Ник Одинцов
Мустанкеры
Серия «Абсолютное оружие» основана в 1996 году
© Одинцов Н., 2017
© Оформление. ООО «Издательство «Э», 2017
* * *
Кто управляет прошлым, тот управляет будущим.
Джордж Оруэлл
… Блаженны те, которые соблюдают заповеди Его, чтобы иметь им право на древо жизни и войти в город воротами. А вне – псы и чародеи, и любодеи, и убийцы, и идолослужители, и всякий любящий и делающий неправду.
Откровение Иоанна Богослова. Апокалипсис, ст. 14;15
Пролог
Орбита Земли
Ариэль
На каменистой равнине цвета старого кирпича раскинулась блестящая сеть. В перекрестье серебристых нитей застыли слюдяные озера. Из них взошли стройные белые башни, верхушки которых напоминали нераскрывшиеся бутоны лилий. Сеть охватывала плато и город на нем.
На возвышении поблескивали купола жилых кварталов. От тонких насестов-мачт стартовали букашки летательных аппаратов.
– Вот здесь, обратите, пожалуйста, внимание… – Докладчик, изящный брюнет в облегающем серебристом костюме, потянул на себя вогнутую поверхность экрана, а затем плавно развел руки в стороны, точно собирался начать некий причудливый танец. Изображение послушно раздалось, охватывая зал и сидящих в лектории людей. Теперь кресла стояли прямо на красной равнине, а там, где застыл лектор, поднималась из озера башня-лилия. Вблизи она не казалась тонкой и крохотной. У парапета широкого бассейна суетились муравьишки. Люди в промышленных каргоскафах, машины, груженные стройматериалами. Сеть на поверку оказалась толстенными пучками проводов, натянутых между башнями.
Воздух над бутоном башни-лилии вихрился и плыл, плюясь электрическими разрядами.
– Да-да, совершенно верно, коллеги. Перед вами злополучный Узел-14561 площадного терраформера «Сирокко», – докладчик откашлялся, – последние мгновения перед катастрофой. Эти данные пока не обнародованы, поэтому все устройства в зале будут заблокированы. Приношу извинения за неудобства. Теперь следите внимательно, через секунду заработают насосы.
На равнине люди и машины освобождали периметр вокруг бассейна с башней. Вдоль стебля гигантского цветка побежали предупреждающие огни. Земля дрогнула, и на глади пруда зародились один за другим три водоворота. Могучий стебель завибрировал и исторг высокий столб белесого пара.
– Четвертый насос! – объявил докладчик.
Образовалась четвертая воронка и закончила симметрию водоворотов вокруг башни.
– Главная центрифуга!
Вода у подножия башни вскипела. Столб белого пара поднялся еще выше. Можно было видеть, как вокруг него быстро формируется огромное облако.
Внезапно что-то в работе машины изменилось, напор снизился, и от бассейна в разные стороны рванулись змеи черных трещин. Башня покачнулась, водовороты вскипели, взорвались, выплевывая блестящие от влаги дымящиеся обломки механизмов. Обломки гигантских воротов смертельным дождем обрушились на бегущих прочь людей.
Избавляя зрителей от неприятных подробностей, камера поднялась над аварией. Стали видны масштабы катастрофы. Там, где минуту назад простиралась равнина и покоилась блестящая сеть терраформера, тянулись и ширились черные провалы, скалились острыми краями чудовищные разломы. Кое-где ячейки держались, но большая часть построек была разрушена. Над пустыней истончались и таяли величественные кучевые облака.
– В результате аварии под угрозу была поставлена вторая очередь освоения марсианской равнины. Ущерб составил более двухсот миллиардов энерго. Погибли шестьсот восемьдесят пять человек. Некоторые генетические линии утрачены навсегда: техники и операторы с безупречной репутацией, специалисты высокого класса. Потери, которые мы не можем себе позволить, – продолжил докладчик.
– А что с мальчиком? Что с Костей Лосевым? – послышался обеспокоенный женский голос.
– Костя Лосев, первый человек, родившийся на Марсе, – вне опасности. Однако из-за перебоев, возникших в работе автоматического акушера, его мать, Алия, погибла. – Докладчик грустно покачал головой. – Мальчика взял под опеку Лунный Университет.
– Я слышал, у него проблемы с мозговой активностью? Говорят, он неадаптабелен, – заметил пожилой человек в плотном красном комбинезоне.
– Да, верно. Недостаток воздуха, по причине которого погибла Алия, повлиял на мозг ребенка. Вот к чему мы пришли: генетически безупречный человек не может стать полноценным членом общества!
Докладчик выдержал долгую паузу и продолжил:
– Однако давайте же спросим себя, почему это произошло?
– Институт геологии не может нести ответственность за эту трагедию, – сказал, поднявшись с места, нервный худой мужчина с черной окладистой бородой. – Мы представили комиссии данные отчетов. Все необходимые исследования были проведены в полном объеме. Ничего подобного не должно было случиться.
– И тем не менее случилось. Как вы объясните это, доктор Машин?
– Я уже говорил, – ответил мужчина и дернул щекой, – мы столкнулись с новым явлением. Мы еще плохо знаем Марс. Чтобы понять земную геологию, понадобились века исследований. Века, черт побери!
– То есть вы не исключаете подобных ситуаций в будущем?
– Разумеется, не исключаю. Поймите, мы идем через неведомое, где каждый шаг может оказаться последним.
– Каждый шаг может стать последним, – повторил человек в серебристом костюме, обвел взглядом зал и вновь обратился к ученому: – Не беспокойтесь, комиссия исследовала ваш отчет и не имеет претензий.
В зале зашумели, и оратор поднял руку, призывая к тишине.
– Однако слова доктора Машина подводят нас к неприятному, но, увы, неизбежному вопросу. Достанет ли у нас в будущем сил, чтобы парить, не опираясь на Землю? Каждая авария, каждая смерть – это губительные траты ресурсов. Пришло время оглянуться и подумать, так ли хороши были принятые в прошлом решения. Возможно, стоит более пристально взглянуть на оставленный некогда дом? Иначе весь Ариэль, лишенный поддержки прародины, рискует разделить судьбу несчастного Кости Лосева!
– Вы оспариваете мудрость принятых решений? – уточнил высокий старик с буйной седой шевелюрой и пышными усами, поднимаясь из кресла. Даже равнодушный наблюдатель ощутил бы ауру силы и власти, окружающую седого великана. – Вы молоды, Дюлак. Вот в чем беда. Вы не видели, из какой темноты нам пришлось подниматься. Не видели, каких усилий стоило отделить деградантные линии от перспективных. Это была битва! Настоящее сражение за будущее! А теперь вы предлагаете нам снова окунуться в грязь? Этого не будет!
– Но мои генетики утверждают, что из оставленного материала зародились новые линии. И они чисты. Ваша собственная доктрина подтверждает это, Арсений Велинович. Кроме того, я не говорю о возвращении, но лишь о более плотном взаимодействии. Подумайте, какие выгоды сулит источник восполняемых ресурсов, – осторожно возразил докладчик.
Седой долго жег оппонента взглядом, потом неохотно кивнул.
– Бог с вами, Анри! Ведите свою игру. Я не могу этого запретить. Но вам придется довольствоваться только собственными силами. Совет не выделит ни одного энерго на эти прожекты, пока вы не представите реальных результатов. А вы, доктор, исследуйте феномен марсианских провалов. Чем быстрее, тем лучше, – подытожил седой и вышел на середину зала, оттеснив Дюлака.
Нетерпеливым и резким жестом он выключил экран.
– Человеческая эволюция всегда была связана с борьбой. Вселенная бросает нам вызов, и мы ответим так, что она содрогнется! – прогремел глубокий и грозный голос Арсения. – Преображение Марса состоится во что бы то ни стало!
Когда лекторий опустел, к Дюлаку подошла высокая загорелая женщина в строгом деловом костюме. Все в ее облике казалось аккуратно и упорядоченно, кроме прически. Волосы пышной каштановой гривой спадали на плечи, перехваченные на лбу тонким серебряным обручем.
– Почему вы улыбаетесь, Анри? Совет не ратифицирует ваш проект. Финансирования не будет.
– А! Ерунда! – Дюлак подскочил к женщине и закружил ее в танце. – Это победа, ма шерри! Победа! Старый конкистадор не понимает и не принимает этого. Он настоящий воин. Он нужен здесь. На передовой. Вы его слышали? Вселенная содрогнется! Каково? На месте вселенной я бы задумался. А вот другие… Среди них дети торговцев. Они не упустят выгод, которые даст восстановление старых связей. Сегодня зерна упали в благодатную почву.
– А как насчет погружения в грязь и темноту? – Женщина аккуратно высвободилась из объятий Дюлака. Видно было, что внимание ей приятно, но в данный момент нежелательно.
– Я не боюсь темноты, ма шерри, и грязи тоже. Мои предки сделали состояние на разведении свиней. Вот где была грязь! – улыбнулся брюнет. – А что с продолжением вашей линии? Вы с мужем прошли тест Крейцера?
– Нет. – Женщина потупилась. – Николай считает, что значимость доктрины Крейцера… сильно преувеличена.
– Вот как? – протянул француз, и его брови удивленно поползли вверх. – Нужно было вашему супругу сегодня выступить. Вместе мы бы раздавили председателя.
– Муж сейчас на Луне. Стажировка… – вздохнула женщина.
– А! Значит, вы свободны этим вечером. Как насчет того, чтобы отметить нашу маленькую победу?
– Вы так уверены, что победили, – проговорила собеседница и в сомнении покачала головой.
– Я не уверен, ма шерри, – провозгласил Дюлак и провел ладонью по глазам. – Я чувствую!
Москва
Тихон Дежнев
Предчувствие. Это как заглянуть в конец книги и против воли узнать финал. Неправильное, тревожное ощущение. Тихону Дежневу, восходящей звезде Красных танковых боев, была знакома эта тревога. Иногда она спасала от поражения в поединке, иногда накатывала мутной волной и уходила без следа. Но сегодня у предчувствия было направление: оно толкало его домой! Скорее домой!
Тихон, словно в тумане, вышел из дверей танкобара на Сретенке, оттеснил возмущенных людей на остановке и вскочил в отбывающую капсулу струнника. Серебряные нити-струны и система постоянно курсирующих пассажирских капсул заменили большую часть общественного транспорта в послевоенной Москве. Смысла восстанавливать всю уличную сеть не было: слишком много еще не разобранных завалов, воронок от снарядов и бомб. В некоторые кварталы и заходить-то страшно. Что там обитает, в заросших бурьяном и папоротником опустевших дворах, – одному богу известно. Куда проще проскочить над опасными местами в уютной капсуле и выйти в спокойном районе.
Тихон рассеянно следил, как плавно проплывают под ним кварталы старой Москвы. Вот показалась Лубянка, затем Тверская, яркая зелень лип над Бульварным кольцом и уродливый кратер на месте здания ТАСС.
Капсула сместилась вправо, прошла над Большой Никитской и устремилась к Новоарбатским высоткам-книжкам. Их осталось всего две: в одну врезался боевой самолет, две другие не пережили бомбежек. А вот и старый Арбат!
Тихон вышел из лифта и сразу попал в вечное арбатское многолюдье. «Поэмы из самого сердца!» – возвещал нахальный стихомант с рыжей бородой. Из его груди брызгала фальшивая кровь, на лету превращаясь в бабочек и бутоны роз. «Гадание по старым книгам!» – неслось справа. «Разоблачение лживых предсказаний! Недорого!» – кричали слева. «Принимаю ставки на одиночные бои КТБ! Шалый против Громилы! Кому достанется победа?»
– Купи цветок во имя пророка нашего святого Монтана. Всего пол-энерго. Найдешь, что ищешь.
Тихон посмотрел вниз. Полненькая карлица с татуировкой Церкви Новых Монтанистов протягивала поднос, полный ярких бутонов клон-роз.
Технология аватаров давала и такие невинные отростки. Цветы, животные, насекомые, купленные за небольшие деньги, радовали глаз от часа до суток, а потом растворялись, оставляя аромат духов или пару аккордов из популярной песни.
Тихон заплатил, взял цветок и поспешно свернул в переулок. За его спиной кто-то крикнул: «Желтуха!», и тут же послышались шорох и характерное щелканье: это Арбат расцвел зонтами.
Тихон глянул на небо. Желтые дожди шли все реже, раза два в месяц, не больше, но в воздухе было еще много едкой пыли. Попадание капель на открытую кожу не смертельно, вон деревья и те как-то приспособились, но зуд и волдыри вполне можно заработать.
В дворовом арбатском детстве Дежнев с друзьями-сорванцами на спор выходил под желтуху, а потом прикидывался больным и пропускал занятия в школе. Отец переживал, укладывал его в постель. Давал дефицитные лекарства, поил чаем с баснословно дорогим земляничным вареньем. Как-то раз даже позвонил матери в орбитальный город.
Ольга Аркадьевна редко появлялась дома. Всегда казалась недоступной, слишком совершенной для холодного и грязного мира. Отец относился к ней с благоговением, а Тихон – равнодушно. Особой печали от того, что мама далеко, он не испытывал. Только легкую досаду, как в магазине, когда не можешь купить слишком дорогую игрушку.
Дежнев набросил капюшон, нацепил очки-визоры. Вещица эта была винтажная, довоенная. Старый сервер, встроенный в очки, выдавал прежние названия улиц, магазинов и кафе, которых давным-давно не было, и от этого казалось, что идешь по допотопной беззаботной Москве XXI века.
Встроенный в капюшон плеер тихонько заиграл старую мелодию.
Все пораженья и победы суть плацебо,
Все то же небо надо мной, все то же небо… —
выводил давно забытый рок-идол.
Но небо было уже не то. Низкие грязно-бурые тучи изливали на раненый город потоки разбавленного яда. Словно ненависть и горе Серых десятилетий вдруг стали желтоватым раствором и теперь стремились вниз, чтобы утопить мир.
Под дождем Тихон пробирался по переулкам, переходил по мостикам провалы, на дне которых пузырились желтые лужи. Старики говорили, мол, скоро желтуха промоет карстовое нутро Первопрестольной и Москва уйдет под землю, но в это никто не верил.
Вот, наконец, и старый дом № 10 в Плотниковом переулке. Дряхлый робот-консьерж по прозвищу Нилыч приветствовал Дежнева и пожелал ему доброго дня.
Семья Дежневых по сравнению с другими жила неплохо, даже богато. Отец работал на консорциум «Алатырь», восточное крыло транснациональной корпорации «Эбис». Помимо производства источников энергии, «Эбис» контролировала технологию аватаров, занималась развитием систем связи и вооружений. Николай Николаевич Дежнев – один из ведущих специалистов в области тонких коммуникаций, имел приличный доход и большую квартиру в центре. Ему не раз предлагали переехать жить на орбиту, но упрямый ученый не уступал. «Меня интересует взаимодействие людей. Понимаете? Людей! А какое, скажите на милость, взаимодействие в орбитальных городах? Один смех, да и только!» Дежнев-старший отчего-то недолюбливал надоблачных жителей, называл их странным словом «курортники» и, уж конечно, никогда не использовал подобострастное обращение «хевенма» и «хевенпа».
Тихон быстро поднялся по ступенькам на второй этаж, пристально вглядываясь в каждую трещинку старых стен, каждую неровность пола, словно там мог затаиться ответ, разъяснение его тревоги.
Железная дверь в коридор была открыта. Это ничего, отец может забыть, он рассеянный. Вот и вход в квартиру. Индикатор блокировки не горит. Значит, и охрана вся отрубилась. А вот это уже плохо. Дверь, установленная специалистами «Алатыря», напичкана электроникой. Она закрывается автоматически и может выдержать любой удар.
Дежнев напружинился, сжался и медленно вошел в темную прихожую. Привычный запах дома был нарушен незнакомой примесью. Тихон подошел к журнальному столику. Там стоял раритетный дисковый телефон, отец любил разные старинные диковины. Осторожно он отсоединил трубку от аппарата и намотал провод на руку. Медленно вошел в гостиную. Никого. Дальше по коридору, до кабинета отца.
Едкие капли стекали с плаща, вгрызались в паркет. Вот и знакомая дверь, на которую Тихон смотрел снизу вверх, когда карапузом осваивал просторы такого невозможно огромного мира. Где-то тут на стене должны быть отметины роста. Дежнев-старший по старинке прикладывал ладонь к макушке сына и отчеркивал новый рекорд карандашом.
Тихон сверился с показаниями датчика – еще одна обесточенная преграда. Слепо поблескивает мертвая оптика камер. Дверь приоткрыта, и за ней кто-то стоит спиной ко входу.
Дежнев медленно открыл тяжелую створку и бросился на человека, повалил на пол, преодолевая неожиданно слабое сопротивление, накинул провод на шею врага, принялся душить. Вдруг отступился резко, словно вынырнул из-под воды: под ним хрипел Вертолетчик, сосед по лестничной клетке. Он часто приходил к Дежневым, просил взаймы на бутылку, но тихий, безобидный алкаш никак не мог преодолеть защиту дома.
– Тих… Тишка? Ты? – прохрипел Вертолетчик, тяжело поднимаясь. – Ты не подумай. Я ничего такого… Позвонил, смотрю – дверь открыта, дай, думаю, шкалик у Николаича займу.
* * *
– Я это, за шкаликом я, значит, – вздыхал за спиной Вертолетчик. – Николаич всегда добрый был… наливал. В шашки, бывало, играли… Как же нам теперь-то, а?
Тихон не слушал, во все глаза смотрел на отца.
Доктор Дежнев сидел на старом диване, откинув голову. Седенькая бородка топорщилась сухим ковылем, открывая тонкую шею. По обе стороны от острого кадыка синели темные пятна. Пестрый китайский халат распахнулся, открывая седую грудь, и на ней тоже были пятна.
Инъекции… его кололи. Пытали! Тихон рванулся вперед, наклонился, проверяя пульс. Отец был жив! Нужны лекарства!
Тихон беспомощно огляделся. Он не знал, где отец держит аптечку. Танкиста от ран и хворей лечит бот-ресуректор, после его инъекций и мертвый оживет, а Дежнев-старший вообще никогда не болел. Может, лекарств и вовсе нет или они просроченные? Что же делать?
– Что делать-то будем? – озвучивая мысли Тихона, прохрипел Вертолетчик.
– Дядя Федя, вызови медиков… и полицию. Только быстро надо. Сделаешь? А за мной не заржавеет.
– Сделаю. Сейчас мы живо… – засуетился сосед и скрылся в коридоре.
Тихон вновь наклонился к отцу, провел рукой по щеке.
– Тиша, – чуть слышно произнес отец.
Глаза он так и не открыл.
– Папа… папа! Что ты… кто это сделал? – закричал танкист.
– Тише-тише, ты же Тихон, – прошептал старик, и едва заметная улыбка тронула его бескровные губы, – наклонись ближе.
Тихон выполнил просьбу.
– Думай! – выдохнул отец.
Тихона словно холодной водой окатили. Вспомнились уроки отца. Странные головоломные загадки и шарады. Совсем не то, что в школе, и этот приказ, всегда с нажимом: «Думай! Ты человек, не зверь. Думай! Шевели мозгами!»
Значит, нужно сосредоточиться, а не вздыхать. Игра еще не сыграна.
В дом через дверь никто проникнуть не мог, Нилыч внизу совсем не так прост. Чужой не войдет и не выйдет: старый боевой робот стоит гарнизона. Значит, враг прошел через окно.
Тихон прислушался. Шум желтухи звучал приглушенно, видимо, окно прикрыли, но не до конца, иначе вообще было бы не слышно. Станет убийца прикрывать за собой окно, покидая квартиру? Нет, не станет. И отец, слава богу, жив. Пришелец не добился своего, не нашел то, что искал. Значит… Убийца еще здесь!
Дежнев похолодел, по спине побежали мурашки, накатила дурнота. Он будто и вправду ощутил на себе тяжесть чужого злого взгляда.
Танкист быстро оглядел комнату, привычно оценивая обстановку. Никаких намеков на чье-то присутствие не наблюдалось. В заполненном старинными вещами, походящем на сокровищницу кабинете Дежнева-старшего все казалось незыблемым и вечным. Если противник и здесь, то он мастер маскировки. Затаился, ждет. Как же отыскать такого врага?
Слева на подлокотнике дивана блеснуло – затейливая серебряная пепельница в виде жабы. В пепельнице была спрятана кнопка аварийной активации защиты на случай отключения домового генератора. Если ее нажать, питание пойдет от независимого источника. Сканеры Эбис должны выявить врага. Выявить и уничтожить.
Дежнев аккуратно взял отца за плечи и положил спиной на диван. Теперь он был рядом с кнопкой и сумел активировать жабу. Послышался протяжный квак, и комната тут же погрузилась в красноватый сумрак.
– Вторжение! Опасность! Всем оставаться на местах! – взревел над ухом механический голос.
Синие лучи расчертили помещение.
– Идентификация! – объявил умный дом. – Тихон Дежнев, Николай Дежнев, Федор Маркин, – перечислил механический голос и оглушительно взвыл: – Нарушитель! На территории враг!
Внезапно в углу, возле шкафа, воздух поплыл. Контуры книжных полок исказились, словно между Тихоном и стеной была едва заметная невесомая преграда. Нечто прозрачное, но вполне вещественное метнулось к окну. С журнального столика упало несколько книг.
Маскировка пришельца была так хороша, что даже при движении он был практически неразличим. Для глаз, но не для сканеров охранной системы.
С резким щелчком разрядились иглометы-парализаторы, наполняя пространство десятком ядовитых снарядов.
Однако пришелец оказался удивительно ловок. Уклонился стремительно, затанцевал по комнате и прыгнул в окно, сокрушая раму. Он едва успел: охранная система начала блокировать оконный проем бронированной ставней.
Тихон рванулся к окну. Велел дому отключить ставни, выглянул наружу. Желтуха закончилась, в рваное рубище ядовитых туч проникли ослепительные клинки солнечных лучей. В неровном изменчивом освещении маскировка врага дала сбой. Дежнев увидел ползущее по стене существо, лишь отдаленно напоминающее человека.
Стеклистое серебристо-стальное тело двигалось вниз, выпуская из корпуса блестящие псевдоподии. Вот оно оттолкнулось от вертикальной поверхности, приземлилось и замелькало между деревьями сквера, то исчезая, то вспыхивая на солнце. Потом пропало совсем.
Дежнев вернулся в комнату, наклонился над отцом. Тот дышал ровно, и от сердца отлегло. Похоже, выкарабкается.
– Он ушел, отец, дом прогнал его, – сказал Тихон и нежно прикоснулся к холодному влажному лбу старика.
– Хорошо, – ответил Дежнев-старший, открывая глаза. – Помнишь, что лежит в индийской шкатулке?
– Твой жетон, ключ от лаборатории в корпорации.
– Ключ, но не только от лаборатории. Используй его, твоя кровь снимет блокировку… Инструкции… Я кое-что взял у них… Найди, спрячь…
– Отец… Отец, во что ты ввязался?
Тихон, избравший рискованный путь красного танкиста, не раз и не два представлял, как отец стоит над ним, искалеченным, изломанным в лихом поединке, или несет цветы на свежую могилу, а вместо надгробия – корпус танка Охотник и надпись «Лак не вечен». За спиной отца всегда рисовались бывшие возлюбленные в соблазнительных траурных бикини и рыдающие кореша из клана, а еще почему-то Марта Васильевна, наставница по географии и причина многочисленных двоек.
Глупая эта картинка настолько часто возникала перед глазами, что Дежнев практически поверил в придуманное будущее. Но все оказалось иначе: отец лежал перед ним бледный, маленький, невесомый…
Ученый пристально смотрел на сына.
– Извини, Тиша, я не мог иначе. Все вокруг… весь мир – не то, чем кажется.
Глава 1
Три танкиста и кошка
Ветер нес запах сухой травы и пепла. На дамбе горели высокие костры, но их едкий дым сносило на север, к руинам электрогородка, а здесь, у бетонного парапета, дышалось привольно. Тихон оглянулся. В отблесках живого огня силуэты людей и громады боевых машин казались осажденными армией рыжих светляков.
– Эй, Дежнев! Хватит степь смотреть! Сюда ходи давай!
Старый киргиз Карабек подошел, похлопал по плечу. Он уже десять лет проводил бои на дамбе. Уважаемый человек и неожиданно простой. Не то что напыщенные торговцы бронетехникой. Вот они стоят, владыки жизни, маленькие короли большой пустоши. Каждый одет на свой вкус, но неизменно дорого. Только натуральные материалы индивидуального пошива. Никакой тебе синткани или, не дай бог, акватина.
Долговязый, худой, как смерть, Федор Сатнюк одет в раритетный комбез времен войны за Дарданеллы. На голове берет с символикой легендарной Стальной бригады Петрова, раздавившей под Константинополем Железных орлов Ходжсона. Одна серебряная кокарда чего стоит!
А вот в походном кресле расселся толстый хитрец Изатбай, любитель сладких утех. Густая борода окрашена в багряный цвет, в левом ухе тяжелая золотая серьга. За широкий кушак заткнуты украшенные драгоценностями кинжалы в богатых ножнах. Рядом мальчик лет тринадцати, редкий плод любви бледнокожей кореянки и черного нубийца. Смесь азиатской утонченности и животного очарования африканских равнин. Он едва прикрыт отрезком ткани, обернутым вокруг чресел. От плеча через грудь и живот к паху тянется цепочка иероглифов. Вживленный в кожу и слегка мерцающий перечень достоинств и умений – визитная карточка куртизанки. Купец лениво гладит мальчика по бедру, другой рукой подносит к губам мундштук кальяна. В резкие сильные запахи дамбы вплетается пряная нотка гашиша.
А вот этот из заезжих. Модные триопластовые галифе с высокими ботинками на вакуумных зажимах, строгий френч с закосом под милитари. Умная ткань транслирует на грудь и спину скриншоты танковых поединков. Тихон заметил, что картинки одни и те же, и улыбнулся в усы. Спутник сюда не достает, и глобалнета нет. Иначе бы одежда гастролера менялась куда оригинальнее, а так приходится крутить скучный базовый скринсейвер.
– Это что за павлин? – спросил Тихон, тронув киргиза за плечо.
– Большой батыр из Киева. Дан Бог, восходящая звезда Всемирных Танковых Боев, или сокращенно ВТБ.
Всемирные Танковые Бои, где вместо людей сражаются аватары. Участники Красных Танковых Боев недолюбливают вэтэбэшников, считают чистюлями. Однако гибель аватара иногда влечет и гибель оператора. Сознание может заблудиться, а в результате вместо человека получится безвольная кукла.
– Бог, говоришь? – протянул Тихон и присмотрелся к танкисту. Да, несомненно, киевлянин. В Москве так не одеваются. Хотя кто знает, как теперь в Москве?
– Что ему здесь нужно?
– Коллекционер. Старый танки покупает, большой деньги дает.
Карабек достал из кармана серебряную табакерку с тактиолом, открыл, окунул пальцы в красный порошок, зажмурился от мгновенного, как вспышка, и столь же кратковременного наркотического кайфа.
– Изатбай ему три пыльник уже впарил.
Тихон улыбнулся. Пыльниками назывались танки Серых десятилетий. Сегодня на арене ему и его друзьям предстоит встреча с несколькими такими машинами.
Изощренная научная мысль, отточенная практикой многолетних наземных конфликтов, подчас поражала необычными плодами, но куда им тягаться с современными Вожаками и Варягами, Охотниками и Шершнями. Даже танкист-новичок, таких называют «новь», на простейшем танке Славянин нулевого уровня усиления, даст фору любой навороченной машине прошлого. Правда, это только если в пыльнике сидит такой же необстрелянный новичок. Опытного умелого противника недооценивать опасно. У каждого своя непредсказуемая тактика. Старые бойцы говорят: «Одну броню сносил – усы, две брони – борода, три брони – жену в дом веди!»
Тихон смерил взглядом заезжего позера. Озорное, мальчишеское выражение промелькнуло в темных глазах бывалого танкиста. Стремительным, легким шагом он обошел киевлянина с фланга. Походя сорвал со стеллажа кусок брезента, накинул на голову и пригнулся, скрывая рост. Ковыляя и притворно припадая на одну ногу, Тихон приблизился к коллекционеру и потянул того за край френча.
Дан Бог с удивлением опустил глаза:
– Чего тебе?
– Могу предложить говоруна, – заговорщически проскрипел Тихон.
– Кого? – удивился молодой человек.
– Говоруна. Настоящего. Времен войны за газ.
Для полноты эффекта Дежнев воровато оглянулся.
– Хм, это какая-то техника? Я интересуюсь только старой техникой, – задрал нос киевлянин.
– Техника, техника. Автономный самоходный гранатомет-пулемет. Внушительный боезапас, впечатляющая огневая мощь. В режиме «шейд» практически сливается с местностью.
– А почему говорун? – заинтересовался столичный франт.
– Вот! Вижу специалиста! – восхищенно просипел Тихон. – Говорун умеет имитировать голос. Записывает, а потом транслирует. Подманивает на дистанцию огня. А потом – бах! Коварство, хитрость, беспринципность! Сейчас так не умеют. Берите, господин, не пожалеете.
– Сколько? – видно было, что Дана Бога заинтересовала военная диковина.
– Всего ничего. Вы же собираетесь ставить на сегодняшних боях?
– Разумеется! Мне говорили, что Тихие очень сильны, – кивнул коллекционер.
– О да! Они хороши. Поставьте на них, сколько захотите, а выигрыш поделим пополам.
– Хм, а если они проиграют? – засомневался Дан Бог.
– Тогда я отдам говоруна бесплатно.
– Договорились!
Рукопожатие у киевского танкиста оказалось неожиданно крепким.
Когда Тихон собрался уходить, дело чуть не испортила Алиса. Подошла, принялась тереться о сапог.
– Ваша кошка? – улыбнулся Дан Бог.
– Приблудная, господин. Ходит, где захочет. Желаете приобрести?
– Нет-нет. Кошки меня не интересуют, – засмеялся коллекционер. – Только танки!
Тихон подобострастно захихикал в ответ, глядя в спину уходящему танкисту, а про себя подумал: «Эх ты, Дан Бог, новик некоцанный. Знал бы, что это за кошка – с руками бы оторвал».
* * *
Когда-то давно, в незапамятные времена, люди решили делать в степи ГЭС, возвели дамбу, запрудили реку, поставили турбины. Для обслуживания машин и сооружений построили целый город. Но что-то не срослось. Вода ушла, строительство заморозили, а потом и вовсе закрыли. Дамбу разобрать не успели, началась война. Теперь грандиозное сооружение стало прибежищем отверженных, беглецов и преступников. Здесь торговали старой техникой, наркотиками и людьми, заключали пари и забивали стрелки. И, конечно, проводили танковые поединки. Не Всемирные и не Красные, как в Москве. Некоторые в шутку называли их Танки-Оффлайн, но большая часть здешней публики обходилась вовсе без имен.
Арена, по-танковому «карта», располагалась в руинах электрогородка. Здесь были остовы многоэтажек, скелеты ангаров и поверженный кран, застывший треугольной сетчатой аркой перед выщербленным обелиском недостроенной гостиницы. Была даже истерзанная давней войной мечеть с ввалившимся куполом и остатками стройного минарета.
Парящие трибуны в степи могли позволить себе немногие, поэтому большинство зрителей размещалось на акватиновых и металлических площадках, уступчатым шанхаем охвативших впадину арены.
Покуда не стемнело, в руинах и над ними горели только небольшие светильники и факелы, но во время сражения поле битвы зальет свет мощнейших прожекторов.
Прошли операторы, катя за собой контейнеры со следящими устройствами. Остановились у стойки трибуны, сверились с планом. Один работник открыл контейнер, из которого выбрались несколько паукообразных камер и принялись карабкаться вверх по стойке. Тихон знал, что есть еще целый рой летающих «глаз». Так что при наличии хорошей техники наблюдатель мог незримо присутствовать в самом центре схватки или парить над ней. Гони монету, подключайся и смотри.
– Тих! Бисов сын! Где тебя носит? Наряжаться пора!
Сэмэн Журибеда подошел, хлопнул по плечу. Здоровенный, шумный, он мог заполнить собой любое помещение. В быту с ним бывало неловко, но в бою казак не подводил ни разу.
– Благородный муж никогда не опаздывает, ибо сказано, когда Владыка вселенной создавал время, то создал его достаточно, – вмешался Том, уже облаченный в защитный скаф. Он предпочитал винно-красный цвет. На нагруднике красовался иероглиф «和», символизирующий безмятежность.
– Хорошо.
Тихон дотронулся до затылка, нащупал охватившее волосы кольцо с рельефным узором. Он не видел, но знал рисунок наизусть: два волка, сцепившиеся в поединке. Эта старинная вещица, привезенная отцом из разоренного Квебека, скрывала один из синхронов-эмиттеров, взятых Дежневым-старшим в лаборатории Эбис. По жизни вместе с охотником бегут два волка, черный и белый, говорили индейцы. А какой же из них побеждает? Тот, которого больше кормишь! Дежнев надавил на скрытую кнопку, медленно повернул кольцо, ожидая ответа прибора. И ответ пришел.
Мир расширился, обогатился новыми цветами и красками. Это активировались устройства Тома, Сэмэна и Алисы. Три танкиста и кошка превратились в единое, многорукое, многоногое существо. Тихон ощущал нетерпение Сэмэна, спокойную уверенность Тома и возбуждение Алисы. Он взял кошку на руки и пошел к своему танку. Синхрон Алисы, спрятанный в янтарном шарике, украшавшем ошейник, поблескивал в лучах фонарей.
У защитного периметра, как обычно, толпилось много народа. Торговцы пряностями и вирт-утехами, работники ангаров в потрепанных комбезах, стихоманты в сверкающих огнями накидках, проститутки всех оттенков и просто залетные бродяги пустошей – все хотели посмотреть на чемпионов.
У команды Тихих пока не было проигранных поединков. Это позволяло поддерживать танки в надлежащем состоянии, заказывать новые покрытия, оружие и запчасти.
Рядом с барьером Тихона ожидал изатбаевский мальчик-эскортер.
– Уважаемый господин, – начал компаньон и поклонился.
– Что хочет от меня почтенный Изатбай?
Тихон не любил торговца. Как и все жители пустошей, тот жил добычей военных трофеев. Однако краснобородый был не прочь ограбить собрата-искателя.
– Почтенный Изатбай шлет вам подарок и скромную просьбу, – улыбнулся мальчик.
– Что за подарок?
– Меня.
Тихон был готов поклясться, что компаньон не сдвинулся с места, но в его фигуре, осанке, взгляде появилось что-то призывное, соблазнительное. Алиса тоже это почуяла, выгнула спину, сладострастно замурлыкала.
Дежнев поежился под броней скафа. Он многое слышал про эскортеров. Говорили, что их выращивают где-то на Окинаве, используя запретные довоенные технологии. Еще судачили о необоримом притяжении, которое умеют генерировать компаньоны вне зависимости от пола. Были случаи, что человек сходил с ума или накладывал на себя руки, неспособный более оплачивать услуги необычной куртизанки.
– Щедрое предложение, – осторожно ответил Тихон и постарался дышать ровно, отключить свое восприятие, ограничившись ощущениями Тома и Сэмэна. Кажется, получилось. Мысли перестали путаться. – Что же за просьбу передает мне почтенный Изатбай?
– О, ничего особенного. Вам следует проиграть один из пяти флагов в этом поединке. Господин Изатбай выставляет сегодня на бой несколько отборных машин. Они должны показать себя.
Конечно, должны. Тихон представлял, как взлетит цена на изатбаевские пыльники, если они смогут что-то противопоставить современным танкам.
– Как тебя зовут?
– Нтохо, господин, – шепнул и еще раз поклонился компаньон.
– И давно ты работаешь с краснобородым, Нтохо?
– Больше полугода, господин.
Что-то промелькнуло в раскосых глазах куртизана. Сожаление? Страх?
– Но ведь эскортеры могут сами выбирать себе клиента. Их нельзя дарить. Разве нет?
Этот вопрос вызвал у мальчика волнение. Он вдруг перестал излучать сексуальность и превратился в обычного подростка.
– Да… это так, но дело в том, что почтенный Изатбай заключил со мной контракт не совсем… обычным способом.
– Иными словами, просто украл тебя и пользует как раба. Скажи, Нтохо, он бьет тебя?
– Нет, но… грозится избить до крови, если я ослушаюсь, – пролепетал эскортер.
– Ясно.
Тихон разозлился, и это было хорошо перед поединком.
– Передай почтенному Изатбаю, что я ценю его щедрость, но не могу принять дар, а победа Тихих или их поражение – за пределами торга.
– Это его вряд ли устроит, – сказал компаньон и поник головой.
Тихон шагнул вперед, наклонился к самому уху куртизана.
– Пойми, Нтохо, ты правда того стоишь, но я не могу поступиться своим именем. Продав раз, продаешь и дальше. Но это не значит, что мне на тебя плевать. Я постараюсь помочь, обещаю.
С этими словами Тихон прошел за периметр, легко взобрался на трак Шершня и отсалютовал собравшейся толпе. Люди у ангара приветствовали его громкими криками. Алиса, не любившая пристального внимания к своей персоне, вспрыгнула на броню и скрылась в отверстии люка.
Тихон спустился вслед за кошкой, активировал боевую машину. Задал курс, сам оставаясь на виду. Такова был традиция перед поединком. Рядом ожили машины друзей.
Под звуки имперского марша из стародавнего фантастического кино танки двинулись к большим воротам – въезду на арену. Вот и портал, украшенный фрагментами танковой брони, закопченными пушками и траками. Створки медленно открылись. Теперь можно скрыться в кабине и включить интерком.
На сгустившихся в воздухе экранах показались лица Тома и Сэмэна.
– Все готовы? – мягко, даже ласково спросил Тихон.
Его негромкие слова прозвучали в тишине кабины решительно и со значением.
Том прикрыл раскосые глаза. Затем открыл их и произнес:
– Ни небо, ни земля не обладают человеколюбием, а только лишь предоставляют всем существам возможность жить своей собственной жизнью.
Произнес буднично, как бы между делом и непонятно для кого. Может быть, для самого себя, может быть, для своих друзей-соратников, а может быть, и вообще просто так. Кто же его поймет? На то он и Том.
– А потому що не трэба було пугать вожжика голым задом, – вроде бы невпопад брякнул Сэмэн. А потом добавил, как будто решил внести ясность в сказанное: – Вожжик, вин того – вин иголки мает!
Том надел на голову шлем, поверх старинного хипповского хайратника. Украшение это скрывало в себе синхрон доктора Дежнева. Вскоре глянцевая поверхность просветлела и явилось лицо танкиста, подсвеченное огоньками датчиков.
Сэмэн повторил действия друга. Но если все жесты Тома были скупы и четки, словно у мечника перед сечей, то Сэмэн совершал множество лишних движений. При этом он все время кряхтел, бормотал что-то себе под нос, из чего можно было разобрать только:
– От же ж бисова сила…
Тихон и Китаец терпеливо ждали Сэмэна. В конце концов тот косовато приладил шлем на голову. Дежнев прекрасно знал, что все действия казака чистой воды спектакль. Журибеда, как и все жители южной России, имел тягу к мистификациям.
– Ну, ось… От цэ вже гарно… – удовлетворенно сказал Сэмэн и, довольно улыбаясь, оглядел соратников. Синхрон, скрытый в золотой серьге, придавал Журибеде отдаленное сходство с немирными сечевыми предками.
– Ну, стало быть, с богом, – так же мягко подвел итог беседы-переклички Тихон и отдал команду компьютеру.
Мотор взвыл, сталь запела, и боевая машина сорвалась с места. Ошметки грязи прыснули из-под гусениц, словно плюхи из жерла гейзера.
Танки вошли на карту.
Глава 2
Небесный огонь
Тихон резко развернул машину. Из-под траков взметнулось бетонное крошево. Зашипели насосы системы охлаждения и силовой гидравлики, компенсируя нагрузку. Пронизанная датчиками ткань ложемента, в которой, точно в гамаке, завис танкист, уплотнилась, сохраняя оператора боевой машины в полном покое, так, словно он и правда отдыхал в любимом кресле. Только руки бойца пребывали в непрестанном движении, превращая танк и человека в единое целое.
После резкого поворота танк Дежнева, Шершень-два, рванулся вперед, скрываясь в узком ущелье между решетчатыми конструкциями парковки и стеной мечети.
В тот же миг асфальт позади вспух чудовищным грибом и прорвался тысячью раскаленных ошметков. Противник из засады-кемпера вел миноментый огонь, сокрушая все кругом. Второй залп накрыл проход между домами.
Тихон успел увидеть вспышку и тут же передал информацию команде, он чувствовал, как Алиса напружинилась, словно ловила мышь. На нее можно положиться, кошка в их связке стержень, именно она делает из них, простых людей, некогда в древности утративших первобытное чутье, настоящих хищников с молниеносной реакцией.
Тут же в шлемофоне послышался короткий вой, потом зловещая пауза, и мир содрогнулся от страшного взрыва.
* * *
Том получил сигнал от Тихона, и его неторопливый тяжелый Варяг медленно двинулся на позицию. Чтобы разогнать машину, Том включил «джет-допинг». Современные танки могли распределять часть энергоресурса, потратив его на активные щиты или залповое ускорение. Бывало, что на последний победный рывок уходила вся энергия. Такой прием отчего-то назывался «марафон».
Том заметил засадный пыльник, снабженный пушкой-минометом Тор. Тонкие пальцы китайца пробежались по образам клавиш в дополненной реальности шлемофона, и тяжелое кинетическое орудие Рельсотрон навелось на цель. Эта пушка самая убойная, но подготовка каждого выстрела требует времени. Немного, всего несколько секунд, но этого иногда достаточно, чтобы более быстрая пушка врага разнесла вашу защиту. На сей раз все получилось удачно, и снаряд, способный пробить танк насквозь, с чудовищной скоростью устремился к цели.
Пыльник взорвался. Изразцы минарета поймали отблески победного пламени.
* * *
Тихон старался не думать про операторов Изатбая. Стальные монстры, в которых краснобородый превратил свои пыльники, могли управляться дистанционно. Однако Дежнев знал торговца достаточно, чтобы быть уверенным: в развороченном, точно перезрелый гранат, корпусе вражеского флагмана находится мертвый танкист. Защитный костюм оператора и умная броня турнирных танков еще могли спасти от прямого попадания. Но пыльник, даже прокачанный, оставлял человеку мало шансов.
Впереди была знакомая развилка и статуя на пьедестале. Танкисты, знакомые с площадкой, называли его Хан-паша, или попросту Павлик. Участок был сложным, и памятник постоянно оказывался под обстрелом. Некоторые даже делали ставки, оторвет Павлику ногу или руку или вовсе разнесет в клочки. После сражения площадку обновляли, и Павлик воскресал. Хохмачи-картоделы как-то приладили статуе вторую голову, правда ненадолго.
На сей раз флаг разместили около статуи. Он пульсировал красным и красиво развевался на ветру. Вообще флаг – это световая проекция, которая реагирует на специальный датчик на танке, но отчего бы не вписать в программу пару лишних строчек. Чтобы взять флаг, нужно просто в него въехать, и добыча окажется у вас на броне. Дальше – ноги в руки и на базу. Если флагоносца подстрелят, флаг останется на месте гибели и засветится ярче, чтобы игроки видели его издалека. Чужой флаг снова нужно «осалить», а тем, кто в обороне, достаточно проехать через проекцию флага, и тот снова окажется на прежнем месте.
Дежнев въехал на базу противника. Она, как правило, хорошо охраняется, так что самое время было «продопиться». Тихон включил временную дополнительную защиту, усилил огневую мощь и увеличил мощность мотора. Расходники действовали временно: минута, на которую танк становился сильнее вдвое. Вполне достаточно, чтобы выполнить задачу, а иногда и победить.
Алиса предвосхитила опасность: выгнула спину дугой. Тут же из-под обломков жилого дома показалась Химера, один из самых зловещих танков Серых десятилетий. Напалм, главное оружие приземистой машины, мог преодолеть защиту Шершня и перегреть систему, а потом – взрыв… По мощности напалм можно было сопоставить с «жигой», турнирным огнеметом, правда, с гораздо меньшим баллоном, да и перезаряжалась пушка намного медленнее. Однако Тихон был уверен, что в своем новом покрытии «Глина» с дополнительной прокачкой от огня некоторое время он точно продержится. Куда больше беспокоило движение на мониторах: противник был рядом.
Нужно было выхватить вражеский флаг и сразу спрыгнуть в овраг. Только бы не перевернуться…
* * *
Том вернулся на свою базу. С мощным Рельсотроном и бронированным Варягом он мог издалека расстреливать врагов, не подпуская их к флагу. Так мудрее, чем пытаться привезти флаг противника на медленном танке.
Противник не заставил себя ждать. Юркий танк, далекий родственник турнирного Славянина, проскочил между зданиями. Том активировал орудие. Пыльник наехал на флаг, зацепил его. Башня пыльника была повернута в сторону танка Тома. За секунду до выстрела Рельсотрона рявкнула пороховая пушка Дым. Снаряд попал в бортовую броню и чуть сбил прицел, Рельсотрон промазал. Между тем враг нанес машине Тома существенный урон. Еще один выстрел, и Варяг может выйти из строя.
По всему было видно, что на пыльник поставили не просто Дым-три, а экспериментальную, очень редкую Дым-XX. Такая пушка лет пять назад появилась на черном рынке, но агенты прикрыли лавочку, а пушки у танкистов изъяли. С тех пор об этом убийственном сверхмощном орудии забыли. Откуда она у рыжебородого? И главное – как допустил такое Карабек? Видно, Изатбай заплатил хороший бакшиш.
Том знал, что «жаловаться на неприятную вещь – это удваивать зло…». Нужно срочно действовать! Но что тут поделать, если Варяг небыстрый, а Дым перезаряжается моментально, не то что Рельсотрон.
Тому повезло: противник «сновил». На танковом жаргоне это значило «ошибся». Вместо того чтобы добить противника, пыльник принялся уносить флаг.
Том воспользовался передышкой. Повернул башню в сторону удаляющегося танка и врубил «аптечку», «микроботы» стали потихоньку латать броню. В запасе оставался еще один такой «допинг», и это придавало уверенности.
Том включил усиление пушки и выстрелил. Опять не повезло – пыльник успел скрыться за углом здания. Преследовать «флагоносца» на Варяге неудобно. Пришлось врубить «марафон», чтобы ускориться.
«База горит!» – передал Том по связи.
Он повернул башню, включил инфракрасный визор. Вражеский танк с их флагом на корме со всех гусениц летел к своим. Новичок допустил ошибку: он мог бы развернуть башню назад, чтобы отстреливаться, и тогда бы у Тома не было шансов…
Рельсотрон выплюнул кинетический снаряд. Алиса помогала Тому, придав его движениям четкость и точность, но тут случилось непредвиденное: пыльник вильнул вправо. Повезло мерзавцу! А может, и нет. Снаряд снова пролетел мимо, оставив черный шрам на стене дома.
Сзади к базе Тома подбирался другой пыльник, снабженный Близнецами. Спаренные пушки метнули шары плазмы, но за секунду до этого Том успел усилить броню. Близнецы били не останавливаясь, это мешало прицелиться. Пока Рельсотрон был недееспособен, разогреваясь, Том повернул башню так, что при попадании плазмы в корму ее не отвернуло от танка противника, как тот надеялся, а развернуло к нему. Том выстрелил в пыльник и пробил его насквозь. Яркий взрыв осветил окрестные здания. Том сверился с показаниями мониторов. Теперь на базе тихо, но флаг потерян…
* * *
Три танка противника, черные, точно безлунная ночь, готовились дать залп. Вот это уже действительно опасно! Шершень с пушкой Богиня-три был предназначен для того, чтобы быстро захватить флаг и уйти от погони, в крайнем случае бесшумно и стремительно атаковать сзади. Однако вести открытый поединок без поддержки на таком танке равносильно самоубийству. Говорили, идея пушки-вампира зародилась еще во время Серых десятилетий, но смогла воплотиться только на Ариэле. В голове Дежнева помимо воли зазвучали обрывки рекламы ВТО: «…генератор нанороботов, способных воспроизвести или разрушить структуру любого материала! Разрушая вражеский танк – вы помогаете своему! С пушкой Богиня вы получаете божественное преимущество!» Правда, Журибеда говорил, что это все блазня и очковтирательство. Ведь комплектующие с орбиты приходят вместе с печатями. Попробуешь их снять, и товар саморазрушится. Что там запаяно – одному небу известно. Однако пушка стреляла, и никто особо не парился.
Тихон сдал назад и спрятался за угол ближайшего здания. Догоняющие его залпы подчистую срезали статую – до свидания, Павлик!
Богиня всегда ходит под прикрытием. Тихон знал, что и Сэмэн где-то рядом. Нужно переждать. Дежнев хотел объехать здание и попытаться подкрасться к противнику сзади, когда в наушниках послышался бодрый голос Сэмэна:
– Заждался, командир? Ща мы тут легонько подчистим.
Вожак Журибеды был оснащен пушкой Тор-три с микропрокачками. Один из стражей базы попытался сбить прицел Сэмэна, дал залп, но казак успел первым: мины полетели в самый центр скопления вражеских танков, круша слабую защиту. Пыльник с пушками-близнецами взорвался от первого выстрела. От второго залпа почернел и замер пыльник с Огнеметом, третий противник отступил на край площади, укрылся за остовом большого здания.
Тихон ждать не стал, забрал флаг и рванул к базе.
* * *
В наушниках послышался спокойный голос Тома:
– Обычно, находя, мы что-то теряем, а вот теряя 2–1U+0034, редко что либо находим. Отсюда вывод: теряем, увы, чаще…
– Флаг увезли? Понятно! Куда?
– Через овраг.
Это положение в турнирах называлось «размен флагами». Обе команды увезли флаги. Тупик. На базу без флага ставить трофей нельзя. Перво-наперво Тихон «вылечил» танк Тома. Пригодилась Богиня! В турнирных боях ее еще называют «аптека».
– Рельсотрон нужнее тут. Затаись, обожди и береги его.
Тихон сбросил
