Андрей Жвалевский
Евгения Пастернак

СМЕРТЬ МЕРТВЫМ ДУШАМ!

Серия «Время — детство!»

12+

В самой обычной библиотеке царят тишь да гладь, а книги живут своей, отдельной от людей жизнью. Все меняется с появлением молодой практикантки Киры: она хочет непременно вернуть читателей в библиотеку, а книги — читателям. Сначала библиотечная братия — и книги, и люди — воспринимают новенькую в штыки, но вскоре находятся проблемы поважнее. Вызванный на спиритическом сеансе второй том «Мертвых душ» Гоголя быстро захватывает власть над книгами и людьми — методы его при этом дьявольски эффективны, а цели туманны и зловещи. Когда разбит авангард сопротивления, а библиотеку вот-вот закроют…

Спасение, разумеется, прибудет — не чудесное, а очень естественное и современное. Но до него еще нужно дожить и дочитать эту захватывающую историю — и дочитать непременно с удовольствием, а никак не через силу.

Через силу читать вообще нельзя.

ГЛАВА 1

ЛЕД ТРОНУЛСЯ

Валя одним махом взлетела по ступенькам к бабушкиной библиотеке. Ступеньки были старые, и ходить по ним было страшно — особенно когда на них блестел февральский ледок, — зато не страшно было летать. Валя давно наловчилась оттолкнуться от первой, вторую и третью перепрыгнуть, потом еще раз оттолкнуться от четвертой, но не в центре, а в углу, где плитки не такие потрескавшиеся, и если все правильно рассчитать, то приземлиться можно прямо перед дверью. Если повезет, то на ноги. Если как обычно, то… короче, как обычно.

Валя с трудом оттянула старую дверь, всунула между ней и косяком портфель, чтоб не прихлопнуло, и быстренько вытерла испачканную ладонь о пальто. Ушибленное колено саднило, но не сильно. Бывало и хуже.

— Валюша, это ты?

Девочка вздрогнула и проскользнула вперед. Колокольчик над головой звякнул, кот под ногами мявкнул.

— А кто ж еще… — буркнула она, а потом крикнула: — Я, бабушка!

— Коленки целы?

— Ну… Почти…

Валя, прикрывая колени портфелем, вошла в кабинет, где за столом сидела бабушка. Она у Вали была самой-самой настоящей — в большой серой вязаной кофте. И пирожки у нее были наивкуснейшие. С капустой. И яблоками. А свои ослепительно седые волосы бабушка после юбилея начала собирать в правильный бабушкинский пучок. «Мне теперь, — смеялась она, — шестьдесят с хвостиком».

Бабушка достала термос с супом и раскладывала на столе столовые приборы.

— Я мыть руки! — отрапортовала Валя, отшвырнула портфель в угол и отправилась в туалет.

В зале абонемента на нее со всех сторон уставились книги. Как только Валя заходила в любое помещение библиотеки, книги начинали на нее таращиться. Раньше она ругалась, просила отвернуться и не висеть над душой, но со временем привыкла.

МЕЖДУГЛАВИЕ 1

НАПРАСНАЯ ТРАТА ВРЕМЕНИ

— Не понимаю! — Если бы у Энциклопедии были плечи, она бы ими пожала.

А так — глубоко и презрительно вздохнула.

— Не понимаю! Жизнь и без того коротка. Сырость, солнце, жучки, дети — все они ведут нас в могилу, так строит ли тратить драгоценные секунды на общение с… этими?!

Под «этими» Энциклопедия — и не она одна — понимала ничтожных людишек, что копошатся там, внизу.

— Да! Измельчали людишки! — гаркнул с нижней полки дряхлый том с колосящейся рожью на обложке. — Русский человек издревле тянулся к книге, а теперь?

— Русский человек, — строго поправила Энциклопедия, — издревле был неграмотен…

— А кто притащил неграмотность на Русь, а? — «Ржаной» том, казалось, сейчас перепрыгнет через проход между шкафами и вцепится обидчице в переплет. — На Руси издавна писали на бересте! Издавна!..

— А еще сбор макулатуры! — сказал Ильф-и-Пет­ров, прерывая историческую дискуссию.

Патриотически настроенный том закашлялся от возмущения. Толстую Энциклопедию передернуло так, что переплет затрещал.

— А макулатура тут причем?! Причем тут эта гадость?!

— Ну как же? Придут дети за макулатурой, посмотрят, какие книги потолще…

— Они не посмеют! Я — Эн-ци-кло-пе-ди-я! Кладезь! Выверенное хранилище знаний…

— …которое никто не открывал уже два года, — снова влез Ильф-и-Петров.

Энциклопедия задохнулась от возмущения.

— Дурак! — сказала она неинтеллигентно. — И затея твоя дурацкая! Не о чем с людьми разговаривать! И незачем!

— Потому что духовности нет! — поддержал недавнего противника «ржаной» том.

Ильф-и-Петров тихонько хихикал.

Энциклопедия крикнула наверх, где солидно выстроились собрания сочинений:

— Эй! Классики! А вы что скажете?

— А что тут говорить? — неохотно ответил один из томов Толстого. — Все уже сказано. Читайте нас. А всякую ерунду новомодную не читайте.

Толпа серийных книжек с когда-то яркими, а теперь захватанными обложками невнятно загудела на нижней полке, но Ильф-и-Петров их оборвал.

— Макулатуре слова не давали! — прикрикнул он.

Серийные испуганно замерли.

— Скучно же… — вздохнул Ильф-и-Петров. — Читают нас мало, а так хочется поговорить.

ГЛАВА 2

«ЕСЛИ ИДТИ ВСЕ ПРЯМО И ПРЯМО…»

Ник брел куда глаза глядят.

Хотя нет, глаза глядели строго вниз, в утоптанный снег. Он бы с удовольствием провалился сквозь этот снег — не от стыда, а просто от тоски. Скоро каникулы, полкласса поедет в Питер, а он останется дома — у мамы опять нет денег.

Ник сердито пнул какой-то пакет, попавшийся под ногу.

Из пакета неожиданно вылетела книга, раскрывшись на ходу и суетливо шелестя сотней крылышек. Ник заинтересовался и пошел поднимать.

Это оказалась книжка с простеньким рисунком на обложке — анимешного вида пацан в длинном плаще и со шпагой в руке. Причем на шпагу он опирался, как на трость, а плащ расширялся книзу, как ласточкин хвост.

Ник пролистнул несколько страниц и застрял на строчке:

«...Если идти все прямо да прямо, далеко не уйдешь...»3

«Точно, — подумал Ник, — прям как я».

Он подул на забившуюся между страницами грязь, похлопал по обложке — и заметил под ней картонку. На секунду ему представилось, что там лежит забытый кем-то конверт с деньгами, но это была всего лишь библиотечная бумажка, на которой отмечают срок выдачи и возврата книги. А на титульном листе красовался полустертый штамп библиотеки…

***

Заметив у входа всклокоченного мальчишку в мятой куртке и потрепанных джинсах, Елена Степановна сразу насторожилась.

— Вот, — сказал мальчишка, не размениваясь на «здрасьте». — Это ваше.

Он сунул книжку ей в руки и развернулся, чтобы уйти.

— Погодите! — остановил его удивленный голос. — Не хотите чаю?

Елена Степановна и сама не понимала, зачем вдруг обратилась к этому неумытому пришельцу на вы, но это сработало. Ник покосился на нее, медленно кивнул и повернулся. Не до конца, впол­оборота, словно собирался сбежать при первой возможности.

МЕЖДУГЛАВИЕ 2

ДОМА

— Кого я вижу! Неужели это вы, дорогой Принц! Вы вернулись! А мы были уверены, что вы застряли где-то в домашней библиотеке.

— Трудно это назвать библиотекой, но, да, я застрял. Жаль, никто меня так и не открыл за все это время. Честно говоря, я сбежал. Совершенно невыносимо находиться в доме, где кроме тебя только рекламные газеты и учебники.

— Но учебники — это уже немало.

— Дорогая Алиса, если б ты их видела! У них нет фантазии, они шуток не понимают. Я пытался научить их играть в ассоциации, но так и не смог объяснить правила игры. Вот с чем у вас ассоциируется слово «труба»?

— Оркестр!

— Нота!

— Конец света!

— Незнайка!

— Водопровод!

— Иерихон!

— Ребята, дорогие! Наконец-то я дома!

ГЛАВА 3

ИДИЛЛИЯ

— Леночка! — Марья Эдуардовна закатила глаза. — Твой чай — это нечто!

Елена Степановна скромно улыбнулась.

Чай у нее всегда был знатный. Не какие-нибудь пакетики, а настоящие травы, которые бабушка с Валей собирали в экологически чистых оврагах далеко за городом. Заварен дома, охлажден в холодильнике, принесен в термосе. Там были и тихий пустырник, и бодрая мята, еще какие-то растения, которые сама бабушка по науке не знала, как назвать, и использовала термины «желтенькие», «корявые корешки», «растопырки». Так учила ее бабушка, и так она сама учила Валю.

Кроме чая на столе стояли два пирога с яблоками, один с клюквой, огромная ватрушка и маленькие кренделечки с маком. Каждую среду на традиционном чаепитии в кабинете Елены Степановны еды становилось все больше, подружки-пенсионерки пытались поразить друг друга выпечкой.

Вот и сейчас они сидели перед накрытым столом, едва дыша от обжорства, а вкусностей на тарелках вроде и не убавилось.

В самом начале чаепитий по средам, которые образовались, в общем-то, случайно, Елена Степановна заявляла, что в библиотеке будет работать «литературный салон», и пыталась за столом поддерживать разговор о книгах, но чем дальше, тем реже бабушки вспоминали о литературе.

Говорили о внуках, о рецептах и о погоде. Вязали крючком, вышивали, приносили сухие букеты. Все это потом в огромном количестве стояло и висело в библиотеке. Выкидывалось только то, что совсем потеряло вид или запылилось до неузнаваемости.

Если бы не Афанасий, который периодически прореживал коллекцию всех этих ненужных «красивостей», на полках вскоре не осталось бы места для книг.

Вот и сейчас тишину нарушило кошачье чавканье.

— Фу! Кому говорю! Фу! — взвилась Мария Эдуардовна.

Елена Степановна боковым зрением увидела метнувшуюся тень и подняла с пола обмусоленную тряпичную куклу.

Мария Эдуардовна возмущенно потрясла седой головой и принялась куклу отряхивать.

— Разбойник!

— Мяу!

— Как ты мог!

— Мяу?

— Это же тончайшая вышивка! Тут же бусинки из этого… как его… Ладно, все равно уже ни одной не осталось. На! Ешь!

МЕЖДУГЛАВИЕ 3

НЕ К ДОБРУ

Книги не сводили с практикантки настороженных глаз — или, вернее, корешков.

— Рыжая… Не к добру… — пробурчала Энциклопедия.

— И бодрая слишком, — согласился с ней Словарь.

— Слушай, Ильф-и-Петров, ты у нас специалист по разговорам с людьми, поговори с ней так, чтоб к нам не приставала, а? — сказала Энциклопедия.

— Что я вам — ужастик, людей пугать? — буркнул Ильф-и-Петров. — Это «Сумерки» у нас любят страху напустить…

— Засохни, а? — лениво отозвалась книга с вампиром на обложке.

— Из-за таких вот, иноземных, — подал голос том с рожью на обложке, — мы и растеряли духовность! А все почему? Сильной руки нет! Сильная рука смогла бы всех к ногтю!..

— К сильному ногтю? — уточнил Маленький принц, но ответа не дождался.

Энциклопедия глянула на полки классиков: там царила такая значительная тишина, что сразу стало ясно — думают о вечном.

— Кинг, вы как? — спросил Словарь. — Можете шугануть эту дамочку?

— Могу! — ответил Кинг. — Только мне помощь понадобится. Добровольцы есть?