Оглавление

Пролог

— И ты собираешься так просто это принять? — Недоумеваю я, смотря на сестру, мечущуюся перед окном.

— Да, Флинт, я это уже приняла просто так. Разве ребёнок виноват в том, что родился? Нет, — сверкая яростью в голубых глазах, Зои на секунду поворачивается ко мне, отчего цокаю.

— Но на кой чёрт тебе этот ребёнок, когда у тебя появится свой? — Указываю взглядом на огромный живот, который сестра постоянно поглаживает. Она всегда так делает, когда нервничает. А сейчас она на взводе, хотя мне, должно быть, плевать. Но я здесь. Сижу и жду непонятно чего, пытаясь образумить сестру, хотя родители её поддерживают.

— На кой чёрт родители завели тебя, раз у них была я? Тот же самый вопрос, братик, — кривится, передразнивая меня, хотя это совершенно не подобает замужней двадцатичетырёхлетней женщине.

— Я не раз спрашивал у них об этом, и всегда получаю подзатыльник. Даже в семнадцать, поэтому не отвечу. Но всё же, Зои, смысл принимать чужого ребёнка? Ведь она может быть неуравновешенной, создать тебе ещё больше проблем, да и, вообще, на неё деньги надо тратить, а у нас их не так и много, — спрыгиваю с дивана и тоже подхожу к окну.

— Она всего лишь ребёнок, Флинт. Её мать умерла от рака, понимаешь? Она одна осталась в Париже. Нет никого из родственников, чтобы забрали её. Только её отец. Скоту нужно было забыть о ней? Бросить свою плоть и кровь в приюте? Боже, ты ещё совсем мальчишка, раз не понимаешь, насколько ужасна ситуация. Скот даже не знал о том, что у него есть дочь…

— А он делал тест или на слово поверил какой-то шлюхе? — Кривлюсь и отворачиваюсь.

— Прекрати, немедленно! — Сестра с силой ударяет по затылку, отчего подаюсь вперёд.

— Зои! — Возмущённо потираю голову, взлохмачивая светлые волосы до плеч.

— Только попробуй. Только попробуй испортить всё. Только заикнись об этом, и я тебя по стенке размажу, — угрожающе выставляет руку вперёд и машет передо мной пальцем.

— Ладно-ладно, расслабься, а то родишь моего племянника прямо сейчас, — хмыкаю я.

— Ей всего пять, она ещё крошка, и ей необходима семья. Скот сказал, что она очень пуглива, и боится всего. К тому же… Боже! — Не закончив фразу, Зои взвизгивает и начинает приглаживать пшеничного цвета волосы.

— Что? — Недовольно спрашиваю её, наблюдая, как больная на голову, по моему мнению, беременная женщина носится по небольшой гостиной.

— Они здесь. Такси уже у дома. Сейчас будут. Ты понял меня, Флинт? Понял? Не пугай её! Не…

— Зовут-то хоть как сиротку? — Ловлю очередной подзатыльник и злой взгляд сестры.

— Джасмин. Её имя Джасмин. Всё, молчи, а лучше выйди через заднюю дверь, — она поворачивается ко входу, и дверь тут же распахивается.

— Привет, милый, — нервно произносит Зои, глядя на своего мужа.

Встречаюсь глазами со Скотом и удивляюсь, насколько он постарел за эти две недели, пока отсутствовал. В тёмных волосах можно разглядеть редкие седые волосы. Ему сейчас можно дать все тридцать, вместо двадцати шести лет. Да и глаза, опухшие с тёмными кругами. Он вымотан. Ещё бы. Вот это им не подфартило. Внебрачная дочь, о которой никто не знал. Смерть бывшей французской пассии, и подарок в виде ребёнка. Глупее быть невозможно, но Скот это сделал и теперь расплачивается, как и мы все.

— Доченька, не бойся, это моя жена. Её зовут Зои, — мягко произносит Скот, пытаясь руками поймать что-то позади него.

Опускаю взгляд и вижу тонкие ножки в чёрных колготках, ботинки слишком массивные для пятилетнего ребёнка. А в Саванне довольно-таки жарко даже для осени. Безуспешные попытки вытащить ребёнка и затянуть в дом, сопровождаются всевозможными предложениями сладостей, игрушек, а девочка даже не двигается.

Закатывая глаза, отталкиваюсь от стены и подхожу к Скоту. Опускаюсь на корточки и решаюсь на диалог, которого, видит бог, не хочу. Мне, вообще, претит здесь всё. Последний год школы, вечеринки, алкоголь и девушки, а родители заставили приехать к сестре, чтобы её поддержать. Оно мне надо? Ни черта.

— Ну, девочка моя, выходи. Давай, здесь тебе никто не причинит зла, — уговаривает её Скот.

— Я ведьма, и могу сама причинить им зло, — раздаётся тонкий детский голос с явным акцентом.

Бросаю удивлённый взгляд на сестру, и она отвечает тем же. Теперь мы оба смотрим на улыбнувшегося Скота.

— В самолёте мы смотрели «Белоснежку», ей очень понравилась злая колдунья, — объясняет он.

— Значит, к нам пожаловала сама Малефисента? Чёрт, я ни разу её в жизни не видел, и мне безумно интересно, — не знаю, откуда это берётся, но именно мой воодушевлённый голос звучит в тишине.

— Нет, я Джасмин. Но у меня много силы. Даже больше, чем у неё, — отвечает ребёнок, всё так же стоя за Скотом.

— Вау, вот это да. Если ты покажешь мне свою силу, то я покажу тебе свою, — предлагаю, и через секунду из-за мужских ног выглядывает девочка.

Задерживаю дыхание от создания, появившегося в нашей жизни. Скот отлично поработал, и теперь перед нами невероятный ребёнок. Я, вообще, мало смотрю на детей, и не могу дать точную оценку их красоте. Но я достаточно много видел женщин, девушек, чтобы утверждать, что когда-нибудь этот ребёнок станет невероятной красоткой. Голубые, небесные глаза распахнуты и с интересом рассматривают меня, как и я её. Русые волосы спадают по плечам, а пухлые губы растянуты в лукавой улыбке.

— Значит, ты тоже колдун? — Интересуется она, и я, кивая, поднимаюсь на ноги.

— Да, но у меня самое обычное имя — Флинт. А это моя сестра и жена твоего папы — Зои. И она владеет невероятной магией, даже мне она неизвестна, — протягиваю ребёнку руку, и она бросает взгляд на Скота, словно ожидая разрешения. Он кивает ей, и она выходит из-за мужчины. Теперь могу рассмотреть, какая она худенькая, тоненькая и с белоснежной кожей, в чёрном платье. Видимо, именно контраст оттенков так ярко играет и вызывает внутри жалость. Хотя этот ребёнок никоим образом меня не касается, но мне безумно горько оттого, что она пока не понимает полностью новый этап своей ещё юной жизни.

Она подходит ко мне, отчего приходится нагнуться и предложить ей руку. Девочка так долго рассматривает меня, что становится не по себе. Да, я привык к тому, как женщины любят меня, но это ведь ребёнок. Хотя взгляд у неё глубокий, вдумчивый, словно у взрослого и мудрого человека. Невероятно красивые глаза, да и она сама настолько нежная, что улыбаюсь ей. Её ручка ложится в мою, и я осторожно тяну её к себе, а затем поворачиваю к ошарашенной Зои. Ну, я тоже удивлён собой и желаю сейчас же свалить от такой напряжённой тишины, поэтому необходимо побыстрее закончить.

— Я расскажу тебе по секрету, — ловлю взгляд голубых глаз и заговорщически продолжаю, — у Зои спрятаны яблоки, которые только она умеет готовить так, чтобы наслать на всех долгий и глубокий сон. Если ты хочешь, она тебе покажет, как их готовить.

— Правда? У тебя есть такие яблоки? — Изумляется Джасмин.

— Эм… да… четыре фунта имеются, и я знаю, где взять ещё. Мы можем сейчас отправиться на кухню и приготовить их. Хочешь? — Спрашивает сестра.

— Да. Хочу. Очень хочу, — с готовностью кивает ребёнок и отпускает мою руку.

Зои уводит её, а я потираю лоб. Ни черта себе встреча.

— Вот ты нашёл себе проблемы, Скот, — поворачиваюсь к нему.

— Она моя дочь, Флинт, у меня не было выбора. И я благодарен тебе, потому что характер у неё не из простых. Она мало говорит, в основном молчит, боится всего и прячется, — похлопывает меня по плечу и пропускает к двери.

— Ты вернёшься? — Интересуется он, когда я останавливаюсь на пороге.

— Возможно. Мне же семнадцать, и меня ждут две красотки в кафе, — подмигиваю ему.

— Мальчишка, — слышу в ответ смех, и дверь закрывается.

Мысли о новом члене семьи моментально улетучиваются, когда прыгаю в машину и включаю музыку. У меня грандиозные планы, о которых предпочитаю не говорить вслух. Обожаю эту жизнь.

Два года спустя…

Затягиваюсь едкой сигаретой, отравляющей и так скорбящее сердце. Смотрю на плиты, среди которых стоят те, кто пришёл сегодня выразить нам соболезнования. А я ничего не чувствую, кроме желания, напиться и изменить своё решение о поступлении в Нью-Йоркский университет. Если бы я этого не сделал год назад, то наши родители, которые решили приехать из Саванны в Нью-Йорк, были бы живы. Они бы не разбились, не пошёл бы дождь, не были бы мокрыми дороги. Это только моя вина, и поэтому сейчас стою поодаль от плачущей сестры, от бледного Скота, от знакомых, которые тоже любили их, как я.

— Им сейчас лучше, чем нам, Флинт, — раздаётся рядом детский голос.

Перевожу туманный взгляд на голубые глаза под тёмной вуалью шляпки и бросаю недокуренную сигарету в дерево.

— Тебе больно, да? — Джесс подходит ко мне ближе, и я киваю ей.

— Очень, — шепчу, опускаясь на зелёную траву, и не смею подойти ближе к месту, где сейчас произносит речь Скот.

Семилетний ребёнок садится рядом со мной, и я ощущаю, как её прохладная маленькая ладошка поглаживает меня по плечу.

— Не надо. Мне не нравится, когда ты грустишь. Мне тоже очень грустно. Бабушка с дедушкой всегда говорили мне, что если суждено чему-то произойти, то это случится. Значит, они сейчас счастливы. Ведь там… на небесах так хорошо и спокойно. Посмотри на них, небо ясное, и даже тучек нет. Они будут оберегать нас оттуда, и сейчас видят, как ты куришь, — последнее слово она произносит с явным неодобрением.

— Ох, конфетка, это я виноват. Я выбрал не то, что должен был. Я…

— Ты шёл за мечтой, так говорит Зои. И почему это ты виноват? Папа всегда требует, чтобы я делала то, что хочу, — перебивая меня, заявляет Джесс.

Перевожу на неё взгляд, и в который раз удивляюсь, насколько этот ребёнок стал для меня родным. Её слова, словно ослабляют печаль и скорбь, приоткрывают моё сознание, чтобы пропустить луч света, которым представляется мне она. Любопытная, умная, развитая девочка, ставшая неотъемлемой частью нашей семьи, которую сразу же полюбили все. Даже я проникся её смехом, жаждой жить и весельем.

— Мы должны пойти туда, — она указывает на кучку людей, и я тяжело вздыхаю.

— Я буду с тобой, обещаю. Пойдём, Флинт, — поднимаясь, протягивает мне руку. Столько надежды в её глазах, столько веры, что не могу предать это. Хотя бы не для неё. Пусть думает, что этот мир прост. И никогда не встретится с ранней потерей родителей, хотя она это уже пережила. Но обрела другую семью, и, возможно, без неё бы я не смог подняться и вернуться. Обнять сестру и забрать у неё племянника, затем бросить землю на гробы и наблюдать, продолжая держать одного ребёнка на руках, а другую прижимать к себе, как пришло время прощаться.

Я единственный, кто так и не заплакал на похоронах. Единственный, с кем не общаются, потому что сбегаю отсюда. И даже тихий голос Джесс не вернёт меня сюда теперь надолго.

Четыре года спустя…

Слышу, как замок поворачивается, и распахиваю глаза. Моргая, выпрямляюсь на диване и кривлюсь от того, как всё затекло от быстрого и необходимого сна в доме сестры.

— Флинт?

— Дядя!

Раздаётся удивлённый голос Зои, а затем племянник прыгает на меня и обнимает за шею.

— Привет, парень. Какой ты огромный стал, — смеясь, треплю светловолосого малыша по голове и опускаю рядом.

— Привет, сестрёнка. Привет, Скот, — продолжая улыбаться, встаю с дивана.

— Какими судьбами, Флинт? Ещё не лето. У тебя что-то случилось? — Спрашивает Зои, вешая плащ, и указывает ребёнку, который уже нашёл приготовленный для него подарок в виде машинки на журнальном столике, отправляться мыть руки.

— Оставь его, милая, это и его дом. Мы рады видеть тебя, через полчаса поужинаем, — мягко произносит Скот.

— А где Джесс? — Интересуюсь я, приглаживая растрепавшиеся волосы.

— У неё музыкальные занятия, затем балет. Её скоро подвезёт соседка, — отвечает она и прищуривается.

— Так что случилось, братик? Ты не звонишь, не пишешь, не отвечаешь, а сейчас здесь.

— Я приехал, чтобы поделиться радостной новостью, — улыбаюсь ей.

— Какой?

— Сегодня я женился. Буквально этой ночью в Лас-Вегасе мы расписались с Коллин, — с трепетом делюсь с ней самым ярким и лучшим моментом в моей жизни.

— Что? — Лицо сестры белеет.

— Да… хм, я не говорил об этом, чтобы вы не испортили мне настроение. Но я женат…

— Сколько вы знакомы, Флинт?

— Пару недель, но чувства появились сразу же. Чёрт, не надо меня осуждать, я знаю, что это поспешно, но я люблю её, и она великолепная девушка. Первый курс медицинского факультета, мы встретились в баре, и всё завертелось. Я сразу же понял, что она для меня. Тем более я нашёл место в компании, помощником архитектора и могу обеспечить нас. Есть квартира, которую мне подарили родители перед смертью, у нас всё хорошо, — оправдываюсь, и это противно.

— Боже мой, что же творишь, брат? Ты совсем с ума сошёл? Ты ничего не знаешь об этой девушке, кроме того, как она трахается! Когда ты начнёшь думать головой, а не своим членом? У тебя квартира, а она, уверена, иностранка. Да? — Повышая голос, Зои наступает на меня.

— Да, она не американка, как закончится её ученическая виза, мы подадим на грин-карту. Да, неужели, это так важно? Я люблю её! Она моя жена и хорошая девушка! — Зло отвечаю ей.

— Конечно, хорошая девушка, которая окрутила тебя, идиота, — фыркает Зои. — Ей от тебя нужно только гражданство, а потом она тебя бросит. И даже не посмотрит на твоё смазливое лицо. Ты проходной билет для неё. Когда же ты повзрослеешь?

— Я взрослый! Прекрати меня отчитывать! Давно уже не мальчишка! Я работаю, живу сам, и ни разу не просил у вас деньги! Я принимаю решения, и женился! Ты должна была меня поздравить, а не орать, — яростно указываю на неё пальцем.

— Поздравляю, Флинт, из-за своей любви к женским гениталиям, алкоголю и, возможно, до сих пор, наркотикам, ты совершил самую ужасную глупость в своей жизни, — едко произносит она.

— Да я только раз баловался кокаином. И что из этого? Я же не подсел, и хватит мне об этом напоминать! Я думал, что приеду, расскажу вам, и она тоже здесь, только в отеле. Познакомлю вас, и всё будет так же хорошо, как было у меня внутри. А встретил только нравоучения и унижение, напоминание моей молодости…

— Ты и сейчас молод! Тебе только двадцать три! Ты еле-еле окончил университет и снова нашёл себе проблемы на задницу. Выпутывайся сам, понял? Скоро ты сам поймёшь, каким был придурком!

— Что вы кричите? Напугаете Карвера, — в гостиную входит Скот и останавливается между нами.

— Этот полоумный женился на эмигрантке! Я поверить не могу! Она отберёт у него квартиру и…

— И вы поженились в этом возрасте. У вас всё хорошо. Так почему у меня должно быть иначе? — Перебивая возмущения сестры, поворачиваюсь к изумлённому Скоту.

— Хм… Зои, это его жизнь. И если он решил так, то пусть отвечает за свои поступки. Он взял на себя ответственность, и ни ты, ни я не можем на него повлиять, — медленно произносит Скот, и я улыбаюсь его поддержке.

— Спасибо. Кстати, Зои, я ни разу не отчитывал тебя за то, что ты удочерила Джесс, внебрачного ребёнка твоего мужа…

— Флинт, — охает сестра и обиженно поджимает губы.

— Это же, правда. Я не хочу никого оскорбить этим, но Джасмин счастлива с вами, и мы все её любим. А ты не хочешь даже узнать мою жену поближе. Мне от этого неприятно, — кривлюсь от своих слов.

— Потому что ребёнок, который не виноват в своём рождении и скоропостижной смерти матери, не может приравниваться к наглой стерве, которая использует тебя…

— Хватит! Не смей так говорить о моей жене! Раз вы не хотите с ней знакомиться и увидеть её, то я сваливаю! Поделился с вами, а вы мне в душу плюнули! — Подхватывая сумку, обхожу сестру.

— Флинт…

— Нет, Скот, я принял твою внебрачную дочь и полюбил её, не упомянул о том, как туго вам пришлось в то время. А вот вы даже не хотите принять мою любовь к женщине. Вы лицемеры, и знать вас не хочу, — зло, шипя, выхожу из дома и громко хлопаю дверью.

Меня раздражает, что сестра так поступила со мной. Мне больно и неприятно, а теперь ещё нужно объяснить всё Коллин. Они даже не дали ей шанса показать себя. И я люблю её, меня не волнует то, что она иностранка. Она дарит мне незабываемые эмоции, и такой шаг для меня… а они даже не поддержали. Обидно. До чёрных точек перед глазами обидно! Да, я непутёвый иногда, но рвусь изо всех сил. Сейчас нашёл хорошее место, буду прекрасным мужем и когда-нибудь отцом. У нас всё получится, и мне необходимо это. Разве могут они понять, какой груз вины я до сих пор несу в себе? Как пытаюсь доказать сестре и Скоту, что родители отдали мне всё не просто так, а я заслужил?

Пока жду такси у дороги, смотрю на тёмное небо, и тяжесть сдавливает грудь. Они заставляют меня думать плохо о моей жене, думать в другом русле, и о том, что всё это моя ошибка. Не позволю! Мне двадцать три, и я имею право решать сам за себя…

— Флинт? Это ты? — Сбоку от меня раздаётся знакомый голос, и я поворачиваю голову.

Девочка, о которой постоянно думаю и для неё тоже стараюсь быть лучше, смотрит на меня с радостью огромными голубыми глазами.

— Конфетка, привет, — улыбаюсь ей, и Джесс, бросая рюкзак на траву, с визгом прыгает на меня.

— Боже! Ты здесь! Ты приехал! — Кричит она, а я смеюсь от этого искреннего счастья. Целую её в волосы и прижимаю к себе. Чёрт, я скучал по ней, и сейчас она тяжелее, чем шесть месяцев назад.

— Ты подросла, — замечаю длинные ноги в лосинах и такую же обтягивающую майку. Это мне не нравится. Хоть она ещё очень юна, но одежда слишком взрослая для неё.

— Ну, так мне уже одиннадцать, — гордо заявляет Джесс и поправляет толстую косу на плече.

— Я привёз тебе «Барби», оставил на журнальном столике…

— Флинт, я давно уже не играю в куклы. Так ты был у нас? Почему не предупредил? Ты останешься? — Закидывает меня вопросами.

— Нет, я уже уезжаю. Мы с Зои немного повздорили, и моё присутствие сейчас нежелательно, — кривлюсь от своих слов.

— Почему? Что случилось? Ты пропил квартиру? — Усмехается она, и я ловлю себя на мысли, что слишком много знает о моих похождениях, и это неприятно. Не хочу, чтобы она думала, что мужчины все такие. Хотя да, мы все вот такие непостоянные, но ей пока думать об этом рано. Очень рано.

— Нет. Я сказал им, что женился, и они не приняли мой выбор.

— Женился? — Тихо переспрашивает Джесс и делает шаг назад от меня.

— Да.

— Эм… поздравляю тебя. Она, наверное, очень красивая, и ты её очень любишь, раз решился на такой шаг, — постоянно запинаясь, произносит она.

— Очень, — улыбаясь, вспоминаю тёмные волосы Коллин и аппетитное тело, которое сводит с ума. Всегда любил красивые формы, объёмные, чтобы было за что ухватиться. Ох, а как она работает ртом…

— И это хорошо, раз ты счастлив, то и я счастлива. Вы прилетите на лето? Вместе? — Из порочных мыслей меня выводит голос Джесс и я, моргая, концентрирую на ней взгляд.

— Хм…

— В июле у меня первое выступление на городском конкурсе по фортепиано. Я бы хотела, чтобы ты приехал, — она подходит ко мне ближе и вглядывается в моё лицо. Чёрт, я не могу ей отказать. Она смотрит на меня доверчивыми голубыми глазами, и не позволяю себе причинить ей боль или же дать понять раньше, что я полный кусок дерьма.

— Конечно, — кивая, слышу звук подъезжающей машины.

— Пообещай, — требует Джесс, когда такси останавливается рядом с нами.

— Обещаю тебе, что приеду…

— Нет, не мне, — смеясь, мотает головой. — Небесам. Пообещай им, что приедешь и будешь самым счастливым. Пообещай им, что будешь гордиться собой, и я это увижу. Пообещай им.

— Хорошо, — улыбаясь, закатываю глаза.

— Небеса, я обещаю, что приеду на первое выступление конфетки, — смотрю на тёмное небо и чувствую себя придурком. — Так сойдёт?

— Более чем, — кивает Джесс и, наклоняясь, поднимает рюкзак.

— Тогда до встречи, и береги себя. Звони мне в любое время, — открывая дверь такси, произношу я.

Джесс отходит и кивает мне, но что-то в её взгляде, на секунду ставшим печальным и горьким, не даёт мне опуститься в салон.

— Конфетка, у тебя всё хорошо? — Тихо спрашиваю её.

— Да. Я скучаю по тебе, а теперь ты женат, и мы вряд ли сможем забираться на дерево, чтобы стрелять из рогатки. Но я рада за тебя и желаю тебе только счастья, Флинт. Поезжай, наверное, твоя любимая уже тебя заждалась, — пухлые губы растягиваются в улыбке.

— Спасибо, Джесс, ты единственная, кто меня понял и поддержал. Спасибо, я обещаю, что буду приезжать чаще, вырываться с работы и заберу тебя на лето к нам. Обещаю, небеса, — вспоминая это глупое условие, поднимаю голову и слышу звонкий смех.

— До встречи, конфетка, — подмигивая ей, опускаюсь в салон и закрываю дверь.

Смотрю на одинокую худенькую, продолжающую стоять на лужайке возле дома девочку, и что-то в груди сдавливает. Словно предчувствие, мрачное и тянущее сердце. Джесс моя племянница, маленький человечек, которого я всегда буду помнить. Хотя в последнее время забыл обо всём, кроме развлечений. Большой мир украл у меня желание быть обычным. Мне хочется стремиться куда-то высоко, чтобы никто больше не имел права меня осуждать. Доказать им всем, я умею быть взрослым даже без родителей.

— Обещаю, что вернусь, и с наслаждением буду слушать, как ты играешь. А потом ты станцуешь мне, и пойдём есть мороженое. Обещаю, что обстреляем всех гостей на воскресном барбекю, и ты будешь смеяться. Обещаю, конфетка, — шепчу я, наблюдая, как девочка разворачивается и идёт к дому.

— Мистер, мы едем? — Спрашивает шофёр, и я поворачиваюсь к нему.

— Да. По этому адресу, — передаю ему карточку отеля и бросаю взгляд на молчаливый дом, со светящимися окнами, который стал для меня чужим.

Ни одного из своих обещаний я не выполнил…

Глава 1

Захлопывая дверь такси, поднимаю голову и смотрю на подсвечивающийся фасад дома, который видел раньше только на фотографии. Столько лет я не был в Саванне, что забыл, как влажно и душно здесь, как проста и обычна жизнь, и кем надо быть, когда вернусь сюда.

Вытираю сухой рот ладонью и кривлюсь от боли в горле, которое до сих пор нещадно дерёт. Чёрт, голова болит и хочется ещё выпить. Надраться вновь, чтобы не думать ни о чём больше.

Знаю ли я, по какой причине приехал сюда? Нет. У меня нет ни одной причины, чтобы появиться сейчас. Да и меня вряд ли ждут. Меня точно не ждут. Меня нигде не ждут, и я нигде не нужен.

Давящие мысли, тяжесть в груди и очередной провал в жизни привёл меня к яркой красной двери. Набраться бы мужества, чтобы нажать на звонок, но не могу. Рука не поднимается, и отчаяние уже затапливает разум. Боже, чувствую себя полным придурком. Да, потому что ни один нормальный мужчина в здравом уме (здесь не обо мне точно) не будет стоять и гипнотизировать странной формы звонок из-за алкогольного отравления.

Неожиданно дверь распахивается, и на меня налетает что-то очень знакомо пахнущее и высокое. Моргая, делаю шаг назад, нога скользит по ступеньке, и последнее, что я вижу перед тем, как тело заскулит от боли, удивлённые голубые глаза и алые губы.

— Блядь… дерьмо… чёрт как же… чёрт, — стону и катаюсь по земле, пытаясь унять боль в нервных окончаниях копчика и позвоночника. Перед глазами даже яркие точки бегают, и начинает тошнить. Жутко, до отвращения.

— Ма! Здесь бездомный какой-то! — В мой, и без того дребезжащий мозг, врывается громкий крик. Отчего приходится распахнуть глаза и замереть, лёжа на каменной дорожке.

Кажется, я ошибся дверью. Мой взгляд проходит по загорелым стройным ногам, поднимается и натыкается в ультракороткие шорты, даже не скрывающие ягодицы девушки с распущенными и окрашенными волосами. Сглатываю сухость во рту и причмокиваю, как идиот, пялясь на аккуратные и спелые выпуклости незнакомки.

— Мам, надо полицию вызвать. От него жутко воняет, — девушка поворачивается и указывает на меня пальцем. Приподнимаюсь оттого, что голубые глаза кажутся очень знакомыми, но из-за вульгарного и яркого макияжа узнать очень сложно.

— Флинт? Брат, это ты? — Недоверчивый голос проносится надо мной, и я перевожу взгляд на Зои, немного постаревшую и осунувшуюся, с нескрываемым отвращением рассматривающую меня.

— Привет, — натягивая улыбку, отрываю взгляд от девушки, которая обескуражена не меньше, чем я. Я должен вспомнить. Кто она? Где-то видел… она смотрит на меня, недовольно и даже зло. Наблюдает, как медленно поднимаюсь с помощью сестры, и поджимает пухлые алые губы. Странно, я…

— Господи, что… где ты был? Выглядишь ужасно. Действительно, как бездомный, — смеясь, Зои проводит меня в дом, пока эта девушка, взгляд которой ощущаю спиной, продолжает сверлить меня недовольством. Почему? Я же не знаю её.

— Мама? — Вспыхивает в голове то обращение, которое юное и вульгарное создание позволило себе.

— Джасмин?! — Шире распахивая глаза, не могу отвести взгляда от девушки. Закатывает глаза и цокает.

— Пить меньше надо, Флинт, тогда и мозги останутся, — фыркает она, поправляя обесцвеченные пряди, лежащие на выпуклой груди, обтянутой маленьким топиком, едва не лопающимся на ней.

— Брат, ты многое пропустил. Входи, — смеясь, Зои толкает меня дальше, а я обескуражен, как изменилась маленькая девочка и превратилась в… чёрт, я даже подобрать слов не могу, чтобы описать её сейчас, и не оскорбить.

Нет той нежности, которую она несла в себе, только открытая сексуальность и обнажённое тело. Слишком обнажённое. Пока прохожу мимо неё, она отскакивает от меня и закрывает демонстративно пальцами нос. Кривит пухлые губы. Бесит. Особенно алая помада, которая уродует её и делает её облик ещё более вызывающим, это раздражает.

— Что ты здесь делаешь? Ты не сообщил, что прилетишь к нам, — интересуется сестра и указывает на диван.

— Милая, принеси своему дяде что-нибудь выпить, — Зои оборачивается к Джесс.

— Водку? Джин? Ром? — Ехидно перечисляет она.

— Чёрт, ты так выросла и так… выглядишь, — замолкая, рукой показываю на её внешний вид.

— Было бы очень удивительно, Флинт, если бы я осталась одиннадцатилетней. Именно в том возрасте, когда ты видел меня в последний раз, — усмехаясь, она складывает руки на груди, сжимая её, и она вот-вот выпрыгнет.

— Красавица, да? Её очень часто приглашают сниматься у нас в рекламе, но она отмахивается. Думаю, Джесс бы сделала прекрасную карьеру, — Зои подходит к девушке и обнимает её за плечи.

— Мам, ему лишнее знать об этом. Так что тебе? Водки или джина? — Джесс поворачивается ко мне, и я захлопываю рот, пока прихожу в более или менее нормальное состояние, можно сказать, полон удивления, преображением маленькой и хрупкой девочки вот в это. Хотя она всё такая же худенькая, как и раньше, но… дерьмо, мне не следует на неё смотреть.

— Воду. Мне достаточно алкоголя на сегодня, — тихо отзываясь, опускаюсь на диван.

— Воду, — передразнивая меня, девушка уходит вглубь дома, а сестра с улыбкой закрывает дверь.

— Так что случилось, Флинт? Мы не слышали о тебе очень долго и уже даже не пытались связаться. Твоя секретарша постоянно говорит, что тебя нет последние два месяца. Ты один? — Спрашивая, она подходит ко мне и садится рядом.

— И выглядишь безобразно. У тебя в бороде крошки от хлеба, и жутко воняешь. Боже, не говори мне, что ты всё потерял! — Взвизгивает сестра, и я, опуская взгляд, рассматриваю отросшую бороду.

— Нет, я ничего не потерял. Я развёлся…

— В который раз, Флинт? Десятый или одиннадцатый? — Едкий голос Джесс перебивает меня, и она подходит к нам.

— Пятый, — поправляю её и принимаю из рук бокал с водой.

— Опять? Боже, брат, опять развод, и на этот раз из-за чего? — Тяжело вздыхает Зои.

— Я…

— Наверное, размер груди не понравился, или же ноги показались кривыми, нашёл ещё более пышную дамочку. Мам, чего спрашивать, у этого человека никогда не будет стабильности. Ну, или, как вариант, он её не удовлетворяет, и стал импотентом. Хотя его вид и так отталкивает, — Джесс с отвращением осматривает меня, а от её слов давлюсь водой.

— Джасмин, — смех Зои ещё больше удивляет меня.

— Ладно, вот это, — девушка показывает на меня пальцем, — надо отмыть, а я пошла на вечеринку. Люблю, — Джесс склоняется к сестре и чмокает её в щёку.

И всё так быстро, её выпад в мою сторону, оскорбления, этот вид с голой задницей, и она выскакивает из дома.

— Я что-то не понял… это, действительно, Джесс? Это она? Это мне не мерещится? — Указываю на дверь и затем возвращаю свой взгляд на Зои.

— Да, это Джасмин, и ей уже восемнадцать, Флинт. Она окончила школу с великолепным баллом, подала документы в наш университет, и выпускной был три дня назад. Я отсылала тебе приглашение, но ты, как обычно, его проигнорировал, — спокойно пожимает плечами.

— Я не видел… я… три дня назад встречался с женой у адвоката и подписывал документы о разводе. Я…о боже, словно оказался в другом мире. Где та девочка, которая всегда улыбалась и не была вот такой… такой… вульгарной? Как ты это допустила? — Возмущаясь, встаю с дивана и зло ставлю бокал на журнальный столик.

— Не тебе меня учить, как воспитывать дочь, Флинт. Молодёжь сейчас невозможно контролировать, и Джесс я доверяю. Поэтому позволяю ей всё, она делится со мной, и я знаю обо всех её ухажёрах, проблемах и происходящем. А то, как одеваются сейчас девушки, ты знаешь больше моего. Пятый брак, и тот не увенчался успехом, — язвительно заявляет Зои.

— Прости, я просто удивлён и… разбит я. Да, ты всегда была права. И с Коллин, и с другими моими жёнами, но я не слушал тебя. А сейчас мне тридцать лет, у меня хорошая компания и длинный список разводов. Прости меня, что вот так явился без приглашения, — устало провожу рукой по сальным волосам.

— Думаешь, мне приятно знать, что была права, братик? Нет, хороший мой, нет. Я бы хотела, чтобы ты светился от счастья. Это моя вина, что не настояла тогда на разводе, а я хотела. Но меня Джесс остановила.

— Джесс?

— Да. Она сказала, что это твоя жизнь, и ты так решил, а мы не должны вмешиваться в неё. Она настаивала на своём и даже поругалась со мной первый раз. Она защищала тебя, а ты…

— А я пропал на семь лет. Чувствую себя таким мерзавцем, ты не представляешь, Зои. Мне некуда больше идти, как сюда. Мне нужно время, чтобы подумать и понять, когда всё пошло под откос. И уберечь себя от очередной свадьбы. Не везёт мне в любви, зато я богат, — горько усмехаюсь, осматривая дом, который приобрели мои родственники два года назад в кредит. Да, я помню, как Зои просила просмотреть документы, нет ли там подвоха… а мне было плевать. Только фото запомнилось, но никак не другое. Я был поглощён новой девушкой и занимался только ей.

И это гадко. Гадко от самого себя, что поступал именно так. А сейчас, как трус, сбежал из большого города к тем, кого бросил.

— Ох, Флинт, ты же знаешь, мы всегда рады тебя видеть. А Джесс… тебе придётся привыкнуть к тому, что она выросла. У неё своё мнение, и мы ей не препятствуем в этом, потому что доверяем. Именно так мы живём. Все дети — наши друзья, они делятся с нами, и мы счастливы. А тебя будем реанимировать, хотя мы улетаем завтра со Скотом, — сестра поднимается с дивана и указывает на лестницу, ведущую на второй этаж.

— Улетаете? Куда? Я рассчитывал с вами провести время, может быть, вместе куда-то съездить, — хмуро спрашиваю её, рассматривая фотографии, висящие на стене. Улыбающаяся Джесс с разными наградами, и её родители.

— И об этом я тебе писала два месяца назад. Мы купили дешёвый тур на острова. Две недели нас не будет, Скот сейчас в аэропорту, сегодня отправляет Карвера в поездку в Вашингтон с классом на месяц. Ты, конечно же, и это не читал. Но Джесс остаётся, сказала, что нам нужен второй медовый месяц, а ей побыть без нас перед новой жизнью, — рассказывая, она поднимается и проходит по коридору.

Не успеваю даже собрать мысли в кучу, как Зои с улыбкой открывает дверь одной из комнат.

— Эта спальня у нас пустует, она совмещена с комнатой Джесс ванной. Думаю, дочь не будет против, если ты остановишься рядом с ней. Поэтому чувствуй себя как дома, — сестра указывает на комнату, и я оказываюсь в небольшом пространстве в классическом стиле. Сразу вспоминаю свою большую и просторную квартиру, где всё выполнено модно, и, благодаря дизайнерам, выглядит как с обложки журнала. А сейчас вернулся к истокам, к недорогой мебели из дерева, к мелочам, к аромату цветов и свежескошенной травы, доносящемуся из открытого окна, и к жуткой влажности.

— Спасибо. Спасибо, Зои, что не отвернулась от меня, — натягивая улыбку, вхожу в комнату и бросаю на кровать свою сумку.

— Я никогда не отвернусь от тебя, Флинт. Ты же мой брат. Мы семья, не всегда разделяющая твои решения, но семья. Ты дома, дорогой мой, прими душ, я принесу тебе полотенца. Тебе следует побриться, а то выглядишь устрашающе. Мы уже ужинали, но в холодильнике найдёшь рагу и разогреешь. Не стесняйся и ешь всё, что захочешь. Тем более Джесс не будет, а я наготовила много…

— Почему? — Перебивая её, отвожу взгляд от переднего двора, который прекрасно просматривается из моей спальни.

— Молодость, ребята и подружки, — с улыбкой поясняет она.

— Мда, и это необходимо принять, — усмехаюсь я.

— Дети растут, Флинт. Её подруги очень приятные девушки и из хороших семей, мы с ними общаемся. Они все поступили на один факультет. А парни… Джесс молода, и ищет того самого, но пока безуспешно. Да и мальчики всегда вокруг неё вьются, она же красавица. Завтра разберёмся с остальным, уже половина десятого и тебе следует отдохнуть. Ещё будет время наговориться. Если тебе что-то нужно, то наша спальня дальше по коридору. Я буду собирать вещи, и ждать Скота.

— Спасибо, — киваю ей, и сестра закрывает дверь, оставляя меня одного.

Ни черта себе — приехал. Слишком много неожиданной информации свалилось на меня. Да и алкоголь, который пил всё утро, неприятно сказывается на самочувствии. Не хочу есть, только пить. А лучше, действительно, смыть с себя послевкусие алкогольного дурмана и лечь спать. Завтра разберусь со всем, и увиденное не будет казаться мне ужасным. Ведь я до сих пор вижу перед глазами Джасмин в её вульгарном наряде, слышу едкие слова, пропитанные отвращением. И мне так больно. Больно оттого, что забыл о них, наслаждался жизнью, женился, разводился, тратил деньги, покупал себе лучшее, когда они покупают уценённые туры.

Что стало со мной за эти годы, пока меня здесь не было? Хотя это не тот дом, который я помню, но знаю город, он мой родной. Я появился здесь, и бросил всё, чтобы утонуть в пороках.

Осматриваю снова небольшую спальню и подхожу к окну нестандартного размера. Оно и понятно, душно очень, и такого рода планировка помогает впустить в дом хотя бы немного воздуха.

Ночь уже давно давит собой на город, а я совершенно не представляю, что мне делать. Потерян. Действительно, потерян, и приехал сюда, чтобы найти спасение. А сейчас не верю, что у меня получится. Вновь знакомиться с теми, кто были для меня когда-то самыми близкими, будет сложно. Знаю, это будет катастрофично, особенно видеть то, во что превратилась моя конфетка.

— Джасмин, — шепчу, оборачиваясь к двери, ведущей в ванную комнату.

Думал ли я о ней? Нет. Признаюсь, что ни о ком не думал. Вообще. Да, присылал подарки на Рождество, и то не успевал. О днях рождениях забыл, не поздравлял, я жил своей жизнью, словно у меня никого никогда не было. Очерствел. Стал циником. А теперь вот что вышло. Я чувствую себя лишним здесь. Сам отказался от семьи и навязался им со своим пятым разводом.

Оглядываю ванную комнату, где стоят разные баночки и духи Джесс. Самая простая сантехника: раковина, зеркало, душевая кабина и туалетный бачок. Ничего лишнего, да и не поместится сюда что-то ещё. Висит халат на её двери, и я подхожу к ней. Нажимаю на ручку и вхожу в сладко пахнущую комнату. Благодаря свету в ванной комнате могу рассмотреть светло-голубые стены, белую двуспальную кровать, заваленную подушками разной формы и мягкими игрушками. Какие-то книги валяются на столе, а на стуле висят джинсы. Это девчачья спальня, каждая безделушка и фигурка свидетельствует об этом. Втягиваю в себя аромат и закрываю глаза. Забыл о ней… всё утопил, предал, и теперь придётся пожинать плоды. Но за ними я и прилетел. Взял отпуск и сбежал.

У меня сейчас нет желания даже жить, потому что нет причин это делать. Я неудачник в любви, обжигался очень часто, стал посмешищем среди друзей и мишенью для женщин. Клоуном, на которого делают ставки. Я не чувствую себя мужчиной, не знаю, кто я сейчас и не понимаю, что могу. Словно все эти женщины, число которых уже давно перевалило за сотню, выпили из меня всю силу, оставив бесхребетным придурком, который только и предлагает им жениться. Это убивает и так гадко отравляет меня, что пришлось исчезнуть. Не дать себя унизить ещё больше, ведь когда я развожусь, то каждая из моих бывших жён считает своим долгом рассказать, какой я хреновый муж. А потом насмешки, и я, поддаваясь им, ищу новую жену, и так по кругу. Но что-то случилось внутри вчера. Не смог спать, а щемящее чувство в сердце призвало меня сюда. Не знаю, как это объяснить, но я должен быть сейчас здесь. В Саванне.

Мне тридцать, а я боюсь выйти из комнаты после душа и бритья. Боюсь встретиться с вопросами, на которые не знаю ответов. Боюсь даже посмотреть в глаза сестре и Скоту, потому что ещё до конца не осознал, что я добрался до их дома и нагло влез в их жизнь. Им без меня было намного лучше, по поведению Джесс всё понял, но мне этого принимать не хочется. Не хочется принимать такой итог, но на сегодня я полностью выжат, раздавлен той жизнью, которой поклонялся.

Сквозь сон слышу неприятные звуки, которые уже медленно, но верно разрушают влажную оболочку из дремоты. Распахиваю глаза и, моргая, привыкаю к темноте вокруг меня. Нет… мой пентхаус наполнен светом, там не бывает так жарко. И тут же вспоминаю о том, что я у сестры. Что-то наподобие бульканья, а затем кашель раздаётся из ванной комнаты.

— Джесс, — испуганно подскакиваю и распахиваю дверь. Мне плевать, что я в одних боксерах, моё сердце так быстро набрало обороты, что сейчас готово буквально разлететься на миллион мелких осколков.

Взглядом нахожу девушку, вытирающую рот туалетной бумагой и, шатаясь, выпрямляющуюся на ноги. Нажимает на кнопку, а я закрываю глаза, не желая видеть этот вульгарный, отвратительный вид.

— С каких пор… ик… с каких пор тебе разрешено вламываться в мою спальню? — Пьяно тянет Джесс, отбрасывая спутанные и влажные волосы за спину.

— Это не твоя спальня, Джесс, это ванная. И я живу теперь рядом с тобой, — медленно отвечая, рассматриваю размазанную по губам помаду, алые капилляры в глазах и совершенно неподобающий вид для восемнадцати лет.

— Фу, меня сейчас снова стошнит, — кривясь, идёт к своей двери, шатается, ещё немного и рухнет.

— С каких пор ты так много пьёшь, что едва стоишь на ногах, Джасмин? — Шепчу я, шокированный увиденным.

— С каких пор ты так противен, что вызываешь у меня желание только блевать, Флинт? — Передразнивая меня, хлопает дверью.

Мой рот сам приоткрывается от такого обращения. Чёрт, это не моя конфетка. Это незнакомая мне девушка, которая ведёт себя ужасно. И Зои это позволяет ей? Позволяет ей возвращаться в таком виде домой?

Закрывая дверь, вхожу к себе в спальню и направляюсь в коридор, чтобы немедленно обсудить это с сестрой. Да как так можно? Ей восемнадцать, всего восемнадцать! Иду к комнате сестры и прислушиваюсь. Там тихо, наверное, они уже спят. Мне не хочется их будить, но злость, желание немедленно оттаскать за волосы Джесс перебивает стук сердца. Нажимаю на ручку, но затем сразу же, её отпускаю. Завтра. Обговорю с её родителями это завтра, потому что не позволю этой девочке так с собой поступать. Она не понимает, что губит себя алкоголем. Про него я тоже могу многое рассказать, и к чему приводят подобные вечеринки. Так я женился в третий раз, и это был мой самый быстрый брак за всю жизнь. Не более суток. И в таком состоянии ею же могут воспользоваться. Да, неужели, она настолько глупая, что не понимает этого? Именно алкоголь становится причиной насилия, а Джесс эффектная девушка. Особенно когда одета так доступно.

Возвращаюсь к себе в спальню и падаю на кровать. Моё ли это дело? Могу ли я, вообще, давать советы по воспитанию детей, если сам себя воспитать не могу? Но, чёрт побери, это моя племянница! И я люблю её, волнуюсь за неё, и пока я здесь хочу понять, что произошло за то время, пока меня не было. А я разберусь во всём, тем более Зои и Скот улетают, оставляя меня с ней. Я приведу эту девочку в чувство, и хотя бы не буду думать о том, что у самого жизнь — пустое место.

Глава 2

Спускаюсь на первый этаж, полный решимости начать серьёзный разговор, который прокручивал в голове всю ночь.

— Доброе утро, Флинт, — первым меня встречает Скот, немного раздавшийся вширь, но такой же, добродушный, как и раньше. Подходит ко мне и, обнимая, ударяет по спине.

— Рад тебя видеть, парень. И мне жаль, что так получилось с твоей пятой женой, — мягко улыбается мне и указывает рукой на стол, где пьёт чай сестра.

— Я тоже, но ночь у меня выдалась сложной, — сурово произношу и опускаюсь на стул.

— Влажность и жара. Забыл уже? — Смеётся Зои и пододвигает ко мне пустую чашку и стопку оладий.

— Нет. Ночью я видел вашу дочь, — смотрю, то на удивлённого Скота, севшего рядом со мной, то на сестру, приподнявшую брови.

— И? — Спрашивает Зои.

— Что и? Ты хоть знаешь, что она пьёт, и её тошнило? Она выглядит как шлюха и одевается ужасно. Как вы это допустили? — Зло шиплю я.

— Ах, это. Ну и что? — Расслабленно пожимает плечами Зои.

— Как ну и что? Она пьёт! Ей восемнадцать, и она пришла в три утра домой, едва стоя на ногах! — Ударяю кулаком по столу и вскакиваю.

— Но она же вернулась домой. И вспомни себя в этом возрасте. Ты похлеще выглядел, — напоминает Зои.

— Это я. Я мужчина, а она девчонка! Вы что, совершенно с ума сошли, раз позволяете такое ей? Скот, чёрт возьми, ты-то как на это спокойно смотришь? Тебе не думается, что она там не только пьёт? — Кричу, как помешанный, ещё больше раздражаясь от их ничего, не выражающего вида.

— Флинт, успокойся. Да, моя дочь выпивает, но не совершает ничего предосудительного. Она возвращается домой, и уже, к твоему сведению, отправилась гулять с подружками. И выглядела она нормально. Так что я не переживаю, как и Зои. Это пройдёт. Главное, чтобы наша дочь доверяла нам. Мы знаем, где она была и с кем была, что она пила и сколько, — с улыбкой отзывается мужчина.

— Да вы полоумные! А если её изнасилуют, когда она пьяна? На ней и так были вчера клочки одежды! Не понимаю, как вы можете быть такими… такими противно спокойными, — кривлюсь от отвращения, прокручивая в голове картинки ночи.

— У нас небольшой городок, Флинт. И преступность не такая, как в Нью-Йорке. Всех ребят, с которыми она встречается, мы знаем. Даже скажу больше, мы выписали ей таблетки от беременности в шестнадцать. Она не девственница, и мы не против. Она думает головой, о том с кем спит, — от этого заявления Зои мой рот приоткрывается, и я оседаю на стул.

— То есть вы поощряете её раннюю сексуальную жизнь? — Ужасаюсь им.

— И тыкает нам в это человек, который никогда не отличался стабильными отношениями. Занятно, Флинт, но нет, мы не поощряем, но не препятствуем изучению своего тела. Джасмин уже молодая женщина. И лучше было бы, чтобы она травила себя тем, что ей не подходит? Или, вообще, скрывала от нас это? Нет! Не учи меня воспитывать моего ребёнка, особенно, девочку, о которой ты ни черта не знаешь! Следи за собой! — Зои со стуком опускает чашку, отчего она трескается, и вылетает из столовой.

Шумно втягиваю в себя воздух и перевожу яростный взгляд на Скота, качающего головой.

— Ладно, она потакает ей, потому что боится потерять связь с неродным ребёнком. А ты? Неужели, тебя это ни капли не трогает? — Шиплю я.

— Трогает, Флинт, но иначе нельзя. Ты не знаешь, какой характер у Джасмин. Безумный и тяжёлый. Если она что-то хочет, она это сделает, вне зависимости от разрешения…

— Но это не повод давать ей такую свободу, — перебивая его, возмущённо фыркаю.

— Повод, — закрывает глаза на секунду, а когда уже смотрит на меня, то вижу мучения, сожаление и усталость.

— Мы пытались совладать с ней. В четырнадцать, когда ты женился во второй раз, а Зои решила приехать на твою свадьбу, она поругалась с ней снова. Она тоже хотела, но её поведение было неадекватным. То она улыбалась и смеялась, то, когда упоминали тебя, становилась мегерой. И мы опасались, что Джесс сможет натворить нечто ужасное в церкви. Зои запретила ей лететь, как и я. Тогда же она сказала, что поедет на вечеринку к своему парню, это мы ей тоже запретили. Я остался с детьми здесь, но не уследил за ними, пахал в столярной мастерской день и ночь. Джесс оставила дома Карвера и исчезла. Я думал, что она спит у себя, но утром мне позвонили из участка и сообщили, что её поймали в нетрезвом виде за рулём. Мало того, она чуть не погибла, когда вписалась в ограждение. Я позвонил Зои, она была как раз на церемонии, поэтому она уехала.

— Я не помню этого, — хмурясь, пытаюсь вернуться в прошлое, в богато обставленную церковь, но ничего. Только возбуждение от предстоящей свадьбы, волнение из-за опоздания невесты, и даже не заметил, как сестра ушла. Я не думал о ней, не придал значения, и теперь слушать это крайне неприятно.

— И я не виню тебя, Флинт, но с того момента и после долгого разговора с Джесс, мы решили, что даём ей свободу, а она должна доверять нам и рассказывать всё. Нет, мне не хочется, чтобы моя дочь познала боль и разочарование раньше времени. Но иногда, кажется, что она уже всё знает, и ничто её не тронет. Она прекрасная девушка, и ограничивать её нам страшно.

Откидываюсь на спинку стула и пытаюсь всё уложить в голове. Чёрт, я, действительно, ничего не знаю больше о Джасмин. Всё, что было в прошлом, исчезло. Я изменился полностью, и сейчас в тупике. А она может повторить мои ошибки, и я хочу оградить её от этого.

— Почему? Когда она превратилась из доброго, доверчивого ребёнка в адское пламя из противостояния? — Шепчу я.

— В двенадцать. Всё изменилось, Зои говорила, что это нормально. Подростковый кризис, который проживают все дети её возраста. Джесс хорошая девочка, умная и смышлёная. Я волнуюсь за неё, как отец, но доверяю ей полностью, зная, что глупости она не совершит. И у тебя будет время узнать её, пока нас не будет, — с улыбкой произносит Скот и поднимается со стула.

— Ладно, не моё это дело, хотя не представляю даже, как с ней общаться. Вчера она была язвой, — кривлюсь от воспоминаний.

— Пойми её, Флинт, ты был для неё примером, она всегда защищала тебя, пока ты не забыл о ней. Женское сердце — потёмки, тебе ли не знать об этом, — смеётся он.

— Женские сердца — болото, в котором прорастает только грязь. Ты прав, об этом я знаю много. Ведь именно благодаря этим сердцам я стал самым непостоянным вечным женихом, — хмыкаю и поднимаюсь со стула.

— У тебя есть время, чтобы понять, как быть дальше. И прошу тебя, Флинт, потерпи со следующей свадьбой.

— С меня хватит. Видимо, не мой путь быть мужем и построить семью. Ведь я очень хотел иметь такой же дом, как у вас. Ту же любовь, идти вместе с женой через все преграды, как вы. Ты и Зои стали для меня примером, а я так и не достиг ничего, кроме денег.

— Деньги не всегда дарят счастье. Они обесцениваются, хотя грех жаловаться на жизнь. И, зная твой характер и свою дочь, прошу ещё об одном. Не разгромите дом, мы очень долго выплачивали за него, — смеётся Скот, а у меня нет