Оглавление

Драгоценность Бытия
Введение

Глава 1 Дорога в Ад: погружение в самое сердце страдания

Глава 2 Дорога в Рай: погружение в путь самосознания

Глава 3 Ад и Рай: две стороны Одного

Глава 4 Легкость Бытия

Глава 5 Бесконечность Бытия

Назначение книги: Книга предназначена для тех читателей, кто готов со всей силой и мужеством погрузиться вглубь себя — в природу своей реальности.

Краткое описание: Автор настолько глубоко погружается в суть Бытия, что советует не читать эту книгу человеку, еще не готовому, со слабой нервной системой, не окрепшему духом.

Обнаженная реальность, истина, любовь, красота повествуются в ней со всей откровенностью такой, какая она есть на реальном опыте женщины — матери.

г. Алматы, 2025 г.

Введение

В первой книге «Глубокая любовь реальности» читатель проживает и понимает восемьдесят процентов, а двадцать не понимает. Но что-то в нем просыпается и «оглядывается» по сторонам. Во второй книге «Живое знание» становится понятным только пятьдесят процентов, а пятьдесят — нет. Но что-то начинает чувствовать и узнавать Истину. В этой, третьей, книге «Драгоценность Бытия» человек умом понимает примерно двадцать процентов, а восемьдесят просто проживает живую Жизнь тихо и незаметно, осознанно погружаясь в свою естественную суть, где происходит постепенное распознавание Истины от иллюзии. И то, что было непонятным в начале, становится понятным в конце. И наоборот. У каждого человека свой путь. Как нет одинаковых отпечатков пальцев, так нет и одинаковых путей в Реальность. Об этом нам были даны подсказки еще много тысячелетий назад: «Я есмь путь, и истина, и жизнь».

Итак, тем, кто не готов глубоко погрузиться в себя и посмотреть прямо на То, что Есть, я эту книгу читать не рекомендую.

В книге «Драгоценность Бытия» происходит погружение в То, Чему нет названия. И одновременно случается какое-то непонятное узнавание, невероятная интуиция, что-то все сильнее и сильнее влечет в Это. Что? Не могу описать.

На этой волне я каждый день на YouTube канале слушала послания Экхарта Толле, Руперта Спайра, Джона Батлера. Они оказались для меня векторами-указателями, проводниками из глубины Источника.

Я уже не пыталась понять все, что возникало в настоящем моменте, а просто писала и позволяла быть тому, что есть. И каждый раз поражалась: что было препятствием для меня постепенно превращалось в «это измерение». Происходило ясное узнавание: все то, что мешало, и есть Путь. Уильям Блейк сказал: «Поиск Истины — священный путь». И это правда.

То, что было орудием пыток, постепенно, очень медленно, становилось спасением. И вдруг становится совершенно очевидным, что счастье — это То Место, где отсутствует личность — отдельное, обособленное Я.

Почему Бог счастлив в покое? Потому что живет одним моментом. Для Бога (для Реальности) жизнь — это настоящий момент. Многие люди думают, что настоящий момент это то, что происходит в моменте. Настоящее — это пространство, в котором все происходит. Вот прочему настоящее не может измениться. Это само Сознание.

Чем больше в книге описываю это осознавание, тем ярче приходит понимание: разум — это ограниченная версия Реальности. Все, что Реальность знает о себе, — всего лишь ограниченное содержание ума. Вот почему наука никак не может познать Абсолютную Истину.

В процессе искреннего, честного, детального самоисследования пришла к выводу: позиция отдельного Я — это позиция безумия.

В данной книге часто пользуюсь словами «безумная», «сумасшедшая». Это не означает, что женщина в диком припадке носится по улицам и выкрикивает нечто непонятное. Нет. Под этими словами подразумеваю неведение, незнание, невежество, незрячесть человека, который отождествил себя только с ограниченной личностью и поверил в нее! Вот почему в послании человечеству было сказано: «По вере вашей дано будет».

Как ограниченное временное явление может знать То, что присутствует вечно? Как прерывистое может знать непрерывное? Опыт осознавания непрерывен. В процессе чтения книги можно заметить, как ограниченное и обособленное постепенно рассеивается в пространстве Осознания. Приходит понимание, что оно просто имитировало несуществующую личность, в данном случае женщину Аи.

При прочтении книги становится ясным, что Любовь и Счастье не для «отдельного Я». Для того, чтобы испытать счастье, «отдельное Я» должно умереть. Великий страх порождается великой любовью. По факту смерть «отдельного Я» это приглашение в Любовь. Книга показывает, что избегание смерти тягостнее, сложнее, тяжелее, чем сама смерть. И приглашает в Любовь, в То, где отсутствует разделение, в То, где отсутствует разлука, — в Бесконечность Бытия.

В первых двух книгах во мне присутствовало чувство, что они пишутся «блудным сыном», который вспоминает «запах» отчего дома и со всех ног бежит домой, по пути разгребая завалы, в которых оказался. В данной книге создается ощущение, что и Отец тоже стремится навстречу «блудному сыну», освещая путь домой (выделено курсивом). Поэтому порой то, что пишется, кажется настолько неожиданным, абсурдным и непонятным, что ум и тело никак не могут в этом разобраться. И это так. Потому что мысли и чувства — непригодный инструмент для познания Истинного Я. Но затем, каким-то волшебным образом, «вся мозаика» складывается в одно невероятное полотно, и интуитивно происходит узнавание Истинного Я.

Поэт Генри Торо сказал так: «Чтобы поведать Истину, нужны двое — рассказчик и слушатель». Применяя данное выражение к этой книге, можно сказать, что рассказчик — это Возлюбленный, который бережно, с заботой выводит любимую из «темного леса», в котором она заблудилась. А слушатель — это Влюбленная, которая не спит глубокой ночью, чутко и внимательно прислушивается, стараясь не пропустить приход жениха (рассказчика). Такое чувство, что Возлюбленный говорит любимой: «Я стал таким, как ты, чтобы ты стала такой, как я».

Никто никогда не может сказать: «Вот она, Истина! Я ее видел, трогал руками». Истину можно пережить, осознать, но увидеть, потрогать, пощупать невозможно. И в этом — величие Творца. «Творение — это движение красоты во имя Любви» (Хафиз Ширази, персидский поэт, суфийский шейх, XIV в).

Много лет назад было сказано: «У Бога много имен». Поэтому в книге, словно пунктиры-указатели, я использую разные слова, созвучные определенному моменту восприятия: Осознание, Жизнь, Знающее, Единое, Недоступный восприятию, Одно, Тайна, Всепроникающая Истина, Я Естьность, Прозрачная Открытость, Бытие, Покой, Суть, Тишина, Истина, Непроявленное, Сознание, Господи, Любовь, Счастье, Присутствие, Красота, Вездесущее настоящее, Мама-Жизнь, Это, Истинный Хозяин, Открытое, То, Чему нет названия, Простор, Драгоценность Бытия, Пустое, Живое знание, То, Целое, Свобода, Радость, Реальность, Непостижимое, Настоящее, Бесконечность Бытия. Каждый читатель воспримет то понятие, которое созвучно ему глубоко внутри.

Исходя из этого, хочу пожелать читателю: читайте книгу, прислушиваясь к своему внутреннему ощущению, без логики мыслей и чувств. Постепенно что-то само начнет распознавать себя, раскрываясь все больше, глубже, шире, светлее, озаряясь ясностью Бытия. Если есть желание отложить книгу на некоторое время, сделайте это и займитесь тем, что интересно на данный момент. Не контролируйте, не подавляйте себя, а делайте то, что вам нравится. Ведь Жизнь — это самое невероятное приключение, какое только может быть!

Описанный в книге опыт не является ни духовной идеологией, ни мифологией.

С любовью, Исакова А.

Автор: Исакова Алмагуль Омирбаевна

Редактор — корректор: Юманова Елена Борисовна

Дизайн обложки: Барченко Михаил Васильевич

(С) Исакова Алмагуль, 2025 г.

Все права защищены. Перепечатка и тиражирование без ведома автора запрещены.

«Я отверстие флейты, через которое дышит Творец. Послушай эту музыку»

Хафиз (персидский поэт, суфийский шейх XIV века)

Глава 1

Дорога в Ад: погружение в самое сердце страдания

На меня сильно повлияло осознание «я ни от кого не рождалась, и ни один ребенок не рождался от меня». Что-то в моей губине чувствует в этом истину, ведь у Любви реально нет начала и конца. Сейчас всем телом ощущаю, как ребенок жаждет раствориться в матери и отце, как мужчина жаждет раствориться в женщине, а женщина — раствориться в мужчине. И во всем этом есть какое-то вечное движение, динамизм: «отдельное Я» жаждет слиться с Целым. В этом кроется суть живого существа — любить и быть любимым.

Где-то внутри понимаю, что если суть жизни — Любовь, то тогда иллюзорная жизнь держится на страданиях, лжи, страхе, жажде наживы. Фраза «мать рожает себе госпожу» по факту означает «Реальность рожает себе госпожу» — ограниченый, локальный ум, который постепенно превращается в «отдельное Я». И все! Понеслась дорога в Ад.

Что ограниченный ум (мысль) знает о Жизни? Ничего. Что телесное ощущение знает о Присутствии? Ничего. Что восприятие знает об Осознанности? Ничего. Мысли, телесные ощущения, чувства, восприятия не знают и не переживают.

Цитата «Люди игнорируют реальность иллюзорного мира» ошеломляюще повлияла на меня. А ведь это правда! Насколько мне известно, в мудрости мира есть слова «Мы не живем — мы отбываем наказание». И вот, в созвучии с этим посланием, смотрю на тревожность и страх внутри, которые присутствуют во мне. Раскрываю ладони и рассматриваю поврежденные участки кожи на пальцах. Смотрю прямо, проговаривая: «Есть одна Неизменность. Значит, то, что сейчас видится, чувствуется, ощущается, — это уже второе». Но Реальность одна, второй Реальности нет, иначе Реальность не была бы Реальностью. Значит, ощущения в теле это то, из чего состоит второе, то есть иллюзия. Что из этого вытекает? Суть иллюзорного мира — страх, боль, скорбь, недуги, страдания, жажда наживы за чужой счет. Одним словом, страх исчезновения. Кто или что боится исчезнуть? Иллюзорный мир. Тело с облегчением выдохнуло.

Несмотря на глубинные изменения внутри, я все же чувствовала, что мне нужна поддержка на этом пути. Отождествление себя в теле женщины дает о себе знать, чувствую — необходима поддержка большой мужской силы. И просто внутренне однажды взмолилась: мне нужна поддержка!

Мои молитвы, оказывается, были услышаны. Теперь я на YouTube слушаю Джона Батлера (примеч. автора: родился в 1937 г., британский писатель, философ, фермер на пенсии; известен тем, что написал несколько книг, описывающих его опыт медитации и духовности), о котором несколько месяцев назад ничего не знала. Через него слышу голос Реальности: «Погрузись очень глубоко в себя, в бездну, стань непоколебимым якорем для самого себя». Будь центром самого себя: это как центр колеса, он неподвижен, хотя на периферии все крутится и вертится. Он часто проговаривает в своих выступлениях: «Чтобы стать целым — надо быть целым».

Решила прогуляться в дальний супермаркет. Иду по одной из больших магистральных улиц города в состоянии покоя и какой-то тихой непонятной эйфории; быть может, так влияют слова, которые я проговариваю про себя: «Люди игнорируют реальность иллюзорного мира». С каждым повторением данных слов взгляд становится более открытым. Когда наблюдала верхушки деревьев, взгляд плавно перешел на небо, я произнесла: «Чем больше Тебя, тем меньше меня». И уже путь изменил свое качество: иду и поражаюсь городу, где так долго суетилась и тревожилась раньше. Сейчас он предстал в моем восприятии в том духе, какой я ощущала в других странах во время поездок на семинары и ретриты с очередным вопросом к духовным мастерам, с которыми чувствовала созвучие внутри. Тот же дух и те же ощущения сейчас. В городе, где нахожусь, я не живу, а путешествую. С удивлением замечаю, что корни слов в названии города и моего имени сопадают. Самая большая речка, на мосту которой я сейчас стою, имеет в корне имя моего мужа. А горная речка, где я часто гуляю, имеет корень, совпадающий с моим именем. И вдруг — ступор в голове: квартира (клетка), где разворачивались события мужчины и женщины, свекрови и снохи, родителей и детей — расположилась между названиями двух рек, которые совпадают с нашими именами. И возглас в изумлении: «Это что, такая шутка?! Кто шутит? Кто играет?» Одно над Одним. Ум в ступоре, в голове словно что-то сжалось. Иду дальше и уже не хочу ничего понимать, а только проговариваю про себя: «Я маленькая, а Ты большая».

Вернулась домой и промолвила: «На все Твоя воля!». Мне все нравится: и прогулки, и прослушивание семинаров, и работа над книгами. И самое главное — мой ум теперь все меньше и меньше болтает. А ведь муж в порыве гнева мне это часто говорил: «Хватит болтать! Молчать надо!»

Ну вот, теперь все меньше и меньше болтаю, все больше и больше просто наблюдаю природу, слушаю птиц. Изумительно! И все мне нравится. В связи с этим вспомнила, как однажды папа сказал: «Во всем, что говорит мама, девяносто процентов лжи». Ну что ж, так устроен иллюзорный мир. Чувствую, что осознание истины происходит с помощью организма: ведь тело реально испытывает сейчас наслаждение. Тут же понимаю: все, что появляется и исчезает, не реально. Действительно — через некоторое время тело постепенно успокоилось и пришло в свое обычное состояние, словно ничего и не было. А когда стала осознанно погружаться в это, тело начало слегка дергаться и «нервничать». Глубоко вдыхаю и выдыхаю, наблюдая движение дыхания. Не заметила, как уснула.

А утром вспомнила, как Джон Батлер говорил: «Бог Един, и Он мужского рода; кроме Одного, ничего нет, нет второго». Продолжаю размышлять на эту тему. Получается, что это иллюзорная женщина заманила мужчину в свой мир материи. Для этого Бесконечности необходимо сузиться до точки, то есть Бесконечному Сознанию надо локализовать себя в ограниченном уме. Я в ступоре, но впервые отдала должное своему смышленному уму и доброму терпеливому телу. Получается, иллюзорная женщина просто держит мужчину в своем мире, маня вкусной пищей, оргазмом, рождением детей, материальным уютом, создавая вокруг себя искусственную красоту. Это напоминает маленький, красивый, уютный мир Мальвины в сказке «Буратино». Но даже Буратино (ожившее дерево) сбежал из этого искусственного мира, где много контроля, инструкций, правил и нет реальной жизни. Лишь один Пьеро грустит и плачет, мечтая оказаться в искусственном мире.

Вчера, когда прогуливалась вдоль магистральной улицы, упиваясь и наслаждаясь всем окружающим, обратила внимание, что это был день завершения учебы в учебных заведениях. Дети, подростки, юноши и девушки шли по улицам нарядные, с ленточками выпускников на одежде. И я вдруг тоже почувствовала себя выпускницей школы жизни, какого-то очередного ее рубежа, а внутри зазвучала песня, которую подпевала про себя:

«Для нас всегда открыта в школе дверь,

Здесь прожито и понято немало…»

Именно поэтому мудрецы говорят: «Великий урок в том, чтобы осознать, чем человек не является».

И вот я дома. Глубокий вдох и выдох, проговариваю про себя: «Истинное я безобъектно, оно входит и выходит». Никакого влияния на тело от этих слов не ощутила. Тогда стала проговаривать: «Тишина входит и выходит». От этих слов тело слегка защемило. Продожаю делать намеренные вдохи и в то же время понимаю, что я пугаю тело, и я же одновременно боюсь тела. Боюсь, что оно заболеет, будет мучиться и умрет. Ах, вот где корень безумия! Вот где безумная Аи, игнорирующая реальность иллюзорного мира! От осознания в районе пупка возникло еле заметное болевое ощущение.

Во время завтрака я обычно слушаю любимые песни, в этот раз «джем» выдал песню «Люблю» (j’aime), где зал хором поет, а у певицы слезы на глазах. По телу пробежала дрожь: такое ощущение, что «дети подземелья» стоят и хором поют песню, несмотря на то, что они в заточении «под куполом железной сетки». Поют и пытаются донести Одному свою любовь. Приходит ясное осознание, что тут нет заслуги Одного, все делается Одним, в едином движении Одного. Хор детей, провозглашающих свою любовь, и то, что сейчас чувствую, пронзают насквозь. Живот скрутило, меня всю прочистило. Понимаю, что Одно живет посредством всех. Какое счастье, что во всем происходящем нет заслуги отдельно взятой личности! Какое счастье, что в этом движении нет «я, меня, мое, мной»!

В последнее время не хочется брать в руки телефон: как только пробегаю по ленте всемирных новостей, появляется чувство, что этот мир все еще безумен. В связи с этим реально понимаю, что жила в доме, которого всегда боялась. Это все равно что жить с бомбой внутри, находиться в непрерывном страхе, потому что не знаешь, когда она взорвется. Глубокий выдох от осознания всего этого ужаса. Возможно, это и есть безумие. Бог решил спуститься вниз и посмотреть, как выглядит живодерня. Перед глазами всплыл эпизод, когда муж — по профессии стоматолог — вырывал мне коренной зуб: у меня реально от боли перед глазами сверкали молнии. Следующий эпизод, который вспомнился: лежу в реанимации после операции на женские органы, наркоз отошел, боль — не описать. Помню только, что стонала и проговаривала «мама», взгляд был устремлен в угол потолка. Собрав всю выдержку и терпение, с мольбой, стоном и болью произносила лишь одно: «Ма-ма». Утром медсестра спросила:

— Как провели ночь?

— Было невыносимо больно.

— Надо было позвать, мы бы дали вам обезболивающее.

Но настоящие слезы появились только сейчас. Я прошла жизненный путь с болью, и при этом не возникало даже мысли о том, чтобы боли не было: просто шла и не догадывалась, что боль можно хоть как-то уменьшить средствами живодерни. Реально, ротозей — это я. И еще эпизод. Когда дети были совсем маленькими, муж вечером повез нас всех к себе на работу, чтобы проверить зубы. Посмотрев детей, сказал: «Садись, гляну тебя». Вернулись домой, а доченька — маленькая девочка — сказала:

— Когда папа тебя лечил, у тебя слезы из глаз текли. Я это увидела и захотела плакать.

Все мы тут, как агнец Божий, терпим. А куда деваться?

Оказывается, все это время я шла рядом с болью, как с чем-то таким, что есть и без чего нельзя. Хоть и жутко боялась ее. И только сейчас вижу в боли лучшего доброго друга, который просто присутствует рядом с человеком, когда ему плохо. Как в притче о несчастном Иове. Когда Иов потерял абсолютно все — жену, детей, кров — и сидел на пепелище своего сгоревшего дома, друзья пришли поддержать его в страдании, но не приблизились к нему, а просто тихо долго сидели в сторонке. Затем встали и так же тихо, не промолвив ни слова, ушли. Вот и я сейчас ощущаю боль как хорошего друга, который приходил ко мне в самые тяжелые моменты, а потом тихо уходил. И что-то во мне чувствует, что это у всех так. Это было и с мужем, когда у него удалили части пальцев на ногах; и с его братом, когда тому удалили одно обожженное ухо (во времена «дикого капитализма» офис, где находились его деньги, подожгли); и с моим братишкой, когда у него во время ремонта автомобиля вытек один глаз, и т. д. Это реально живодёрня!

Чувствую во всем этом ментальные проекции отдельной обособленной личности — женщины Аи, которая говорит: «Раз я в этом мире никому не пришлась ко двору и все прогоняют меня, раз во мне в этом мире никто не нуждается, пойду туда, где меня примут: в боль, уныние, в страдания». А когда и эта чаша была настолько переполнена, что уже не смогла выдерживать всю тяжесть, я взвыла:

— Не может быть, чтобы все было плохо и тяжело! Неужели этот мир создавался только для того, чтобы все было плохо и тяжело? Если так, то какой смысл был создавать все это?! Я узнаю правду или умру!

Приложила ладони к одной стороне лица и спросила: «Кто боится этого тела, в котором сейчас находится?» «Я». Приложила ладони к другой стороне лица, спросила: «Кто боится, что это тело заболеет и умрет?» «Я». Получается, во мне не один страх, а два? Изо всех сил стараюсь разглядеть мысль «я есть тело». Ступор. Ничего не обнаружила.

…Готовлю под музыку блины, и вдруг меня с головы до пят обдало чем-то настолько изумительным, что не могу передать. Я только воскликнула:

— На этот безумно сумасшедший роман способен только Бог!

Перед сном осознаю: страх — это эгоизм. Страх — это проявление обособленной эгоистичной личности. И вижу, как личность извивается: даже на раскаленной сковороде пытается любой ценой сохранить себя. Страх и сопротивление — эгоизм. Нужда и поиск — эгоизм. То, что отделилось от Целого и живет за счет эго.

Ночью мне приснился сон. Я легла под самого презренного человека, которого нельзя и человеком назвать. Его образ немного напоминал соседа, которого другие жильцы считали не в себе, хоть он и имел семью, как все другие. Я всегда смотрела на него с презрением и осуждением, так как однажды оказалась жертвой его обмана и предательства, еще когда работала с ним вместе. Поэтому ясно видела его ложь, обман, хитрость, готовность вмиг продать за бесценок любого. И именно под такого человека я легла. Он меня «имеет», а я лежу под ним и думаю: от него ведь можно подхватить заразу. И уже во сне задаюсь вопросом: как я могла так пасть? Как могла обесценить самое дорогое, что есть, и вмиг отдать?! Не чтить самое дорогое и ценное, что у меня есть?! Это все равно что за бесценок продать родную мать, свою жизнь, единственно дорогое, что у меня есть. Ни во что не ставить и не ценить Единственное, самое близкое! Сквозь сон едва понимаю, что если до этого я считала себя хорошей женщиной и жертвой обстоятельств, то сейчас почувствовала себя тиранкой, которая абсолютно ничего не ценит, ничем не дорожит и ведет себя, как самая необузданная эгоистичная сущность! Вижу другой фрагмент сна. От увиденного внутренний ребенок пришел в ужас и стал плакать от страха. Про себя говорю: ребенок испугался. Я уже не замечала обесценивания самого дорогого, но всей сутью ощутила испуг ребенка и услышала его плач.

Если раньше, когда произносила слова «прости меня, грешную», внутри не чувствовала себя такой, то сейчас всю себя полностью такой ощутила. Есть за что просить прощения у самого родного, что есть:

— Прости меня, грешную! Я единственный паразит, который расположился на Целом, и вредит, пожирая изнутри. Прости меня, грешную: именно такая я и есть!

Среди ночи меня прочистило, пронесло. Продолжаю сокрушаться, произнося: «Единственная грешная — это я, Аи! До этого момента себя такой не считала, хоть много писала об этом. До этого момента я была скользкой тварью (лягушкой), прикрытой добродетелью и святостью». А сейчас ясно вижу весь пустой звон падшей, продажной, не ценящей никого и ничего личности. Не ценящей даже себя! Все продаст — даже самое близкое и родное, даже себя — ради проходящей выгоды. Аи вредитель, паразитирующий на самой себе, на Жизни. Теперь ясно вижу, что выросло из этой доброй и святой псевдожертвы. Как я могла так глубоко провалиться в своей бессознательности, в невежестве!? Господи, мне нет равных в моих изощрениях и попытках любой ценой сохранить себя, спасти свою шкуру Аи! На такое не способен никто! Ядовитая змея в сравнении со мной «отдыхает»!

Помню, когда мы поженились, муж называл меня «девкой». Я злилась, просила не называть меня так! А сейчас понимаю, что Осознанность уже тогда знала мою незрячесть и потребность в удовлетворении желаний, как у любой неотесанной девки. Мне и сон в те времена неоднократно показывал это: девка несется во тьме на бешеной скорости и в ужасе кричит: «Где руль, где фары? Я сейчас разобьюсь!».

Из всех этих самоузнаваний моему уму стало совершенно ясно: страх — это проявление эго. Тут же вспоминаются слова из индийской мудрости: «Прежде чем узнать, кто ты есть, выйди из того, кем ты не являешься». Именно об этом говорил Иисус в притче: «Никто не вливает молодого вина в мехи ветхие… Молодое вино должно вливаться в мехи новые, тогда сбережется и то, и другое». Потому что старое перебродившее вино может храниться в старом мехе; новое же вино, пока еще бродит, не сможет в нем храниться — разорвет мех. В этой притче закон жизни: для Божественного (Бесконечного Осознания), которое сходит в этот мир, нужны новые эластичные умы и сердца, способные воспринять это. Новое осознание не может проникнуть в ум, который заполнен старыми, закостенелыми убеждениями. А для этого стоит осознать новое осознавание. Иначе вновь кто-то другой станет моим хозяином. В данном случае хозяином жизни стал страх, превративший меня в свою служанку. А что для этого нужно? Просто остановиться в бдительном внимании настоящего момента.

Порой среди ночи просыпаюсь и твержу: «Господи, помилуй меня грешную за то, что отделилась от Целого. Красота в Едином. Единое, прости меня за то, что отделилась от Тебя!» И вновь засыпаю.

Днем проговариваю: «Добрый ум, терпеливое тело, помилуте меня, простите». Сейчас, оглядываясь назад, вижу, как я окунула себя в отходы, помои, в то, о чем даже писать противно — в дерьмо. И при этом брезгливо, с отвращением на себя смотрела. Затем это все переходило в боязнь себя. Это все признаки безумия человека «не в себе». А теперь, когда мало-помалу «вхожу в себя», чувствую любовь и сострадание к своему уму-телу. Когда ум потерян, он не ведает, что творит. Тело в уме, ему некуда деваться, оно просто терпеливо переносит все, что с ним творит «ум не в себе». Выдох. Если это осознаю, это уже хороший знак.

Ясность осознания среди ночи: «Да. Это сурово! Это жестоко! Этому есть место быть. И осознать это есть место».

Утром встала, и что-то во мне уже знало: вот почему я стала суровой женой, властной мамой, довлеющей, жестокой женщиной. Помню в детстве, открывая утром глаза, чувствовала, что у меня нет любящей и заботливой мамы. Подрастая, все чаще ощущала, что я никому не нужна. И чем дальше двигалась в этом мире, тем больше превращалась в лед, в камень, в железобетон, в свинцовый саркофаг. Единственное, что давало мне надежду, это прочитанные сказки и романы, мечты, что когда-нибудь меня полюбят и я стану нужна.

Теперь что-то во мне ясно знает: пора повзрослеть и выйти из этих романтических иллюзорных детских грез. Стоит по-взрослому собрать все свое мужество и осознанно, непоколебимо, как глубинный якорь, оставаться в осознании «Я есть». Мысли приходят и уходят, чувства приходят и уходят, ощущения и восприятия приходят и уходят, но только знание «Я есть» остается неизменно. Выдох. Да, для этого надо по-настоящему повзрослеть.

Внутри чувствую решительно настроенную силу, которая по утрам после завтрака медитирует, затем слушает и смотрит на канале видео Экхарта Толле, Руперта Спайра, Джона Батлера. Тело не понимает, в растерянности, но, как послушный ребенок, с той же энергичностью и намерением продолжает безмолвное медитативное сидение на лавочке во время прогулок. Наслаждаясь шумом воды, потрясающе красивыми облаками в синем небе, воспринимая невероятно насыщенные цвета и звуки, шелест листвы, щебет птиц, произносит: «Чем больше Тебя, тем меньше меня». Куда бы ни упал мой взгляд, тело говорило: «Я сейчас здесь, и для этого не нужно лететь так далеко к духовным мастерам». Долго пробыла в таком состоянии, пока тело не встало и не двинулось домой.

Вечером после ужина включила песню, там звучали слова: «Очарована, околдована, с ветром в поле когда-то повенчана». О, чудо! Взляд мой упал в окно на небо, и из меня впервые заструилось сострадание не к себе одной, а ко всему, что наблюдала: какое оно большое, необъятное! Я впервые почувствовала в себе совершенно другой взгляд, словно поменялся вектор с «меня» на «не меня». Глубинное сострадание чего-то Большего струилось не к маленькой, отдельной личности, а ко всем женщинам, которые сейчас проходили по тротуару. И вдруг пришло совершенно ясное осознание, что не я страдала, а Одна Большая Сила. Это не передать и не описать.

Ночью почувствовала, как из левого глаза течет слеза, левую ногу свело судорогой, тело растеряно, в беспокойном состоянии. Пытаюсь уснуть, но не могу. А руки пишут эти строки: «Резонный вопрос прозвучал во мне: какой смысл был создавать все, если создавалось это только для того, чтобы было плохо и тяжело? Но сейчас что-то во мне знает: только Господь — Непроявленное — Вездесущее может проникнуть вглубь себя, ум-тело этого не знают. И лишь То Я — глубинное, непроявленное во мраке тьмы — открыто пронзает неведение, провозглашая: не может быть, чтобы все это создавалось только для плохого и тяжелого. И чтобы дальше было хуже! Не может быть!».

Днем ощутила какую-то ясность от произнесенных ранее слов «это сурово, это жестоко», что-то прояснилось и встало на свое место. То, что все это пережило, — Большое. А я, обособленная личность, крохотная в отношении всего пережитого. Оно… Нет слов, только чувствую почтение и благоговение к Этому. С отрезвляющей ясностью открылось, что не я переживаю все, а Нечто Всемилостливое, Милосердное, которое позволяет мне сейчас это осознать. Ты Большое, а я маленькое. Что Ты такое — описать не могу. Но ясно чувствую свое место — оно крохотное в отношении Тебя. Счастье — осознать это и занять свое место. До этого момента я считала себя большой, а все остальное казалось маленьким и незначительным. Но сейчас я знаю свое место. Господи, я люблю Тебя!

Теперь понимаю, каким высокомерием с моей стороны было судить и лезть не в свое дело; это Большое, и оно не касается меня, маленькой. Это дело Большого (взрослых), а я, как разбалованное дитя, постоянно лезла, пытаясь указать и поставить всех на место. Какая надменность! Какое высокомерие! Я постоянно лезла в то, что меня не касается, переворачивая все «с ног на голову». Тем самым создавая еще больше безумия. Господи, помилуй меня грешную, меня, безумную, отделившуюся от Целого, контролирующую и диктующую условия Единому! Пришла легкость от ясного знания: если больной знает, что он болен, значит, он выздоравливает. Только сейчас стали ясны слова Берта Хеллингера: «Все те, кто до нас, — Большие!».

(примеч. автора: Бе́рт Хе́ллингер, 1925 г. — 2019 г., немецкий философ, психотерапевт и богослов. Известен благодаря спорному терапевтическому методу, именуемому — «семейные расстановки». В процессе развития его работа вышла за рамки первоначального формата, сам он обозначал свою работу как «новые семейные расстановки» в согласии с «Движением Духа»).

И совершенно понятными становятся слова: «До того, как появился Авраам, Я ЕСТЬ!».

Это реально долгий путь в пустыне в поисках воды. Живая жизнь не стоит на месте — все течет, все меняется. Сейчас раннее утро, серая облачность сменилась чистым небом, смолкли соловьи, уже слышен щебет других птиц, капельки дождя принесли свежесть и прохладу. И только ум-тело — локализация ограниченного разума — пытается сохранить, удержать все под своим контролем, «замуровав живую Жизнь в саркофаг». Но крохотный, нежный росток пробивается сквозь скалы — это Живое знание.

После сладкого пробуждения от сна, как обычно по утрам, начала делать гимнастические упражнения, которые постепенно выработались в единый комплекс движений. Раньше я делала приседания, держась руками за подоконник, но тут внутри ощутила призыв: «Ты сама, без поддержки, можешь вставать на ноги, не бойся». После приседаний без поддрежки стало совершенно очевидным, что мысли диктуют телу. Что мысль может знать о жизни? Ничего.

Днем сходила в парикмахерскую, внутри чувствую очередную тревогу и беспокойство о внешности, переживая, что она меняется и увядает. На этой волне во время прогулки по набережной намеренно подошла к пожилой женщине, внешне напоминающей свекровь. Долго гуляли, мило разговаривали, а когда прощались, я посмотрела ей прямо в глаза и про себя промолвила: «Ты большая, а я маленькая». И пошла домой.

После сильного дождя с ветром случилось нечто невероятно красивое: золотистые лучи насквозь просвечивают нежную влажную листву. Во мне произошло очередное осознание «как я могла требовать от Этого невозможного?!» Постоянно требовать того, чего нет в реальности, — неизменной внешности живой Жизни. Ведь это невозможно! Требовать чего нет — разве это не безумие? И, как ни странно, я впервые всем сердцем почувствовала глубокую благодарность к безумной женщине Аи. Она своими бесконечными требованиями «дотащила» меня до такого состояния, что я сейчас в полном умилении и словно таю. Это невозможно описать. Но истина в том, что за Это все отдашь, даже самое ценное, что у тебя есть. Всю себя, без отстатка! Жить с этим, быть в этом — реальное счастье и покой! Боже, как хорошо!

Да, необходимо мужество и сила намеренно оставаться в этом. Вспомнила свекровь, которая пыталась встать, держась за чугунные радиаторы отопления в комнате. До сих пор перед глазами стоят попытки женщины встать на ноги. Она вновь и вновь совершала эти попытки, а потом прекратила это делать. Вот что бывает, когда мысли диктуют, как жить — страх берет верх. Похоронили ее с открытым ртом и согнутыми коленями — итог человеческого страдания во власти страха.

Любимый сын этой женщины, полный сил, крепкого телосложения впитал страх матери. Когда болел, мог встать со стула только с помощью сиделки. Даже на крепких ходунках боялся самостоятельно сделать шаг, в гневе кричал: «Убери порог в туалете, убери ковер, я из-за них падаю!». И лишь сейчас становится ясным, что бывает с человеком, когда мысли страха управляют телом. Бедному телу некуда деваться, оно делает то, что транслируют мысли и чувства.

Ясно наблюдаю, что вместо меня жило безумие, в которое я сама себя запихнула: тело боится ума, а ум боится тела. Это тихое сумасшествие, потому что я всегда считала себя нормальным человеком. И только сейчас, мало-помалу, медленно и постепенно осознается, что все одно — и тело, и мысли ума. И это не два «вместилища». Просто для того, чтобы стать Целым, надо быть Целым. Вот так мой ограниченный, обособленный ум мотал тело, требуя невозможного — разгладить морщинки на моем лице. А сейчас поражаюсь, как можно чего-то требовать, когда есть только Прозрачная Открытость?

Теперь во время прогулок на улице проговариваю про себя: «Повернись в Меня» или «Возьми меня в Себя». Сегодня внуки остались у меня ночевать, они играют, смотрят мультфильмы, а я, тихонько наблюдая за ними, проговариваю женщине с ребенком: «Повернись в Меня, и я возьму тебя в Себя». Пристально вглядываюсь, но ничего не могу распознать. На следующий день отвела внуков домой, внутри почувствовала нечто новое. Во мне струилась благодарность к детям и всему тому, что бросилось спасать меня «из-под завалов» О! Какое-то озарение мелькнуло в осознании. Это сумасшедший прекрасный кинулся на помощь одному в Одном! Это можно пережить, но описать невозможно. Чувствую могущество Целого, которое всеми «подручными средствами» спасает себя — живую жизнь — которая молит, стонет, плачет, просит о помощи. Воистину блаженны плачущие.

Порой я уже не знаю, где я, а где не я. Об этом Экхарт Толле сказал: «Я радуюсь, когда люди приходят и говорят: я не знаю кто я». Вот и я все чаще и чаще думаю: кто я, зачем я, почему я? В ответ ощущаю покой, нет беспокойства от того, что не знаю, кто я. Но чувствую, что очень медленно погружаюсь в умиротворение от неожиданных вопросов самой себе в настоящем моменте. И все чаще любовь струится со слезами; обхватываю всю себя, насколько хватает рук, проговаривая:

— Как я могла с самым близким — ближе ничего нет — так обходиться?! Как могла единственно родное, что у меня есть, довести до такого ужасного состояния, до истощения сердца, до безумия? Как могла довести тебя до животного страха, до оцепенения, до неподвижности? Как могла превратить тебя в убогую нищую с протянутой рукой? Которая боится встать на ноги. Которая боится сделать всего один шаг. Как я могла так сурово и жестоко обойтись с самым родным, что у меня есть?!

Сокрушаясь, недоумеваю — как все это случилось? Гнобила, обижала, презирала, ненавидела, предавала, осуждала, контролировала, давила самое близкое — ближе ничего нет. Как я смогла дойти до такого? Понять невозможно, это не входит ни в какие рамки. Плачу и все сильнее прижимаю себя к себе. В районе пупка ощутила схватки. Нежно, с любовью приложила туда ладони. Стало тихо и спокойно.

Позвонила мама, по голосу чувствую, что она плакала. Когда спросила, что с ней, она стала жаловаться, обижаться и требовать к себе внимания. Но теперь я не проваливаюсь в происходящее полностью, а осознанно наблюдаю его, словно со стороны. И вдруг увидела, что мама — тот самый нищий, который сидит на ящике с сокровищем, но при этом вымаливает у прохожих милостыню. Теперь в поле ее зрения все меньше и меньше прохожих (родственников), теперь она вымаливает и выколачивает милостыню из тех, кто у нее под рукой, — из своих детей.

Возвращалась с вокала и почувствовала желание выйти на остановке, где рядом протекает речка. В городе прошел дождь, вершины гор покрыл снег, белые облака на синем небе выглядят просто изумительно. Немного погуляв по набережной, присела на лавочку, созерцаю красоту вокруг и осознаю, в кого я превратилась. Это невозможно описать. Как можно было превратиться в изверга, деспота, тирана, палача самого себя? Как я могла единственное, что есть, довести до изнеможения?! Как могла так истязать себя?! Самые изощренные изверги не способны сделать того, что я сделала с собой. Это невозможно вместить, понять и осознать. Камерой пыток для самой себя — вот кем я стала! Истязав, иссушив, использовав себя по-полной, я пустила себя по миру с протянутой рукой просить милостыню. Молящим взглядом просила у прохожих людей и проезжающих мимо машин хотя бы чуточку внимания, с маленьким огоньком ожидания в сердце просила возможности любить и быть любимой.

А сейчас, когда наслаждаюсь красотой всего, что созерцаю, у меня уже нет молящего о любви взгляда. Даже чувствую внутри тихую благодарность этому миру за то, что отверг и не принял меня. Иду домой и проговариваю: «Одиночество идет только Богу». Пусть так. Отныне я намеренно, со всей своей силой, уверенно укоренившись ногами на земле, встала рядом с Богом. Если Богу идет одиночество, то я остаюсь рядом с Ним. И мне здесь хорошо. Это то место, где мне реально хорошо. Здесь нет жалобно просящего взгляда с мольбой о любви. Здесь покой без причины. Умиротворение. Тишина.

Здесь мне не страшно называть себя своими истинными именами: тиран, деспот, изверг, палач, безумная женщина. И одновременно чувствую внутри, что в этом никто не виноват. Требовать нереальное у Реальности — это иллюзия. В мире иллюзий все нереальное, а это значит, что ограниченное и обособленное Я — это то, что не в себе. В безумном открытом доме можно выжить, став таким же, как все в нем. Иначе не выжить. И я теперь ясно вижу, что никто ни в чем не виноват, просто люди не ведают, что творят.

Иду и про себя пою песню: «Как хорошо держать путь Домой». Что может быть счастливее, чем держать путь Домой? И это милость, благодать Того, Чему нет названия. Даже если ради этого пришлось пройти через камеру пыток. Где-то внутри есть осознание — мы все принесены в жертву, как агнец Божий. Но теперь все яснее и яснее становится, что я не жертва пыток, и все ощутимее ласковые объятия Одного — Целого.

Осознание нового накатывает волнами, отходит назад, вновь накатывает, будто смывает шрамы на песке. Ночью меня вновь накрыло новым осознаванием, я в ужасе сокрушалась, как могла превратить саму себя в изверга! В теле холод, такое чувство, что я кусочек льда; тело ничего не понимает. Вновь со всей силой намеренно остаюсь в том, что есть, вопрошая: «От чьего имени возникает это ощущение в теле?»

Понимаю, что камера само-пыток тоже благость для меня, ведь сколько всего было задействовано, чтобы все испытать и пережить. Сколько милостей было ниспослано человеку, чтобы он осознал себя. Каждый миг — это милость Тебя! И лишь сейчас стали понятны слова «кого Бог любит, того наказывает». Личности этого не понять. Как много было вложено, внедрено, задействовано в осознании себя. «Мне холодно», — сказало тело. Укутала его потеплее, слегка согрелась. Ум-тело говорит: «Я уже ничего не понимаю». Уснула.

Среди ночи проснулась от того, что изо всех сил набираю и выпускаю воздух. Вышло глубокое дыхание: «Планета Земля — это человек, это сон Бога. Ужасно неописуемый сон. Сон Бога — ожившая Земля. Именно так Бог решил пережить всю красоту и весь ужас материального мира, который сейчас прочувствовала как усилие одного вдоха и одного выдоха».

С облегчением произнесла: «Слава Богу, если это так!» И уже готова без оглядки бежать к Отцу. Виден просвет, и надо быть ротозеем, чтобы упустить его. Это как мотылек, который стремится к огню, чтобы стать им. В Бесконечности Бытия нет завершения, живая Жизнь каждый момент видоизменяется в своей неизменности, она разная, неповторимая, вездесущая. Ни один человек это не описал и не сможет описать, но есть шанс пережить Настоящий момент.

Иногда, совсем неожиданно, накрывает кашель, я стараюсь пронаблюдать это и вижу в себе присутствие отдельной Аи. Понимаю: чтобы стать целостной, надо быть целостной. Как это происходит — не знаю. Но чувствую, что тело должно обрести целостность. И вдруг — как озарение — осознаю, что тело — это подарок. И восклицаю: «Разве это не подарок Бога?! Разве это не милость Целого?! Разве это не благость Одного?!». Оно дает сознательно попрощаться с самым дорогим, что у меня есть в этом мире, — с человеком Аи. Маленькая женщина, как могла, сопровождала меня со всей своей верой и правдой в этом материальном мире! Безмолвие. Еле заметная тихая благодарность просочилась в тело. Тело встрепенулось, словно после долгого забвения. А я целую ей руки, проговаривая: «Нам дана счастливая возможность сознательно попрощаться и поблагодарить друг друга друг в друге».

Куда бы ни упал мой взгляд, происходит какое-то теплое благодарное созерцание всех вещей, окружающих меня. И оно струится дальше к людям, которые проявились, чтобы сопроводить меня на данном пути. Глубокий выдох от осознания того, что никто ни в чем не виноват. Все свободны. Меня накрыла безмерная благодарность Тому, что есть.

Если раньше, скажем так, в прошлой жизни, все вокруг казалось мне тяжелым, серым, унылым и скорбным, то сейчас — нет. Совсем другое восприятие мира: оно живое, потому что каждый миг — последний. Что такое миг? Присутствие в «моменте сейчас». В «моменте сейчас» нет мыслей, это чистый ум. А когда ум в покое, то и все в покое. Именно об этом сказал Лао Цзы: «Смерть — это возвращение странствующего ума в присутствие».

Все, что осознается днем, пишется ночью: «Самого себя запугать до такого состояния — это жестоко! И название этому — суровое, жестокое дитя подземелья. То, чему нет названия, спустилось вниз для того, чтобы искать „увянувшие розы и слушать мертвых соловьев“. Бог решил спуститься вниз и посмотреть, что же там такое. Жизнь заблудилась от ужаса и страха, превратившись в безумие иллюзорного мира. Заманили живую Жизнь — лучезарную, открытую, искреннюю малышку — в этот материальный мир, а по факту наблюдаю завядшие тела с тросточками в руках и полными тележками продуктов. Почему я не слышу звонкого смеха лучезарной девочки? Потому что здесь поют мертвые соловьи».

Сегодня позвонила мама и в обычном режиме начала напевать свои мертвые песни, но я уже не верю в их реальность. В подробностях рассказала, какие многочисленные анализы сдает, что у нее нашли, как лечат и сколько все это стоит. Затем переключилась на мою книгу, тираж которой находится у меня дома. Говорит: «Когда ты их уберешь? На нервы действуют, когда их вижу; зла не хватает! Если бы я знала, что ты будешь писать книгу, я бы стеной встала и не разрешила тебе это делать!» Я молча ее слушала и не возражала, как в былые времена. Что-то во мне теперь с каждым днем все ярче и ярче узнает то нереальное, которое с детства транслировало мне ужас, страх, угрозу и тревогу. Теперь все чаще пытаюсь разглядеть, что стоит за всем этим: Оно чистое, прозрачное, ничем не затронутое.

И вновь то, что поняла днем, пишу ночью. «Игры мертвого соловья. Мертвый соловей поет свою песню, тут слепая игра, и это я. Мертвый соловей, который поет, — это я. Тот, кто слушает эти песни, тоже я. И песня эта — я есть. Все так просто! Но чтобы понять замысел, оказывается, надо пройти весь путь: слушать, петь, играть в суровые игры… Зачем Бог так шутит над собой? Не знаю. Но это реально жутко захватывающе. Весь интерес в незнании, хоть порой невыносимо уныло, страшно и больно. На то он и Бог, что может позволить себе это невероятно ужасное и захватывающее зрелище с элементами красоты и ужаса. И невольно звучит продолжение песни „но и она печальна тоже — мне приказавшая любовь“. Испытать любовь, но при этом не иметь возможности прикоснуться к ней — это чудо тоски по любви! Можно только восхищаться ею, созерцать, но прикоснуться проявленному к непроявленному себе невозможно. В этом вся невероятность любви с самим собой. Невероятный реально-нереальный роман с самим собой».

Это как экран: он не может прикоснуться к фильму, но между ними что-то происходит. В данный момент — любовь. Раньше я не видела, не чувствовала экран, больше боялась его, избегала, жаловалась, судила. А сейчас просыпается любовь — ошеломляюще ужасная, неописуемая.

Днем гуляю на улице и осознаю, что много чего происходит, чтобы только осветить этот момент; а я, глупая, боюсь, возмущаюсь, сопротивляюсь, нуждаюсь. И эта истина озвучена Джоном Батлером: «Глупость человека — это мудрость для Бога». Впервые откровенно и честно произнесла себе: «Чем больше тебя — мудрости, тем меньше меня — глупости». Иду и впитываю, изумляюсь тишине, покою, довольству тем, где я сейчас есть.

Реально нужны силы намеренно выйти «из всего», остаться одному и после зудящей тоски одиночества почувствовать благость. Это оказалось истиной, чувствую себя как на ладони Бога. И только накатывает порой кашель с выделением горечи, но в нем я вижу не болезнь, а реакцию тела на перемены.

Раньше, когда была вовлечена в водоворот безумия, интуитивно себя предупреждала: «ляг на дно, у тебя не хватит сил; береги силы, они тебе еще пригодятся». И мое терпеливое послушное тело почти не дышало. Но сейчас я дышу и, как следствие, происходит перестройка системы. Когда дышу глубоко, возникает чувство, что грудная клетка изо всех сил старается раскрыться, раздвинуть те «железные прутья», которые вынужденно сотворила сама себе. И вот теперь, ложась спать, я ощущаю, как тело пытается дышать полной грудью, будто раскрывается, но тут же прикрывается. Глажу всю себя, проговаривая: «Дыши. Я здесь. Теперь тебе не нужна клетка безопасности, теперь тебе не на кого оглядываться, некого бояться. Дыши, любовь моя. Для того, чтобы стать целой, надо быть целой».

Сдала вторую книгу редактору-корректору для работы, а сама с чистым сердцем, как после выполненной порученной работы, отправилась на десять дней в отпуск на озеро Алаколь, которое находится в той стране, где проживаю сейчас. Еду в поезде и испытываю одно желание — быть наедине с солнцем, водой, окружающей природой; быть там, где можно ни о чем не думать, а только созерцать и отдыхать. Ехала и не знала, в какую зону отдыха попаду. Мне реально повезло: зона отдыха на этом побережье озера оказалась одна, сезон купания только начался, и людей было мало. Необычайный простор, горы, вода. Я порой поражалась, что все побережье принадлежит лишь нескольким отдыхающим. Ехала без ожиданий, без намерений и не предполагала, что реально погружусь в то, что Есть!

Первое, что произнесла, когда вошла в озеро:

— Прими мое истощенное тело.

— Оставь тело в покое, — услышала в ответ.

Вышла из озера, и что-то во мне знало: надо оставить тело в покое и дать ему просто жить.

В первую же ночь на новом месте мне приснился сон. Берт Хеллингер с помощниками гостит в доме, где я выросла. И вот они собрали вещи, готовятся к отъезду, он подходит ко мне и по-отечески говорит:

— Приготовь наши вещи на выход, найди им место.

Утром проснулась и испытала чувство, будто отец довел дочь до ее места, полностью выполнив свою работу, и с чистым сердцем оставил там, а быть может здесь. Я не знаю. Бог знает. В этом сне чувствовалась какая-то удовлетворенность, завершенность. Словно Бог долго работал над сотворением, а потом произнес: «Эх, хорошо!»

Вдыхаю аромат свежести, впитываю все как высохшая без влаги губка и повторяю одно и то же: «Оказывается, это есть! Не только в экзотических далеких странах: оно здесь, оно есть!»

Уже дня через два каждый день после завтрака стала уходить практически с пустого пляжа в сторонку, в уютное местечко, и совершенно нагая, одна, наедине с собой, погружалась в озеро, просто растворяясь в нем. Впервые позволила себе полностью оголиться и погрузиться в воду, как дитя. Необычайные чувства — я принята, я любима. Это реально благодать! Тихо плещутся волны. Выхожу из воды, лежу на земле, созерцая горы, небо, озеро. Тишина! Покой. Такое чувство, что лежу между мамой (озеро) и папой (горы), окутанная их любовью, теплом и нежностью. Чувства переполняют меня, изливаясь на все вокруг. Смотрю с умилением в сердце на каждый цветочек, на каждый камешек, на каждую букашку, ползущую по песку. Плаваю в воде, проговаривая: «Нет Бога, кроме Бога. Нет Реальности, кроме Реальности. Нет Единого без Единого. Чем больше от Тебя, тем меньше от меня». Происходит полное погружение в окружающую природу и единение с ней.

Вечерами после ужина ноги сами несли меня на степной простор, и я просто сидела у подножия величественных гор. В тишине медитировала под открытым небом, безмолвно созерцая и впитывая все, что воспринимаю уже несколько дней. И вдруг в один из дней произошло раскрытие! Откровенный обнаженный взгляд на простор — и вдруг произнесла:

— Теперь я знаю, кто я! Я самый запуганный человек! Я самая безумная женщина!

Внутри ощутила полное удовлетворение, что-то во мне обрело покой от знания. Когда меня похоронят, есть что написать и как обозначить: «Здесь похоронен самый запуганный человек. Здесь похоронена безумная женщина».

От такого откровения мое тело почувствовало еще большую легкость. С каждым днем сильнее обнажаюсь и отдаюсь солнцу, воде и воздуху, ясно осознавая, кто или что растворится в земле — запуганный до безумия человек. Какое-то живое, настоящее удовлетворение во всем теле от ясности знания.

Лежу в благости и милости Большой силы, иногда читаю маленькую книгу Руперта Спайры «Пепел любви». С каждым днем все меньше и меньше становится отдельной, обособленной, эгоистичной сущности: она медленно исчезает, оставляя после себя пепел любви.

После ужина как обычно отправилась на степной простор, встала на колени, созерцая вершины синих гор, и всем сердцем взмолилась:

— Господи, помилуй меня, запуганного ребенка, запуганную мать! Меня взрастили безумные женщины, которые ни в чем не виноваты. Весь этот материальный мир такой!

Как нет одинаковых песчинок, так нет и одинаковых отпечатков пальцев, а это значит, что нет одинаковых путей к Целому. Но ясное видение себя и осознание этого дает свободу, происходит раскрепощение, успокоение. Для этого стоит распознать свое истинное имя.

Обратила внимание, что на зоне отдыха есть разнорабочий, который выполняет разную работу то там, то тут. Когда он в моем номере устанавливал москитную сетку на дверь, я попросила посмотреть раковину: при сильном напоре там подтекала вода. Он все починил. Во время общения обратила внимание, что он плохо слышит и что один глаз у него не видит. Вечером, когда я возвращалась с простора в зону отдыха, он вышел на степную дорогу встретить меня и сказал: «Хочу вас пригласить и угостить напитком, который сам изготовил».

Растворение в природе сделали свое дело: чувствую, что уступила место настоящему моменту, стала текучей, как вода, прислушиваясь к себе внутри. Я согласилась, пошла к нему; сидим, пьем напиток, разговариваем. Он рассказал о своей жизни. Выяснилось, что он почти того же возраста, что и мой первый парень, и из того же города. Он много чего рассказал, а у меня перед взором явилась своя картинка — я и мой парень. Вот девушка с парнем — амбициозные, полные сил и намерений — взявшись за руки, вышли в путь в полной уверенности, что покорят все и вся. А сейчас парень, который вышел в мир покорить всех, возвращается домой побитый, покалеченный, потерявший слух и один глаз, ссутулившийся от поднятых тяжестей. Девушка тоже держит путь домой с полученными травмами тела и до того запуганная, что вынуждена была превратиться в безумную мать. Наблюдаю нас двоих со стороны и радуюсь, что нет ни у парня, ни у девушки злости, нет обиды на жизнь. Они полны не разрушительной, а созидающей силы и просто благодарны тому, что Есть.

Когда зашла в свой номер после проведенного вечера, вспомнила слова мужчины: «Четыре раза умирал и уже не боюсь смерти». Вдруг из меня вышло это:

— Всю жизнь боялась! Я устала бояться до безумия! Достаточно! Жить жизнь беспокойно, в тревогах и страхах — это не жизнь!

Оказывается, жизнь действительно удивительная и захватывающая, когда смотришь ее изнутри, оставаясь одновременно и экраном, и персонажем. Лежу, солнечные лучи и вода ласкают меня, и вдруг вспомнились слова, сказанные вчера мужчиной: «Я работал и думал о вас: а где эта женщина с красивой фигурой, как у девочки? Куда она делась?». В былые времена от таких слов мужчины я бы «взлетела выше крыши» от гордости и тщеславия. Но сейчас выслушала спокойно, и, мало того, почувствовала, что человек напротив меня не кто-то отдельный: в нем я видела друга «однополчанина». Каждый из нас прошел свой путь, но мы не очерствели, а, наоборот, настолько размягчились, что стали чувствительнее. Без ожидания, без нужды что-то взять от другого для себя.

И вот день отъезда. Собрала чемодан, жду трансфер до железнодорожной станции. Присела на дорожку, и вдруг меня накрыло совершенно ясное знание, что никто меня не ждет, никто не провожает, я реально одна. Если до этого момента я думала, что играю роль «я одна», то тут совершенно отчетливо поняла — я абсолютно одна! Такая грусть-тоска меня накрыла! Но взяла себя в руки и прямо посмотрела на это. Сквозь непередаваемую грусть ощутила невероятное принятие, почувствовала капитуляцию. Сдалась. Факт есть факт. И вдруг стало так хорошо и легко! Состояние не описать, а только пережить. Абсолютная ясность: то, что есть, равно тому, что есть. И все. И уже совсем в другом состоянии, наполненная неведомой силой, решительно встала, взяла чемодан и двинулась на место сбора. Увидев меня, водитель улыбнулся и произнес:

— С вещами на выход.

— Да, с вещами на выход.

Но все произошло не так, как я ожидала. Хозяин зоны, увидев, что я уезжаю, подошел и произнес добрые слова. Обняв за плечи, сказал: «Приезжайте еще, ждем». Заведующая столовой, увидев в окно меня с вещами, тоже подошла и тепло попрощалась. Друг «однополчанин» донес мои вещи до микроавтобуса и на прощание сказал: «Даст Бог, когда-нибудь увидимся!». Две женщины, с которыми здоровалась каждое утро на пляже, оказывается, уже сидели в трансфере, готовые в дорогу. Одна из них произнесла:

— Вы вроде всегда ходили одна, а, оказывается, знаете всех.

Села в поезд. Дочь написала, что с поезда меня встретит зять и отвезет домой. Какое-то тепло ощущаю во всем теле и думаю: «Ах, вот как живет настоящий момент!». Серые мысли ограниченного ума улетели, и уже не помню когда.

…И вот я дома, полная сил и отдохнувшая. Прежде чем сесть за работу над выпуском второй книги пригласила детей к себе на обед. Воистину когда человек стремится в свой Исток, все вокруг помогает ему в этом. Милые, славные дети, сами того не ведая, несут откровение и благость женщине-матери. Старшему пять, младшему два — именно тот возраст, как когда-то у моих детей. Наблюдая за малышами, я сознательно погрузилась в тот период жизни и прямо всем телом ощутила и прочувствовала сумасшествие безумной матери, которая полностью растворилась в детях. Теперь понимаю, что именно в этом котле я основательно проварилась, причем в тройном размере. Весь ужас, страх, тревога, беспокойство за тела детей проживались свекровью, мужем и мной. Хоть со стороны и казалось, что это три разных человека, но дух был пропитан единым коллективным бессознательным страхом за детей, борьбой и стремлением обезопасить их от всего в этом мире. Хоть внешне и не показывали этого, но тряслись до безумия.

Теперь же, сознательно погрузившись в это, я пронаблюдала и прочувствовала реальность. В коллективном помешательстве за жизнь ребенка я вижу очередное помешательство человечества. Вижу тот древний развод, о котором говорят друзья-единомышленники. Сейчас, наблюдая за малышами, вижу все, что пережила вместе с теми добрыми людьми, которых считала врагами. В упор смотрю на играющего малыша, погрузившись в то состояние матери, и спрашиваю себя: «Что я сейчас чувствую?». Покормила детей, и мы пошли во двор на детскую площадку. Они бегают и играют, а я вновь упорно задаю себе этот вопрос: «Что я сейчас чувствую?». И вдруг боковым зрением увидела, что женщина и ребенок находятся в открытом зале ожидания смерти тел! Стало не по себе. От этого ясного видения телу стало и плохо, и хорошо. Плохо, потому что есть во всем этом какая-то обреченность тела, на ум приходят слова «все мы агнцы Божии, принесенные в жертву». А хорошо — от ясности ума, что теперь я знаю то место, где нахожусь, — вокзал ожидания конца.

Дети играют, а я смотрю на все вокруг. Созерцаю небо, деревья, детей, прохожих, все происходящее и уже знаю, что мы все в Нем. Думаем, что живем Жизнь, но по факту — нет. Это как в зале ожидания, где каждый занят своим делом, как-то развлекает себя, проводя досуг в ожидании смерти тела. Кто-то зарабатывает баснословные богатства, стремясь улететь на другую планету и там избежать своей кончины. Кто-то просто живет, работает, рожает детей, растит их. И вдруг вижу, что сильнее всего во все это попали женщина и ребенок. Почему? Потому что одно тело думает, что другое тело вышло из него, и это другое тело необходимо сохранить любой ценой. А другое тело думает: раз я вышло из того тела, я в вечном долгу перед ним, ведь оно породило меня.

Из прожитого опыта понимаю, что это самое мощное монолитное убеждение, которое не так-то просто разрушить. Для этого потребуется огромное мужество и сильное стремление освободить себя от всех наложенных на себя концепций, ярлыков, догм, убеждений, привычек. И как сейчас вижу — это того стоит. Это настоящая свобода — знать, кто ты и где ты. Теперь даже стал ясен корень, вернее — откуда растут корни запуганного ребенка безумной женщины. И уже что-то во мне с облегчением говорит: теперь я знаю, где нахожусь.

Приехала мама, и мы проводим дни вместе. Сегодня вновь ездили по бутикам, купили ей на день рождения платье. Все переживаю, созерцаю, наблюдаю, осознаю глубину переживаемого. Ничего не поняла, но одновременно и поняла. Это такое приятное ощущение ясности знания — не описать. Но если погрузиться глубже — осознаешь, ведь это истина. Мы суетимся, действуем, думаем, что живем, а по факту находимся в зоне ожидания кончины материальных объектов. Где все материальные объекты, которые были до нас, скажем, тысячи лет назад? Их нет. Мама ходит, выбирает платье, а я наблюдаю и восклицаю про себя: «Это правда!». И что-то тихо и незаметно, капелька по капельке, успокаивается и произносит:

— Слава Богу, всего этого нет. Я все время думала, что жила, а оказывается, не жила. Слава тебе, Господи!

Неуловимое приятное чувство облегчения. Кротко, нежно, бережно, с облегчением произнесла: «Я люблю тебя, Господи!» Это любовь, именно она чувствует, что Земля — это зал ожидания завершения материального, место захоронения физического мира. Разве не счастье — осознать это?! Это путь от страдания к счастью. Страдание — чудо. Страдание — необходимый путь для преобразования себя. Смерть на кресте — это образ самопревосхождения.

Путь самоисследования — счастливый путь. Словами и чувствами этого не выразить, но осознать, что все, что пришлось пережить, — не настоящее, можно. Внутри стало ровно. Нет ни ликования, ни грусти, а просто тихий безмятежный покой пробивается сквозь все пережитое, оставляя это позади. Вот почему говорят «за это можно все отдать». Нет того, кто страдал, хоть и пришлось поверить и пережить этот кошмар. Но теперь есть знание, что все это — станция перехода из одного состояния в другое. Произнесла всем своим внутренним телом: «Зал ожидания кончины физических объектов». Глубокий выдох. Сказать, что пришло облегчение, — ничего не сказать: состояние раскрепощения не передать словами. Происходит какое-то смягчение, расслабление, раскрытие чего-то более надежного, удовлетворяющего. Медленно начинаю чувствовать освобождение тела от оков.

Среди ночи проснулась от того, что почувствовала: тело тошнит, телу плохо от нового знания, что реальность — это смерть материального. Корень слова «материя» — «мать». Получается, в реальности мать не рождает Жизнь, мать рождает смерть, она рождает то, что должно умереть. Сильная тошнота. Телу плохо. Но ведь это истина! Пошла в туалет, меня пронесло, тошнота от осознания, что мать, по факту, рождает смерть. Вот откуда во мне всегда присутствовал интуитивный страх и неприязнь к маме. Потому что в подсознании есть знание, что физическая мать — источник рождения физического, которое должно умереть. Все физическое умирает. И сейчас, когда в соседней комнате спит физическая мать, я понимаю, что нет ее вины в том, что рождает смерть. Она в неведении и не осознает того, что Есть. Ум-тело в ступоре. Ничего не понимает. Мне плохо. Но ведь это истина! Для маленького ребенка мать — это жизнь, но когда ребенок становится старше, где-то в глубине у него есть знание, что мать — это смерть. И тут мой добрый ум говорит: «Хорошо. Стоп! А что такое жизнь и смерть?» Не помню, как уснула.

Ответ нашла в книге «Вторая книга Дао» (перевод Стивена Митчела):

«Вы не можете иметь правильное без неправильного, жизнь без смерти, правду безо лжи. Мастер не попадает в ловушку противоположностей. Его „это“ есть также и „то“. Он видит, что жизнь становится смертью, а смерть становится жизнью. Неправильное имеет внутри себя зерно правильного, и правда оборачивается ложью, а ложь — правдой. Он понимает, что ничто не является абсолютным. Он понимает, что поскольку каждая точка знания зависит от наблюдателя, то утверждения и отрицания в равной степени не существенны. То место, в котором „это“ и „то“ не противоречат друг другу, называется осью Дао. Когда мы находим эту ось, мы обнаруживаем себя в центре круга, и здесь мы сидим безмятежные, в то время как Да и Нет без конца разносят друг друга в щепки на периферии. Ум может создавать такие качества как „хороший“ или „плохой“ только посредством сравнения. Уберите сравнения — и тут же исчезнут качества. А то, что останется, это целомудренное неизвестное: непостижимый объект, непостижимый субъект и чистый свет осознанности, струящийся сквозь них. Ось Дао — это ум, свободный от своих мыслей. Он не верит в то, что „это“ есть „это“, а „то“ есть „то“. Позвольте Да и Нет носиться по периферии в надежде добежать до финишной прямой, которой не существует. Могут ли они остановиться в попытках победить в споре жизни, пока вы не остановитесь? Когда же вы остановитесь, то поймете, что были единственными, кто бегал. „Да“ было вами. „Нет“ было вами, вся периферия с ее красными знаменами, девочками с помпонами и бешенными толпами — это тоже вы. В центре глаза открываются, и снова наступает очаровательное утро покоя. И нет здесь ничего, что могло бы ограничить вас, нет никого, кто мог бы нарисовать периферию. На самом деле здесь никого нет, … даже вас».

…Совершенно случайно в Рамадан — день жертвоприношения у мусульман — состоялась спонтанная встреча с дочкой, и случился открытый откровенный диалог двух взрослых женщин. Проявилась точка отсчета нового здравомыслия. Совершенно ясно, без страха, без намерения, по-доброму вспомнили маму — свекровь, мужа — отца. С чувством открытой благодарности за то, что присутствовали на этом пути и сделали для нас все, что могли. И сейчас мы — две женщины — всем сердцем поблагодарили их за помощь в прохождении уроков и устремили взор в движение дальше. Уже самостоятельно, без нужды в поддержке и опоре, как нуждаются маленькие дети. Теперь мы в состоянии смотреть ясно, взять на себя ответственность и не взваливать ее на других. Потому что есть знание, что нет правых, нет виноватых, нет злых и добрых, нужных и ненужных, богатых и нищих… Все Едино.

Чувствую, что мы с дочкой сделали шаг, и это шаг во что-то новое и неизвестное. И нет в нем прежнего состояния ребенка, а есть уверенность и ясность. Теперь мы сами в ответе за все. И тут некого винить и некого хвалить.

Дочь уехала. Я проводила ее, и что-то во мне четко произнесло: «Теперь не говори, что ты живешь жизнь». Внутреннее состояние в теле искренне откликнулось в ответ: «Так и есть, не я». Из этого нового состояния медленно просачивается абсолютное смирение перед Одним. Реальное облегчение. Не случайно мастера говорят: «Мы сюда приходим, чтобы повзрослеть». Именно так. Мать и дочь повзрослели и теперь смотрят вперед без страха, без предпочтения, без нужды, без сопротивления. Что будет дальше? Никто не знает, что там за углом. Неизвестность. Но что-то внутри чувствует во всем этом аромат свободы. Счастье — это сам путь самопознания. А где же было начало пути? В страдании. Стало быть, страдание — это ключи от счастья. Именно оттуда начинаются захватывающие дух приключения Неизвестного, имя которому Тайна.

Сплю и во сне чувствую, будто глаза слиплись от крепкого сна, не могу открыть. Приложив усилие, все же приоткрыла их. Сквозь липкий слой в глазу смотрю через узкую щель в полном спокойствии, про себя думаю: «хоть что-то вижу». А проснувшись, удивилась, глаза чистые, без единой соринки и вдруг, стало ясно: эго не плохое, оно ни в чем не виновато, оно просто заболело болезнью разделенности, просто поверило в свою отдельность. И словно в подтверждение моим догадкам, услышала Руперта Спайра.

(примеч. автора: Руперт Спира — 1960 г.р., английский философ, писатель и гончар, проживающий в Оксфорде, Великобритания. Он сторонник недвойственности и того, что он называет «Прямым путем»).

Текст его объяснения ниже привожу полностью — так объяснить может только он.

Руперт Спайра: «Эго — проблема?»

Вопрос: Деятельность эго — это проблема?

Руперт Спайра: Как деятельность — нет ничего плохого в отдельном Я. А как сущность — это проблема. Вы просто приняли себя за сущность, а не за деятельность. Позвольте мне вам проиллюстрировать Мэри и Аи. Мэри проваливается в свой сон, и ей снится, что она Аи на улицах Лондона. Поэтому, когда мы видим сон ночью, мы засыпаем и забываем, что спим, и нам снится мир. В своем воображении мы видим улицы; и для того, чтобы воспринять улицы Лондона, мы рассматриваем свой собственный сон с точки зрения кого-то в этом сновиденческом мире; поэтому общение мы называем человеком. Кто заснул, мечтая выйти замуж? Мери, которой кажется, что она Аи. Так что Мэри заснула в Париже, и стала персонажем Аи на улицах Лондона. Теперь Аи: это деятельность разума Мэри или самостоятельная сущность, и ей необходима деятельность, если Мэри хочет знать и воспринимать улицы Лондона. Мэри, засыпая в Париже, не может знать улицы Лондона напрямую, она может знать улицы Лондона через тело Аи. И это то, что происходит, когда каждый из нас засыпает. Замечали ли вы, что когда засыпаете ночью, вам снится сон, но вы не видите сон, вы не видите приснившийся мир напрямую, вы всегда воспринимаете приснившееся с точки зрения кого-то во сне? Без перспективы этого субъекта во сне мы не смогли бы испытать приснившийся мир. Поэтому человек во сне — Аи — является агентом, через которого Мэри теперь знает улицы Лондона. Почему агентство? Потому что деятельность разума Аи не представляет проблемы, так как она является агентом творчества, является средством, с помощью которого Мэри производит улицы Лондона к кажущемуся существованию. Только когда Аи забывает, она становится временным ограничением бесконечного разума Мэри. И она думает, что я — «отдельное Я» — со своим собственным независимым существованием; поэтому я хрупкая, уязвимая и нуждаюсь в защите. Вот это становится проблемой. Потому что все, что делает Аи с этого момента, — либо защита себя, либо попытки приобрести защитников для того, чтобы защитить эту хрупкую сущность. Или она пытается приобрести предметы, вещества, отношения, чтобы восполнить то, что является хрупкой неполной сущностью. Да, сущность Аи — это проблема. Вся ее жизнь уходит на то, чтобы защитить себя. Но то, что она выполняет свою деятельность, не является проблемой. Аи просто забывает, что она все еще является деятельностью Мэри. Мэри — сама полнота, потому что нет Аи, чтобы помнить или забыть. Весь сон — это разум Мэри. Все, что есть у Аи, — это разум Мэри. Мэри создает сон в своем собственном уме и затем забывает, что она создает. Мэри теряет себя в своем собственном творчестве. Она вышла замуж, она теряет себя в своем собственном сне, она скрывает себя своим творчеством.