Однажды в разгар рабочих будней я мирно занималась самосозерцанием часа примерно три, а Лёнина мама Раиса Александровна, учительница младших классов из городка Нижние Серги Свердловской области, человек огромного терпения и любви к ближнему своему, обеспокоено спрашивает у Лёни:
– Что она там делает?
Лёня отвечает:
– Медитирует.
– А что это такое?
– Ну, это, – Лёня объясняет, – …когда рыбаки сидят часами и смотрят на поплавок. У нас в Нижних Сергах нельзя просто сидеть, скажут сумасшедший. А на поплавок смотреть можно.
надо сказать, у Лёни еще в Москве родилась такая идея, он ее давно уже вынашивал – взять с собой портреты земляков – уральцев и поднять их в Высокие Гималаи.
Когда он ездил к маме в городок Нижние Серги на Урал, он всегда помногу часов проводил в мастерской своего друга художника Вити Кривошеева – при металлургическом заводе. И вот однажды Лёня обнаружил у Вити большую стопку фотографий, приготовленных для заводской Доски Почета. Но случилась перестройка, Доску Почета сломали, вообще все переломали предметы культа – со стелы украли профиль Ленина и сдали в утиль, а надпись «Никто не забыт и ничто не забыто» тоже оторвали и сдали, буквы были сделаны из ценных цветных металлов. Только тени остались. А посреди Доски Почета, где сверху начертано «ЛУЧШИЕ ЛЮДИ», выломали дыру, так что каждый мог туда незаслуженно вставить свою буйную несознательную голову.
Лёня взял эту пачку фотографий – там кто слесарь, кто на «канаве» работал, кто из горячего цеха, Витя всех лично знал: Бодров, Папилин, Блиновских, Сардак, Еловских, братья Тягуновы, Зырянов… А Лёне просто понравились их лица, вечность в глазах, уральская метафизика в суровых чертах.
– Никогда они в Гималаи не попадут, – он подумал, – а так как они уральцы, то почему бы им не поехать со мной?
И всю дорогу тащил пачку фотографий – немалого размера, 50Ч35, наклеенных на пенопласт. С животными гималайскими из московского зоопарка он смекнул, что делать. А с нижнесергинцами – никак не мог сообразить.
И тут на подходе к Аннапурне Лёня увидал веселых непальских альпинистов и решил:
– Дай, – думает, – сфотографирую их с портретами моих земляков. Соединю несоединимое!
Короче, он вытащил из рюкзака металлургов – ударников труда – и стал раздавать их друзьям Кази.
Вы что, простужены? – спросил по-английски Роб. – Вроде у вас теплый свитер…
– Это свитер из шерсти яка, – гордо сообщил Лёня.
Наш небольшой застольный круг мягко озаряли мерцающие масляные светильники. Но Лёнин собеседник, приглядевшись внимательней, вдруг произнес:
– Не хочется вас огорчать, сэр, ваш свитер связан из овцы. Причем не той редкой, голубой, которую недавно вывели в Непале, они так хорошо смотрятся на зеленой траве, а просто из обыкновенной серой деревенской овечьей шерсти.
– Да что вы такое городите? – воскликнул Лёня. – Когда жена покупала его на базаре, я сам спросил у продавца: «Этот свитер – из шерсти яка?» Тот ответил: «Да».
– Непальца надо спрашивать: «What kind of wool is it?»[3] – посоветовал Роб. – Поскольку там, где есть хоть малейшая вероятность ответить односложно, непалец вам твердо скажет «Да!»