Волчья погибель

Мишель Пейвер

Я понимаю, ты до смерти боялся потерять Волка, но, Торак, я — твоя подруга. Когда-нибудь я стану матерью нашего ребенка.
— Ренн...
— Если ты еще хоть раз, разозлившись, тронешь меня, я от тебя уйду и больше не вернусь!
— Этого не будет. Клянусь душами моего отца. Эту клятву я никогда не нарушу.

Сотни глаз, как те возле логова волка.
Как они смеют смотреть на Великого Демона!
Он остановился, выхватил из-за пояса топор и начал рубить наблюдающие за ним стволы берез. Он вырубал их глаза, пока из них не потек сок. Рубил, упиваясь гибелью деревьев. Потом остановился, чтобы отдышаться... и расхохотался. Деревья подсказали ему следующий ход.
Выбрав молодой бук, который был хорошо виден с реки, вырезал ножом на мягкой коричневой коре метку парня из Леса, потом метку девчонки — лапу ворона, а затем перечеркнул их своей меткой — бивнем нарвала.
— Вот так, — выдохнул Демон. — Это вы в состоянии понять? Идите найдите меня, если посмеете!

— Вон там, — тихо сказала Ренн и показала на молодую ольху на берегу реки. — Его метка. Уже пятая. И все очень свежие.
— Дает знать, что он здесь, в долине, — сказал Торак.
— Это вызов. Что ж, скоро он получит то, на что нарывается.
— Мы отклонились от курса, выруливай на середину.
Волк протолкнулся мимо Торака и встал на носу каноэ. Он нетерпеливо поскуливал, не отрываясь смотрел на противоположный берег, где было его Логово, и переступал лапами. Казалось, еще немного — и он прыгнет в воду и поплывет к берегу.
«Оставайся со мной, брат», — предупредил его Торак на волчьем языке и подумал, что ждать осталось совсем недолго.
Торак знал, что должен сделать. Он пристанет к северному берегу, только чтобы высадить Волка и Ренн, а потом поплывет на противоположный и пойдет за Наигинном.

Торак обнял ее за плечо.
— Идем, скоро совсем стемнеет.
На стоянку пришли уже за полночь. Темная Шерсть была в берлоге с волчатами, которые не должны были покидать Логово еще месяц. Камешек и Черное Ухо сдержанно их поприветствовали.
Среди деревьев летали мотыльки. Заяц встал на задние лапы и тут же сорвался с места.
— Первое Дерево такое яркое, — глядя в небо, сказала Ренн. — Думаю, хранители сделали свою работу. Думаю, он обрел покой.
Они еще долго стояли плечом к плечу и смотрели на переливающуюся зеленую рябь в темном небе.
И с тех пор в темные зимние ночи, когда Первое Дерево светило особенно ярко, люди в племенах говорили, что это Фин-Кединн покачивает его ветки, чтобы осветить путь возвращающимся домой охотникам.