Как страшно это – быть матерью. Как хочется развести беду руками, утаить от любого зла, сохранить. Но самое страшное при этом – знать: что не утаишь, не разведешь, не спасешь.
Царства переходят туда и сюда, цари сменяют друг друга, на царевнах женятся враги, царевен бросают в темницы, отдают на потеху воинам. Это страшно – быть женщиной, быть царевной – ужасно, а уж царевной Вавилона – тем паче!
Ты знаешь это с детства. Можно пасть, главное – потом восстать.
– Я иначе это вижу. Я вижу Вавилон словно больного человека, которому на один день стало лучше. Но смерть его неизбежна и близка. И после нее Вавилон не встанет.
– Не страх, – поправил жрец Нергала, – а ужас. Скажи, великая жрица, не страшно ли тебе ночами, что Вавилон падет?
– Даже если и падет, разве он до этого не бывал покорен?
– Нет, Убартум, – отвечал жрец, опустив глаза. – В этот раз все будет по-другому. Так страшно, как никогда не было в мире. Мы были жестоки, а те, кто придет за нами, будут еще более жестоки, чем мы, потому что только силой можно одолеть силу.
Царства переходят туда и сюда, цари сменяют друг друга, на царевнах женятся враги, царевен бросают в темницы, отдают на потеху воинам. Это страшно – быть женщиной, быть царевной – ужасно, а уж царевной Вавилона – тем паче!»
