– А… что случилось-то? Зачем вы её позвали?
– Не догадались?
– Да нет как-то.
– А очень просто всё… умер у неё кто-то.
– У смерти умер?
– Ну да… родственник какой-то, или друг её, или не знаю, что. В космосе где-нибудь, или не знаю там, где… Она, понятное дело, хочет его вернуть. Но не знает, как. Вот она и придумала, начала людей убивать… ну, не только людей, зверей всяких… и смотреть, как люди своих близких спасают… с того света возвращают… реанимируют… она думает у нас научиться, и своего близкого вернуть.
– А вот оно что… ну вы вообще гений, додумались…
Он кивает:
– Стараюсь…
Немодный космос
Здесь звезды.
И ничего кроме звезд.
Раньше было хоть какое-то разнообразие, туманности, газовые облака, – теперь ничего.
Звезды.
Бесконечно далекие.
Пробираюсь через отсеки, отталкиваюсь, лечу дальше, дальше, в бесконечность коридора. Я знаю, что этот коридор бесконечен только потому, что замкнут сам на себя.
Гул двигателей. Он преследует меня уже несколько десятков лет, с того момента, как я добровольно замкнулся в это кольцо.
Говорю себе, в который раз говорю себе – дело того стоило. Привычные слова звучат как насмешка, они уже не утешают, не подбадривают.
Понимаю, что задумался и пропустил каюту Деборы, и надо возвращаться, чтобы…
– Вот что… это не пойдет.
– А?
– Не годится это, говорю.
– А вы… как сюда попали?
– А я здесь с вечера был.
– А вечером как…
– А это у вас надо спрашивать, как я вечером здесь очутился.
– Что вы…
– Да не беспокойтесь, я уйду сейчас… Я вот что сказать-то хотел, вы свою книгу продать хотите, или как?
– Хочу, конечно, о чем…
– …и вы думаете, это кто-то читать будет?
– Да идите вы…
– Нет, я-то, конечно, уйду, мне-то что… вашу же книгу читать никто не станет.
– Почему… не станет?
– Вы о чём пишете?
– О космосе. Сейчас…
– Ну и как, по-вашему, уютно читателю в вашей книге будет… в тесноте космического корабля?
– Вы думаете…
– …никому это не понравится, вот что я вам скажу.
– И что делать прикажете? Про эльфов писать? Про колдунов и драконов?
– Да нет, что вы… святое дело, про космос писать… только… разбавить чем-то надо…
– Чем разбавить? Водой, что ли?
– Да не водой… что вы… надо бы… чтобы на земле действо тоже происходило.
– На какой земле, у меня нет ничего на земле, что вы…
– …знаю, что нет. Значит, пусть воспоминания будут.
– О земле?
– Ну, конечно. Было же у них что-то в прошлом… до полёта…
– А вы… постойте! Вы где?
…он снова бежал по залитому солнцем лугу. Как в детстве. Как когда-то давным-давно, бесконечно давно. Трава приятно покалывала ноги, где-то там, далеко мерцала серебристая полоска реки. Он знал, что Дебора была уже там, плескалась в прохладной воде, он успела встать и приготовить завтрак, пока Мунк спал…
– Ну, знаете… я бы вашу книгу взял…
– …большое спасибо.
– Вы погодите, погодите, не торопитесь так… мы возьмем, если вы лирические отступления свои уберёте.
– Это какие?
– Это там, где герой ваш про прошлое своё вспоминает… про земную жизнь.
– Но мне говорили… это лучшее самое…
– Кто говорил?
– Ну… люди…
– Мало ли что вам люди там говорили, не нужно это никому… уберите…
Дебора обнимает меня, прижимается губами к моему уху, шепчет:
– Получилось… у нас получилось… слушай, какой ты молодец, догадался…
Громко, оглушительно трещат цикады. Чувствую, что не могу сказать Дороти, что ничего, ничегошеньки у нас не получилось. Чувствую, что не смогу рассказать ей про разговор с редактором, автор наш говорил утром, я слышал, слышал…
Моросит дождь, летний, живой, грибной.
Дебора обнимает меня, ведет в дом, где уже тлеет камин и из кухни веет дразнящими ароматами…
Понимаю, что не смогу отдать всё это. Кому отдать? Не знаю… этим… которые решают, что должно быть, а чего не должно…
– Ты куда?
Дебора оторопело смотрит на меня, вооруженного лазером, и правда, как объяснить, куда это я, с лазером, хорошо, капитан не видит…
…убит у себя дома. Даже опытные следователи шокированы жестокостью убийства, тело было буквально искромсано лазером на куски…
