Новая книга Павла Крусанова населена крохалями и пиздриками, катеньками и трёхзенками, голавлями и лысухами, апионами и рамфусами, морфо и фринами, кого здесь только нет — вплоть до таких тварей, которым человеческий язык и вовсе не повернулся дать имён. А вот голубями здесь называют себя люди — люди, которые живут на данной им Богом земле, будто птицы, которых питает Отец их Небесный.
своей харьковской юности Аплетаев встречал щенят, которые мнили себя взрослой шпаной, исполняя в дворовой банде роль приманки, задирающей прохожих — те велись и шли с сопляком за угол, чтобы в воспитательных целях его отшлёпать, но за углом уже ждали серьёзные пацаны с кастетом и пером. Тот самый случай. Вот только этих, дойди дело до порки, за углом никто не прикроет — подставят. Беда — сто раз уже учёные, усвоить эту азбуку им было словно бы не по уму.
Никита уяснил: привычное отношение поляка к окружающему миру — бесконечная череда как остроумных, так и мелочных претензий — за несколько веков обрело статус народного характера и теперь представляет собой одну разбухшую, как флюс, заносчивую претензию.
