Оглавление

ПРОЛОГ

За десять тысяч лет до возведения первых пирамид и задолго до того, как железо вытеснило камень, раскинулась величественная Долина Туманов. Эта земля, сотканная из первозданной красоты и неумолимой жестокости, дышала древностью и тайной. Здесь, где небосвод казался почти осязаемым над вершинами заснеженных гор, а стремительные реки несли кристально чистую воду сквозь непроходимые лесные чащи, обитали не духи, а могущественные духи природы, безраздельно властвовавшие над жизнью и смертью всего сущего.

Солнце, медленно поднимаясь над горизонтом и пронзая перламутровую дымку утреннего тумана, постепенно высвечивало бесконечные просторы дикой земли. Дремучие леса, подобные необъятным зеленым морям, простирались до самого края видимого мира, ревниво скрывая в своей непроглядной глубине древние тайны и смертельные опасности. Исполинские секвойи и стройные сосны, словно живые колонны, тянулись к лазурному небосводу, их мощные кроны переплетались между собой, образуя непроницаемый зеленый шатер, сквозь который лишь изредка пробивались тонкие золотистые лучи солнечного света.

В низинах и распадках горных склонов плескались кристально чистые озера и неутомимо журчали прозрачные ручьи, питая буйную растительность, которая окутывала долину плотным зеленым покрывалом. Но завораживающая красота Долины Туманов была обманчива и коварна. Под роскошным покровом изумрудной зелени скрывались безжалостные хищники, чьи охотничьи инстинкты непрерывно оттачивались на протяжении миллионов лет беспощадной эволюции.

Саблезубые тигры, подобные живым теням, бесшумно скользили между могучими стволами деревьев, их пронзительные янтарные глаза неустанно выслеживали любую потенциальную добычу. Громадные мамонты, покрытые густой рыжевато-коричневой шерстью, величественно и неторопливо бродили по обширным равнинам, сотрясая первобытную землю своими тяжелыми, могучими шагами. Голодные стаи серых волков протяжно выли на полную луну, своим пугающим хором напоминая о том, что человек здесь — всего лишь один из множества уязвимых обитателей, отнюдь не самый могущественный в этой суровой иерархии выживания.

Воздух Долины Туманов был насыщен терпкими запахами диких трав, влажной плодородной земли и свежей хвои. После проливного дождя поднимался особенно густой, пьянящий аромат мокрой листвы и разбухшей древесной коры, а в морозные зимние ночи отчетливо чувствовался особый, ни с чем не сравнимый запах девственного снега и прозрачного льда. Звуки долины были столь же многообразны и выразительны: мелодичное пение неведомых птиц, грозный рев могучих зверей, умиротворяющий шелест листьев на легком ветру и оглушительный грохот тяжелых камней, срывающихся с крутых горных склонов в бездонные пропасти.

Человек в этом первозданном мире был хрупок и удивительно беззащитен. Его единственным оружием служили заостренные палки и грубо обработанные камни, его ненадежным убежищем — темные пещеры и примитивные хижины из веток и шкур. Непредсказуемая жизнь племен полностью зависела от удачной охоты, благосклонности капризных духов и несгибаемой силы воли к выживанию. Каждое новое утро неизменно начиналось с отчаянной борьбы за существование, и каждый багровый закат мог легко стать последним в жизни любого члена племени.

В этой первобытной симфонии жизни и смерти, в этом суровом мире, где неумолимая природа диктовала свои жестокие законы, обитали немногочисленные племена, чья драматичная история еще не была запечатлена ни на хрупком пергаменте, ни на твердом камне. Их повседневная жизнь была переполнена смертельными опасностями и неисчислимыми лишениями, но в то же время — удивительно простой и настоящей, связанной неразрывными, священными узами с древней землей, которая их породила и взрастила.

Долина Туманов была не просто безмолвным местом действия, она представлялась живым, одухотворенным существом, дышащим, рычащим и молчаливо наблюдающим за первыми неуверенными шагами раннего человечества на своем каменистом, испещренном шрамами лоне. И в этой дикой, первозданной красоте разворачивалась захватывающая история племени Та-Ку-Ри.

1 Глава: Гнев Земли

Алое светило медленно выплывало из-за неровного горизонта, щедро расцвечивая небеса нежнейшими оттенками розового и золотого. Призрачная вуаль утреннего тумана стелилась над древней землёй, окутывая могучие стволы деревьев таинственной дымкой, словно духи природы прятались в этой мглистой пелене. Племя под предводительством умудрённого годами вождя Гара крадучись пробиралось сквозь густую чащу, каждое их движение было наполнено священным смыслом — готовилась самая важная охота сезона.

Молодой Рол держался в тени Гара, впитывая каждый жест, каждый выдох опытного вождя. В груди юноши неистово колотилось сердце, разнося по венам горячую смесь волнения и сладостного предвкушения. Эта охота могла стать его судьбоносным испытанием — шансом доказать свою ценность в глазах племени и заслужить почётное место среди лучших охотников, тех, кого он почитал своей истинной семьёй.

Сумка из оленьей кожи и грубая одежда из выделанных шкур облегала крепкое тело Рола, каждый шов был заботливо прошит костяными иглами умелыми руками женщин племени. Смоляные волосы юноши были заплетены в тугие косы, украшенные яркими перьями лесных птиц и острыми клыками хищников — священными оберегами, призывающими удачу на охоте. Кожу молодого охотника покрывали замысловатые узоры из глины и древесной золы, делавшие его практически невидимым среди буйной растительности первобытного леса.

Вокруг простирался древний, девственный лес, нетронутый рукой человека. Исполинские дубы и сосны, чьи кроны, казалось, подпирали само небо, создавали таинственный полумрак даже в самый яркий полдень. Под ногами охотников мягко шуршали прошлогодние листья и потрескивали сухие ветки, а воздух был пронизан терпким ароматом хвои, диких трав и влажной, плодородной земли. В глубине лесной чащи раздавалось мелодичное щебетание птиц и ритмичный стук дятла, прилежно выдалбливающего новое жилище в стволе старого дерева.

Гар внезапно застыл, вскинув жилистую руку в предостерегающем жесте. Охотники мгновенно замерли, сливаясь с лесным пейзажем так естественно, словно сами были порождением этого древнего мира. Их чувства, отточенные бесчисленными поколениями выживания, улавливали малейшие колебания в окружающем пространстве. На небольшой поляне, окружённой густым подлеском, безмятежно паслось стадо оленей. Величественные создания с ветвистыми коронами рогов мирно щипали сочную траву, не подозревая о смертельной опасности, притаившейся среди деревьев.

Вождь беззвучно отдавал команды отточенными за долгие годы охоты жестами. Охотники бесшумно рассредоточились, методично окружая стадо плотным кольцом. Рол занял позицию рядом с Гаром, ощущая, как от волнения кровь пульсирует в висках подобно барабанному бою. Он остро осознавал всю тяжесть ответственности, давящей на их плечи — успех или неудача этой охоты могли решить судьбу всего племени на долгие недели вперёд. Запасы вяленого мяса давно иссякли, и возвращение с пустыми руками означало бы неминуемый голод для всех — от младенцев до седобородых старейшин.

Минуты томительного ожидания растянулись в мучительную вечность. Рол крепче сжимал своё копьё с искусно обработанным каменным наконечником, готовясь к решающему броску. Он физически ощущал, как напряжение сгущается в воздухе подобно грозовым тучам перед неминуемой бурей.

Внезапно матёрый олень поднял голову, настороженно принюхиваясь к воздуху. Его большие влажные глаза тревожно сканировали окрестности, ноздри трепетали, улавливая едва заметный человеческий запах. Одно мгновение промедления могло стоить племени удачной охоты и сытых желудков. Гар, мгновенно оценив ситуацию, резко вскинул копьё, подавая сигнал к атаке.

— Рол идти! Племя брать добычу! Духи давать силу рукам! — хрипло выкрикнул вождь, устремляясь вперёд.

Охотники с оглушительными боевыми кличами вырвались из укрытий, обрушиваясь на ничего не подозревающее стадо словно смертоносный ураган. Воздух наполнился свистом стрел и отчаянным ревом испуганных животных. Олени заметались по поляне, лихорадочно пытаясь найти путь к спасению.

Рол бежал, ловко уворачиваясь от мечущихся в панике массивных туш. Его сердце колотилось как безумное, а в венах бурлил первобытный охотничий азарт. Выбрав идеальный момент, он метнул копьё с отточенной годами тренировок точностью. Оружие с глухим звуком вонзилось в бок крупного самца. Олень издал духораздирающий рёв боли и рухнул на землю, судорожно перебирая ногами в предсмертной агонии. Не теряя ни мгновения, Рол выхватил из-за пояса острый костяной нож и бросился к поверженному животному, чтобы прекратить его мучения.

— Рол благодарить тебя, великий олень! Твоя сила теперь быть сила Рола! — прошептал он, погружая нож в сердце животного.

Вокруг Рола разворачивалась настоящая битва первобытного человека с природой. Охотники неутомимо преследовали убегающих оленей, метая копья и стрелы с беспощадной точностью. Женщины племени, принимавшие активное участие в охоте, пронзительно кричали и ритмично стучали палками о стволы деревьев, создавая оглушительную какофонию, призванную дезориентировать испуганных животных.

— Загонять их к сторона! — громко командовал Гар, его звучный голос перекрывал всеобщий шум. — Не давать уходить в лес! Олени быть наш!

Несколько оленей, ослеплённых паникой, сорвались с крутого обрыва, скрытого за плотной завесой подлеска. Их отчаянный предсмертный рёв ещё долго отдавался зловещим эхом в глубоком ущелье, заставляя сердца охотников сжиматься от острого осознания хрупкости жизни в этом суровом и беспощадном мире.

— Нарк! Стоять! Земля обрываться! — крикнул Рол молодому соплеменнику, который в азарте преследования чуть не повторил печальную судьбу своей добычи.

Соплеменник резко остановился у самого края пропасти, с благодарностью кивнув Ролу. В его глазах плескался первобытный ужас от осознания того, насколько близко он был к встрече с духами предков.

— Нарк благодарить Рол! Духи сегодня хотеть Нарк жить дальше! — выдохнул юноша, прижимая ладонь к бешено колотящемуся сердцу.

Охота продолжалась, наполненная первобытной симфонией из криков людей, предсмертного рёва оленей и пронзительного свиста летящих стрел. Рол не замечал усталости, движимый древнейшим инстинктом охотника, заложенным в его крови бесчисленными поколениями предков. Он неутомимо преследовал очередного оленя, искусно загоняя его к северному краю поляны, где в засаде ждали другие охотники с копьями наготове.

— Он твой, Нарк! Олень бежать к тебе! — крикнул Рол, направляя испуганное животное прямо на спрятавшегося в кустах соплеменника.

Когда последние уцелевшие животные скрылись в спасительной глубине леса, на поляне воцарилась относительная тишина, нарушаемая лишь тяжёлым дыханием утомлённых охотников и жалобными стонами умирающих оленей. Земля была щедро полита кровью, а воздух пропитался тяжёлым металлическим запахом смерти, смешанным с пьянящим ароматом победы.

Гар медленно обошёл поле охоты, удовлетворённо кивая при виде богатой добычи. Морщины на его обветренном лице разгладились, глаза светились гордостью за свое племя.

— Хорошая охота, — торжественно произнёс он, любовно поглаживая бок поверженного оленя. — Много мясо, много шкуры, много рога для орудия. Духи сегодня любить наше племя.

Племя разразилось ликующими криками. Мужчины и женщины обнимались, исполняли импровизированные танцы вокруг добычи, радостно размахивая оружием. Их лица, испачканные кровью и грязью, светились искренним счастьем и неподдельной гордостью. Рол, переполненный бурлящими эмоциями, забрался на вершину рукотворной горы из оленьих туш и начал исполнять энергичный победный танец, каждое движение которого рассказывало историю сегодняшней великой охоты.

— Великие духи благословлять наша охота! — восторженно кричал он, воздевая руки к небесам в благодарственном жесте. — Мы доказывать, что достойны жить на эта земля! Наши дети быть сыты, наши старики жить ещё одна зима!

— Хвала духи и наши сильные руки! — подхватил один из старших охотников, потрясая копьём над головой.

— Хвала Гар, вести нас к удача! — закричала одна из женщин, её голос дрожал от гордости за своего вождя.

Соплеменники единодушно подхватили эти кличи, и вскоре вся поляна превратилась в одно большое стихийное празднество, наполненное радостными возгласами, ритмичными ударами ладоней по груди и диким, первобытным ликованием. Никто не обращал внимания на то, как земля под их ногами начала едва заметно вибрировать, словно недовольная их шумным торжеством и пролитой кровью.

Внезапно почва содрогнулась сильнее, заставив танцующих пошатнуться. Рол с нарастающим ужасом почувствовал, как туши оленей под его ногами начинают предательски съезжать куда-то вниз. Его расширенные от страха глаза увидели, как прямо рядом с ним земля разошлась, образовав зияющую трещину, словно какое-то древнее чудовище решило пробудиться от векового сна и поглотить их всех за дерзкую попытку праздновать на его спине.

— Бежать! Земля гневаться! Духи злиться! — отчаянно закричал Гар, но его предупреждение прозвучало слишком поздно.

— Помогать! Рол падать! — закричал юноша, чувствуя, как почва стремительно уходит из-под ног.

Рол, вместе с кровавой добычей, начал неумолимо соскальзывать в разверзшуюся бездну. Он отчаянно пытался ухватиться за что-нибудь — корень дерева, выступающий камень, руку соплеменника, но его пальцы лишь беспомощно царапали воздух в тщетной попытке найти спасение. Последнее, что он увидел перед падением в темноту, было искажённое ужасом и бессильной яростью лицо вождя, отчаянно пытающегося дотянуться до него, и застывшие в немом крике лица соплеменников, пораженных внезапным гневом духов земли.

— Держаться! Рол сильный! Рол выживать! — крикнул Гар, протягивая руку, которая так и не достигла цели.

Падая в бездонную темноту, Рол ощутил всепоглощающий, леденящий дух страх. Мысли хаотично проносились в его помутнённом сознании, словно испуганные птицы в грозу. «Почему духи так жестоки? Почему именно сегодня, в день такой удачная охота?» Он был так молод, у него было ещё столько грандиозных планов. Он мечтал найти себе достойную женщину, стать великим охотником, легендой племени и, возможно, однажды занять почётное место вождя. Теперь все эти мечты безвозвратно исчезали, поглощённые беспощадной тьмой разгневанной земли.

— Прощать, братья… Рол идти к предки… — сорвался с его губ хриплый шёпот, едва слышный в рёве ветра, захлестнувшего лицо. Он зажмурился, готовясь раствориться в бездонной тьме расселины, что жадно поглощала его падение.

Падение, казалось, длилось целую вечность. Рол чувствовал, как его тело безжалостно ударяется о выступы скал, как острые камни раздирают его одежду и кожу, оставляя кровавые борозды. Обжигающая боль пронзала каждую клеточку его измученного тела, но животный страх перед неизвестностью, открывающейся внизу, был стократ сильнее любой физической боли.

В эти последние мгновения перед внутренним взором пронеслась вся его короткая, но насыщенная жизнь: первые удачные охоты, долгие ночи у племенного костра, когда старейшины завораживающими голосами рассказывали древние легенды о происхождении лесов и степей, о великих духах, управляющих судьбами людей и зверей. Он с поразительной ясностью вспомнил доброе тёмное лицо матери, её тёплую, ободряющую улыбку и заботливые руки, всегда готовые утешить и поддержать. Вспомнил строгий, но справедливый взгляд погибшего отца, с бесконечным терпением научившего его всему, что должен знать настоящий охотник, чтобы выжить в беспощадном мире.

«Я умирать», — была его последняя мысль перед тем, как сознание окончательно поглотила непроглядная тьма расселины, таящая в своих глубинах неведомые тайны древнего мира.

2 глава: Путь одиночки

Тьма медленно отступала, словно неохотно выпуская добычу из своих когтистых лап. Рол возвращался к сознанию, и каждый вдох отзывался мучительной болью, пронзающей тело подобно раскалённым копьям. Его грудь вздымалась с тяжестью, будто придавленная каменной глыбой. Попытка пошевелиться извлекла из его горла хриплый, животный стон — боль разлилась по конечностям жидким огнём.

Сознание прояснялось, словно утренний туман, постепенно рассеиваемый восходящим солнцем. Под спиной ощущалось нечто влажное и податливое — туши убитых оленей, смягчившие его падение в бездну. Тьма вокруг казалась осязаемой, густой как смола, наполненной тяжёлым духом сырости и металлическим привкусом крови. Где-то в недосягаемой дали капли воды разбивались о камень, разнося эхо по невидимым сводам подземелья — единственный звук, нарушавший гнетущую тишину этого забытого богами места.

Собрав всю силу воли, Рол поднялся на ноги. Каждое движение отдавалось пульсирующей болью. Дрожащими пальцами он ощупал своё тело, убеждаясь, что кости остались целы, хотя бесчисленные ссадины и порезы покрывали кожу. Руки были липкими — своя или оленья кровь, он не мог различить в этой непроглядной тьме.

— Гар! — вырвался из пересохшего горла хриплый оклик. — Гар, ты здесь?

Слабый стон справа был единственным ответом. Рол двинулся на звук, спотыкаясь о невидимые препятствия, цепляясь руками за холодные каменные стены, ища опору в этом царстве вечной ночи. Каждый шаг давался с усилием, но мысль о вожде придавала сил его измученному телу.

Наконец его пальцы коснулись чего-то тёплого — руки Гара, слабо сжавшей его ладонь. Волна облегчения прокатилась по телу Рола, но лишь на мгновение.

— Гар, — выдохнул он, опускаясь на колени рядом.

Когда руки Рола скользнули по телу вождя, радость сменилась ужасом. Ноги Гара оказались придавлены тушами оленей, грудь вздымалась неровно, дыхание было прерывистым, с влажными хрипами. Жизнь утекала из него, как вода сквозь пальцы.

— Рол… ты жить, — прошептал Гар голосом, тихим как шелест опавшей листвы.

— Да, вождь. Я здесь. Сейчас освободить тебя, — Рол начал отчаянно пытаться сдвинуть тяжёлые туши. Он склонился к лицу старика, вслушиваясь в его хриплый шёпот, разносившийся эхом по безмолвной пещере. Сердце молодого охотника колотилось в груди, отбивая ритм первобытного страха.

— Нет… поздно для Гар, — прохрипел вождь, его рука, лёгкая как птичье крыло, легла на плечо Рола. — Слушать… слушать хорошо, Рол. У тебя…

Рол прижался к вождю, словно пытаясь передать ему часть своей жизненной силы. Он чувствовал, как тепло покидает тело Гара, оставляя после себя пустоту, зияющую как бездонная пропасть.

— Наше племя… Та-Ку-Ри… оно разбежаться. Земля трястись… все бежать. Ты должен… найти их. Собрать вместе, — прошептал Гар, слова его прерывались, подобно каплям воды, падающим в тёмную глубину.

— Но как, вождь? Как найти их в большой земле? — голос Рола дрожал, пропитанный тревогой.

Гар закашлялся, и алая кровь брызнула на лицо Рола, словно ритуальный знак судьбы, метка, которую невозможно стереть.

— Слушать… Та-Ку-Ри — наша кровь. Кровь, что течь по земле. Ты должен собрать… снова вместе, — произнёс Гар.

Рол сжал руку вождя с силой отчаяния, ощущая, как пульсация жизни под кожей старика становится всё слабее. Смерть незримо присутствовала здесь, в этом мрачном подземном царстве, и она уже протягивала свои костлявые пальцы к Гару, готовясь оставить Рола в полном одиночестве.

— Много… много лун назад, — продолжил Гар, голосом тихим, как шелест травы под ночным ветром, — наши предки… жить тут. И мы уйти далеко отсюда. Там… безопасно. Там много пища. Но мы… уйти оттуда и теперь вернуться.

— Почему? — прошептал Рол, его вопрос был тих, но в нём отражалась вся бездна страха и растерянности.

— Демоны… злые духи… Они прийти. Есть наше племя. Принести смерть и страх. Мы бежать… разбежаться по земле, — Гар снова закашлялся, его тело содрогнулось от боли, подобно древнему дереву, сражающемуся с неистовой бурей.

Горячие слёзы жгли глаза Рола, но он сдерживал их, загоняя боль глубоко внутрь, словно в потаённую пещеру своего духа, где хранились все его страхи и сомнения.

— Рол… ты должен найти это место. Собрать там наше племя. Вернуть мир в наш земля.

— Ты… готов, — прошептал Гар. — Ты… сильный. Ты… Та-Ку-Ри.

— Но как найти его, вождь? Я не знать путь! — Рол чувствовал себя маленьким и беспомощным перед лицом этой непосильной задачи.

— Искать… Та-Ку-Ри тоже искать. Они сильные… они идти за тобой. Вести их… домой, — последние слова Гара были едва различимы, они растворились в спёртом воздухе пещеры, как дым костра, уносящий надежду и оставляющий лишь пепел сомнений.

Слёзы наконец прорвались, хлынув по лицу Рола, смешиваясь с кровью и грязью, создавая мрачную палитру его отчаяния.

— Я не справиться, вождь. Я не готов, — прошептал Рол голосом, тонким и хрупким, как первый лёд на рассветном озере.

В ответ тело Гара содрогнулось в последний раз, и его рука, уже лишённая жизненной силы, безвольно упала на ледяной каменный пол пещеры. В этот миг что-то оборвалось внутри Рола, словно невидимая нить, связывавшая его с прошлым. Ледяная пустота, безжалостная и всепоглощающая, заполнила его изнутри, выкрадывая последние крупицы надежды.

— Нет! — вырвался из груди крик, пронзительный и полный такой муки, что само пространство пещеры, казалось, содрогнулось от его боли. — Нет, вождь! Не оставлять меня!

Но было поздно. Гар, мудрый вождь племени Та-Ку-Ри, ушёл в мир духов, оставив Рола одного в этой мрачной пещере, наедине с бездной горя и тяжестью ответственности, которая теперь давила на его молодые плечи весом целого мира.

Он сидел рядом с телом вождя, словно прикованный к этому месту скорбью. Слёзы текли по его лицу, прокладывая светлые дорожки сквозь грязь и засохшую кровь. Сердце сжималось от безысходности и страха перед непосильной задачей. В его голове бушевал вихрь мыслей: как он, всего лишь молодой охотник, сможет отыскать и собрать воедино рассеянное племя? Как найдёт путь к земле предков, о котором говорил вождь?

Рол сидел в тёмной расщелине, прижавшись спиной к холодному камню. Вокруг царил первозданный хаос — обломки скал, поваленные деревья, изломанные тела оленей, добытых племенем во время последней охоты. Воздух был тяжёлым от запаха пыли, крови и тревоги.

Землетрясение, которое Рол считал проявлением гнева злых духов, разрушило весь его мир. Сердце сжималось болезненными спазмами при мысли о племени, о друзьях, которых, возможно, никогда больше не увидит.

С особой остротой он тосковал по Зури — девушке с глазами цвета летнего неба и улыбкой, способной растопить даже самое холодное сердце. Они росли вместе, деля радости и горести, мечтая о будущем у общего костра. Теперь же Рол не знал, жива ли она, удалось ли ей спастись от разрушительного гнева духов.

— Зури, — шептал он в непроглядную тьму, чувствуя, как горло сжимается от подступающих слёз. — Где ты? Ты быть в нет страх?

Его мысли метались в голове, словно испуганные птицы в клетке. Он вспоминал тёплые вечера у племенного костра, когда воздух наполнялся запахом жареного мяса и звуками старинных песен. Вспоминал нежные прикосновения женских рук, гладивших его по голове, когда он был маленьким и трепетал от раскатов грома. Эти руки всегда пахли травами и дымом очага — запахом дома и защищённости.

Рол закрыл глаза, и в темноте возник образ охотников племени — сильных, мудрых, всегда готовых поделиться советом. Он словно слышал их глубокие, уверенные голоса: «Быть сильным. Духи испытывать нас, но мы стоять.»

Но сейчас Рол чувствовал себя маленьким и беспомощным, затерянным в этой холодной пещере среди туш оленей и обломков камней. Рядом лежало тело вождя Гара — человека, которого Рол почитал больше всех на свете. Теперь Гар ушёл в мир духов, а Рол остался один, с бременем судьбы целого племени на своих плечах, ещё не познавших тяжести настоящей ответственности.

Тоска накрывала Рола подобно тяжелому шкуру мамонта, прижимая к холодной земле пещеры. Волна за волной, она грозила поглотить его целиком, словно весенний паводок поглощает долину. В глубинах его духа пульсировала болезненная пустота — тоска по родному очагу с его живительным теплом, по манящему аромату жареного мяса и мелодичным песням женщин племени, что наполняли вечерний воздух. Он жаждал ощутить прикосновение заботливых рук, которые всегда умели утешить и вселить силу. Тосковал по мудрым словам, что помогали ему расти сильным и бесстрашным охотником.

Воспоминания обрушились на него с такой яркостью, что слезы сами навернулись на глаза, прокладывая влажные дорожки по измазанным глиной щекам. Рол не пытался их сдержать — здесь, в непроглядной тьме пещеры, никто не мог увидеть этой слабости молодого охотника.

— Племя… — слова сорвались с его потрескавшихся губ едва слышным шепотом, пока соленые капли падали на холодный камень. — Зури… Где вы? Рол скучать сильно.

В памяти всплыли солнечные дни, когда они с Зури носились среди высоких деревьев, собирая сладкие ягоды и заливаясь звонким смехом от нелепых шуток. Как они, сидя на берегу реки, делились мечтами о будущем, о том, что однажды у них будет своя семья, свои дети, которые продолжат род Та-Ку-Ри.

Теперь эти грезы казались такими далекими, почти нереальными, словно тени на стенах пещеры при мерцании умирающего костра. Рол не знал, что готовит ему завтрашний рассвет, сумеет ли он выбраться из этого каменного плена, отыщет ли когда-нибудь свое племя среди бескрайних просторов.

Но глубоко в груди, там, где сердце отбивало ритм жизни, теплилась крохотная искра надежды. Он был жив, а значит, у него оставался шанс. Шанс найти своих близких, шанс восстановить то, что было разрушено гневом духов земли.

Рол сделал глубокий вдох, медленно стирая слезы с лица огрубевшей от охоты ладонью. В зловещей тишине пещеры, окруженный следами хаоса и разрушения, он осознал, что настало время собраться с силами. Страх и отчаяние, до этого сковывавшие его тело подобно льду в зимнее полнолуние, начали таять, уступая место чему-то более глубокому и могущественному.

В самой сердцевине его страха, в самых темных уголках духа зарождался огонь решимости. Этот огонь питался воспоминаниями о его племени, о нежной улыбке Зури, о суровой мудрости вождя Гара. Рол понял, что не имеет права их подвести, не может сдаться перед испытаниями, уготованными ему великими духами.

— Рол должен быть сильным, — прошептал он, сжимая руки в крепкие кулаки. — Ради племени, ради Зури, ради памяти великого Гара. Рол не подвести их.

С этой мыслью молодой охотник начал методично исследовать каждый уголок пещеры, выискивая возможные пути к свободе. В его сознании крепло понимание, что его долг не просто выжить, но найти способ помочь своему народу. Вспоминая последние слова вождя Гара о безопасном месте, Рол осознал свое предназначение.

— Рол выбраться из темная пещера, — говорил он сам себе, ощупывая каждый выступ, каждую трещину в скальной породе. — Найти разбросанных людей Та-Ку-Ри и вести их в безопасное место, о котором говорить великий Гар. Это путь Рола!

По мере того, как в голове складывался план спасения, молодой охотник чувствовал, как крепнет его решимость. Он был готов встретить любые вызовы, которые приготовили ему духи. Страх все еще присутствовал в его сердце, но теперь это был не парализующий ужас, а острая настороженность, заставляющая быть осмотрительным и внимательным, как при выслеживании опасной добычи.

Рол знал, что путь будет сложным и тернистым. Ему предстояло не только выбраться из каменного плена, но и преодолеть земли, разрушенные яростью духов, отыскать уцелевших соплеменников и привести их к спасению. Но теперь в его духе горела цель, было понимание своей роли в великом замысле духов.

С усилием поднявшись на ноги, он в последний раз прикоснулся к плечу мертвого вождя. Тело Гара уже начало остывать, превращаясь в безжизненный камень, но Рол ощущал, что дух великого предводителя по-прежнему рядом — в его сердце, в его воспоминаниях, в самом воздухе этой древней пещеры.

— Я клянусь, вождь, — прошептал он в темноту голосом тихим, но исполненным решимости, подобно шепоту ветра, несущего семена жизни через выжженные земли. — Рол найти наш народ. Рол вернуть всех домой.

Непроглядная тьма пещеры окутывала его со всех сторон, но в сердце молодого охотника пылал огонь, яркий и неугасимый, словно священный факел, освещающий путь даже в самой густой тьме. Он знал, что этот огонь будет вести его через все испытания, пока он не выполнит свою миссию. Он Рол из племени Та-Ку-Ри, и он найдет путь домой.

Время тянулось нестерпимо медленно, подобно густой смоле древних деревьев, капающей в знойный полдень. Тело Рола ныло от бесчисленных ушибов и ссадин, но он знал, что обязан двигаться дальше. Затаив дыхание, он ждал, пока первые лучи рассветного солнца не начали пробиваться сквозь узкую расщелину над головой, рассекая тьму тонкой полоской света — хрупкой нитью надежды в царстве мрака.

По мере того, как тьма неохотно отступала перед натиском дневного светила, Рол смог разглядеть, что находится на дне глубокого ущелья. Отвесные скалы вздымались над ним, будто неприступные стены каменной крепости, отражая холодным блеском лишь собственную неумолимость. Молодой охотник понял, что единственный путь к спасению — это карабкаться по этим скалам, рискуя сорваться в бездонную пропасть и стать ещё одной безымянной жертвой этих безжалостных земель.

Преодолевая боль, он поднялся на ноги и начал опасное восхождение. Его пальцы, ослабленные от пережитых испытаний, цеплялись за каждый выступ, каждую трещину в неприветливом камне, словно пытаясь удержаться на самом краю жизни. Каждое движение отзывалось острой болью, пронзающей всё тело, но Рол знал, что остановка будет означать смерть. Один неверный шаг, одно неосторожное движение — и он рухнет в бездну, навстречу своему концу, а это мрачное ущелье станет его последним пристанищем.

С каждым мучительным рывком вверх свет становился всё ярче. Рол чувствовал, как первые лучи утреннего солнца ласкают его спину, даруя силы подобно благословению самой великой Матери-Земли. Наконец, когда его руки уже дрожали от непомерного напряжения, а пальцы кровоточили от острых камней, он достиг края обрыва.

Выбравшись на поверхность, Рол рухнул на землю, жадно хватая ртом воздух, будто выброшенная на берег рыба. Когда же он нашел в себе силы поднять голову, то увидел картину, от которой его сердце болезненно сжалось. Туши оленей, добытые с таким трудом во время вчерашней охоты, были растерзаны и растащены хищниками. Лишь обглоданные кости да клочья окровавленных шкур остались на месте их триумфа, безмолвно свидетельствуя о неумолимых законах дикой природы.

Высоко в небе кружили зловещие стервятники, их угольно-черные силуэты четко вырисовывались на фоне лазурного неба, предвещая беду каждым взмахом огромных крыльев. Несколько крупных птиц сидели неподалеку, с ленивым любопытством поворачивая головы в сторону Рола, словно наблюдая за страданиями человека. Они даже не пытались улететь, сознавая, что истощенный мужчина не представляет для них никакой угрозы.

Осматривая следы вокруг, Рол с изумлением отметил, как вчерашнее землетрясение изменило привычный ландшафт до неузнаваемости. Вековые деревья лежали поверженными, словно могучие охотники, павшие в неравной схватке со стихией. На влажной почве он различил следы волков и лисиц, но больше всего его встревожили огромные отпечатки лап саблезубого тигра — молчаливое предупреждение о смертельной опасности, таящейся в этих диких землях.

Внезапно до слуха Рола донесся отдаленный рык, от которого кровь застыла в жилах. Этот мощный, утробный звук наполнил всё его существо таким первобытным ужасом, что на мгновение он застыл, будто парализованный. Ему казалось, что свирепый зверь уже стоит за его спиной, готовый разорвать его на части острыми, как кинжалы, клыками. Но Рол знал, что не может позволить себе оставаться здесь ни мгновением дольше.

Следы, оставленные на земле, ясно показывали, что его соплеменники в панике бежали отсюда, бросив всю добычу. Очевидно, они решили, что он вместе с вождем погибли под обломками скал. И эта догадка была пугающе близка к истине.

Окинув взглядом опустошенную местность, Рол осознал, что должен как можно скорее покинуть это место, пока сам не стал добычей для саблезубого тигра или стаи голодных волков, рыскающих по разоренным землям. Но прежде всего ему требовалось оружие — без него путешествие через дикие территории стало бы лишь короткой прогулкой к собственной гибели.

— Рол идти много-много шагов, прежде чем останавливаться, — пообещал он сам себе, словно принося клятву перед невидимыми духами предков. — Потом Рол сделать оружие, достойное великого охотника Та-Ку-Ри!

Он начал свой путь сквозь высокую траву, постоянно оглядываясь в поисках признаков опасности. Его разум, очищенный от паники, лихорадочно перебирал всё, чему его обучали опытные охотники племени.

Для создания хорошего лука ему требовалась гибкая, но прочная древесина. Лучше всего подошел бы тис или вяз, но Рол понимал, что придется довольствоваться тем, что пошлют ему благосклонные духи. Тетиву можно изготовить из жил животного или из крепких растительных волокон. Для стрел нужны прямые ветки, а наконечники — из твердого кремня или кости.

Он шел, внимательно изучая каждое дерево, каждый куст на своем пути. Время от времени Рол заходил в небольшие болотистые заводи, чтобы смыть свой запах и запутать возможных преследователей. Он тщательно очистил тело от крови — своей, вождя и оленей — и заново намазался глиной, маскируясь под окружающий ландшафт, становясь незаметным для глаз хищников.

Солнце поднималось всё выше, и жара становилась всё более невыносимой, иссушая землю своим огненным дыханием. Вокруг Рола простиралась бескрайняя прерия, где высокая трава колыхалась на ветру, напоминая волны бесконечного зеленого моря. Тонкие хвойные деревья то тут, то там возвышались над травой, подобно одиноким стражам, охраняющим эти древние земли.

Каждый раз, когда до слуха доносился рык тигра — то отдаленный, то пугающе близкий — Рол замирал, напряженно вслушиваясь и пытаясь определить, откуда исходит угроза. Он прекрасно понимал, что внушительная груда оленьих туш привлекла внимание главного хищника этих мест, и не мог быть уверен, сколько еще смертоносных охотников может бродить поблизости.

Наконец, после долгих поисков, он обнаружил подходящую ветвь для будущего лука. Используя острый камень в качестве примитивного ножа, он начал обрабатывать древесину, придавая ей нужную форму. Его руки двигались с удивительной уверенностью, повторяя движения, которые он наблюдал сотни раз, сидя у костра рядом с умелыми мастерами своего племени.

Для тетивы Рол использовал жилы, хранившиеся в маленьком кожаном мешочке на поясе. Это был бесценный материал, который охотники всегда старались сохранить после удачной охоты, зная, как трудно добыть его снова.

С не меньшим тщанием он создал стрелы из прямых веток, заострив их концы и укрепив обжигом на огне. Для оперения использовал перья, найденные на земле — вероятно, оставленные теми самыми стервятниками, что кружили над местом их последней охоты.

— Духи давать Ролу хорошую охоту, — прошептал он, проверяя натяжение новой тетивы. — Рол скоро найти племя и Зури. Рол обещать.

Его глаза, еще недавно тусклые от боли и отчаяния, теперь горели решимостью. Путь предстоял долгий и опасный, но теперь у него было оружие и цель. А это значило, что надежда, подобно маленькому огоньку в непроглядной тьме ночи, будет освещать каждый его шаг.

Когда последний узел был затянут, а волокна тетивы натянуты до упругого звона, Рол отступил на шаг и поднял своё творение к тусклому свету пробивающегося сквозь облака солнца. Лук в его руках был тяжёлым, как дыхание земли, надёжным, словно объятия матери. Не таким совершенным, как те, что создавались под чуткими пальцами Старого Кира — лучшего мастера Та-Ку-Ри, но для охотника, оказавшегося один на один с дикой пустошью, это было подобно обретению новой конечности.

Рол провёл ладонью по гладкой поверхности дерева, ощущая, как его сердце наполняется уверенностью. Теперь, когда его пальцы сжимали рукоять лука, а за спиной качался колчан с самодельными стрелами, он уже не был беззащитной добычей. Он снова стал охотником.

— Ты нести смерть врагам, — прошептал Рол, обращаясь к луку, как к живому существу, — ты давать сила, ты быть продолжение рука Рола.

Молодой охотник натянул тетиву, почувствовав, как напрягаются мышцы спины и плеч, как дрожит от напряжения его тело. Он выпустил несколько стрел в рыхлую землю, проверяя баланс и точность оружия. Стрелы входили глубоко, оставляя лишь оперение снаружи. Удовлетворённый, Рол кивнул сам себе, собрал целые стрелы и положил их в колчан.

— Теперь Рол снова сильный. Теперь Рол находить пища.

Древний лес встретил его вязкой тишиной, прерываемой лишь редкими вскриками птиц и шорохом ветвей. Исполинские сосны, словно молчаливые стражи времени, устремляли свои кроны к небу, затянутому плотными, словно шкура мёртвого мамонта, тучами. Воздух был напоен ароматом смолы, сырой земли и далёкой грозы. Сухая трава под ногами Рола издавала предательский шелест, и он ступал осторожно, перекатываясь с пятки на носок, как учил его отец.

«Настоящий охотник не идёт по земле, а скользит над ней,» — вспомнил он слова старого вождя, и его сердце сжалось от тоски по родному племени.

Вскоре его опытный взгляд различил на песчаной почве следы — маленькие, аккуратные отпечатки копыт дикой козы. Рол опустился на колено, прикоснулся к следам кончиками пальцев, словно читая невидимые знаки. Козы прошли здесь не больше полудня назад, их было четыре — две взрослые и два детёныша.

Рол двинулся по следу, всем существом впитывая окружающий мир. Его уши ловили каждый звук: крики хищных птиц над вершинами деревьев, шуршание мелких грызунов в опавшей листве, стрекот насекомых в высокой траве — всё это было языком леса, который Рол понимал с детства. Внезапно, откуда-то из-за дальних холмов донёсся протяжный волчий вой, от которого по коже охотника пробежали мурашки.

— Волки говорить о смерть, — пробормотал Рол, сжимая крепче рукоять лука. — Но не смерть Рола. Не теперь.

Он шёл час за часом, пересекая разные участки леса: то пробирался через густой подлесок, царапая кожу о колючие ветви, то пересекал открытые пространства, где его глаза непрерывно сканировали горизонт в поисках опасности. Временами он замечал съедобные корни и ягоды, но не останавливался — сейчас ему нужна была более крупная добыча.

Каждый шаг Рола был рождён опытом многих поколений. Он двигался как тень, сливаясь с окружающим миром, его дыхание стало размеренным и тихим, а тело — напряжённым и готовым к броску. Сквозь пальцы ног он чувствовал вибрации земли, а сквозь кожу — малейшие изменения ветра.

Наконец, за выступом скалы, который он огибал, Рол увидел их — четыре стройных силуэта, щиплющих траву на небольшой поляне. Сердце охотника забилось чаще, словно отбивая ритуальный боевой бубен. Он медленно, почти не дыша, извлёк стрелу, наложил её на тетиву и натянул лук. Мгновение тишины, в котором слились воедино охотник, добыча и стрела, разорвал свист рассекаемого воздуха.

Стрела вонзилась в бок ближайшей козы. Животное подпрыгнуло, издало пронзительный крик, и остальные козы в панике бросились врассыпную, словно капли воды на раскалённом камне. Раненое животное метнулось в сторону густых зарослей, оставляя на траве алые брызги.

— Рол идти за тобой! Ты не убежать от Рола! — выкрикнул охотник, бросаясь вслед за раненой козой.

На бегу он выпускал стрелу за стрелой, пока одна из них не вонзилась точно в шею животного. Коза рухнула на землю, её тело ещё билось в конвульсиях, когда Рол подбежал к ней. Глаза животного, большие и влажные, смотрели на охотника с немым вопросом, который задавало каждое существо в момент своей смерти.

— Ты дать жизнь Ролу, — прошептал он, вытаскивая каменный нож из-за пояса. — Дух твой вернуться в Великие Равнины. Рол благодарить тебя.

Запах свежей крови наполнил воздух, и Рол настороженно осмотрелся. Этот запах мог привлечь хищников за много шагов вокруг. Нужно было действовать быстро. Его руки, сильные и ловкие, привычными движениями сняли шкуру с туши, вспарывая её точными, выверенными движениями ножа.

— Ты хорошая добыча, — бормотал Рол, работая ножом. — Твоя шкура согреть Рола в холодная ночь.

Он аккуратно свернул окровавленную шкуру и спрятал её под слоем мха в небольшом болотце недалеко от места охоты — так запах крови не привлечёт нежелательных гостей. Затем вернулся к туше и отрезал несколько крупных кусков мяса.

Голод терзал его внутренности, скручивая желудок в тугой узел. Рол не стал тратить время на разжигание огня. Вместо этого он вонзил зубы в сырое мясо, отрывая куски и проглатывая их почти не жуя, как это делают волки после успешной охоты. Металлический привкус крови наполнил его рот, и с каждым проглоченным куском он чувствовал, как новая энергия разливается по его жилам.

— Мясо давать сила, — удовлетворённо пробормотал Рол, облизывая окровавленные пальцы. — Рол теперь мочь идти дальше.

Насытившись, он присел у поваленного дерева и занялся изготовлением новых стрел взамен использованных. Его пальцы ловко обрабатывали тонкие прямые ветки, снимая кору, заостряя концы, прикрепляя наконечники из отколотых кремневых осколков. Эта работа требовала сосредоточенности, но руки Рола знали своё дело — они помнили каждое движение, которое он бесчисленное количество раз наблюдал у опытных охотников своего племени.

— Стрела быть прямая, как путь к цель, — шептал он, проверяя каждую стрелу на изгиб. — Стрела быть острая, как клык.

Тело Рола всё ещё ныло после падения в пещеру несколько дней назад. Синяки и ссадины покрывали его смуглую кожу, словно карта неведомых земель. Но теперь, с полным желудком и с оружием в руках, боль казалась незначительной, как далёкий крик птицы в ночном небе.

День клонился к закату, и звуки леса начали меняться. Пение птиц сменилось уханьем филинов, а откуда-то издалека снова донёсся волчий вой, теперь уже более настойчивый, словно зов на охоту. Рол понимал, что с наступлением темноты лес станет территорией хищников, и ему, одинокому охотнику, лучше найти убежище.

— Ночь принадлежать волкам и тиграм, — пробормотал он, собирая свои вещи. — Рол искать место для огонь.

Он двинулся дальше, взбираясь всё выше по склону плато, стремясь оставить позади лесную чащу с её невидимыми опасностями. Тяжёлая сумка из оленьей кожи, наполненная мясом, била его по бедру при каждом шаге, но эта тяжесть была приятной — она означала жизнь, она означала силу.

Внезапно Рол остановился. Его ноздри уловили запах дыма — слабый, едва различимый, но несомненный. Дым означал огонь, а огонь означал людей. Сердце молодого охотника забилось чаще. Были ли это соплеменники из Та-Ку-Ри, искавшие его? Или чужаки, возможно враждебные?

— Рол быть осторожный, — прошептал он, пригибаясь к земле и двигаясь против ветра, чтобы его запах не выдал его раньше времени.

По мере того, как сумерки сгущались, превращая лес в лабиринт теней, Рол наконец увидел то, что искал — высокую скалу с тёмным зевом пещеры, достаточно просторной, чтобы служить убежищем. Он осторожно приблизился, проверяя, нет ли внутри пещеры признаков присутствия зверей или людей.

Пещера оказалась пустой, лишь сухие листья и мелкие кости грызунов покрывали её пол. Удовлетворённый своей находкой, Рол собрал сухие ветки и траву и разжёг огонь у входа в пещеру. Языки пламени отбрасывали причудливые тени на каменные стены, создавая иллюзию движения, словно духи древних наблюдали за одиноким охотником.

— Огонь защищать Рола, — произнёс он, усаживаясь у костра и насаживая куски мяса на заострённые палки. — Огонь отгонять тьма и холод.

Пока мясо жарилось над пламенем, Рол прислушивался к звукам ночи. Вой волков, уханье сов, шорох ветра в ветвях деревьев — всё это создавало жуткую и в то же время знакомую симфонию. В этих звуках был записан закон древней земли: лишь сильнейшие выживают, лишь храбрейшие преодолевают испытания.

Рол поворошил огонь, и сноп искр взметнулся в тёмное небо. Он думал о своём племени, о тех, кого он потерял во время великого землетрясения, расколовшего землю и разделившего их. Где они сейчас? Живы ли они? Ищут ли его?

— Если Рол не находить племя, — пробормотал он, глядя на танцующие языки пламени, — Рол становиться новое племя. Рол быть сильный охотник. Рол выживать.

Аромат жареного мяса наполнил пещеру, и желудок Рола отозвался громким урчанием. Он снял первый кусок с палки, дуя на него, чтобы остудить, и затем впился в него зубами. Вкус был совсем другим, чем у сырого мяса — богатым, насыщенным, с нотками дыма и пряных трав, которые он добавил во время готовки.

— Рол есть хорошо сегодня, — удовлетворённо произнёс он, вытирая жир с подбородка. — Завтра Рол идти дальше, искать племя или новые люди.

По мере того, как ночь становилась всё глубже, усталость начала одолевать молодого охотника. Его веки стали тяжёлыми, как камни, но он знал, что не может позволить себе глубокий сон. Хищники могли прийти на запах мяса и огня, и тогда ему пришлось бы сражаться за свою жизнь.

Рол положил рядом с собой лук и стрелы, убедившись, что сможет схватить их в любой момент. Затем он прислонился спиной к каменной стене пещеры, позволяя теплу огня окутывать его тело, и погрузился в полудрёму — состояние между сном и бодрствованием, в котором его предки проводили бессчётные опасные ночи.

В этом полусне перед его внутренним взором проносились образы: лица соплеменников, величественные мамонты, бродящие по равнине, ревущие саблезубые тигры, священные танцы вокруг большого костра. И где-то среди этих видений была его собственная судьба — путь, который ему предстояло пройти, испытания, которые ему предстояло преодолеть.

— Рол быть готовый, — прошептал он. — Что бы ни приходить завтра, Рол встречать с силой и нет страх.

Огонь потрескивал, отбрасывая тёплый свет на лицо одинокого охотника, а за пределами круга света древний мир жил своей жизнью, полной опасностей и тайн, готовый бросить новые вызовы тому, кто осмелился путешествовать по нему в одиночку.

3 глава: Кровь и травы

Ночь, древняя как само мироздание, опустилась на первобытный лес, окутывая его непроницаемым покрывалом тьмы. В её бесконечных владениях, среди величественных деревьев-исполинов, чьи могучие ветви переплелись в непреодолимый лабиринт, затерялся одинокий охотник. Он казался крошечной песчинкой в этом огромном мире, словно путник, заблудившийся в бесконечном лабиринте, где каждый шаг мог стать последним.

Изнуренный бесчисленными днями скитаний, охотник принялся за древнейшее таинство — разведение огня. Его руки, покрытые жёсткими мозолями от бесконечных охотничьих странствий, двигались с уверенностью, рождённой годами выживания в безжалостном мире. Он собирал хворост, каждая ветка которого словно рассказывала историю о суровой красоте леса, окружавшего его.

Пальцы, испещрённые шрамами — немыми свидетелями бесчисленных испытаний — ловко укладывали камни в круг, создавая маленькое кострище. Оно должно было превратиться в островок спасительного тепла и света посреди этого царства вечной темноты. С бережной осторожностью он потянулся к кожаному мешочку на поясе. Этот потёртый временем и выцветший от непогоды мешочек был его главным сокровищем, хранилищем инструментов, от которых зависела сама жизнь.

Внутри лежал кремень — невзрачный на первый взгляд камень, таивший в себе искру жизни. С почтительной сосредоточенностью охотник начал высекать искры. Каждая из них, подобно крохотной падающей звезде, на миг вспыхивала в ночной тьме и угасала, словно пытаясь пробудить жизнь в застывшем лесу. Наконец, одна из искр упала на тщательно подготовленную сухую траву и тонкие веточки. Пламя, сначала робкое и неуверенное, постепенно набирало силу, разгораясь всё ярче и отгоняя зловещий мрак ночи.

Грея руки у животворного тепла костра, охотник вновь обратил внимание на свой поясной мешок, решив ещё раз пересмотреть его содержимое. Его пальцы скользнули по гладким костяным иглам, нащупали прочные сухожилия, коснулись острого каменного ножа.

Внезапно, словно озарение, посланное самими духами предков, мысль пронзила его разум. Он задумался: что если увеличить размер этого мешка? Тогда он сможет носить с собой больше полезных вещей. Каждый инструмент, каждая мелочь могла оказаться решающей в бесконечной борьбе с дикой природой.

Его пальцы невольно коснулись колчана со стрелами, и в голове зародилась новая идея. Он размышлял о том, что дополнительные ремни для стрел не помешали бы. Чем больше стрел, тем выше шансы на удачную охоту. А удачная охота — это грань между жизнью и голодной смертью.

Ночь вокруг наполнялась звуками дикого мира, каждый из которых таил в себе потенциальную опасность. Где-то вдалеке ухнул филин, и охотник невольно вздрогнул, мгновенно возвращаясь из мира размышлений в суровую реальность ночного леса.

— Ух-ма-гу! — тихо выдохнул он, вслушиваясь в окружающую тьму.

Он напряжённо вслушивался в мир, полный опасностей и тайн. Казалось, воздух рассекали мощные крылья ночных хищников — орлов и сов, этих безжалостных охотников, чьи глаза способны видеть сквозь кромешную тьму. В высокой траве бесшумно скользили лисы, преследуя мелкую добычу. Каждый звук, каждый шорох заставлял его напрягаться, ведь ночь — время охоты не только для птиц, но и для куда более опасных хищников.

Вертя в руках найденную неподалёку стрелу, он погрузился в глубокие размышления о её происхождении. Она была явно непригодна для стрельбы, но, несомненно, создана руками его народа.

— Ходить — прошептал он, обращаясь к невидимому владельцу стрелы. — Ходить в эти земля?

В голове промелькнула мысль: неужели он напал на след соплеменника? Эта идея заставила его сердце забиться чаще. Возможность встречи с кем-то из своих в этих чужих, враждебных землях казалась одновременно невероятной и желанной.

Мысли унесли его к воспоминаниям о родных местах. Он родился на морском берегу, где шум волн был первым звуком, который он услышал, появившись на свет. Соплеменники в шутку называли его Рол — дитя моря, и в этом имени была доля правды — он всегда чувствовал неразрывную связь с бескрайними водными просторами.

Теперь же он шёл к далёким горам, следуя за великим переселением оленьих стад. Всё племя двинулось в этот опасный путь, но землетрясение разбросало их, и теперь он остался один в чужих землях, окружённый неизвестными опасностями.

— Гар… — пробормотал он, вспоминая вождя племени. — Твои глаза видели то, что скрыто от меня?

Он задумался о том, не был ли вождь не в себе, когда просил его найти давно потерянных братьев и сестёр. Какие злые духи изгнали его предков с земель сытости и безопасности? Какие древние беды заставили их покинуть благодатные края и отправиться в это бесконечное странствие? Но Рол бежал и бежал. День за днём.

Глубокая ночь окутала лес непроницаемым покрывалом тьмы, и звуки хищников, казалось, приблизились. Он напряжённо вслушивался в каждый шорох, каждый треск ветки, понимая, что любой из этих звуков может быть предвестником смертельной опасности.

Он снова взял в руки найденную стрелу, и его взгляд скользил по её изящным очертаниям. Дерево на изломе не успело потемнеть, и это открытие заставило его сердце биться чаще. Человек, выбросивший эту стрелу, был здесь совсем недавно. Возможно, он всё ещё где-то рядом, затаившийся в ночной тьме, наблюдающий за ним из своего укрытия.

— Искать — прошептал он, сжимая стрелу. — Я найти тебя!

Глаза его расширились от осознания — он должен идти за ним сейчас. Если он потеряет след, то, возможно, больше никогда не найдёт того, кто так умело скрывает свои следы. Он лишится последней надежды на спасение, на воссоединение со своим племенем.

Сердце колотилось от волнения и страха, адреналин бурлил в крови, обостряя все чувства до предела. Он осознавал, что чудом заметил следы прошлого костра и эту сломанную стрелу. Что, если он упустит эту возможность? Эта мысль терзала его, не давая покоя.

«Может нужна помощь?» — внезапно пронеслось в его голове. Возможно, он ранен или болен, не способен защитить себя от опасностей ночного леса. Один в дикой природе, в ночь охоты хищников, долго не протянуть.

— Ну-ра-кам! — решительно произнёс он, поднимаясь на ноги. — Я должен найти тебя!

Он начал тушить костёр и собирать свои немногочисленные пожитки. Каждое движение было отточенным, выверенным годами жизни в диких условиях. Он понимал, что надо спешить. Каждое мгновение могло стоить жизни — и ему, и тому неизвестному, чей след он обнаружил.

С этими мыслями он шагнул в темноту леса, полный решимости найти таинственного незнакомца. Его сердце билось в унисон с пульсацией ночного леса, а каждый нерв был натянут, как тетива лука перед выстрелом. Впереди ждала неизвестность, полная опасностей и тайн древнего мира, но он был готов встретить их лицом к лицу, движимый древним инстинктом выживания и непреодолимым желанием разгадать загадку таинственного незнакомца.

Он натянул лук, осматриваясь вокруг в поисках подходящего оружия ближнего боя. Из кучи собранных дров он выбрал палку покрепче, которая должна была стать его дубинкой.

— Ха-рум! — внезапно воскликнул он, озарённый новой идеей. — Горящий камень!

Мысль пронзила его разум — а что, если поджечь конец палки? Тогда он сможет освещать себе путь во тьме и отпугивать хищников.

Не теряя времени, он приступил к изготовлению более совершенного оружия. Выбрав крепкий камень, он привязал его к палке кожаными ремнями из поясного мешка. Затем, собрав смолу с соседнего дерева и смешав её с тёртой травой, он нанёс эту смесь на камень. Эта композиция должна была гореть дольше, чем просто дерево, и, возможно, отпугивать волков во тьме.

— Мо-аркх-та! — гордо проговорил он, поднимая своё новое творение. — Огненная палка!

Завершив работу над дубинкой, мужчина провёл несколько пробных ударов, представляя перед собой разъярённого хищника. Его мускулистые руки, покрытые шрамами, с лёгкостью рассекали воздух. Оружие ощущалось как продолжение его тела — идеально сбалансированное, смертоносное. Удовлетворённый результатом, он погрузился в густую тьму леса, каждым чувством ожидая внезапного нападения.

Самодельный факел выхватывал из темноты причудливые фрагменты окружающего мира. Жёлтые всполохи пламени плясали на влажной земле, где отчётливо виднелись следы человека. Лицо охотника разгладилось от облегчения при виде этих отпечатков. Внезапно ночную тишину разорвал глубокий рык саблезубого тигра, донёсшийся из чащи. Мороз пробежал по коже мужчины, сердце забилось чаще, но он лишь крепче сжал дуб