«Мистер Кэмпбелл, вы все время рассказываете нам о герое. А как насчет женщин?» Профессор удивленно поднял брови и ответил: «Женщина — мать героя; она цель его исканий; она заступница героя; у нее множество разных ролей. Чего еще вы хотите?» «Я хочу быть героем», — заявила студентка
Любопытство для них — знак отличия, а не позорное клеймо, и далее мы увидим, что связь женщины со знанием, которая преподносится как грех, нарушение запретов и зачастую неприличная назойливость, на самом деле оказывается признаком эмпатии, сочувствия и заботы. Начиная с Евы и Пандоры, наша культура позиционировала любопытных женщин как сбившихся с пути, как исключение из правил, а их стремление к знанию объясняла темными и запретными желаниями.
Само название поэмы Гомера подчеркивает в некотором смысле незначительность женских переживаний. Супруга Одиссея — просто супруга Одиссея, социально маргинализированная фигура, занимающая в доме подчиненное положение. Даже ее сын Телемах в одном знаменитом фрагменте велит ей замолчать и вернуться к работе. То, что нам известно о Пенелопе и других женщинах классической Античности, было озвучено мужскими голосами, поэтому представить, каково было родиться женщиной в ту эпоху, практически невозможно.
После гибели друга Старр начинает понимать, как необходимо порой нарушать молчание: «Какой смысл в том, что у тебя есть голос, если ты молчишь, когда нужно говорить?»
Начиная с Евы и Пандоры, наша культура позиционировала любопытных женщин как сбившихся с пути, как исключение из правил, а их стремление к знанию объясняла темными и запретными желаниями.
Красота — тот единственный атрибут, который в прошлые времена мог гарантировать женщине сокровенное «и жили они долго и счастливо», — была парадоксальным образом также способна натравить на героиню богов и богинь, не говоря уж о смертных мужчинах.
Я почти всегда пишу в третьем лице, да и вообще я не думаю, что рассказчик — это мужчина или женщина. Он сразу и то и другое, одновременно молодой и старый, мудрый и глупый, скептический и доверчивый, невинный и опытный — все вместе. Рассказчики и не люди вовсе — они духи
Курт Воннегут вспоминает, как однажды спросил друга, что, по его мнению, делают стихотворения. «Они расширяют язык», — ответил тот. Но Энн Секстон оказывает нам «более глубокую услугу», добавляет Воннегут: «Она одомашнивает мой ужас»
Сам Кэмпбелл заметил Морин Мёрдок, автору книги «Путешествие героини» (1990): «Женщинам не нужно совершать путешествие. Во всей мифологической традиции женщина уже там. Ей только нужно осознать, что она сама и есть то место, куда другие пытаются попасть»
Мифы, по оценке ряда исследователей, являются отражением подавленных желаний и содержат в себе глубоко антисоциальный подтекст — отсюда и этот парадокс, когда мужчины, которых превозносят как культурных героев, в действительности представляют собой олицетворение социальных патологий
