автордың кітабынан сөз тіркестері  Апокалипсис всегда. Психология религии и духовности

Антон Шугалей

это, они надеются, что человек, который знает, что он предатель, выдаст себя

. Впрочем, Сын Человеческий идет, как писано о Нем; но горе тому человеку

были почти царями и делили мир. И вот вдруг выясняется, что эту «конечность» нужно отрезать. На пустом месте что-то непременно возникнет, но не сразу, а позже, спустя какое-то время. А пока там страх, ужас и разочарование. Петухи пропели, а значит, конец. Значит, скоро взойдет солнце, начнется новый день. Этот цикл завершился. Это солнце уже было на небе, теперь оно должно умереть. Оно уже начало умирать в Гефсиманском саду, а теперь умрет окончательно, чтобы начался новый цикл. Собственно говоря, восхождение на крест в новом дне – это еще один абсолютно солярный символ.

Солнце – символ одновременно торжествующий и страдающий. Торжествует он, когда на небе, а страдает, когда заходит за горизонт и пожирается ночной тьмой. Люди всегда воспринимали это именно так. Это потом мы узнали про движение планет, но до этого психика воспринимала реальность исходя из контекста, который был ей доступен

народа эта информация бесполезна: дело в том, что мужчины воду в кувшинах не носили. Они вообще не занимались подобным, это была обязанность женщин. Более того, в тексте употреблены глаголы, которые указывают, что он несет этот сосуд на голове, то есть именно так, как носили только женщины (мужчины при необходимости носили воду в кожаном бурдюке). Такая картина – мужчина, несущий кувшин на голове, – была крайне странной для современников Иисуса. Среди множества народа, который собрался на праздник, человек с таким отличительным признаком точно будет уникален. То есть это – условный знак. Дальше – запланированные слова, которые помогут ученикам и провожатому узнать друг друга. Вообще, эта история с конспирацией очень хорошо укладывается в картину восстания, то есть ученики точно могли воспринимать это так, будто все идет по плану свержения римлян.

Мк. 14:17–18 «Когда настал вечер, Он приходит с двенадцатью. И, когда они возлежали и ели, Иисус сказал: истинно говорю вам, один из вас, ядущий со Мною, предаст Меня».

Празднование пасхального вечера подчинено определенным правилам. Самый младший из компании должен спросить у остальных, чем сегодняшний вечер отличается от всех других вечеров. И тогда самый старший должен вкратце пересказать историю Исхода. Потом они начинают выпивать за это определенным образом, а в перерывах петь 114–118 псалмы – «Гилель». Слова, которые нужно говорить, тоже прописаны. То есть ученики не просто сидят и едят, они делают это по строгим канонам традиционного пасхального седера, как это делают евреи до сих пор. Когда они возлежат (кстати, эту практику евреи переняли от римлян), Иисус говорит: «Истинно говорю вам, один из вас, ядущий со Мною, предаст Меня», – и эта информация, конечно, сильно тревожит учеников. Они хотят понять, кто.

Мк. 14:19 «Они опечалились и стали говорить Ему, один за другим: не я ли? и другой: не я ли?»

Было бы точнее перевести это немного по-другому: «но ведь не я же». Говоря это, они надеются, что человек, который знает, что он предатель, выдаст себя или же его уличит Иисус. Но Иисус не разрешает этот вопрос.

Мк. 14:20–22 «Он же сказал им в ответ: один из двенадцати, обмакивающий со Мною в блюдо. Впрочем, Сын Человеческий идет, как писано о Нем; но горе тому человеку, которым Сын Человеческий предается: лучше было бы тому человеку не родиться. И, когда они ели, Иисус, взяв хлеб, благословил, преломил, дал им и сказал: приимите, ядите; сие есть Тело Мое».

Каждое действие в пасхальном седере строго ритуализировано. В определенный момент нужно брать чашу с вином, воздавать благодарение, благословлять его, брать хлеб, воздавать благодарение, благословлять его. Для этого есть специальные формулы. Сегодня евангельские слова «приимите, ядите; сие есть Тело Мое» являются частью евхаристического канона. Но слова, с которыми Иисус реально благословлял хлеб и преломлял его, мы знаем из канонов традиционного еврейского седера. Формулы с тех пор не менялись

празднику Пасхи и опресноков. И искали первосвященники и книжники, как бы взять Его хитростью и убить; но говорили: только не в праздник, чтобы не произошло возмущения в народе».

Первосвященники и книжники – люди, в привычную жизнь которых своими поступками и высказываниями Иисус вмешался больше всего, – принимают решение, что его нужно уничтожить. Надо заметить, что для той эпохи убийство не было чем-то противоречащим морали: если человек нарушает какие-то нормы закона, его можно убить. Более того, сам закон во многих случаях предписывает смертную казнь – через забивание камнями, например. За что же именно религиозная верхушка хочет убить Иисуса? Обвиняют в попытке захвата власти? Нет, он ведет себя совершенно не воинственно. Хотят отомстить за то, что он своими речами обнажает недостатки их религиозной организации? Нет, они не воспринимают это так, не считают это недостатками. Если большая группа людей под воздействием публичной критики вдруг осознает свои ошибки, начинается массовая рефлексия, и за этим следуют изменения, а тут никаких изменений не происходит. То, что действительно делает Иисус, – это мощнейшая перефокусировка. Он не просто меняет религиозную картину мира, он не оставляет от нее камня на камне. Формально он не богохульствует и не говорит, что закон – это плохо и не надо его соблюдать. Он пытается показать людям определенный уровень сознания, к которому кто-то готов, а кто-то нет. И тот, кто к этому уровню не готов (например, представители храмовой культуры), воспринимает слова Иисуса как направленные против закона, против религии и против Бога. Первосвященники и книжники абсолютно серьезно

пролитие моей крови». Для понимания смысла, который вкладывал Иисус, надо абстрагироваться от всей догматики – от того, что в чаше Тело и Кровь Бога. Ученики не смотрят на Иисуса, как на Бога, они этого не знают и так не мыслят. Они ждут мессию, который придет и спасет их от власти римлян. Они ждут помазанника, который восстановит царство Бога на земле, воплотит их чаяния. То есть они ждут внешнюю фигуру, которая решит все их проблемы. А Иисус показывает им, что рассчитывать надо не на кого-то другого. «Съешьте, и будете, как я, – как бы говорит он, – вы все теперь – мессии, все – цари. Каждый из вас – тот самый человек, на которого вы возлагаете надежды и ожидания, который возьмет на себя ответственность за изменение мира. Вас и назначил Бог, чтобы менять мир. Вы и будете устраивать Царство Божие на земле. Не ждите, что это буду я или кто-то еще. Это вы!» А как его устраивать – об этом было сказано Иисусом раньше: Царство Божие совершается тогда, когда мы его сеем

таланты реализуются тогда, когда мы пускаем их в ход

Центр высказывания – не условие и не признак наступления Царства Небесного, а именно императив: иди и проповедуй это Царство, иди и сей его (вспомним притчу про сеятеля). То есть Царство Небесное – царство мессии – начнется тогда, когда ты его посеешь.

«Берегитесь

Мк. 14:23–24 «И, взяв чашу, благодарив, подал им: и пили из нее все. И сказал им: сие есть Кровь Моя Нового Завета, за многих изливаемая».

Заметьте, сначала пили, и только потом он предложил толкование. Здесь есть один нюанс, который для нас незаметен. Эти слова можно толковать двояко: «то, что находится в чаше, – моя кровь» и «это чаша Нового Завета, который будет совершен через

Так о чем же первая заповедь? Сделай хорошо человеку. Человеку от твоей духовности должно быть хорошо. Если человеку от твоей духовности плохо, вряд ли это стоит называть духовностью.