Оглавление

1. Черное пламя империи
2. Предисловие
3. Часть третья. Пламя разгорается
   1. Глава первая
   2. Глава вторая
   3. Глава третья
   4. Глава четвертая
   5. Глава пятая
   6. Глава шестая
   7. Глава седьмая
   8. Глава восьмая
   9. Глава девятая
   10. Глава десятая
   11. Глава одиннадцатая
4. Часть четвертая. Всепожирающее пламя
   1. Глава двенадцатая
   2. Глава тринадцатая
   3. Глава четырнадцатая
   4. Глава пятнадцатая
   5. Глава шестнадцатая
   6. Глава семнадцатая
   7. Глава восемнадцатая
   8. Глава девятнадцатая
5. Глоссарий

Война — это естественное состояние всех живых существ,

которое они стараются отрицать всеми фибрами души.

Они сражаются за пищу, территорию, самок и за свою

жизнь. И ничто не может этого изменить. Даже наличие морали.

Предисловие

Ярость полностью поглотила все его существо, заставляя вцепиться в рукоять меча, скрипеть зубами, сдерживая рвущийся наружу рев. Рев, полный гнева и одного-единственного желания — отомстить. Отомстить за поруганную империю, гордость, любовь. Эта ярость, порожденная жаждой мщения, застилала его взор кроваво-красным. Императору казалось, что кто-то накинул на мир красную пелену, и пока он не выпустит свой гнев и жажду убийства, ничто не спасет этот мир, залитый солнечным светом, который сейчас скрыт от него кровавой пеленой.

Перед лохосами армии Мирэй раскинулась растерзанная врагом Самата, вернее, то, что от нее осталось: обгоревшие остовы зданий с провалившимися внутрь крышами, обрушившиеся стены, закопченные мостовые, разметанные по площадям остатки некогда прекрасных скульптур, безвольно висящие на окнах ставни и занавеси, когда-то бывшие гордостью хозяек этих домов. Еще до начала боя Маэль видел тени прежних жителей города, что бродили среди обломков их жизней, словно говоря о том, что потеряно навек. И лишь, когда мирэйцы пошли в атаку, эти тени исчезли с улиц, растворившись внутри скелетов собственных домов. Казалось, что воздух до сих пор воняет кровью и горелым человеческим мясом. Но почему-то не это заставляло воинов Мирэй скрипеть от ярости зубами. Главные ворота Саматы, гордость и краса портового города, исчезли в вечности, превратившись в груду бесформенных камней. Лишь отдаленно в них угадывались очертания скульптур, что украшали их своды. Их уже нельзя было восстановить, император это понимал, и его это гневило так же, как и покалеченный императорский дворец, чей наполовину обглоданный остов возвышался над городом.

В крови Маэля вновь вскипела ярость. Гнев, захватывающий душу, застилающий глаза кровью, пропитывающий своей чернотой кости, затапливающий самое его существо неконтролируемой яростью. Очередной безликий враг вскрикнул под его ударом, расставаясь с жизнью и глядя остановившимся взглядом на того, кто отнял его жизнь. А тот отчетливо почувствовал, как клинок его меча встретил сопротивление кольчужных доспехов, поддоспешной одежды, плоти… Император облизнулся, слыша этот протяжный вздох, что сорвался с губ поверженного противника. По улицам Саматы снова текла кровь, но в этот раз не мирэйская, а тех, кто посмел захватить этот город.

— Ваше величество, — голос командующего его гвардией вырвал императора из боевого угара, которому он с радостью дал себя охватить.

— Говори, Элер, — Маэль поднял забрало, позволяя себе вдохнуть обжигающий, терпкий запах битвы, заполнить им легкие, буквально ощутить безумие боя изнутри. — Что у тебя?

В нос ударил металлический, отдававший сладковатым отблеском, запах крови. Он тут же заскрипел на зубах, словно песок, принесенный ветром. Такой привычный и вечный и вместе с тем пугающий, как самые потаенные страхи, которые прячут люди в глубинах своей души.

— Крепость правителя Саматы держится, — голос Элера ан Кьель да Скалэя звучал устало, несколько хор боя, уже проникли в его мышцы, сковав их.

Они перемалывали заполонивших Самату врагов без устали. Время слилось в единую, огромную бусину, которая уже не делилась на мгновения. Мышцы Маэля протестующе заныли, стоило ему только ему остановиться, перестать рубить врагов, а боевой ярости, в которой он пребывал с начала атаки на Самату, уйти, оставить его без своей поддержки. Император упрямо тряхнул головой, стискивая зубы. Сейчас не время отдыхать. Впереди их ждала война за империю.

— Наши успехи?

— Дворец отбит, мы освободили несколько кварталов, идут бои за порт, ваше величество.

— Хорошо. Перекиньте один лохос на крепость, командующий, — Маэль повернулся к Линарту ан Эльди Вираю, который как раз в этот момент подъехал к своему императору. Мужчина поднял забрало и старательно вытирал пот с лица, насколько ему это позволяли перчатки, но скорее размазывал копоть и кровь. — Следует отбить ее у противника как можно скорее. Гарнизон поможет нам. Ударим с двух сторон.

— Слушаюсь, ваше величество.

Командующий армией империи Мирэй нехотя опустил забрало, развернул коня и галопом умчался в сторону командной ставки, насколько позволяли ему силы уже порядком измотанной лошади. Двадцатый фениксовый лохос тут же пришел в движение, активно маневрируя в сторону крепости. Ее защитники словно почувствовали скорое освобождение. Их фигурки на стенах пришли в движение, на стенах появились стрелки. Захватчики постарались ударить в стены тараном, несмотря на весь хаос, что творился вокруг, но гарнизон огрызнулся залпом из луков, который значительно проредил прижавшихся к их стенам врагов.

Тяжелая, казалось, неповоротливая махина конного лохоса довернула, наконец, правый фланг и приливной волной с головой накрыла жалкие остатки наглецов, дерзнувших когда-то захватить имперский город. Все офицеры лохоса были в первых рядах и рубили одетых в безликие черные доспехи врагов, не позволяя им вырваться из смертельной ловушки, которую им столь быстро организовали мирэйцы. Зажатые между наступавшим на них лохосом и стеной крепости, которую они так и не смогли взять, они быстро гибли под ударами мечей воинов Мирэй, которых, казалось, подпитывала ярость бога войны Уна, наконец-то переставшего терпеть врагов, топчущих его земли. Та самая, которую лишь несколькими мгновениями ранее испытывал их император в жажде мщения.

— Интересно, как им удалось выстоять все это время? — спросил Маэль, наблюдая за тем, как распахиваются ворота одетой в серо-голубой камень резиденции правителя Саматы и оттуда стремительной волной вырываются ее защитники, вливаясь в битву.

— Могу предположить, что там укрылись и саматские эльфы, некоторые из них, надо полагать, не пожалели своих жизней, чтобы установить магический щит, который и не смогли пробить наши враги, — ответил ему Элер, замерев рядом со своим императором, и зорко следя за тем, чтобы тому ничего не угрожало.

— Что ж… Стоит их хорошо наградить потом за столь верную службу империи. Но потом. А пока отвоюем Самату у этих выродков, Элер.

— Всенепременно, ваше величество.

Командующий императорской гвардией Элер ан Кьель да Скалэй щелчком опустил забрало, готовый сопровождать Маэля хоть в подземный мир Ула, если тот туда отправится, дабы защитить свою империю. Гвардия следовала за своим императором сквозь хаос битвы за Самату, прикрывая его от ударов врагов, в то время, как он уничтожал их одного за другим, упиваясь убийствами. Его радовало, когда металл прогрызался сквозь металл, когда его ушей касались звуки, срывавшиеся с их губ, когда жизнь гасла в их глазах. Маэль мстил. И эта месть грела его душу, принося сиюминутное удовлетворение.

Часть третья. Пламя разгорается

Глава первая

Третий месяц весны вирар. Тридцать третий день месяца.

144 год от рождения империи

Столица великой империи Мирэй медленно приходила в себя после тяжелых мгновений, которые ей пришлось пережить, когда враг подступил к ее стенам и готов был уничтожить ее. Жители вновь начали улыбаться — открыто, искренне, осознавая, что им удалось избежать тяжелой, печальной участи, которую готовили им враги их империи. А понять их цели было несложно — уничтожение. С востока страны доходили слухи о зверствах, которые творили напавшие на Мирэй: массовые казни, когда, по рассказам беженцев, ветви деревьев ломались под весом нескольких тел, а тех, кому не хватало места на деревьях ждали столбы и смерть от голода и жажды, а еще клювов птиц и зубов диких животных. Некоторые деревеньки сгорели вместе со всеми жителями; рассказывали и о том, как у оказавших сопротивление отнимали детей, не только младенцев, но и вполне осознающих себя, загоняли под копыта лошадей своей армии, и те умирали жуткой, мучительной смертью, растерзанные острыми шипами боевых подков. Так враги истребляли даже зачатки мыслей о сопротивлении. Это была война на уничтожение. Бежавшие от войны рассказывали еще много ужасов, от которых пробирал мороз даже посреди теплой весны, а страх впивался когтистыми пальцами в сердца. Люди боялись. Боялись и осознавали, какой участи им удалось избежать благодаря неожиданному возвращению наследного принца. С их лиц постепенно ушла печать смертельной, серой усталости, делавшей их похожими на призраков, уступив место тихой радости и иногда счастью. Горожане с большим энтузиазмом разгребали завалы на улицах, которые они же сами построили, готовясь к штурму города, казавшемуся неминуемой стихией, готовой вот-вот захлестнуть их город, пронестись ураганом по их улицам, разрушить градом их дома. И горожане были готовы носить на руках пришедшие им на помощь лохосы. Каждого воина, и даже их лошадей. Офицеры и их подчиненные старались поменьше выходить на улицы Ариса, ведь каждый лавочник, каждая хозяйка старались угостить их, не взяв за это ни медяка.

Солнце выбралось из-за густых, кучевых облаков только к полудню, осветив лик столицы. Уже три дня с той славной победы столица не видела его яркого, дарующего жизнь золотого лика. Теперь же его лучи скользили по крышам, стенам, окнам, возвращая тепло и надежду, да и саму жизнь. Небо постепенно освобождалось от облачного плена, возвращая себе яркую, чистую лазурь. Тень медленно и неохотно отползала от города, оставляя все больше районов, наконец, и дворец ярко засиял, охваченный солнечным светом, словно жертвенным огнем, горящим на алтаре в храме. Суеверные мирэйцы истово молились Уру и Уну, благодаря их за спасение от грозной черной тучи врагов, жаждавших их крови, и считали, что императорский дворец охвачен очистительным огнем, который вернет империи ее величие.

Императору Мирэй Маэлю ар Вариару было не до молитв и не до надежды, в его голове роились иные мысли. Шел уже третий день, как он заперся в зале Имперского совета со своими соратниками, ища выход из сложившейся ситуации. А она была плачевна, поскольку они даже не знали положение дел в империи: сколько городов уже потеряно, сколько еще держится, да просто кто на них напал и с какой целью — они не знали ничего. А враги вели себя нелогично, уничтожая народ империи, не позволяя оставшимся в живых засеивать поля. Но вести эти были обрывочны, ведь доставлялись лишь немногими беженцами, которым удавалось добраться до столицы. Вся прочая налаженная ранее связь буквально расползлась, как рыбацкая сеть, сотканная неумелым рыбаком, одна из нитей которой была перерезана, а следом за ней начали расползаться, расплетаясь, другие нити. Буквально в мгновение ока столица империи оказалась без своей разведки, которую пестовали все эти годы, без сети шпионов в самой империи и добытых ими сведений. А без них корона была слепа, словно новорожденный котенок.

— Что с главой тайной службы? — Маэль устало потер двумя пальцами переносицу, откидываясь на высокую спинку стула. Невероятно хотелось спать, но он понимал, что даже если положит голову на подушку — заснуть у него не получится. — Где сейчас Великий шпион? О нем что-нибудь слышно?

— После того, как вы отбыли в Самату в компании дочери Дарьенала Восты, Варен ат Елар Винарз отбыл в Лайю. Ему пришлось покинуть столицу, поскольку бывший глава Совета отрезал его от всего, что только было возможным, ваше величество, — ответил на вопрос императора Линарт. — Это оказалось сильным ударом для Великого шпиона, поскольку шпионская сеть Восты сопротивлялась ат Елару с особым усердием. Их противостояние изначально было несправедливым, почивший император поддерживал Восту, и в какой-то момент, сеть Восты отрезала шпионов главы тайной службы, а заодно и его информаторов от важных сведений. Я бы сказал — от жизненно важных сведений. До меня дошли слухи о том, что шпионов тайной службы убивают. Просто и без затей.

— Сколько еще бед натворил этот старый выродок, прежде чем лишился власти? — выругался Маэль.

— Боюсь, что много, — вздохнул глава Имперского совета Лоэналь Аминирах Вират. — А еще больше нас ждет впереди.

Эльф был мрачен, словно туча, готовая обрушить на столицу даже не шторм, а снежную бурю. Его синие глаза потемнели, став фиолетовыми, и продолжали темнеть, все ближе подступая к черному, чем дольше он вчитывался в доклады, предоставленные всеми оставшимися в столице членами Имперского совета. Ему совершенно не нравилось то, что творилось в столице, еще больше ему не нравилось то, что, как он предполагал, происходило в империи. А то, что он не знал, как успешно и безболезненно разгрести свалившиеся на них проблемы приводило его в состояние холодной ярости.

— Давайте начнем с самых серьезных, — поморщился в ответ Маэль. — А потом уже подумаем обо всем остальном.

— Конечно, — Лоэналь кивнул и, отложив доклады, посмотрел на внука. — Самая главная наша цель сейчас — это понять, наконец, кто на нас напал? Не потому что безликий враг пугает больше. Это нам необходимо для того, чтобы понять, какими ресурсами обладает противник, и какую тактику нам следует использовать, чтобы лишить его возможности воспользоваться ими. Пока мы ничего не можем предпринять, ведь мы лишились своей сети шпионов, а магический шпионаж результатов не дает. Его возможности ограничены. Мы можем отправлять магических шпионов на небольшие расстояния, а войск противника поблизости от столицы сейчас нет. А на далекие расстояния магического шпиона отправлять нет смысла. Сил уйдет много, а толку будет мало. Даже я или Самаль не смогли бы провести его через всю империю, а то и за ее пределы. Поэтому помочь нам сможет только обычная разведка. Не смотрите на меня так. Магия вовсе не всесильный инструмент в наших руках, ее возможности ограничены. Вернее, наши возможности и силы для управления этими силами. Впрочем, сейчас не о том.

— Постойте, — Линарт ан Эльди Вирай был возбужден, словно вспомнил что-то очень важное, что ускользало от его внимания раньше. — Почти перед самой атакой в Арис пришли три бордельных девицы…

— Великий полководец! — раздался возмущенный возглас. Верховный жрец Эмтар аж подпрыгнул на своем месте, с укоризной посмотрев на воина.

— Простите, Молящийся за нас, но из песни слов не выкинешь. Они те, кто они есть, — усмешка Линарта говорила о том, что он не особо переживал о чувствах клирика, а извинился скорее по привычке. — Так вот, о чем это я? Ах, да. Пришли в столицу три девицы свободного поведения вне норм принятой морали, — бросив взгляд на грозно хмурящегося жреца добавил он. — Они принесли сведения из Аркуса. Там оказались шпионы наших врагов, которые планировали нападение на экипажи боевых кораблей. Возможно мы по деталям сможем понять, кто эти злодеи?

— Я и без допроса девиц скажу вам, кто эти шпионы, — пожал плечами Лоэналь. — Часть наших врагов с Серых островов. Это, несомненно. И их ресурсы сильно ограничены. Но понять, кто их союзники… Вот что нам необходимо. Без них островитяне не посмели бы напасть на Мирэй. Их правитель не дурак, и понимает, что ресурсной базы для такой войны им не хватит.

— Я хочу знать, кто скрывается за черными знаменами и доспехами! — внезапно рявкнул Маэль, бахнув кулаком по столу. — Придумайте, как нам это выяснить, невзирая на затраты! Ни денежные, ни людские.

— Да, ваше величество, — хором отозвались все присутствующие.

— Ваше величество, сейчас надо привести в порядок столицу, — осмелился вклинится в разговор сильных мира сего командующий городской стражей империи Эггар Кодорра. — Это поднимет боевой дух подданных империи и ее воинов. Они будут защищать ее с большим рвением.

— Думаю, вы правы, командующий, — кивнул император, явно остывая. — Мы слишком увлеклись нашими насущными проблемами и забыли о душах людей. Нам следует устроить праздник по поводу нашей победы над врагом под стенами Ариса, чтобы заполнить сердца мирэйцев радостью и надеждой, а души врагов страхом. Молящийся за нас, устройте великие моления и богатые жертвоприношения богу войны Уну, чтобы он даровал твердости нашим сердцам, верность нашим рукам и победу над любым врагом, что ступит на нашу землю, каким бы богам он не служил.

— Все сделаю, ваше величество, — поклонился Эмтар. — Да сразит сила Уна любых врагов империи. Да отправятся они в мир Ула.

Советники невольно заулыбались. Хотя на их посеревших от усталости лицах эти улыбки смотрелись блеклыми тенями обычных. Каждый из собравшихся понимал, в какую сложную ситуацию попали они благодаря глупости почившего императора и недалеким решениям главы его Совета, который ради собственного величия едва не уничтожил империю, подложив ее тепленькую под врага.

— Командующий стражей, вы выяснили местонахождение Дарьенала Восты? — внезапно спросил император.

— К сожалению, нет, ваше величество, — покачал головой Эггар. — Боюсь, он скрылся вместе с некоторыми беженцами, что ушли из города сразу же после того, как появились новости о приближении врага. Тогда никто не проверял их поток.

— Это плохо… — Маэль в который раз за это заседание потер переносицу, отгоняя усталость. — Боюсь, что он доставит нам еще немало неприятностей. По меньшей мере шесть лохосов до сих пор верны ему до последнего солдата, и возможно нам придется воевать на два фронта: с внешним врагом и с внутренним. Я надеюсь, что он даст нам немного времени, чтобы перегруппироваться. Благо что почти весь верный ему флот был уничтожен прямо в портах. У него осталось не более семнадцати верных ему экипажей и все они, насколько я понимаю, в Намии. Я ничего не упустил, Великий флотоводец?

— Нет, ваше величество, — кивнул императору новый командующий имперским флотом Дэнэйт ан Эгат Мастарэль, который оказался в Арисе во время осады почти случайно, приехав за своей сестрой, чтобы спасти ее от завоевателей. Его помощь Иннэйте не потребовалась, а вот должность командующего имперским флотом он получил, как только император сместил с нее ставленника Восты, — Вы совершенно правы. После гибели кораблей в Самате и захвата Маазера Воста лишился практически всего верного ему флота, и на море он нам не так и страшен. Мои парни задушат их прямо в Намии. Правда, могут возникнуть проблемы с лохосом, расквартированным в городе. Это Восемнадцатый красного змееголова, они верны Восте, и будут биться за него до последнего.

— Советники, ваше величество, флот — это, конечно, прекрасно, но мы, кажется, отвлеклись от более насущной проблемы, — прервал их диалог Линарт. — У нас тут неизвестные враги в империи хозяйничают, а вы о внутренней борьбе за престол. Давайте выдворим их за пределы нашей империи, а потом уже займемся Востой и его ничем не обоснованными притязаниями, между прочим, на власть в Мирэй.

— Лучше заниматься этим одновременно, — подал голос Лоэналь. — Иначе этот старый змеиный выродок ударит нам в спину в самый неподходящий момент, когда мы меньше всего будем этого ожидать. Гражданская война — страшная вещь, надо сказать. Мы — эльфы — хорошо это знаем. Пережили ее и не раз. Напомню, что в ней не бывает победителей.

— Сложная задача, глава Совета, — вздохнул император. — Дело в том, что нам не хватает информации. Мы не знаем точного положения дел в империи. Не знаем, кто против нас воюет. Не знаем, кто остался верен короне, а кто лелеет надежду урвать кусок империи пока мы будем воевать с Востой. Да что там говорить — мы вообще ничего не знаем. Придется действовать по обстановке, реагируя на каждое изменение ветра. Но я все же хотел бы быть точно уверен в том, на что я могу рассчитывать сейчас. Что в Элеане?

— Гражданская война… — голос Лоэналя звучал обманчиво спокойно. — Потому Самаль так и не вырвался оттуда. Защищает корону и свои земли. И я не могу гарантировать, что он вернется в ближайшие месяцы. Все будет зависеть от того, насколько быстро Кириаль задушит бунт родственников низложенной королевы.

— Значит, мы стеснены в магах. Придется играть от этого, — задумчиво произнес Маэль.

— Что вы задумали, ваше величество? — вступил в разговор Великий казначей империи, старый Тетмар ат Вастерий.

Его почтенный возраст не позволил ему покинуть столицу империи вместе с немногочисленными беженцами, которым удалось бежать до того, как кольцо врагов удавкой сжалось вокруг города. И потому он решил остаться в Арисе, невзирая на все опасности, которые ему грозили из-за такого решения, да, впрочем, и выхода у него не было. Враг все решил за него. Его владения защищали трое его сыновей, еще один, старший, служил лохатом верного императору Второго белого тигриного лохоса. Ат Вастерий считал, что сыновья смогут сослужить империи и императору хорошую службу с оружием в руках. Гораздо большую службу, чем если бы они были придворными или прозябали на службе в органах управления империей. И Тетмар был уверен, что младшие сыновья тоже возьмут мечи в руки и выступят на защиту империи.

— Я хочу провести разведку. Связаться с правителями городов и герцогств, чтобы узнать: что мы потеряли, кто еще держится. — спокойно произнес меж тем император.

— Могу сразу заверить вас, ваше величество, в том, что графство Стумир, что принадлежит мне, верно короне и останется таковым всегда. Сегодня на рассвете прилетел лимринг с посланием. Все города и замки графства под властью империи, а мои сыновья готовы защищать ее с оружием в руках.

— Хорошо, Великий казначей. Осталось собрать сведения об остальных частях империи. А тут мы можем положиться только на лимрингов и магическую связь между эльфами. Глава Совета, в каких имперских городах есть ваши соплеменники, с которыми есть возможность связаться? И сколько эльфов, владеющих магией мысленной связи, осталось в столице?

— Такой вопрос лучше задавать Великому магу империи, ваше величество, но я могу точно заверить, что среди моих воинов есть маги с подобными знаниями. И они готовы оказать помощь своим братьям, что живут в империи Мирэй. Мы раскинем над ней магическую сеть, которая позволит нам определить, где сейчас живут наши собратья. А затем мы их расспросим о том, что происходит. Но это отнимет много жизненной энергии, а также времени, — задумчиво ответил Лоэналь. — Для рационального использования наших сил нам следует исключить из сети города и земли, статус которых доподлинно нам известен, и обстановка в них не вызывает сомнений и не требует оперативного определения.

— Тогда вы точно можете исключить Самату, Лайю, графство Стумир, Аркус и Маазер, — кивнул, соглашаясь с ним, Маэль. — Так же подготовьте послания для отправки с лимрингами. Подстрахуем магов. Мало ли что может произойти, у врага тоже могут быть маги, которые смогут нейтрализовать наши заклятия, да и не во всех имперских городах есть эльфы.

— Конечно, ваше величество, — кивнул Эггар, принимая этот приказ. — Что-то еще? Какие будут приказы?

— Думаю, нам стоит отдохнуть, — голос императора резко просел, стоило ему только позволить себе заговорить об отдыхе. — Все что мы могли за это время решить — мы обдумали и обсудили. Остальные решения требуют знаний о том, что творится в империи. Глава Совета, не забудьте еще, что Мирэй не сможет обойтись без Великого зодчего. Слишком много нам предстоит отстроить после этой войны. На этом на сегодня все. Молящийся за нас, обязательно верните надежду жителям столицы и империи, мы поможем вам в этом, только попросите. И пусть жертвенный огонь согревает храм вечно.

С этими словами Маэль поднялся со своего кресла, и каждый заметил, как сильно император устал за эти дни. Его спина недолгие несколько мгновений была согбена словно под тяжким грузом, но он тут же взял себя в руки, и распрямился, расправил плечи. Все советники точно так же поднялись на ноги, склонив головы перед своим правителем, который был их надеждой и опорой империи. Элер тенью последовал за Маэлем, когда тот покинул зал Совета широким, уверенным шагом. Но, к удивлению командующего гвардией, император не направился в свои покои, чтобы погрузиться в короткий сон и набраться сил. Звук его тяжелых шагов эхом раздался в коридорах дворца, пока не замолк возле неприметной двери из темного дерева.

Теплый, желтый свет факелов, закрепленных по обе стороны от двери, плясал по стенам из грубого серого камня, терялся в темноте коридора, которую ему не суждено было разогнать. Подземная темница для аристократических особ, совершивших тяжкие преступления против империи и короны, соединялась с императорским дворцом длинным темным коридором, который император преодолел за несколько мгновений. Он был построен специально для того, чтобы монарх мог побывать на любом допросе, на котором пожелает, и об этом никто не узнает. Ведь император не должен якшаться с преступниками, какой бы титул они ни носили и какая бы кровь ни текла в их жилах. Элер не раз ходил этим путем, но Маэль по нему прошел впервые. Сейчас же император замер перед этой безликой дверью, каких было много в этом коридоре. Но он точно знал, где ему следует остановиться и куда войти. Элер видел, как сжимаются и разжимаются кулаки Маэля, император пытался сдержать клокотавшую в его душе ненависть. Наконец, резко выдохнув, он толкнул дверь, и шагнул в небольшую, плохо освещенную камеру из необработанного серого камня.

Его встретил испуганный взгляд узницы, но стоило ей только понять, кто к ней пришел, Манисар тут же нацепила на лицо, как ей казалось совершенно безразличное выражение. Надменную маску равнодушия. Это вызвало усмешку у Элера: некрасивое, но все же по-своему, милое личико дочери Восты, которая так мечтала стать императрицей, перекосило от тщательно натянутой на лицо ухмылки, которая показалась ей уместной. Но большего она себе не позволила. Корона сделала Маэля похожим на скалу, которую невозможно сдвинуть с места, нельзя покорить даже самому отчаянному и бесстрашному скалолазу. Казалось, что один только взгляд императора способен убить любого его врага.

— Что вам угодно? — не выдержав повисшую в камере паузу, спросила Манисар.

— Сведения, — спокойно ответил Маэль.

— Боюсь, у меня нет того, что нужно вам, Маэль, — Манисар усмехнулась.

Элер дернулся вперед, чтобы пресечь столь неуважительное обращение к императору, но тот поднял руку, останавливая его.

— Неужели? — Маэль взял стул и уселся на него верхом. — Тогда скажи мне, почему я должен сохранить твою никчемную жизнь, которая и так доставила мне столько проблем?

Его голос бил по натянутым нервам Манисар, словно кнут погонщика заупрямившегося осла, она понимала, что сама загнала себя в эту смертельную ловушку, в которой сейчас пребывала. Впервые девушка подумала о том, что ее мать была права, и ей следовало послушаться родительницу. Марияла прекрасно понимала, что значит дразнить того, чья кровь пахнет сталью и пожарами войны. Но иногда ей хотелось пройтись по этому краю. Взгляд Маэля стал острее стали, которая убивает на поле боя, и именно она сделала его таким. Только теперь Манисар поняла это: она взрастила собственного убийцу, и ничто не спасет ее от расправы. Но и это понимание не изменило ее. Она продолжила ухмыляться.

— Сведения… Так, что вы хотите знать? И, главное, что я получу за это?

— Знать я хочу многое, девица из рода Воста. А получите… несколько лишних месяцев вашей жалкой и никчёмной жизни. Где может быть ваш отец? Кто его союзники?

— Я хочу, чтобы меня освободили, — вздернула подбородок Манисар. — И я хочу, чтобы мне вернули титул.

— Напомните, какой титул был у вашей семьи? Что я должен вам вернуть? — прищурился император.

— Но… Я же была наследной принцессой… — осеклась поде его ледяным взглядом Манисар.

— Вы лишь звались наследной принцессой, поскольку ваш отец имел наглость презреть все законы империи и морали, и навязать императорскому отпрыску безродную девицу, которая мнила себя правительницей мира. Ваша судьба сидеть среди рыбьих хвостов, а не на троне. Корона не выбирает тех, кто ее недостоин. Ваше семейство нарушило много законов, вы плевали на многие правила общества, на этикет и мораль. Так какой титул я вам должен сохранить, девица Воста?

— Я должна стать императрицей. Должна! Только тогда я расскажу вам, кто союзник моего отца. И вы не посмеете ринуться на спасение своей потаскушки-фаворитки, Кайи анэ Кьель, — она не заметила тот момент, когда император вскочил со стула и схватил ее за горло, и остановилась лишь, когда его пальцы сжались, и она захрипела.

— Еще звук, — тихим, бьющим по нервам голосом произнес Маэль, глядя в ее распахнутые от ужаса глаза. — Еще хоть одно слово о короне, о мине Кайе или о том, что вы императрица в своих хрустальных мечтах, я поступлю с вами, как это делали предки моего деда. Даже предоставлю вам выбор умереть в зубах стаи змееголовов или на алтаре эльфийской богини возмездия. Есть еще один способ заставить таких как вы прикусить свой язык, и, возможно, умереть от собственного яда: вам вырвут язык и замуруют в стену. Я не знаю, сколько протянет такое жалкое существо, как вы, но никто не услышит ваших воплей, пока вы будете умирать от голода и жажды. Я могу сделать вашу смерть еще страшнее, прислать к вам ваших родственниц — змей. Так что мне сделать?

— П-простите, ваше величество, — с трудом прошептала Манисар, чье горло сдавливали жестокие пальца Маэля. — Я забылась.

— Хорошо, — Маэль брезгливо разжал пальцы.

Элер холодно смотрел за тем, как девушка осела на пол, прикрыв покрасневшую шею ладонями, словно это могло помочь ей, спасти от отметин, оставленных императором. Впрочем, командующему было не жаль ее. Отчасти она была виновна в судьбе, которая постигла его сестру, Кайю, во всяком случае, он был в этом уверен. Тем временем император вернулся на свой стул и вновь оседлал его, словно высокая спинка могла послужить щитом между ним и той, что считалась его женой. Сам Элер скрипнул зубами. Он иногда ловил себя на мысли, что мечтает о смерти несостоявшейся императрицы, которая в какой-то момент уже ощущала империю в своих руках.

— Итак… Я вас слушаю, — нарушил молчание, прерывание кашлем Манисар, Маэль.

— Я не знаю, кто союзник моего отца, — выдавила та из себя, но, увидев, что император собирается встать и уйти, оставив ее здесь, в этой жалкой камере, без слуг и воздуха, тут же поспешила добавить: — Но я знаю, куда он мог отправиться из Ариса.

— Если вы про ваш замок, не утруждайтесь, о нем мы прекрасно знаем и эти сведения ничего не стоят, — император усмехнулся.

— Нет, — замотала головой Манисар. — Он недавно отн… купил еще один замок у одного аристократа без титула. Это небольшая крепость на одном из перевалов хребта Хортат.

— Что же… — Маэль поднялся и направился к двери. — Надеюсь, ваши сведения нам поможет.

— А я? Что будет со мной?

Увидев, что Маэль вот-вот уйдет, Манисар ринулась к нему, и прежде чем Элер успел среагировать, вцепилась ему в руку. Император брезгливо скривился, потянув ее на себя, стараясь отнять.

— Отпустите, — процедил он сквозь стиснутые зубы. — Немедленно.

— Что будет со мной? — не обращая внимания на его реакцию, причитала она. — Я не могу так больше. Тут нет света.

— А что вы хотели? — издевательски улыбнулся Маэль, глядя на нее через плечо. — Вы думали, что я воспылаю к вам любовью, как только недостойный жрец проведет обряд? Так не бывает. Вы получаете то, что заслужили. Но за информацию о замке Дарьенала Восты я позволю вам жить. Пока жить. Свою участь вы узнаете в скором времени.

Маэль стряхнул ее руку со своей и вышел в коридор, не обращая внимания на звучавшие из-за двери рыдания. Императора не тревожили страдания этой женщины, ведь она сама выбрала свою участь. Маэль не понимал, на что она рассчитывала, когда ее отец обманом заставил почившего императора женить сына на дочери своего главного советника? Ей следовало предполагать, что все закончится заточением, ведь Маэль не изменится, а она не принцесса могущественного королевства, чья сила необходима империи, чтобы он опасался выбросить ее, как тряпичную куклу. Маэль шел по коридору, связывавшему темницу с дворцовым комплексом, и с мрачной решимостью думал о том, что обязательно отправится за Кайей. Как только решит проблему захватчиков.

***

Третий месяц весны вирар. Тридцать седьмой день месяца.

144 год от рождения империи

Лимринг заложил длинный, пологий вираж, оглядывая из-под облаков раскинувшийся перед ним город. Черные закопченные дома не вызывали у посланника никаких эмоций, он не мог оценить масштабы происходящего. Оставляла его равнодушной и мертвая тишина, что царила внизу. Не только тишина, но и практически полное отсутствие людей, там. Он заметил лишь несколько групп бескрылых, что бродили среди домов, не обращая на него внимания. Мало ли какие крылатые создания рисуют узоры на лазурной синеве неба. Но самое главное, что он сам не чувствовал присутствия того, к кому был отправлен. Птица-посланник протяжно, противно закричала, словно рассказывая этому жестокому миру о том, что не может исполнить возложенную на нее миссию. Одна из групп бескрылых остановилась, подняв лица к небу, ища взглядами того, кто кричал в вышине. Лимринг подавился криком и снова заложил вираж над черным от копоти городом. Огромная птица расчерчивала небо своими размашистыми крыльями, скользя на воздушных потоках. Вокруг него неслись, рассекая прозрачный воздух, скайлеры. Они буквально танцевали, обволакивая птицу-посланника всплесками потревоженных их крыльями ветров. Быстрые белые птицы не могли поспорить в скорости с лимрингом, но они наслаждались теплом и легким ветром, обдувавшим их перья.

Лимринг заложил еще один крутой вираж, окидывая взглядом город и окрестности, прислушиваясь к мыслям бескрылых. Он искал. Искал того человека, образ которого впечатался его разум усилиями эльфийского мага, отправившего его в полет. Ответом ему была абсолютная ментальная тишина. Бескрылого не было. Тот словно растворился в бескрайних небесных просторах, не оставив после себя ни единого отголоска. Птица не могла рассмотреть и запомнить всего, что происходило в городе, но она точно видела образы копошившихся внизу людей. Того, к кому лимринг нес послание в городе попросту не было, да и был ли он вообще на просторах Пандагирэя? Впрочем, посланника это не тревожило, он исполнил свой долг. Птица вновь огласила небеса своим противным воплем, словно выражая тем самым свою досаду, и развернувшись, понеслась обратно к своему отправителю, оставляя за спиной чернеющий на солнце город.

***

Четвертый месяц весны стакар. Первый день месяца.

144 год от рождения империи

Маэль читал донесения из городов своей империи, как страшный миф из далекого прошлого, и мрачнел с каждым мгновением. Его лицо накрывала тень. Он то и дело обводил взглядом зал, где заседал Имперский совет, пугая советников потемневшими, ставшими почти черными глазами. Император молчал. И это молчание наполняло зал ледяным ужасом, который проникал под кожу каждого советника и приглашенных лиц, словно старался полностью захватить все их существо, выведать самые скрываемые, темные тайны. Маэль молча передавал листы, исписанные аккуратными, убористыми почерками писцов правителей городов, ответивших короне, Лоэналю, и тут же приступал к чтению следующего доклада. В абсолютной тишине. Так и не проронив ни слова. Не смели ее нарушать и присутствовавшие здесь.

Глава Имперского совета империи Мирэй, наследник знатнейшего эльфийского рода Лоэналь Аминирах Вират столь же молча, и не отрывая взгляда от букв, которыми были испещрены листы бумаги, принимал у внука подробные доклады и быстро пробегал их глазами, не надеясь увидеть там ничего нового. Большие изменения он видел сейчас в Маэле. Надев на голову корону императора: его внук изменился. Его взгляд стал холодным, словно ледники на вершинах самых высоких пиков в гряде Хортат. Он заставлял табуны мурашек пробегать по спине и холодеть душу. Иногда казалось, что император готов убить любого, кто скажет хоть слово против его воли. Лоэналь, конечно, гордился внуком, который стал таким сильным духом правителем империи, но в то же время его это пугало. Что-то сломалось в Маэле, и никто не мог предсказать последствия этого надлома. Сломалось в тот момент, когда наследник престола переступил через порог главного храма, и все только ухудшалось и дальше, когда он уехал из столицы в Самату. Лоэналь знал, что может спасти Маэля, но сейчас это было недоступно. Им придется справляться самим, пока не удастся добраться до лекарства.

— Итак, — голос Маэля, бивший по натянутым нервам, выдернул Лоэналя из раздумий и заставил собравшихся вздрогнуть. — Мы потеряли почти весь восток, исключая бывшие земли клана Сал. Мы потеряли почти все побережье. Побережье, вы понимаете?

— Если верить разведке и разосланным лимрингам, что вернулись назад, за нами остаются еще Аркус и Лайя из портовых городов, — спокойным тоном пояснил Лоэналь. — Под вопросом преданность и свобода Ирида, поскольку герцог Скирилэй находится в немощном состоянии. А герцогиня Анисса не посчитала нужным ответить, вернув послание с пустым листком, к которому была приложена герцогская печать.

— Могу я пояснить, главный советник? — вклинился в разговор Элер, до этого молча сидевший рядом с императором.

— Конечно, командующий, — милостиво позволил Лоэналь. — Говорите.

— Герцогство Скирилэй пока можете считать захваченным противником, главный советник. Мой отец сейчас лежит в бессознательном состоянии, и никто не знает, когда он придет в себя. И власть в герцогстве, согласно законам империи, находится в руках Аниссы анэ Кьель да Скалэй, моей мату… мачехи. Эта женщина ни перед чем не остановится, чтобы отдать мое наследство в руки своего сына, моего младшего брата Рихина, потому я предлагаю считать Скирилэй полностью в руках захватчиков. Она не поддержит императора, зная, что его величество не пойдет против законов империи и чести. Если она даже отравить отца не погнушалась, а я уверен, что она его отравила, по-другому никак.

— Думаю это разумно, — кивнул Маэль. — Лучше не рассчитывать на них изначально. Тогда, если все окажется иначе, это будет приятный сюрприз для нас. Что еще?

— У нас есть двадцать лохосов, ваше величество, — на мгновение Линарт задумался. — Нет, точнее девятнадцать. Один, пехотный, погиб в Самате. Кроме того, у нас точно есть шесть конных лохосов, из этих девятнадцати. Во всяком случае, мы в любой момент можем объявить о создании восьми лохосов, дабы восстановить численность нашей армии.

— Итого, в распоряжении сторонников Восты шесть пехотных и два конных лохоса. Ужасное положение для нас, — кулак Маэля грохнул по столу.

Советники вздрогнули от этого резкого звука, который заметался в стенах и обрушился на них, раскалываясь на мириады осколков, и каждый буквально жалил их разум.

— Мы потеряли: Маазер, Онис, Намий, Самату и Рубор, — безжалостно подвел итог Лоэналь. — Бывшие земли клана Сал, которым, кстати, давно пора дать иное имя, захвачены наполовину, а значит, у нас есть часть их ресурсов. Верность Ирида под вопросом, и по просьбе командующего гвардией мы считаем эти земли захваченными. Положение печальное, даже катастрофическое, я бы сказал, господа. И у нас нет решения этой проблемы.

— Пока нет, глава Совета, — уточнил Линарт. — Пока нет.

— Нам необходимо его найти. Всенепременно, — упрямо заявил Маэль. Он обвел взглядом всех присутствующих в зале заседаний, на мгновение задерживаясь на каждом из них, дожидаясь, когда тот невольно распрямлял спину, и смотрел на следующего. — У нас неприятная ситуация: мы потеряли половину империи, на руках у нас висит Воста и нелояльные нам лохосы, среди аристократии есть предатели. В нашем распоряжении два порта, лишь один из которых оборудован гаванью, которую легко оборонять. Наши основные силы в Лайе, где нет такой гавани, к тому же она находится недалеко от Ирида. Во всяком случае Скирилэй со своей столицей лежат на сухопутном пути в Лайю. Нам следует решить этот вопрос.

— Направить туда армию, ваше величество? Пусть захватит Ирид и притащит к вашим ногам эту Аниссу. Она мне никогда не нравилась, — предложил Великий казначей Тетмар ат Вастерий.

— Я бы хотел избежать открытой гражданской войны, — покачал головой император. — К чему это приводит — посмотрите на Элеан. Да и простые подданные не виноваты, что сильным мира сего не терпится вцепиться в глотку друг другу.

— Тогда что нам делать? — Линарт откинулся на спинку своего стула и внимательно посмотрел на Маэля. Тот нахмурился. — Ситуация почти безвыходная.

— Следует найти обходной путь, минуя Ирид. Мы должны его найти, чтобы использовать ее для переброски армий и провизии. Дайте карту империи, — велел император.

Большая, созданная магией, подробная карта Мирэй в мгновение ока легла на стол перед советниками. По ней струились реки, змеились дороги, шелестели листвой и хвоей леса, пронзали своими пиками небо горные цепи. Пальцы Лоэналя светились голубоватым магическим светом. Маэль внимательно посмотрел на Ирид, возвышавшийся над поверхностью стола. Город был воссоздан в мельчайших подробностях, и широкую дорогу, соединявшую его с Арисом, по которой в столицу везли продовольствие. Но его взгляд не задержался на ней, он скользил по карте, ища обходные пути, давно забытые, которые никто не знал и даже не подозревал об их существовании. Через некоторое время его взгляд наткнулся на неприметную военную дорогу, которая бежала вдоль побережья и в пяти десятках лиг западнее Саматы сворачивала к Арису. Ранее, еще во времена Вариара ее использовали для переброски небольших отрядов и строительства основных дорог, Маэль не удивился бы, если бы узнал, что эту дорогу построили воины, а не обычные каменщики. Это был их шанс.

— Вот, — Маэль указал на обнаруженный им старый военный путь.

— Эта дорога опасна, ваше величество, — отозвался Лоэналь. — Побережье обрывистое, дорога осыпается, в некоторых местах она довольно узка. Она уже давно не ремонтируется и не используется.

— У нас нет выбора, глава Совета. Придется рисковать, пока мы точно не узнаем, что творится в герцогстве Скирилэй. Только тогда мы сможем использовать основные дороги.

— Это и пугает. Но пусть будет так. Пользуемся старой временной военной дорогой. На свой страх и риск. Какие еще будут предложения?

Советники молчали, понимая, то иного решения у них нет.

— Ладно, с дорогой решили. Пользуемся старой военной дорогой, заодно приглядываем за морем. Теперь необходимо перебросить в столицу два лохоса, чтобы мы смогли отсюда действовать. Это для начала, потом увеличим численность войск в два раза, — предложил собравшимся Линарт.

— Этот вопрос я считаю решенным. Что еще? — Лоэналь посмотрел на Маэля.

— Нужно все же что-то решить с Иридом, — задумчиво потирая виски, ответил император. — А то такая опасность в тылу может сыграть плохую шутку.

— У меня есть предложение, — снова вступил в разговор Тетмар. — Отправьте в главный замок ан Кьелей ту девочку из рода ат Елар, что служит всадницей драконов. Ох! Уловы демоны, и ко мне привязалось это детское прозвище гвардейцев императрицы. Она капитан императорской гвардии, — не обращая внимания на смешки участников совета, продолжил Великий казначей. — К тому же, не думаю, что герцогиня решится ссориться с главой Тайной службы империи. Пусть он сейчас и не в самой силе. Если она, конечно, не полная дура. Отправим с капитаном две илы гвардии. Думаю, ей удастся доставить Аниссу анэ Кьель да Скалэй сюда для допроса и заверения ее преданности империи. Ну или казни, тут уж как его величество решит.

— А если ей это не удастся? — прищурился Элер. — Мы потеряем и Даминитри и две гвардейские илы. Это неприемлемо. Тем более в такой ситуации, которая сложилась сейчас. Я считаю, что это опрометчиво, ваше величество.

— Что тогда вы предлагаете, командующий? — криво усмехнулся Тетмар.

— Пока отправить лимринга, но не к Аниссе, а к преданному нам человеку в Ириде.

— И кто же этот человек? Позвольте узнать.

— Да, Элер, кто это? — заинтересовался словами командующего гвардией Линарт.

— Командир городской стражи Ирида, — ответил за него Эггар. — Он не исполняет приказов герцогини. Он предан империи и короне.

— Нас интересует, что творится в главном замке, — упрямо повторил Тетмар. — Уже почти год герцогством управляет эта стерва — Анисса. Как вы думаете, это могло пройти бесследно для столь большого и богатого герцогства. И мы потеряли шпионскую сеть по вине Восты.

Он произнес это и тут же резко осекся, бросив быстрый, встревоженный взгляд на Элера. Аниссу всегда считали стервозной идиоткой, помешанной на своем родном сыне, а еще она была патологически ревнива. Потому, отправляясь на переговоры или в гости к герцогу Этану, аристократы никогда не брали с собой красивых дочерей или служанок. Опасались за их жизнь и здоровье. Никто не мог и предположить, какую судьбу им уготовит Анисса анэ Кьель да Скалэй, а то, что от нее можно было ожидать любой подлости, не подвергалось сомнению. Ходила молва о том, что герцогиня извела не одну любовницу своего супруга. Они пропадали сразу же после ночи с Этаном. Но доказать эти слухи никто не мог, мало ли куда пропадают рабыни и простолюдинки. Даже красивые. Дочерей аристократических семейств Анисса не пускала и на порог своего замка, потому им удавалось выжить, даже познав объятия Этана ан Кьель да Скалэя где-нибудь за пределами его владений.

— Я прекрасно знаю, на что способна моя мачеха, Великий казначей, — отмахнулся Элер. — Не стоит мне про нее лишний раз рассказывать. Я согласен с вами — это очень опасная змея, способная отравить своим ядом целый лохос. И именно поэтому я не хочу отправлять в Ирид гвардейцев. И уж тем более мину Даминитри. С другой стороны, сколько преданных воинов может быть у герцогини? Вряд ли больше пяти сотен. Доступа к сокровищнице Скирилэя она точно не получит, ведь мои предки не поскупились на магию, чтобы запечатать двери. Теперь, чтобы открыть сокровищницу и получить доступ к нашей казне, требуется кровь и голос членов семьи, которые были представлены магическому духу-стражу главой семьи. Мой младший брат не был в их числе. Аниссе потребуется отец, я или Кайя. Но опять же. Мы не владеем тактической или стратегической информацией о положении вещей в Скирилэе, и отправлять мину Даминитри в неизвестность… и две илы гвардии? Вам не кажется это слишком безрассудным? У нас война, Великий казначей.

— Хорошо. Я понял вашу позицию. И согласен, что вам лучше знать все подводные камни в Скирилэе, — кивнул Тетмар. — Отправляем лимринга.

— Можем еще и разведчика отправить. Магического, — в голосе Лоэналя звучала усталая задумчивость. — Главное — подъехать на границу его призыва.

— Думаю, что это не будет лишним, — согласился Маэль. — На этом нам стоит прерваться и отправиться в храм. Народ нуждается в надежде, которую мы им дарим своим настроем и оружием. Пусть видят, что их император и его советники готовы умереть за них. Молящийся за нас, алтарь горит уже несколько дней, улучшилось ли настроение жителей столицы? Верят ли они в нашу победу?

— Несомненно, ваше величество. Свет Ура озаряет их своим теплом. Ул делает их дух твердым, как сталь, — на изможденном лице Верховного жреца империи появилась усталая, но светлая и теплая улыбка.

По глазам Эмтара было видно, что он давно уже не спал. Под ними залегли глубокие тени, а верхние веки отекли. А сам темно-серый взгляд поблек и смотрел в пустоту. Но голос его был тверд, обволакивая словно легкое, теплое облако, даря уверенность и покой.

— Хорошо, Молящийся за нас. На этом совет окончен, — произнес Маэль, поднимаясь на ноги. — Предлагаю всем отправиться со мной в храм и показать свое единство с мирэйцами. Они нуждаются в нас, а мы в них.

С этими словами император покинул Зал советов. Никто не посмел возражать ему. Советники последовали за его величеством Маэлем на молитву перед алтарем Уру, который продолжал гореть, поддерживаемый заботливыми руками жрецов. А после этого советники собирались вознести молитву Уну, прося сил для освобождения империи от напавших на нее сонм врагов.

Глава вторая

Четвертый месяц весны стакар. Первый день месяца.

144 год от рождения империи

Небо над Элеаном, уже две декады затянутое низкими, свинцовыми облаками, наконец, очистилось, порадовав жителей чистой и ясной лазурью, которой так давно ждали местные крестьяне, уставшие от постоянно моросившего дождя. Землепашцы устали месить раскисшую от влаги землю, и считали, что лучше бы вся эта вода разом выпала на поля. Радовались чистому небу и воины, которым тоже надоела эта грязь, давно ставшая для них обыденностью. Сначала растаяли снега, затем начались дожди.

Выстроившиеся на широкой поляне шатры ярко сверкали на солнце, словно разноцветные бусины, рассыпанные неумелым ювелиром. В их расположении не было никакого порядка, просто горсть блестящих камушков, что лежат на полу и ожидают, когда их соберут. Между ними сновали закованные в начищенную до зеркального блеска броню воины, одетые в простые темные одежды слуги, облаченные в роскошные шитые серебром, золотом и драгоценными камнями одеяния аристократы. Лагерь жил своей обычной жизнью, и, казалось, не обращал внимания на бледно-розовые крепостные стены осажденного замка, которые лизали солнечные лучи, ослепляя осаждающих. Командиры знали, что им следует лишить осажденных этого преимущества, сбить мраморную облицовку со стен, но пока это было для них невыполнимо. Именно потому воины делали вид, что крепость их не интересует. Лишь несколько одетых в темно-синие одеяния представителей Магического корпуса Элеана что-то оживленно обсуждали, глядя на окутанный легкой магической дымкой замок, пытаясь понять, сколько жизни было вложено в этот щит, которым накрыли замок и его предместья. Военный лагерь не задумывался о таких вопросах, он жил своей обыденной жизнью, нисколько не смущаясь любопытных взглядов, бросаемых на них со стены.

Впрочем, и замок не утруждал себя страданиями. Казалось, что эта осада продлится вечно, и нисколько не мешает тем, кто находится внутри крепостных стен. Воины осажденных с усмешкой смотрели со стен, наблюдая за своими противниками. Казалось, что вот-вот и они спустятся со стен и пойдут к ним в гости, но это ощущение быстро проходило, особенно ночью, когда осаждавшие начинали магический обстрел. Щит и стены вибрировали и трещали, заставляя нервничать. Каждое попадание в магическую защиту сопровождалось яркой голубоватой вспышкой, от которой вздрагивали и щурили глаза воины, испуганно ржали, храпели и бились в своих стойлах лошади, рыдали дети, тихо всхлипывали женщины. Так было каждую ночь, но днем все менялось. Наступала тишина, и обитатели замка старались поспать, пока солнце не скроется за границей земли и небес, и снова не начнется этот, ставший уже привычным, обстрел. Караульным же на стенах вместо сна оставалось лишь любоваться вражеским лагерем.

Его величество король Элеана Кириаль Второй, которого мало кто принимал всерьез из-за его патологического желания исполнить условия богини и родить тридцать пять сыновей, сидел в своем зелено-серебряном шатре, украшенном богатой вышивкой из аквамаринов и топазов, и наслаждался прекрасным обильным обедом в компании своего старшего сына и наследника короны Скааля. Небольшой столик из дорогой древесины был заставлен богатыми и вкусными яствами, заботливо приготовленными королевской кухаркой, а рядом с Кириалем и его сыном стояли серебряные кувшины, богато украшенные узорами из янтаря и коралла, с Лунным вином, столь любимым эльфами. Король Элеана наслаждался этим прекрасным моментом, когда солнце затопило своим теплым золотым светом всю округу, и даже позволил себе скривиться, не удержав эмоцию за маской безмятежности, положенной правителю сильного королевства, завидев направлявшегося к нему Мариаля Сдариль М’аарела, капитана своей гвардии.

Мариаль был мрачен, и это не добавляло Кириалю желания говорить с ним. Гвардеец отличался неукоснительным соблюдением дворцовых правил даже в мельчайших деталях, а это значило лишь одно, и королю не оставалось иного, как предположить, что новости у капитана не слишком приятные, можно даже сказать, ужасные. Его высочество принц короны Скааль слегка прищурился от светившего в глаза солнца и коловших бликов на серебристых доспехах капитана королевской гвардии, сделанных искусным мастером из самого дорогого и прочного материала на свете — лурсора. Принц, в отличие от отца, не обращал внимания на мрачное выражение лица Мариаля, весь вид Скааля говорил о том, что он смертельно устал от затянувшейся уже игры в войну, которую затеял король, и ему дико хочется в столицу. Наследник короны даже не пытался скрыть свои эмоции.

— Ваше величество, ваше высочество, — склонился перед в приветственном поклоне Мариаль.

— Судя по вашему виду, капитан, у вас недобрые вести. Выкладывайте их уже, чтобы мы могли запить их вином, — Кириаль усмехнулся, как раз делая глоток из своего кубка, вырезанного из крупного куска горного хрусталя.

Искусный мастер-камнерез смог вырезать прямо внутри камня замысловатый узор и заполнить его пылью ярко-синих и ярко-зеленых камней, а талантливый маг завершил его произведение: заключил в толщу камня красные рубиновые звезды. Солнечные лучи высекали яркие искры из самого кубка и из этих узоров, загораясь в больших звездах. Мариаль даже на мгновение залюбовался королевским кубком, отдавая дань уважения талантливому резчику по камню и магу-ремесленнику.

— Она не недобрая, во всяком случае я бы так не сказал о ней, но тревожная, ваше величество, — Мариаль тряхнул головой, отгоняя от себя гипнотическое воздействие хрусталя. — Я не могу связаться с капитаном Лииталем Камий В’астером. Меня это сильно тревожит, особенно, учитывая, кого он охраняет.

В зеленых глазах капитана королевской гвардии мелькнула тщательно скрываемая тревога, которой не было до этого. Казалось, что солнце тонет в его взгляде, зажигая в нем золотые искры, стараясь не позволить им потемнеть еще больше от снедавшего эльфа беспокойства.

— Вы испробовали все доступные нам способы, капитан? — Кириаль преувеличенно осторожно поставил кубок на стол и облокотился на подлокотники кресла.

— Лимринг прилетел ни с чем, магически я не смог до него дотянуться. Он попросту молчит и не принимает мои вызовы.

— Другими словами… — голос короля зазвучал вкрадчиво.

— Другими словами он не отвечает мне, ваше величество. Ответом мне служит молчание.

— Может что-то случилось? — предположил Скааль, отодвигая от себя тарелку с традиционными персиковыми пирожными, которые столь любили все эльфы, и внимательно глядя на капитана. — Он же не может злостно уклоняться от приказов своего командира.

— Я тоже об этом подумал, ваше высочество, — Мариаль продолжал хмуриться. — Я бы хотел отправить поисковое заклятие на обнаружение хотя бы его следа, но я в не силен в этом виде магии. Мне понадобится помощь Корпуса. Ищейка по следу не пойдет.

— Давайте пока не будем пороть горячку, капитан, — таким же тихим, вкрадчивым тоном произнес Кириаль. — Возможно, ему не до докладов вам. В Мирэй сейчас хаос и неразбериха. Война, смерть императора, неизвестно, что их ждет дальше, возможно… я повторюсь, возможно им придется пройти тот же путь, что и нам. А именно задушить даже мысли о бунте среди аристократии. Зная, какая кровь течет в жилах Маэля, я точно уверен, что он справится. Возможно, капитан Камий В’астер беспокоится о безопасности дочери Селеры, и не желает, чтобы врагом был обнаружен магический канал.

— Я об этом тоже задумывался, ваше величество. Именно потому и подумал о том, чтобы запустить поисковое заклятие.

— Не стоит привлекать лишнее внимание к моей дочери, капитан, — Кириаль покачал головой. — Лучше отправить кого-нибудь в эту человеческую империю. Пусть выяснит все, будто бы невзначай.

— Разрешите мне, венценосный отец, — подал голос принц короны.

— Хочешь отбыть свое наказание весело, сын мой, в человеческой империи? — в голосе короля прозвучала откровенная ирония. Он лучше других знал, как старший сын относится к этим маложивущим существам, которые сгорали словно лучина в ночи.

— Да, венценосный отец. Так мы и жрецов успокоим, что я отбыл страшнейшее наказание, прожил в империи людей какое-то время без защиты вашего герба, и я вернусь в Элеан быстрее, — не стал отрицать очевидное Скааль.

— Что ж… Будь по-твоему, сын. Возьмешь в сопровождение две сотни гвардейцев и сына Контирэй Магата. Он у людей Великим магом — – хоть какая-то помощь тебе будет в этой империи, недостойной такого названия. Что великого могут создать эти существа, чья жизнь лишь миг на лике Селерана? Отправляйся в путь завтра на рассвете.

— Слушаюсь, венценосный отец. Я всенепременно узнаю, что случилось с капитаном Камий В’астером и принцессой Инитэль, чьей судьбы коснулась длань Селеры. Дозвольте удалиться к себе и собраться в дальний путь, венценосный отец.

— Иди, сын. Можешь не появляться на ужин, лучше проверь лишний раз, что именно ты берешь с собой. Вернуться назад с дороги ты не сможешь.

Принц поднялся, поклонился отцу и направился к себе в шатер, который располагался рядом с отцовским, едва не касаясь его своими стенами. В отличие от королевского, шатер принца украшала еще и бронза, но при этом отсутствовала вышивка камнем, ее заменяли бронзовые аппликации атакующего дракона. Мариаль поклонился Скаалю, проводил принца взглядом, дождавшись, когда за тем опустится полог шатра, а затем перевел взгляд на Кириаля. Тот в ответ на невысказанный вопрос гвардейца только пожал плечами. Он не хотел отпускать Скааля в Мирэй в столь сложное для Элеана время. Гражданская война в королевстве эльфов бушевала уже почти год. Затихнув лишь на зимний период, когда все участники расползлись по своим владениям, чтобы зализать раны, пополнить армии и запастись провизией. Да и время для битв было неподходящим, холода и снега не позволяли насладиться войной. С наступлением весны пожар вспыхнул с новой силой и пронесся по Элеану словно огонь по верхушкам деревьев, подгоняемый сильным ветром. В то время как Аминирах Вират гонял по королевству армию бунтовщиков, Кириаль застрял под стенами замка Гимер Вистаров, из рода которых и происходила ныне низложенная королева Сантэль, и похоже, что это стояние под стенами их родовой крепости продлится очень долго. Короля сложившееся положение дел совершенно не радовало. Его невероятно злило то, что приходится сидеть в чистом поле без каких-либо удобств, которые дарил ему дворец в Эстрии, хотя теперь это было не столь великолепное сооружение. Пожар сильно прошелся по залам и коридорам, и хотя зодчие трудились не покладая рук, а порой и без сна, им пока еще не удалось восстановить былое величие королевского дворца. Но больше всего короля огорчало отсутствие женской ласки. Лагерные шлюхи, по большей части полуэльфийки и человеческие женщины, не могли полностью удовлетворить желания короля.

Кириаль тряхнул головой и с ненавистью посмотрел на бледно-розовые стены замка, принадлежащего родне его низложенной королевы. Он устал от сидевших на соседнем троне женщин, и уже был уверен, что ему не стоило после гибели первой королевы сочетаться брачными узами с Сантэль. Теперь жрецы пришли к нему с требованием вновь найти себе супругу, и Кириаля это нисколько не радовало. Ведь искать предстояло блеклую дочь знатного семейства, которая будет считать, что он обязан сдувать с нее пылинки и любить только лишь за ее благородное имя.

— Что-то еще, капитан? — вынырнув из задумчивости, поинтересовался у своего гвардейца Кириаль.

— Нет, ваше величество. Пока никаких других новостей нет. Ни хороших, ни плохих, — отозвался Мариаль.

— Хорошо. Отсутствие новостей тоже новость. Причем неплохая новость, — король улыбнулся, а затем посмотрел на замершего за его спиной раба. — Принеси мне намт.

Раб тут же исчез, растворившись в воздухе. Кириаль вновь посмотрел на крепостную стену и пообещал себе, что возьмет его в течение недели. Ему надоело сидеть под неприветливыми стенами, он хотел закончить эту войну и отправиться в Мирэй. Кириаль верил в разумность своего сына, но понимал и то, что ему самому следует помочь своему правнуку, новому императору Мирэй. И также самому следует найти избранную богиней, познакомиться с ней. Возможно, боги нашли супругу его сыну, которая, будучи дочерью Селеры вернет величие Элеану. Но сначала… Сначала ему предстояло взять этот замок и прекратить эту войну, которая надоела ему до зубовного скрежета. «Я не пожалею своей жизни, чтобы разрушить эти стены. Пусть это и обойдется мне в десяток лет», — подумал Кириаль, залпом осушая чашку с терпким, ароматным намтом.

***

Четвертый месяц весны стакар. Восьмой день месяца.

144 год от рождения империи

Шум, доносившийся с первого этажа постоялого двора, давно стал привычным и монотонным. Казалось, что исчезни он, замолчи трактирные гуляки из деревеньки, что оседлала холм в двух лигах от тракта и от постоялого двора, и тишина станет оглушительной, заставит просыпаться ночами, пугая и настораживая. Пока шли дожди, веселье не прекращалось ни на мгновение, завершаясь к утру выносом пьяных посетителей и появлением в тот же момент новых. Но не все радовались весне и солнцу.

Обшарпанные, потемневшие от времени и влаги стены давили на мужчину, словно каменная кладка тюремного подземелья, которого ему чудом удалось избежать. Убогая обстановка комнаты заставляла его вздрагивать всякий раз, как взгляд падал на очередной предмет колченогой, криво сколоченной мебели из сучковатых досок, заполнявший комнату. Кровать, стол, два сундука для вещей, три табуретки — вот и вся обстановка, которой радовала посетителей лучшая комната этого забытого богами постоялого двора. Их не отполировало даже время и многочисленные зады клиентов. Выцветшие занавески неаккуратными, грязными тряпками свисали с карниза, едва прикрывая столь же грязные окна, которые, казалось, с самой постройки этого дома никто и не думал мыть. Толстые слои пыли и даже грязи, из которых дождевые капли создавали сложнейшие узоры, наросли здесь явно не за один год. От постельного белья, или того, что им называлось, воняло сыростью, да и само оно было волглым, и явно не собиралось сохнуть, отчего Дарьенал Воста вздрагивал каждый раз, когда только думал о том, чтобы лечь в эту убогую постель. Накануне он проворочался половину ночи, потому что мокрые простыни неприятно липли к телу, даже после того, как он остался полностью одетым.

Дарьенал вынужден был признать, что ошибся, хотя и не желал этого делать. Иногда в его голову закрадывалась мысль о том, что Марияла была права, и он попытался прожевать кусок больше, чем мог откусить. Дарьенал не хотел признаваться в том, что совершил роковую ошибку даже самому себе, но реальность безжалостно била его по щекам, пытаясь привести в чувство. Он уже в который раз пожалел, что вступил в открытый бой с императорскими детьми и самой императрицей.

Бывший глава Имперского совета империи Мирэй Дарьенал Воста брезгливо скривился. Он с ненавистью посмотрел в тарелку, стоящую перед ним. Погрузил в мутную жижу потемневшую от времени и плохого обращения ложку. Он даже боялся подумать о том, сколько же рук касалось этой деревянной поверхности, сколько ртов и языков она повидала. Дарьенала буквально передернуло от этих мыслей. Он вновь посмотрел в тарелку. Пустой сырный суп отдавал сладостью, что было неправильно, но выбирать Восте не приходилось. Он едва успел убежать из столицы, прежде чем ловушка захлопнулась, и вражеская армия подошла к самым стенам Ариса. Он не представлял, кто те черные враги, что напали на Мирэй, но он точно знал, что не желает попадать к ним в лапы. Ведь они не были его союзниками, а значит, вряд ли пощадят потомка рыбака и торговца рыбой, который пробился до таких высот власти. Ему было совершенно наплевать на то, что будет делать император в той опасной ситуации, в которой он его оставил. Он и не удивился тому, что Маглор выбрал самый простой способ для решения всех своих бед, реальных и мнимых — яд. Когда-то хороший и удачливый воин, легко побеждавший своих врагов, император растерял любую волю к победе, и он, Дарьенал Воста, приложил к этому свою руку, оплетая императора паутиной страхов и лжи. Но бывший глава Совета не сожалел об этом. Его волновала собственная власть, благосостояние и слава его семьи, даже вопреки ее воле. А для этого он готов был перемолоть всю империю, не говоря уж об императорском семействе. Он понимал, что готов был пожертвовать и Мариялой, если бы это решило все его проблемы и вернуло бы ему то, что он почти потерял в пожаре этой войны. Единственное, о чем он жалел — это проигранная битва за императорскую корону, которую он хотел получить через свою дочь. Но наследный принц переиграл его, и эта идиотка даже не стала его супругой по-настоящему. И Дарьенал, совершивший столько ошибок и напавший на врага, который был в тот момент сильнее, почти не удивился настигшей его жестокой вести. Маэль коронован императором Мирэй, и приговорил его, Дарьенала Восту к смерти. А это значит, что стоит кому-то из мирэйцев напасть на его след, он будет вправе убить бывшего главу Совета. Кроме того, его дочь отправлена в темницу, и никто не мог знать, что с ней будет дальше. Но самой страшной была весть о том, что подосланная к сыну полуэльфийка, ставшая звездой его незаконного гарема, перерезала тому горло. Дарьенал со злостью ударил по столешнице. Стол жалобно застонал, покачнулся.

— Могу я сказать, лэй? — откуда-то из темного угла комнаты раздался низкий мужской голос, заставив бывшего главу Совета вздрогнуть всем телом.

— Говори, — было непонятно, то ли Дарьенал процедил это дозволение сквозь зубы, то ли выплюнул его с презрением в тарелку отвратительного супа. Глава шпионской сети Восты поморщился.

— Погони за нами нет. Императору пока не до нашей поимки, мои шпионы сообщают о том, что он потерял весь восток империи и будет теперь занят его возвращением. Нам следует найти место, где можно укрыться. Хотя бы на время. Не стоит привлекать к себе внимание, чтобы не быть пойманными.

— Мы не можем поехать в мои замки. Этот гаденыш, что зовет себя императором, наверняка обложит их со всех сторон, — в голосе Дарьенала появилась задумчивость. — О тех, про которые он не знает, ему станет известно в ближайшее время.

— Мы могли бы занять один из неприступных замков. На вашей стороне все еще восемь лохосов. Я не думаю, что император начнет войну с вами прямо сейчас. Она принесет много бед империи, гораздо больше, чем выгоды. Ему сейчас другую войну пережить бы, а не ввязываться в новую, в которой ему не победить.

— В этом ты прав… прав… — бывший глава Имперского совета отложил ложку и принялся задумчиво мять губу, стараясь разобраться в навалившихся на него неприятностях. — Надо решить, куда нам податься, чтобы не сразу столкнуться с лохосами маленького гаденыша. А когда сами решим, и выберем момент — надо разослать лимрингов, чтобы верные нам лохосы отправлялись туда незамедлительно.

— Пока нам следует держаться как можно дальше от Лайи и столицы, лэй. В Аркус мы и без того не пойдем, — сообщил шпион.

— До Аркуса далеко, да и городишко всегда был предан короне и Маэлю лично. Возможно нам стоит скрыться в большом городе, только гербы мои попрятать. Иначе нас сдадут городской страже.

— А что этот трактирщик?

— О нем мы подумаем позже, — губы Дарьенала скривились в недоброй усмешке.

— Может, свернуть ему шею и устроить здесь центр наших сил, — предложил шпион.

— Слишком близко к столице. Слишком близко, — пробормотал Дарьенал, вновь начав мять нижнюю губу. — А свернуть шею… мне эта идея нравится.

Дарьенал недобро усмехнулся, в который раз заглянув в тарелку с мутной жижей, которую здешний владелец называл сырным супом. Шпион почтительно молчал, замерев в темном углу комнаты. Когда хозяин впадал в такое задумчивое состояние, никому не дозволялось прерывать его, нарушая его задумчивость. Шпион не знал, что ожидать от бывшего главы Имперского совета. Мужчина все еще ждал, что хозяин прикажет вызволить из лап императора его любимую дочь — Манисар, которую он всенепременно попытается посадить на трон по праву жены императора. Для Дарьенала Восты не имело значения то, что император Маэль уже лишил навязанную ему супругу титула и прав, и признал их брак недействительным. Каковым тот и был по сути, учитвая, что не был свершен в физическом смысле. Дарьенала это не волновало.

— Думаю, что этот колченогий домик нам не подходит. Лучше всего спрятаться в Гредире, пока мы перебрасываем наши лохосы. Необходимо только убрать гербы и найти другие одеяния. Гредир, конечно, шумный торговый город, но стража вполне может узнать меня. Никто не знает, где стражники служили или бывали ранее.

— Вы правы, лэй. Я распоряжусь.

— Хотя погоди. Ирид. Ирид — наше спасение. Эта стерва Анисса… Если она не побоялась отравить своего супруга, не побоится и императора.

— Да, мой господин.

— Ступай.

Дарьенал не обернулся, даже услышав звук закрывшейся двери. Бывший глава Совета империи Мирэй брезгливо скривился и взял двумя пальцами ложку, поболтал ее перед своим носом, словно ожидая того, что она изменится, и поболтал ею в этом так называемом сырном супе. Он подавил рвотный позыв, стараясь удержать вставший поперек горла ком. Наконец, Воста не выдержал, вскочил на ноги и заметался по комнате, словно за ним гонялись все демоны подземного мира.

Он чувствовал себя загнанным в угол зверем, который отчаянно ищет выход из смертельной ловушки, норовя обойти обложивших его со всех сторон, улюлюкающих охотников, готовых убить его в любой момент. Ему не нравилось такое ощущение, и он старался избавиться от него всеми возможными способами, приложить любые силы. «Я еще перегрызу тебе глотку, гаденыш. Ты ответишь мне за все», — мысленно прошипел Дарьенал, обращаясь к новому императору Мирэй.

***

Четвертый месяц весны стакар. Восьмой день месяца.

144 год от рождения империи

— Ай! — Лоэналь буквально взвыл от боли, пронзившей ухо, и подался вперед. — Театлин, прекрати! Сколько можно?!

— Не прекращу! — упрямо заявила та, продолжая тянуть эльфа за острое ухо.