если вспомнить, что Франция пережила за это время Столетнюю войну и Жакерию, Англия — Войну Алой и Белой розы, Чехия — Гуситские войны, а Византия и вовсе перестала существовать, то придется признать, что в XVI веке Италия прямо-таки благоденствовала.
Впоследствии Репин очень хорошо объяснит, почему Микеланджело подействовал на него так «поразительно»: «В некотором кругу художников мы давно уже делим всех художников по характеру созданий на два типа: на эллинов и варваров. Слово „варвар“, по нашим понятиям, не есть порицание: оно только определяет миросозерцание художника и стиль, неразрывный с ним. Например, варварами мы считаем великого Микель-Анджело, Караваджио, Пергамскую школу скульпторов, Делакруа и многих других. Всякий знакомый с искусством поймет меня. Варварским мы считаем то искусство, где „кровь кипит, где сил избыток“.
Тинторетто, традиционно связанном с более низкими социальными кругами, не могло быть и речи
Государство начало систематически помогать землевладельцам, налаживавшим в своих усадьбах передовое сельское хозяйство. Благодаря этому Венеция сократила импорт продовольствия. А у ее граждан появилась возможность весеннего и осеннего бегства из города на лоно природы, где они сочетали приятное с полезным: любовались ландшафтами через призму пасторалей Джорджоне и Тициана, получали высокие доходы и воспевали «святой сельский труд»
В первом выпуске роскошно оформленного обзора основных течений сюрреализма «Минотавр», вышедшем в свет в июне 1933 года под редакцией Бретона, Дюшана и Элюара, его издатель Альбер Скира поместил шесть репродукций с произведений Тинторетто — эстетский вызов коричневому Ordnung (порядку), надвигавшемуся из Берлина.
Итальянские художники, ангажированные режимом Муссолини, высоко ценили «технический титанизм» Тинторетто и призывали молодежь учиться у него мастерству изображения величественно-монументальных жестов [1470
Пожар, который зажег Тинторетто, прокатился по всей Европе, испепеляя изможденные тела и пламенеющие ткани Грековых аскетов, охватив своим всепожирающим заревом мирный очаг Рембрандта, лизнув бесовскими языками безумствующих монахов Маньяско» [1469].
Виппер издал в 1922 году книгу о натюрморте, в которой уделил Тинторетто красноречия больше, нежели какому бы то ни было другому художнику в мировой истории искусств
Он стоит в начале «эволюционного ряда», который приведет к пониманию того, что картина — это «не идеальная, отвлеченная поверхность классического искусства, на которой проецируется уравновешенная композиция, но поверхность, лежащая как бы по сю сторону полотна, тоже по-своему идеальная, где главное — два новых элемента: осязательно-двигательный фактор мазка и фактуры и зрительный — краски, цвета, тона» [1468].
русские адепты Тинторетто — Александр Габричевский и Борис Виппер. Для Габричевского Тинторетто, во-первых, представитель «того пространственного опьянения, которое охватило искусство барокко после ясной и самоограниченной гармонии золотого века». Он первый выразил миросозерцание, «для которого самодовлеющий и замкнутый микрокосм-человек растворился в великом „всё“ и сделался отныне лишь отражением, лишь символом стихийной мировой жизни»
