— Обычно правдой оказывается худшее из предположений.
— Помогите мне, — упрямо повторила она.
«Некрасивой женщине все время приходится просить дважды», — вдруг понял Мурин.
Некрасивой женщине все время приходится просить дважды
Мурина была своя тайная слабость. Он обожал сладкое. Так постыдно, так немужественно! Он любил шоколад и эклеры (у Вольфа — лучшие!), любил пирожные со взбитыми сливками и с глазурью, любил миндаль, жаренный в сахаре, и сушеные вишни в шоколаде, любил профитроли и конфеты. В том, что касалось сладкого, он был хоть и гурман, но истинный демократ: он любил все, и простонародные блины с медом или вареньем.
Что ж, может, просто нам всегда хотелось верить, что люди тогда были изящнее, чувства прекраснее, мысли чище? Тогда как люди были просто людьми, как мы с вами.
— Я хотел бы купить у вас принадлежащего вам мужика. Андриана Еремова.
Кофий! — заорал он вслед запоздало.
На его счастье, из-за двери донеслось:
— Будет исполнено.
Сам не знаю. Что-то меня беспокоит.
— Не почечуй ли? — тут же отозвался Шухов.
Старые барыни всегда просят обождать. Чтобы гость знал свое место.
давай военный совет устроим.
— Хм, — Андриан поерзал.
— Или ты тупой?
— Нет, не думаю. Котелок варит.
Старомодная, ветшающая обстановка дома генеральши Глазовой, сама его осанка теперь выглядели для Мурина иначе. Теперь он знал об обитателях этого дома, и это знание меняло его облик. Он думал о брате и сестре, сиротах, вынужденных жить в милости у богатой тетки. А тетка — та еще стерва. Капризная, взбалмошная, деспотичная. Это считалось привлекательным и пикантным в ту пору, когда мужчины клеили на лицо мушки и носили красные каблуки, в пору ее молодости, но теперь — внушало отвращение. Прошин сбежал от деспотизма старухи, от нищеты — в объятия фортуны. Сомнительные объятия, положим. Но все же они манили свободой, волей. Юноше вообще сбежать проще. А сестра осталась пленницей среди этой рассыхающейся мебели, с развалиной-теткой. Как в гробнице. С одной надеждой сбежать: выйти замуж. Только как? На приданое, может, кто и польстится. А на горб? Она сама это понимает. Не может не понимать.
