Оглавление

Словарик моряка

бак — носовая часть палубы.

бизань — парус на задней, обычно небольшой, мачте.

бизань-мачта — самая задняя из всех мачт на судне.

борт — боковая наружная стенка корпуса судна, бок.

бушприт — вытянутая вперед судна палка или конструкция, нужная для крепления самого переднего паруса (кливера).

гальюн — туалет. На малых яхтах — обычно биотуалет.

гик — самая опасная палка на паруснике. Прикреплена одним концом к мачте, растягива­ет горизонтально нижнюю сторону паруса (фока, грота или бизани).

грот — главный, обычно наибольший, парус на судне.

грот-мачта — главная (обычно наибольшего размера) мачта на судне.

драить — мыть, чистить (но задраить — значит накрепко закрыть)

днище — «брюхо», нижняя часть поверхности корпуса судна, расположенная ниже бортов.

камбуз — кухня, кухонный блок: газовая плита, столик, шкафчики, место для продуктов.

киль — продольная прочная балка вдоль всего днища от носа до кормы, «хребет» судна.

кливер — самый передний треугольный парус на судне, вынесенный вперед на бушпри­те.

корма — задняя часть корпуса, «хвост» судна.

кранцы — большие резиновые груши или автопокрышки, засовываемые между судном и причалом (пирсом) для предохранения от повреждений.

крейсерская (яхта) — предназначенная для дальних плаваний, со спальными местами, каютами, камбузом и т. д.

лебедка — устройство для сильного натягивания (набивания) веревок (концов). Неболь­шой цилиндрический вращающийся в одну сторону барабан, закрепляемый неподвиж­ным основанием к палубе или мачте. На барабан накидывается два-три оборота конца, в ось барабана вставляется ручка-рычаг (как у ручной кофемолки), и ей крутят барабан. Увеличивает силу натяжения веревок от 5 до 30 раз.

мачта — вертикально стоящее древко, палка, труба, на которой поднимают паруса.

нос — передняя часть судна.

перо руля (руль) — крылышко или пластина, прикрепленное на судне сзади в воде вертикально, действует как управляемые колеса у автомобиля или как хвостовой руль у самолета — служит для поворота судна.

рубка — торчащая выше основной палубы судна часть помещения, как кабина у автомобиля.

румпель — рычаг, соединенный с пером руля, за который вручную управляют небольшими судами, яхтами (вместо штурвала с рулевым приводом).

палуба — судовые полы, настилы, перекрытия. Все, по чему ходят.

шкот — веревка для управления парусом. У каждого паруса свой шкот, который при­креплен к его заднему нижнему углу.

штаг — трос, который крепит мачту спереди, предохраняя ее от падения назад. Также на штаге обычно ставят парус стаксель, а на кливер-штаге — кливер.

штурвал — колесо с ручками или без них. вместо руля у автомобилей, служит для управления судном.

фал — веревка, которой поднимают парус (у каждого паруса свой фал).

форштевень (волнорез) — вертикальная балка от переднего кончика палубы до киля. Как бы передний бампер на автомобиле, только поставленный вертикально.

Часть I

24 стороны света

Коротко и ясно

Каждая «двойка» мини-рассказов — это два фонарика, осветившие одну ситуацию с разных сторон.

Прочитав одну двойку, не торопись к следующей: можно и поразмышлять, с каких сто­рон разумно было бы посмотреть на похожие ситуации в твоей жизни?

1. Кто я, то есть ты?

Проснулся от удара по голове. Нещадно мотало, ревело, шторм распоясался. Федя, сменщик, хотел разбудить меня бережно, но швырнуло и рухнул на мою голову.

На вахту, рывком, волна в морду!
Обижусь, заплачу, нахохлюсь, прощу, улыбнусь, помолюсь?

Зачем я здесь?

Кто меня сюда засунул… сам.

Миллиарды живут спокойно. Немногие, как я — нет.

Мне нужна Жизнь-движение, Жизнь-ответ.

1. Это ты, то есть я.

Разомлел… Тихонько плескалось за бортом. Мирно, уютно, никто не орет, солнышко светит. Посапывают рядом пацаны. Поразился: сто лет знаком с Пашкой, а вчера в шторм он как герой бился с парусами. Хлестало, выло, думал — забьется в норку… боцмана спас. За борт смыло, Пашка вцепился намертво, не дал утопнуть.

Невероятно. Я открываю нас заново. Факт налицо.

2. Почему?

Лопнул, зараза, кливер-штаг. Знал ведь, лопнет.

Мне команда — лезть наверх. Двое тянут, страхуют, я обвязан фалом и обезьянкой лезу. Поджилки задергались на седьмом метре. Вспотел чуть выше. Дальше руки свело. Вокруг белый космос. Расплывается, свистит, голова кружится.

Волна шатает, размахи безумные. Маамаааа!

А ведь можно было проверить, когда мачта лежала еще, не поставленная!!!

Дурак!!!

2. За что?

Лопнул, зараза, кливер-штаг.

Проверял же — прочно было. Почему? За что?

Ветер шумит, волна дергает, надолго. Надо лезть.

Упорно тянусь, еще метр. Страхово. Пульнет меня, как блесной!

…Иногда случаи бывают не «за что», а «зачем»

Тогда понял. Я трусил, прятался за спины.

Теперь или я — или никто, и тогда смерть всем.

Нельзя прятаться. Ни-ког-да.

3. Палуба

Она была белая. Глянцевый лоск, как в мажорных гладких журналах. Но пошли в океан, забегали по ней тяжкие сапоги, грохнули якорем. Море выщербило, солнце
выжгло. Потрескалась, потекла, сгнила и проломилась.

Не ремонтировали, а надо регулярно это делать.

Так же и душа наша: постоянно ремонт нужен, глаз да глаз. Прощение, Причастие, Храм. Иначе как? Проломленные души.

3. Родное пристанище

Мое «Я», или душа, увидело старый корабль.

Подумало: «Я тоже корабль. Плыву по волнам моря житейского, то в гавань домашнюю захожу, то океан пересекаю. То с грузом ценным, то налегке. То мне помощь окажут, то я. То ветром меня гонит, то яростно противлюсь.

Но растрепало меня, и цели теряю. На ремонт пора! Покаяние и примирение».

4. Закат

Жидкое, светофорно-оранжевое Солнце готовилось скрыться за горбом Земли.

Зрелище, тыщу раз видел, ни разу одинаковым не было. Сегодня ясно узрел: ночь — не то, для чего был создан Человек. Солнце необходимо нам, жадно необходимо.

Ночь — лишь тоска по нему. Да, отдых, но какой-то «в изгнании».

Ночная вахта похожа на ход чрез туннель.

Скорее бы…

4. Рассвет

Уникально. Несравнимо ни с чем — ждать торжественного Сияния. Секунды летят, сердце бьется. Подсветка компаса стыдливо поблекла (где ей тягаться…). Палуба в росе, умывшаяся, готовая.

Душа играет фанфарами! Луч!!!

Чайковский, «Концерт No1», громко и бравурно. Гигантское Небо!

Паруса пламенеют, пышут жаром.

Вот откуда такая радость?

Моя душа так понимает: Солнце — икона Бога, Источника Света.

5. Чистота неизбежно необходима

Сегодня возник запах гнилой крысы.

Штиль, идем под мотором, экипаж отдыхает. Объявляю аврал.

Первым делом, на солнышко матрасы и спальники. Рундуки открывают широкие пасти. Одежда — куртки, штаны… три разных носка. Пованивает, постирать надо.

Продукты. Ооо… Рис грязнозеленый, шевелится.

Выкинули. Помыли.

Подцепляем пайолы… Неет!!! Закройте, дышать нечем!!!

Хирургическим путем мерзость удалена за борт.

Выдох. Победа.

5. Трюм души

Я классно живу: встал, умылся, оделся, набил желудок, сходил в школу, побегал, поболтал, набил желудок, соскользнул с урока, поиграл, обновил плеер, набил желудок, поглазел телек, поболтал, уснул.

А почему это совесть кричит — «у меня в трюме воняет»?

А потому, что все это падало в трюм души и умирало там. Трюм-то чистить надо.

Исповедь поможет.

6. Ночной бой

Кромешная тьма, трое на вахте, трое сопят на койках. Яхта летит с шумом, раскачиваясь крепким попутняком. Сражение не на жизнь, а на смерть! Компас мотает туда-сюда, палуба ухает из-под ног, маяк мигает и скрывается впотьмах.

Карта треплется ветром. Есть! Точка жирно зачернела на ней.

Уффф, прошли риф.

Жутковато, проигрыш — шварк в скалу, и смерть.

6. Крепкие парни

Крейсер «Адмирал Кузнецов» гигантской льдиной тяжко переваливался попутным накатом. Ночь, мгла, на мониторах лишь точка от яхты впереди, медленно ползущая среди контуров рифов и скал. Узко, темно, опасно, сердце беспокойно.

Еще сбросил ход, не доверяя дорогущей электронике.

Это мне-то страшно, в комфорте… а каково на старенькой яхточке?!

Точно говорю, крепкие капитаны выйдут из этих парней.

7. Кодла

Восьмой класс — комиссия завела в тюрьму, попугать. А там клево, зона блатная: бритые, сильные, зубы золотые, щурятся. Восторг, таким же хочу быть.

Братков собрал, циники, хищные.

На дело: телку зажали, магаз почистили, айфонов натырили.

Все девки наши.

Взяли нас, как щенков — буднично и противно.

Наваляли пребольно. «Групповуха».

Сижу думаю. Уродство это, не дружба.

7. Экипаж

Офисная сонность привычно тянулась. Лица уткнулись, шелест компов, курлыкание телефонов. «Пожарная часть сорок пять, слушаю…»

Резко: «Боевая! Пожар-три, Парковый, „вторая“ на выход, Ромка — ведущий, Вика — связь, пошел!!»

Вдвое быстрее норматива. Полыхало мощно, крики, рушились балки, но пожарные без­удержны. Соседний дом цел, все спасены, мама с Илюшей — слезы от счастья.

Экипаж. Нельзя иначе.

8. Что-то в жизни не так

Героический Я в пробитой осколками мантии, расставив ноги, картинно оперся на меч и простер длань над шлемами войска:

— Победа будет за нами! Вперед, орлы, в последний решающий бой!

— Ура! Ура! Ура!

Фанфары звенели, пули свистели, враги как фарфор разбивались мечом.

… — Вань, мусор вынесешь?

Сел и заплакал. Доколе мне будут мешать быть героем?!?

8. Реальность бытия

В фильмах смотрю: герои. Яркие, сильные, неординарные. Магнитом тянет смотреть еще. Вижу драматические картины — подвиги, победы.

В играх — то же. Все восхитительны, я хочу таким быть, игра позволяет это… виртуально.

Нет.

Отбросив гаджет, я понял Истину.

Подлинный подвиг и счастье — шаг к Абсолютному Бытию. Неимоверно сложно и супер-ярко, реально коснуться руки Спасителя.

9. Шторм

Мама кричала вчера сильно. Шваркнула по затылку. Отобрала смартфон.

Хожу, не могу заснуть, слезы наворачиваются. Обидно.

Но вспомнил: шторм — следствие охлаждения воздуха и уменьшения объема.

Значит, я охладился? Моя душа?

Дальше вспоминаю.

Не помолился утром.

Не сделал уроки.

Пропустил физру.

…

И вот выгнали меня из школы.

Нечего, выходит, обижаться: сам сдулся. Шторм неизбежен.

9. Штиль

Мама порхала вчера бабочкой. Чмокнула в затылок. Подарила смартфон.

Хожу, радуюсь жизни.

Вспомнилось: добрая погода — следствие согревания воздуха.

Значит… я согрелся?

Исследую дальше.

Нехотя, но пошел на физру.

Трудно, но вынес мусор.

Тяжко было, но сотворил молитву.

Лень, но стал делать уроки.

Согревать труднее: надо затрачивать энергию. Однако только это разгоняет облака, устанавливает погоду.

10. Почему?

В классе клево. Меня ждут, восторгаются, соплячки трепещут. Приятно щелкнуть соплячку по лбу, заплачет, остальные заржут! Удовольствие — отмочить номер:

развалясь, небрежно ляпнуть бред учителю, покраснеет, потеряет лицо, заорет (я сильнее, сижу улыбаюсь).

Но один соплячок дал сдачи. Я его размотал, а он опять. Ему синяков наставил — он снова.

Неспокойно мне. Все зашаталось. Почему?

10. Потому

В класс каждый день, как на пытку. Машка материт в лицо, Димка плюется, Сашка щелбаны сверхбольно ставит.

Слава Богу, все это в прошлом. Сегодня я сжал зубы и устоял.

Я Тебя узнал, почувствовал вдруг. Ты говоришь всем: «тело умрет, а душа бессмертна. Пусть душа управляет телом.»

Когда это так, то все нестрашно.

Мы победили.

11. Притча корабля

Когда люди сделали меня впервые, я повез их ловить рыбу, чтобы не умерли с голоду.

Когда беззакония людей достигли Неба, оставшиеся праведники построили

меня большим, и я уберег их от потопа. Увы, другие потом строили меня вооруженным, и я… убивал…

Но построил тогда Бог Главный Корабль, и я оправдан: мое дело — защищать и спасать.

11. Притча о корабле

Жил-был человек. Пришла в голову мысль: надо научиться доставать рыбу из моря.

Сделал корабль! Хорошо стало. Теперь за океан, пограбить: сделано. Ай, потоп!

Снова корабль выручает. Спаслись… нет, война: построим военные корабли. Еще спортом займемся. И роскошных яхт побольше.

Но Бог построил Свой Корабль. Церковь. Тоже корабль…

Не важно, что ты строишь. Главное — зачем.

12. Кто я… ау.…

— О, это мама. Хочу другой смартфон! Купииии. Да, в школе все норм. Только училка обижает. Уроки сделаю. Я побежал!

— Благословите, батюшка. Грешен, конфетку взял в пост, котлетку съел.

— Ха, Васька. Дарова, бро! Канеш, вот бабло, отжал у мелкого. Сиги купи, и валим.

— Кто?!? Смерть??!?! Неее… беее… это не яяя…

Поздно. Поделом.

12. Это Мы.

Когда ты вымотан до предела, когда руки не держат даже печеньку, в глазах мутно от слез, жестокие волны нещадно бьют тебя с кораблем, рев стихий выдавил мысли из головы, все безысходно мокро, холодно, друзья рыдают навзрыд, а корабль летит на честном слове — крикни одно: «Господи!» и станешь собой настоящим.

Вместе вы осилите.

Будь жив.

Встреча

Рассказ о том, как всё не так

Когда папа и в этот раз сказал: «ты сам думай, взрослый уже», я все-таки икнул. Да, он давно меня приучил к мысли, что я «сам с усами». Мне уже 14 лет, получил паспорт (так что теперь уже не Мишка, а Михаил Федорович!), сам себе покупаю вещи, езжу по городу на автобусах, записываюсь в кружки, умею машиной управлять, в классе всегда на первых ролях, на даче делаю что хочу — ухожу на речку, строю штабы в лесу, гоняю на мопеде…

Моя кругленькая физиономия чаще всего улыбается, потому что все в жизни у меня идет как надо.

И еще я, говорят, «крепкий от природы» — шире остальных пацанов, тяжелее, и еще я сильнее почти всех. Никто меня не мутузит, никто мне не страшен. Папы только боюсь, он строгий.

Значит, я уже взрослый совсем. И что желаю — то и делаю.

Чего еще мне желать?

А пожелал я пойти к пожилому и неторопливому Виктору Семеновичу. Он капитан «ушаковцев», моих друзей, а я давно хотел на яхтах научиться плавать. Отучился у него годик, и он пригласил нас, учеников, покататься на его большой яхте. Это двухмачтовый «Наследник», длинный низко сидящий в воде корабль, черного цвета, с большой руб­кой. Мне очень понравилось, отошли от причала — и яхта кааак полетела по воде!

Только вода бурлит и шипит, и ветер в ушах, и накренился «Наследник» слегка, напряг­ся как собака в охотничьей стойке. И так грациозно идет по волнам, изящно, очень при­ятно! Внутри кровати и газовая плита, нам сразу старшие матросы вскипятили чай, да­ли булочки, печеньки.

Я сидел, хрустел, пил, и мне это все стало еще интересней. И я почувствовал, что здесь совсем все по-взрослому.

Еще вспомнил, как Виктор Семенович рассказывал про старинных русских адмиралов, что они тоже начинали свою жизнь с хождения на похожих яхтах.

Павел Евгеньевич — второй капитан дружины ушаковцев — худой, слегка сутулый, с горбинкой на носу и всегда готовым добродушно усмехнуться лицом, также говорил о ботиках, ялах, шлюпках и яхтах, как о школьных партах для адмиралов.

Может, и мне адмиралом можно стать?

Решил: ушаковцем быть хорошо.

(«взрослый уже…», шепчет кто-то внутри…)

Потом ушаковцы построили маленькие яхточки из фанеры — «швертботы». Они и меня приглашали их делать, я там