Олег Жданов

Паранормальная лингвистика

Роман о сверхвозможностях, любви и верности

Шрифты предоставлены компанией «ПараТайп»

© Олег Жданов, 2018

Роман об идейном и физическом противостоянии учёного, открывшего сверхвозможности новой науки, со спецслужбами. Новая Библия пишется вами прямо сейчас. Будущее уже здесь.

18+

ISBN 978-5-4493-5265-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Оглавление

1. Паранормальная лингвистика
2. Первый публичный опыт левитации
3. Паранормальная лингвистика как наука
4. Государственная безопасность идет по следу
5. Очень осень
6. Сестра захотела вариантов
7. Оный вознесся
8. Именем Российской Федерации приказываю и умоляю спуститься на грешную землю…
9. Тихая Обитель Госбезопасности
10. Другая физика
11. Сестра демонстрирует артефакты
12. Энергетические стихи. Анне становится страшно
13. Муравьи рыжие разбегаются по всему вашему золоченому телу
14. Паутина
15. Дайте мне восторгов и салюта! Мария торгует братом
16. Анна в Райске
17. Мертвая Нарциновская. Случилась счастливая бездна
18. Московский грянул гром Фокус-чпокус
19. Засекреченная лингвистика
20. Новые задачи паранормального лингвиста
21. Сказка о потерянном времени
22. Господа из столицы превращают Оного в червя
23. Госбезопасность выбирает методы
24. Баринов и его сверхлюди
25. Всех нас может обратить в мышей
26. Полное собрание чудес и катастроф
27. Полные кузова радости земной
28. Золотая распорка и новая гуманитарная эра
29. Новый секретный проект
30. Америка, Америка! Мария — ребенок со звездой вместо сердца
31. Вся правда о Баринове Попишу всех сук!
32. Как свободные люди
33. Про любовь
    1. МАРИНА
34. Светлана Анатольевна
    1. СОФОЧКА
35. Берегов вербует Жирмунскую
36. Вольница для Веры
37. НИИ паранормальной лингвистики
38. Берегов выходит из берегов собственного тела
39. Баринов и Берегов играют в дурака
40. Американский шпиен Раис Тимерханов
41. Смерти нет!
42. Еще одна реальность
43. Тихушка
44. Массовая гибель крупных ученых
45. У Берегова взвесили душу Баринов расстреливает котенка
46. Предатель, герой, мятежный профессор
47. По дороге в Ладь
48. Ыя Как сочинить курицу
49. Аида Леонтьевна
50. Друзья, я прошу вас верить мне…
51. Золотая Югландия Эпилог

Памяти моего отца

Памяти моей мамы

Первый публичный опыт левитации

Дело близилось к выпуску. Этот курс, как считали преподаватели, был весьма посредственным. Может быть потому прощальный капустник был скучен и даже тосклив. Если бы не вино втихую и танцы, ожидающие в конце вечера, разбрелись бы еще до начала. Но тут к ведущей концерта подошел студент первого курса Митя Оный. О нем ходило много слухов, но все решили, что парень сам их о себе распространяет — не верить же всему тому хаосу, что говорили!

— Я хочу выступить.

— Ты заявлен?

— И все же я хочу выступить.

Ведущая посмотрела с интересом на Митю.

— Да, пожалуйста, хоть сейчас! Как тебя объявить?

— Вот, — Оный всунул ей в руки лист бумаги.

Ведущая вышла на опустевшую к тому моменту сцену и прочла по бумажке: «А сейчас студент первого курса филологического факультета Дмитрий Андреевич Оный продемонстрирует всем нам чудеса левитации». От неожиданности сказанного девушка нервно захихикала. Ее смех повис в грянувшей тишине. Только особо нетрезвый студент выкрикнул: «Что за хрень?!» — но его никто не поддержал, уж слишком дерзким было заявление. На сцену преспокойно вышел Дмитрий, в полной тишине прошептал некую абракадабру и — воспарил над сценой. Дааааа!

Он летал над залом, то поднимаясь к самому потолку, то опускаясь к вскочившим в ужасе и восторге студентам и преподавателям, едва не касаясь их рук фалдами пиджака; приближался к высокому окну и подолгу смотрел в темноту мира, словно свободная прежде рыба, внезапно попавшая в аквариум. Подлетел к декану и отдал тому 50 рублей, которые все забывал сдать за посещение бассейна. Потом он парил над рядами и пожимал каждую руку, протянутую к нему. Так длилось около часа. Когда же все начали утомляться чудом, и ведущая призвала Дмитрия вернуться к ним на землю, Оный трагическим голосом отвечал, что не знает, как это сделать, ибо не изучил еще стоп-слово. Чудо без перерыва на танцы вскоре всех начало тяготить. Так парящего под потолком Дмитрия закрыли в актовом зале, откуда он смог выбраться только на следующий день.

Паранормальная лингвистика как наука

Прошло 13 интересных лет.

Дмитрий Андреевич Оный, преподаватель кафедры русского языка, раскрыл тетрадь и сделал первую запись: «Сверхлингвистика». Подумал и рядом поставил вариант: «Паранормальная лингвистика». Настала пора все зафиксировать, так как опыт нарастал снежным комом. «Сверхлингвистика — наука о языке, изучающая возможности речи влиять на преобразование материи, времени и пространства». Очень важно начать. Создать некую подвижную матрицу. Потом пойдут уточнения-исправления, но это будет уже внутринаучный диалог.

Дмитрий посмотрел за окно. Он увидел вдали возможные сумерки. Нужно было покинуть здание филологического факультета и идти домой. Он знал — за ним установлено наблюдение. Сегодня утром декан — замечательный старичок, выгоревший гений — дал понять Оному, что его компьютером интересовались. В компьютере была кое-какая информация, некие пчелки, но улей находился не там. Что ж, пусть в Госбезе думают, что он только в начале пути. Отпираться совсем уже бессмысленно. Да и не для этого Дмитрий вовлек их в рискованную для него партию.

На этаже, где располагалась кафедра русского языка, появился новый администратор. Девица выпустилась четыре года назад, Дмитрий ее помнил. Преподавать ей показалось занятием скучным (в науке не много счастливых судеб), а вот в Госбезопасности она нашла применение своим способностям и творческому темпераменту. Девица отметила в журнале время, когда Дмитрий Андреевич покинул этаж.

Спустился в библиотеку. Вера Васильевна обожала Митю еще с той поры, когда он был студентом. Но страх и трепет перед всесильной службой были в ней сильнее влюбленности, потому у нее даже мысли не промелькнуло намекнуть Оному про девицу, приказавшую записывать все издания, которыми интересуется Дмитрий. Но то, что к Верочке приходили, было очевидно: слишком тон стал официально-холодный.

— Я приготовила все, что вы просили, Дмитрий Андреевич. Спортивные журналы со статьями о пользе длительного бега, «Норфолк — загадка на все времена», история группы АББА, — тут голос Верочки дрогнул — она почувствовала, что сочетание звуков в названии группы несколько необычное. Обратить на такие филологические чудеса ей настойчиво рекомендовала та девица с кафедры — железная леди, как ее прозвала Вера Васильевна. А Оный с одной стороны путал следы и развлекался, с другой продолжал интересоваться выходами в транс, пограничными состояниями.

— Вера Васильевна, голубушка, дайте мне для души почитать! Сказок народных дайте!

Вера Васильевна улыбалась: и чего крамольного им привиделось в Мите?

— Под чьей редакцией?

— Пропп. «Волшебные сказки».

На прошлой неделе Оный брал заговоры. Теперь сказки. Но надо было рисковать — дело набирало обороты, планета завертелась быстрее — и вот он уже приступил к написанию учебника по паранормальной лингвистике.

В университете была самая богатая библиотека в городе. Но Дмитрий посещал и другие, — путал и путался, он знал, что специально привлек внимание к себе со стороны Ведомства. Временами ему хотелось, чтобы в спину ему дышали, и всевидящий глаз вдохновлял его ускориться в исследованиях. Пока же в ГБ думали, будто контролируют его. Так ли это было на самом деле?

Государственная безопасность идет по следу

В Ведомстве подняли дело студента Оного, опросили более 400 человек и сразу заметили тот факт, что этот самый Оный нередко пропускал занятия — пропадал на два-три дня, неделю. Возвращался всегда замкнутым, как будто растил в себе нечто новое. Тогда факты исчезновения отнесли к традиционному студенческому разгильдяйству. А Дмитрий уже на первом курсе считал пошлостью утверждение героя Островского «Отчего люди не летают?!», и полеты интересовали его особенные… Постепенно он пришел к убеждению, что посредством подбора лексических конструкций можно преодолевать пространство и время, возвращаясь в прошлое или проникая в будущее. Откуда взялась эта уверенность? То ли реальность была менее интересной, чем хотелось бы, то ли необъяснимая доблесть ученого кружила голову, но факт был таков: студент, а позже преподаватель филологии государственного университета Дмитрий Оный, в полном одиночестве занимался разработками, которыми заинтересовалась Госбезопасность.

Сначала в местное отделение поступила информация, согласно которой преподаватель кафедры языка филологического университета на семинаре заявил — все существующие земные законы то ли пережили себя, то ли являются неразвитыми ростками могучих дерев. Тут же он сказал, что мог бы легко отправить любого в путешествие во времени и пространстве, но не сделает этого, так как взрастил в себе совесть ученого. Впрочем, после подбора стоп-слова такое путешествие возможно. Тут же он все прежде сказанное назвал путаницей и шуткой. Этот Оный вообще много шутил. Как-то публично подверг осмеянию коммуникативные навыки губернатора, присовокупив, что сие есть классическое мутантское наречие, и следующей ступенью языковой деградации по этому типу будет либо блеяние, либо довольное похрюкивание. Подобное он позволял себе говорить не раз и не два. А еще Дмитрий Андреевич вел некий таинственный спецсеминар то ли по речевым стратегиям, то ли еще что-то… Название явно было выдумано для прикрытия. Так вот, на этом семинаре творились во множестве сверхъестественные вещи. Посещавшие его студенты восторженно рассказывали о том, как выродившиеся человеческие сучья превращались в благоухающие цветы, люди догоняли Ускользающую Красоту и женились на ней, а слепые прозревали и могли наблюдать, как их безногие товарищи пускались в пляс. Информации было мало, и вся она являлась эмоциональной и фантастической. Проникнуть же в круг семинаристов у людей из Ведомства никак не получалось. А когда одному молодому сотруднику это удалось, он вдруг в один день оставил работу и семью, после чего уехал в деревню к тетке, где до конца дней честно и молчаливо трудился на ферме и занимался любимым делом — смотрел на солнце и луну сквозь цветные стеклышки.

Университет в ГБ недолюбливали. Всегда там цвели крамола и вольнодумство. Хорошо, что ректором удалось поставить надежного человека, который и обратил внимание на Оного. Тип был мутный. Куратором по Оному назначили Хамитова — тот сам был выпускником данного факультета, но значительно раньше. Хамитову требовалась некая разгрузка, отдых с интеллектуальным дельцем после того, как он пустил кровищу группе несогласных из рабочей среды… И дело-то было пустяковое: запустить «крота», посеять сомнение и склоку, перебросить наиболее активных по разным участкам, но Хамитов зачем-то обозлился, применил задержание по надуманному поводу, пытки с увечьем. В общем, сорвался. Решили дать ему отдохнуть на деле несколько иллюзорном и фантастическом даже, где не было ни группы, ни определенного покушения на закон. После провального последнего дела (губернатор лично погрозил всемогущим пальцем) Хамитов как-то сник и обмяк. Даже показалось, что отхамил свое. В итоге он вызвал молодую сотрудницу и сказал: поручаю вам дело, которое находится на личном контроле Самого. И добавил, что за это дело, в случае успеха, будут ей и звезды на погон, и карьера столичная. А сам он — старый рубака, дел с тонким миром никогда не имел, потому ей выпал шанс редкостный. Девица, Анна Евгеньевна Петрова, просветлела лицом, подняла кверху и без того вздернутый носик и обложилась материалами. Утром устроилась в университет на 1/3 ставки администратором, легко установила контакты, завербовала нужных людей просто и решительно — походя. Одни решили, что Оный доигрался, другие увидели в Анне одну из экзальтированных фанаток Дмитрия Андреевича, решившую подобраться ближе к цели. Третьи вздыхали тяжело, но тут же облегченно — жаль товарища… Да, слава богу, что не я!

Очень осень

Стояла очень осень. Хрустально и провокационно вырисовывались чуть обнаженные деревья на фоне родных сумерек, в карман медленно свалился желтый беззащитный лист. Последняя яркая летняя бабочка умерла на лету.

Вечером была пробежка. Митя любил бегать в парке вдоль института, ускоряться и дышать иначе — это очень здорово раскрепощало сознание для новых теорий, гипотез, фактов. Он даже написал однажды статью о пользе бега для одного периферийного спортивного издания. Рассмотрел пробежки как обязательную часть арсенала, с помощью которого можно подняться на новую ступень мыслительной деятельности, добиться квантового прорыва сознания. Статью все хвалили, но никто не читал.

По малому кругу бегали две девушки-студентки с физмата, и он ушел на большой круг, чтобы было просторнее думать, веселее, смелее и масштабнее. Итак, что у него было в активе из теории?

1. Достаточно изучены тонкие и летательные свойства гласных звуков (кроме «а» — слишком много боли Оный слышал в этом звуке, это заслоняло огромное количество важных свойств. Значимые смыслы здесь, он чувствовал, были ярки и непоколебимы, — неспроста этот звук открывал алфавит).

2. Согласные не открылись полностью, но основа, и основа достаточно крепкая и почти надежная, присутствовала. Да и не мог он всецело изучить тонкие свойства согласных — для этого потребовалось бы несколько жизней и помощников во множестве. Но Дмитрий работал один. Более того, считал классическое одиночество обязательным условием для творчества. Итак, согласные звуки… Да, здесь можно углубляться и самоуглубляться бесконечно долго, ибо количество сочетаний огромно и весьма действенно в летательном смысле. Но Оный, как всякий ученый, умел остановиться на важнейших и ключевых фактах.

3. Хуже всего обстояло дело с тем, с чего всегда следует начинать. Было не понятно, как работать со стоп-словом. Оный через год копания в этой теме понял: нет единого приема, с помощью которого будет происходить возвращение в точку отправления. Всякий раз эта необходимая лингвистическая конструкция должна быть изобретаема заново, чтобы подойти для данного актуального случая. Именно отсутствие успеха (или его невозможность) в работе со стоп-словом угнетала ученого. Ведь Оный был более ученым, чем анархистом: ему нужна была твердая платформа, и этой платформой он считал современность, в которую всякий раз нужно было возвращаться новым способом, а его снова и снова приходилось отыскивать эврикой.

Дмитрий вспоминал свои первые опыты, приходил в веселый ужас: сколько отваги и безответственности! Ведь у него всякий раз было гораздо более шансов не вернуться, превратив тем самым прекрасную зарождающуюся науку в личное приключение. Но случались темные минуты, когда Оному хотелось поменять цель и прорваться в прошлое, в некий городок Райск, на самые его золотые окраины, в золоченый тот год, чтобы длить мгновения счастья бесконечно. Потом, когда пришла уверенность в том, что в первых, зачастую спонтанных и диких экспериментах затаилась закономерность, захотелось узнать больше. Любопытство вырастало до научного интереса, возникла жажда познания. А что же Райск? Райск остался. И он обязательно случится. Но позже. Сейчас нужно задать научное направление. Ведь это действительно интересное решение, опровержение традиционных теорий и путей. Как в одних очень смелых стихах: «Из влево или вправо выбираю… вверх».

Сестра захотела вариантов

Уже было совсем темно, когда Дмитрий остановился. Возвращался снова по аллее вуза, мимо родного корпуса и студенческого общежития. В общежитии за ним была закреплена комната, в которой он сейчас и проживал. Но сегодня он шел домой к маме. Кажется, должна была приехать Мария. Приехать совсем ненадолго. Сестра болела. То есть, это она думала, что болеет. Дмитрий был уверен, что сестра просто захотела вариантов. Именно потому уже более года находилась в «веселой больнице». Он звонил ей по телефончику, иногда она выходила на свободу, и брат с сестрой встречались. Сестра Мария рассказывала различные человеческие истории, из которых Дмитрий делал вывод, что в веселой больнице сестре интереснее (у нее всегда был какой-то абсолютно не местный темперамент, бесконтрольная фантазия). Жизнь вокруг была пресна для сестры. Вполне вероятно, Марии очень пригодятся его открытия, его наука. Красивые души во множестве своем жаждут высвобождения!

Идти было совсем недалеко. Митя иногда шутил, что выбрал данный вуз и профессию исключительно из географических соображений — из окна дома виднелась крыша корпуса, где размещался филологический факультет. По дороге Дмитрий размышлял о летательных свойствах гласного звука «о»: по форме есть некое колесо (символ движения), врата (вход в пространственно-временной туннель). Звук безболезненного, в отличие от болезненного «а», удивления — удивления восторженного (восторг находится в центре любого транса, гипнотического, переходного состояния). Переходного в другие миры. Ценнейший звук, центральный. О — некая ось (ого, какое фонетическое совпадение!). Часто выполняет функцию соединительного между словами (мирами).

— А ты в хорошей форме!

— Это навсегда. Привет!

Сестра обратилась к нему еще с балкона (там она курила какую-то длинную кокетливую сигареллу). Мама смотрела на сына из другого окна, но могло показаться, что мама смотрит вдаль — давно стоит и смотрит (всегда стоит и смотрит). Так было с тех пор, как однажды отец ушел на работу и не вернулся. Позвонили с телефона отца, и чужой голос сказал, что отец умер.

Сидели за столом, мать любовалась детьми.

— По этому случаю…

— Мама, нет. Не надо.

— У вас в доме вина не водится, как у сектантов, — сказала сестра. — А то оставь уж.

Бутылка шампанского все же была. Стояла много лет. Отец купил, чтобы отметить старый новый год, да в тот день и не вернулся. Теперь дети отказались откупорить эту бутылку и выпустить трагического джина. Никто не знал, на что он способен.

— Как твои дела, сынок?

— Все хорошо, мама.

— Над чем работаете, профессор? — сестра всегда была насмешлива.

Дмитрий смотрелся в нее радостно и замечал, что у Марии какой-то странный румянец и дрожь. И взгляд очарованный, но недолгий.

— У меня тонкая тема.

— Открытия?

— Открытия.

— Профессор, когда вы уже создадите новый миропорядок?

— Со дня на день.

— Дети, а чем вас прежний миропорядок не устраивает?

— Он старый! — неожиданно хором ответили дети и рассмеялись такому совпадению.

— Мария, ты убежала из клиники?

Мать напряглась, а Дмитрий почувствовал толчок ногой под столом — сестра снова сбежала. И он вспомнил, как она всегда бежала прежде. Бежала из дому, начиная с 15 лет. Бежала на автобусах, поездах и самолетах, торопилась стать взрослой. Побег совершил и Дмитрий. Только если сестра все время стремилась в даль, то он убежал один раз и навсегда — внутрь. С тех пор там и находился, влюбленный в русскую языковую систему. Вроде здесь человек, среди нас: улыбается, говорит восхитительные чудачества, дерзко глядит на женщин, а на самом деле он спрятался давно, внутри и живет. Это было ему как-то понятно и близко — вдоль по дороге бессмысленно, важнее рвануть с нее в некий туман лет и расстояний, выйти из-под контроля, стать удаленным от любого возможного поиска. Но чтобы научиться это делать четко, нужно еще очень и очень много пробовать, искать, фантазировать. Сей труд занимал его крепко!

Сестра рассказывала пронзительные истории про «веселых». Мать спросила о детях Марии, но сестра отмахнулась. На дне ее глаз давно поселилась тоска, ей было тесно и душно в мире обязанностей и грустных прав, она готова была уйти с цыганами.

Сестра взялась играть романсы на старом расстроенном пианино, на котором училась в детстве. Играла она скверно, но маме нравилось. Маме очень бы хотелось, чтобы дочь терзала пианино, сын читал книжки у себя в комнате. А муж возвращался домой с работы.