Элина Солманская

Подари мне надежду

Шрифты предоставлены компанией «ПараТайп»

Дизайнер обложки Евгения Владон

© Элина Солманская, 2018

© Евгения Владон, дизайн обложки, 2018

В череде поисков по жизни своего истинного счастья очень важно не заблудиться в своих собственных ошибках, иллюзиях и случайных прохожих твоей судьбы. И тогда, отчаявшись обрести любовь и надежду на счастливое будущее, важно не пройти мимо человека, который предназначен тебе судьбой и на которого ты еще вчера, казалось бы, не обратил никакого внимания.

Цикл: «Питерская рапсодия»

18+

ISBN 978-5-4490-9534-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Оглавление

1. Подари мне надежду
2. Глава 1
3. Глава 2
4. Глава 3
5. Глава 4
6. Глава 5
7. Глава 6
8. Глава 7
9. Глава 8
10. Глава 9
11. Глава 10
12. Глава 11
13. Глава 12
14. Глава 13
15. Глава 14
16. Глава 15
17. Глава 16
18. Глава 17
19. Глава 18
20. Глава 19
21. Глава 20
22. Глава 21
23. Глава 22
24. Глава 23
25. Глава 24
26. Глава 25
27. Эпилог

Глава 1

Полонский остановил свой автомобиль на краю посёлка. Громко работающая строительная техника заглушала крики собравшихся мужчин у единственного, уцелевшего дома.

Ростислав слегка приоткрыл окно автомобиля, и с интересом взглянул на столпившихся людей у калитки.

Мужчина лет пятидесяти расталкивал в стороны молодых людей в рабочих комбинезонах, стоявших у ворот его дома и намеревающихся пройти во двор. Он размахивал руками в угрожающих жестах и что-то громко выкрикивал.

Ростислав перевёл взгляд на двух женщин, стоявших у забора рядом с возмутителем спокойствия. Одна из них, судя по возрасту, была его жена, а вторая дочь.

Полонский приехал сюда сразу же, после звонка своего заказчика и по совместительству нового хозяина этой земли, где прежде располагался небольшой посёлок Луговое. Это место ныне предназначалось для постройки современного коттеджного посёлка, с подведением всех благ цивилизации и отличной, асфальтированной дорогой. Его фирма выиграла тендер на проведение строительства, но начало работ ежедневно откладывалось.

Все жители посёлка давно покинули это место и переехали в город, где им были предоставлены квартиры. И только один дом, находившийся на краю улицы, пока стоял нетронутым и по-прежнему был населён людьми.

Полонский до сегодняшнего дня не был в этом месте ни разу, и получал всю необходимую ему информацию от своего заместителя. Но сегодня он приехал сюда лично, отложив все свои дела, как только заказчик позвонил ему по телефону, и попросил срочно приехать для разрешения сложившейся спорной ситуации.

Ростислав повернул голову на открывшуюся дверь своей машины и внимательно посмотрел на Алеуцкого, который опустился на сидение с ним рядом.

— Приветствую, Ростислав Андреевич, — мужчина протянул свою руку.

— Добрый день, Марк Аркадьевич, — Полонский ответил на рукопожатие. — Что здесь происходит? — он кивнул в лобовое стекло.

— Сам видишь. Бьёмся уже не один день вместе с твоими работниками и по-прежнему топчемся на месте. Этот чёртов Урбенин, путает нам все планы.

— Почему?

— Отказался уезжать отсюда, и порвал на моих глазах документы на квартиру, что я передал ему.

— Его что-то не устроило?

— Что его может не устроить? Нормальное жильё предлагают. Я сам ездил, смотрел.

— Тогда в чём дело?

— Он сказал, что не уедет отсюда. Потому что это дом его родителей. Здесь родился он сам, и уезжать отсюда никуда не собирается.

— Да, дилемма. Давно такого не было. Не понимаю. Ведь здесь нет нормальных дорог и условий для проживания. Как они здесь живут и почему так держаться за это место? Ведь жизнь в квартире могла быть совсем иной.

— Вот и я ему говорил об этом. Но ты же знаешь, как с этими бывшими вояками разговаривать. Слушать никого не хотят и живут по своему личному уставу.

— Он бывший военный?

— Пограничник, полковник в отставке. Приехал сюда с Дальнего Востока десять лет назад, оставив службу по причине конфликта.

— Конфликта?

— Да, был заместителем командира части, и смена руководства повлияла на его решение об отставке. В общем как это всегда бывает, прислали на место его командира, блатное протеже какого-то чиновника. Ну и Урбенин естественно и там стал качать свои права, и после того, как вернуть прежнего командира не удалось, подал рапорт и вместе с женой и дочкой вернулся в эти края.

— А почему именно сюда?

— Здесь жили его родители, и после приезда он поселился тоже в этих краях, откуда был сам родом. Ты знаешь, дом у него действительно неплохой, несмотря на простоту снаружи. Большие комнаты с хорошим ремонтом, огромный фруктовый сад, теплица и шаговая доступность к озеру.

— А это его семья? — Полонский кивнул в сторону двух женщин, по-прежнему стоявших у забора.

— Да, жена и единственная дочь.

— Работают?

— Да, в Санкт-Петербурге. Жена, заведующая хозяйством в детском саду, и дочь работает там же воспитателем.

— Ну, тогда им тем более будет удобнее жить в городе. К чему мотаться каждый день туда и обратно по этому бездорожью.

— И я им говорил об этом. Только их разве переубедишь. Особенно этого горлопана, — Алеуцкий кивком головы показал на Урбенина, по-прежнему громко выкрикивающего оскорбления в адрес рабочих.

— Может, я с ним поговорю? — спросил Полонский.

— Попробуй. Только сомневаюсь, что он тебя послушает, хотя…

— Попробую… — Ростислав открыл дверь и медленно направился к потасовке, грозившей с минуты на минуту перерасти в драку. — Что здесь происходит? — громко произнёс он, обращаясь к своему заместителю. — Даниил, что это за потасовка?

— Слава, это дурдом какой-то! Я уже не знаю, как его уговаривать.

— Оставьте нас. И заглушите технику на несколько минут, разговаривать невозможно.

Куликов согласно кивнул и, отозвав рабочих, отошёл в сторону.

Когда воцарилась тишина, Полонский перевёл взгляд на мужчину, стоявшего у ворот своего дома. Высокий, худощавый, со светло-русыми волосами и яростным взглядом.

Мужчина в свою очередь с лёгким прищуром глаз осматривал Полонского с ног до головы.

— Добрый день, господин Урбенин, — обратился к нему Ростислав.

— Я тебе не господин, и день у меня сегодня не добрый. Ты хозяин этих варваров? — он показал жестом в сторону рабочих.

— Я не хозяин. Эти люди работают на моём предприятии, — спокойно ответил Полонский.

— Работаете… Вы работаете на тех, у кого денег в карманах много. Думаешь, я не знаю, что вы тут построить задумали? Очередной посёлок для бизнес-элиты, а меня родившегося в этом месте вышвырнули на улицу вместе с семьёй.

— Вас никто не собирается вышвыривать, тем более на улицу. Вам предоставили квартиру в городе. А посёлок ваш давно изжил себя и был почти заброшен. Пять дворов всего, и большая часть территории пустовала, заполненная руинами брошенных домов.

— А пять семей для вас уже не люди? Пять семей, которые не погнались за большими деньгами и остались на своей родной земле. Это не люди?

— Я этого не сказал, и не я решал вопрос с вашим переселением. Я всего лишь подрядчик, который будет заниматься строительством будущего объекта.

— Видно, какие объекты ты строишь по твоему холёному виду и дорогущей машине, — Урбенин с пренебрежением во взгляде обвёл глазами Полонского.

— Что вы хотите этим сказать?

— Хочу сказать, что вы уже всё продали в этой стране за деньги. Но я отсюда не уеду и сносить свой дом не дам. А ты лучше проваливай, пока я не испортил твой холёный вид.

— Послушайте, но вы ведь взрослый человек и понимаете, что вас всё равно выселят, потому что ваш посёлок давно считается заброшенным, и решение о его сносе принято властями области ещё год назад. Вам предоставили квартиру в городе. Вам будет там удобнее, ведь ваша жена и дочь работают там.

— Всё уже узнал? А ты бы узнал ещё так, между прочим, на каком этаже дали нам эту дивную как ты выразился квартиру. Старая пятиэтажка без лифта с облезлыми стенами. У меня дочь инвалид и каждый раз, думаешь, ей будет легко спускаться утром и подниматься вечером, чтобы ходить на работу.

Полонский перевёл взгляд на девушку, которая уткнувшись в плечо матери, тихо плакала.

— А что с ней?

— Тебя это не касается! Проваливай отсюда! — закричал Урбенин и, отвернувшись от него, подошёл к жене и дочери.

— Слава, оставь их. Хватит уговаривать, — Куликов тронул рукой за плечо друга. — Сейчас приедет полиция, и будем выселять их принудительно.

— Полиция? Зачем?

— Слава, у нас постановление о выселении, сроки и заказчики. Мы не можем нянчиться с ними и дальше.

— Ростислав, он прав. Я говорил, у тебя ничего не получится с этим человеком. С ним бесполезно разговаривать, — Алеуцкий тронул Полонского за плечо. — Поезжай в офис. Мы тут сами управимся.

Ростислав, обернувшись, снова посмотрел на мужчину и двух женщин, стоявших у ворот обнявшись.

Сердце резануло острой болью. Ещё никогда в своей жизни он не испытывал подобного стыда от того, что происходило на его глазах. В такие моменты всегда хотелось что-нибудь изменить, помочь, но он понимал, что сделать в данной конкретной ситуации ничего не сможет. Он всего лишь исполнитель и это не его земля, чтобы одним распоряжением оставить семью Урбениных жить здесь по-прежнему.

Он молча кивнул в знак согласия и направился к своей машине, но едва он открыл дверь автомобиля, громкие крики снова заставили его обернуться. Удары, которые наносил Урбенин сотрудникам его охраны, пытающихся скрутить его, заставили Ростислава бегом направиться обратно к воротам дома.

— Папа, папочка! Пустите его! Отпустите!

Полонский резко замер на месте, заметив, как девушка, вцепившись в руку одного из мужчин, попыталась вызволить своего отца. Она с трудом передвигалась, сильно хромая, но изо всех сил пыталась справиться с сильным мужчиной, впиваясь ногтями ему в лицо.

Скрутив её руки, охранник резко оттолкнул её от себя.

Девушка потеряла равновесие, осела на землю и расплакалась уже в голос.

Мать бросилась к ней и опустилась рядом с дочерью.

Полонский стремительно направился к ним обеим и протянул руку, пытаясь помочь им подняться. Но встретившись взглядом с серыми глазами полными слёз и боли, он машинально опустил свою ладонь.

— Убирайтесь, отсюда! — тихо произнесла девушка и, ухватившись пальцами за руку матери, поднялась на ноги и сильно прихрамывая, направилась к дому.

— Вам действительно лучше уехать, прошу вас, — обратилась к нему Урбенина, осторожно коснувшись пальцами его руки. Женщина медленно направилась к полицейской машине, куда уже усадили её мужа.

Полонский молча смотрел в спину девушки, которая дошла до дома и скрылась за дверью. Он вернулся к своей машине и присел за руль.

Когда полицейская машина покинула территорию посёлка, и спецтехника снова заработала, Алеуцкий опустился на сидение рядом с Полонским в машине.

— Да, денёк… Слушай, ты извини, что вызвал тебя и оторвал от дел.

— Это и есть моё дело, которое сейчас волнует меня в первую очередь. Моя фирма собирается работать на этом месте, если ты не забыл.

— Слава, что с тобой?

— Марк, они живые люди, а мы с ними как с рабами, решили и всё. Как будто, так и надо.

— Слава, ты же знаешь, кем будут будущие хозяева этого посёлка. И не нам с тобой вставлять им палки в колёса. Не по зубам нам эти господа. Мы пешки на их шахматной доске. Ты же не первый год работаешь в сфере элитного жилья.

— Но с таким я столкнулся впервые.

— Всё и всегда происходит когда-то впервые. Брось ты, думать об этом, — Алеуцкий похлопал Полонского по плечу. — Не стоит этот Урбенин твоих переживаний, поверь мне. Или ты на его девчонку запал?

Полонский резко повернулся.

— Что ты мелешь?

— А что, тут такого. Она хорошенькая. Замарашка, правда, убогая. Неухоженная, да и эта её хромота…

— Она родилась такой?

— Нет. ДТП два года назад. Сбили на пешеходном переходе, когда она шла домой с работы. Тяжёлые травмы, долго восстанавливалась и заново училась ходить, но правая нога так и не восстановилась.

— Виновника наказали?

— Нет.

— Почему?

— Потому что, как известно родственников не наказывают.

— Что за бред?

— Не бред. Виновник происшествия ходил к ней в больницу после всего случившегося. Обивал пороги, носил продукты, ухаживал, ну и видимо на этой волне между ними и проскочило что-то.

— То есть?

— Он женился на ней через год, как только она поправилась.

— Так она замужем? Почему же тогда сейчас живёт с родителями?

Алеуцкий усмехнулся.

— Потому что он сбежал от неё через три месяца брака. Видимо не выдержала любовь проверки на прочность.

— В смысле не выдержала?

— Слава, ты взрослый мужик и поставь себя на место её мужа. Сам бы ты с такой, как она, захотел лечь в постель? Или представил бы её своим друзьям и партнёрам?

Полонский пристально посмотрел на Алеуцкого.

— А когда он женился на ней, он её физического несовершенства не видел?

— Видел, конечно. Только я думаю, тут дело было вовсе не в его желании жить с ней, а в желании избежать наказания за содеянное. Ты же уже познакомился с её папашей. Думаю, после ДТП, было что-нибудь похожее, и Иверский предпочёл жениться, чем угодить за решётку.

— Чем он занимается?

— Держит торговые точки на рынке. Так мелкая сошка. Подворовывает естественно, но весомые знакомства в сомнительных кругах имеет.

— Ясно. Что теперь будет с Урбениным?

— Ничего. Отсидит положенные пятнадцать суток. Правда если твоя охрана не захочет подать заявление о рукоприкладстве и обратиться в суд, и тогда срок его задержания в разы увеличится. За эти полмесяца пока его не будет, мы их сможем переселить, дом снесём, всё разровняем, и можете начинать работу.

— Да, начнём работу на чужих костях.

— Славик, да брось ты, абстрагируйся уже, наконец! Всех обездоленных не пожалеешь, сердца не хватит. Ладно, я поеду. Мне в мэрию нужно. Созвонимся позже, хотя лучше я приеду к тебе в офис, и решим дальнейший план проведения работы.

— Хорошо. Куда увезли Урбенина?

Алеуцкий удивлённо посмотрел на Полонского.

— Тебе зачем? Слава, послушай…

— Марк, я только спросил, куда его увезли.

Алеуцкий немного помедлил.

— В местное отделение полиции.

— Понятно.

— Хочешь вызволить его? Ох, Слава не дело ты затеял. Ладно, я поеду. Пока!

— Пока.

Марк покинул машину, а Полонский ещё раз взглянул на старый дом, завёл двигатель автомобиля и покинул территорию бывшего посёлка.

****

Ростислав остановил машину у отделения полиции и, покинув салон, взбежал по ступеням лестницы. В течение нескольких минут побродив по многочисленным кабинетам, он, наконец, нашёл нужного сотрудника полиции и, заверив его в том, что все жалобы и претензии, пострадавших в потасовке от рукоприкладства были урегулированы, попросил отпустить Урбенина домой. Его проводили к задержанному нарушителю в комнату и оставили на несколько минут для разговора, о котором попросил Ростислав.

Урбенин взглянул на вошедшего в комнату мужчину и отвернулся к стене.

— Зачем пожаловал, олигарх?

— Я не олигарх.

— Вы для меня все одним миром мазаны в дорогих костюмах, на дорогих машинах, с полным отсутствием человечности и лишь с одним блеском в глазах, алчным до денег и наживы.

— Владимир Егорович, ну зачем вы так? Меряете всех по одной мерке.

Урбенин повернул голову и усмехнулся.

— А ты скажешь не такой? Не смеши меня. Я вас господ перевидал в избытке за последний месяц, пока обивал пороги чиновничьих кабинетов. Так что проваливай, я не расположен с тобой общаться.

— Послушайте, Владимир Егорович, — Полонский присел рядом с мужчиной. — Выслушайте меня. Я понимаю, что вы привыкли жить в этом доме, но решение принято властями области. Ваш посёлок давно стал заброшенным, и все ваши соседи давно переехали, остались только вы. И даже если вы там костьми ляжете, стройку никто не остановит. Вам же предоставили жильё в городе. Оно по цене равноценно вашему дому. Меня уверили, что квартира вполне пригодна для проживания.

Урбенин прищурил глаза и пристально посмотрел на Ростислава.

— А ты сам живёшь в квартире?

Полонский слегка растерялся.

— В доме.

— С садом и большой прилегающей территорией?

— Да.

— Вот и я хочу жить в таком доме. Хотя подозреваю, что твой дом на пару этажей выше моего, и обстановка в сто раз дороже.

— Но при чём тут это сравнение?

— А чем я хуже тебя? Я тоже не хочу сидеть в четырёх стенах на окраине города, с окнами видом на мусорный полигон, а хочу прожить остаток своих дней в своём родном доме и любоваться природой в своём саду, посаженного руками моего отца, а не лицезреть загаженный разным хламом овраг, у которого находится мой новый дом.

Полонский внимательно посмотрел на мужчину.

— Почему же другие ваши соседи согласились на эти квартиры, если там всё так плохо? Почему вы не выступили с коллективной жалобой? Эффект от такого возмущения был бы гораздо более эффективным.

Урбенин усмехнулся.

— Кто соберётся выступить против власти и денег?

— А как же вы?

— А я не могу смотреть спокойно на всё, что происходит вокруг меня, и никогда не смирюсь с этим бардаком, сложившимся в стране.

— Вы тратите своё здоровье и заставляете нервничать свою жену и дочь.

— Смотрите-ка на него, пожалел он мою жену и дочь. Уже был один такой пожалевший, как ты. Сначала искалечил мою дочь на дороге, потом разбил ей ещё и сердце. Тоже был такой, как ты деловой и хваткий.

— Мне очень жаль, что с вашей дочерью случилось подобное несчастье. Поэтому я думаю вам нужно в первую очередь подумать о ней. Как она будет жить одна, если с вами что-нибудь случится? Ведь вы совсем не думаете о себе и своём здоровье.

— Ничего, моего здоровья хватит на сотню, таких как ты, слизняков в деловых костюмах. Говоришь, я не думаю о своей дочери, связываясь с вами и отказываясь покидать свой дом. У тебя есть дети?

— Нет.

— Вот поэтому ты меня никогда и не поймёшь. Ты надеюсь, заметил, что у неё травма ноги?

Полонский молча кивнул.

— Так вот, представь, как она будет спускаться и подниматься каждый день утром и вечером, когда будет идти и возвращаться с работы. Знаешь, сколько ей на это понадобится времени и сил. Этот дом, который вы собрались, сносить вылечил её, когда после аварии врачи буквально собрали её по частям. Дом и сад вылечили её, а ты говоришь переезд на другое место.

— Я всё это понимаю. Хотите, я съезжу в мэрию области и поговорю, возможно, учитывая вашу ситуацию, вам предоставят другое жилье. Более комфортное и на первом этаже.

Урбенин резко повернулся.

— Слушай, я что-то понять не могу… Что тебе нужно? Что, больше всех надо? Или хочешь прослыть добрым самаритянином, а потом раструбить об этом во всех газетах?

— Мне не всё равно, лишь по одной причине. Моя фирма будет строить коттеджный посёлок, поэтому я должен быть в курсе всего, что происходит на строительной площадке. И раз уж я стал свидетелем вашего возмущения, то мне хочется помочь вам.

— Как тебя зовут?

— Ростислав.

— Доброе имя. Так вот, Ростислав, мой тебе совет, уходи отсюда и занимайся своими делами. А я рассчитываю в этой жизни только на себя и поверь, обойдусь без твоей помощи. Уходи!

— Но, Владимир Егорович, подумайте над моим предложением.

— Я сказал, уходи. Убирайся! — закричал Урбенин.

Полонский поднялся на ноги.

— Вас отпустят домой через два часа. И я вас очень прошу, поезжайте домой, и собирайте вещи. Не усугубляйте своё положение. До свидания.

Урбенин отвернулся и не произнёс больше ни слова.

Полонский распахнул дверь комнаты и столкнулся с дочерью Урбенина на пороге.

Она слегка растерялась, но уже через минуту удостоила его взгляда полного презрения и, отвернувшись, прихрамывая, медленно прошла в комнату и присела возле отца, надевая на него пиджак и обнимая его руками за плечи.

Полонский молча смотрел на них и через минуту тяжело вздохнув, вышел из комнаты, плотно закрывая за собой дверь.

Он присел в машину и, взяв телефон в руку, обзвонил своих знакомых, пытаясь найти концы этой истории с переселением жителей посёлка. Но каждый из его собеседников перекладывал ответственность с одного на другого.

В попытках разобраться с вопросом квартиры для Урбениных, Полонский окончательно зашёл в тупик. Жильё было выделено из резервного фонда города. И несмотря ни на какие причины, сложившиеся в этой семье, отменять данное решение никто не собирался.

Глава 2

Ростислав приехал в офис только спустя три часа. Поздоровавшись с секретарём, медленно прошёл в свой кабинет и остановился у окна.

Июль вступал в свои права, и окончательное тепло наступило неожиданно. Вишни в саду его офиса источали в приоткрытое окно дурманящий аромат поспевающих ягод. Нежный, кисло-сладкий и такой знакомый, и любимый с детства вкус. Всегда любил сидеть с книгой по архитектуре в руках, у родителей в саду, именно в этот период. Гул насекомых, нежный аромат цветов, тёплый ветер ласкающий лицо и мечты о том, как станет взрослым и станет успешным и преуспевающим. Он и стал таким, как мечтал, вот только спокойствия и счастья в его жизнь это не принесло.

Протянув руку, сорвал две вишни и надкусил ароматную кожицу. Сочная с лёгкой кислинкой сладкая ягода заставила зажмурить глаза от удовольствия.

Он подошёл к столу, и присев в кресло, с грустью во взгляде посмотрел на фотографию Лизы. До сих пор не знал, почему хранил на столе фотографию бывшей жены. Прошёл месяц, как она вышла замуж за другого, а он всё ещё продолжал думать о ней. Несмотря на то, что когда покидал её свадьбу, точно знал, что прощается с ней навсегда. И медленно направляясь к своей машине от её дома в день свадьбы, хотел похоронить это своё безответное чувство именно там в Отрадном.

Поэтому в тот же день, вернувшись в Санкт-Петербург, не задумываясь согласился на знакомство и свидание с бывшей сокурсницей своей сестры. Его неуёмная Олюшка, как он её нежно называл, никак не хотела смириться с его одиночеством после развода с Морозовой, и непременно хотела устроить его личное счастье с хорошей женщиной. Поэтому, когда он согласился на это сомнительное свидание, она вздохнула, наконец, с облегчением.

Камилла Полторацкая оказалась очень красивой и самодостаточной молодой женщиной. Вернувшись после развода с мужем из-за границы, поселилась у своей матери и подыскивала себе работу переводчика.

Ростислав взял её в штат своей фирмы и назначил на должность своего помощника. Устроенное сестрой их знакомство, первоначально переросло в рабочий тандем, и спустя всего неделю после многочисленных задержек на работе над совместными делами, они стали жить вместе в его доме.

Между ними не было особых пылких чувств и бешеных страстей. Они оба пришли к этим отношениям осознанно, потому что каждый искал чего-то своего, какую-то личную отдушину, необременительную и понятную им обоим. Совместная работа, общий быт и постель, где оба получали всё, что им было необходимо.

Но Ростислав ловил себя на мысли, что домой после работы частенько возвращаться не хотелось, как это было, когда он жил с Лизой. И постоянно под предлогом оставался на работе допоздна, объясняя своё отсутствие вечной занятостью и массой дел.

Камилла безоговорочно принимала все его отговорки, веские причины и ужинала одна, а после убегала на тренировку по фитнесу вместе с его сестрой. Они выбирались периодически на совместные вылазки на природу с семьёй Ольги. Но Камилла там быстро уставала и просилась домой. А когда Ростислав привозил в свой дом на выходные единственного племянника пятилетнего Максимку, закрывалась в своей комнате и не примыкала к их мужской компании.

Они не страдали от её отсутствия рядом. Им и двоим, всегда было весело, когда оказывались в доме Полонского вместе. Ростислав обожал мальчишку, потому что давно мечтал о своих детях и только с Максимом рядом, мог реализовывать все свои нерастраченные отцовские чувства. И всё чаще стал задумываться о том, что они с Камиллой абсолютно разные люди. И чего-то общего, что могло бы их связать в дальнейшей жизни, между ними не было.

Телефон вибрировал на столе. Полонский повернул голову и, взяв аппарат в руку, вгляделся в экран. Высветившийся образ любимой сестры, заставил его улыбнуться.

— Привет, Олюшка!

— Привет, братик. Как дела?

— Всё в порядке. А у тебя?

— У меня проблема.

— Какая?

— Дима уезжает в командировку сегодня после обеда, а у меня завтра важный бракоразводный процесс. На кону большие деньги клиентки и влиятельный муж с цепким адвокатом. И если я проиграю это слушание, то не получу своего обещанного гонорара.

— Тебе нужна моя помощь?

— Ростик, забери, пожалуйста, Максимку из садика сегодня, и можно… он останется у тебя с ночёвкой?

— Оля, мне ведь завтра на работу. Я боюсь, что не смогу…

— Ну, пожалуйста. Я тебя очень прошу! Я тебя так редко прошу об этом.

— Да уж. Дважды в неделю это для тебя редко?

— Ростик, ну чего тебе стоит? К тому же, ты ведь знаешь, он так тебя любит и просится к тебе постоянно в гости.

Ростислав вздохнул.

— Запрещённый приём. Ну, хорошо. А что мне делать с ним завтра? Вести в сад?

— Да. Ты его только привези к садику, а в группу он зайдёт сам. Он у нас парень самостоятельный. Ты знаешь, я думаю, что скоро я не буду тебя беспокоить так часто. Потому что планирую нанять приходящую няню на определённые дни, когда я занята.

— Ты с ума сошла? Какая приходящая няня? Ребёнок должен видеть мать, а не няню.

— Ну что я могу поделать, если у меня процесс за процессом. Ты же помнишь, с каким трудом я нашла эту работу после декрета, и не могу вот так просто её потерять сейчас. Наше общее семейное благополучие зависит от нашей совместной с Димой работы.

— Вот Дима твой, мог бы, и подумать сам о том, как увеличить бюджет вашей семьи, а ты должна заниматься домом и ребёнком, как наша мама. Ты очень мало уделяешь времени и даёшь ласки своему сыну.

— Ростик, я знаю, что ты старший брат и тебе положено ворчать и воспитывать меня. Но пойми, сейчас необходимо детям предоставлять полную самостоятельность. Они должны учиться и быть готовыми к этой жизни, преисполненной крутыми порогами постоянных преодолений и испытаний. Я вырабатываю у него иммунитет с детства.

— А нежность и ласку матери ему тоже заменит твоё современное воспитание?

— Он у меня обласкан, не волнуйся. Ты бы лучше о своих детях подумал. Не пора ли Камиллу разговорить на этот вопрос. Ей уже давно пора рожать.

— Ты с ума сошла! Мы с ней знакомы чуть больше месяца, а ты предлагаешь мне от этой женщины завести детей.

— А что здесь такого? Я забеременела от Димы, через месяц после того, как мы сошлись жить вместе.

— Вы с Димой учились вместе в школе десять лет, и знали друг друга как облупленные, а мне предлагаешь решать вопросы своего будущего со случайной женщиной, появившейся в моей жизни.

— А тебе принцессу английскую подавай для этих целей? Или может, всё ещё надеешься, что Морозова к тебе вернётся. Так вот уверяю тебя, отбрось все свои иллюзии, она не вернётся. Она ждёт ребёнка от Азаряна.

— Ребёнка? Откуда ты знаешь?

— Я встретила их в аэропорту на прошлой неделе, когда они возвращались с Родоса. Знаешь, там животик уже приличный, так что пора выбросить её из головы и начать строить свою собственную жизнь без оглядки на прошлое.

Полонский задумчиво смотрел в окно и пытался осмыслить только что полученную информацию от сестры о своей бывшей жене.

— Ты чего молчишь?

— Слушаю тебя.

— Надо не слушать, а делать. Тебе тридцать шесть лет, и ты и дальше собираешься жить один? Старость подкрадётся, не заметишь.

— Оля, давай, оставим эти разговоры на потом, и не будем обсуждать их по телефону.

— Ну как хочешь. Так ты заберёшь Макса с садика?

— Заберу. Во сколько я должен быть в саду?

— Крайний срок шесть часов. Но желательно до такого времени не задерживаться. Я позвоню воспитателю и предупрежу, что сегодня приедешь ты. Да, и не балуй его, пожалуйста, с едой. После ваших совместных выходных, я не могу в него впихнуть ни чего из тех продуктов, что мы едим дома.

— Оля, твои обезжиренные продукты ребёнку не нужны. Ему нужно питаться полноценно и желательно не полуфабрикатами, как это привыкли делать вы.

— Ну, извини, я пока не могу позволить себе нанять обслуживающий персонал, как у тебя.

— Ну, ты же знаешь, что мне трудно одному справляться с домашним хозяйством. И помощники вынужденная мера.

— А Камилла? Что же она не балует тебя семейными ужинами?

— Она работает целый день рядом, и мы возвращаемся домой вместе.

— Повезло ей. Мой муж не думает о том, что мне трудно помимо работы ещё и хозяйство вести дома. Потому и приходится перебиваться быстрой едой.

Показавшийся на пороге заместитель, заставил Полонского попытаться прекратить разговор с сестрой.

— Ладно, Оля, ты извини, но у меня люди в кабинете. Максимку я заберу, не волнуйся. Потом сразу позвоню, как только мы приедем домой.

— Хорошо, спасибо тебе большое. Целую.

— Я тебя тоже целую. Пока.

— Пока.

Полонский отложил телефон в сторону.

— Что не проходишь? — обратился он к Куликову и поднял на него глаза.

Темноволосый, стройный, невысокого роста мужчина в строгом деловом костюме чёрного цвета нерешительно прошёл в центр кабинета и тяжело опустился в кресло.

— Ты не в духе? — обратился он к Ростиславу.

— С чего ты взял? — Полонский отложил в сторону бумаги, оставленные секретарём на подпись. — Как дела на объекте?

— Ты о Луговом?

— Да.

— Ничего, всё вроде бы улеглось. Наши бунтовщики начали, наконец, собирать свои вещи.

— И полковник?

— Да. Думаю, жена и дочь уговорили его. Так что уже завтра мы сровняем эту площадку с землёй.

— Не нравится мне вся эта идея с выселением. Ты думаешь Урбенин просто так успокоиться?

— Это его трудности, пусть пыжится. Слушай, Слава, я не понимаю твою озабоченность всем этим делом. Это не наша головная боль. Наше дело спроектировать и построить, а дело хозяев земли решать вопросы с проживающими на ней.

— Да, если бы они ещё были более гуманны эти способы выселения, и более чуткими те люди, которые это осуществляют.

— Да брось ты, всех не пожалеешь. Я понимаю, ты расчувствовался из-за дочки Урбенина. Жаль её, конечно. Инвалидность, это всегда неприятно, но что мы можем сделать?

— Я предложил ему решить вопрос с квартирой, но он…

— Послал тебя?

— Практически да.

— Прекрати думать об этом. Тебе нужно думать о том, сколько прибыли получит фирма после этого строительства. Ты ведь знаешь, уровень тех людей, которые там уже присмотрели места для своих домов? Вот, о ком нам нужно думать, чтобы ублажить и порадовать, а мелкий сор типа Урбенина только путается под ногами и мешает другим нормально жить.

— Даниил, я тебя не узнаю в последнее время. Откуда в тебе всё это? Если человек всю жизнь верно и преданно защищал границы своей страны, а сейчас на пенсии и не имеет больших денег, он что, ущербен? Кто дал тебе право так о нём отзываться?

— Это я тебя, Слава, не узнаю. Развод с Морозовой и твоё отсутствие в течение двух месяцев на предприятии, сделало тебя совсем другим. Ты стал слишком сентиментален. Не находишь? С таким настроем ты скоро всё потеряешь. В бизнесе нужен холодный рассудок и выдержка. А ты сочувствуешь каждому обездоленному. Так дела не делаются.

— Только не тебе меня учить, как делаются подобные дела. Ты работаешь со мной только три года вместе и смеешь мне говорить о том, как правильно вести бизнес, который я создал с ноля. Не волнуйся, всё, что касается работы, я делаю, так как нужно. А ты сам начни думать лучше о своих обязанностях. Я просматривал сметы за прошлый проект вчера. Тебе не кажется, что там цифры стоимости материалов слишком завышены. Мне не нравятся те поставщики, с которыми ты заключил договор в прошлом году.

— Ты мне не доверяешь?

— Причём тут не доверяешь! Я просто считаю, что тебе необходимо ещё раз проверить всех новых контрагентов и устранить всех нежелательных. Надеюсь, ты справишься сам, и мне не нужно будет привлекать нашу службу безопасности.

Куликов нервно постукивал кончиками пальцев по кожаному переплёту ежедневника.

— Не доверяешь мне, проверяй сам. Можешь привлечь своих опричников.

— Не злись. Я тебе доверяю. И ты прекрасно справлялся со своими обязанностями, пока я был в Швейцарии два месяца. Но сейчас, ты словно расслабился, отпустил бразды правления и пустил все дела на самотёк. Я хочу, чтобы ты всё проверял и был предельно внимательным.

— Хорошо, я понял. Я пойду с твоего позволения, обед скоро. Ты не забыл, что завтра у нас деловой ужин с нашими партнёрами из Мадрида?

— Я совсем забыл об этом. Хорошо, что напомнил.

— Да, и желательно, чтобы там ты был не один, потому что Алонсо Санчес тоже прибудет со своей новой возлюбленной. И я думаю, нам понадобится переводчик, он плохо говорит по-русски.

— Скажу Камилле, она будет счастлива. Она любительница светских раутов и выходов в свет.

— Она создана для этого. Ослепительная красавица. Тебе повезло. Я тебе завидую, — Куликов улыбнулся.

Ростислав промолчал и, отложив бумаги в сторону, спросил:

— Где она, кстати?

Куликов пожал плечами.

— Была в офисе.

— Я не видел её в приёмной, когда пришёл.

— Может, уехала. Спроси у своего секретаря.

— Непременно. Даниил, ты извини я на обед с тобой сегодня не поеду. Хотел немного поработать в кабинете.

— Хорошо, — Куликов поднялся на ноги и, прихватив ежедневник, покинул кабинет Полонского.

Ростислав поднял трубку и вызвал секретаря. Стройная молодая девушка в деловом костюме серого цвета и убранными в элегантную классическую причёску белокурыми волосами, появилась на пороге его кабинета.

— Снежана, забери папку с документами. И ещё, мне нужно уехать сегодня пораньше из офиса. Так что никого не записывай ко мне на приём после пяти вечера.

— Хорошо, Ростислав Андреевич. Что-то ещё?

— Ничего, ты можешь идти. Я сама приму все указания, — раздался тихий женский голос за спиной девушки.

Но секретарь осталась стоять на месте.

Ростислав поднял глаза и посмотрел на Камиллу, которая прислонившись плечом к двери, внимательно на него смотрела.

Красивая брюнетка с тонкими чертами лица, длинными распущенными волосами по плечам, в брючном костюме ярко-голубого цвета медленно продефилировала к его столу и опустилась в кресло прямо перед ним.

— Снежана, можешь идти, — тихо произнёс Ростислав, и снова перевёл взгляд в компьютер.

Девушка развернулась, и медленно направилась на выход из кабинета.

— Почему она меня не слушается? — Камилла несколько раз легко стукнула острыми ноготками, со свежим маникюром по подлокотнику кресла и внимательно посмотрела на Ростислава.

Полонский поднял на неё глаза.

— Потому что она выполняет только мои распоряжения. Камилла, ты всего лишь мой помощник и по совместительству переводчик, и в твои обязанности не входит отдавать распоряжения моим сотрудникам.

— У тебя что-то случилось?

— Ничего, а почему ты спрашиваешь?

— Просто ты так разговариваешь со мной, словно я в чём-то перед тобой виновата.

— Где ты была? — Ростислав снова взглянул на неё.

— Ты искал меня? — Камилла потянулась через стол и погладила его пальцы своей ладонью.

Полонский откинулся на спинку кресла и внимательно посмотрел на неё.

— Ты была мне срочно нужна. И мне бы очень хотелось, чтобы ты понимала чётко, что здесь в офисе мы общаемся только, как коллеги. И ты не пользовалась открыто тем, что мы живём вместе, и не покидала рабочее место, не предупредив меня.

— Слав, ну не злись. Мне же нужно было купить себе что-нибудь для завтрашнего ужина в ресторане. Куликов сказал, что я тоже должна буду поехать с вами. Я прикупила себе дивное платье, и кое-что пикантное из нижнего белья. Хочу тебя удивить сегодня вечером. Я соскучилась по тебе… — она поднялась на ноги и, обогнув стол, отодвинула в сторону бумаги и присела на столешницу прямо перед Ростиславом.

— Сегодня ничего не получится. Максим ночует у нас.

— Как ночует у нас? Но ведь сегодня только четверг, и я планировала, что мы проведём этот вечер вместе.

— Послушай, Камилла, Максимка мой единственный племянник и я люблю его, и он будет ночевать в нашем доме, тогда, когда это будет нужно, а не по определённым дням. И я полагал, что общение с маленьким ребёнком будет нам обоим полезно. Если мы планируем и дальше жить вместе. Потому что не знаю, как ты, а я планирую иметь детей в ближайшее время.

— Я тоже не против их иметь. Просто, ты же знаешь, мы с сыном Ольги не очень ладим. Он как-то сразу невзлюбил меня.

— А что ты сделала, чтобы он тебя полюбил? Когда он появляется в доме, то я только и слышу. Максим это не трогай, это не бери, это разобьёшь. Ему всего пять лет, пойми и ему нужно развиваться и активно двигаться. Он не может сидеть, как взрослый, привязанный на диване и смотреть только телевизор. И всё, что тебе нужно, это просто принимать это и не запрещать ему ничего.

— Хорошо, ну не злись, прошу тебя. Я с удовольствием пообщаюсь с твоим племянником сегодня. Может приготовить что-нибудь вкусное на ужин?

— Было бы неплохо, и желательно из того, что он любит. Продукты я вчера купил, так что я думаю, ты найдёшь, из чего приготовить ужин.

— Хорошо, не волнуйся. Я убегу из офиса на полчаса раньше?

— На час.

— Хорошо, милый. Ну ладно я побежала. Хочу ещё поработать над техническим переводом.

— Хорошо.

Она потянулась к его губам, но Ростислав отстранился чуть в сторону, и она удовольствовалась лишь поцелуем в щёку. Поднявшись со стола, Камилла медленно пошла на выход. Но неожиданно остановилась на пороге кабинета и, оглянувшись, посмотрела на Ростислава. Он по-прежнему был сосредоточен на деловой переписке в компьютере, и даже не посмотрел на неё.

Полторацкая широко распахнула дверь и вышла в приёмную. С недовольством взглянула на секретаря и немного подумав, взяла мобильный телефон в руку и вышла в коридор. Быстро спустившись на второй этаж, Камилла наконец смогла дозвониться до нужного ей абонента.

— Срочно зайди в архив! — тихо проговорила она и, отключив телефон, убрала его в карман пиджака.

Полторацкая взяла ключи на ресепшене и направилась в сторону архива. Открыв замок, прошла внутрь тёмной комнаты и, щёлкнув пальцами по кнопке выключателя, включила свет и прошла в центр большого помещения, остановившись у многочисленных стеллажей.

Камилла была зла и раздосадована, что все её вечерние планы летели к чертям. Она металась из угла в угол и, наконец, остановившись, со злостью, смахнула две крайние папки с полки, которые с глухим стуком упали на пол.

— Чего зверствуешь? — раздался тихий голос Куликова. Он стоял, облокотившись о стеллаж, и с улыбкой смотрел на неё. — Зачем звала?

— Поговорить хотела.

— Интересно о чём? — он закрыл дверь на замок и медленно направился к ней.

— Дань, мне осточертело терпеть всё это. Сколько я ещё должна жить в его доме? Он при мне всё равно ничего не решает и не ведёт никакие телефонные разговоры.

— Мне не надо, чтобы ты у него что-то узнавала. Ты просто должна усыплять его бдительность. Окружить любовью и заботой, и чтобы он поменьше думал о работе, а всё перекладывал на мои плечи. А ты, похоже, плохо делаешь своё дело в его постели, раз он тебе ни в чём не доверяет.

— Что это значит?

— Это значит, что наш Полонский уже начал подозревать, что я подворовываю его деньги.

— Что?

— Докопался до стоимости строительных материалов. И боюсь, что по-прежнему я не смогу высасывать свой процент от проведения сделок купли-продажи на свои банковские счета.

— А как же наш отъезд и покупка дома в Барселоне?

— Придётся затаиться, дорогая, и побыть пока на нелегальном положении. Я найду другой канал для наживы. Возможностей в фирме Полонского много.

— А я?

— А ты будешь по-прежнему жить в его доме. И строить счастливое семейное счастье.

— Я не хочу там жить. Мне надоело. Скука смертная. Вечерами сидит за работой. По выходным привозит это мерзкого мальчишку, который выматывает все мои нервы. Сегодня опять тащит его домой. А в постели… Меня бесит его нежность и его излишние ласки. Ты же знаешь, я люблю другой секс, — она провела рукой по его груди, слегка послабляя узел галстука.

Куликов улыбнулся.

— Ещё бы мне не знать. Но ничем не могу помочь тебе, дорогая. Придётся потерпеть. Сейчас я не могу уйти из фирмы Полонского и развестись со своей женой. На моих счетах слишком мало денежных средств для осуществления нашей с тобой общей мечты. Я должен ещё, как минимум год поработать на него. Грядут хорошие и очень выгодные сделки. Так что мне придётся поработать здесь. А тебе у него дома ещё какое-то время, — он поднял руку и резко притянул её к себе, толкнув с силой к стеллажам.

Камилла облизнула губы языком и улыбнулась, дерзко всматриваясь в его лицо. Она уже предвкушала феерическую близость с ним.

— А твои нервные выплески и стрессы я буду снимать собственноручно, как прежде, — Даниил яростно впился в её губы и поспешно начал расстёгивать её блузку.

Оказавшись прижатой лицом к стеллажу, Камилла сильно прикусывала губы, чтобы не закричать в голос от той безудержной страсти и ярости, с которой её любовник в очередной раз брал её. Крепко удерживая её рукой за волосы, и заставляя прогибаться в пояснице, он дарил ей необыкновенное до умопомрачительного головокружения удовольствие.

Они наслаждались друг другом уже неоднократно именно здесь, в разгар рабочего дня, в их неизменном месте уединения, в центре офиса, под самым носом у господина Полонского.

Глава 3

Полонский переступил порог группы детского сада и остановился на месте. С улыбкой посмотрел на сосредоточенное лицо племянника, который вдумчиво рассматривал лежавшие перед ним не использованные детали картины игры-головоломки, изображающей какую-то иллюстрацию русской сказки.

Светловолосый мальчик пяти лет с аккуратной модельной стрижечкой и карими глазами с длиннющими пушистыми ресницами. В футболочке тёмно-синего цвета, и лёгких хлопчатобумажных брюках сидел, задумавшись и уперев локотки в стол, обхватил голову руками. Немного погодя, слегка сморщил носик и, прокручивая пальчиками одну из картонных деталей хитроумной картинки, попытался приложить её на свободное место готового полотна.

— Что не выходит? — громко спросил Полонский, обращаясь к нему.

Максим резко поднял глаза на знакомый голос и растянул губы в лучезарной улыбке. Он вскочил со стульчика и стремительно направился к мужчине.

— Дядя Слава! — мальчик с громким криком добежал до него, обхватил пальчиками Ростислава за ноги и через минуту оказался на руках у Полонского.

Малыш обхватил его ладошками за шею и прижался к его щеке.

— Я соскучился по тебе! Очень сильно, — он посмотрел в глаза Ростиславу, и снова обхватив его руками за шею, крепко зажмурился.

— Я тоже по тебе очень сильно соскучился. Ну что поедешь сегодня ко мне? Мама занята подготовкой к процессу, а папа в командировке, поэтому нам с тобой придётся ночевать сегодня вместе в моём доме, — Полонский опустил мальчика на пол.

— Ура! Ура! — малыш сорвался с места и с громкими криками, размахивая руками, направился прямиком к воспитателю.

— Максим! — окликнул его Полонский. — А убирать за собой разве не обязательно? — он жестом показал на разложенную, на столе картинку мозаики.

— Я завтра буду собирать дальше. Мне разрешают её оставлять на столе, пока не соберу до конца. Иначе завтра придётся начинать всё сначала.

— Ну, хорошо, — Полонский улыбнулся подошедшей к нему воспитательнице.

Женщина поприветствовала его и улыбнулась в ответ.

— Я в курсе, Ростислав Андреевич, что сегодня Максимку забираете вы. Мария Владимировна, его воспитатель предупредила меня, что говорила по телефону с вашей сестрой. И она сказала, что сегодня мальчика заберёт его дядя.

— А я думал, что это вы воспитатель моего племянника и хотел справиться о его успехах.

— К сожалению, его воспитатель была вынуждена оставить сегодня работу. Я её замещаю. У неё небольшие неприятности дома, поэтому ей пришлось уехать. Но вы сможете поговорить с ней в любой другой день, если приедете за Максимом. Завтра утром она уже будет на работе. Сами понимаете, мы все люди и у каждого периодически возникают временные трудности и неприятности в жизни.

— Конечно, понимаю. Ну что, готов? — Полонский опустил глаза на племянника, который, уже цепко обхватив его большую ладонь своими пальчиками, поднял голову и с любопытством смотрел на взрослых.

Мальчик молча кивнул и, попрощавшись с воспитателем, направился вслед за дядей на выход из группы.

Усадив малыша на заднее сидение машины в автокресло, которое специально приобрёл для этих целей несколько месяцев назад, Ростислав захлопнул двери автомобиля и сев за руль, покинул парковку детского сада, направляясь, домой.

Попав в одну из многочисленных вечерних дорожных пробок, Полонский перевёл взгляд в зеркало заднего вида и внимательно посмотрел на Максима, который с интересом рассматривал какую-то книжку.

— Что это за книга? — спросил он, обращаясь к мальчику.

— Сказки Андерсена для самых маленьких.

— Ты начал их читать сам?

— Да, и у меня уже неплохо получается. Так Мария Владимировна говорит.

— Это твоя воспитательница?

— Да. Она занимается со мной, потому что я пока единственный, кто хочет научиться читать в группе.

— Тебе это интересно?

— Очень. Из книг можно узнать так много и не надо просить взрослых тебе их читать, потому что у них вечно на это нет времени.

Ростислав улыбнулся.

— А почему именно Андерсен? Я думал, что в твоём возрасте его сказки могут быть тебе ещё не совсем понятны.

— Я всё понимаю. В его сказках очень много правды, хоть они и грустные. Я и раньше их отлично понимал, когда мне их читала мама, когда не работала и сидела со мной дома. А сейчас ей некогда, потому что у неё постоянные брако… не могу выговорить это слово. В общем, она разводит людей, которым надоело жить вместе.

Ростислав тихо рассмеялся.

Племянник для своих лет рассуждал совсем, как взрослый. Сказывалось, что оба его непутёвых родителя были адвокатами, и сразу видно, что дома только и говорили, что о работе.

— И поэтому в связи с отсутствием у мамы свободного времени, ты решил научиться читать сам?

— Да, когда умеешь, то не нужно никого просить.

— Это точно. Я тоже любил читать в детстве и научился этому, когда был в твоём возрасте.

— А сейчас ты читаешь?

— Читаю, в основном то, что мне положено знать по работе. А в остальном, чтобы просто лечь на диван с книгой, у меня не хватает времени, как и у твоих родителей.

— Плохо быть взрослым.

— Это точно, — Полонский улыбнулся. — Послушай, может, тебе нужны какие-нибудь книги? Хочешь, заедем в магазин и купим тебе что-нибудь новенькое, а то я смотрю в твоей книге переплёт совсем старый.

— Нет, спасибо. Мне нравится именно эта книга. Здесь очень красивые, словно живые иллюстрации, а в новых книгах они мне не нравятся. Там животные и птицы не похожи на настоящих, а напоминают героев из комиксов. Эту книгу мне подарила Мария Владимировна. Она сказала, что это была её любимая книга в детстве. И она сказала, что здесь пока именно те сказки, смысл которых я пойму, и мне их будет легко читать. Потому что я ещё не совсем хорошо читаю.

— Хорошая у тебя воспитательница, — Полонский медленно тронул машину вперёд в наконец-то начинающейся растворяться дорожной пробке. — У меня в садике такой не было.

— Она очень добрая и красивая, — мальчик отложил книгу в сторону. — Она работает в нашей группе недавно. Наша прежняя воспитательница ушла в отпуск за маленьким ребёнком. Я слышал, как она об этом говорила нашей нянечке.

Полонский улыбнулся.

— Понятно. Ну, видимо только поэтому я ещё и не успел познакомиться с твоим новым прекрасным воспитателем.

— Она тебе понравится. С ней очень интересно. Она знает много интересных историй и игр, весёлая и всегда улыбается. В нашей группе многие дети плохо ели и капризничали, но когда пришла Мария Владимировна, то рассказала, как полезны овощи и продукты. Она делала это так интересно, словно сказку рассказывала, и после этого все стали есть без отказов, представляешь.

— Ну, она у вас просто, как Мери Поппинс, ко всем умеет найти свой подход.

— А кто это?

— А тебе ещё Мария Владимировна не читала эту сказку? Эта книга английской писательницы Памелы Трэвэрс. Мне она очень нравилась в детстве.

— Надо будет спросить у Марии Владимировны. А ты знаешь, что у нас скоро праздник в садике и состоится представление сказки «Теремок». Ты придёшь её посмотреть?

— Если смогу, то непременно приду. И какая же роль будет у тебя?

— Я буду читать текст ведущего.

— Я почему-то так и думал. Ну, вот мы и приехали, — Ростислав нажал на кнопку пульта и как только ворота автоматически открылись, он въехал во двор и остановил машину у гаража своего дома. — Я тебе помогу, — обратился он к племяннику и вышел на улицу из машины.

Отстегнув ремни безопасности, взял Максима на руки и опустил его на землю у дверей автомобиля. Немного подумав, присел с ним рядом на корточки.

— Максимка, я знаю, ты не очень любишь Камиллу, но она старается подружиться с тобой и сегодня, ради твоего приезда приготовила вкусный ужин. Мне бы очень хотелось тебя попросить, чтобы вы не ссорились с ней, как в прошлый раз.

— Но она накричала на меня, после того как я случайно опрокинул тарелку.

— Я знаю. Я поговорил с ней об этом, и она пообещала, что больше подобное не повторится.

— Тебе она нравится?

— Я живу с ней в одном доме, и она почти, как моя жена.

— Но ведь она не настоящая твоя жена. Папа говорит, что вы просто живёте с ней под одной крышей. Если она тебе так нравится, почему ты на ней не женишься, как мои родители?

— Знаешь, это сложный вопрос и боюсь, если начну объяснять тебе, ты всё равно не поймёшь.

— Мне нравилась Лиза. Она добрая и всегда играла со мной. Почему она ушла от тебя? Ты её обидел?

Полонский тяжело вздохнул и взял племянника на руки.

— Нет, я её не обидел. Просто она полюбила другого мужчину и вышла за него замуж месяц назад. Ладно, пойдём в дом, — Ростислав медленно направился по дорожке к входной двери.

Ужин прошёл в абсолютной тишине, несмотря на вкусную еду и ауру приятного вечера. В кухне царило тягостное молчание и напряжение среди собравшихся за столом. Мальчик вёл себя несколько скованно и крайне аккуратно. Быстро поел и, поблагодарив Камиллу за ужин, сразу же ушёл в свою комнату на втором этаже, которая с первой ночёвки в этом доме оставалась за ним, как за полноправным хозяином. Ремонт, который Ростислав сделал специально для него, превратив два года назад одну из спален в детскую комнату в морском стиле.

Стилизованные стены с роскошной модульной картиной над кроватью в виде расправившего свои паруса судна. Небольшие шкафчики для одежды и спинка белоснежной кровати с импровизированной морской волной и штурвалом, дополнялись шторами и ковром с изображением бушующего моря и стоящих на рейде кораблей, кресла мешки на полу, столик для занятий с канцелярскими принадлежностями, и люстра с тонким кованым каркасом в несколько импровизированных свечей на потолке, отображающим небо и облака. В уютном уголке возле окна на полу поселилось огромное количество разнообразных моделей и расцветок игрушечной транспортной техники, от автобусов и заканчивая гоночными экземплярами легковых автомобилей, и многочисленной бравой армией, в виде стройных рядов игрушечных пеших и конных воинов, а также банды пиратов на большой корабельной шхуне. Максим очень любил эту комнату.

Изрядно нарезвившись вдвоём с дядей в детской, и построив не одни баррикады для штурма замка с прекрасной принцессой, они вернули выставленный флот в порт, и Ростислав, взглянув на часы, отправил Максима в ванную комнату. Подводное плавание и огромные лужи с мыльной пеной на кафельном полу заставили Полонского прекратить это баловство, и настойчиво попросить племянника вытираться полотенцем и надевать пижаму.

Максим улыбнувшись, согласно кивнул, и как только Ростислав скрылся за дверью, снова нырнул под воду ещё раз. Но поднявшись на поверхность и заметив строгие глаза дяди, протянул пальчики и поспешно выбрался из воды в его руки, державшие большое полотенце в руках. Переодевшись в пижаму, малыш нырнул в постель, и удобно устроился на подушке в ожидании вечерней сказки.

Полонский всегда читал ему на ночь, когда он оставался у него в доме. Вот и сейчас расположившись рядом с мальчиком, открыл старенькую книгу, подаренную воспитателем и начал читать вслух тихим голосом. Но сегодня длинной сказки не получилось, Максимка заснул уже после второго абзаца, обхватив пальчиками локоть Ростислава.

Полонский отложил книгу в сторону и, улыбнувшись, поцеловал его в щёку. Укрыв одеялом, вышел из комнаты, не спеша, направляясь к себе.

Он зашёл в спальню, принял душ в ванной комнате, и лёг в кровать.

Камилла сидела на краю постели и тщательно втирала в руки остаток крема, нежно массируя кожу пальцами. Поднявшись на ноги и сбросив с себя халат, она легла к нему под одеяло и, положив голову ему на грудь, обхватила его руками.

Ростислав обнял её за плечи, и погладил по волосам.

— Спасибо тебе ещё раз за прекрасный ужин. Ты сегодня превзошла саму себя.

— Я старалась. Очень хотелось, чтобы Максиму понравилось.

— Ему понравилось. Ты же видела, как он уплетал всё, что ты приготовила за обе щёки, — Ростислав улыбнулся.

— Мы сегодня с ним даже немного пообщались. Я заходила к нему в комнату после ужина.

— Я очень рад. Я хочу, чтобы ты с ним подружилась.

— Я постараюсь. Просто ты же понимаешь, у меня пока нет опыта общения с детьми, поэтому мне трудно.

— Я не требую от тебя, чтобы ты проявляла к нему материнскую заботу. Просто будь доброй и терпимой к его проказам. Он не требовательный ребёнок и ему нужно совсем немного любви и ласки. И поверь тогда, он даст тебе взамен намного больше.

— Ты так много знаешь о детях. Думаю, ты будешь хорошим отцом, — она провела рукой по его груди и коснулась губами мочки его уха. — Я соскучилась. Может, займёмся реализацией твоих планов и подумаем о ребёнке именно сегодня? — зашептала Полторацкая и потянулась к его губам, но Ростислав остановил её.

— Камилла, я же тебе сказал, что сегодня мы не сможем быть вместе, потому что ребёнок спит в соседней комнате за стеной. Как ты себе это представляешь?

— Но он же спит и ничего не услышит, — она снова провела рукой, лаская его кожу на груди, но Полонский опять её остановил.

— Давай спать. Завтра мне вставать рано. Максимку везу в садик. Хотел поговорить с его воспитателем. Спокойной ночи, — он поцеловал её в щёку и отвернулся в сторону, прикрывая глаза.

— Знаешь, Слава, я думаю, что такими темпами и безграничной заботой о своём племяннике, ты до своих детей никогда не доживёшь. А так и будешь потакать своей сестре, и привозить её сына к себе. Хотя это её обязанность забирать и приводить его в сад, кормить и укладывать спать. Не понимаю, зачем тебе всё это нужно.

Полонский обернулся и посмотрел на неё недоуменным взглядом.

— Что-то я не пойму, к чему ты завела весь этот разговор? Ты злишься, что я отказал тебе в близости?

— А если и так. У нас и так на это практически не остаётся времени. Послушай, но ведь ты сам сегодня в офисе обмолвился о детях, что планируешь их завести в ближайшее время. Но насколько я помню, другого способа их завести, пока не изобрели.

— Да, я говорил о детях, но это не значит, что мы должны теперь прыгать в постель повсюду, чтобы добиться желаемого. К тому же, мы очень мало живём вместе, и я только пока думаю о наших совместных детях, но не собираюсь реализовывать это прямо сейчас. И вообще я думаю, что ты пока не готова к материнству.

— Интересно, как это ты это определил?

— Вижу это по твоим разговорам и поведению. Если тебе в тягость чужой ребёнок, то я думаю…

— Ты думаешь… Свой и чужой ребёнок, это разные вещи, Слава. Я не обязана любить всех чужих детей. Но это не значит, что я не буду любить нашего с тобой малыша.

— Ты даже сейчас детей называешь вещью, по-твоему, это правильно? Знаешь, в моём понимании любая нормальная женщина должна любить всех детей, независимо от того свои они или чужие. Мне кажется это заложено в ней природой в момент её рождения.

— Ты хочешь сказать, что я не нормальная женщина? — Камилла резко подскочила и присела в постели.

— Я этого не сказал. Просто считаю, что нам с тобой рано думать о совместных детях. Ложись, и давай спать. Наша полемика и споры ни к чему, кроме скандала, не приведут.

— Ты просто не любишь меня.

— Я никогда и не пытался убедить тебя в обратном. Ты тоже не испытываешь ко мне этих нежных чувств, тогда к чему поднимать эту тему для разговора?

— Прекрасные рассуждения от мужчины. Хоть бы притворился для приличия.

Ростислав подскочил в постели.

— Что ты от меня хочешь? Чтобы я врал тебе? Ведь тебя всё устраивало в наших отношениях, когда мы сошлись жить вместе месяц назад, и не требовали друг от друга признаний в любви. Нас устраивала совместная работа, быт и постель. И я не тянул тебя к себе волоком, ты сама с удовольствием переехала в мой дом, а теперь ты недовольна отсутствием любви в наших отношениях, и подняла эту непонятную мне тему для выяснения отношений посреди ночи.

— Всё рано или поздно надоедает. И монотонность, и размеренность отношений тоже.

— Отлично. Если я тебе надоел, зачем ты живёшь со мной? Я не собираюсь насильно тебя удерживать рядом с собой в этом доме.

— Ты хочешь, чтобы я ушла?

— Если ты сама этого хочешь, я не буду тебя удерживать. И пойму твоё решение. Значит, у меня не получилось построить наши с тобой отношения, — он отвернулся от неё, и пристально всмотрелся в окно.

— Ладно, Слава, прости. Мне не нужно было поднимать эту тему для разговора, — Камилла обняла его за плечи руками и прижалась губами к его плечу.

Полонский смотрел прямо перед собой и не оборачивался. Молчал, не собираясь больше продолжать с ней разговор, потому что всё произошедшее этой ночью, походило больше на театр абсурда. Обвинения, бурная ссора и примирение. Всё это было отвратительно.

В его жизни, никогда ещё не было подобного прежде. Несмотря на взрывной характер его бывшей жены, публичных скандалов в доме за весь год их совместной жизни никогда не было.

— Ну что ты молчишь? — она погладила его пальцами по волосам.

— Камилла, давай спать. Завтра рано вставать, — Полонский прикрыл глаза.

Полторацкая смотрела на его спину и уже ругала себя за то, что сорвалась и затеяла всё это разбирательство и выяснение отношений. Конечно, она была весьма неприятно удивлена, когда Ростислав так хладнокровно отнёсся к тому, что она может в любой момент покинуть его дом.

Камилла злилась на него, на Ольгу за то, что спихивала постоянно своего мальчишку на брата, злилась на самого Максима за его безалаберность и вседозволенность. Но ещё больше её бесило её нынешнее положение между небом и землёй. Когда в угоду своему любовнику, она была вынуждена притворяться и жить вместе с Полонским.

Конечно то, что предложил ей Куликов, было таким заманчивым и притягательным, что она была готова ещё набраться терпения и существовать дальше в таких условиях, и изображать из себя любящую женщину. Она знала ради чего все эти жертвы.

Даниил обещал развестись с женой в ближайшее время и съехаться вместе с ней. Те деньги, что он намеревался обманным путём украсть у Полонского, им хватит на долгую и обеспеченную жизнь вдвоём в Барселоне. Её отличное знание языка и приличное образование лингвиста позволят им неплохо устроиться в этом дивном городе, который был её давней голубой мечтой.

Они познакомились с Куликовым два года назад на одной из выставок какого-то современного художника, продвижением картин которого занималась его жена, искусствовед по образованию. С тех пор они были всё время вместе, и их планы по осуществлению совместных идей, пришли в голову Даниилу сразу же, как только Полонский развёлся с первой женой.

Камилле самой ради этого знакомства с Ростиславом даже пришлось разыскать в социальной сети свою сокурсницу в девичестве Ольгу Полонскую, с которой после окончания университета они не общались несколько лет. Столько трудов и сейчас всё разрушить из-за лёгкого всплеска стремительно меняющегося настроения. Нет, она не могла себе этого позволить. Ей нужно обязательно набраться терпения и исправить всё, что она натворила сегодня ночью, уже завтра утром.

Камилла обняла Ростислава за плечи и, уткнувшись лицом в его спину, задремала.

****

Стремительные утренние сборы Полонского и племянника в детский сад, превратились в нескончаемый шум в доме.

Камилла закрыла голову подушкой, но заснуть больше так и не смогла. Она нервно отбросила одеяло в сторону и присела в постели. Встав с кровати, подошла к окну и, приоткрыв занавеску, посмотрела на отъезжающую от дома машину Полонского. Сегодня утром, когда он проснулся, они в итоге всё-таки помирились, но от этого ей легче не стало.

Она с каждым днём всё больше ненавидела своё пребывание в этом доме, но сделать пока ничего не могла. Она возлагала на Куликова свои надежды, и подвести его, не смела. Иногда ловила себя на мысли, что её положение в качестве любовницы сразу двух мужчин было неправильным, но поделать ничего не могла. Так хотел Даниил, и ради его дела и их совместного будущего, она готова была потерпеть и дальше зануду Полонского.

«Дети»… — она подумала про себя и усмехнулась. «Думает, что я и вправду собралась рожать ему детей. Наивный».

С неё было довольно и этого мелкого наглого отпрыска её подруги, который бесил её одним лишь только появлением в поле её зрения, не говоря о том, чтобы ещё заводить своих. Если она и думала в далёком будущем о детях, то только от мужчины, которого любила, и сводившего её с ума в постели.

Вспомнив о Куликове, она подошла к тумбочке и, взяв телефон в руку, сделала несколько пропущенных звонков, так как между ними было условлено. Он придумал это, чтобы избежать ненужных расспросов жены.

Спустя несколько минут Даниил перезвонил ей сам, и она попросила его заехать за ней на работу. Знала, что сегодня с утра в доме не будет обслуживающего персонала, а значит, у них есть время побыть вдвоём. Понимала, что сильно рискует. Но от этого её желание только усиливалось в разы. И спустя полчаса занимаясь сексом с Куликовым в рабочем кабинете Полонского, она ликовала только от одной мысли, понимая, что она правит балом в этом доме, и живёт и делает здесь то, что хочет сама.

****

Ростислав присел на корточки возле Максима.

— Ну, всё, я поехал, герой. Хотел сегодня пообщаться с твоей любимой воспитательницей, но мне сказали, что её снова не будет с утра. Так что в другой раз.

— Ты сегодня не приедешь за мной вечером?

— Нет, сегодня мама или отец заберут тебя. У меня сегодня важные деловые переговоры вечером, и я при всём желании не смог бы тебя забрать.

— У всех взрослых постоянно одна работа, а на жизнь совсем не остаётся времени. Мария Владимировна говорит, что в такой суете жизнь и проходит стремительно. Но взрослые не виноваты, потому что работа это главное, что есть в жизни каждого человека.

Ростислав рассмеялся.

— Вы с ней и на эти темы разговариваете?

— Нет. Просто я однажды сидел с ней долго в садике, когда всех забрали, и спросил у неё, почему так происходит и родители всё время заняты. Вот она мне и объяснила.

— Она права, эта твоя Мария Владимировна. Жизнь взрослого человека уже не принадлежит ему самому, как в детстве. Мы должны работать, — он поцеловал племянника в щёку. — Ну, иди, мне на работу пора. Пока!

— Пока! — мальчик обхватил его ладошками за шею и медленно направился в группу. По пути периодически останавливался и, поворачивая голову, грустно смотрел на Полонского.

Ростислав сел за руль машины, и всё ещё продолжал думать о словах Максимки и о смысле жизни взрослых, с точки зрения маленького мальчика. Уже сегодня намеревался серьёзно поговорить с сестрой и выяснить все подробности того, что однажды её сыну пришлось сидеть допоздна в саду с воспитателем. Он завёл двигатель автомобиля и отправился в офис.

Глава 4

Полонский зашёл в приёмную и, заметив Куликова, открыто флиртующего с секретарём, остановился в центре комнаты и внимательно посмотрел на него.

— Ой, Славик, привет! — Даниил обернулся и протянул руку другу. — Я тебя заждался.

— Привет, что-то случилось?

— Нет, напротив, всё складывается очень хорошо. И я зашёл, чтобы решить, что будем делать дальше и когда начинать основной этап работы.

— Заходи в кабинет, — Полонский кивнул на дверь.

Куликов ослепительно улыбнувшись Снежане, медленно направился вслед за Полонским.

— Что снова без настроения? — с улыбкой спросил он у него, опустившись в кресло.

— Почему не в настроении? С чего ты взял?

— Значит, показалось.

— Ты хотел мне рассказать что-то.

— Да, извини. Мы вчера вечером снесли дом Урбениных.

— Так быстро?

— Да, парни работали до темноты.

— А Урбенин?

— Был спокоен. Видно посидев в изоляторе, хорошо подумал и принял решение, которое является правильным для всех. И для него, и для нас. Я, конечно, не особо верю в его показное спокойствие. Наверняка, он просто так всё это не оставит.

— Думаю, ты бы тоже не оставил, если бы речь шла о твоём доме. Особенно если бы ты прожил в нём почти всю жизнь, как Урбенин.

— Слава, да брось ты. Какая привязанность к дому? Мы с женой уже третий дом меняем, и я как-то не особо страдаю от этого. Выбираем там, где лучше и не жалеем ни о чём.

— Люди все разные. У каждого своё отношение к одним и тем же вещам и иногда то, что для тебя ничего не значит для другого равносильно нестерпимой боли в душе.

— Душа! О какой душе ты говоришь? Сейчас люди её напрочь лишены, а о ней пишут лишь поэты и писатели, да те, у кого нет ничего в кармане, кроме захудалой медной монеты. Ты мне лучше другое скажи, что у вас с Камиллой случилось? С утра рвёт и мечет, срывается на всех. Поругались что ли?

— Я бы сказал, не поругались, а разошлись во мнениях и взглядах на одни и те же вещи по жизненным вопросам, как примерно с тобой сейчас.

— Странно это слышать. Что вам двоим выяснять? Ни детей, ни забот, ни хлопот. Живите и наслаждайтесь друг другом. То ли дело у меня оболтус шестнадцать лет. Давай, и давай деньги на тряпки, электронику. Учиться не хочет, одни девочки на уме. Скандалы постоянно то с женой, то со мной. Надоело всё.

— Найди занятие, которое будет отвлекать тебя от этих забот.

— Какое, например, лазить по горам или прыгать с парашютом, как ты? Это всё не для меня.

— Ну, тогда мне больше нечего тебе предложить и посоветовать. Ладно, давай вернёмся к работе. Мне звонил Алеуцкий с утра. Просил показать последний вариант проекта коттеджного посёлка. Займись этим.

— А ты сам?

— Хочу съездить в Луговое и посмотреть, как расчистили площадку под застройку. Скажи Камилле, пусть созвонится с Санчесом и уточнит время делового ужина в ресторане вечером.

— А почему сам ей не скажешь? Она была в приёмной, когда я в первый раз заходил к тебе. Вы что не разговариваете?

— Послушай, Дан. Если я прошу, то значит, это нужно сделать и не задавать мне ненужных вопросов. Потому что наша вчерашняя размолвка с Камиллой, это только наше личное дело, и она остаётся за закрытой дверью моего особняка, и тебя не касается.

— Извини за то, что вмешиваюсь, но я думал, что мы друзья.

— Мы друзья, только я не привык плакать в жилетку никому, если у меня проблемы в личной жизни.

— Я тебя понял, — Куликов поднялся на ноги. — Ладно, я уехал к Алеуцкому.

— Хорошо. Архитектора проекта возьми с собой.

— Хорошо, — Даниил открыл дверь и вышел в приёмную.

Взглянув на секретаря, он перевёл взгляд на Камиллу, которая сидела за своим столом и неспешно подпиливала пилочкой свои острые ноготки.

— Камилла Владиславовна, вы могли бы мне уделить минуту вашего драгоценного рабочего времени?

Полторацкая подняла на него глаза, полные удивления.

— Прямо сейчас?

— Немедленно, — Даниил пронзал её яростным взглядом.

Камилла отложила пилочку в сторону. Не спеша поднялась на ноги и направилась вслед за ним на выход из приёмной.

Как только они оказались в коридоре, Куликов схватил её под локоть и с силой втолкнул в свой кабинет.

— В чём дело? — возмутилась Полторацкая, резко отдёргивая его руку.

— Я тебе сейчас скажу в чем дело, — Куликов толкнул её в сторону кресла и она, потеряв равновесие, тяжело опустилась на сидение.

— Что с тобой, Даня?

— Это ты у меня спрашиваешь, в чём дело? Я тебя, зачем отправил к Полонскому месяц назад? Усыпить его бдительность на работе, окружив его заботой и вниманием дома, а что делаешь ты? Будишь в нём зверя?

— Я тебя не понимаю.

— Не надо смотреть на меня невинными глазами и делать из меня дурака. Что произошло между тобой и Полонским вчера, что сегодня он взвинчен до предела?

— Вот у него и спроси, что он бесится. У меня всё в порядке.

— Я вижу, какой у тебя порядок. С утра бросаешься на всех и вся в офисе. Говори! — он схватил её за руку, крепко сжав пальцы своей ладонью.

Камилла сморщилась от боли.

— Отпусти, мне больно. Подумаешь, трепетный какой Полонский. Я ему сказала лишь правду, что он вечно перед всеми готов прогибаться, а о себе подумать некогда.

— Ты это о чём?

— Вчера сам заикнулся о детях, что хочет их завести в ближайшее время. Вот я и решила воплотить его план в жизнь.

— Родить ему ребёнка? Ты чокнулась?

— Какого ещё ребёнка? Ты же сам сказал быть с ним поласковее и в постели проявить разнообразие. Вот я и решила надавить на его главное желание, проявив искусность в момент близости.

— А вот ты о чём. Умница, правильное решение.

— Толку от этого решения, если он не спит со мной уже неделю.

— То есть, как не спит?

— Вот так. То у него усталость, то дела, то вчера притащил в дом этого несносного мальчишку, своего племянника и я вынуждена была весь вечер вести себя как полная дура, расшаркиваясь перед этим сопляком.

— Ты и так дура! Если до сих пор не поняла, что тебе облизывать нужно этого пацана при встрече с ног до головы, глядишь, и господин Полонский оттает и изменит к тебе своё отношение.

— Он не любит меня. Я вчера поняла это окончательно.

— А ты сделай так, чтобы полюбил. Милая, мы делаем одно общее дело и строим наше совместное будущее. Ты должна стать для Полонского такой, как моя жена. Нежной, внимательной, заботливой и преданно заглядывающей в его глаза. Интересуясь его самочувствием и делами, и тогда уверяю, его отношение к тебе сразу изменится.

— Если твоя жена такая чудесная, почему же ты спишь со мной уже два года?

— Потому что тебе нет равных в постели, — Куликов погладил её по щеке. — Представь, если к твоим этим бесценным качествам страстной женщины добавить немного нежности, любви и заботы. То получится прекрасный образчик идеальной женщины для жизни.

— Ты что шутишь?

— Нет, дорогая, я не шучу! Ты должна полностью измениться и стать совсем другой, и я это уже говорю серьёзно. И начать меняться нужно уже прямо сейчас.

— Я не смогу. У меня не получиться.

— Отлично. Тогда нас с тобой больше ничего не связывает.

— То есть как? — Камилла смотрела на него, затаив дыхание.

— Понимаешь, я настойчиво и целенаправленно иду к достижению своей цели. И пытаюсь увеличить своё благосостояние, развестись с женой, оставить сына и всё это я делаю ради тебя. А ты не хочешь мне помочь в такой малости. Что ж, тогда я лучше останусь в своей семье и в Барселону поеду вместе с женой.

— Даниил, ты шутишь?

— Нет, я не шучу. Ты что не поняла до сих пор? Своими капризами ты срываешь все мои планы. Мне нужно, чтобы Полонский погряз в личной жизни и как можно меньше интересовался вопросами работы. Я прекрасно справлялся без него все два месяца, пока он решал в Швейцарии проблемы своей бывшей жены. За это время я подстроил работу полностью под себя, наладил нужные мне контакты, выписку фиктивных документов и сейчас грядут большие поставки материалов для нового коттеджного посёлка, огромные партии и баснословные суммы. А я буду связан по рукам и ногам, потому что Полонский будет курировать всё сам. И я не смогу урвать ничего от этого лакомого куска большого пирога, ни единого рубля, понимаешь? Так что подумай ещё раз хорошенько. Прежде чем мне говорить о том, что у тебя ничего не получится. И не заставляй меня больше выяснять с тобой отношения на рабочем месте. То, что мы делаем с тобой в постели, мне нравится гораздо больше, надеюсь и тебе тоже.

— Ты прав.

— Не слышу! — громко воскликнул Куликов.

— Ты прав во всём! — повторила Камилла уже громче.

— Вот и умница, а теперь иди, работай. И позвони Санчесу, уточни время делового ужина. И думай постоянно о том, что я сказал тебе. Я жду твоих перемен и решительных действий. Иди, я тебя больше не задерживаю.

Камилла поднялась на ноги и потянулась к его лицу своими губами, но Куликов резко отошёл в сторону. Немного постояв на месте, Полторацкая достала телефон из кармана пиджака и медленно вышла из кабинета.

Как только она скрылась из виду, Куликов нервно отбросил папку на стол.

Эта дура портила ему все планы. Ему понравилось, как Полонский год назад погрузившись в проблемы своей бывшей жены, оставил всю работу в офисе на него. Этого времени оказалось вполне достаточно, чтобы многое перекроить под себя и поставить работу под свой устоявшийся график и поставки строительных материалов осуществлялись теперь через новых контрагентов.

Он пригласил Камиллу в своё дело в надежде, что она быстро впишется в плотный рабочий график Полонского и своим умением легко обольстит и вскружит его голову. Но изначально всё пошло не так, как он хотел. Камилла не сыграла должной роли. Сказалось ли это на том, что эта идиотка была влюблена в него самого, как кошка и Полонский был ей сугубо параллелен, или же дело было в самом Ростиславе, который до сих пор не смог забыть свою бывшую жену, и продолжал жить иллюзиями и терпел Камиллу рядом только от безысходности.

В любом случае Даниил не собирался жертвовать всем, что успел сколотить за последний год в угоду расшалившимся нервам истеричной дамочки, которая откровенно говоря, своими вопросами ему уже порядком надоела. Он не собирался на ней жениться, да и с женой разводиться тоже. Его вполне всё устраивало, а платить алименты своему шестнадцатилетнему бездельнику в случае развода, как-то не очень, то хотелось.

Поэтому он точно знал, что пока всё останется, как есть. Ещё максимум полгода, и он выжмет из фирмы Полонского все мыслимые и немыслимые сливки, а уж после уволится. И под видом новой работы в Испании, покинет и город, и свою семью. Там в Барселоне он планировал открыть небольшой бизнес и продолжить работать и отдыхать в стране, которая всегда манила его своими красотами и неспешным образом жизни.

Он всегда мечтал об Испании, ещё с юности, но многодетная семья, в которой он вырос, не позволила ему осуществить свою голубую мечту сразу же. Изрядно помыкавшись после института в поисках работы, получил должность прораба в маленькой строительной организации с небольшой заработной платой. А когда три года назад случайно встретился со своим бывшим одноклассником на встрече выпускников, пожаловался на свою тяжёлую долю, и сразу же получил неплохую должность менеджера отдела в фирме Ростислава. А спустя всего год после ухода на пенсию заместителя Полонского был переведен на новую должность, и занял просторный кабинет напротив своего босса.

Появившийся архитектор на пороге его кабинета, заставил его прервать свои воспоминания. Забрав флэш-накопитель и эскизы проектов со стола, Куликов вместе с мужчиной уехал в офис Алеуцкого.

****

Полонский на территории бывшего посёлка Луговое долго выяснял с экскаваторщиками все вопросы проделанной работы. Площадка была недостаточно зачищена и обломки дома Урбениных всё ещё были не вывезены.

Закончив разговор с трактористом, Ростислав сделал звонок Алеуцкому и уже направился к своей машине, но невольно остановился, заметив сидящего на корточках у обломков старого дома Урбенина.

— Что он тут делает? — спросил Полонский прораба, который подошёл к нему с нарядами на подпись.

Мужчина перевёл взгляд на Урбенина.

— Он с утра здесь и никуда не уходил.

— Почему?

— Не знаю. Я пытался заговорить с ним, но он молчит. Мне кажется, он очень расстроен. Я пытался поговорить с ним ещё вчера вечером, когда их выселяли. Но Куликов отправил меня заниматься рабочими и настойчиво попросил не соваться в дело, которое меня не касается. Жалко мне этого человека. Дом — это единственное что у него было, и тот отняли. У него дочь инвалид, а никто даже не подумал об этом.

— Меня это тоже возмутило, но что мы можем сделать. Посёлок признан нерентабельным и было решено его сносить.

— Но если бы он был заброшен совсем. Ведь здесь жили люди и насколько я знаю, сразу несколько семей.

— Виктор Петрович, я понимаю ваше возмущение, но я так же, как и вы ничего не решаю.

— Это и обидно, что никто и ничего не решает. Добрый дом у него был. Я тридцать лет в строительстве, а уже подзабыл, как строили в старое время. Добротно и на века. Экскаваторщики не смогли его снести сразу, слишком прочным оказался. Я снял дом Урбениных для своей коллекции, потому что это уже реликвия, сейчас таких домов остались единицы, — мужчина протянул телефон Ростиславу.

Полонский взял аппарат в руку и внимательно просмотрел несколько фотографий на экране и снова перевёл взгляд на Урбенина, стоявшего уже у развалин. Передав смартфон хозяину, Ростислав попрощался и медленно направился в сторону разрушенного дома. Он остановился рядом с мужчиной и обвёл взглядом всё, что осталось от некогда существующего дома.

— Опять пришёл. Что тебе нужно, олигарх?

Полонский повернул голову и внимательно посмотрел на мужчину.

— Почему вы так меня называете? Ведь вы знаете моё имя.

— По имени называют людей достойных, а вы толстосумы все для меня едины. Хапаете и никак не нахапаете. Сколько вам ещё нужно изжить со свету простых людей, чтобы, наконец, нажиться окончательно? И быть довольными своей жизнью.

— Я ни у кого и ничего не отбираю. И всё, что у меня есть, наживалось постепенно и не всегда так просто, как вы думаете. И на этой земле я всего лишь исполнитель и была бы моя воля, я бы никогда не выселил вас из вашего дома. Но что я могу сделать?

— А ты передо мной не исповедуйся. Что делать? Это ты не у меня, а у своей совести спроси, что тебе делать. Я вам здесь всё равно строить ничего не дам. Я уже написал сегодня жалобу в прокуратуру. Так что строительство твоё будет весьма проблематичным, это я тебе обещаю.

— Но вы же переехали в квартиру вчера. Сами по своей воле.

— Жену с дочкой пожалел, и позорить их не захотел этим публичным скандалом и дальше. Маше нервничать нельзя. Она после аварии долго находилась в состоянии шока, и нам с женой неимоверных усилий стоило вернуть её к прежней жизни. Вчера после всей этой потасовки, она плакала долго у меня в изоляторе. Истерика была сильная. И я просто пожалел её и пообещал, что мы переедем в эту чёртову квартиру, которую нам кинули, как подачку.

— Вы не пробовали лечить вашу дочь? Ведь сейчас медицина шагнула далеко, и её увечье можно было бы исправить.

— Какой умный. Думаешь, я не узнавал. Какому отцу приятно видеть, как страдает его ребёнок. Только на тот счёт, что мне выставил доктор за операцию и дальнейшую реабилитацию её в больнице у меня никаких денег не хватит. Разве только если свою почку продать, да только кому она нужна после моих ранений.

— Вы были ранены?

— Да, дважды. Последнее было тяжёлым, и боялся оставить свою жену с дочкой одних на этом свете.

Полонский подошёл к мужчине ближе и тронул его за плечо.

— Владимир Егорович, поезжайте домой, не надо вам здесь быть. Не мучайте себя. Дома больше нет, и не ходите никуда, это ничего не изменит, поверьте мне. Я, когда вы были в изоляторе, попытался обзвонить всех, кто бы мог помочь вашей семье, но всё оказалось тщетным, так что лучше не упорствуйте.

— Послушай, Ростислав, так, кажется, тебя зовут. Твои советы мне не нужны. Ты пацан по сравнению со мной. Я тебе в отцы гожусь и не тебе, а мне тебе советы давать. Так вот, слушай меня внимательно. Я тут немного с тобой разоткровенничался, но ты не думай, что усыпил мою бдительность добрыми и учтивыми словами. И мой тебе совет, садись в свою дорогую машину и поезжай отсюда. И больше не появляйся в поле моего зрения, иначе уважу так, как уважил своего бывшего зятя. Уважил так, что он до сих пор при виде меня круг делает и за две улицы обходит меня стороной. Ему было за что, ты пока не заслужил, но если не прекратишь ходить и капать мне на мозги, клянусь, ты своё получишь, — Урбенин развернулся и медленно направился к стоявшему у края дороги старенькому автомобилю.

Подняв в воздух клубы серой пыли, он развернул машину и, выехав на дорогу, увеличил скорость и вскоре скрылся из виду.

Полонский ещё немного постоял у развалин старого дома и медленно направился к своей машине. Он посетил с проверкой ещё один объект строящегося дома и вернулся в офис, где Камилла сообщила ему, что их встреча с Санчесом состоится вечером, ровно в семь часов, и неплохо бы было вернуться домой и привести себя в порядок. Ростислав согласился и, собрав все необходимые для переговоров документы, покинул офис вместе с Полторацкой.

****

Максим ходил от одного окна к другому и, приподнимаясь на цыпочках, смотрел на дорожку, ведущую к детскому саду от калитки. Он присел на стул у подоконника и опустил голову.

Урбенина зашла в группу и, собрав разбросанные на полу игрушки, взглянула на мальчика и присела на корточки рядом с ним.

— Максимка, ну чего ты расстроился? Я звонила твоей маме, и она мне сказала, что сегодня тебя заберёт твой папа. Так что мы подождём его ещё немного. Я уверена, что он скоро появится.

— Скоро уже закроют садик, а его всё нет и нет.

— Ну, ты же знаешь, что сейчас вечером в городе большие пробки на дорогах и он, возможно, просто немного опаздывает. Ну, перестань расстраиваться, — Мария погладила его по голове.

— Лучше бы за мной приехал мой дядя. Он всегда приезжает вовремя. Мария Владимировна, а вам разве домой не надо?

— Я не могу уйти домой, пока всех детей родители не заберут из моей группы. Так что ты не волнуйся. Свою маму и своего папу я предупредила, и они не будут переживать, что мы с тобой сегодня здесь оставались вместе чуть дольше. Пойдём, лучше чаю попьём, пока твой папа приедет. У меня бублик с маком есть, я с тобой поделюсь.

Максим слегка растянул губы в улыбке.

— Бублик, это который с дырочкой посередине?

— Да.

— Я такие булочки очень люблю.

— Ну, тогда пойдём, — она протянула ему руку и малыш, ухватившись пальчиками, пошёл вприпрыжку рядом с ней.

Маша с улыбкой наблюдала, как он с удовольствием откусывал большой кусок свежей выпечки и зажмуривал глаза от удовольствия. Не забывая ей рассказывать о последней сказке, которую он прочитал в её книге. И о том, как повздорил с Игорем Авериным из-за большой пожарной машины, которую на прошлой неделе им подарили их постоянные меценаты.

— Пей осторожно, не обожгись, чай горячий и лучше не разговаривай, — обратилась она к нему, поглаживая пальцами его волосы. — Ты посиди, а я пойду, ещё раз позвоню твоей маме, что-то действительно твой папа задерживается.

Максим согласно кивнул и, продолжая покачивать ногами под столом, принялся отхлёбывать чай из большой кружки. Заметив воспитательницу на пороге группы, спустя пару минут, он внимательно посмотрел на её слегка растерянное лицо.

— Вы дозвонились маме?

— Нет, она не берет трубку. Сторож уже собирается закрывать садик, мы остались одни. Кабинет заведующей закрыт, и я не смогу узнать твой домашний адрес, что зафиксирован в твоём личном деле. Ты ведь знаешь, где живёшь?

Максим немного подумал и, улыбнувшись, ответил:

— Конечно, знаю.

— Ну, тогда я вызову такси, и отвезу тебя прямо домой. Ты не будешь против?

— Нет, так будет гораздо лучше. Так я быстрее окажусь дома.

— Ну, хорошо, подожди меня. Я быстро заберу свою сумочку, и поедем, — Маша, прихрамывая, вышла из группы, направляясь в свою комнату.

Она вернулась через несколько минут и, сполоснув кружки в раковине, взяла Максима за руку и медленно направилась с ним на выход к ожидающему их такси. Они добрались до коттеджного посёлка, что указал мальчик лишь спустя сорок минут.

Заметив высокий забор и большой дом за ним, Маша повернула голову и обратилась к Максиму:

— Мне казалось, что ты с родителями живёшь в квартире. Ты верный адрес назвал водителю? — спросила она у мальчика и снова с интересом взглянула на высившийся за воротами двухэтажный дом.

Малыш молча кивнул.

Урбенина расплатилась с водителем такси и вышла на улицу, крепко удерживая руку Максима в своей ладони. Медленно направилась к калитке и, нажав пальцами на кнопку звонка, принялась ожидать ответа. Но на их звонок никто не ответил. Та же участь постигла, и очередной телефонный дозвон до матери мальчика.

— Где же твои родители? — Маша обратилась к Максиму, но тот лишь пожал плечами.

Урбенина не спеша дошла до скамьи с красивым кованым основанием, стоявшую под большим деревом, и тяжело опустилась на деревянное сидение. Нога сильно разболелась и когда она смогла присесть и избавилась от нагрузки и напряжения, с облегчением вздохнула.

— Вы устали? — Максим погладил её по волосам.

Она обняла его и посадила к себе на колени.

— Совсем немножко. Сейчас дождёмся твоих родителей, и я поеду домой. Постой, мне нужно позвонить своему отцу, а то боюсь, что искать скоро начнут меня, — она достала аппарат из сумки, но разговор окончился, едва начавшись, потому что уровень заряда батареи был критическим час назад, а теперь просто изжил себя и перестал поддерживать питание телефона. — Только этого не хватало, — Мария попыталась выключить и снова включить телефон, но смартфон больше не подавал признаков жизни. — Ну и как я теперь дозвонюсь до твоих и своих родителей, дружок, — она погладила по волосам мальчика, обращаясь к нему. — Ты не замёрз?

Максим отрицательно покачал головой, но Маша потянула пальцами свой сложенный пиджак, лежавший на сумке и, закутав в него мальчика, прижала его к своей груди.

Он прикрыл глаза и под её тихий голос, рассказывающий очередную сказку, заснул.

****

Полонский сделал последний поворот руля, свернул на свою улицу и посмотрел на Камиллу, которая сидела рядом с ним в машине молча.

— Ты не довольна тем, как прошла встреча с испанскими партнёрами?

— Почему я должна быть не довольна. Это твоя фирма и твоё решение. Раз тебя не устроил новый клиент, значит так и должно быть. Хотя мне кажется, их предложение могло быть выгодным для тебя.

— Мне не понравилась его биография и опыт работы в строительстве, словно заведомо понимаю, что хотят втянуть в какую-то авантюру, и чётко знаю, что лучше этого не делать.

— Это твоё право. Просто я думаю, не стоило так резко покидать зал ресторана, и для приличия хотя бы остаться за их столом. Ужин они, между прочим, заказали специально для нас.

— Если ты так хотела, то могла бы и остаться. Я тебя не заставлял ехать с собой домой. Осталась бы с Куликовым.

― И как бы это выглядело? Я твоя женщина и осталась бы с твоим замом развлекать твоих несостоявшихся партнёров по бизнесу.

— Мы там были, не как пара, а как сотрудники, работающие вместе. Так что все бы поняли твоё желание остаться в ресторане. Я ведь видел, тебе там понравилось.

— Ресторан красивый и я там никогда не была. К тому же, мы давно никуда не выбирались с тобой, а сидим вечерами дома.

— Извини, дел много. Обещаю, что сходим куда-нибудь в ближайшее время.

Настойчивый звонок мобильного телефона заставил Полонского включить автомобильный Hands Free.

— Да, Оля.

— Славик, — раздался плачущий голос сестры в салоне машины.

— Оля, что случилось? Почему ты плачешь?

— Максимки до сих пор нет дома.

— Что значит, нет дома? — закричал Полонский.

— Я не смогла сегодня забрать его из садика. Слушание перенесли. Попросила Диму, но он со своим клиентом просидел допоздна в офисе, а когда приехал в сад, то сторож сказал, что воспитатель уже увезла нашего сына.

— Как это увезла? Куда? Что за бред!

— Сказал, что повезла к нам домой. Но она до сих пор не приехала. И телефон у неё вне зоны. Я не знаю, что мне делать. Я с ума сойду, если с ним что-нибудь случиться.

— Не паникуй. Нужно узнать, где она живёт. Я сейчас отвезу Камиллу, я уже почти дома и поеду в сад. Не волнуйся, я всё узнаю и сразу тебе перезвоню.

— Хорошо, спасибо тебе! А то мы с Димой не знаем, что делать, хотели уже в полицию обращаться.

— Вы с ума сошли! Надо разобраться сначала. Давай я не буду тратить время на разговоры, я уже у дома, — Полонский отключил громкую связь и, повернув налево, подъехал к воротам дома.

Нажав на кнопку пульта, открыл ворота, и когда случайно перевёл свой взгляд в боковое стекло, едва не подскочил на месте, заметив в темноте на скамье у ворот своего дома две тёмные фигуры, большую и маленькую.

Он открыл дверь машины и быстро выскочил на улицу.

— Слава, что случилось? — Камилла приоткрыла дверь, но Ростислав её уже не слышал.

Он пересёк дорожку и остановился перед женщиной, которая держала на руках его племянника.

— Максимка, господи! — он присел на корточки, и слегка отстранив руки женщины, крепко прижал к себе спящего мальчика.

Он целовал его в щёки, и слегка опомнившись от пережитого волнения, попытался рассмотреть в темноте лицо женщины, державшей на руках Максима. Ростислав поднял голову и столкнулся с уже знакомыми серыми глазами, которые второй раз удостоили его не очень доброжелательного взгляда.

— Это снова вы? — Маша ещё крепче прижала к себе мальчика, пытаясь защитить его от назойливого мужчины. — Такое ощущение, что вы преследуете нашу семью.

— Не говорите ерунды, никого я не преследую. Этот мальчик, мой племянник, а это мой дом, — он показал рукой на ворота.

Урбенина слегка растерялась.

— Но, Максим мне сказал, что здесь живут его родители и я привезла его именно сюда.

— А вы, госпожа Урбенина, кто такая и по какому праву привозите моего племянника домой?