Оглавление

Пролог

Лондон. Наши дни

Очередное дождливое октябрьское утро. Ставни скрипят. Смазать бы, но некому. Я давно живу одна. Нет, не совсем одна, а просто без мужчины. Первая любовь сломала во мне что-то. Что-то очень важное. Нужное.

Десять лет я живу в Великобритании. Работаю на местной киностудии гримером. Хорошая зарплата. Потрясающие знакомства и связи. Сотни снимков со знаменитостями и… тоска.

Тоска по родному городу, где прошло детство и юность. Где я влюбилась и разочаровалась в любви. Где я пережила то, что называют новым модным словом абьюз. А всему виной неправильный выбор, что я сделала в свои восемнадцать. В этом возрасте нам кажется, что любовь никогда не закончится. А объект желания станет постоянным спутником, что пройдет с тобой через года и будет крепко сжимать твою ладонь. Но, увы, настоящая жизнь частенько вносит свои паскудные коррективы во все. В частности в любовь.

Моя жизнь сложилась неплохо, но не хватает некой изюминки или же перчинки, которая делает скучное существование жгучим и сладким.

— Настя! — донесся с кухни голос мамы. — Поднимайся. Уже десять.

— И что? — выкрикнула я, потеплее закутавшись в стеганый плед. — Воскресенье. Мой заслуженный выходной. Я собираюсь его нагло проспать.

Улыбнулась, представляя, как недовольно морщит лицо моя мама.

Дверь настежь распахнулась, и в комнату ворвался смерч по имени Даша. Моя тринадцатилетняя дочь. Девочка, которую я увезла из страны в Лондон в возрасте трех лет. Коверкая русскую речь, дочь состряпала милейшее лицо и сложила ладони, словно собиралась молиться.

— Мама, можно мне погулять с девочками? — невинно хлопала ресницами точная копия того, кого хотелось навсегда вычеркнуть из памяти.

— Ой-ли! А девчонки, это Джеймс из параллельного класса? — я откинула край одеяла, и дочь тут же улеглась рядом.

— Ты подслушиваешь мои телефонные разговоры? — маленькая нахалка ущипнула меня чуть выше локтя. — Стыда у тебя нет. Так можно?

— И куда пойдете?

— На колесо обозрения, — тут же ответила дочь, словно давно готовила эту речь.

— Ладно, считай, что ты меня уговорила, — я потрепала ее по щеке, зная, как сильно она этого не любит. — Только до двух часов дня! — выкрикнула в спину дочери, которая уже мчалась на выход из спальни, но, услышав мои последние слова, резко остановилась и развернулась ко мне лицом.

— Бабушка разрешила до шести, — весело засмеялась Даша.

И мне ничего не оставалось, как просто принять сей факт. Мне тридцать два. Соответственно, дочь я родила в девятнадцать, к чему была совершенно не готова. Я сама была ребенком. Дашу воспитала моя мама. Когда была жива бабушка, она возилась с младенцем, но ее не стало, когда Даше было шесть. Тогда мы уже жили в Лондоне.

Мама с шестилетней Дашкой уехали на родину на две недели, а я предпочла остаться. Не было ностальгии и желания вернуться туда, откуда я, по сути, сбежала. А еще был страх. Липкий такой. Тягучий как карамель. Страх увидеть его. Брюнета с карими глазами и дерзким взглядом. Мужчину, которого я безумно любила, а теперь даже не могла ненавидеть. Потому как ненависть — сильнее любви. А он не заслужил таких эмоций. Я часто видела его во сне и просыпалась в ужасе, вспоминая, как довольно большой кулак врезался в мое почти детское лицо.

Неохотно поднимаясь с кровати, откинула одеяло и нащупала тапочки с опушкой. Теперь я могла себе позволить все. Все, чего была лишена тогда, в далеком прошлом.

Накинув вязаную кофту поверх пижамы из фланели, потянулась. Окно все также скрипело, и я закрыла ставни, не давая дневному свету проникать в спальню.

— Насть, — голос мамы, как всегда с укором. — Ну, хватит бездельничать. Пора завтракать.

— Не хочется, мамуль, — улыбнулась и на выходе из спальни поцеловала ее в щеку. — Приму душ и на пробежку.

— Прохладно сегодня, — вздохнула мама. — Пробежки, работа и никакой личной жизни. Нельзя так.

— Не судьба, — снова улыбнулась я. — Как говорят в народе? На роду написано быть одной. Я смирилась.

Мама недовольно махнула рукой и спустилась на первый этаж двухуровневой квартиры. Мы купили ее буквально месяц назад. Немного отремонтировали и потихоньку обставляли. До этого скитались по съемным квартирам. Постоянные переезды — отдельный вид пыток. Бесконечно собирать и разбирать коробки.

Пробежав привычные несколько километров, я вернулась домой. Тишина. Только сквозняк колотит по деревянным ставням. По воскресеньям мама встречалась с подругами. Такими же эмигрантками.

Открыв ноутбук, решила зарегистрироваться в Вк. Долго собиралась это сделать, но всегда что-то мешало. То съемки и мне нужно на них присутствовать. То встречи с актерами.

Загрузив фото, где я была одета в красное вечернее платье, зашла в поиск и набрала знакомое до боли имя. Владислав Шереметьев. Было интересно, как сложилась жизнь парня, которого я отвергла, а теперь жалела об этом. Я даже не была уверена, что найду его на этом сайте. Но поисковик тут же выдал мне страничку. С аватарки на меня смотрел повзрослевший Влад. Темные волосы уложены в модную прическу. Одет с иголочки. Сердце пропустило ударов пять, не меньше.

Я вошла в его галерею и долго рассматривала снимки. На всех он был с друзьями, сестрой, родителями или один. Ни одного фото с девушкой я не нашла. И казалось, что в глубине души я все еще надеялась, что он свободен. И вдруг увидела в одном из альбомов старое фото. Влад, я и Сергей в городском парке на скамейке. Рука Влада лежит на моем плече, а Сергей обнимает меня за талию. Я смеюсь, потому что рядом двое друзей. Именно друзей. Тогда мне было пятнадцать, а мальчишкам по семнадцать. В глазах слезы.

Дрожащей рукой написала Владу одно единственное слово.

«Привет».

Над фотографией друга загорелся зеленый огонек, и я сжалась в комок. Расстались мы не лучшим образом, и виновата была я. Захотелось тут же захлопнуть крышку ноутбука и спрятаться под стеганое одеяло, но послышался звук входящего сообщения. Шереметьев ответил, и сейчас я вообще перестала дышать.

Схватила со стола пачку сигарет и вышла на балкон, подставляя лицо моросящему дождю. Я просто не могла вот так сразу прочесть то, что написал мой друг. Парень, что безответно был влюблен в меня. Тот, кого я отвергла по собственной глупости.

Я вспомнила последнюю встречу с ним. Он пришел поздно ночью, за час до того, как мне нужно было выезжать в аэропорт. На следующий день я покидала страну навсегда.

— Яворская, — Влад смотрел на меня с тоской и разочарованием. — Значит, это действительно конец? Уедешь и забудешь меня?

— Так будет лучше, Влад, — я положила голову на плечо лучшего друга, зная, что для него я гораздо больше, чем просто друг. — Я позвоню, как только устроюсь.

Прошло десять лет, а я так и не позвонила и лишь сегодня решилась отыскать его. Закурила, облокотившись о решетчатые перила. Трусиха! Нужно просто прочесть его сообщение. Если он меня послал, то даже к лучшему. Заслужила.

Вернулась в комнату и открыла сообщение.

«Яворская, ты стала еще красивее, чем была тогда, когда я видел тебя в последний раз».

Никаких упреков и обвинений.

«И ты изменился, Влад. Возмужал, подкачался. Я бы сказала, что ты красивый».

По лицу расползлась глупая улыбка.

«Как Дашка? От женихов отбоя нет»?

Ловко ушел от разговора Влад.

«Да, Дашка выросла красивой».

Ответила я другу.

«Ладно, Насть. Мне на работу пора. Я был рад тебя видеть».

И все. Все, что смог сказать мне Влад Шереметьев. И я заслужила это. Виновна по всем статьям.

Глава 1

— Ну почему я должна переходить в новую школу? — хватаясь за голову, устроила очередную сцену. — В старой у меня друзья и подруги. А тут я никого не знаю.

— Школа приличная, несмотря на то, что всего девять классов, — ответила мама, вытаскивая противень со свежей выпечкой из духовки. — И нам с отцом будет спокойнее. Насть, не будь глупой. У тебя замечательные отметки. Ты не отличаешься плохим поведением. Директор школы сразу же взял твои документы, и первого сентября ты отправишься именно в эту школу.

Понимала, что разговор окончен. Я бы не назвала маму строгой, но было в ее тоне что-то такое, что заставляло заткнуть свой рот. Папа души во мне не чаял, но в вопросах моего образования участия не принимал.

Раньше мы жили в самом центре города. Со старинной архитектурой, красивыми парками и фонтанами. Одна набережная чего стоила. А корабль, который носил гордое название «Товарищ»? И всего этого я больше не увижу. Точнее увижу, но только когда снова приеду в гости к бывшей соседке и по совместительству лучшей подруге Вике.

С одной стороны, я понимала родителей. Мой старший брат трагически погиб год назад, и они боялись, что история повторится.

С Димкой мы были близки, хоть и дрались частенько. Но каждый старался прикрыть другого, выдавая чужие косяки за свои. А косячил Дима постоянно. В то время было модным собираться в уличные банды. По сути, они и бандитами-то не были. Просто подростки, которые зарабатывали себе авторитет, связываясь с более старшими и действительно опасными людьми. Но Дима был смелым. Мой брат совершенно ничего не боялся. Что и стало причиной его гибели. Тогда казалось, что весь мир отвернулся от меня. Что больше некому будет защитить от нападок мальчишек. В принципе, так оно и было.

Родители продали четырехкомнатную квартиру в старом доме, и мы переехали в более новый район, в пятиэтажку к бабушке. Потому и решили на семейном совете перевести меня в школу, что находилась в пяти минутах ходьбы от нового дома.

Теперь я жила там, где был большой двор и десятки скамеек, на которых с утра и до самого вечера собирались бабушки. Стоило надеть мини-юбку и пройти мимо старушек, как в спину летела масса оскорблений.

Единственным плюсом была моя коммуникабельность. Я сразу же обзавелась подругами и выходила по вечерам во двор, чтобы послушать местные байки и влиться в новую компанию. Практически все учились в той самой школе, куда должна буду отправиться я сразу после летних каникул.

Но девочки были немного младше. Все как одна только что перевелись в восьмой класс, а я в девятый. И теперь мне придется заводить знакомства еще и в школе. Но выбора не было. В пятнадцать лет я все еще оставалась ребенком.

В один из таких вечеров к нам во двор зашли двое парней. Оба одеты в модные джинсы и рубашки в клетку. Оба красавчики и судя по тому, как гордо они держались, их уважали. Девчонки вздыхали, глядя на двух парней, а мальчишки отводили глаза в стороны, лишь бы на них не смотреть.

— Это кто? — спросила я девочку, что жила в доме напротив моего.

— Соколов и Шереметьев, — ответила Юля, словно это мне должно было о чем-то говорить.

Парни даже не посмотрели в нашу сторону и твердой походкой вошли в мой подъезд под недовольное кудахтанье бабулек.

— Ох уж эта Янка! — ворчала старушка в косынке в цветочек.

— И куда смотрят ее родители? Девка совсем порченная, — сокрушалась тучная бабуля в халате на молнии.

— Проститутка, наша Янка, — заговорщически прошептала третья бабушка, указывая на окно четвертого этажа. — Точно говорю — проститутка! То к ней кавказцы на машине ездят, то мужчины в дорогих костюмах. Остаются до утра. В квартире шум да гам. Весело девке живется.

— Так она ж того, в Турции танцовщицей работала. Месяц как вернулась, — тихо говорила старушка в платочке.

— Ага! Знаем мы таких танцовщиц. Стриптиз она там танцевала, — сказала та старушка, что назвала незнакомую мне Янку проституткой. — Ногами дрыгала, голая! Точно вам говорю.

На четвертом этаже в одной из комнат зажегся свет. Открылась балконная дверь, и на балкон вышла девушка невероятной красоты. Черные длинные волосы, короткий халатик. Даже в темноте, можно было рассмотреть необычную внешность девушки. Видимо, той самой Янки.

— Эй! — весело крикнула Янка. — Чего раскудахтались, старые? За своими внуками следите, а в мою жизнь свои носы не суйте. Сама разберусь!

После чего она громко рассмеялась и, хлопнув дверью, скрылась в квартире. Через минут десять заиграла музыка. Судя по смеху, в квартире было достаточно много народа.

Старушки разошлись по домам, а за ними и ребята с девчонками. Я осталась одна. Темнота не пугала, а скорее успокаивала. Пересела на скамейку у своего подъезда и смотрела в звездное небо. Скучала по брату. По тем друзьям, которых была вынуждена оставить в другом районе. Немного посидев, все же встала и поднялась по ступенькам в подъезд. В почтовом ящике лежали письма для бабушки и несколько газет. Ключа от него у меня не было, и я попыталась их попросту выдрать из ящика. Газета издала характерный звук, и в моей руке остался лишь титульный лист. Скомкав, спрятала под резинку лосин.

Услышала, как дверь на четвертом этаже открылась и тут же захлопнулась. Видимо, Янка устала и отправила гостей по домам. На ступеньках был слышен приглушенный смех, шаги и тихие голоса.

— Огонь — девка, только надоедает быстро, — засмеялся один из парней.

— Да, тут соглашусь, — ответил второй. — На пару раз, не более.

— Шереметьев, она всего лишь удобна, только и всего.

Я нагло подслушивала разговор парней. Стало жутко интересно, как они выглядят вблизи, и я сделала вид, будто пытаюсь открыть дверь. Ребята спустились на первый этаж.

— А ты никогда не думал, что пора обзавестись собственной девушкой? — тихо спросил тот самый Шереметьев своего друга.

— Например, этой? — ткнул в меня пальцем второй парень, по фамилии Соколов. — Эй, чучело в зеленых лосинах, ты откуда? А футболочка какая модная!

Смех у парня был заразительным и приятным. Возможно, и я посмеялась бы вместе с ним, если бы объектом насмешек не была я сама.

— Не нравится — не смотри, — спокойно ответила, но почему-то хотела заплакать.

Хотя отлично понимала, что именно этого он и добивается. Унизить.

— Серега, прекрати! — второй парень пихнул друга в спину. — Она-то тебе что сделала? Да весь город ходит в этих лосинах и майках с Дональдом. Девушка, — теперь он смотрел на меня и улыбался, — Не обращайте внимание на этого идиота. Он сам втихаря такую футболку носит.

Подталкивая парня в спину, Шереметьев подмигнул мне. Ребята уже выходили из темного подъезда, когда я вдруг выкрикнула:

— Я — Настя!

— Кому это интересно? — заржал Сергей Соколов. — Мы же не спрашивали.

— Влад, — снова подмигнул мне второй парень и вытащил друга из подъезда.

Обидно стало. До слез. Позвонив в дверь, услышала шаркающие шаги бабушки и когда она открыла, ворвалась в дом, как разъяренная пантера.

— Уроды! — выкрикнула, забегая в спальню, которую на двоих делила с бабушкой. Стащив с себя треклятые лосины и дурацкую футболку, надела не менее дурацкую пижаму и упала на металлическую панцирную кровать.

В детстве я приезжала к бабушке на каникулы, но всегда держалась в стороне от девочек. Теперь мне было необходимо завоевать их доверие. А еще утереть нос Сергею Соколову.

Но хуже всего было то, что он мне понравился. Я уже представила, как хожу с ним под руку по Приднепровскому парку. Оба парня были красивыми. Не симпатичными, а именно красивыми. Да и я не была чучелом, как сказал Соколов. Я ничем не хуже этой Янки, к которой они приходили. Темные, почти черные волосы струились мягкими волнами по спине. Огромные карие глаза. Густые ресницы. Вот только губы портили весь образ. Они были слишком пухлыми. Нос с небольшой горбинкой. Длинные ноги и красивая грудь.

Скрутившись калачиком, тихо заплакала. Завтра же попрошу маму купить мне мини-юбку, расклешенные джинсы и туфли на танкетке, что были модными в этом сезоне. Я ему покажу чучело. Козлов он, а не Соколов.

Глава 2

Уже утром я стояла в гостиной, сжимая в руке прозрачную ветровку. Мне все же удалось уговорить родителей на покупку новых вещей и не терпелось поскорее отправиться с папой на Днепровский рынок.

Мама уходила еще до того, как я просыпалась. Работу в городе в то время было сложно найти. Каждый выживал, как мог. Мама занималась выпечкой. Продавала ее на рынке, а на вырученные деньги закупала муку и сахар. Так и жили, но я не жаловалась.

До этого у родителей был свой бизнес. Мама ездила в Польшу и Турцию за товаром, который отлично раскупали на Центральном рынке. Затем родители арендовали большой металлический контейнер и сделали из него ларек. Я не нуждалась. Тогда мы еще жили в центре и считались самой обеспеченной семьей во дворе, за что нас, естественно, недолюбливали соседи.

Но девяностые годы были страшными временами. Случилось так, что ларек сожгли, а у нас осталась лишь горстка пепла и долги. Огромные по тем меркам. Именно потому была продана квартира вместе с ее содержимым. Даже отцовские «Жигули» которые он любил, словно женщину, пришлось продать.

Но папа воспитывал меня правильно. Он научил не делить людей на социальный статус или национальности. И потому у меня было много друзей и подруг.

***

Мы шли по рынку, обходя ряды с вещами, стараясь найти именно те туфли, что я хотела, но по доступной цене. В этот день я стала счастливой обладательницей двух юбок со странным названием «резинка». Одна была черной, а вторая фиолетовой. Черные расклешенные джинсы с белой строчкой, тканевые кеды на огромной танкетке и рубаха в клетку. После встречи с двумя красивыми мальчиками мне очень захотелось рубашку. Как у них.

Оставив отца на рынке, я, довольно подпрыгивая, размахивала пакетом, направляясь домой. Ужасно хотелось примерить обновки и разузнать как можно больше о Сергее Соколове и Владе с красивой фамилией Шереметьев.

Войдя в дом, тут же столкнулась с бабушкой.

— Настюша, — улыбнулась она. — Звонили со школы.

— Зачем? — напряглась я.

Мне не нравилась сама идея перевода в эту школу. До начала занятий оставалось еще две недели, но мне уже звонили.

— Завтра с утра все старшеклассники должны явиться в школьный двор в удобной одежде.

— Зачем? — снова спросила я. — В старой школе нас не звали во время каникул.

— Двор в школе огромный. Мусор собрать нужно, — ответила бабушка и отошла подальше, опасаясь моего праведного гнева.

— Я что, дворник? Это безобразие! Они используют детский труд, чтобы не платить за уборку территории! — выкрикнула я, понимая, что идти придется в любом случае.

Это была неплохая возможность снова увидеть двух ребят. Вот только с метлой в руках я буду выглядеть жалко и нелепо.

В дверь позвонили, и бабушка, вздохнув, пошла открывать.

— А Настя выйдет? — послышался писклявый голосок.

Я прислушалась. До сегодняшнего дня меня не звали во двор. Я сама выходила и примыкала к компании. Выглянув из-за бабушкиного плеча, увидела соседскую девочку с необычным именем Злата. И внешность у нее была необычная. Белые кудрявые волосы торчали в разные стороны, как непослушные пружинки. Немного пухлое личико с милыми ямочками на щеках. Нос картошкой.

— Я выйду, — улыбнулась я девочке и побежала в спальню.

Надев старенькие джинсы и майку в полосочку, обула удобные кроссовки и вышла во двор. Злата была одна и смущенно хлопала длинными ресницами.

— Насть, а это, правда, что у тебя есть коллекция настоящих Барби? — девочка улыбнулась и притихла.

— Чистейшая, — кивнула я. — Хочешь посмотреть?

— Ты приглашаешь меня к себе? — удивилась Злата.

— А у вас во дворе так не принято?

Казалось, что я сменила не район, а город. Тут все было по-другому. Не так, как в моем старом дворе. Там в гости ходили без спроса. Сами открывали холодильник и брали, что приглянется. И это считалось нормальным. Но здесь, в большом дворе с пятиэтажками, все было иначе.

Схватив за руку девочку, потащила ее в дом. Злата с наслаждением рассматривала кукол. Но больше всего ей понравилась Барби с необычными рыжими волосами.

— Нравится?

— Очень, — улыбнулась девочка. — У меня папы нет, только мама. Она не может позволить себе купить мне настоящую Барби. Это моя мечта.

И мне стало так жаль эту девочку, что была похожа на белокурого ангела. Наверное, сложно расти без папы.

— Забирай ее, — не колеблясь и секунды, я протянула соседке куклу. — Теперь твоя мечта осуществилась.

— Нет! — вдруг вскрикнула девочка. — Моя мама не разрешает принимать дорогие подарки. Да и твоя не обрадуется.

Я пожала плечами, но настаивать не стала. Хотя видела, что девочка действительно хочет эту куклу, которая мне уже давно не нужна.

— Ладно, пойду я, — вздохнула девочка. — Ты идешь завтра в школу?

— А разве у меня есть выбор? — пожала плечами, проводив соседку до двери.

— Тогда я зайду за тобой с утра, — улыбнулась Злата и побежала вверх по ступенькам.

Вечером вернулись родители, и я рассказала маме о случае с куклой.

— Бери эту куклу и пойдем, — сказала мама, как отрезала.

Дверь нам открыла уставшая, коротко стриженая женщина.

— Добрый вечер, Ольга, — поздоровалась мама. — Злата еще не спит? Мы к вам с сюрпризом.

Мама Златы долго отпиралась, но все же сдалась и взяла дорогой подарок.

На улице стемнело, и я вышла во двор. К удивлению, было совсем пусто. Ни девочек, ни старушек. Я села на лавочку, уставившись в ночное небо, в надежде рассмотреть среди звезд лицо Димки. Скучала по нему сильно. Не было и дня, чтобы я не вспоминала брата, но не плакала. Он сам учил меня быть сильной. В квартире Янки снова играла музыка и звучал смех. Хотелось хоть глазком заглянуть туда. Посмотреть, что такого в этой девушке, что всех тянет к ней, словно пчел на мед.

В подъезде хлопнула дверь, а на ступеньках эхом отражались чьи-то шаги. Я посмотрела на входную дверь и увидела Влада. Парень на ходу застегивал джинсовую рубашку. А на его плече висела гитара.

— Привет, Настя, — подмигнул мне красивый мальчик. — Почему одна? Где друзья-подруги?

От неожиданности я не могла вымолвить и слова. Сам Влад Шереметьев удостоил меня своим вниманием. Я прокашлялась.

— Ты сегодня один? А где приятель? — стараясь не выдать своего интереса, безразлично спросила парня.

— Понравился? — хмыкнул Влад. — А я? Не особо?

— Вы оба мне не нравитесь, — пожав плечами, солгала я, чем вызвала тихий смех парня.

— Ладно, будем считать, что я тебе поверил. У Сергея бабушка приболела. Потому он и не пришел.

И тут меня прорвало.

— Скажи, а что вы делаете у этой Янки? Она же старше. Говорят, что испорченная.

— Маленькая еще, чтобы знать, чем мы там занимаемся, — засмеялся Шереметьев. — Ты недавно переехала? Раньше я не видел тебя.

— Примерно месяц назад.

— А где жила?

— На Суворова, — ответила я.

— И Сергей там же, — хмыкнул Влад.

Сейчас мои глаза были такими огромными, словно два блюдца. Как такое возможно? Почему я ни разу не встречала его?

— А ты откуда? — задыхаясь, спросила Влада.

— Забалка, — ответил парень и, присев рядом, закурил. — Петь умеешь? — спросил, указывая на гитару.

Я отрицательно помахала головой, хотя отлично пела. Я окончила музыкальную школу. Класс фортепиано. Мечтала поступить в Музыкальную Консерваторию, но жизнь распорядилась иначе. Деньги, что родители копили на мое обучение, потратили на похороны Димки. Глаза наполнились слезами. С тех пор, как его не стало, я больше не садилась за инструмент. Но рассказывать об этом незнакомому парню не хотела.

— Может, ты споешь? — хрипло прошептала. — Я люблю слушать песни под гитару.

Влад выбросил окурок и взял в руки семиструнную. Заиграла мелодия из любимого мною фильма «Гардемарины вперед»!

— Ланфрен-ланфра, лан-тати-та. И роза падает с куста. Тебе на грудь, голубка.

Голос у мальчишки был потрясающий. Я слушала его и понимала, что он мне тоже нравится. Я даже позавидовала Янке, отлично понимая, чем они там занимались. Но мне всего пятнадцать. Я даже не целовалась ни разу.

— Чего притихла? — улыбнулся Шереметьев. — Влюбилась?

— Ну вот еще, — фыркнула я и поднялась со скамейки.

Парень схватил меня за кисть и потянул на себя. В нос ударил запах табачного дыма. Прикрыла глаза, почувствовав легкий поцелуй на губах. Другая бы, наверное, ударила бы наглого парня, но я не хотела, чтобы он останавливался. Неумело ответив на поцелуй, обняла парня за шею. Он резко дернулся и отстранился.

— Прости. Я сам не знаю, зачем поцеловал. Ты выглядела расстроенной. И лучше пусть это будет нашей тайной.

Глава 3

Лондон

Захлопнув ноутбук, прикрыла глаза. За несколько минут в голове возникло столько воспоминаний, что казалось, мой рассудок не выдержит такого напряжения.

За окном все так же моросил проклятый дождь, заставляя кутаться в кофту. К черту. Я не могу сейчас возвращаться в болезненные воспоминания. И зачем я только нашла его на этом треклятом сайте? Потому что хотела! Я хотела быть наказанной за все, что сделала.

Надела джинсы, черную водолазку и легкую куртку из тонкой черной кожи. Есть лишь одно место, в котором мне помогут. Выслушают и, возможно, дадут совет. А еще ужасно хотелось напиться. Несмотря на то, что еще даже не вечер. Что завтра в восемь утра я должна быть на съемках очередной малобюджетной картины, чтобы постоянно поправлять макияж актерам.

Сунув ноги в изящные ботильоны на невысоком каблуке, покрутилась у зеркала и подмигнула своему отражению.

— Эх, Яворская, — хмыкнула зеркальному двойнику. — Тридцать два года, а ты все чего-то ждешь от этой жизни. Фантазерка…

Послышался щелчок внизу и шаги.

— Мама, — я выглянула со второго этажа, схватившись за деревянные перила. — Вернулась? Я хочу выйти. Дашка вернется, пусть садится за уроки.

Мама оставила зонт в углу и сняла серый плащ.

— А ты куда намылилась? Собиралась проспать весь день.

— Расхотелось, — я пожала плечами. — Теперь бы выпить чего-то покрепче и потанцевать на барной стойке голой.

Глаза мамы стали огромными.

— Есть повод?

— Я нашла на сайте Влада…

Мама как-то грустно улыбнулась и уже у входа обняла меня.

— Не хочешь говорить об этом, верно? — она поправила мои волосы, как в детстве. — Он ответил?

— Лучше бы совсем не отвечал, — я прикрыла глаза и схватила мамин зонт. — Пойду я. Нажрусь в дрова и поговорю с Полом.

Не оборачиваясь, вышла из дома и потопала по лужам в знакомый переулок.

Пол был моим другом уже года три. Парень двадцати пяти лет. Красавец, спортсмен, мечта каждой девушки. Владелец бара «Бинго» где, собственно говоря, я с ним и познакомилась.

Дождь усилился, и я побежала, разбрызгивая грязную воду и пачкая джинсы. Забежав в переулок, с удовольствием отметила, что задняя дверь бара не заперта. «Бинго» открывался после восьми вечера и работал до последнего клиента. Я взглянула на наручные часы, отметив, как быстро несется время. Было ровно шесть. Даша уже должна вернуться домой.

Забежав в подсобку, столкнулась с Полом.

— Привет, — тряхнув мокрыми волосами, поцеловала приятеля в гладко выбритую щеку. — Пришла напиться.

— Есть повод? — точно как мама.

— А он нужен? Не нуди, Пол. Повод есть.

Мы вошли в пустой бар, где тут же зажглись тусклые лампы. Пол включил какую-то слишком грустную мелодию. Как раз под настроение.

— Ну, выкладывай, Нэс. Что произошло?

Так меня называли все знакомые и коллеги по работе. Почему-то английскую версию моего имени никто не мог выговорить. То ударение не там, то Анастейша.

— Я нашла Влада, — выдохнула в лицо парня и, бросив клатч на барную стойку, прикрыла руками глаза.

Пол был отличным другом. Умел слушать. И если было нужно, то мог просто молчать.

— Он не обрадовался, верно?

— Неа, — я тихо засмеялась. — Он просто отшил меня.

— Как ты его однажды, — резюмировал мой молодой друг.

— Заслужила, правда?

— Нет. Ты действовала так, как велели обстоятельства, Нэс. А сложились они не в твою пользу.

Я знала, что Пол всегда меня оправдает, но сегодня его слова совсем не успокаивали.

— Тащи вискарь! — я широко улыбнулась. — Если пить, то до упаду.

— Завтра ты пожалеешь об этом, — улыбнулся Пол.

— Это будет завтра, — я взяла в руки стакан и сделала большой глоток янтарного напитка.

Горло обожгло, а из глаз брызнули слезы.

Пол отправился в подсобку готовить выпивку к вечеру, а я достала телефон и закачала в него Вк. Снова зашла на заветный аккаунт. Я ждала, что Шереметьев хотя бы отправит запрос о дружбе. Но тут же вспомнила, что я больше не была его другом.

Листая фото, нашла два новых. Точнее одно из них было старым. Это фото сделал его отец на их семейной даче. На снимке были только я и Влад. Сидели на причале, опустив ноги в воду. Он словно хотел напомнить мне о том, что именно я разрушила дружбу. А вот второе фото было свежим. На нем Влад обнимал блондинку. Та широко улыбалась, прижимаясь к груди моего бывшего друга. В сердце кольнуло. Девушка была прехорошенькая и смотрелись они здорово. На вид блондинке было лет двадцать. Хотя сейчас и в тридцать можно выглядеть молодо. Рука дрогнула. Я понимала, что таким образом Влад мне мстит.

«Вот посмотри, Яворская. Я не умер от тоски и продолжаю жить дальше».

Схватив телефон, решила удалить свой аккаунт и в этот же момент увидела фото Влада на экране и звук звонка. Руки тряслись, но принять вызов я не могла. На часах уже было восемь. Сейчас бар заполонит сотня посетителей.

— Не ответишь ты, это сделаю я, — рядом оказался Пол.

— Я сама, — твердо ответила другу и поднялась с высокого барного стула.

Бросив на стойку пару банкнот, схватила клатч и зонт и выбежала на улицу. Влад продолжал звонить, и я понимала, что он все же решил поговорить и поставить точку в наших странных и болезненных отношениях.

Выдохнув, ответила на звонок. С экрана на меня смотрел Шереметьев. Живой, здоровый, но уставший. Глаза красные, словно пил весь день.

— Здравствуй, Владик, — тихо прошептала, стоя посреди переулка.

Дождь беспощадно колотил по лицу, оставляя на щеках мокрые дорожки, что смешивались с моими слезами.

Хотелось сейчас быть рядом. Положить голову на его крепкое плечо, вдыхая аромат любимого парфюма.

— Владик, — хмыкнул Шереметьев. — Ты называла меня так до того, как мы поссорились. После я был только Владом. Насть, зачем ты меня нашла? Если ты хотела причинить еще большую боль, то не вышло. Я больше не тот Влад. Я другой.

Я молчала, понимая, что он имеет право высказать мне все, что наболело. И я должна была это услышать. Просто чтобы жить дальше и простить себе свое бегство.

— Я не одинок. Но знаешь, твое SMS стало своеобразным толчком в новую жизнь. До этого я словно прожигал каждый день в надежде, что однажды ты выполнишь обещание и позвонишь. Насть, я ждал десять лет твоего звонка. Но, видимо, тебе было весело в новой стране. Скажи, ты хоть раз вспомнила обо мне? Хоть раз заплакала?

Я продолжала молчать.

— Молчишь? Вот и молчи, Яворская. Я видел, ты поставила лайк на мое фото с девушкой, но не отметилась на нашем. Почему?

— Не знаю, — ответила, не отводя взгляда. — У тебя красивая девушка. Вы отличная пара.

— Да неужели? Считаешь, что мне нужно твое одобрение? Пошла ты! Не пиши мне больше!

— Не напишу, — ответила, но вызов не сбросила.

Влад тоже не торопился отключать телефон. Я решила, что выслушаю все, что он решил сказать. Я должна! Я обязана это сделать!

— Ее зовут Таня, — теперь голос Влада стал тише. — Ей двадцать три. Мы вместе всего два месяца. Говорит, что любит.

— А ты? — выдавила из себя два слова.

— Наверное. Хотя, чтобы полюбить, нужно разлюбить другую.

— Ты говоришь обо мне?

— Нет, мать твою! Я о Янке! Яворская, скажи, почему ты такая тупая?

— Наверное, родилась такой.

— Ты плачешь?

— Нет. В Лондоне дождь.

— Иди домой, Насть. Стоишь, мокнешь.

Влад сбросил вызов, и я, сунув телефон во внутренний карман, завыла.

Сука, почему же так больно? Почему мы не можем забыть о том, что произошло давным-давно?

Домой пришла через час. Бар находился в десяти минутах ходьбы от квартиры, но я поперлась на то самое колесо обозрения. Несмотря на погоду, аттракцион продолжал работать. Промокла до нитки.

Заглянула в комнату дочери. Та сладко спала. Сбросив мокрые ботильоны у выхода, поднялась наверх и заперлась в спальне. Окно скрипит. Смазать бы, да некому.

Зашла в душ и долго стояла под горячими струями, судорожно смывая пену жесткой мочалкой. Словно хотела смыть с себя всю грязь. Я чувствовала себя грязной.

Легла в постель и укуталась в одеяло. Глаза слипались. Выходной оказался тяжелым. Но уснуть мне не дал звонок из приложения Вк.

Не колеблясь, приняла вызов, зная, что волосы, которые модно и коротко подстригла, сейчас, торчали в разные стороны.

— Разбудил? — спросил Влад.

— Нет, — тихо ответила. — Я рада, что ты позвонил.

— Насть, ты прости. Я не хочу снова терять тебя. Я там послал тебе дружбу, но может быть проблема.

— Девушка ревновать будет?

— Хуже. В моих контактах есть Соколов.

— И хрен с ним.

— Ты такая красивая. Всегда выглядела мило, когда просыпалась.

— Но не сейчас, — я тихо засмеялась. — Если б знала, что ты позвонишь снова, причесалась бы.

— Зачем отрезала волосы? Хотя тебе идет. Знаешь, что я вспомнил?

— Что?

— Тебя с граблями в руках. Вы тогда убирали школьный двор. Ты упала, а в твоих волосах застряли травинки.

Глаза предательски щипало, и я прикрыла их, возвращаясь в тот день.

Глава 4

В девять утра я уже сидела на кухне в старых джинсовых шортах, кроссовках, которые давно пора было выбросить, но жалко, и в новенькой рубашке в клетку. Она была длинной, поэтому я завязала ее узлом под грудью.

— Поешь, а потом пойдешь, — бабушка поставила на стол оладьи со сметаной, насыпав немного сахара.

— Сама не пойду, — я откусила кусочек тающего теста. — Злату жду. Ба, я никого не знаю там. А Злата с первого класса учится в вашей супер крутой школе.

— Боишься, что тебя не примут в новом коллективе? — бабушка присела на табурет. — А ты поступи хитро. Может, кому уроки поможешь сделать.

— Взятка, одним словом, — я хмыкнула. — Спасибо, но друзья по контракту мне не нужны.

— И зря, — тихо прошептала бабушка. — Учишься ты отлично. И помощь с домашним заданием — это прекрасное средство для того, чтобы завести друзей.

— Это средство нажить себе врагов и выглядеть униженной, — я решила завершить беседу.