Оглавление

Предисловие

Старо, как Мир мудрое изречение Предков: «Война, сладка для тех, кто её никогда не изведал». Но помимо него есть и другие, более ядовитые, такие как: «На Войне все средства хороши» или «Историю пишут Победители».

Но одно дело кидаться философскими изречениями, а другое — самому принимать непосредственное участие в военных действиях, ощущать близость Госпожи Смерти, каждый день бороться за Жизнь. И пусть для этого приходиться проливать чужую кровь, всячески бить исподтишка, использовать каждый удачный момент для решающего выпада — Война не станет винить тебя в нечестной Игре.

Ведь не зря говорят: «Во время Войны голос Закона и Совести смолкают первыми».

Хорошо скидывать всю ответственность и вину за содеянное на тех, кто отдает Приказы. Так любое своё преступление можно с легкостью списать на других. Мол, я лишь выполнял Приказ свыше, и ничего более.

Но зачастую Голос Совести не так легко заглушить подобными детскими отговорками. И Она является к нам в тот момент, когда меньше всего этого ожидаешь…

«Здравствуй Мой Дорогой, подающий надежды Молодой Конкиста…

Как прошел твой день? Было ли тебе холодно, голодно, испытывал ли ты неудобства занимаемым ныне положением в Обществе?! Ощущал потребность в ласке и любви, скучал или сетовал на свою лень?! Есть ли чем похвастаться, гордиться и воспевать в Балладах?!

Снова молчишь…

Конечно, что может сказать в своё оправдание тот, по чьей вине несколько сот жизней оборвались за считанные часы… Да и как может спать спокойно хладнокровный Убийца простых, ни в чем неповинных жителей той деревни…

Ты же помнишь сей Роковой Рассвет?! Когда, уверенный в своей правоте, гордо задрав нос, слизывая со щеки алую кровь, молодой офицер вступает на пепелище некогда простой сельской деревушки. Еще каких-то пару часов он был непреклонен как никогда, и даже не удосужившись проверить разведданные — отправил своих солдат в атаку на «неприятельское укрепление».

Лишь с рассветом он осознает — какую страшную Ошибку совершил…»

Душераздирающие вопли и дикие крики деревенских мужиков, вставших на защиту своих родных и близких, а также истошные мольбы о пощаде загнанных в угол женщин и детей утопали в лужах крови под лязг и звон металла. Раз за разом взмах меча, подобно серпу, обрывал чью-то жизнь. И не было этому конца и края…

«Снова и снова, изо дня в день, где бы не находился — ты не будешь знать покоя… Призраки прошлых Злодеяний настигнуть тебя, будь ты на работе, дома или в кровати, спишь или бодрствуешь, занят делом или призадумался. Везде и всюду тебе будут мерещиться лица тех, кого ты по своей гордости и глупости обрек на мучительные страдания и Смерть. И какие бы Благодеяния не совершал — они не смоют с тебя позорного Клейма Убийцы.

И я, Твоя Совесть, не оставлю тебя в покое. Обещаю, пока ты дышишь — не надейся на долгую и счастливую Жизнь. Вот увидишь Кара скоро настигнет твой Дом, и всех, кто тебе дорог постигнет та же участь…»

— Нет! Нет! Прошу, оставь меня! Я… Я не виноват! То был лишь Приказ! Ложный Приказ! Я не знал… Что там… Что они… Нет! Нет! А-а-а-а-а! — посреди ночи падает со своей кровати молодой Хозяин Дома.

Вне себя от неописуемого ужаса, держась одной рукой за сердце, что готово было выпрыгнуть из груди, он как был одет в одну ночную рубаху кидается из комнаты. Выбежав в коридор, горемыка со всех ног пускается по лестнице на второй этаж, где располагались комнаты для гостей и прислуги.

Достигнув искомых покоев, он без стука врывается в небольшую комнатушку. Где посреди полумрака раздается мирное сопение. Приглядевшись, у Хозяина камень с плеч падает.

— Жива… Здорова… Спит… — шепчет он себе под нос.

Стерев пот со лба, потихоньку успокаиваясь, он покидает покои той, чей сон чуть не потревожил напрасными терзаниями.

Но лишь успел закрыть за собой дверь и обернуться, как перед глазами предстает маленькая невинная девочка. Пребывая вся в крови, с глухой мольбой о помощи на устах, малютка протягивает к нему свою исхудавшую ручонку. Не успел он дать отмашку своим солдатам, вкусившим опьяняющий вкус Войны, как одним взмахом меча голова бедняжки слетает с плеч.

— А-а-а-а! — скатившись по стеночке на холодный пол захрипел Убийца, в который раз увидев то, что старался забыть на протяжении всех этих лет.

Но как уже сказала Совесть: «От Кары не спрячешься за чужим именем и Титулом. Она настигнет тебя, где бы ты не был…».

________________________________________________________________________

Хотелось бы выразить сердечную Благодарность Всем, кто помогал мне в интереснейшей работе при подготовке Книги к изданию:

Ольга Маркелова
Редактор и Корректура

Алеся С./murasaki.sin

Художник/Автор Портрета Писателя

Мария Чурилина
Художник/Иллюстрация для обложки

Анастасия Ариаль

Художник/Дизайн костюма/Проработка Героев

Сергей Шилин
Художник/Автор Карты Академии

Ванда Ставицки/Тыковка

Художник/Дизайн костюма/Проработка Героев

Михаил Герцев
Реклама в интернете и соц. сетях

Глава 1
«Наказ Вести Дневник»

— Юнофа, ты еще спишь?! — крайне учтиво, с неким уважением постучал в дверь небольшой комнатушки сам Хозяин Дома.

— Сеньор Августино?! — послышался истошный девичий вопль, за которым последовал глухой удар, падающей с кровати Юной Девы. — Вы… Вы… уже проснулись?!

— Прости меня, Юна, но сегодня мне надо уйти чуть пораньше, так что ты освобождаешься от готовки завтрака…

— Но как же так?! Ведь я… Ай-ай-ай, — зашипела его верная служанка, впопыхах ударившись босой ступней о ножку стула.

— Не беспокойся обо мне. Я уже ушел — прошу прости и не держи зла…

Не успела девушка достигнуть дверей, как в коридоре послышались быстрые шаги спускающегося на первый этаж молодого Хозяина. Когда ей всё же удалось унять ноющую боль, она выскакивает за порог. Но оступившись о подол своего длинного до пола ночного платья, падает лицом в пол.

— Ну вот, снова мне не удастся поговорить с ним, — тяжко вздохнула девушка, лет пятнадцати, с миловидными чертами лица, зелеными глазками и взъерошенными волосами светло-русого цвета.

Нисколько не расстроившись из-за того, что при падении ушибла себе еще и колено, она обратила взгляд в потолок и сладко зевнула.

— Нет, ну надо же… А мне такой прекрасный сон снился… Еще бы чуть-чуть… И… Ах, ну что за сладкие грезы… — протянула ручонки к «небу» глупышка.

— Хорошо, раз сегодня я проснулась раньше, чем обычно, и нет нужды готовить завтрак для моего Сеньора, думаю пришло самое время приступить к выполнению его самого Первого Наказа…

Кое-как поднявшись на ноги, чувствуя ноющую боль во всем теле, потирая «раненное» колено, девушка направилась обратно в свою комнату. Размерами она была не более пяти шагов в ширину и десяти в длину. Но несмотря малые площади здесь умещалась её кровать без всяких излишеств и пышных балдахинов, а также большой платяной шкаф в углу. Кроме того, напротив одного единственного окна, что сейчас было закрыто ставнями, находился небольшой деревянный столик и стул с высокой спинкой.

Распахнув ставни и впустив в комнатку первые лучи восходящего солнца, девушка присела на стульчик. Вздохнув полной грудью свежий утренний морозный ветерок, она прогнала остатки дремы с лица. Размяв щеки, потирая глазки, на скорую руку уложив свои длинные до лопаток волосы за ушки, она потянулась к мягкой подушке. Нащупав там Дар своего Благодетеля, приютившего её у себя — небольшую Книжечку с набором перьев, заправленных чернилами для удобства, Юная Дева приступает к Работе.

«Так, и с чего же мне начать?!

Ах да, прежде всего представлюсь.

Моё имя Юнофа, ласково — Юна. Понимаю, то еще имечко. Но я как-то слышала, что так звали одну из Богинь в Латианском Пантеоне. Так что грех жаловаться.

Фамилии не помню, да и ни к чему она простой деревенской девушке из глубинки. Лет мне… Где-то пятнадцать-шестнадцать, точно сказать не могу — не особо помню, как в последний раз праздновала сей праздник…

Эх, что-то я совсем запамятовала. Как прибыла сюда на заработки — всё пошло кувырком.

Вначале меня ограбили, прямо не отходя от Каретного Двора… Затем заблудилась в запутанных городских кварталах, и лишь под вечер меня обнаружил один прохожий. Это был молодой мужчина, лет так двадцати пяти, очень прилежной наружности. В его голубых глазах, так и читалась нежность и забота, которой хватило бы на весь Мир. Одетый с иголочки по последней моде — белую рубаху с жабо, темно-коричневый камзол, высокие сапоги, заправленные в атласные брюки под тон верхней одежды. На голове красовалась шляпа, а в руках он держал часики, что крепились на цепочке к внешнему карману камзола.

Удивительно… Но в тот момент, он оказался единственным из всех горожан, кому было не всё равно на меня.

До сих перед глазами застыл тот миг, когда этот прекрасный Незнакомец протягивает ко мне ладонь, и со словами:

— Прошу, поднимитесь с колен, здесь грязно, — подает мне руку помощи.

Ах, ну за чудный вечер…

Я до сих пор в неоплатном долгу у Судьбы, что свела меня с моим будущим Нанимателем. Выслушав мою Историю, он не только обязался разыскать тех негодяев, что обидели меня, так еще и предложил ночлег.

Я конечно, хоть и деревенская простушка, но не поверила Незнакомцу, что вот так безо всякой причины взялся мне помочь, поэтому утерев ему нос кулаком, сразу сказала:

— Посмеешь распускать руки, я тебе все косточки переломаю…

От подобной угрозы, он рассмеялся в голос и клятвенно пообещал, что и пальцем меня не тронет. Но всё же, чтобы не смущать меня, добрый Сеньор, препроводив меня к себе в Дом и показав, что где лежит и находится, удалился на поиски моего багажа…

Оставшись одна посреди небольшого двухэтажного домика, я немного запаниковала. Но жуткий приступ голода и усталость свели на нет все мои сомнения. Отыскав на кухне чем перекусить, я на скорую руку приготовила поздний ужин. Затем умаявшись за день, легка в коридорчике, чтобы никому не мешать.

Когда поутру вернулся Хозяин Дома, он оказался немного ошарашен моим выбором места для отдыха. Решив не тревожить мой сон, положив рядышком украденные у меня вещи, он прошел внутрь. Отведав остатков моих угощений, ему в голову пришла просто замечательная мысль — взять меня к себе на должность Служанки.

Я само собой не сразу согласилась на подобное предложение. Мало ли, что за тип был этот Орсиани. Но когда он лично принялся прибираться по дому, я просто не могла устоять и кинулась ему помогать…

Вот именно с того дня я и стала приглядывать здесь за всем и получила официальное место работы Служанкой в Доме Сеньора Августино Орсиани Франциско-де-Лагри.

Это было с годик назад, а мне так кажется, что прошла уже целая вечность…

Ведь раньше, живя в деревне всё было куда проще. Проснулась, умылась, поела и пошла вкалывать в поле. А здесь в Королевстве Розалия, во втором по значимости городе, что носит прекрасное имя Флаверия, жизнь крайне сложная штука.

Мало того сам ритм бешеный, что порой не успеваешь переделать все дела за день, как уже наступает вечер. Так еще эти требования к одежде и внешнему виду.

Даже мне, как простой служанке, приходится облачаться в эти многослойные платья. Носочки до колен, жутко жмущие панталоны, и кто их вообще придумал?! Нижнее платье-сорочка без рукавов, спадающее до уровня колен. Затем верхнее платье, с зауженной талией и широким низом, словно бутон цветка. А эта отделка коротких рукавов и нижней кромки подола и вовсе мне ни к чему. К отрытым плечикам и вырезу на груди — я до сих пор не привыкну.

Далее корсет, что затягивается на шнуровку сбоку и сзади. Не знаю какой умник придумал подобную часть гардероба, но по мне так она вообще лишняя. Натягивать его на себя по утрам, когда еле глаза раскрываются — просто невыносимая мука. А эти сандалии прислуги, с повязками до уровня икр, с тяжелыми подошвами и вовсе превращают уборку и готовку в сущий кошмар.

Вот я посмотрела бы, как этот прохиндей, что всё это пошил — во всем этом «великолепии» попробовал наклониться, чтобы помыть пол или поносил ведра с водой. А уж про готовку по несколько часов кряду у горячего очага — и вовсе молчу. Тут не только пять потов сойдет, так и помереть недолго от перегрева.

А расцветки платья, так вообще ужас: темно-бордовые, темно-синие, черные. Такое ощущение, что я не Служанка, а работница Ритуальных Услуг.

Б-р-р-р…

Хотя, так как всё то время, что я готовлю, убираюсь, стираю, всячески навожу порядок в Доме, здесь кроме меня никого нет, то я без особых угрызений совести скидываю с себя всё лишнее, от корсета до туфель, и по старинке — босоногой, в одном платье, навожу тут марафет.

Само собой, как только близиться час возвращения Сеньора — мне снова приходится надевать на себя всё это шмотье. Таковы уж Правила в нашем Обществе — даже Прислуга должна выглядеть опрятно и прилежно.

Тьфу…

И зачем я про такое пишу?!

Ах да, точно! Это же был Наказ Сеньора, что я получила вместе с первой платой за работу. Мол, чтобы я лучше всё запоминала, хотя порой я всё равно не помню, что было вчера…

К слову, за свою работу я получаю свои десять монет каждый месяц, без задержек и прочих проволочек. Я несказанно рада этому и всегда отправляю их себе в деревню — родителям. Не сама, конечно, а прошу об этом Сеньора.

Мне все-таки личные средства ни к чему. Всё, что нужно, Орсиани сам покупает: швабры там, тряпки для уборки, одежду. Питание и проживание в Доме входит в оплату, так что об этом тоже можно не беспокоиться.

Но самое главное, с чем мне несказанно повезло — Мой Сеньор очень Благородный Человек. Работает с утра до вечера лекарем. Помогает не только ученикам Королевской Академии Наук, но и обычным жителям. У него очень доброе сердце, он очень отзывчивый и никому не откажет в Час Нужды. Порой прибегут к нему посреди ночи, и он, даже и слова, не сказав супротив, кидается на Зов. Вот такой он у меня Сеньор, один на всю Флаверию. Нет, даже на всю Розалию, или может — на все наши Земли…

Так, что-то я немного отвлеклась. Кхе…

Орсиани, конечно, добряк и просто душка…

Ой, что я такое пишу?! Хотя кто еще кроме меня станет всё это читать?! Так что думаю можно излить всю Душу.

Тем не менее, как Истинный Хозяин этого Дома, он пару раз ругал меня и даже выхватывал из рук швабру с криком:

— Да перестань ты уже убираться и отдохни хоть пять минут! Целый день с утра до вечера вся в делах, умаялась глупышка. Так нельзя! Во всем нужно знать меру!

Да, как-то так он и отчитал меня пару раз. И с тех пор, я предпочитаю делать все дела по Дому в его отсутствие, ну чтоб не мешался под ногами.

Сказать, что я с самого начала работы показала себя достойной служанкой- означало солгать. А я не врунья и не опущусь до такого, никогда! Пусть лучше я скажу всю правду в лицо, чем потом буду сожалеть о том, что умолчала.

Так вот, с первых дней у меня всё из рук валилось. Ох, сколько же я посуды перебила и швабр переломала, а сколько шишек наставила на бедную головушку Сеньора — и вовсе не сосчитать. Надо отдать должное его терпению. Наверняка, видя мою неуклюжесть любой на месте Сеньора выставил меня за порог. Но Орсиани, оказался очень даже Благоразумным.

Изо дня в день, наблюдая за мной со стороны, а также помогая советом и делом, он всячески поддерживал меня, подбадривал, когда я, заливаясь слезами, готова была всё бросить. Благодаря его заботе, чуткому руководству и некой ласки, словно к дочери неразумной — я смогла побороть своё невезение и даже стала немного проворнее.

Хотя, скажу по секрету, я до сих пору прячу от Сеньора побитые тарелки и сломанные швабры в чулане, что располагается под лестницей. Это мой маленький Секрет от него, и я надеюсь он не прознает про него, а иначе не сносить мне головы.

Ведь он добрый, но очень строгий человек.

Однажды, послав меня на ярмарку за продуктами с четким списком того, что нужно купить, я ни только не выполнила Указания, так еще и заблудилась. А когда спустя несколько часов поисков, Орсиани нашел меня, всю в слезах, бесцельно бродящую по городу, он набросился на меня, засучивая рукава. Тогда я решила, что он меня побьет за мою оплошность. Но вместо этого, Сеньор подхватил меня на руки и понес домой.

На вопрос: «Почему я плакала?».

Я ответила: «Простите меня, Сеньор Августино, я так и не успела на распродажу…».

С тех самых пор Хозяин сам ходит за продуктами, и мне строго-настрого запретил и за порог выходить, опасаясь, что я снова потеряюсь.

Умеет он быть строгим, когда захочет.

Хнык…

Слезы?! Что это я?! Неужели мои прошлые неудачи так сильно тронули меня? Но ведь благодаря тому, что мне удалось так вырасти над собой, теперь я могу не бояться новых оплошностей. Хотя у меня, что ни день, то новое приключение…»

— Ю-но-фа! Где тебя носит! Я есть хочу! — раздался здесь звонкий детский голосок с первого этажа, заставивший девушку отвлечься от писанины.

— А вот и очередные хлопоты проснулись! А про него я совсем и позабыла, — подумала про себя Служанка.

— Буду через пять минут! — прокричала в ответ Юна, и принялась на ходу одеваться.

«Этот звонкий голос, с нотками вечного недовольства принадлежит сынишке Сеньора. Бедный мальчик… Шесть лет он жил в Доме у Мамы, но, когда полгода назад та захворала, его отправили жить к Отцу.

До этого дня они не виделись и не знали о существовании друг друга, что кажется мне немного подозрительным. Но кто я, чтобы соваться в личную Жизнь Сеньора…

Так или иначе, теперь этот прохвост живет с нами, в соседней со мной комнате на втором этаже. С самых первых дней сей избалованный мальчишка явно невзлюбил меня! В присутствии Орсиани ведет себя сдержанно и учтиво со мной, но, когда Отца нет Дома — всё пиши пропало.

Он всячески подтрунивает надо мной, дергает за волосы, ставит подножки, когда я убираюсь, специально везде мусорит и не убирается за собой. А однажды и вовсе подложим мне в кровать лягушку.

Ох и визгу же было…

Но ничего, за свой стыд, что я испытала, когда посреди ночи выскочила в одной ночной сорочке из комнаты и предстала перед испуганным взором Сеньора в подобном виде, я жестоко отомстила этому Сержику.

Поутру заменив его носки на мои, я специально разбудила озорника с большим опозданием. И когда он, впопыхах нацепив на себя без разбору Ученическую Форму Академии и кинулся со всех ног в Школу — не знал, насколько коварной я могу быть.

Никогда не забуду выражения его лица, когда мальчик вернулся ближе к полудню с босыми ступнями и пару фингалами под глазами. Он оказался высмеян сверстниками и даже побит девчонками. Мне, конечно, тут же стало жутко совестно за свою шалость, и я кинулась всячески извиняться, утирать ему слезы своим платочком, обнимать и целовать в щеки. Но Сержик очень гордый мальчик, и само собой за всю мою доброту к нему, обиделся еще больше. Вырвавшись из моих объятий, он кинулся к себе в комнату и не выходит до самого вечера.

На скупые расспросы отца: «Что случилось?», сын отвечал: «Упал». Я хотела всё рассказать Августино, но проказник снова сыграл со мной злую шутку. Якобы совершенно случайно он опрокинул на меня целую миску супа. Тем самым ознаменовав начало «Войны».

— Гувернантка, пошевеливайся там — я есть хочу! — снова прервал девушку голодный голос мальчика.

— Иду-иду, — отложила до хороших времен свой Дневник Юна и поспешила вниз на кухню.

Она располагалась рядом с гостиной, в небольшом закутке. Места здесь было не слишком много — чуть больше, чем её собственная комната. Но всевозможные шкафы с посудой и продуктами, кухонные столы для готовки и очаг в углу — делали кухню довольно тесной.

— Ты там снова, что ли проспала, дармоедка эдакая?! — встретил её у порога мальчик лет семи, с чуть взъерошенными темно-русыми волосами и некой грустью в сизых глазах.

При этом он был прилежно одет для предстоящей учебы в рубашонку, заправленную в коротенькие штанишки, и легкий черный камзол до уровня колен. На ногах красовались сандалии, за спиной он держал увесистую сумку с учебниками.

— И тебя с добрым утром, Сержик.

— Я же просил не называть меня так! Моё имя Сержи, а фамилия Вамариолло — запомнить уже пора — бестолковенькая ты наша…

— Слушай сюда, Сержик, еще раз посмеешь браниться в присутствии девушки — я тебя в чулан запру до прихода отца!

— Ха! Ты не осмелишься так поступить, со мной — сыном Сеньора…

— Желаешь проверить?! — засучивая рукава, стала надвигаться на него Юнафа.

— Хорошо, хорошо! Я верю, верю! — тут же струхнул мальчик и отошел в сторону, чтобы не мешать служанке.

— Поди лучше накрой скатерть на стол…

— А отец, он…

— Орсиани ушел пораньше, — крутилась и вертелась вокруг столов ловкая Юна, на скорую руку приготавливая из того, что было, покушать ребенку.

— Да как ты смеешь называть моего отца по имени! Ты, простая… — осекся он на полуслове, когда ему в нос уперся кулак.

Проглотив ком в горле, мальчик поспешил ретироваться, пока это милая девушка не перешла от слов к делу. Заняв пустой стул, напротив главного места за столом, где обычно обедал Глава Семейства, он поник головой.

— Прости, Сержи, что заставила тебя ждать — я в последнее время плохо сплю, вот и летаю в облаках, — с тарелками наперевес, спустя пару минут вошла в гостиную Юна.

— Ничего страшного, — буркнул себе под нос проказник.

— Что-то случилось?! Тебя снова обижали?! Я могу помочь? — видя, что мальчик и глаз не поднимает, кинулась к нему Юна.

— Да всё в порядке! Оставь меня! Просто нет аппетита! Лучше я пойду, пока снова не опоздал…

— Снова?! Постой, но ты даже не прикоснулся к еде…

— Лучше поешь сама, а то совсем исхудала, — озорно бросил напоследок мальчик и направился к выходу.

— Исхудала?! Постой, хочешь сказать до этого я была толстой?! Ах ты мелкий шалопай! Иди-ка сюда, я тебе уши надеру! — бросилась за ним Юнофа, но того и след простыл.

Оставшись ни с чем, чуть не стукнувшись носом о закрытую дверь, девушка тяжко вздохнула.

— Уж сегодня, я точно должна поговорить с Орсиани о мальчике… — прошептала Юна.

Поймав себя на подобной мысли и сжимая кулачки, ей ничего не оставалось как самой пройти в гостиную, сесть за стол и приняться с горя поглощать все те угощения, что предназначались для Сеньора и его сынишки…

— И вовсе я не толстая, — обиженно шипела себе под нос служанка, которая так изголодала, что не могла остановиться до тех пор, пока тарелки не оказались чистыми.

Глава 2
«Слежка и проникновение
«со взломом»

— И как же всё так вышло?! Я всего лишь хотела указать нерадивому папаше, что нужно уделять больше времени собственному сыну, а взамен он, со всей строгостью заявил…

«Юна, я верю в тебя! Вот мой новый Наказ — Подружись с моим Сыном».

— Вот прям так и заявил… Э-э-э, а я ведь не покидала Дома Сеньора, после того случая с Ярмаркой… И вот теперь, как верная Служанка, вынуждена идти на такой риск… Страшно-о-о, — чуть не плача, глухо сопела себе под нос девушка, которой поневоле пришлось не только покинуть свою безопасную «скорлупку», но и даже пуститься в «смертельно опасное» путешествие в Открытый Мир.

Поутру с наилучшими пожеланиями проводив Сеньора на работу, Юна, прекрасно помня их поздний разговор, всё ломала себе голову, как ей выполнить сей Наказ Орсиани. В уме она перебрала не один десяток вариантов, но ни один из них не мог решить проблему целиком и полностью.

Бедняжка так ушла в себя с вещами, что чуть не пролила всю миску с едой на мальчика, который сегодня снова был очень понурым и опечаленным.

— Поосторожнее можно?! Мне все-таки еще в Школу идти, — недовольно буркнул Сержи, но тут же оказался в цепких объятиях служанки.

— Точно! Придумала! — в голос закричала Юна и на радостях принялась тискать мальчика. — Да какой ты у меня умничка, Сержик!

— Пусти ненормальная! Моё имя Сержи, — как бы не силился вырваться из её цепких ручонок проказник, ему это было не по силам.

— Отпущу, если поешь…

— Хорошо, — сдался на милость победителя Сержи.

Быстро уписав все угощения за обе щеки, Ученик поспешил покинуть Отчий Дом, пока эта взбалмошная Особа снова ни с того, ни с сего не набросилась на него.

— Хи-хи-хи! Беги не беги, я всё равно тебя выслежу, мой маленький Сеньор, — хитро прошептала служанка и украдкой выскочила на улицу.

Повесив на дверь увесистый амбарный замок, заперев его на ключик и спрятав у себя за пазухой, храбрая девушка отправилась «на дело».

Как и ожидалось, Внешний Мир принял её не слишком радушно. Следуя, словно хвостик, за Сержи на безопасном расстоянии, чтобы тот ничего не приметил, Юна вскоре столкнулась со всеми «жестокостями» этого Города.

Вначале её облаяли собаки, которых по утру выгуливали в небольшом парке по соседству с их кварталом. Затем оступившись, она упала в лужу нечистот, что так неосторожно вылили из окон прямо перед ней. После ей пришлось спасаться бегством от подозрительного мужичонка в легких доспехах Блюстителя Порядка.

При переходе большой дороги, девушку чуть не переехала карета, которой не требовалась возница. И, как в завершении всех её бед и несчастий, она чуть не потеряла из виду свою цель, когда Сержи «утонул в океане» детишек, одетых, как и он — в форму Учеников Академии. На благо Юна смогла своим острым зрением отыскать знакомую копну волос и снова продолжила слежку.

Вот таким образом бедняжка на собственном горьком опыте осознала, насколько Внешний Мир может быть неприветливым с простыми смертными…

Когда всяческие силы стали покидать Юну и она готова была уже сдаться, на её счастье нескончаемый потом Школьников стал «стекаться» к парадному входу в Академию.

— Ох, какие высокие, — задрала голову к небу девушка, когда она предстала перед вратами, ведущими в Храм Науки.

«Отлично, полдела сделано — я нашла это страшное место, из которого Сержик каждый день возвращается еле живой, замученным и доведенным до отчаяния.

Но чтобы узнать, в чем кроется причина всему этому мне нужно… Ай!»

Самым наглым и хамским образом оказались прерваны все её возвышенные мечты о помощи мальчику, когда путь девушке заслонил один высокий паренек в белой парадной Форме Академии. Столкнувшись носом о подобную преграду, бедняжка, сбитая с ног, падает на мягкое место.

— Ай-ай-ай! Больно же, истукан ты эдакий! А манерам тебя не учили?! Видишь девушка задумалась, идет по своим делам в Академию — мог бы и пропустить, -быстро поднялась на ноги Юна и одарила писанного красавца немного презрительным взглядом.

— Фи! — повела носиком привереда. — Всё ясно!

— Что ясно?! — ни слова не разобрал в её намеках юноша.

— Да как пить дать, ты так увлекся созерцанием своей красоты, что и не замечаешь под ногами других. Не люблю я таких высокомерных, хвастливых олухов, вроде тебя! Отойди с дороги, — попыталась было силой пройти внутрь смутьянка, но парень знал своё дело.

— Не положено пропускать в Академию тех, кто здесь не учиться, — схватил её за руку выше локтя разряженный франк.

— Пусти! А то закричу! А-а-а! Вот тебе, негодяй, будешь знать, как руки распускать! — недолго думая набросилась на горемыку Юна и стала «тактично и деликатно» выказывать ему своё недовольство местными Правилами.

На истошные крики недобитого паренька, на голову которого сплошным потоком стали обрушиваться звонкие пощечины и оплеухи, сюда стали сбегаться взрослые. Понимая, что лишнее внимание ей ни к чему, Юна поспешила скрыться с места происшествия, пока её случайно не обвинили в дебоширстве.

На прощание, как следует пнув парня носочком по ноге, «жертва» скрылась из виду. Лишь, когда крики позади стихли, и ей удалось спрятаться под сенью больших кленов, что росли вдоль всей стены, Юна смогла вздохнуть свободнее.

Тяжело дыша, держась за сердечко, что готово было вот-вот выпрыгнуть из груди, девушка никак не могла понять — и чем она провинилась. Но времени на раздумья совершенно не было. Поэтому проследив взглядом за одной шаткой веткой, что раскинулась прямо над стеной, её головушку посетила просто Замечательная Идея.

— Ну что ж, не удалось через Парадный Вход, так проникнем в эту Обитель Страданий через «чулан», — стиснув зубки, подобрав подол платья, кинулась «штурмовать» дерево лихая девчонка.

В подобном деле ей не было равных еще с детской поры. И вот теперь Юне выдался отличный шанс применить свои практические Знания в жизни.

— Думали меня так легко остановить?! Ха — я да не та! Меня так просто не запугать и… Ма-ма! — закричала бедняжка, когда ветка под ней стала трещать. — Неужели я все-таки толстая-я-я!

Потеряв равновесие, горе-шпионка срывается вниз и падает в самую гущу кустарников, но уже по сторону «крепостного вала». К месту происшествия, тут же кидается всё тот же горемыка-часовой со следами недавних побоев на лице и ушах.

— Кто-то кричал?! Погодите, а это что… Туфелька?! — поднял паренек с земли, всё, что осталось от «преступницы».

Подняв сандалию и спрятав у себя за поясом, осмотрев округу и не обнаружив следов девушки, попавшей в беду, серебровласый паренек отправляется на свой пост у Врат.

— Неужели?! Мне удалось проникнуть внутрь! Ура-а-а! — чуть ли не в голос прокричала ликующая девица, выползая из кустарника.

В изорванном местами платье служанки, босая на одну ножку, вся взъерошенная, как после порядочного урагана, Юна огляделась.

— Ух ты! Где же это я оказалась?! — перехватило дух у девушки, которая к своему глубочайшему удивлению стояла посреди большого цветущего сада, разведенного прямо под окнами просто не мысленно высокого Здания Академии, а точнее одного из его Корпусов.

Тихие девичьи голоса болтушек, что за глаза принялись с утра пораньше перетирать парням все косточки, заставили Юну замяться и сделать шаг назад. Оступившись на ровном месте, она упала и покатилась кубарем с горки.

— Новенькая?! — в следующую секунду, нависнув над бедняжкой раздался чей-то очень сухой и резкий голос.

— Ага, — проскрипела бедняжка, отрывая своё лицо от земли.

— Отлично, тогда принимайся за работу! Прополи эту часть Сада. Сезон цветения маргариток уже прошел — их нужно аккуратно пересадить подальше к центру, а фиалки наоборот — поближе. У них скоро цвет, так что хватит тут отдыхать и живо принимайся за работу!

— Будет сделано! — резко вскочила на ноги Юна и впилась ошарашенным взглядом в суровой наружности женщину средних лет с чуть поджатыми губами и крайне пристальным взглядом карих глаз.

На ней красовалась форма служанки, но более изысканная и строгая, чем у Юны.

— А-а-а, вы собственно кто?! — не нашла ничего лучше, как огласить свой нелепый вопрос девушка.

— Очень смешно! Животики сейчас надорвешь! Еще раз посмеешь сказать хоть слово — живо выкину за пределы Школы Благородных Девиц, без оплаты и прочих отчислений! Ты меня поняла?! — погрозила ей пальчиком женщина, чьи темные, почти черные волосы, собранные в хвост, отлично подчеркивали её суровый нрав.

— У-у-у, Школа Благородных Девиц… И такие бывают, — конца и краю не было восхищению Юны красотами здешнего пейзажа.

— Ты меня вообще слышала?!

— Да, да конечно! Дорогая тетушка — выпороть весь садик…

— Я тебя сейчас сама выпорю, если не перестанешь паясничать!

— Ох, простите, Тетя…

— Я Комендант женского Общежития Школы и всем здесь заведую… Моё имя Фрау-де-Вринья…

— Мяу-де-Вру-нья, — шепотом повторила имя Юна.

— Чего ты там сказала?!

— Нет, нет ничего! Я вас прекрасно поняла Тетя Мяу… То есть Фрау — сделаю всё в лучшем виде…

— Только попробуй мне увильнуть от работы — я с тебя заживо шкуру спущу прямо у всех на виду…

— А-а-а, можно не у всех на виду?! Я как бы девушка стеснительная, даже плечики оголять для меня жуткая мука, а если вы…

— А ну живо за работу, болтушка! — придала Юне скорости женщина, звонко подстегнув её по мягкому месту.

— Ох, ну что за Народ пошел?! Чуть что — сразу руки распускают, — обиженно буркнула бедняжка и упала носом в землю.

Убедившись, что новая помощница принялась за работу, гроза всех Учениц Школы, удалилась по своим делам. Тем самым она уступила «сцену» группе Благородных Девиц, для которых сей небольшой разговор стал отличным поводом для очередных издевок. И лучшей для этого жертвы, как новенькая служанка — и во век не сыщешь.

Пряча свои ядовитые кривые ухмылки за ажурными веерами, сверкая злобно глазками, шурша своими пышными платьями, маленькая стайка из трех «сорок» медленно и очень вальяжно подошла чуть ближе к тому месту, где в траве исчезла Юна.

Держась на почтительном расстоянии от черни, боясь даже ступить на сырую землю и испачкать тем самым свои мягкие бальные тапочки, девушки замерли в пару шагах от места работы садовницы.

— Кху… Кху… — подала голосок главная зачинщица всех местных подстрекательниц.

— Будьте здоровы! — послышался голос из высокой травы.

— А я и не чихала!

— Ну-у, никогда не лишне пожелать здоровья, такой… — поднялась с земли юная садовница.

Не успела она опомниться, как перед её очами предстала прекрасная Незнакомка вся, так и блещущая красотой. Девушка выделялась на фоне остальных изяществом манер, стройностью, грацией и правильно построенным тембром голоса.

— Беляночке, — закончила мысль Юна, вдосталь насмотревшись на подобную всю напудренную и накрахмаленную светловолосую, голубоглазую Девицу, которая с гордо поднятым подбородком и чуть вздернутым носиком, ожидала услышать немного иные слова восхищения её красотой.

— Что?! Как ты меня назвала?! — от негодования готова была разразиться жутким скандалом девушка, облаченная в белоснежный пышный наряд прилежной Ученицы, но тут, сделав шаг ближе к ним, садовница невольно оступилась.

— Вот спасибо, выручила, — чуть не упала Юна, но вовремя успела облокотиться о плечо раскрасневшийся от гнева Благородной Девицы.

— А-а-а! — запищали от негодования подружки бедняжки, которую мало того назвали в четь поганки, так еще и утянули с мощенной камнем дорожки в самую гряз.

— Ты-ы-ы! — теряя всяческое терпение зарычала Юная Дева, и как завопит сдавленным голоском. — Да как ты посмела притронуться ко мне?!

— Ах да точно, не хорошо вышло… Но ничего, ты тоже можешь меня потрогать. Ну же давай — не стесняйся. Я не заразная и не привередливая, — протянула к ней обе ручонки садовница, как бы желая её обнять.

— Чего?! — совершенно растерялась Беляночка, у которой завитушки волос, так и распрямились от негодования.

— Давай сюда лапу! Вот смотри здесь нет ничего зазорного! — пожала её ладошку Юна, оставив на белоснежных перчаточках комья сырой земли вперемешку с соком травы.

— А-а-а! — сдавленным голоском запищала обладательница длинных прекрасных вьющихся волос цвета солнца.

— Ну вот теперь мы с тобой подруги… Хотя, погодите-ка — ведь я даже не представилась, как следует, — тут же сделала реверанс Юна по всем правилам этикета. — Моё имя Юнофа…

Вот только от боли спина не слишком позволила ей согнуться до нужного угла. Подол платья, что так аккуратно кончиками пальцев она оторвала от земли, оказался изорван в клочья. А волосы и вовсе не собраны — так что вышло не совсем такое важнецкое приветствие.

— Да ты что — издеваешься надо мной?! — чуть ли не плача развела руками жертва обстоятельств.

Стоя по лодыжки в грязи, с отпечатками грязных пальцев по всему платью, она, к тому же, оказалась еще и высмеяна своими подружками, что ухахатывались у неё за спиной.

— Вовсе нет, Белоснежка! Просто я совсем недавно перевалилась вон через ту стену, затем плюхнулась головой в те кусты. При этом, кажется, потеряла одну туфлю, и платье всё изорвала, а так я очень даже серьезная, — мило заулыбалась простушка, в речах которой не было и капли издевки. — А тебя как зовут?!

— Меня?! Меня?! — пылая жаром изо рта, прорычала Юная Дева.

Отбросив личину послужной девочки, сверкая лазурными глазками на своих подружек, которые тут же притихли, девушка представилась.

— Моё имя Ванесса Андере Мариа-Сорте.

— Какие же у вас Знати — длинные имена. Не против, если я буду звать тебя просто — Ванессой?!

— Про-тив! — хрипела её названная подруга, не зная чем и прошибить эту болтушку.

— Кстати, мне тут поручили садик прополоть, а я вот совершенно не знаю, где тут фиалки, а где маргаритки. Там откуда я родом росли лишь подсолнухи, да ромашки… — поникла плечами Юна, поделившись с новой подругой своей бедой. — Не поможете мне?!

— Конечно, моя дорогая, Нюфочка, — тут же сообразила Ванесса, как ей раз и навсегда проучить эту наглую девчонку, дабы той впредь не было повадно, вот так нахально и безо всякого уважения, общаться с такой Благородной Высокородной девушкой, как она.

Уже спустя пару минут, выслушав мудрые наставления «подруг», Юна активно принялась за работу. На время так увлекшись садоводством, она и позабыла зачем прибыла сюда в столь погожий денек.

Когда всю округу огласил звон колокола с Центральной башни, созывающего всех Учеников на занятия, здесь в саду стало совсем пусто. Привыкшая всегда работать в тишине и покое, Юна только обрадовалась этому обстоятельству.

Совершенно незаметно для неё прошел час, затем второй.

И лишь когда солнце, вышедшее из-за здания стало припекать головушку, девушка решила сделать небольшой перерывчик. Распластавшись на земле, посреди благоухающих цветов и трав, раскинув ноги и руки в разные стороны, Юна глубоко вздохнула.

— Как же здесь прекрасно, — пропела она и прикрыла глазки.

На счастье, иль беду, в перерыве между занятиями, дозором Тенистый Сад обходил Часовой. Его задачей было следить за порядком, чтобы не было конфликтов между Ученицами. А также отлавливать тех, кто собирался увильнуть от уроков и поспать в саду.

Обойдя всё взад и вперед, не обнаружив правонарушительниц, паренек уже собирался пройти мимо, но тут ему на глаза попалась чья-то босая ножка, торчащая из травы.

— Не понял?! — почесал он затылок и принялся красться ближе, дабы поймать проказницу с поличным. — И чего это мы тут делаем?! — навис над ней грозный Блюститель Правопорядка.

— Как чего?! Травку пропаливаем! — тут же проснулась от сладкого сна Юна, и как швырнет в лицо парню сорняк. — Вот держи! Коль нечем заняться, помогай давай!

— Ну, вообще-то я… — не успел он запротестовать, как садовница лихо утянула его в самую гущу травы.

— Поясняю для вновь прибывших. Вот эти сорняки — их убирает, а цветы, ладошкой вместе с корнями, аккуратно выкапываем и кладем в сторонку. Мне их еще потом пересаживать на новое место, — направо и налево давала дельные советы Юна, даже и не приметив, кто оказался рядом с ней.

— Вот так?!

— Да нет же, надо более нежнее, — пододвинулась к парню садовница.

— А ты уверена, что это нужные цветы?

— Сама я в них не особо разбираюсь, но подруга мне подсказала.

— Но всё же…

— Я верю друзьям, так что оставь все сомнения и дергай давай!

В тот самый момент, когда их взгляды встретились, а ладони соприкоснулись, Юна как закричит в голос:

— А-а-а! Снова этот, мерзавец! Вот ты мне и попался! Да я тебя сейчас тут и закопаю!

— Нет постой, не надо! Спасите-е-е! — взмолился горе-часовой, как никогда чувствуя близость расправы.

— Из-за тебя я не смогла попасть в Академию обычным путем, вот и пришлось перелезать через стену… Кстати, а зачем я вообще сюда намылилась?! — призадумалась Юна.

— Так значит это твоя… — дрожащим голоском проскрипел бедняга и протянул ей туфельку.

— А-а-а, вспомнила! — как наброситься садовница на паренька, у которого свет клином сошелся, и он уже ожидал своей кончины.

Глава 3 «Путь от Садовницы до Маэстро и Сестры»

Воспользовавшись обеденным перерывом, немного посвежевшая и умывшаяся Ванесса, спешила со всех ног к месту, где в последний раз видели красавца-Часового.

Этот паренек уже давненько заинтересовал столь Благородную Особу. Но так как им не дозволялось покидать пределы Школы во время занятий, то и шансов встретиться с этим красавчиком было крайне мало. Но именно сегодня, на её счастья она увидела свою цель у Врат на Посту, а значит он обязательно должен был пройти все Корпуса Школы дозором.

Решив перехватить его у Тенистого Сада, Ванесса с ног сбилась, разыскивая своего Принца. А когда вдали послышались тихие, приглушенные голоса, ей ничего не оставалось, как на цыпочках приблизиться к тому месту.

Когда до цели оставалось не более десяти шагов, девушка встала, как вкопанная. Сгорая от жуткого приступа ярости, вперемешку с ущемленной гордостью, ревностью, обидой и прочее, прочее, Ванесса схватилась за сердце.

Ведь там, в самой гуще благоухающих цветов, вдали от чужих глаз, лежа на траве озорно виднелись две пары ног. Хозяйку одной из них девушка прекрасно узнала по босым ступням, а голос второго — и с закрытыми глазами не спутала.

— Значит ты пришла сюда, чтобы разыскать своего младшего братика?!

— Да нет же, Сержик сын Сеньора, у которого я работаю служанкой…

— Снова не понял — зачем тебе всё это?

— Красавчик, а ума как у швабры…

— Как ты сказала?!

— Ох, прости… Просто, когда я впервые увидела тебя там у Ворот, мне вдруг стало так жалко всех здешних девушек…

— Это почему же?! — не смог усидеть на месте парень и как появиться из-за травы, а Ванесса в свою очередь погрузилась в неё с головой.

— Как будто ты и сам не знаешь?! — показалась следом за ним Юна.

Присев на месте, она как могла принялась пояснять ему свою Мудрую Мысль.

— Голубоглазый статный юноша… Такой высокий, стройный, с правильными чертами лица, цвета Луны гладкими шелковистыми волосами до плеч, разодетый в Парадную форму Академии, да к тому же Благородных Кровей — ты наверняка нарасхват у местных девиц…

— Ну-у, я не собираюсь хвастаться, но я…

— Дурак, вот ты кто! — толкнула его локтем в бок садовница, прервав полет мыслей.

— Как грубо!

— Да ты на себя в зеркало хоть раз смотрел?!

— Каждый день любуюсь… — поправил свою челку красавчик.

— Ну вот — снова здорова! Я это к тому, что у тебя даже манера разговаривать, как у Венурианского соловья…

— Не понял?!

— Лучше один раз увидеть, чем сто раз пояснять. Вот смотри, как с минуту назад ты мне представился… кхе… кхе…

Встав в позу, гордо задрав нос по ветру, одной рукой обнимая себя, а другой гладя свои волосы, Юна в точности изобразила голос парня, вплоть да интонации и ударения.

— Моё прекрасное имя звучит как Песня… Диего Винсенто-па-Лермо… К вашим услугам, — протяжно, словно тенор, пропела садовница.

— Красота-а-а, — залюбовался ею паренек.

— Скажи, ты всегда так разговариваешь, словно кота за хвост тянешь?!

— А что не так?! Везде и всюду — меня все обожают!

— Зазнайка, хвастун, да к тому же нарцисс! По мне, так в тебе нет ничего особенного… И уж тем более, что могло заставить меня влюбиться, — кинулась к нему Юна, положила ладошки на щеки и принялась вертеть разными боками. — Ни с этого бока, ни с этого… Мой Сеньор, к твоему сведению, куда краше и милее тебя…

— Правда, она такая жестокая штука, — чуть не плача, паник плечами горемыка, которого впервые так грубо отвергли.

— Ой, да ладно тебе нюни распускать, как дитя неразумное. Лучше призадумайся, какое первое впечатление ты производишь на окружающих…

— Хорошее, наверное…

— Я продолжу мысль — мне жалко тех глупышек, что, совершенно не зная тебя — готовы волосы рвать на голове, лишь бы заслужить твое внимание.

— Но я…

— Знаю, знаю — вовсе этого не желаешь. Но ты и ничего не предпринимаешь, чтобы изменить о себе подобное мнение.

— Как так?!

— Я не договорила, — одернула паренька Юна, на что тот молча закивал.

«Но куда больше мне жалко тебя, Диего…

Ведь ты изо дня в день вынужден чувствовать на себе восторженные взгляды прекрасных Юных Дев. Они так ослеплены твоей внешней красотой, что совершенно не желают узнать, каков ты на самом деле…

Им откровенно наплевать, что ты любишь покушать, какие книги предпочитаешь, как проводишь своё свободное время, с кем дружишь и о чем вы общаетесь».

— Это очень грустно быть всеми обожаемым, но никем не любимым, — тяжко вздохнула юная садовница, чьи речи так сильно тронули сердце паренька, что он готов быть сделать всё, дабы измениться в её глазах.

— Юна… Ох прости, Юнофа, ты и вправду так думаешь?!

— Конечно, Диего. И раз я называю тебя по имени, то и ты не стесняйся впредь обращаться ко мне — просто Юна.

— Хорошо, обещаю! Юна ты… Ты просто умничка! Прошу тебя… Нет, я умоляю тебя — стань моим Маэстро в делах сердечных, чтобы я — дурак эдакий, не наломал еще больше дров. Ведь я вовсе не желаю, чтобы по моей вине страдали невинные девушки, — взмолился паренек и как упадет перед ней на колени.

— Кем-кем?!

— Маэстро — это наставник, учитель и просто хороший человек, — пояснил как мог значение сего сложного слова Диего.

— А-а-а, ну так бы сразу и сказал, а то Маэстро… — закивала девушка. — Рада, что хоть признаешь свою вину — это уже неплохое начало. Ладно, что с тобой поделаешь, я согласна. Обещаю сделать из тебя настоящего благородного парня на зависть всем заморским Принцам! — недолго думая уступила его просьбе садовница, на время позабыв, что сама в делах сердечных была словно девочка-неразумная.

— Я так рад, моя Сеньорита… — хотел поцеловать ей ручку Диего, но Юна тут же утерла ему нос кулаком.

— Даже не вздумай! Я же говорила — мне такие как ты, не по душе!

— А тогда, какие?!

— Вот тебе первый Урок, Диего, — принялась просвещать своего Ученика Юная Дева.

«Мы — девушки, подобно цветам, крайне хрупкие и нежные Создания. От природы в нас сильно желание везде и всюду выглядеть красиво, притягивать к себе внимание и наслаждаться этими моментами.

Это можно сказать наше «оружие» против вашей грубой физической силы.

Если девушка чувствует себя незащищенной слабой и ранимой, она инстинктивно выбирает себя в пару сильного, волевого, мужественного парня. А если Дева творческая, утончённая и скрытая, то её больше привлекают броские, дерзкие, отчаянные парни, готовые ради достижения своих целей рискнуть своими жизнями».

— Знаю, знаю, это как написано в Книге: «Противоположности сходятся». Только вот, не помню её названия, — с неким восхищением и преклонением смотрел Диего снизу-вверх на своего Мудрого Учителя.

— Книга называлась: «Философия межличностного общения», к твоему сведению, — поправила его девушка.

— Ого! Ты знакома с такими серьезными Научными трудами?! Мы их только на будущий год будем проходить.

— Дорогой мой Диего, я к твоему сведению много подобных книг прочитала. У Сеньора Орсиани целая библиотека в его рабочем кабинете, вдоль всей стены. Когда выдается свободное от уборки и стирки время — я люблю почитать…

— Я даже не знаю, чему больше удивляться: то что ты, как простая служанка — умеешь читать. Или что у тебя подобные пристрастия к литературе…

— А я еще и писать умею! — добавила Маэстро, которой подобные похвалы немного вскружили голову.

— Белиссимо! — захлопал в ладоши юноша, с каждой секундой, сам того не осознавая, оказываясь зачарованным Юной.

Пусть её речи лишь отчасти являлись правдой, в них было много наивной детской веры в Добро и Чистую Любовь, Диего, как парень, не желал развеивать все её Мечты своим личным горьким опытом в подобных делах.

— Юна ты… Ты открыла мне глаза на Истину, и отныне я клянусь, что сделаю всё, чтобы изменить о себе мнения окружающих. И начну я прямо сейчас! — вскочил на ноги паренек, загоревшись новой целью.

— Постой, дурья твоя башка, прежде, чем слиняешь на свой пост — верни-ка мне сандалию, а то знаешь-ли прохладно тут в сырой земле босоногой копаться.

— Ах да, конечно, держи! И еще раз прости меня за всё, я побежал! — со всех ног паренек кинулся прочь из сада.

— Диего, а когда заканчиваются занятия у младшей группы Учеников? — прокричала ему вслед Юна.

— Половина уже прошла, еще два раза должен пробить колокол.

— Два раза… — призадумалась девушка. — Хорошо, значит я успею расправиться с этим участком сада, — снова принялась за работу трудолюбивая Юна.

Ей и невдомек было, что весь их разговор оказался подслушан одной очень ранимой и ревнивой Ученицей. Особо не разобрав, о чем шла речь, ей больше всего запомнился момент, когда эта простушка касалась щек красавчика и как он преклонял перед ней колено. Сгорая от гнева, она кидается прочь отсюда, с одной лишь целью, как можно скорее приблизить расправу над садовницей.

Не желая оттягивать «казнь подруги», Ванесса стремглав бросается в главное Здание Школы, дабы найти ту единственную женщину, который было по силам избавить её от соперницы.

— Многоуважаемый Комендант, позволите обратиться?! — не прошло и пяти минут, как ей удается выйти на «палача».

Как всегда, строгая на вид Фрау-де-Вринья, обходила дозором коридоры Школы, выискивая своим острым взглядом нарушительниц бесчисленного количества немного глупых и нелепых правил.

На подобии: «Не собираться более трех в одном месте», «Не задирать платье выше лодыжек», «Когда садишься, не забудь свести коленочки» и прочие, прочие Законы, из которых был составлен целый Свод Правил и Норм поведения в Школе Благородных Девиц.

— Чего тебе, Ванесса Андере Мариа-Сорте? Снова твои подружки учудили чего неладное?! — сдвинув брови и сложив руки на поясе, встретила её Блюститель Порядка.

— Вовсе нет… — смиренно сложила ладошки вместе лапочка, и чуть преклонив голову перед старшей, пропела сладкозвучным голоском. — Я здесь по поводу вашей новой садовницы…

Не успел перерыв между Занятиями подойти к своему логическому завершению, как над бедной Юной уже разразился целый скандал. Словно предчувствуя несчастье для одной, и потеху для других, здесь под открытым воздухом в саду собрались чуть ли не все Ученицы Школы Благородных Девиц.

— Ты что окаянная творишь?! Совсем слабоумная?! Я же сказала — надо выполоть сорняки, а цветы подготовить к пересадке, — нависнув над бедняжкой, истошно вопила ей прямо в ухо рассерженная женщина.

— Тетя Фрау, я так и сделала, — испуганно проскрипела девушка, которая никак не ожидала, что вместо заслуженной похвалы, на неё вдруг обрушиться целый шквал обвинений и ругательств.

Желая опровергнуть все нападки, садовница кинулась к куче сорняков, что аккуратно складывала в сторонке.

— Вот смотрите. Здесь у меня травы, а тут цветочки для будущей посадки…

— Дура! — не выдержала тут Комендант, и как отвесит бедняжке звонкую пощечину.

— За что?! — упала на землю Юна, держась за щеку одной рукой, а во второй сжимая небольшой букетик разных цветочков, что собирала с таким усердием.

— Раз не способна отличить фиалки с маргаритками от простых трав — так и сказала бы!

— Но я… Мне сказали… — проскрипела бедняжка, у которой на глазах навернулись слезы от стыда и горя.

— И кто, скажи на милость тебя надоумил выдирать цветы, вместо сорняков?! — прорычала Фрау, сжимая кулаки и надвигаясь на бедняжку. — Только скажи, и я быстро её розгами проучу по мягкому месту! Будет знать, как шуточки шутить!

— Я… — запнулась на полуслове Юна, когда на глаза попалась «подруга» Ванесса.

Держась всё это время чуть в стороне от толпы, что злобно шипела и хихикала у них за спиной, Юная Дева голову в шею втянула, когда услышала какая расправа ждет зачинщицу всех бед.

— Простите меня… Я сама виновата, — поднялась с земли Юна, и как подобает служанке, провинившейся перед Хозяйкой, склонила перед Фрау голову аж до самой земли.

— Значит это твоя вина… — потянулась Комендант за розгой, что всегда держала на поясе. — Тогда получай свою сегодняшнюю Награду!

Когда Фрау-де-Вринья принялась осыпать юную садовницу розгами по спине, все ехидные голоса тут же стихли. Подобру-поздорову Ученицы решили удалиться, пока им самим не перепало подобной «награды». На десятом взмахе розгой, здесь в саду остались лишь Фрау, Юна и сама виновница всего затеянного.

За всю минуту этой жестокой «расправы», Ванесса не проронила ни слова. В свою очередь Юна, державшаяся из последних сил, не позволила себе издать хоть единый писк боли.

Совершенно сбитая с толку, не понимая, зачем эта простушка взяла на себя всю вину, Благородная Дева, сжимая кулачки вынуждена была просто стоять, как вкопанная и лицезреть всю эту несправедливость.

— Отныне будешь знать, как обманывать взрослых! — прохрипела Палач.

Закончив с наказанием, женщина немного подивилась Силе Воли девочки. Она могла упасть ей в ноги и молить о пощаде, но вместо этого, бедняжка приняла наказание, как должное. Утерев нос, и бросив косой взгляд на единственную Ученицу, которая осталась «наслаждаться» зрелищем до самого конца, Комендант напоследок бросила свысока:

— Можешь быть свободна! Более мы не нуждаемся в твоих услугах.

После чего, она удалилась восвояси, даже не удосужившись заглянуть в глаза Юны, которая как стояла, согнувшись в три погибели, так и застыла.

— Юна, я… — как только шаги стихли, и Палач покинула «сцену», Ванесса осмелилась нарушить гробовую тишину. — Я… — не в силах довести мысль до конца, девушка, чуть не плача от сожаления и стыда, сделала шаг вперед.

— А я ведь знала… — проскрипела бывшая садовница, не своим голосом.

— Ю-на, — с замиранием сердца замялась девушка, уже ожидая, что вон он — Момент Истины настал, и сейчас на неё польется река заслуженных бранных слов.

— Что ты, подруга, меня навестишь… — резко отмерла Юна, и как протянет ей слегка помятый букетик цветов. — Вот возьми. Я специально для тебя собирала!

— Но я… — с дрожью в голосе прошептала девушка.

— Да, держи уже! — силой вложила она ей в ладонь цветы, и не поднимая головы, тут же бросилась со всех ног прочь отсюда.

— Юна-а-а, — сдавленным голоском простонала бедняжка, осознав наконец какую милую и добрую девочку она обидела в пылу своей глупой вспышки ревности. — Прости-и-и-и…

Упав, как стояла в самую грязь, не желая больше знаться с самой собой, Ванесса прикрыла глазки ладошкой и глухо заплакала. Ей вдруг стало так противно и мерзко в обществе такой жестокосердечной зазнобы, коей являлась все эти годы, что она желала провалиться сквозь землю, лишь бы больше не видеть и не слышать саму себя…

А тем временем, служанка, поневоле оказавшаяся вовлечена в жестокие Забавы Благородных Девиц, сама того не заметила, как покинула пределы Школы. Чудом оказавшись на территории Главного Корпуса Академии, в поле видимости предстала совершенно чуждая её доброму сердечку картина.

В самом дальнем закутке, подальше от взглядов взрослых, собрав вокруг себя детвору, мальчик постарше, глумился над одним из Учеников. При этом он не чурался использовать в доказательство своих нелепых Доводов кулаки и ноги.

— Мусор! Тебе место в выгребной яме! Да как ты посмел подойти ко мне ближе, чем на десять шагов?! Кроме того, как я слышал ты даже осмелился заговорить с девочкой! Вот я тебя сейчас…

Когда у парнишки окончательно кончилось терпение, а его жертва оказалась сбита с ног ударами по лицу, в не детские Игры вмешалась Юна. Утерев нос от сопелек, что набежали после её собственного унижения, она со всех ног кинулась спасать очередную невинную Жертву здешних мест.

— А ну не смей! — вовремя подскочила к эпицентру расправы девушка и как схватит мальчишку лет двенадцати за руку.

— Ты еще кто такая?! — резко струхнул задира.

Обведя быстрым взглядом Гостью, он тут же расхрабрился. Ведь перед ним была не Учительница, которая могла наказать их всех за драку, а простая служанка.

— Да как смеешь прикасаться ко мне, чернь! Да ты хоть знаешь, кто я таков?! — заверещал проказник, когда Юна отшвырнула его от бедняги.

— Прости меня, я опоздала, — прекрасно узнав поверженного на землю мальчика, прошептала девушка и погладила его по головке.

— Если честно мне наплевать, кто ты и какие громкие Титулы носят твои Родители! Сегодня, прямо сейчас ты своим подлым, мерзким, не заслуживающим оправдания поступком опозорил Честь Семьи! И нет тебе прощения, — резко поднялась на ноги Юная Дева и, сверкая гневным взглядом, набросилась на виновника всех бед Сержи.

— Я второй ребенок Семьи… Ой! Прямой Наследник Графа… Ай… Что состоит в Совете… Ой-ой-ой! — кричал и вырывался из цепких рук служанки высокородный шалопай, пока девушка, безо всяких угрызений совести, стащила с него штанишки и при всех стала пороть по голой попе.

— Вот тебе! Получай! И еще! И еще!

Юна так вошла во вкус, что и не приметила, как все здешние малолетние «разбойники» разбежались от подобной угрозы «точечного» поражения.

— Юна… Оставь его… Прошу, — чуть оклемавшись, поднял голову мальчик.

— Но Сержик, я только начала его перевоспитание…

— А-а-а-а! Помогите, убивают! — завопил как недорезанный «Второй сын… какого там… из Совета», и воспользовавшись моментом, как пробка из бутылки выскочил из рук своей Воспитательницы.

— Вот прохвост, сбежал, — от огорчения тяжко вздохнула Юна и кинулась помогать мальчику. — Ты как, идти сможешь?!

— Да, но…

— Никаких, но! Живо показывай дорогу в Медпункт!

— Сюда, — противиться подобной девушке у Сержи не было никаких сил.

Прикусив от боли губу, сжимая кулаки, глухо сопя и опираясь о плечико Юны, им вскоре удается достичь комнаты для оказания первой медицинской помощи.

На благо мальчика, который немного стеснялся своего побитого лица и то, что ему помогает такая хрупкая, как он считал, девушка, в коридорах не было ни души. Ибо к тому времени, когда они достигли здания Академии — прозвенел колокол.

— Что случилось?! Кто вы такая?! Кто побил мальчика?! — встретил бедных Юну и Сержи целый поток неиссякаемых вопросов от молодой медсестры.

— А можешь оставить свои глупые, неуместные вопросы на потом и поможешь нам?! — с порога огласила все свои мысли вслух Юна.

— Нет! Так нельзя! Посторонним сюда путь закрыт! Если сейчас же не назоветесь — я взрослых позову! — по стеночке стала ползти к выходу бедняжка, не старше Юны.

— Ты похоже здесь новенькая?! Так вот, ни к чему поднимать шума, просто укажи, где у вас тут средства для обработки ран, и мы сами во всем разберемся! — приложила к устам пальчик девушка.

— Нет! Нет! Нет! Я… я… Не могу так! — с диким криком кинулась из комнаты бедняжка и спустя пару секунд её быстрые шаги стихли в коридорах.

— Вот те раз, — потупила взгляд Юна, и раз вся комната оказалась в полном её распоряжении, она аккуратно усадила мальчика на койку.

— Юнофа… Тебе не стоило вмешиваться… Уж я как-нибудь сам во всем разберусь… И вообще… Лучше беги, пока тебя не отловили и не наказали розгами по спине за проникновение в Академию… — забубнил виновато мальчик.

— Эх ты… Глупенький сын Сеньора… Оставь на время свою мужскую гордость и позволь тебе помочь… Все-таки раны сами себя не излечат, — крайне ласково проговорила девушка, потрепав мальчика по головке.

Затем быстро отыскав, чем обработать ссадины и синяки, она принялась смачивать примочки и прикладывать их к многочисленным ушибам «задиры».

— Ух и досталось же тебе… Кто это был?!

— Ай-ай-ай! — зашипел мальчик, когда боль стала невыносимой. — Да так, дурак один… Считает себя Пупом Земли и строит всех на свой лад…

— Ничего, думаю после сегодняшней порки, авторитета у него поубавиться… Ай… — в свою очередь заскрипела Юна, когда острая боль в спине напомнила о её собственных ранениях.

— Юна, ты как?! Ты выглядишь немного бледной… — не на шутку взволновался мальчик, приметив легкое недомогание своей Спасительницы.

— Всё в порядке, я просто… — не договорила бедняжка, как сделав неловкое движение, потеряла равновесие и упала на пол.

— Юна! Юна! Что с тобой?! — упал рядом с ней растерянный ребенок, совершенно не зная, чем помочь.

А когда спустя мгновение сюда ворвались взрослые, во главе с Комендантом и в сопровождении Часовых, обходивших дозором и эту часть Школы, у Сержи не осталось сомнений, кто являлся виновником слабости Юны.

— Нет! Оставьте её! Не смейте трогать мою Сестру! Я ради неё готов понести любые наказания, но прошу вас — не смейте её больше стегать по спине! Лучше я стану для вас отдушенькой… Умоляю… Не трогайте Юну-у-у, — вне себя от детского горя, весь заливаясь слезами боли и отчаяния, упал перед Сестрой мальчик, только сейчас приметив на спине служанки следы побоев.

— Сержи, — чуть слышно проскрипела девушка и потеряла сознание.

Понимая, что на всё это она пошла только ради него, Сержи как никогда желал защитить девушку от участи, куда более страшной, чем она уже пережила. Мальчик бил себя в грудь, клялся всегда быть прилежным, помогать всем и каждому, даже готов был понести высшую Кару — целый месяц работать на обязательных работах и всё ради Сестры.

Глава 4
«В Гостях у Маэстро»

— Осторожнее!

— Да, я итак осторожнее некуда!

— А я говорю аккуратнее, не мешок с капустой тащишь. И лапы, лапы не распускай!

— Да у меня и в мыслях не было ничего подобного! Ведь она… Она моя Маэстро… — шипели наперебой мальчик и паренек, ступая нога в ногу от самих врат Академии.

Где им, освободив на время от Занятий, поручили во что бы то ни стало препроводить бедняжку до дома. Само собой, провожатым вызвался маленький братец, а тягловой силой — мимо проходящий Часовой.

— Слушай, не знаю, что это за слово такое, но если еще раз посмеешь опустить подобный взгляд на мою бедную, замученную Сестренку — я тебя поколочу!

— Юна, и мне как сестра… Ну почти… Она моя Наставница… Кстати, а про какой именно взгляд ты говоришь?!

— А вот про этот! Думаешь, если я вам, Сеньор, в пупок дышу, то не замечаю, как ты, наглая твоя рожа, заглядываешься на обнаженные плечики моей девушки… То есть сестры!

— Ну ты уж определись?! На «Ты» или на «Вы», мы с тобой… Кроме того, я уважаю твою…

— Сестру! Да, она моя старшая Сестра!

— Сестру Юну… Ведь не каждая девушка пойдет на подобные жертвы ради парня, пусть даже такого мелкого, как ты…

— Ах ты — заносчивый…

— А ты непочтительный…

— Длинный словно жердь…

— Карапуз…

— Распомазанный щеголь…

— Грязнуля-оборванец…

— Да, ты…

— Ты…

В самый ожесточенный момент, когда ссора двух мальчишек-неразумных чуть не переросла в драку, они оказались перед лицом общей проблемы, заставившей обоих умолкнуть и призадуматься.

— Слушай, Сержи, а ключ от Дома у тебя есть?!

— Конечно… — порыскал в кармашках штанишек мальчик, и ничего не найдя, пожал плечами. — Не-а…

— Вот здорово! Как же так получается…

— Просто… Дома всегда оставалась Юна, и не было нужны носить с собой ключ, — чуть пристыженно, пояснил юный Сеньор.

— Ага! Вот, он выход…

— Вообще-то это вход!

— Да я не про то… Раз Юна была последней, кто покинул Дом, значит и ключик у неё.

— А ты голова! Я бы не додумался…

— Так, а где обычно все девушки прячут самое ценное?! — не на шутку призадумался паренек, и его взгляд упал на мирно спящую девушку, чья головка покоилась у него на плече, и которую он, словно Принц, нес на руках через весь город.

— Не знаю, — принялся интенсивно чесать затылок Сержи.

— Зато я знаю, а ну помоги…

— Эй, ты чего удумал?! Куда руки тянешь, мерзавец! Да я сейчас крик подниму — быстро в тюрягу попадешь! — заметался мальчик, когда Диего присел на колено.

Затем ухитрился высвободить правую руку и потянулся к груди спящей Принцессы.

— Дурак! Не мешай! Разве не знаешь — девушки всегда держат самое дорогое у сердца. В данном случае — на веревочке на шее…

— Это ты дурак! Присмотрись и ты увидишь, что никакого шнурка у неё на шее нет! — своим зорким замечание спас Честь своей сестренки храбрый мальчик.

— И то верно! Пардон, ошибочка вышла, — поспешил убрать ручонку куда подальше горе-сыщик.

— Раз у Сестры ключ не на шее, значит он в кармане, — осенило братика.

— Верно! Верно! Как же я мог позабыть про широкий карман у служанок, что крепиться к поясу, и как бы дополняет платье. Со стороны его, конечно, не видно, но, если провести рукой… — закатил глазки Диего, чем заслужил от Сержи косой взгляд.

— Даже не желаю знать, откуда у Вас Сеньор, подобные познания в платьях служанок…

— Ты это на что намекаешь?

— На то самое! Скажу сразу, мой отец в отличие от Вас — Знати, не занимается подобным со своими слугами!

— Что?! Да я вообще-то…

— Не оправдывайся! Тебя поймали с поличным, негодяй и сластолюбец!

— Как ты меня назвал?! Ох, если бы не Юна, отвесил бы тебе звонкого подзатыльника!

— Бэ-э-э, — показал ему язык озорник.

— Кричи-не кричи, но подобное я не могу тебе доверить! — играя пальчиками, потянулся к талии девушки Диего.

— Если хоть пальцем коснешься — я все-про-все расскажу Сестренке! И как посмел лапать её, и как опорочил прямо у всех на виду…

— А-а-а?! Да откуда у тебя подобные мысли, я всего-то нежно проведу по кармашку, затем нащупаю ключик и… — принялся он притворять в жизнь всё сказанное.

— Ну и… Чего остановился-то?!

— На поясе ничего нет…

— Неужели потеряла?! — схватился за голову Сержи.

— Постой, может просто закатился чуть дальше…

— Куда это дальше?!

— Этот карман, как я уже говорил, обхватывает всю талию…

— То есть ты… Полезешь ладошкой… По её…

— Поверь мне, я и сам не желаю вот так касаться её бедер, но мне придется это сделать — ради всех нас! — прохрипел бедолага, уже приготавливаясь погрузить руку в карман «по локоть».

— Постой это уже переходит все рамки дозволенного! — запротестовал мальчик.

— Ты хочешь попасть Домой? Уложить бедняжку в кроватку, дабы она смогла отдохнуть и набраться сил?!

— Ну-у-у, да…

— А кроме того, если не выдашь — я познакомлю тебя с моей младшей сестренкой, — хитро прищурил глазки паренек.

— Больно надо…

— Она всего на полгодика младше тебя…

— Не-а… Честь Семьи для меня важнее, каких-то там девчонок…

— Такая кроткая, застенчивая, умница и просто лапочка, — на распев нахваливал свой «товар» Диего.

— Ни за что…

— Одинокая и такая красивая, что глаз не отвести. Вот если бы нашелся храбрый Принц, способный спасти бедняжку из Темного Мрачного Мира, в котором она пребывает. Уверен — она бы полюбила его всем своим девичьим сердцем чистой, искренней…

— Согласен! — сдался на его уговоры мальчик и оба прохвоста пожали друг другу руки в знак «завершения сделки».

Но тут случилось счастье, или беда, смотря с чьей стороны смотреть — Юна наконец пришла в себя. Ничего не понимая, ошарашенными глазами впившись в наглеца, что трогал её за животик, девушка как вскрикнет от неожиданности.

— А ну пусти-и-и!

— Она Живая! Живая-я-я! — истошно завопил на всю улицу Диего, после того как его, за всё хорошее, одарили звонкой пощечиной.

Спрыгнув с ручек парня, девушка, сурово сдвинув брови, стала надвигаться на горе-спасателей.