимом играли с другими детьми, катаясь с «горки» — металлического, отполированного подошвами жёлоба. Сергей сидел на лавочке невдалеке, наблюдая, когда в проход между жилыми домами вошла Марина, села рядом с мужем и объявила с сияющим лицом:

— Есть!

Она постаралась объяснить ему, в чём закавыка, хоть это было и не просто для неспециалиста, но основное Сергей понял. Но он решительно отмёл намерение Марины пойти и рассказать обо всём управляющему. С чего тот воспылает восторгом от того, что какая-то уборщица, без году неделя в их коллективе, тычет ему в нос, что его подчинённые…

И Марине пришлось ловить момент, когда заведующий отделом Владислав Петрович — представительный, с лёгкой сединой в каштановой гриве, — собрался относить отчёт управляющему банком. Он небрежно пролистывал листы в папке, уточняя у подчинённых, все ли его замечания устранены, на что Эля — высокая блондинка с бейджиком на груди — недовольно высказала начальнику, что тот напрасно дёргается: первый раз, что ли?

Владислав Петрович положил отчет на стол и стал рассказывать, какую головомойку он получил когда-то: он, между прочим, а не его подчинённые.

А Марина — в своём красивом фартучке и резиновых перчатках, которые стянула на ходу, — подошла к столу, взяла отчёт и стала его перелистывать.

— А это вы круто вписали!

Все обернулись к ней, а Марина, показывая пальцем в отчёте, принялась объяснять, что профессор Джеймс Карпентер из Калифорнийского университета советует этот коэффициент брать не более… А у вас… Не хило! С такими рисками! И как на это взглянет аудит? А налоговая?

Марина бросила отчёт на стол, взяла ведро с мусором и вышла из комнаты.

Все столпились возле стола с папкой, разглядывая цифры, а Володя — самый молодой из мужчин в отделе — решил:

— Как достали эти американские профессора!

О происшествии «благожелатели» тут же донесли управляющему, тот лично в одиночестве просмотрел страницы с казусом, а затем напечатал на мониторе: «Профессор Джеймс Карпентер». Результат поиска был такой, что управляющий отправился на поиски Марины. Он перехватил её в коридоре, когда она несла черный пластиковый мешок с мусором.

— Марина Дмитриевна! — окликнул Щеглов и выдержал долгую паузу. — Значит, Джеймс?

Марина улыбнулась:

— Сами заглянули или кто подошёл?

— Это кто вас так надоумил?

— Муж.

— Чувствуется хватка бизнесмена. И зачем это?

— Подходить к вам напрямую я не решилась, — вздохнула Марина. — Муж сказал, что вы можете неправильно истолковать. Говорить же им, — она кивнула на дверь отдела, — что я сама до этого додумалась… А профессор Карпентер — это величина.

— Да, Джеймс — это фигура, против него не попрёшь, — согласился Щеглов. — Марина Дмитриевна, я хочу вас попросить. У меня сейчас запарка. Вы не могли бы свежим взглядом просмотреть наш квартальный отчёт головному офису?

Он протянул Марине флэшку:

— За сколько управитесь?

— У меня не очень много времени, только вечера.

— Ну, уборщицы у нас лишней нет, а от курьерских обязанностей я вас на три дня освобождаю. В пятницу утром жду вас у себя.

 

Когда Сергей с полотенцем в руках вышел из кухни на звук открывающейся входной двери, возбуждённая Марина бросилась к нему и поцеловала его в щёку:

— Всё прошло, как по нотам!

Сергей нежно гладил место поцелуя:

— «Держись Паничкина — с Паничкиным не пропадёшь!»

— А это кто?

— Это из какого-то старого фильма: отец часто повторяет.

— Ну, я попробую, — пообещала Марина.

— Что?

— Держаться за этого Паничкина.

Сергей сделал движение к ней:

— Я здесь, я готов!

Марина упёрлась ладонью в его грудь, не позволяя приблизиться:

— У меня голова сейчас не этим занята.

Вы заметили: у женщин постоянно какие-то проблемы с головой? И болит она у них, и не дружат они с ней. С этим надо что-то делать.

 

В пятницу Марина положила на стол перед управляющим флэшку и лист с распечаткой:

— Два пункта спорных, я оставила на ваше усмотрение.

Она показала пальцем абзацы в распечатке.

— Хорошо, спасибо, я посмотрю.

Марина ушла, а Щеглов внимательно читал текст на экране монитора, временами сверяясь с текстом на бумаге. Потом откинулся в кресле и надолго задумался. Решился и нажал кнопку связи с секретарём:

— Света, подготовьте объявление в газету: нам нужна новая уборщица.

 

Сергей с детьми смотрел телевизор, сидя на диване, когда Марина ворвалась в комнату и застыла в дверях:

— Меня берут в отдел!

Сергей стал на голову, опершись ногами на стену:

— Ура!

Максим с Настей тоже закричали, стали цепляться за него, повалили, и образовалась кучу мала. Марина, молча, наблюдала за ними. То, что она не участвует в веселье, дошло до Сергея: он сел и вопросительно поглядел на Марину. Дети тоже прекратили гвалт.

— Мне же не в чем идти на работу, — пояснила Марина.

Сергей снова повалил детей на диван:

— Ура! Мама пойдёт на работу голой!

Дети, поддержав, было, его, смолкли.

— Как — «голой»?

— Совсем голой?

Сергей недоумённо оглядел детей, поднял глаза на Марину:

— В самом деле, мама, что это вы удумали? Может, всё-таки, хоть купальник наденете?

 

За «купальником» отправились всем семейством. В магазине к ним сразу устремились две продавщицы в одинаковых халатиках с бейджиками над нагрудными кармашками:

— Здравствуйте! Чем мы можем помочь?

Сергей бросил взгляд на бейджик:

— Оксаночка, нам нужен деловой костюм для вот этой леди.

Продавщицы оглядели Марину:

— Конечно, проходите вот сюда, присаживайтесь, — они подвели Сергея с малышами к дивану. — Мы вам сейчас всё покажем.

Они повели Марину в примерочную кабинку. Но Сергей остановил их, объявив, что если продавщицы, — пардон, консультанты, — хотят устроить им шоу из современного фильма, то на этот выпендрёж нет времени. И что они и так могут костюм оценить, у них фантазии хватит, верно, товарищи члены жюри?

На что Настя и Максим солидно закивали, а Сергей прошёл к стойке, на которой развешаны на плечиках костюмы, и принялся перебирать вещи.

Продавщицы растерянно переглядывались, а Марина решила тоже поучаствовать в выборе нарядов. Но ей было объявлено Сергеем, чтобы она сидела и не дёргалась, потому что её номер вообще шестнадцатый. Ведь она будет выбирать то, что ей самой нравится, а им нужен костюм, в котором бы Марина нравились мужчинам.

Сергей отобрал три модели, вывесил их на обозрение и предложил «членам жюри» сделать выбор — Максим и Настя одновременно показали на один из костюмов.

Сергей поклонился Марине: ваш выход, сударыня. И та отправилась в кабинку.

Сергей начал решать с Настей и Максимом: какой второй костюм они будут брать? Ведь не хотят же они, чтобы мама, как бомжиха, ходила в одном и том же?

А продавщицы наблюдали за ним, решив, что мужик, конечно, с закидонами, но дело знает. А своего попросишь помочь выбрать чего, кричит, как суслик в капкане: «Я лучше в кафе посижу, пива попью». Пивец! Да чего там — полный пивец!

 

На следующее утро Сергей развозил всех по рабочим местам. Первой завезли Марину в банк. Она в новом костюме, с новой причёской выбралась с переднего сидения, махнула рукой детям на заднем сидении и направилась к входной двери.

Сергей обернулся к Максиму с Настей и подмигнул:

— Красивая у нас мама, верно?

Настя взмахнула бровками:

— Бабушка говорит: «Наша кровь»!

А в банке охранник, глядя мимо посетительницы, загородил перед Мариной дверь во внутренние помещения:

— Это служебный вход, гражданка.

— Сашок, ты что? Не узнаёшь?

Охранник поднял глаза, вгляделся, и его лицо приняло изумлённое выражение:

— Мариночка, ты? Блеск!

— Спасибо, Саша.

Она тронула его за плечо и прошла в дверь.

Охранник пришёл в себя, восхищённо потряс кулаками:

— Йес!

 

В обеденный перерыв пили чай, и Эля не успокаивалась, выпытывая все подробности жизни Марины. Та рассказывала, что муж у неё — организатор производства. Сварочного, потому что у него, — как он объясняет, — к этому делу талант.

На что Эля заявила, что, небось, вешает лапшу, как и все мужики. Марина пыталась протестовать, но коллега стояла на своём:

— Да брось, подруга! Или влюблена? Ослеплена?

— Чего нет — того нет. Позвал замуж — я и пошла. А куда мне с двумя детьми о любви рассуждать?

— Тоже верно. Тут без детей, без плетей и то о любви уже не заикаешься. Ну, хоть в остальном, всё путём? «Камасутру» проходите? Или на предисловии застряли?

Марина вздохнула:

— Суперобложкой любуюсь.

— Понятно. Не парься, подруга, у всех такое.

 

Вечером Сергей положил перед Мариной на журнальный столик лист бумаги, объяснив, что это счёт — сколько потрачено на её наряды. На вопрос, почему стоимость бензина не включена, последовал ответ, что он не крохобор.

Марина нервно подписала счёт:

— Подавитесь. И зачем вам это?

— А чтоб вы меня не выгнали не расплатившись.

Марина подумала и решила:

— А вы пролетели — я не буду вам платить эти деньги.

Сергей замер:

— В самом деле? Никогда? Честное слово?

— Клянусь!

— Ура-а!

В комнату ворвались встревоженные Максим и Настя:

— Чего?

Сергей с ужимками разорвал счёт на мелкие клочки, говоря детям:

— А я буду жить у вас вечно!

 

В коридоре административного здания завода Наташа перехватила Валерку — тот нёс в руках пластмассовый

...