Глава 1. Деккер

Мелодрама высшего качества.

Вот какая мысль крутится в моей голове, когда я сажусь за стол для совещаний вспомогательного офиса «Кинкейд Спорт Менеджмент».

Брекстон с ее вечным стервозным выражением лица устроилась, скрестив руки на груди. Она закинула одну ногу на другую и теперь болтает ей в воздухе, равнодушно просматривая что-то в телефоне.

Чейз в строгом идеально выглаженном костюме, в тон к которому она подобрала и все остальные детали своего образа, сидит выпрямив спину. Боже, даже ее кожаная записная книжка такого же цвета. Совершенство в его отвратительной форме.

Леннокс изучает свои слишком красные и слишком уж длинные ногти. Хотя уверена, у нее есть причина выглядеть так, словно она собирается выцарапать кому-то глаза.

Остается только надеяться, что в этот раз ее жертвой стану не я.

Так что я просто сижу на своем месте и, наблюдая, выжидаю, что же будет дальше.

Разве мы не представляем собой идеальную картину пренебрежения? Я предпочла бы сделать что угодно – даже пройтись по магазинам, – лишь бы не находиться сейчас в их компании. Уверена, они чувствуют то же самое.

Восторг – последнее, что мы все, вероятно, почувствовали, когда нас пригласили сюда.

Мои конкуренты.

Мои соперники.

– Дамы, – гремит голос Кеньона Кинкейда, когда тот входит в комнату. Хоть мы все и поворачиваем головы, чтобы посмотреть на него, только двое из нас кивают в ответ.

Паранойя, из-за которой я спрашивала себя, с чего бы ему приглашать нас всех в одно и то же время, вынуждает меня присмотреться к нему повнимательнее. Разве он не двигается медленнее, чем обычно? У него проблемы со здоровьем? Страх, которого я еще никогда не испытывала, ползет вверх по позвоночнику.

– Благодарю вас за то, что пришли. – Прочистив горло, он делает глоток кофе и шипит, когда напиток обжигает язык. – Знаю, вы редко бываете в этом офисе все вместе, но не судите старика за желание увидеть своих четырех дочерей в одно время и в одном месте.

Брекс едва удается прикусить язык, чтобы не попросить его переходить прямо к делу. Терпеливость никогда не входила в список ее талантов, так что отец отмечает это кивком.

– Почему ты попросил нас прийти сюда, пап? – Как обычно, взяв инициативу в свои руки, задаю я вопрос, который волнует каждую из нас.

– В жизни я совершил много ошибок. Особенно когда ваша мать умерла, а я в тридцать с небольшим был вынужден растить четырех дочерей один. Я сделал все что мог, но, судя по тому, что вы предпочитаете не находиться в одной комнате, моих усилий оказалось недостаточно.

– Это не так.

– Тогда в чем дело, Леннокс? – спрашивает он. – Почему вы никак не можете поладить?

Я думаю о годах борьбы за его внимание. Отец-одиночка с клиентами, которые, как нам порой казалось, были для него важнее. Не по его вине, а скорее потому, что он очень беспокоился о своей работе. Мы нуждались в его заботе. Жили ради этого.

Кисло-сладкое послевкусие того, каково это – быть старшей сестрой, все еще ранит. Стремление заменить маму, когда тебе всего пятнадцать, порождает много обид. Необходимость указывать на то, что нужно сделать в доме, полном эстрогена, не располагает к вечному миру.

Леннокс откидывает волосы с плеча и впервые встречается с отцом взглядом. Он всегда был единственным мужчиной, способным усмирить ее вспыльчивый нрав.

– Мы прекрасно ладим.

Откуда-то доносится приглушенное фырканье, и я с трудом сдерживаюсь, чтобы не посмотреть на виновницу… потому что я не мама и никогда не хотела ею быть.

– Да вы живете как кошки с собаками, – замечает отец.

– Зато любим как львицы, – отвечает она, и мы все хихикаем. – Просто мы слишком разные.

Громкий смех отца застает нас всех врасплох.

– Возможно, потому что вы слишком уж похожи.

Когда каждая из нас буквально ощетинивается от мысли, что в нас есть что-то общее, он примирительно поднимает руки.

– «Сандерсон» нас живьем ест.

Так называется конкурирующее агентство.

– То есть Финн Сандерсон? – уточняет Брекс. – О чем ты?

Поджав губы, прежде чем заговорить, он встречается с каждой из нас взглядом.

– Двенадцать клиентов. Вот скольких он увел у нас за последний год. Не уверен, занижает ли он комиссионные или просто тешит их самолюбие. Тем не менее для меня это неприемлемо.

По тону отца становится понятно – он взволнован.

Черт.

– Так у нас неприятности? – спрашивает Брекстон. В ее голосе слышится беспокойство, и она наклоняется вперед на своем стуле. – Что-то не так?

Отец смотрит на сложенные перед собой руки, и его молчание меняет атмосферу в комнате.

– Пап? Все хорошо? – настаиваю я. Мой голос дрожит, поскольку в голову приходят ужасные вещи. Он болен? Что-то скрывает? Для нашей семьи он всегда был нерушимой опорой. Убийцей всех монстров и королем медвежьих объятий, когда в подростковом возрасте нам разбивали сердце. Он поддерживал меня в трудные времена, так что я не могу не представлять его внушительным и… полным жизни. Но в данный момент все не так.

Когда он поднимает голову, его взгляд мрачен, а улыбка кажется вымученной. Мной снова овладевает страх.

– Все хорошо. Просто… я могу оставить вам только это – мою компанию, мою репутацию… и вас самих. – Он кривит губы и кивает: – В последнее время кажется, что мне не удалось ни сохранить, ни приумножить все это.

Мы с девочками переглядываемся. Пусть между нами и существует яростное соперничество, но Брекстон права – мы любим как львицы и готовы сражаться насмерть ради друг друга. И судя по выражению, что застыло на лицах моих сестер, сейчас как раз одна из таких ситуаций.

– Это из-за врача, к которому ты недавно ходил? – спрашивает Леннокс. Каждое ее слово пропитано беспокойством, поскольку она озвучила то, о чем я, все мы думали, но боялись сказать.

– Нам нужно разобраться с Сандерсоном. – Вот и все, что говорит отец.

При быстром взгляде на Леннокс я понимаю, что она так же взволнована, как и я.

– Кажется, что мы вкладываем в это совершенно разный смысл, – говорит Чейз как можно равнодушнее, хотя я знаю, что простое упоминание ее бывшего возвращает к жизни то, что он сделал, и заставляет ее кровь кипеть.

– Не волнуйся, Чейз. Мы внесем за тебя залог, – бормочет Брекстон.

Пока мы все смеемся, отсутствие какой-либо реакции со стороны отца становится еще заметнее. Он уделяет время тому, чтобы остановить взгляд на каждой из нас, намекая, что собирается сказать нечто важное. Когда мы были еще детьми, он всегда делал так, чтобы заставить нас почувствовать себя взрослыми.

Светло-голубые глаза задерживаются на мне.

– Что будем делать, Деккер? – спрашивает он, пока я поджимаю губы, обдумывая свои предположения.

– Конечно, он спрашивает Декк, – говорит Леннокс, а другие сестры бормочут: «Его любимицу», как они делали еще в детстве.

– Вы просто завидуете, – замечаю я с лучезарной улыбкой, предназначенной, чтобы позлить их еще больше.

– Если только твоей коллекции обуви, – поддразнивает Чейз.

– Девочки, – предупреждает отец. – Говори, Деккер.

Кашлянув, я начинаю:

– Раз уж дело дошло до кражи клиентов, то все средства хороши. Сандерсон не беспокоится о приличиях, профессиональной этике или…

– …или о чем-либо еще, кроме денег или того, как широко девица может раздвинуть ноги.

Если бы я пила воду в этот момент, точно бы подавилась в ответ на комментарий Чейз. Она редко проявляет эмоции, поэтому я лишь медленно киваю. Даже спустя столько времени она все еще не пережила произошедшее.

– И это тоже.

– Странная ты, раз стала встречаться с конкурентом, – замечает Леннокс, закатывая глаза, чем вызывает у нас смех. Я подталкиваю Чейз локтем в надежде, что острота Леннокс помогла ей немного успокоиться, и с радостью замечаю, как на ее губах появляется улыбка.

– Что ты предлагаешь? – вмешивается отец в попытке вернуть нас к главной теме разговора.

– Если у него нет морали и он придурок…

– Сообразительный придурок, – добавляет он.

– Верно. Так почему бы нам не последовать его примеру? Как бы я ни хотела вернуть клиентов, которых он у нас увел, нам следует мыслить шире. – Я постукиваю ручкой по блокноту. – Может, начнем работать вместе и построим себе внушительную репутацию?

– Как бы мне этого ни хотелось, – отец качает головой и мягко усмехается, – не думаю, что вы, работающие вместе, – удачное решение. Помнишь, что случилось в прошлый раз?

Брекстон неловко ерзает на месте, пока папа бросает взгляд на правую стену, где когда-то красовалась дыра – свидетельство ее приступа ярости. С тех пор нам запретили использовать пресс-папье в офисе.

– Предлагаю украсть клиентов у него, – продолжаю я.

Леннокс фыркает, и этот звук как бы подводит всему итог: это невозможно, нелепо и чертовски гениально.

К тому же одно дело сказать «Я собираюсь увести лучших спортсменов мира у их нынешнего представителя», и совсем другое – реализовать это.

Но улыбка, которая медленно расцветает на губах отца, подсказывает, что он думал о том же.

– Согласен. Нужно бороться теми же методами… особенно когда речь идет о Сандерсоне.

– Какие у тебя идеи? – уточняет Брекс.

– Думаю, мы разделимся на четыре фронта. Каждая из вас переманит на нашу сторону по одному спортсмену, – объясняет он.

– Что еще мы получим, кроме новых клиентов? – спрашивает Леннокс, хотя для меня все и так очевидно.

– Люди не могут не заметить вашей привлекательности. Они видят бывшую королеву красоты, – он смотрит на Леннокс, – спортсменку, что участвовала в Олимпийских играх, – переводит взгляд на Брекстон, – девушку, которая получила высшее образование по программе MBA, – это Чейз, – и юриста, – он встречается со мной взглядом, – но они забывают о самом важном: что мои девочки такие же упрямые, непоколебимые и успешные профессионалы, каким был их отец.

– Был? – тут же цепляюсь я за слово.

– Есть, – отмахивается он, избегая смотреть на меня. – Просто оговорился.

– Пап…

– Вы и до того прекрасно находили клиентов, но все ваши заслуги приписывались мне. Эта компания всегда была моей. Думаю, настало время отдать «Кинкейд Спорт Менеджмент» в ваши руки.

Воцаряется тишина, пока каждая из нас раздумывает о причинах столь внезапных изменений. Я же ненавижу каждый вариант, что приходит мне в голову.

– Следует ли предполагать, что ты, как всегда, все спланировал? – интересуется Чейз, отчего улыбка отца становится только шире, а из его глаз исчезает печаль.

– Конечно, – отвечает он. – Мы разделяем и властвуем. Когда это я не продумывал все до мелочей?

Он всегда был во всеоружии.

– Чего ты ждешь от нас?

На его губах тут же появляется улыбка, и впервые с тех пор, как он вошел в эту комнату, я вижу своего упорного, помешанного на работе отца.

– Начнем с тебя, Декк. – Он оглядывает моих сестер, когда те снова начинают тянуть: «Его любимица». – После я перейду к остальным, но твоя цель, – указывает отец на меня пальцем, – возможно, упростит нам работу своими выходками.

Выходками?

Таких слов не захочет слышать ни один здравомыслящий агент.

Черт.

Это не сулит мне ничего хорошего.

Глава 2. Деккер

– Хантер Мэддокс.

Точно ничего хорошего.

Каждый нерв в моем теле инстинктивно реагирует на два слова, слетающие с губ моего отца.

Силюсь понять, что он имеет в виду, но мысли разлетаются. Я пытаюсь представить, с чего он решил, что я подхожу для этой работы, когда именно Хантер разбил мне сердце.

Хотя откуда отцу об этом знать? Сообщения посреди ночи, ставящие меня в известность, где и когда мы встретимся. Быстрый секс в гостиничных номерах, когда мы случайно оказывались в одном городе. Никаких обещаний, только физическое влечение. Откуда кому-нибудь об этом знать, когда я сама притворялась, что отношусь к нашим сексуальным игрищам как к чему-то обыденному, без привязанностей?

Даже перед самим Хантером.

Но я смотрю на отца, который не собирается отступать.

– Ты же шутишь, да? Пытаешься меня разыграть? – спрашиваю я то ли веселым тоном, то ли тоном, говорящим «да ни за какие коврижки».

– Хотелось бы мне, чтобы все было так. – По крайней мере, в его голосе слышится раскаяние, и я задаюсь вопросом, не подсказывает ли ему отцовское чутье, что мое случайное знакомство с Хантером переросло в нечто большее. – Знаю, раньше между вами кое-что было, и…

– Кое-что? – фыркаю я, понимая, что реагирую, опираясь на собственные эмоции, а не на то, что действительно известно моему отцу. В ответ он лишь вскидывает бровь. – Да, конечно. Что-то вроде того.

– Несколько месяцев назад я видел, как ты разговаривала с ним на ESPY[3]. Не думал, что вы враждуете.

Никакой вражды.

Скорее – невысказанные чувства.

– Это плохая идея, с какой стороны ни посмотри.

– В личном плане или в профессиональном?

Ох уж этот тон, говорящий, чтобы я собралась, была жесткой и вела себя профессионально. Этот тон сам по себе выговор, но я все равно не отвечаю. Потому что размышляю о том, как переманить в «Кинкейд Спорт Менеджмент» мужчину, который, хоть и раздражает меня во всех других отношениях, все же опустошил меня эмоционально и пробудил во мне взрывную сексуальность, о существовании которой я и не подозревала.

– Как ни крути, Декк, нам нужно его заполучить.

– Почему? – Одно слово, но сколько же в нем напряжения.

– Потому что это его год.

– Год для чего? – фыркаю я. – Чтобы быть придурком и разрушить то, что у него есть?

– Чтобы выиграть Кубок Стэнли.

– Не согласна…

– Выслушай меня, – говорит отец, вскинув руки. То, как тихо он говорит, доказывает, что он обдумал все гораздо лучше, чем я. – Хантер играет в НХЛ уже двенадцать лет. Десять из них он переходил из команды в команду, пока «Лесорубы» не возложили на него все свои надежды, потому что парень действительно хорош.

– Мне все равно, на кого они возлагают надежды. Этому не бывать. – Я поднимаюсь с места и, раздумывая, начинаю мерить комнату шагами. – Он оскорбил парня в инвалидном кресле. Ходят слухи, что он устраивает драки в раздевалке с членами своей же команды. Руководство им недовольно. И вдобавок…

– Так ты все же следила за его статистикой.

У меня подкашиваются ноги, но я позволяю словам повиснуть в воздухе, потому что любой ответ будет похож на оправдание. С чего бы мне оправдываться из-за мужчины, который мне безразличен?

– Я слежу за многими спортсменами.

– Понимаю, – говорит он тем отеческим всезнающим тоном, который выводит из себя и на который я совсем не хочу обращать внимания. – Вопрос в том, почему он так себя ведет. Зачем вдруг портить карьеру и безупречную репутацию, над которой трудился двенадцать лет?

– Я же не психолог, пап.

– Нет, – наклоняется он вперед, – но ты знаешь его лучше, чем любой в этой комнате.

Черт.

Он прав, но я все равно хочу оспорить его теорию, лишь бы не встречаться снова с мужчиной, который разбил мне сердце.

– Поручи его Леннокс, – предлагаю я, хотя ненавижу даже саму мысль об этом. – А мне доверь кого-нибудь другого. – Одно только упоминание о Хантере, как и красочные образы, которые, возможно, все еще живут в моих фантазиях, вызывает панику.

– Хантер и Леннокс? – усмехается отец. – Они же как масло и вода. Совсем не похожи.

– Ну так и я тоже, – бросаю в ответ, силясь понять, почему отец вообще решил, что я смогу убедить Хантера.

Да это же как поднести горящую спичку к бензину.

Хотя тот раз с маслом мне очень даже понравился.

– Мы можем использовать ваше прошлое как преимущество.

– Одно дело, если это играет на руку компании. Но что насчет меня? – спрашиваю я, наконец показывая, что для меня это значит нечто большее.

В голове проносятся обрывки воспоминаний. Страстный вызывающий зависимость секс всегда подчеркивался нашей неспособностью быть друг с другом нежными. И, несмотря на это, я все же умудрилась в него влюбиться. Захотела большего.

Он даже не попытался меня остановить, когда я решила уйти.

– Он тот, кто нам нужен, дочка, – заявляет отец, отрывая меня от документального фильма, что уже разыгрался в моей голове. – У него феноменальная статистика. Он вот-вот побьет рекорды как по голам, так и по передачам. На льду его нет быстрее, и никто так же виртуозно не управляется с клюшкой.

– Ты забыл упомянуть, что он полнейший придурок, – саркастически улыбаюсь я.

– Разве не все мы немного придурки? – Отец, приподняв брови, возвращает мне точно такую же улыбку. – Послушай, если в ближайшем будущем он не получит травм, то станет одним из величайших игроков. Как клиент он принесет нам огромную выгоду.

– Или он совсем слетит с катушек и нам придется спасать его разваливающуюся на глазах карьеру.

– Тогда давай вмешаемся и убережем его от этого, потому что Сандерсон, судя по всему, не собирается этого делать.

– Все не так просто.

– Проще некуда, Декк. После этого сезона ему нужно будет перезаключить контракт, а это может означать хорошую прибавку. Учитывая его плохое поведение и то, что он вот-вот побьет давно установленные рекорды, мы можем помочь ему добиться желаемого. Ты можешь помочь ему. Многие годы я следил за ним, восхищался им, так что могу точно сказать – в последнее время Хантер испытывает трудности.

– Я не нянька, пап.

– Мне ли этого не знать, – разносится по комнате его смешок. – Я не прошу тебя с ним нянчиться. Лишь встретиться и поговорить. Отправься с командой на следующую игру и посмотри, сможешь ли что-либо сделать. Подкупи его тем, что все понимаешь. Сандерсон в последнее время гонится только за статистикой, выбирает самых ярких, не заботясь, обладают ли его клиенты хоть каким-то талантом. А ты знаешь, что случается с самыми яркими звездами.

– Они сгорают.

Отец кивает, не отрывая от меня взгляда, который вдруг становится серьезным.

– Мы можем с легкостью утверждать, что с нами Хантер получит куда больше. Приведи в пример тех, чьи контракты мы расширили во время переговоров.

– Думаешь, из-за этого он бросит Сандерсона? – фыркаю я. – Мое появление лишь вынудит его бежать куда глаза глядят.

Или заняться сексом. А такого допустить нельзя, учитывая, что между нами должны установиться профессиональные отношения, о которых и говорит мой отец.

– Ты себя недооцениваешь, Деккер. Всегда недооценивала.

В комнате воцаряется молчание, пока мы смотрим друг другу в глаза. До нас доносится приглушенный разговор моих сестер в главном офисе, но все мое внимание сосредоточено только на отце.

– Пап? Что происходит? Компании грозит опасность? Как прошел твой визит к врачу? То есть… откуда такие идеи?

На его губах медленно расцветает нежная улыбка, такая же как и его голос, когда он отвечает:

– Все в порядке. Просто пришло время вам принять участие в семейном бизнесе. – Но я в это не верю. – Подготовься как следует. Не стоит недооценивать Хантера. Тебе нужно…

– Погромы в барах, драки с товарищами по команде, доведение детей до слез… Уже не терпится начать, – вздыхаю я.

– Он был самым ценным игроком НХЛ два года подряд, так что, думаю, в этом году он выиграет Харт Мемориал Трофи[4]. Ты все указываешь на недостатки, но они совсем не повлияли на его игру. Выясни, почему он ведет себя подобным образом, когда не на льду. Ты же сама знаешь, что это на него не похоже.

Отец прав. Я это знаю. Раньше я не видела, чтобы он игнорировал фанатов. Тем более детей. Но я не могу примешивать к этому собственные эмоции. Не в этот раз.

– Прямо сейчас тебе лучше собрать вещи и подготовиться к путешествию, – добавляет отец, отодвигаясь от стола.

– Что?

– Ты слышала. Сегодня вечером, пока будешь лететь в Чикаго, подумаешь, как лучше подобраться к Хантеру.

– Уже сегодня? – повторяю я, но смысл услышанного доходит до меня не сразу.

– Да, сегодня.

– Хочешь, чтобы я просто так взяла и пустилась в путь? – уточняю я, как будто никогда раньше ничего подобного не делала. Но речь идет о Хантере. Моей тайной слабости и несчастной любви. – У меня были планы с Чедом. Очень важный ужин с коллегами. Я не могу просто…

– Можешь. Уверен, он поймет. – Улыбка отца натянута, выражение лица суровое. – Как будто он когда-нибудь отменял работу ради тебя.

– Ты к нему придираешься, – бормочу я.

Отец останавливается и поворачивается ко мне лицом.

– Совсем нет. Просто он не ищет серьезных отношений, так что я ума не приложу, что ты в нем нашла. Да, для своего типа он успешен и привлекателен, но обычно тебя это мало волнует…

– Для какого такого типа?

– Белоручек, – выдерживает он мой пристальный взгляд. – Может, он и выглядит соответствующе, дорогая, но рядом с ним у тебя глаза не горят. Хочешь быть с ним друзьями – пожалуйста. Потому что он уж точно много с кем дружит.

– Сама как-нибудь разберусь, – предупреждаю я, но ненавижу укол, который чувствую из-за того, что отец думает, будто я недовольна своими отношениями. Ведь они должны быть приятными в любой форме… даже если речь идет о нескольких вечерах в месяц, парочке милых ужинов и механическом сексе. В таких отношениях, если их вообще можно так назвать, разговоры об обязательствах не только не предусмотрены, но и нежеланны.

– Верно, разберешься. Уверен, Чед все поймет. Ведь раньше он и сам не раз предпочитал тебе работу. – Отец берется за дверную ручку. – Как я уже сказал, ты запросто сможешь сесть на самолет сегодня же вечером и успеть на следующую игру «Лесорубов». – Он открывает дверь конференц-зала и оглядывается через плечо. – Удачи.

Глава 3. Хантер

Отец:

Сегодня ты играл неуклюже.

Какой из тебя капитан, если ты не можешь контролировать команду?

Твой процент попаданий тоже резко снизился. Количество передач хоть и подскочило, но до брата тебе еще далеко.

Глава 4. Деккер

И так всегда.

Возбуждение от игры и рев толпы поднимают мне настроение, проясняют разум и обеспечивают прилив адреналина, который напоминает о том, почему я люблю свою работу.

В баре «Танк» полно народу. Напитки текут рекой, а все телевизоры настроены на спортивный канал. Репортеры SportsCenter[5] освещают самые захватывающие моменты матча, который я только что лично наблюдала.

– Правда, что игроки зависают здесь после матчей? – спрашивает девушка, которой слегка за двадцать, пока устраивается на соседнем стуле. Платье из лайкры, без сомнения, предназначенное, чтобы привлечь внимание кого-то из команды, облегает каждый изгиб ее восхитительного тела.

Кто-нибудь точно клюнет, особенно после эйфории от одержанной победы.

– Да, поговаривают, что они сюда частенько заглядывают, – бормочу я, одаривая девушку улыбкой. Хотя я точно знаю, что игроки скоро появятся. Каллум пообещал встретиться со мной здесь. А куда идет он, туда идут и остальные.

– Ты их уже встречала? То есть мне нравится хоккей… честно говоря, я его обожаю, но игроки – совсем другой вид одержимости. А в «Лесорубах» столько красавчиков. То есть что бы я только ни отдала… – Она замолкает, когда ее отчаяние становится явным. Я хочу предупредить, что она станет развлечением на ночь и ей никогда не перезвонят, даже если пообещают. Но, посмотрев на девушку еще раз, я осознаю, что она сама это понимает и даже не имеет ничего против.

Нет смысла проявлять заботу, когда жертва идет на это добровольно.

– Они классные ребята. С ними весело проводить время, но совсем невесело встречаться.

В баре раздаются восторженные возгласы, за которыми следует порыв холодного воздуха из открывающихся дверей. Я не оборачиваюсь, но по нарастающей болтовне и тому, как девушка в лайкре поправляет волосы, понимаю – прибыли «Лесорубы» из Нью-Джерси.

Я не поворачиваю головы, чтобы посмотреть, как они дают пять взволнованным поклонникам, надеющимся провести со своими идолами хотя бы несколько секунд, или женщинам, надеющимся добиться большего благодаря коротким юбкам и обтягивающим топам. Они пройдут в дальний угол, где смогут видеть всех, кто входит или выходит из их зоны. Так, если фанаты станут слишком назойливыми, охрана их усмирит.

«Танк» известен своим темным пивом, легкой атмосферой и возможностью встретить хоккеистов.

Хорошо это или плохо, зависит от вечера.

Я сосредотачиваюсь на SportsCenter и благодарю бармена за то, что так быстро принес мне еще один бокал вина.

– Стоит ли мне переживать, что ты почтила нас своим присутствием? – слышится рядом низкий тенор, и кто-то сжимает мое плечо.

– Каллум Уитерс, – с искренней улыбкой отвечаю я на ухмылку моего клиента и замечаю на его скуле красную ссадину от драки, в которую он ввязался на сегодняшней игре. – Кто-то уже должен отучить тебя устраивать потасовки на школьном дворе.

– Это часть моей работы, мамочка. – Смех Каллума заразителен и совершенно не сочетается с темными резкими линиями, из которых состоят черты его лица.

– Уверен?

– Ага. – Он поднимает палец, чтобы заказать себе выпить. Ему даже не нужно говорить, чего он хочет, потому что Каллум бывает здесь всякий раз, когда находится в городе.

– Понравилось сидеть на скамейке штрафников?

– Дикман – придурок. Об этом даже его фамилия говорит[6], – отзывается Каллум об участнике команды соперников, с которым обменялся парочкой ударов на льду. – Он это заслужил. Нечего было толкать Хантера. Судьи ничего не заметили, но как по мне, такой колющий удар[7] – хрень собачья.

– Прием и правда был грязным, – признаю я, бросая взгляд поверх его плеча туда, где собрались остальные участники команды. Чтобы отыскать того самого.

– Дикман всегда нечестно играет. – Каллум фыркает и делает глоток пива. – Ну, рассказывай, почему явилась сама, когда у нас выездная игра. На то должна быть причина.

Да. Причина, которую я не хочу признавать.

Глава 5. Хантер

Невозмутимая.

Непоколебимая.

Раскованная.

Вот какими тремя словами можно описать женщину, сидящую в конце барной стойки в гребаном «Танке».

Я окидываю взглядом черные туфли на высоком каблуке, бледно-розовый свитер и темные брюки, а также светлые волосы. Она выглядит элегантно, но дерзко, великолепно, но все же скромно, сдержанно, что чертовски раздражает… И, конечно же, невероятно профессионально.

И ни одна из этих мелочей не умаляет того факта, что мне знаком каждый дюйм ее тела.

Деккер Кинкейд.

Матерь божья, да при одном только ее виде, мысли о ней или воспоминании у меня сводит яйца.

Слова замирают на кончике языка, рука, в которой держу пиво, останавливается на полпути ко рту, стоит мне только заметить, как она болтает с Каллумом. Пусть Деккер и сидит ко мне спиной, я тут же узнаю изгиб ее плеча.

– Что-то не так? – спрашивает Фрэнки.

Я качаю головой и снова поворачиваюсь к нему, изо всех сил стараясь припомнить, что именно хотел сказать.

Чтоб тебя, Деккер.

Каким-то образом она всегда занимала мои мысли, хотя я из тех парней, которые не интересуются ничем, кроме хоккея… и семьи.

Но я все же снова бросаю взгляд в ее сторону. Меня выводит из себя то, что Каллум кладет руку на спинку ее стула, а после, запрокинув голову, одаривает ее ненатуральным и слишком уж громким смехом.

Да, он ее клиент. Несложно догадаться, что он трахнул бы ее, будь у него шанс.

Черт, да любой парень в этом баре был бы рад это сделать.

Я-то уж знаю. Ведь я один из тех счастливчиков, который когда-то удостоился такой чести.

Счастливчик? Лучшего слова не подобрать, потому что при виде нее внутри меня просыпается целое буйство чувств.

Невероятный секс. Мы занимались им часами напролет, но нам всегда было мало. Напряженность, с которой она смотрела на меня, когда у двери гостиничного номера сообщила, что наши… ни к чему не обязывающие отношения исчерпали себя.

Я убедил себя в том, что она нашла другого.

Притворился, что мне все равно.

Но теперь, когда я увидел ее сидящей прямо здесь, понимаю, что все совсем наоборот. Прошло почти три года… с тех пор как наши отношения, или что там у нас было, подошли к концу. Но одного взгляда на нее хватило, чтобы я вспомнил все: каждый вздох, каждый стон.

И черт побери, я не отказался бы раствориться в ней еще на несколько часов.

Я пытаюсь сосредоточиться на том, что говорит Фрэнки, но все мои мысли заняты Деккер, так что я не перестаю бросать в ее сторону взгляды. Я думаю о том, чего мы так и не успели, о неожиданном желании снова увидеться с ней… чтобы проверить, влечет ли ее еще ко мне.

– Верно? – спрашивает Фрэнки, привлекая мое внимание. Черт, я веду себя как придурок.

– Да. Все верно. Я… эм… Я хотел кое с кем поболтать.

Не дожидаясь ответа, пересекаю бар. Этим вечером здесь полно народу: хоккейные зайки[8] жаждут внимания, а парни покупают нам выпивку, чтобы отпраздновать победу.

То, что местные жители поддерживают тех, кто разгромил их команду, могло бы показаться досадным. Хотя в последнее время мы так хорошо играем, что фанаты просто тянутся к тому, кто популярнее.

– Чумовая игра, Мэддокс, – кричит кто-то справа от меня, и я, не замедляясь, приподнимаю бутылку пива в знак признательности.

– Уитерс, – зову я товарища по команде, и Каллум, подняв на меня взгляд, дергает подбородком в знак приветствия, а после спешит договорить то, о чем уже начал рассказывать Деккер.

– Мейсен тебя зовет, – говорю я, когда он замолкает.

– Зачем? – Каллум смотрит мне в глаза, пока сам я не удостаиваю Деккер и взгляда.

– Понятия не имею, но он тебя ищет, – лгу я.

С нетерпением жду еще несколько секунд, пока он закончит беседу с Деккер, после чего опускаюсь на освободившийся рядом с ней стул.

Приподняв палец, прошу бармена Донни принести мне еще одну бутылочку пива. При этом не забываю указать на бокал Деккер, чтобы он повторил и для нее.

– Далеко же тебя занесло от дома, – бормочу я, чувствуя тонкий аромат ее духов. Она пахнет как лето и солнечный свет.

– Просто поездка по работе.

Ее голос. Боже, такой мягкий, будто ногти царапают мою кожу.

– Что? Никаких «гори в аду»? Или «сдохни, Мэддокс»? Или «Давай подыщем номер в отеле, чтобы заняться этим на любой поверхности»?

Я наконец-то поворачиваюсь, чтобы взглянуть на нее. Темно-карие глаза кажутся слишком большими для ее лица, во всех положительных смыслах. У нее мягкие губы и прямой нос, кончик которого покрывает россыпь веснушек. Но этим веснушкам меня не одурачить. Я знаю, что Деккер Кинкейд – настоящая секс-богиня, которая иногда заставляла меня молить о большем. И мне не стыдно в этом признаваться.

– Ты что, заболела?

– Очень смешно, – отвечает она, закатывая глаза.

– Стараюсь, – толкаю я ее колено своим. – Так ты здесь по работе, а не ради удовольствия?

Она приподнимает бровь и на губах ее появляется намек на улыбку.

– Все всегда крутится вокруг работы.

– Не когда дело касается нас.

– Не было никаких «нас», – утверждает Деккер, но я лишь фыркаю в ответ.

Мой низкий смешок полон скрытого подтекста, и то, как Деккер расправляет плечи, подсказывает, что она и сама знает, что солгала.

– Ты права. Не было никакого умопомрачительного секса. Никаких следов от твоих ногтей на моей спине. Ни укусов на моих ключицах. – Я пожимаю плечами. – Не знаю, как для тебя, Деккер, но как по мне, мы были великолепны в том, что касалось удовольствия.

– Очень жаль, что со всем остальным мы не справились.

– Может, наша фишка в изменчивости, – отзываюсь я. Это слово – единственный способ описать нас в спальне. Изменчивы в желании. Изменчивы в нужде. Изменчивы в настроении. – Помнишь тот бар на крыше в Лос-Анджелесе? – спрашиваю я, хоть и знаю – она не забыла. – Стояла жаркая летняя ночь. На тебе был тот миленький сарафанчик, когда мы расположились в углу патио. Мне пришлось зажать тебе рот, чтобы заглушить стоны. Иначе нас бы застукали. – Я мычу, чтобы показать, как сильно наслаждаюсь воспоминанием. – Господи, как же сексуально.

Деккер, хоть и отводит глаза и слегка качает головой, не спорит. Она помнит ту невероятную ночь – секс на крыше, страх быть пойманными, а следом секс в отеле. То стало единственным случаем, когда мы встретились где-то еще, а не в номере. До сих пор я задаюсь вопросом, почему мы не делали подобного чаще.

Она порвала со мной при следующей же встрече.

– Ты хорошо играл сегодня, – возвращает меня к реальности голос Деккер.

Я усмехаюсь ее попытке сменить тему и наклоняюсь так, что мои губы оказываются у ее уха.

– Можешь сидеть здесь с видом чопорной профессионалки, но я-то знаю, что твои трусики уже намокли, а желание разгорается все ярче, потому что ты помнишь, как чертовски хорошо нам было вместе.

Безуспешно стараясь отодвинуться от меня, Деккер ерзает на стуле и прочищает горло. После этого она поворачивается, чтобы взглянуть на меня без тени волнения и повторить:

– Ты хорошо играл сегодня.

Моя улыбка становится шире. Вот как она хочет, чтобы все было? Притвориться, что от нашей встречи не разгораются старые искры? Что крошечная ее часть не жаждет все повторить? Но ведь это она все закончила. И все же… то, что она ведет себя так, словно между нами ничего не было, выводит меня из себя. Я никогда ее не забывал.

А она, получается, меня забыла?

Я откидываюсь на спинку стула и скрещиваю руки на груди, чтобы дать себе время придумать ответ и побороть необходимость напомнить о нас Деккер.

– Моя игра? Это вещь субъективная.

– Субъективная? – смеется она, и этот звук прорывается сквозь сексуальное напряжение, которое возникает между нами так же легко, как и раньше, когда мы оказывались в одной комнате. – Два гола. Три передачи и отличный блок-шот, чтобы помочь Катцену восстановиться после первой отбитой шайбы. Ну знаешь, очень субъективно. – Она закатывает глаза, чем заставляет меня рассмеяться. Мой взгляд скользит по V-образному вырезу ее свитера, который не показывает ничего, но намекает на все.

Черт.

– Ну пропустил-то я еще больше, – заявляю я, когда понимаю, что мы ведем вежливую беседу, хотя обычно всегда ссоримся.

Зрители аплодируют, когда в заключительных титрах SportsCenter показывают один из моих голов. Я оглядываю толпу, слоняющихся по бару товарищей по команде, чтобы понять, зачем Деккер приехала.

Понятное дело, не из-за меня.

– Так почему ты здесь? – уточняю я. – Так сильно скучала по мне?

В ее глазах мелькает тень, которая исчезает так же быстро, как и появилась.

– Не льсти себе.

– О, тогда дело и правда официальное. – На секунду наши взгляды встречаются. – Могу помочь тебе совместить это дельце с удовольствием.

Она указывает на меня бокалом.

– Спасибо за напиток, но…

– Оставь деньги себе, – отталкиваю я обратно купюры, которые она кладет на барную стойку. – Как и такое поведение.

– А ведь у нас почти получилось вести себя цивилизованно. – Ее улыбка полна сарказма. – Была рада повидаться.

– Ты опять за свое? – Хватаю ее за запястье, не позволяя уйти.

– За свое? – Деккер хоть и отдергивает руку, но остается на месте.

– Убегаешь, ничего не объяснив.

Ее свирепого взгляда достаточно, чтобы догадаться – она поняла, в чем дело. Помнит нашу последнюю встречу так же отчетливо, как и я.

– Не думала, что мой приезд в Чикаго как-то связан с тем, что я задолжала тебе объяснение.

Как же она сексуальна, когда упрямится. Всегда такой была. Возможно, я просто забыл, насколько… А может, с годами она стала увереннее, и эта уверенность только усилила все остальные ее качества.

– Дай-ка подумать, – начинаю я, полностью игнорируя ее замечание и наслаждаясь тем, как из-за этого она злится еще больше. – Ты здесь по работе, но не побывала в клубе ни до, ни после игры. Хотя раньше всегда так делала. – Я откидываюсь на спинку стула и внимательно смотрю на нее. – Пусть некоторые члены команды – твои клиенты, но ты не празднуешь с ними, – усмехаюсь я. – А предпочитаешь остаться незамеченной. Значит, ты приехала, чтобы увести чужого клиента.

– Кто назначил тебя официальным детективом «Лесорубов»?

– Рядовой Хер прибыл на службу, – шутливо отдаю я честь, за что получаю от нее свирепый взгляд. – И, детка, – добавляю я, просто потом