Цитаты из книги автора Евгения Некрасова Кожа

думала о том, что все женщины с детства живут в крови, потом знакомятся с грязью мужского тела, принимают ее в себя раз за разом, выращивают внутри себя отдельные тела с костями, мясом, мышцами в коже, выдавливают из себя готовых людей в муках, снова принимают мужчин раз за разом внутрь своего порушенного тела, снова растят людей внутри себя, в жуткой боли отдают их миру — и так повторяется и повторяется. Несмотря на все это, женщины изображают свою слабость, неготовность к телесной правде и ужасу, который их постоянный друг

Ну вот, Братец Череп, опять медведи.

— А что такого?

— Ну, знаешь, все эти стереотипы про Россию: водка, медведи, шпионы, КГБ, проститутки, олигархи. Вообще-то это объективация, похожим образом people of color подвергаются объективации

нельзя забывать, откуда ты происходишь, это шанс оставить себе немного души.

Хоуп не слышала, а все смотрела и смотрела на портрет и думала, что это забавно, что Главный пишущий стихи в ее Второй стране — каллад, что ни на есть каллад, и что в ее Первой стране у него не было бы шанса. Хотя здесь с ним тоже быстро расправились.

Знаешь, Нина, моя кожа – русская,

покрытая медвежьей шерстью,

спермой и дешевой косметикой,

порохом от незарегистрированного оружия,

нефтью,

кровью,

тюремными татуировками,

стразами из натуральных бриллиантов,

«Новичком» и водкой.

Ах ты, кожа моя, кожа,

кожа русская моя,

кожа русская, кожа тусклая,

усыпанная прыщами-стереотипами.

Знаешь, Нина,

мои прапрапрародители были рабами,

я из кожи вон лезу, чтобы от них отличаться,

хожу в офис на работу,

для развлечения – на концерты и за грибами,

получаю второе или третье высшее,

слушаю, смотрю и читаю только на английском,

выплачиваю ипотеку,

она – основная доступная мне форма рабства,

или не хожу в офис,

а работаю на удаленке,

но все равно плачу ипотеку,

часто обедаю в кафе с капучино и меню,

написанным белым мелом

на черных досках.

Ах ты, кожа моя, кожа,

кожа русская моя,

кожа русская, кожа тусклая,

засыпанная землей

еще до моего рождения.

Знаешь, Нина, моя кожа – русская,

она лоскутное одеяло – из российского флага,

пыльного ватника, вафельного полотенца,

моей школьной формы,

формы силовиков и военных,

скучного галстука Путина,

дачной одежды родителей,

моих первых джинсов из американской

гуманитарной помощи,

пиджаков советских шахматистов,

белых халатов русских олигархов,

коротких юбок русских женщин, попавших

за границу в девяностые и нулевые,

светлых хвостов русских теннисисток,

кожаных курток постсоветских бандитов,

страниц русской и западной пропаганды —

одеяла, сшитого политиками, журналистами

и сценаристами «Нетфликса» (и других крутых

сериальных продакшенов).

Ах ты, кожа моя, кожа,

кожа русская моя,

кожа русская, кожа тусклая,

это не кожа вовсе,

а так, натянутая на меня не мной оболочка.

Я вылезаю из нее,

мне не холодно,

мне не больно,

мне не страшно.

Вот теперь вы видите

мою настоящую кожу.

Хоуп хотела было не поспать, переживать про это все, а потом подумала: белые люди, ну их.

Хоуп в коже Домны думала о том, что все женщины с детства живут в крови, потом знакомятся с грязью мужского тела, принимают ее в себя раз за разом, выращивают внутри себя отдельные тела с костями, мясом, мышцами в коже, выдавливают из себя готовых людей в муках, снова принимают мужчин раз за разом внутрь своего порушенного тела, снова растят людей внутри себя, в жуткой боли отдают их миру — и так повторяется и повторяется. Несмотря на все это, женщины изображают свою слабость, неготовность к телесной правде и ужасу, который их постоянный друг.

Почему это хорошее наказание за страшное преступление – запрет на жизнь в двух главных городах?

Тут не совсем Север, но и совсем не Юг. Не-совсем-север-совсем-не-юг хрустит льдом, костями и железом на зубах. Некоторые спят, некоторые пьют, некоторые спят, некоторые пьют, некоторые спят, некоторые пьют, некоторые спят, некоторые пьют, некоторые бьют детей, зверей, жен, мужей, работающих. Некоторые спят, некоторые пьют, некоторые спят. Некоторые едят. А какие у вас тут копинг-стратегии? Некоторые спят, некоторые пьют, некоторые спят.

Быть русской и жить в России в общемировом понимании — ужасное неблагополучие и невезение, жить в Москве в общероссийском понимании — привилегия и удача.