Саша Ольгин

Железяка. Поворот судьбы

Книга первая

Шрифты предоставлены компанией «ПараТайп»

© Саша Ольгин, 2018

Не пытайтесь загадывать на далёкое будущее, тем более что и близкое готово преподнести немало неожиданных сюрпризов, способных перевернуть всю вашу жизнь. Подтверждением тому является эта история, случившаяся с обыкновенным питерским парнем, волею обстоятельств попавшим в неизведанный мир, наполненный магией. Сможет ли он выжить, не имея никаких способностей к магии, со своим, порой, довольно скверным характером, со своеобразным чувством юмора, без друзей, без гроша в кармане?

16+

ISBN 978-5-4493-3315-5 (т. 1)

ISBN 978-5-4493-3317-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Оглавление

1. Железяка. Поворот судьбы
2. 1
3. 2
4. 3
5. 4
6. 5
7. 6
8. 7
9. 8
10. 9
11. 10
12. 11
13. 12
14. 13
15. 14
16. 15
17. 16
18. 17

Неисповедимы пути господни, гласит народная мудрость. Потому не пытайтесь загадывать на далёкое будущее, тем более что и близкое готово преподнести немало неожиданных сюрпризов, способных перевернуть всю вашу жизнь. Подтверждением тому является эта история, случившаяся с обыкновенным питерским парнем, волею обстоятельств попавшим в неизведанный мир наполненный магией. Сможет ли он выжить, не обладая никакими необходимыми навыками, не имея никаких способностей к магии, со своим порой довольно скверным характером, со своеобразным чувством юмора, без друзей, без поддержки, без гроша в кармане в этом совсем непростом мире? Да сможет, если будет отчаянно бороться за свою жизнь, ставя её превыше всего на свете. Главное в этой битве за выживание суметь сохранить в себе человека, пребывая на грани жизни и смерти, среди глобальных интриг и опасностей. А если тебе ещё удается продвигаться вверх и тянуть за собой приобретённых друзей, то иначе как чудом это не назовёшь. Вот об этом чуде и повествует история молодого человека, по прозвищу Железяка.

1

Ослепительная красота раннего утра очень быстро при­вела меня в состояние блаженства и спокойствия. В небе плы­ли легкие облака, окрашиваемые лучами восходящего солнца в радужные цвета. Радостно щебетали ранние птахи, заливая местность ничем неповторимыми, но очень приятными мое­му слуху звуками. Тихо шумел кустарник, растущий у воды, нежно бились о прибрежные камни волны довольно тёплого моря и, чуть слышно, шелестела листва близлежащего леса. В эти минуты в голове начали проплывать картины моего очень беспокойного и весьма насыщенного прошлого. Все что пришлось испытать и пережить в моей, вроде пока недолгой и в тоже время очень длинной жизни. Но попробую расска­зать все по порядку, хотя поверить в мою историю человеку с нормальной психикой и ведущему вполне благопристойную жизнь, будет довольно тяжело. А ученые мужи, убеленные се­динами, с лёгкой улыбкой на губах, посоветуют пройти курс психотерапии в известном всем заведении. Но, тем не менее, постараюсь, в меру своих скромных возможностей, передать вам историю своих необыкновенных приключений, которые пока и не думают заканчиваться.

Родился я в Санкт-Петербурге, хотя почти все свое дет­ство провел в глухой деревне в Карелии, у своей бабашки, благодаря которой, у меня оказалась довольно романтическая натура. Она постоянно рассказывала занимательные истории о всевозможных сказочных странах, о добрых и злых волшеб­никах, колдунах, шаманах, и вообще о разных мистических су­ществах, о которых ей якобы рассказывал дедушка, и при этом загадочно улыбалась, с любовью гладя мою голову. Иногда она говорила, что я очень на него похож и что часто способности и духовная внутренняя сущность передаются через поколения. И хотя для меня эти понятия, не имели ни какого смысла, я очень любил слушать рассказы о дедушке и о странах, в кото­рых он якобы побывал. Это были добрые, безумно красивые и завораживающие сказки, в которые я искренне верил. По крайней мере, хотел там оказаться в своих мечтах, считая, что загадочные волшебники существуют на самом деле. Разубеж­дать меня в этом никто не пытался, как и в Деда Мороза, мо­тивируя, что вера во все эти сказочные истории идёт только на пользу детской несформировавшейся психике и благотворно влияет на чистую юную душу. И вообще, любые мечты в та­ком возрасте, способствуют правильному развитию. Дедуш­ку я никогда не видел, впрочем, как и мой отец, он погиб при загадочных обстоятельствах еще до рождения своего сына и бабушка никогда нам об этом не рассказывала, всегда отделы­валась общими фразами, говоря, что сама многого не знает и не понимает, и вообще дед был не от мира сего. После чего у нее наворачивались слёзы, и она тихо уходила на скамейку во дворе и долго смотрела на озеро, думая о чем-то своем.

Рос я довольно крепким пацаном, которому трудно уси­деть на одном месте, но и особых проблем своим близким не доставлял. Родители часто ездили в командировки, и я много времени был предоставлен сам себе. Соседку, которую родите­ли просили за мной присматривать, можно в расчет не брать. Обычно её функции ограничивались приготовлением пищи на неделю, да проследить, чтоб под рукой всегда была чистая одежда. Тем более что её сын, хоть и был на год старше меня, но был со мной дружен и мы часто играли на улице вместе с другими ребятами. Во дворе мне дали кличку «Железный», за то, что на мне всё заживало как на собаке, и после потасовок, которые часто встречаются в подростковом возрасте, из всех участвующих, я выходил с наименьшими украшениями на теле и на лице. Может в этом была виновата какая-то необъ­яснимая везучесть, или просто странные особенности моего организма, никто не знал, да и не задумывался об этом — же­лезяка короче. В школе дела у меня шли как у обычного сред­нестатистического учащегося. И хотя мне прочили блестящую учебу, благодаря незаурядной памяти и той легкости, с кото­рой я усваивал изучаемый материал, но моя полная безала­берность и постоянные прогулы, которые начались в старших классах, сводили на нет все чаяния моих родителей и учите­лей. В итоге средний бал у меня был твердой четверкой, а по литературе был поставлен железный трояк за ссору с учитель­ницей, которая будучи рьяной коммунисткой, не могла сми­риться с тем, что я назвал Павлика Морозова нехорошим че­ловеком, предавшим самых близких ему людей — его родных. Как я пояснил, любовь к Родине, к своей стране и его народу, начинается с любви к своей матери и к близким людям. А если раздумывать хорошие твои родственники или нет, то точно также начнёшь раздумывать хорошая твоя страна или нет, и точно также можешь предать и её. А свою страну предавать нельзя, попытаться изменить — пожалуйста, а предавать нет. И хотя это было в младших классах, злобу, затаившую на меня, она сохранила до самого окончания моей школьной учёбы, и ни какие уговоры и просьбы моих родителей и некоторых учителей не смогли изменить её мнение. Да и мне, если честно, было это по барабану, поскольку, к великому огорчению своих близких, я так и не определился чего я хочу делать после окон­чания школы. На призывы отца, закончить престижный ВУЗ и получить высокооплачиваемую и интересную профессию — я смотрел сквозь пальцы, да и давить на меня в этом возрасте было уже бесполезно. Как говорила бабушка — пороть надо, когда лежит поперек кровати, потом поздно. Хотя она сама и не разрешала оказывать на меня какое либо физическое воз­действие, что ей в дальнейшем и ставили в укор мои родители.

Тем не менее, в институт я поступил без проблем. Сказа­лось мое умение быстро схватывать нужный материал, и под­готовка, занявшая около недели, помогла свободно пройти по конкурсу. Выбор учебного заведения был случайным, точнее пошел я в него за компанию со своими приятелями, которые поступали в Кораблестроительный институт, чтобы продол­жить династию своих родителей, а также, чтоб откосить от армии, поскольку там была военная кафедра. Так я и оказал­ся учащимся на кафедре по изучению ядерных энергетиче­ских судовых установок, хотя мои родители были геологами и очень хотели чтобы я пошел по их стопам (знать бы свою судьбу — обязательно бы их послушался). Учёба проходила по сценарию школьной, также безалаберно и с многочисленными прогулами, и только благодаря хорошей памяти и общитель­ному характеру я не только переходил на следующий курс, но даже умудрялся получать стипендию, хотя больше половины абитуриентов вылетело ещё до начала четвёртого курса. Со­всем неплохо в этом мне помогала моя физическая форма. Я участвовал почти во всех спортивных соревнованиях, прохо­дивших среди ВУЗов, причём вполне достойно. И только мое не желание профессионально заняться тем или иным видом спорта не позволило мне приобрести статус мастера спорта и стать полноценным спортсменом. Тем не менее, серьёзная поддержка от преподавателей по физической культуре, в виде получения всевозможных зачётов и снисхождения на экзаме­нах мне была обеспечена. Я не был закоренелым лентяем, как вы могли подумать, просто я не мог найти применение своим умениям, пристрастиям, желаниям наконец (хотя по поводу желаний — я сам не знал чего хотел). А так, в остальном, я был довольно активным студиозом. Все вечеринки, турпо­ходы, пикники и прочие радости студенческой жизни, почти никогда не обходились без меня. Точнее я был одним из актив­ных организаторов всевозможных вне учебных мероприятий, которые в большинстве своем заканчивались хорошей и бе­зобидной попойкой, весельем и небольшой головной болью с утра от бурно проведённого вечера и от старания вспомнить, что за девушка лежит рядом с тобой в кровати — короче всё как у нормальных студентов. Конечно, можно вспомнить мно­го весёлых и занимательных историй из студенческой жизни, но они не имеют никакого отношения к тому, что случилось со мной в дальнейшем, потому я их попросту опущу. В конечном итоге, я дотянул до пятого курса, на котором уже выдавали темы для дипломной работы, которая у меня звучала следу­ющим образом: «Ядерные энергетические установки много­целевых подводных лодок с повышенной глубиной погруже­ния». Тема была закрытая и писали мы диплом в специально отведенном помещении, что создавало свои неудобства, по­скольку, скачать с интернета материал, не было никакой воз­можности и приходилось учить всякие периоды полураспада всевозможных элементов и рассчитывать прочность реактора на давление от теплоносителя на тяжёлой воде. Говорю я это Вам для того, что бы вы поняли уровень моих знаний и при­годность их к повседневной жизни. Проще говоря, для обыч­ной повседневной жизни, эти знания были нужны как собаке пятая нога.

На каникулах я постоянно приезжал к бабушке и часто приглашал с собой своих приятелей, тем более что она всег­да была рада таким гостям. Грибы и рыбалка нравятся всем, поэтому желающих поехать со мной всегда было много, но я старался брать только относительно спокойных ребят, чтоб не шокировать своих близких шумными пьянками и деви­чьими весёлыми криками. Одним из таких «ботаников» был Костя Шаманов. Толи благодаря своей фамилии или просто пристрастию, он был любитель читать и собирать сведения о всяких магических штучках, включая истории об НЛО, древ­них Майя, пропавшей Атлантиды и вообще о всяких чёрных, белых колдунах, всевозможных чукотских и индейских шама­нах и прочей живности на подобии Йети. Относились мы к этому со смешками и улыбками, впрочем, не злобными, так как человек он был интересный, хоть порой и изрядный за­нуда. Шаман, как мы прозвали Костю, очень любил слушать сказочные рассказы моей бабушки, впрочем, как и все, и был любителем повертеть в руках всякие ненужные медальоны и амулеты которые в беспорядке валялись на чердаке старого дома. В детстве я тоже играл с ними вместе с ребятами, но это быстро прошло, машинки и всякие модели были нам гораздо интереснее. И однажды, вертя в руках деревянный кругляк с вырезанными на нем совершенно ни на что не похожими зна­ками, Костик, непонятно как, умудрился разложить его. По­лучился веер, разделённый на пять совершенно одинаковых плоских диска, с мелкими значками на них. На вопрос, что это за штуковина — никто ответа не знал. Бабуля только вспом­нила, что мой дед, называл его амулетом Гуарда, по преданию, необходимый для совершенствования боевых навыков для магов и воинов. Вполне безопасный при правильном приме­нении, но очень неприятный по ощущениям, хотя возможно, что она может ошибаться. Мой дед редко посвящал её в каки­е-либо детали, под предлогом что ни ей, ни кому-либо дру­гому в этом мире, это не понадобиться. Естественно Костик не мог пройти мимо такой находки, и, видя его фанатичное лицо и загоревшиеся азартом глаза, бабушка разрешила взять его к себе домой. Правда, с условием возврата его обратно в целости и сохранности, так как это память о ее муже и моем дедушке. Она кстати так и не вышла в очередной раз замуж, хотя предложений было думаю много, как-никак, а женщиной она была довольно интересной, если не сказать шикарной. Но видимо она любила его даже сейчас, после того, как прошло почти пять десятков лет, и никого больше не хотела допускать к своему сердцу.

Наверное, надо немного рассказать о моих родителях, чтоб вы не подумали, что у меня с ними могут быть какие-то натянутые отношения, что в корне неверно. Они очень хоро­шие, любящие меня, хотя и не всегда могли уделять мне много времени. Папа, хоть и вырос без отца (моего деда), тем не ме­нее, привил мне все необходимые общепринятые правила для нормальных, адекватных мужчин. В том числе и в отношении к женщине, к друзьям и врагам, в отношении к своему слову и к своим обязанностям. Мама приобщила меня к музыке и к искусству. И пусть я не могу сказать, что пылаю любовью к театрам и выставкам, но и профаном в этом деле не выгляжу. Даже сам могу чуток сыграть не только на гитаре, но и на фор­тепьяно, да и рисунки у меня получаются вполне узнаваемые, если уж рисую кошку или лошадь, то они и получаются, а не сороконожки какие-нибудь. Так что вырос я хоть и балагуром, но вполне светским, можно сказать даже интеллигентным че­ловеком, даже крепким русским словцом выражался очень редко, тока тогда, когда требовалось по закону жанра. Но хоть мои родители и принимали непосредственное участие в моем воспитании и в формировании моего внутреннего мира, к случившемуся в дальнейшем это имеет только косвенное от­ношение. Так что больше о них говорить не буду, хотя очень их уважаю и люблю. Дай бог им здоровья и долгих лет жизни.

Жизнь продолжалась своим чередом. Вполне однообраз­ные, хотя нельзя сказать что серые и скучные, будни летели день за днём. И ни что не предвещало стремительных и бур­ных событий, в корне изменивших не только мою жизнь, но и отношение к ней. Постараюсь кратко рассказать о последних событиях, предшествующих безумному изменении моей даль­нейшей судьбы. Хотя сам вспоминаю эти часы как в тумане, и многие факты, сопутствующие этому, до сих пор трудно свя­зать между собой, по причине того, что узнать и проанализи­ровать всё на месте, у меня просто не было возможности, и о многом из моего рассказа приходилось догадываться вдалеке от этих мест.

Проснувшись утром, в день Святого Валентина, понял, что желание идти на лекции отсутствует полностью, тем более что на вечер была запланирована большая весёлая вечеринка. Ополоснувшись в душе, зашёл на кухню и увидел, что кофе нет никакого, ни заварного, ни растворимого, что меня немно­го расстроило, так как за многие годы у меня выработалась устойчивая привычка по утрам принимать этот божествен­ный напиток. Бежать с утра в магазин не хотелось абсолют­но, и решил зайти к Костику, благо он жил в соседней парад­ной. Прихватив остатки пирожных, так как с пустыми руками было вроде неудобно, завалился к нему.

— Привет Шаман, кофейком угостишь! — сказал я с по­рога, глядя на заспанную физиономию друга.

— И тебе не хворать, Железяка! Чего в такую рань? — пробурчал он, пропуская меня в квартиру.

— Да соскучился сильно. Вот и решил заглянуть.

— Да не ври уж. Опять дома хоть шаром покати, наверное?

— Обижаешь! Я даже тебе прихватил сладостей. — Надо заметить, костя был неисправимым сладкоежкой, но при этом был довольно худым и мы часто подшучивали по этому пово­ду в стиле — не в коня корм. Но на такие шутки он никогда не обижался, впрочем, как и на другие, и даже на «Ботаника» или «Чокнутого мистика» он никогда не хмурился. Впрочем, что касалось мистики, он точно был чокнутый.

— Ну, тогда будь как дома! Я пока душ приму! — сказал он, удаляясь в ванную комнату.

Кофе у него был отвратительным — пакетики три в од­ном. Но как говориться — на безрыбье и рак рыба. Засыпав два пакета в чашку и расположившись в кресле у журнального столика, заваленного всяким хламом с вырезками из статей, посвященных древним цивилизациям, стал ждать приятеля, кривясь от количества сахара в порции кофе. Пирожные точ­но уже не полезут.

— Железяка! Я кстати почти расшифровал надписи на том амулете, который забрал осенью у твоей бабули! — выпа­лил он, входя в комнату.

Прозвище «Железяка» закрепилась за мной и в институ­те, отчасти благодаря железному здоровью, отчасти благодаря моей фамилии. Фамилия у меня Железнов, а зовут Андрей. Андреем меня звали только взрослые, а так постоянно или Дрон, или Железяка. И то и другое я воспринимал как долж­ное, да и привык уже за долгие годы.

— Ну вот! Не прошло и полгода, и ты, наконец, смог разо­брать пару буковок! — без злобы съязвил я.

— Ты ничего не понимаешь! Эти письмена являются как бы прародителями египетских иероглифов и письменности древних Майя! Используя символы и тех, и других я грубо на­бросал возможный текст!

— И чё? Узнал, где сокровища зарыты? — продолжал шу­тить я.

— Дурак ты Дрон, и не лечишься! — с легкой обидой в голосе сказал Костя.

— Ладно, извини! — сказал я примирительно, легче было его выслушать, чем уйти от темы так его интересовавшей: — Ну и о чем там пишут? Расскажешь, надеюсь?

— Я пока не всё разобрал, но вроде тут говориться о возможности попасть в мир, где никогда не умрёшь, и где со­

браны почти все магические существа из многих миров. Тока не пойму, почему там стоит символ смерти, если сказано, что нельзя умереть. И еще символ «Зло» стоит, хотя вроде гово­риться, что мир помогает приобрести какие-то навыки, полез­ные причём. А раз приобретаешь что-то полезное — причём тут зло!

— Не парься Костя! Все одно туда не попадешь, так чего зря голову забивать всякой фигнёй!

— Зря ты ни во что не веришь Дрон. Многие специалисты говорят о множестве миров, и фактов приводят целую кучу.

— Специалисты это типа тебя и всяких чокнутых, кото­рые до сих пор за Йети гоняются, да инопланетян встреча­ют? — опять съязвил я, так как если его не остановить, то он заболтает тебя до смерти. А мне ещё сегодня на классную ве­черинку топать.

— А как же заговоры? Вон твоя бабка боль зубную снима­ет — обезболивающие таблетки рядом не стояли!

— Так, то зубы, а ты про миры всякие! — высказал я свои сомнения.

— Ну не скажи! Это тоже магическое воздействие! А раз можно этим лечить, то где-то могут и горы сворачивать! Вон пишут, что шаманы могли вообще видеть будущее!

— Ты еще Нострадамуса вспомни! — пытался возразить я, но спорить с Костей о магии было делом неблагодарным и бесполезным: — Короче, в чем суть этой деревяшки?

— Ну, во-первых это не деревяшка! Точнее вроде дерево, но странное очень. Сам глянь. Амулету много лет, а он как но­вый, да и не царапается вроде. Твёрдый, как железо и лёгкий, как дерево. А что касается сути этой, как ты говоришь, дере­вяшки, то вроде нужно зажать её в руке и прочитать заклина­ние, вырезанное на последнем сегменте. Только потом опять стоит символ смерти или крови, просто близкие по виду сим­волы у египтян — смерть, а у Майя — кровь!

— Ну и как? Пробовал уже попасть туда? Или меня ждал? — разговор явно начал меня доставать.

— Конечно, пробовал, только пока естественно не полу­чается. Первый блин всегда комом. Да это и не блины спечь —

тут надо годами исследовать! — немного огорчённо сказал Костя. — Слушай, а давай ты попробуй, а я со стороны гляну, может, замечу что-нибудь. Со стороны всегда виднее. Пожа­луйста!

— Да ты смотрю, совсем с катушек съехал! Хочешь и из меня придурка сделать! — ляпнул я это явно не подумавши, так как Костик собирался обидеться, и чтоб сгладить ситуа­цию, добавил примирительно: — Ладно! Чёрт с тобой, сделаю! Но тока чтоб никому не говорил!

— Вот и хорошо! — быстро отошел он: — Вот текст. Тут немного совсем. Взяв в руки листок бумаги с непонятными закорючками и с русской транскрипцией внизу, я в ожидании посмотрел на Костю, он как раз пихал мне в руку амулет.

— Ну что можно начинать? — с уже не скрываемым чув­ством досады спросил я, и получив утвердительный кивок, начал читать дребедень с взятого мною листка: — Чупора на­вами барлинам, Виса варам кунси, Силистарон маурони, Гуард наро.

Естественно как я стоял в центре комнаты, так и остался стоять. На что с ехидной улыбкой намекнул Костику, возвра­щая ему круглый диск, названный им амулетом.

— Из всего этого, только слово Гуард где-то слышал! — сказал я, вложив в его руки объект изучения.

— Гуард наро — это что-то типа Гуард повелевает. Слу­шай, а может, крови капнем чуток? — заявил он без всякого перехода и глядя на меня с просительным видом. Но видя мою перекошенную физиономию, поспешно ретировался на кух­ню за пирожными.

Поболтав ещё где-то с полчаса о мелких студенческих проблемах и просто о нашей текущей жизни, я всё-таки ре­шил сходить в магазин и прикупить заварного кофе и сладо­сти (вдруг с вечеринки вернусь не один).

Да и прибраться в квартире не мешало бы, ведь когда при­водишь девушку в чистую комнату, то она в чистоте чувствует себя гораздо увереннее, если конечно она нормальная девица. Впрочем, с другими я и не знакомился.

Как обычно, день Святого Валентина мы отмечали боль­шой компанией, практически полным составом нашей груп­пы, плюс близкие подруги и друзья наших однокашников. Собирались в одном вполне приличном, хотя и не в элитном, ночном клубе. Контингент — такие же молодые люди, как и мы. Светских львиц и других публичных личностей в нём не было, но и откровенных гопников и просто придурков охра­на старалась не пускать. Худо-бедно, но фейс-контроль здесь присутствовал, и потому посетители могли не опасаться пья­ных дебошей и серьёзных потасовок, хотя по мелочам бывало всякое. Вечер проходил по давно отработанной схеме, легкая выпивка, танцы, весёлые безобидные шутки и естественно новые знакомства, у тех, кто пришел без своих подруг или бой-френда. Компания наша была довольно разношёрстной. Здесь был и Костя — худощавый со смешной оправой на носу, и Толик — весом под 100 килограмм, и очень похожие друг на друга Ленка с Маринкой с внешностью фотомоделей. До сих пор никто не может понять, как их занесло в корабелы да ещё на ядерный факультет. Да и у остальных людей из нашей компании был свой характер и своя манера одеваться. Тем не менее, это была дружная компания, хоть и выглядели мы со стороны пестрым пятном. Где-то около двух часов ночи вече­ринка была в самом разгаре. Вся компания была уже разогрета обилием выпитого лёгкого спиртного (пили в основном шам­панское с фруктами и коктейли). Непринуждённая, весёлая и дружественная обстановка способствовала новым знаком­ствам и наш столик заметно пополнел. Рядом со мной сидела симпатичная девушка и задорно смеялась над шутками, кото­рые сплошным потоком выдавала мужская часть нашей ком­пании. С ней я надеялся связать свои планы, как минимум, на ближайший день. Подойдя к бармену, в надежде угостить мою новую знакомую хорошим коктейлем, чтоб закрепить наше вполне приятное знакомство, я заметил его кислую физионо­мию, что никак не вписывалась в этот весёлый праздник.

— Витёк! Ты чего такой кислый? Народу куча, пьют мно­го, радоваться должен! — решив я поднять ему настроение с улыбкой на лице.

— Да вон козлы достали! — показав взглядом на компа­нию изрядно выпивших двух парней, ответил он: — Нажра­лись и достают, придурки! Это им не то, да то им не этак!

— Так скажи охране — пусть выведут. Проветрятся на воздухе, глядишь, подобрее станут.

— Да вроде у них родители крутые шишки во властных структурах. Никто не хочет с ними связываться, дерьма потом наберёшься, не отмыться будет!

— И чё они тут делают, вроде такие персоны другие клу­бы выбирают?

— Фиг знает! Занесла видно нелёгкая. Быстрее бы нажра­лись до одурения, да слиняли отсюда!

— Ну ладно! Удачи тебе! И не грусти. Если на всех уродов обращать внимание — то легче повеситься будет!

Взяв заказанные коктейли, я вернулся к столу, к сожале­нию обнаружив, что он почти пустой — все пошли танцевать под зажигательную композицию местного ди-джея. Сидевший рядом Толик предложил проветриться в холле и покурить за­одно. Я хоть и не был заядлым курильщиком, но на вечеринках мог себе позволить пару-тройку сигарет, потому согласился, тем более искать в толпе танцующих нашу компанию не было никакой возможности. Сидя на уютном диванчике, потягивая сигареты и с юмором обсуждая наших новых знакомых, мы не сразу заметили шумное сборище в углу около туалетов.

— Дрон, Толик! Помогите! — раздавшийся крик прервал наше с Толиком обсуждения прелестей фигур наших новых знакомых.

Обернувшись, мы увидели, как наших Ленку с Маринкой в грубой форме тащат два негодяя, на которых недавно кивал Витька бармен. Сопротивляясь, одна из девушек, вроде Ма­ринка, полоснула одного из них ногтями по пьяной роже, за что получила в ответ увесистый удар по лицу.

— Ах ты, шлюха уродливая! — прокричал тип, который получил неглубокую царапину и ударивший нашу девушку: — Ты ответишь, сука, за все!

Конечно, Маринке с Ленкой было далеко до матери Тере­зы, но шлюхами они точно не были, тем более уродливыми.

И такое отношение к ним вызвало у нас чувство справедли­вого гнева и желание в срочном порядке осадить зарвавшихся ублюдков. Тем более, что бить наших девушек мы не позволим никому. Резко подскочив к ним, мы, двинув им по роже, стали успокаивать зарёванных девчонок, наблюдая одним глазом за поднимающейся парочкой.

— Уроды! Вы на кого руку подняли! — прошипел один из типов, который был немного трезвее второго: — Да вы сгниете в тюряге! Да мне тока позвонить, и вы пожалеете, что на свет родились! Да вы знаете, кто у меня родители!

— Во-первых, уроды — это вы! И мне по барабану кто у тебя отец! Будь он хоть папа римский — нечего наших деву­шек трогать! — прокричал я со злостью, кипевшей в груди.

Стоит отметить, что не все дети крупных чиновников были избалованы до безобразия. У меня было много знако­мых, у которых родители были весьма большими шишками, но, тем не менее, их дети были вполне адекватными людьми, некоторые даже стеснялись упоминать родичей. Но эти двое были явно не той категории. Избалованные, считающие себя центром мироздания и думающие что все вертится вокруг них, мерзкие и привыкшие к безнаказанности, они, похоже, поте­ряли чувство реальности и опять полезли к нам. После того как они опять оказались на полу, один из них, с трудом под­нявшись, выхватил травматический пистолет и почти в упор выстрелил Толику в голову. Толик присел, держась за лицо и между пальцев начала просачиваться кровь. Неадекватный урод начал направлять оружие на меня, но выстрелить в этот раз не успел. Со всей дури, на которую был способен в данной стрессовой ситуации, я двинул ему в челюсть. Еще в полёте, наверное, он потерял сознание, и, приземлившись, по инер­ции стукнулся виском об угол деревянной тумбы, служившей подставкой для цветов. Прибежавшие охранники обнаружи­ли два тела в крови на полу, к счастью пока живые, хотя одно было без сознания. Подбежавший бармен тихо дернул меня за рукав и посоветовал срочно слинять от греха подальше, мотивируя, что пока приедет скорая, пока они оклемаются, глядишь и все устаканиться потихоньку. А сейчас, мол, можно попасть под раздачу не за что. Я посмотрел на Толика, он сидел на стуле и пытался вытереть кровь, сочащуюся из брови. Сча­стье что выстрел угодил ему чуть выше глаза, крови много, но сама рана не страшная, заживет быстро. И после того как он махнул мне рукой, мол давай уходи, я неспеша покинул клуб.

Идя пешком в сторону дома, чувствовал, что происходит что-то не то. Чувство грозящей опасности так и перехлесты­вала через край. Кстати эта необъяснимая способность своей задницей чувствовать опасность и неприятности, часто вы­ручала меня при сложных ситуациях. Но в данный момент я просто не знал что делать и тупо шел пешком в сторону дома, пытаясь проанализировать случившееся. Костик шел со мной рядом, благо живем недалеко друг от друга. У него, кстати, хвати­ло ума не лезть ко мне в душу, пытаясь подбодрить или отвлечь, за что я ему был благодарен. Так молча мы и добрались до дома. Спать не хотелось, и всю оставшуюся ночь и утро я просто про­лежал на диване, гадая, чем закончиться так хорошо начавшая­ся вечеринка. Но дальнейшее было еще хуже, чем можно было предположить даже при пессимистическом прогнозе.

Где-то около десяти часов утра раздался телефонный зво­нок. Подняв трубку, я услышал взволнованный голос Толика.

— Дрон! Катастрофа! — услышал я в трубке полный от­чаяния голос.

— Что случилось? Ранение оказалось тяжелым и с тобой что-то не в порядке? — мой голос тоже начал дрожать от вол­нения.

— Нет, всё гораздо хуже! Тот тип, которого ты ударил, скончался, не приходя в сознание. Сейчас ко мне в палату должны прийти следователи. Я не знаю что делать! От этого сообщения я впал в ступор. За всю свою жизнь я не нанес никому ни одной серьёзной травмы, хотя довольно часто бывал в различных потасовках. Максимум обходилось разбитым носом да синяками, и представить себя в качестве убийцы я просто не мог. Хоть и говорят, что от сумы и от тюрьмы не зарекайся, но примерить эту народную мудрость на себе, разум просто отказывался.

— Алло! Железяка, ты меня слышишь? Что мне говорить следователям?

— А что ты можешь сказать? Говори как есть! Тем более в холле камеры стояли, так что все и так узнают, как всё было, и враньё только повредит и мне и тебе! — ответил я после не­долгого раздумья и повесил трубку.

Да и что я мог еще сказать. Странно, что я вообще смог хоть что-то ответить. Голова раскалывалась, как будто в неё забивали здоровенные гвозди. Мысли были перепутаны до такой степени, что даже на вопрос как тебя зовут, я не спосо­бен был дать простой ответ, а уж продумать свои дальнейшие действия и подавно. Как во сне я прошел на кухню и, увидев на столе бутылку рома «Бокарди», приготовленную для кок­тейлей, машинально налил себе полный стакан и стал поти­хоньку потягивать его как чистую воду. Сколько я пробыл в таком состоянии — не помню, но потихоньку ко мне всё-таки начала возвращаться способность думать. Я хоть и не учился на юридическом факультете, но самые азы законов знал. По идее, мне могли предъявить неумышленное убийство, в худ­шем случае, умышленное нанесение тяжких травм приведших к смерти потерпевшего. В первом варианте можно отделаться условным сроком. Со вторым немного сложнее, но надо будет проконсультироваться с адвокатом. С хорошим и опытным, думаю, отделаюсь небольшим сроком. С этой мыслью решил сам пойти сдаваться, предварительно заскочив в адвокатскую контору. Но видно судьба не только повернулась ко мне не тем местом, а вообще решила надо мной основательно поиз­деваться.

Только закончил приводить себя в порядок, сполоснув­шись в душе и тщательно побрившись, как раздался стук в дверь. Удивляясь, почему стучат, если звонок есть, пошёл открывать. Не успев полностью открыть дверь, как получил сильнейший удар ногой, и пока пытался понять, что происхо­дит, коридор заполнили люди в милицейской форме и грубо затащили меня в комнату.

— Ну что гадёныш? Спрятаться захотел? От нас не спря­чешься! — проревел старший из них.

— Да нет! Не прятался! Сам к вам идти собирался! — от­ветил я, и тут же получил удар по почкам. — Смотри что запел! Наверное, обделался со страху! — сказал тот же тип своим коллегам, и те злорадно заржали.

— Слушайте! Пришли арестовывать, так я ж не против! Зачем зря руки распускать? Вроде сопротивления я не оказы­ваю! — попытался образумить я сотрудников, но, к сожале­нию, сказанное мною только раззадорило их.

— Ты смотри, какой умник выискался! Учить нас взду­мал? Да кто тут увидит, оказываешь ты нам сопротивление или нет! А папаша убитого тобой, только спасибо нам скажет за то, что мы чуток тебе морду разукрасим! Глядишь, ещё бла­годарность в добавок объявит!

И меня начали методично избивать, чего со мной до это­го просто никогда не было. Конечно, в потасовках я бывал и довольно часто, но чтоб вот так, просто били и ты не можешь ответить — впервые. Били довольно сильно, и хоть я, благо­даря своему организму, всегда переносил любые повреждения своего тела значительно легче других (не зря прозвали «Желе­зякой»), тело ныло неимоверно, и боль была не шуточной. И когда один из избивавших захотел ударить меня между ног, я, скорее всего, чисто рефлекторно, резко разогнув ноги, ударил его в живот. Не ожидавший от меня таких действий сотрудник, взмахнув руками, как кукла грохнулся на спину, причем голо­вой приложился об батарею и тут же вырубился. На короткое время, остальные садисты в пагонах выпали в ступор, видимо не привыкли получать отпор от жертвы издевательств. Но в следующее мгновение, с озверевшими лицами, и с пылающей в глазах злобой, начали хвататься за оружие. Я, основываясь на инстинктах самосохранения, не раздумывая бросился бе­жать. Распахнув ногой входную дверь, своей пятой точкой по­чувствовал, что сейчас будут стрелять, и бросился на землю. Пули, благодаря моему броску, к счастью прошли мимо, но к несчастью на площадке стоял еще один милиционер, видимо оставленный там на случай моего бегства, и всё предназначен­ное мне он схватил сполна, после чего медленно начал оседать на пол.

Как я оказался в квартире у Кости не помню абсолют­но, да и почему побежал именно к нему объяснить так и не могу. Тем не менее, я сидел у него в комнате с отрешённым видом, невпопад отвечая на его вопросы. Всё тело пронизы­вала мелкая дрожь, окружающие предметы виделись мне как сквозь туманную дымку, да и самого Костика я воспринимал как эфемерное существо. Как он смог хоть что-то уловить из моего невнятного бормотания не знаю, но уловив основную суть, он вышел на улицу узнать подробности. Перед уходом он, предварительно налив мне кофе и плеснув туда изрядную долю коньяка, строго-настрого запретил выходить куда-ли­бо из комнаты. Через какое-то время, когда руки перестали дрожать и мой взгляд начал принимать осмысленное выраже­ние, раздался телефонный звонок. Подняв трубку, я услышал взволнованный голос Кости.

— Андрей! Что у тебя произошло на самом деле?

— Да я вроде тебе рассказывал. Начали бить, я испугался и убежал. Как пришел к тебе не помню!

— Дрон! Я зашел к своему знакомому, он в местном УВД работает, так он мне ориентировку показал на тебя. Если вкратце, то разыскивается особо опасный преступник, лидер местной ОПГ, Железнов Андрей Александрович. Кличка «Же­лезяка». Подозревается в совершении тяжких преступлений. Вооружен и очень опасен. При попытке захвата застрелил од­ного и тяжело ранил второго сотрудника уголовного розыска, который получил тяжёлую черепно-мозговую травму.

Если сказать что я был ошарашен, значит не выразить и малую толику того состояния в котором я находился. Каза­лось, что весь мир поплыл у меня перед глазами. Как такое могло случиться, что вполне пристойный и законопослушный гражданин, в лице студента пятого курса, вдруг за один день стал опасным преступником, и с преступлениями, тянувши­ми по совокупности на пожизненное. И если происшествие в клубе можно было бы, при наличии хорошего адвоката, пред­ставить фатальным стечением обстоятельств, тем более было множество свидетелей и записи видеокамер, то как доказать отсутствие злых намерений в квартире, хотя бы то что не я виновен в смерти сотрудника на лестничной площадке. По определению, моё слово — пустой звук по отношению к тому, что будут говорить садисты в погонах. А в том, что в их версии произошедшего я буду выглядеть исчадием ада, я нисколько не сомневался. Выхода из данной ситуации я не видел абсолютно никакого. Бежать без оглядки, но куда бежать — и некуда и бесполезно. Нет на земле места, где бы меня могли приютить и куда бы, не добрались силовые структур. При всех много­численных пороках, существовавших в правоохранительных органах, когда требовала необходимость, они могли и умели эффективно действовать. Но и оставаться в квартире тоже не было никакого резона. Во-первых, нельзя подставлять Кости­ка, а то ему еще припишут соучастие, со всеми вытекающими из этого последствиями. А во-вторых, ждать пока тебя задер­жат, и потом, если останусь живым, всю оставшуюся жизнь провести в аду, с вечными издевательствами — ну уж нет, по телевизору насмотрелся, вполне достаточно, лучше уж сразу смерть. В итоге, с такими вот не радостными мыслями, стал неторопливо собираться, механически рассовывая по карма­нам свои нехитрые вещи. На глаза попался дедушкин амулет, как говорил Костя позволяющий попасть в мир, где нельзя умереть. Вот бы мне туда — подумал я с мечтой и сказочной надеждой, обречённо вздохнув. Там точно не найдут, и можно жить вечно. Не задумываясь, также машинально положил его в карман, пусть хоть какая-то память о близких будет. Наки­нув куртку, вышел на лестничную площадку, предваритель­но тихонько прикрыв дверь. Ну что ж, прощайте мои друзья, прощайте родные, прощай мой город и вообще прощай моя жизнь, подумал я и начал потихоньку спускаться вниз, по­скольку спешить в данной ситуации было некуда.

Не успев преодолеть даже один пролет лестницы, услы­шал звук хлопнувшей внизу двери и топот ног в армейских ботинках.

— Внимание! Четвёртый этаж! Квартира двадцать четы­ре! Живым можно не брать! Мочите сразу, а то он уже двоих наших завалил! — случайно донёсся до меня отрывок разгово­ра группы захвата.

«Вот и конец» — понял я, заметив поднимающихся по лестнице оперативников. И в этот момент настолько ярко вспыхнуло понимания того, что нет ничего лучше и прекрас­нее жизни, и нужно ценить каждое мгновение, дарованное создателем нашим детям своим грешным. Отбросив все со­мнения, всю печаль, навалившуюся хандру и все негативные мысли, я бросился вверх по лестнице, стараясь из всех воз­можных сил, продлить хоть на мгновение, хоть на секунду бо­гом дарованную мне жизнь.

Естественно, незамеченным мой маневр не остался, и с криком: «Вот он! Не дайте ему уйти!», за мной кинулись с оружием наперевес мои преследователи. Добежав до послед­него этажа, дом был четырнадцати этажным, обнаружил, что дверь на чердак и крышу была закрыта на замок. В отчаянии рванув её так, что вырвал дужки вместе с шурупами, на кото­рых висел амбарный замок. Не задумываясь, откуда взялось столько сил, наверное, от отчаяния, а может от желания жить, я в несколько прыжков оказался на крыше. Всё финиш! Добе­гался! Летать к великому сожалению я не мог и парашюта, как вы поняли, у меня тоже не было. В это время, преследующие меня опера, уже поднялись на крышу и, сверкая злобными и одновременно ехидными глазами, начали передёргивать за­творы АКМ. Четырнадцатый этаж точечного дома. Интерес­но, сколько лететь до земли, три — четыре секунды. И это всё, что я мог урвать дополнительно в своей жизни. Да и черт с ним, я буду бороться за каждую секунду, а тут целых четыре. И больше не раздумывая, я бросился бежать к краю крыши, поразившись своему спокойствию. А чего нервничать? Поздно уже! Решение принято! Опешившие от моего манёвра преследователи, секунду были в замешательстве, а потом дружно нажали на свои курки. Уже оттолкнувшись от парапета, я почувствовал, как моё тело прошили очереди, выпущенные из автоматов. Боли я не чувство­вал, всё перебивала одна мысль — прожить ещё хоть одну секун­ду, хоть лишнее мгновение. Уже в полёте я понял, что, наконец я свободен, больше никто и никогда не будет меня преследовать.

Говорят, что в такие мгновения перед тобой проходит вся твоя жизнь. Я могу это с полной достоверностью подтвердить.

Перед глазами действительно пролетела вся моя жизнь, на­чиная с такого мелкого возраста, что учёные мужи говорят о том, что такое никогда не запоминается. Чушь! Я вспоминал всё, что со мной происходило, как только мои глаза приобре­ли способность видеть, даже в перевёрнутом виде. Всех своих знакомых, даже случайных, о которых бы в обычной жизни и не вспомнил бы даже под гипнозом. Вкус всех блюд, которые удалось попробовать за свои двадцать три года, запах груд­ного молока моей матери, которым она кормила меня после рождения, даже, абсолютно идиотский в данной ситуации, юмористический рассказ одного из российских сатириков: «Пролетая мимо четвёртого этажа…..». Пролетал я, кстати, только восьмой этаж. Так что уважаемые доктора, профессо­ра, академики и прочий научный люд, займитесь вы изуче­нием такого феномена, как человеческий мозг, поверьте, мы о космосе знаем больше чем о нём. Те объёмы информации, которые он показывал мне в красках, не смогут обработать и все компьютеры мира вместе взятые. Естественно, среди этой информации, была и история с дедушкиным амулетом, лежав­шим у меня во внутреннем кармане и основательно залитым моей кровью, бьющей из пулевых отверстий калибра 7,62. Как хотелось бы оказаться в сказке, и попасть в чудесный мир, на­поминающий рай и приносящий радость и спокойствие, где невозможно умереть. И всё чудесное время можно проводить в познании чего-то нового и неизведанного. Вспомнились и слова на бумажке, которую мне давал Костик, и я неосознан­но, чисто машинально, мысленно начал их проговаривать. Сказка — это был последний призрачный шанс, который у меня оставался.

— Чупора навами барлинам, Виса варам кунси, Силиста­рон маурани, Гуард наро! — мысленно прокричал я и крепко закрыл глаза, пытаясь остановить последнее мгновение моей короткой, но безумной желанной жизни.

2

Мгновение тянулось бесконечно. С крепко закрытыми глазами, я ждал встречи с матушкой нашей — с землёй. «Все мы в ней будем» — вспомнилось известное изречение, и хо­телось только, что бы встреча эта не была болезненной и от­вратительной. Мгновение всё тянулось и тянулось, и мозг от­казывался воспринимать непонятную, длинную паузу между жизнью и смертью. Не знаю, сколько я пробыл с закрытыми глазами, но постепенно начал понимать нелепицу, творящу­юся со мной. Попытался считать. Дойдя до ста, окончательно осознал, что такого просто не может быть. Решил открыть гла­за, но это было непросто — дикий страх не позволял мне не только открыть хотя бы один глаз, но даже ослабить давление, с которыми они были сжаты. Казалось, что их свела судоро­га, и легче стронуть с места ворота Исаакиевского собора, чем сдвинуть веки хоть на один миллиметр. Сколько я пробыл в таком состоянии, не помню, чувство времени отсутствовало полностью, но, в конце концов, приложив неимоверные уси­лия, мне удалось чуть приоткрыть окаменевшие глаза.

Я лежал на плоской каменной площадке, диаметром око­ло десяти метров, с невысоким бортиком по краям. Камень был шершавым и тёплым, цветом, напоминавшим кофе со сливками, с какой-то еле заметной дымкой, заполнившей всё пространство между бортиками. На самих бортиках, по всей окружности были выбиты какие-то знаки или симво­лы, отчасти напоминавшие находящиеся на амулете, отча­сти совершенно незнакомые и непонятные. Окинув взглядом окрестности за пределами площадки, взору открылись нево­образимые по своей красоте пейзажи. Поскольку место, где я находился, было на возвышенности, то и открывавшейся вид простирался на многие километры. Там можно было разгля­деть и горы, окруженные густыми лесами, и долины с мелким кустарником, с фантастической для земного представления расцветкой. Вдали виднелись водопады, струящиеся с крутых горных обрывов, и болота, обладающие насыщенно изумруд­ным оттенком с фосфоресцирующими лиловым цветом коч­ками и, как мне показалось, даже что-то наподобие пустыни, странно отливающей золотом. Подняв голову, стал наблюдать за странными и очаровательными лунами в количестве трёх штук, видимых даже несмотря на стоявшее довольно высо­ко солнце, имеющее, кстати, то же довольно необычный чуть красноватый оттенок.

— Ну и где же я? И что вообще могло произойти? Это что — рай, сказка или бред? Есть здесь еще кто-то или нет? И, в конце концов, это явь или сон? — эти, и ещё тысячи во­просов, автоматически выстроились у меня в голове, и всё мое существо требовало немедленного ответа хотя бы на ма­ленькую часть этих загадок. Попробовал себя ущипнуть. Ой! Было весьма ощутимо и даже немного больно, да и на руке след остался. Значит это все-таки не сон. Внимательно оглядев себя. Сразу же бросилось в глаза то, что куртка одетая на мне, стала напоминать решето, а тело, как я не старался его обсле­довал, не имело ни одной царапины, да и кровь была видна только на одежде, в виде засохших бурых пятен. Неужели я действительно попал в мир, где нельзя умереть и прекрасная сказка приобрела вполне реальные очертания. Во всяком слу­чае, очень хотелось в это верить. А раз так, значит мой Ад, в который я попал на земле, закончился, и я впервые за долгое время улыбнулся. Боже всемогущий, как же я оказался не прав. Ад не кончился — он только набирал свою силу.

Началось с того, что солнце жарило неимоверно, а по­скольку укрыться от его палящих лучей на месте возможно­стей не было никаких, то пришлось в спешном порядке поки­дать загадочную площадку, надеясь укрыться в тени чудного близлежащего леса. Не пройдя и трети пути до цели, я вдруг почувствовал болезненный укус чуть выше лодыжки. «Что за чёрт?» — успел удивиться я, как заметил мелкую, почти слива­ющуюся с травой, змейку. Присмотревшись, обнаружил еще с десяток мелких тварей, ползущих в моем направлении. Укус. Ещё укус. Бросившись бежать, чувствовал как то в одну, то в другую ногу впивались мелкие отвратительные зубы, прино­сившие нестерпимую боль. Тело начало схватывать судорогой и мой бег плавно перешел в жалкое подобие ползания по пла­стунский, да и то вскоре тело стало скрючиваться от адской боли и судороги, зрение и слух пропали и только ощущение ползающих по тебе мелких скользких гадов, было последним, что я чувствовал помимо боли. Сердце перестало биться, и я ощутил всеми фибрами своей души, как умираю в страшных муках.

Очнулся я опять на той же площадке, с так и не исчезнув­шим чувством страшного ужаса. Сердце бешено колотилось, в висках пульсировала боль, но в целом тело чувствовало себя нормально, никаких судорог или других неприятных ощуще­ний не было, даже наоборот, была какая-то легкость заново родившегося человека. И только память портила все хорошие ощущения, заставляя быстро биться сердце и ломить в висках. «Да что это за хрень такая?» — в страшной злобе прокричал я, обращаясь не понятно к кому, скорее всего к самому себе:

— «Так стоп! Надо успокоиться и попытаться понять что слу­чилось». Присев на теплый камень, я опять начал внимательно себя осматривать. На лёгких хлопчатобумажных штанах об­наружил множество мелких прокусов, но тело при этом было гладкое, как у младенца. Голова начала кипеть от перенапря­жения, но ничего путного в неё так и не приходило. Успокоив­шись на мысли, что я до сих пор живой и организм пребывает в хорошем состоянии, я начал внимательно оглядывать окрест­ности в надежде заметить, что ни будь, что могло ускользнуть от моего первого беглого осмотра. Как ни старался, ничего нового обнаружить не удалось. В округе, всё также, куда до­ставал взор, наблюдался восхитительный по красоте пейзаж. В небе, поражая воображение, висели три луны, переливаясь от чуть красноватого солнца всеми цветами радуги. Кстати о солнце, оно опять начало сильно припекать, и требовалось срочно что-то придумать, так как оставаться на солнцепёке с каждой минутой было всё труднее и труднее. Но что можно придумать на пустой каменной площадке, думаю, окажись тут знатоки из клуба «Что? Где? Когда?» в полном составе, и то сильно сомневаюсь, что они смогли бы найти нужный ответ. Хотя, может, и смогли бы. Но я, не полный состав клуба ин­теллектуалов, потому ничего путного, точнее вообще ничего, придумать не смог.

Жарило светило не по-детски. И на открытой площадке, да ещё на нагретых им камнях, я чувствовал себя как уж на сковородке, очень хреново себя чувствовал короче. Но пере­житый накануне ужас, не позволял мне ступить за грань окру­жавшего меня бортика, за который, как оказалось в дальней­шем, не проникало ни одно живое существо, кроме меня. Во рту пересохло, страшно хотелось пить, лицо покрылось мел­кими волдырями от солнечных ожогов, но я мужественно тер­пел, пытаясь дырявой курточкой прикрыться от, ставшего мне ненавистным красноватого создания. А если быть честным, то мне просто не хватало этого самого мужества шагнуть за пре­делы проклятой мной площадки. Слишком яркими и свежи­ми были воспоминания о прошедшей попытке. Не знаю точ­но, сколько часов прошло в моих мучениях, чувство времени отсутствовало напрочь, но солнце начало клониться к закату. Хоть во рту и пересохло до такой степени, что даже слюна уже давно не выделялась, и губы, от недостатка влаги, пошли тре­щинами, я был несказанно рад скрывающемуся за горизонтом красному исчадию ада. Как оказалось, зря я этому радовался. Ночь, если это можно было назвать ночью, была сродни но­чам в Санкт-Петербурге в июне месяце, наверное, даже еще светлее, хотя и несколько необычнее. От трёх лун исходило довольно сильное, причем у каждой своё по оттенку, свечение, и от этого, казалось, что земля медленно переливается от си­яния этих грандиозных спутников. Но не созерцание ночных светил, оно как раз было просто великолепно, а страшный холод нагрянувший вместе с уходом красного солнца, заста­вил меня пожалеть о смене дня и ночи, которое выражалось не столько понятиями светло — темно, сколько, более жутки­ми, с моей точки зрения, тепло — холодно. Если Вам, когда ни будь, удастся за короткий промежуток времени попасть из экваториальной Африки на Северный полюс и обратно, при этом оставаясь в одной и той же одежде, то вы, возможно, и сможете меня понять. Причём не пытайтесь сравнивать с вхо­дом и выходом из машины, с работающим кондиционером на свежий воздух, поверьте это далеко не те ощущения. Да ещё и камни, казавшиеся при попадании сюда, такими теплыми и даже нежными, сейчас напоминали глыбы льда. Прикоснове­ние к ним походило на прикосновение голого тела с замёрз­шим железом в морозный день. Если у Вас хватит смелости или дурости, то попробуйте зимой лизнуть металл, думаю, после этого у Вас отпадет всякое желание надо мной смеять­ся. Не вдаваясь в дальнейшие подробности, утро я встретил со скрюченными от холода пальцами, стучащими, как отбой­ный молоток, зубами и болью в груди, наверное, схватил как минимум двустороннее воспаление лёгких. И если бы не моя природная сопротивляемость к всевозможным болезням и су­ровым природным факторам, то, скорее всего, так и умер бы в скрюченной позе эмбриона. Оттаяв в лучах, опять полюбив­шегося мною, красноватого светила, я встал перед дилеммой, что делать дальше. Второго солнечного дня и, такой, хоть и по Питерски светлой, но ужасно морозной ночи, я точно не перенесу. Да и без воды я тоже долго не протяну, как не кру­ти. В итоге жажда и мучения от начавших раскаляться камней, победили страх, и я вышел за пределы спасительного бортика, окружавшего моё местопребывание.

Стараясь двигаться быстро, но при этом и не спешить, я пристально вглядывался в траву находящуюся поблизости. И только увидев шевеление, вызываемое передвижением полз­учих мелких гадов, сразу резко менял направление на проти­воположное, стараясь уйти от предполагаемой угрозы. К моей неописуемой радости, данная тактика приносила успех, так как скорость передвижения мерзких тварей была значительно меньше моей, даже с учётом быстрого шага, а не бега. Главное было вовремя заметить сливающихся с травой змеек, что мне пока отлично удавалось. Преодолев таким образом большую часть дистанции, между лесом и каменной площадкой, я за­метил довольно большую стайку больших бабочек, облада­ющих неповторимой расцветкой, грациозно кружившихся в воздухе, словно исполняя изумительный танец, под мелодию, создаваемую природой, и известную только им. Не забывая зорко глазеть по сторонам, чтобы избежать встречи с зелёны­ми гадами, я невольно залюбовался этим зрелищем. Как вдруг, словно по команде, эти очаровательные создания облепили меня со всех сторон, и, вгрызаясь в кожу словно вампиры, на­чали высасывать меня до нитки. Причем что они высасывали, кровь или душу, я так и не понял от дикой боли, пронзившей меня от макушки до пяток. Как итог, очнулся я опять на той же злосчастной площадке, видимо, успев снова умереть. Кипя от ярости, я тут же ринулся вперед, надеясь раздавить или раз­мазать по земле эти пёстрые создания сатаны, но, не пройдя и десяти метров, был снова укушен мелкими исчадиями, в виде знакомых уже ранее ползущих гадов. Что случилось дальше, вы, очевидно, догадываетесь.

Сидя в очередной раз на пресловутых и уже родных для меня камнях, я начал понимать, что злостью и яростью тут ничего не добиться. Нужно быть, как минимум, с холодной и разумной головой, и прежде чем выходить, нужно продумать тактику, исходя из сложившихся обстоятельств. Тем более, что неподготовленные эксперименты, оборачивались, неопи­суемой по своей чудовищной силе, болью, и с не менее страш­ным, а возможно и более ужасным, чувством смерти. Впро­чем, объяснить, не испытавшему на себе человеку, весь ужас и чудовищность данного чувства не представляется возмож­ным, просто поверьте мне на слово — в жизни нет ничего бо­лее мерзкого и зловещего чем смерть. Боль можно перетерпеть или смириться с нею, а со смертью смириться невозможно при всем желании.

Постоянное чувство жажды, за прошедший период при­нявшее просто маниакальную форму, вынудило меня поме­нять направление своего продвижения от леса к видневшему­ся, чуть вдалеке, водопаду. Приноровившись к ползучим га­дам и к бабочкам мутантам, их я просто разгонял, размахивая курткой, я снова и снова пытался добраться до живительной воды. Но другая мелкая живность, обладающая своей непо­вторимой и кровожадной способностью прекратить жизнь одинокого путника, желающего всего на всего напиться про­стой воды, мешала достижению этой цели. Приспособившись, в конечном счёте, и к ним, я уже практически добрался до во­жделенной влаги, в виде льющегося, на расстоянии в полутора километрах от моей так называемой базы, маленького водопа­да. И когда из прибрежных кустов выскочило животное, на­поминавшее крупного хомячка, и, вцепившись в ноги, начало со скоростью профессиональной бензопилы перегрызать мне конечности, я, собрав все оставшиеся силы, на окровавленных ногах, совершив невероятные кульбиты, всё же смог достичь задуманного. Допрыгнул и ткнулся перекошенным от боли лицом, в прохладный, и самый чудесный на тот момент, на­питок во всем мире. Жадно и с упоением принялся поглощать его, не обращая внимания на ноющие обрубки ног и на всевоз­можных водяных пиявок и рептилий, полностью облепивших то, что было погружено в воду. Я впервые в этом мире испы­тал чувство победы, и никакая боль не могла его омрачить.

— Ну и что дальше!? — думал я, сидя в центре своей цитадели. За прошедшее довольно продолжительное время, которое я так и не научился здесь определять даже прибли­зительно, я свободно стал добирался до водопада и до леса, утоляя чувство жажды и голода. В пищу шла агрессивная и зубастая рыба, плавающая в ручье или твари напоминающие кроликов, довольно часто попадающиеся на опушке леса. Я даже приспособил плавательный пузырь и желудок отврати­тельной твари под тару для запаса воды, которую приносил на площадку, хотя добраться до источника мог минут за пятнад­цать при желании. Моя одежда пришла в полную негодность, а организм, наоборот, из захудалого, по этим меркам есте­ственно, превратился в трудно уязвимую машину, со сталь­ными мышцами и отменной реакцией. Даже перепады тем­пературы я воспринимал как должное и обыденное явление, практически без дискомфорта для себя. Желудок научился переваривать сырое мясо уже без всяких протестов и отвра­щения, как будто я всю жизнь только тем и занимался, что ел сырую пищу. Огонь, к сожалению, я так и не смог добыть. Вро­де найденные неподалёку камни при ударе и высекали искры, но местная древесина в упор гореть не хотела, а высушенная трава просто превращалась в мелкую пыль. Ядовитые укусы мелких тварей, конечно в небольших количествах, теперь вы­зывали только неприятный зуд и небольшую опухоль, в месте укуса, а ведь раньше, встреча только с одной из них, приво­дила к летальному исходу. Сказать, что всё наладилось, было нельзя, язык просто не поворачивался назвать это серьёзным улучшением моей жизни. Я также постоянно испытывал по­стоянную жуткую боль, да и умирать приходилось довольно часто, хотя периодичность и снизилась в разы. Почему не сошёл с ума, сам понимаю с трудом, наверное, само понятие, что я живой играло главную роль в этом. В момент прыжка с крыши, слово «жизнь» было возведено в ранг единственного приоритета, даже если она была в страшных мучениях — всё равно это была жизнь. Но и продолжаться так дальше тоже не могло, потому и сидел на площадке с единственной мыслью: «И что дальше? Куда бедному крестьянину податься?». То не­многое, что всегда согревало меня, была надежда, что в этом мире я совсем не одинок, и есть где-то уголок с нормальной жизнью, а я просто неудачно попал сюда, вляпавшись в самое отвратительное место в этом мире, кишащее злобными тва­рями. Ну не может же такой дивный, по красоте природы, с фантастическим буйством изумительных красок и совершен­ных форм, с разнообразием животных и птиц, хотя мне встре­чались только агрессивные виды, быть не заселён разумными созданиями. Потому в список своих очередных приоритетов, первым пунктом, я внес разведку местности, с целью найти подобных мне людей. Как сильно, и в который раз, я ошибал­ся, но, увы, подсказать мне об этом было некому, а самому всегда хотелось верить в лучшее.

Ещё раз внимательно обдумав все варианты своих дей­ствий, понял, что для начала надо забраться на вершину са­мой высокой горы, находящейся в пределах моей видимости, а уж затем, оглядев всё как следует, принять направление своих дальнейших поисков. Осуществить задуманное было намного сложнее, чем я думал, так как твари, обитающие в горах, силь­но отличались от равнинных собратьев, и пришлось опять ис­кать эффективные способы борьбы с ними. Но потратив на это дело около трёх-четырёх месяцев, и испытав на себе около сотни смертей, я, стоял на вершине самого высокого пика, с гордым видом внимательно осматривая всё в округе. Везде, куда я не смотрел, была та же картина, что открывалась и с моей площадки, ну может, только видно было чуть дальше. Немного расстроившись, решил заночевать на вершине, тем более и идти, по большому счёту, было некуда. Ночью, залю­бовавшись переливами, идущими по земле от висевших в небе лун, заметил странную точку на горизонте по направлению пустыни. Что меня заинтересовало, так это цвет. Кофейный с молочным оттенком, он очень напоминающий цвет, стелюще­гося вдоль каменной площадки тумана, от которого и камни казались такими же. Прикинув расстояние, с учётом высоты, на которой находился, получалось около восьмидесяти кило­метров, и тяжело вздохнув, решил направляться в ту сторо­ну, так как ничего более интересного больше не наблюдалось, не считая, конечно, фантастической красоты этого злобного мира.

Начало своей экспедиции я решил провести в тщатель­ной подготовке. Во-первых, вся одежда которая была на мне ещё в Питере, пришла в полную негодность, а то, что было намотано на мне, одеждой было считать нельзя, даже с очень большой натяжкой. Да и с обувкой надо решить проблемы, по раскалённому песку много босиком не походишь. Во-вторых, решить вопрос с питьем и питанием, хотя с питанием можно и потерпеть, а вот с водой хуже, не хотелось бы опять попасть в начало своего путешествия из-за смерти от жажды. Плюс по мелочам всякое разное. Например, удобный бурдюк из желуд­ка твари сделать, да хорошую дубинку отыскать в лесу не поме­шало бы, а то моя уже изрядно попортилась и может в любой момент развалиться. Кстати, по поводу дубинки, да и других вещей, приспособленных мною под оружие, я обратил вни­мание, что при возрождении на каменной площадке, вместе со мной всегда оказывались те, которых я касался. Поэтому, даже умирая, я никогда не выпускал из рук оружие, иначе по­том замучаешься его заново добывать. Поскольку ближайшие окрестности были полностью изучены, вся моя подготовка за­няла около двадцати дней, причем пятнадцать из них ушло на изготовление жалкого подобия одежды и обуви. К великому сожалению, все мои знания и навыки, основанные на периоде полураспада тяжёлых элементов, были здесь, как говориться, ни к селу, ни к городу, и помочь мне в житейских проблемах не могли абсолютно никоим образом. Так что товарищи абитури­енты, подумайте хорошенько перед поступлением куда-либо, а надо ли вам это, может лучше пойти в ученики к сапожнику или портному — толку больше будет.

Как не пытался я подготовиться к предстоящему перехо­ду, но, сами знаете, всего не учтёшь. И даже человек с больным воображением в кошмарных снах не смог бы придумать того, что встречалось у меня на пути. Сценаристы фильмов ужасов в Голливуде молча отдыхают в тенёчке. Началось с того, что ступив на песок с золотистым отливом, простирающийся по всей пустыне, кстати добрался до неё я в кратчайшие сроки и практически без проблем, я почувствовал адскую головную боль, будто кто-то или что-то высасывало у меня из мозгов все воспоминания, все мысли, все знания, заложенные приро­дой, да наверное и сами мозги в придачу. И пройдя с десяток шагов, я рухнул на землю полным идиотом, в прямом пони­мании этого слова, не умеющим не только думать, но даже не знающим что значит есть или пить. Попробовав еще пару раз, и поняв, что это не случайность, прекратил все дальнейшие попытки, и решил искать другие пути.

Через пару месяцев поисков впал в уныние, обнаружив, что нахожусь на полуострове, окружённом морем. И что единственный проход отсюда преграждает непонятная и не­проходимая пустыня. Пребывая в отчаяние, занялся самоби­чеванием. На подобии того, когда люди, обречённые на без­ысходность, бьются головой о стену, как будто она в чём-то виновата, неважно — стена или голова. Только в качестве бетонной стены я выбрал эту злосчастную пустыню, и раз за разом пёр напролом, сколько мог, благо добраться до неё, от моего пристанища, было раз плюнуть. Сколько длилась эта истерика, точно сказать не могу. Может месяц, а может и три. Но однажды, в очередной раз, подходя к границе золотого без­умия, как я окрестил простирающуюся передо мной пустыню, взгляд упал на валяющийся далеко впереди бурдюк с водой, выроненный мной в последний раз. Остановившись, я долго не мог понять, что меня смутило при его виде. Но то, что здесь что-то не так, никакого сомнения не вызывало. Наконец меня осенило. Расстояние. Бурдюк валялся на расстоянии более двухсот пятидесяти метров. Но такого не могло быть, я пре­красно помнил, что максимум мне удавалось пройти десять-двенадцать шагов, после чего я падал, будучи уже полным придурком неспособным к передвижению. Неужели за время пока длилась моя истерика, что-то произошло с пустыней или, может, с моим организмом. Так может мне всё-таки удастся преодолеть коварную преграду, между мной и другими людь­ми (к великому сожалению, а может быть и к счастью, я до сих пор считал, что где-то здесь живут разумные и похожие на меня люди).

Получив неожиданную надежду на будущее, я решил по­дойти к вопросу продвижения в золотом безумии, с научной точки зрения, конечно с учётом возможностей, присущим в данной ситуации. Для начала, решил выяснить за какое вре­мя и на какую длину увеличивается дистанция пройденного мною пути. Чтобы это выяснить, клал на голову небольшой, но заметный камень, поскольку в ношении его в руках была существенная неувязка. Как выяснилось, чисто рефлектор­но, погибая, я не выпускал из рук предметов напоминающих оружие, и возрождался на своих камнях вместе с зажатыми в них предметами. Падая, камень помечал место, до которо­го удавалось добраться, и по приходу я добросовестно зано­сил полученные данные в таблицу, начерченную на глинистой площадке неподалёку. В итоге, после десяти дней экстремаль­ных экспериментов, удалось получить следующие результаты.

Выяснилось, например, что хоть увеличения происходили пока незначительные, но они явно находились, пусть и не в геометрической, но явно в арифметической прогрессии, что меня несказанно обрадовало. И проведя несложные вычис­ления, для которых, в коем веке, пригодились мои знания, стало понятно, что, если я не напутал с расчётами, и делать по три попытки в день, то преодолеть расстояние примерно в шестьдесят километров можно за двести пятьдесят — двести восемьдесят дней. И поскольку, возможность встречи, с себе подобными, перевесила вопящее чувство самосохранения, к героическому прорыву я приступил в этот же день.

К великому удивлению, всё оказалось гораздо лучше, чем показывали мои расчёты. Где-то после четверти пути, каче­ственно выросла прогрессия продвижения, и мне удалось преодолеть, казалось непроходимое препятствие всего за сто шестьдесят два дня. Знаю эту цифру потому, что каждый день делал засечки на дубине. Чего мне это стоило, рассказывать не буду. Впрочем как и о том, как проходил следующие за пу­стыней пятнадцать километров. Хотя только одни обезьяно­подобные существа, с дубинами в метр длинной, стоили мне не только нервов и времени, но и много чего пострашнее — изощрённых смертей, например. Единственное что уточню, так это то, что пустыню, в связи с этим, мне пришлось пол­ностью переходить раз сорок, и последние переходы я делал весело насвистывая мелодии, поскольку никакой живности на её территории не наблюдалось, а мне воздействие золотистого песка стало абсолютно по барабану.

Предчувствие меня не подвело. Точка, увиденная мною на вершине, действительно оказалась площадкой, как две капли воды похожая на ту, в которой я оказался изначально. Но к решению моих проблем это ничего не добавило, скорее на­оборот, возникло больше вопросов, чем решилось. И един­ственное, что для меня изменилось, в данном мире было то, что после летальных исходов, случающихся со мной, я возро­ждался уже на новой площадке, да и зверьё здесь было более крупным и смертоносным. Меня начала охватывать жуткая депрессия. Что бы её избежать, надо было искать новую цель, которая поможет отвлечь меня от осознания бессмысленно­сти и бесполезности своих действий. И самое главное, не по­зволит мне сойти с ума, живя в этом жутком мире без цели и без надежды. Единственное, что смогло прийти на ум, это по­пытаться найти следующую площадку, убеждая себя, что там точно будут люди, и мне обязательно надо это сделать. Верил я своим убеждениям со страшным скрипом, хотя и пытался себе это внушить даже с помощью самогипноза, тем не менее, даже маленькая частичка этой веры, заставляла меня вставать и продолжать движение вперед. Сколько времени я блуждал по окрестностям, не помню, да и засечки на дубинке давно перестал делать. Да и сами дубинки сменил не один десяток, последняя была с вставленными в ударную часть острыми осколками какого-то крепкого минерала, найденного мною у отдельно стоящей каменной гряды. За многие месяцы, прове­дённые здесь, а по самым скромным прикидкам прошло уже не менее двух лет, я научился довольно сносно срезать себе выросшую гриву на голове, поскольку длинные волосы сильно мешали в стычках со всевозможной нечистью. Борода, к сча­стью, как росла жиденько, в мои двадцать четыре года, так и осталась такой же, на подобии как у Арамиса из «Трёх мушке­теров», поэтому особых хлопот не доставляла. Одежда и обувь имела вид, как у дикаря из первобытного племени, но, тем не менее, была вполне удобной. Впрочем, это всё не существенно. Главное было то, что я, совершенно неожиданно, в одном из своих походов, встретил настоящего живого человека.

Это был мальчик лет двенадцати. Он стоял у скалы, вы­двинутой чуть в сторону от основной горной гряды, и делая странные жестикуляции руками, напоминающими плетение узоров в воздухе, отбивался от группы различных мерзких тварей. Причём тварей валяющихся в округе мертвыми, было значительно больше, чем нападающих, да и те наполовину были искалечены. Первое, что пришло в голову, было жела­ние помочь, как мне казалось, попавшему в беду ребёнку. Я, с диким криком, бросился на оставшихся недобитков, и, со зве­риным остервенением размахивая своей дубиной, начал, как орехи крушить черепа тварей, превращая их в кровавое меси­во из мозгов и костей. И когда по близости не осталось ничего живого, поднял взгляд на стоящего рядом мальчика. Он стоял на том же месте, правда глаза у него были круглыми от удив­ления и чем дольше он на меня смотрел, тем больше были его глаза, а открытый рот готов был упасть до груди. Одет он был довольно опрятно, можно даже сказать, шикарно одет. Правда покрой напоминал скорее платья времён короля Артура, но смо­трелся чрезвычайно элегантно, с добавлением какой-то просто­ты, от которой внешний вид только выигрывал. Сам я, немного ошалевший от такой встречи, от волнения не зная, что сказать, просто подошел чуть ближе к нему. Мальчишка первый начал разговор, проговорив что-то на непонятном мне языке и видя по моей физиономии, что я ни черта не понимаю, попытался что-то спросить видимо уже на другом языке. Перебрав их, штук пять, он молча уставился на меня, не переставая при этом удивляться.

— Привет! Меня зовут Андрей! А как тебя? — начал я хотя бы для того, чтобы он не посчитал меня за глухонемого.

Он опять с удивлением посмотрел на меня, и надолго задумался. Было ощущение, что он пытается что-то вспом­нить или найти в своей голове какую-то важную для него информацию. Прошло, наверное, около пяти минут, и вдруг он выдал фразу на языке напоминающем, что-то похожее на старославянский, только сильно исковерканный, и вперемешку с непонятными словами. Но при этом я его понимал, частично разбирая какие-то слова, частично догадываясь о значении не понятных для меня, и частично просто логически додумываясь, о чем идёт речь. Не буду рассказывать, как мы разговаривали с помощью отдельно взятых и понятных для нас обоих фразам, до­бавляя для лучшего понимания жестикуляцию и мимику. Про­сто перескажу наш разговор в привычном для всех Вас виде.

— Кто ты? И от куда? — была, по своей сути, его первая фраза.

— Я Андрей! Попал сюда с земли! А кто ты? И как тебя зовут? — ответил я, попутно сам задавая вопросы.

— Я гуард! Зовут меня Милаар! Нахожусь здесь, чтобы проверить и отточить своё мастерство. А для чего ты сюда прибыл?

— Я не прибыл! Я сюда попал, причём совершенно слу­чайно!

— Разве сюда можно попасть случайно!? — удивился он.

— Я же как-то попал сюда! — сказал я, и в краткой фор­ме рассказал ему свою историю, опустив всё, что касается убийств и бегства, говоря только про амулет и то, как мы с ним разбирались и как хотели попасть в мир, где нельзя уме­реть.

— Вы ошиблись! Не правильно перевели многие слова! — сказал он вертя в руках мой амулет, который я, после попада­ния, всегда носил на груди: — Это символ означает не «нельзя умереть», а «возрождение после смерти», а вот этот не «мир», а «мир где никто не живёт». Это вроде как обучающий полигон!

— Какой полигон? — перебил я его, потрясённый услы­шанным.

— Ну, полигон, это такой большой тренажёрный зал! — начал объяснять он, неправильно истолковав мое выражение на лице.

В дальнейшем из разговора я понял следующее. Что этот амулет служит для попадания, на так называемый, мир — по­лигон, служащий с давних времён, для приобретения и отта­чивания мастерства Гуардов. В основном все старались совер­шенствовать магические навыки, но случалось, заглядывали и для фехтования, попутно укрепляя тело и дух. Посещать его в последнее время стали мало, пользуясь более гуманным спо­собом развить своё искусство, не прибегая к смерти, а исполь­зуя только её имитацию, что имеет очень большую разницу, так как частая смерть сама по себе сильно влияет на психику, что может привести, в дальнейшем, к сумасшествию. Он сюда отправился по пожеланию своего дедушки, очень сильного мага, но любящего старомодные традиции, посчитав, что его внуку надо хотя бы раз здесь побывать. Правда, отправил он его на самый низкий уровень, чтоб, не дай бог, внучок не погиб лишний раз. Попасть сюда могут только Гуарды, причём им для этого не нужен древний старомодный амулет, требующий каплю крови для подтверждения, что она является кровью гу­арда. И что я тоже гуард, хотя этого и не знаю, иначе сюда не попал бы ни при каких обстоятельствах. Да и срабатывание амулета, получившего каплю моей крови во время стрельбы на крыше, это подтверждает. Слова — Виса варам кунси, напи­санные на амулете и произнесённые мною, имеют следующее значение. Виса — начало, Варам — конец, вместе они означают промежуток времени, а слово Кунси означает уровень. То есть, при заклинании надо было произнести, или просто подумать, что было вполне достаточно, примерно следующее: «два часа, третий уровень». А прочитанное мною заклинание, имело примерно следующий смысл: «от начала, до конца, все уров­ни». Почему я не владею магией, он не понимает, все гуарды маги по определению. Как отсюда мне выбраться он тоже не представляет. Никто не то что не проходил до конца этот по­лигон, а даже никому не приходило в голову находиться здесь дольше трёх-четырёх часов. Вытащить меня от сюда со сторо­ны не представляется возможным. Сюда можно попасть, и в дальнейшем покинуть этот мир-полигон, только по собствен­ной воле и по собственному желанию, которое оговаривается оглашением промежутка времени нахождения при активации прохода. Что язык, на котором мы общаемся, он изучил по на­ставлению деда, который считал, что изучение давно забытых языков, способствует развитию памяти. А забыт он потому, что в далёком прошлом, в мире в котором он имел хождение, произошла катастрофа и все магические источники, напол­нявшие планету магической энергией погибли. Соответствен­но исчезли и гуарды и маги, и язык стал забытым. И ещё много чего, что я возможно и упомяну чуть позже, при случае. Если пересказывать всё сейчас, то отниму у вас много времени, ко­торого, как всегда, вечно не хватает.

— Извини! Мне пора уходить! Время заканчивается! — сказал Милаард, напоследок предложив мне подарок: — Вот возьми на память, может тебе пригодиться, я всё равно им не пользуюсь, меня больше магия прельщает!

И он положил передо мной красивый клинок, висевший у него на поясе. Я смог только кивнуть головой в знак благо­дарности, так как от всего услышанного, у меня перехватило дыхание, и я с трудом мог даже дышать. Через несколько мгно­вений его заволокло серебристой дымкой, и он просто исчез, как будто его и не было никогда. Правда, клинок, лежащий у моих ног, подтверждал, что происходящее ранее не было моим больным воображением.

Сколько времени я молча просидел у этой скалы — одно­му богу известно. День сменяла ночь, потом опять приходил день, а я всё сидел, практически не меняя позы, и только нера­достные мысли бурлили в голове, напоминая кипящий котёл. Всё кончилось. Пропали даже призрачные надежды на измене­ние к лучшему. Как мне дальше жить, то что происходило сей­час нельзя назвать жизнью. Я чувствовал себя не живым чело­веком, а бездушным винтиком в этой машине под названием «Полигон». Дойти до конца, но как это сделать, если никто ни когда не проходил его, даже обладая огромной магией. И если, по словам мальчишки, это был только начальный уровень, то, что ждёт меня дальше, вечные муки, как в аду. И вроде бы, единственный правильный выход из положения, покончить жизнь самоубийством, здесь просто не мог быть осуществим. К своему стыду, я уже пробовал сделать это раньше. Устраи­вал обвалы, становясь под падающие камни, с камнем на шее топился в болоте и многое другое. Но всегда появлялся на ка­менной площадке, причём в случае с болотом, привязанный к шее камень лежал рядом, вместе с верёвкой на шее. Меня даже лишили обычной смерти от старости, поскольку уйдя из жизни в преклонные годы, я вновь возродился бы в свои двад­цать три с хвостиком, на какой-нибудь злосчастной площадке, причём здоровым и окрепшим. Не знаю, поймете ли вы, что я чувствовал, но думаю, в аду люди находятся в более выгодном положении. Там хоть и муки вечные, но всё понятно, да и ни­кто от этих мучений не умирает по десять раз на дню. О боже, за что мне это наказание, за то что прогуливал занятия, или за то что в моей кровати перебывало много женщин, а я так и не смог влюбиться, или за те смерти, что произошли в последнее время, когда я был на земле, но ты же видел, что произошли они не по злому умыслу. От полного бессилия, что-либо изме­нить, я дико завыл. Слёзы отчаяния хлынули из глаз, а руки сжались в кулаки с такой силой, что казалось, не выдержат су­ставы. Меня начала переполнять злость, перешедшая в даль­нейшем в слепую звериную ярость. Пусть я потерял всё, что можно себе представить, даже право на смерть, но кто-то дол­жен за это ответить. Я буду ломать этот мир всеми доступны­ми мне средствами. Возможно, я и не смогу его уничтожить, но хоть постараюсь ему навредить, и приложу для этого все свои силы без остатка.

Я превратился в безумного зверя. Желание уничтожить всех и всё, я превратил в свой основной инстинкт, в надежде, что если меня лишат способности думать, я всё равно продол­жал бы убивать, и крошить всё, что было возможным. Время перестало для меня существовать. Я, с клинком в руке, кото­рый, казалось, прирос к ладони, с сияющими полным безуми­ем глазами, не ища определённого направления, не отдыхая и даже спать умудряясь между пробежками от твари к твари, которых я в остервенении рубил, рвал руками и грыз зубами. В этой безумной гонке, я даже не замечал, ни новые площад­ки попадавшиеся на пути, ни качественные изменения самих тварей, окружавших меня. Среди них начали попадаться зом­би, обладающие не только неимоверной силой, но и магией, каменные тролли практически неуязвимые для всех видов оружия кроме магии, а ей я так и не стал обладать, летаю­щие ящеры гигантских размеров и многое другое. Я даже не замечал, какими только немыслимыми способами меня не­однократно убивали. Но, тем не менее, я упорно продвигался вперёд, если конечно можно было понять, где здесь перёд, а где зад. И вдруг, среди этой зловещей вакханалии, в голове, ярким пятном, затмив звериную сущность, возникли образы моих близких. Я увидел отца с матерью, свою любимую бабуш­ку и даже, умершего еще до рождения отца, своего дедушку. Причем он стоял как будто живой, очень похожий на меня, и нежно, но с укором глядел прямо мне в глаза.

— Остановись! Ты же человек! Никогда в нашем роду не было зверей! Ты должен верить в судьбу! В жизни всегда должна быть вера, а жизнь это то, за что надо бороться до по­следнего! — прозвучало у меня в голове. И всё тело как будто окатили ушатом холодной воды.

— Что это было? — задался я вопросом, промелькнувшим в моей голове впервые, после встречи с Милааром: — Это что, голос свыше? Или просто «полигон», лишивший меня всего, решил лишить меня даже самой возможности безумия? (За­бегая вперёд скажу, произошедшее, обычно называют зовом крови или родовой памятью, и хотя все хорошо знают об этом, но понять принцип действия до сих пор до конца не могут). И опять, в который уже раз, я сидел и думал над извечным во­просом: «И что дальше делать?». И как всегда, вариантов в го­лове было ноль целых, ноль десятых. «Да пошло оно всё..!» — в сердцах воскликнул я: — Буду просто жить! Думать о том, как жить, уже надоело!

Для начала решил привести себя в порядок, поскольку со стороны был похож на грязное отвратительное животное, в прочем которым я до последней минуты и являлся. Хоро­шенько отмывшись, используя речной песок в качестве мо­чалки, я, подойдя к тихой заводи, внимательно стал рассма­тривать своё отражение. Оказываеться, я сильно изменился, и дело не в том, что у меня вдруг выросли клыки или когти с хвостом, нет. Всё такое было в полном порядке и имело вполне человеческий вид, но тело было словно выточено из камня. Не одного грамма лишнего жира, витые связки мышц, причём не накачанные до полного безобразия, с использованием стеро­идов, как у качков, а вполне человеческие. Со стороны обыч­но про таких говорят — жилистый мужик, а не накачанный. Гибкость моего тела тоже здорово меня порадовала, поскольку мог соперничать с девочками, занимающимися художествен­ной гимнастикой. Что немного удивило, так это волосы, расту­щие на голове, это ж сколько лет надо такие отращивать. Но с гривой, при помощи клинка, я быстро нашёл общий язык. А вот бородёнка, как была жидкая, так и осталась, да и бог с ней. Изменения произошли не только с моим внешним видом, но и реакцией моего организма на многие внешние факторы. Например, я легко переносил перепады температур, причём довольно значительные, мог вполне прилично видеть в тем­ноте, и что меня поразило, сильно выросла регенерация всего организма. То есть раны на мне заживали как на собаке, мо­жет даже и быстрее. Так же, что выяснилось в дальнейшем, я легко переносил всевозможные яды, во всяком случае, отрав­ления не приводили к летальному исходу. Что такое насморк или кашель я вообще забыл, хоть и раньше я на здоровье не жаловался, но сейчас оно точно было железным. Да, Железяка она и в Африке Железяка, с улыбкой, чуть изменил я старое изречение, запомнившееся по телевизионной рекламе. Орга­низм стал более вынослив, я мог долго находиться без воды и пищи, да и нырять стал как дельфин, во всяком случае, мог за­держать дыхание минут на восемь точно, причём в активном движении. Обидно было только то, что поделиться хорошими новостями было просто не с кем. Да и вообще, простого об­щения не хватало катастрофически, кажеться что я и попугая расцеловал бы в задницу, лишь бы он поболтал со мной не­много. Но, увы, их тут, к великому сожалению, не было.

Неожиданно вспомнился один голливудский фильм, ка­жется «Изгой» называется, в котором человек после катастро­фы попал на необитаемый остров. И вопрос с общением, он решил с помощью волейбольного мяча, на котором нарисо­вал глаза и рот, и назвав Винсентом, разговаривал с ним всё своё время пребывания в одиночестве. Решил попробовать. Набил сухой травой желудок очередной твари, нарисовал на нём лицо, даже уши приделал, и стал с этим чучелом разго­варивать. По прошествии трёх дней понял, что это не моё, ну ни как не цепляет совершенно, а только ещё больше нагоняет зелёную тоску.

И вот однажды, уничтожив в своём небольшом походе, несколько довольно серьёзных тварей, я увидел пушистый се­ребристый комок, размером с волейбольный мяч. Он слегка ворочался и тихонько поскуливал.

Уже занеся над ним клинок, неожиданно подумал: «Да что я за тварь такая, всех подряд уничтожающая, так меня и не отличить будет от чудовищ заполонивших этот мир!».

— Всё! Ты будешь моим Пятницей! — громко сказал я ему, вспомнив известный роман о Робинзоне Крузо. Став брать его на руки, получил чудовищно болезненный укус, распоровший мою руку чуть ли не до кости.

— Ах ты, гадёныш! — прокричал я и снова взялся за кли­нок, но тут во мне проснулось чувство упрямства, и, как не странно, чувство мести.

— Ты так легко не отделаешься! — уже остывая, вслух по­думал я, и убрал своё оружие.

Пятница, так я, не особо задумываясь, назвал своего пи­томца, был достаточно злобным существом, хоть и совсем ещё маленьким, напоминающим котёнка. Он постоянно рычал и скалился, если можно применить такие понятия к мелюзге, не умеющей ещё как следует двигаться. Временами, его серебри­стая шёрстка приходила в мелкое движение, и он становился каким-то мерцающим. После чего, ненадолго ложился и тихо поскуливал, как будто был чем-то расстроен. Держал я его на привязи, на своей новой каменной площадке, даже навес соо­рудил над ним, защищавший его от палящего солнца и пролив­ных дождей, из веток гибкого, но очень прочного кустарника. Как не пытался его накормить, ничего не удавалось, он даже не пил ни разу. Уже не надеясь сохранить своего питомца, по­скольку он совсем отощал и уже с трудом двигался, случайно скинул рядом с ним тушку убитого мною животного, слегка напоминающего горного козла, только рога у этого козла были пропитаны чрезвычайно токсичным ядом, но вкус был очень даже ничего. И перерезал ему горло, чтобы, впоследствии, со­драть шкуру и приготовить себе обед. Как неожиданно мой щенок припал к струйке крови, вытекающей из перерезанного горла, и, не отрываясь, лакал ещё теплую кровь, пока поток её не прекратился.

— Так ты у нас что, кровососущий? — удивился я, есте­ственно не получив от него ответа.

Кстати, разводить огонь я наконец-то научился. Просто поленья нужно было пропитать жиром, предварительно про­сушив их на солнце. Жирных тварей в округе было достаточ­но, как и деревьев, потому проблем с топливом я не испыты­вал. С посудой для приготовления, правда, были проблемы, так как мои знания ядерного реактора ни как не способство­вали пониманию того, как её сделать. Поэтому я просто ис­пользовал раскалённые на огне камни, ложа на него куски мяса, и получалось вполне прилично. А если ещё учесть, что здесь я нашёл кристаллическую соль, да собирал листья неко­торых растений, которые с небольшой натяжкой, сходили за приправы, то еда была просто изумительной, по моим новым меркам естественно.

По прошествии месяца, с момента знакомства с четве­роногим найдёнышем, Пятница наконец-то оклемался. Даже стал понемногу есть слегка прожаренное мясо, правда только пресное, если в нём была соль или приправы, то демонстра­тивно воротил мордой. Свежую кровь я постоянно приносил ему в бурдюке, в день он выпивал её где-то с пол литра. И, хоть он пока и не подпускал меня к своему телу, но я был настоль­ко счастлив нахождению рядом с собой живого существа, что готов был до скончания жизни ухаживать за ним, не требуя от него взаимности.

Дни продолжали идти своим чередом. Практически ниче­го не менялось в моей жизни, если не считать очередные сме­ны площадок, да того, что я стал периодически брать с собой Пятницу на небольшие прогулки, держа его пока ещё на по­водке. В один из таких обыденных дней я вновь повстречался с людьми. Хотя сама встреча и впечатления от неё не были та­кими яркими и судьбоносными, тем не менее, я многое узнал нового и полезного о себе, да и о мире.

Произошло это на моей каменной территории, когда я занимался приготовлением пищи. В воздухе внезапно обра­зовалась серебристая дымка и на площадке возникли две фи­гуры, одной из которых был мой старый знакомый Милаар, а второй — высокий пожилой мужчина, держащий мальчишку за руку.

— Привет Андрэ! — сказал Милаар, почему-то пропу­стив окончание моего имени: — Познакомься с моим дедуш­кой, зовут его Вигар!

— И вам здравствуйте! Очень рад нашей встрече! — от­ветил я радостно, но почему-то не особо удивлённо. Возмож­но, просто разучился удивляться в последнее время, иначе изумление никогда не сходило бы с моего лица, поскольку не­обычное и фантастическое меня сопровождало каждый день.

— Вот, дедушка, когда узнал от меня о нашей встрече, за­хотел срочно тебя увидеть! — продолжил он диалог, объясняя своё прибытие.

— Ничего себе срочно!? Если не ошибаюсь, прошло уже больше пяти лет, как мы с тобой расстались!

— Здесь время летит не так как в других мирах! У нас прошло всего два дня! И если честно, мы не думали что смо­жем застать тебя разумным человеком! — пояснил его пожи­лой спутник.

Тут наша встреча чуть было не оборвалась самым случай­ным образом. Увидев Пятницу, оскалившегося в углу, со взды­бленной шерстью и горящими от ярости глазами, они попыта­лись покинуть наше гостеприимное общество.

— Внимание! Опасность! — с побледневшим лицом про­кричал Вигар, стараясь спрятать внука за свою спину: — Как это чудовище попало за ограждение?

— Да вроде как я его притащил! И чего вы так всполоши­лись? — немного разволновавшись, ответил я, со своей сто­роны немного прикрывая своего питомца, так как дед начал плести руками какие-то плетения, явно не дружественного характера.

К моему великому удивлению, да, наверное, и к радости, Пятница, впервые в жизни, пристроился у меня между ног, и яростно рычал на стоящих людей, как будто пытаясь защи­тить меня от опасности. Челюсти у обоих моих гостей отвис­ли, наверное, до земли, и совершенно не думали закрываться. Минуты две старик с мальчишкой находились в полном сту­поре. Да я и сам молчал, не понимая, что происходит. Как вы­яснилось в дальнейшем из разговора, Пятница оказался очень редким и одним из самых опасных существ, среди множества миров. Как выяснилось, во взрослом состоянии он был сопо­ставимым с крупным тигром, причём тигр явно проигрывал ему в размерах. Ужас внушал и тот факт, что он практически был неуязвим для любой магии, к тому же он ещё мог стано­виться абсолютно невидимым, благодаря своей серебристой шерсти которая могла преломлять свет особым образом, и лучи как бы не отражались от него, а обтекали, создавая ил­люзию полного отсутствия. Да и сама шерсть по прочности не уступала хорошей стали. Правда, всё это проявлялось у них в более зрелом возрасте, который наступал где-то после семи лет, а до этого времени они считались щенками. Немного успокоившись, получив от меня исчерпывающую информа­цию, по поводу найдёныша, гости продолжили свою беседу.

Много времени из нашего общения заняло исследование меня на наличие магии и моих способностей.

Как выяснилось, гуарды являлись магами очень высокого уровня, не ниже пятидесятого. Маги, архи маги и магистры находились на ступеньку ниже. Сначала не понимая, почему со мной всё не так, а потом, дотошно обследовав, применив академические знания и магию доступную только сильным специалистам по менталу, каковым и являлся Вигар, вырисо­вывалась следующая картина, проясняющая мою эксклюзив­ность, как выразился старик. По мне так скорее ущербность.

Из объяснений Вигара, я понял следующее. В любом че­ловеке, тем более гуарде, изначально заложены способности к магии, еще при рождении. Но они находятся в спящем со­стоянии и их надо развивать. Причем способности, как и сама магия, делятся на две категории — пассивная и активная. Ак­тивной считается магия потребляющая магическую энергию, а пассивной та, которой эта энергия не нужна. Например, всё, что относиться к ментальному сопротивлению, самолечению организма без привлечения внешней силы, противодействию ядам, гипнозу, воздействием на психику, ускоренная реакция, интуиция, выносливость организма и тому подобное — это пассивная. Всё что касается видимых сторон волшебства, типа зажигание огня, заморозка, левитация, усыпление, возрожде­ние и так далее — это активная. Аура, по которой обычно определяют магов и их потенциальные возможности, обра­зуется только при приобретении активных навыков, так как по своей природе являлась чем-то на подобии принимающего и передающего устройства для магических сил, а поскольку у меня этих навыков нет, то и аура у меня отсутствует полно­стью. Теперь что касается обучения. Здесь тоже было не всё так просто. Сами ядра магических способностей находились в се­ром веществе, называемом мозгом. Но при развитии навыков, так называемые ядра, захватывали нейроны в коре головного мозга, причем, чем сильнее становилось умение, тем больше нейронов оно охватывало. Это относиться к обеим сторонам магии. В моём случае, у меня развивалась только пассивная, потому что не требовала обучения и заложена была на генном уровне, потому требовала только развития. А все нападения на меня, все отравления, болезни, ментальные атаки, постоян­ная борьба за выживание, действовали на меня, как тренажё­ры на культуриста. В период же моего безумства, длившегося около пяти лет, это проходило в таком бешеном темпе, что практически все свободные нейроны были задействованы, что само по себе было чрезвычайной редкостью. Короче, мне надо забыть о возможности колдовать, и никакие знания уже не помогут. Единственное что утешало, это то, что ментальная защита и многое другое, было у меня на уровне младших бо­гов, да и то не каждый из них мог преодолеть пустыню, про­званную мною золотым безумием. Кстати, я был первым за всю историю существования этого мира, кто её прошёл.

При дальнейшей беседе выяснилось, что я уже преодолел почти половину пути до последней площадки, которая выво­дила на последний уровень сложности. Но пройти её счита­лось невозможно, так ка страж преграждающий выход и хра­нящий ключ-амулет от него, был неуязвим ни для какого ору­жия, а боевая магия, способная убить его, должна была быть такой силы, что обладание её не могло быть по определению. Тем более что я не обладал вообще никакой, и никогда уже об­ладать не буду. В отличие от Вигара, большинство вообще пас­сивную сторону за магию не считали, и к его теории относи­лись с иронией. Ещё неприятными последствиями моего раз­вития было то, что мэтру ментальной магии так и не удалось вложить в меня знания языков и сведений о мирах, в которые могут попасть гуарды, хотя с другими у него это получалось легко. Просто моя защита от внешнего вторжения, восприни­мала это как враждебное вмешательство, а её сила была столь велика, что Вигар прекратил всякие попытки её преодолеть.

Вскоре время нашей встречи стало подходить к концу.

— Спасибо Вам уважаемые гуарды, за то, что уделили мне столько вашего времени! — сказал я совершенно искренне, поклонившись им, с чувством глубокого почтения.

— И тебе спасибо Андрэ! Я впервые встречаю такого уникального человека! И эта встреча принесла мне не мень­ше пользы, чем тебе! Теперь я точно убедился в правильности своей теории, и могу, со спокойной совестью, засесть за свои академические труды! — поклоном на поклон ответил мне Ви­гар: — Сожалею, что ни чем не смог тебе помочь, чтобы облег­чить твоё нахождение здесь. Прими от меня несколько подар­ков, которые могут скрасить твоё далеко не лёгкое положение!

После чего, они положили небольшой свёрток у моих ног, и их окружила уже знакомая серебристая дымка, предшеству­ющая перемещению между мирами.

Оставшись один, вместе со своим питомцем, я развернул, оставленный мне, свёрток. Там находились добротная одежда, состоящая из штанов и куртки, без изысков и всякой мишуры, но удивительно удобных и крепких. Очень лёгкие и изящные сапоги, которым я был рад больше всего, так как с обувкой у меня были большие проблемы. Кинжал, видимо являющейся приложением к клинку, подаренному мне ранее и с которым я уже сроднился. И небольшая фляжка с чудесным вином. Мне даже показалось, что вино они взяли для того, чтобы помя­нуть меня, если бы я на момент встречи был бы безумным зве­рем, без шансов снова стать человеком.

— Ну что Пятница! Двинем с тобой к выходу! Кто не ри­скует — тот не пьёт шампанское! — с лёгкой обречённостью в голосе, сказал я после долгого раздумья, в которое погрузился с момента расставания.

Сознательно пропущу следующие пять лет моей жизни. Догадаться как она проходила, думаю, будет совсем не слож­но, а описывать всю мерзость, попадавшую на пути, не хва­тит времени, да и желания нет совсем. Единственное отмечу, что Пятницу я перестал привязывать сразу после памятной встречи. Он понемногу подрастал каждый год, и становился для меня незаменимым помощником во всех моих делах.

Да и питались мы с ним почти из одного котла. Кровь, кстати, ему была необходима только в начале, на подобии как человеческому младенцу грудное молоко, и теперь он спокой­но пил воду, хотя и от неё не отказывался. Вот только от пря­ностей, он так до сих пор морду и воротил, признавая лишь чистый продукт в виде мяса, которого здесь было в избытке.

И вот мы, в конце концов, стояли на последней площадке. Мы — это я, бывший когда-то студентом пятого курса инсти­тута, Железнов Андрей, по кличке «Железяка», впоследствии, волею случая, ставшим преступником и изгоем, и мой верный, и единственный в этом мире, друг Пятница, существо внешне похожее на леопарда, только значительно крупнее и без пятен, с шерстью по цвету напоминающей алюминий. Впереди воз­вышалась цитадель, кишащая злобными созданиями, и пре­граждающая путь к так долгожданному выходу из этого ада. «Не боись Пятница, прорвёмся!» — подбодрил я своего друга, хотя боялся как раз я сам. По необъяснимой причине, имен­но у последнего рубежа меня начал бить мелкий озноб. Да и интуиция подсказывала, что предстоящее дело было мне явно не по зубам. Но дойти и не попробовать осуществить свою за­ветную мечту, которую лелеял больше десяти лет, было просто невозможно. Вопрос был поставлен ребром. Либо преодоле­ваем, либо в будущем навсегда превратиться в зверя, и ника­кая родовая память уже не поможет.

Возможно, по причине близости конечной цели, а может и страха, я никак не мог решиться на начало данной операции. И уже который день мы сидели на каменной площадке за ба­рьером, наблюдая за лежащей впереди крепостью. Из вещей, подаренных мне случайными людьми, у меня осталось только оружие. Клинок и короткий кинжал, которыми я уже владел виртуозно, и которые меня ни разу не подводили. Одежда и обувь за время скитания пришла в негодность, потому одет я был как дикарь, да ещё с учётом, что иглой и шилом я рабо­тать не умел, да и не было их у меня. Фляжка потерялась ещё в начале путешествия, когда я сорвался со скал, и искать её не было ни возможности, ни желания, хотя она и была наполнена больше чем наполовину.

Пятница лежал у моих ног и, глядя на меня, слегка пови­ливал хвостом, как будто подбадривая. За последние годы, мы настолько начали понимать друг друга, что выглядели как еди­ный боевой организм, и не знаю, смог бы я дойти без него до этого места, думаю врятле. Всё, хватит ждать у моря погоды. Пора начинать!

Сказать, что мы быстро добрались до стража, охраняю­щего ключ от выхода, значит бессовестно Вам солгать. При­чём Пятнице было даже хуже, чем мне. Поскольку он не мог заново возродиться живым и здоровым, и бывало, неделями зализывал раны, благо регенерация у него была в разы лучше моей. Но, тем не менее, нам это, в конечном счёте, удалось. Открывшаяся картина привела меня в состояние отчаяния.

Мы стояли по центру узкого и длинного коридора. Слева по направлению находилась дверь, представляющая собой боль­шой массив камня с восьмиконечным углублением в центре. А справа, на расстоянии около ста метров, висел ключ, выполнен­ный из золотистого материала и имеющий вид восьмиконечной звезды, точно повторяющий контуры углубления на двери. Но между нами и ключом стояло чудище, называемое стражем. Ростом под три метра, похожий на индийскую шестирукую бо­гиню, но со зверской рожей, состоящий из монолитного куска стали, причём с гибкостью не уступающей танцору, и с оружи­ем в каждой руке. Легче было биться головой о каменную стену, чем идти на него. Я сел на пол и зарыдал, прощаясь со всем, что было в моей жизни, с мечтами и надеждами. Ощущение было такое же, как при полёте с крыши четырнадцати этажного дома.

Пятница, изрядно потрёпанный, чувствуя моё состояние, свернулся у моих ног и тихо поскуливал.

«Прощай мой милый друг! Нет у нас с тобой больше буду­щего! Всё что мы делали, за что боролись, было зря!» — про­говорил я ему сквозь слёзы. Он вдруг привстал и долго-дол­го смотрел мне в глаза. Потом, видимо поняв причину моего отчаяния, резко встрепенулся, шерсть встала дыбом и по ней пошла лёгкая вибрация.

Сначала он начал мерцать, а потом стал исчезать прямо на глазах. Оказывается, в эти минуты в нём пробудилась спо­собность, о которой рассказывал Вигар. Широко раскрытыми глазами я смотрел на то место, где мгновение назад стоял мой, подобранный ещё малышом четвероногий друг. Дальше, кра­ешком своего сознания, я увидел как восьмиконечная звезда лежащая за спиной чудища, оторвалась от земли и медленно поплыла в мою сторону. Ещё не до конца веря своему счастью, я внутренне ликовал. Кто бы мог подумать, последний страж, монстр, которого по определению нельзя уничтожить ничем известным в этом мире, был пройден. Причём легко и непри­нуждённо.

Очевидно, я сглазил, или судьба решила, напоследок, подкинуть горькую пилюлю. Страж, неожиданно почуяв не­ладное, начал рубить каждое свободное пространство вокруг себя. В воздухе, как будто из ниоткуда, начала литься алая кровь, и мгновение спустя, на месте кровавых пятен, начало появляться тело Пятницы, изрубленное во многих местах. Что-же за чудовищное оружие было в руках у монстра, если шкура моего питомца, напоминавшая по своей прочности до­бротную кольчугу, была искромсана, как лист бумаги.

Тяжёлая нога стража припечатала его позвоночник к полу, и до меня долетел предсмертный хрип. За мгновение до этого, видимо предчувствуя свою кончину, Пятница, со­брав все силы, которые у него оставались, резким движени­ем головы отбросил ключ в мою сторону. Словно механи­ческая кукла, я поднял восьмиконечную звезду, лежащую у моих ног, и вставил в дверь. В ту же минуту последний страж рассыпался, образуя большое пятно чёрной пыли, медлен­но оседающей на землю, и наступила абсолютная тишина. Я, на негнущихся ногах, подошёл к моему верному другу, уже не подававшего признаков жизни. Упав на колени и обняв окровавленную голову, я издал звериный рык, полный отча­яния и горя. Да пропади ты пропадом этот ключ, этот мир и та сволочь, что его создала.

— И долго ты будешь сидеть!?

Раздавшийся голос, идущий вроде сразу отовсюду, вызвал оцепенение и полное недоумение. Ничего не понимая, я начал бешено крутить головой, пытаясь найти говорившего.

— Я спрашиваю, долго ты ещё собираешься здесь прох­лаждаться? — через некоторое время продолжил мой невиди­мый собеседник.

— Ты кто? И что тебе надо? — в ужасе прокричал я, про­должая озираться по сторонам.

— Я дух этого мира и мне ничего не надо! — ответило опять непонятно что.

— Так чего ты ко мне лезешь, если тебе ничего не надо?

— Я не лезу! Просто по правилам этого мира, испытуемо­му, победившему стража, положен приз, в виде одного любого желания! — пояснил голос.

— Ты что бог?

— Нет! Я же сказал — дух этого мира!

— И в чём разница? Раз ты тут занимаешься выполнени­ем желаний, значит почти бог.

— Я так до сих пор не мог прийти в себя. В голове был пол­ный сумбур, потому вопросы задавал, чисто автоматически, даже не задумываясь над их смыслом, впрочем, как и ответы воспринимал с трудом.

— Разница в том, что я дух а не бог! И занимаюсь я здесь тем, что слежу за этим миром. В мои обязанности входит воз­рождение попавших сюда, пополнение расходных материалов, в виде разнообразных агрессивных созданий, следить за кра­сотой этого мира. В том числе, исполнение одного желания, тоже входит в мои обязанности!

— А при чём здесь красота? — вырвался у меня совер­шенно дурацкий вопрос.

— Представь два тренажёрных зала с одинаковым обо­рудованием. Один грязный и ободранный, другой чистый и ухоженный. Куда пойдёшь?

— Голос был совершенно равнодушный. Как будто учитель от­вечал на бестолковые вопросы нерадивого ученика, который всё равно ничего не поймёт, но которого он не может просто выста­вить за дверь, пока не прозвенит звонок. В качестве звонка, если не ошибаюсь, была дверь окутанная серебристым сиянием.

— Ты можешь оживить Пятницу? — с мольбой в голосе спросил я через некоторое время.

— Могу! А зачем, если он всё равно умрёт?

— Как это всё равно умрёт? — недоумевал я.

— Если любое дикое создание взять в младенчестве, вы­растить и потом отпустить в дикий мир — оно умрёт!

— А если отправить его со мной в Питер? — не сдавался я.

— Во-первых, это уже второе желание! А во-вторых, с чего ты взял, что отправишься в Питер? Врата отправляют туда, где родилась кровь гуарда!

— А разве ты не можешь отправить меня в мой родной город?

— Могу! Но это уже будет третье желание! Я исполняю только одно! Выбирай!

Я оказался как витязь на распутье. Направо пойдешь — одно потеряешь, налево — другое, прямо — сам погибнешь. Пожелать отправиться в Питер, так что меня там ждёт, по­жизненное заключение или, в лучшем случае, вечные бега. Помочь своему единственному верному другу, так он вскоре умрёт без меня, и кроме лишних мучений это ничего ему не даст. Попасть в мир, где возможно родился мой дед, так на это желание не надо.

— А сделать так, чтобы я мог колдовать, ты можешь? — спросил я, оттягивая с принятием решения.

— Могу! Но тебе тогда придётся расстаться со всем, что ты здесь приобрёл за время скитаний!

— Хорошо! Слушай моё единственное желание! Хочу чтобы в мире, в который я попаду через эту дверь, меня со­провождал Пятница! Дух надолго задумался. Потом таким же равнодушным тоном сказал:

— Хорошо! Это действительно можно расценивать как одно желание! Ступай, я исполню то, что ты просишь!

Без сожаления, да и без особой радости, поскольку не знал, что ждёт меня в новом мире, я шагнул в серебристую дымку, навсегда покидая это страшное место, в котором я провёл гораздо больше десяти лет.

3

Когда серебристое сияние, окружавшее меня, рассеялось, передо мной предстала картина полуразрушенного древнего города, на добрые две трети, засыпанного песком. Я стоял на площадке, в отличие от уже знакомых, она была меньше раза в два, и без бортика. Рядом лежал мой верный друг Пятница, озираясь вокруг, с ничего не понимающими глазами. Физи­чески он был полностью здоров, даже врождённые болячки исчезли, если такие были, конечно. Что не говори, а дух поли­гона на совесть работал. Но сильный психологический стресс мой друг явно испытывал. Вспоминая своё первое воскреше­ние, я мог ему только посочувствовать.

— Ты полежи пока! Очухайся! — ласково потрепал я сво­его четвероногого спутника: — А я пока пробегусь по окрест­ностям, может, чего найду или увижу!

Не спеша, внимательно осматриваясь, я стал двигаться по спирали, вокруг нашего пятачка. Пятница предпочёл очухи­ваться рядом со мной, и ковылял чуть сзади, стараясь не об­гонять. Весь осмотр занял у нас не более получаса и ничего нового или полезного не дал. Во все стороны, от нашего места, простирался песок, без всяких намёков на присутствие здесь жизни. Воды тоже нигде не наблюдалось, и даже мой усатый приятель, с его способностью чувствовать влагу за десятки ки­лометров, обречённо крутился на месте, ожидая от меня ука­заний. Солнце, похожее на земное, стало уже чувствительно припекать.

— Да что за чертовщина такая! Куда нас занесло? Вроде обещали заселённый мир, а тут кроме песка и развалин ниче­го нет! — вслух подумал я, теребя холку своему другу, ещё не пришедшему в себя.

Эйфория быстро прошла. С каждой минутой настроение стало быстро падать, и через час, было уже ниже плинтуса. Да и организму требовалась вода и пища, коих в ближайших окрестностях не наблюдалось и в помине. Пятница преданно смотрел мне в глаза, надеясь, что я приму какое ни будь ре­шение в нашей дальнейшей судьбе. Но какое решение я мог принять. Я даже смутно не мог себе представить, где мы на­ходимся и куда дальше идти. Но и оставаться на месте было смерти подобно, тем более духов, воскрешающих тебя, тут, по-видимому, не было. В, конце концов, решив, что утро вечера мудренее, пристроился у развалившейся стены, хоть немного прикрывающей от палящего солнца, и решил дождаться утра.

Ночь наступила быстро, и на небосклоне, на фоне мер­цающих звёзд, появились две луны. По красоте, они может, и уступали зрелищу ночного неба в мире-полигоне, но, тем не менее, впечатляли своим великолепием. Одна — ослепительно белая, размером с нашу земную, вторая — рыжая и чуть круп­нее. Сидя и любуясь, открывшимися пейзажами, подумал: «Почему такая несправедливость? Когда кругом так красиво и хорошо, то мне, обязательно, так хреново!».

Не сомкнув глаз, дождался наступления рассвета. За всю ночь, в голову так и не пришло не одной стоящей идеи, а пло­хонькие, типа, иди туда, не зная куда, оптимизма не внушали. Сколько мы сможем продержаться без воды, пять — шесть дней, максимум десять, с учётом выносливости наших орга­низмов, и всё — финиш. Знать бы хотя бы направление, и мож­но было попытаться преодолеть эти пески, а так, бесполезная трата времени и сил. Хотя, глядя на лежавшего рядом Пятни­цу, в голове зародилась призрачная надежда, а не послать ли тебя дружок на дальнюю разведку. Скорость твоя нечета моей, да и выносливости в тебя побольше будет, так что, глядишь, и путное что получиться. Ещё немного поразмышляв, пытаясь найти альтернативу, пришёл к выводу, что ничего лучше уже не придумаю. И, нежно почёсывая за ушами моего четверо­ногого, глядя ему в глаза, начал тихонько объяснять ему суть предстоящей задачи. Не знаю, был ли он разумным, но через пару минут, радостно вильнув хвостом, встрепенулся и начал осматриваться.

— Ищи воду Пятница, ищи! — сказал я ему напоследок, и он, последний раз оглянувшись на меня, побежал в неизвест­ность.

Утро сменилось полуденной жарой. Находиться на от­крытом воздухе стало просто нестерпимо, а развалившиеся стены уже не давали желанной тени. Складывалось ощуще­ние, что я попал с одного полигона на другой. Где он — мир зелени, чудесных рек и озёр, рыцарей и принцесс, о котором рассказывала моя любимая бабушка, и о котором я грезил в мечтах, в подростковом возрасте. Кругом безлюдная пустыня и не только принцесс — пингвина рядом не найдешь. Почему вспомнил пингвинов, сам не знаю, наверное, от жары размеч­тался о холодном снеге и воде. Проведя в таком состоянии ещё около часа, вдруг заметил на горизонте чёрную точку, двигав­шуюся в моём направлении.

Прошло ещё не менее полутора часов, прежде чем смог различить, что маленькое пятно, не что иное, как караван, двигающийся мимо разрушенного города. Не помня себя от радости, я, насколько хватало сил, бросился ему навстречу. Не пробежав и трети пути, со стороны каравана, очевидно за­метив меня, отделилась группа всадников и поскакала в мою сторону.

— Стой! Кто такой? И как здесь оказался? — спросил пышно одетый мужчина, не слезая с вороного скакуна, отбро­сив платок, закрывающий лицо от солнца и песчаного ветра, в одежде, напоминающей по стилю, одежду бедуинов, только немного побогаче.

Я, не понимая ни слова, что он говорит, с широкой улыб­кой и радостью в глазах, произнёс первое, что пришло на ум:

— Здравствуйте! Меня зовут Андрей!

Все дружно рассмеялись. Оказывается на их языке, слово «зовуд» означает голову, а «андей» — больной. И всё, что они могли понять из моих слов, получалось — больной на голо­ву. Да и судя по моей одёжке, состоящей из грубо выделанных шкур, а пошитой ещё хуже, выглядевшей в пустыне как роба чернорабочего на балу у президента, добавляла впечатление этим словам. Единственное, что привлекло их внимание, был клинок за моей спиной и кинжал, висевший на поясе. Что-то спросив, но видя мою улыбающуюся и ничего не понимаю­щую физиономию, они просто забрали их себе.

— Иди за нами! — приказали они, вдоволь насмеявшись. И я, повинуясь их жестам, поскольку ничего не понимал в их словах, последовал за ними.

Караван, по меркам этого мира, был небольшой. Около тридцати верблюдов, навьюченных тюками и водой в боль­ших бурдюках, с сидевшими на них людьми, да около пятнад­цати всадников, видимо являющихся охраной. Богато одетый мужчина, который первый заговорил со мной при встрече, похоже, был хозяином. Обращались со мной вполне цивили­зованно. Сперва напоили водой, причём, не жадничая, потом дали накинуть на себя накидку из грубой ткани с капюшоном, который, как нельзя лучше, скрывал голову от палящих лучей, и усадили на одного из верблюдов, идущего в конце вереницы. На привалах, устраиваемых два раза в день, и ночёвки, прохо­дящей не ночью, а днём, в самый солнцепёк, я старался запо­минать слова, из разговоров караванщиков, и улавливать их смысл. По истечению трёх дней, мы вышли к первому колод­цу, повстречавшемуся на этом пути, и устроили полноценный отдых животным и себе. Я уже понимал смысл многих слов и выражений, правда, сам ещё не говорил, поскольку язык был для меня довольно трудным в произношении. Также я понял, что караван, помимо товаров, вёз и рабов, принятых мною за погонщиков. Нет, погонщики, конечно, там были, но где то около трети от общего состава людей, сидящих на верблюдах, и отличались добротной одеждой из тонко выделанной тка­ни. Поначалу меня ввело в заблуждение то, что рабов впол­не пристойно кормили, правда, в отдалении от остальных, и никогда не связывали. Впрочем, чего связывать, если бежать некуда. Выделялся среди них только юноша, примерно моего возраста, с чувством безысходности на лице, его на стоянках связывали по рукам и ногам, предварительно накормив. Как выяснилось, он один пытался сбежать, и один раз даже чуть не придушил охранника.

В качестве кого находился я, было непонятно. Если не считать лёгких подзатыльников, отвешиваемых мне, когда я чего-либо не понимал, свободу передвижения мне не ограни­чивали, и я помогал таскать еду и воду всем присутствующим, да натягивать лёгкий тент, при остановке на ночлег. Вертелся я больше среди погонщиков и охранников, так как рабы, по большей части всегда молчали, и на мои попытки их разго­ворить, отвечали тоскливым взглядом и полным унынием. Охранники относились ко мне вполне дружелюбно, особен­но после того, как маг, находившийся при владельце карава­на, сказал, что у меня полностью отсутствует магическая аура, что было редко для здешнего мира, и в купе с вечной улыб­кой на лице, меня посчитали блаженным. А так как считалось, что блаженные приносят удачу, то никто и не думал отгонять меня пинками. Отдохнув целые сутки у колодца, мы трону­лись в дальнейший путь. Из разговоров я понял, что идти нам осталось около трёх дней, по истечению которых мы и прибыли в город, напоминавший мне Самарканд, в исторической её части.

В целом путешествие прошло спокойно, без приключе­ний. И только мысли о моём четвероногом друге, иногда наво­дили на меня грусть. Где ты сейчас находишься и что делаешь, думал я. Ведь ближайшая вода была на расстоянии десятид­невного перехода, и даже передвигаясь, в пять раз быстрее нас, тебе бы понадобилось четыре дня туда и обратно, при условии, что ты сразу бы её нашёл. И хоть ты и мог чувство­вать меня в радиусе десяти километров, как пьяница бутылку, спрятанную в доме женой, но за четыре дня мы преодолели больше ста пятидесяти километров. И сможешь ли ты меня найти в дальнейшем, я не знал.

Пройдя немного по городу, мы вошли через ворота на довольно большую территорию, огороженную высоким гли­нобитным забором, с большим двухэтажным домом внутри и множеством мелких построек.

Судя по выбегающим домочадцам, плотным кольцом, окружившим хозяина каравана, это и была конечная цель на­шего путешествия. Четверо детишек и две стройные девушки, бывшие ему жёнами, бойко расспрашивали его о чём то, краем глаза поглядывая на подарки, упакованные в тюки, и которые один из слуг затаскивал в дом. По традициям народа населяв­шего данный район, истинный мужчина должен иметь две жены, как и у солнца, которое всегда сопровождают две луны. Жёны даже красились, согласно традициям, старшая в рыжий цвет, а младшая в белый, причём случаев конфликтов между ними, не припомнят даже совсем древние старожилы. Да и дети для них были общими, независимо от того, кто их кор­мил грудью. Хотя правило двух жён преследовало ещё чисто бытовую цель, так как мужчины были воинами и часто гибли в конфликтах, и соотношение один к двум было оправдано, так как поддерживало численность населения на необходи­мом уровне.

Разгрузив верблюдов, нас проводили в довольно чистый и большой барак, в котором проживали и остальные слуги, тоже являющимися рабами. В отличие от книжных историй, здесь рабов не клеймили, а помечали трудно смываемой краской, сделанной из разновидности местного растения, которую об­новляли каждые полгода. Да и кормили неплохо, хотя упитан­ными их назвать было нельзя, но и от голода никто не умирал. Да и в передвижении, в пределах владений, никто не ограни­чивал, а прослужившим более трёх лет, разрешался свобод­ный выход в город. Так что рабовладение здесь напоминало Южные штаты Америки до начала известной войны севера и юга. Даже разрешалось заводить семьи, и хоть дети и станови­лись рабами, но уровень их социального статуса был намно­го выше, чем купленных на торгах. Кстати рабов, прибывших вместе со мной, захватили дикие кочевники и Маргед, хозяин этого поместья, купил их на одном из невольничьих рынков. Так что разместили вновь прибывших, если учитывать наш статус, на пять баллов. Только юношу, о котором я говорил ра­нее, на всякий случай на ночь запирали в отдельной комнате, хотя и перестали сковывать руки. На сколько я смог выяснить за такое короткое время, он был младшим сыном небогатого барона. И чтобы хоть как то обеспечить его дальнейшую судь­бу, отец отдал его в шестнадцать лет на воспитание в церков­ный орден, поскольку в армию, на командирские должности, брали уже обученных отпрысков дворянского рода, а денег на хороших учителей и наставников просто не хватало. В орде­не же, представляли различных воспитателей, включая как учителей по слову божьему, так и инструкторов по воинскому искусству, в надежде воспитать воинов борющихся с иновер­цами, во благо истинной веры. И хотя карьеру при дворе такие люди не делали, но, как рассудил старый барон, с голоду не помрёт и на шее сидеть не будет. Хочу заметить, что, здесь и в дальнейшем, все титулы, звания и ранги мною адаптированы к близким по смыслу и более привычными для нас. Поскольку, что бы самому разобраться в этом, мне потребовалось боль­ше года, и озадачивать Вас хитросплетениями существующей градации не хочу.

Незаметно прошла первая неделя нашего пребывания, в качестве рабов, у Маргеда. Сказать, что меня устраивала такая участь, было нельзя. Но и бежать, смысла, не было ни какого. Не зная языков, не местных обычаев, ни устройства самого мира и без средств к существованию, убегать было себе доро­же. Потому решил присмотреться, получить хотя бы минимум знаний и в дальнейшем попробовать выторговать свободу у Маргеда, в обмен на какое ни будь полезное знание из наше­го мира, тем более человеком он казался разумным и не злоб­ным, как обычно рисуют рабовладельцев. Правда, перебрав в уме, все свои знания, понял, что кроме атомного реактора, да бесполезных тут, тригонометрических функций, ничего и не знаю.

Так что предложить мне хозяину нечего. Вообще то, я хоть и называл Маргеда хозяином, но свой статус так и не понял. Вроде делаю всё как и рабы, выполняю приказания, работаю во дворе, таскаю товары, но в отличии от других, меня не по­мечали краской. Но и гостем я точно не был, поскольку жил с остальными рабами.

Ну да ладно. Будем решать все вопросы постепенно и не забивать голову всем сразу. Главное выучить язык, и узнать как можно больше обо всём, что здесь твориться. Но моим планам, как уже повелось, пришлось претерпеть кардиналь­ные изменения.

Началось с того, что в один из дней, к хозяину пожало­вала делегация местных представителей веры. В халатах, рас­писанных под солнце, с двумя полумесяцами на кушаках, и с надменным до предела видом, на их изрядно разжиревших мордах. Судя по виду Маргеда, радости этот визит ему тоже не доставлял, но тем не менее, вёл себя с ними он со всем по­чтением и угодливостью. Владея небольшим пока словарным запасом, но вполне достаточным, чтобы понять суть происхо­дящего, я принялся внимательно прислушиваться к происхо­дящему. Суть его сводилась к банальной проверке на чистоту веры, правильно ли живущие здесь люди исполняют молебны, и как часто, не употребляют ли в неразрешённое время, пищу неугодную всевышнему и так далее. В итоге, убедившись в правильности поведения, способствующего укреплению веры, и в регулярных молитвах о всевышнем, им захотелось посмотреть, как идут дела у новых рабов, на пути становления веры в великого Магала. Как они считали, единственного ис­тинного бога этого мира. На слова Маргеда, что рабы находят­ся здесь всего неделю и не смогли ещё до конца проникнуться истинной верой во всевышнего, служители веры никак не от­реагировали.

Проходя мимо выстроившихся рабов и проповедуя идеи великого Магала, служители заставили всех встать на колени, и помолиться о его величии. И всё бы прошло спокойно, если бы молодой представитель ордена единого, натасканный на борьбу с иноверцами, вдруг не плюнул в лицо старшему смо­трителю дел веры, и с криком о возмездии, грозящем иновер­цам, не кинулся с кулаками на служителей. Ударить, кого либо, он не сумел. Служители явно обладали навыками магии, и ми­гом скрутили неудавшегося покушителя.

После чего начали методично над ним издеваться, то вле­зая в мозги, активировали болевые точки, то выворачивая не мысленным образом конечности, то выпуская магических змей, терзавших укусами плоть глупого юноши. Не знаю поче­му, но я вдруг вспомнил себя, мучавшегося в диких мучениях на полигоне. И видно воспоминания были такими яркими и ещё не стёртыми из моей памяти, что я словно на себе испыты­вал сейчас муки, предназначенные молодому барону. С диким криком «Не надо!» я кинулся в толпу и, раскидав избивавших, прикрыл собой окровавленное, но ещё живое тело. Мгновен­но перенаправив на меня действие своей злобной магии, слу­жители, заметив полное отсутствие какого-либо эффекта от их действий, замерли в недоумении, не понимая что проис­ходит. Вопросительно взглянув на Маргеда и получив от него ответ, что я вроде как истинный блаженный, вытащили плети на короткой рукоятке, с вплетёнными в них металлически­ми шипами, и, забыв о своей первой жертве, переключились на меня. Я, безусловно, мог бы их не только раскидать, но и убить голыми руками, благо время, проведённое на полигоне, не прошло для меня бесследно. Но мысли о том, какого чёрта я второй раз влезаю в разборки, которые круто меняют мою жизнь, ввела меня в состояния ступора, от осознания своей дурости. И если в первый раз, когда я влез в драку в ночном клубе из-за девчонок, ещё можно найти разумное зерно, то в данном случае, кроме как полным идиотизмом, мои действия назвать было нельзя. Вступиться за молодого придурка, кото­рый, мало того что сам был виноват в случившемся, так ещё он тоже был религиозным фанатиком, ничуть не лучшим чем эти. Когда я прекратил размышлять об этом, служители веры уже закончили избиение. Только тут я начал ощущать, как ис­полосовано моё тело. Со стороны же, я выглядел полным тру­пом с угасающей искоркой жизни.

— Этого орденца на рудники! А блаженного, как сдохнет, выкиньте на съедение шакалам! — тоном, не принимающим возражения, приказали блюстители веры и покинули терри­торию владений.

Изрядно побитого и скулящего рыцаря ордена, отнесли в барак, приспособленный под лазарет. А меня, считая уже не способным оставаться в мире живых, отволокли к хозяй­ственной пристройке, с намерениями по утру выполнить волю всевышнего, переданную устами религиозных служителей. Да и не могли они, глядя на мои раны, от которых живой чело­век не протянет и получаса, думать о чём то другом. Рваные красные полосы сплошным пятном покрывали моё тело, и крови на земле натекло столько, что и половины потерянного хватило бы отправить здорового мужика на тот свет. Всё ночь я пролежал с адскими мучениями от боли, не имея сил даже застонать. Утром, подогнав арбу, с запряжённым в неё ослом, слуги хотели вывезти меня за территорию города, но увидев текущие по моим щекам слёзы, в ужасе отшатнулись. Подо­шедший Маргед долго меня рассматривал, после чего прика­зал отнести меня в лазарет и вызвать мага. Тот с изумлённым взглядом, осмотрев и ощупав меня с ног до головы, приказал обмазать тело какой-то мазью, с неприятным запахом, после чего подошёл к хозяину и что-то ему объяснял. К всеобщему изумлению окружающих, на второй день я мог самостоятель­но пить и принимать жидкую пищу. А на пятый, попытался самостоятельно сесть, и хоть попытка не удалась, эффект на окружающих был сродни разорвавшейся бомбы.

— Ты как будто из железа сделан! — сказал изумлённый Маргед.

— А я и есть железяка! — с улыбкой отозвался я, хотя боль так и не отступила.

Проведя в лазарете в общей сложности около трёх недель, я смог уже самостоятельно передвигаться. И хотя сухая корка на ранах, покрывающая почти всё тело, ещё сильно болела и достав­ляла серьёзные неудобства, но к мертвецам меня никто больше не причислял. Всё-таки способности к регенерации, приобретён­ные на полигоне, были выше всяких похвал, и я впервые, за всё время, с благодарностью подумал о нём. Неловко повернувшись, опять ощутил резкую боль, и зло сплюнув, решил, что больше никогда и не кому не позволю над собой издеваться. Хватит, на­терпелся, от ментов, от полигона, от религиозных фанатиков, я лучше их придушу, чем вновь буду терпеть боль и унижение.

— Зачем ты это сделал? — спросил Маргед, присев возле меня в один из дней.

— Что сделал? — не понял я.

— Бросился на помощь тупому идиоту. Или ты тоже блю­ститель чужой веры?

— Нет! Вера у меня одна, и зовётся жизнь! А почему бро­сился — дурак, наверное! Сам не понимаю, что произошло!

— Раз ты живой, значит, так захотел всевышний! И вели­кий Магал покровительствует тебе! Но, ты понимаешь, я не могу оставить тебя здесь, не вызвав гнев хранителей его веры!

— Ну, так отпусти с миром! — попробовал я закинуть удочку по поводу своей свободы.

— Это для меня будет ещё хуже, чем оставить тебя рядом с собой! — с сожалением ответил он.

— Так что? Убьёшь меня что ли, после того как приказал слугам ухаживать за мной?

— Нет, не убью! Но и здесь не оставлю! Придётся отправить тебя, вместе с фанатичным рыцарем, на розовые рудники. И если на то будет воля Магала, ты сможешь выжить! — сказал он, и тихо добавил: — Какое-то время, во всяком случае!

— Знаешь Маргед, выживать, в последнее время, стало моим хобби! — ответил я, вымученно улыбаясь. Не знаю почему, но мне нравился этот рассудительный и спокойный человек, хоть и был он рабовладельцем.

На розовых рудниках мы, с молодым фанатиком, которого звали Виктоор, в дальнейшем переименованного мною в Вик­тора, оказались через пять дней после этого разговора. Рудники назывались розовыми, благодаря добыче розовых алмазов, кото­рые по легендам добывались тут раньше в больших количествах. А сейчас, всё что могли здесь найти, была порошкообразная суб­станция, из которой вырастали эти алмазы. Но и она считалась очень ценным ингредиентом при создании магических амулетов, и стоила безумно дорого, так как добыча её была сопряжена с большим риском и затратами. Как гласит та же легенда, много веков назад, произошёл катаклизм, и часть демонического мира хлынула на планету. И только совместные усилия самых могучих и опытных магов, смогли остановить это продвижение. Правда платой за это была их жизнь, а на земле, до сих пор остались следы той битвы, в виде аномальных мест, с обитающими там тварями. Таких мест было с десяток, причём крупных только два, а остальные мелочь, на подобии розового рудника.

Располагались мы в небольшой пещере, служащей укры­тием от непогоды и от ветра, единственный выход из которой, охранял отряд, состоящий из десятка хорошо вооружённых воинов. Причём, они следили не только за нами, но и охраня­ли выход от тварей, обитающих в катакомбах и изредка пы­тающихся вырваться на открытый воздух, к счастью проис­ходило это достаточно редко. Пещера была оборудована мно­гоярусными нарами, на подобии полок в вагонах поездов, с лежащими на них подстилками из высушенной травы и куска грубой ткани, служащей для нас одеялом, подушек естествен­но не прилагалось. Да и зачем они смертникам, которые про­тягивали здесь пол года, максимум год. На два часа в день нам разрешали выходить на солнце, обычно в обед, когда давали овощную похлёбку и лепёшку из муки грубого помола, поло­вину от которой обычно оставляли на завтрак и ужин. Правда, с водой проблем не было, поскольку прямо у входа протекал небольшой ручей. Раз в неделю приезжал управляющий и за­бирал то, что удавалось добыть за это время, хотя часто он уез­жал с пустыми руками, на что был очень зол и перед уходом, всыпал всем плетей, для профилактики. Если же, добыча была достойна его внимания, мог и поощрить куском мяса, в до­полнении к причитающемуся обеду, но уже никто не помнил, когда такое было. Случайно или нет, но одним из главных со­владельцев рудника был наш бывший хозяин, хотя в этом нет ничего удивительного, учитывая деятельную натуру Маргеда в сочетании с расчётливыми решениями, принимаемых в силу обладания им не дюжего ума и таланта. Он не только разводил верблюдов, получая от них шерсть и молоко, но и снаряжал торговые караваны, в которых сам часто принимал участие, и содержал небольшое производство по изготовлению шерстя­ных тканей, продаваемых им, и уже получивших известность во многих странах. Они так и назывались — ткани от Маргеда, и покупались знатью почти во всех уголках этого мира.

В пещере, помимо нас с Виктором, находилось ещё де­вятнадцать человек, причём только половина из них была более-менее трудоспособна. Хотя и нас нельзя было назвать здоровыми людьми. У Виктора было несколько незаживших переломов, перетянутых лубком. А у меня, один только вид кровавой засохшей корки на теле, после чудовищных плетей, вызывал ужас у окружающих. Но на самом деле чувствовал я себя значительно лучше. Раны уже не болели, а скорее посто­янно ныли, и я уже мог спокойно спать, не испытывая чудо­вищной боли, а только сильный зуд. Коротко перезнакомив­шись со всеми, мы улеглись на выделенных нам нарах, надо было отдохнуть перед завтрашним рабочим днём. Когда пред­ставлялись, я по привычке назвался Андрей. Опять все немно­го рассмеялись и пояснили, что на «й» обычно заканчиваются негативные понятия, например — больной, мёртвый, хромой, изгой и так далее. Отмечу, что такие слова как прекрасный и здоровый, звучали в этом мире по другому. Теперь я понял, почему при встрече с гуардами, меня называли Андрэ, упор­но пропуская окончание. Поэтому, в камере, после смешков, представился как Железяка. Во первых — не вызывало смех, а во вторых — было уже почти родным для меня, так как к Ан­дрэ, никак не мог привыкнуть, хотя это имя и имело древние аристократические корни. О том, что я из другого мира, я, по многим причинам, умолчал, сказав, что не помню ничего до того как оказался в пустыне в разрушенном городе. Поскольку меня считали блаженным, это легко прокатило.

Работа, после посвящения нас в детали, сводилась к следу­ющему. Одного человека обвязывали длинной веревкой, и он бегом проходил в одно из многочисленных ответвлений вну­три пещеры. Быстро отбивал куски скальной породы, и если попадались куски с розовыми вкраплениями или проходило больше десяти минут, также бегом возвращался назад. Свя­зано это было с тем, что порода обладала излучением, влияю­щем на мозг человека, и после десяти-пятнадцати минут, че­ловек попадавший под него, просто терял сознание. Для этого случая и была предназначена верёвка, его просто вытаскивали остальные участники. И так постоянно меняясь, один добыва­ет, остальные на подстраховке, и проходил весь рабочий день. Поскольку максимум на который продвигались участники со­ставлял около двухсот пятидесяти метров, соответственно и улов был мизерный, так как всё что можно было выбрать, уже выбрали, оставались жалкие крохи. Но и эти крохи ценились дороже золота. Более глубокое продвижение ограничивало не только время и длина веревки, но и то, что чем глубже, тем сильнее было излучение. Естественно, что при такой нагруз­ке, человек выдерживал, в лучшем случае год, после чего орга­низм обессилив, просто медленно умирал. Плюс к этому, ещё одним фактором риска, являлись твари, изредка появляющи­еся из недр катакомб. Схватив зазевавшегося человека, они бежали вглубь шахты, и никто ещё ни разу не возвращался. Противостоять ей, не было возможности, поскольку её шкура, от носа до кончика хвоста, была покрыта чешуйками, по проч­ности не уступающую хорошей броне, и не одно оружие её не брало, а держать постоянного мага не имело смысла.

Во-первых — очень дорого, и во-вторых за те мгновения, что она атаковала, он просто не успевал что либо предпринять. Человек даже не всегда успевал крикнуть, из-за того, что при укусе в кровь попадал яд, мгновенно парализующий жертву.

Работали обычно тремя бригадами по десять человек, но так как в наличии было всего двадцать два, из них четверо лежащих, то разбились по шесть человек. В нашей шестёрке, помимо меня и Виктора, были, хороший в бывшем плотник, средней руки купец, бывший воин, и странный тип, по повад­кам напоминающий уголовника. Все они попали сюда разны­ми путями. Купец и плотник за многочисленные побеги, воин за пьяную драку с жителями города, где только вина нашёл будучи рабом непонятно, а за что здесь находился тип, уголов­ной наружности, не знал никто.

В свой первый рабочий день, когда выпала моя очередь откалывать породу, я узнал, что излучение, так пагубно влия­ющее на остальных, на меня не действует абсолютно. Говорить об этом я не стал, а только намекнул, что могу находиться в штреках немного дольше остальных. Это обстоятельство все восприняли спокойно, объясняя тем, что я блаженный, да в шутку посмеялись над моей кличкой, мол, железяка, чего ей будет. Убедив свою бригаду, чтобы пройти чуть дальше, мо­тивируя это тем, что если я там достану больше розового по­рошка, то им меньше надо будет лазить, я углубился больше чем на 300 метров. Осветив стены светом от факела, заметил, что внешне, ни какой разницы не вижу, а ковырять стены киркой было лень. Развязал верёвку и пошёл дальше вглубь. Достигнув отметки, где то около пятисот метров, мне стали попадаться на глаза, куски, сплошь покрытые мелкими розо­выми вкраплениями. Быстро отколов пару штук, кинулся на­зад, успев как раз во время, разволновавшиеся товарищи уже начали тянуть верёвку, думая, что я отключился. Мой улов вы­звал большой ажиотаж, оказывается, чтобы добыть столько розового порошка, трём бригадам требовалось больше меся­ца кропотливого труда. И посовещавшись в узком коллективе, решили выдавать всё мелкими частями, уделяя больше време­ни отдыху, что благотворно повлияет на самочувствие моих товарищей по несчастью. Но даже первый маленький кусочек, получившийся в результате дробления найденных, вызвал прилив радости у управляющего рудником, и соответствен­но обернулся солидной добавкой к обеду. В течение недели я натаскал розовых полуфабрикатов столько, что хватило бы на год ничегонеделания. Потому наша бригада больше имитиро­вала кипучую деятельность, чем работала, соответственно по­явилось больше времени для душевных разговоров и сбором мною, так необходимой для меня, информации. Убежать я мог в любой момент, но не делал этого как раз по причине, что ни­чего не знал об этом мире. В течение месяца, что я находился здесь, произошло ещё одно знаменательное событие.

Началось с того, что охранники стали, в виде исключе­ния, отпускать меня на пару часов погулять за пределы охра­няемой зоны. Справедливо полагая, что я приношу удачу, и со мной полезно иметь хорошие отношения, так как считался блаженным, чем я, без зазрения совести, и пользовался. Да и убегать, по большому счёту, мне было некуда и на данный мо­мент незачем. Так вот, однажды прогуливаясь среди редкого, низкорослого лесочка находившегося в предгорье, я вдруг по­чувствовал резкий удар в грудь чем-то мягким, и, упав от не­ожиданности на спину, ощутил на своём лице прикосновения влажного и шершавого языка. Сначала опешив, а затем узнав, что это может быть, заорал диким от счастья голосом:

— Пятница! Дружище! Где тебя столько носило, «стелз» ты мой ходячий?!

Обняв за шею, возникшего словно из воздуха старого дру­га, я рыдая от радости, долго теребил ему загривок, попутно целуя его в нос. Я действительно был по-настоящему счаст­лив, и даже этот мир стал мне более симпатичен, и верилось, что всё у нас с ним будет хорошо. Рассказывать о своём друге, а тем более показывать его, я не собирался не кому. Не хотел лишних вопросов, на которые не знал что ответить. Задумав­шись над тем, как объяснить своему питомцу, что нельзя по­падаться на глаза охране и моим товарищам, решил сделать попытку подрессировать его на предмет скрытности. На удив­ление, это получилось довольно легко. То ли он был намного умнее и разумнее, чем я думал, то ли я был хорошим дресси­ровщиком, что было весьма сомнительно, но в течение полу­часа, на команду «Прячься», он стал моментально исчезать. Вопрос с проживанием, моего, уже довольно крупного друга, решился ещё проще. На ночь, перед сном, я давал команду «гу­лять», и он с большим удовольствием убегал до утра в лес, по­путно решая проблемы со своим пропитанием, мелкой дичи там гуляло в изобилии.

С появлением моего старого четвероногого друга, обсле­дование катакомб значительно увеличилось.

Причин, для моих расширенных поисков, было несколь­ко. Это и чистое любопытство, и способ убить скуку, и самое главное, я хотел найти другой выход, который судя по колеба­ниям горящего факела, точно присутствовал в данной системе, да и хорошая вентиляция внутри штреков, говорила об этом. Чем дальше, тем более разветвлённая сеть из коридоров и все­возможных проходов, попадалась на пути, потому, Пятница, стал незаменимым помощником, легко находившим обрат­ный путь. В одной из таких вылазок, мы попали в небольшую пещеру, стены которой, от света, испускаемого факелом, в не­которых местах искрились. Подойдя поближе и внимательно рассмотрев сверкающие точки, понял, что мы наткнулись на целую россыпь розовых алмазов. Вдоволь полюбовавшись ими, я отковырял с десяток и положил в карман.

— Эй, Пятница! Ты место запомнил, сможешь потом най­ти? — обратился я к своему спутнику.

На что он демонстративно повернулся ко мне задом и недовольно фыркнул, мол, чего зря ерунду спрашивать. Да и действительно, природное чутьё у него было выше всяких по­хвал, одно только то, что он смог отыскать меня в неизвестном мире, говорило о многом.

— Ладно, не обижайся! Лучше дорогу назад показывай! Возвращаться пора! — примирительно потрепал я его по шее.

Обратно мы добрались минут за сорок, по давно отрабо­танной схеме, Пятница чуть впереди, безошибочно угадывая направление и отпугивая тварей, обитающих здесь, я мелкой трусцой позади него.

С тварями, кстати, я так ни разу и не столкнулся, только пару раз видел издалека, убегающих от грозного рыка моего охранника. Правда успел заметить, что похожих на них, толь­ко крупнее, я пачками валил на полигоне.

Как и в случае с розовым порошком, находка вызвала не­поддельный ажиотаж среди моих товарищей.

Вернее сказать, уже друзей. За то время, что мы провели вместе, я много узнал о них, да и об этом мире. Выучил язык их соплеменников, к которым они, исходя из внешнего вида, зачислили и меня, узнал наличие и расположение стран и на­родов, населяющих эту планету, их обычаи и законы. И по­скольку знакомых, кроме них у меня здесь не было, а очень хотелось иметь друзей, помимо Пятницы, то я и зачислил их в таковые. И как показало будущее, не ошибся. Один из них, как я уже говорил, был купцом средней руки, звали его Валерт. В рабство попал, когда возвращался домой из пригранично­го района, после удачной распродажи своего товара. Умудри­лись нарваться на набег кочевников. Попал, кстати, вместе с Никоном, вторым моим приятелем, работающим в этом рай­оне плотником, и возвращавшимся домой, в том же карава­не, после трёх месячного отсутствия, связанного с наймом на постройку новых казарм. У обоих дома оставались дети и жёны, что и послужило причиной предпринимаемых ими по­бегов, после которых они оказались на руднике. Следующим был воин, с именем Родерик, попавший в плен после ранения, получившего в стычке со степняками, и оставленным отсту­пившим отрядом, посчитавшим его мёртвым. За что оказался с нами, я уже рассказывал, пьяные драки ещё никого до до­бра не доводили. И, самый молчаливый из нас, имел кличку Спица, и хотя и имел вид уголовника, но в жизни был добрым малым, всегда помогал, не задавая лишних вопросов. Но как здесь оказался и чем занимался раньше, так никому и не рас­сказывал. Пятым, в нашей компании был Виктор, но его я, пока, к числу своих друзей не относил, хотя и разговаривал с ним как с остальными. Даже когда предложил организовать побег, он входил в число получивших это предложение. На ко­торое, кстати, все ответили отказом, мотивируя тем, что даже если перебить охрану, что само по себе абсурдно, убежать всё равно не удастся, поскольку устроят массовую облаву, с со­баками и, по печальному опыту Никона с Валертом, пойма­ют в течении часа, и на этот раз уже точно убьют. То, что мне удастся убежать, да ещё с таким помощником как Пятница, я не сомневался, но бросать, ставших уже друзьями, людей, я не хотел. Мысли о побеге меня начали посещать недели через три, после попадания на каторгу. За это время однообразная, далеко не шикарная жизнь в пещере, изрядно надоела, да и свободолюбивая душа требовала изменение статуса. Правда конкретного плана пока не было, потому всё продолжалось своим чередом.

Возвращаясь к алмазам, принесённых мною, выяснилось, что последний из них находили здесь больше тридцати лет на­зад. И что стоимость их была неимоверно высока.

— А может подкупить ими охранников? Пусть скажут, что мы погибли в руднике, тогда и погони не будет! — пред­ложил я ребятам.

— Нет Железяка! Не получиться! Слишком приметный товар, да и охранникам своя жизнь дороже! — после недолго­го раздумья ответили они.

Немного посовещавшись, решили один, самый малень­кий камушек, отдать управляющему, а оставшиеся спрятать неподалёку, вместе с остальной добычей.

Отдать один алмаз стоило хотя бы ради того, чтобы уви­деть лицо служаки, приехавшего в очередной раз за порошком. С глазами, величиной с блюдце, он чуть не задохнулся от вол­нения. Промычав, что то нечленораздельное, видимо потеряв дар речи, он бросился обратно в город, даже не удосужившись посмотреть и оценить добытый розовый порошок. На следу­ющий день приехал сам владелец рудника, уже знакомый нам Маргед. Зайдя к нам в помещение, и распорядившись, чтобы нам выдали положенную премию, в виде дополнительного пи­тания, кивнул в мою сторону и подозвал к себе.

— Ну, здравствуй Железяка! — сказал он, жестом пригла­шая отойти в сторону.

— И Вам, уважаемый Маргед, здравствуйте! Что за судь­ба привела столь влиятельного и успешного господина, к та­ким недостойным созданиям как мы? И кого мы должны бла­годарить, за доставленную радость лицезреть Вас? — включив дурачка, ответил я на приветствие.

— Просто поговорить! Потому перестань паясничать, тебе не идёт!

— И о чём же вы хотели поговорить, если для этого вам пришлось отправиться в эту дыру?

— Да о тебе! Я много людей повидал на своём веку, хоро­ших и плохих, богатых и бедных, умных и дурачков, но ты для меня остаёшься загадкой. Не могу понять, то ли ты умный, то ли дурак, влезающий не в своё дело, то ли ты беспомощный, то ли способен скрутить в бараний рог любого. Но одно знаю точно, великий Магал тебе благоволит, а значит ты не враг на­шей веры.

— Я действительно не враг вашей веры, хотя и не покло­няюсь великому Магалу! Я просто не люблю фанатиков, го­ворящих от лица богов! — проговорил я, не понимая, к чему клонит Маргед.

— Ты нравишься мне Железяка! И мне не хочется, что бы человек, приносящий удачу, а она тебе, безусловно, сопутству­ет, окончил свою жизнь на каторге!

— Я тоже не хочу провести свою жизнь в рабстве! И у меня есть для Вас интересное предложение. Думаю оно Вас заинтересует! — и глядя на изумление отразившееся на лице Маргеда, тут же продолжил — Я хочу купить свободу для себя и моих друзей.

— И как ты собираешься это сделать?

Вместо ответа, я вложил ему в ладонь с десяток розовых алмазов, добытых мною ранее, пообещав, что он получит столько же за каждого моего друга, отпущенного вместе со мной. Маргед надолго задумался, медленно перебирая камни, и судя по времени его молчания, вопрос был гораздо сложнее, чем мне поначалу казалось. Наконец, видимо что то, решив для себя, он произнёс:

— Извини! Я не смогу этого сделать!

— Но почему? Разве камни не окупят потерю пяти че­ловек, тем более что они и так скоро умрут, если останутся здесь! — не понимая его решения, воскликнул я.

— Камни здесь не причём! Все попавшие сюда, были при­говорены служителями веры! И пойдя им наперекор, я навсег­да обреку свою семью на проклятье, а меня самого, отправят на рудники вместо вас! — и глядя на мои потухшие глаза до­бавил: — Всё, что я могу сделать, это облегчить жизнь твоих друзей здесь! Исчезновение одного тебя, я ещё смогу как-то объяснить, а шести человек сразу — точно не получится!

После отъезда Маргеда, я долго размышлял, как мне по­ступить. Оставаться здесь я точно был не намерен.

Но и бросить своих друзей, отправившись в неизвест­ность, искать лучшей жизни, тоже не мог, хотя и понимал, что другого выхода нет, и рано или поздно, но мне придётся это сделать. И чтобы отсрочить время принятия решения, я продолжал исследовать рудники. В конечном итоге я всё-та­ки нашёл другой выход, и даже два. Точнее нашёл Пятница, а я только держался его. Один из выходов, более короткий, находился в пяти километрах от нашего нынешнего жили­ща. И выходил у реки, протекающей по другую сторону не­большого горного хребта, в недрах которого мы занимались добычей. Прикинув, что это оптимальный путь для побега, стал потихоньку к нему готовиться, жалея, что моим друзьям пройти его невозможно. Для начала запасся самыми крупны­ми алмазами, полагая, что деньги в дальнейшем мне точно понадобятся.

Вопрос с оружием надеялся решить с Маргедом, подарив ему несколько крупных камней в обмен на мой клинок с кин­жалом, считая, что он не откажет мне в такой мелочи. А если откажет, то выкраду, уж больно я с ними сроднился на поли­гоне, к тому же это был подарок на память.

Маргед приехал на рудники недели через две. Взяв с собой старшего сына, полагая, что приобщать к делам будущего на­следника надо с раннего возраста. Приказав выдать нам новую одежду и добавить паёк, он, вместе с сыном, спустился к нам, вроде как забрать добытое за неделю, хотя больше для того, чтобы поговорить без охранников. Мальчишка, как и любой другой пацан его возраста, пытался сунуть нос везде где мог. И прикрикнув на него, чтоб не заходил в штреки, мы присели на скамью. Изложив свою просьбу по поводу своего оружия, я вопросительно взглянул ему в глаза. Маргед ответил что поду­мает, тем более что никаких серьёзных препятствий для этого не было. В этот момент наш разговор был прерван диким кри­ком.

Обернувшись, мы увидели тварь, тащившую его сына вглубь катакомб. Откуда она взялась, не знал никто, за более чем двухмесячное нахождение здесь, такого никогда не было. С криком: «Пятница помоги!», я кинулся за ними. Убежать тварь далеко не успела. Максимум через сто метров я увидел её, прижатую к стене моим четвероногим созданием и маль­чишку, лежащего рядом. Прекрасно зная, что надо делать, спа­сибо полигону, я, виртуозно прыгнув на чешуйчатую спину, зажал ей нос, перекрывая дыхание, и через несколько минут на земле осталось только бездыханное тело. Вернувшись к ошарашенному от случившегося отцу, с его сыном на руках, я, передав его, присел рядом с ними.

— Не переживай ты так! Он жив и здоров! Парализован чуток, но через часик будет как огурчик, а пару царапин твой маг легко подлечит! — сказал я, успокаивая Маргеда.

От пережитого он смог только кивнуть головой и с трудом выдавить из себя спасибо.

Появился он через два дня. Не обращая ни на кого внима­ния, достал кувшин с вином и присел рядом со мной. Недале­ко от нас лежала туша твари, вытащенная нами сегодняшним утором наружу, вокруг которой копошились охранники, пы­таясь снять чешуйчатую броню, которая была довольно боль­шой редкостью и потому высоко ценилась.

— Как ты её убил? — с удивлением в голосе спросил Мар­гед.

— Да так, придушил легонько!

— До тебя мало кому удавалось её убить, даже вооружён­ному отряду, а тут голыми руками без магии!?

— Да чего там её убивать! Безобидная зверюшка! Даже птичьего помёта боится! — ответил я, не зная, откуда с меня, попёрло хвастливое чувство, в принципе не свойственное мне.

— Какого помёта? — абсолютно ничего не понял он.

— Простого такого, который иногда на голову падает с неба! — и, видя его недоумение, добавил: — Они, почему-то, запах его не переносят. Поверь, я правду говорю!

Маргед опять надолго замолчал, очевидно, серьёзно заду­мавшись над чем то, известному только ему. При этом он не забывал периодически подливать нам обоим вина, обладаю­щего приятным терпким вкусом, и видимо стоившего весьма не дёшево. Подолгу и основательно думать, в отличие от меня, было отличительной чертой его характера, может поэтому, он и был весьма богатым и уважаемым человеком в округе.

— Я теперь твой кровный должник! — неожиданно для меня, после затянувшейся паузы, произнёс он.

— Да перестань, ничего ты мне не должен! — Я даже сму­тился от его признания, а он, будто не слыша меня продолжил:

— Помочь тебе теперь мой родовой долг! И если забрать тебя с рудника и переправить через границу нашего государ­ства, для меня не составит особого труда, то, как помочь тво­им друзьям я пока не знаю. Но сделаю всё возможное для это­го, хотя обещать ничего не буду!

— Но ты же можешь поставить под удар свою семью?

— Зато над моим родом не будет висеть проклятье, если человек, спасший моего сына, погибнет у меня на глазах, и я не попытаюсь помочь ему!

Сказать, что я был потрясён, значит не сказать ничего. Ко­нечно, мне нравился Маргед, но то, что честь и свой долг, он ставил выше богатства и благополучия, и чувство порядочно­сти у него не стояло на последнем месте, было для меня откро­вением. Тем более что, начитавшись в детстве книг о южных рабовладельцах, я представлял их монстрами, не достойными существования. Под воздействием чувств, возникших к нему, я рассказал и о том, что нашёл выход на другую сторону, и что могу им воспользоваться в любой момент и о желании иметь к своему уходу оружие, и о том, что сдерживало меня пока толь­ко невозможность помочь своим друзьям. Он внимательно меня выслушал, а затем неожиданно спросил перед уходом:

— Слушай Железяка! А что это за бог такой — Пятница, которого ты молил о помощи, кинувшись в погоню!

У меня даже челюсть отвисла, пробормотав что-то не­связное о покровителе и охраннике одиноких путников, я с ним попрощался и ушёл к своим приятелям.

Спустя некоторое время, чтобы поднять настроение сво­им друзьям и возродить в них надежду на будущее, я сказал, что возможно у нас появиться влиятельный покровитель и если немного подождать, то может и удастся осуществить план нашего возвращения. Хоть и со скрипом, но всё же они немного воспрянули духом, теша себя надеждой, что я дей­ствительно приношу окружающим удачу. А Валерт сказал:

«Железяка! Если я действительно смогу увидеть свою жену и детей, то буду молиться тебе всю свою жизнь, как богу, поскольку мои боги не могут мне помочь». На что Никон, ут­вердительно кивнул головой, полностью с ним соглашаясь. Но, впрочем, как и обычно, в нашу жизнь вмешался случай, и дальнейшие события стали развиваться по незапланирован­ному сценарию.

Наступившее утро не предвещало ничего не обычного. Как всегда проснувшись, я проделал утренние гигиенические процедуры, благо ручей рядом. Охранники этому не препят­ствовали, тем более, что после добычи первых розовых алма­зов, они получили значительное поощрение, как хорошо вы­полнившим работу. Да и слух, о случившейся удаче, быстро распространился по окраинам, превращая их в главных геро­ев во всех тавернах и забегаловках. Именно слухи и предопре­делили дальнейшие события. Как известно, где слухи и удача, всегда появляется начальство и церковь.

Вот и сейчас, прибывшая делегация, состоящая в основном из служителей веры и блюстителей её чистоты, в обязательном сопровождении владельцами рудника, основным из которых был Маргед, решила проверить, как ревностно соблюдаются каноны поклонения Великому Магалу. Памятуя события, про­изошедшие во дворе Маргеда с Виктором, повлекшие за собой отправку на рудники, я попросил Родерика присмотреть за ним. А его самого пригрозил задушить собственными руками, в случае повторения прошлых ошибок. Как обычно, пройдя мимо стоящих людей, и неся ахинею по поводу беззаветной любви к великому Магалу, и того, что только усиленный труд в его благо может смыть грехи наши, религиозные служители заставили всех встать на колени, дабы воспеть хвалу велико­му. Подойдя к нашей группе, одному из них видимо не понра­вилось то, как быстро я упал на колени, и то, что не увидел в моих глазах раболепия и ужаса, который они вызывали у окружающих только одним своим взглядом. Взмахнув пле­тью, с намерением наказать непокорного раба, он вдруг сва­лился на землю, придавленный Виктором, а Родерик, вместо того что бы сдержать Виктора, встал в стойку, загородив меня своим телом от подходивших охранников. К нему присоеди­нился и Спица. Идиоты! Ну, кто их просил влезать в это дело. Ну, полоснули бы меня разок плетью, тем более пара ударов для меня, что слону дробина. Ладно, Виктор — он фанатик, так прибили бы его, и чёрт с ним. А для чего влезли Родерик со Спицей непонятно. И что теперь прикажешь делать? Хорошо, хоть Пятница не влез, видно был умнее их, и видел, что хозя­ину ничего серьёзного не грозит, да и тренировал я его, чтобы без команды не встревал. Между тем, глядя на неповиновение рабов, служители Магула, отдали приказ охране убить нас, в назидание другим. И уже приготовившись дать команду «фас» своему питомцу, и подороже продать свою жизнь, я услышал громкий крик Маргеда.

— Стойте! — и уловив на себе удивлённые взгляды при­сутствующих, он добавил: — Смерть от меча, слишком лёгкая участь, для свершивших преступление против нашей веры! Позволят ли достойные служители Магула, казнить этих не­верных так, как они того заслуживают, вероломно напав на одного из Вас?

— И как ты хочешь их убить? — спросил старший из них.

— Медленно и в страшных мучениях примут смерть они! — с пафосом и с огнём в глазах пояснил Маргед.

При этом взгляд Маргеда излучал такую злобу и нена­висть, что фанатики отдыхают. Даже я испугался не на шутку, не говоря об остальных приговорённых. Как я мог так оши­баться в отношении его, неужели под маской доброго и рассу­дительного человека, скрывался злобный и коварный тип. А ведь я его почти полюбил, сына спас, и вот его благодарность. Нет, правы были люди, написавшие умные книжки, которые я читал на земле, там ясно говорилось, не может рабовладелец быть хорошим человеком. Маргед, между тем, продолжал го­ворить, с фанатизмом в глазах.

— Пусть их замуруют на веки вечные в одном из штреков! Мало того, перед этим пусть вымажут их, с ног до головы, пти­чьим дерьмом! Пусть дадут бурдюк с водой, что бы, если их не сожрут твари дьявольские, они смогли протянуть лишних пару дней, в страшных мучениях осознавая кару нашу праведную!

Многие рабы упали в обморок, после его речи. Даже ох­ранники стояли бледными. По местным обычаям, вымазать человека в птичьем помёте, считалось самой страшным нака­занием после смерти, хуже, чем отрубание конечностей. По­скольку, его в таком виде ставили у стен города и закидывали камнями, а все родственники, имеющиеся у него, становились по статусу ниже раба. Тех хоть кормили, а им было, под стра­хом смерти, запрещено даже подаяние, не говоря о какой либо помощи. И обычно весь род, за очень короткое время, выми­рал полностью, включая малолетних детей. Да ещё пещеры с тварями, которыми пугали детей, дополняли жуткую картину. Даже сам факт, заживо замуровать, вызывал ужас.

— Не слишком ли ты суров, уважаемы Маргед, тем более что наш брат живой и здоровый? — поинтересовался главный блюститель веры: — Может, просто отрубим голову?

— Нет! Нельзя прощать человека, поднявшего руку, на святых братьев нашей веры! Пусть другим будет в назида­ние! — безапелляционно ответил он.

— Ну что ж, пусть будет так, как ты говоришь! Я не забу­ду, как ты заботишься о братьях наших! И ты можешь всегда рассчитывать на нашу помощь, пусть великий Магал продлит твои годы!

После того как нас, вымазав в помёте, завели в один из штреков, и рабы с дрожащими руками стали подносить кам­ни, для закладки прохода, Маргед громко произнёс:

— А ты Железяка, раз смог сбить с истинного пути сво­их соплеменников, сумевших поднять руку на братьев наших святых, защищая тебя, червя недостойного, то можешь поно­сить их на руках перед смертью! А если в тебе проснётся со­весть, то вот тебе клинок с кинжалом, чтобы прекратить их страдания, и своей рукой убить их! — и он бросил мне, так мною любимое оружие.

И уже обращаясь к служителям спросил: — Надеюсь, смерть от руки друга, является не менее суровым наказанием?

На руках. Маргед сказал на руках. Боже, какой-же я идиот. Ведь правда, если мои друзья не могут сами дойти до выхода, я могу отнести их на руках. Ай да Маргед, ай да артист, Станис­лавский бы аплодировал.

Всё-таки он сдержал своё слово, и сделал всё возможное для меня и моих друзей. Вот умница. За секунды нашёл един­ственный выход из тупиковой ситуации. Да ещё умудрился при этом заработать себе авторитет среди верующих фана­тиков. Вот жучара, везде выгоду найдет, да продлит великий Магул его годы.

Друзья моего оптимизма явно не разделяли. Кончилась твоя удача Железяка, говорили они. Страшной смертью по­гибнем теперь. И стали открывать бурдюк с водой, что бы смыть с себя птичий помёт.

— Хоть умрём чистыми! — вздохнули они с тоской.

— Стойте! Не смывайте! Это от тварей! — успел прокри­чать я, и, присев, рассказал им всю подоплёку этого непросто­го дела.

Как я перетаскал всех к выходу, рассказывать не буду. Только отмечу, что было нелегко. Пять человек, пять киломе­тров до выхода, по десять километров туда-обратно, хорошо, что Маргед догадался воды оставить. Но к исходу второго дня, мы все сидели на берегу реки, согреваясь у потрескивающего рядом костра.

4

Первая эйфория от свободы быстро прошла. И встал уже стандартный вопрос — что делать дальше? Добраться до ро­дины моих товарищей, о чём все мечтали с момента побега, было весьма проблематично. Одно только пересечение пу­стыни казалось делом полностью безнадёжным, так как зате­саться в проходящий караван не было никакой возможности, по причине того, что объяснить своё появление здесь, мы не могли. Да и рабское клеймо, хоть и выполнено было краской, но сойдет не раньше, чем месяца через три. В раздумьях мы провели несколько дней, благо мелкой дичи в округе хватало, и можно было её добыть, просто удачно кинув камень, а раз­жечь костёр, высекая искры из кусков камней, для ребят не было большой проблемой. И хоть пища и была пресной, в свя­зи с отсутствием соли, но сдобренная разными травами, была вполне съедобной. В один из вечеров, сидя у костра, перебрав все варианты, пришли к выводу, что надо двигаться вдоль по­бережья, и хотя расстояние было значительно больше, но была возможность найти воду и пищу. Сложность этого пути со­стояла ещё в том, что на границе государства находилась одна из аномальных зон, наводнённых тварями, и считавшейся непроходимой для людей, а обойти её не было возможности, так как крутая горная гряда тянулась вдоль всей её террито­рии. Но двигаться домой надо было несомненно, и все решили рискнуть, понадеявшись на авось.

По течению реки дошли до моря, обойдя, попавшиеся на пути, пару мелких поселений. В них Спица умудрился сво­ровать старый небольшой топорик, нож для травы, немного напоминающий серп, и помятый медный котелок, которому мы были, несомненно, рады, хотя и потребовали от него — больше никаких краж, без нашего ведома во всяком случае. Пятница, о котором я так не кому и не рассказал, большую часть времени носился неподалёку, подбегая ко мне только в тех случаях, когда впереди попадались люди, чем оказывал мне добрую услугу, помогая заблаговременно избегать случай­ных встреч. Естественно проделывал он это в скрытном режи­ме, которым овладел в совершенстве. Своим спутникам такое знание я объяснял своим внутренним чутьём, которое у меня действительно было, но реагировало только при непосред­ственном возникновении серьёзной опасности, например, ударе со спины. Так, без особых приключений, мы преодолели больше половины пути до границы империи.

В очередной раз, устраиваясь на ночлег, сидя у костра и сожалея об отсутствии хлеба, по которому успели соскучить­ся, ребята попросили меня показать им мой клинок, всегда висевший у меня за спиной. Отстегнув кожаные крепления, положил его на колоду у костра, пусть смотрят, не жалко. По очереди, подержав в руках, и поцокав языками, они обнару­жили надпись, выгравированную на лезвии и принятую мною за затейливый орнамент. Непорядок, подумал я. Говорить умею, а писать и читать, ещё не научился.

— Ну и что там написано? — спросил я, чувствуя себя безграмотным дикарём.

Ещё раз, внимательно рассмотрев, Валерт, как самый об­разованный среди нас, ответил следующее:

— Это очень древний язык, сейчас на нём не говорят! А примерный смысл можно перевести так — «Взявши оружие, забудь страх и сомнения. Думай о цели, и помни о чести!».

— Кстати, как он у тебя оказался? — спросил Виктор.

— Да случайно нашёл, не помню где, поскольку до того, как меня нашли в пустыне, ничего не помню! — невпопад соврал я, не желая говорить правду, дабы избежать новых вопросов.

— Очень хороший клинок! По мне, правда чуть легковат, да и длина чуть меньше обычного. Для такого нужна виртуоз­ная техника, одной силы маловато будет! — Присоединился к разговору Родерик: — Слушай Железяка! А покажи пару при­ёмчиков с ним!

— Каких приёмчиков? — слегка опешил я.

— Ну как каких! Обыкновенных! Связки, какие ни будь удары, защиту, ну то, чему тебя учили, свою школу владе­ния! — пояснил он.

Простейшая просьба Родерика поставила меня в тупик. Я, конечно, сроднился с клинком и кинжалом, и мог покро­шить в капусту любого, но никто меня не учил, и ни какую школу я не изучал. Моей школой было банальное выживание на полигоне. Всё что от меня требовалось, это максимально быстро и с минимальными затратами убить противника, и ни о какой красоте связок и приёмов я некогда не думал, да и не умел красоваться перед публикой. Я прекрасно знал, куда надо ударить, под каким углом, и с какой силой, только относитель­но конкретного момента сражения и в отношении определённо­го противника, а махать оружием в воздухе, я просто ни разу не пробовал. Глядя на моё растерянное лицо, и видимо истолковав по-своему моё замешательство, друзья решили меня успокоить:

— Не переживай! Родерик или Виктор тебя поучат в до­роге. Может, и успеешь приобрести хотя бы азы владения хо­лодным оружием!

С утра, как только взошло солнце, ко мне подошёл Роде­рик, с двумя деревянными палками, по внешнему виду напо­минающие мечи.

— Вставай Железяка! Учиться будем, пока ребята завтрак готовят. Начинать учёбу в двадцать четыре года конечно позд­новато, но ты должен хоть немного научиться себя защищать. Без этого в нашем мире просто пропадёшь, тем более что ма­гии в тебе нет абсолютно никакой!

Представив себя в поединке с Родериком, и то, что деревян­ные мечи не помешают мне его убить, поскольку на полигоне убивать приходилось, всем что под руку попадёт, и убийство противника было доведено до уровня рефлексов, я испугался. В голове проскользнула мысль, что я не смогу себя полностью кон­тролировать в схватке, и могу случайно покалечить воина. Про­бормотал какую-то дребедень, по поводу пацифизма, я пошёл к костру, где и присел, наблюдая, как виртуозно Спица готовит нам еду. В ответ на это, Родерик тяжело вздохнул и подошёл к Вик­тору с Никоном. О чём они болтали, я мог только догадываться. Хотя понять, что меня все считали никчёмным воякой, особого ума не надо, тем более за всё время пребывания здесь, я не только ни разу не дрался, а даже ни разу не проявил никакой агрессии в поведении, видимо до чёртиков устав от этого на полигоне.

Быстро перекусив, двинулись дальше. Впереди шёл Роде­рик, с топором за поясом, замыкал нашу колонну Спица, тоже вооружённый, с кривым ножом для травы. Меня, как самого беззащитного, по их мнению, поставили в центре, мотивируя тем, что со мной всегда ходит удача, и её надо беречь любой ценой. На вежливую просьбу отдать на время клинок Викто­ру, я ответил решительным отказом, чем немного озадачил моих спутников, но они тактично не стали спорить. Конечно, меня немного задевала их чрезмерная опека, и я даже хотел им всё рассказать, заодно и с Пятницей познакомить, но во время одумался. Мой четвероногий питомец, кстати, крутил­ся в радиусе трёх-четырёх километров. Причём помимо не­обходимой для меня разведки, он ещё находился в отдалении по причине того, что быть в режиме невидимости, он мог не более часа. Потом ему требовалось в три раза больше времени на восстановление этой функции. И потому что бы ни мучать животное и не пугать моих товарищей, я приказал пореже приближаться к нашей компании.

Остановившись под небольшим ветвистым деревцом, чтобы переждать стоящее в зените солнце, все, кроме Спи­цы, разлеглись в тенёчке. Он как всегда принялся готовить для нас еду из добытой заранее мелкой дичи. Стоит отдать должное его кулинарному искусству. В полевых условиях, без необходимой посуды, из приправ имея только то, что на­шлось под рукой, листья какой-то пряной травы и кустар­ников, он готовил вполне достойные блюда, причём делал это с большим удовольствием. На наши вопросы, где он так научился профессионально готовить, он как обычно отвечал молчанием. И до сих пор, нам так ничего и не удалось узнать о его жизни. У меня сложилось впечатление, что благодаря своей необщительности и скрытности, мы и отнесли его к уголовному миру, хотя никто не помнил, чтобы он задирался или ругался, наоборот, всегда старался помочь. Ну да ладно с ним. Могут же быть у человека свои тайны. Я вон, вообще вру напропалую о своей прошлой жизни, а он не врёт, а про­сто молчит.

Отойдя от нашей компании, чтобы справить обычные человеческие потребности, я почувствовал прикосновение к рукам чей-то влажной морды.

— Ну что Пятница? Опять чужие люди в округе появи­лись? — потрепал я его за шею, и уже громко произнёс:

— Эй, народ! У меня чувство подсказывает, что неподалё­ку есть кто-то чужой! Туши костёр и будьте внимательными!

— Слушай Железяка! А кто это? И сколько их? Тебе твоё чувство не говорит часом? — спросили друзья.

— Да нет, не говорит. Пока не умеет ещё! — ответил я, мысленно рассмеявшись и отправив своё «чувство» погулять.

Едва успев затушить огонь и спрятаться в близлежащем кустарнике, как из-за холма, показалась группа всадников. Осторожно выглядывая из прикрытия, мы пытались рассмо­треть, кого к нам занесло в такую глушь. Самым глазастым, помимо меня, у нас оказался Виктор, выдавший нам неутеши­тельную информацию, что приближающаяся группа является религиозным карательным отрядом, и что с ними, судя по зна­кам отличия на одежде, находиться очень сильный маг. Может, пронесёт мимо, подумали мы все, стараясь сильнее слиться с землёй и моля своих богов о чуде. Чуда не произошло.

Видимо у них действительно был сильный маг, причём до­бросовестно исполнявшим свои обязанности.

Уже проезжая мимо нас, он вдруг напрягся, и начал мед­ленно, как локатор, водить руками вдоль зарослей, служив­ших нам убежищем. Потом, видимо уловив человеческие ауры, что-то резко крикнул своим сопровождающим, указы­вая в нашем направлении. Бежать некуда. Сопротивляться де­сятку хорошо вооружённых воинов бессмысленно. Сдаваться бесполезно, так как бежавших с каторги рабов, ожидает толь­ко смерть. Мысленно попрощавшись друг с другом, мои то­варищи встали в круг, взяв в руки оружие, у кого оно было, и камни, в надежде подороже продать остатки своей жизни. Но видимо в планы карательного отряда не входило дать нам даже саму возможность умереть с честью. Маг, со злорадной ухмылкой, направил ладони с растопыренными пальцами в нашу сторону и произнёс заклинание. В тот же миг, огонёк жизни в глазах моих спутников потух, и они, превратившись в безвольные куклы, медленно стали вставать на колени. Во­ины, громко рассмеявшись, спешились с коней и двинулись в нашу сторону, в полной уверенности отсутствия какого-либо сопротивления с нашей стороны. Подойдя почти вплотную, вдруг обратили внимание на меня, стоявшего в центре сре­ди преклонённых и безвольных товарищей, сжимающего в руках древний клинок. Удивлённо глянув на мага и обнажив оружие, стали окружать меня в кольцо, надеясь быстро по­кончить с возникшей проблемой. Не сомневаясь, что Пятница находиться рядом, я прокричал ему «Вперёд! Ату их!», и бро­сился в атаку.

Одним движением полоснув по горлу ближайшего, раз­ворачиваясь по инерции, воткнул кинжал в сердце другого и ударил пяткой третьего, ломая челюсть. Минус три, мысленно посчитал я. Мгновенно пригнувшись, уходя от удара четвёр­того, сделав кувырок вперёд, клинком подрезал сухожилья рядом стоящего пятого, и, развернувшись, воткнул кинжал ему в горло. Четвёртый воин, пытавшийся перед этим нанести мне удар, на мгновение оказался ко мне спиной, и я спокойно успел вонзить свой клинок ему под лопатку. Ещё минус два. Нет, ошибся, четыре. Пятница тоже без дела не сидел. Итого семь, неплохо для нескольких мгновений, особенно для но­вичка в этом мире. От отряда осталось три человека. Два, оша­левших воина, не успевшие даже до конца обнажить оружие и принять стойку, и маг, стоящий в стороне. С воинами не было никаких проблем, и вскоре они упали, один с перерезанным горлом, другой с распоротыми рёбрами, несмотря на наде­тые на него крепкие кожаные доспехи. Вдруг меня пронзило чувство грозящей опасности, и рефлекторно пригнувшись, заметил просвистевший над моей головой топор. Отпрыгнув в сторону и приготовившись к атаке, с трудом сдержался от убийства, увидев своих товарищей. Они, с затуманенными красной поволокой глазами, шли на меня с оружием. Родерик с топором, Спица с серпом, а остальные с поднятыми у убитых мечами. Стоящий неподалёку маг, с перекошенным от напря­жения лицом, плёл свои мерзкие заклинания.

— Ах ты гадина! Чуть не заставил меня принять грех на душу! — прошипел я со злостью, и крикнул своему четверо­ногому питомцу, уже потерявшему свойство невидимости: — Фас! Ату его! Пятница, в два прыжка достиг цели. Маг, за мгновение до того, как стальные челюсти вцепились ему в горло, успел не один раз обделаться, увидев несущегося на него исчадие ада, и через мгновение свалился на землю с застывшими от ужаса глазами.

— Блин! Что за несправедливость такая! Все боятся моей милой зверюшки, а меня в грош не ставят! А ведь я прикон­чил семерых, а он только троих! — с некоторым сожалением и завистью подумал я, разглядывая обделавшегося от страха колдуна.

Мои друзья, после смерти мага, лежали на земле, и види­мо ещё не до конца отойдя от ментальной атаки, с затуманен­ными глазами, пытались привстать, ничего не понимая, и не помня, что произошло в последние минуты. Одобрительно похлопав своего помощника в этой схватке по спине, я отпра­вил его отдыхать в близлежащие заросли. Нечего пугать моих спутников, когда в себя придут. И что бы снять навалившееся нервное напряжение, прилёг на траву и закрыл глаза, дожида­ясь пока мои товарищи окончательно очухаются.

— Железяка! Ты живой? — Раздавшийся голос вернул меня к реальности.

— Да вроде как живой! — ответил я, медленно поднимаясь.

— Что тут произошло? Никто ничего понять не может. Может, ты что помнишь? — спросили они, озираясь на валя­ющиеся трупы.

— Нет, не помню! — соврал я без зазрения совести, даже не краснея: — Вроде как вы собрались драться, дальше пусто­та! Потом открываю глаза и вижу ваши озадаченные лица с квадратными глазами. Кстати, когда вы успели здесь всех грохнуть?

Ответ получился в стиле Никулина — упал, потерял со­знание, очнулся, гипс. А что мне ещё оставалось делать, не говорить же правду, в которую всё равно никто не поверит. Ещё где-то с полчаса ребята прибывали в состоянии лёгкого помешательства, иногда косясь в мою сторону, но видя мою беззаботную физиономию, лишних вопросов не задавали. Да и чего их задавать человеку, по их мнению, не умеющему дер­жать в руках холодное оружие. В конечном итоге, посчитав случившееся провидением богов, наконец-то начали собирать и сортировать трофеи. Для нашего нынешнего положения, трофеи были просто сказочные. Помимо десятка прекрасных лошадей, в седельных сумках нашлась и еда, и посуда и тё­плые одеяла, всё необходимое для длительного путешествия. У мёртвых воинов собрали оружие и срезали кошели, с нахо­дящимся там серебром, а поскольку отряд считался элитным, то и серебра там было в достатке. У мага, помимо дорогих амулетов, в которых я не разбирался, нашёлся увесистый ко­шель с золотыми монетами и с десяток драгоценных камней. Все очень обрадовались хлебу, обнаруженному в седельных сумках, и Спица пообещал приготовить прекрасный ужин, тем более что различных приправ было тоже в достатке. Вы­рыв большую яму, похоронили убитых. Бросать людские тела, пусть даже врагов, было бы кощунством. Доспехи и оружие, предварительно подобрав под себя мечи и кинжалы, закопа­ли неподалёку, обернув их в одеяло. Зачем таскать лишнюю тяжесть, хотя Валерт и уговаривал взять всё с собой, обещая выгодно продать в первом же посёлке. Торговец — он и в бегах остаётся торговцем. Быстро загрузив оставшееся, и внима­тельно осмотрев всё вокруг, чтобы случайно не оставить лиш­них следов, поскакали лёгким галопом, в надежде до ночёвки отъехать как можно дальше.

За час до захода солнца, найдя ложбину, поросшую густым кустарником, решили остаться на ночлег и хорошо отдохнуть. Стреножив лошадей, и достав одеяла и лёгкий тент, впервые за долгое время устроили себе полноценный отдых. Спица не подвёл, ужин превзошёл все ожидания, даже вино нашлось, правда совсем немного. И разомлев от обильной пищи и пары глотков вина, мы, улегшись у костра, предались мечтам и сво­им воспоминаниям. Валерт и Никон вспоминали свою семью, и мечтали обнять своих детей и жён, если конечно смогут до­браться домой. Рассказывали, какие они хорошие и ласковые, и как они соскучились по женскому теплу, и шалостям ребят­ни. Родерик сказал, что как доберётся до родного города, то хорошенько напьётся в кабаке и зависнет на несколько дней в борделе, поскольку уже почти год не тискал женщину. О чём мечтал Спица, никто не знал, но судя по задумчивому лицу, у него тоже была своя мечта. А в чём моя мечта, подумал я. Я конечно не отказался бы от женщины, но мечтой это назвать было нельзя. Как там говориться в девизе на клинке: «забудь страх и сомнения, думай о цели и помни о чести». Так вот этой самой цели у меня и не было. Ну, доберёмся мы в родные края моих товарищей, и что дальше. Никто меня там не ждёт, ни семья, ни друзья, ни дом. Если моей целью является выжива­ние в этом мире, так я мог это прекрасно сделать и на каторге. Попасть обратно в Питер, так это невозможно, да и что меня там ждёт, кроме неприятностей. Даже у фанатичного Виктора была своя цель в жизни, вернуться в свой орден и продолжить своё дело. И мне вдруг стало так одиноко и тоскливо, что я взял одеяло и пошёл в заросли, надеясь отыскать там Пятницу.

Он, как и я, тоже был одинок в этом мире, и его судьба была такой же не определённой, как и у меня. Друзья, заметив мой уход, притихли, но помня моё недавнее грустное состояние, посчитали лучше не вмешиваться, за что я был им премного благодарен. Утро я встретил со старым другом в обнимку, как в прошлые времена на полигоне, хотя там мы знали, что нам делать и куда идти. Немного посидев и полюбовавшись чудес­ным рассветом, сопровождаемым изумительным сверканием белой и рыжей луны, я в который раз подумал: «Почему, когда кругом так красиво, мне так хреново».

— Ау! Железяка! Ты где? Завтрак готов, только тебя ждём! — услышал я голос, нарушивший тишину пробуждаю­щегося утра. Громкие крики моих взволнованных товарищей, вернули меня из мира уныния и красоты в реальную действи­тельность. Ласково потрепав напоследок моего верного четве­роногого, я двинулся к месту нашей стоянки. «Будем живы, не помрём, может, и мечту найдём!» — почему-то в рифму поду­мал я, стараясь разогнать своё угрюмое настроение.

Благодаря наличию транспортных средств, в виде поро­дистых скакунов, наше продвижение значительно ускорилось. И спустя три дня мы достигли нашего последнего препят­ствия, аномальной зоны на границе государств, с обитающи­ми там демоническими тварями. Стоит отметить, что хоть я и сидел на лощадях впервые, но перенёс путешествие на них вполне сносно, во всяком случае, не валился на стоянках в из­неможении и с раскоряченными ногами. Очевидно, свою роль сыграло моё натренированное тело и прекрасная гибкость с координацией, приобретёнными на полигоне. Приближаясь к границе зоны, стали искать место для длительной стоянки. Слева нас подпирали горы, с крутыми склонами, справа про­стиралось море, тоже отнюдь не безобидное. Впереди находи­лась местность, чередующая в себе колючие заросли, болоти­стые места, невысокий, но густой лес, и водные преграды, в виде бурного горного потока, впадающего в море. По словам Валерта, это была не самая большая зона. Но пройти её ещё никому не удавалось, даже специально экипированным от­рядам с поддержкой магов. После гибели более трети воинов, они прекращали попытки её преодолеть. Единственное что им удавалось сделать, это добыть несколько тварей на окраинах, что считалось удачным походом, так как многие органы этих созданий, служили источником важных ингредиентов, для различных целебных и других снадобий. Да и шкура, вместе с когтями, благодаря неимоверной прочности, тоже приноси­ла немалый доход. Особой удачей считалось добыть крупную тварь, в её железах, в печени или в сердце, находились веще­ства обладающих большой магической силой. Даже камни, найденные в почках, имели определённые свойства и пользо­вались спросом на рынке. Камни эти были внешне различны­ми, в зависимости от существа в которых их находили, и свой­ства имели тоже разные. Но добывали таких тварей крайне редко, так как обычно они обитали в глубине зоны, да и убить такую крупную и злобную животинку, было весьма проблема­тичным делом. Помимо этого, некоторые травы и растения, произрастающие здесь и обладающие определёнными фар­мацевтическими свойствами, тоже были объектом хорошей продажи, но воины редко занимались их сбором, а крестьяне просто боялись заходить в эти места.

Найдя большую поляну на возвышенности, окружённую мелким лесом и кустарником, мы стали разбивать лагерь. Спица, как всегда занялся кухней, Родерик лошадьми, а мы взяли на себя палатки и заготовку дров для костра. Уже сидя вечером у огня и попивая чай, сделанный из местных расте­ний и обладающий хорошим тонизирующим вкусом, стали продумывать наши дальнейшие действия. Тупо переть вперёд, в данной ситуации было самоубийством, и немного посове­щавшись, решили, что поутру я схожу в разведку, углубляясь не более чем на пару километров. Выбор пал на меня, как наи­менее восприимчивого к различным внешним воздействиям, что было доказано ещё на рудниках. Точнее этот выбор сделал я, и остальные просто не посмели мне возразить, восприни­мая это как приказ. Ещё немного посидев и поговорив о пустя­ках, стали укладываться на ночлег. Дежурить не стали, посчи­тав, что место здесь безлюдное, а если появятся твари, то нас разбудят лошади, чутко реагирующие на всякие демонические создания. К тому же имея при себе козырной туз, в лице Пят­ницы, я вообще не переживал по поводу безопасности нашего отдыха.

Ночь прошла спокойно, без приключений. Но мои спут­ники выглядели удручёнными и не выспавшимися. На мой вопрос, что случилось, и почему они ходят как в воду опущен­ные, когда наша цель уже рядом, ответил за всех Никон.

— Обидно будет погибнуть в конце пути! Столько сил и нервов потратили, а преодолеть эту зону шансов у нас не так много. Вот потому и не спали, что родню свою вспоминали. Сможем ли увидеться — одному богу известно!

После его слов настроение у моих товарищей совсем упа­ло, и что бы хоть как-то поднять боевой дух, я с воодушевле­нием, на которое был способен, громко произнёс:

— Никон, Валерт, да и все остальные! Хватит посыпать голову пеплом! С вами я, Железяка! Не вы ли говорили, что со мной ходит удача, которая уже не раз вытаскивала нас из самых трудных переделок! Посмотрите на клинок, там написа­но — забудь страх и сомнения, думай о цели и помни о чести! Так неужели, когда наша цель близка как никогда, вы позволи­те отчаянию захватить вас! Мы с вами до сих пор живы, и до сих пор двигаемся вперёд к своей мечте! Разве этого мало для хорошего настроения?! А то, что здесь ещё никто не проходил, значит только то, что мы будем первые. У нас говорят — не так страшен чёрт, как его малюют. И пусть будет трудно, зато будет что рассказать своим детям и внукам, коротая вечера в старости. Так что подумайте над этим, и к моему приходу, что­бы я не видел ваших кислых физиономий!

Не знаю, подействовали мои слова или нет, ждать я не стал, а закинув за спину клинок и повесив на пояс кинжал, по­шёл в простирающиеся впереди заросли, где меня уже ожидал мой четвероногий питомец.

По скудным сведениям, рассказанным Валертом, место, которое нам необходимо было преодолеть, имело протяжён­ность около двадцати километров. И где то на середине пути, должна быть преграда в виде горной реки впадающей в океан, до которой я и решил дойти во время своей вылазки. Для меня это оказалось значительно проще, чем я ожидал. Во-первых, твари, обитающие здесь, по классификации полигона, на кото­ром я собаку съел, располагались, где то в начальном уровне. И основная угроза от них исходила в виде ментальных атак, которые мне и Пятнице были до фонаря, хотя для моих дру­зей это являлось непреодолимым препятствием. А во-вторых, Пятница, своим диким рёвом, распугивал всю находящуюся по близости нечисть. Представьте ревущего тигра в саванне, от него даже слоны с бегемотами шарахаются. Примерно такое же воздействие на окружающие существа производил, бегаю­щий вокруг меня, мой четвероногий друг. В итоге мы достигли реки, ниспадающей с гор, потратив на всё менее трёх часов. Никаких схваток и поединков не было, не считая парочки мелких тварей, не успевших убраться с нашего пути и разод­ранных Пятницей в виде профилактики. Так что запомнилась только красота этих девственных, не тронутой человеческой рукой, мест. Идти дальше, в данную минуту, смысла не было. Помимо того что переправиться через бурлящий поток было затруднительно, так ещё и надо было срочно возвращаться, чтобы не доводить своих спутников до инфаркта. Подумают ещё, что я сгинул, и начнут глупости делать.

Уже подходя к нашей стоянке, я понял, что мои опасения по поводу моих друзей оказались верны, так как находились они на грани нервного срыва, разволновавшись моим дли­тельным отсутствием. И, завидя мою фигуру, показавшуюся из зарослей, они дружной гурьбой кинулись мне навстречу. Как выяснилось, громогласный рёв моего подопечного, раз­носившейся далеко по округе, здорово напугал их, и они все пять часов не могли найти себе места, думая, что со мной при­ключилось несчастье. И приди я на полчаса позже, они пошли бы искать моё бренное тело.

— Железяка! Ты вернулся! Живой! — вразнобой голоси­ли они, пытаясь взять меня в объятия.

— Да тише вы — раздавите! Тогда точно мёртвым буду!

— Ты где пропадал так долго? Мы уже думали, что тебя больше не увидим!

— Да гулял немного. Красотой здешней любовался. Вот и задержался чуток! — отшутился я.

— А как же нечисть? Да и тот рёв, который издавала одна из них, он на нас столько жути навёл! Как тебе удалось пройти сквозь них целым и невредимым?

— Да очень просто! Одна нечисть гоняла другую и на меня никто внимания не обращал! Так и прошёл до речки и обратно, даже рассказать вам нечего!

— Ну и везёт же тебе Железяка! Драться не умеешь, в ма­гии вообще полный ноль, а ни одна тварь тебя не берёт! Нам бы чуток твоего везения, до конца жизни счастливыми ходи­ли бы! — по доброму позавидовали они.

Сидя у костра и поедая зайчатину, как всегда изумительно приготовленную Спицей, ребята долго обсуждали мою удачу, которая помогла мне вернуться живым и здоровым. А я что, я даже не врал когда рассказывал. Подумаешь, промолчал, что нечистью, которая гоняет всю здешнюю округу, является мой верный питомец, а красотой я и правда любовался.

Начинать наш последний переход решили следующим утром. Хорошо выспавшись и плотно позавтракав, принялись снаряжать коней и грузить на них свою поклажу. Поскольку ехать верхом в лесных зарослях было проблематично, при­шлось каждому брать под узды по пару лошадей. Меня, правда от этой обязанности освободили, разумно решив, что идя впе­реди, я почувствую ментальную атаку и смогу заранее пред­упредить остальных об опасности. На всякий случай Валерт покопался в барахле, собранном после стычки с попавшимся отрядом, и выдал каждому разные амулеты, вроде помогаю­щие от этого. Плюс нацепил и все остальные, даже в которых не разобрался, мотивируя тем, что в данном случае лишнее не помешает. Да с ним никто и не спорил. Напоследок помолив­шись своим богам, и пытаясь подбодрить друг друга, мы дви­нулись в путь. Единственное, что вызывало дикий ужас у моих спутников, был громкий рёв Пятницы, посланным мною раз­гонять пред нами всё, что попадётся на пути. И все мои увеще­вания, по поводу моего чутья, которое якобы подсказывает, что эта тварь не будет на нас нападать, имело очень мало эф­фекта, и лица у всех так и оставались бледными как мел, хотя и ни кто из них не обделался, как недавний злобный колдун.

К горной реке мы добрались часов через пять. Весь путь проделали без приключений и практически без остановок. Небольшая задержка возникла только у мёртвой твари, за­дранной Пятницей, и напоминающей по своему виду, что то среднее между скунсом и шакалом. Валерт с Никоном стали быстро её разделывать. На наш вопрос, зачем это надо, они от­ветили, что жир этой зверюги омолаживает кожу и стоит беше­ные деньги, выкладываемые местными аристократками, и грех бросать их на дороге. Понюхав то, что они напихали в глиняные горшки, меня чуть не вывернуло наизнанку. Какое счастье, что я не женщина, так как наносить такое на лицо, по моему мнению, было смерти подобно. Валерт правда пытался нас убедить, что сам король не откажется от этой процедуры, и что мы ничего не понимаем ни в косметике, ни в бизнесе. С ним опять спорить не стали, в вопросах касающихся выгоды, это было бесполезно, и легче потратить пять минут на разделку, чем десять на споры.

Внимательно осмотревшись, мы поняли, что перепра­виться у подножья гор не получиться. И решили идти вниз по течению, в надежде найти более спокойное и мелкое место. Так мы дошли почти до океана, где в дельте, река расширилась почти в три раза, но соответственно и течение значительно уменьшилось, да и глубина была вполне приемлема для кон­ной переправы. К сожалению, солнце уже клонилось к закату, и, найдя боле менее подходящее место, приняли решение за­ночевать, что бы завтра с утра, последним рывком преодолеть это гиблое место. В отличие от меня, ребята провели ночь бес­покойно, они так и не привыкли к рёву нашего охранника, пе­риодически раздававшегося вокруг нас. Но рассказывать им я ничего не стал, решив сделать это позже, если будет необходи­мость. Проснувшись поутру, глядя на их не выспавшиеся фи­зиономии, решил отложить на пару часов наш выход, надеясь что за это время они немного оклемаются и придут в нужную форму. Тем более, что открывавшийся отсюда вид, поражал своим великолепием и красотой. Любой этой чудной панора­мой, когда солнечные лучи искрились в месте впадения реки в океан, создавая сверкающий ковёр на водной поверхности, страшно захотелось окунуться в эти тёплые воды.

Оставив своих друзей заниматься хозяйством, подошёл к берегу и, раздевшись, со всей прыти окунулся в это разно­цветный водный ковёр. Глубина в месте впадения была около пятнадцати метров, вода кристально чистая и тёплая, и я как ребёнок резвился и наслаждался ласкающими впечатлениями от купания. Ныряя в очередной раз и плывя мимо небольших коралловых рифов, обратил внимание на красивые раковины, по форме напоминающие устрицы, но более крупные и име­ющие чудную пёструю окраску. Вытащив парочку, позвал Ва­лерта и поинтересовался, пригодны ли они в пищу, очень уж захотелось разнообразить наше меню морскими деликатеса­ми. Валерт, увидев выкинутые мною раковины, завизжал от вос­торга. Оказывается, это были морские жемчужницы, которые не только являлись изысканным деликатесом, но и сами представ­ляли большую ценность. Из них делали различные женские без­делушки, типа гребней и брошей, а самое главное, иногда внутри попадались жемчужины, обладающие уникальными лечебными свойствами, и в руках умелого лекаря творили чудеса. Деньги меня в данный момент не интересовали, а вот полакомиться за­хотелось. Поныряв с пол часика, я выкинул на берег пару десят­ков. Завтрак удался на славу. Слегка обжаренные в собственном соку и обсыпанные приправами, моллюски просто таяли во рту с неповторимым вкусом. Разница с земными устрицами была как у запорожца с мерседесом, не в пользу земли конечно.

Основательно набив свои желудки и полежав минут де­сять для удовольствия, стали собираться в дорогу. Валерт, как всегда заботясь о нашем благосостоянии, аккуратно почистил и уложил в седельные сумки сами раковины, радуясь что в од­ной из них попалась небольшая жемчужина и одновременно сетуя на меня, что так близко от берега их собирал. Мол, чуть подальше на глубине, и жемчужины чаще попадаются, да и ра­ковины побольше будут.

— Ну что ты плачешься Валерт? Ты бедным плачешься, и став богатым, тоже плакаться будешь! Никакой разницы! — съязвил я по этому поводу.

— Нет Железяка, не скажи! Разница очень большая! Одно дело плакаться в собственном доме с сытым желудком, и совсем другое, голодным и на улице!

Найти что возразить — было нечего. И спорить на эту тему никто не стал, тем более что деньги в дальнейшем нам действительно были нужны.

Услышав рёв на другой стороне реки, опять заставивший побледнеть моих приятелей, мы начали переправу. Первым пошёл я, за мной, ведя за уду пару лошадей, двинулся Родерик, замыкал наше шествие Виктор. Уже взбираясь на противопо­ложный берег, я вдруг услышал отчаянный крик. И обернув­шись, увидел, как какая-то водная тварь, внешне похожая на моржа, только с когтями на ластах, ухватила за ногу Никона, шедшего предпоследним, и стала тянуть его в сторону океа­на. Виктор бросился ему на помощь, и получил сильный удар когтистом ластом. Он стал медленно оседать в воду, с распо­ротой грудью. Выхватив кинжал, я кинулся наперерез чудищу, намереваясь воткнуть его в глаз. Но Никон, каким-то неимо­верным усилием, смог освободить ногу и попытался плыть к берегу. Забыв о твари, я устремился к нему, помогая выбраться на берег.

— Железяка! Виктора уносит! — Услышал я крик Валер­та, и кинулся вдогонку за уплывающим телом. Вытащив, уже теряющего сознание Виктора, внимательно осмотрели ранения наших пострадавших ребят.

У Виктора была сильно распорота грудная клетка и задето лёгкое. Благо Валерт нашёл в седельных сумках кое-какие пре­параты, останавливающие кровь и обеззараживающие раны. Но, даже истратив почти весь запас, состояние у Виктора было критическим. У Никона дела тоже были не намного лучше. Тварь умудрилась почти полностью перекусить левую ногу ниже колена. Был вырван значительный кусок плоти и сло­мана кость. Обработав рану и наложив тугую жёсткую шину из крепких веток, обмотали тканью, предварительно нарезав полосы из лёгкого тента.

— Нужен хороший лекарь! Без него нам Виктора не вы­тянуть! Да и у Никона с ногой не всё так просто! — сказал Ро­дерик, повидавший на своём веку, будучи воином, множество различных ран.

— И где мы возьмём тебе здесь лекаря? — раздражённо прокричал я, виня себя за случившееся несчастье. Ну что мне стоило внимательно осмотреть реку перед переходом. Так нет, я понадеялся на Пятницу, думал с ним море по ко­лено. А ведь он не водяная свинка, и в реке сражаться не умеет, хоть и плавает неплохо. И всё это я мог и должен был предусмотреть, и тогда бы мы не имели двух тяжело раненных, да ещё и без квалифицированной медицинской помощи.

— Хорошего лекаря только в городе найти можно. А сей­час нам надо найти хотя бы деревню, с местным знахарем. Он, конечно, не вылечит, но возможно поможет нам довести их живыми. — Продолжал Виктор, не обращая никакого внима­ния на моё раздражение.

— Я здесь вроде кое-какие травы видел! Попробую сде­лать отвар тонизирующий, чтоб боль немного снять, и чтоб уснуть смогли, пока мы с ними до жилья доберёмся. — Вдруг произнёс до этого всегда молчавший Спица.

Немного удивившись красноречию нашего товарища, мы начали разводить костёр и ставить котелок с водой, что бы по его возвращению под рукой был кипяток. Вода закипела минут через пятнадцать, а ещё через пять вернулся Спица. Жестом, указав нам отойти, чтоб не мешали, и принялся колдовать над кипящей водой. Ещё через полчаса, мы, напоив пострадавших и закрепив импровизированные носилки на лошадях, осто­рожно двинулись в дальнейший путь.

Солнце уже начало клониться к закату, когда прекратился рёв, сопровождающего нас Пятницы, и мы вышли на откры­тое пространство. Что бы определиться в направлении, ре­шили временно разделиться. Я остался с ранеными, а Спица, Родерик и Валерт поскакали в разных направлениях, в наде­жде обнаружить хоть какое-то присутствие людей. На наше счастье, Родерик, двигавшийся вдоль побережья, обнаружил неподалёку небольшую рыбацкую деревеньку. Мы поспешили к ней, надеясь успеть до наступления ночи.

Въехав в сумерках на единственную улицу, Валерт громко прокричал:

— Эй! Народ! Есть кто живой? Выходи, помощь нужна!

Прошло несколько минут. И уже собираясь начать бара­банить во все двери, во двор начали выходить люди. Выяснив, кто здесь старший, обратились с просьбой:

— Подскажи милейший! Нет ли у вас в деревне знахаря толкового? Раненые у нас есть тяжёлые!

— Знахаря у нас нет! А вот на отшибе недалече лекарь живёт! Хороший лекарь!

— Да откуда тут хороший лекарь? Тут же ничего не зара­ботаешь! С вас же кроме рыбы и взять нечего!

— Так он едой и берёт! Причём только тогда, когда она нужна, а так и бесплатно лечит.

— Он у вас, типа сумасшедшего старика давно выживше­го из ума, что ли?

— Почему старика? Девица она. Только вроде изгоя, так как родила от эльфа, вот и забралась в такую глушь. Юли её кличут! Вы тока не шибко её обижайте, потому, как зла она никому не делала, да и живёт тихо, людям не мешает.

— Не переживай старик! Зла некому не сделаем! А если поможет, то и её отблагодарим, да и вашу деревню не обидим! Ты показывай, куда двигать надо! — ответил я за всех. К небольшой хижине, указанной жителями, мы подошли уже затемно. Спешились, и начали снимать с лошадей носилки с ранеными. Валерт в это время вежливо постучался в дверь.

— Хозяюшка! Открывай! Помощь твоя нужна! Не обес­судь за поздний визит, отблагодарим как следует!

Дверь открыла молодая, довольно симпатичная женщина. Приятным, но слега уставшим голосом, поздоровалась. Подо­шла к лежащим во дворе Никону с Виктором, и бегло осмо­трев их, приказала срочно занести их в дом. Аккуратно поло­жив обоих на лавки и помогая Юли раздеть их, мы обратились к ней с вопросом о состоянии наших друзей и поинтересова­лись, сможет ли она им помочь.

— Который с раненой ногой, жить будет точно, но удастся ли спасти ему ногу, я гарантировать не смогу. Слишком много

времени прошло, трудно будет срастить кости и ткани. А вот у того, с распоротой грудью, дела намного хуже. Боюсь всё, что я могу сделать, это облегчить ему страдания. Лёгкое повреж­дено и крови потеряно много, чудо что вы его сюда довезли.

— Слушай лекарка, а это случаем не поможет тебе в ле­чении? — сказал Валерт и выложил перед ней добытую нами жемчужину.

— Возможно поможет! Только маг нужен хороший, что­бы её активировать! Да вы не переживайте, я смогу, хотя давно и не держала в руках таких вещей!

Взяв в ладони жемчужину, она, закрыв глаза и склонив­шись над Виктором, начала шептать заклинание. По мере звучания непонятных фраз, жемчужина покрывалась лёгкой белёсой дымкой, которая медленно перетекала из ладоней це­лительницы на тело лежащего друга, обволакивая его рану и проникая вглубь лёгкого. Закончив читать заклинание, Юли внимательно всмотрелась в произошедшие с раной измене­ния.

Лёгкие капли пота покрывали её лицо, и руки слегка под­рагивали от напряжения. Подняв на нас глаза, она с грустью произнесла:

— Сожалею господа! Энергия жемчужины кончилась, а рана так и не затянулась. Я даже не уверена, смогла ли бы по­мочь, если была бы не одна, а несколько таких.

— Так возьми и попробуй! Может получиться? — в отча­янии проговорил я.

— Вы шутите господин? Где я могу взять их?

— Как где? Здесь же все рыбаки. В море этих раковин на­валом. Ты возьми, а мы сколько надо заплатим.

В наш разговор встрял Валерт, желая разъяснить мне си­туацию, и защитить удивлённую Юли.

— Железяка! В этих местах нет морских жемчужниц. Они могут обитать только в кристально чистой воде, которая к тому же должна быть не такая солёная. Горная река в зоне, как раз уменьшила количество прибрежной соли, и способ­ствовала размножению этих редких моллюсков. Но туда ни у кого доступа нет.

— У меня есть этот доступ! — заявил я, закидывая за спи­ну клинок и цепляя кинжал.

— Ты что ополоумел? Ночь на дворе! Какая к чёрту зона! А морская тварь, изуродовавшая наших ребят, ты о ней за­был? — накинулись на меня мои спутники.

Но я уже их не слушал. У меня не было никого ближе них в этом мире. И я считал себя виновным в случившейся траге­дии. И если была хоть призрачная возможность помочь Ни­кону с Виктором, я должен был её использовать. Бросив напо­следок, слегка ошалевшей от нашего разговора лекарке, что бы до утра присмотрела за ними, выскочил за дверь.

Хоть на дворе и стояла глубокая ночь, но яркое сияние двух лун давало достаточно освещения. Во всяком случае, его хватало для того, чтобы лошадь не переломала ноги на пути к аномалии. Не доезжая пары сотен метров до зарослей, я при­вязал её к одинокому дереву и снял седельные сумки. Всё-таки ехать верхом через заросли было бы полной глупостью, а та­щить её на привязи, большой потерей времени. Свистом по­дозвав Пятницу, нацепил седельные сумки на него. К моему удивлению, эти сумки, по размеру, оказались не такими уж и большими для моего найдёныша. «Да растём помаленьку» — подумал я, и быстрым шагом направился вглубь зарослей, к реке. Под отпугивающий рёв ручного хищника, и слегка обод­рав кожу о колючки, я довольно быстро достиг берега реки в месте её впадения в море. Открывшийся передо мной пейзаж, просто поражал воображение. От сияния двух лун, по водной ряби бежали две переплетающиеся дорожки, одна белая, дру­гая рыжеватая, создавая неповторимый причудливый узор. Залюбовавшись зрелищем и мечтая обосноваться в таком месте, что бы каждое утро приносило радостное впечатле­ние от реликтовой природы окружающей всё вокруг, чуть не забыл о цели своей ночной поездки. Хватит нежиться, пора и делом заняться, — промелькнуло у меня в голове, и я вер­нулся к действительности. Наскоро раздевшись и нырнув, по­нял, что даже для моего уникального зрения, приобретённого за десятилетия пребывания на полигоне, на глубине больше пятнадцати метров, все предметы приобретали расплывча­тые чёрно-белые очертания. Но немного подумав, решил всё же продолжить поиски, наполовину ориентируясь на ощупь. Вспомнив разговор Валерта, что на глубине жемчужины должны попадаться гораздо чаще, отплыл немного подальше. Первые же попытки принесли удачу, и я вынырнул, держа в руках четыре раковины, больше просто не влезало, поскольку они действительно были довольно крупными. Подплыв к бе­регу и положив их около сумок, решил что, плавая взад вперёд, теряю много времени. Осмотревшись, и не придумав ничего лучше, я связал узлом брючины у штанов и привязав их рем­нём к поясу, опять устремился в море. На этот раз дело пошло лучше. Набив за полчаса свои штаны под завязку, повернул к берегу, и с трудом вытащив их, начал с помощью кинжала их раскрывать. Дело оказалось намного сложнее, чем я думал. И как это с ними так легко управлялся Спица, не понимаю. Видно опыт нужен в любом деле, даже в открывании раковин. Потратив кучу времени, и распотрошив около пяти штук, нашёл только одну жемчужину, правда довольно крупную. Плюнув на всё, решил набрать побольше раковин, и пусть ре­бята сами их курочат, тем более что блюда из них, на скоро приготовленные Спицей, до сих пор вызывали приятные вос­поминания. Вернувшись со второй порцией штанов и забив добычей седельные сумки почти до отказа, толи от жадности, толи, просто решив перестраховаться, вдруг найденных в них жемчужин будет недостаточно, снова полез в воду. Поныряв ещё полчаса и уже почти набрав третьи штаны, вдруг резко почувствовал приближающуюся опасность. Начав озираться вокруг, но из-за стоявшей темноты, так ничего рассмотреть и не смог. Чувство опасности не отпускало, наоборот, только усиливалось. Прекратив собирать морские жемчужницы, на­чал осторожно подниматься с глубины. Резкий тупой удар вы­бил последний остававшийся воздух из лёгких и только после этого сумел увидеть напавшее на меня морское чудище. Это была именно та тварь, которая покалечила моих товарищей, весом около полутора тонн, напоминающая моржа, только со звериным оскалом и с когтями на ластах. Привязанные к пояс­нице штаны, набитые раковинами, сильно затрудняли любые мои действия, и, не успев их сбросить, получил второй удар. На этот раз всё было намного хуже первого столкновения. Моржовый клык вспорол мне бок в районе печени, и, ощутив сильную боль, увидел, как вода вокруг меня начала окраши­ваться в алый цвет. От нехватки кислорода, да и от начина­ющейся потери крови, в глазах потемнело, и моё тело стала покидать сила. Ну нет, так просто ты меня не возьмёшь — по­думал я со злостью, выдёргивая из-за пояса кинжал. Следу­ющее нападение я скорее почувствовал, чем увидел. Успев до столкновения нанести удар, метя в глаз, единственной уязвимой точки этого создания, но из-за плохой видимости, промахнулся. Лезвие царапнуло шкуру возле уха, не принося ощутимого вреда моему противнику, который в этот раз полоснул меня ластом по спине, оставляя глубокие кровавые раны. Солёная вода вызы­вала дикую боль, попадая на свежие порезы и на разодранный бок, лёгкие начали разрываться от недостатка воздуха, и я понял, что следующая атака может оказаться для меня последней в этой жизни. Собрав все остатки сил в кулак, забирая последние ре­зервы своего организма, всё-таки смог увернуться от четвёртого удара и ухватиться одной рукой за здоровенный выступающий клык чудовищного моржа, другой стал неистово молотить кин­жалом по голове твари, в надежде попасть в глаза. Как оказался на берегу не помню абсолютно, скорее всего, на грани безумия. Способность думать начала возвращаться ко мне постепенно, очевидно кислородное голодание отрицательно повлияло на ра­боту головного мозга. Пролежав на берегу какое-то время, пока кровь не разогнала кислород по всему телу, начал осматривать­ся и попытался ощутить своё состояние. Тело, от морской воды, жгло неимоверно и отказывалось подчиняться. Вокруг меня на песке образовалась бурое пятно от моей крови. В ушах звене­ло, и только иногда, сквозь хаотичное гудение, различалось, как жалобно поскуливает Пятница. Вспомнив причину моего по­явления здесь и события последних минут, я попытался встать. Резкая боль в боку не позволила мне это сделать, всё что удалось достичь, путём невероятных усилий, это встать на четвереньки.

— Я должен это сделать! Я должен добраться до деревни! Я должен помочь умирающему товарищу! — твердил я себе, стараясь пересилить боль и слабость, охватившие меня. Це­ной неимоверных страданий, мне удалось закинуть на спину Пятнице седельные сумки, набитые раковинами. Из послед­них сил, я сам смог взгромоздиться на него, и вцепиться в се­ребристую шерсть, причём мои набитые добычей штаны так и остались привязанные к моему телу. После первых осторож­ных шагов моего четвероного друга я потерял сознание.

Очнулся я только когда Родерик, тряся меня за плечо, причинил мне новую волну адской боли, пронизывающей моё тело. Издав еле слышный стон, увидел выбегающих из дома Юли и Валерта.

— Он живой! Сейчас тихо стонал! — прокричал им Ро­дерик.

— Нужно его раздеть и положить на скамью! — приказа­ла спешившая к нам лекарка.

— Так он голый! Абсолютно голый! Вообще не понимаю как он в таком виде и в таком состоянии сюда добрался! — уже гораздо тише произнёс воин.

— Чёрт! Да он весь в крови! Видно добрался и потерял сознание! — добавил подошедший Валерт.

— Ага, и при этом притащил седельные сумки общим грузом больше ста килограмм! Не мог он с такими ранами сам добраться, да ещё с грузом! — начал спорить с ним Родерик.

— Да перестаньте вы спорить! Потом разберётесь! А сей­час быстро несите его в дом! — сказанное лекаркой, не прини­мало возражений.

— Что за фигня тут к нему привязана? — поинтересовал­ся Родерик, глядя на набитые мною штаны, но получив увеси­стый подзатыльник, прекратил дальнейшие разговоры.

Во второй раз я очнулся, когда обнаружил себя, лежащим на топчане в хижине, со склонившейся надо мной Юли. Из её рук медленно вытекала белёсая дымка, окутывая мой разод­ранный бок и притупляя боль в моем теле. Причём на этот раз я понял, что мне значительно лучше и в обморок я уже па­дать не буду. По мере прояснения сознания и восстановления способности адекватно мыслить, вспомнил о своих раненых товарищах.

— Что с Никоном и Виктором? Ты с ними уже закончи­ла? — пока ещё с трудом прошептал я.

— Лежи и молчи! Тебе нельзя двигаться и разговаривать! Очень много крови потерял, не меньше месяца пролежать придётся! — ласково ответила лекарка.

— Я только хочу узнать как у них дела! — не сдавался я.

— Сейчас с тобой закончу и примусь за них! Думаю, ког­да Спица найдет ещё жемчужины, дела у них должны пойти хорошо!

— Ты что ещё их не лечила? Так какого чёрта ты сидишь у меня? Мне твоя помощь нужна меньше всего! Я Железяка, и так оклемаюсь! Быстро к больным!

Что на меня нахлынуло, до сих пор не могу разобраться. Может сказалось то, что после злополучной переправы, все мои мысли были о пострадавших товарищах, и моё пережи­вания по поводу их, затмило всю окружающую действитель­ность. А может, просто находясь длительное время в стрес­совом состоянии, сдали нервы, требуя выхода негативной энергии. Тем более, если учесть полигон и последние дни на земле, в постоянном нервном напряжении я находился боль­ше десяти лет, и у меня по сегодняшнюю минуту, не было ни дня спокойной жизни. Сначала преследования на родной пла­нете, потом изнуряющее преодоление полигона, потом безво­дная пустыня, перешедшая в рабство, затем побег, встреча с карательным отрядом, переправа через зону, дурацкое ране­ние, полученное мной от морской твари. Возможно, многим хватило бы и части пережитого, чтобы сойти с ума. Хотя это не может служить мне оправданием, и до сих пор я со стыдом вспоминаю эти события. Но, тем не менее, я продолжал расхо­диться, несмотря на слёзы, хлынувшие из глаз Юли.

— Что разревелась? Слов не понимаешь что ли? Или тебя силком заставлять надо?

— Успокойся Железяка! Юли всю ночь сидела у Виктора, много сил отдала на него. На вон лучше чайку выпей тонизирую­щего, он нервы успокаивает! — Вступился за лекаря Валерт.

— Пошёл ты со своим чайком, знаешь куда? Я что, зря но­чью в зону попёрся, пока вы тут чаи гоняли? И потому не хочу, чтобы из-за нерасторопности какой-то лекарки, мои друзья потеряли здоровье!

Я понимал, что говорю, что то не то. И злился я, скорее всего на себя, а не на друзей, но остановиться уже не мог.

— Эй, Спица! Что ты там с раковинами так долго копа­ешься? Неси хотя бы то, что нашёл!

— Вот, пока только шесть штук, а разобрал почти поло­вину! — произнёс вошедший на мой крик Спица. И положил на стол шесть, довольно крупных жемчужин.

Юли, не дожидаясь моего крика, взяла одну из них и склонилась над Виктором. Как и в прошлый раз, под её ма­гией, жемчужина начала исчезать, покрываясь белёсой дым­кой. От напряжения, лицо её покрылось потом, под глазами образовались мешки и руки начали заметно подрагивать.

— Теперь ещё одну на Виктора! Потом переходи к Никону!

— Железяка! Ты что совсем озверел? На ней лица нет, дай отдохнуть человеку! — мои друзья были не на шутку встревожены и собирались чуть ли не силой заставить меня молчать.

— Не трогайте его! Я всё сделаю, как он хочет! Тем более что его состояние намного хуже, чем у меня. У него печень по­вреждена, обычно с такими ранами не живут. Поражаюсь, как у него хватает сил просто разговаривать.

После чего, Юли взяла одну жемчужину и повторила процедуру с Виктором, а потом, взяв ещё, подошла к Никону. Врачуя своей магией над плотником, ей стало совсем плохо. Закончив заклинание, она побледнела, страшно осунулась, и пытаясь уйти в свою комнату, без сознания повалилась на пол. И тут я впервые увидел очаровательную девочку, выглянув­шую из комнаты Юли. Ей было на вид лет шесть, может чуть больше. С большими голубыми глазами, с шикарной копной светлых волос, аккуратно расчёсанных и перевязанных ярко бордовой лентой, она стояла у двери в простеньком, но безу­пречно чистом платьице. Глядя на упавшую мать, по её щекам потекли слёзы, но видя стоящих в комнате незнакомых муж­чин, она боялась подойти к ней. Во мне что то переломилось. Я ясно осознал нелепость и непорядочность своих действий.

Ответил грубостью и злобой на бескорыстность и доброту, спавшей, путём собственного здоровья, моих товарищей Юли. Превозмогая боль, я вскочил с лежанки и поднял лекарку на руки, в надежде собственноручно отнести её в постель. Но ви­димо ранение действительно было серьёзное, и потеря крови была значительной, так как пройдя два шага я стал валиться на бок, снова теряя сознание. Последнее что я помню, это как Родерик подхватил выскальзывающую из рук Юли. А Валерт со Спицей схватили меня, падающего на пол. Потом в созна­нии наступила полная темнота.

5

Первое что я ощутил после беспамятства, был запах пищи, с неповторимым ароматом. В пересохшем рту непроизвольно образовалась слюна, и ещё не проснувшись, челюсти начали двигаться, делая глотательные движения. Пытаясь разлепить глаза, услышал радостный голос Спицы:

— Я ж вам говорил что проснётся! От такого супчика даже мёртвые встанут!

На удивление, голова была ясная, и я помнил все прошед­шие события. Думая о Юли, хотелось провалиться сквозь зем­лю. Но что сделано — то сделано, жизнь продолжалась, и пора было вставать. Сильной боли не было, но организм настоль­ко ослаб, что присесть самостоятельно я не смог, и стоявший рядом Валерт, помог приподнять голову и подсунуть под неё свёрнутое одеяло.

— Не пытайся сразу вставать! — сказал он — Тебе ещё ле­жать и лежать! На вон поешь лучше, тебе это просто жизненно необходимо, если хочешь поправиться!

— Это точно! Тем более что супчик из твоих жемчужниц получился на славу, во дворце хуже подают! — добавил Спица, поднося ко мне здоровенную тарелку.

Отхлебнув красноватую жидкость, и немного подержав во рту, убедился, что Спица не обманывает. Вкус был действи­тельно изумительный, и ничего лучшего я в своей жизни ещё не пробовал. Мелко порезанные куски моллюска, просто та­яли во рту, а добавленные специи, предавали чудесный вкус и разжигали аппетит. А красный цвет данного блюда, объяс­нялся наличию в них местных томатов, о наличии которых я понял из следующих наставлений Спицы.

— Это томатный супчик с морепродуктами сделан по мо­ему собственному рецепту. Он очень питательный, как раз то, что тебе необходимо в нынешнем положении. Организму тре­буются белки и минералы, а их как раз, в здешних томатах и в жемчужницах предостаточно. Так что чем больше съешь, тем скорее пойдёшь на поправку!

В очередной раз, удивившись многословию Спицы и его хорошему настроению, принялся за еду, тем более что она дей­ствительно доставляла наслаждение, и я даже не заметил, как умял целую тарелку.

— Представляешь Железяка, Спица нашёл целых девят­надцать жемчужин, причём пять из них просто огромные! Ис­тратили мы всего четыре штуки и у нас теперь целое неболь­шое состояние, если учесть оставшиеся раковины, которые пойдут на гребни и броши. Жалко мясо здесь продать невозмож­но, денег не у кого нет, а до города боюсь, не довезём. — Денеж­ный вопрос Валерт, как всегда, обойти не мог, похоже он мог всё пересчитать в деньги и при этом голова у него не болела. — Отдай половину лекарке, за лечение! — попросил я — Кстати, что с ней? Как она себя чувствует?

— Да ей вроде уже получше! Встала на вторые сутки, хоть и осунувшаяся, но вполне здоровая! Вас троих осмотрела и ушла с дочкой. Сказала, вечером вернётся и ещё немного вас полечит. Хотя за ваше здоровье теперь можно не переживать. Все абсолютно точно идут на поправку, но полежать ещё при­дётся долго, особенно Виктору.

— И сколько я уже тут лежу?

— Да третьи сутки пошли! Крови очень много потерял, потому и проспал столько. Покой, сейчас для тебя, такая же необходимость, как и хорошая пища.

— Коня забрали? Он там у леса на привязи должен быть. — вспомнил я о своей лошади.

— Конечно забрали! Ещё тем утром! Только вот твой кли­нок и одежду не нашли, потерял что ли?

— Да нет, не потерял! Оставил в одном месте случайно! Позже заберу!

После сытного обеда меня опять потянуло в сон, в кото­рый я моментально погрузился, как только моя голова косну­лась подушки. Спал я крепко, без сновидений. Впрочем, мне и на земле сны снились очень редко и я их никогда не запо­минал. Так я проспал до следующего утра, даже не заметив, как вечером меня лечила Юли. Но проснулся я, чувствуя себя намного лучше. Нет бегать я, конечно, не мог, но вот самому присесть на кровати удалось без особых напряжений, так не­много пощипывали свежие рубцы на ранах. Не найдя возле себя никакой одежды, накинул на себя простыню и медлен­но вышел во двор, открывая своё лицо утреннему солнцу. Во дворе Родерик с Валертом занимались заготовкой дров, воин колол, а торговец укладывал. Спица, как всегда возился с кух­ней, и оттуда потягивало приятным запахом. Юли с дочкой было не видно, очевидно опять ушли с утра пораньше.

— Железяка! Ты чего встал? Тебе же лежать надо! — поч­ти хором сказали они, удивлённо на меня уставившись.

— Чего встал, чего встал?! Пописать захотел, вот и встал! И чему тут удивляться? — с юмором ответил я.

— Так лекарка сказала, что ты ещё неделю встать не смо­жешь! Она даже хотела на тебя завтра ещё одну жемчужину истратить.

— Нечего зазря добро на меня переводить. Кстати, что с ребятами, и где они?

— Так с ребятами всё в порядке! Виктор у неё в комнате лежит, за ним ещё уход нужен. А Никон, вон в сарае себе ко­стыли строгает, он почти полностью здоров, правда хромать месяца четыре ещё будет. Но это мелочи, главное нога цела будет.

— Ну что ж, это хорошо! И когда мы дальше двинемся, а то вроде как неудобно хозяйку стеснять, всё в меру должно быть! — сказал я, в душе стесняясь встречаться с Юли, по при­чине моего неоправданного и хамского поведения.

— Так Виктор пока лежачий, его ж не бросишь! Прав­да, селяне сказали, что недалече отряд церковный проезжал, дальнюю округу проведывал, да людей на путь истинный на­ставлял. Так вот, может и смогут им весточку передать, что здесь их собрат раненый лежит. Виктор же, вроде, как рыцарь их него ордена. Может и заскочат.

Услышав про церковников, я внутренне весь передёрнул­ся. Как то не складывались у меня дела со всеми религиозны­ми организациями. Но может всё и к лучшему будет, приедут, заберут и присмотрят за Виктором, тем более что он к ним и направлялся. А сейчас, для начала, надо забрать свой клинок, оставленный мною на берегу вместе с обувью и рубахой.

Но не сегодня, и не на следующий день мне это сделать не удалось. Всё-таки организм был серьёзно ослаблен, и при­шлось заниматься усиленным питанием и хорошим отды­хом, мне даже по хозяйству ничего делать не позволяли, хотя скорость моей поправки очень сильно удивила лекарку. Как следует извиниться перед ней мне так и не удалось. Сначала не знал, как подойти, а потом она сразу переводила разговор на другую тему, говоря, что ни к чему лишние разговоры, по­скольку скоро мы уедем и никогда больше не встретимся. Её очаровательная дочка старалась избегать общения со мной, видно напугалась, когда я был в злобе и кричал на Юли. Един­ственное что я узнал, так это то, что зовут её Эдариэль, и что через три месяца ей будет семь лет.

На третий день, невзирая на протесты Юли и моих друзей, я всё-таки отправился за своим клинком. И хотя организм ещё полностью не восстановился, но передвигаться я мог вполне сносно и посчитал это вполне достаточным аргументом для небольшой прогулки. От сопровождения я категорически от­казался, мотивируя тем, что я блаженный, и на меня всякие гадости тварей не действуют, а с ними могут возникнуть про­блемы.

— Ты только снова в воду не лезь! А то второй раз тебя морская нечисть не выпустит! — Мои товарищи так и не зна­ли, что я убил этого уродливого моржа. Думали, что я, как и Никон, просто случайно вырвался из её пасти и успел вовремя выбраться на берег.

— Не переживайте, не куда не полезу! — ответил я, не­много с трудом залезая в седло. — Кстати, если к вечеру не вернусь, заберите лошадь. Нечего животное на привязи му­чать, я и пешком дойду, тут не далеко.

— Так ты своего коня не привязывай, у него тут кобылка в стойле, он сам сюда прискачет. Только лучше бы ты сегодня вернулся. Мы меньше переживать будем.

До излучины горной речки, я добрался без приключений. Да и какие могут быть приключения, когда с тобой в обним­ку идёт Пятница, периодически слегка оглашая округу свои рёвом. Причём он не на кого не кидался, а ревел больше для профилактики, мол, кыш животинки, хозяин пришёл. Клинок вместе с кинжалом нашёлся на том же месте, где я раздевался, как и сапоги с рубахой. Моржа волной выкинуло на камни у берега. Мёртвое тело было изрядно обгрызено обитателями местной фауны, и уже начинало попахивать. Хорошо, что здесь нет Валерта, подумал я, а то бы он наверняка начал бы в нём ковыряться, ища что ни будь ценное. Хотя может его бивни и стоит взять, они вроде и на земле ценились, вдруг и тут, ку­да-нибудь да сгодятся. Выдрав бивни, спихнул тело в море, что бы ни портило прекрасный вид на воду, благо от него осталось не так много и я хоть и с трудом, но смог его сдвинуть. Разведя костёр, присел в обнимку с Пятницей, и решил остаться здесь до утра, любуясь здешней природой. И со своими мыслями надо было немного разобраться. Я ведь так и не знал, что мне здесь делать и как жить, да и само моё попадание сюда надо было, как то внутренне осознать и свыкнуться с ним.

Так незаметно, в раздумьях, прошла ночь. Искупавшись в море, вместе с первыми солнечными лучами, я опять присел у огня, пытаясь приготовить себе местный чай. Никуда идти не хотелось, казалось, так и остался бы тут навсегда, но знал что это невозможно. Одной красотой жить не будешь, нужно общение, человеческое общение. Я вон десять лет наслаждался красотой на полигоне, и не сказал бы, что испытал много радости. Сидя у ко­стра и поедая бутерброды, заботливо положенные мне Спицей и которыми я охотно делился со своим питомцем, я вдруг испытал чувство тревоги. Привстав и внимательно осмотрев окрестно­сти, ища источник опасности, убедился, что ничего плохого мне не грозит. Но чувство тревоги не проходило, скорее даже росло с каждой минутой. Посмотрел на Пятницу. Он мирно уплетал, по­ложенные для него лакомства, и не подавал никаких признаков беспокойства. У меня, что паранойя развилась что ли, подумал я, и присел обратно. К сожалению, беспокойство не проходило, а от нахлынувшего волнения, стало как то неуютно в этом прекрас­ном месте. Может, что с друзьями случилось. Промелькнувшая мысль, подтолкнула меня к прекращению созерцания здешних красот, и я, быстро собравшись, направился обратно в посёлок. Поскольку коня я отпустил сразу по приходу в зону, и передви­гаться пришлось пешком, то добрался я до хижины, только когда солнце перевалило далеко за полдень.

Первое что бросилось в глаза по прибытию, это большое скопление незнакомых людей в посёлке. Судя по однотипным плащам, с шестиконечной звездой на спине, это был церков­ный отряд, упомянутый в разговоре с Валертом. То, что про­изошло, что то неладное я понял по хмурым лицам моих то­варищей, когда вошёл во двор. Они выглядели удручёнными и не приветствовали меня радостными криками, как обычно всегда делали при моём возращении.

— Что случилось? С вами всё в порядке? Да не молчите, рассказывайте! — произнёс я уже взволнованный не на шутку.

— Да с нами-то всё в порядке! Живы, здоровы, слава богу! Юли забрали с дочкой, и похоже дела у неё хуже некуда!

— Как забрали? Куда? И главное за что забрали? — начал забрасывать я их вопросами, абсолютно не понимая происхо­дящего.

— Да ты присядь! Сейчас Никон тебе всё расскажет, он рядом был, когда всё происходило!

Если пересказать вкратце, то из рассказа Никона я узнал следующее. Сразу после моего отъезда, в посёлок въехал отряд орденских рыцарей, в сопровождении местного религиозного руководства со своей охраной.

До них всё-таки дошла весть, о находящемся в поселении раненного члена их ордена. Да и о группе людей, бежавших из плена и прошедших через зону. Потому с рыцарями и поехали местные церковные фанатики, дабы проверить, не поселил­ся ли в нас дьявол, позволивший без потерь пройти эту не­чистую землю. Увидев тяжёлые ранения Виктора и Никона, и услышав, что у меня тоже всё тело истерзано тварями, приня­ли решение, что дьявола в нас нет. А для пущей уверенности, приказали нам каждое утро и вечер, в течение десяти дней, по три раза молиться на благо единого, дабы он изгнал из нас лю­бое проявление мрака. И всё бы ничего, но одному из святош приглянулась попавшаяся на глаза лекарка, делавшая Виктору очередные процедуры. Естественно, его похотливая натура, потребовала немедленного удовлетворения. Получив отказ, он взбесился, поскольку привык к полному подчинению. А уз­нав, что у неё ребёнок от эльфа, пришёл в полную ярость. Си­лой, затащив Юли в сарай, начал её избивать, приговаривая, что то про эльфовскую подстилку, про её порочность и про неуважение к всевышнему. Одновременно стал срывать с неё одежду, намереваясь завалить на землю. Юли сопротивлялась, как могла, но силы были не на её стороне. Уже упав на спину, она ощутила под лопаткой камень, который больно врезался ей в тело, и, схватив его она, не глядя ударила насильника. Хоть удар и не был сильным, но пришёлся прямо в глаз. На дикий вопль святоши, прибежала охрана и, увидев скорчившегося церковника с вытекшим глазом и лежащую с окровавленным в руке камнем лекарку, мгновенно скрутили последнюю. Само собой, в интерпретации священных служителей,

Юли, подлая ведьма, напала на святого человека и чуть не убила его. Плюс то, что она якшалась с эльфами и родила от них исчадие ада. Даже Виктора она не лечила, а медленно ка­лечила, совершенствуя над ним свои чёрные колдовские уме­ния, и только благодаря всевышнему, он смог преодолеть её чары и выжить. В итоге, по совокупности содеянного, ничего кроме очищающего костра, её не ожидало.

Сначала я хотел наорать на своих товарищей, за то, что они ничего не предприняли в защиту Юли. Но вспомнив свой недавний нервный срыв, причинивший боль ни в чём не по­винным людям, немного успокоился. Ведь, правда, чем могли помочь в этой ситуации мои друзья. И Никон, со своей боль­ной ногой, никак не мог помешать святоше со своей охраной в десять человек, не говоря уже о находящихся рядом рыцарях святого ордена, в количестве двух десятков. Но надо было что то делать, и я предложил первое что пришло на ум.

— Надо спасать Юли! Мы обязаны ей своей жизнью! — начал я.

— Железяка! Мы понимаем твой порыв! Но как ты себе это представляешь?

— Надо отвлечь, по возможности как можно больше цер­ковников, и силой отбить её от оставшихся охранников. По­том бежать в леса.

— Дурак ты Железяка, хоть и парень неплохой! Во пер­вых, отбить у тридцати вооружённых воинов заключённую, сродни самоубийству. А во вторых, если даже допустить, что каким-то чудом это получиться, то направленный сюда се­рьёзный отряд карателей, уничтожит дотла все близлежащие се­ления, вместе с людьми. Обвинив их в помощи и укрывательстве еретиков, продавших свою душу дьяволу. Ты этого хочешь?

— И что же нам делать? Может Никон всё расскажет, как было на самом деле? Он же свидетель!

— Слово плотника, тем более бывшего раба, по сравне­нию с обвинением высокого сановника, и гроша ломаного не стоит! Единственное что он добьётся, это то, что пойдёт вме­сте с ней на костёр, как пособник. А что делать, так это только помолиться за безвинно казнённого человека, да детям своим сказать, что бы и они помолились за их чистые души.

Сказать, что я впал в полное отчаяние, значит, ничего не сказать. На душе было настолько противно, что словами это не передать. Ещё, закрепившееся за мной, убеждение моих това­рищей, что я приношу удачу находящимся возле меня людям, стало вызывать неприятное раздражение. Какая к чёрту удача, когда случайная встреча со мной привела к гибели двух ни в чём не повинных людей. А возникший в голове образ очаро­вательной девочки, с огромными голубыми глазами, заставил меня завыть от отчаяния. Хотелось просто взять и повеситься. А что ещё оставалось делать, даже умнейший и изворотливый Маргед, вряд ли мог бы помочь в этой ситуации.

— Эх Маргед, Маргед! Смог бы ты найти выход из этой передряги? Думаю, что нет! А может, да? — на краю сознания, промелькнула мимолётная, ещё не оформившаяся до конца, мысль. Закрыв глаза и замерев, я пытался поймать за ниточку, сумасбродную, ещё самому не понятную, идею, витающую, где то глубоко в голове.

— Эй, Железяка! Очнись! Что с тобой? — мои товарищи, глядя на меня, начали волноваться.

— Не мешайте! Я думаю! — отмахнулся я от них, уловив идею, и пытаясь основательно её продумать.

Проведя в размышлениях, ещё минут десять, после чего значительно повеселев, стал собираться в посёлок.

— Ты что, придумал что-то? Не расскажешь своим друзьям?

— Нет не смогу! Слишком долго надо объяснять! Может потом, как ни будь! Только без обид! Верьте мне!

— Ты точно уверен, что не сделаешь ситуацию ещё хуже?

— Я вообще в последнее время ни в чём не уверен, но постараюсь сделать всё возможное! Тем более, что хуже чем сейчас, думаю, уже не будет. Кстати, Валерт, дай ка мне пару жемчужин!

— Железяка! Не вздумай их показывать святошам! Они же потом силой всё отберут!

— А я скажу, что случайно нашёл парочку в зоне!

— Случайно парочку таких вещей не находят! Да и не от­пустят они её, даже за всё наше добро!

— Ладно! Дай одну, но побольше! И мне она нужна не для выкупа, а для поддержания беседы! И подскажите, где мне найти одноглазого церковника?

Ничего не понимающий Валерт, безропотно положил мне на ладонь одну жемчужину. И я, сделав страдальческое лицо, пошёл в направлении посёлка. Найдя самую добротную по­стройку, открыл дверь.

— Ты кто такой? И что тебе здесь надо? — услышал я окрик сидевших охранников.

— Простите уважаемые! Мне бы святого отца увидеть, от подлой ведьмы пострадавшего!

— Нечего тебе его видеть! Хворает он, потому никого не принимает!

— Так я ж по делу! Подарочек ему сделать хотел! Говорят, он от многих недугов помогает! Вы уж доложите святейше­ству, что искренне верующий в единого нашего, и тоже по­страдавший от отродий дьявольских, поговорить с ним хочет. Да за одно и помочь, по возможности!

Пройдя в комнату, где завернувшись в одеяло и с закры­тым чёрной тряпкой глазом, лежал святоша, я, приняв скорб­ное лицо, начал выражать ему своё соболезнование.

— Ой, святой отец! Как же вы пострадали от рук дья­вольских! Слава всевышнему, что живы остались! Я вон тоже пострадал от исчадий нечистых, и потому могу понять ваши страдания! — сказал я, показывая свои страшные, рваные рубцы от ран на спине и разодранный бок.

— Да, сын мой! Такова уж наша участь, страдать за веру нашу! Говори, за чем пришёл, а то не здоровиться мне!

— Так я вам подарочек принёс! Нашли в зоне случайно! Сначала продать решили, что бы хоть немного денег на жизнь взять, из плена всё же бежали, нищие пока. Но как узнали про ваше несчастье, решили, лучше уж мы поголодаем чуток, лишь бы вам полегче стало!

— Хорошее стремление ваше! Богоугодное! А что за по­дарочек то? Вытащив из кармана крупную жемчужину и положив ему в потную ладонь, увидел, с какой жадностью загорелись его глаза. С трудом сдержавшись, чтобы не выбить ему второй глаз, продолжил:

— Говорят, что умелый лекарь с помощью неё, может многие раны вылечить! Вот и подумали, вдруг вам сгодиться! Мы бы всё для вас отдали, да нет ничего больше.

Хорошо, что Родерик, по счастливой случайности, ото­гнал наших лошадей на дальнее пастбище, укрытое за ближай­шим лесом и мало посещаемое. А то, скорее всего, мы бы их больше не увидели.

Святой отец, отойдя от охватившей его жадности, и пере­став пялиться на жемчужину, наконец, поинтересовался:

— А что ты сам хочешь от меня, скромного служителя церкви?

— Что может быть дороже вашего благословения, отче! Единственное, о чём жалею, так только о том, что слишком лёгкая смерть выпала подлой ведьме, поднявшей руку на вас, а, следовательно, и на всю нашу веру.

— А разве можно придумать, что ни будь страшнее ко­стра очищающего?

— Да вот слышал я от селян, что зверь страшный в зоне завёлся, ревёт дьявольски по ночам! Вот и подумал, что раз она слуга дьявола, то пусть от дьявольского создания и погиб­нет! Привяжем её около нечистой зоны, и посмотрим, как её на части порвут!

— А если не выйдет никто, и она живой останется? — с сомнением спросил церковник.

— Тогда это будет лишним подтверждением того, что она прислужница нечисти! И тогда все убедятся в правдивости слов ваших, и селяне сами её в костёр бросят, и будут руки вам целовать, что глаза им открыли заблудшие!

— Ну что ж, разумные слова ты говоришь, сын мой! А с чего такая нелюбовь к лекарке, вроде она лечила тебя?

— Так она мне сразу не понравилась! Вы у любого селя­нина спросите, как я на неё орал однажды утром, думаю, даже в отдалённых домах слышали. Да и девка её от меня шарахает­ся, это все видели!

Напоследок нашей встречи, святоша кинул мне горсть монет. По глупому совпадению, их оказалось ровно тридцать, правда, не серебряников, а медяков. Но положив их в свой кар­ман, я с трудом сдержал охватившее меня чувство брезгливо­сти. Добравшись, после встречи, к хижине, в которой распо­ложилась наша компания, я залез в бадью с водой и тщательно начал тереть себя мочалкой, надеясь снять с себя всю грязь от общения с похотливым ублюдком. Стоявшие рядом мои то­варищи, глядя на моё сосредоточенное лицо и остервенение, с которым я тёр своё тело, даже не пытались у меня, что либо, спрашивать. И, слава богу, поскольку мне предстояла самая сложная часть моего плана, попытаться объяснить Пятнице, что ему требуется сделать. И это было самое слабое звено моей операции. Вылезая из бадьи, я попросил приготовить мне не­большой запас еды, да пару тёплых одеял, и поспешил в зону, на встречу со своим четвероногим помощником.

Вернувшись обратно только под утро, я пребывал в состо­янии крайнего нервного напряжения. Как только я не пытался добиться от Пятницы нужных действий. И сворачивал одеяла, пахнувшие Юли и её дочкой, давая команду неси. И клал на землю верёвку, пытаясь заставить её перегрызть. Но ничего путного за ночь так и не добился. В итоге присев у его ног, и об­няв за шею, со слезами на глазах, начал рассказывать ему всю историю, моля бога о помощи. Уверенности что всё пройдёт, как задумано, было очень мало. Но деваться уже было неку­да, механизм был запущен, и остановить его не было никакой возможности. На кону стояла жизнь двух, ставших близкими для меня, людей. И от осознания своей личной ответственно­сти, меня начала колотить мелкая дрожь. Время близилось к рассвету. В состоянии крайнего нервного напряжения, оста­вив одеяла и еду в полюбившемся мне месте, я направился в посёлок.

Утро в рыбацкой деревне, привыкшей к покою и неторо­пливости, в этот день сильно отличалось от повседневного. Весь народ согнали толпой к границе зоны, где заставили сло­жить большой костёр для вероотступников, на случай осеч­ки с демоническими тварями. Юли, избитую и связанную по рукам и ногам, положили сразу на границе с зарослями, ме­трах в ста пятидесяти от собравшейся толпы. Её дочь остави­ли рядом с ней, предварительно связав ей ноги. Сами святые отцы, окружённые охраной, уселись на приготовленные для них стулья и намеревались приступить к утренней трапезе, в ожидании свершения кары господней. Рыцари ордена находи­лись по другую сторону от сложенных для костра поленьев, наблюдая, что бы никто из жителей не разбежался. Ну а меня с товарищами разместили рядом со святошами, правда не пред­лагая перекусить вместе с ними, да и, слава богу, поскольку еда бы не полезла в горло ни мне, ни моим друзьям.

— Ну что, Железяка! Если в течение трёх часов ничего не произойдёт, то будем считать её в сговоре с сатаной, и бросим их в очищающий огонь! А то нам желательно после обеда уже отъехать отсюда, дел ещё много и потому терять наше время мы не намерены! — сказал рассевшийся в кресле одноглазый святоша.

Я только и смог, что кивнуть головой. Слова просто за­стревали в горле. Моя идея с освобождением уже первона­чально была безумной, а тут, с каждой прошедшей минутой, стала казаться просто верхом идиотизма. Да ещё мои друзья косились на меня, далеко не дружелюбно, я ведь так и не по­святил их в свои планы. Хотя, если бы и посвятил, то глубоко сомневаюсь, что они бы его поняли и одобрили.

По прошествии часа, мои нервы начали сдавать не на шут­ку. Осознавая, что задуманное мною терпит полный крах, я уже намеревался, убив ненавистного одноглазого, броситься к Юли с дочкой, и самому оттащить их в зону, в надежде, что там нас не достанут. Что будет после этого с моими товари­щами, я даже не задумывался. Но в этот миг раздался чудо­вищный рёв, огласивший ближайшие окрестности. Причём он был настолько зловещий, что даже я впал в оцепенение, что уж говорить о находившихся рядом людях. Через мгновение, из зарослей выскочил Пятница. Он и так то был не маленький, а тут, со вздыбленной серебристой шерстью, с выгнутой в дугу спиной, стал напоминать громадное дьявольское создание. А звериный оскал на морде, ещё как минимум вдвое, увеличи­вал его размеры в головах собравшихся. Правду говорят, что у страха глаза велики, в этом, наблюдая за окружающими, я убе­дился без поворотно. В воздухе появился запах от опорожнён­ных мочевых пузырей, а местами, и от пустого желудка. Стоит отдать должное моим друзьям и рыцарям ордена, они хоть и стояли с лицами, белее снега, но штаны у них были сухие.

Между тем, мой четвероногий питомец, совершив неболь­шой променад, между нами и жертвой, и проревев ещё разо­чек, чем заставил свалиться в обморок около четверти присут­ствующих, медленно направился к лежащим Юли и Эдариэль.

Юли, насколько я смог заметить, была в бессознательном состоянии. Лишь бы сердце выдержало, подумал я, прекрасно представляя себе, что ей пришлось пережить в эти минуты. А вот её дочка находилась в полном здравии, и внимательно наблюдала за приближающимся чудовищем. Подойдя вплот­ную, Пятница, посмотрев маленькой девочке в глаза и лизнув ей руки, взялся своей огромной пастью за верёвки, опутанные на теле Юли, и легко поднял за них безвольное тело. Эдари­эль, постояв немного в нерешительности, уцепилась за загри­вок огромной кошки, и расположилась на спине моего питомца. Присутствующие при этом люди, из-за оцепившего их страха, вряд ли заметили странность в отношении девочки и чудовища, от ужаса они даже самого господа не заметили бы, сойди он сей­час на землю. Не дожидаясь, пока хоть кто ни будь начнёт немно­го соображать, Пятница, всё также не спеша, скрылся в зарослях.

Насколько были потрясены все присутствующие, трудно описать словами. В округе царила мёртвая тишина.

Одноглазый, с вонючими штанами, сидел, медленно хло­пая ртом не произнося при этом ни звука. Да и его окружение выглядело не лучше, надеюсь у них есть запасное бельё, а то к вечеру так и не уедут. Сам я тоже был бледным, но отнюдь не из-за страха перед дьявольским созданием, а от переживаний по поводу двух приговорённых к мучительной смерти. Что с ними, я пока не знал, как и не знал, насколько тяжело они пе­ренесли нынешний мощный стресс. Что бы успокоиться, тре­бовалось срочно их увидеть.

— Святые братья! К моему сожалению и к великому сты­ду, я не настолько крепок духом, как вы! Не позволите ли вы мне удалиться, поскольку от страха, испытанного мною, я бо­юсь потерять сознание, да и желудок выворачивает наизнан­ку! А вера моя ещё не настолько сильна, что бы позволить пе­ренести увиденное, так же стойко как вы! — сказал я первое, что пришло на ум.

На моё обращение, святоши только кивнули головой, по­скольку дар речи к ним пока ещё так и не пришёл.

И я, недолго думая, быстрым шагом удалился к посёлку, и обогнув его по большой дуге, уже бегом помчался к горной реке в зоне, в надежде как можно быстрее увидеть Юли и её дочку.

Добрался я довольно быстро и почти без приключений. Просто в отсутствии рядом со мной Пятницы, парочка тварей попыталась мной отобедать, но для меня это были семечки, и не таких пачками давили. Подойдя к своему облюбованному месту, с изумлением увидел, как Эдариэль теребит за ушами лежащего рядом огромного серебристого зверя. Юли так пока и лежала связанная без сознания.

— Я не смогла её развязать! Узлы очень тугие, а котик не стал грызть верёвки, что бы раны случайно не нанести на теле! — услышал я от неё первые слова. — Ни фига себе, котик! — подумал я, и тут же спросил: — Ты разве не боишься это серебристое чудовище?

— Нет, не боюсь! Я чувствую, что он не желает нам зла! И ещё я чувствую, что он очень добрый и одинокий, и ему ну­жен друг! И я ему нравлюсь!

— И что же ты ещё чувствуешь?

— Я всё чувствую! И животных и растения, и даже то, что в тебе сейчас нет злобы, как в первый день с мамой! И ты очень хочешь нам помочь, но пока не знаешь как!

— Ты что, мысли умеешь читать? — спросил я удивлённо, поскольку даже опытный, старый гуард не смог пробиться к моей голове, а демонические создания и подавно.

— Нет! Я не умею читать мысли! Я просто чувствую то, что чувствует находящийся рядом человек или животное, и даже немного растения.

— Значит, когда Пятница выскочил из зарослей, ты по­чувствовала, что он хочет помочь? Вот молодец, а то я пере­живал за вас!

— Нет, не сразу! Только когда он посмотрел мне в глаза! А сначала я испугалась! Так вы говорите, его Пятницей зо­вут? — спросила она, наблюдая, как я развязываю Юли. — И что означает это Имя?

Следует заметить, что здесь дни недели имели своё наи­менование, и потому слово пятница не ассоциировалось ни с одним известным понятием.

— Ничего не означает! Просто день такой!

— Так не может быть, что бы ничего ни означало! Моё имя — Эдариэль — означает, приносящая радость! Твоё — Железяка — означает, что ты крепкий и сильный как железо! И Пятница должно что-то означать!

— Ну, Пятница, это значит, что можно забыть о работе и думать об отдыхе! — ответил я немного озадаченный её наи­вными детскими вопросами.

— Всё, я поняла! Значит, Пятница, означает, что он делает за тебя работу, а ты в это время отдыхаешь!

Я даже присел, от её умозаключений. А ведь действитель­но, всё, что происходило в последнее время, не возможно было без моего верного друга, и вообще девяносто процентов всей работы проделывал он, ничего не требуя при этом взамен, его даже кормить было не надо. Чёрт возьми, надо будет, как-ни­будь его отблагодарить, может побаловать, чем ни будь. — По­думал я, продолжая аккуратно распутывать лекарку.

— Кстати, Пятница тоже может чувствовать, как и я! На­пример он прекрасно чувствует твое настроение и твои жела­ния!

— Откуда ты это знаешь?

— Я не знаю! Я это чувствую!

— Стоп! Достаточно! Я так понял, что ты чувствуешь то, что Пятница чувствует то, что чувствую я?

— От этих умственных напряжений, мои извилины в мозгу, начали основательно запутываться. И ещё немного, и их фиг потом распутаешь. Потому надо было срочно переводить раз­говор на другую тему.

— Лучше принеси немного воды, побрызгаем маме на лицо, что бы она очнулась! — Сказал я, окончательно освобо­див, Юли от пут.

— Не надо брызгать! Пусть она лучше поспит немного!

— Откуда ты это знаешь? — с недоверием спросил я.

— Я это не знаю, я это чувствую!

6

Юли очнулась только ближе к полуночи. Сидя у костра и любуясь морем, я ощутил на себе пристальный взгляд, и оглянувшись, увидел как лекарка, немного приподняв го­лову, ищет своим взором дочь. Приложив палец к губам, в понятном для всех мест жесте, я головой указал в сторо­ну спящей на Пятнице, как на мягкой кровати, Эдариэль. Девочка мирно спала, на свернувшемся в клубок огромном серебристом звере, укрытая припасённым мною одеялом, и судя по её улыбке, снилось её что-то очень хорошее. Юли долго, наверное, с пару минут, смотрела в сторону идеали­стической картины, с колоритными персонажами, на фоне переливающегося в лунном свете моря и потом повернула изумлённое лицо в мою сторону.

— Не бойся! Всё плохое уже позади! Да и это мохнатое чудо, можно сказать, почти домашнее создание! — сказал я тихо, что бы ни разбудить ребёнка и успокоить маму.

— А я и не боюсь! Просто немного удивлена случившим­ся! — так же тихо ответила она.

— Что, и ты всё чувствуешь? — спросил я, сильно развол­новавшись, и уже чуть ли не начав бояться такого неординар­ного семейства, поскольку чувствовал себя словно раздетым, да ещё в присутствии женщин.

— Нет! Я не обладаю такими редкими способностями, как Эдариэль! Просто знаю, что она не смогла бы заснуть, если бы нам что-то угрожало!

— Ну, слава богу! А то уж я испугался! — вздохнул я с неподдельным облегчением.

Пододвинув ей, лёгкие закуски и крепкий чай, когда она по­дошла к костру, мы надолго замолчали. Каждый думал о чём то своём. Тем более что тишина и прекрасный вид на море, всегда располагали к размышлениям и мечтам, меня во всяком случае. В данный момент я размышлял о превратностях судьбы. Вот взять хотя бы Юли с дочкой. Жили себе, жили, никого не тро­гали, в тишине и спокойствии, и вот появились мы, в общем-то, неплохие люди. Казалось, что плохого может сулить встреча не­скольких хороших людей, не желающих никому зла. А вот наша встреча принесла мирно проживающим здесь Юли и Эдариэль, только одни несчастья. Мало того, что они чуть не погибли, так и ещё их будущее было совершенно не определено. У них, считай, не осталось ни дома, ни вещей, ни друзей. Уйти с дочкой в город и найти там работу, благо целительницей она была очень силь­ной, было очень проблематично. Молодая симпатичная женщи­на, с дочкой эльфийкой, представляли собой очень колоритные фигуры, поскольку были редким явлением в существующем об­ществе, и естественно их легко можно было узнать. А после всего случившегося их вряд ли ждала хорошая судьба. Убежать в дру­гую страну, так там тоже будет не легче, да и добраться туда ещё надо. Спрятаться в глуши — тоже не выход. По себе знаю, что значит жить в одиночестве и без общения. Так не найдя пока ни­какого решения, я решил нарушить молчание и спросил:

— Слушай Юли! А как так случилось, что ты, такая мо­лодая и симпатичная, обладающая незаурядными знаниями и опытом во врачевании, оказалась в такой глуши с ребёнком на руках и в полном одиночестве? Может, расскажешь, если не секрет конечно! Она, немного помолчав и посмотрев на сладко спящую Эдариэль, тихо ответила:

— Да нет тут никакого секрета, просто вспоминать ино­гда тяжело!

Просидев с Юли у костра до самого рассвета, я услышал её непростую историю и немного узнал о её, далеко не лёгкой, жизни.

Как выяснилось, родилась она в любящей семье и была единственным ребёнком. Родители были из богатого и знат­ного рода, владеющие обширными землями, на границе с большой аномальной зоной и крупным эльфийским королев­ством. С детства она была окружена любовью и заботой. Её обучением занимались достойные учителя и хорошие маги. И в будущем она должна была стать графиней Юлианой Ви­ларантской, от одноимённого названия местности и родового замка Виларант. К великому сожалению и несчастью, когда ей исполнилось шесть лет, при очередных родах умерла её мать, тяжело заболевшая во время беременности. Её будущий род­ной брат так и не появился на свет. Отец, безумно любивший свою жену, впал в длительную депрессию, хотя и не переставал любить свою дочь. По истечению двух лет, он женился во вто­рой раз. Поговаривают, что здесь не обошлось без колдовских чар, но прямых доказательств этому не было. Мачеха, как вы уже догадались, оказалась злобной стервой, имеющей сына на три года старше Юли. А поскольку прямой наследницей рода являлась Юлиана, а не её избалованный сын, то становиться понятным, какое отношение ожидало последнюю. Естествен­но прекрасное обучение стало сводиться на нет. Не то что бы учителя были выгнаны, этого отец бы не допустил, просто для них были созданы невыносимые условия, и они сами поки­нули владения графа. Нанятые мачехой новые, были посред­ственными, и занимались больше её сыном, чем Юли. Для неё же предметы больше напоминали богословие, во всяком слу­чае, источником знаний их трудно было назвать. Следующим ударом для Юли, была смерть отца, отбивающего очередное нашествие тварей, которое происходило регулярно, примерно один раз в три — четыре года. И хотя формально, владелицей замка и прилегающих земель, была Юлиана, но до достижения ей восемнадцатилетнего возраста, мачеха являлась её опекун­шей, и распоряжалась всем имуществом её отца. С этого вре­мени её жизнь стала почти не выносимой. Жаловаться было бесполезно, поскольку никаких принятых обязательств её опе­кунша не нарушала. Её не били, не выгоняли, кормили, хоть и без изысков, но и голодом это назвать было нельзя. А любить или не любить, скорее относилось к моральным аспектам, и никакого отношения к правосудию не имели. К счастью, от­равить или нанести серьёзный ущерб здоровью, ей не могли, поскольку при расследовании таких случаев с участием опыт­ных магов, выявить виновных не составляло большого труда. Тем более что при расследовании, с участием благородных лю­дей такого ранга, допускалось использование обруча Правды, полностью блокирующего волю проверяемого и позволяюще­го узнать истину, не зависимо от чьих либо желаний. Через год Юли отправили в дальнюю деревушку, на самой границы с территориями эльфов. Всё население которой, составляли пара пожилых людей, доживающих свой век. А эльфы были очень высокомерные и нелюдимые, потому общение с ними было практически невозможным. Вот так, почти в полной изо­ляции, прошли ещё два года, в течение которых единственным развлечением у неё были прогулки на окраине леса, по кото­рому проходила граница. Однажды, во время такой прогулки, она увидела одиноко сидящего на другом берегу небольшой лесной речки, молодого эльфа. Во время первой встречи, Юли сильно испугалась, слухи об их высокомерии и надменности ходили не только в их государстве, но и во многих странах, и имели под собой веские аргументы. Но постепенно, наблю­дая его одинокую фигуру, с какой-то тоской глядящую на те­кущую воду, она привыкла к его частому появлению. В конце концов, девичье любопытство пересилило страх перед эль­фами, и она сама не ожидая от себя такого, первая окрикнула его. Так произошло её первое знакомство с эльфами, точнее с одним молодым эльфом. Как оказалось, он тоже был пред­ставителем знатного рода, но в отличие от неё, его никуда не ссылали, он сам сбежал из дома после возникшего конфликта. Конфликт, кстати, то же, в отличие от случившегося с нею, не имел ничего общего с материальными благами, там у него всё было в порядке. Возник он на почве учения о превосходстве эльфийской расы, и о их божественном происхождении. Най­дя в хранилище древние рукописи, говорившие о едином про­исхождении эльфов, людей и гномов, он, поглощённый ими, начал спорить со старейшинами рода, и в итоге разгорячив­шись, убежал. Ему не препятствовали, надеялись, что юноше­ская спесь быстро пройдёт, и он вернётся.

Кстати, по моему личному убеждению, теория о едином происхождении, была абсолютно верна. Во первых, отличия хоть и были, но не носили существенный характер. Эльфы, на­пример, были худощавыми и чуть с заострёнными ушами. Но они и жили, в основном, в лесу и питались растительной пи­щей, потому и не нагуляли жирок, а слух им был жизненно не­обходим, соответственно развивались и органы. Гномы, были ниже ростом и очень широкоплечие, даже женщины. Но и на них отразился образ жизни, попробуй-ка с высоким ростом и хилой грудью помахать киркой в шахтах. И борода им была нужна, как защита от пыли. Да вы возьмите двух близнецов в раннем возрасте, да отправьте, одного на север в горы, а дру­гого на юг на море, и лет через двадцать они будут отличаться друг от друга не только телосложением, но и психикой. А тут прошли целые столетия. В пользу этой теории, также гово­рило и то, что от любого смешанного брака могли появиться дети, хотя это было чрезвычайно редко, благодаря стойким религиозным предубеждениям. А гномы, только за разговоры о связях с эльфами могли запросто и убить.

Но вернёмся к Юли. Поскольку и она и Рамаль, так звали юношу, испытывали сильное чувство одиночества, то соот­ветственно их встречи являлись единственной радостью для обоих. Так незаметно, их постоянные встречи, перешли сна­чала в дружбу, а потом и в нечто большее. За то время, что они провели вместе, эльф обучил её искусству врачевания, благо у неё оказался неплохой дар, а у него необходимые знания. Не­известно, как сложилась бы их история, если бы не родилась Эдариэль. Нет, она не была случайным ребёнком. Рождение дочери проходило в любви и согласии, но вот последствия для них оказались плачевными. Для начала, Рамэль, совершил непростительный для эльфов поступок. Он, повинуясь благо­родному порыву, украл из священного леса пару цветов люба­рии. Это растение считалось покровителем влюблённых, и его цветы использовались в древних обрядах, скрепляющих узы новобрачных, причём использовать их можно было только один раз. Естественно это стало известно его сородичам и вы­звало такой переполох, что его рассуждения о равенстве рас, было детским лепетом, по сравнению с таким святотатством. А по их законам, инородец, принявший дар от священных растений, подвергался смерти. Да и мачеха не бездействова­ла. Вызвала представителей верховной церкви, дабы они во­очию увидели, как распутная девка предала святые писания и осквернила род людской. Правда смертная казнь, за это, Юли не грозила, но отлучение от церкви навсегда преграждала ей доступ в высший свет, и обеспечивало презрение окружаю­щих, хотя и не лишало её родовой собственности. Стоит отме­тить, что право наследия оставалось одним из главных зако­нов существующего общества, и лишить его могли лишь роди­тели, и то при соблюдении определённых условий. Но у злоб­ной стервы и её сына оставалось ещё пол года, для решения этой проблемы, да и сама проблема, как оказалось, решилась гораздо раньше и без их усилий. В момент проведения офи­циального обряда отлучения, в пограничный посёлок вошла высокопоставленная делегация эльфов и потребовала выдачи преступницы, осквернившей святые заповеди их предков. Се­рьёзно конфликтовать с ними никто не хотел, и, к неописуе­мой радости опекунши, Юли была выдана вместе с ребёнком, закована в цепи и уведена в эльфийские леса. С этого момен­та, графиня Юлиана Виларантская, перестала существовать в этой стране, поскольку считалась казнённой по законам эль­фов. Спасло её только то, что Рамэль был принцем крови, и его последнее желание считалось священным. Так, после ещё небольших скитаний, она и оказалась в рыбацком посёлке на окраине государства.

— Значит Эдариэль, является одновременно и графиней Виларантской и принцессой крови? — спросил я, выслушав её рассказ, и с изумлением на лице.

— Выходит что да! Но в данный момент это ничего не меняет в нашей жизни! — с грустью в глазах ответила Юли:

— И у меня к тебе большая просьба! Пусть мой рассказ будет храниться в тайне! Не хочу лишних неприятностей на её голо­ву! Обещаешь?

— Конечно, обещаю! Кстати, а что значит принцесса кро­ви, и чем она отличается от просто принцессы?

— У эльфов есть древние обряды, проводимые в священ­ном лесу, дающие им более продолжительную жизнь. При их проведении используется эльфийская кровь. Но пригодная для этого кровь, встречается среди них крайне редко, вот и называют таких людей — принцем или принцессой крови.

На просьбу Юли, рассказать немного о себе, я поведал ей то же, что и своим товарищам. Мол, очнулся в пустыне, ничего до этого момента не помню, остальное по порядку. Единствен­ным отличием была история о Пятнице, которого я, якобы на­шёл в зоне. Похоже, ещё одним навыком, который я приобрёл вдали от земли, являлась способность нагло врать и не крас­неть при этом. А что я мог ещё делать? Рассказ о других мирах, был сродни тому, что ваш сосед скажет, что он инопланетя­нин. И реакция окружающих была бы такой же, как и ваша на соседа. А выглядеть умалишённым идиотом, мне совсем не хотелось, меня и так все считали немного блаженным.

Что бы немного отойти от нахлынувших эмоций, да и просто доставить себе удовольствие, я отправился немного поплавать в очаровательном море. Естественно, поскольку купальных костю­мов здесь ещё не изобрели, Юли я с собой приглашать не стал. Не то что бы я был закоренелым пуританином, просто с голой за­дницей и перед графиней, как то ещё не привык. Поплескавшись с полчаса в отдалении от берега и вдоволь поныряв, я достал с глубины две большущие раковины. Не ради добычи, а для ин­тереса, больно расцветка у них была симпатичная, да и размеры впечатляющие. Подойдя, положил их перед костром, и попросил Юли приготовить из них, что ни будь на завтрак. Эдариэль к это­му времени уже проснулась и вовсю играла с Пятницей, причём довольным выглядело не только её лицо, но и морда моего дру­га. Он, наверное, впервые в жизни играл с кем то, и испытывал от этого огромное кошачье счастье. Юли, принялась за готовку пищи. К большому удивлению, в раковинах, после разделки на­шли две большие жемчужины, хотя по опыту они попадались одна на двадцать — тридцать штук. Я, без особых раздумий, по­дарил их Юли и Эдариэль. Они сначала попытались отказаться, но я настоял, говоря, что этот подарок в виде извинения, за те неприятности и тот ужас, который они испытали из-за меня.

— Тебе не в чем виниться! — проговорила Юли: — Всё, что произошло, рано или поздно должно было случиться! Да и ужас, который я испытала, не убил меня, а сделал только силь­нее, причём в буквальном смысле.

— Это как сильнее? — не понял я ничего из сказанного.

— Я чувствую, что мой магический уровень перешёл на следующую ступень! Наверное, сильное нервное напряжение, возникшее при желании спасти дочку, и спровоцировало этот переход. Да и работа с жемчужинами до изнеможения, то же способствовали этому! Хотя испытать те ощущения, никому бы не пожелала! — пояснила она для меня.

По истечению некоторого времени, Юли позвала нас за­втракать. Положив на листья местных растений, напомина­ющих лопухи, большие порции прожаренных моллюсков, и подав нам с Эдариэль, она принялась заваривать чай. Закинув в рот первую сочную порцию, я, посмотрев на копающуюся у огня целительницу, сделал для себя определённые выводы:

— Может медик ты и великий, но стряпуха из тебя точно ни­кудышная! И как тебя такую замуж взяли, не пойму? Сам же в это время продолжал завтракать, изображая на лице что-то наподобие улыбки. Слава богу, чай был вполне приемлемый. Правда она всё равно умудрилась вбухать туда какие-то полез­ные травы, со специфическим вкусом, которые больше годи­лись для лекарства, а не для благородного утреннего напитка.

Как не хорошо было с ними, на этом чудесном месте, но надо было возвращаться. Мои спутники, наверное, начали волноваться, да и необходимо было выяснить, что там тво­риться в посёлке. Святоши вроде обещали уехать, но что им взбредёт в голову, только богу известно. Попрощавшись с ми­лыми дамами, и пообещав утром вернуться, я повернулся к Пятнице.

— Эй, мохнатое чудище! Ты остаешься за старшего! За де­вочек отвечаешь головой, понял?

Глядя на его довольную морду, я понял, что он и без мое­го наставления никуда уходить не собирался. Чёрт, придётся опять от мелких тварей самому отбиваться — подумал я, и на­правился в сторону посёлка.

— Дядя Железяка! А ты мне сделаешь из этих больших раковин шкатулку для моих украшений? — донёсся до меня детский голос.

— Конечно, сделаю, когда в городе будем!

Всё-таки женщина, и в пять лет женщина, даже если она с необычными ушами — сделал я для себя великое вселенское открытие.

В рыбацком посёлке всё было нормально. Святоши уеха­ли полным составом ещё вечером. Виктора, рыцари ордена, забрали с собой, благо он пошёл на поправку, и за его жизнь можно было не переживать. Жалко было только, что я с ним не успел попрощаться, хоть я и не питал к нему особой сим­патии, но всё же, за время проведённое вместе, успел к нему привязаться. На вопросы ребят — чем занимался, я так и не смог честно ответить. Да и то, что Юли с дочкой живы, я тоже не смог сказать — не знал, как объяснить их спасение.

Про другие миры я точно никому говорить не буду, а если рассказать про Пятницу, то надо было объяснить, почему я не рассказывал об этом раньше. Да и соврать, что я нашёл его в этой зоне, точно не получилось бы, пришлось бы говорить про другой мир. Короче получался замкнутый круг. Хочешь, не хо­чешь, а враньё в этом мире, становилось моей второй натурой. В итоге сказал им, что снимал стресс, и заодно добывал морские жемчужницы, для пополнения наших запасов. В доказательство, выложил перед ними те самые две большие раковины.

— Да, действительно шикарные, жалко, что только две! — проговорил Валерт, как всегда за мгновение, пересчитав всё в деньги.

— Не переживай! Я завтра ещё достану!

— Завтра с утра надо выезжать! Нечего тут засиживать­ся, и так дел натворили, не знаю, что детям про нашу спаси­тельницу рассказать. Стыдно перед самим собой становить­ся! — подал голос Никон, нога у которого, благодаря Юли, уже начала заживать.

— Нет, завтра никак нельзя! — я начал лихорадочно при­думывать причину: — Чего в город с пустыми руками ехать! Да и на что ты своим детям подарки купишь! А так я чуток поныряю, и денежки будут.

— Да хватает у нас денег, вон добра сколько, я за всю жизнь заработал меньше! — продолжал гнуть свою линию плотник, уж очень ему не терпелось увидеть своих близких.

— Денег много не бывает! Да и нога твоя ещё побалива­ет, после часа езды на лошади, совсем болеть будет! Так что пару дней задержаться не помешает! — вступился за меня Ва­лерт: — Ты только мясо не выбрасывай, его засолить можно и до города довезти. Вон Спица это мастерски сделать сможет! На том и порешили, что будем уезжать утром третьего дня. Надеюсь, за это время я что ни будь придумаю. Заодно и шанс нарваться на святую инквизицию сводился к минимуму.

— Кстати, Валерт! А мы сможем из этих раковин сделать красивые шкатулки? — спросил я, вспомнив о маленькой просьбе маленького человека.

Приближался вечер второго дня, а мне в голову так ничего и не приходило. Спица уже заготовил солёных деликате­сов, наверное, килограмм пятьдесят, не меньше. Да и сегодня я понырял чуток. Юли с дочкой чувствовали себя, в плане здоровья, хорошо, чего не скажешь об их психологическом состоянии. Что им делать дальше, как жить и куда податься — эти думы не переставали терзать Юли. Ладно, хоть Эдариэль постоянно возилась с Пятницей, и её детский смех регулярно доносился до наших ушей.

— Послушай Юли! А поехали вместе с нами в город! — неожиданно предложил я.

— Нельзя нам в город! Схватят там нас быстро, уж очень мы приметные вдвоём.

— Да кто там вас узнает? А мои друзья будут молчать как рыбы, они очень тебя уважают и любят!

— В твоих друзьях я не сомневаюсь! А вот одинокую маму, с ребёнком эльфом, узнают где угодно!

— Так зачем всем показывать, что ты одинокая мама с эльфом! Мы тебя приоденем. Поверь, если сменить жалкую одежду на шикарное платье, тебя родная мать не узнает. А что касается Эдариэль, так она, кроме ушек, ничем от обычных де­тей не отличается, и говорит она по нашему, а не по эльфий­ски. Сделаем ей красивую причёску, что бы уши прикрывала, имя изменим. Ну что? Согласна?

— Ну, даже не знаю! Да и денег у нас нет совсем, жить то на что-то надо!

— Ты что, дура? Какие деньги? Мы тебе своими жизнями обязаны! — сказал я, поняв, что она уже давно согласилась. Да и как ей было не соглашаться, если других вариантов просто не было, и сомневаюсь, что они появились бы в ближайшей перспективе.

Обсудив некоторые детали на ближайшее утро, и решив, что в посёлок ей лучше не идти, договорились встретиться на дороге, в десяти, пятнадцати километрах от посёлка. В том, что с Пятницей, они доберутся туда без проблем, я ни грамма не сомневался. Позвали Эдариэль, и поставили её в известность, что отныне её будут звать Даша и она будет для всех, кроме моих друзей конечно, не дочкой а младшей сестрой. Приго­товив всё, для завтрашнего похода, я стал думать, как всё это рассказать своим товарищам. Получилось, что я заврался до такой степени, что вылезти из этой ситуации просто не было никакой возможности. Ну и ладно! — подумал я: — На семь бед — один ответ! Будем врать дальше, хуже чем уже есть, не будет. И попросил, удивлённую Юли, ничего не рассказывать о случившемся. А сказать, что Пятницу, приручила Эдариэль, никто же не знает, может у неё талант такой, а может он про­сто эльфов не кушает. Да и какая разница, когда они испытают такой шок от встречи, что вряд ли о чём-то смогут адекватно думать, а потом спрашивать уже будет поздно.

Утренние сборы прошли неторопливо. Как следует, пере­кусив, перед дальней дорогой, мы так же не спеша стали сна­ряжать лошадей, благо святоши их не забрали. Отдав местным жителям нехитрый скарб целительницы, мы, попрощавшись с этим домом, двинулись дальше. Поскольку хижина стояла на отшибе у леса, нам пришлось пересекать весь посёлок, что бы выйти на дорогу, и жители, почти полным составом выскочи­ли на улицу, предлагая, что ни будь купить в дорогу. Ведь кро­ме нас с деньгами здесь никто не появлялся, и была возмож­ность разжиться парой медяков. Мы конечно ничего покупать не стали, просто ничего необходимого для нас не было, но всё же оставили старосте с десяток серебряных монет, говоря, что мы задолжали Юли за лечение и пусть эти деньги послужат им подспорьем в трудные времена. Мы могли бы дать и гораздо больше, но всё-таки они их не заработали, целительница и так пахала им за кусок хлеба. Да и оставленная сумма, для их за­худалого посёлка была целым состоянием, думаю у них, у всех вместе взятых, никогда не было столько денег.

Около околицы к нам выскочил местный дурачок, сын од­ного из рыбаков, и тараторя как пулемёт прокричал:

— Палочки! Волшебные палочки! Купите волшебные па­лочки! Они все желания исполняют! Я точно знаю, на себе ис­пытано!

— Ну и как твои палочки работают? — спросили мы, не желая обижать больного человека.

— Очень просто работают! Загадываешь желание и ло­маешь палочку! Я вон загадал вчера, что кашу хочу, только сломал, как мамка обедать зовёт и каша на столе! Видите, как быстро палочки работают! Ну купите ради бога! Пожалуйста! Я кинул ему одну медную монетку. Всё-таки дитя божье. Пусть порадуется. После чего он, не веря своему счастью, схватив медяшку и отдав мне целую пачку хворостин, заорал во всё горло, убегая к своему дому:

— Я же говорил! А мне никто не верил! Сказали, что я за всю жизнь ничего не продам! А тут ещё и трёх лет не прошло, а я такую кучу денег заработал!

Вдоволь посмеявшись, мы выехали из посёлка, ведя за со­бой запасных коней. Глаза у мои спутников опять стали груст­ными. Видно снова нахлынули воспоминания о произошед­ших событиях. Желая хоть как то их расшевелить, я дал им каждому по купленной хворостине.

— Давайте, загадывайте свои самые сокровенные желания.

— Брось свои шутки Железяка! Выкинь, да поехали дальше!

— Что значит выкинь? Всё-таки деньги уплачены! Да и в сказки иногда верить надо, на душе легче будет!

— Ладно шутник, уговорил! Самое большое желание, это чтоб Юли с дочкой стали живыми! Да свою семью живой и здоровой увидеть хочется! — произнёс Никон.

— Я тоже хочу видеть их живыми и здоровыми! И что бы проблем с деньгами у нас никогда не было! — вторя ему, сказал Валерт.

— А я хочу, что бы та тварь, которая напала на нас при переправе, сдохла, что бы можно было на её кости плюнуть! Если бы её не было, то мы бы в этой деревне не остановились, и Юли с Эдариэль, были бы живы! — со злостью проговорил Родерик.

Спица тоже переломал палочку, но ничего говорить не стал, а спрашивать мы не стали. У каждого свои сокровенные желания.

— Ну а что ты загадаешь, Железяка?

— Даже не знаю! Наверное, то же, что и вы!

— Ты лучше загадай, что бы клинком, мало-мальски вла­деть научился, а то мы не всегда рядом будем, и помочь тебе будет некому!

Друзья до сих пор ни разу не видели меня в деле, и есте­ственно, считали меня неумёхой, хотя вместе мы пробыли до­статочно долго. Я не стал с ними спорить, и загадал то, что они мне посоветовали. После чего мы спокойно поехали дальше. Ну, два желания уже исполнятся, с улыбкой подумал я. Поче­му два — три желания.

Неожиданно я вспомнил про бивни, выломанные мною с мёртвой туши и лежащие в моей седельной сумке, про кото­рые я совсем забыл в запарке последних дней, и не успел ни­кому показать.

— Эй, Родерик! Твоё желание исполнилось самым пер­вым! — откровенно смеясь, сказал я и, видя недоумение на ли­цах товарищей, добавил: — Ну, ты же хотел плюнуть на кости того морского чудища!

После того как я достал из сумки два здоровенных бивня, еле уместившихся в ней, недоумения на их лицах стало гораз­до больше.

— Ты где их взял?

— Отломал у мёртвой туши. Её волной к берегу прибило, и застряла на камнях. Просто я в этой суматохе совсем про неё забыл! — на удивление, ни сколько не соврав, ответил я. Все по очереди стали трогать гладкую, чуть желтоватую кость. Само собой, разумеется, плюнуть на неё, Валерт никому не разрешил.

— Ты идиот, Железяка! Знаешь, сколько стоит шкура этой твари? А жир, ему вообще цены нет! Ну что тебе стои­ло сразу нам всё рассказать, мы бы все вместе её разделали! Хорошо, что твоя дурная башка, додумалась хоть бивни за­брать! — в торговце проснулась его коммерческая жилка, но все уже давно к этому привыкли, и потому особого внимания не обращали.

Минут через двадцать, когда обсуждение и разглядыва­ние трофея закончилось, и за которые мы успели проехать ещё километров пять, впереди мы увидели небольшой костёр. Там явно кто-то собирался попить чаю и перекусить. Все по­смотрели на меня, ожидая решения — объехать, или всё-та­ки подойти к неизвестным путникам. Я в ответ только пожал плечами, мол, сами решайте, вы местные, вам виднее. В итоге ребята решили отправить туда Родерика, что бы посмотрел, что там за люди, устроившие привал недалеко от посёлка, да ещё в утренние часы. И уже потом подъехать самим, если воин даст знать, что всё в порядке. Остановились мы прямо на до­роге, и почти полностью перекрыв проезд, вместе с запасны­ми лошадями, стали внимательно наблюдать за ускакавшим вперёд Родериком. Добрался он без приключений, это было хорошо видно, но потом началось что-то странное. Вместо того что бы подать нам знак, как договорились, воин слез с коня и подошёл к костру. После этого, никаких знаков или ка­ких либо действий, от него не было.

— Наверное, что-то случилось нехорошее! Не мог Роде­рик, за время службы приученный к дисциплине, забыть про нас!

— Почему сразу нехорошее? Может он там вино увидел! Вы же знаете его страсть к спиртному! — парировал я, уже догадываясь, почему он забыл обо всём на свете.

— Тебе лишь бы шутить, Железяка! Надо срочно помо­гать парню!

— Чего помогать? Вино что ли вместе с ним пить? — меня, представившего выражение лиц моих спутников при скорой встрече, начал непроизвольно разбирать смех.

— Ты действительно не от мира сего! Когда все волнуют­ся, ты смеёшься! Хватит ржать, поехали быстрее!

Когда я вам говорил, что представил лица своих спутников, знайте — я вас обманул. Такое невозможно было представить. Да и описывать не буду, сложно передать на бумаге то, что уда­лось увидеть. Но адекватно рассуждать они смогли, только через час после встречи. Естественно, никакого продолжения путеше­ствия в этот день не было, и пришлось заночевать прямо здесь.

Во второй половине дня Спица приготовил шикарный обед. И мы, усевшись вместе у большого котла, начали вспо­минать истории последних дней. Когда Юли попросили рас­сказать историю её фантастического спасения, чуть было не произошла заминка. Целительница просто не умела врать. Но меня выручила маленькая Эдариэль.

— Мама не сможет вам рассказать, она была без сознания почти десять часов! А та большая кошка, которая нас унесла, ку­шать совсем не хотела. Она хотела поиграть. Очень много пои­грать. А сейчас её с нами нет, потому что она куда-то убежала. Вот молодец маленькая пигалица, подумал я. Может у неё тоже какие нибудь корни с земли есть, уж больно врёт красиво, даже не придерёшься. Тем не менее, больше вопросов об их спасении никто не задавал. Обсудив со всеми легенду для Юли и её доч­ки, предложенную мною ещё в зоне, и уточнив в ней некоторые моменты, мы все согласились, что это хороший вариант. Правда, сначала вызвало сомнение имя Даша, уж больно оно редкое было для этих мест. Но я объяснил, что там, откуда я пришёл, есть очень похожее на Эдариэль, имя Дарья, а это то же самое, только для маленьких девочек, да и самой Эдариэль оно понравилось, и вопрос был снят. Так за разговорами, незаметно, обед плавно пе­решёл в ужин. Неожиданно ко мне подошли Валерт с Никоном.

— Послушай Железяка! А у тебя случайно ещё палочек не осталось?

— Каких палочек? — спросил я удивлённо, совершенно забыв про утренний случай.

— Ну, тех самых! Волшебных!

Я чуть не подавился от прозвучавшего вопроса. При­шлось целительнице стучать меня по спине, что бы прервать непроизвольный толи кашель, толи смех. А когда она узнала от ребят о сути произошедшего, то сама с трудом сдерживала себя, что бы ни смеяться вместе со мной. Валерт с Никоном так и не поняли причин нашего веселья, но списав всё на мою странность, и на стресс, перенесённый Юли, они отошли и больше ничего не спрашивали.

Проснувшись с первыми лучами солнца, начали соби­раться в дорогу. Родерик лошадьми, Валерт с Никоном палат­ками и тюками, Спица, как всегда едой. Юли, причесав дочку, и прикрыв ей замечательные ушки, решила помочь Спице по кухне.

— Не надо помогать Спице! Он сам справится! — сказал я, вспомнив кулинарные способности лекарки и приготовлен­ный её завтрак у моря.

Юли немного смутилась, но меня послушалась. Потому, чудесно перекусив, мы отправились в путь с хорошим настро­ением. Рыбацкий посёлок остался далеко позади. Надеюсь, как и всё то, что всем нам пришлось пережить.

7

Первый боле менее нормальный городишко, нам попался только через день. В нём нам необходимо было прикупить при­пасов, и самое главное одежду для наших девушек. Поскольку, что у большой, что у маленькой, всё было в единственном эк­земпляре и изрядно потрёпано. На закупки отправились Ва­лерт с Родериком, а мы остались ждать их на окраине. Просто Юли, с её одеждой, появляться в центре было проблематично, а бросать их одних, совесть не позволила. На наше желание продать здесь часть товара, Валерт оказал бурное сопротив­ление, мотивируя, что мы не сможем здесь получить за него нормальную цену, а на покупки и так денег хватит. Наверное, торговец прав. Всё-таки, если бы не он, то не думаю что по прибытию к конечному пункту нашего путешествия, у нас осталась бы хоть медяшка, потому и доверили ему все ценно­сти и деньги.

Вернулись они часа через три, везя с собой небольшой тюк, мы как раз успели хорошо пообедать.

— Принимай подарки, народ! — весело сказали они, сле­зая с лошадей.

Естественно мы все сбежались к ним, магическое слово — подарки, никого не оставит равнодушным. Первым делом Ва­лерт достал два свёртка, для Юли и Эдариэль. Развернув их, они обнаружили два комплекта женской одежды, большой и маленький, и две пары скромных сапожек, и спрятавшись за навесом, сразу стали переодеваться.

— А почему только по одному? И сапог получше не было, что ли? — спросил я, немного удивлённо.

— Дурак ты Железяка, хоть и парень не плохой! Ну, кто ж без примерки много набирать будет?! А вдруг не подойдёт, потому дорогого и не покупали! А вот в следующем городе они сами себе подберут, что поприличнее, а может и под заказ сделаем, если задержимся не надолго!

— Спасибо ребята! Нам очень нравится, правда! В посёл­ке у нас такого не было, и сидит хорошо! Вон посмотрите, как Даша радуется! — бросилась на защиту Валерта, целительница.

Следующий свёрток был для Никона. В нём оказался не­большой набор инструментов, для резьбы по дереву. Валерт прекрасно знал его пристрастиях, и потому Никон радовался ему, наверное, больше, чем Даша платью. Спице подарили на­бор всевозможных специй, хотя, это больше походило на по­дарок для нас, чем для него, но он тоже остался очень доволен.

— А вот, Железяка, и для тебя подарочек! Причём, самый дорогой из наших приобретений! Но, думаю, ты его заслу­жил! — и торговец развернул ещё один свёрток. В нём ока­залась небольшая книжка с картинками, и называлась она — техника владения холодным оружием для начинающих.

— Мы специально выбрали, где картинок побольше, пока ты читать не умеешь! — добавил довольный Родерик: — А если что непонятно будет, я тебе подскажу! Должно же и твоё заветное желание исполнится!

Да, желание с помощью «волшебной» хворостины, я зага­дал замечательное. Но, тем не менее, сердечно поблагодарил за такой подарок, а куда денешься — ведь старались всё же.

— А что вы себе подарили? — раздался звонкий детский голос. — Для меня лучший подарок, это когда денежки целые! — ответил Валерт.

А что касается Родерика, то судя по лёгкому запашку, иду­щему от него, и по озорной улыбке, все и так поняли, что за подарочек он сам себе сделал, не забыв, правда, прихватить немного и для нас.

Когда все начали расходиться, готовясь продолжить путе­шествие, кто-то дёрнул меня за рукав.

— Дядя Железяка! А почему для Пятницы нет никакого подарка?

— Так ему, вроде ничего не надо!

— Нет надо! Ему очень сладенького хочется!

— Откуда ты это знаешь?

— Я не знаю! Я это чувствую!

Да, неловко как-то, с моим старым другом получилось. Я ведь, за десять с лишним лет нашего знакомства, ни разу ни­чего ему не дарил, даже не задумывался об этом никогда. Ис­пытывая некоторое чувство вины, втихаря стащил у Спицы приличный кусок сахара и тихонько отдал Эдариэль. Догово­рившись, что при встрече, она его угостит.

Через неделю мы достигли, хоть и не столичного, но впол­не приличного портового города. И решили задержаться на пару дней. Надо было сбыть часть нашего товара, а там од­них только раковин было несколько тюков. И приодеть наших очаровательных спутниц, выполнив, наконец, своё обещание. Да и нам самим, обновка не помешала бы. За время, прове­дённое в пути, ничего необычного не было. Правда оно пошло мне на пользу, поскольку Юли, узнав, что я безграмотный, взялась за моё обучение, а то у Валерта всё руки не доходили. Меня, хоть и считали со странностями, но идиотом, я точно не был. А если учесть мои удивительные способности и то, что я без пяти минут был дипломированным специалистом с выс­шим образованием, обучение проходило на удивление быстро и легко. Входя в город, я уже свободно мог читать и писать. Правда насчёт письма были некоторые сложности, рука ещё не привыкла выводить замысловатые загогулины, но это уже было делом времени. Единственное что не получалось в моём обуче­нии, к великому огорчению моих друзей, так это обучение вла­дением холодным оружием. Как-то, на привале, Родерик захотел проверить, что я узнал из подаренной мне книжки. Отвертеться не удалось. Встав друг напротив друга, и приняв стойку, я думал только о том, как бы чисто рефлекторно, не убить своего друга, и сдержать свою реакцию на его выпады. Естественно, бывалый воин, имитируя нечто напоминающее нападение, встретил пол­ную бездарность с моей стороны. Ребёнок с деревянной палкой, больше напоминал воина, чем я. А что я мог поделать, стоило мне чуть расслабиться, я бы проткнул его насквозь. Я не мог драться, не убивая, просто не умел, а сдерживать, приобретённые за де­сять лет на полигоне навыки, ещё не научился.

— Да, Железяка! Похоже, твоё желание овладеть холодным оружием, будет самым тяжёлым из нашего списка! Ты хоть не от­ходи далеко от нас, мало ли что! — тяжело вздохнул Родерик.

— Не мучайте вы парня! Зачем ему драться, когда удача всегда сопутствует ему! Вы же сами это знаете! — проговорил в мою защиту, обычно всегда молчавший, Спица.

На том все и порешили, и больше ни разу меня не дёргали по этому поводу. Мне было даже немного стыдно перед Юли. Но хорошее настроение мне вернула Эдариэль, как всегда дёр­нув меня за рукав и тихонько прошептав:

— Ты же хорошо умеешь драться! Не так ли, дядя Желе­зяка?! Я это чувствую! Кстати, тебе Пятница хотел передать большое спасибо за сладости!

Откуда она знает, что хотел передать Пятница, я спраши­вать уже не стал. Попытайтесь и вы, угадать с трёх раз, что бы она мне ответила.

Оставив коней под присмотром местного конюха, и дав ему лишнюю монетку, чтоб хорошо заботился, мы отправи­лись искать трактир поприличнее. Уж очень все соскучились по уютной постели, и даже Валерт не возражал. По совету городских стражников, то же получивших немного на чай, пошли в центральную часть города, где по их словам были самые приличные гостиницы. За время, проведённое в этом мире, и не видевшего ничего кроме рыбацкой деревушки да захудалых го­родков, это место показалось мне верхом цивилизации, даже до­роги здесь были вымощены булыжником. Наше желание зайти в первую же попавшуюся в центре гостиницу и там поселиться, на корню пресёк Валерт. Сказав, что так не делается, и надо сначала поспрашивать, выяснить, где сервис получше и подешевле дерут, а то можно за большие деньги приобрести посредственный ноч­лег. Спорить с ним сил не было, потому пристроились в тени и стали озираться по сторонам, ожидая его прихода. Народ здесь разгуливал разнотипный, но хорошо одетый, я даже впервые пару гномов увидел, и получил небольшой подзатыльник от Ни­кона, чтоб не пялился так явно, а то можно и на драку нарваться. Гномы по своей натуре были горячими, и легко заводились. Кста­ти выглядели они не так, как я их представлял из прочитанных рассказов. Нет, конечно они были бородатыми и широкоплечи­ми, но рост был не такой уж и маленький, разница составляла максимум на голову. А при учёте их габаритов, ссориться с ними, было себе дороже. Также мы заметили, что проходивший народ, поглядывал на нас с некоторым недоверием. Спица пояснил, что это из-за одежды, она у нас не соответствовала богатому кварта­лу. Да и чёрт с ними, решили мы, завтра приоденемся.

Валерт вернулся довольно быстро, и сразу повёл нас к двухэтажному зданию желтоватого цвета. Войдя в помеще­ние, к нам подлетел швейцар с широкой улыбкой на лице, но глядя на нашу одежду, скривил обидную гримасу.

— Ты что, совсем обнаглел? — рявкнул Валерт — Быстро взял вещи и разнёс по номерам, если не хочешь оказаться на улице! За постой уже уплачено! Или сказать хозяину, что бы вернул деньги, и мы пойдём в другую гостинницу! Спесь мгновенно слетела с его морды, и он, подхватив наш багаж, бегом двинулся на второй этаж.

— С ними по другому нельзя! Иначе уважать перестанут! А вот монетку он в этот день не получит! — пояснил нам тор­говец, имеющий громадный опыт общения со служками в го­стиницах и на постоялых дворах.

Номера были хорошие, двухместные, с двумя аккурат­но застеленными большими кроватями. По заказу Валерта, даже горячая вода, налитая в большой чан, была доставлена в каждый номер, хотя было непонятно, что делать второму на очереди, но после наших мытарств, это было мелочью. Ни­кон поселился со Спицей, я с Родериком, Юли с дочкой, а вот Валерт, заказал себе одноместный, пояснив, что для хорошей продажи нашего товара, ему придётся принимать гостей. Как всегда, с ним никто не спорил, тем более что нас и так было нечётное число. Хорошенько вымыв голову и ополоснувшись, мы быстро перекусили принесёнными в номера закусками, поскольку заказанный ужин, который проводился в зале, го­тов будет не раньше чем через час.

— Слушай Железяка! А пошли, оторвёмся немного! Выпьем, девчонок потискаем! Ты как, не против? — спросил, хитро поглядывая на меня Родерик.

А почему бы и нет, подумал я, и утвердительно кивнул го­ловой. Обрадованный воин, хлопнул меня по плечу, ведь ему кроме как со мной и пойти было не с кем. Валерт с Никоном были женатики, а Спица слишком молчаливым. Втихаря вый­дя на улицу, я показал в сторону близлежащего кабака, откуда доносилась музыка.

— Не, нас сейчас туда в такой одёжке не пустят! Надо найти, попроще что ни будь! — покачал головой мой прия­тель, и повёл меня дальше от гостиницы.

«Что ни будь» оказалось борделем, правда, по словам Ро­дерика не плохим. Как я уже говорил ранее, пуританином я не был, но общаться со шлюхами за деньги, мне ещё не приходи­лось. На земле я предпочитал бесплатный секс, тем более, что студенческие общежития были на каждом шагу, да и приятнее было сознавать, что тебя обнимают не за деньги, а за то что понравился, хотя и там, без расходов было не обойтись.

Зайдя в большое внутреннее помещение, освещённое тус­клым светом, мы уселись за свободный столик. К нам сразу же подлетели пёстро одетые девицы:

— Чего господам будет угодно? — Для начала хорошей выпивки, и немного закусить! — начал Родерик.

Его требование было исполнено мгновенно. И мы приня­лись потягивать, среднее по качеству вино, и одновременно оглядываясь вокруг. В зале помимо нас сидело ещё несколько мужчин. Обычно выпив бокал, они подзывали к себе понра­вившуюся девушку и уходили с ней на второй этаж. Никаких длительных посиделок и весёлых разговоров не было. Мне, привыкшему к весёлым гулянием в ночных клубах, стало как­то неинтересно.

— И это всё? — спросил я у Родерика — И ты называешь это — оторваться?

— Да не смотри ты на этих жадюг! Просто когда ты при­глашаешь девушку к столу, начинает идти время, вот они и экономят.

Вот идиоты, подумал я, это тоже самое, что купить бутыл­ку водки у ларька и тут же её выпить. Конечно, попадались такие типы, получавшие от этого удовольствие, но мне было сними не по пути. Экономить деньги и время, в ущерб хоро­шему настроению, в мои планы точно не входило.

— Эй, милые дамы! Принесите ка ещё бутылочку, да чего ни будь получше, если у вас есть, конечно! Да не одну! — про­кричал я проходившей парочке, и получил одобрительный ки­вок от воина.

— У нас есть выпивка получше, но она за отдельную пла­ту! А бесплатно только такая!

— Красавица, ты что собираешься делать? Мои деньги считать или веселиться? Если первое, то тебе явно к другому столику! — с озорной улыбкой произнёс я, размышляя, что если отрываться, так отрываться по полной программе.

К другому столику она определённо не хотела, поскольку скорости, с которой она кинулась выполнять наш заказ, мож­но было позавидовать. И уже через минуту на столе стояла па­рочка бутылок хорошего вина, и наверное в качестве бонуса, вазочка с цветами.

— А сама чего не садишься? Нас испугалась, или особое приглашение надо? Да и подружку свою позови!

— У меня много подружек! Какую из них вы бы хотели пригласить?

— Да всех приглашай, чего мелочиться! — уже начиная весело заводиться, ответил я.

Поймав немного удивлённый взгляд Родерика, понял, что сделал что-то не так. Да пошли все к чёрту, подумал я, десять с лишним лет мне пришлось ждать вечеринки, потому буду отдыхать, как мне нравиться.

Через минуту к нашему столику подошло ещё четыре де­вушки. Переминаясь с ноги на ногу, они стали рядом, не реша­ясь присаживаться, видно такие клиенты как мы были у них не часто.

— Да присаживайтесь, не укусим! Заодно ещё вина при­несите, а то мы в одиночку пить не любим! Да и сладостей ка­ких ни будь прихватите, на ваше усмотрение! Смелее девчата, не стесняйтесь! Мы с другом давненько не отдыхали, соскучи­лись по хорошей компании, так что вы уж помогите нам весе­ло провести время! — с обворожительной улыбкой, на какую был способен, подбодрил я смущённых девиц.

Через пол часа обстановка в зале стала принимать жела­емый оборот. От девичьего смеха становилось намного уют­нее, да и выпитое за это время, добавляло свою толику весе­лья. Алкоголь на мой организм, конечно, не действовал. Все негативные последствия спиртного, мгновенно устранялись организмом, но хорошие-то оставались. Естественно я утри­рую, но с каждой выпитой бутылкой, то ли от вина, то ли от чего-то другого, настроение становилось всё лучше, и лучше. Родерик, поначалу немного стушевавшись, принял правила моей игры и вовсю наслаждался выпивкой и непринуждённой беседой. За лёгкими анекдотами, которых я знал предостаточ­но, и адаптированных мною под местную жизнь, время летело незаметно. На второй этаж мы так пока и не подымались, что не мешало пребыванию хорошего настроения не только мне, но и Родерику, который смеялся над хорошими шутками, не меньше чем девицы. Одного столика было маловато, посколь­ку в процессе нашего веселья, к нам присоединилась, есте­ственно получив наше разрешение, ещё стайка находящихся здесь девушек. Пришлось сдвинуть вместе дополнительно пару столиков, и заказать побольше добротной еды и вина.

В разгар веселья, в бордель завалилась небольшая толпа ма­тросов, очевидно прибывших с очередным торговым судном. Сев за свободный столик, и получив положенное бесплатное вино, они пристально стали поглядывать на нашу компанию. Пригла­шать их к себе, мы естественно не стали, всё-таки мы были по­рядочные люди, а не какие-то сутенёры. Да и в нашу компанию они явно не вписывались. В зале ещё было достаточно свобод­ных девушек, но как известно, чужое всегда притягивает взгляд. Оценив нашу одежду, и поняв, что на дворян мы не похожи, от них отделилась парочка здоровенных лбов, дурно пахнущих, и с отсутствием на лицах каких либо признаков интеллекта.

— Эй, уважаемые! Не слишком ли много товара вы себе забрали! А то доблестным людям отдохнуть надо! — произ­несли они, подойдя к нашему столику. Причём, обращение «Уважаемые», было сказано таким тоном, что, заодно это, можно было дать им по наглой роже. А уж сравнивать наших чудесных девушек с товаром, было жутким оскорблением всей нашей весёлой компании.

— Валите отсюда, вонючие голодранцы! Пока зубы на месте! — ответил я им, жутко разозлившись за испорченный ими вечер. Да и не любил я, когда женщин оскорбляли, даже если они были работницами таких заведений.

Ответить им не дал Родерик. Он молниеносно перепры­гнул, через заставленный всевозможными блюдами стол, и ничего не говоря, с одного хорошего удара уложил одного и как следует, приложил второго.

Оставшаяся в стороне толпа их сообщников, привстав, на­чала доставать ножи. Всё финиш, теперь без смертоубийства не обойтись, подумал я. А так хорошо всё начиналось, весело и многообещающе. Но тут, к нашему с Родериком изумлению, девушки, не разбежались, как обычно бывает в таких случа­ях, а стали плотной стеной перед нами. Да, дожили, первый раз стоял за спиной слабой половины. Пьяные матросы, не­много оторопели от увиденного. Конечно, они могли ударить женщину, но вот ножи в руках, в этот момент явно были не к месту. Ситуация оказалась ещё более удивительной, когда в зал завалились пара гномов. Увидев пьяную толпу, стоявшую с ножами напротив очаровательных девушек, они, не раздумы­вая, кинулись на матросов. Пудовые кулаки летали со скоро­стью молнии, и скоро на ногах не осталось ни одного из этой компании. Я за всё это время, даже из-за стола встать не успел.

— Что за город такой? Ходят всякие, да ножиками ба­луются в святом месте! — проворчал один из них: — Может, объяснит кто, что тут творится?

Выпроводив на улицу, начавших приходить в себя де­боширов, и быстро убрав помещение, в зале восстановилась спокойная обстановка. Гномы сидели за соседним столиком и потягивали свою гномью настойку, вперемешку с пивом. От бесплатного вина они отказались, заявив, что не пристало уважаемым мастерам всякую дрянь пить. Желая отблагода­рить своих спасителей, я подошёл к их столику. Нет, конечно, опасности пьяные матросы для меня не представляли, но вот обойтись при этом без убийства, я вряд ли смог бы, потому назвав их спасителями, я не кривил душой.

— Уважаемые! Позволите ли вы угостить вас хорошей выпивкой, в знак благодарности за помощь в этой заварушке? — очень вежливо спросил я, зная заводной характер гномов.

— Это, смотря, что ты считаешь хорошей выпивкой, если ваш сладкий компот, то лучше им девок угости!

— Прошу прощения, но прибыл я издалека, да и помню только последние три месяца своей жизни! Может такие муже­

ственные и крепкие гномы, как вы, подскажут, что пьют насто­ящие мужчины? — небольшая лесть никогда не вредила новым знакомствам, и хотя я оттачивал своё мастерство обычно на жен­щинах, но и грозным гномам, ничего человеческое не чуждо.

— Настоящий мужчина определяется не только от того, что он пьёт, но и от того, сколько он сможет выпить! — звонко рассмеялись сидевшие бородачи, явно довольные моим ком­плиментом. — Ну значит мы с Родериком настоящие мужчины! — улыбнулся я, показывая на уставленный бутылками стол, и одновременно подзадоривая собеседников.

— Это ты свою сладкую водичку за выпивку прини­маешь? Мальчишка! Да по этой части нам, гномам, нет рав­ных! — начали немного заводится мои оппоненты.

— Так может, проверим на деле ваши слова? Чего зря лясы точить, хорошее дело, всегда лучше разговоров! — добил я их окончательно, уж очень хотелось посидеть с настоящими живыми гномами. Ну, и как финальный аккорд, добавил: — Может, заключим пари! Кто первый свалится, тот за всё и за­платит!

То, что гномы азартные я знал, но что до такой степени — не догадывался. Похоже, сегодня увеселительное заведение выполнило месячный план, если учесть что все девушки были приглашены к нам за стол, для украшения нашей компании и создание доброй, весёлой атмосферы. Кстати, гномья настой­ка не являлась водкой, которую видно здесь ещё не приду­мали. Это было более крепкое вино, градусов восемнадцать, настоянное на каком-то растении, напоминающем полынь, и возможно с добавлением каких-то перечных ингредиентов, которые и добавляли крепости. А вот пиво у них было изуми­тельное, и чего Родерик раньше его не заказал, очевидно, ме­шать с вином не хотел. Да и любовь гномов к пенному напитку была подтверждена в нашем разговоре.

— Пиво — величайшее изобретение, сделанное гномами. Колесо, конечно тоже ничего, но колесо с солёной рыбой — это всё же не то! — сказали они, чем вызвали новый взрыв смеха в зале.

Так, незаметно, под весёлые шутки и лёгкую закуску, про­ходило время нашего застолья. Из непринуждённых бесед, с изрядным количеством спиртного, я узнал много для себя нового из жизни этого добродушного народа. Например, то, что как таковой религии у них не было. Было почитание тра­диций и уважение к старшим, да любовь к труду, воспитанная с детства. Некогда нам религией заниматься — работы слишком много, говорили они. Что посещать увеселительные заведения, не считалось у них зазорным, вот только высокомерных эльфов они недолюбливали. Что они, хоть и быстро заводились и люби­ли помахать кулаками, но и отходили очень быстро и в большин­стве своём не были злопамятными. Да и много, чего другого.

Количество выпитого, росло пропорционально времени, и число пустых бутылок составляло уже значительное коли­чество. Родерик держался молодцом, но сравниться с гномами он не мог. Потому, к середине ночи, со слегка заплетающем­ся языком, и основательно пошатываясь, он решил покинуть наше мероприятие. Хотел уйти с нашего «поле боя» хоть и по­беждённым, но без нокаута.

— Я, наверное, вас покину, уж извините! Я верю в тебя, Железяка, покажи уважаемым гномам, что и люди на что-то способны! Тем более тебе всегда сопутствует удача, что неод­нократно проверено! — сказал он, и стал подниматься наверх, поддерживаемый со всех сторон девушками.

— Ты что, приносишь удачу? — спросил один из гномов.

— Да вроде все думают, что приношу! — ответил я, нали­вая очередную порцию, понравившегося мне пива.

— Интересно! Железяка приносящая удачу! — как то за­думчиво, вроде самому себе, произнёс он, теребя свою бороду.

— А в чём дело? Имя как имя, не лучше и не хуже дру­гих! — не поняв суть сказанного, спросил я.

— Да нет, имя у тебя хорошее! И судя по тому, как ты держишься — правильное! — успокоил меня собеседник: — Просто друг у меня есть один! Хороший гном, работящий, да и воин отменный, но, к сожалению никто не знает где его родня и из какого он рода. Найдёныш он, совсем маленьким в лесу подобрали. А гном без своего рода, вроде как и не гном!

— А я то, тут при чём? — удивился я, совсем не понимая ничего из нашего разговора.

— Да вроде, как и не при чём! Вот только, старая яснови­дящая, к которой он обратился, что бы род свой найти, пове­дала ему, что помочь ему в этом, может только железяка, удачу приносящая. Вот он, бедолага, года два, и ищет её родимую. А где ты найдёшь такую, если никто никогда не слышал ничего подоб­ного! Да и сама ведунья на этот вопрос, какую-ту ахинею сказала, которую никто понять не может. Давай, я тебя с ним познаком­лю. В жизни чего только не бывает, вдруг он не то ищет.

— Ну, ты и завернул! Я вообще тут четыре месяца только! Давай лучше выпьем за нашу хорошую встречу!

И мы продолжили наш банкет. Как вы уже знаете, мой организм легко справлялся с такими дозами выпитого, а вот крепкие, на это дело гномы, начали потихоньку сдавать пози­ции. Непорядок, подумал я, нельзя обижать милых гостей, тем более, узнав, что один из них является хорошим ювелиром, я договорился об изготовлении шкатулки для Эдариэль. Да ещё мне обещали её сделать в качестве подарка, что было несвой­ственно гномам, но своё слово, даже сказанное по пьянке, они держали крепко. Потому при заключении сделок с них никто бумаг не брал, слова было достаточно, в противном случае они и обидеться могли. Сделав вид, что держусь на последнем из­дыхании, я, слегка пошатываясь, в окружении девушек, дви­нулся наверх. Гномы облегчённо вздохнули, и гордые собой, что они самые крепкие в этом деле, пошли к выходу. После такого банкета, им было уже не до девушек.

Утром, когда я проснулся с чудесным настроением, в комнату беспардонно ворвался Валерт. Он оказывается уже больше двух часов, разыскивал нас с Родериком. Увидев меня, лежащего на огромной кровати в окружении четырёх девиц, основательно уставших но безумно довольных, он слегка уди­вился. А что вы хотели — десять с лишним лет в одиночестве, и всегда в возрасте двадцати трёх лет, много значит.

— Железяка! Быстро одеваться и домой! Дел куча, а он тут прохлаждается! Все переволновались уже! — проворчал он.

— Сейчас оденусь! Ты пока Родерика разбуди! Да и рас­платиться надо! — сладко потягиваясь, ответил я.

— Его уже рассолом отпаивают! Так что давай в темпе! Я сам расплачусь!

— Мальчики! С вас только оплата за выпивку, остальное за счёт заведения! — подала голос одна из девиц, видимо стар­шая по рангу.

Быстро сполоснувшись, мы с Родериком покинули заве­дение, стараясь уйти до того, пока Валерт не узнал, что зна­чит заплатить только за выпивку. Иначе от его крика можно было бы просто оглохнуть. Добравшись до гостиницы и зайдя в свою комнату, Родерик снова прилёг на кровати, видимо ещё не до конца отошёл от вечеринки.

— Да, знатно погуляли! Теперь я понял, что значит, для тебя оторваться! — произнёс он позёвывая.

Через час вернулся торговец. Лицо от злости, у него было пунцового цвета, но посмотрев на нас, он не стал ничего го­ворить, а просто махнул рукой, от досады. Мы с Родериком, так­тично промолчали, и не стали спрашивать об уплаченной сумме.

— Собирайтесь! Пойдем за покупками, а то выглядите как бродяги! Выйдя на улицу и не успев пройти и ста метров, навстречу нам попались патрулирующие город стражники.

— Эй, говорят это вы, десятерых морячков под орех раз­делали? Молодцы, а то совсем распоясались бездельники!

— Да нет! Это гномы кулаками помахали! — ответил сму­щённо Родерик.

— Не прибедняйтесь, девочки нам рассказали, как ещё до прихода гномов, вы вдвоем против десятерых выступили! Не каждый рискнёт на такое! Немного краснея, мы пошли дальше. Через пять минут, проходя мимо лотков с горячими булочками, нас окликнула пышная торговка.

— И кто тут из вас Железяка? У которого всё из железа и не гнётся! Может, заглянешь вечерком к одинокой вдовуш­ке? — звонко рассмеялась она.

Лицо у меня, по цвету, стало похоже на варёного рака. По­хоже, наш план, зайти в город не привлекая внимания и не­заметно уйти, скорее всего, потерпел полное фиаско. А куда тут денешься, если уж Москву иногда называют большой де­ревней, то в этом городке, где нет ни телевидения, ни газет, сарафанное радио работает со скоростью молнии и служит единственным источником информации о всём, что происхо­дит интересного в нём и за его пределами. Стараясь втянуть голову в плечи и потупив взор, я старался не глядеть в сторо­ну своих спутников, с укором смотревшим на нас. Впрочем, Родерик был примерно в таком же положении. Наконец мы добрались до улицы, населённую портными. Зайдя в торговый зал, одного из домов, к нам выскочил вышколенный работник, и вежливо поздоровавшись, принялся расспрашивать, какие именно изделия нас интересуют. Немного приглядевшись, вежливо кашлянул.

— Простите господа! А это не про вас случайно говорят, что два человека при совместной пьянке с гномами, довели их до полуживого состояния?

Что чувствовал я, вместе с воином, говорить не буду. Спрятаться было негде, да и провалиться сквозь землю не по­лучилось. Все, начиная от маленькой Эдариэль и заканчивая молчаливым Спицей, смотрели на нас широко раскрытыми глазами.

— Слушай Железяка! Может, всё-таки расскажешь, что там у вас было? А то весь город знает, а мы нет! — попросил явно заинтригованный Никон.

— Потом всё расскажут! Да и я кое-что добавлю, чего они не знают, например, во сколько нам это всё обошлось! А сей­час давайте заниматься тем, за чем пришли! Время — деньги, не будем его тратить напрасно! — прервал всех Валерт, и мы приступили к выбору одежды.

Довольно быстро подобрав себе по паре приличных ко­стюмов, один для города, другой, значительно попрочнее, до­рожный, мы отправились в соседнее здание, торгующее жен­скими платьями. Стоит отдать должное Валерту, на наших спутницах он экономить не стал. И хотя Юли наотрез отказа­лась от пышных расшитых всевозможными узорами платьев, которые, кстати, были без надобности, но мы настояли, чтобы городские повседневные платья и дорожные костюмы, были наилучшего качества. И если платья мы взяли готовые, после тщательной примерки, то костюмы решили сделать на заказ и для Юли, и для Эдариэль. Их обещали сделать за пару дней, как раз хватало по времени, для того чтобы торговец успел закон­чить все свои дела, связанные с продажей. Точно также поступи­ли и с обувью, правда мужчины обошлись одной парой, у вас и эти ещё не плохие, мотивировал наш негласный казначей.

Приобретя всё необходимое, направились обратно в го­стиницу, поскольку мы с Родериком наотрез отказались за­ходить таверну, что бы перекусить. Нам хватило того, что в городе прохожие постоянно поглядывали в нашу сторону с улыбками, и хотелось побыстрее запереться в комнате и не выходить оттуда всё оставшееся время. Как вдруг услышали сзади громкий окрик:

— Железяка! Ты чего не заходишь? Ведь обещал, вроде!

Проклиная всё на свете, и думая кого там ещё принесла нелёгкая, я решил не оглядываться и побыстрее уйти от сюда.

— Постой! Ты что забыл, что заказывал у меня шкатулку?

— Железяка! А это ты когда успел сделать? Ведь ночью ты, вроде, со мной был! — удивился даже Родерик, он сломал­ся раньше, чем я договаривался с ювелиром. Наконец обернувшись, я тепло поздоровался с недавним собутыльником.

— Извини! Материал в гостинице забыл, потому и не за­шёл! — сказал я, не желая его обидеть.

— Не беда! Пошлю с вами посыльного, он принесёт! А ты всё равно заходи, да и друзей своих бери, вон очаровательные девушки с вами без украшений ходят, непорядок! Вот заодно и подберём им что-нибудь подходящее! Ты ведь хочешь краси­вую заколку на голове, не так ли, очаровательное создание? — глядя на Эдариэль, спросил он.

— Простите уважаемый мастер! Но у нас деньги только через день будут, когда ярмарка на площади откроется! — влез в разговор Валерт, зная скрупулёзность гномов при расчёте.

— Да никаких проблем! Для моего старого друга Железя­ки, я вам вперёд дам, да ещё со скидкой солидной! А шкатулку, так ту вообще бесплатно обещал!

Когда я успел стать старым другом, я не знал, но видимо добрая пьянка и не то делает. А все рядом присутствующие приоткрыли рты от удивления. Такой щедрости, от прижими­стых гномов, никто не ожидал.

Из мастерской Юли вышла с изящным колье на шее, а сия­ющая от радости Эдариэль с чудной заколкой на голове, в виде стрекозы. Уже прощаясь, мастер напомнил на последок:

— Железяка! Помнишь я говорил тебе о своём друге, с которым ты хотел поговорить и взять с собой? Он тоже в сто­личный город идёт, по пути значит с вами. Так вот, я когда шкатулку сделаю, с ним зайду, познакомлю!

Откуда он взял, что я чего-то хотел, ума не приложу. Это называется — без меня, меня женили. Нет, надо срочно валить из этого города, и чем скорее, тем лучше, подумал я. А вслух, тем не менее, сказал:

— Конечно приходите! Буду рад вас видеть!

Вернувшись в гостиницу, я сразу поднялся в свою комна­ту, даже отказавшись пообедать в зале, сославшись на плохое самочувствие. Причём мне полностью поверили, посчитав, что после того как я натворил за одну ночь столько дел, о ко­торых говорит весь город, отдых мне нужен обязательно. Вот и хорошо, подумал я, могу теперь не выходить отсюда до само­го конца пребывания. Хоть отосплюсь на мягкой постели. Но и этим моим простеньким мечтам не суждено было сбыться. Вошедший Родерик, завалившись после сытного обеда рядом на кровать, сообщил следующую новость:

— Возможно, придётся задержаться на денёк! Хозяин гостиницы сказал, что в прилегающих лесах, крестьяне обна­ружили большие следы какого-то дьявольского зверя. Пока вроде ничего плохого он не сделал и никого не утащил, но от греха подальше люди боятся отъезжать далеко от города. По­слезавтра соберут местных охотников, попробуют найти.

Ну вот! Не дадут спокойно полежать мирному человеку. Придётся завтра с утра навестить Пятницу, а то упаси госпо­ди, ещё в город заявится. Подумал я и закрылся одеялом с го­ловой.

С рассветом, наскоро перекусив, стал собираться на вы­нужденную прогулку в пригород. Причём делал это с удоволь­ствием, поскольку убивал сразу двух зайцев, навещал своего четвероного друга и вырывался из города, в котором мне от случайной популярности проходу не давали, каждый побол­тать стремился. Из своей комнаты вышли Юли с дочкой.

— Возьми меня с собой! Дядя Железяка! Пожалуйста! — ласково попросила Эдариэль.

Отказать симпатичной, юной особе, с огромными голубы­ми глазами, было невозможно. Спросив у матери, разрешение и получив утвердительный кивок, мы пошли на кухню взять с собой сладостей для мохнатого друга и для себя по парочке простеньких бутербродов. Зайдя к местному конюху, где при­сматривали за нашими лошадьми, я попросил оседлать моего коня, и положил взятую еду в седельные сумки. На выезде из города нас встретили пара стражников.

— Вы там поаккуратнее с прогулкой! Поговаривают, чу­дище завелось в лесах! Никто, правда, его не видел, но следы огромные! — Предупредил нас один из них.

— Да брось ты их запугивать! Не видишь, что это Желе­зяка едет? Он один целую команду матросов отделал, потом кучу гномов споил, и ещё сил на весь бордель хватило, девки до сих пор хвастаются! Что ему чудище одно — ему таких де­сяток надо! — Рассмеялся другой.

Если пробыть здесь ещё неделю, то мои подвиги вырастут раза в три, подумал я, переходя на лёгкий галоп.

Хорошую полянку на опушке мы нашли довольно быстро и, расседлав лошадь, и расстелив толстое покрывало, присели, наслаждаясь утренними лучами солнца. Пятница появился очень быстро, я это понял по радостному визгу Эдариэль. Всё, теперь часа три я их не увижу, подумал я, и положил руки под голову, наблюдая за проплывающими в небе облаками. Что де­лать дальше, чем заниматься — не знал совсем, да и в голову ничего путного не лезло. Ну, доберутся ребята домой, и что потом? А как быть Юли с девочкой? Не бросать же их на про­извол судьбы? Да и я сам, умудряюсь попадать во всякие пе­редряги, вызывающие ненужный ажиотаж. Не буду ни о чём думать, а то голова пухнет, решил я для себя, пусть всё идёт, как есть, а там посмотрим.

Через пару часов подошли Эдариэль и её кошечка. Пере­кусив на свежем воздухе и скормив Пятнице приличную пор­цию сладостей, мы начали собираться обратно. Как маленькая девочка объяснила моему питомцу, что мы уходим через день, и до этого времени ему лучше нигде не показываться, я пред­ставления не имею, но по её заверениям, он всё понял и будет слушаться. Поправляя седельные сумки, я почувствовал тихое бряканье, и пошарив руками, обнаружил свой свёрток с ро­зовыми алмазами, прихваченными мною ещё при побеге. Вот идиот, это ж надо было забыть про них, подумал я о себе, да и ребятам я ничего не рассказывал, не до того было. Действи­тельно, выложив из кармана, после того, как почувствовал, что что-то мешает сидеть, когда впервые сел на лошадь, я не успел отдать их Валерту, они в это время уже отъехали, и бро­сил в седельную сумку. А потом вылетело из головы, потому, что никогда не думал о богатстве. Надо будет конюхам дать лишнюю копейку, честные ребята попались, никто не лазил по чужим сумкам.

— Что это у тебя такое сверкает? — спросила, подошед­шая, Эдариэль.

Начав было объяснять, что я случайно забыл и тому по­добное, она рассмеялась.

— Да я знаю, Дядя Железяка! Я же всё чувствую!

— Вот и держи! Отдашь дяде Валерту, когда приедем, а то вдруг опять забуду! — как бы его кондрашка не хватила, подумал я, отдавая мешочек, может его подготовить к этому как-нибудь.

Вернуться мы успели как раз к обеду, что было после пяти часовой утренней прогулки весьма кстати. Все уже собрались за столом в общем зале и радостно замахали руками, пригла­шая присоединиться. Как-нибудь подготовить нашего казна­чея не получилось. Эдариэль, присев на стул, высыпала почти два десятка камней на стол перед Валертом.

На, дядя Валерт, держи! А то Железяка опять забудет про них! — без предисловия, выпалила она.

Кондрашка, слава богу, его не хватила, но обедать он уже не мог. На все его сыпавшиеся вопросы, я ответил абсолютно честно, ни разу ни солгав, что было не часто. И он, забыв про еду, поднялся к себе наверх, бросив на последок:

— И всё-таки, ты действительно не от мира сего. Как можно было забыть о таком, не понимаю! Наверное, побежал в деньги пересчитывать, подумал я, накладывая себе ароматную порцию. Не успев, как следует отдохнуть после плотного обеда, к нам в гостиницу завалился мой приятель ювелир.

— Вот! Сделал вам шкатулку как обещал! На день рань­ше, уж больно материал был редкостной красоты, оторваться от работы не смог! — сказал он, очень довольный собой и сво­ей работой.

И действительно, посмотреть было на что. Сделанная, из двух целых половинок двустворчатой большой раковины, снабжённая маленькими золотыми петельками и изящным за­мочком, отполированная до ослепительного блеска, шкатулка переливалась причудливым узором под солнечными лучами. Все застыли от увиденного с широко раскрытыми глазами, и только радостное повизгивание Эдариэль, нарушало эту тишину.

— И, как, нравится? — довольный нашей реакцией, спро­сил гном.

— Не то слово, уважаемый мастер! Вы уверены, что мы вам ничего не должны? В этот шедевр, вы вложили не только искусство ювелира, но и свою душу, и как то нехорошо будет, если вы не получите свои дивиденды.

— Ну, во первых, слово гнома твёрже гранита! А что каса­ется дивидендов, то я их уже получил, а в дальнейшем получу ещё больше!

— Это как? — спросил я, ещё не понимая тонкостей его работы.

— Очень просто! Сделать, что-то уникальное, уже ра­дость для настоящего мастера. А для дальнейшего — все кто увидят такую красоту, захотят её посмотреть, а там стоит моё родовое клеймо. Глянут и спросят где можно найти этого до­стойного мастера. Поверьте, это дорогого стоит.

Да, реклама, она и в другом мире — реклама, констатиро­вал я, да и ценится не меньше чем у нас.

— Кстати, достопочтимый Валерт! У вас случайно не будет ещё таких эксклюзивных раковин, или чего другого не обычного. Поверьте, я смогу дать значительно больше, чем кто-либо на завтрашней ярмарке! — обратился он к торговцу, зная, что тот заведует всем нашим добром.

— Подходите через часик, я попробую для вас что-ни­будь подготовить! — ответил наш «завскладом».

— Вот и отлично! Как раз своего друга приведу, которого обещал!

Примерно через это время, ко мне в комнату зашёл Никон, и попросил зайти к торговцу. Мне хоть и не хотелось никуда идти и разговаривать с кем ли ни было, но пришлось. Открыв дверь, в одноместный номер, приспособленный под времен­ную резиденцию нашего казначея, я увидел двух гномов, сидя­щих напротив Валерта. Один, из которых, был мастер ювелир­ных дел, а другой совсем незнакомый молодой гном.

— Познакомьтесь! Это мой хороший друг, о котором я го­ворил! Зовут Михард! А это, тот самый, Железяка, удачу при­носящий! — представил он нас друг другу.

Мы поздоровались, пожали друг другу руки, но о чём го­ворить, ни он, ни я не представляли. Оба смотрели с каким-то недоверием, что не располагало к беседе. Желая прервать затя­нувшуюся паузу, Валерт, потерев руки, в привычном для тор­говца жесте перед заключением сделок, произнёс:

— Ну что? Товар будем смотреть, или нет?

Когда наша добыча стала появляться на большом столе, покрытом светлой скатертью, обстановка вернулась в при­вычное русло. Глаза у гномов расширялись по мере выклады­вания очередной порции. Когда была выложена пара бивней, они перестали дышать, а увидев горстку не огранённых розо­вых алмазов, похоже даже потеряли дар речи.

— Не зря мы к вам зашли! Такого материала мы уже дав­но не видели! — после паузы прокомментировали они увиден­ное: — А эти редкие алмазы, даже отцы наши уже не помнят! Говорят, они магическую активность повышают! Да и бивни эти первый раз встречаем!

Валерт и гномы начали обсуждать достоинства товара и его возможную цену. Мне стало скучно от их разговоров, от нечего делать, я начал выкладывать из, лежащего на столе, смешную мордочку. Положив два загнутых бивня — получи­лось лицо. Их двух раковин — ушки. Вместо глаз положил две большие жемчужины, а рот сделал из розовых алмазов. Весё­лая такая мордочка получилась. И тут молодой гном застыл как статуя. Все уставились на него, ничего не понимая.

— Возьми меня с собой Железяка! Оказывается, это я тебя искал столько времени! — произнёс он, склонившись пе­редо мной в поклоне.

— Ты что, сдурел что ли? Тебе, наверное, вид драгоценно­стей, по башке стукнул! — ошарашенно, вместо ответа, сказал я, да и остальные смотрели на него удивлённым взглядом.

— Нет! Драгоценности здесь не причём! Ясновидящая, к которой я ходил, сказала: «Что найду я железяку, удачу прино­сящую, когда увижу лицо из костей диковинных, у которого вместо глаз жемчужины морские, а вместо губ камни редкост­ные!»

— Да чушь всё это! Больше она тебе никакой ерунды не говорила, часом? — начал я потихоньку злиться.

— Говорила! Причём точно ерунду какую-то! Будто при­дётся мне, не щадя крови своей, защищать могущественного эльфа! Не можем мы эльфов защищать, ну не любим мы их, да и зачем нужна помощь, если он могущественный! Но это к нашему делу никак не относится!

— Вот видишь! Я же говорил, что это всё чушь полная! У меня в стране, откуда я пришёл, таких ясновидящих пруд пруди! Шарлатан на шарлатане сидит, чем больше денег дашь, тем больше наобещают!

— Ну не скажи Железяка! Не знаю как у вас в стране, а у нас мошенники в ясновидящие не идут! Поскольку, если об­манут просящего, его на виселицу сразу! А эта старая была, никогда не обманывала! — стал на защиту Михарда, ювелир. Хорошие у них законы, подумал я, нам бы такие, сразу число колдунов и шаманов в тысячу раз меньше стало бы. Но сама тема разговора мне не нравилась, надо было срочно её менять, да так, что бы их хоть немного заинтересовать.

— Уважаемые гномы! Что вы там говорили, про магиче­скую активность, которая в алмазах заложена? Хочу вам заказ сделать! — начал я, предполагая, что тема заказов их заинтересует.

— Говорят, что носящий их на себе, магическую силу уве­личивает, да от ментального воздействия защищают! А что за заказ ты хотел предложить?

— Так целительница наша много сил на нас потратила, вот и хотим ей в знак благодарности преподнести! Да ещё се­рёжки из жемчужин сделать надо! Да и для маленькой тоже! — похоже мне удалось их отвлечь, обрадовался я.

— Так маленькой ещё вроде рано уши колоть, после пят­надцати обычно носят! — засомневался ювелир. А Валерт, прошептал мне на ухо:

— Эльфы вообще уши не прокалывают! Не принято у них!

— Так зачем прокалывать? Вы клипсы сделайте!

И видя их полное непонимание, я стал объяснять, что зна­чат клипсы и как их сделать. На удивление, простенькая кон­струкция женской бижутерии, заинтересовала их больше са­мих заказов. В процессе обсуждения я подсказал, что на этом принципе можно и заколки для волос делать, которые можно одним движением закреплять и снимать, да и держаться они хорошо будут и пораниться нельзя.

— Тебе патент брать надо! А я бы тебе, за использование изобретения, платил бы регулярно, если конечно ты мне раз­решишь твоей идеей пользоваться. — сказал ювелир, после того как я нарисовал общий набросок.

— Какое к чёрту изобретение? Какой патент? Бери да пользуйся! — начал, было, я, но меня прервал Валерт.

— Так, Железяка! Иди отсюда! Дальше мы без тебя разбе­рёмся! — вмешался он.

А мне только это и надо было. Кивнув на прощание голо­вой, я быстренько слинял к себе, гномы даже окликнуть меня не успели.

Где-то минут через сорок, появился довольный Валерт. Из его слов я понял, что сделка прошла успешно. Гномы ску­пили около половины наших алмазов и морского жемчуга. Так же забрали по хорошей цене самые большие и красивые раковины, и оба бивня. Они бы и больше взяли, да денег не хватило, и так часть оплаты векселем выдали. Хотя вексель это хорошо, теперь у нас есть доступ в их банки, в которые попасть, если ты не их соплеменник, не так просто. Теперь у нас есть в наличии почти полторы тысячи золотых, восемь­сот в наличии и остальные на векселе, а за пятьдесят можно купить небольшой домик в этом городке. Ещё он договорил­ся, что ювелирная мастерская, будет переводить на мой счёт, десять процентов от прибыли за продажу клипс и заколок, на этом принципе, и если бы не я, со своими — бери да поль­зуйся, можно было выбить все пятнадцать. Мой заказ гномы обещали сделать к нашему отъезду, будут работать весь день и всю ночь.

— Кстати, Валерт! Я думаю ребята не будут против, что мы отдали часть наших жемчужин и алмазов нашим девуш­кам? — спросил я, вспомнив что заказ я делал не с кем не со­ветуясь. — А почему мы должны быть против? Это же всё твоё! — удивился он.

— Как моё? — на этот раз удивился уже я, — Ты же ве­дёшь все дела! Заботишься о благосостоянии! Да и всегда го­воришь — наши деньги, да наши трофеи!

— Я обязан тебе своим спасением, и заботиться о твоих финансах — это мой долг! А то, что говорю наши — так это так принято, что бы владелец знал, что о его деньгах заботят­ся, как о своих!

— И что, ребята тоже так думают?

— Конечно! Разве только по поводу того, что мы забрали с карательного отряда, можно считать общим! Никто до сих пор не понял, что их убило!

Обалдеть! Вот так живёшь и не знаешь, что тебе начина­ют быть обязанными твои же друзья. Меня аж передёрнуло от возмущения.

— Слушай Валерт! Или мы всё делим поровну, включая Юли с дочкой, или я просто встаю и ухожу куда подальше! — сказал я совершенно серьёзно.

— Хорошо Железяка! Как скажешь, так и сделаем! Ты главное не волнуйся!

Весь оставшийся вечер я не выходил из комнаты, а ночью никак не мог уснуть, постоянно ворочался, терзаемый непо­нятными сомнениями. Обычно, попадая в незнакомое место, ищешь человека, у которого можно получить поддержку, посо­ветоваться в сложных вопросах, а тут всё наоборот. Я, попав­ший сюда без году неделю, не только не могу посоветоваться, что мне делать дальше, а сам служу какой-то эфемерной опо­рой для окружающих меня людей. Их иллюзия, что я приношу им удачу, просто бесила меня. Не зная ни истории, ни правил этого мира, ни его устройства, ничего не понимая в магии, ко­торая занимала тут важное место, я им такую удачу принести могу, что век расхлёбывать будут. Да ещё этот чокнутый гном, чёрт бы его побрал, помочь ему просит. А ещё говорят — гор­дый маленький народ, никогда ни у кого, ни чего не просят, всего сами добиваются. Да я гнома впервые день назад увидел, а ему род его подавай, совсем спятили коротышки. Даже Юли, хоть никогда ничего и не просила, все мои невинные малень­кие просьбы выполняет безропотно, как будто она мне что-то должна. Они все считают, что я железный что ли. Да мне даже поплакаться некому, разве что Пятнице. Вот с таким мыслями, я и уснул где-то под утро.

Следующий день ушёл на сборы. Валерт с Никоном зани­мались распродажей оставшихся раковин на ярмарке, остав­шиеся алмазы и жемчужины решили оставить себе, да закуп­кой в дорогу продуктов и корма для лошадей. Юли со Спицей отправились на рынок прикупить различных трав и ингреди­ентов, для кухни и для лечения. Родерик просто отдыхал, с по­сещением нашего злополучного борделя, ему ещё предстояло заботиться о лошадях в дороге. Потому я валялся в номере и практически не выходил, там и без меня управятся. Спускал­ся только на обед, да когда принесли изготовленные на заказ дорожные костюмы для наших девушек. Костюмы действи­тельно выглядели на их фигурах просто шикарно. Радостные лица наших спутниц свидетельствовали, что деньги потра­чены не зря. Изготовленные из мягкой кожи тёмно-бежевой расцветки, с нежной хлопковой подкладкой, они сидели как влитые, подчёркивая все прелести девичьей фигуры, и при этом не стесняли движения. В купе с женскими сапожками, подобранными в тон одежде, Юли выглядела как фотомодель на выставке модных дизайнеров.

— Да ты больше похожа на графиню, собравшуюся осмо­треть свои окрестности, чем на целительницу! — сказал Ва­лерт, и все дружно закивали головами в знак согласия.

Мы с Юли только заговорщицки переглянулись, а Эдари­эль звонко рассмеялась. Я всё-таки умел держать своё слово, и никто из моих товарищей не знал полную историю нашей лекарки и её дочки, рассказанную мне у горной реки.

Не успев ещё налюбоваться полученными обновками, всё-таки женщины всегда и везде остаются женщинами, как в гостиницу завалился наш знакомый ювелир. Попричитав для приличия, что он трудился целый день и ночь, не переставая, стараясь выполнить наш заказ, про который, если честно, я уже почти забыл, он выложил на бархатной салфетке изготов­ленные для Юли и Эдариэль украшения. Там лежали две изящ­ные золотые диадемы, с искрящимися на солнце огранённы­ми розовыми алмазами, и две пары золотых серёжек, точнее клипс, изготовленных по моему эскизу. Все присутствующие затихли, любуясь этой красотой. Довольный гном посовето­вал нашим девушкам их примерить.

— У нас же уши не проколоты! Да и нельзя Даше ко­лоть! — с сожалением в голосе произнесла, не знающая про наш заказ Юли.

Улыбающийся во весь рот ювелир, не говоря ни слова, прицепил пару клипс, в виде маленьких бабочек с большой жемчужиной в центре, на выглядывающие снизу, очарова­тельные ушки Эдариэль. Потом такую же операцию произвёл и с целительницей, правда клипсы были более женственные и прекрасные своей простотой. Немного постояв и поцокав от удовольствия языком, он подал им две изящные диадемы, одна побольше с пятью большими алмазами, другая помень­ше с тремя маленькими, и жестом попросил их надеть. После всех операций в центре зала стояли две, немного смущённые, благородные леди.

— Наверное, историю с Юли надо поменять! — сказал очарованный Валерт, — Никто не поймёт, увидев на простых горожанах эти украшения, пусть даже и на хорошем целителе!

— А вы скажите, что она благородная из северных наро­дов! Там что не староста в посёлке, так сразу местный князь, никто никогда не проверит! — подсказал улыбающийся юве­лир, зная из нашей истории только то, что Юли простая цели­тельница, путешествующая с дочкой вместе с нами.

— Ну что ж, разумно! — согласился торговец — Кстати, а почему ты сегодня без своего друга?

— Так он помогал мне всё время, а сейчас в дорогу соби­рается, что бы вместе с вами поутру выйти!

— Так, стоп! Что значит выйти вместе с нами? Его что, приглашали? — встрял я в разговор.

— Ну, мы подумали, что вчера вроде как договорились!

— Мало ли, что вы подумали! Мы путешествуем без по­сторонних, и отступать от этого — не намерены! Так и передай своему другу, если хочет ехать в столицу, пусть едет один!

Меня опять охватила злость. Что за напасть такая, не зна­ешь, как со своими делами разделаться, так тебе новых забот хотят прибавить. А оно мне надо, чужие проблемы на себя ве­шать?

В зале повисла тишина. Мои друзья укоризненно смотре­ли в мою сторону, но возражать никто не решался. Вот и хоро­шо, подумал я, и отправился к себе наверх. Не надо делать из меня ангела с крыльями, я такой, какой есть, и чем быстрее вы это поймёте, тем лучше.

8

Утренние сборы прошли буднично и быстро. Забрав у конюха своих лошадей, и не забыв дать ему лишнюю монетку за честность, мы выехали из ворот, покидая этот город. Меня пока так и не покинуло чувство раздражения, после вчерашне­го раз говора, потому, видя моё состояние, все старались ехать молча. По пути изредка попадались крестьянские телеги, ста­рающиеся быстро уступить нам дорогу, да одинокие путники, кланяющиеся при встрече.

— Чего они кланяются? — спросил я, не привыкший к та­кому обращению.

— Считают, что проезжает благородная дама со своей свитой! — ответил Родерик, ехавший рядом.

И действительно. Юли и сидевшая с ней на одной лошади Эдариэль, представляли собой богатых леди знатного дворян­ского происхождения. Портные постарались на славу, ну ещё бы, делали заказ для спутниц самого Железяки, чёрт бы по­брал эту свалившеюся сомнительную известность. Да и свер­кание украшений в ушах и на голове, было видно метров за сто. Поначалу Юли не хотела одевать диадему, но на этом на­стояла Эдариэль, прибывающая в восторге от этих подарков, да и диадема надёжно фиксировала причёску юной эльфийки, не давая порывам ветра приоткрыть верхнюю часть её ушек. Не путешествие, а парадный выезд какой-то, подумал я, тем более что породистые скакуны под нами, являющиеся нашим боевым трофеем, только усиливали впечатление окружаю­щих. Единственное, что, по моему мнению, портило картинку, так это то, что езда на одной лошади двух прекрасных леди, не вязалась с удобствами нашего пути. Надо будет потом что-ни­будь придумать, решил я для себя, а то от их некоторых неж­ных частей тела останется только воспоминание.

Проехав где-то около часа, мы обратили внимание на оди­нокого всадника, двигавшегося вместе с нами на расстоянии около километра. Наше внимание он привлёк тем, что двигал­ся, не догоняя и не отставая от нас, что выглядело несколько странно.

— Может, проверим, кто там нас так настойчиво пресле­дует! — спросил я своих товарищей.

— А чего проверять? Кроме гнома, которому мы отказа­ли в нашем путешествии, там вряд ли кто будет! — ответил за всех Родерик.

Я опять начинал злиться. Может пойти надавать ему по башке, мелькнула в голове шальная мысль. И уже начав разво­рачивать коня, услышал жалобный детский голосок.

— Не обижай его, дядя Железяка! Он добрый и никому не желает плохого!

— И правда, Железяка! Давай лучше я к нему съезжу, и скажу всё, что ты хочешь передать! А то, как бы ты дров не наломал в горячке! — поддержал её Родерик.

Ну, слава богу, хоть возражать начали, пусть это даже ма­ленькая девочка, немного смягчившись, подумал я. И что бы покончить с возникшей обстановкой и при этом не ударить в грязь лицом, пойдя сразу на попятную, сказал Родерику:

— Передай гному, пусть едет за нами, если хочет! Только пусть будет от нас на расстоянии метров сто, что бы можно было видеть, чем он там занимается! А то мало ли что ему в голову взбредёт!

После того как воин вернулся, мы продолжили путь в прежнем режиме, только с гномом на хвосте. И действитель­но, чего я на несчастного коротышку так взъелся, сам не по­нимаю. Надо будет завтра его всё же пригласить в нашу ком­панию, размышлял я про себя, мерно покачиваясь в седле. Но, как и всегда, моим планам не суждено было сбыться, и всё развернулось по не запланированному сценарию, хотя привы­кнуть к этому было очень сложно.

Началось с того, что мы решили сделать остановку на ноч­лег раньше обычного, что бы ни мучать наших уставших спут­ниц, не привыкших к длительным конным переходам. Распо­ложившись перед лесом, через который проходила дорога, мы начали готовиться к раннему ужину. Все занялись привычны­ми делами и что бы ни мешать, да и сделать кое-какие есте­ственные дела, я отошёл в ближайшие заросли. Не успев как следует насладиться тишиной, увидел встревоженного Пятни­цу, по морде которого было видно, что неподалёку что-то про­исходит. Послав его вперёд, сам вернулся к костру и оповестил своих товарищей.

— Эй, мужики! У меня чувство подсказывает, что впере­ди что-то неладное!

Все внимательно прислушались. И вроде как послыша­лись какие-то крики и лязг оружия. Оставив Юли с Эдариэль присматривать за похлёбкой, мы, впятером, поехали посмо­треть, что происходит, благо ещё было достаточно светло. Не успев проехать через лес и километра, как перед нами откры­лась следующая картина.

Посреди дороги стояла повозка, окружённая вооружён­ными людьми. Вокруг неё валялось около десятка мёртвых тел, а на ней стоял пожилой человек с двумя стрелами в теле, и с помощью магии, да своего посоха, отбивался от нападаю­щих. Видно было, что его силы на исходе, и разбойники под­бирались к нему всё ближе и ближе, готовые пустить в дело своё холодное оружие. Не долго думая, мы галопом поскакали ему на помощь, тем более что нападавших осталось восемь человек и трое из них были уже ранены. В меня, вырвавше­гося вперёд, было пущено несколько стрел, но с моей фанта­стической реакцией, увернуться от них не составило большо­го труда. Оказавшись на месте схватки, мой конь сбил с ног ближайшего противника, всё-таки это был обученный боевой конь, прошедший с карательным отрядом не одну стычку, а я на ходу прыгнул в повозку, ногой сломав шею, залезшего на неё и готового вонзить в старика свой ржавый меч, злыдня. Ехавшие сразу за мной товарищи без проблем разобрались с оставшимися бандитами. У пеших, не обученных боевому искусству, не было шанса, что либо противопоставить воору­жённым воинам на боевых конях, даже Пятнице не пришлось влезать.

— А ты действительно счастливчик! — сказал Родерик. — В тебя три стрелы выпустили, и ни одна не попала! Редко такое везение случается!

Пропустив его слова мимо ушей, я склонился над стари­ком, уже свалившемуся от потери сил. И услышал его хриплый голос, прерываемый кровавым кашлем.

— Посмотрите, что с Марианной?

Откинув лёгкий тент в повозке, мы увидели насмерть пе­репуганную молодую девушку. На ней не было ни царапины, но от пережитого стресса она находилась в полуобморочном состоянии. Сказав старику, что с ней всё в порядке, только небольшой шок от случившегося, Родерик попытался оказать ему первую помощь. Внимательно осмотрев полученные ра­нения, он констатировал, что если наша целительница не по­может, то он вскоре умрёт. Вспомнив о наших оставленных спутницах, меня вдруг охватило тревожное чувство, которое усиливалось с каждой секундой. Вскочив на коня и прокричав ребятам, что я к девушкам, галопом рванул назад.

Как выяснилось, торопился я не зря. Юли с Эдариэль на­ходились у костра, окружённые бандитами, а гном, истекая кровью, отбивался от нападающих, размахивая своим обою­доострым топором. Рядом лежало два трупа и один тяжело­раненый с подрубленными ногами, но оставалось ещё трое, и, похоже, сил у защитника оставалось немного, кровь обильно сочилась из полученных им ранений. Очевидно часть разбой­ников, проверяя окрестности и обнаружив одиноких девушек в богатых одеждах с дорогими украшениями, решила пожи­виться на халяву. И это им с лёгкостью удалось, если бы не са­моотверженность сидевшего неподалёку гнома, бросившегося в одиночку на шестерых подонков. На ходу спрыгнув с коня, я, с кипевшей во мне яростью, свернул головы двум отмо­розкам, даже забыв вытащить своё оружие. Третьего, ударом мощной лапы, убил Пятница, подоспевший вместе со мной. Бросившись к перепуганным матери с ребёнком, я с облегче­нием заметил, что они живы и здоровы. Чего не скажешь о смелом гноме. Он, в момент моего прибытия, свалился в бес­сознательном состоянии, и опоздай мы хоть на минуту, всё кончилось бы весьма плачевно. Пока я свернул шею лежащему без ноги бандиту, чтоб не мучился, и проверил окрестности, убедившись, что больше точно никого нет, целительница бро­силась к лежащему без сознания защитнику.

Обработав его раны и остановив кровотечение, она по­просила у меня жемчужину, но узнав, что все ценности нахо­дятся в сумке у Валерта, сняла с себя клипсы, с обрамлённым золотом жемчугом, и принялась читать свои заклинания. По­сле того, как она истратила две свои серёжки, целительница с облегчённым вздохом произнесла:

— Какое счастье, что мы успели вовремя оказать ему всю необходимую помощь? Теперь за его жизнь можно не опасать­ся, но лучше ему поспать пару дней, пока раны не заживут окончательно!

— Там ещё тяжелораненый есть! Старик какой-то, похо­же, маг! Да вон его ребята везут! — сказал я, увидев выезжаю­щую из леса повозку. Через пару минут, ничего не понимающие друзья, подъехали к нашему костру. Юли сразу бросилась к лежащему старику, но была остановлена его уставшим жестом, и тихим голосом.

— Не надо милая женщина со мной возиться! Стрелами перебиты артерии, так что я уже мёртв, и держусь только за счёт своей внутренней силы и магии! Позови лучше вашего командира, а то недолго мне осталось!

Все дружно посмотрели в мою сторону. С каких пор я стал у них командиром, так и не понял, но всё же подошёл к уми­рающему магу. Он схватил меня за руку и громко прошептал:

— Заклиная тебя и прошу! Позаботься о молодой баро­нессе! Мне не к кому больше обратиться! Найдите в столице моего старого друга, у него обучается мой сын! Он вам помо­жет! Обещай, что не бросишь Марианну на произвол судьбы! Обещаешь?

У меня возникло двоякое чувство. С одной стороны мне хотелось послать всё куда подальше, у меня своих забот выше крыши, и брать ещё чужие абсолютно не хотелось. Но глядя в глаза умирающему старику, стоявшему насмерть против бан­ды разбойников, язык не повернулся ответить отказом. Тяже­ло вздохнув, я кивнул ему головой. Лицо у мага на мгновение озарилось улыбкой.

— Я верю, что ты принесёшь ей удачу! — сказал он напо­следок, и затих навсегда.

Ну вот, ещё один верит, что я принесу кому-нибудь уда­чу. У них что, массовая эпидемия началась? Или у меня на лбу крупным шрифтом написано: «Приношу удачу всем же­лающим, отказов никому не делаю»? Да, вроде нет, лицо чи­стое, я на всякий случай, чисто машинально, потёр лоб рукой. И угораздило же меня в очередной раз вляпаться в историю, всё проклятая сентиментальность, подумал я, понимая, что сожалеть уже поздно. Сказав всем, что мне надо побыть од­ному и что бы меня ни трогали, я ушёл на окраину леса, где и просидел до утра с Пятницей, размышляя о своей дальнейшей судьбе.

На рассвете я присел к костру с более-менее нормальным настроением, решив, что пусть всё идёт своим чередом и не стоит больше ни о чём переживать, иначе и свихнуться не­долго. Спица уже приготовил великолепный завтрак, порцию которого я с удовольствием умял, не дожидаясь всех присут­ствующих. И когда он всё успевает сделать, подумал я, собирая остатки изумительной подливки куском оставшегося хлеба.

Минут через двадцать, умывшись в протекающем рядом ручье, у костра собралась вся наша компания, за исключени­ем гнома. Юли напоила его целебным зельем, и он продолжал спать, набираясь сил. Старика похоронили ещё вечером. О его существовании напоминал небольшой холмик с камнем у ос­нования, да воткнутый в землю старенький посох. О том, что случилось на нашей стоянке, целительница поведала моим то­варищам сразу после моего ухода, и они с уважением подходи­ли к Михарду, поправляя ему одеяло или подушку, а то и про­сто легонько похлопав спящего по плечу. Молодую баронессу вчера вечером никто не трогал, давая ей немного прийти в себя после нападения, и потому все с нетерпением ждали её рассказа, который и попросили сделать, сразу после завтрака, за кружкой крепкого утреннего чая.

Своё повествование она начала с рассказа о земле её род­ного дяди, из-за которой и начались все неприятности. Её дед, после смерти, завещал своё баронство разделить поровну между родными братьями, её отцом и будущим дядей, которые всегда жили мирно между собой, да и до последних своих дней дружи­ли семьями. Только вот бог не дал дяде своих детей, и что бы ни было так скучно, они пригласили к себе кузена жены, у которо­го в тот момент родился сын и были проблемы с проживанием. Он и переехал к ним с большим удовольствием, пообещав, что будет присматривать за хозяйством, что бы не чувствовать себя обузой. Постепенно, прибрав под себя все финансы, он стал тене­вым хозяином баронства, и очень тяготился, что не может стать полноправным хозяином этой земли. Со временем, сожаление по этому поводу переросло в злобу на истинных хозяев замка. В итоге они были отравлены. Обвинён был повар барона, служив­ший ему много лет, но поговаривают, что руку к этому прило­жил управляющий со своим сыном. Правда кара, для злобного и завистливого кузена, пришла быстро. Вернувшись после вре­менного отсутствия, сын повара жестоко отомстил человеку, убившему его отца и мать которых повесили на следующий день, после обвинения, воткнув ему в глаз длинное шило, лежащее на кухне. Что с ним стало, никто не знает, говорят вроде погиб, убегая от преследования. Но остался сын Дирок, который не меньше отца желал стать бароном и его мать Гартэя, по слухам тёмная личность занимающаяся чёрной магией. Но им так и не суждено было стать официальными властителями этих зе­мель, поскольку, в столичной канцелярии нашлось завещание, по которому всё имущество и земли были оставлены родной племяннице — Марианне. О дальнейшем можно легко дога­даться. Попытавшись жениться на наследнице и получив от­каз, Дирок воспылал злобой. Сначала, непонятно каким обра­зом, исчезло оставленное завещание. Потом, тяжело заболели родители Марианны, а дальше, началась охота за ней. Пытаясь найти защиту в столице, у знакомых её учителя, ныне покой­ного мага, они и подверглись вчерашнему нападению.

— Да, грустная история! — констатировал Валерт. — Если всё рассказанное тобой правда, то помочь тебе будет очень нелегко!

— Она сказала вам правду! — вдруг неожиданно подал голос Спица. — За исключением того, что убит подонок был не шилом, а спицей, которой моя мать любила вязать по ве­черам!

Обалдеть! Это ж надо такому случиться! Просто не исто­рия, а Санта-Барбара какая-то, подумал я. Да и остальные, си­девшие у костра, были здорово озадачены и смотрели на наше­го повара широко раскрытыми глазами. Кто бы мог подумать, что вечно молчавший Спица, о котором до сих пор так никто ничего и не знал, вдруг окажется одним из действующих лиц, этой трагичной истории. Теперь стала понятно и его стран­ное прозвище, и его умение шикарно готовить. Всё-таки гены потомственного повара делают своё дело, тем более в мире с существующей магией, в котором по наследству передаётся не только внешний вид, но и способности.

— И что ты теперь собираешься делать? — спросил Спи­цу Никон, задав вопрос, интересовавший всех присутствую­щих.

— Хочу вместе с Железякой помочь Марианне! Думаю с его удачей, нам это удастся! И смерть моих родителей будет отомщена! Да и сломав волшебную палочку в деревне, я зага­дал именно это!

Дурдом! Причём полный, подумал я. Это ж, сколько наро­ду считает, что я им могу помочь! Сил злиться или истерично хохотать не было. А объяснять сумасшедшим, что их мысли и мечты о моей удаче полный бред, было бесполезно, как и но­сить воду в решете. Потому, сделав на лице обворожительную улыбку, я ласково произнёс:

— Может ещё, у кого есть какие желания? Вы не стесняй­тесь, говорите! Какая разница, удачей больше или меньше, её от этого не убудет!

Зря я это сказал, ох как зря! К великому сожалению, мой скрытый сарказм, в вышесказанном, никто не заметил. И не­много помявшись, первым робко начал Валерт.

— Да вот такое дело, Железяка, не знаю, как лучше ска­зать! Но мне никак не удаётся вступить в торговую гильдию, что бы расширить свой бизнес. Не то, что бы денег ни хвата­ло на вступительный взнос, просто глава её имеет на меня зуб. Переиграл я как-то раз его в торговле, вот он и обиделся. А без гильдии тяжело, кредиты не дадут, да и места посто­янные на ярмарках не сделать. Вот я и подумал, может твоя удача и в этом деле мне поможет! Хотя мы и так твои долж­ники, за спасение! — высказал он своё пожелание, сильно смутившись.

— А мне бы хотелось побольше с семьёй оставаться! А как тут останешься, когда все заказы на деревянное строи­тельство находятся вдалеке. Вот и живу в своём доме только в сезон дождей, а остальное время вечно скучаю по жене и по детям. Не знаю как, но верю, что твоя удача поможет мне в этом! — сказал Никон, размечтавшийся о несбыточном. И видя мнущегося Родерика, продолжил:

— А я знаю, чего Родерик хочет! Он хочет жениться на баронессе! — рассмеялся он — Наш воин в молодости сдуру влюбился в дочку командира, так до сих пор отойти не может! А кто же за простого горожанина, пусть и хорошего воина, благородную отдаст?! Вот он и мается родимый, то пьёт, то по борделям ходит! Правду я говорю, Родерик?

— Правду Никон, правду! Только мою баронессу замуж выдали, за старого барона! Сомневаюсь, что мне кто-нибудь сможет помочь!

— А ты не сомневайся, а пожелай! Когда с нами Железяка и не такое случиться может!

Глаза у меня начали потихоньку вылезать из орбит, но окончательно меня добил жалобный голосок молодой баро­нессы, спасённой нами накануне.

— А можно мне пожелать молодого дворянина, что бы был как рыцарь в романе? Чувствуя, что ещё чуток, и я взорвусь как бомба, от той ахинеи, которую несли мои спутники, причём делали они это на полном серьёзе, я, из последних сил сохраняя улыбку на лице, вежливо произнёс:

— Ну что ж, ваши желания мне понятны! Ничего если я отойду в лесок ненадолго, помедитирую чуток!

Скрывшись из видимости в ближайших зарослях, я завыл таким бешеным голосом, что, наверное, и Пятница содрогнул­ся бы, будь он рядом. И вы знаете, как не удивительно, зна­чительно полегчало! И даже фраза, брошенная при моём воз­ращении маленькой Эдариэль, не смогла испортить хорошее настроение.

— Дядя Железяка! Ты знаешь, с тобой у них всё сбудется! Я это чувствую! — произнесла она своим звонким голосом.

Ну, сбудется — так сбудется, чего зря голову ломать, по­думал я, нервные клетки они того, вроде как не восстанавли­ваются.

Выехали мы все, несмотря на случившееся, с хорошим на­строением. Даже гном улыбался во сне, лёжа на повозке. Кста­ти о гноме. Мне было, безусловно, стыдно перед ним. Зачем я обидел хорошего человека, в смысле гнома, но всех нормаль­ных гномов и эльфов я считал людьми, в чём был, несомненно, прав, хотя и видел их, раз-два и обчёлся. Теперь, после того как он спас Юли и Эдариэль, его не то, что выгнать невозможно, да на него молиться надо, не будь его поблизости мы бы живыми сво­их девушек больше не увидели. Подъехавший Валерт, глядя как я смотрю на раненного, заговорщицки подмигивая, тихо произнёс:

— Слышь, Железяка! А ведь одно из предсказаний яс­новидящей старухи сбылось! Наш гном то, на самом деле, не щадя жизни своей, защищал эльфа, и крови пролил немало! Пусть маленького и не такого могущественного, но всё же! Да и по поводу могущества, кто в таком возрасте разберёт? И не верил же никто, что такое может быть, ан нет, погляди-ка, всё свершилось!

— Не бери в голову! Просто совпадение! Да и не знал он, что Даша на самом деле Эдариэль.

— А про то, что знал, не знал, в пророчестве не говори­лось! — заметил торговец, и поехал помогать Марианне, ко­торая с трудом держалась в седле. Очевидно, не приучили в детстве.

В пророчества я, конечно, не верил, но вот отблагодарить отважного гнома было необходимо. Хотя как это сделать, ума не приложу, ну не деньги же ему давать в самом деле. Ладно, для начала будем к нему, хотя бы относится с уважением и по-дружески, а там посмотрим. Сейчас главное что бы побы­стрее на ноги встал.

Проснулся Михард во время нашей дневной стоянки, как раз когда Юли закончила с обработкой ран и перевязкой. Сра­зу попытался встать. И ему это почти удалось, но целитель­ница строгим взглядом приказала не вставать, хотя бы ещё часик, пока лечебная мазь не рассосётся. Гном безоговорочно подчинился, да и не принято было в таких вопросах спорить с лекарем.

— А ты крепкий парень, Михард! — поприветствовал его Родерик. — Другой бы на твоем месте, после таких ран, скулил бы ещё неделю, а ты встать хочешь, а ведь и дня не прошло, как полуживой лежал!

— Так мне вроде уйти надо! Я ж обещал, что ближе, чем на сто метров, подходить не буду!

— Ты действительно такой идиот, или притворяешься? Может тебе бандюги по голове стукнули, что ты соображать перестал? — разозлился я, понимая что сам создал дурацкую ситуацию, и видя его молчание, с примирением продолжил:

— Ладно, ты уж извини меня Михард! Видно не стой ноги встал, вот и вёл себя как дурак! Если честно, то я хотел тебя ещё до нападения пригласить, да не успел, как видишь!

— Он правду говорит дядя Михард! Я ему ещё в городе говорила, что вы хороший! Вот возьмите! — и она протянула ему букетик полевых цветов, с любовью собранных её. Гном совсем засмущался, видно цветы ему дарили первый раз в жизни, и он даже не знал, как на это реагировать.

— Всё, кыш все отсюда! Дайте сначала нашему герою по­правиться, а потом и говорить будете! — прервала нас Юли. — Вы лучше ему сытного супчика принесите, вон Спица вроде приготовил уже!

Немного подружиться или хотя бы наладить нормаль­ные отношения с Михардом, я решил на вечерней стоянке. Не то что я воспылал любовью к гному, скорее был ему искрен­не благодарен, но если уж путешествовать вместе, то лучше с друзьями. Подойти и поинтересоваться его здоровьем, или выразить восхищение его смелостью и отвагой, было баналь­но, да и надоело ему это слышать от каждого подходившего. Потому, подойдя к нему после плотного ужина, я как бы не­взначай поинтересовался:

— Слушай Михард! А ты смог бы сделать лёгкую двух­колёсную повозку, для Юли с дочкой, а то они вечно, сидя на одной лошади, мучаются.

— Сделать, конечно, можно, когда кузня попадётся! Толь­ко вот неудобно им будет, на каждом ухабе подпрыгивать бу­дет. Лучше уж обычная, хоть и медленно, зато безопасно.

— А ты рессоры приделай!

— Так громоздкие они получаться, рессоры — это для ка­реты только!

— Тогда пружины поставь! — не сдавался я, причём, не столько заботясь в данный момент о целительнице, как для поддержания разговора. Гном посмотрел на меня, как на несмышлёного подростка, но всё же ответил.

— На пружинах она так раскачиваться будет, что пере­вернётся на первом повороте!

— А ты амортизаторы воткни, и все проблемы! — гнул я своё.

— Амоти..! Чего воткнуть? — не понял он.

Я конечно хоть и заканчивал факультет по ядерной энер­гетике, но гидродинамику знал хорошо, и что такое аморти­заторы и как они действуют, понимал. Естественно я не стал рассказывать о ламинарном и турбулентном течении, да о вязкости с поверхностным натяжением, но начертить пример­ный вид и по-детски объяснить принцип действия, да что туда заливать, мне удалось. Гном, конечно, сомневался в действии этого устройства, но то, что его это сильно заинтересовало — факт. Вот и ладненько, начало положено, подумал я, имея в виду налаживание отношений, и, пожелав ему спокойной ночи и оставив набросок, удалился.

Спать не хотелось, и я подсел к Никону, сидевшему у ко­стра и что-то вырезавшему подаренным инструментом.

— Чего не спиться? — спросил я, наливая себе кружечку чая из висевшего над огнём котелка.

— Да вот, решил игрушку для Эдариэль вырезать, пока время есть!

— И как? Получается?

— Не знаю! Вроде неплохо! На, сам глянь! — протянул он мне свою, почти законченную, поделку.

Это была фигурка маленькой девочки и сделана она была настолько искусно, что можно было различить даже детали одежды, пояс и пряжки на сапогах. Если для него это называ­ется «вроде неплохо» то, что тогда значит хорошо, подумал я, глядя на деревянное произведение искусства.

— Очень даже неплохо! — сказал я. — И долго ты с ней возился?

— Так скоро уже час почти будет! — ответил он. — За это время можно и венец в доме положить!

Обалдеть! Один мой знакомый, увлекающийся резьбой по дереву, на гораздо худшее творение тратил почти неделю, и умудрялся при этом неплохо зарабатывать на своей работе. А Никон это даже за работу не считает, так время скоротать между делом. На земле с таким талантом он явно не бедство­вал бы. Поболтав ещё немного о всякой мелочи, я отправился отдыхать и проспал до самого утра крепким добрым сном.

— Железяка! Ты что вчера гному наговорил? — Услышал я голос Юли, сразу после пробуждения.

— Да вроде ничего такого! А что случилось? И кстати, до­брое утро красавица! — сказал я спросонку.

— И тебе доброе! Да вон, Михард, всю ночь не спал, твои бумажки рассматривал, а ему покой нужен!

Никак не думал, что случайно брошенная идея, высказан­ная скорее для поддержания беседы, так заинтересует ранен­ного гнома. Хотя чего можно ожидать, если уж безобидные детские клипсы вызвали у них такой ажиотаж. Эх, был бы я каким ни будь механиком или металловедом, я бы им такого на придумывал. Но, увы, знания по ядерной энергетике, тут точно применить было сложно, а больше я ничего в тонкостях не знал и не умел, даже банально посадить и собрать урожай не смог бы. Ну ничего, как ни будь, прорвёмся, подумал я, и пошёл к ручью освежиться перед завтраком. Наклонившись к воде, увидел радужную форель, очевидно зашедшую сюда на нерест. Вон, буду, в крайнем случае, рыбу ловить, сказал я сам себе, наловив с пяток голыми руками применяя свою удиви­тельную реакцию. У костра меня опять посчитали удачливым, поскольку поймать её даже сетями было проблематично, так как она была очень юркой и пугливой. А куда она могла деть­ся в узком потоке, пожал я плечами, но ничего объяснять не стал. Пусть считают, как хотят, лишь бы меня не доставали вопросами. Но завтрак и правда, выдался чудесным, хоть это радовало.

Дальнейшие четыре дня нашего путешествия прошли без приключений. Поскольку поселения стали попадаться гораз­до чаще, то и ночевали мы на постоялых дворах, с более-менее нормальными удобствами. Гному за это время стало значи­тельно лучше, он мог уже самостоятельно ходить. Да и Никон, хоть и прихрамывал, но свою палку выкинул за ненадобно­стью. Так что к пригороду столицы, где проживали Валерт с Никоном, мы подъехали в хорошем расположении духа. Да и как он мог быть плохим перед предстоящей встречей моих то­варищей со своими семьями, о которой некоторое время на­зад, они и мечтать не могли.

Как она проходила, можно и не рассказывать, всё было как обычно. Присутствовали и слёзы, и радость, и крепкие объятия. Не обошлось и без доброй выпивки, которая была и у Никона и у Валерта, причём она была по два дня в каждом доме, а то можно было и обидеть радушных хозяев. Дела у их близких, из-за длительного отсутствия кормильцев, кстати, пришли в плачевное состояние. Они даже подумывали про­дать свои довольно добротные дома и переселиться в старые хижины на отшибе, что бы хоть как то свести концы с конца­ми. И конечно, наш своевременный приезд, принёс не только радость встречи, но и спас семьи от голода и выселения, что добавляло счастья на лицах плотника и торговца. Только на пятый день мы, наконец, немного отошли от радости и смог­ли выполнить просьбу погибшего мага, и отвезти Марианну в столицу к его другу.

Отправиться туда вдвоём с Валертом не получилось. Ма­ленькая Эдариэль, желая увидеть большой город, проявила столько напора в своих уговорах, что отказать ей никто не смог. Справедливости ради замечу, что истерик не было, и всё было довольно пристойно для шестилетней девочки. В итоге, взяв помимо неё ещё и Юли, да Родерика, на всякий случай, мы и отправились в столицу. Гном остался в пригороде. Он настолько загорелся идеей сделать двухколёсную повозку на пружинах с амортизаторами, что все дни пропадал на кузни­це, благо она находилась недалеко от дома плотника, в кото­ром его разместили.

Друг погибшего старика оказался не таким уж и простым человеком, как мы сначала подумали. Выяснилось, что он ока­зался ректором столичной академии магов, где обучались от­прыски богатых родителей, да и просто одарённые люди, во­лею судеб сумевших до неё добраться и поступить. Обучение в ней хоть и стоило больших денег, но иногда делали исклю­чение для небогатых семей, дети которых имели безусловный дар, и обязующихся отработать после окончания десять лет на благо государства. Приняли нас без всяких проволочек. Объяснив стоящим охранникам к кому мы направляемся и по какому поводу, нас, без всяких согласований, проводили в кабинет, где попросили подождать пару минут, пока подой­дёт хозяин. На мой вопрос к Валерту, как нас так спокойно оставляют одних в пустом кабинете, он ответил, что не най­дётся такого дурака, который бы рискнул набезобразничать в кабинете ректора. А посмотреть в нем действительно было на что. Весь, довольно большой зал, был заставлен всевозможны­ми причудливыми приборами и приспособлениями, понять предназначение которых было весьма не просто. Две стены были использованы под старые книги и рукописи, имеющие явно большую ценность, да и обильное наличие статуэток из серебра и золота явно показывало на богатую обстановку. Не кабинет, а мечта антиквара, подумал я, трогая одну из стояв­ших диковинных фигурок. Наше созерцание прервало вежли­вое покашливание.

— Добрый день, благородные дамы и господа! Любуе­тесь моими безделушками? Не стесняйтесь, можете потрогать, только приборы не сломайте! — услышали мы мягкий голос хозяина кабинета. — Чем могу быть Вам полезен?

Вежливо поздоровавшись, и предоставив Валерту объяс­нять причину нашего появления и рассказывать историю Ма­рианны и гибели его старого друга, мы тихо присели в стояв­шие около стола кресла. Внимательно выслушав нашу груст­ную историю, хозяин заведения немного задумался.

— Всё не так просто, как может показаться вначале! По­мочь Марианне будет намного сложнее, чем хотелось бы! Во первых у нас нет доказательств, что нападение организовал Дирок. А во вторых, исчезновение завещания значительно ос­ложняет признание замка и земель за Марианной, хотя вижу для вас это не главное. — Произнёс он с сожалением в голосе.

— А что делать Марианне? Она же не может вернуться обратно, пока её родители больны, и не в состоянии её защи­тить.

— Об этом, можете не беспокоится! Молодая баронесса поживёт у меня в академии, заодно и поучится немного! Во всяком случае, до того, пока она не сможет вернуться к себе домой.

Позвонив в колокольчик, на зов которого появился один из служащих, он попросил проводить Марианну в одну из комнат, отведённых для проживания гостей. Пообещав ей, что как она устроится, он обязательно подойдёт. А сам тем време­нем, достав из резного шкафчика немного пыльную бутылку вина, вежливо спросил:

— Не откажите седому старику помянуть с ним старого друга? Да будет земля ему пухом, а добрая душа станет звез­дочкой на небе! Кстати он ничего не просил от меня лично?

— Да нет! Сказал только баронессу к вам отвести, да сыну рассказать о его смерти! — немного подумав ответили мы, и, вытащив небольшой холщёвый мешочек, добавили: — Да, наверное, ещё нужно отдать его личные вещи, ожерелье да

несколько амулетов, которые мы отложили вместе с неболь­шими деньгами.

— Это отдадите его сыну! Он вернётся через пару дней! Толковый он парень, между прочим, жаль, что остался сиро­той. — Сообщил он и разлил в поставленные бокалы немного вина, да пододвинул кубок с соком для Эдариэль.

Помянув своего друга, почтенный маг предался воспоми­наниям, в которых он вместе с покойным участвовал в битвах с нечистью, регулярно, раз в три — четыре года, покидающей свою зону, и ценой неимоверных усилий и потерь удержива­емой от распространения. Мы ему не мешали, да и воспоми­нания были добрыми и совсем не нудными. Не спеша вместе допив бутылку, я вдруг неожиданно для себя спросил:

— А что, разве нельзя одним махом решить эту пробле­му? А то, как то занимаетесь одним и тем же много веков! Мо­жет вон в ваших рукописях есть ответ как это сделать?

Ректор, удивлённо приподняв бровь, внимательно посмо­трел на меня.

— Вижу вы прибыли издалека, молодой человек! Такие вопросы здесь уже давно никто не задаёт! Да и аура у вас нео­бычная, точнее её вообще нет! Поверьте, это очень редкое яв­ление, да если и встречается, то только у неизлечимо больных людей, которые скорее напоминают овощ, а не живое суще­ство! — сказал он, изучая меня взглядом.

— А всё же, как мой вопрос? Неужели никто не пытался решить эту задачу?

— Нашей задачей было загнать тварей обратно в зону! А во­евать с ней на её территории — только людей губить! А что каса­ется древних рукописей, так там только сказочные легенды есть! Могу показать одну из них, если хотите, конечно! — и он достал большой старый фолиант в потрёпанном кожаном переплёте.

Положив древнюю книгу на стол, и бережно открыв, пе­ред глазами предстала цветная картинка, по стилю похожая на иллюстрации к земным летописям. На ней был изображён худощавый молодой мужчина в окружение четверых людей, одного гнома с короной на голове, и эльфа сидящего на огром­ном звере.

— В этой древней легенде говорится, что твари появились после вселенского катаклизма, произошедшего почти тысячу лет назад, в котором погибла добрая половина жителей. Кста­ти это действительно так, многими уважаемыми магами и учё­ными такая версия полностью подтверждается. А вот дальше пошли сказочки. Там рассказывается о том, что человек, с по­мощью своих верных друзей, может остановить пришествие нечисти с других миров. Для этого они должны активировать круг восьмерых, находящийся где-то в центре главной зоны. Только вот человек этот должен быть с абсолютным магиче­ским уровнем, сотым. А такого не может быть в априори. Да и его спутники не лучше. Например целитель мало того что дол­жен быть графской крови, так ещё и с уровнем больше двадца­ти. А какой граф пойдет в лекари, если даже захудалые бароны считают заниматься врачеванием ниже своего достоинства, и максимальный уровень из всех мне известных, это девятый, да и тот у старика служащего во дворце, который уже никог­да никуда не выходит. Гном должен быть потомком древнего короля, которого у них уже нет больше ста лет. Последний сгинул в зоне вместе с супругой, которая его никогда не остав­ляла, а нового они так и не выбрали, да и нужен не новый, а с древней королевской кровью. Эльф должен быть принцем крови с уникальным даром, воин — потомок великого дво­рянина, принимавшего участие в той битве, маг с сороковым уровнем, и храмовник, святой отец по-нынешнему, который свою жизнь готов отдать без остатка во благо жителей этого мира и обладающий святой магией. Да и ещё разумное суще­ство из того мира, что вообще полный бред. Из всего этого только храмовника найти можно, а остальное сказочки.

Как раз святошу, с такими требованиями, найти будет совсем не просто, подумал я, вспоминая свои встречи с ре­лигиозными деятелями, естественно ничего не сказав вслух. А лишь спросив для общего знания:

— Не подскажите, что значат магические уровни и от чего они зависят? А то так никто и не объяснил ни разу!

— Уровень показывает, какой процент твоего мозга за­действован в творимой тобой магии. Постоянные трениров­

ки и обучение позволяют задействовать больше клеток, со­ответственно мощность и уровень создаваемых заклинаний увеличивается. У меня, например, семнадцатый, а это один из самых высоких уровней среди существующих магов! — с гордостью сказал он. — И я могу сделать очень многое! Те­перь представь, что сможет маг с двадцатым или сороко­вым — горы свернуть, наверное! А сотый — это уже скорее ближе к богам.

— А что значит активная и пассивная магия? — спросил я ради любознательности, вспомнив давнюю, почти забытую встречу с пожилым магом на полигоне, пытавшемуся мне что­то объяснить по поводу магии, и вроде говорившему, что об­ладает восьмидесятым уровнем. — И кстати вы не слышали о людях называющих себя гуардами?

Ректор ещё раз внимательно на меня посмотрел и озада­ченно почесал свою редкую белую бороду.

— Откуда такие познания в теории магии у человека аб­солютно ей не обладающего? — удивлённо произнёс он, но всё же ответил: — Активная и пассивная — это неотъемлемые друг от друга две составные части! Если ты заклинаешь огонь, то в тебе должна быть и защита от него, иначе погибнешь! По­тому не существует магов только с активной составляющей, это попросту невозможно! А только с пассивной мне никогда не попадались, да и смысла изучать защиту не поняв сути са­мого заклятия, не вижу никакого, и сложно это. А что касается гуардов, так это могущественные маги из сказок и легенд, к тому же уже давно забытые!

— А почему на картинке только семь человек изобра­жены, если говориться, что они должны круг восьмерых от­крыть? — спросил Родерик, вместе с Эдариэль внимательно разглядывая картинку.

— Да как они нарисуют человека из мира нечисти, если никто представления не имеет, как он может выглядеть. — Пояснил маг.

— Так может это и не человек, а этот нарисованный зверь, на котором эльф сидит? — вдруг спросила маленькая Эдариэль.

Пожилой маг устало вздохнул, как после лекции неради­вым ученикам, которые задают глупые вопросы так ничего и не поняв из его рассказа.

— Зверь не может быть разумным, прекрасное дитя! Он может быть хитрым, коварным, умным, в конце концов, но только не разумным! Это природой не заложено!

— Нет может! Я это чувствую! — обиженно надула губки наша маленькая спутница.

— Ты чувствуешь, а я это знаю! Но в добрых сказках слу­чается и не такое, так что не обижайся на старика, а лучше по­том заходи со своими друзьями, я тебе книжки со сказочными картинками поищу!

Тепло попрощавшись с гостеприимным хозяином и по­благодарив его за увлекательный рассказ и угощения, мы на­правились к выходу.

— Задержитесь на минутку молодой человек! — неожи­данно для меня, попросил маг. Оставшись наедине, я вопросительно посмотрел на него, желая узнать причину этой странной просьбы.

— Вы необычный человек, Железяка! Иногда не знаете прописных истин, но, безусловно, обладаете незаурядными знаниями и опытом! И окружающие вас люди, безоговорочно признали в вас своего лидера! А в вашу голову просто невоз­можно пробиться! — начал он свою беседу.

— И часто вы к своим гостям в голову залезаете? — не­много раздражённо спросил я.

— Ну что вы, не думайте ничего плохого, чисто стари­ковское любопытство. Да и в мысли я не лезу, так если только настроение понять, не более! — ответил он, примирительно приподняв вверх руки. — А попросить я вас хотел вот о чём! Не смогли бы вы прийти к нам на осмотр, уж больно ваши особенности редкие, посидим изучим, может и узнаем вместе что новое! Ты как, не против? Это абсолютно безвредно, га­рантирую, да и маленькую эльфийку с собой захвати, у неё, судя по ауре, очень дар редкостный, доселе не изученный!

При упоминании о том, что Эдариэль является эльфом, я невольно сжал рукоять своего кинжала, не понимая, что нуж­но делать в этой ситуации. Ведь мы старательно скрывали от всех её принадлежность к древнему лесному народу. И видя моё замешательство и не скрываемую нервозность, маг попы­тался скорее меня успокоить.

— Вы зря нервничаете! О том, что девочка, называемая вами Дашей, является эльфом, я понял сразу, как вы вошли. Всё-таки я кое-что могу в магии. Но могу вам сказать, что у меня много знакомых не только среди эльфов и гномов, но и даже среди варварских шаманов, и ко всем я отношусь толе­рантно, к некоторым и с большим уважением. К тому же ваша маленькая спутница мне, безусловно, понравилась, у неё до­брая и чистая душа. А ваше желание скрыть это, мне хоть и не­понятно, но нарушать ваше инкогнито я не собираюсь. Даже дам вам небольшой амулет, позволяющий немного изменять видимую ауру, хотя сильных магов, способных определить по ней принадлежность к определённой расе, встретить доволь­но сложно. Так что можете не переживать гуляя по городу. И главное, моя просьба об изучении вашего организма, не толь­ко даст нам новые знания, но думаю, и поможет вам разо­браться в себе.

Постояв немного в молчании, я потихоньку отошёл от охватившего меня беспокойства, даже убрал руку с рукоятки кинжала. Но представить себя в качестве подопытного кро­лика, тем более маленькую Эдариэль, я категорически не мог, хотя в словах ректора и было разумное зерно. Тактично ска­зав, что нам необходимо подумать, а по сути, вежливо отка­завшись, я покинул кабинет и догнал своих товарищей. На их вопрос о нашей беседе, вкратце сказал, что ректор хотел про­верить моё здоровье, да оно мне без надобности, потому от­казался. Но на Эдариэль всё же повесил маленький кулончик, подаренный магом, бережёного, как говорится, бог бережёт. Любоваться столицей в этот день не стали, так купили немно­го сладостей и отправились обратно. К обеду мы уже были в доме у Валерта, и к вечеру все позабыли думать о встрече с магом. Но услышанную легенду Валерт с Эдариэль ещё долго рассказали знакомым.

9

Жить мы остались в пригороде. Нам, конечно, хватило бы денег на хорошую гостиницу в столице, но Валерт с Никоном даже слышать об этом не хотели. В итоге я, Родерик и Спица остались в доме у торговца, а гном и Юли с дочкой у плотника. Справедливости ради замечу, что дома у них были добротные, и даже с учётом, что у каждого из них было двое детей, особо­го стеснения мы не причиняли. Питались мы за счёт хозяев, поскольку они наотрез отказались брать с нас хоть медяшку. Стеснения по этому поводу я не испытывал, тех денег, кото­рые я заставил разделить на всех, хватило бы и на прокорм целой роты таких как мы и на долгое время. И вроде сыт, одет, сплю на мягкой постели, но вот чем теперь заниматься — не представлял совершенно. До этого хоть цель какая-то была, добраться до столицы, а теперь непонятно. В итоге настрое­ние пусть и медленно, но падало вниз. Похоже, я единствен­ный кто не мог найти себе места. Гном пропадал в кузнице, увлечённо работая над повозкой. Юли с дочкой часами про­гуливались по городу, любуясь столицей. Родерик нашёл ста­рых знакомых, устроившихся в городскую стражу, и пропадал с ними за кружкой пива. Валерт и Никон занимались семьёй и хозяйством. Один я слонялся без дела. Надо как то устраи­ваться, подумал я, но вот как — ума не приложу.

В один из таких дней, я, обедая у Никона, решил поиграть с детьми. Погоняв с ними в салки, да поиграв в прятки, нари­совал им три симпатичные картинки, с домашними животны­ми, две для детей плотника, одну для Эдариэль. Дочка и сын Никона, поспорив друг с другом у кого рисунок более краси­вый, так заигрались, что сестра случайно порвала листок у младшего брата. Тот в слёзы, и в отместку порвал бумажный рисунок сестре. Теперь рыдали оба. Успокоить их жене плот­ника не удавалось, да и суровое пожелание помолчать, от Ни­кона, тоже не помогало. На мои обещания нарисовать им но­вые, они ответили отказом, мол, им эти нравились. Истерик я не любил с детства, и потому, недолго думая, взял ножницы и разрезал надорванные рисунки на множество мелких частей. Все мгновенно замолчали и уставились на меня ничего не по­нимающими глазами, даже Никон с Юли. Хорошая вещь — шоковая терапия, подумал я и проделал ту же операцию с ри­сунком Эдариэль.

— А теперь слушайте меня внимательно! — громко про­изнёс я в повисшей тишине. — Тот из вас, кто первый соберёт картинку из кусочков, пойдёт со мной в город и выберет лю­бые пирожные, которые ему понравятся!

Сначала ничего не происходило, и все продолжали мол­чать, хлопая ресницами. Потом, Эдариэль первая взяла не­сколько кусочков и попыталась их сложить. Глядя на неё и дети Никона стали разбирать свои кусочки рисунка. В итоге, по прошествии около десяти минут, первая радостно крикну­ла эльфийка.

— Дядя Железяка! У меня получилось! Посмотри!

Подойдя к ней и похвалив за сообразительность, я вернул­ся к столу и продолжил чаепитие. Через некоторое время брат с сестрой то же позвали посмотреть на их собранные рисунки. Не забыв похвалить и их, я констатировал победу Эдариэль.

— У неё просто картинка проще! — обиженно надула губки дочка плотника.

— А вы поменяйтесь! Тогда и будет видно! — парировал я.

В полном спокойствии мы провели почти час. Потом при­шёл Валерт со своими двумя пацанами, пришлось и им нари­совать и разрезать аналогичные рисунки. Ближе к вечеру за составление и выявление победителей принялись взрослые и увлеклись так, что даже забыли про ужин. Да, похоже, тяжко здесь с развлечениями, решил я, наблюдая за азартно споря­щими большими дядями и тётями.

— Здорово ты это придумал Железяка! Как тебе это уда­лось? — спросил, выбывший из игры, Валерт. — Да ничего я не придумывал! У нас есть такая игра — развлечение, пазлом называется, здорово помогает убить время.

— А чего тогда твои соотечественники её сюда не при­возят и не продают? Знаешь, какие деньги они могли бы зара­ботать? — удивился торговец, привыкший всегда подсчиты­вать финансовую сторону.

— Наверное, не додумались пока! — ушёл я от ответа.

— А у них патент уже есть, а то мы могли бы чуток сде­лать и поторговать! — гнул он свою линию.

— Вроде нету! Во всяком случае, претензии никто не предъявит! Только бумага нужна специальная, прочная и твёрдая, а то износятся быстро, да и составлять удобнее!

— А тебе тонкие деревянные пластинки не подойдут ча­сом? — присоединился к разговору плотник.

— Может и подойдут! Попробовать надо!

Весь следующий день ушёл на объяснение и изготовле­ния деревянных пластинок, соответствующих данной дет­ской забаве, со всеми присущими ей округлыми вырезами и пазами. Немного подумав, решили сделать её размером де­сять на пятнадцать, разделив рисунок на сто пятьдесят ча­стей, что бы подольше собирать. На удивление, получилось очень неплохо, даже значительно лучше и богаче чем на при­вычном картоне. Правда и трудоёмкость изготовления была не малая, но с той скоростью, с которой Никон их делал, мож­но было и не сожалеть об отсутствии автомата по производ­ству. В итоге к вечеру мне удалось нарисовать на сложенных готовых полуфабрикатах четыре вполне приличные цветные картинки, с домиками, домашними животными и деревьями. После того как их покрыли тонким слоем лака, все собрались посмотреть на то, что получилось. Понравилось им или нет, можно было судить по тому, что спать они так и не ложились, а при свете масляных ламп до утра всем скопом занимались составлением. Правда, без лежащей перед глазами подсказ­ки, которую мы привыкли видеть на коробке, сделать это им было несколько труднее.

До субботней ярмарки, которая состоялась через три дня, нам удалось сделать в общей сложности двадцать пять штук, плюс ещё пять поменьше в качестве подарка для детей. Валерт, естественно, был недоволен таким малым количеством.

— Ты сначала это продай! А то выйдет, что мы с Никоном зря старались! — выразил я своё недовольство, всё-таки ри­совать почти по десять картинок в день мне уже надоело да и устал немного, стараясь сделать их получше.

— Не учи отца, кашу есть! — огрызнулся он в ответ. — Продажа не твоё дело! А я знаю, что говорю!

Утром, взяв с собой своих сыновей, якобы для наглядной рекламы, торговец уехал в город. Мы остались отдыхать после четырёх дней плотной работы, надеясь, что к вечеру узнаем результаты своего труда.

Не успело ещё время подойти к обеду, как мы увидели идущего домой Валерта, за которым с грустными лицами пле­лись братья. Подойдя к нам и присев, он тяжело вздохнул, при этом лицо у него было страдальческого вида.

— Что, всё настолько плохо? — спросил, то же начиная расстраиваться, Никон.

— Хуже чем я думал! — опять вздохнул торговец и отпра­вил своих угрюмых сыновей домой.

— Никак не думал, что ни одной штучки продать не удастся! А ведь как старались! — с откровенным сожалением в голосе, произнёс плотник, в сердцах махнув рукой от рас­стройства.

— Дурак ты Никон! Мы всё, что принесли, за двадцать минут продали по завышенной до беспредела цене! Как го­рячие пирожки в базарный день разошлись! — с таким же унылым видом продолжал Валерт. Мы с плотником совсем ничего не понимали, впрочем, как и остальные случайные слушатели.

— Так чего ты такой недовольный? Да и дети твои непо­нятно почему носы повесили!

— Дети расстроились из-за того, что я и их подаренные игрушки продал! А что мне было делать, если половина зна­комых на меня обиделась и чуть не растерзала, за то, что им не досталось! — он медленно положил на стол плотный ко­шель. — Короче, мне к следующей субботе надо штук двести, нет лучше триста, а в принципе я и пятьсот смогу продать! Один только южный торговец сразу сто штук заказал! А вот с вашими двадцатью штучками, я больше туда не пойду!

Мы с Никоном одновременно присвистнули. Я от тре­буемого количества, а Никон от того, что из кошеля высы­пал на стол двадцать семь золотых монет. Хотя мы надеялись продать их по одной серебряной и получить очень хорошую прибыль.

— Ты что сдурел Валерт, по такой цене продавать? Голову же оторвут когда-нибудь! — испугался я.

— Так я сначала хотел с пяти серебряных начать, но так уж получилось, когда толпа налетела.

После того как мы объяснили торговцу, что физически не сможем сделать такое количество к указанному сроку, даже если будем работать без отдыха, он совсем сник. Как оказа­лось, Валерт совершил большую ошибку, когда в самом начале торговли договорился о сделке с южным купцом, предложив­шим ему купить партию из ста штук за пятьдесят золотых. Видно предложенная сумма на время затуманила ему голову, и он пообещал к его отъезду выполнить заказ. А обман по­сле заключения сделки, в их среде, был сродни поставленному клейму о профнепригодности, проще говоря, о торговой ка­рьере можно было забыть, что для него было смерти подобно. Выяснилась ещё одна незначительная деталь, для большин­ства не заслуживающая внимания, но для меня имеющая своё значение. Купец сотрудничал с известными в торговой сфере людьми, в том числе с нашим бывшим рабовладельцем Мар­гедом, к которому я испытывал самые искренние чувства. И в глубине души, очень не хотелось, что бы мои друзья выгля­дели перед ним в плохом свете. Надо было как-то помочь на­шему торговцу, совершившему глупую промашку, хотя всем было известно, что жадность фраера сгубила.

— Ладно, Валерт! Иди, отдохни, а мы с Никоном тут по­кумекаем, да с гномом посоветуемся! Может и получится тебе помочь! — сказал я, дружески хлопнув его по плечу.

— Спасибо Железяка! Только на твою удачу и надеюсь, больше не на что! — с горестью проговорил он, за что чуть не получил от меня увесистый подзатыльник. Достали просто разговоры о моей удаче — честно достали.

Оставшись после обеда за столом втроем с Михардом, мы стали думать, как выйти из данной ситуации. Этот мир хоть и был полон разной магией, но волшебную палочку, по взма­ху которой появились бы нужные вещи, ещё не придумали. Потому придумывать пришлось нам. После часа обсуждения пришли к выводу, что с деревянными заготовками проблем не будет. Гном обещал сделать лобзик, способный за один проход пилить до десяти тонких слоёв. С упаковкой, в виде холщовых мешочков, их никогда и не было. А вот с нанесением рисунка возникли трудности, типографии, как вы понимаете, здесь не было, да и людей умеющих хоть немного рисовать, тоже найти было не просто, в основном все могли только заборы красить. Выход подсказал Михард. Он предложил сделать клише, спо­собное оставить точное очертание рисунка, а уж раскрасить его будет значительно легче, даже дети в охотку этим займут­ся. Изготовлением этой конструкции мы занялись весь следу­ющий день. Нарисовав на гладкой поверхности покрытой гип­сом десять разных вариантов картинок в чёрно-белом испол­нении, я отдал их гному. Он сделал аккуратные тонкие углу­бления прямо по контурам, после чего залил всю поверхность медью. В итоге получилась пластина толщиной в сантиметр с выпуклостями соответствующими данному рисунку, обмазав которые чёрными чернилами и приложив, мы получили чёт­кий контур на деревянной заготовке. Я понимаю, что в нашем мире только посмеялись бы над этим ноу-хау, но здесь при су­ществующем техническом прогрессе, даже я остался доволен. В итоге к назначенной субботе у торговца было в наличие две­сти пятьдесят готовых изделий. И он просто сиял от счастья. Правда чуть опять не получил от меня затрещину, заявив, что я точно та железяка, которая удачу приносит. Конечно, рисун­ки получились чуть хуже, чем мои авторские ручной работы, но выглядели вполне достойно, и Валерт наотрез отказался снижать цену, заявив, что сделает скидку только оптовикам, да и то до четырёх серебряных. Десять серебряных монет со­ставляли один золотой, правда, весили они в два раза больше, а одна серебряная монета равнялись ста мелким медным, это если вы не знали, конечно.

Помимо пазлов изготовленных для продажи, я сделал ещё один шикарный, который хотел подарить Маргеду, да никто и не возражал, помня о его помощи в нашем возращении. Его сделали побольше, размером двадцать на тридцать, и рисунок получился прекрасным, скачущий в степи на закате табун ве­ликолепных коней. Даже отдавать не хотелось, но для хороше­го человека не жалко.

Дождавшись вечером Валерта, и глядя на его довольную физиономию, поняли, что всё прошло успешно. Да и пояс, об­вешанный тяжёлыми кошелями, свидетельствовал об этом. Пересчитав на столе деньги, Никон слегка ошалел от получен­ного результата. В переводе на золото получилось около ста двадцати монет. И поделив всё среди принимавших участие в работе, включая жён, Юли и Родерика со Спицей, занимав­шихся раскраской, детей в этот раз привлекать не рискнули, сумма на каждого получилась весьма приличная.

— Да я редко когда за сезон больше десяти золотых зара­батывал, вкалывая по десять часов в течение девяти месяцев! А тут за неделю такая сумма! — Пролепетал плотник. — Спа­сибо тебе Железяка, что исполнил моё заветное желание! Те­перь не придётся семью покидать для заработка! Я же говорил, что верю в тебя!

Ну вот, испортил хорошее настроение, подумал я, да ког­да же это кончится, в конце концов. Не хватало ещё, что бы Родерик поверил, будто я его на баронессе женю, а Мариан­не рыцаря из романа сосватаю. Для этого сваха из передачи «Давай поженимся» нужна, а не я. Мысленно представив себя в качестве волшебной палочки, купленной у деревенского ду­рачка, меня аж передёрнуло. Всё, пора валить отсюда, а то сам в дурачка превращусь, во всяком случае, психиатр точно по­надобится.

В середине следующей недели Михард наконец закончил свою двуколку. Сложности были с изготовлением пружин и амортизаторов, всё подбиралось методом тыка, потому при­ходилось по нескольку раз переделывать. Но качество и внеш­ний вид превзошли все ожидания, да и откидной кожаный верх в тон обивки сидений, сделанный по моему совету, вызы­вал восторженные взгляды прохожих. За короткое время Юли с Эдариэль, передвигавшихся на ней, все узнавали в лицо, что было конечно плохо для их положения, но деваться уже было некуда. Хотя, сильно сомневаюсь, что их смогли бы узнать даже близкие люди, настолько разительной была перемена не только во внешности, но и в поведении. Из забитой, вечно пугливой деревенской лекарки, Юли превратилась в настоя­щую светскую даму, благо манеры, вбитые ей с детства, никуда не делись, и легенда о северной дворянке пришлась как нель­зя кстати. Стоит также заметить, что самой Юли и маленькой Эдариэль нравилось такое внимание и уважительное отноше­ние к их особам, впрочем, какой женщине это не понравится. Да и все остальные мои друзья приобрели достаточную из­вестность даже для большого города, включая Спицу, делав­шего угощения для приходящих гостей и оцененные ими по достоинству, и Родерика, который был главным рассказчиком наших приключений во всех кабаках города. Ходил он по ним, кстати, без гроша в кармане, и каждый приглашал его за свой столик, лишь бы послушать его истории, которые с каждым разом становились всё красочнее.

Жизнь продолжалась своим чередом. Никон продолжал клепать свои пазлы, спрос на которые на удивление не падал. И пришлось сделать ещё пару десятков новых клише. А Ми­хард получил столько предложений заказов на свою тележку, что, наверное, автопром мог бы позавидовать, хотя цена была сравнима со стоимостью среднего дома, а что вы хотели — пре­стиж всё-таки, каждый хотел выделиться. Естественно сделать такое количество физически было не возможно, и брались только заказы от самых важных чиновников, отказать кото­рым было чревато плохими последствиями. Торговец, кстати, опять настаивал на получении мной официального патента на пазлы и на повозку-кабриолет, от чего я отказался. Мной как­то не воспринималось всерьёз патентование новшеств, ведь даже в нашем цивилизованном мире на авторские права смо­трели сквозь пальцы, и ляпали, что хотели и как могли. И та­кое скрупулёзное отношение к этому казалось мне дикостью. Хотя кто был больше похож на дикарей, мы или люди этого мира, можно было и поспорить. Впрочем, торговец всё равно сделал своё дело, оформив его на Никона и на гнома.

Короче, все были заняты делом, Эдариэль, и то почти каж­дый день навещала Пятницу, выезжая с матерью на утреннюю прогулку в новом экипаже, везя ему всевозможные сладости. И Родерик, помимо кабаков, каждое утро ухаживал за нашими лошадьми. Один я слонялся без дела. Даже в бордели не ходил, помня о прошлом посещении и боясь, что опять проходу на улице не дадут. Видя моё состояние, Валерт посоветовал пой­ти в художники, сдав необходимую проверку в их академии и получив соответствующие бумаги, без которых нельзя пред­лагать свои услуги. А почему бы и нет, подумал я, раз больше ничего делать не умею.

В один из дней я подошёл к зданию, где располагалась гильдия художников, в которой проходила проверка на про­фпригодность и, вместе с другими претендентами, вошёл в дверь. Нас вежливо встретили и отвели в большое помещение, где сидели уважаемые мэтры и влиятельные горожане, при­знанные ценителями искусства. Вручив каждому небольшие холсты и кисти, нам озвучили следующую задачу.

— И так молодые люди! Вы должны поразить нас своим искусством, и тогда вы сможете официально пополнить наши ряды! На всё вам даётся четыре часа, постарайтесь провести их с пользой! — громко произнёс один из присутствующих. — Удачи вам господа!

Чем же можно их поразить, подумал я, и стал вспоминать шедевры нашего мира. Рисовал я конечно неплохо, но вот к профессионалам и к истинным ценителям себя не относил, потому в выборе стал руководствоваться мнениями извест­ных критиков, которых часто показывали по телевизору. Чёр­ный квадрат что ли нарисовать, но вроде как неудобно перед Малевичем, некрасиво его идеи воровать, да и вдруг здесь тоже такое придумали. В голове пролетели кадры одного из последних аукционов прошедших при мне. В нём продавалась картина «Крик» Эдварда Мунка, и я помнил восторженные лица посетителей и слюни, которые пускали организаторы, от конечной стоимости шедевра. Около ста двадцати миллионов, если не ошибаюсь. Недолго думая, я принялся за её копирова­ние, надеясь, что боженька простит меня за плагиат.

Как оказалось, не простил, видимо мой грех был значи­тельно серьёзнее, чем я думал.

Закончив своё творение через час, я выставил его на все­общее обозрение, изрядно довольный собой. Все собравшие­ся, в полном молчании, смотрели на мой шедевр наверное ми­нут десять, после чего снова смогли говорить. Правда, первое, что я услышал, было совсем не то, что ожидал.

— Братья, может нам ему яйца отрезать? — проговорил один из присутствующих.

— А при чём здесь это? — не на шутку опешил я от слу­чившегося.

— Ну как причём! Вдруг у тебя дети будут, и тоже захотят художниками стать! А так мы избавим мир от появления та­ких деятелей! — вежливо пояснили они, хотя от их вежливо­сти мне легче не стало.

Спорить с ними, или что-то доказывать, я не стал. Дикие люди, что с них возьмёшь, ничего в красоте не понимают. Может, пройдёт время, и они тоже по сто двадцать миллионов платить будут. А пока я постарался побыстрее убраться от туда, тем более что кое-какие части тела мне ещё могли пригодиться.

Заметив, что я вернулся в расстроенных чувствах, все на­чали меня утешать:

— Не горюй Железяка! Не всем суждено стать великими художниками! Глядишь, и тебе подвернётся дело по душе!

На что я согласно кивнул головой, и ушёл отдыхать в оди­ночестве. Вообще-то меня мало расстроила провальная по­пытка стать официальным живописцем, но вот заниматься всё равно чем-то надо было, а вот чем, никак не мог понять. А маяться от безделья, достало уже, пара нарисованных кар­тинок не в счёт, потому и был в удручённом состоянии, что не мог найти себе места.

Прошло ещё немного времени, и настроение постоянно падало. Я, конечно, помогал немного Никону, даже расширил его ассортимент детскими кубиками, а то для совсем малень­ких составлять пазлы было немного сложно, и ещё вдогонку сделал прототип калейдоскопа, с кусочками цветного битого стекла, закрепив зеркала в деревянной трубке, но радости мне это не приносило. Хотя детвора, да и не только, была в востор­ге, я всё меньше и меньше улыбался. Никто не понимал, что со мной происходит, вроде стал известной уважаемой лично­стью, деньги хорошие текут, даже уговорили целительницу меня проверить, мало ли что, вдруг болезнь какая редкая, но, увы, вылечить меня она не смогла.

— Просто ему очень скучно и одиноко! — сказала однаж­ды маленькая Эдариэль, но ей никто не поверил. Как может быть одиноко среди стольких друзей, да и скучать вроде не­когда, вон, сколько новых диковинок придумал, и потому про­пустили её слова мимо ушей. В один из таких монотонных и скучных дней, подошедший ко мне чем-то встревоженный Валерт, вдруг неожиданно заявил:

— Железяка! Надо срочно подготовиться! Нас завтра приглашает к себе на беседу королева!

— А почему не король? — с явной зевотой в голосе спро­сил я.

— Нет, ты точно не от мира сего! Повторяю для идиотов, нас приглашает сама королева!

— Да понял я, понял! — сдался я. — А всё же, почему ко­ролева? Нет, просто интересно!

— Да сам не знаю, если честно! Скажу только одно, всем в государстве заправляет Маргарет, а её сын только на охо­ту ездит, да по бабам шляется, в смысле по балам, короче на танцы ходит, понял! И ничего в государстве не решает, только парады принимает да звания даёт!

— Ну, у нас тоже такое бывает! Один известный государ­ственный деятель, кстати, тёзка нашей королеве, сказал как то: «Петух, может быть, важно ходит и красиво кукарекает, но яйца всё же несёт курица».

— Вот, вот! И я про яйца! Поскольку если что не так, то уйдем без них! Так что хватит разлёживаться, думай чего по­дарить, да оденься поприличнее! Да вставай же, наконец, бе­столочь!

Судя по крайней степени возбуждённости торговца, что редко случалось даже на пике торговли, я понял, что надо дей­ствительно вставать и подготовиться. Тем более что я никогда не был не только в гостях у самой королевы, но даже у район­ного депутата, и получить пару уроков этикета у Юли, совсем не помешает.

Утром мы выехали со двора аккуратно причёсанные, вы­бритые и в чистеньких отглаженных охотничьих костюмах. Провожать нас вышли всем скопом, будто не в гости едем на пару часиков, а в командировку на северный полюс на пол­года. Но понять моих товарищей и их родственников было можно, поскольку событие это было неординарным, многие вельможи годами ожидали аудиенции, а тут простолюдины, пусть и не бедные и достаточно известные в своих кругах, но всё же нонсенс. Правда, встречу нам назначили не во двор­це, где всегда полно различных благородных ошивающихся вокруг венценосных особ, а в королевском чайном домике, расположенном в некотором отдалении, но это даже к луч­шему. Подъехав в назначенное время, мы обнаружили взвод королевских гвардейцев, охраняющих вход, и к нашему из­умлению, нашу двуколку с откидным верхом, точнее не нашу, а сделанную Михардом, к которой в последствии приделали герб и добавили немного золотого декора. Теперь нашего гно­ма точно заклюют, лишь бы он сделал им такую же, на кото­рой сама королева ездит, подумал я, заранее сочувствуя другу. А вот Валерта, это обстоятельство обрадовало, теперь можно цену на нашу тележку раза в два поднять, шепнул он мне на ушко. Хотя, куда уж больше, как говорится — цена не юбка, выше головы не поднимешь.

Гвардейцы, приняв у нас коней, проводили нас в богато отделанные апартаменты. Там сидела приятная женщина, о которой никогда не подумаешь что она королева, если бы не маленькая походная корона, прекрасно сидевшая на её голо­ве. Да и выглядела она так, что никогда не догадаешься о её возрасте, хотя ей было уже далеко за пятьдесят. Рядом с ней, развалившись в кресле, сидел наш знакомый ректор и с улыб­кой поглядывал на нас. Вежливо и с большим почтением покло­нившись, мы остались стоять в центре комнаты, забыв, что надо делать дальше. Всё-таки, что не говори, а атмосфера величия, ца­рившая здесь, и ощущение скрытого могущества на улыбчивом женском лице, кого угодно введёт в небольшое замешательство.

— Здравствуйте уважаемый Валерт, и вы уважаемый Ан­дрэ, по прозвищу Железяка! Присаживайтесь, в ногах правды нет! Тем более, что вы у меня в гостях, а не на приёме! — про­изнесла королева мягким грудным голосом, от которого по всему телу пробежало волнение. — Ну что же вы право! Не­ужто мы такие ужасные!

После её слов торговец так и остался стоять столбом, ви­димо он, впервые услышал голос самого могущественного че­ловека в королевстве, да ещё обращённого непосредственно к нему. Да и я, если честно был немного озадачен, откуда она узнала, что меня зовут Андрэ, ведь даже друзья звали меня только Железякой. Но в отличие от Валерта, я всё же не терял присутствия духа, да и страха не было — это точно, потому начинать разговор пришлось мне.

— Простите ваше величество! Просто мы впервые удо­стоились чести видеть вас! Нам, конечно, рассказывали, что вы выглядите фантастически прекрасно, но действительность превзошла все наши ожидания! Потому и замешкались немно­го, до глубины души очарованные этой самой действительно­стью! — как смог, вывернулся я из щекотливого положения.

Раздался звонкий смех, сопровождаемый лёгким похло­пыванием в ладони и ехидным старческим хихиканьем, исхо­дившим от ректора.

— Браво молодой человек! Многие, увидевшие меня впервые, бывает, падают в обморок при встрече, когда я на­чинаю с ними разговор! — и уже обращаясь к ректору, она продолжила. — А вы меня не обманули, дорогой Макс! Наш гость действительно необычный человек, и он мне определён­но нравится!

После чего, ректор встал со своего места, и чуть ли не сил­ком усадил застывшего торговца в кресло, стоявшее около из­ящного обеденного столика, заодно приглашая меня присесть на свободное, находившееся рядом. Через минуту стол был накрыт лёгким изысканным завтраком, поданным в дорогой серебряной посуде.

— Ну что, может, выпьем чуток, за знакомство? Как вы там выразились, с фантастически прекрасной дамой? — про­должал он, чуть подтрунивая над Валертом, и наливая всем по не многу вина, с лёгким и нежным ароматом.

Такое фамильярное общение в присутствии самой коро­левы, чуть окончательно не добило бедного торговца. И что бы он действительно не свалился без чувств, пришлось вме­шаться самой хозяйке.

— Перестань Макс! Дай людям немного освоиться! А то ведь и поговорить, спокойно не получиться! — немного при­струнила она своего друга. — Вы уж не обижайтесь на старо­го шутника, привык над своими студентами издеваться, вот и сейчас остановиться не может!

— Ну что вы, гости дорогие, разве я могу издеваться, это всё наговоры! А вы не стесняйтесь, кушайте! Вон у нас даже жемчужницы маринованные есть, редкий деликатес скажу я вам, бешенных денег стоит! Кстати надо поинтересоваться у повара, где это он приобрёл такое чудо! — продолжал весе­литься он.

Валерта, продавшего две недели назад нашу добычу по за­облачной цене, чуть кондрашка не хватила. Надо было срочно спасать моего друга, попавшего под своеобразный юмор рек­тора, а то от переживания он мог и инфаркт получить.

— Ой, простите! Чуть не забыл! Мой друг тут для вас по­дарки приготовил! Он хоть и не благородных кровей, но толк в этом знает, думаю, ничего похожего никто даже не видел! — сказал я, и стал доставать совместно приготовленные дары, благо при их выборе мы не стали жадничать.

На стол поочерёдно легли сначала, для разогрева, мои ав­торские шикарные пазлы, с великолепным изображением ноч­ного дворца при свете двух лун, потом изящный калейдоскоп, ещё не вышедший в широкую продажу и инкрустированный серебром, и наконец, основное, великолепная брошь. Выпол­нена она была, в виде белой ящерицы, с телом из двенадца­ти жемчужин, подобранных по размеру так, что создавалась иллюзия завершённого тела, широкого в середине и тонкого в хвосте, с двумя розовыми глазками, думаю, догадались из чего, с четырьмя изящными золотыми лапками и с маленькой золотой короной. Сколько сил и умения потребовалось Ми­харду, что бы за сутки сделать этот шедевр ювелирного искус­ства, одному богу известно, но оно того стоило.

Теперь уже застыли наши собеседники. Последнего подар­ка они явно не ожидали. Да и то что он им понравился, сомне­ния у меня не вызывало, ящерица просто завораживала своим видом. Валерт, видя что подарки удались, начал потихоньку приходить в себя. Правда, я случайно чуть не свёл на нет все усилия по приведения моего друга в нормальное состояние. Увидев отвисшую челюсть у нашего юмориста, мне вдруг ста­ло весело, и я решил уже немного поиздеваться над ним.

— Что с вами, уважаемый ректор, неужто жемчужницы попались испорченные и в горле застряли! Вы уж рот то при­кройте, ведь интеллигентный человек вроде, негоже королеве свои гланды показывать! — и тут же обратился к королеве: — Вы уж простите старого Макса, что так себя при вашем ве­личестве ведёт! Привык со студентами общаться, вот и рас­терялся перед вами! Давайте я вам лучше брошку прицепить помогу, вам на какую грудь, на левую? За столом раздался новый взрыв женского смеха.

— Ещё раз браво Железяка! Давно так не смеялась! Да и старого дурня давно проучить надо было!

— Не такой уж я и старый! Но признаю, один — ноль в твою пользу молодой человек! — с улыбкой на лице и ничуть не обидевшись, произнёс Максимильян (Максом его только королева называла).

В дальнейшем беседа проходила в спокойном русле, и ми­нут через двадцать, когда мы немного перекусили и чуть при­выкли друг к другу, хозяйка перешла к делу, ради которого и позвала нас.

— Вы наверное догадываетесь, что в нашем великом и благополучном государстве не всегда так безоблачно и спо­койно, как может показаться на первый взгляд. — Произнесла она, переводя разговор со светской беседы к деловому.

Мы, переглянувшись с Валертом, пожали плечами. В принципе сложности бывают всегда, даже во время роман­тического путешествия в медовый месяц. И отложив столовые приборы, приготовились внимательно слушать.

— Так, вот! Проанализировав последние события, мы обратили внимание на странную активность, происходящую вокруг молодого короля в его ближайшей свите. Так ниче­го особенного, но в купе с небольшими неповиновениями в некоторых баронствах, граничащих со степью, это вызывает нашу озабоченность.

Мы продолжали внимательно слушать, хотя в большой политике разбирались плохо, тем более не могли понять, при­чём здесь мы. Видя, что мы пытаемся делать умные лица, не уловив сути происходящего, и стараемся мысленно влезть в хитросплетения дворцовых интриг, которые нас совершенно не касались, королева поторопилась нас успокоить. Всё-таки она была прожжённым политиком и опытным психологом.

— Не переживайте вы так! Никто вас необученных не ки­нет в водоворот дворцовых интриг, да и с баронствами мы без вас разберёмся! От вас потребуется небольшая услуга, вполне вам посильная, о которой я вас чуть позже попрошу! — сра­зу расставила она всё по местам, и так же спокойно продол­жила: — Суть в том, что если произойдёт большое нападение степняков на приграничные районы, а это по нашим оценкам вполне возможно, то эти маленькие озабоченности могут при­нять бесконтрольное развитие. И дабы избежать этого, я хоте­ла бы отправить в Южные королевства, которые также грани­чат со степняками и из которых вы сбежали, некоторую сум­му денег моей подруге, графине Наманской, представляющей наше посольство. Вам, конечно, знать для чего не надо, но ска­жу. Деньги нужны для того, что бы с помощью их подкупить нужных людей, и они двинули свои войска в карательный на­бег на их стойбища, что, несомненно, предотвратит или отсро­чит полномасштабное вторжение на наши территории. Пото­му, в связи с деликатностью данного поручения, говорить о его сугубой конфиденциальности, не стоит, вы неглупые люди и всё сами понимаете.

— Суть поручения понятна, ваше высочество! Вот толь­ко остался один вопрос, почему именно мы? Ведь у вас масса людей готовых сделать что угодно по первому требованию! — спросил я, немного озадаченный такой просьбой.

— Если я скажу, что руководствовалась только советом уважаемого ректора и тем, что вы мне понравились, вы не по­верите! И правильно сделаете, хотя это сыграло очень боль­шую роль в нашем выборе! Дело в том, что по некоторым при­чинам, о которых вам знать не обязательно, мы не можем до­верить такое деликатное дело своим людям. Нам нужен посто­ронний для двора человек, отправляющийся туда с торговыми делами, не вызывающий подозрений. Из всех кандидатов, вы подходите лучше других. Мы навели кое-какие справки, как вы понимаете. Вас никто при дворе не знает, вы не дворяне и с ними до сегодняшнего дня не общались, Марианна не в счёт, следовательно, в каких-либо интригах не замешаны. За­коны вы никогда не нарушали, мелочь мы в расчёт не берём, и достаточно богаты, следовательно, шанс, что вы скроетесь с деньгами, минимальный. Также вы были на этой территории, и хорошо знаете местность, даже ту где никто не ходит, Плюс ваше хорошее, как не удивительно, отношение с таким влия­тельным человеком как Маргед, который подобрал тебя в пу­стыне с полной потерей памяти, хотя я бы по поводу этого ещё поспорила. Немаловажным фактором является и ваша спо­собность вылезать из всех передряг, да, и как отметил Макс, вам всегда сопутствует удача, хотя вас бесит упоминание о ней. Продолжать, или хватит?

— Пожалуй, не надо! — сказал я, ошарашенный услы­шанным.

Откуда у неё столько информации, если мы находимся здесь совсем недавно, подумал я. Видимо разведка и сбор ин­формации у неё находится на высоком уровне, впрочем, как без неё управлять такими большими территориями. Интерес­но, она про Юли с Эдариэль тоже знает, или нет, точнее всё или частично, в том, что ректор рассказал ей о маленькой эль­фийке, я не сомневался. А в принципе, чего я голову мучаю, отказать всё равно, не получиться, так что надо извлечь мак­симум пользы от случившегося. И я, стараясь взять быка за рога, стал переходить к конкретным вопросам.

— Прежде чем подтвердить своё согласие, хотелось бы уточнить некоторые детали! Во первых, меня интересует фи­нансовая сторона этого вопроса, поскольку как вы сами по­нимаете расходы будут не маленькие. Далее о какой сумме доставки идёт речь, есть ли запланированный маршрут, ка­ковы сроки выполнения, будут ли нас прикрывать, кто будет подбирать команду, является ли передача денег адресату окон­чанием нашего задания, или от нас ещё потребуется что-то. Продолжать, или хватит? — по-мальчишески передразнив ко­ролеву своей последней фразой, отбарабанил я. Хозяйка снова приятно улыбнулась.

— Я рада, что не ошиблась в своём выборе! Тупые испол­нители, работающие за идею, мне не нужны, дороже встанет! Да и толку от них никакого! А что касается всего остального, попробуем объяснить по порядку! Отвезти и передать Няме, простите, графине Наманской, нужно будет десять тысяч зо­лотых монет, и на этом ваши обязательства перед нами за­кончены. За это вам готовы заплатить тысячу, тоже золотом, кстати, и вперёд. Плюс беспроцентную ссуду на закупку то­варов в таком же размере, не с пустыми же руками туда ехать, это вызовет подозрение. Видите, мы не жадничаем, но и вы должны отнестись к этому серьёзно. Далее, маршрут и коман­ду выбираете сами на своё усмотрение, за исключением мага, которого вам выделит Максимильян, и то, только потому, что вы сами найти нормального не сможете, а он вам пригодится, во всяком случае, обузой не будет, поскольку никто вас при­крывать не собирается. Что касается сроков, то выехать надо через пять дней и добраться по возможности так быстро, как получится, но ограничивать вас никто не собирается, дорога всё-таки. Главное конфиденциальность поручения, а там как выйдет. Что касается вашей маленькой девочки, не пережи­

вайте, никто её не тронет, Макс даже позаниматься с ней мо­жет, если хотите конечно. А все необходимые деньги получите в академии у него же. Ну, вот и всё, вроде!

— Да нет, не всё! Есть одна маленькая деталь! — возразил я, неожиданно вспомнив о заветном желании моего друга. — Валерта не хотят в гильдию торговую принимать! Вообще-то мы можем и без неё, но так будет надёжнее! Надеюсь, у вас не будет с этим проблем?

Королева опять улыбнулась, посмотрела на торговца, по­том на меня, и ответила:

— Насколько я знаю, членство в гильдии требуется не­много для другого, открытие постоянных торговых мест, на­пример. Но почему бы и не помочь хорошему человеку, тем более, что он о своём друге заботится! Пусть это будет малень­кой премией! В придачу я даже включу вас в список постав­щиков моего двора, как раз повод есть. Мне ткани нужны, от Маргеда, для внутренних нужд, рулонов где-то под пятьдесят хорошего качества, только вы с меня три шкуры не дерите за них. Заодно и причина нашей беседы появилась, скажу всем, что узнав о вашей с ним дружбе, решила сэкономить и купить чуть подешевле, вот вас и пригласила. Думаю, Макс не будет против, добавить вам ещё ссуды, в связи с закупкой. А пока подождите минут пять, я письмо в гильдию напишу, передадите главе. Хотя нет, его Макс отнесёт, он всё равно рядом проходить будет.

На этом наша неожиданная аудиенция закончилась. У всех была куча дел, нам надо было готовить караван, а у коро­левы эта куча никогда и не кончалась. Выйдя на улицу и осед­лав коней, мы лёгким шагом направились к дому. Торговец продолжал молчать, и тут я вспомнил, что он молчит с момен­та встречи с королевой.

— Ты чего молчишь! Случилось что? — испугался я.

— Боюсь, что ты меня стукнешь, если говорить буду!

— Ты что, сдурел! С чего это мне тебя бить! Не будет та­кого, точно говорю!

— Тогда скажу! Ты точно та самая Железяка, которая удачу приносит! У меня с тобой все желания сбылись, и даже больше!

В ответ я только тяжело вздохнул. Ну не бить же его, в самом деле.

Дома нас все с нетерпением ждали, да и волновались ос­новательно. И едва въехав во двор, мы услышали одновремен­ный вздох облегчения. Чего они все так боялись, такую милую и обаятельную королеву, которая заботилась о благополучии государства, я не знал. С другой стороны, если любого из вас неожиданно пригласит президент России, не по телевизион­ному сценарию, а действительно случайно, думаю, вы то же от страха окаменеете, а родственники, ожидая вашего возвраще­ния, могут и инфаркт получить, а ведь он то же милый и обая­тельный человек и заботится о государстве. И если он что-ни­будь попросит, отказать ему то же невозможно. В противном случае вы, как и здесь, можете оказаться без некоторых частей своего тела. Так было и будет во всех существующих мирах, и никуда от этого не денешься.

Обсуждать план сборов в дорогу мы уселись всей толпой, правда, для родственников придерживались версии о закупке тканей для её высочества. Истинную цель нашего визита со­бирались рассказать только тем, кто непосредственно пойдёт с нами. Вопрос что повезём с собой, решился очень быстро. У Никона уже был налажен практически конвейер по производ­ству пазлов, позволяющий делать по двести пятьдесят штук в день и хорошего качества. Так что если поднапрячься, можно было взять с собой около двух тысяч. С одним этим можно было смело отправляться в дорогу, ведь продав их даже по од­ной серебряной монете, получали в итоге двести золотых, а такие поездки считались удачными, если удавалось получить всего двадцать — тридцать монет прибыли, люди здесь ещё не были избалованы деньгами, и понимали что за каждый медяк надо работать. Да и возили в основном мёд, пеньку, дёготь и тому подобное, а на них больше не заработаешь. Ценились ещё меха, из ценных зверьков, да самоцветы, но подобрать необходимое количество по разумной цене за пять дней было проблематично, обычно, подготовка для такой торговли, за­нимала два, три месяца, так как дёшево можно было взять только непосредственно у охотников и у искателей минера­лов, да и то по крупицам. А брать у оптовиков в городе было накладно. Очень хорошую идею подсказал нам Михард. По­скольку наш товар мало весил и занимал немного места, то вместо телег взять пару наших кабриолетов, что позволит нам значительно сократить время в пути, ведь их скорость была сопоставима с обычным конником, да и продать их, в случае необходимости и за хорошие деньги, было не проблема. А вот в чём была проблема, так это в подборе команды. Конечно, я, вдвоём с Родериком, доставили бы деньги значительно бы­стрее и проще, но требовался обязательно торговый караван. Иначе как объяснить появление в посольстве двух человек, приехавших неизвестно зачем, явно что-то нехорошее запо­дозрят, а подставлять графиню было категорически нельзя. Обычно, одной охраны для такого путешествия требовалось пятнадцать, двадцать человек, всё-таки дорога дальняя и опасная, если заметят малое количество людей — обязательно нападут. А нас, включая обещанного мага, всего шестеро, я, Родерик, Валерт, Спица и гном, который вбил себе в голову, что всегда будет рядом со мной, бедняга до сих пор верил в своё пророчество. Никона, пятью голосами против одного, решили не брать, оставлять жён, детей и Юли с дочкой без присмотра было нельзя, да и хозяйство кому-то вести надо, деньги то оно приносило немалые. Голос, который был про­тив этого, принадлежал самому Никону, но он уже ничего не решал. Раз он сказал, что я принёс ему удачу и выполнил его заветное желание оставаться с семьёй, вот пусть с этой удачей и остаётся. Родерик сказал, что у него есть парочка надёжных приятелей, знакомых ему ещё по службе. Один великолепный лучник и следопыт, другой виртуозно владеет холодным ору­жием и подрабатывает наставником у дворянских отпрысков. Немного подумав, решили, пусть воин с ними предварительно поговорит, не раскрывая сути путешествия. А за оставшиеся дни что-нибудь придумаем.

Утром, первым делом собрались получить торговую ли­цензию в гильдии. Вообще-то для нашего мероприятия она была не нужна, но как говориться, куй железо — пока горя­чо, мало ли что будет в дальнейшем, а так лежит и каши не просит. Что бы немного поддержать сильно волнующегося торговца, как ни как он долго желал этого момента, вместе с ним пошёл и я с Родериком. По идее, само мероприятие было заурядным событием, приходишь, платишь пятьдесят золотых монет, и если нет возражений от членов гильдии, мало ли ты жулик какой, получаешь бумагу, дающую право брать льготные кредиты в самой гильдии, да открывать свои магазины и торговые точки в любом городе. Без такого раз­решения открывать магазин мог только непосредственный производитель товара или их объединение, что в принципе было для этого мира разумно, пропадала целая цепочка по­средников, а купцы занимались налаживанием и развитием торговли с другими регионами и странами, а не спекулятив­ной перепродажей от одного соседа к другому. Открыв двери и зайдя внутрь здания торговой гильдии, заметили, что при нашем появление все сотрудники, включая уборщиков, кото­рым по определению всё по барабану, вытянулись в струнку. Не знаю, какой текст был в письме королевы, скорее всего ни­чего особенного, но возиться вокруг нас стали, как курица с яйцом. Очевидно, не у одного Валерта коленки тряслись, при одном упоминании о данной особе. Все начали распинаться перед нашим торговцем, как они оказывается, его уважают и ценят, и что не понимают, почему он раньше не пришёл, они бы и без королевской просьбы с радостью приняли его в свои ряды и даже почётное место в гильдии ему предложили. Но от всего этого цирка, стало противно не только мне, но и мое­му другу, потому мы, получив необходимое, быстро покинули помещение.

Следующим пунктом нашей программы, было посеще­ние магической академии, в которой предстояла встреча с Максимильяном. Там тоже всё прошло довольно быстро, без посиделок. Получив от ректора обещанную нам тысячу и от­казавшись от ссуды, нам и так, с учётом полученного, хватало денег на закупку, и залезать в долги смысла не было, мы дого­ворились о передаче основного груза. По обоюдному согласию решили, что его подвезёт обещанный маг в день отъезда. За­одно выяснили, кто будет нашим спутником. Им оказался сын погибшего у нас на глазах старого мага, с которым мы так и не встречались, поскольку передать вещи и рассказать о случив­шемся поручили Марианне.

Оставшиеся дни все чем-то занимались, для всех нашлось важное дело в подготовке. Я, как всегда, опять слонялся без дела, поскольку ничего делать и не умел, так картинки рисо­вать, но это скорее для души. Потому считал дни до отъезда, надеясь, что в дороге скука развеется, и благодарил бога за подвернувшееся задание, иначе бы впал в жуткую депрессию от безделья. В последний день перед отправлением собрались на последнее подведение итогов нашей подготовки. Всё, что касалось товаров и походного имущества, включая смену бе­лья и предметов гигиены, было в полном порядке. Лошади тоже были проверены и подготовлены, где надо заменили под­ковы и подогнали сёдла с навесными сумками. Лёгкая повоз­ка на амортизаторах оказалась только одна, да и то пришлось её отвоёвывать чуть ли не с дракой у ошалелых заказчиков. Цены на неё действительно выросли, после того как в ней начала разъезжать королева. Но вот проблему с кадрами так решить и не удалось. Сроки уж слишком маленькие, да и зада­ние специфическое, что бы приглашать кого попало. Из двух человек, которых обещал Родерик, к команде присоединился только лучник-следопыт, второй, виртуозно владеющий хо­лодным оружием, отказался в связи с занятостью. Но подозре­ваем и другую причину. Он был фанатом боевых искусств и считал, что каждый уважающий себя мужчина должен уметь владеть холодным оружием, и идти в подчинение к человеку, по слухам абсолютно не умеющему сражаться и не пытающе­гося этому научиться, посчитал ниже своего достоинства. Ну и чёрт с ним, не объяснять же ему и моим друзьям, что при желании я покрошу его на мелкие кусочки, как повар капусту, а то заставят ещё проверку проходить, а оно мне надо людей убивать. Как бы то ни было, но утром надо было выходить и в таком составе, с королевой не поспоришь, и мы вечером пораньше улеглись спать, что бы как следует отдохнуть перед дальней дорогой.

10

Ранним утром, плотно позавтракав и полностью собрав­шись, мы обратили внимание на то, что Юли стоит в походном костюме и запрягает лощадь в свою подаренную двуколку.

— Дорогая, ты чем это занимаешься? — спросили мы. — Если хочешь проводить нас до околицы, то для чего выряди­лась по-походному?

— Я не до околицы! Я с вами еду! — решительно заявила она.

Ничего себе день начинается, подумал я, нам только этого не хватало, странно, как это она ещё дочку с собой не прихва­тила. Мои спутники были такого же мнения, негоже молодой женщине себя опасностям подвергать. Но все наши проте­сты были полностью проигнорированы. И чего ей взбрело в голову отправиться с нами, для нас так и осталось загадкой, но спорить с женщиной, что-то вбившей себе в голову, себе дороже, потому, плюнув на всё, решили — раз хочет, пускай едет.

У выезда на торговый тракт нас уже ожидали будущие по­путчики, молодой маг, сосватанный ректором, и лучник, друг Родерика. Быстро поприветствовав друг друга, и познакомив­шись, мы, переложив увесистый сундучок, переданный нам магом, в повозку целительницы, двинулись в путь. Наших но­вых знакомых звали Римас и Стэфан. Римас представлял со­бой типичного представителя молодых выпускников магиче­ской академии, молодой, худощавый, с пронзительным взгля­дом, свидетельствовавшим о многолетнем сидении за умными книгами, с лёгкой, чуть высокомерной, улыбкой, свойствен­ной молодым людям только-что закончившим элитное обу­чение. Ему совсем недавно исполнилось восемнадцать лет, и потому он был самым молодым в нашей компании. Стэфан же выглядел опытным, невозмутимым бойцом, повидавшем на своём веку не одну битву, привыкшего к трудным походным условиям, и которого трудно было чем удивить. Ему было око­ло тридцати пяти лет, и он являлся ровесником Родерика и его старым приятелем. В пути он сразу присоединился к нашему воину, постоянно болтая с ним на свои темы, иногда бросая на меня испытывающий взгляд. Двигались мы молча и через пол­часа стали проезжать место около леса, где временно обитал мой четвероногий друг. Попросив друзей остановиться бук­вально на пару минут, я отошёл недалеко в лес, якобы поме­дитировать в одиночестве перед дорогой. На самом деле хотел договориться с Пятницей, что бы он остался здесь и в случае необходимости помог Эдариэль. Внезапно за спиной появи­лась Юли и попросила не оставлять его здесь, мотивируя что дочке ничего не грозит, а он может пригодиться в дороге. На мой вопрос с чего она это взяла, ответила, что ей это Эдари­эль посоветовала, как и отправиться в поездку. Чувства перед нашим отъездом у неё были тревожные, а она привыкла им доверять. Вспомнив маленький ходячий детектор и то, что она почти никогда не ошибалась, я согласился с целительницей, да и Пятница, наверное, уже заскучал на одном месте. Потрепав по загривку подскочившего питомца и угостив припасёнными сладостями, попробовал ему втолковать о разведке в радиу­се одного-двух километрах от нас, и что бы, в случае чего, он скрытно подбегал к Юли, едущей сзади в тележке, и не пугал наших коней. После чего, вернувшись к отряду, продолжили наш путь.

Двигаться к цели решили стандартным караванным пу­тём, через пустыню, что соответствовало нашему статусу торговцев с небольшой охраной и не вызывало подозрений у окружающих. Последний большой населённый пункт, нахо­дившийся на пути, был портовый городок, в котором мы так прославились с Родериком, в нём и решили сделать одноднев­ную остановку перед решающим броском.

С нашей высокой мобильностью добрались мы до него очень быстро, проведя в пути всего четыре дня. Стража на воротах, как мы не надеялись с Родериком, нас сразу узнала. Весело поприветствовав нас и пустив пару пошловатых шу­точек, нас беспрепятственно, даже не потребовав мзды, про­пустили в город. Пару мелких монет мы им всё же оставили, пусть выпьют за наше здоровье. Хозяин гостиницы, в которую мы направились, принял нас как старых клиентов и друзей, ещё бы, ведь после нашего прошлого пребывания известность у его учреждения увеличилась, а соответственно и доходы. До­говорившись о ночлеге на одну ночь, и сытно пообедав, мы, за исключением Спицы, оставленного присматривать за гру­зом и Юли, уставшей от дороги, направились в город. Первым делом, по наставлению гнома, отправились в гости к нашему знакомому ювелиру. Никаких непосредственных дел у нас к нему не было, тем не менее, он был очень рад и, закрыв свой магазин, пригласил нас отметить нашу встречу. От горячи­тельных напитков мы отказались, сославшись на завтрашнее раннее отправление, но вот чаю со сладостями попили вдо­воль и с удовольствием. Михард подарил ему мои авторские пазлы, с изображением гнома с киркой и с горстью самоцве­тов на фоне высоких гор. Он уже слышал о таких игрушках, но увидел впервые, потому был не только рад подарку, но и проявил живой интерес к его составлению. А когда гном повёл его к сделанной им повозке, одолженной у Юли, то мы поняли, что пора уходить, поскольку говорить о технических вопросах нам было скучно, да и кроме Михарда в них никто не разби­рался. Оставив двух гномов одних, мы вернулись в гостиницу. На предложение Родерика сходить развеяться в старое доброе заведение, знакомое нам по прошлому разу, я ответил отка­зом, но разрешил ему сходить самому, прихватив своего при­ятеля Стэфана. Не то что бы я был ярым поборником дисци­плины при выполнении задания, просто не хотелось, да и ста­тус командира группы не располагал к этому, за что получил одобрительный кивок Валерта. Впрочем, и ребята понимали важность нашего задания, потому вернулись к полуночи, хотя и с довольными как у кота мордами, холостые вояки — куда денешься.

— Зря не пошёл! Тебя ждали! — улыбнулся вошедший Родерик и протянул мне небольшой свёрток. — На вон, пода­рок прими!

В руках у меня оказался небольшой лёгкий шарфик с вы­шитой надписью «Железяке с любовью» и с именами девушек проведших с нами весёлый вечер. Мне даже стало неловко пе­ред ними. Надо будет им при следующем посещении города хоть маленький презент сделать, подумал я и спрятал шёл­ковый подарок в сумку, одеть его как то не решился, хотя и выглядел он очень симпатично. Проходивший мимо молодой маг только ехидно хмыкнул, глядя на меня. Но мне его мысли, и мнение были по барабану, завершим задание и разойдёмся как в море корабли. Не нравились мне люди с завышенной са­мооценкой, считающие себя самыми крутыми. Впрочем, такое поведение свойственно восемнадцатилетним юношам начи­нающим делать первые самостоятельные шаги.

Утром, не спеша позавтракав, двинулись дальше в сторо­ну пустыни, через которую проходил караванный путь. Через пару дней, достигнув границы песков, пришлось задержать­ся. Необходимо было нанять погонщиков с верблюдами для перевозки запасов воды на неделю и хорошо знающих дорогу в песках. Валерт торговался с ними уже больше двух часов и меня начало это раздражать.

— Валерт! Какая разница сколько мы им заплатим? Па­рочкой монет больше или меньше нам не принципиально! За­чем зря время терять? — спросил я с досадой.

— Не лезь в торговые дела Железяка! Если я не буду тор­говаться, это вызовет подозрение, а тебе это надо? — отмах­нулся он от меня.

Ответить мне было нечего, и я, махнув на всё это рукой, пошёл к костру, вокруг которого сидела наша компания. Спица как раз заканчивал с приготовлением обеда, и при­ятный запах из котла снял недовольство по потерянному времени. Заканчивая трапезу, ко мне неожиданно подошёл лучник.

— Командир! Может это и не важно, но хочу тебе на вся­кий случай сообщить! Парочка подозрительных погонщиков очень пристально приглядывалась к нам! — спокойным голо­сом проговорил он.

— Ну и пусть смотрят! Работа у них такая, богатых кли­ентов высматривать! — ответил я, не понимая, чем вызвана его настороженность.

— Так то, оно так! Вот только обычно они не уходят по­том в одиночку в пустыню, без клиентов и без запасов воды. — Возразил он. — Такое ощущение, что они весточку кому-то несут неподалёку!

— Считаешь нам угрожает опасность? — спросил я, по­ражаясь наблюдательности Стэфана.

— Я не провидец и будущее видеть не могу! Моё дело со­общить то, что вижу, а уж как поступать это не мне решать. — Таким же спокойным голосом ответил он.

Не доверять опасениям опытного следопыта, не раз хо­дившего в разведывательные рейды, было бы непроститель­ной ошибкой, потому экстренно собрались обсудить возмож­ные дальнейшие осложнения. На караванном пути довольно часто случались нападения на небольшие группы торговцев. Потому все старались собраться вместе и двигаться через пу­стыню большим караваном, позволяющим не бояться разбой­ных банд, численность которых редко превышала пару десят­ков вооружённых людей. Ждать большого каравана надо было около пяти дней, что было нам не с руки, следовательно, надо было трезво оценить наши возможности при неблагоприят­ном развитии событий.

— Я легко могу взять на себя человек пять — семь! — с гордо поднятой головой произнёс молодой маг, свысока по­сматривая на нас.

— Я тоже могу ещё на подходе подстрелить трёх — четы­рёх! — также спокойно, знающий свои возможности, конста­тировал лучник. — Да и мечом могу помахать в случае необ­ходимости!

— Итого, если наш маг не преувеличивает, получается минус восемь! Нас семь взрослых мужчин, погонщиков в рас­чёт не берём, следовательно, максимум мы столкнёмся с груп­пой в десять — пятнадцать человек, почти по два на каждого. Как думаете, справимся? — спросил я подведя итог.

Амбициозный маг, услышав о сомнениях в его боевых способностях, презрительно фыркнул.

— Я сказал, что семерых могу взять с лёгкостью! — оби­женно заявил он. — А при необходимости могу, и десяток разбойников на тот свет отправить! У меня всё-таки восьмой магический уровень! И то, что наш командир не умеет владеть клинком, меня не беспокоит.

Его хвастовство и желание оскорбить, меня не волновало, и я вопросительно посмотрел на своих товарищей, желая уз­нать их мнение.

Мои спутники, не раз бывавшие в передрягах, немного посовещавшись, пришли к выводу, что стоит рискнуть. Ждать пять дней не хотелось, а военная выучка у всех была на высо­те, даже у торговца, и сражаться в меньшинстве им уже при­ходилось. Потому, учитывая все обстоятельства, включая мои боевые умения, приобретённые на полигоне, и козырь в лице сопровождающего нас в отдалении Пятницы, я принял реше­ние выдвигаться. Тем более что это было только неподтверж­дённым опасением и прямых фактов угрозы не было.

Когда Валерт наконец договорился с погонщиками, солн­це уже давно миновало полдень, самое время передвижения в пустыне. Наверное, поэтому так долго шла торговля, никто не хотел выходить в солнцепёк и торговались, что бы убить время, да и сам процесс торговли доставлял им удовольствие. У них даже было негласное соперничество, кто дольше по вре­мени сможет спорить о цене, не доводя клиента до ухода, при­чём сама сумма договора была не принципиальной. Южный менталитет, куда тут денешься.

При выдвижении самого зоркого и наблюдательного, ко­торым без сомнения оказался Стэфан, мы отправили впереди, вместе с погонщиками. Сами плелись следом метрах в пяти­десяти и Родерик, ехавший последним, должен был контроли­ровать тылы, регулярно осматривая пройденную местность. Солнце уже клонилось к закату, и скорость нашего передви­жения была довольно высока, с учётом движения гружённых водой верблюдов. Колёса у наших двух тележек были снабже­ны широкими деревянными накладками, прикреплёнными к ободу, не позволяющие зарываться в песок при движении, и благодаря лёгкости наших конструкций скорость у них совсем немного уступала всадникам. А те удобства, которые испыты­вали Юли и гном, сидевший во второй, закрытые от солнца накидным верхом, вызывали зависть у погонщиков. Внезап­но повозка целительницы остановилась на несколько секунд и двинулась дальше. Никто не обратил на это никакого вни­мания, но я понял, что такая заминка, скорее всего, связана с моим бегающем четвероногим стелзом, по имени Пятница. Подъехал к Юли и получил подтверждение своим догадкам. Значит, мой друг что-то обнаружил неподалёку. Подозвав взмахом руки своих товарищей, я постарался их предостеречь.

— Ребята! Моё чувство подсказывает, что рядом кто-то есть! Будьте начеку! — сказал я, внимательно вглядываясь вдаль.

Стефан, пристав в стременах, тоже стал дотошно осма­тривать окрестности. Молодой маг, прикрыв глаза, постарал­ся просканировать ближайшую местность своими магически­ми умениями.

— Я ничего не чувствую! — сказал он после минуты, и язвительно добавил: — И не понимаю, как ты можешь, не об­ладая ни граммом магии, что-то заметить! Скорее всего, это у тебя от страха перед пустыней!

На его сарказм никто не обратил внимания, и хотя луч­ник тоже отрицательно покачал головой, все продолжили движение с повышенной осторожностью. Минут через десять Стефан предостерегающе поднял руку, указывая на одиноко­го всадника, показавшегося на высоком бархане. Наших по­гонщиков это обстоятельство скорее удивило, чем напугало, но видя нашу обеспокоенность, они тоже приготовили своё оружие. Один маг оставался невозмутимым, заявив, что не­гоже командиру бояться одного человека. И чего он на меня так взъелся, не пойму, может его задевало подчинение такому молодому и не обладающему абсолютно никакой магией че­ловеку, как я, всё-таки обученные маги считались здесь типа высшей касты, сопоставимой с дворянством. Ну и чёрт с ним, дотерплю, как-нибудь, до конца миссии. Проехав ещё минут двадцать и начиная успокаиваться, нам вдруг послышался глухой гул, похожий на топот, и через мгновение на бархан, перекрывая нам дорогу, выехало под сотню вооружённых степняков.

Появление здесь степного народа, да ещё в таком количе­стве, здесь никто не ожидал. Пустыня являлась территорией южного государства, а степные кочевники хоть и соверша­ли регулярные набеги на приграничные земли, но старались делать это на прилегающие небольшие поселения. А что им понадобилось в этом безжизненном месте, никто даже не догадывался, возможно, придётся поговорить с королевой о конфиденциальности её поручения. С улюлюканьем и ги­каньем, вскинув свои короткие луки, они бросились на нас. Противостоять такой толпе не было никакой возможности, потому, развернув повозки и своих коней, мы бросились в обратном направлении. Чуть замешкавшиеся погонщики вер­блюдов сразу схлопотали по нескольку стрел в своё тело. Сла­ва богу, что под нами были породистые боевые скакуны, пре­восходившие по скорости степных коней, но наличие тележек, пусть и облегчённых, не позволяло нам оторваться от пресле­дователей. Правда и на дистанцию прицельной стрельбы мы их не подпускали. Внезапно впереди показался ещё один от­ряд человек в десять, отрезавший нам путь к отступлению. Он, конечно, не мог оказать нам достойного сопротивления, но точно смог бы нас задержать, что было смерти подобно. Пришлось резко менять направление движения, свернув па­раллельно границе песков в сторону гор. Напряжение стало постепенно нарастать, степные лошади хоть и уступали по скорости нашим, но были более выносливыми, и потому шанс хотя бы сохранить существующую дистанцию падал с каждой минутой. Мы даже груз скинуть не могли, на это требовалось секунд десять, а любая заминка сулила смерть.

— Я могу попробовать наложить магию на наших ко­ней! — прокричал мне запыхавшийся маг. — Она позволит

в течение восьми — десяти часов увеличить выносливость и скорость! Больше я не смогу её поддерживать! Правда, лоша­ди, скорее всего потом погибнут!

— Ну так делай это быстрее, чёрт подери! Или ты только на словах мастер? — прокричал я в ответ, проклиная, что втя­нул своих друзей в эту авантюру. Лучше б я отправился один, скрытно и через зону с тварями, тогда бы не пришлось отве­чать перед богом за жизнь моих спутников.

После минуты каких-то манипуляций, проводимой ма­гом на полном скаку, по телу наших коней пробежала лёгкая серебристая рябь, похожая на разряды статического электри­чества, и скорость нашего бега немного увеличилась. Полно­стью оторваться от степняков нам это не позволило, но дер­жать дистанцию мы могли вполне уверенно. Надо было что-то предпринимать, вечно играть в догонялки мы не могли, пото­му приблизившись к Валерту, я спросил:

— Слушай, если двигаться в направлении нашего прохо­да через зону, через сколько времени мы туда доберёмся? — С таким темпом понадобиться где-то часов восемь — девять! — ответил он, заметно устав от бешенной скачки.

Должны успеть до того как падут лошади, подумал я, в любом случае другого выхода нет. И прокричав конечную точ­ку нашей вынужденной гонки, я стал молить бога, что бы всё получилось.

Добрались мы до намеченной цели через семь часов бес­прерывной погони, видимо в наличии у степняков были силь­ные шаманы, сумевшие, как и мы заставить коней нестись, не чувствуя усталости. Мелкие посёлки пролетали мгновенно и не препятствовали преследователям. Да и не было там силы способной хоть как-то задержать их, тем более что гонка проходила ночью, при свете двух лун. Силы наши были на последнем исходе, потому уже въезжая в заросли, потеря­ли драгоценное время, и были подвергнуты обстрелу из лу­ков от приблизившихся на расстояния выстрела степняков. Несколько стрел задело моих спутников, торговца и Спицу только чиркнуло распоров кожу, Родерику попало в ногу, а вот магу не повезло, стрела вошла ему под лопатку и, чудом не за­дев сердце, пронзило лёгкое. Подхватив сползающего с коня раненного и практически забросив его в тележку к гному, мы на последнем дыхании углубились в зону. Преследователи ки­нулись за нами, но ночью обнаружить нас в густых зарослях было проблематично, да и твари, набежавшие на шум, обла­дали сильным ментальным воздействием и изрядно потрепа­ли кочевников, не считая Пятницы, который наконец-то смог показать себя во всей звериной красе. В итоге потеряв около трети своих соплеменников, степняки в ужасе бросились об­ратно, напрочь позабыв про погоню, даже не попытавшись за­брать своих павших. Да и нас, видимо посчитали погибшими в этом аду.

С трудом добравшись до моей облюбованной поляны в излучине реки у моря, некоторых друзей, попавших под мен­тальную атаку, пришлось буквально тащить на себе, мы бук­вально провалились в сон от смертельной усталости. Хорошо, что Пятница в своё время так зашугал местную живность, что она до сих пор обходила это место стороной, и мы смогли спокойно провести остаток ночи. Все, кроме целительницы, которая, несмотря на покидавшие силы, умудрилась оказать необходимую первую помощь тяжелораненному магу и даже вытащить стрелу и обработать рану спящему Родерику. После чего свалилась под утро без сил.

Первым, что было и неудивительно благодаря моим спо­собностям к восстановлению, проснулся и пришёл в себя я. Осмотрев взглядом валявшихся в глубоком сне спутников, и поняв, что им ничего страшного не угрожает, я облегчённо вздохнул. Сомнения вызывал только тяжелораненный Римас, но прощупав бьющийся пульс я оставил его в покое, решив дождаться комментариев от Юли. Загнанные лошади лежали неподалёку, сил подняться у них, похоже, уже не было. Жалко конечно, но такова плата за наше спасение. Пока все спали я, что бы не терять зря время, натаскал дров, развёл огонь и по­ставил котелок с водой. Готовить я совершенно не умел, в Пи­тере питался в основном полуфабрикатами да яичницу иногда делал, потому не стал кашеварить, надеясь, что проснувший­ся Спица сделает это быстрее и главное вкуснее, чем я. После меня первым очнулся Михард, крепкий всё-таки организм у гномов, ничего не скажешь.

— Мы что, до сих пор живы? Или мне так кажется? — спросил он вместо приветствия.

— Раз кажется, значит живы! Вон дрыхнут молодецким сном, а командир тут дрова таскать должен! — сказал я в шут­ливой форме, и добавил: — А некоторые даже доброе утро сказать не могут!

Гном шутку оценил и улыбнулся. Улыбка и хорошее на­строение как раз то, что было нам необходимо в данной ситу­ации. Попросив Михарда присмотреть за костром, я напра­вился окунуться в море, да и жемчужниц наловить на обед, по старой памяти. Вернувшись, минут через сорок, изрядно посвежевший после водных процедур и с целой сеткой дву­створчатых ракушек, обнаружил, что почти все, кроме цели­тельницы и мага, уже на ногах.

— Никак не думал, что после всего случившегося, ты сможешь думать о нашем благосостоянии и добывать морские жемчужницы! — удивлённо произнёс Валерт.

— Думал я не о нашем благосостоянии, а о своём желуд­ке! После такой пробежки очень уж кушать хочется! И, в кон­це концов, вы все сговорились что ли, и со мной здороваться не хотите? Или у вас, после долгой тряски в седле, все хорошие манеры из головы повыпали?

— Доброе утро Железяка! Я в тележке ехала, там тряс­ло меньше! — услышали мы голос проснувшейся Юли, и все дружно рассмеялись, огласив окрестности весёлым хохотом. Ничто так не поднимает настроение, как добрая утренняя шутка и предстоящий великолепный завтрак, приготовлен­ный умелой рукой.

Поинтересовавшись у целительницы состоянием здоро­вья нашего мага и получив подтверждение, что жить будет, принялись обсуждать наши дальнейшие действия. Задержать­ся здесь, несомненно, придётся. По словам Юли, Римасу при­дётся, как минимум неделю провести в полном покое, и любое передвижение ему противопоказано. И с лошадьми были про­блемы, они были ещё живы, но в очень плачевном состоянии.

Прикупить несколько коней в ближайших пригородах, было практически невозможно, по причине их отсутствия в бедных рыбацких поселениях, и вопрос о нашем передвижении стоял очень остро. То что товары придётся бросить, не вызывало со­мнения, но вот сроки нашего задания, в связи с этим, к сожа­лению отодвигались на неопределённый срок.

— Я вообще-то могу попробовать посмотреть бедных животных! Но обещать ничего не буду, просто никогда рань­ше этим не занималась! — предложила, расстроенная видом лежащих коней, Юли.

— Попробуй! Только без фанатизма, и не в ущерб своему здоровью! А то и так от перенапряжения выглядишь как вы­сохшая мумия! — согласились мы. Чем чёрт не шутит, вдруг ей удастся поднять хотя бы парочку, это значительно облегчит наше положение.

— Ну что, так будете думать, что я приношу всем удачу? Или последние события всё же немного отрезвили ваши голо­вы, и убедили в обратном? — спросил я, задумавшись о нашей дальнейшей судьбе.

— Железяка! Последние события только подтвердили это! Мы единственные кто, за последние сто лет, остался в жи­вых, после разбойного налёта такой банды степняков! Даже товар не потеряли! Если кому рассказать — не поверят! Семе­ро и одна женщина против сотни головорезов, и только один раненный, да и то скоро оклемается! Иначе как чудом, это не назвать! А все последние чудеса только рядом с тобой и про­исходят! — ответил за всех Валерт, и все дружно закивали в поддержку его слов.

Я ошарашенно посмотрел на них. Это ж надо умудриться, так всё перевернуть с ног на голову, даже сказать в ответ не­чего. Похоже, мне до самой могилы придётся носить на себе бремя ходячего счастливого амулета. Образованная и интел­лигентная целительница и то стала в это верить, а ведь вроде графиня. Полный дурдом, короче!

Что бы ни сидеть без дела я решил осмотреть место, в ко­торое вторглись наши преследователи, заодно и проверить, не остались ли степняки в посёлке. Отправился я естествен­но один, не хотелось подвергать опасности своих друзей, да и пятница мог спокойно бегать рядом со мной, никого не пу­гая своим видом. Вид побоища, учинённого тварями, вызывал удручающее впечатление. На земле, тут и там, валялись истер­занные тела степняков, по незнанию вторгшиеся на террито­рию зоны. Хоть они и желали нам смерти, но оставлять их на съедение тварям было не по-людски. Найдя глубокий овраг, я стащил туда все найденные тела, их оказалось двадцать во­семь, и завалил ветками, сверху прикрыв дёрном. Мародёром я не был, но оружие сложил отдельной кучей, да подобрал кожаные кошели, в карманы принципиально не лазил. С пав­шими степными лошадьми было сложнее, и, собрав седельные сумки, оставил их, как есть, стащить в яму такую тушу было не по силам даже нескольким мужчинам. Всё это заняло у меня довольно много времени, и к окраине зоны перед посёлком я добрался уже ближе к вечеру. В саму рыбацкую деревеньку я заходить не стал, все жители уже готовились ко сну, но итак было видно, что степняками здесь и не пахнет, убрались до­мой, наверное. Единственное, что привлекло моё внимание, так это недостроенная каменная часовенка, стоявшая между зоной и посёлком. Интересно, кому это понадобилось возво­дить божье творение в такой глуши. Местные жители с кам­нем работать не умели, а кого-нибудь нанять, у них попросту нет денег. Да и место какое-то слишком знакомое, вспомнить ни как не могу. Да ладно, мало ли чудаков на свете, пора воз­вращаться, а то меня все уже заждались.

Меня и правда все ждали с нетерпением и изрядно вол­новались. Присев у костра, сразу получил большую миску, так понравившегося мне, томатного супа с жемчужницами, при­готовленного нашим кулинаром, которую и умял с превели­ким удовольствием.

— Ты где так долго пропадал? — спросили меня, после того как я закончил ужинать и взялся за горячий чай.

Рассказав им о том, что похоронил погибших степняков и заглядывал в деревню, в которой убедился об отсутствии преследовавших нас кочевников, я поинтересовался как дела у Римаса, и что интересного было у них. Выяснилось, что маг пришёл в себя, даже порывался встать, но Юли естественно не позволила. В принесённых мною раковинах, обнаружилось четыре жемчужины. Одну истратили на раненного, а ещё па­рочку, по всеобщему одобрению, на попытку вылечить наших лошадей. К всеобщему удивлению к радости, она прошла удач­но, и можно было надеяться, что дней через десять, они хоть и не обретут полную былую форму, но передвигаться смогут точно, а если уж совсем всё пройдёт удачно, то через месяц наши кони будут как новенькие. Ну что ж, это стоит двух це­лительных белых шариков, подумал я, радуясь, как и все этому обстоятельству. Торговец очень сокрушался тому обстоятель­ству, что я не обыскал степняков перед погребением. По обык­новению, они всё награбленное добро таскают с собой, гово­рил он, и мы могли бы компенсировать возникшие по их вине неприятности. На что я его немного успокоил, доложив о том, что всё оружие и кошели я сложил отдельно, да и седельные сумки остались не тронутыми. Пообещав завтра взять их с со­бой во время очередной прогулки, отправился спать. Всё-таки усталость, накопившаяся за последние дни, брала своё, и хо­роший крепкий сон был весьма кстати.

Утром я к своему удивлению встал последним. Очевид­но, свою роль сыграло то, что неотложных дел не было, со­ответственно и переживать было ни за что не надо, потому спал как младенец. Мне опять поднесли завтрак чуть ли не в постель, даже неловко стало, вроде не больной могу и сам подойти. Между тем поблагодарил и подсел к сидевшей у ко­стра компании. Десять дней мы должны были переждать в этом прекрасном месте, пока не поправиться маг и лошади не станут дееспособными, потому надо было себя чем-то занять, иначе скука одолеет. Вместе со мной, на ритуальное утреннее купание, пошёл Стэфан, остальные, помня нападение водной твари, пока побаивались. На радость торговцу, своё купание я сочетал со сбором раковин и, по его мнению, значительно увеличивал наше благосостояние, хотя думал я об этом в по­следнюю очередь. С гордостью могу сказать, что этим промыс­лом кроме меня никто не занимался, глубина была слишком большая, а плавать и нырять как я, никто не умел. Ближе к обеду пришлось выполнять своё обещание, и сводить Валер­та, который прихватил с собой воина и лучника, к оставлен­ным мною трофеям. Приведя на место и попросив не удалять­ся более чем на сто метров до моего прихода, решил ещё раз наведаться в деревню. Перед уходом, естественно, попросил, бегающего неподалёку Пятницу, покружить вокруг моих дру­зей. Этого было вполне достаточно, что бы обезопасить их от нападения тварей.

В этот раз выйти из зоны мне удалось значительно рань­ше, чем вчера, солнце только миновало полдень. Около недо­строенной маленькой часовни, так заинтересовавшей меня в прошлое посещение, я заметил одинокую фигуру таскающую камни с побережья. Облачённый в наряд, присущий скорее священникам, чем камнетёсам, с непокрытой головой, на ко­торой проглядывалась едва заметная седина, тяжёлым трудом занимался хорошо сложенный мужчина. Возраст определить было трудно, вроде тело как у молодого, но пробивающаяся седина и грустное выражение лица, свидетельствовали о боль­ших переживаниях в этой жизни. Меня ещё больше заинтере­совала эта стройка и человек её занимающийся. Недолго ду­мая, что бы удовлетворить своё любопытство, просто решил подойти и спросить об этом строительстве в такой глуши.

— Доброго тебе дня, уважаемый! Надеюсь, моё короткое присутствие не помешает вашим планам! — вежливо поздо­ровался я, подойдя к труженику, который смутно мне кого-то напоминал. И был ошарашен, услышав в ответ знакомый голос.

— И тебе здравствуй, Железяка! Удивлён? Я тоже никак не ожидал тебя здесь увидеть!

Это был наш Виктор, собственной персоной. Боже, как же он изменился, повзрослел лет на десять, не меньше. Того глупого несдержанного мальчишку, помешанного на религии, было не узнать. Если честно, то я думал что никогда его боль­ше не увижу, после того как орденские рыцари забрали его ещё не оправившимся от тяжёлого ранения.

— Виктор, дружище! Рад тебя видеть! Ты что здесь дела­ешь, в такой глуши? — радостно произнёс я, поражённый на­шей встрече.

— Даже не знаю, как тебе всё это объяснить! Долго рас­сказывать придётся! Я ведь, как ты заметил, сильно изменился за это короткое время! — задумчиво ответил бывший рыцарь святого ордена, после чего мы присели на камни, и он начал свою исповедь.

— Раньше я совершил много сомнительных поступков, прикрываясь верой в господа нашего. На самом деле мной двигало совсем другое чувство, жажда славы, хотел быть зна­менитым поборником веры, о котором будут говорить все мои братья. Так, не особо выбирая средства и игнорируя обыкно­венное чувство разума, я и оказался в плену. Правда это об­стоятельство так и не добавило мне ума. Даже после встречи с тобой, и после нашего бегства, я не столько радовался, как завидовал тебе. Почему героем стал не я, блюститель святой веры, а никому не известный парень, найденный в пустыне и потерявший память. Эта мысль постоянно точила меня, как червь гнилое яблоко. Всё изменилось после нашей переправы в зоне, где я получил смертельное ранение. Медленно умирая, я впервые задумался о своей жизни, о том, что было мною сде­лано и что я скажу господу, когда попаду в его чертоги. Но не это было главным в моём прозрении. Изменения в моём вну­треннем мире произошли, когда меня лечила Юли. Наверное, ты не знаешь, но не каждый целитель может использовать морские жемчужины. Активируя их целебные свойства, ты как бы отдаёшь частичку своей души, которая и лечит боль­ных людей, сами же они являются катализатором и проводни­ком твоего лечения. Так вот, душа у моей спасительницы была настолько чистой и непорочной, что не заметить этого было невозможно. И когда меня, уже идущего на поправку, вынесли для просмотра казни ни в чём неповинных людей, когда я уви­дел страшную смерть женщины, благодаря которой я остал­ся живой, во мне что-то окончательно переломилось. Больше двух месяцев я не мог ни с кем разговаривать, и провёл за­творником в одной из обителей. Когда-то в монастырских би­блиотеках мне попалась старая рукопись, в ней говорилось, что Истинная вера должна гармонично дополнять мирскую жизнь, со всеми её прелестями и недостатками, а не преоб­ладать над ней, уничтожая эти недостатки и игнорируя радо­сти. Иначе наша жизнь станет серой и скучной, без эмоций, без желаний и радости. В итоге мы уничтожим саму жизнь, если станем ставить веру выше неё. Раньше я не мог понять смысл сказанного, а теперь его придерживаюсь. А что касается моего нахождения здесь — дело в следующем. Потрясённый случившимся, и виня себя в смерти Юли с дочкой, ведь не по­лучи я ранения, никто не стал бы приезжать за мной в такую глушь, я хотел расстаться с жизнью, погибнув как и они в па­сти чудовищной твари. Но войдя в зону и проведя там почти весь день, на меня никто не напал. Есть учёные мужи, которые утверждают, что твари нападают только на тех, кто испыты­вает страх перед ними, но я верю в другое. Это господь сберёг меня, подсказав, что жизнь свою надо отдавать не за свой стыд от совершённых поступков, а во благо людей, даря им веру и надежду в будущее.

Ты, конечно, будешь смеяться, поскольку твоё отноше­ние к вере довольно негативное, но во мне появилась кака­я-то сила, приносящая людям спокойствие и умиротворение, я даже камни могу пропитать ей. Раньше это называлось свя­той магией, а ныне её давно уже не помнят. А сейчас занима­юсь возведением часовенки на месте той страшной казни, в честь погибших, чтобы люди могли сохранить память о них. Может, поможешь на досуге? И, кстати, как ты сам здесь ока­зался?

Выслушав его историю, я надолго замолчал, рассуждая о необычной судьбе моего друга. Виктор мне не мешал, и не то­ропил с ответным рассказом. Впервые, с момента исчезнове­ния с земли, мне захотелось покурить, под медленное течение своих мыслей. Всё-таки как разительно может изменить чело­века переживание о смерти дорогих для него людей.

— Послушай Виктор! А что бы ты сказал, если вдруг Юли с дочкой будут живы? спросил я, вместо рассказа о своих при­ключениях.

— Наверное, поблагодарил бы господа за такую возмож­ность! — немного задумчиво сказал он: — Знаешь Железяка! Я всего себя готов отдать до последней капли, лишь бы такое

могло произойти, и моя душа успокоится! Но, увы, пути го­сподни неисповедимы, и мы не в состоянии изменить про­шлое!

— А ты знаешь, что меня все зовут Железякой, принося­щей удачу, и считают, что я исполняю самые заветные жела­ния? — игриво произнёс я.

— Не надо шутить на темы связанные с жизнью и смер­тью! Не хорошо это, не по-божески! — мрачно ответил он.

— Виктор! Даже в преклонном возрасте иногда нужно верить в сказки! Это, как и твоя вера, помогает сохранять оп­тимизм в тяжёлой и скучной жизни! — больше ничего не го­воря, я дёрнул его за рукав, призывая идти со мной.

Через час мы добрались к нашей компании, занимавшей­ся сортировкой трофеев, собранных у степняков. Валерт и Родерик, увидев нашего святошу, сначала сильно удивились, а потом также сильно радовались встрече.

— Как ты удачно появился, мой старый друг! Как раз по­можешь нам трофеи дотащить! — обнимая бывшего товари­ща по каторге, радостно проговорил торговец.

— Ты совсем не изменился, Валерт! Как был скрягой, так и остался, ни одной медяшки не пропустишь! — пошутил Виктор вместе с тёплым приветствием: — Вы здесь всей на­шей старой компанией собрались, что ли?

Я, приложив палец к губам, намекнул ребятам не говорить пока о Юли, пусть это будет сюрпризом. Пока они обнимались и дружески хлопали друг друга по плечу, да пока упаковали для переноски вещи, которые невозможно было перенести за один раз, одних седельных сумок было около тридцати, про­шло ещё около часа. К нашей стоянке мы подошли как раз к ужину, навьюченные как грузовые верблюды. У костра сидел Спица, заканчивая приготовление своих кулинарных шедев­ров, гном возился с тележками, ремонтируя мелкие поврежде­ния, под тентом лежал раненный маг.

— А где Юли? — тихо спросил я у гнома, глядя как Вик­тор обнимается со Спицей.

— Пошла искупаться, пока никого нет! — ответил Ми­хард: — Может позвать?

— Нет не надо! Пошли лучше с нашим старым приятелем познакомишься!

Сидя у огня, уплетая заказанную нами великолепную пшённую кашу с мясом, морские деликатесы за два дня уже надоели, весело вспоминали наши прошлые приключения, связанные с пленом. За беседой никто и не заметил, как подо­шла наша целительница, во всяком случае, Виктор, он сидел спиной к морю. Потому, услышав милый женский голос, зна­комый ему до боли, он был настолько удивлён, что выронил наполовину целую миску со своим ужином.

— Привет Виктор! Рада, что ты полностью поправился!

То, что происходило в дальнейшем, рассказывать не буду, думаю, вы и сами догадываетесь. Мои друзья просидели у ко­стра до самого утра, рассказывая друг другу о своей жизни и приключениях. Причём во всех рассказах, звучавшим из их уст, меня представляли как панацею от всех бед и генерато­ра их него счастья, что мне слушать уже порядком надоело. И я пошёл спать, завалившись рядом с магом. Похоже, в этом мире стало ещё на одного человека больше, считающего, что я выполняю самые заветные желания. С этими мыслями я и уснул, в компании с Римасом.

Проснувшись на рассвете, заметил, что проснувшийся по­сле почти двух суток сна, связанного с ослаблением организма после ранения и приёма укрепляющих настоек со снотворным эффектом, молодой маг внимательно смотрит на моих уснув­ших под утро товарищей. Причём на лице, вместо радости от осознания спасения от преследовавших нас кочевников, про­ступало явное недовольство.

— Привет Римас! Ты чего такой хмурый с утра? — спросил я, довольно потягиваясь после крепкого сна: — Если рана беспо­коит, то не переживай, по словам Юли скоро будешь как огурчик!

— За рану я не беспокоюсь! Теперь я и без лекаря смо­гу поправиться, кое-какие навыки у меня есть! — ответил он, пока ещё не окрепшим голосом: — А вот почему все спят так беспечно, понять не могу!

— А чего им волноваться? От погони они избавились! Все живы и здоровы, даже товар не потеряли! — удивился я.

— В этом нет их заслуги! Я своей магией заворожил ко­ней, а ты вывел нас в это место, а они вместо того, что бы ока­зывать нам помощь в выполнении задания, спят без задних ног и ни о чём не думают, а ведь им заплачено за это, и не мало! А здесь, я точно чувствую, твари водятся опасные!

Такое отношение к моим давним друзьям меня сильно разозлило. Вместо благодарности этот молодой выскочка сме­ет высказывать свои необоснованные претензии. А ведь они его кормили сонного с ложечки, после того, как Юли, чуть ли не падая, из последних сил оказала ему всю необходимую по­мощь.

— Насколько я помню, это тебя отправили к нам в по­мощь, а не на оборот! И если бы не твоя самоуверенность, то мы бы дождались большого каравана! Он, конечно, не оста­новил бы набега такого количества степняков, но шансов скрыться у нас было бы значительно больше. И не потребова­лось бы жертвовать лошадьми для этого! Так что без мага, мы обошлись бы без этих приключений! — сказал я, не скрывая раздражения и умолчав тот факт, что наших коней Юли прак­тически поставила на ноги, и они паслись на лужайке невдале­ке, набираясь сил.

— Ты ничего не понимаешь, Железяка! Дело не только в данном задании! Есть куда худшее зло, чем нашествие степня­ков, это разрастание зон, с обитающей там нечистью. И если в ближайшие десятилетия этого не остановить, то существо­вание всего живого в этом мире будет под угрозой! А сделать это могут только сильные маги, простым воинам это не под силу! — немного обидевшись, ответил он на мои претензии.

— Так ты говоришь, только маги могут остановить не­чисть в зонах, а остальные должны с этих самых магов пы­линки сдувать и молиться на них? — уже полностью заведясь, громко произнёс я, и, оглянувшись на разбуженных нашим спором товарищей, добавил: — Ну, что ж, сейчас проверим твои слова, чего откладывать в долгий ящик!

Не думая о предстоящих последствиях, я громко свист­нул, подзывая своего четвероногого друга. За жизнь Пятницы я не волновался. Ещё на полигоне, когда он был совсем ма­леньким, от опытного старого мага я узнал, что он был прак­тически полностью неуязвим для магии. Конечно, он боялся сильного огня, мог утонуть в водовороте или, упав со скалы, себе что-нибудь повредить, но магические удары ему были не страшны, любая магия, будь то огонь, вода или силовой удар, развеивались, не достигая цели. Сам я тоже обладал этими способностями, во всяком случае, последние два-три года погибал на полигоне только от прямого физического воздей­ствия, на магию образовался стойкий иммунитет. Мои спут­ники смотрели на меня непонимающим взглядом, они только что проснулись и не могли понять чего я такой заведённый и злой. В этот момент из зарослей медленно вышел Пятница, тоже немного озадаченный, не привыкший появляться перед людьми, кроме целительницы и её дочки.

— Ну что, Римас? Вот тебе самое страшное существо это­го мира! Посмотрим, как ты его остановишь! — злорадно про­изнёс я, пытаясь поставить молодого мага на место, и в корне убить его высокомерное отношение к окружающим его лю­дям. И видя берущегося за лук Стефана, и хватающего оружие Родерика с гномом, громко добавил: — Остальным не лезть! Это прямой приказ! Я сказал всё оружие на землю, быстро! Бледный до синевы маг, изо всех сил стал плести свои заклинания. От перенапряжения у него из носа пошла кровь, всё-таки он ещё не оправился после ранения и был очень слаб. Понимая, что я, в порыве гнева, сотворил большую глупость, развернулся к нему, намереваясь остановить этот дурацкий цирк, но меня опередила Юли.

— Зачем ты так, Железяка! Он и так ели живой, ему по­кой нужен! — укоризненно сказала она, и направилась в сто­рону появившегося Пятницы.

Подойдя к огромному зверю, она ласково потрепала его за холку и отправила обратно в лес погулять. После чего верну­лась к теряющему сознание Римасу, укоризненно качая голо­вой в мою сторону. Все присутствующие при этом застыли в немых позах, с отвисшими до земли челюстями. Справедливо­сти ради отмечу — мокрых штанов ни у кого не было, и в об­морок никто не падал, только лица были белее снега, но будь я в таком же неведении, как и они, тоже побледнел бы ничуть не меньше.

На меня нахлынуло чувство стыда за содеянное представ­ление. Какого чёрта я так взъелся на молодого юношу, сам ведь ничуть не лучше. Он хоть и относился ко всем высоко­мерно, но вслух никого не оскорблял. Да ведь и на самом деле он сильно помог нам избежать смерти при нападении, если бы не его магия, вряд ли мы смогли бы оторваться от степняков. Какой же я всё-таки мальчишка, возомнивший себя команди­ром. Видимо, чувство моего безоговорочного лидерства зат­мило на время мой рассудок, иначе, зачем было устраивать этот, никому не нужный, цирк. Как и в случае моей ничем не обоснованной вспышки в рыбацкой деревне, когда я без при­чины обидел целительницу, мне хотелось провалиться сквозь землю. Я ведь даже сказать в своё оправдание ничего не мог. Буркнув что-то невнятное себе под нос, я ушёл к морю, по­дальше от нашего места.

Дойдя до труднопроходимых скалистых берегов, я спу­стился по крутому склону и уселся на камни, о которые разби­вались лёгкие волны. Звук плещущейся воды и плывущие по небу причудливой формы облака немного снимали возникшее нервное напряжение. Солнце стало подниматься к зениту, и нагревшиеся камни начали потихоньку припекать. Скинув одежду и клинок, оставив только кинжал на поясе, я залез в воду, избавляясь от жары и с желанием немного размять затё­кшие от долгого сидения мышцы. Глубина у скал была доволь­но приличная, но ради простого интереса я решил достать до дна. Морских жемчужниц в этом месте не было, но в глуби­не обнаружились диковинные кораллы ярко красного цвета. Красивые должны получиться бусы, подумал я, пытаясь отко­вырять парочку для Юли и Эдариэль, но с помощью кинжала мне это сделать не удалось. Вернувшись с камнем, удобно ле­жавшим в руке, я снова попытался осуществить желаемое. В этот раз дело пошло удачно, и на дно упал с десяток отбитых мною больших кусков. Сразу поднять их я не успел, воздух в лёгких давно закончился, и требовалось отдышаться на по­верхности, что бы заново спуститься за ними.

Отдыхая лёжа на воде, мне вдруг послышался еле доно­сившийся, за торчащей впереди скалой, жалобный вой, не­похожий ни на один, который мне доводилось слышать. За­интересованный происхождением я поплыл на этот звук. Как только обогнул выступающую скалу, увидел заставившую меня побледнеть картину. На берегу, жалобно подвывая, на­ходилась громадная туша морского чудовища, точно такого, которое чуть не убило Родерика с Никоном при памятной пе­реправе, да и меня изрядно покалечило в схватке. Мгновенно схватившись за кинжал, я стал ждать неприятной атаки. Вре­мя шло, а тварь так и не думала нападать, только продолжала жалобно выть. Внимательно приглядевшись, заметил её измо­ждённое состояние. Она с каким-то маниакальным упорством пыталась ковырять трещину в скале, из-за чего под когтями на ластах уже давно сочилась кровь. Вернувшись, я подобрал свой верный клинок и по берегу добрался до страшной твари, в надежде сорвать на ней свою злость. Уже приготовившись за­махнуться для смертельного удара, заметил поразившую меня странность. Тварь опять не нападала, и даже не защищалась, а лишь жалобно подвывала. Опустить оружие на существо, не выражающее абсолютно никакой агрессии, я не смог. И даже деньги, которые, по словам Валерта, можно было выручить за эту тушу, не могли изменить моего неожиданного решения. Обойдя громадное морское существо, я заглянул в трещину, которую она так упорно ковыряла. Там в глубине лежал ма­ленький пушистый белый комочек и тоскливо моргал своими большими глазёнками. Очевидно, спускаясь с выступающего камня, на котором грелись мать с детёнышем, малыш сосколь­знул в трещину и не мог самостоятельно выбраться. Теперь мне стала понятна причина такого поведения этого опасного существа. Материнское чувство было присуще всему живому, будь то человек, животное или существо из другого мира, ко­торые все считали нечистью и незаслуженно называли тварью. Ну не может тварь, пренебрегая своей жизнью, так заботиться о своём чаде. Скорее так можно назвать матерей, бросающих своих детей на произвол судьбы, и не думающей останутся они потом жить или нет. Глядя на это, во мне проснулось чув­ство жалости к попавшему в беду маленькому существу и к его несчастной матери, и я, забросив клинок за спину, попытался его оттуда достать. Мать, видимо чувствуя, что я не причи­ню вреда её детёнышу, как-никак существа обитающие в зоне обладали ментальной магией и могли определить грозящую опасность, тихо наблюдала со стороны за моими действиями. Вытащить этот белый комочек из трещины оказалось намного сложнее, чем могло показаться вначале. В итоге, сняв ремень, я попытался подхватить его сложенной петлёй, и после несколь­ких неудачных попыток мне, наконец, удалось его приподнять на расстояние вытянутой руки. Удерживая достигнутое по­ложение одной рукой, другой я мгновенно схватил его за за­гривок и медленно потащил, стараясь не ободрать его нежные бока о камни. Он хоть и был маленьким, но только по меркам относительно взрослой особи, и весил килограмм пятьдесят, если не больше. Потому, закончив с этим делом, я облегчённо вздохнул. «Ох, не лёгкая это работа, из болота тащить бегемо­та» — весело подумал я, вспомнив добрую детскую сказочку и широко улыбнулся, видя, как огромная туша повернулась на бок, подставляя оголодавшему и обессиленному пушистому созданию свои соски.

— Железяка! Хватит любоваться, пошли назад! Там все уже давно волнуются! — неожиданно прозвучал сверху зна­комый женский голос. Обернувшись, я увидел на скале цели­тельницу, стоящую в обнимку с Пятницей.

— И давно вы там за нами наблюдаете? — спросил я, немно­го смутившись, стесняясь своей внезапной сентиментальности.

— Достаточно, что бы увидеть всё картину произошед­шего! — улыбнулась она в ответ.

— Сейчас вернусь! Вы меня за скалой подождите, здесь не подняться! — всё ещё смущаясь, прокричал я.

Обойдя по пояс в воде выступающую скалу, я вдруг вспом­нил, что хотел сделать подарок для Юли, в виде красивых ко­раллов, отбитых мною ранее и лежавших на дне. Бросать их после того, как я с большим трудом отломал их с помощью камня, было жалко, и заново раздевшись, я поплыл к моему старому месту купания.

Через пять минут на берег я вышел, держа в руках дюжину причудливых ярко красных кусков.

— Железяка, а ведь ты действительно счастливчик! — улыбнулась, подошедшая с Пятницей, Юли: — То, что ты дер­жишь в руках, в наших древних легендах называлось кровью старых богов, которую они потеряли в битве, защищая наш мир. Считалось, что когда капли алой крови падали в море, они застывали в воде, сохраняя частичку божественной сущ­ности. По преданию, изделия, сделанные из них, не только со­храняют долголетие и оберегают от несчастья, но и усиливают все известные заклинания.

— Вот и возьми их себе! Мне усиление заклинаний ни к чему, у меня их попросту нет! А судя по моей утренней вы­ходке, и мозгов тоже! — грустно произнёс я, вспомнив свои нападки на раненного Римаса.

После моих слов, улыбка на лице целительницы смени­лась на удивление, переросшее впоследствии в немой укор.

— Откуда такие дурацкие мысли, выкинь эту чушь из головы! Ты же наш лидер и командир, на тебя все смотрят и верят в тебя безоговорочно!

— Да какой из меня командир! Магии у меня нет, вы­держки тоже, историю не знаю, с географией проблемы, делать ничего не умею, решительностью не обладаю, вон даже тварь на берегу убить не смог! И не благородный я, нет у меня в роду никаких дворян, в отличие от тебя!

— Странный ты Железяка! Чтобы убить беспомощное существо ни ума, ни решительности не надо. А вот то, что в тебе есть чувство сострадания, не только к людям, но и ко всему живому, как раз и является признаком мужества и бла­городства. — Назидательно заговорила она, жестом попросив не прерывать: — Потому люди и тянутся к тебе! Верят, что их судьба тебе не безразлична, и ты переживаешь за них и не бро­сишь! А что касается магии, так она не способна дать надежду на будущее, а идя за тобой, все верят в него! И я тоже! Не дай нам его потерять, пожалуйста!

Мы надолго замолчали, думая каждый о своём. Возможно, она была в чём-то права, не в части моей исключительности, которой у меня не было, если не считать отменного здоровья и иммунитета к колдовству, а в том, что мои друзья поверили в свою счастливую звезду, и не стоит лишать их этого. Правда, в то, что я приношу удачу, я не верил абсолютно, простое сте­чение обстоятельств не более, повлёкшее за собой массовое заблуждение моих друзей относительно моей персоны.

— Слушай Юли! А что ты всем сказала по поводу Пятни­цы? — спросил я, стараясь поменять тему разговора.

— Правду! То, что ты с ним подружился, когда находился здесь! Ты ведь мне именно это и рассказывал!

— И как, поверили?

— Не очень, если честно! Да я и сама до сегодняшнего момента не верила, пока не увидела, как ты за десять минут подружился с морским монстром, собрат которого потрепал Родерика с Никоном! Прости, что сомневалась в твоей ис­кренности, думала, правду говорить не хочешь! Просто даже в древних летописях не было упоминания о возможности при­ручить обитателей зоны! Ты первый, кто это сделал!

— Я не приручил, я подружился! — возразил я Юли, не­много краснея от своего маленького вранья, по поводу проис­хождения Пятницы.

Вернулись мы к нашей стоянке в хорошем расположении духа. На всякий случай наше доброе серебристое чудовище мы подводить для знакомства не стали. Пусть ребята сначала привыкнут к его существованию, а уж потом и познакомим поближе. Не приведи господи, целительнице придётся ещё и заикание лечить от таких скоропалительных дружеских встреч. К обеду мы опоздали и получили от Спицы осуждаю­щее ворчание, повторно разогревать пищу он считал кощун­ством, хотя было всё изумительно вкусно. Римас спал после приёма снадобья. Сильнейшее физическое и душевное пере­напряжение, при попытке защитить нас от ужасного обитате­ля зоны, выбило из него последние силы, хотя, по заверениям Юли, вреда здоровью не причинило. При моей попытки при­нести извинения, за утренние события, все дружно замахали руками и посоветовали не забивать голову всякой ерундой, мол, ничего страшного не произошло и магу не помешает ма­ленькая трёпка, у молодых часто случается мания величия и её надо пресекать на корню. А то, что я промолчал тогда про Пятницу, правильно сделал, и дальше трепаться по этому по­воду не стоит. Не дай бог, церковники узнают — сразу на ко­стёр за связи с дьяволом. Короче, все вели себя так, будто ни­чего и не было, что мне было весьма на руку, и к вечеру я и сам забыл о досадном инциденте. А вот добытые куски кораллов всех удивили и порадовали. Гном обещал при случае сделать из них симпатичные изделия. Малой толикой магии обладали все. Михард мог чувствовать металл, Родерик усилить свою реакцию в бою, Стефан мог стрелять на слух, применяя своё магическое умение, даже торговец мог при помощи небольшо­го заклинания определить качество товара. Один я был не от мира сего и, по доброму, чуточку завидовал ребятам. Но как алые кусочки воздействует на магические способности, никто точно не знал, и решили спросить об этом у мага, когда про­снётся.

Утром проснувшись, я всё же извинился перед Римасом. В ответ он только махнул рукой, сказав, что сам виноват, и впредь будет думать над своими словами. Я улыбнулся и поло­жил перед ним свою добычу, сказав, что это подарок для всех, и что бы он помог разобраться с их применением и подска­зать гному какие вещи из них сделать. Судя по его хлопающим глазам, находка и моя просьба ему понравились, и вчерашнее недоразумение было полностью исчерпано.

Пойти со мной искупаться перед завтраком, пошли почти все, кроме лежащего мага и Спицы, готовившего еду. Первым прыгнув в воду и отплыв на небольшое расстояние, я стал подзывать залезших по пояс в море товарищей. Неожидан­но, вместо того, что бы подплыть ко мне, они ошарашенно кинулись на берег. Не понимая, что происходит, я начал ози­раться по сторонам. Друзья, выбравшись на камни, в ужасе наблюдали, как ко мне приближалось ластоногое чудовище. Мне тоже стало немного не по себе, избежать встречи я уже не мог и приготовился отражать атаку. Но огромная туша не проявляла никакой агрессивности, только медленно плавала вокруг. «О, так это моя вчерашняя знакомая» — узнал я по ца­рапинам от камней, попавшую в беду мамашу. После того, как она ласково ткнулась мордой мне в бок, страх полностью про­пал. Усевшись сверху и держась за основание ласт, я с весёлым смехом наслаждался катанием по воде, наблюдая квадратные глаза моих спутников. О вчерашнем происшествии на скалах знала только целительница, но и она удивлённо смотрела на происходящее. В то, что существа, обитающие в зоне, могут быть благодарными, даже я не догадывался, хотя среди них ча­сто попадалась и полностью кровожадная нечисть, у которой кроме безумного чувства голода, ничего в пустой головёнке и не было.

— Ну, ты даёшь, Железяка! А мы сомневались, что ты мог с четвероногим зверем здесь познакомиться! Может у тебя всё-таки есть какая-то магия, раз тебя не трогают? — напере­бой затараторили стоявшие на берегу друзья.

— Зачем мне магия, и без неё неплохо, голова меньше бо­лит! А не трогают потому, что я Железяка! Кто же железом пи­тается, зубы обломать можно! — весело ответил я, довольный морским развлечением.

Пробыли мы в этом чудесном месте ещё четыре дня. За это время лошади почти полностью оклемались, галопом они скакать, конечно, не могли, но лёгкой рысцой — запросто. Ри­мас начал потихоньку вставать и мог вполне свободно ехать в телеге, которую ему уступил гном, перебравшись на его коня. За время стоянки я наловил достаточно много морских жем­чужниц и телеги набили маринованным моллюском и самыми красивыми раковинами, да и самих жемчужин набралось штук сорок. По просьбе Валерта ещё раз сплавал за кораллами, но, подняв с десяток, отказался от дальнейшей добычи. Слишком уж красивыми были эти места, что бы варварски их уничто­жать, в отличие от моллюсков, колония кораллов практически не восстанавливалась. Да и денег хватало, только в кошелях погибших кочевников набралось почти на двести золотых, не считая собранного оружия и добра в седельных сумках. Прав­да всё оружие и сумки нам пришлось оставить, припрятав до лучших времён. К Пятнице, за оставшиеся дни, мои друзья так и не привыкли, хотя его появление на окраинах зарослей перестало вызывать страх, и только гном рискнул подойти и потрогать его, чем неимоверно гордился. На все наши уговоры к Виктору, по поводу путешествия вместе с нами, он отказался, за­явив, что всё равно должен доделать часовенку. Слишком много сил, как физических, так и духовных, он в неё вложил, и она ещё принесёт мир и спокойствие местным жителям, тем более что в неё вложена святая магия, обладателем которой он стал. В итоге, через восемь дней после вынужденного прихода в зону, плотно позавтракав, мы продолжили путь к нашей конечной цели.

11

Оставшаяся дорога, до южной столицы, прошла спокойно без неожиданных приключений. Путешествовали мы вполне легально, останавливаясь на ночлег в небольших поселениях, которые попадались на пути. Удивление вызывал наш марш­рут, проходящий через зону, но мы говорили правду, что нас туда загнали степняки, и повторять наш вынужденный посту­пок никому не советуем. Двигались мы быстро, и через пять дней уже въезжали в столицу. Заплатив пошлину, положен­ную торговцам, отправились искать приличную гостиницу. Фиксированных цен на проживание не было, точнее все знали приемлемые для обеих сторон, но южная страсть торговаться требовала времени и сил. Для меня это было пыткой. Ну не мог я понять, как можно получать удовольствие целый час вы­торговывая мелкую монету, хоть ты тресни. От раздражения меня спас знакомый голос, раздавшийся сзади.

— Привет Железяка! И не стыдно тебе искать гостини­цу, когда у твоего друга огромный двор пустует? — с весёлой улыбкой произнёс Маргет, положив руку мне на плечо.

— Маргет! Дружище! Как я рад тебя видеть! — обрадо­вался я этой встрече.

— Был бы рад, первым делом сразу ко мне пришёл бы! — в шутливой форме отчитал он меня: — Забирай своих спутни­ков и айда ко мне, там слуги под присмотром жён празднич­ный ужин готовят!

От нашей тёплой встречи недовольным остался только владелец гостиницы, потеряв выгодных клиентов и не потор­говавшись как следует. Обычно прижимистый Валерт всё же оставил ему в качестве компенсации один из дешёвых пазлов.

— Никак у тебя добродетель проснулась? — рассмеялся Родерик, доставая по его просьбе подарок.

— Не лезь в торговые дела, вояка! — огрызнулся торго­вец: — Нам без рекламы никак нельзя! Сейчас мы уйдём, а он играть будет. Постояльцы увидят, тоже захотят. У них тут развлечений вообще нет. Кроме как поторговаться, им и душу отвести больше не на чем. А мы, как раз завтра на рынке вы­ставим. Понял, голова садовая?

Забрав у Родерика мешочек с пазлами, он принялся объяс­нять владельцу правила игры, заодно посоветовав собирать на спор — кто быстрее. Маленькой компенсацией хозяин остал­ся доволен, и на его лице опять засияла дежурная улыбка.

Ужин у Маргета был на славу, если конечно то обилие раз­нообразных блюд можно назвать ужином. Между столами, выставленными во дворе под навесом, танцевали вышколен­ные наложницы, скрашивая своими дивными па наш вечер. Мы тоже в долгу не остались. Помимо подарков, приготов­ленных заранее, в виде лучших экземпляров наших товаров и ювелирных украшений, приобретённых у нашего знакомого с солидной скидкой, выставили двенадцати литровый бочонок до отказа набитый маринованными жемчужницами. Сами мы их есть не могли, до чёртиков надоели во время вынужденной стоянке в зоне, а вот для Маргета с его семейством это было изысканным деликатесом. Время за ужином пролетело неза­метно. Причём мы не только приятно отдохнули и рассказа­ли друг другу о своих приключениях, но и попутно решили множество важных дел. Договорились о поставке тканей для королевского дворца, решили вопрос с реализацией нашего товара, его взял на себя Маргет, предоставив нам свои пре­стижные места на рынке вместе с проверенными продавцами. Так что добрая вечеринка, не только не мешает работе, а всег­да положительно влияет на решение рабочих проблем. В итоге мы могли, зайдя утром в посольство и закончив свою основ­ную миссию, оставшиеся дни просто отдыхать и наслаждаться прелестями колоритной южной жизни. Если бы не смертельно опасная погоня и не ранение Римаса, то можно было считать, что свои деньги мы заработали на халяву, вместо вкалывания отдыхая как турист по путёвке в экзотические страны.

Утром, приведя себя в порядок и скромно (по меркам вче­рашнего ужина) перекусив, мы с Валертом отправились в дом к графине Наманской, одновременно служивший посольством на­шего королевства. То, что нас ждали, меня нисколько не удиви­ло, слух о небольшом торговом караване, нарвавшемся на засаду степняков и выживший пройдя через зону, очень быстро рас­пространился по городу. Нас встретил дворецкий, своим видом напоминающий гардеробный шкаф, и проводил в гостиную, где за изящным столиком нас ожидала миловидная женщина соро­ка четырёх лет. Её возраст я определил не по внешнему виду, а благодаря информации, полученной от нашего мага, не знай, я этого заранее, то дал бы чуть больше тридцати. Что не говори, а обеспеченные женщины могли позволить себе великолепный и весьма дорогой уход за своим телом и внешностью. Стройная, с шелковистой чуть загорелой кожей, без единой морщинки у глаз, с идеально уложенной причёской и в безукоризненном гардеро­бе, она мило улыбнулась, жестом приглашая присесть в приго­товленные рядом небольшие кресла.

— Доброе утро графиня! Мы к вам по поручению короле­вы! — поздоровались мы и вежливо поклонились.

— И вам доброе! Да вы присаживайтесь, а то, как проси­тели топчетесь! — голос и манера говорить у неё были почти как у Маргарет: — Может немного лёгкого вина?

От угощения мы отказались, попросив что бы её дворец­кий забрал, предназначенный для неё груз из седельных су­мок, стоявших во дворе наших лошадей.

— Если честно, мы думали, что вас потеряли! Слух о на­падении степняков на караванной дороге уже давно гуляет в городе! — сказала она, жестом отправив своего шкафоподоб­ного слугу за грузом: — Как вам удалось без потерь выполнить это деликатное поручение? Может, расскажите на досуге? А то слухов много и все разные!

— Конечно расскажем дорогая графиня! Хотя чего там рассказывать, убежали, переждали, добрались! Кстати пере­дайте королеве огромную благодарность за предоставленного мага, он здорово нас выручил в этой истории и сам пострадал от степняков! — ответили мы, намереваясь побыстрее уйти.

— Ну, во-первых, вы сами сможете передать Маргарет свою благодарность вместе с моим небольшим отчётом и ана­лизом о здешних делах, который я вам передам через пару дней! А во-вторых, так просто от рассказа вы не отделаетесь, потому жду вас сегодня вечером на приёме и праздничном банкете по случаю годовщины подписания договора о мире между нашими государствами! Можете с собой и вашего дру­га Маргеда прихватить, ему не помешает лишнее знакомство с влиятельными людьми!

Пообещав, что обязательно воспользуемся её приглаше­нием, мы покинули посольство и отправились к друзьям, ко­торые нас с нетерпением ждали.

— Вот зараза! — расстроился я: — Только хотел отдох­нуть от души, так на тебе, дурацкое светское мероприятие! И ведь не отказаться!

— Железяка! Ты что спятил? — удивился моей реакции Валерт: — Люди годами мечтают о таком! Это же выход в выс­ший свет, там вся власть и деньги!

— Ну и нафиг мне та власть! Я отдохнуть хочу! А денег у нас и так хватает, да ещё на ткани кучу заработаем!

— Не пойму я тебя Железяка! Все мечтают о своём благосо­стоянии и перспективах карьерного роста, ведь это твоим детям достанется, а ты о каком-то отдыхе говоришь! Бери и отдыхай на банкете, кто тебе мешает, только с пользой для дела!

А может он и прав, подумал я. Почему я не могу отдохнуть там в своё удовольствие. Поручение вроде успешно выполни­ли и наша миссия завершена, никаких новых обязательств я не давал, да их и не требовали, так что буду наслаждаться жизнью, в рамках приличия конечно. С такими мыслями я и вернулся во двор нашего гостеприимного хозяина. Там мы рассказали всем о приглашении графини. Маргед обрадовал­ся этому обстоятельству, он, как и Валерт, никогда не упускал возможности приобрести влиятельных знакомых в высших кругах. Помимо него, с нами пожелали пойти Римас и Юли, да гном, который старался всегда находиться рядом со мной, намертво вбив в голову своё идиотское пророчество. Магу стало значительно лучше после ранения, танцевать он пока конечно не мог, но передвигаться самостоятельно вполне. Остальные, воин, лучник и Спица, решили остаться, им тут было веселее и привычнее, да и наложницы у Маргеда были весьма не дурны собою. Кстати я как раз и собирался вече­ром окрутить одну из них, может даже парочку, очень уж они соблазнительно танцевали вечером, потому и был расстроен предстоящим банкетом.

После обеда, приодевшись и захватив парочку золотых клипс в подарок хозяйке и небольшие сувениры, как говорит Ва­лерт, для нужных людей, мы отправились в посольство. Приеха­ли мы далеко не первыми, хотя и прибыли без опоздания. Оста­вив слугам своих коней и оружие, нас проводили в дом. Большой зал был набит разными чиновниками и влиятельными дворяна­ми. Все степенно прохаживались по залу в ожидании приглаше­ния за стол, временами переговариваясь друг с другом.

— Железяка! Уважаемый Валерт! Рада что вы согласи­лись на моё приглашение и посетили мой дом! — услышали мы голос хозяйки вечера.

— Добрый вечер Графиня! Разве кто-нибудь сможет от­казать такой очаровательной женщине как вы! — вежливо по­клонившись, тактично ответили мы.

— Спасибо! Но смотрю с вами не менее очаровательная спутница, которая даст фору многим великосветским дамам и покорит немало мужских сердец! Может, познакомите меня с молодой красавицей и вашими друзьями? — попросила она, внимательно разглядывая Юли.

А посмотреть действительно было на что! В великолеп­ном вечернем платье, которое дополняли дорогие украшения, золотые клипс и ожерелья с жемчужинами, с изящной диаде­мой на голове с пятью баснословно дорогими розовыми алма­зами, Юли уже давно привлекла к себе повышенное внимание. У нас даже возник спор перед отъездом по поводу её одежды. Я вместе с самой Юли считали, что стоит одеться поскромнее, но Валерт и Маргед настаивали именно на таком варианте, мо­тивируя, что когда рядом с тобой прекрасная молодая богато одетая женщина, то им легче будет найти необходимых покро­вителей среди высшего света. В итоге мы сдались на их уго­воры, да и самой целительнице, где то в глубине души, тоже, наверное, хотелось выглядеть лучше всех, всё-таки она была молодой женщиной, а им это иногда бывает просто необхо­димо. Представив Юли, как княжну одного из далёких север­ных королевств, и остальных наших спутников, гнома и мага, мы преподнесли хозяйке свой ювелирный подарок, который она сразу надела, предварительно поблагодарив и пообещав присоединиться к нам в середине ужина. После этой короткой встречи, графине было необходимо поприветствовать всех го­стей, и она удалилась, мы продолжали прогуливаться по залу, разглядывая окружающих, с которыми наши торговцы ино­гда заводили небольшие разговоры, потенциально оценивая необходимость дальнейшего знакомства. Публика была раз­ношёрстная, от седых чиновников высокого ранга до моло­дых юнцов из благородного семейства, и все пытались к нам подойти и сказать пару слов, в надежде поближе рассмотреть нашу красавицу. Попадались и совершенно отвратительные типы, вульгарные до безобразия. Один из таких, с эмблемой чёрного паука на костюме, чуть ли не пытался полапать нашу целительницу, пуская похотливые слюни. От него мы с тру­дом отделались, не доводя дело до банальной драки, к счастью в это время открыли обеденный зал и все дружно пошли за­нимать места за столом. Мы, по совету Валерта, заняли ме­ста между чиновником интендантской службы, отвечающим за поставки в армии, и пожилым дворянином, владеющим крупным месторождением меди и олова. Они не были против такого соседства, хотя дворянами считались только Маргед и Юли, а мы были, в их понимании, простолюдинами, но ставка торговцев на благородную привлекательную женщину, пусть и из северных территорий, сыграла в полной мере. Как сказа­ла одна известная личность — красота это страшная сила, что безоговорочно отражалось и в этом мире.

Время, проведённое за столом, меня тяготило. Нет, уго­щения конечно были на высшем уровне, но такая обстанов­ка вызывала у меня скуку, в отличие от Валерта с Маргетом, которые с упоением беседовали с нашими соседями, радуясь возможности получения новых торговых перспектив. Нако­нец наступил долгожданный перерыв, и можно было немного потанцевать или прогуляться по небольшому парку и поды­шать свежим воздухом, что мы и выбрали. В уютной беседке мы расположились втроём — я, Юли и гном, куда же без него денешься. Торговцы продолжали тусоваться в нужных для них кругах, а маг нашёл своего коллегу и уединился с ним на балконе, обсуждая только им понятные темы. Наше созерца­ние двух лун на фоне заката прервал грубый пьяный голос.

— Вот куда ты спряталась куколка! А я тебя в зале для танцев ищу! — проговорил тип с эмблемой паука на костюме, достававший нас ещё до банкета.

— Отстань от нас, милейший! Не видишь дама хочет от­дохнуть после трапезы, и ей не до танцев! — ответил я, глядя на побледневшее лицо целительницы.

— А это кто тут вякает, когда господа разговаривают? Давно плетей не получал!? — начал нарываться на грубость изрядно выпивший нахальный аристократ.

— Прошу, оставьте нас! Я не хочу с вами танцевать! Дайте мне спокойно посидеть в беседке, пожалуйста! — почти про­плакала Юли, уже трижды пожалев, что отправилась вместе с нами.

— Да ты хоть знаешь кому отказываешь, дура! Я сын правителя восточного халифата, а мой дядя один из старших братьев нашей веры и связан со святой инквизицией этого го­сударства! — прокричал, брызгая слюной, местный ублюдок, пытаясь силой утащить за руку нашу спутницу.

Всё происходящее до боли напоминало ситуацию в Пи­тере, после которой произошла крутая перемена в моей судь­бе. Не желая повторения прошлых ошибок, я удержал гнома, готового броситься на него с кулаками. Вдруг он тоже умрёт в драке, ручища у Михарда была что надо, а будущие послед­ствия я по своему опыту прекрасно представлял. Вопрос, заступаться за Юли или нет, не стоял. Проблема была в том, как это сделать, серьёзно не покалечив пьяного мерзавца, а то нам только государственного скандала не хватало, не говоря о личных неприятностях.

— В твоём халифате все такие козлы, которые на бла­городных дам руку подымают, или ты один такой придурок выискался? — громко проговорил я, пытаясь отвлечь его от насмерть перепуганной женщины, и похоже мне это вполне удалось.

От таких слов он побагровел и перевёл свою злость и внимание на меня, как озверевший бык на красную тряпку. За время нашего громкого словесного разбирательства во­круг нас собралась приличная толпа. Большинство понимало суть конфликта, и кто был зачинщиком, но встревать никто не рискнул, побаиваясь навлечь на себя неприятности. Ре­путация у моего визави была ещё та, он был средним сыном правителя и слыл злобным садистом, причём отлично владел холодным оружием и убил в слепой ярости многих невин­ных людей. Очевидно то, что по наследству титул правителя халифата перейдёт его старшему брату, а не ему, и сделало из него неуправляемого негодяя, с чёрной ненавистью ко всем. Поговаривают, что он даже делал попытки отравить своих родственников, потому его и отправили в столицу как пред­ставителя халифата, от греха подальше, и где он безнаказанно бесчинствовал. Многие желали его смерти, но убить его озна­чало подписать себе смертный приговор, если ты конечно не верховный правитель или религиозный глава, такие уж зако­ны здесь царили.

С диким рёвом, ошалевший от злости, он кинулся на меня, намереваясь порвать голыми руками. Оттолкнув гнома, пыта­ющегося загородить меня своей грудью, я легко ушёл от удара, слегка пригнувшись и сделав шаг в сторону. Несущаяся туша проскочила мимо и по инерции влетела в кусты роз, растущих вокруг беседки. Вторая попытка была аналогичной, за исклю­чением, что кусты уже росли по другую сторону дорожки, мне даже не пришлось давать пинка для ускорения, с такой яро­стью он кидался. После третьей попытки из дома подбежала графиня Наманская и, громко закричав, встала между нами.

— Немедленно прекратите! Не забывайте, вы не только в моём доме, но и в посольстве могущественной державы, и любое убийство будет государственным преступлением, со всеми вытекающими последствиями! — Чётко произнесла она с явным волнением в голосе.

— Этот смерд оскорбил меня и поднял руку на благород­ного! По закону его надлежит немедленно казнить или отдать мне в рабство! — проревел вылезающий из кустов соперник, с бешеными глазами и утыканный острыми колючками.

— Этот, как ты говоришь смерд, сопровождает княжну северных народов, и обязан защищать её при любых обстоя­тельствах! Потому на него не распространяется правило про­столюдина! — попыталась возразить ему графиня, ища выход из неприятной ситуации: — Тем более что руку он на тебя не поднимал! Все присутствующие засвидетельствуют, что он ни разу даже не коснулся тебя!

— Тогда пусть за оскорбление ответит она! Назвав пред­ставителя халифата козлом, они оскорбили весь народ!

Ничего себе поворот, подумал я. Получается вместо того, что бы защитить Юли, я её подставил. Надо было срочно что­то предпринять, что бы отвести беду от целительницы, но вот как это сделать в голову ничего не лезло. Предложение гнома, которое он шепнул мне на ухо, я отмёл сразу. Он хотел убить ублюдка, после чего его казнят, а мы останемся непричастны­ми. Смерть одного друга ради другого была для меня непри­емлемой и абсурдной. Если уж и суждено кому отвечать, так это только мне, изначально заварившему всю эту историю, на­чиная с визита к королеве, остальные просто безоговорочно следовали за мной. Поскольку дельные мысли так и не прихо­дили, решил действовать наобум.

— Господа! А чего это вы обсуждаете мои действия без меня? И кто вам сказал, что я простолюдин? — начал я свою импровизацию, и когда все в удивлении повернулись в мою сто­рону, продолжил: — Я потомок древнего правителя викингов и моей землёй является остров, затерянный во льдах северных мо­рей, до которого вашим кораблям просто не добраться!

Сказал, и сам обалдел от своего вранья, не говоря об окру­жающих. Кто такие викинги, никто не знал, видимо приклю­ченческих книжек о бесстрашных воинах и мореплавателей здесь попросту не было. Но, сказав «А», надо говорить и «Б», потому продолжил врать без зазрения совести, тем более бы­тует мнение, что чем круче ложь, тем больше в неё верят. Да и врать о себе мне приходилось уже не один раз, даже своим друзьям, так что угрызения меня не мучали и краснеть при этом я давно разучился.

— Я, со своим конунгом, отправился в далёкое путеше­ствие, но у здешних берегов попал в страшную бурю и в кора­блекрушении потерял всех своих подданных. Пытаясь найти дорогу, забрёл в пустыню, в которой чуть не погиб, и частично потерял память в знойных песках. Это вам может подтвердить уважаемый Маргед, спасший меня от голода и жажды. Дока­зательством моего благородного происхождения может слу­жить родовой клинок, который невозможно сделать ни в од­ном известном государстве, что подтвердит любой гном знаю­щий толк в изготовлении оружия. Если вы считаете, что я мог его подобрать, то есть другое доказательство, которое невоз­можно украсть. Это моё родовое умение игнорировать любые ментальные атаки, что по определению не может быть у про­столюдина, а передаётся из поколения в поколение от великих предков, прозванных викингами. Это клановое умение могут подтвердить все мои друзья. Если и этого мало, то могу по­вторить всё вышесказанное ещё раз под обручем правды, под которым, как вы знаете, невозможно соврать. Так что оставьте женщину в покое, моего благородного происхождения хватит для решения данного конфликта.

Высказав тираду, я замер в ожидании реакции окружа­ющих на свою бессовестную ложь, позволяющей из просто­людина стать чуть ли не принцем благородных кровей. Если честно, сам не ожидал от себя такой чуши, и даже немного ис­пугался, хотя обруч правды тут был не причём, я точно знал, что он на меня никак не действует и проверить мои слова с его помощью, не получится. Как выяснилось, врал я настолько убедительно и с такими честными глазами, что даже мои дру­зья не поняли подвоха.

— Уж нам-то мог и раньше рассказать! Хотя мы и так до­гадывались, что ты благородный! — прошептал подошедший Валерт.

— Ты нам расскажешь о своём народе, а то я про викингов ничего не слышала! — это уже попросила образованная Юли.

— Надо будет обязательно записать твои знания для нау­ки! Не часто встречаются новые географические открытия! — с восторгом изрёк непонятно откуда появившийся Римас, а ведь он вроде академию закончил.

Ох, и угораздило меня такое ляпнуть. У остальных на ли­цах было точно такое же выражения удивления и любопыт­ства. Ведь не каждый день встретишь правителя целого наро­да, да ещё никому не известного. Возможно я немного пере­брал, подумал я, глядя на молчавшую толпу, но отступать уже поздно. На руку мне сыграло ещё одно обстоятельство, ока­зывается, было несколько случаев, когда в море встречали по­луживых людей в небольших судёнышках, не похожих ни на один из народов, одетых в лохмотья и говорящих на странном языке. Правда, перенеся истощение и жажду, они быстро уми­рали, и спасти их не могли, поскольку в желудках было столь­ко соли от потребления морской воды, что он не выдерживал дальнейшей работы, его попросту разъедало. Единственное что удавалось узнать, было то, что они с далёких земель за оке­аном, волею судеб случайно занесённых к этим берегам.

— Ну что, есть ещё претензии к северной княжне? — Спросил я немного оторопевшего буяна.

— К княжне никаких претензий нет! А вот к тебе они остались! — с кривой ухмылкой ответил он.

Ну, слава богу! Хоть с одной проблемой решили, вздохнул я с облегчением, гадая какую пакость этот козёл ещё приду­мает. Главное теперь никто кроме меня здесь не замешан, и мои друзья могут спокойно отправляться домой, да и государ­ственные интересы не пострадали. Теперь надо свои решать.

— Так давай их закроем и разойдёмся по-хорошему! — предложил я, сомневаясь в хорошем завершении нашего кон­фликта, и не ошибся.

— Поскольку ты благородный, извинениями и поркой теперь не отделаешься! — ответил он, как будто до этого дело шло о простом извинении и кнуте. — Придётся тебе со мной сразиться! На мечах! До смерти! Посмотрим, что внутри ви­кингов находится!

— Никаких дуэлей! Здесь посольство! Законом запре­щено любое кровопролитие, тем более в годовщину мирного договора! — поспешила предотвратить наше столкновение графиня.

— Я знаю наши законы! И по ним человек, отказавшийся от вызова оскорблённой стороны, да ещё представителя це­лого народа, считается бесчестным и утрачивает привилегии положенные благородным людям! Так что жду тебя птенчик в полдень на площади! А вы уважаемая графиня не вздумайте его спрятать, иначе и вы будете причастны к оскорблению, ко­торое нанёс ваш гость, как пособница и укрывательница! Это тоже в законе прописано!

— А ты не боишься, что сам пострадать можешь! Ты ведь меня не знаешь! Может, лучше о компенсации поговорим? — сделал я робкую попытку избежать схватки.

— Ха! Боюсь, говоришь! Слыхал я об одном викинге, ко­торый только драпать от степняков может, да в лесу неделя­ми прятаться! А как оружие в руки взять, так сразу в ребёнка несмышлёного превращается! — хищно улыбнулся он. — Всё, разговор окончен! Завтра в полдень жду!

Развернувшись, бесспорный виновник конфликта поки­нул территорию посольства. Окружавшие меня люди сочув­ственно смотрели в мою сторону, будто я уже и не жилец во­все. Рановато вы меня хороните братцы, мы ещё поживём ма­ленько в этом мире. И что бы немного разрядить обстановку я обратился к графине с легкомысленной просьбой.

— Графиня! Мне все рассказывали, что у вас прекрасные музыканты! Можно вас пригласить на танец, иначе вечер кон­чится, а я так и не смогу потанцевать с очаровательной жен­щиной! — обворожительно улыбнувшись, произнёс я.

— Завтра вы можете погибнуть! Как можно думать о тан­цах в эти минуты? — ещё не отойдя от случившегося, ответила она.

— Тем более! Если уж суждено погибнуть, так с мыслью, что тебе удалось в этой жизни потанцевать с одним из самых красивых созданий!

Моя ничем неприкрытая лесть явно понравилась присут­ствующим, да и то, что я не впал в уныние, вызывало у них уважение. Послышались одобрительные возгласы, и двор сно­ва наполнился присущим для вечеринок гулом голосов.

— Вы прекрасно держитесь в трудные минуты Железяка! Даже шутить можете! И я с удовольствием пройдусь с вами в танце! Когда ещё выпадет такой шанс потанцевать с един­ственным викингом в этом мире! — ответив любезностью на мою лесть, мягким голосом сказала графиня.

Взяв её под руку, я направился в бальный зал. Танцев я не боялся, по виду они напоминали наши, с небольшими отличи­ями, но обладая прекрасной координацией, подстроится бу­дет не сложно. Немного переживал за оставшуюся Юли, пока её не пригласил Маргед. Значит с ней будет порядок и успоко­ился. Последняя фраза хозяйки, о единственном викинге, не­много меня смутила, создав впечатление, что она не поверила ни одному моему слову, но я решил выкинуть это из головы за ненадобностью. Зачем загружать голову, надо отдыхать, как и планировал, собираясь на банкет, а свои планы надо испол­нять.

Свою партию, как партнёр, я провёл великолепно, даже самому понравилось. Самые сложные па и изысканные под­держки благодаря приобретённым навыкам удались на славу, Цискаридзе отдыхает. Да и сама графиня была поражена, даже немного раскраснелась от волнения. Весь оставшийся вечер я провёл чередуя танцы, десерт и беседы с гостями, рассказы­вая им о жизни викингов, благо книжек в детстве начитал­ся достаточно. Плюс добавлял к своему рассказу многое, не имеющее к древним земным жителям, никакого отношения. Например, рассказывая о природе, приплёл туда белых медве­дей и пингвинов, зачем не знаю, но история получилась заво­раживающая и слушали её затаив дыхание. Наверное, в своё время мне надо было поступать не на ядерный факультет, а в театральное училище, может и жизнь сложилась бы по-дру­гому. Короче вечер, принимая его официальность, прошёл неплохо. Сожаление вызывало только нехватка партнёрш для танцев, женщин было достаточно, многие гости даже приве­ли двух своих жён, но по традициям этой страны танцевать они могли только с мужем или его близкими родственника­ми. Так что кроме хозяйки и Юли, пригласить я мог только двух пожилых светских дам, что я и сделал по одному разу, проявив учтивость к старшему поколению. Зато кружить двух графинь было истинным удовольствием, более приятным, чем дрыганье ногами с полуобнажёнными девицами на дискотеке. В завершении приёма был объявлен прощальный танец, и я, в знак уважения к организатору банкета, опять пригласил гра­финю Наманскую.

— Вам лучше всего по окончанию приёма скрытно поки­нуть территорию города! — произнесла моя партнёрша.

— Тогда у вас будут неприятности! Так вроде этот тип го­ворил!

— Со своими неприятностями я разберусь сама, а тебе, что бы ни попасть в беду, лучше ночью сбежать!

— Знаете графиня, ужасно надоело бегать! Да и что поду­мают о викингах после моих чудных рассказов!

— Брось Железяка! Я же знаю что это выдумки!

— Вы что можете мысли читать, вроде никому ещё не удавалось?

— Я уже двадцать лет в политике, и что бы отличить правду от вымысла мне не требуется читать мысли! Хотя ваша затея была удачной, в противном случае неприятностей было бы намного больше! — пояснила она, медленно кружа со мной по залу: — Кстати вы прирождённый посол, Железяка!

— Это почему? — немного удивился я такому сравнению.

— Только истинный дипломат может так правдоподобно врать, доведя свою ложь до искусства!

— Даже не знаю, как воспринимать ваше заявление, до­рогая графиня! То ли как комплимент, то ли как порицание!

— Как восхищение вашими способностями! — рассме­ялась она. — И всё же вам лучше сегодня остаться у меня в доме, мало ли что! Хотите я пришлю к вам в комнату свою слу­жанку?

— Нет, не хочу! Зачем есть перловую кашу, когда дер­жишь в руках шоколадку! — сдуру сморозил я. Поверьте, у меня и в мыслях не было соблазнять графиню. Просто случайно сработала старая привычка, оставшаяся от беззаботной студенческой жизни, когда уходить с вечеринки надлежало с подвернувшейся симпатичной девушкой. Но, как говорится, слово не воробей, вылетит, не поймаешь.

— Знаете Железяка, мне впервые делают такое недвус­мысленное предложение в танце! — немного покраснев, впро­чем, как и я, прошептала она: — И знаете, что я отвечу? Я со­глашусь провести с вами эту ночь!

Вот так влип. Я судорожно искал выход из создавшегося положения. Но есть прописная истина, человек, предложивший даме провести с ним одну ночь — нахал, а отказавший после сво­его предложения — мерзавец. Мерзавцем я быть не хотел.

Проснулись мы с первыми лучами солнца, точнее встали с постели после бурно проведённой ночи. На лице графини На­манской была счастливая улыбка, впрочем, как и на моём. Сил у меня оставалось ещё много, хотя энергии я потратил больше чем в борделе, но и удовольствия получил неизмеримо боль­ше. Если вы считаете что провести ночь с женщиной, которой под сорок пять, тягостно и скучно, то глубоко ошибаетесь. В отличие от молодых девиц они не думают в постели, женит­ся — не женится, или как в борделе, заплатит — не заплатит, а если заплатит то сколько. Они полностью отдаются страсти, понимая, что удовольствие нельзя получить в одиночку. Не зря с давних времён на земле существует поговорка, в сорок пять баба ягодка опять. А здесь была не баба, а целая графиня, причём следящая за собой и прекрасно выглядевшая.

— Тебе обязательно влюбиться надо Железяка! — томно потягиваясь, проворковала она.

— Так я уже почти влюбился, милая графиня! — ответил я, протягивая бокал заранее приготовленного сока.

— Я не об этой ночи, хотя она была прекрасной! Я говорю о большой и долгой любви! Нашёл бы себе девушку, на подо­бии Юли, и влюбился бы в неё по уши! — А зачем? Мне и так неплохо! — пожал я плечами. — Говорят, от любви одни проблемы!

— Это дураки говорят, которые в этой самой любви ниче­го не понимают и не испытывают!

— Для того что бы влюбиться, не обязательно что то де­лать! «Любовь нечаянно нагрянет, когда её совсем не ждёшь» — пропел я слова старой доброй песенки и снова обнял ставшую с кровати хозяйку.

— Может ты и прав! — прошептала она, падая вместе со мной на перины.

Через полчаса мы все собрались за обеденным столом, подошли и оставшиеся трое наших товарищей. Им рассказал о случившемся Маргед, который в отличие от нас отправил­ся домой. По давним не писаным правилам, любой женатый житель страны должен был всегда ночевать дома со своими жёнами, если конечно он не в торговом походе или на войне. Даже когда он был в невменяемом состоянии, отмечая удач­ную сделку, существовали специальные слуги приносящие его домой. Хорошее, кстати, правило, потому и семьи были креп­кими и о разводах никто не думал. За лёгким завтраком есте­ственно все обсуждали тему моей ссоры с гадким и влиятель­ным человеком, то, что влиятельными были его родственни­ки, а не он, сути не меняло. Мне ещё раз предложили украдкой срочно покинуть страну, мотивируя, что он в отличие от меня мастерски владеет мечом. А если всё-таки случится чудо, и он напорется на мой дивный клинок, то убийство, даже на дуэ­ли, не принесёт ничего хорошего. Я отделался шуткой, заявив, что не могу посрамить придуманных мною викингов, их бо­женька мне этого не простит. Между прочим, объяснять, что моя история выдумка пришлось очень долго и настойчиво, да и то создалось впечатление, что мне не поверили, а кивнули для вида, считая, что я хочу скрыть свою принадлежность к великому народу. Вот что за напасть такая, когда напропалую врешь — тебе верят, а когда говоришь правду — нет. И совсем не смешно, поверьте, а до обиды грустно. Поняв, что убедить меня избежать драки не получится, в приказном порядке доби­лись от меня согласия, что получив малейшее ранение, я упаду и буду изображать предсмертные муки, тогда они попытаются меня спасти. Говорить им, что я порву этого негодяя, как тузик грелку, было бесполезно. Это, кстати, в доказательство к моим словам. В ложь, о моём неумении обращаться с холодным ору­жием, они верят, а скажи я чистую правду, будут думать, что я лгу. Как с ними объясняться дальше, не пойму, хоть ты тресни. Впрочем, сам всё запутал, значит сам и виноват.

Выходили со двора все с грустными лицами, и подбодрить их своими шутками у меня не получалось.

— Жалко! Я такие виноградники в горах вырастил, на днях урожай собрал, скоро первое чудесное вино будет, с тон­ким ароматом! Я даже название придумал — Розовая меч­та! — вздохнул Маргед.

— Не понял? А чего жалеть то? — удивился я.

— Так я хотел первую партию тебе с друзьями подарить, понравились вы мне больно! — пояснил наш бывший рабов­ладелец.

— Не переживай! Бог даст, мы и тридцатилетней выдерж­ки с тобой попробуем!

— В том то и дело, что всё в руках божьих, а не в твоих! Говорил же, учиться поединкам надо, хотя куда там, за такое короткое время! — влез в наш разговор Родерик.

— А ты что, в божье проведение не веришь? Говорят, он помогает добрым людям, если попросить правильно! А я, по вашим словам, вроде человек хороший! — пытался я незамыс­ловато подшучивать, но нужной реакции не дождался, только тяжёлый вздох.

Так, со вздохами да ахами, мы наконец добрались до кру­глой площади. Народу там собралось прилично, да и чего ему не быть, развлечений то не было, а тут такая оказия. Даже ставки делали. Ради смеха я поинтересовался какие. Выясни­лось, что ставят не на то, кто победит, а за какое время меня убьют. Если на первой минуте, то два к одному, если на тре­тей — три к одному, а за то, что продержусь пять минут дава­ли десять к одному. Неплохо, подумал я, если поставить пять­десят золотых и продержаться пять минут, то получу пятьсот, обалдеть. Интересно, а если поставить на мою победу, сколько дадут. Оказалось тридцать к одному, и то только потому, что мой соперник, по их мнению, мог ногу подвернуть или живот у него прихватит.

— Слушай Валерт! А ты часом заработать не хочешь? — спросил я торговца.

— Железяка! Прекрати, наконец, свои глупые шутки! Всю дорогу какую-то ахинею несёшь!

— И что? Неужели никто не верит в железяку удачу при­носящую? А я думал вы постоянные в своих мыслях! Все опять только отмахнулись от моих слов, только гном надолго задумался, почёсывая свою пока ещё редкую бородку, потом вдруг резко сорвался и побежал к тотализатору.

— Вот! Поставил семьдесят четыре золотых и три сере­бряных! — гордо произнёс он, держа квиток о ставке.

— А почему именно столько? — удивился я. — Надо кру­глые цифры ставить, считать легче!

— Так это всё, что у меня было с собой!

— Я поставлю сто золотых на Железяку! — неожиданно заявила графиня, и, глядя на изумлённые лица наших торгов­цев, пояснила: — У него даже пульс не повысился, настолько спокойно он держится, а одной глупой самоуверенностью это­го не добьёшься, значит у него козырь в рукаве, причём значи­тельный! Да и не похож он на идиота, который с улыбкой на смерть идёт, не тот типаж!

Да, с таким прожжённым дипломатом надо держаться поосторожнее, мысленно восхитился я её проницательности. Всё подмечает, даже типаж на всех составляет, надо будет с ней поговорить, может, подскажет, как моих друзей образу­мить, и убедить, что не я приношу им счастье, а они сами его добиваются.

Валерт с Маргедом переглянулись, посмотрели ещё раз на графиню, и пошли ставить по десять золотых на меня. Потом отошли Родерик, Стэфан и Спица, и вернулись держа в руках такие же синенькие листочки.

— Я бы тоже на тебя поставила, только у меня денег с со­бой нет! Я когда на приём собиралась ничего не взяла! — про­изнесла Юли, как будто извиняясь передо мной.

Недолго думая я достал кошель, в котором было сто мо­нет, и отдал ей.

— Потом вернёшь с процентами! — улыбаясь, пояснил я.

Что не говори, а мне было приятно. Все поверили в меня, даже молодой маг пошёл вместе с целительницей, шаря у себя по карманам. А гном так вообще светился от счастья, его радо­вало, что он первый сделал ставку, а значит и первый поверил в меня. Настроение значительно улучшилось, да и мои друзья начали улыбаться. Торговцы рассказали, как они заключили очень выгодные контракты на приёме, причём с моей помо­щью, о которой я даже не догадывался. Оказывается, когда я рассказывал занимательные истории о суровых викингах, от­важных кормчих, скалистых фьордах и о пингвинах, незнамо зачем туда впихнутых, люди, слушающие меня, открыв рты, были далеко не случайными. Поскольку желающих было мно­го, а места вокруг меня мало, то предприимчивые торговцы подпускали только тех, кто обещал заключить с ними выгод­ную сделку. А таких, благодаря моим сказкам, было немало. Мы все даже прыснули от смеха, услышав их признание. Наше весёлое настроение прервал шум толпы, возникший при по­явлении моего противника.

Бесцеремонно распихивая попадающихся на пути людей, пришедших поглядеть на поединок, на площадь вышел наш «оскорблённый», держа в руке наполовину обглоданную бара­нью ногу. Зачем была нужна эта нога, не понял, наверное, хо­тел выразить своё превосходство или просто меня оскорбить. Хотя это не важно. Облачённый в дуэльный костюм, укре­плённый металлическими бляхами, защищающими жизненно важные органы, он с презрительной ухмылкой посмотрел в нашу сторону. Меня поразила расцветка, точнее рисунок, на­несённый на его одежде. И штаны и куртка были вышиты ма­ленькими пауками, причём бездарно. В таком виде он скорее напоминал глупого клоуна, чем дуэлянта.

— Молись несчастный, что бы всевышний подарил тебе пару лишних минут жизни! — вместо приветствия прогово­рил он.

Ну что ж, молиться так молиться, подумал я, дело это хо­рошее, почему бы и нет. И вскинув в театральном жесте руки, ради шутки, громко произнёс:

— О, боже всевышний, продли мои годы! А я за это выпью в твою честь дивного вина с горных виноградников, под названием «розовая мечта», такого ты у себя не найдёшь. А если поможешь мне избавиться от этого человека, обвешан­ного пауками, то я тебе даже подарю бутылочку.

— Ну что презренный, от страха глаза повылазили?! Ис­пугался моих паучков?! — злорадно забасил он. — Это отме­чены все, кого я убил, и скоро появится ещё один, я его на за­днице вышью!

После чего он противно заржал, вместе со своими сопро­вождающими, попутно разгоняя мух, слетевшихся на жир­ную пищу и кружащих вокруг него. Ну что ж, реакция у него стандартная, отметил я, глядя на жужжащих насекомых. Вы когда-нибудь видели, как обезьяны мух ловят. Они не маха­ют руками как человек, а просто берут и хватают их за крыло. Скорость у насекомого значительно меньше скорости движе­ния руки, а вот человеческой реакции, на изменение траекто­рии полёта, в отличие от приматов, не хватает. Точно также медведи ловят форель в быстрой воде, а попробуйте ка сами поймать голыми руками пугливую рыбу, замучаетесь. Я же, извините за нескромность, после десяти лет на полигоне, могу дать животным фору в этом деле. Но оставим братьев наших меньших, надо было что-то отвечать зарвавшемуся наглецу.

— Скорее у тебя прыщ на заднице выскочит, чем идиот­ская картинка появится! — ответил я экспромтом на его заго­товку. — На тебе же грязи столько, что свиньи завидуют, когда ты с ними спать ложишься, вон, сколько мух на запах налете­ло, они, кстати, с тобой ещё и еду делят!

От моего ответа он сначала побледнел, как мел, потом по­краснел, потом снова побледнел, даже сказать ничего не мог, а только пыхтел как паровоз. Всё-таки умел я доводить людей до белого каления, и откуда у меня такие способности, не пой­му, воспитывали меня вполне пристойно и на полигоне тако­му вроде не обучали. На всякий случай, надо будет в будущем поаккуратнее со словами обращаться, мало ли что. Мух, меж­ду прочим, вокруг него за это время только прибавилось, и его сопровождающие, которые кинулись разгонять их, вызвали взрыв хохота в толпе, отчего он стал уже не красным, а пунцо­вым. Всё, прелюдию к поединку я выиграл, счёт один — ноль в мою пользу, пора переходить к делу.

Здесь возникали трудности. Убить, конечно, я его мог, но о последующих после этого неприятностях меня заранее преду­предили. Как их избежать я не знал. Хотя, глядя как пытаются прихлопнуть летающих мух, в голове начала выстраиваться какая-то мысль по поводу поединка. Извините за частое упо­минание этих мерзких насекомых, но так уж сложилось в тот момент, что я могу сделать. А размышлял я вот над чем. Если я не умею драться, только убивать, а смерть противника неже­лательна, то я могу убивать насекомых. Не мух, конечно, они только на мысль навели. А вот если представить, что вышитые на его одежде пауки являются живыми, то можно порубить их, немного касаясь кожи мерзавца. Он от этого не умрёт, а вот многочисленные мелкие порезы могут вывести его из строя. Что из этого получится, точно не знаю, но попробовать стоит. Решено, так и поступим, один чёрт больше ничего не придумать.

Между тем, окончательно озверевший противник, пер­вым кинулся на меня, намереваясь одним ударом проткнуть меня насквозь, а потом от злобы покромсать на мелкие кусоч­ки. Я легко ушёл от его тупой прямолинейной атаки, и чтобы размять свою руку, всё-таки задуманное требовало филигран­ной техники, мгновенно вытащив из-за спины своё оружие, для начала разрубил летающих вокруг него зелёных насеко­мых. На это мне потребовалось четыре взмаха моего клинка. Ну что ж, начало обнадёживает, можно браться и за паучков.

Торопиться я не стал, решив, что спешка нужна для ловли блох, а тут пауки как-никак, и действовал очень размеренно. Тем не менее, через пять минут от его дуэльного костюма оста­лись одни лоскутки, да защитные пластины, со звоном попа­давшие на землю. Вместо клоуна получился абсолютно голый человек в сапогах, да и те были с изрезанными голенищами. С порезами на теле я немного не рассчитал, и они получились настолько мелким, что кровь не сочилась. Скорее я сделал ему лёгкие царапины, от которых он точно не обессилит. По­скольку паучков больше не осталось, начал потихоньку сбри­вать ему лишние сальные волосы, мысленно представляя их в виде тонких червячков. Первоначальный нервный психоз у соперника, затмивший разум и не позволяющий адекватно оценивать ситуацию, в который я его сознательно ввёл, начал потихоньку проходить. Всё ещё продолжая кидаться на меня с мечом, он, тем не менее, наконец, осознал, что дерётся голый и с отсутствием части шевелюры на голове. Только теперь он понял, что что-то не так, и пытался вспомнить происходящее. И когда до него полностью дошло то, что случилось, я как раз перешёл на лобок. Вот тут он и от страха и обделался, причём не в переносном, а в прямом смысле этого слова.

Сознательно пропущу, как его выносили с площади, вдруг вы бутерброд едите, а вид испачканного и беспомощного на­глеца испортит вам аппетит. Главное, что победу в итоге безо­говорочно присудили мне, хотя смерти как таковой и не было.

По исходу поединка все были в полном недоумении. Тако­го развития никто не ожидал, даже те, кто поставил на меня. Помимо моих друзей, только один пьяница поставил три медяка и был несказанно рад своему счастью, теперь он мог две недели пьянствовать напропалую, не покупая дорогих на­питков конечно. А вот мои спутники разбогатели конкретно. Графиня с Юли заработали по три тысячи золотых, гном две тысячи двести двадцать девять, следопыт, воин и повар вме­сте тысячу пятьсот, поставив вскладчину пятьдесят. Меньше всех получили наши торговцы, всего по триста, маг и тот на­скрёб четырнадцать на ставку. Кстати, он впервые в жизни держал такие деньги в руках. На стипендию много не поши­куешь, даже персональную, и эти четырнадцать монет, точнее пятнадцать, одну он оставил как НЗ, он скопил за шесть лет учёбы. Когда пересчитали все полученные суммы, оказалось десять тысяч семьсот сорок девять золотых. Мы сопровожда­ли десять тысяч казённых, и это казалось немыслимым коли­чеством, а тут личных больше.

— Железяка! Знаешь, что я заметил? — спросил Спица.

— Нет! Наверное, что я проголодался и не прочь, как сле­дует подкрепиться? — пожал я плечами.

— Еда, это само собой! Я про другое, чем более безвыход­ной кажется ситуация, тем больше денег у нас оказывается! Обалдеть!

Все дружно закивали в поддержку его слов и предложи­ли разделить всё прибыль на всех, включая меня, поскольку ставок я не делал. Это предложение я категорически отверг, заявив, что пускай уж торгаши себе локти покусают немного, чтоб не зазнавались в дальнейшем. Единственное что я по­имел, так это проценты с целительницы, которые со всевоз­можными накрутками составили двадцать монет. Конечно, двадцать процентов за день это полный грабёж средь бела дня, но она не обиделась, правду говорю, поверьте. Родерик правда посетовал не меня, что я скрыл от них своё прекрасное владе­ние оружием и техникой боя, но я отшутился.

— Ты что не слышал, как я неистово молился перед схват­кой? Или ты в бога нашего не веришь? — заявил я, глядя на него кристально честными глазами. — Я ж говорил, правиль­но просить нужно, и всё сбудется!

Забегая вперёд, скажу, что моя случайная шутка по пово­ду вина, после моей победы, оказала такую рекламную услугу, что цены Маргед поднял почти в пять раз, и то спрос превы­шал предложение. В благодарность он обещал каждый год да­рить мне по сто бутылок самого лучшего, передавая их с ре­гулярными караванами. Вино, между прочим, и впрямь было отменным, так что откровенное дерьмо я не рекламировал, в отличие от многих известных у нас личностей, да и взял не деньгами, а натурой. Интересно, если и у нас ввести оплату ре­кламных роликов изделиями, доверие к ним повыситься или нет. Во всяком случае, Аршавин от такого количества чипсов и пепси-колы, наверное, лопнул бы, вместе со своими одно­клубниками.

Два последующих дня мы провели в пьянках и гулянках, благо все дела по отправке требуемых тканей и продаже на­ших товаров взял на себя Маргед. Ночевал, как вы понимаете, я у графини Наманской, о чём ни грамма не сожалел. Между прочим, у неё было нормальное имя — Вика. Хотя так к ней никто не обращался. Только королева могла позволить себе назвать её Нямой. В прежние времена, когда ей было два года, а королеве семнадцать, будущая жена монарха в шутку по­просила маленькую девочку произнести своё полное имя, со всеми титулами, и услышала в ответ «Я Няма». Наманская, в таком возрасте сказать не получалось, так и пошло потом в их общении, наедине конечно.

Праздно гулять больше двух дней мне было в тягость. Почему, не знаю, но это было замечено ещё по Питеру. А по оценке наших торговцев, полная распродажа наших това­ров займёт как минимум ещё три дня, цены Валерт поставил очень высокие. Меня опять начала одолевать скука. Кроме этого известность, после произошедшего поединка, тоже меня отягощала, пройти спокойно по улицам было не возможно. Желая избавиться от наступающей хандры, поинтересовался у Маргеда как у него дела на каторжном руднике, в котором я в недалёком прошлом провёл немало времени. Выяснилось, что когда я добыл там первые розовые алмазы, начался небыва­лый ажиотаж. Дошло до того, что церковники хотели отобрать его долю в этих шахтах. Но после месяца, не добыв ничего и потратив при этом целую кучу церковных вложений, святые отцы отстали от него, не только вернув прежнюю долю, но и предложив свою. От таких предложений не отказываются, даже если они сулят убыток, церковники за возражение мо­гут и на костёр отправить. Так мой приятель и оказался теперь единственным владельцем данных копий, в которых теперь не велось никакой добычи. Каторжан больше не было, их только святые отцы могли пригнать, а своих рабов Маргед на верную смерть никогда не посылал, их жизнь была дня него дороже розовой пыли. Как рачительный хозяин он провёл исследо­вания этих разработок, пригласив серьёзных учёных и магов, которые определили из-за чего в штреках такое агрессивное ментальное воздействие. Оказывается, дело было не в камнях, а в тварях, похожих на крупного чешуйчатого броненосца, наводнивших многочисленные проходы и утащивших в своё время его сына. Они покрыли многочисленные участки сво­ей слизью, которая при высыхание и вызывала обморочное состояние у рабочих. Её негативный эффект держался около двадцати дней, но они наносили новый слой, оберегая своё местопребывание, и справиться с ними не было никакой воз­можности.

— Может я попробую очистить часть шахты от этих мерзких созданий, а то скучно до чёртиков! — высказал я своё предложение Маргеду.

— Зачем рисковать своей жизнью и тратить своё время на бесполезное занятие! — ответил он мне. — Поверь, до тебя это пробовали уже не раз, и кроме ненужных смертей это ни к чему не привело!

— А вдруг! Чего только в жизни не бывает! Не очищу, так хоть шкурок добуду, говорят, они высоко ценятся!

— Ну, если хочешь, можешь попробовать! Шкуры и впрямь хорошо идут, за них минимум сто пятьдесят золотых дают, очень уж они крепкие, копьём и то не пробить!

— А я их пробивать и не собираюсь! Помнишь случай с твоим старшим сыном, там я твари просто нос закрыл да по­дождал пару минуток, и всех делов то! — вспомнил я свой по­единок в штреке. — Кстати, как добычу делить будем?

— Никак не будем! Забирай всё себе! Ну, если подаришь одну штуку, то не откажусь! — ответил он: — А если случится чудо, и тебе удастся вычистить хотя бы малую часть разрабо­ток, то готов работать с тобой по добыче пятьдесят на пять­десят!

— Договорились! Завтра и приступлю! — обрадовался я возможности нового интересного дела.

Сказать, что моё авантюрное предприятие вызвало вос­торг у моих друзей, я не могу. Они наперебой пытались меня отговорить, даже Валерт, которому я обещал возможность не­плохо заработать на добытых тушах.

— Зачем мне их шкуры, когда ты своей лишишься! — го­ворил он, и мои увещевания о прошлой схватке с броненос­цем — мутантом его не воодушевляли.

Как бы то ни было, если уж я упёрся рогом, то переубе­дить меня было не возможно. После обеда, несмотря на все уговоры, я отправился за Пятницей, которого мы оставили в трёх часах пути от города около заросшей мелким лесом труднопроходимой гряды. К вечеру мы с ним перекочевали к покинутой пещере, с которой начинались алмазные разра­ботки. Одного меня не отпустили, точнее, гном наотрез отка­зался оставлять меня одного. Поскольку характер у него был, как и у меня, упрямый, то мне было легче согласиться, к тому же друзья немного успокоились, да и от моего питомца он не шарахался. Ещё одного спутника я взял из-за своих малень­ких меркантильных интересов, это был Спица. Вкусно поку­шать вошло у меня в привычку, а вот стряпня гнома была на подобии Юли, то есть никакая, хоть и съедобная. Сам же я, к великому сожалению и к стыду, кроме яичницы и пельменей в пакетах ничего готовить не умел. В итоге, поутру, компани­ей из трёх человек мы отправились в далеко не безопасную подземную экспедицию. Не подумайте что я не переживал за своих спутников, я их оставил около пещеры, там вероятность попасть в лапы тварей была минимальной, и настрого запре­тил спускаться в штреки.

На место мы добрались только к полудню, и пока Михард обустраивал лагерь, а Спица готовил, я играл с Пятницей, уго­щая его сладостями и теребя жёсткую серебристую шерсть на загривке. Вот такой я был лентяй, куда тут денешься. Правда и сами ребята отказались от моей помощи, наверное, что бы ни мешался под рукой, специалист по готовке и обустройству стоянки я был аховый.

Ждать утра я не стал, а сразу после сытного обеда, даже не полежав положенные пол часика, гонимый нетерпеливостью спустился с Пятницей в пещеру. В ней я сразу столкнулся с тремя тварями, видимо длительное отсутствие людей позво­лило им беспрепятственно разгуливать, где вздумается. Три особи было многовато, и если бы не мой четвероногий друг, отогнавший часть из них, я мог бы и не справиться. Но всё прошло по хорошему сценарию, и через пятнадцать минут по­сле моего ухода, под изумлённые взгляды моих товарищей, я появился на площадке, с трудом волоча за чешуйчатый хвост первого добытого броненосца. Это был не самый крупный экземпляр, но убить даже такого считалось крупой удачей и неимоверным везением. Естественно я был горд этим обсто­ятельством и не отказался выпить бокал хорошего вина, по­даренного Маргедом, за успешное начало нашего безумного мероприятия. К вечеру я приволок ещё две тушки, причём одна была огромная, и я привязал её за веревку к Пятнице, поскольку дотащить самому было проблематично. Михард со Спицей в поте лица разделывали нашу добычу, и времени на это уходило гораздо больше, чем на саму охоту. Как хорошо, что я взял их с собой, иначе сам бы я их фиг разделал, поду­мал я, глядя с какой сноровкой мои друзья снимают дорогую и прочную шкуру. Для продажи годилась не только шкура, но и практически всё остальное. Мясо, например, хоть и уступало по своим качествам молодому ягнёнку, но, благодаря своей эк­зотичности и выпендриванию богатых жителей, пользовалось спросом и позволяло неплохо заработать, а железа, выделяю­щая обморочную слизь, с удовольствием покупалась местны­ми магами и учёными. Закончив разделку уже ближе к ночи, гном прикинул общую стоимость нашей добычи, она соста­вила около семисот золотых. А Валерт ещё меня отпускать не хотел, где он за один день столько заработает, казино тут ещё не придумали и наркоторговлей никто не занимался. Эх, хоро­шо! Мне даже стало нравиться зарабатывание денег, хотя сами они меня, как таковые, волновали меньше всего. За несколько месяцев я заработал столько, что хватит на долгую безбедную жизнь в этом мире, а ведь вроде и делать ничего не умел.

На четвёртый день нас навестили все оставшиеся друзья, включая графиню Наманскую. Видеть их изумлённые лица до­ставляло истинное удовольствие. На солнышке, для просуш­ки, было развешано семнадцать шкур, а в пещере коптилось и вялилось около двух тонн мяса. Бедные Спица и гном тру­дились без отдыха, позволяя себе недолгий пятичасовой сон, но их рожи, как не странно, были до безумия довольные. Если бы я столько трудился, то помер бы, наверное. Валерт с Мар­гедом стали перебирать чешуйчатые шкурки, цокая при этом языком. Маргеду, кстати, я отдал половину всей добычи, что было вполне справедливо, ведь он являлся единственным пол­ноправным хозяином этой территории. Он хоть и был смущён моим предложением, но согласился, и явно был доволен при этом. Коммерческая жилка была у наших торговцев в крови, иначе они разорились бы в одно мгновение, в этом мире сла­бые и глупые не выдерживали конкуренции. Помимо этого, я наковырял ещё с десяток небольших алмазов, которые попа­лись на глаза при прочёсывании штреков, которые мы тоже поделили по справедливости, и свою часть я подарил графине. Ночи, проведённые с ней, были прекрасными, бордели даже рядом не стояли, и я хотел оставить ей что ни будь на память.

Очистить полностью все штреки от тварей оказалось не по силам. А вот освободить приличный кусок, позволяющий начать промышленную разработку, удалось. Правда, на это понадобилось не четыре дня, а почти две недели. Оставшиеся проходы перегородили мощными железными решётками, по­зволяющими горным рабочим чувствовать себя в безопасно­сти. Подведя итоги нашей работы, Валерт огласил нашу полу­ченную от этого мероприятия прибыль. Она составила, за вы­четом половины Маргеда, почти шесть тысяч золотых монет, не считая десяти самых добротных шкур, которые мы решили взять с собой в столицу. Помимо этого Михард сделал из них откидной верх на наших двуколках, добавив два добротных кожаных ящика сзади и обив сидения. Теперь наши тележки выглядели как дорогой бронированный «мерседес» среди «за­порожцев», которым все безропотно уступали дорогу, прово­жая изумлённым взглядом.

Все дела в этом городе были закончены. Ткани уже дав­но были отправлены с попутным караваном в столицу. Наши товары все были проданы и получены новые заказы на при­личную партию. Программу минимум, по очистке штреков, я закончил, что, кстати, сулило в будущем хорошую постоян­ную прибыль. Надо было выдвигаться обратно, тем более что слух о повелителе викингов, разделавшего под орех одного из лучших дуэлянтов и очистившего от тварей алмазные копи, быстро распространился по округе, вызывая ненужный ажи­отаж и пристальное внимание к моей персоне.

Покинув город, мы решили двигаться обратно вдоль по­бережья через зону. На то были две причины. Первая — не требовалось нанимать верблюжатников, везущих большой запас воды, а второй — желание Маргеда отправиться с нами и вживую увидеть сердце зоны с её обитателями, пусть и не­большой. Отказывать ему, после колоссальных скидок и ра­душного приёма, было некрасиво, да и мы сами были рады такой компании, тем более что наши планы от этого никак не менялись.

Обратный путь занял у нас почти три недели спокойно­го пути, с четырёхдневной стоянкой на моём любимом месте. Маргед был поражён красотой ранее не проходимого участка, а моё купание с огромным морским чудовищем привело его в бешенный восторг, так же как и игра с Пятницей, которого он увидел впервые. Мои спутники в этот раз перестали шара­хаться от моего питомца, даже угощали его восточными сла­достями, правда, с небольшой опаской. А гном уже мог сво­бодно расчёсывать ему шерсть, смастерив для этого большую прочную щётку, что огромной серебристой кошке нравилось больше всего. Так они мне её избалуют, подумал я, намерева­ясь в дальнейшем максимально ограничить число людей, зна­ющих о существовании моего домашнего монстра. За эти дни я вдоволь наплавался в тёплом море, наловив морских жем­чужниц и, по просьбе нашего мага, достав со дна ещё с деся­ток кораллов. Как выяснилось, они способствовали развитию коры головного мозга и могли поднять уровень магических способностей.

Здесь же мы забрали с собой Виктора, который закончил возведение часовни и напитал её своей святой магией. Правда, путешествовать с нами он собирался только до столицы, наме­реваясь в дальнейшем обойти со своими проповедями глухие края и донести до них спокойствие и умиротворение. Даже не знаю, какой Виктор мне нравился больше, вспыльчивый и глупый мальчишка, или слишком уж правильный проповед­ник, ведущий аскетический образ жизни, во всяком случае, со вторым было спокойнее. Что меня немного удивило, так это то, что твари на него кидались значительно меньше, чем на других спутников, может и вправду есть какой-то толк от религии и существуют какие-то высшие силы, а боги не про­стой плод воображения. Хотя сам считал, что существуй они в действительности, то мне не пришлось бы прыгать с крыши высотки, и потому относился к верующим с должной ирони­ей, не попирая их чувств конечно.

В столице мы праздновали наше удачное возвращение два дня, благо все дела были закончены. Ткани, заказанные для ко­ролевского двора, были переданы ещё неделю назад людьми Маргеда, и по сведениям перевозчиков, королевские портные остались довольны качеством товара. А аудиенция с коро­левой была назначена на следующей неделе, так что никаких препятствий для лёгкой пьянки не было, а вот повод был. Ког­да была подсчитана общая прибыль от всех мероприятий это­го похода, включая две тысячи выручки за ткани, то сумма по­лучилась просто фантастической, Валерт даже пересчитывал её раз пять, не веря своим же расчётам. Моё распоряжение по­делить почестному между всеми участниками мои друзья вы­полнили по своему, оставив мне больше трети всего нажитого капитала, мотивируя, что это как раз и есть по честному. Спо­рить я не стал, не хотите, как хотите, мне больше достанется, хотя куда их девать я в тот момент не знал. Виктор, которому мы предложили полноправную долю, как старому приятелю и участнику нашего знаменитого побега, от денег отказался, правда, согласившись взять лошадь в подарок и пару комплек­тов хорошей дорожной одежды для своих странствий.

На пятый день меня опять начала одолевать скука. При­чём я сам не мог объяснить, почему так происходит. Вроде трудоголиком я никогда не был, но ничегонеделание меня раз­дражало, хотя виду я старался не показывать. Сказать своим товарищам, что я устал отдыхать и веселиться, было неловко, да и не поняли бы они меня, тем более я сам себя понять не мог. Иногда проскальзывающий свой угрюмый вид я списывал на предстоящую встречу с королевой — мол, переживаю очень. С этим все соглашались и относились с пониманием, как я гово­рил раньше, к таким персонам все испытывали какой-то тре­петный ужас, которого я в себе совсем не ощущал, во всяком случае, ужаса точно. Наоборот, я даже ждал этой встречи в надежде, что королева подкинет ещё какое-нибудь деликатное дельце, и я вновь смогу попутешествовать да мир посмотреть. Просто путешествовать самому по себе, здесь было не приня­то, считалось, что бесцельное шатание по городам и странам просто поглазеть позволяют себе только полные бездельники и неудачники, соответственно и относились к ним негатив­но, а такого понятия как туризм здесь ещё не существовало. Встреча с коронованной особой должна была состоятся через два дня, и что бы хоть как-то убить время я занялся рисовани­ем для своих авторских пазлов, придумать себе другое заня­тие я не мог. В бордели, к которым меня склонял Родерик, мне не хотелось. К тому же в памяти были свежи воспоминания о проведённых ночах с графиней Наманской, и переходить с шоколада на суррогат мне претило, а своей хорошей, симпа­тичной девушки у меня естественно не было. Просто погулять по городу было тоже для меня проблемой, всё из-за моего случайного вынужденного вранья про викингов. Не знаю, как и откуда, но в городе поползли слухи о моих приключениях на востоке и о моем якобы благородном происхождении, хотя сво­им друзьям я настрого запретил даже случайное упоминание об этом, но избежать утечки, к сожалению не удалось. Объяснять всем, что ты не верблюд было бесполезно, и приходилось боль­шую часть времени проводить во дворе за закрытыми воротами, да и то пришлось пару раз рассказывать про пингвинов и белых медведей старым знакомым Валерта, которых не пустить во двор не представлялось возможным. Чёрт бы побрал мой язык и мою дурацкую легенду, и главное, что все верили в эту ахинею, даже мои друзья. Короче, в скором времени надо было линять отсюда, иначе заврусь окончательно, и я в душе надеялся, что королева Маргарет мне в этом поможет.

12

Встреча с нашим тайным работодателем, которым явля­лась коронованная особа, состоялась в том же охотничьем до­мике, где и первая. Отправились мы туда также вдвоём с Ва­лертом, который трясся ничуть не меньше, чем в первый раз. Объяснить чего он так волновался было трудно, вроде всё вы­полнили на пять баллов, ну разве что с маленькими замороч­ками в виде нападения степняков и моей злосчастной дуэли, но это никак не отразилось на нашей миссии. Я понимаю, если бы мы провалили задание, тогда можно было и попереживать, да и переживать пришлось бы не перед загородной встречей, а в камере для допросов в каком-нибудь каменном подвале, и это в лучшем случае. Когда дело касалось безопасности госу­дарства, с исполнителями не церемонились. Видя нервозность нашего торговца, я даже предложил ему прикинуться боль­ным и не идти на встречу, что он мгновенно отверг, заявив, что лучше лечь под плаху, чем соврать королеве. Странные здесь всё-таки были люди, благо я родился и вырос на земле, и врать даже высокопоставленным особам совесть мне с лёгко­стью позволяла, хотя в данном случае этого и не требовалось.

Подъехав к изящному небольшому домику, мы оставили лошадей вышколенной охране и, захватив подарки, куда же без них, вошли в знакомую комнату. Как и в прошлый раз, вместе с королевой присутствовал ректор магической акаде­мии, который своими шутками при первой встрече чуть не довёл Валерта до инфаркта.

— Здравствуйте ваше высочество, и вы уважаемый Мак­симильян! — вежливо поклонились мы.

— И вам здравствуйте! Рады вас видеть живыми, здоро­выми и с хорошим настроением! — ответили они — Приса­живайтесь к столу, перекусим немного за разговором!

— Спасибо! С удовольствием! Но позвольте сначала вру­чить вам небольшие сувениры с дороги, а то Валерт со своими кульками в кресло не влезет! — улыбнулся я в ответ на их при­глашения, считая, что после вручения подарков мой товарищ хоть немного расслабится.

Подтолкнув своего друга в плечо, что бы он ни стоял ис­туканом, мы подошли к столу и начали выкладывать свои скромные подарки. Точнее подарки были совсем не скромные, даже для королевских персон. На стол была выставлена из­ящная внушительная шкатулка обтянутая шикарной редкой кожей молодого броненосца из розовых рудников с крышкой из изумительной по красоте морской раковины невероятных размеров, с золотыми петлями в виде морского конька и за­щёлкивающимся замочком в виде фигурки осьминога. На из­готовление этого шедевра у нашего Михарда ушла целая неде­ля кропотливого труда, да и то без помощи своих соплеменни­ков он не обошёлся.

— Железяка! Ты как всегда умеешь поразить меня свои­ми подарками! — восхищённо произнесла Маргаред, любуясь переливами света на поверхности кожи и раковины.

— Так вы же уважаемая Маргаред подарки и не видели! Или неужели вы скромную упаковку за подарок приняли? Вот уж не ожидал, что вы подумаете, будто я могу пустую тару подарить! — с лёгкой улыбкой произнёс я, у меня почему-то возникло лёгкое игривое настроение и захотелось немного по­шутить. От таких шуток у Валерта начали предательски дрожать коленки, всё-таки лёгкое, почти фамильярное отношение к могущественной персоне вызывало в нём страх, а вот ректор громко от души рассмеялся.

— Я так и знал, что ты какой ни будь подвох выкинешь! Ну не можешь ты как все с королевой разговаривать! — сквозь смех произнёс он, довольный видом слегка смутившейся под­руги.

Впрочем, королева восприняла моё игривое настроение бла­госклонно и тоже весело рассмеялась, что спасло нашего торгов­ца от грозившего обморока. Не откладывая преподнесение по­дарков в долгий ящик, я открыл шкатулку и выложил на стол сде­ланную гномами бижутерию. Конечно, бижутерией это можно было назвать только в нашем мире и то с натяжкой. Из добытых мною на глубине кораллов, ювелиры сделали под заказ прекрас­ный гарнитур, состоящий из бус, клипсов и браслета. Сначала я сомневался в ценности такого подарка, по внешнему виду обра­ботанные кораллы напоминали цветную пластмассу, которую носили юные девочки на пляжах, и которую не жалко было поте­рять. Но по заверениям нашего дипломированного мага, так на­зываемая кровь древних богов, которой окрестили эти кораллы, была куда более редким и ценным материалом, чем драгоценные камни, что уверенно подтвердили все мои спутники.

— Это то, что я думаю? Но где вы достали считавшиеся давно утерянные в нашем мире вещи? — как и в прошлый раз, с изумлённым видом спросил ректор.

— Во первых я не знаю, что вы думаете! А во вторых эти вещи сделали день назад по нашему заказу, и они никак не мо­гут быть утерянными! — съязвил я в ответ.

— Я говорю о крови богов, из которой сделаны эти укра­шения, и большой королевский перстень из этого материала хранится в сокровищнице и считается символом власти! — уточнил он свой вопрос.

— Возможно! Я об этом не задумывался! Просто посчи­тал, что красный цвет гармонично подойдёт к чудесному зо­лотистому загару нашей королевы! — ответил я, сдерживаясь от желания немного поиздеваться над изумлённым Максими­льяном. — Кстати, вы обещали нас угостить, надеюсь ваше предложение ещё в силе? Мы даже захватили к столу пару бу­тылочек чудесного вина, которое сейчас очень популярное на востоке и обладает приятным нежным вкусом!

— А вино конечно то, которое после одного удивитель­ного поединка, зажиточные вельможи стараются преподнести богам в обмен на их благосклонность? — спросила улыбающа­яся королева, довольная дурацким видом своего друга.

Причём относились они друг к другу очень хорошо и с лю­бовью, но попадание в смешное положение одного, всегда забав­ляло другого, что случалось крайне редко и радовало оппонента, который мог в будущем подколоть в разговоре своего друга.

— Именно это госпожа! — вежливо ответил я, забирая у Валерта пакет с двумя бутылками появившегося в этом мире нового винного бренда.

Наконец мы уселись за сервированный деликатесами сто­лик и разлив по бокалам вино принялись угощаться имеющи­мися блюдами в ожидании предстоящего разговора, ради ко­торого нас естественно и приглашали.

— А не поведает ли нам уважаемый Железяка о своей принадлежности к ранее неизвестному народу именуемому Викингами? — по прошествии некоторого времени спросила королева, медленно пригубив вино из бокала.

Ну вот, приехали, подумал я. Сейчас ещё предъявят обви­нение в самозванстве. Поди докажи, что это было невинной шуткой, если пол города уже давно об этом сплетничают. Уз­наю, кто проболтался — язык выдерну, хотя говорят, слово не воробей …, или как здесь — слово в клетке не запрёшь, оно всегда свободно гуляет.

— А это обстоятельство как-нибудь повлияло на выпол­нение вашего задания? — вопросом на вопрос ответил я, пы­таясь выбрать линию поведения, что бы ни влезть ещё в боль­шие дебри.

— Нет! Задание вы выполнили прекрасно, несмотря на возникшие в пути сложности! Так что контрольный тест вы прошли с оценкой отлично, и даже можете рассчитывать на некоторые поощрения с нашей стороны.

— Спасибо за лестную оценку нашей скромной работы! А что касается слухов, гуляющих по городу, то они не имеют под собой никакой реальной подоплёки, знать бы кто их рас­пускает! — произнёс я, так и не определившись как себя вести. Всё-таки в моей биографии было много непонятных момен­тов, и правдиво объяснить эти пробелы было практически не­возможно, да и заврался я за время моего пребывания здесь очень основательно.

— Ну что касается слухов, то мне они все известны, вон какие здоровенные папки тайная канцелярия состряпала! Хо­телось бы, как говориться, из первых уст узнать! — вопроси­тельно посмотрела на меня королева, взглядом показав на ле­жащие на соседнем столике пухлые доклады.

Взяв в руки несколько папок, я невольно рассмеялся. Смех у меня вызвала отдельная папка о пингвинах, ну кто бы мог подумать, что милые безобидные создания, с моей лёгкой руки, станут объектом для могущественной тайной канцеля­рии. Полистав, первый в этом мире, опус о пингвинах я чуть опять не разразился смехом. Помимо моих небольших расска­зов, связанных с плохим знанием зоологии, городские слухи добавили туда кучу невообразимых дополнений. Например, оказывается, они были плотоядные, и по велению викингов могли большими стаями нападать на врагов, уничтожая всё на своём пути, и много какой другой ахинеи.

— Да здесь две трети полная чушь, не имеющая ничего общего с этими милыми созданиями! — в сердцах воскликнул я, обидевшись за наших братьев меньших.

— Значит одна треть всё же правда! Вот её и хотелось бы услы­шать! — мило улыбнулась Маргаред, довольная моим ответом.

Вот попал, так попал. Это ж надо было на пустом месте проколоться. Как теперь объяснить, что всё сказанное было чистым вымыслом, и нет никаких викингов, пингвинов и белых медведей. Королева была далеко не дурой и отделать­ся шутками и тупыми отговорками точно не получится. Да и присутствующий здесь ректор был далеко не прост, и что бы отличить истину от явной лжи ему не требовалось надевать на подопечного, так называемый, обруч правды. Единствен­ный шанс сохранить лицо, а может быть и жизнь, давала ложь, состоящая из маленьких кусочков правды, составленных в определённом порядке. В школе, естественно, такому не учи­ли, и пришлось постигать азы этого искусства с чистого листа импровизируя по ходу дела, так как говорить что ты с другой планеты и вообще с другого мира было верхом идиотизма.

В итоге я рассказал, что про древних викингов мне в дет­стве читали легенды, и что этих бесстрашных воинов в данное время просто не существует, что было абсолютной правдой. Касательно пингвинов и белых медведей сообщил, что никогда не видел их в живой природе, а только читал в детских книж­ках да слышал, что они вроде живут далеко на севере во льдах, где человек не обитает. Что тоже было правдой, про зоопарк я упоминать, конечно, не стал, как и о том, что живут они в разных концах света, одни в Арктике, другие ближе к Антар­ктиде и викинги их в глаза не видели. Попутно досадовал на частичную потерю памяти после кораблекрушения и заверял, что если что-нибудь ещё вспомню, то обязательно сразу рас­скажу. Само собой, взгляд я не прятал, и мои глаза в получа­совом монологе излучали кристальную честность. Что в купе с маленькими правдивыми дополнениями, на подобии того, что яйца у пингвинов высиживает самец, что белый медведь прячет свой чёрный нос лапой, когда охотится у проруби, и что викинги, по сути, занимались разбоем и грабежом приле­гающих к морю территорий, позволило придать моей легенде очень правдивые очертания. Во всяком случае, поймать меня на противоречиях было весьма проблематично, и обвинить в сокрытии многочисленных фактов тоже, поскольку всяких мелочей я выдавал целое множество и без запинки.

— Ну что ж, твой рассказ прояснил много белых пятен в этой истории! И в целом, соответствует городским слухам, за исключением того, что викингов, как таковых, на самом деле не существует! — после некоторого раздумья, произнёс Мак­симильян.

— Вот вы и опровергните эти слухи! А то боюсь мне од­ному это не под силу! — попросил я, переведя дух после свое­го повествования.

— Ещё чего! Мы столько сил потратили, распространяя их по городу, а ты говоришь, опровергни! — будничным голо­сом возразил ректор. — Не понял! Чего вы распространяли? Слухи, что ли? — переспросил я, не скрывая своего удивления, оно было явно написано на моём лице.

— Конечно слухи! Твои же друзья молчат, как рыба в воде, вот и пришлось нам с Маргарет за них поработать! Я медленно, но верно, начал выпадать в осадок. Похоже, моя мечта, вырвать язык и настучать по башке виновнику гуляющих про меня невероятных историй, была несколько преждевременной. И самое главное, я не мог понять смысла этих действий, хотя от перебора всевозможных вариантов голова чуть ли не кипела, но выдать вразумительную версию напрочь отказывалась. Видя моё полное недоумение, королева попыталась немного прояснить обстановку.

— Успокойтесь Железяка! Выпейте вина, перекусите! Поверьте, всё имеет разумную подоплёку, причём хорошо просчитанную и выверенную! — проговорила она, собствен­норучно налив мне в бокал немного вина, что шло в разрез со всяким существующим этикетом. После чего продолжила свои пояснения:

— Надеюсь, для вас не будет новостью, что любые пол­номасштабные военные действия обходятся государству в со­лидную копеечку. Если конкретнее, то защита границ от мас­сированного нападения степняков ежемесячно будет опусто­шать казну почти на четыреста тысяч золотых монет, это не считая людские потери, которые являются значительным ре­сурсом государства. Так что переданные вами графине Ламан­ской десять тысяч не только позволят отсрочить нашествие на два — три месяца и сохранить жизни воинам, но и сэкономить очень даже значительные средства.

— Это я понимаю! Графиня немного просветила меня в этом вопросе! — ответил я, совсем не соображая, при чём здесь я, викинги и пингвины.

— А теперь представьте, насколько можно отодвинуть планируемое нашествие, если враг будет думать, что на защи­ту рубежей придут неизвестные, а значит наверняка опасные, легендарные викинги вместе со своими чудовищными питом­цами! Страх перед неизвестностью пугает больше, чем знание о мощи действующего противника, тем более у суеверных ко­чевников.

— Ну, вы же знаете, что я не имею никакого отношения к этому народу, да и таких животных, думаю, здесь не существу­ет, к тому же они дикие и ничьими питомцами быть не могут!

— Подумай как следует! Ты же, вроде, не глупый чело­век! — с лёгким укором проговорила Маргарет: — Они же этого не знают и договор о взаимной военной помощи между нашими государствами примут за чистую монету, тем более, если его прилюдно подпишет живой наследник престола. По нашим предварительным расчётам такие действия могут за­держать вторжение месяца на четыре, а при хорошем раскладе и грамотной информационной поддержке возможно и на год. Проверить и понять то, чего нет, ой как сложно, особенно ког­да в округе все в это верят.

Мои бедные извилины наконец-то стали возвращаться в нормальное состояние, вроде, наконец-то, я начал понимать суть задуманного и голова так сильно уже не трещала. Но ведь это ж надо, какую безумную ложь придумали сильные мира сего. Я, со своими мелкими враками, чувствовал себя безо­бидным младенцем. Похоже, что бы профессионально руко­водить людьми и государством, ещё нужно учиться и учиться. Мне даже стало немного обидно за своё опозоренное искус­ство вранья, ну да ладно, какие наши годы, ещё наверстаем, задатки вроде есть, а опыт дело наживное. Поживу здесь, гля­дишь, если случайно когда ни будь вернусь на землю, могу смело идти на выборы в парламент, выглядеть буду не хуже других, во всяком случае лапши народу навешаю легко и не­принуждённо.

— Если я вас правильно понял, то от меня требуется предложить и подписать фиктивный договор о дружбе и со­трудничестве, выдав себя за наследника древнего народа ви­кингов? — уточнил я, приведя свои мысли в относительный порядок.

— Не совсем так, но суть ты уловил верно! — констати­ровал улыбающийся ректор: — Для начала ты должен позна­комиться с как можно большим количеством людей при дворе и убедить их, что ты тот, за кого себя выдаёшь! Для этого тебе будет необходимо максимально посещать все светские меро­приятия, благо почву для этого мы подготовили. И в нужное время мы сами предложим заключить с нами международный договор, который ты согласишься подписать после определён­ного раздумья и небольших приемлемых уговоров с нашей стороны. Всё должно выглядеть естественно и правдоподобно. А сроки и, по большому счёту, само мероприятие будет зави­сеть от твоей грамотной продуманной работы при выполне­нии этого деликатного задания. В случае твоего провала ника­ких договоров не будет, так что постарайся отнестись со всей ответственностью к этому важному поручению. При удачном завершении ты можешь спасти много человеческих жизней и сэкономить хорошие средства нашей казне, да и свой капитал изрядно пополнить тебе совсем не помешает.

— Так вы что, за то, что я буду нагло врать и выдавать себя благородного принца, ещё и платить собираетесь? — не­много удивился я.

— А как же! Не только платить, но и покрывать все необ­ходимые расходы по посещению всех светских мероприятий! И я бы не называл это ложью, скорее, тяжёлой работой, тре­бующей незаурядного ума и интеллекта, тем более что это чи­стая истина! Ты сам это поймешь, когда приступишь к работе!

— Я могу всё это делать и без оплаты, поскольку считаю себя обязанным сделать что-то нужное для страны, в которой живу! — с некоторым пафосом, но чистосердечно выпалил я.

— Мы, конечно, благодарны тебе Железяка за твой па­триотический порыв, но, поверь многовековому опыту наших предшественников, лучшие и самые надёжные исполнители те, которые работают за деньги, а не за идею! Да и каких-то тысячу золотых в месяц на расходы, плюс сто дополнительно для твоих друзей, что бы выглядели соответственно, не имеют большого значения для государства. А вот удачное заверше­ние задуманного принесёт немало пользы и сэкономит мил­лионы казённых денег. Кстати, величину оплаты этого тяжёло­го задания, мы хотели согласовать с тобой отдельно. Двадцать тысяч в случае удачного окончания тебя устроят, или будем торговаться?

Глядя на покрывшегося потом, от прозвучавших цифр, Ва­лерта, торговаться я не стал, посчитав по его реакции, что сум­ма вполне достойная и соответствует тяжести работы. Всё-та­ки придётся нагло врать напропалую в течение длительного времени, возможно, не один месяц, и для неподготовленного организма это будет существенным стрессом, пагубно влияю­щим на здоровье. Может, всё же надо было поторговаться, ну да ладно, я не жадный, да и какой-никакой патриотизм в моей душе оставался, куда ж без этого.

— А сто золотых на расходы для друзей, это на всех или каждому? — неожиданно разошёлся я, отчего не знаю, навер­ное выпил много, хотя спиртное на меня, вроде, не действует.

— На всех, Железяка, на всех! — улыбнулся ректор: — Но мы готовы рассмотреть премиальные по завершении миссии, скажем, по тысяче монет на каждого! Тебя устроит?

Если честно, меня устроило бы и возвращение сегодня до­мой живым и здоровым, но я вежливо кивнул в ответ в знак согласия, чем вызвал лёгкий смех королевы от моей проснув­шейся наглости.

— Кстати, Железяка! Когда будешь общаться с графиня­ми и баронессами во время посещения балов и других свет­ских раутов, постарайся не затаскивать их в постель, как гра­финю Наманскую! В отличие от неё, они этого не заслужива­ют! — улыбнулась она, чем вызвала хихиканье Максимильяна и лёгкое непроизвольное покраснение на моём лице.

Чёрт подери, не страна, а большая деревня, смущаясь, поду­мал я, за границей и то никакой личной жизни. Хотя говорят в родном Питере то же самое, как не скрывайся, а бабули всегда всё знают, будто стены не из кирпича сделаны, а из стекла, да ещё со слуховыми окошками. Ладно, королева хоть отнеслась к нашему проступку благосклонно и никаких претензий не высказывала, но впредь надо быть более осторожным, мало ли что.

В охотничьем домике мы просидели ещё около часа. За лёгким десертом обсудив множество мелких деталей, каса­ющихся стиля поведения, получения расходных средств и характеристику существующих светских вечеров. Я внима­тельно всё запоминал и соглашался со всеми предложениями. Единственное, что вызвало моё возражение, было представ­ление пингвинов в виде монстров. Не могу объяснить почему, но эти земные создания вызывали у меня добрые приятные воспоминания о земле, хотя любви я к ним раньше не испыты­вал, даже в зоопарке. В итоге сошлись на мнении, что грозных медведей будет вполне достаточно. Получив напоследок не­сколько дельных наставлений от метров интриг и глобальной дезинформации, мы попрощались и направились домой, слег­ка ошарашенные принятым предложением и погружённые в свои мысли. Торговец до сих пор не мог отойти от оглашённых сумм и периодически тихо бормотал — двадцать тысяч за по­сещение вечеринок, двадцать тысяч золотом. Похоже, придёт­ся его вечером напоить, как следует, а то боюсь, без спиртного не отойдёт до утра бедняга. На всякий случай, перед тем как заехать во двор, я попросил его не оглашать обещанные коро­левой суммы, кроме расходных, мотивируя, что бы ни оша­лели от цифр, а то если уж бывалому торговцу немного не по себе то, что ждать от людей, не державших до меня и десятка золотых. Валерт на мою просьбу согласно закивал головой. На самом деле я не хотел лишний раз втолковывать своим това­рищам о конфиденциальности информации, раз не знаешь, то и сдерживаться не надо, им же самим проще будет. Да и зазнаваться отдельные индивидуумы начали, плотник напри­мер. Теперь во дворе его дома было кучи прислуги, одни сти­рали, другие убирали, третьи готовили, а ведь совсем недавно и мыслей таких не было, да и жена не ходила руки в боки, по­крикивая на работников, а была нормальной женой плотника, добрая и приветливая. Хотя, если подумать, это нормальное человеческое желание, поменьше работать, побольше отды­хать, и винить их в том, что появилась такая финансовая воз­можность, будет несправедливо, сам не лучше. Делать ничего не делаю, живу на всём готовом, как в гостях. Кстати, почему как? Я ведь действительно живу в гостях у Валерта, и даже об этом не задумывался, а вдруг я его стесняю, а он из вежли­вости не говорит. Это, конечно, врятле, но о своём доме надо подумать, мне ведь, надеюсь, здесь ещё жить и жить.

Как только мы въехали во двор нас со всех сторон начали засыпать вопросами.

— Ну, рассказывайте! Всё нормально? Как прошла встре­ча? Какие новости? — наперебой спрашивали ожидающие нас товарищи.

— Встреча прошла хорошо! А что касается новостей, ока­зывается, я теперь наследник правителя викингов!

— Железяка, это мы и так все давно знаем! Новости то какие? Давай рассказывай!

Похоже, инструктировать моих друзей по поводу моей легенды, было не только бессмысленно, но и не нужно. Ни­кто не придумает вымышленные истории лучше, чем человек, который в них верит. И эта дурацкая вера в мою исключитель­ность, которая меня всегда бесила, в данный момент играла мне на руку. Не надо ломать голову над составлением плана для внедрения глобальной дезинформации, на придумыва­ние историй и распределения ролей, короче, ничего делать не надо, пей да гуляй. Ну и славненько. Тем более, о том, что пингвины милые и безобидные, а к белым медведям лучше не приближаться, я им уже рассказывал.

Поэтому, мой так называемый инструктаж, прозвучал кратко и понятно.

— Новость состоит в том, что королева об этом догады­вается, а потому нет смысла это скрывать! Так что можете рас­сказывать обо всём, чём хотите, всем своим друзьям и знако­мым, из первых уст так сказать!

— Слава богу! — облегчённо вздохнул Родерик: — А то в кабаке нормально не посидеть, сидишь с друзьями и молчишь как дурак, даже неловко!

— И что, всё-всё рассказывать можно? — спросил Ми­хард, явно намереваясь отправиться к знакомым гномам с массой интересных историй.

— Всё что пожелаешь! Даже своё глупое пророчество, что я, якобы, та железяка, которая удачу приносит! Фиг с тобой, ворчать не буду! — махнул я рукой на своё же недавнее распо­ряжение: — Только про графиню Наманскую не надо! Это я, кстати, всем говорю!

— И всё же, ты так и не сказал, королева осталась доволь­на нашей работой? — поинтересовалась целительница: — А то мы тут все издёргались от переживаний!

— Да, Юли, осталась весьма довольна! Даже приказала выдать вам на всех сто золотых монет, что бы отдохнули после трудного похода, да развеялись в хорошем обществе! Между прочим, как ты относишься к придворным вечеринкам с тан­цами и угощениями? Не составишь компанию в ближайшее время?

— В качестве кого?

— В качестве благородной госпожи северных княжеств, и моего старого доброго друга! — пояснил я, и, видя сомне­ния на лице, прошлое негативное посещения у графини ещё не стерлись из её памяти, добавил: — Да не переживай ты так! Мы ещё народ с собой возьмём, особо приставучим быстро рога посшибаем! Вон, один знакомый гном за косой взгляд их из окошек выбрасывать будет! Михард, я правду говорю, али как? Стоящий рядом гном утвердительно закивал головой, подтверждая, что в обиду её никому не даст.

— Так ему придётся всех мужчин выкинуть, да, навер­ное, и женщин тоже! В прошлый раз так все косились, или я ошибаюсь! — рассмеялся Родерик, заразив своим смехом и остальных.

Так за весёлыми шутками мы и закончили обсуждение темы, и отправились за приготовленный стол, где все болтали больше между собой, чем расспрашивали меня.

Ночью уснуть никак не удавалось, в голове витал целый рой разнообразных мыслей, от воспоминаний о родном Пите­ре до обдумывания нового задания, причём всё вперемешку. Поворочавшись около часа с боку на бок, я вышел во двор, оседлал лошадь, и отправился в ближайший лес, где в данное время проживал мой верный Пятница, с ним я всегда обретал душевное равновесие и покой. По прибытию в город заботу о нём брала на себя маленькая эльфийка, которая через день мо­талась в пригород, набирая с собой кучу разнообразных сла­достей. Эдариэль играла с ним до полного изнеможения, так, что по возращению домой валилась в кровать и дрыхла без задних ног до утра, правда, со счастливой улыбкой на лице. Юли не возражала против таких прогулок, считая, что такие активные занятия, да ещё на свежем воздухе в лесу, идут толь­ко на пользу растущему организму.

Добравшись до места, я условным свистом подозвал свое­го старого приятеля и, достав сделанную гномом щётку, долго расчёсывал его серебристую шерсть. Пятница при этом тихо урчал, закатив глаза от удовольствия.

— Что дружище, соскучился! Потерпи немного, может, через пол годика свой дом построим с огромным зелёным дво­ром, тогда не придётся тебе прятаться! — ласково говорил я, продолжая усиленно орудовать щёткой: — А пока тебя будет Эдариэль навещать, у меня дела в городе, не вырваться будет! Ты же любишь маленькую эльфийку, не так ли? Вот и славно, считай, договорились! А сейчас давай побегаем, как в старые времена, кто кого!

Носились мы почти до самого утра, благо ночь стоя­ла дивная, да и света от двух блуждающих на небе лун было предостаточно. Лошадь, бежавшая вначале за нами непода­лёку, кстати, устала и осталась на приглянувшейся лужайке, мол, понадоблюсь — сами найдёте. Под утро начал уставать и я. Надо будет почаще такие зарядки проводить, а то совсем форму потеряю, подумал я, жадно глотая воду из чистейше­го лесного ручья, подвернувшегося на пути. Домой я вернулся с первыми лучами солнца, изрядно уставший, голодный, но с пре­красным настроением. А что может быть лучше, чем прекрасное настроение с утра, и тебе в радость и окружающим хорошо.

— Спица! Ты, надеюсь, уже не спишь? — весело выпалил я, ввалившись на кухню: — Дай поесть чего-нибудь, а то с го­лоду помру, не дожив до пенсии!

— До чего не дожив? Какой пенсии? — спросил давно стоявший у плиты приятель.

— Забудь! Просто покорми чуток, а то, как вспомню о твоей стряпне, слюной захлёбываюсь!

— Ты чего такой радостный? Случилось что? — улыбнул­ся в ответ Спица, накладывая солидную порцию только что приготовленной ароматной зайчатины, которую регулярно таскал наш лучник и следопыт Стэфан.

— Конечно случилось! Смотри, какое утро чудесное, воз­дух свежий, великолепные друзья рядом, а завтрак то, как пах­нет, умереть можно!

— Ну, тогда понятно! — сказал так ничего и не понявший повар, правда, весьма довольный моим хорошим настроением и главное аппетитом. Разбуженные утренними лучами и нашим разговором, в столовую начали стягиваться остальные обитатели дома, оставшиеся на ночь у Валерта. Первыми спустились Юли и Родерик.

— Привет прекрасная северная княжна! Ты сегодня про­сто очаровательна! Как тебе удаётся так шикарно выглядеть по утрам, в моей стране женщинам надо почти час времени, что бы привести себя в порядок! — поприветствовал я её, от­ложив на время заячью ножку.

— И тебе доброе утро Железяка! Что ни будь случи­лось? — ответила слегка удивлённая целительница.

— Конечно случилось! Спица вон объяснит! — промям­лил я, пережёвывая новую порцию: — Слушай Родерик, а не дёрнуть ли нам по маленькому жбанчику хорошего винца, для аппетита так сказать? Кстати ты то же неплохо выглядишь, как жених перед свадьбой. Ты что всю ночь костюм гладил, выглядит, как только что купленный?!

Все дружно посмотрели на Спицу, требуя от него объ­яснений по поводу моего странного поведения. Стоявший у плиты повар только пожал плечами.

— Он с самого утра такой! — пояснил он входящим.

Между тем в зале собрались практически все, и гости и домочадцы. Отпустив всем присутствующим, кому компле­менты, кому лёгкие безобидные остроты, я принёс пол ящи­ка вина, подаренного Маргедом, чего его жалеть, скоро ещё пришлют. И хоть говорят, что с утра пьют только горькие пья­ницы и алкоголики, мы легко выпили шесть бутылок и таковыми себя не чувствовали. Моё весёлое настроение передалось и дру­гим, даже Валерт, несмотря на нервное истощение, после встречи с королевой, беззаботно смеялся. Надо будет регулярно по утрам бегать, подумал я, оказывается не только для тела полезно, но и для окружающих хорошо. Незаметно умяв почти всё, что при­готовил Спица, чем заметно его удивили, обычно он готовил с солидным запасом, принялись обсуждать планы на сегодняш­ний день. Все они сводились к одному, в связи с предстоящими посещениями светских вечеров и с моим новым статусом, обно­вить мне гардероб. Я хоть и не любитель шопинга, но возражать не стал, что не говори, но в данный момент это было разумным. Правда настоял, что бы этим занялись и мои спутники, друзья наследника, пусть и липового, должны тоже выглядеть соответ­ственно. С чем все согласились, благо выделенных королевой ста золотых для этого дела было вполне достаточно.

Главными консультантами в предстоящем деле выступи­ли Юли и Валерт. Одна прекрасно знала традиции и этикет, другой хорошо разбирался в ценах и лично знал лучших тор­говцев и мастеров. Одна настаивала, что бы мы не покупали одежду, а сшили на заказ, причём обязательно у самого извест­ного мастера, желательно у того, который обслуживает коро­левский двор. Другой возражал, мол, в городе есть мастера, не уступающие по мастерству зажравшимся королевским порт­ным, а стоить это будет гораздо дешевле. На это Юли говори­ла, что в дворянском обществе ценится не только качество, но и имя мастера. Блин, ну всё как у нас, любая фигня от извест­ного кутюрье, которую порой и носить то неудобно, ценится выше, чем добротное изделие малоизвестного производите­ля. Валерту всё же удалось выиграть это сражение. Главным аргументом стал тот факт, что за три дня, а именно столько осталось до первого посещения, обленившиеся дворянские любимчики никак не смогут выполнить заказ, а хороший мо­лодой мастер сам из кожи вылезет, и со своих подмастерьев семь шкур спустит, лишь бы его платья в высшем обществе засветились. Неожиданно в их профессиональный разговор влез Родерик, которому мода всегда была по барабану.

— А можно я себе одежду, отдельно от вас, у своего зна­комого закажу? — немного смутившись, предложил он: — Вы­пендриваться я не привык, а хорошему человеку помочь надо!

— Ага, сейчас! И будет нас сопровождать пугало огород­ное! — съязвил торговец: — Ты в портных разбираешься как свинья в морских жемчужницах!

— Да вроде он хороший мастер был, точнее десять лет подмастерьем работал у какого-то важного портного, до кон­фликта! Да и младшая сестра нашего Стэфана за него замуж недавно вышла!

— Так дай ему так денег, вот и поможешь! — предложил Валерт.

— Да не берёт он так, я пробовал, и Стэфан пытался! Го­ворит, каким же будет мужем, если сам семью не сможет обе­спечить, вот и вкалывает сутками за копейки!

В разговоре выяснилось, что пострадал он от любви к сестре нашего следопыта. Будучи одним из самых талантли­вых учеников у известного портного, он отказался жениться на дочке хозяина, поскольку уже был влюблён. И ради своей любви пожертвовал карьерой и благополучием. Достойный поступок молодого человека, причём довольно редкий, здесь брак по расчёту практиковался чаще, чем у нас на земле. Не­много посовещавшись, мы решили всё же заглянуть к нему по дороге, если и не парадный наряд, то какой ни будь попроще заказать следовало.

Зайдя в первую указанную Валертом мастерскую по по­шиву одежды, нас ожидали непредвиденные сложности. Ока­зывается, весь дизайн парадной одежды для дворянских семей был запатентован несколькими избранными ателье, и осталь­ные мастера не могли изготавливать такую одежду без их ведо­ма. Единственным вариантом оставалось идти к держателям патента и делать заказ у них, за бешенные деньги естественно. Деньги меня не беспокоили, их было более чем предостаточно, но сам факт такой несправедливости меня возмутил. Китай­цев на вас нет, подумал я, они бы показали вам куда засунуть все эти патенты. Молодым талантам весь кислород перекры­ли, и цены на этом заламывают, сволочи.

— Всё, хватит дёргаться! Идём к зятю нашего Стэфана! — раздражённо обрезал я обсуждение сложившейся ситуации.

— А как же придворная мода? Нам нельзя на бал в охот­ничьих костюмах, пусть даже в шикарных, этикет не позволя­ет! — попыталась робко возразить Юли.

— К чёрту моду, к чёрту придворный этикет! Будем ме­нять стереотипы! Викинги мы, в конце концов, или нет! — пресёк я все возражения на корню. — Да и не нравятся мне все эти золотистые рюшечки и красные бантики, не костюм, а новогодняя ёлка какая-то!

Спорить со мной не рискнули, знали, если что решил, то буду вести себя как баран, упрусь рогом, не сдвинешь. Потому молча пошли за мной с Родериком, который показывал дорогу к мастерской никому неизвестного подмастерья. Только спро­сили, что значит новогодняя ёлка, и кто в ней ходит. Объяс­нять было долго и лень, потому пообещал всё рассказать по­позже, при случае. Кстати, почему у них нет праздников, даже день рождения никто не отмечает, неправильно это, надо бу­дет на досуге что-нибудь придумать.

В небольшое помещение на окраине города мы ввалились целой толпой. Хозяин этой импровизированной мастерской даже опешил от такого скопления людей в своём маленьком доме, не зная как себя вести, то ли как с клиентами, то ли как с гостями, то ли как с бригадой нанятой бывшим хозяином. Увидев Родерика, которого он хорошо знал, немного рассла­бился. Вежливо поздоровавшись, молодой человек вопроси­тельно посмотрел в глаза старому приятелю своего тестя, тре­буя какого-нибудь объяснения.

— Вот Барни, вроде как клиентов тебе привёл, навер­ное! — произнёс Родерик изрядно смутившись.

Начинающий предприниматель немного оживился и про­фессионально окинул нас взглядом, пытаясь угадать суть за­каза.

— Рад вас видеть уважаемые господа! Что вы хотели бы заказать, дорожные костюмы или просто добротную одежду для повседневной носки? — спросил он, внимательно посмо­трев на меня. Как он определил человека, принимающего ре­шения, не знаю, вроде никак особо не выделялся, очевидно, своеобразный нюх на потенциального заказчика.

— Дорожные костюмы и добротную одежду мы возмож­но закажем, но позже! А сейчас нам надо в срочном порядке изготовить парадные костюмы, хотя бы три — четыре штуки, и вечернее бальное платье! — сразу расставил я все точки над «и». После моего ответа взгляд начинающего мастера заметно потускнел.

— Мне жаль господа! Но я не смогу выполнить ваш за­каз! — грустно произнёс он.

— Что, не умеешь? Или просто лень браться? — зачем то съязвил я, хорошо зная подоплёку дела, и после его объясне­ния, предложил: — Так придумай что-нибудь новое, на что не требуется никаких дурацких разрешений!

— А что придумать? Есть же определённые правила, в рамках которых и шьётся такие заказы! — удивился он моему неожиданному предложению.

Его слова поставили меня в тупик. Да разозлился, да за­ставил всех прийти сюда, да не подумал, как подмастерье ре­шит эту задачу, и что дальше, идти на поклон к королевским портным или просить королеву надавить на держателей этих патентов. Не то, ни другое было неприемлемо, а что делать я не знал. В кройке и шитье я разбирался, как этот портной в ядерных реакторах, и мозг начал лихорадочно искать выход из создавшегося идиотского положения. В это время друзья молча теснились в маленьком помещении, опустив головы и стараясь не встречаться со мной взглядом. Баран, он и есть баран, подумал я, какого чёрта мне приспичило бороться с существующими правилами, ведь ещё по Питеру знал, не лезь против системы, даже несправедливой, раздавят как клопа.

— Ребята! Давайте выйдем, и не будем мешать Железяке решать вопросы с Барни, всё равно, в отличие от него, ниче­го придумать не сможем! — изрёк Михард, пытаясь по своему разрядить обстановку и облегчить мой конфуз.

Все молча вышли во двор, оставив меня наедине с порт­ным, который хлопал глазами, не зная, что мне посоветовать.

— Может, чаем напоишь заказчика, заодно, пока пьём, подумаем, как решить проблему! — предложил я, стараясь по­тянуть время и избавиться от гробового молчания.

— Извините господин Железяка! Чаю, к сожалению, нет. Могу предложить сливовый компот, жена его хорошо дела­ет! — покраснел хозяин, стыдясь своего бедственного поло­жения, чай стоил довольно дорого и не каждый мог себе по­зволить этот напиток.

— Сливовый компот! Это даже лучше! Пусть целый жбан тащит! — совершенно искренне согласился я, попутно сожа­лея, что поставил хорошего человека в неловкое положение, сам то я проблемы с деньгами не испытывал, что хотел, то и пил, хоть вино по три золотых за бутылку.

— Слушай Барни! А ты по эскизам сможешь пошить ко­стюмы и платье? — спросил я, наливая вторую кружку дей­ствительно прекрасного компота.

— Да господин Железяка, могу! Я был хорошим учени­ком и самостоятельно делал сложные выкройки! — Тогда принеси-ка мне цветные карандаши и бумагу! — попросил я, и, вспомнив о финансовом состоянии хозяина, быстро добавил: — Если что, ребята быстро сбегают и купят!

— Не надо покупать! Эти материалы всегда есть в мастер­ской! — парировал он и отправился в соседнею комнату.

Я начал вспоминать, в каких платьях и костюмах у нас хо­дят на вечерние мероприятия. По телевизору я несколько раз смотрел вручение «Оскара», и посчитал что это самое то, что надо. Правда смокинг тут был не в тему, да и не любил я такие наряды. Придётся по поводу мужского костюма положиться на местного портного, со своими корректировками конечно. А вот женское шикарное платье я мог нарисовать без труда, благо прототипов в памяти было множество различных вари­антов на любой вкус и цвет. Начали мы с моего наряда. Пока­зав мне на бумаге различные варианты, принятые при дворах, оказывается Барни тоже не плохо рисовал, во всяком случае одежду, я остановился на одном из них. Убрав все запатенто­ванные бантики и дурацкие воротники с манжетами, я попро­сил изменить попугайскую расцветку, кстати, тоже запатенто­ванную, на чёрную, классическую в нашем мире.

— Но без дорогих аксессуаров и с черным цветом это не будет парадным нарядом! В костюме обязательно должно быть богатые дополнения! А это скорее для повседневной но­ски! — возразил портняжка, глядя на мои изменения.

— А ты отделай все края золотом, можешь завитками, только не большими, и вместо боковых бантиков на штанах золотой лампас сделай, вот тебе и богатое дополнение! Кто скажет, что это повседневная одежда, даже королева в золоте далеко не всегда ходит!

— Но золотые нити безумно дорогие, по весу они больше самого золота стоят, очень уж изготовление трудоёмкое.

— А кто тебе мои деньги экономить требовал! Сколько надо, столько и заплачу! Ты главное сделай грамотно и бы­стро! — пояснил я.

— Как скажете господин Железяка! А вашим друзьям тоже расшивать прикажете!

— А как же! Только поменьше чуток, да и цвет пусть сами выберут, главное чтоб монотонный был, не попугайский! И материал на всех добротный возьми, лучше в лавке у Марге­да, у этого хитреца всегда в заначке что-нибудь эксклюзивное есть!

Решив в части мужской одежды, мы перешли к наряду для Юли. Тут у меня появилось вдохновение, и я решил переще­голять киношных звёзд. Сделав на бумаге очертания женской фигуры, с проснувшимся художественным азартом я начал вырисовывать что то невообразимое. За основу я взял длин­ное шёлковое платье, плотно облегающее фигуру и имеющее косой низ, переходящий в небольшой шлейф, немного каса­ющийся земли. Но главное, через всю поверхность проходи­ла золотая птица феникс. Голова находилась на правом плече, одно крыло проходило через грудь и заканчивалось на левой лопатке, а другое крыло, обняв талию, поднималось снизу по спине к первому. Создавалось впечатление, что девушку схва­тила в объятия прекрасная диковинная птица, хвост которой плавно переходил в шлейф, струящийся золотыми нитями по полу. Выпендрёж получился по полной, но он мне так по­нравился, что я решил, во что бы то ни стало, увидеть это на живом женском теле. Посмотрев законченный вариант моего эскиза, Барни озадаченно почесал голову.

— Что не нравиться? — спросил я.

— Да нет, очень нравится! Только необычно, у нас так ни­кто не шил! Придётся совершенно новый крой придумывать! Да и стоимость даже приблизительно сказать не смогу! Сам я могу и бесплатно поработать, но материалы..!

— О стоимости не переживай, и бесплатно работать мне не надо! Как говорит наша королева — альтруисты её пугают, потом хлопот слишком много! Главное сделай всё это за три дня! От моих последних слов портной чуть не потерял дар речи.

— Я думал быстро — это за две недели, да и то только че­тыре костюма, без платья! — чуть ли не плача произнёс он.

— А ты постарайся! За деньгами дело не станет! Тройной тариф тебя устроит? — завёлся я не на шутку.

— Дело не в деньгах, господин Железяка! Это физически невозможно, даже если я привлеку некоторых своих хороших знакомых! Но, к великому стыду, во мне опять проснулся баран, не принимающий никаких возражений. Используя метод кнута и пряника, а то и просто банального шантажа, я добился от слегка трясущегося подмастерья слова, что он через три дня сделает два мужских костюма, на меня и на любого спутника, остальные через десять дней, правда не два, а шесть, включая своего тестя и молодого мага. А вот по поводу платья никаких сроков не называл, как я не давил. Поняв, что если продолжу в том же духе, то его хватит кондрашка, я, наконец, опомнился и перестал издеваться над бедным парнем.

— Ладно, извини Барни! Не можешь назвать сроки и не надо! Ты только постарайся побыстрее, а там как получит­ся! — примирительно сказал я: — Да и эти два, если не успе­ешь, ничего страшного! Забудь, что я тут наговорил немного!

От своего «немного», я умудрился даже чуток покраснеть, вспомнив и проанализировав свои способы убеждения. Но что сделано, то сделано, и тут ничего не попишешь. Стыдно, безусловно, но жизнь то продолжается и надо двигаться даль­ше. А парня потом поощрим немного за моральные издержки, да и по большому счёту, это ему на пользу, после такого заказ­чика как я, ему сам чёрт не страшен будет, главное чтоб сердце выдержало.

Дав ему минут десять немного отойти, чтоб руки не дро­жали, я позвал ждавших на улице друзей снять мерки для бу­дущих нарядов. Эта процедура у портного была отработана до автоматизма, и его нервное состояние, не помешало всё сделать быстро и качественно. Правда примерка проходила в полном молчании, похоже, после нашей беседы дар речи к нему ещё не вернулся. Минут через двадцать мы в полном со­ставе покинули этот небольшой домик и пошли к сапожни­кам. Здесь, от греха подальше, я не лез со своими предложени­ями, полностью руководствуясь пожеланиями Валерта и Юли.

— Странный Барни какой-то сегодня! — обращаясь ко мне, произнёс Родерик по дороге к обувной мастерской: — Что не спрашиваю, а он невнятное бу-бу-бу да бу-бу-бу, не ра­зобрать ни фига!

— Да это он от счастья, что хороший заказ взял! — не моргнув глазом соврал я: — Ничего страшного! Надеюсь отойдёт через пару дней!

Посетив напоследок ювелирную мастерскую, здесь в сво­ём выборе положились на гнома, мы уже изрядно уставшие отправились домой. Да и время близилось к вечеру, призывая заканчивать все рабочие дела и готовиться к отдыху, здесь, в отличие от Питера и Москвы, ночная жизнь замирала и не бурлила полноводной рекой. Уже лёжа в постели, я обдумы­вал свои сегодняшние поступки. Похоже, у меня, как и у на­шего плотника, начали появляться барские замашки, которых я раньше за собой не замечал. Правду говорят люди — боль­шие деньги портят человека, но иметь их очень даже приятно. Ладно, не будем забивать философией голову, и посыпать её пеплом, исправимся в скором времени. Вот привыкну к день­гам, обзаведусь домом и исправлюсь, заодно и врать переста­ну, наверное. С этой хорошей мыслью я и уснул, проведя ночь без всяких кошмаров и мучений.

Утром мы вновь встретились с друзьями за завтраком. В этот раз я не бегал, потому наша встреча прошла в штатном режиме, без выпивки и смеха, но естественно, тёплой и друже­любной. Как всегда прекрасно позавтракав, Спица просто не умел готовить плохо, мы стали обсуждать насущные проблемы.

— Ребята, чуть не забыл, кто из вас пойдёт со мной на первый званый вечер? — спросил я: — Просто портному надо знать на кого второй костюм шить, он все к сроку не успеет!

За столом возникла заминка. Все смотрели друг на друга, пытаясь увести взгляд от меня. Как удалось выяснить позже, мои товарищи, зная, как я разбираюсь в одежде, боялись вы­глядеть идиотами, гуляя по городу в спроектированных мною нарядах. Всё потому, что по началу, я даже одеться не мог са­мостоятельно, вечно в застёжках путался. А как тут было не путаться, когда вместо привычных пуговиц, охотничий или дорожный костюм застёгивался с помощью всяких крючоч­ков и петелек. А про свой дизайн я им не рассказывал, да и портной был в тот момент не в том состоянии, что бы хоть что-нибудь прояснить. И все связали его нервное состоянии с моим шокирующим по виду заказом.

— Так ты вроде с дамой идти собирался! — подал робкий голос Родерик.

— К сожалению, с дамой не получится! Вечернее платье

для Юли, думаю, и за неделю не сделают! Услышав мой ответ, целительница облегчённо вздохнула.

— Жалко конечно! Но ничего не поделаешь, придётся по­дождать следующего раза! — как то радостно сказала она.

Вот это да, и она врать стала, подумал я, а ведь вроде всег­да честной была и где только научилась такому. К счастью пойти со мной вызвался гном. Оно и понятно, он всегда безо­говорочно верил в свою счастливую звезду, в меня родимого, и готов был следовать за мной в огонь и воду и в любом наря­де. Наверное, это и к лучшему. Михард человек не болтливый и без предрассудков, потому стоимость заказа, а ему придётся передавать деньги Барни, его не шокирует, да и другие нервни­чать не будут. Мои друзья были уверены, что все наши обнов­ки легко впишутся в выделенные королевой сто золотых, ещё и останется. Ага, сейчас, размечтались. По скромным прикид­кам только золотые нити и тесьма обойдутся в семьсот пол­новесных монет, а общая стоимость зашкалит за тысячу, одна ручная вышивка обойдётся в кругленькую цифру. Справедли­вости ради отмечу, что две трети этой суммы уйдёт на платье, как не говори, а мужчины всегда были скромнее женщин.

Получив от меня все необходимые инструкции и пожела­ния держать язык на привязи, гном отправился в банк, после которого должен был оставаться с портным, помогая ему при­обрести всё необходимое и рассчитываясь с привлечёнными в срочном порядке золотошвейками и другими помощниками. Но через час он вернулся, слегка запыхавшись.

— Что-нибудь случилось? Ты чего так быстро вернул­ся? — разволновался я.

— Ничего страшного! Просто вчера забыли уточнить ка­кой герб тебе на костюме делать! Вот я и тороплюсь!

— Какой герб? — не понял я.

— Обыкновенный герб, родовой! — пояснила Юли: — У любого дворянина должен быть свой герб, а у такого наслед­ника, как ты, тем более!

— И как он должен выглядеть, этот герб? — спросил я, сожалея, что мой дизайн по наряду ещё не закончился.

— Обыкновенно выглядеть, можно сказать стандартно! Вообще-то, настоящий герб вешается на воротах родового замка, и представляет собой щит, окрашенный в цвет флага, с изображением на нём зверя или другого рисунка, символизи­рующего владельца! — просветил меня Валерт: — Я бы посо­ветовал изобразить пингвина, классно получиться и запоми­нающим!

Я представил у себя на груди пингвина, которого обычно рисовали на детских пижамах, и отрицательно покачал голо­вой. Нет уж, пусть лучше белого мишку малюют, он тоже запо­минаться будет. А флаг пусть наш, российский будет, трёхцвет­ный, всё-таки я в России родился, а значит и герб правильный будет. Дав соответствующие распоряжения, указав цвета и их последовательность и посоветовав взять новые пазлы с изо­бражением медведя, лень было рисовать самому, я наконец-то закончил работу над своим злосчастным костюмом.

До предстоящего вечера оставалось ещё два дня, точнее два с половиной. Все дела связанные с подготовкой я вроде за­кончил, и опять встал вопрос, чем заняться, поскольку сидя без дела меня всегда одолевала скука. Своих товарищей я от­правил в город побродить по рынку да по кабакам, попутно рассказывая всем о наших путешествиях и делая всевозмож­ные маленькие покупки и угощая своих знакомых, на что вы­делил всем по кошелю с серебром, солгав, что это осталось с выделенных ста золотых. На их недоумённый взгляд, для чего нужно такое праздное шатание, долго пытался объяснить им, что такое пиар акция. Успеха это не принесло, и я просто при­казал им исполнить мою просьбу, что все безропотно отпра­вились выполнять, а Родерик так с радостью, где ещё найдешь такое задание погулять в кабаке и угостить своих старых со­служивцев, да ещё за казённые деньги.

— Что, дядя Железяка, опять скучаешь? — скорее не спросила, а констатировала факт, подошедшая Эдариэль. — Я тоже скучаю!

— А ты-то чего скучаешь? В твоём возрасте скучать не положено! Поиграла бы с друзьями!

— Так играть не во что! Пазлы уже давно все собрала, кубики неинтересно, это для малышей, да и друзья все делом занимаются, родителям помогают по хозяйству, а Пятницу я вчера навещала! — пожаловалась она на свою детскую судьбу.

— Надо было с мамой в город сходить, по магазинам пройтись, всё-таки веселее было бы!

— Я хотела, только меня с собой не взяли! Мама сказала, что по твоей просьбе будет долго гулять по рынку, травы да снадобья покупать и много разговаривать с торговками, а я только мешать буду!

Мне стало жалко оставленную в одиночестве Эдариэль, наверное, вспомнил себя в её возрасте, когда самым страш­ным казалось остаться одному в пустом доме. Недолго думая предложил ей прогуляться по городу вместе со мной, заодно навестить ректора магической академии, он вроде кучу кни­жек обещал в своё время, может, что и для маленькой эльфий­ки подберёт. Судя по детскому радостному визгу, понял, что моё предложение явно пришлось ей по вкусу. Ну что ж, доста­вим удовольствие семилетнему ребёнку, тем более что до на­шей встречи кроме убогой лачуги и каторжного труда матери за еду, она так ничего и не видела.

Погуляв с полчаса по улицам вместе с Эдариэль, с ужасом понял, что доставить ей удовольствие, в моём понимании, было и негде. Никаких магазинов игрушек или парков развле­чений тут не было, детских кафе с множеством разных видов мороженного — тем более, да и само понятие мороженное здесь напрочь отсутствовало. Попадавшиеся на пути харчев­ни и кабаки, с дешёвой выпивкой, никак не подходили для дет­ского времяпровождения. В дорогой кондитерской лавке конеч­но можно было купить сладостей, но не есть же их на ходу между снующих прохожих. Причём впервые обратил внимание, что все сладости представляли собой пряники да пирожные, конфет, как таковых, просто не было, даже Чупа-чупса, продающегося у нас на каждом шагу, вместе с сигаретами. Что за бардак, подумал я, ну ладно нет шоколада, какао-бобы тут на деревьях не растут, да и жвачку, так любимую детворой, здесь явно не сделаешь, но наши добрые детские сосульки и леденцы никакой сложности в изготовлении не представляют. Вернёмся домой, надо будет по­говорить со Спицей, может он прояснит ситуацию, да и с Нико­ном не помешает потолковать, он вроде изумительно умеет фи­гурки вырезать, а в городе ни одной куклы не найдёшь.

Между тем, Эдариэль была весьма довольна нашей про­гулкой. Она мило улыбалась проходящим людям и даже по­болтала с попавшимся на пути водоносом, парнишкой чуть старше её, чем заслужила бесплатную кружку родниковой воды и была этим обстоятельством горда, поскольку с меня паренёк попросил мелкую медную монету, правда, разрешив выпить хоть весь кувшин целиком. Потихоньку продвигаясь к магической академии, заметил явный интерес со стороны окружающих к нашим персонам. Похоже, слухи про Железя­ку и его спутников были главной новостью последних дней, и народ долго провожал нас взглядом, шушукаясь за нашими спинами, обсуждая то мои похождения, то великолепный дет­ский костюмчик, надетый на девочку.

Ну и чудненько, то, что раньше меня бесило, теперь играет нам на руку, среди всевозможных слухов и невероятных исто­рий, гуляющих в городе, легче спрятать предстоящую ложь.

Ещё через полчаса нашего променада по городу с молодой красавицей, мы оказались у ворот академии.

Никаких препятствий для прохода охрана нам не чинила, только спросила, сможем ли мы самостоятельно найти необ­ходимый кабинет. Получив утвердительный кивок, перед нами вежливо отворили ворота. В отличие от первого посещения, двор был наполнен многочисленными школярами начинающи­ми новый учебный год, к тому же мы попали к началу большого перерыва, и округа была наполнена весёлым гомоном юных го­лосов, да и поведение начинающих магов не чем не отличалось от наших школьников резвящихся в рекреации. Сразу почему-то вспомнились беззаботные школьные годы, когда единственными проблемами было спрятать плохую оценку от родителей и объ­яснить преподавателю почему ты не смог выучить урок.

— Эдариэль! Железяка! Какими судьбами вас занесло в это чудесное заведение?! Неужели юное дарование решило на­чать учёбу и стать в будущем великой магиней? — услышали мы знакомый голос.

Обернувшись, мы увидели улыбающегося Римаса, что было и не удивительно, так как, навещая нас на днях, он сооб­щил, что останется в академии и будет преподавать для начи­нающих курсов общую теорию магии. Выглядел он чудесно, от былого ранения не осталось и следа, да и полученные деньги преобразили высокомерного занудного выпускника в весёло­го общительного человека, одетого с иголочки и не испытыва­ющего никаких материальных трудностей, так свойственных молодым начинающим магам.

— Привет Римас! Мы тоже рады тебя видеть! — ответи­ли мы на его приветствие: — Гляжу наше совместное путеше­ствие пошло тебе на пользу, даже улыбаться научился!

— А чего мне не улыбаться, если после месяца проведён­ного с тобой мой магический уровень повысился сразу на два уровня, чего не ожидал не только я, но и наш уважаемый рек­тор, обычно на это уходят многие годы упорной работы! Да и деньги пришлись очень кстати, чего скрывать! — Только не говори, что я приношу удачу! Придушу! — улыбнулся я в ответ.

— Говорить не буду, но думать могу что угодно, в свобод­ной стране живём всё же!

— А он как раз и думает, что именно ты и приносишь удачу! Я это чувствую! — рассмеялась Эдариэль, слушающая наш диалог.

— Ах ты, маленькая проказница! Он ведь и правда при­душить может! Он же Железяка, никогда не знаешь, что он вы­кинет! — вместе с ней рассмеялся и Римас.

— Нет, не придушит! Я это тоже чувствую! Максимум подзатыльник отвесит! — продолжала улыбаться ходячая чув­ствительность.

— Только не при учениках, Железяка, мне ещё уроки у них вести! — подражая маленькой эльфийке, продолжал хи­хикать начинающий преподаватель: — Кстати, не расскажешь на уроке о своих викингах, дети будут рады и для общего раз­вития полезно! От мысли, что снова придётся врать, да ещё детям, меня передёрнуло. Ну, уж нет, это без меня, пожалуйста. Врать взрослым хоть не стыдно, у них голова на плечах должна быть, а не задница, а вот дети совсем другое, тут я пас.

— Всё, хватит веселиться! Извини Римас, но нам ещё к Максимильяну успеть надо! — прервал я разошедшихся собе­седников.

— Так и я к нему! Надеюсь, ты не против, если вас прово­жу? — снова улыбнулся маг.

Я, конечно, был против, но ничего не сказал, и молча на­правился к кабинету ректора. Сзади, весело болтая, шли Эда­риэль и Римас.

Постучав в массивную резную дверь и услышав стандартное «войдите», мы втроём вошли в знакомый кабинет. Максимильян, сидевший за ворохом бумаг, увидев нас, искренне улыбнулся.

— Рад вас видеть! Неужели соизволили, наконец, посе­тить старого одинокого человека?! А то я уж переживал, что местные знаменитости совсем обо мне забыли! — как всегда с юмором произнёс он: — Вы как по делу, или просто чайку попить? И то и другое меня устраивает!

— И вам здравствуйте уважаемый Максимильян! Мы, на­верное, на чаёк, скорее всего, дел вроде никаких нет, только книж­ки для Эдариэль посмотреть хотели! Если не помешаем, конечно!

— Ну что вы! Какие могут быть помехи! Эту противную текучку я могу и потом сделать, тем более, что и отдых нужен, большая перемена, как никак!

Убрав в ящик громадный ворох бумаг, хозяин вежливо пригласил нас за соседний столик. Если честно, чувствовал я себя немного неловко, и чего мы к нему завалились. Книжки конечно вещь хорошая, но отвлекать человека ворочающего не только делами элитной академии, но и громадного госу­дарства, как то не разумно. На моих спутниках моё замеша­тельство никак не отразилось, они весело болтали за столом, пробуя различные угощения, выставленные гостеприимным хозяином.

— Ты чего такой хмурый Железяка? Случилось что? Или тебя смущают предстоящие светские мероприятия? Может помочь в чём? — спросил ректор, глядя на мою унылую фи­зиономию. И что я мог ему ответить, правду? Что я по собственной инициативе пришёл к нему, прихватив скучающую Эдариэль, и потом сам же об этом жалею? Так он сочтёт меня идиотом. Впрочем, я и есть идиот, сколько раз зарекался, что прежде чем что-либо сделать, надо хоть немного подумать, пусть и не сто раз, а совсем немного. Но что-то отвечать всё же было надо.

— Нет, спасибо, помощь не нужна! Да и сами мероприя­тия меня не смущают! Просто прошлые воспоминания нахлы­нули! — соврал я первое, что пришло на ум.

— Это про викингов что ли? Воспоминания дело хоро­шее, только постарайся, что бы они реалистичные были, без явного вымысла! — как всегда немного съязвил ректор, без злобы естественно, натура у него была такая, стиль а-ля вред­ный старикашка.

— А вот и не правда! Железяка всегда честно всё рассказы­вает, и про викингов и про пингвинов с белыми медведями! Они на самом деле существуют, и именно такие как он и рассказыва­ет! Пингвины милые и добрые, а медведи опасные! Я это хорошо чувствую, и то, что он их видел тоже! И про суровых викингов он не придумывает, а говорит то, что знает! И он самый, что не есть, благородных кровей и наследник великого рода! Это я тоже чувствую! Честное слово! — неожиданно заступилась за меня Эдариэль, причём, когда её об этом совсем не просили.

На этот раз хмурым стал и сам Максимильян. Прекрасно зная редкий дар эльфийки, он надолго задумался, поочерёдно теребя то бороду, то затылок. Понять его не составляло труда, одно дело вести игру с выдуманным народом, пугая им зар­вавшихся соседей, и совсем другое подписать договор с воз­можно существующей страной. Ну и удружила мне маленькая бестия, весь план, все наработки летят в тартарары. Хотя ка­кой там к чертям план — врать одним, что бы поверили дру­гие, зная, что тебе в этом помогают друзья, которые сами ве­рят в эту ложь и прикрывают могущественные люди, которые думают, что они точно знают настоящую правду, в связи с чем приходиться врать и им, своим работодателям. Голова кругом пойдёт от такого милого плана, ох чувствую, продешевил я с этой работой, точно продешевил. В помещении наступила молчаливая тишина, и её надо было как-то прерывать. А вот с нашим чувствительным правдолюбом надо будет дома серьёз­но поговорить, учить врать может и не стоит, но вот держать язык за зубами ей точно не помешает научиться.

— Не берите в голову уважаемый Максимильян! — на­рушил я возникшую паузу: — Ну, ошиблась девочка, с кем не бывает! Ребёнок всё же!

Теперь нахмурилась уже и Эдариэль. Обиженно надув свои губки она хотела что-то возразить, но видя мой суровый взгляд, прервалась на полуслове и демонстративно отверну­лась. Ну вот, попили чайку называется. Зашли с весёлым на­строением, а теперь сидят три хмурые рожи и глядят друг на друга. Точнее четыре, у Римаса тоже особой улыбки не на­блюдалось, и он не понимая возникшие у нас озабоченности и перемену настроения, поочередно смотрел на всех с лёгким недоумением.

— Ну что ж! Ситуация немного дурацкая, потому допу­стим что Эдариэль ошиблась! — пошёл навстречу мне ректор, и видя наворачивающиеся у девочки слёзы строго добавил: — Эдариэль успокойся! Я же сказал допустим!

И снова наступила томительная пауза. Я хоть и был моло­дым и неопытным, но дураком никогда не был точно. И то, что сказанное Максимильяном «допустим», на самом деле означа­ло «фиг я тебе теперь поверю», я не сомневался. А если ректор с королевой начнут подозревать меня в двойной игре, то это чревато самыми негативными последствиями. Что делать в данной ситуации не знаю, единственное что знаю, так это то, что делать что-то всё же надо.

— Максимильян, может, проясним ситуацию, если не возражаешь!? А то работать, когда нет полной уверенности в напарнике, мне как-то не с руки! — начал я свою опасную им­провизацию.

— Я не против, Железяка! И мне тоже спокойней будет, если всё встанет на свои места! — согласился он: — Ты как по­говорить хочешь — наедине, или можно при свидетелях.

То, что наедине, без Эдариэль, разговор будет пустой тра­той времени, я уже понял, потому надо было выкручиваться с учётом дурацкого дара эльфийки. И угораздило же меня взять её с собой. А может рассказать всё как есть, и про Питер, и про другие миры — ну уж нет, тогда точно не поверят, сочтут пси­хом и повесят на всякий случай, от греха подальше.

— Ну что вы! Какие наедине! Я как раз и хочу, что бы та­кая славная девочка подтвердила мои слова, а то от ваших об­ручей правды толку никакого! Тем более вы знаете, что врать она не умеет, в отличие от вас не научена! — продолжил я, не забыв вставить шпильку вредному старикашке.

— А я не буду ничего говорить! Я за Железяку, он мне нравится и он хороший! — опять встряла в разговор вредная пигалица, где ты милая раньше была с такими хорошими и правильными мыслями.

Всё, пора заканчивать обижаться на присутствующих, а то так все скоро вредными станут, один я с ангельскими крылышками останусь. Попросив Эдариэль не капризничать, а помочь уважаемому ректору, я начал говорить правду, пони­мая, что без вранья всё равно не обойтись.

— Конечно я видел живых пингвинов и белых медведей, про которых вы раньше и не слышали! Только их привезли мои соплеменники из далёких земель, что бы народ мог уви­деть дивные создания, а сам я в тех местах никогда не был, и как туда сейчас добраться, абсолютно не представляю. Про викингов я не придумываю, а говорю что знаю, но как я объ­яснял ещё в охотничьем домике, знаю из легенд и из книжек. На самом деле их давно не существует, а их потомки сейчас скорее напоминают миролюбивых пингвинов, чем свирепых медведей, и уж точно сюда не доберутся. Сам я родился очень далеко отсюда и оказался здесь совершенно случайно благо­даря катастрофическим событиям, произошедшим со мной. В какой стороне находиться моя родина, тоже совершенно не представляю, даже не знаю на севере это или на юге, правда снег у нас зимой падает, потому можно сказать, что я вроде как с северных территорий, доселе вами плохо изученных. После катастрофы в моей жизни, первых людей я увидел в пустыне, изнывая от жажды. Многие события стёрлись из моей памя­ти, лет пять точно, воспоминания, будто в тумане, и ощуще­ния какие-то звериные, будто не жил, а выживал, не пойми где. (Здесь я имел в виду моё временное помешательство на полигоне, когда кроме звериных инстинктов ничего человече­ского и не было, и очень надеялся, что это пройдёт у Эдариэль, тогда многое можно потом списать на потерю памяти). Ну что ещё, женат не был, детей вроде нет, родственников в вашей стра­не не имею. А что касается благородного происхождения, так всё может быть, мне бабушка про покойного дедушку много всяких историй рассказывала, даже гуардов упоминала, но стопроцент­ной гарантии я дать не могу. Помню только что жили мы обеспе­чено, тяжёлым физическим трудом не занимались и образование на высшем уровне получали, да и земля вроде своя была, в месте которое у нас Карелией называлось, вас там точно не было, иначе я бы запомнил. Наверное, я и являюсь единственным наследни­ком этой земли и всего рода, поскольку братьев и сестёр не имею. Ещё будут какие вопросы, или закончим на этом.

Выслушав до конца мой монолог, ректор внимательно по­смотрел на маленькую эльфийку.

— Он правду сказал, в каждом слове правду! — радостно констатировала Эдариэль: — И ещё я хорошо чувствую, что он нас всех любит, хоть и злится!

После её слов всем значительно полегчало, и мне в том числе. Я, конечно, имел опыт выкручиваться перед ректором, ещё по институту, оправдывая свои прогулы, но не до такой же степени. Всё, пора завязывать с такими экспериментами, начинаю честную жизнь, вот выполню задание и начну, уеду куда-нибудь и врать перестану, а то нервные клетки вроде как не восстанавливаются. С другой стороны, какая хорошая бое­вая тренировка прошла, мне теперь водить за нос подвыпив­ших благородных будет как два пальца …, короче легче будет, чем прожжённого Максимильяна. И ещё я сделал вывод, что самая изощрённая ложь должна состоять из маленьких кусоч­ков правды, её трудно распознать, да и не запутаешься.

— Железяка, ты уж не злись на старика, сам понимаешь, дело серьёзное и каждая мелочь имеет значение! Извини, если что не так! — примирительно произнёс ректор с улыбкой на лице.

— Извини слишком много для меня, а вот пару тысяч мо­нет на текущие расходы в самый раз! Сами говорите дело серьёз­ное, а здоровье оно не железное, даже у Железяки, вон как сами меня мурыжили, хотя знали о моей кристальной честности! — так же примирительно ответил я с тёплой улыбкой на лице.

— Ну раз начал шутить, значит не обижаешься!

— Какие шутки? Мы к вам со всей душой, навестить ре­шили, чайку попить, свои дела бросили, а вы тут допросы учи­няете с пристрастием, да ещё и ребёнка приплели. Ей, кстати, положительные эмоции нужны, а не ваши необоснованные подозрения, травмирующие детскую, не окрепшую, психику.

— Ладно, ладно, успокойся! Думаю, королева будет не против, если я выделю тебе дополнительно тысячу монет! Тем более дело действительно серьёзное, абы как его не провер­нёшь! — легко смирился он с моими новыми требованиями (надо было десять просить, может пять и дал бы, но хорошие мысли всегда приходят с опозданием).

— Хорошо! Я не жадный, пусть будет тысяча! Кстати, подобрали бы какие-нибудь книжки для нашей девочки, а то скучает юное создание!

— Слушай Железяка, а почему бы тебе не отдать её в ака­демию? Смотри какой талант без присмотра пропадает, а мы ему поможем раскрыться в полной мере, да и скучать не будет, это точно! — предложил ректор: — У нас, правда, дети постар­ше приходят, но и раньше бывали исключения. К тому же Эда­риэль девочка общительная, без комплексов, вон с Римасом как с приятелем болтает, так что быстро освоится!

Глаза у эльфийки засветились от предвкушаемого удо­вольствия, и она вопросительно посмотрела на меня. А я что, я не против. Только кто я ей, что бы такие решения принимать.

— Это надо у матери спросить! Если разрешит, я только за!

— Мама разрешит! Она только боится за меня, думает, что обижать будут, поскольку я немного другая! Ты с ней по­говори дядя Железяка, она точно согласится! — с надеждой выпалила маленькая ушастая магиня.

Откуда она это знает мы спрашивать не стали, глупых среди нас не было, но официальное разрешение от Юли всё же требовалось. Заодно ректор обещал полную гарантию без­опасности, даже если случайно вскроется её отношение к эль­фам. Здесь к этому факту относились нормально, даже гномы учились, правда, всего пара человек, и если появиться ещё и представитель лесного народа, то это только к лучшему. Поо­бещав, что сегодня вечером обязательно поговорю, мы отпра­вили Эдариэль погулять по территории академии вместе с Ри­масом, ознакомиться, так сказать, со своим возможно новым местом обитания.

— Может, выпьем чуток, а то нервы совсем не к чёрту стали, ты как Железяка, не против? — начал разговор Макси­мильян, когда мы остались наедине.

— Отчего ж не выпить, тем более с хорошим человеком! Выпивка дело нужное, особенно после таких проверок на ло­яльность! — согласился я, прекрасно зная, что спиртное мне по барабану, хотя вкус и аромат хорошего вина доставлял удо­вольствие.

— Ну что ты заладил, проверок, да проверок! Не надое­ло! — немного обиделся ректор: — Забудь ты про это! Дума­ешь мне легко, что ли! Ты ведь мне действительно нравишься! И не смейся, я правду говорю! Просто со всеми этими госу­дарственными делами, голова порой кругом идёт, и ведь не бросить всё к чертям собачьим, никак не бросить, хоть порой и хочется!

— Да я давно уже забыл, и не дуюсь! Вы только в дальней­шем по новой не начинайте, пожалуйста! Мне ведь здесь жить придётся, поскольку как попасть домой не знаю, так зачем мне желать зла стране, которая меня приютила! Да и вы сами мне тоже нравитесь, хотя порой так и хочется чем-то тяжёлым стукнуть!

Ректор по-детски рассмеялся, и дружески похлопав меня по плечу, разлил по бокалам весьма неплохое вино. В кабине­те мы просидели минут двадцать, болтая о всяких пустяках и прикончив литровую бутылку ароматного напитка. Пора было и домой двигаться, идти ещё пешком с часик надо будет, если не заглядывать никуда. Поблагодарив хозяина за гостеприим­ство, и пообещав подарить ящик вина от Маргеда и бочонок маринованных жемчужниц, благо в погребе у Спицы их много осталось, в этот раз не продавали, я направился к выходу.

— Подожди Железяка! Дай я тебя провожу до ворот, за­одно ноги разомну, да и Эдариэль найти со мной легче будет! Кстати, ты в курсе, что у Римаса, после похода, магический по­тенциал сразу на два уровня поднялся?

— В курсе! Он мне уже похвастался!

— А вот то, что у твоей целительницы, похоже, уже вось­мой уровень, ты, наверное, не догадываешься! Какой у неё раньше был, пятый вроде!

— Нет, не догадываюсь! А что в этом плохого? Радоваться надо, чем больше в стране талантливых специалистов, тем лучше!

— Конечно лучше! Только вот и у гнома твоего уже чет­вёртый светит, а это почти потолок для его народа! У Родерика второй появился, и это для простого воина, да и у плотника твоего тоже второй, и у Спицы! А до этого у твоего церковни­ка святая магия открылась!

— Послушайте Максимильян, что вы всё ходите вокруг да около! Я-то в чём виноват? Да и не мои они, а ваши, точнее вашей страны жители! — немного раздражённо ответил я, не понимая к чему он клонит: — Да и магия, если честно, мне до лампочки, один фиг я в ней ничего не смыслю!

— Да ни в чём ты не виноват! Просто странно всё это! Такие прыжки по ступеням сами по себе редкость, а так что бы в одном месте и сразу несколько, просто чудо! Может, кто удачу им приносит?

— Да вы охренели тут все! — взбесился я: — Какого дья­вола! Кстати, откуда вы про Юли знаете и про других тоже? Опять проверки тайные устраиваете, параноики чёртовы?!

— Ну что ты, какие проверки, так посмотрели немного на базаре и всё! Надо же было узнать, это только у Римаса случи­лось, или и у других тоже! — явно смущаясь ответил Макси­мильян.

— И что? Может, вы думаете, что это я им эти ступени засадил, интересно чем, дубиной вколотил что ли?! — Продол­жал я злиться.

— Да остынь ты Железяка! Чего ты сразу заводишься на пустом месте! С тобой, между прочим, пожилой человек раз­говаривает, и заметь, спокойно разговаривает!

Его одёргивание меня немного остановило. И действи­тельно, чего это я взъелся! Завожусь с пол оборота, может мне отдохнуть надо, так вроде ничего и не делаю. Эх, напиться бы сейчас, но меня лишили этого удовольствия. Это шофёрам в кайф, сколько не пей всегда трезвый, а мне одни мучения. Мо­жет водка возьмёт, или спирт, надо будет Михарда со Спицей научить как-нибудь самогоноварению, а то здесь самое креп­кое это гномья настойка, градусов пятнадцать от силы. Ладно, возьмём себя в руки.

— Извини Максимильян! Не прав, каюсь! Просто никак не ожидал от тебя по поводу удачи услышать! От кого угодно, только не от тебя!

— А я что, я такой же как все, только седины побольше! Тихо, тихо, успокойся, всё хорошо! Сейчас постараюсь объяс­нить, если получится! Я снова чуть было не вспыхнул, но вовремя остановился. Для начала нужно хоть выслушать, а уж потом нервничать и злиться.

— Так вот! Если помнишь, я тебе объяснял, что маги­ческие уровни показывают взаимодействие мозга человека с окружающим магическим пространством. Чем выше уровень, тем лучше взаимодействие, позволяющее творить более силь­ные заклинания. Каждая ступенька даётся долгим упорным трудом, благодаря которому это взаимодействие и увеличива­ется. Это как мышцы накачивать, чем больше занимаешься, до изнеможения, тем они сильнее становятся. Замечено и научно доказано, что в стрессовой ситуации этот процесс происходит гораздо быстрее, а если на грани жизни и смерти, то ещё боль­ше. Правда, во всех случаях должно быть желание к магии, за­интересованность в её использовании. Неважно, что за магия, лечение, работа с металлом, увеличение жизненных ресурсов, да что угодно, главное желание её постичь.

— Так, а чего тогда вы видите странного в увеличении ма­гических уровней моих друзей? Да они, путешествуя со мной, все эти дни находились на грани жизни и смерти. Юли так вообще лечила своей магией до обморочного состояния, и не раз. Вот и поднялись эти умения у всех.

— Это я всё знаю, и прекрасно понимаю, что повлияло на развитие! Мы не можем найти объяснение другому, и на­учное обоснование тут не поможет, знаний не хватает. Обыч­но при таком методе, на грани жизни и смерти, а это должен быть значительный по времени отрезок, за пару часов таких результатов не достичь, да и за неделю тоже, выживает один человек из ста. И даже если выживет, не факт что у него по­лучиться, может и свихнуться от постоянного стресса. А с то­бой никто не погиб, абсолютно никто, и голова ни у кого не поехала, иначе как удачей это не объяснить. К тому же у всех жизнь налаживается, мечты сбываются. Не слишком ли много совпадений, что бы списать на банальную случайность. Быва­ют конечно единичные случаи, но что бы у всех и постоянно.

— По мне так случайность, удача, везение — это одного поля ягоды, разницы никакой! — возразил я, хотя его аргу­менты меня немного обескуражили.

— Э нет, Железяка, не скажи! Случайность случайно­стью, ты в коровью лепёшку можешь случайно наступить, а удача, это удача. Её беречь надо и относиться к ней со всем почтением, иначе отвернётся от тебя, это факт, не доказанный, не объяснимый, но факт. А как случайность может от тебя от­вернуться, ответь-ка!

Что-то ректор меня совсем запутал. Чувствую что фигня какая-то, а сказать нечего. И это человек с высшим образова­нием, а на предрассудки возразить не может, бардак, поглупел я что ли. Да ну вас нафиг с такими теориями, так и свихнуться можно, буду жить как жил, а над этим пусть другие голову ло­мают. Хотят называть меня за глаза «Железяка удачу принося­щая», пусть называют, мне по барабану.

Забрав довольную нашей прогулкой Эдариэль, домой при­шли уже к вечеру. От попытки проанализировать сегодняш­ний разговор с ректором даже голова разболелась. Всё, завтра никаких встреч, никаких разговоров. Послезавтра вечеринка, значит на отдых один день, и надо провести его в спокойствии и умиротворении. А где я могу быть спокойным, правильно, с Пятницей. Так что с утра уйду и вернусь только вечером, а может быть и утром, и никого с собой брать не буду, даже если кто-то будет просить своим детским голоском, и хлопать глазёнками. Отдых, значит отдых и никаких «но».

Абсолютно так я и поступил. И действительно отдохнул в полной мере, без всяких приключений.

13

Утром я встал за полчаса до рассвета. Четырёх часов сна мне всегда хватало с лихвой, за десять лет на полигоне я спал максимум по три, и то практически на ходу, потому ор­ганизм привык и приспособился к такому режиму. До вече­ринки оставалось около пятнадцати часов, официально че­тырнадцать, но как пояснил Максимильян, все собирались на час позже указанного срока, приехать раньше считалось дурным тоном, так уж было принято в их среде. Впрочем, и у нас на земле, если приглашаешь друзей на день рождения, тоже опаздывают практически все, а до срока приходят только халявщики из студенческого общежития, которым выпить и поесть хочется, в общаге то нет ни фига. Выглядеть голодным студентом мне не хотелось, значит придём, как и положено, с часовым опозданием. Первое приглашение разработал Мак­симильян с королевой. Приглашать человека с улицы, да ещё не представленного официально, было не принято, потому в краткосрочный отпуск, с обязательным посещением столицы, была вызвана графиня Наманская, с задание помочь молодо­му человеку, то есть мне, познакомится с нужными людьми, делать это через королевский двор было не с руки. Причём со­общили мне вначале только адрес, да сказали что графиня, а вот то, что это будет хорошо знакомая Няма, не сказали, так же как и ей не сообщили, кого она должна ввести в высшее общество. Узнал я это, только вернувшись от Пятницы, и то от Римаса, который случайно подслушал разговор ректора с посыльным от королевы. Ну и как это можно назвать? Им, что трудно было сразу всё выложить. Это, скорее всего, подстро­ил вредный старикашка, со своими дурацкими шуточками, не зря он хихикал в охотничьем домике, когда упоминали её имя, ничего, сочтёмся как-нибудь. Все последующие пригла­шения я должен был зарабатывать сам, и только потом мне должны были прислать приглашение в королевский двор. Как мне объяснила королева, я должен был заинтересовать благо­родных господ, что бы они прислали мне приглашения на свои вечера, нудных, скучных и жадных обычно не приглашали. Ну что ж, заинтересовать, так заинтересовать, думаю, проблем с этим не будет. Нудным, скучным и жадным я, вроде, тоже не был, проверено ещё по Питерским вечеринкам.

За оставшееся время мне необходимо было сделать две вещи. Первое, получить костюм для меня и для гнома, осталь­ные, по дошедшим от Михарда сведениям, будут готовы через три-четыре дня, а платье через десять. И второе, срочно ре­шить, что подарить хозяйке, прийти с пустыми руками я про­сто не мог. Если с первым всё понятно, то со вторым большие трудности, время слишком мало, что бы изготовить что-ни­будь стоящее, даже если я буду настаивать с пристрастием, как у портного, ювелиры не смогут за пятнадцать часов сделать шедевр, хоть ты тресни, а ширпотреб мне не нужен. К тому же, что это будет за Викинг, да ещё наследник, который поку­пает подарок за час до встречи в ближайшей лавке женщине, с которой провёл прекрасную ночь и надеется провести ещё парочку. Таких ухажёров и на земле не очень любили. Сначала я хотел воздержаться от ночных встреч, мало ли репутация у графини пострадает, столица всё-таки, всё на виду, но потом понял, что несу чушь. Какая к чёрту репутация у человека до­стигшего вершин, вон у нас, знаменитые артистки, например, не только в любовники, а в мужья берут малолеток, и что, по­страдала их репутация, фиг, только выросла, вместе с гонора­рами.

Немного пробежавшись с утра, километров десять, чтоб кровь разогнать, и окунувшись с первыми лучами солнца в протекающую рядом речку, я с хорошим настроением напра­вился на кухню. Интересно, когда Спица умудряется спать, каждое утро, когда все встают, на кухне всегда готов изыскан­ный завтрак, а вечером, когда все ложатся, он подготавливает продукты и продумывает меню. Причём всё делает сам, без помощников, даже уборку, я бы так не смог, а он бедолага до­вольный ходит и улыбается, когда мы хорошо едим. Кстати, только сейчас пришло в голову, он ведь за это не копейки не получает, готовит на всех, включая семью Валерта и Никона, и ни разу не заикнулся об оплате, бардак, полный бардак, надо будет завтра об этом поговорить. Может ресторан себе ши­карный построить, и пригласить туда Спицу шеф поваром, за половину от прибыли. А что, это неплохая идея, не забыть бы только. Да и вообще, сколько можно жить у Валерта, в конце концов, пора и своим домом обзавестись, наследник викингов блин, ни кола, ни двора нету, да и деньги девать куда-то надо, не солить же их. Да много чего надо, и работу себе какую-ни­будь найти, королевские халтуры вещь конечно хорошая, но хотелось бы что-нибудь постоянного, своего, и Пятницу надо нормально пристроить, а то носится по лесу как неприкаян­ный, да крестьян иногда пугает. Всё, хватит загадывать, надо всё решать постепенно, а то так, упаси господи, и до женитьбы дойду, начнём с костюмов, потом подарок, а там посмотрим по обстоятельствам.

К Барни, подрядившемуся сшить нам одежду, мы с гно­мом зашли через час после завтрака. Остальных брать не ста­ли, смысла не было, только портного толпой пугать, костюмы для них дня через четыре будут готовы, тогда и придут. Сам я после первой встречи так к нему и не заходил, боялся ре­цидива, вдруг опять от одного моего вида заикаться начнёт, потому все согласования и предоплаты делал гном. Он хоть и был чрезмерно требователен к качеству, но люди от общения с ним в обморок не падали. К счастью Барни оказался крепче чем я думал, когда мы переступили порог его дома, служивше­го по совместительству мастерской, он, конечно, поперхнулся, но говорить мог не заикаясь.

— Здравствуйте господин Железяка! И вам уважаемый Михард здравствуйте! — поприветствовал он нас, на время оторвавшись от работы.

Выглядел он изрядно уставшим и не выспавшимся. Оче­видно он и не покидал свою мастерскую в последние дни, как и его помощники. Ну да ничего, не обидим, главное, что бы ты был так же хорош в деле, как о тебе рассказывал Родерик.

— И тебе привет Барни! Как дела? Чем порадуешь своих клиентов? — спросил я, стараясь придать своему голосу миро­любивое настроение, чтоб не судил обо мне по первой встре­че, где я немного перестарался при обсуждении контракта.

— Дела идут нормально, два костюма почти готовы, как и договаривались! Осталось только герб вам на груди пришить, его золотошвейки с минуты на минуту закончат! — ответил он, довольный, что не сорвал оговорённые сроки: — Может, пока чайку выпьете? Специально для вас приобретали, у хоро­шего торговца! Впрочем, есть и сливовый компот, он кажется, вам в прошлый раз понравился!

— Тащи компот! Чаю я с утра напился!

Мы с Михардом присели на деревянную скамейку возле небольшого столика, стоявшего в углу этого тесного поме­щения. Помещение хоть и было маленькое, но сверкало без­упречной чистотой. Это уже хорошо, подумал я, поскольку терпеть не мог грязь в ателье, других мастерских, или дешёвых столовых, они напоминали общественный туалет, в который я тоже не ходил по этой причине. В этот раз компот нам при­несла жена Барни, она же младшая сестра нашего следопыта, ничего такая девочка, симпатичная, только по моему мнению слишком застенчивая и взгляд постоянно опускает, будто бо­ится чего. А чего нас боятся, не изверги же пришли, а хорошие заказчики. В этот момент из соседней комнаты вернулся Бар­ни, неся на небольшой подушечке, только что изготовленный герб, и подойдя, положил его передо мной. Я внимательно его рассмотрел. Вроде, симпатичный, с золотым обрамлением, с небольшим белым мишкой в центре щита на фоне российско­го флага. Но почему то возникало какое-то странное чувство, ощущение, что что-то не так, а что понять не мог. Блин, ну надо же так опростоволоситься, какой к чёрту это герб викингов — это эмблема Единой России получилась. Говорили мне умные люди пингвина нарисовать, а я дурак подумал, что пижама по­лучится, вот теперь и получай за свою безалаберность.

— Слушай Барни, а нельзя ли другой герб сделать? Вме­сто медведя, пингвина вышить! Он к моей натуре ближе! — Попросил я с мольбой в голосе, и добавил: — Ты не пережи­вай, я за этот заплачу, и за следующий тройную цену дам!

Улыбка мгновенно слетела с лица портного. Похоже, он трижды проклял тот день, когда согласился на мой заказ. Он медленно сел на стул, опустил голову и начал массировать себе виски, беззвучно шевеля губами, очевидно обсуждая про себя меня любимого, и думаю не в лучшем свете. Гном взял лежав­ший на столе герб, покрутил со всех сторон, даже понюхал за­чем-то, потом внимательно посмотрел на меня, ничего не по­нимая в происходящем, изделие ему явно понравилось. И как им объяснить всё это? Я, в принципе, против «Единой России» лично ничего не имел, партия как партия, другие не лучше. Просто я был аполитичным человеком, и ни в какие партии вступать не собирался, даже к зелёным и любителям пива, и никогда не ходил с их символикой, хотя в институте порой и пытались заставить, особенно перед выборами.

— Господин Железяка! Этот герб золотошвейки больше суток делали, и на изготовление нового не меньше времени понадобится. Да и отдохнуть им надо! — ответил Барни, не­много отойдя и взяв себя в руки.

И что теперь делать? Попросить с пристрастием, как в первый раз. Ну уж нет, мне и после первого раза стыдно не­много. В принципе какая разница, пусть будет «Единая Рос­сия», друзья же о моём конфузе не узнают, тем более предста­вители правящей партии, а то ещё нашлют прокуратуру, да пришьют статью антигосударственную за несанкционирован­ное использование символики, так что волосы дыбом встанут. Правда повестку им будет проблематично мне вручить, и это радует. Немного подумав, решил успокоить портного, тем бо­лее мишка получился довольно симпатичный.

— Ладно Барни, успокойся! Герб у тебя хороший полу­чился, мне нравится! А пингвинов ты моим друзьям сделай, думаю, они довольны будут!

— Но господин, герб можно только дворянам носить! Простолюдинам, даже очень богатым, не положено! — уди­вился моей просьбе портной.

— Это у вас не положено! А у викингов все друзья прирав­ниваются к дворянскому сословию! Будешь моим другом и себе приделаешь! — выпалил я не подумавши, обидно вдруг стало за своих спутников, как будто их ко второй категории относят.

— Спасибо господин, но дворянский титул мне не нужен, я работать люблю, а дворяне только на государственной служ­бе находиться могут! — возразил смущённый Барни, хотя моё предложение ему явно польстило, в будущем будет что своим детям рассказать с гордостью.

— А у викингов работают! Чем лучше работают, тем бо­лее крутыми дворянами становятся. Понял?! — от чего-то я снова стал заводится, плохая черта, надо будет с этим закан­чивать: — Только ты губу особо не раскатывай, статус друга его заслужить надо, просто так он не даётся! Мои друзья его кровью добыли, можно сказать!

— У нас, у гномов, тоже так, кто хорошо работает, тот и староста! — влез довольный этим обстоятельством Михард, тоже смущённый от своего резкого повышения по статусу, в который я сдуру возвёл его минуту назад. Да и не было среди гномов дворян, король раньше был, а дворян не было, только старосты, да главы родов, похоже Михард первый будет.

После своей глупой выходки я надолго прильнул к кувши­ну с компотом, а то ещё чего-нибудь ляпну в таком состоянии. Интересно, что скажет королева на мои выкрутасы. И когда я наконец начну думать прежде чем говорить. Всё, надо пойти успокоится, подышать свежим воздухом.

— Короче, Барни! Пришивай мишку, а мы зайдём на об­ратном пути! У нас ещё кое-какие дела есть, подарочек надо один присмотреть! Но смотри, что бы всё было как надо, брак не потерплю, викинги только качественный товар ценят! Уяс­нил?

— Не извольте беспокоиться господин Железяка! Каче­ство я гарантирую, как и оговорённые сроки! — бодрым голо­сом заверил меня довольный портняжка, видно размечтался о чём то. Ага, фиг тебе, мне хватит и моих старых друзей для такого авантюрного дела, а ты пока поработай для начала, бла­го твоё приподнятое настроение этому способствует.

Выйдя на улицу, я надолго задумался. Казалось плёвое дело приобрести подарок для симпатичной женщины, осо­бенно когда с деньгами проблем нету. Ничего подобного, как раз наоборот, когда финансы позволяют купить что хочешь, выбрать и не получается. Да и есть у неё всё, чай далеко не бед­ная особа, хоть одними полевыми цветами отделывайся, как студент в общежитии. С гномом может посоветоваться, вдруг подскажет чего дельного, и я как есть поделился с Михардом своей головной болью.

— А чего тут думать? Раз у неё всё есть, подари то, чего нет! — посоветовал гном.

— Умный какой нашёлся! Я и спрашиваю, чего у неё нет! Ты конкретнее можешь ответить?

— Могу и конкретнее! Ребёнка ей подари, если не жал­ко! — совершенно спокойно уточнил он.

— Чего подарить? Ребёнка? — не понял я, но когда до меня, наконец, дошло, совершенно обалдел от таких сове­

тов: — Ты что, совсем сдурел? Последние мозги потерял по до­роге? Какого на хрен ребёнка, ты хоть думаешь, что говоришь?

— А чего я такого сказал? Ты наследник великого народа, почти что король, любая за счастье такой подарок воспримет! Твой трон он, конечно, наследовать не сможет, такие дети по­лучают титул по матери, но преференции они получат боль­шие! У нас так все монархи делают, для внебрачных детей зем­ля выделяется и пенсия пожизненная, к тому же её покойный муж так и не смог её осчастливить!

Его спокойный тон и каменное выражение лица полно­стью вывели меня из себя. Я то хотел его придушить, то рас­смеяться, то снова придушить. Видя моё нервное состояние и готовую сорваться изо рта пену, Михард быстро решил испра­вить ситуацию, не сулящую ему ничего хорошего.

— Ну, если жалко ребёнка, то подари мерседес! И правда, чего зря пенсию выплачивать, да и земли у тебя пока нет! — быстро поправился он.

— Какой мерседес? — переспросил я, в таком состоянии трудно было что-либо адекватно воспринимать.

— Как какой? Двуколку твою на амортизаторах, с откид­ным верхом из кожи броненосца, которую ты мерседесом зо­вёшь, на которой я езжу! Кстати, ты так и не объяснил, почему хорошую тележку женским именем назвал! Моё нервное возбуждение начало потихоньку отступать. На всякий случай, что бы выиграть ещё минут пять, я послал Михарда к портному за сливовым компотом, за это время я боле-менее пришёл в нормальное состояние.

— Мерседес говоришь! А что мысль неплохая, только ло­шадку надо подобрать под стать, желательно белую! Взамен мы тебе потом новую телегу сделаем, круче этой, будешь на БМВ ездить, раз женское имя тебе не нравится!

Поскольку проблема с подарком отпала, решили пару ча­сиков погулять по городу, да перекусить в каком-нибудь за­ведении поприличнее, пока портной свою работу закончит. Зайдя в один из кабаков, встретили Родерика со Стэфаном, которые за выпивкой со своими приятелями выполняли моё задание, проматывая выделенные казённые деньги. Судя по уважительным взглядам окружающих, которые притихли при нашем появлении, и по спешке, с которой перед нами по­явился хозяин заведения, задание они выполняли добросо­вестно. Заказав плотный обед мы уселись за соседний столик, поскольку рядом с ними свободных мест не было, а выгонять с насиженного места отставных воинов мы не стали, пусть выпьют на халяву, не так уж много радостей у них осталось. Что бы поддержать созданный имидж щедрого наследника, я заказал на их столик жареного поросёнка и бочонок пива, на что услышал восторженный рёв уже подвыпившей толпы, да здравницы в мою честь с каждой налитой кружкой. Мне со­вершенно не нравилось сидеть посреди шума и гама, но ради дела пришлось терпеть, даже кивать в ответ на очередной тост за викингов, ладно хоть еду подали пристойную, владелец расстарался. Покидая с гномом питейное заведение, попросил ребят приобрести для меня белую лошадь попородистей, и ки­нул им тугой кошель с монетами, наказав чтоб не жадничали, чем заслужил очередной восторженный взгляд присутствую­щих и гордые улыбки своих друзей.

Потом подумал ещё немного, а гулять так гулять, сами просили интерес в городе вызвать, и громко объявил.

— Забыл вам сказать! С сегодняшнего дня от имени ве­ликого народа викингов за мужество и отвагу, проявленную при сопровождении наследника престола, вам присваивается баронский титул! Герб вам уже делают, свидетельские грамо­ты вечером подпишу, подробности потом гном расскажет! Вот вам по десять золотых, отметьте это дело с друзьями как сле­дует, чай не каждый день отважные воины дворянами стано­вятся!

В зале наступила абсолютная тишина, казалось было слышно, как у присутствующих начали хлопать глазёнки от изумления. Да и Родерик со Стэфаном ничем не отличались от окружающих, челюсть у них чуть ли не до стола отвисла, услышав от меня такое заявление. А чего вы хотели, викин­ги они такие, если уж что делают, так с полным размахом, не­взирая на последствия. Как говорят в России известные всем лица, планы перед собой надо ставить амбициозные, а куда уж более амбициозные могут быть, думаю за один день такое в кремле и не придумают, а я уже претворять в жизнь начал. Лишь бы королева с Максимильяном мне ничего не оторвали за такую инициативу, хотя они сами просили меня большую ложь провернуть, а тут без ложных баронов не обойтись бу­дет. Так и скажу, если что, может и пронесёт. Между тем ти­шина в зале так и не прекращалась, похоже, от случившегося шока народ даже протрезвел. Пора сматываться отсюда, пока очередная мысль в голову не пришла, ребята могут и не выдер­жать, сердце ведь у людей не железное.

— Чего молчим? Сказано же было, отметить это дело надо? Или вы пить бросили, так друзей угостите, думаю, они не против будут! А мне уходить надо, дела государственные ждут! Не слышу, вы рады или нет?

Друзья так и не смогли ничего сказать мне в ответ, слиш­ком уж неожиданной и шокирующей была информация, но зал с отставными воинами взорвался восторженным диким рёвом, под который мы с гномом и смотались по-тихому.

— А не слишком ли ты много денег оставил на отмечание титула? — спросил гном, когда мы вышли на улицу: — Дей­ствующий воин получает два золотых в месяц и то только во время боевых действий! А тут двадцать золотых, многие таких денег в руках никогда не держали! Да и не пропить им столько, даже всем скопом!

Как позже выяснилось, гном ошибался, пропили. Да так пропили, что на пару дней это было новостью номер один в городе, а мой авторитет у населения вырос сразу на десяток пунктов, жаль что здесь выборов не бывает, любого конкурен­та за бортом бы оставил, не зря же мой герб эмблему «Единой России» напоминает, которая в этом деле собаку съела.

Минут через двадцать спокойной ходьбы мы вернулись к портному. Времени было ещё достаточно, до начала вечернего банкета было больше шести часов, потому и не спешили. Бар­ни в этот раз встретил нас хоть и уставший, но с улыбкой на лице. Вот и хорошо, значит первоначальный стресс, возник­ший после нашего знакомства, прошёл, и теперь дело пойдёт быстрее, да и опыт авральной работы он уже приобрёл.

— Может чайку господа, пока работники готовые изде­лия утюжат? — галантно предложил он.

— Ну давай свой чай! Только к нему ничего не неси, мы наелись недавно! — согласился я из вежливости, очевидно, он, помня о первой встрече, на последние деньги купил его специ­ально для нас.

Чай кстати оказался дрянной, палок больше чем листьев, на хороший денег, наверное, не хватило. Ну ничего, если всё понравится, будет тебе и чай и кофе со сливками, хотя на счёт последнего я погорячился, не было тут кофе и шоколада тоже. Вскоре принесли два готовых костюма, одетых на деревянные манекены. Первое впечатление было неплохое. Очень даже эффектно выглядели, немного помпезно, но глаз радовали. Одна золотая окантовка чего стоила, не говоря о высококласс­ном материале от Маргеда с синим отливом, даже герб к месту пришёлся. Удивительно, но у гнома тоже герб был готовый, не такой шикарный как у меня, но тоже с золотой окантов­кой, только вместо медведя с вышитым пингвином по центру. И когда он успел работников уговорить, наверное, когда для меня за компотом бегал, а главное как, у меня же переделать герб не получилось. Вот шельмец, ну да ладно, очень уж ему видно хотелось сегодня перед товарищами пощеголять, одно дело сказать, что герб будет, и совсем другое с ним прийти. Примерив, костюмы на себе, тоже остались довольны, сидели как влитые, ни одной лишней складочки не образовывалось и ходить было удобно, ничего не тянуло. Загвоздка только воз­никла во время самой примерки, я опять не мог самостоятель­но одеться, вечно путался в крючочках и петельках, как меня это достало вы не представляете. Где наши родимые пуговицы и стандартные застёжки, и чего я сразу при заказе о них не подумал.

— Ну что ж Барни, мы довольны! Ты действительно не­плохой мастер, как о тебе и говорили! — подвёл я итог его ра­боты, отчего лицо у портного засияло как начищенный само­вар: — Если и остальные костюмы, плюс платье, будут такого же качества и в срок, то можешь рассчитывать на премиаль­ные! Кстати сколько мы тебе должны за работу?

— Хотелось бы золотой, если возможно! — ответил порт­ной, немного смущаясь: — Всё-таки работа была сложная и сроки жёсткие! Но если вы считаете что это много, можно и половину!

— Сколько, сколько? — переспросил я: — Тут же золотых нитей не меньше чем на сто монет!

— Так господин Михард все материалы сам покупал, и с золотошвейками уже рассчитался! Осталась только моя работа! Я, конечно, когда подмастерьем работал, получал по восемь серебряных в месяц, но тут расходов больше. Иголки, ножницы, булавки, манекены, всё приходится покупать, пото­му и прошу столько!

— Хорошо, я всё понял! Только ты забыл, что я обещал тебе по тройному тарифу заплатить, за срочность! А я своё слово всегда держу! — сказал я, немного удивившись назван­ной сумме: — Вот тебе три золотых, и за остальные также по­лучишь, если всё путём будет!

Портной аж прослезился от полученных за три дня денег. Да, хапугой он явно не был, не испортили парня придворные пижоны. Впрочем, деньги они не ему платили, а мастеру, у ко­торого он работал, потому золотой для него за счастье ока­зался. Мы тоже портить его не будем, заплатим три, а не сто три монеты. Хотя для меня это была не большая разница, оче­видно, сам я уже успел испортиться, в отличие от него. Надо будет этого парня как-нибудь к рукам прибрать, хороший ма­стер всегда пригодится.

— Слушай Барни, у меня к тебе хорошее деловое пред­ложение имеется! — начал я, обмозговывая по ходу дела одну возникшую мысль: — Как ты посмотришь, если будешь офи­циальным портным викингов! Мы тебе выделим денег на раз­витие, купим хорошую просторную мастерскую в престиж­ном районе! Дадим новые виды дизайна и кое-какие секреты откроем, как быстро и просто можно застёгиваться, при по­мощи нехитрых новинок, которых пока у вас никто в глаза не видел! Все права на эксклюзив передадим! Вывеску сделаем красочную — «Пошивочная мастерская Барни, единственного официального представителя двора викингов» и герб с пинг­вином рядом повесим, круто будет, жуть как! Только цены на изделия поначалу будешь с Валертом согласовывать, слабоват ты пока для такого дела! Ну как годится? Чуть не забыл, день­ги будешь получать не оплатой труда, а от конечной прибыли! Скажем, процентов двадцать тебя устроит?

— А разве такое возможно? Я и мечтать о таком не мог! — изумился моему щедрому предложению молодой портняж­ка: — Вы часом не шутите, господин Железяка?

— Какие могут быть шутки у викингов! Я человек сло­ва! — высокопарно заявил я: — А что касается твоей мечты, так ты спроси у своего тестя, он тебе напомнит, что я «Же­лезяка удачу приносящая». Это все в округе знают, и мечты у многих сбываются, вон взять хоть Валерта, да плотника ваше­го. Да тебе это может и гном подтвердить, ему об этом великая прорицательница поведала!

После моих слов Барни кинулся в жилую часть дома, на бегу громко зовя свою молодую жену, желая обрадовать её та­кой новостью, даже про нас забыл от радости.

— Ты только для начала заказ доделай! — прокричал я ему в след, но, похоже, он нас уже не слышал.

— Нельзя быть таким щедрым господин! — ворчливо проговорил гном: — Ему бы и десяти процентов за глаза хва­тило бы!

Я хотел ответить не его реплику, но потом вдруг заметил, что гном назвал меня господином, чего раньше никогда не де­лал. Что за чертовщина.

— Ты чего Михард? Какой я тебе господин? Мы же с то­бой огонь и воду прошли вместе, ты чуть жизни не лишился в нашем походе! Мы с тобой друзья, запомни это!

— Так-то оно так, только титул дворянский тебе может только господин дать! Вы тем более наследник престола, а я, надев ваш герб, ваш подданный. И никто не запрещает иметь в друзьях господина!

Ну что тут скажешь? Благими намерениями, сами знаете, куда дорога стелется! Хотел своим товарищам приятное сде­лать, так опять всё через задницу получилось, в господа заде­лался, а оно мне надо. У меня даже сил злиться не осталось.

Только привык, что меня счастливым талисманом заделали, так получи новую напасть. Надо будет дома поговорить со всеми как следует, мозги вправить, если получится, конечно.

Через пару минут наши костюмы упаковали, точнее мой, гном наотрез отказался переодеваться и пошёл домой в обнов­ке, гордо поглядывая на прохожих. Как дети малые, ей богу. Понятно, что для него главное было не дорогая золотая тесь­ма и великолепный, немного не обычный, покрой, а выделя­ющийся пингвин на левой груди. Видя, что его распирает от удовольствия, я отправил его пройтись по ювелирным лавкам, где в основном заправляли его соплеменники, и прикупить не­много ювелирной мелочи для возможных подарков. Она мне была совершенно не нужна, но пусть к своим сходит да похва­стается, раз так хочется. Так что к Валерту я вернулся один, неся увесистый пакет в руке. Во дворе уже стояла великолеп­ная белая лошадь, молодцы ребята, пьянка пьянкой, но дело своё знают. Сначала меня немного удивило, что все уже знают о моей авантюре с присвоением дворянства, причём не только оставшиеся друзья, но вся близлежащая округа, слишком уж мало времени прошло. Но с другой стороны, для таких ново­стей совсем не надо радио и телевидение, они и так быстрее молнии распространяются. В связи с этим пришлось потра­тить почти час времени, отвечая на многочисленные вопросы моих товарищей, самым сложным из которых был — почему я не рассказал им о своих намерениях раньше. Отвечать, что раньше у меня и мыслей таких не было, было не разумно, по­тому пришлось опять изворачиваться, придумывая какую-то чушь, пусть и безобидную. Так же довёл до сведения, что Юли присваивается сразу титул графини, якобы за особые заслуги, тем более что по нашей легенде она была северной княжной. На самом деле я руководствовался тем, что она уже была на­стоящей графиней, и понижать её в титуле было некрасиво. Правда об этом кроме меня никто не знал, она ещё в первый день попросила меня об этом, а я хоть и был немного безала­берным, но слово перед женщиной всегда держал, потому и молчал, никому не рассказывая её полную историю, даже ко­ролеве. Кстати, настроение от моих непродуманных действий постепенно падало. Один только вид жены плотника, которая, будучи крестьянкой в десятом поколении, побежала по своим подругам, крича на ходу, что она не абы кто, а баронесса ви­кингов, кого угодно выведет из себя, тем более самих викин­гов. Да и их дети, поясняющие своим уличным приятелям, что теперь при безобидных уличных потасовках по морде их бить нельзя, поскольку они теперь дворяне, тоже не добавляло опти­мизма. Но что сделано, то сделано, пусть и глупость, но деваться некуда, сам виноват. Пришлось долго втолковывать, что у викин­гов давать зарвавшимся баронам по морде не возбраняется, даже крестьянам, и что труд является неотъемлемой частью дворян­ства, а лодыри и лентяи лишаются этого титула. Объясняя всё это и многое другое, я и потратил почти час своего времени. Не знаю, дошли до них мои пояснения или нет, но апломба в их дей­ствиях явно поубавилось. Так что мой вам совет, если окажетесь когда-либо в похожей ситуации, не надо сразу простых крестьян и ремесленников вводить в высшее дворянское общество, на это дело им время надо, менталитет поменять, знания приобрести, а то, как и я с больной головой, будете сожалеть о содеянном.

Время, оставшееся до начала приёма, пролетело быстро и незаметно. Вроде только пришёл, а уже надо в темпе соби­раться, что бы ни выглядеть невежей. Михард тоже вернулся совсем недавно, и с довольной от прогулки улыбкой пошёл за­прягать купленную белую лошадь в наш двухколёсный «Мер­седес». Выглядел он чудесно, не хуже новенького настояще­го, да и впечатление на окружающих производил не меньше. Отдраенный до блеска новоиспечёнными дворянами, это дело я поручил Никону с женой вместе с их оболтусами, он напоминал своим видом выставочный образец в автосалоне, только, если перевести в золото, стоил намного дороже, один кожаный верх из броненосца по цене супер кара шёл бы. Если честно, мне даже на мгновение стало жаль дарить такую вещь, подумал — может и правда лучше ребёнка. Слава богу, эта мысль ушла гораздо бы­стрее, чем появилась, и больше не возвращалась. Думаю, на се­годня за глаза хватит и моих заумных идей по поводу дворянства.

К дому графини мы подъехали без опоздания, как и пола­гается галантным мужчинам с высоким статусом. Как обычно нас встретили дворецкий с вышколенной прислугой, и вежли­во поклонившись, проводили в большую приёмную залу, где уже находилось человек двадцать. По сложившейся традиции банкетный зал открывали только когда соберётся более двух третьих от приглашённых гостей, и то заходили туда, подо­ждав ещё минут двадцать, давая возможность опоздавшим перевести дух с дороги и поздороваться со своими знакомы­ми, что бы ни создавать в дальнейшем сутолоку возле стола. Для того что бы гости ни скучали в зале было выставлено мно­го фруктов и лёгкого вина, способствующего хорошей тёплой беседе, и хозяйка постоянно находилась среди пришедших, поддерживая лёгкие светские разговоры.

Распахнув перед нами двери, дворецкий громко объявил:

— Наследный принц викингов господин Железяка, и со­провождающий его, барон Михард!

Изумление наши титулы у окружающих не вызвали, по­хоже все уже знали кто будет на приёме. Хотя чему тут удив­ляться, если Родерик, Стэфан и толпа отставных военных уже добрых восемь часов орали об этом по всему городу, честно пропивая выделенные на это дело двадцать золотых. А вот наш экстравагантный внешний вид явно привлёк и без того пристальное внимание, причём не только со стороны женской половины, но и мужской, поскольку соответствовать новым течениям в моде требовали правила дворянского этикета.

— Рада тебя видеть Железяка! Ой, простите! Наследный принц Железяка! — радостно поприветствовала нас подошед­шая графиня Наманская: — И вам добро пожаловать, уважа­емый барон Михард! Если не ошибаюсь, вы первый дворянин среди вашего народа, не так ли? От этих слов лицо у гнома зарделось от гордости, и он с обожанием посмотрел на своего пингвина, вышитого на левой груди. А всё-таки это была хорошая идея с титулами, пусть и со своими многочисленными минусами и сделанная сгоряча, но хорошая, подумал я, глядя на счастливого друга.

— И я очень рад вас снова увидеть, милая графиня! По­верьте, то, что вы будете в столице, стало для меня приятной неожиданностью, о которой я узнал совсем недавно! — улыб­нулся я в ответ, попутно решив точно стукнуть Максимилья­на как-нибудь по башке за сокрытие этого факта.

— А ты изменился Железяка, повзрослел что ли, за та­кое короткое время! При первом знакомстве выглядел совсем мальчишкой, а сейчас солидный мужчина, взваливший на себя громадный груз ответственности, о которой, наверное, пока и не догадываешься! — ласково сказала она: — Пойдём, познакомлю тебя с остальными гостями, а то они уже изны­вают от желания поговорить с тобой и завязать знакомства с такой высокопоставленной особой, что тебе, как я поняла, в данной ситуации только на руку!

Как мне не хотелось обнять Викторию и послать всё остальное к чёрту, но всё же мы находились на задании, пото­му скрепя сердцем и с вымученной улыбкой отправился зна­комиться с пришедшим дворянством. Люди, кстати, оказались вполне нормальными, без заскоков и барских замашек, оче­видно для первого раза мне их специально подбирали, зная мой неординарный взрывной характер. Так что беседы про­ходили довольно интересные и я даже многое из разговоров подчерпнул для себя, хотя рассказывать, по вполне понятным причинам, больше приходилось мне. Мои истории соответ­ствовали выбранной легенде и ничем особо не отличались от тех, которые я придумывал в восточной столице, разве что до­бавил туда много разных мелочей для правдоподобности. Да соврал что надетая на нас с гномом одежда якобы националь­ная парадная для викингов. Ну не говорить же, что они ходи­ли в шкурах и с рогами на голове. На вопрос о том, как у нас одеваются светские женщины, ответил, что национальный ко­стюм уже шьётся, и скоро его можно будет увидеть на Юли, ко­торую я обязательно захвачу с собой при следующем посеще­нии. Естественно после такого заявления проблем от дворян с приглашениями посетить их дом я не испытывал, пообещав посетить если не всех, так большинство обязательно. Слож­ность оказалась в том, что в большинстве хотели оказаться все присутствующие, и здесь за меня пришлось выкручивать­ся графине, что бы ненароком кого-либо не обидеть. Если вы думаете что врать направо и налево легко, и такие деньги мне обещали почти на халяву, то вы глубоко заблуждаетесь. При всей той добродушной атмосфере, которая царила в доме, мне постоянно приходилось держаться на пределе осторожности, обдумывая каждое своё слово, и испытывать глубочайший стресс от кипящих в голове мозгов. Вопросов была нескончае­мая масса, и многие были для меня весьма затруднительными. Например, как мы выращиваем хлеб, если кругом почти всег­да снег и холод, как мы моемся в реке, если она покрыта льдом, когда я собираюсь отправиться обратно и каким способом, наме­рен ли я открыть в столице посольство викингов и какие у меня планы на будущее. А какие у меня были планы, я и сам не знал, выжить бы в этом мире для начала да освоиться немного, но это же говорить не будешь. Хорошо, что гном взял на себя расска­зы обо всех наших совместных похождениях и приключениях, включая бегство от сотни степняков, наше посещение аномаль­ных зон, и мою злосчастную дуэль со знатным представителем халифата. Причём его пафосные рассказы были более неверо­ятные, чем мои. Но в отличие от меня, обладая определёнными навыками и магией, его истории можно было проверить на прав­дивость, чем некоторые посетители втихаря и воспользовались, убедившись что в его словах нет ни грамма лжи, даже когда он говорил обо мне как о самом честном человеке. Также Михард с гордостью долго объяснял тонкости изготовления нашего «Мер­седеса», которого он же и презентовал от меня в качестве подарка графине. Кстати когда он тыкал ножом в кожаный верх из бро­неносца, показывая прочность конструкции, у меня выпала па­рочка минут для небольшого уединения с Викторией, где можно было спокойно поговорить, пока гости цокали в восхищении языками и оставили нас без внимания.

— Кто бы знал, Вика, как я устал от всего этого! — попла­кался я графине, когда мы остались наедине: — Легче вагон с мукой выгрузить, чем отвечать на все дурацкие вопросы!

— Какой вагон? И вопросы у всех вполне нормальные, я и сама бы такие задавала!

— Вагоном у нас очень большую телегу называют! А то, что вопросы нормальные — я знаю, просто устал от них! — поправился я, пытаясь обнять её за талию.

— Не сейчас Железяка! Гости рядом, да и работа во главе должна быть! — немного отстранилась она: — Между прочим, здесь все хорошие милые люди, а ты говоришь — устал! Вот попадешь на приём к молодому королю или его окружению, так там настоящее змеиное гнездо, будет над чем призадуматься и поработать, как следует! А сейчас отдых, а не работа!

— Отдых будет, когда мы с тобой наедине останемся! — ответил я, с сожалением убирая руки с её талии.

Наедине нам удалось остаться далеко за полночь. Гости в упор не хотели расходиться, а выгонять из дома силком, было не принято. В итоге часть приглашённых осталась на ночь, заняв все свободные комнаты. Одна баронесса даже хотела переночевать в комнате Виктории, поскольку больше свобод­ных кроватей не было, но выручил гном, пообещав отвезти её домой, в предоставленном графиней новом «мерседесе», и по дороге рассказать много занимательных историй. Если бы не это, то я точно бы психанул. С того момента, когда я уз­нал кто будет хозяйкой вечера, я думал не о государственном задании, а только о предстоящей ночи, и лишиться её в мои планы не входило. Может поэтому Максимильян и не говорил о графине Наманской, боясь, что я заброшу всю предваритель­ную подготовку по глобальной дезинформации и буду думать только одним местом, которое головой явно не назовёшь. Но по башке ему всё равно стукнуть надо будет, для профилакти­ки так сказать.

— Уже час как рассвело! Скоро гости встанут и нам давно пора выходить! — ласково прошептала графиня в моё ухо, так и не сомкнув глаз.

— К чёрту гостей! Думаю, их и без нас слуги накормят! Давай лучше поваляемся, давно так хорошо не было! — не­много вальяжно ответил я, нежно целуя Викторию в щёчку.

— Мне тоже давно так хорошо не было! Только боюсь это последняя наша встреча! — тяжело вздохнула она: — Не хоте­ла вчера говорить, но возможно через месяц я выйду замуж за одного влиятельного графа из соседнего королевства, он уже и предложение сделал, да и Маргарет одобрила!

На меня как ушат холодной воды вылили. Чего-чего, а ус­лышать это я никак не ожидал. До меня даже не сразу дошло, о чём она говорит.

— Я понимаю, что сейчас не самое подходящее время говорить об этом! Но лучше ты услышишь всё от меня, чем от кого бы то ни было! Так будет честнее! Извини, если смо­жешь! — тихо продолжила она. Какое извини. Голова напрочь отказывалась адекватно мыслить. Давно меня так не отшивали, и главное — за что? Внутри меня начала закипать ненужная ярость, причём не только на графиню, но и на самого себя.

— И чего? Я слишком мелок для тебя, или моё безродное происхождение тебя смущает? — со злостью в голосе спросил я, с трудом сохраняя видимое спокойствие.

— Глупый ты Железяка! Очень хороший, но временами как дурак себя ведёшь! — с грустью произнесла графиня: — Причём здесь происхождение? Тем более сам знаешь, что по статусу ты выше графа стоишь, и на много!

— В каком смысле? — немного опешил я, зная, что точно рассказывал ей о липовых викингах.

— В прямом! Неужели ты подумал, что сможешь меня обмануть? Извини, но врать ты не умеешь.

— Чего врать не умею? — совсем запутался я.

— Да то, что ты безродный! — пояснила она: — Сначала я даже тебе поверила, там на востоке. Но факты говорят об обратном, и лучше слов.

— Какие факты? — голова у меня пошла кругом от пол­ного непонимания происходящего.

— Железные факты, Железяка, железные и неопровер­жимые! Ну не может простой человек с такой лёгкостью объединить вокруг себя настолько разных людей, торговцев, ремесленников, воинов, магов, благородный люд, упрямых и несговорчивых гномов, в конце концов, даже такая влиятель­ная фигура как Маргед, пойдёт за тобой, если потребуется. Твои друзья готовы жизнь свою отдать за тебя, а ведь знают тебя всего ничего, и магией здесь и не пахнет, мы проверяли. Далее, посмотри, как ты держишься в присутствии знатных людей. Как с равными, даже над королевой подшучиваешь, а ведь обычно многие дар речи теряют и трясутся как осиновый лист. Такого не подделаешь, таким родиться надо, и не в семье какого-нибудь захудалого барона, а гораздо выше, поверь мне. Да и твои рассказы, постарайся взглянуть со стороны, тоже го­ворят об этом. Когда ты говоришь что простой потерявшийся человек, то постоянно путаешься, чего то не договариваешь, смущаешься, а когда говоришь о викингах и о своём престоло­наследии, то всё без сучка и задоринки, как будто жизнь свою вспоминаешь. Я же говорю, не умеешь ты врать, слишком мо­лодой ещё для этого.

— А как же разговор у Максимильяна? Там Эдариэль под­твердила мою правдивость! — сделал я последнюю попытку оправдаться.

— А чего она подтвердила? То, что ты с обеспеченной се­мьи и никогда не занимался тяжёлым физическим трудом, что образование у тебя по высшему уровню, то, что у вас есть зем­ля в какой-то Карелии и ты единственный наследник! Так это может и сыну короля соответствовать! Что, собственно гово­ря, она косвенно и подтвердила! Да и ты сам сознался, что и пингвины и белые медведи существуют на самом деле! Между прочим, королева тоже к такому мнению склоняется, вместе с уважаемым ректором. Так что зря отпираешься, лучше об­ними меня ещё разок напоследок, пожалуйста! Не побрезгуй простой графиней!

В моей голове возникла сплошная каша, в которой нель­зя было найти ничего путного. Было ощущение, что ты нахо­дишься в дурдоме, в котором сам являешься главным пациен­том. Как жить дальше, что делать — непонятно. Даже совета спросить не у кого. Почему у меня не всё как у нормальных людей, а с какими-то вывертами, ума не приложу. Ведь жил же в Питере простой студент, в политику не лез, в бизнес тоже, криминалом не занимался, ни к кому никаких вопросов не было, так на тебе, получи по самые помидоры. Я даже с горя напиться в стельку не могу. И за что мне всё это, чем я пе­ред всевышним провинился? Мои действия стали напоминать бездушную марионетку, не понимающую, что она делает и для чего. Нет, я, конечно, вполне ласково обнимал Викторию, нежно и страстно, но как-то с пустотой внутри. Даже время перестало течь для меня, и я не отпускал графиню из кровати добрых два часа, другой бы уже, наверное, умер на моём месте, с учётом бессонной ночи. Стоп. А о графине я подумал? Если уж я устал, то, что может быть с женщиной, не обладающей та­ким железным здоровьем. Я в испуге посмотрел на лежащую рядом Вику.

— Ты чего? Милый мой Железяка, ты как будто чего-то испугался? — ласково спросила она.

Да, похоже, выражение «залюбить до смерти» можно от­нести только к мужчинам, у женщин к этому делу стойкий иммунитет, подумал я, глядя на улыбающуюся и счастливую графиню.

К вечеру я естественно был уже дома. Настроения ника­кого. Ужинать не хотелось. Что-либо рассказывать тоже. Видя моё состояние ко мне никто и не приставал, даже Спица не стал лезть со своими деликатесами. К удивлению гном от ба­ронессы так ещё и не вернулся. Совсем распоясались, думают, раз пингвина на грудь нацепили, так теперь можно безнака­занно дворянок в постель таскать. Хотел даже послать за ним и сделать нахлобучку, но потом вспомнил, что я тоже с графи­ней не в шашки играл. И вообще, кто я им, что бы свои прави­ла устанавливать, тем более и сам не знал кто же я теперь на самом деле. Ложь и правда, настолько переплелись в плотный клубок, что распутать его мне было уже не под силу. И почему все вокруг меня счастливые, а я один чувствую себя несчаст­ным. У всех всё сбывается, а у меня все планы и мечты напере­косяк. Хотя были ли они у меня, эти мечты, тоже непонятно. Разве поступление в художественную академию было меч­той — сомневаюсь. Или может я мечтал связать свою жизнь с графиней Наманской — думаю, нет. Получалось, что я во­обще ни о чём не мечтал, планы строил, занимался какими-то делами, но не мечтал. Но такое по определению невозможно, любой человек всегда о чём-нибудь да мечтал. Я начал судо­рожно вспоминать свою жизнь. Мечтал ли я поступить в ко­раблестроительный институт на факультет ядерных силовых установок — нет конечно, просто от армии косил, по-другому не получалось, с моим железным здоровьем сделать справку о моей непригодности было проблематично. Мечтал ли я о ка­кой-нибудь девушке в Питере — нет, только желал, да и то на одну-две ночи. Меня начал покрывать холодный пот, может я правду псих, и по мне давно лечебница плачет. После дол­гих поисков я наконец вздохнул с облегчением. Всё-таки была у меня мечта, яркая и громадная, просто незаметная на фоне бытовых проблем — это жизнь. Ради лишних её мгновений я и делал тот злополучный шаг с крыши. Ради неё я не сошёл с ума после десяти лет полигона, пройдя его полностью. Ради неё я из раба стал знатным богатым человеком. Ради неё я сей­час и живу. Звучит, конечно, банально — жизнь ради жизни, но если не любить свою жизнь, то никакой жизни и не будет. Только любя её и мечтая о ней, ты можешь её улучшить и сде­лать счастливой. Может я и не прав, но больше мне зацепить­ся в своё оправдание было не за что, а выглядеть в своих глазах психически больным мне не хотелось. Обдумав всё это, мне стало значительно легче, как камень с души свалился. Жизнь она продолжается и это главное, будет ещё праздник на моей улице, обязательно будет.

14

Утро я встретил знатной пробежкой с Пятницей и со­ответственно хорошим настроением. Энергии внутри было столько, что она била ключом, и необходимо было срочно найти ей применение. Надо вспомнить какие мысли меня посещали в последнее время и попытаться хотя бы часть их претворить в жизнь. Вроде намеревался построить свой дом, в конце концов, сколько можно жить у Валерта. Да и Пятнице кажется, хотел свой уголок в нём выделить, хватит ему по лесу мотаться. Что ещё? На глаза попался вернувшийся под утро гном. Ага, я вроде «БМВ» хотел для него сделать, а раз обе­щал, то надо выполнять. Так, ещё конфеты, если не ошибаюсь, куда Спица делся, вечно на своей кухне пропадает, не найдёшь когда нужен. Плотнику тоже не фиг без дела сидеть, пусть ку­клы делает да продаёт, заодно вспомню ещё что-нибудь из простеньких детских игрушек, например юлу и разноцветные погремушки для маленьких. И вообще, пусть свой детский ма­газин открывает в городе с красочными витринами, чтоб дети пищали проходя рядом, а чем больше пищат, тем больше денег у сердобольных родителей выманить можно. Ещё пуговицы хотел сделать, но это попозже, пусть портняжка сначала заказ доделает да отойдёт немного. Вспомнил! Водку хотел сделать! Или не надо, ну её к чёрту, ещё алкоголиками все станут, как индейцы в северной Америке. Впрочем, если только лично для себя, очень уж выпить хочется, хотя никогда страсти к спиртному не испытывал. Чёрт, и зачем я в ядерщики подался, ничего по специальности не сделать. Эх, был бы химиком — порох бы сделал, а так не имел ни малейшего представления с чего начать, полный ноль короче, и полимеры, чувствую, тут ещё долго не придумают, по той же причине. Это ж надо было умудриться самую бестолковую профессию выбрать, в итоге полный облом с инновациями. Но настроение с утра было настолько хорошим, что обстоятельство моей абсолютной не компетенции в существующих технологиях не смогло его ис­портить.

Сидя за общим столом и поглощая аппетитный плотный завтрак (обычно он состоял из двух-трёх блюд), я начал разда­вать всем предстоящие задания, объясняя только общую суть задумки, без подробностей. Делал я это в весёлой непринуж­дённой обстановке, которая совсем не напоминала производ­ственное совещание, мы даже успели над Михардом немного поиздеваться по поводу баронессы, вогнав его в краску, что для гнома было весьма редким явлением. Как оказалось у меня осталось не задействовано три человека, Родерик, Стэфан и Юли, точнее четыре, ушастая малявка тоже спросила, что ей делать. Но ей я сразу сказал — готовится к учёбе, подобрать себе форму, разные письменные принадлежности и прочее, а маму послал ей помогать и сопровождать на рынке. На их возражения, что формы как таковой нет, и принадлежности дают в академии, ответил, что негоже викингам бюджетными вещами пользоваться, нужно всё лучшее подобрать, мол, у нас так принято. А вот что делать с Родериком и Стэфаном пока не знал, как то не задумывался куда двух воинов деть. Надо срочно что то придумать, а то сопьются от безделья.

Начал я с конфет. Кондитером я не был, но как должен выглядеть Чупа-чупс представлял хорошо. Потому, спросив у Спицы сможет ли он сделать из сока и сахара вещество опре­делённой консистенции и, получив утвердительный ответ, объяснил свою задумку. Почему выбор пал на Чупа-чупс, так это из-за дороговизны бумаги — обёртка дороже конфет бу­дет, а так палочку вставил и руки чистые. Также посоветовал разные соки использовать, что бы вкус и цвет был разный. Правда кроме сока и сахара там ещё куча ингредиентов пона­добилась, но я в этом не разбирался, хороший кулинар и без подсказки всё сделает. С Никоном тоже всё было понятно, да и руки у него были золотые, без объяснений всё сделает, глав­ное концепцию выдать. Я ему ещё солдатиков посоветовал де­лать, для этого пусть гончара наймёт умелого, поскольку оло­во дороговато будет, а глина в самый раз, только для начала пусть из дерева вырежет, что бы Михард мог формы сделать для штамповки. Оставалось придумать «БМВ» для гнома, тут возникли небольшие сложности. Повторять один в один нашу старую, пусть и очень хорошую тележку, не хотелось, а что до­бавить нового — не знал. Руль ведь не приделаешь, фары тоже, про двигатель я вообще молчу, во первых не знал как его де­лать, а во вторых один чёрт бензин пока не придумали. Но раз обещал — надо выполнять. Около часа ломал голову над этой проблемой, но ничего путного в неё не лезло, а чего вы хотели от ядерщика, он кроме цепной реакции да устройства реак­тора больше ничего и не знает. Из задумчивости меня вывел мерзкий скрип проезжающей мимо телеги. Как же противно она скрипит, подумал я, глядя как ось трётся в специально проделанном в колесе отверстии, не могли подшипники по­ставить что ли. Точно, подшипники, как же я сразу не догадал­ся. Ещё час ушёл на объяснения их принципа действия и спо­соба изготовления. Точнее изготовление прикидывал гном, я только идеи давал.

Оставалось продумать с домом. Покупать готовый я не хотел, и строится в черте города тоже. Отчасти это было связа­но с моим четвероногим питомцем, отчасти с личными пред­почтениями. Я хоть и был городской житель, но всю жизнь мечтал иметь собственный уголок в живописном месте. Прав­да, здесь такое отшельничество не приветствовалось, связано это было большей частью с безопасностью, на одинокие дома посреди леса часто совершались разбойные нападения. Пото­му все старались держаться плотной кучей, будь то крестьяне, жившие в большом селении или рыбаки, создающие рыбацкие деревни, и то они старались селиться поближе к дворянскому замку с имеющейся там охраной, да и в случае набегов было где укрыться. Меня же это обстоятельство особо не волно­вало, свою охрану от лесной шпаны я намеревался доверить Пятнице, думаю, он с этим вполне справится. Надо будет с ним побегать по ближайшей округе да местечко присмотреть, чтоб по душе нам пришлось. А по поводу приобретения пого­ворить с Максимильяном, сложностей возникнуть не должно, тем более за ним должок имеется. Кстати у нашей целительни­цы тоже своего угла нет, да и Родерик со Стэфаном по друзьям ютятся, надо будет с ними поговорить по этому поводу, может рядом жить захотят, да и мне веселее. Ну а Спица точно рядом поселится, вплоть до приказного порядка, очень уж я к его стряпне привык. Гнома я естественно не рассматривал, с его идеей фикс, что он всегда должен находится рядом со мной, его и поганой метлой от меня не отгонишь, придётся ему, как и Пятнице, тоже уголок выделять.

До следующего званого вечера оставалась неделя, кото­рую я и хотел посвятить поиску подходящего места для стро­ительства. Очень хотелось найти что то неподалёку, хотя бы в двух часах езды от столицы, и что бы озеро было чудесное и чтоб лес красивый рядом рос. Хорошо бы ещё горы небольшие поблизости, как в аномальной зоне, просто для красоты, чтоб глаз радовался. Найти свободные красивые места около сто­лицы было хоть и сложно, но вполне возможно. Всё-таки это не Москва или Питер, где в радиусе ста километров и шесть соток можно только в болоте взять, а рядом с озером только чиновники селились, да и то не все, а кто к власти поближе. В этом мире население, включая эльфов и гномов, было в ты­сячи раз меньше чем на земле, а территории сопоставимые, и диких первозданных мест было предостаточно, не говоря уже о белых пятнах, где ещё не ступала нога человека. Правда они находились далеко, обычно за границами государства, и ни­кого особо не интересовали, со своей бы землёй управится. Изредка находились, конечно, фанатики путешествий, но воз­вращались такие люди редко, и что с ними произошло — ни­кто не знал, процентов девяносто точно гибли, а у остальных сил не хватало вернуться обратно и рассказать об увиденном.

Размеренный ход этой недели был нарушен одним обстоя­тельством, изначально никак не связанным с нашей компани­ей. В один из дней во двор к Валерту пожаловала заплаканная баронесса, которую в своё время провожал гном, и попросила позвать Михарда. Поначалу мы удивились её приходу, гном хоть и не обладал изысканными манерами, но человек был до­брый и никому без причины зла не делал, тем более слабой половине. Увидев его она снова разрыдалась, уткнувшись ему в шевелюру, в грудь не получалось из-за разницы в росте, и показала клочок бумаги. Где то через час, успокоив для нача­ла баронессу, мы узнали причину её прихода. Как оказалось, при возвращении домой после отдыха у родной тёти, лесными братьями был похищен её шестилетний сын, и за его жизнь негодяи требовали пятьсот золотых, которых у овдовевшей два года назад женщины просто не было. Мне было не жалко этих денег, да и у гнома эта сумма без труда найдётся, но, тем не менее, я спросил, почему она пришла именно к нам, а не обратилась к властям.

— Так Михард, когда рассказывал о ваших приключени­ях, сказал, что викинги своих друзей никогда в беде не остав­ляют! А мы ведь друзья, правда Михард! — ответила она, гля­дя на него своими наивными и заплаканными глазами.

Я даже не знал, что ей возразить. Не скажешь же, что ноч­ная подруга не всегда является другом, да и ответить отказом совесть не позволяла, человек в беде и просит о помощи. Тем более её оценка наших персон была не только приятна, но и играла нам на руку, хотя это было дело десятое — главное беда. Правда, возникали кое-какие тонкости. Это что же получает­ся, у викингов будут друзей обижать, а они будут исправно денежки обидчикам выдавать. Да с такой постановкой вопро­са репутация наших родных пингвинов будет напрочь испор­чена, не говоря о белых мишках. Видя мою задумчивость, и видимо неправильно её истолковав, баронесса жалобным го­лосом попросила:

— Помогите мне, пожалуйста! А я потихоньку буду вам возвращать, постараюсь года за два полностью рассчитаться!

— Не плачь уважаемая! В беде не бросим! — попытался я её успокоить: — Михард! Отведи баронессу в гостиную, пусть чаю попьёт да успокоится! А мы тут с ребятами покумекаем маленько!

— А чего тут кумекать, я и сам деньги найду, чай не бедный! — начал было гном, но был прерван моим жёстким взглядом, и молча пошёл выполнять моё распоряжение.

Объяснив своим товарищам ситуацию и доказав, что вы­деление денег будет не милосердием, а большой глупостью, я отправил Родерика со Стэфаном в город, разузнать всё, что можно о лесной банде. Валерт вызвался сходить к городским властям, там у него были знакомые в тайной канцелярии, чи­новники средней руки, возможно у них есть интересующая нас информация. Ну а я решил сходить к Максимильяну, да расспросить, что за бардак у них творится в полдне пути от столицы.

Собравшись вечером перед ужином, сопоставили всю со­бранную за день информацию. Получилась следующая непри­глядная картина. Недалеко от столицы была обширная горная территория, покрытая густым лесом, и сквозь неё проходила единственная дорога в центре, соединяющая многие города и поселения, лежащие по другую сторону леса. В своё время она была довольно популярна у торговцев, помогая сэкономить значительное время в пути, и выводя прямиком на самый бли­жайший порт. Но густая лесистая местность и невысокие ска­листые горы, стали убежищем для всякого сброда, промыш­лявшего грабежами. Поначалу караваны продолжали ходить, многочисленная охрана справлялась с мелкими разрознен­ными отрядами. Но около двух лет назад появилась крупная вооружённая банда, численностью почти под сто пятьдесят головорезов, нападающих из засады, и что-либо противопо­ставить им не было возможности. Крупные военные отря­ды, отправленные властями, успеха не приносили, бандиты просто прятались в скалистой местности. В итоге, потратив больше года времени и кучу казённых денег, от попыток очи­стить дорогу от разбойников пришлось отказаться. А родная се­стра баронессы, везя племянника, проезжала недалеко от въезда в эти места, где и была схвачена истосковавшимися по добыче бандитами. Раньше они, кстати, свою территорию не покидали, а теперь обнаглели до крайности и делают скоротечные дерзкие вылазки, после которых опять скрываются в своём логове.

— Ну, и какие будут предложения? — спросил я собрав­шихся за столом друзей: — Как будем выходить из создавшей­ся ситуации?

— А какие могут быть предложения! Нам их не выбить, даже если бы нас сто человек было! — грустно резюмировал Родерик: — Платить придётся, по-другому никак!

Остальные собравшиеся дружно закивали головой, согла­шаясь с мнением опытного вояки.

— А если нам отбить ребёнка, когда деньги передавать будем? — пытался я найти хоть какую-нибудь лазейку.

— Их, наверное, в засаде человек двадцать будет! Да и боюсь, они ребёнка приведут только после того как деньги атаману передадут! — пояснил Спица, волею судеб пожив у лесных братьев с пол годика: — Ещё не факт, что нас живыми отпустят! Люди они мерзкие, слово для них пустой звук!

Я опять надолго задумался. Как не крути, а делать что-то надо, а что, пока непонятно. У меня есть, конечно, солидный козырь в рукаве, в лице моего четвероногого «Стелза», но как его использовать, без риска для жизни мальчика, пока не при­думал. Солидную часть подонков возможно мы и почикаем, но тот факт, что при шумихе заложника могут убить, эту идею отметает. Да и не один там заложник, а два — сестра баронес­сы ещё, будь она не ладна. Мои друзья в это время вниматель­но смотрели на меня, ожидая принятия решения. Да чего они от меня хотят, я что тут, панацея от всех бед что ли. Сидят тут глазеют, а я ведь даже армию сачканул, в отличие от них, опыт­ных следопытов и воинов. Ладно, пора успокаиваться, истери­кой делу не поможешь.

— Короче, пингвины! Завтра утром выступаем! — по­дытожил я наше, так сказать, военное совещание: — Со мной пойдут Родерик, Стэфан, Михард и Спица! Все подробности по дороге! Мой выбор обосновывался тем, что все названные мною были холостяками, и в случае негативного исхода, голодных детей и плачущих вдов не будет, да и подготовлены они были для этого дела лучше, чем Никон с Валертом.

— И я с вами! — подала голос Юли, до этого сидевшая как мышка.

Вот что за существа такие — эти женщины. Вечно пыта­ются не в своё дело влезть. Ща разбегусь, и буду за юбкой по пути приглядывать, размечталась. Ребёнка первый раз в пер­вый класс собирать, кто будет? Пушкин что ли! Ответил я, естественно, в более спокойной форме.

— Нет!

— А я всё равно поеду! Вдруг моя помощь понадобится! А если, упаси господи, ребёнок травму получит, вы его паль­цем лечить будете? — настырно продолжала она.

Вы бы знали, как мне хотелось её придушить. Но при Эда­риэль было как-то не с руки. Потому я молча встал и ушёл к себе в комнату, пусть там сами разбираются между собой, мне и всего остального с лихвой хватит. Придумать бы для начала как выпу­тываться будем, а то щёки то я надул, а в голове пустота.

Утром, после плотного раннего завтрака, мы, снарядив лошадей, отправились в дорогу. Как и следовало ожидать, Юли отправилась вместе с нами, держась в метрах пятидесяти по­зади, видимо пока ещё боялась приближаться ближе. Ну чего ты с бабой поделаешь, да ничего, если ей что в голову втемя­шилось. В итоге я примирительно махнул рукой, показывая, что бы она присоединялась к отряду. На выезде нас ожидал ещё один сюрприз, в лице нашего молодого мага. В том, что он узнал о нашем походе, ничего удивительного не было, об этом весь вчерашний день судачил весь город. Баронесса похваста­лась, что её безнадёжным делом займётся не кто-нибудь, а са­мые настоящие викинги. А вот то, что он решит отправиться вместе с нами в самое пекло, с риском для жизни, вызвало ува­жение. Всё же не зря я на него тоже костюм с пингвином зака­зал. Поскольку причина его появления была понятна, мы даже не разговаривали, а просто кивнули в знак приветствия и мах­нули рукой, чтоб пристраивался к отряду. Да Спица, каким то своим шестым чувством заметив, что он с утра голодный, молча всучил ему добротный бутерброд с ветчиной и сыром. Так молча мы и ехали, думая каждый о чём-то своём, я, напри­мер, о том, что же мы всё-таки будем делать, когда прибудем на место. По пути заскочили за Пятницей, благо было по доро­ге, и никакой крюк делать не пришлось. Поскольку ехали мы рысью и налегке, то к обеду проделали две трети нашего пути. Такими темпами, если долго не рассиживаться на привале, ду­маю, часам к шести будем на месте.

Так оно и получилось. Солнце только начало свой путь к закату, а мы уже въезжали на начинающую порастать кустар­ником лесную дорогу. Ничего дельного я к этому времени не придумал. На всякий случай у меня с собой было пятьсот зо­лотых и даже больше, и я бы без сожаления расстался с этой суммой, будь у меня уверенность в удачном возвращении мальчика. Ну что ж, будем действовать по обстоятельствам, если что не так — порву всех к чёртовой матери, чего бы мне это не стоило.

Целительницу и гнома я в приказном порядке оставил у развилки, и жёстко отсёк все возражения. Юли, при встрече точно была не нужна, а Михарда попросил смотреть за ней и охранять как зеницу ока. Углубившись метров на триста, мы остановились, решив дожидаться похитителей не въезжая в густой лес. То, что за нами следят, мы уже знали, маг почув­ствовал это ещё минут десять назад, а я знал это за полчаса, Пятница подсказал, только количество было неизвестно.

— Прямо по дороге, на границе с лесом, человек десять двенадцать! Я их ауры чувствую! — сказал Римас, когда мы оставили целительницу с гномом.

— Я пока вижу шестерых! Два лучника и четверо с хо­лодным оружием, метрах в пятидесяти от нас! — уточнил Стэ­фан: — Постараюсь обнаружить остальных, маскировка у них средненькая, хоть и стараются!

— Вас понял, спасибо! Будем встречаться здесь! В разго­вор не влезать, смотреть всем в оба! — тихо скомандовал я.

Мы слезли с коней и стали разжигать костёр, показывая всем видом, что дальше идти не намерены. Прошло больше получаса, даже вода в котелке закипела, прежде чем бандиты начали выдвигаться. За это время наш следопыт вычислил оставшихся бандитов, две группы по три человека находились по бокам и внимательно наблюдали за нами. Впятером мы могли бы запросто их всех уничтожить, даже не прибегая к ус­лугам Пятницы, но задача стояла другая, потому молча ждали их появления.

— Ну что, привезли деньги? — спросил вылезающий из близлежащих кустов один из бандитов, думая, что мы не заме­тили его приближения.

— А с чего ты взял, что мы деньги везём? Может мы про­сто мирные путники, и решили переночевать! — вопросом на вопрос ответил я.

— Да бросьте врать! Нам ещё утром сказали, что баронес­са наняла каких-то викингов, что бы деньги нам передали! — сплюнув под ноги, сиплым голосом произнёс второй мерзкий тип, подходя с противоположной стороны: — Деньги давай! Быстро!

То, что в столице есть представители банды, мы не сомне­вались, потому их информированность удивления не вызвала. Да и наша остановка строилась на том, что нас будут ждать и подойдут.

— Нет дорогой, так дело не пойдёт! — спокойным голо­сом произнёс я: — Где это видано, что бы деньги не видя товар давали? Веди мальчика и женщину, получишь деньги! — Гнус, ты смотри дворянчики совсем страх потеряли! — противно заржал третий бандит, появившись за спиной: — А ну гони деньги или мы вас прямо здесь оприходуем! Нам по барабану, с живых деньги получать или с мёртвых!

— Не так всё просто милейшие! Видишь костёр, сза­ди метров в трёхстах, так вот там тоже денег нет! Они толь­ко знак подадут тем, у кого деньги находятся! А подадут они его только после того, когда у нас заложники будут, причём живые и здоровые! — также спокойным тоном пояснил я, на ходу придумывая дальнейшие действия. У меня, почему то, экспромтом всегда легче получалось, чем по заготовке.

— Ах ты..! Да мы тебя..! Да ты у нас..! — начали нервни­чать бандиты, явно не ожидающие такого поворота событий.

— Ну и что, мы тебя…? Ну, убьёте, и что дальше? Тряпки наши главарю принесёте, вместо денег? Так он вас за такое по головке не погладит! Да и кони приметные, в городе не про­дать, вам на мясо только, так оно жилистое, подавитесь нена­роком!

Судя по их противным рожам, бандиты были в замеша­тельстве. Такого они определённо не ожидали, и что делать дальше абсолютно не представляли. На ка выкусите, придур­ки неотёсанные, это вам не торгашей по лесам грабить, так просто викингов вы не возьмёте. Что интересно, я настоль­ко заврался с этими викингами, что уже даже в мыслях, начал причислять себя к их числу, вроде как я и был им всю жизнь, хотя имел только общее представление не только о них, но и об их истории. Если вдруг судьба даст шанс оказаться на зем­ле, надо будет хоть почитать о них в интернете, посмотреть чего я нагородил, а может и не стоит, слишком стыдно перед ними будет, наверное. Между тем пауза начала затягиваться. И что бы, не дай бог, они сдуру не наделали глупостей, я решил подтолкнуть их в нужном направлении.

— Ну чего молчим? Мозгов не хватает решение при­нять? — не меняя спокойного тона, прервал я тишину: — Могу совет дать, причём бесплатный! Давай мальчика и женщину, и получай деньги!

— Так нету их с нами! В лагере они, у атамана! — промы­чали они. Ну, слава богу, значит живы и здоровы, а это уже радует. Теперь осталось только вытащить их оттуда. Главное что бы эти придурки с отправкой гонца в логово не мешкали.

— Так пошлите кого-нибудь! Заодно ответственность с себя снимите, пусть ваш атаман решает, как быть дальше! — продолжал я направлять их действия: — Да не бойтесь вы, ни­куда мы не денемся! До утра здесь ждать будем, видишь, даже ужин себе готовим!

Дальнейшее развитие событий пошло по моему сцена­рию. Бандиты медленно отошли и устроили бурное совеща­ние, даже отсюда было слышно, как они спорили, кого посы­лать к главарю. Мои спутники с восторгом смотрели на меня, в их глазах я оказался великим стратегом и переговорщиком.

— Ну, ты даёшь, Железяка! Мне бы такое и в голову не пришло! — похвалил меня молодой маг: — Теперь у нас точно есть шанс спокойно обменять мальчика на деньги! Если чест­но, то отправляясь с вами, я сильно сомневался в возможно­сти честной сделки! — Римас! Кто тебе сказал, что мы намерены платить? — спросил я: — Викинги никогда не платят бандитам, они их только наказывают!

— Так ты что, собрался их перебить, когда мальчика при­ведут? А вдруг их будет человек сорок, можем ведь и не спра­виться! — удивился он.

— Молодой ты Римас, зелёный ещё в таких делах! — слег­ка пожурил я его, хотя был не на много старше: — Не будем мы ждать утра! Незачем бандитам давать шанс на получение денег! Мы его ночью вытащим!

— И как мы это сможем сделать? Я со своей магией их логово не найду, и думаю, Стэфан, с его опытом следопыта, тоже не поможет!

— Очень просто! Ты здесь останешься и будешь всю ночь костёр палить, что б видно было далеко! В помощь тебе Ро­дерик со Спицей будут, ты один тут массовку создать не смо­жешь, так что бы разбойники наше со Стэфаном отсутствие не заметили! Да и ищут уже логово, уже, наверное, час как ищут, друг один четвероногий этим занимается! Да и Стэфан по свежим следам легко путь найдёт, если что!

Все начали бурно, но тихо, обсуждать мой рискованный план. Вопросов у них была масса, но оспаривать его никто не решился. А как ещё можно было вытащить заложников, не платя выкуп — да никак. Но всё же отправится в логово вдвоём, было весьма опасно, тем более что и заложников было двое, а бандитов под сотню, это и я понимал. Но другого выхо­да не было, да и придумать что-либо иное точно не получится. Поскольку никто мне не возражал, да я бы и не позволил, ре­шили дождаться темноты и выступать.

— Я могу туман сделать! Не сильный конечно, и ненадол­го, но возможно он вам поможет незаметно до леса добрать­ся! — сделал первое дельное предложение Римас: — Могу ещё зевоту на бандитов нагнать, усыпить на таком расстоянии у меня пока сил не хватает!

— Отлично! Как солнце будет за горизонт заходить, сразу и приступай! — попросил я его: — Может, ты диарею на них наслать сможешь? Она поэффективнее зевоты будет!

— Нет, расстройство желудка не смогу! Не умею просто! Вот чихание могу попробовать, мы в своё время в академии баловались!

— Нет, чихание не надо, и так нормально, туман самое то, что надо! Спасибо Римас и за это!

Через минут сорок, за которые мы успели перекусить, на­чался великолепный по красоте закат. А ведь здесь красиво, лес и озеро рядом, и горы небольшие, даже ручей с них течёт, подумал я, жаль далековато от столицы, а так бы классное ме­сто для дома было. Но любоваться времени не было, надо де­лом заниматься. Проверив, что бы на нас со Стэфаном ничего не гремело при движении и, намазав лица сажей на подобии коммандос, чтоб не блестели от лунного света, мы подали ко­манду магу на туман. Пятница ожидал нас в лесу, позади за­севших бандитов, всё-таки время его невидимости не было безразмерным, потому он экономил свою способность для более подходящего случая. Я хоть и не обладал магией, но, в отличие от Римаса, его чувствовал, особенно когда он сам этого хотел. Всё пора, я тронул следопыта за плечо, показывая выдвижение, в поле как раз начал стелиться лёгкий туман.

Наблюдавших за нами бандитов мы миновали легко, по небольшой дуге, и осторожно, но быстро, двинулись по сле­дам отправленного в логово одного из них. Тайное убежище головорезов оказалось в часе быстрой ходьбы. По пути нам пришлось преодолеть пару полусонных секретов, которые большой сложности для нас не представляли. Но вот на об­ратном пути, имея на руках женщину и ребёнка, они могли со­здать проблемы. Не мудрствуя лукаво, мы просто тихо прире­зали четверых бандитов, освобождая обратную дорогу. Теперь оставалось только обнаружить нахождение заложников и тихо их вывести. Обшаривать все незнакомые закоулки было безнадёжным занятием, потому на это дело подрядили Пятни­цу, благо у него на полчаса уникальных способностей хватит.

Мальчик обнаружился в одной из убогих хижин, под при­смотром двоих отморозков, которые спали без задних ног, вы­пив приличную порцию дешёвого вина, с характерным пере­гаром. Отправив охранников в царство из которого не возвра­щаются, мы его, изрядно уставшего и истощённого, вынесли на руках в безопасное место. Сделано это было так тихо, что мальчик даже не проснулся. А вот с женщиной было сложнее. Как оказалось её, для своих утех, взял помощник главаря, и как раз в это время занимался своим мерзким делом. Убить его проблемы не составляло, но рядом с входом валялись по­лупьяные бандиты, в надежде урвать кусочек после началь­ства. Решили залезть через пустое окно, главное успеть его прикончить пока он шум не подымет. Стэфан очень профес­сионально метнул нож, поразивший негодяя точно в горло, не давая возможности сделать предсмертный крик. Я залез в окно, намереваясь благополучно закончить освобождение, и тут заложница заорала.

Не знаю, толи вид крови, струящейся из бандита, её напу­гал, толи моё появление через окно с полосками сажи на лице, но факт остаётся фактом, ни о какой скрытности теперь не было и речи. Дура, надо было орать, когда тебя насиловали, а не когда освобождают. Но теперь поздно жалеть о случившем­ся. Крепко схватив рыдающую женщину за руку, я ринулся к двери, смысла терять время на окно уже не было. Дорога была каждая секунда, пока спящие разбойники не очухались и не организовали осмысленное сопротивление.

— Стэфан, на тебе мальчик! — крикнул я, ломая ногой шею первому подвернувшемуся бандиту: — Пятница прикры­вай!

Пробраться сквозь просыпающееся логово удалось до­вольно быстро, бандиты ещё не успели понять, что к чему, да и Пятница внёс сумятицу, к сожалению уже потеряв свою спо­собность к невидимости. У него хоть и была крепкая шкура, но не настолько, как у броненосца из розовых копей, потому тяжёлая стрела с гранёным наконечником могла ему повре­дить, к счастью таких было не так уж и много. Стэфан благо­получно подобрал мальчика и бросился с ним в чащу. Мне же повезло меньше. Не хватило нескольких мгновений для того что бы скрыться за деревьями. Причём эти мгновения я поте­рял, преодолевая попытки женщины вырваться из моих рук. Но винить её во всех промахах не стоит. Поставьте себя на её место, она была напугана и не соображала что делала, а объяс­нить ей суть происходящего, физически не было ни времени, ни возможности.

Именно в эти недостающие мгновения и был выпущен рой стрел. Будь я один, увернуться от хаотично выпущен­ных стрел труда для меня не составило бы, но женщина та­кими способностями не обладала, и по закону подлости три стрелы летели именно в неё. Две я успел отбить на подлёте, прикрывая своим телом хрупкую фигуру, а третья, как раз с бронебойным наконечником, вошла мне под правую лопатку, пробив лёгкое и выйдя наконечником наружу. Тело взорва­лось сильной болью, но времени, даже что бы вынуть стрелу, не было, и как таракан, нанизанный на булавку, я продолжал бежать в лес, таща за собой упирающуюся женщину. Не будь я серьёзно ранен, то стукнул бы её по башке и тащил бы на руках, быстрее получилось бы, но, увы, тащить её пять кило­метров я уже не смогу. В глазах начал появляться туман, но не тот который делал Римас, в голове шумело, как я добирался до нашей стоянки, под прикрытием Пятницы, помню с трудом. Главное впереди показался ярко горевший костёр, и, забирая женщину, Родерик крикнул, что Стэфан с мальчиком уже дав­но на коне, а Спица с магом подхватили меня, уже теряющего сознание.

Первое, что я услышал, когда очнулся, был голос Юли.

— Хорошо, что он сдуру стрелу не выдернул, сильной потери крови удалось избежать! — поясняла она гному, помо­гающему обрабатывать рану: — Но всё же ранение серьёзное, думаю, раньше чем через сутки не очнётся, да и полный покой ещё минимум как неделю нужен будет!

— Может ему снотворное дать, так на всякий случай, он же не может, как все нормальные люди лечится! Вдруг очнёт­ся, так его и верёвками не заставить лежать будет, так и норо­вит всегда делами заниматься! — посоветовал ей Михард.

— Не надо снотворное, тем более оно на меня не действу­ет! Я и так полежу немного, вы только мне расскажите, как дело закончилось! Всё ли в порядке, и не ранен ли кто ещё? — тихо прошептал я, стараясь приподнять голову и осмотреться.

— Я же говорил, что может очнуться! Так и случилось! Вон, и вставать пытается! — пожаловался гном целительнице, на мои попытки приподняться.

— Послушай, Железяка! Если будешь вставать, я тебе та­кую дозу снотворного волью, что подействует! Да и Римас сво­ей магией поможет, если что! — пригрозила Юли, силой вер­нув меня в лежачее положение: — Не волнуйся, всё в порядке! Никто кроме тебя не ранен, и никто нас не преследует!

После её слов я немного успокоился. Значит всё в порядке, да и моё ранение, судя по лицу целительницы, угрозу для жиз­ни не представляло, иначе, сквозь усталость, у неё не проска­кивала бы облегчительная улыбка. Я начал погружаться в сон без всяких снотворных, просто организм требовал отдыха, да и здоровый сон помогает в лечении не хуже лекарств, это даже на земле известно.

Проснулся я, когда солнце стояло в зените. Чувствовал я себя значительно лучше, грудь перестала ныть, только силь­но чесалась рана, значит заживает. Хорошая всё-таки цели­тельница Юли, мастер своего дела, без неё я бы точно неде­лю мучился, невзирая на свою фантастическую регенерацию. Интересно сколько я проспал, день или больше, хотя судя по тому, что мы ещё не в городе, много времени пройти не мог­ло. Я внимательно осмотрелся кругом. Рядом, у костра, каше­варил Спица, там же у огня, с подветренной стороны, мирно спали заложники вместе с уставшей целительницей, Стэфан возился с лошадьми, а Римас, чуть в стороне, своим магиче­ским зрением внимательно сканировал окрестности. Родери­ка и Михарда по близости видно не было. И чего мы стоим, не пойму, вроде всё спокойно, и погода хорошая. Я решил по­пробовать встать. При первой попытке, грудь снова пронзила боль, похоже, до полной поправки ещё далеко, хотя в лежащем положении чувствовал себя вполне сносно. Ладно потерпим, по прошлому опыту на полигоне знал, что при активных дей­ствиях, пусть и через боль, раны заживали быстрее, очевидно этому способствовала повышенная циркуляция крови с нахо­дящимися в ней всевозможными противовоспалительными элементами, аминокислотами, лейкоцитами и прочим содер­жанием, о которых я, не будучи медиком, имел только смут­ное представление. Вторая попытка увенчалась определённым успехом, мне удалось принять сидячее положение. Ко мне сра­зу же подскочили Римас и Спица.

— Ты чего Железяка? Случилось что? — встревоженно спросили они.

— Да ничего не случилось! Может я в кустики отойти за­хотел, а вы тут переполох устраиваете!

— Так целительница сказала тебе покой нужен!

— И что мне теперь, под себя ходить что ли? — немного раздражённо ответил я, хотя ни в какие кусты идти и не соби­рался.

Мои друзья смущённо почесали головы, не найдя что от­ветить на мою реплику. Я кстати тоже внутренне смутился. И чего я на них ворчу? Люди искренне переживают, заботятся о моём здоровье, а я опять на дыбы лезу. Почему и зачем — непонятно. Какая-то у меня извращённая реакция на элемен­тарную заботу со стороны. Наверное, десять лет жизни на полигоне отложило свой отпечаток на мою психику, отвык от доброты за это время, вот и дёргаюсь как дурачок.

— Да не переживайте ребята за меня! Всё и вправду не­плохо, и чувствую я себя, благодаря вам, хорошо! — прими­рительно сказал я: — Кстати, а чего мы стоим? По идее уже к столице должны подъезжать!

— Стоим потому, что ты ранен! Вот Родерик с Михар­дом и направились в ближайшую деревню повозку одолжить! Пригонят, и дальше двинемся, если Юли разрешит! — пояс­нили они.

— Вы что сдурели? Да на этой деревенской развалине мы будем до старости в город добираться! — вспылил я: — Надо было меня спросить для начала, нужна нам эта телега или нет!

— Железяка хватит на ребят напраслину гнать! Ну чего ты такой возбуждённый? — заступилась за них подошедшая целительница: — Ты можешь о ком-нибудь, кроме себя, ду­мать?

Я даже немного опешил от её упрёка. Что значит о ком-ни­будь думать? Да я только и делаю, что о ком-нибудь думаю. И сейчас, я что, ради развлечения к бандитам попёрся, стрелу те­лом поймал. На весёлый аттракцион в парке развлечений это явно не похоже. Между тем Юли гневно продолжала:

— Ладно ты о своём здоровье не думаешь! А вот о них ты подумал? — показала она в сторону спящих заложников: — Да и ребята вторые сутки на ногах, точнее третьи! В ночь перед выходом, только ты дрых как младенец, а мы уснуть нормаль­но не могли, переживали.

— Так доехали бы до столицы, и отдохнули бы сполна! И заложникам спать в доме баронессы на кровати гораздо удоб­нее будет, чем в поле! — из принципа начал возражать я, хотя уже понял, что был не прав.

— Не зли меня Железяка! Что ты знаешь о заложниках? Думаешь, раз ран на теле нет, значит всё в порядке! Ты откуда женщину вытащил, из-за стола с деликатесами? Да у неё пси­хологическая травма почище твоей будет! Ей отдых нужен, что бы она осознала, что всё плохое уже закончилось, а потом уже и к людям со своими расспросами!

— Всё Юли! Перестань! Я всё понял! — быстро остановил я её: — Извини! Могла бы и раньше всё объяснить!

— Когда раньше? Разбудить тебя во время сна? Или за­писку тебе ко лбу приколоть, чтоб прочитал, когда проснёшь­ся? — по инерции продолжила она гневную речь, но сразу осеклась и растерянно посмотрела на меня и удивлённых ре­бят: — Извини Железяка! Не знаю, что на меня нашло! Ты не подумай чего плохого, если бы не ты, то дела у баронессы с мальчиком были бы совсем плачевные! Спасибо тебе за всё!

— Ладно, проехали! Я не обидчивый! — снисходительно произнёс я, если честно, полностью признав при этом правоту целительницы.

И действительно, куда я спешу? Зачем нужна эта бегот­ня, разве я куда-нибудь опаздываю. Так и жизнь промелькнёт как в вагоне скорого поезда — до конечной цели доберёшь­ся, а вспомнить нечего. Да и какая у меня конечная цель не представляю. Получается, что я несусь как оголтелый, а куда и зачем не знаю. А ведь ещё и друзей на пределе сил бежать заставляю. Они-то, почему страдать должны, если шило у меня в заднице, а не у них. И самое плохое это то, что я дей­ствительно о них не думал, как и о заложниках, хоть это и выглядит странно. Скорее основной причиной этой дерзкой неподготовленной вылазки послужил не праведный гнев, а то, что могли подумать люди обо мне и моих вымышленных ви­кингах. Поддержание имиджа так сказать. Бардак, так дальше нельзя. Я только сейчас осознал, что ради своих причуд под­верг смертельной опасности своих товарищей. Ладно хоть всё закончилось благополучно, да и мальчик с женщиной спасе­ны, в противном случае оправдания такой спешке было бы не найти. Выходит что я не герой, а дурак набитый, с изрядной долей везения. Но об этом говорить вслух мы не будем, не хо­чется выглядеть в негативном свете. Пусть уж лучше липовый герой для всех окружающих, чем глупый лидер, тем более что и моя существующая легенда была под стать герою, то есть, сплошной липой. Что бы скрыть от друзей своё самобичева­ние, я сделал вид, что опять засыпаю и моё очередное враньё помогло остаться одному и выкинуть из головы вышеуказан­ные правильные мысли. В дальнейшем угрызения совести по этому поводу меня не мучали.

Родерик с гномом пригнали старую телегу приблизитель­но через час. Я по-прежнему притворялся спящим, даже когда Юли обрабатывала мазью мои раны. Запах у неё был против­ный, но то, что она помогает, было заметно даже такому горе специалисту как я. Чесаться рана, конечно, не перестала, но вот вздохнуть полной грудью я уже мог без боли. От костра донёсся изумительный запах уже приготовленной пищи, и у меня рот непроизвольно наполнился слюной. Притворять­ся спящим было выше моих сил, да и организм требовал пополнить изрядно потраченную на регенерацию энергию. Пришлось вставать. На удивление мне это удалось с первой попытки, и под изумлённые взгляды моих товарищей, я нето­ропливо потопал на манящий запах. Для вчерашнего тяжело­раненного я ел как медведь после спячки, чем добавил удив­ление не только спасённым заложникам, но и своим друзьям, знавших мой аппетит не понаслышке.

— Ну чего вы на меня так таращитесь? — спросил я, не­много насытившись, и пытаясь наладить отношения с Юли, в качестве подхалимажа добавил: — Я и сам удивляюсь нашей целительнице, похоже, у неё не на три уровня магические спо­собности поднялись, а на все шесть!

— Я тебя обычно лечила! Так и целитель пятого уровня сможет, главное, что бы он жемчужину мог активировать! — смутилась Юли.

— Так мы тебе и поверили! Ладно меня провести можешь, поскольку я лопух в медицине, но ребят то не обманешь! — продолжал подлизываться я: — Вот скажи Римас, ты слышал когда-нибудь, что бы целитель пятого уровня за день раненого на ноги поставил, да ещё с пробитым навылет лёгким?

Наш маг отрицательно покачал головой, да и все осталь­ные с ним согласились, чем смутили Юли окончательно. Вот и отлично, значит, общение в нашем кругу вернулось в нормаль­ное состояние, и не надо друг перед другом извиняться. Даль­ше наша совместная трапеза проходила в весёлой непринуж­дённой обстановке, что, безусловно, положительно сказалось на наших освобождённых заложниках, которые начали улы­баться, когда мы безобидно подкалывали друг друга и вспо­минали смешные случаи из нашей истории. К вечеру нервоз­ность от пережитой ночи прошла полностью, во всяком слу­чае, у моих друзей точно, да и мальчишка смеялся уже во весь голос, приставая с разными детскими вопросами то к гному, то к магу, то ко мне, заставляя очередной раз рассказывать о пингвинах и белых медведях. Кстати, я о них столько разных небылиц придумал, что зоологи меня, наверное, четвертова­ли бы за кощунство к науке, слава богу, они этого никогда не узнают.

Ночь прошла спокойно. Все хорошо выспались, даже освобождённая баронесса перестала вскрикивать во сне. Большую роль в нормализации её состояния сыграла Юли, которая с помощью своих микстур и задушевных бесед смогла вывести её из шокового состояния. Ничего не мешало нашему возвращению, и плотно позавтракав, мы двинулись обратно в столицу. В принципе, по моему мнению, мы могли бы обой­тись и без старой телеги, моя рана быстро заживала, позволяя держаться в седле, а заложники могли спокойно ехать сзади за седоком. Но высказывать свои мысли я не стал, решив не спорить с целительницей из-за лишних пяти часов езды, тем более что по прикидкам и при такой езде к вечеру должны до­браться в город. На всякий случай отправил вперёд Родерика предупредить баронессу и городскую стражу, чтоб ждали. Так оно и получилось, неожиданным было только число встреча­ющих. Помимо заинтересованных лиц, у ворот собралась тол­па зевак, образовав длинный коридор вдоль дороги. Встреча матери и похищенного ребёнка прошла стандартно, со слеза­ми и с радостью, и ничем не отличалась от похожих случаев на земле. Толпа восторженно ревела при встрече, крича ура викингам и виват пингвинам. Похоже, за пять часов Родерик успел не только предупредить стражу и баронессу, но и полго­рода, пройдя с десяток кабаков и выпив пару литров вина на халяву. Что он им рассказывал, я могу только догадываться, но то, что наш рейтинг вырос больше, чем за всё остальное время — это факт. В глазах горожан мы выглядели настоящи­ми героями, и я думаю, ребята это заслужили, хотя сам особо­го геройства не ощущал, в моей жизни были и более опасные моменты. Праздновать удачное возвращение я не стал, удачно сославшись на ранение, а вот всех друзей отпустил гулять до утра, пускай стресс снимут, тем более что он у них действи­тельно был. Так и закончилась наша случайная боевая вылаз­ка, первая в качестве пингвинов, и думаю не последняя. Глав­ное, что бы заканчивалось всё хорошо, быстро и без потерь, но для этого придётся всё же иногда думать немного головой, прежде чем отправляться в путь. Наверное, это и будет моей главной задачей на будущее.

15

Провалялся я в кровати ещё один день. Причиной этого была не моя рана, а возможность таким способом отделать­ся от многочисленных посетителей, желающих, во что бы то ни стало познакомиться с героем дня — предводителем ви­кингов. За это время я принял только двух человек, это счаст­ливая баронесса, пришедшая поблагодарить меня, и ректор академии Максимильян, которому пришлось подробно рас­сказать о нашей рискованной вылазке. Интересовался он этим не ради забавы, а пытался узнать, можно ли окончательно выбить бандитов с этой территории. Проанализировав ситу­ацию, пришли к выводу, что регулярными войсками сделать это будет проблематично, и знания о нахождении базы тут не поможет. Бандиты просто разбегутся по гористой местности и будут вести партизанскую войну, или просто спрячутся до лучших времён. На что он сокрушённо вздохнул, выдернуть надоевшую занозу в ближайшее время никак не получалось, а ведь сколько денег на это уже было потрачено впустую. Он даже полушутя мне предложил этим как-нибудь заняться, по­обещав за каждого убитого головореза по пятьдесят золотых, а за полную очистку территории двадцать пять тысяч, плюс расходы. Но я вежливо отказался, бегать месяцами за прячу­щимися разбойниками совершенно не хотелось, тем более за пятьдесят золотых. О полной очистке я даже не задумывался, это как у нас с коррупцией бороться, хоть сто лет этим зани­майся, а она всё одно растёт как на дрожжах.

Следующие дни я посветил своим новым задумкам, игрушкам, конфетам и подшипникам, налаживая совмест­но со специалистами их производство. Получилось неплохо. Первые Чупа-чупс ушли на ура, да мне и самому понравились, хотя раньше я их и не ел. Причём такой мастер как Спица сде­лал их даже лучше оригинала, как ему это удалось, не знаю, может действительно определённые магические способности помогли, а может исходные продукты были великолепны, без всякой химии. Ассортимент игрушек тоже значительно расширился, особенно удачно получилось с раскрашенными глиняными солдатиками, в восторге была не только детвора, но и взрослые. На этой почве мы с Никоном сделали больше ста различных моделей, включая воинов восточных стран и даже несколько видов степняков и парочку разбойников с ужасными лицами, надо же было кого-то побеждать в играх. К их изготовлению мы привлекли жён Никона и Валерта, чтоб без дела не слонялись, и их детей, которые с удовольствием орудовали кисточкой, зарабатывая себе неплохую денежку на мелкие расходы. С разработкой «БМВ» получилось значитель­но дольше, на изготовление первых подшипников ушло боль­ше недели, да и на усовершенствование амортизаторов и от­кидного верха тоже было потрачено немало времени. Теперь поднять или убрать крышу можно было и на ходу, покрутив специальную ручку с боку, на подобии стеклоподъёмника, да и ухабы стали менее заметными. Правда, к этим новшествам я имел только косвенное отношение, все механизмы приду­мывал Михард, выспрашивая у меня строение тележек у ви­кингов, которое я придумывал на основе нашего автопрома, в разумных пределах конечно и в меру своих скудных познаний.

Также решил организовать производство пуговиц, с при­влечением к этому делу Барни. Кстати костюмы с пингвинами на груди он сделал раньше обещанного срока, очевидно Ро­дерик со Стэфаном надавили, а вот платье сделать не успел, слишком уж кропотливая и трудоёмкая работа была с золо­тым шитьём. Портной был не только крайне расстроен этим обстоятельствам, но и дрожал как осиновый лист, боясь пра­ведного гнева наследника викингов. Но я человек добрый, потому строго наказывать его не стал, тем более что выбитые мною сроки были нереальны даже для нашего высокотехноло­гичного мира, и вообще, в Питере никто бы за такой заказ и не взялся бы, специалистов таких не было. В итоге я уменьшил Барни будущую долю в совместном предприятии на пять про­центов и взял с него слово, что к следующему банкету он всё же закончит заказ. Портной такому наказанию был рад до безумия, и молва о моей неслыханной доброте быстро прошла по городу, добавляя новые разговоры о моей неординарной персоне.

Собственным домом заняться пока не получалось. Никак не мог найти для него место по душе, да и времени не хвата­ло катастрофически. Помимо вышеуказанных дел, пришлось сходить и на две вечеринки, одну из которых устроила баро­несса по поводу счастливого возвращения ребёнка, и отка­заться от посещения было попросту невозможно, а другую, правда небольшую, устраивала Марианна, спасённая когда-то нами от покушения. Ничего нового и интересного на них не было. Стандартное враньё и небылицы в моих устах и вос­торженные взгляды появившихся почитателей. У Марианны, правда, чуть не случился конфуз, она настойчиво пыталась со мной переспать, возомнив, что я рыцарь из её романов. Я пре­сёк это дело на корню, в достаточно жёсткой, но корректной форме, голова и так пухла от всех моих похождений, так мне ещё только с соплюшками не хватало в историю влезть для полного счастья.

Из приятных новостей было только новое поступление партии вина от Маргеда, да внушительная доля розовых алма­зов в качестве моей доли от добычи на очищенных от тварей рудниках. Плюс кое-какая мелочь от ювелиров, изготавливаю­щих клипсы по моим технологиям. Денег в итоге у меня было предостаточно, я даже их не считал, поскольку на данный мо­мент мне с лихвой хватало выделяемых на рабочие расходы королевой, и те я не успевал полностью потратить, хотя ни в чём себе не отказывал. Вдобавок хорошую прибыль приноси­ли игрушки и Чупа-чупс, но этими деньгами занимался Ва­лерт, скрупулёзно подсчитывая и вкладывая в выгодные тор­говые операции. Я напрочь отказался заниматься этим делом, заявив, что негоже наследнику викингов тратить своё время на всякую ерунду, пусть текучкой новоиспечённые пингвины занимаются, а я проверю, когда надо будет.

Так же к хорошим новостям я отнёс бы начало учебного года у Эдариэль. Наконец-то ходячий детектор, от которого ничего не скроешь, перестал маячить перед глазами. Мне хоть и нравилась эта большеглазая девчонка со смешными ушками, но без неё я чувствовал себя спокойнее, врать окружающим было как-то легче. Да и ей такое изменение в её жизни при­шлось по душе, во всяком случае, она каждый раз с восторгом рассказывала о своём пребывании в стенах академии. За эти две недели у неё появилось много друзей, и хоть они и были старше нашей маленькой эльфийки, но общий язык с ними она нашла довольно быстро. Характер у неё был добрый и об­щительный, к тому же, благодаря своим уникальным способ­ностям, она чувствовала с кем стоит дружить и кто питает к ней дружеские чувства, а всех злюк и вредин, которых всегда хватает в таких заведениях, она обходила за версту. Учёба у них начиналась с общих принципов магии, и только по про­шествии определённого времени, начиналось распределение по различным факультетам. Каким направлением она будет заниматься в дальнейшем, никто пока не знал, слишком спец­ифическим даром она обладала. Но Римас просил не расстра­иваться по этому поводу, обещав, что через годик она сама выберет, что ей нравится. Кстати наш молодой маг и вёл курс этой общей магии, что, безусловно, добавляло спокойствие и уверенности в её безопасности, да и отношение к другим расам в академии было толерантно, хотя мы и продолжали скрывать её принадлежность к эльфам.

В один из дней мне принесли новую пачку официальных приглашений от местных дворян. У меня их накопилось уже изрядное количество, почти все с кем я знакомился на преды­дущих вечеринках, считали своим долгом пригласить меня к себе. Я пока сачковал, решив посещать не более одного бан­кета в неделю, всё-таки беспрерывно врать в течение всего ве­чера было делом нелёгким. Положив эту пачку к остальным, принесённым ранее, я намеревался вечером выбрать одно из них, как раз шла третья неделя после нашей вылазки. Но по­скольку я абсолютно не знал людей приславших эти пригла­шения, решил поручить это дело Валерту и Юли, пусть сами выбирают куда пойдём, мне было безразлично где и кому рас­сказывать небылицы. Как оказалось, это было неверное реше­ние. Собравшись все вместе после ужина, я выложил на стол пачку полученных приглашений и попросил выбрать, к кому пойдём. Сначала дело пошло бойко, все начали перебирать по­тенциальных клиентов, попутно давая краткие характеристи­ки на каждого, и когда казалось, дело двигалось к завершению, начались страстные споры. Валерт хотел пойти в гости к лю­дям, занимающим важные посты в управлении городом. Юли надеялась, что выбор падёт на светских дам, имеющих вес при дворе. Остальные тоже в стороне не остались. Родерик со Стэ­фаном настаивали посетить отличившихся на прошлой войне командиров, мол, отважные и грамотные военные всегда приго­дятся. А Михард хотел побывать у барона, бывшего когда-то по­слом в его стране, мотивируя тем, что он замечательный мужик и пьёт наравне с гномами, правда я у самого Михарда страсти к этому делу как-то не замечал. Сначала меня забавлял их жар­кий спор, потом начал уставать от этого диспута, а через полчаса меня начало колотить от злости. Что за дела? Элементарный во­прос решить не могут. Пора завязывать игры с этой демократией. В итоге, подняв руку, чтоб все замолчали, я подошёл к столу и вытащил первое попавшееся приглашение.

— Короче пингвины! Споры закончились! Идём по этому адресу! — констатировал я, и, увидев, что приглашение позво­ляет взять с собой трёх человек, добавил: — Со мной идут Ми­хард, Юли и Спица! Это тоже не обсуждается!

Почему выбор пал именно на этих людей объяснить не сложно. С гномом понятно, он как тень от меня всё одно не от­станет. Целительницу очень хотелось увидеть в новом платье, которое по заверениям портного будет готово в ближайший день. А Спицу выбрал из-за того, что он единственный кто не спорил куда идти, да и на своей кухне он проводил основную часть времени, готовя для нас изумительную еду, пора было ему небного отдохнуть и развеяться в качестве поощрения. Спорить со мной никто не решился, хотя у Юли и была робкая попытка.

— Господин! Возможно это не самый удачный выбор! — с лёгким расстройством заметила она: — Барон Зарич извест­ный интриган, к тому же он близок к свите молодого короля!

— Вот и отлично! Хватит среди овечек тусоваться, пора и дичь покрупнее навестить! — отрезал я: — Тем более что деньги нам платят для того, что бы мы змеиное гнездо разво­рошили, так чего вокруг да около ходить!

Приняв это спонтанное решение, я развернулся и поднял­ся к себе. Оставшиеся внизу друзья стали бурно обсуждать мой выбор. А чего его обсуждать, поздно уже, я своих реше­ний не меняю, даже идиотских, могли бы и привыкнуть к это­му. В следующий раз будете вовремя между собой договари­ваться, тогда и головы ваши от моего выбора болеть не будут.

Спал я, в отличие от моих товарищей, нормально, без кошмаров. Это было ещё одной положительной особенно­стью моего организма. Что бы ни случилось, хоть всемирный потоп, сон должен быть добрым, поскольку в жизни бывают случаи, когда доброту только во сне и можно увидеть, а жизнь сплошной кошмар — полигон тому доказательство. Послед­ние пять лет пребывания на нём, я всегда видел только добрые сны, может, поэтому с ума и не сошёл, и утро всегда встречал с улыбкой, даже догадываясь, что этот день не принесёт ниче­го хорошего. И вообще, человек без положительных эмоций погибнет, потому, ты их хоть в три слоя негатива заверни, а они всё равно пробьются, как молодой росток сквозь асфальт, пусть и во сне. Не верите, так поживите с моё в кромешном аду лет десять, сразу поймёте, что я прав.

День предстоял быть насыщенным. Банкет был назна­чен на девять вечера, практически к осеннему заходу солнца и скорее был похож не на вечеринку, а на ночное гуляние. К этому времени необходимо было получить и окончательно по­догнать платье, закончить отделку нашего нового «БМВ», не пешком же в золоте топать, и много чего другого, например, подготовить мелкие недорогие подарки, которые я с удоволь­ствием раздавал симпатичным женщинам, поднимая у них хо­рошее настроение, и соответственно имидж викингов. Что бы ни говорили, встречают не только по одёжке, но и по реакции на твою персону прекрасной половины общества. Во всяком слу­чае, если окружающим женщинам ты не понравишься, то хоть тресни, но в высший свет не пролезешь. Кстати на земле это пра­вило тоже действует, хотя порой многие об этом и забывают.

Поскольку платье обещали закончить после обеда, начали с «БМВ» и мелких сувениров. И тем и другим уже давно за­нимался Михард, со своими знакомыми гномами. Сувениры представляли собой медные заколки в виде пингвинов и бе­лых медведей, слегка покрытые золотом, чтоб не окислялись. Дарить полностью золотые было бы сплошным расточитель­ством. А так, и дамы довольны оригинальным изделием, и сто­ит относительно дёшево, да и бесплатная рекламная акция по­лучается. Вдобавок к этому, Спица, по спецзаказу, должен был сделать партию Чупа-чупс. Для красоты решили упаковать их в изящные деревянные коробочки, на подобии сигарных, изготовлением которых с утра занимался Никон. С цветной обёрткой так ничего и не получилось, бумага была слишком дорогой, и купить их в таком виде могли только королева и ей подобные, а нам крупный опт был нужен, на нём зараба­тывалось гораздо больше. С каждой конфеты мы имели три медяка, а себестоимость была один, причём за десяток. Теперь умножьте на двадцать тысяч, столько мы намеривались про­давать в месяц, когда полностью наладим производство, по­считали — вот вам и о-го-го, мы тоже как видите, арифметику неплохо знаем. На всякий случай, чтоб вы не приняли меня за кровавого эксплуататора, отмечу, что я выделил Спице пят­надцать процентов от дохода, хоть он и отказывался, а это для повара сумасшедшие деньги, поверьте мне на слово.

Зайдя после завтрака в мастерскую, где заканчивали ко­жаную крышу и обивку сидений на нашей тележке, я остался доволен. Михард конечно немного фыркал по поводу разных мелочей, но скорее для проформы, поскольку изделие полу­чилось гораздо лучше прежнего, как я и обещал гному. Убе­дившись, что к обеду «БМВ» будет полностью готово, вклю­чая герб с пингвинами по бокам, мы решили навестить порт­ного, вдруг опять подведёт в самый ненужный момент. Как оказалось, там тоже было всё в полном порядке, и сияющий от удовольствия Барни заявил, что через час можно забирать заказ. Ну что ж, молодец портняжка, завтра и о пуговицах поговорить можно, если конечно платье в пору будет. Забрав напоследок небольшую партию заказанных брошек и заколок в ювелирной мастерской, мы со спокойной совестью отправи­лись обедать, похоже, никаких сложностей не предвиделось, и мы могли не спеша привести себя перед вечером в порядок.

Сборы проходили спокойно, без всякого ажиотажа. Мы приняли горячую ванну с травами похожими на крапиву, чтоб тело приятно пахло и не потело. Под ванной я подразумеваю большую деревянную бочку с водой, кстати, довольно удобно, единственное, что ты не лежишь в ней, а находишься в полу­сидящем положении, для этого к боковине была прикреплена небольшая жёрдочка. Юли сделала себе причёску, завила на деревянные палочки, предварительно разогретые в воде, бо­ковые локоны, да уложила их на голове с помощью шпилек и заколок. Стрижки как таковой женщины здесь не делали, хо­дило глупое поверье, что обрезая волосы, укорачиваешь себе жизнь. Хорошо, что к мужчинам это не относилось, можешь хоть лысым ходить, и правильно, иначе после тяжёлого фи­зического труда пришлось бы по два часа гриву расчёсывать. После этого сделали поздний обед, поскольку ужин пропуска­ли, а банкет только после захода солнца должен был начать­ся. Вроде всё складывалось удачно, я даже удивился немного, впервые я никуда не опаздывал и не нёсся сломя голову. Но где это вы видели, что бы у меня да не было сложностей на пустом месте, такого к великому сожалению не бывает.

Начались они, когда мы отправились к Барни за готовым платьем. Пошли мы туда все вместе, остальные ребята решили проводить нас до дома Зарича, в качестве почётного эскорта, но думаю, им тоже захотелось посмотреть, как будет выгля­деть наша целительница в новом платье, а то всё брючные ко­стюмы, что охотничий, что дорожный. Подъехали мы к дому портного на новом «БМВ», который гном забрал незадолго до выхода. Изумительная получилась прогулка, скажу я вам, на­род вдоль дороги долго стоял с раскрытыми ртами, да и нам было удобно в шикарных кожаных сидениях, тележка как раз была рассчитана на трёх человек. В доме улыбающегося Барни меня уже ждал жбан сливового компота, впрочем, и чай для друзей у него теперь тоже имелся. Юли ушла в примерочную комнату, там ей помогала одеваться жена портного, да пара зо­лотошвеек, недавно закончивших свою работу. Прошло пять минут, десять, пятнадцать, а она всё не выходила. Минут через двадцать из комнаты вышла жена Барни и что-то прошептала тому на ухо, отчего улыбка мгновенно слезла с лица портного.

— Барни! Что там творится, в конце концов? Может, объ­яснишь? — спросил я, начиная немного нервничать: — Мерки что ли снял неправильно?

— Что вы господин! Всё сидит как влитое! — начал оправдываться хозяин: — Просто она сказала, что никуда в таком виде не пойдёт!

— Что значит не пойдёт? — ошарашенно спросил я, и, не спрашивая разрешения, без стука отправился в примерочную комнату.

Ожидавшие друзья, вопреки всем правилам приличия, отправились вслед за мной, причём даже впереди портного. Да и к чёрту условности, это ж надо, столько денег и сил угро­хано, а она, видите ли, не пойдёт.

— В чём дело Юли? — громко спросил я, зайдя в комнату и окинув её взглядом: — Что за глупые капризы?

Платье, между прочим, выглядело потрясающе, и сиде­ло на её фигуре изумительно. Наши ребята тоже были такого мнения, поскольку челюсть у них отвисла до земли, а глаза вы­ражали неподдельный восторг от увиденного.

— Чего молчим? Я спросил, что случилось? — повторил я свой вопрос, поскольку на первый она так и не ответила.

— Ничего не случилось! Просто я никуда не пойду! — на­конец произнесла целительница: — Мне в нём неудобно! Я строго посмотрел на портного, требуя объяснений. Он, бедолага, от моего сурового взгляда даже скукожился.

— Не знаю господин Железяка! Может оно немного тя­желовато, почти пять килограмм, одних только золотых нитей больше четырёх кило ушло, но я постарался распределить вес на плечи и на бёдра! По идее сильных неудобств быть не долж­но! — начал оправдываться он, бледнея на каждом слове.

— Причём здесь вес? Вы вырез видели? — встряла в раз­говор разъярённая нашим бестактным вторжением Юли: — Вот гляньте и всё поймёте!

Она медленно убрала руки сложенные на груди. И чего? Вырез как вырез, совсем небольшой по земным меркам, я сам его придумывал, подумаешь, ложбинка между груди видна! Смотрится очень даже ничего, просто великолепно смотрит­ся. Я не вру, да и грудь у неё классная была, кстати, она как раз и не вылезала. И чего дуре надо, в паранджу закутаться что ли? Ладно, ты ещё не знаешь дара моего убеждения. Я сейчас тебе мозги вправлю, не посмотрю что женщина и графиня.

— Послушай дорогая! Там где я родился, на светские ве­чера ходят с таким вырезом, что пупок порой видно! И это считается нормально, многие даже драгоценности туда пиха­ют! — начал я своё давление на Юли.

— Я не знаю как там у вас у викингов, но мой пупок вы и на том свете не увидите! — прервала меня злая целительница.

— Да нужен нам твой пупок! Чего мы там для себя нового уви­дим? Или ты считаешь, что он у тебя особенный? Сильно в этом сомневаюсь! — съязвил я, причём говоря абсолютную правду.

Но вот что интересно, сказав это, жутко захотелось на него посмотреть. Медленно глянул на ребят, у них, судя по взглядам, направленным в одну определённую точку на теле у Юли, возникло похожее желание. Парадокс мужской психо­логии, когда что-то доступно, пусть и прекрасное, ты его не замечаешь, а когда тебе запрещают на что-то смотреть, появ­ляется жгучее желание это увидеть, даже если оно совершенно никчёмное. Так что же я хотел ей сказать? Чёрт, всё вылетело из головы, даже не помню, какие аргументы хотел ей приво­дить. Проклятый пупок, это ж надо было так мозги вывер­нуть, в жизни не подумаешь. Затянувшуюся паузу прервал слегка дрожащий Барни.

— Господин Железяка! Я могу попробовать чуть переде­лать, тем более, пока золотошвейки здесь, но на это мне пона­добится около четырёх часов!

— Какие четыре часа? Нам через час на приёме надо быть! — завёлся я, но поняв, что хоть лопни от натуги, но Юли, из-за своих предрассудков, в таком виде никуда не пой­дёт, уже чуть спокойнее добавил: — Ладно Барни! Сам нако­сячил — сам и исправляй! Даю тебе три часа, и что бы больше без проколов!

То, что вырез спроектировал я лично, упоминать не стал, да и кому нужны такие мелочи. Внутри у меня, от этой дурац­кой заминки, всё кипело. Надо было срочно выплеснуть нако­пившуюся злость, благо друзья рядом оказались.

— А вы чего тут стоите, дырки в платье своими глазён­ками сверлите! Совсем стыд и совесть потеряли! — рявкнул я: — А ну быстро все отсюда! Не мешайте портному работать, Юли и без вашей помощи разденут!

Себя естественно, к потерявшим стыд и совесть, я не от­носил, хотя с удовольствием сорвал бы платье и посмотрел, что там у неё на животе. А чего вы хотели, сами меня госпо­дином назначили, значит, что другим нельзя — мне можно. Ребята между тем мигом вылетели из комнаты на улицу, и с покрасневшими лицами стали дожидаться моих дальнейших действий. Я был человеком интеллигентным, потому, вопреки желанию, так же как и они покинул комнату, правда, сделал это спокойным шагом, а не бегом. Вот что за напасть такая, похоже, мне вообще ничего планировать нельзя, даже по ме­лочам, один фиг всё через задницу получается, не жизнь, а сплошной экспромт, в правительство меня точно не возьмут, там такие планировщики не нужны. Посмотрев на понурых ребят, отправил их всех домой, почётный эскорт в данной си­туации был ни к селу, ни к городу. Оставил только Михарда со своим «БМВ» дожидаться целительницы, приказав, как всё закончится, немедленно ехать к барону, а уж по поводу их за­держки я что-нибудь придумаю.

Пришёл я на вечер, сопровождаемый одним Спицей, и как полагается истинным викингам, минута в минуту. Точнее ровно через час после указанного в приглашении времени, та­кая уж нелепая традиция здесь присутствовала. Оставив коня, позаимствованного у Родерика, слугам, тележка осталась до­жидаться Юли, я вместе с дворецким прошёл внутрь дома. Настроение, как вы понимаете, у меня было не самое хорошее. Тем не менее, после того как меня официально представили, я мило улыбнулся и пошёл знакомиться с бароном Заричем и его гостями. Ничего предосудительного после знакомства я не заметил, а ведь говорили интриган, вхож в свиту сумасброд­ного молодого короля. Ничего подобного, обычные разгово­ры, разве что скабрезные шутки порой проскальзывали, да вопросы, помимо стандартных, были и об интимной жизни у викингов. Но это не беда, порой на мальчишнике в обща­ге такого наслушаешься, что уши у неподготовленного чело­века завянуть могут, а тут так, цветочки, да и парочка моих адаптированных к этому миру анекдотов по этому поводу, пришлась как нельзя кстати. Само собой, разумеется, расска­зывал я только пристойные, без похабщины, так что от души смеялись не только мужчины, но и женщины. Очень здорово помогал при общении принесённый с собой Чупа-чупс. Как только около меня собиралась стайка женщин и начинала со всех сторон наперебой задавать глупые вопросы, я засовывал им в рот конфеты, и сразу становилось тихо. Мне хорошо и им приятно, к тому же не дорого, так что берите на вооружение. И вообще, мне здесь нравилось, я даже успел слегка потискать в углу парочку симпатичных баронесс, благо Юли рядом ещё не было. Вначале я переживал за Спицу, думал, что он с непривыч­ки будет бояться общения с высокомерными дворянами, но мои опасения не оправдались, он был сыном придворного повара и прекрасно ориентировался в нравах царившим в высшем свете, потому белой вороной не выглядел. Причём его профессиональ­ные комментарии по поводу некоторых блюд вызывали уваже­ние у окружающих, тонкие знатоки этого дела всегда ценились.

Прошли уже около двух часов нашего пребывания у ба­рона Зарича, и казалось вечер ни чем не будет отличаться от остальных, те же восторженные слушатели и заранее заготов­ленные байки о викингах. Обстановка была правда более фри­вольная, но мне это было по душе, вспомнились студенческие вечера, где можно было без опаски прижать в уголке пару трой­ку женщин и по окончанию мероприятия уединиться с одной из них. Ничего плохого я в этом не видел, мужчиной я был молодым и совершенно свободным, тем более природа брала своё, и желание проснуться утром в обнимку с симпатичной особой было вполне естественным. Но беззаботное течение времени было нарушено появлением новой группы людей, о которой ещё до официального объявления дворецкого, преду­предил хозяина запыхавшийся слуга. Барон Зарич мгновенно бросил своих собеседников и помчался к выходу. Интересно, кто там может быть, если сам хозяин побежал встречать? Мо­жет Юли с гномом подъехала в своём новом платье, хотя не похоже, по времени она должна, часа через полтора появится, да и не будет хозяин ради неё на улицу выбегать. Из любопыт­ства я начал медленно подходить ближе к входу. За дверьми начали доноситься приглушённые голоса, и я как мог, усилил слух, пытаясь разобрать слова, а слух у меня был отменный.

— Ну что барон! Твой уникальный гость, надеюсь, ещё не ушёл? — спросил один из пришедших.

— Ну что вы, ваше высочество! Никуда не делся, правда пьёт как лошадь, но на ногах держится хорошо, да и язык на удивление не заплетается, лопочет как трезвый!

— Это хорошо! А то я обещал уважаемой Иоле показать дикого северянина, о котором судачит весь город! Древний лесной народ, видите ли, не верит, что бывают особи без грам­ма магии! Я даже поспорил с ней!

— Конечно не верю! Даже у самых тупых животных мож­но найти частички магии! А северяне хоть и дикие, но до уров­ня обезьяны наверняка дотягивают!

Судя по обращению к одному из прибывших «ваше высо­чество», догадаться, кто пожаловал, было не трудно. Как и о том, к кому был обращён эпитет дикий северянин, для этого не обязательно университеты заканчивать. Но зачем же меня с обезьяной сравнивать, это уже ни в какие ворота не лезет. И, похоже, эта высокомерная баба как то связана с эльфами, раз о ней высказались как о представителе лесного народа. Причём, слыша, с каким почтением с ней обращается моло­дой король, она имеет немалый вес у древнего народа. Да и хозяин хорош — что значит, пьёт как лошадь? Попробуй-ка не выпить с дворянами — обидятся, а подходит сколько — уже человек двадцать, как минимум, вот и посчитайте, умножьте на сто пятьдесят грамм, это больше трёх литров. Ладно, у меня организм железный, другой бы давно умер на моём месте. Эх, настучал бы я им по голове, за такие высказывания, да вроде как-то неловко морду королю бить, тем более при выполне­нии государственного задания. Ладно, потерпим, главное, что б прилюдно не оскорбляли, а то я хоть человек и сдержанный, но каждому терпению есть предел.

Через минуту двери в зал открылись, и дворецкий громко объявил:

— Король Фарлах, в сопровождении эльфийской прин­цессы Иолы, с королевской свитой!

Все вежливо поклонились. Я естественно тоже, хотя после услышанного у дверей, не очень то и хотелось. Король важно прошагал в центр зала, иногда попутно кивая головой в знак приветствия. Его внешний вид мне совершенно не понравил­ся, весь в бантиках и цветочках, не мужик, а девочка из детса­да. У остальных тоже присутствовали эти аксессуары, но всё же не в таких количествах. Что за мода дурацкая, мой отделан­ный золотом костюм явно выигрывал, и это радовало. А вот эльфийка, которую я назвал бабой, была, хоть и высокомерная стерва, но очень даже ничего, стройная и симпатичная, да и костюм был без всяких идиотских примочек. Если бы я не под­ходил к дверям, то возможно этим вечером я постарался бы даже немного пофлиртовать с ней. Остальная вошедшая сви­та, состоящая из трёх человек, была обыкновенными прихле­бателями, и особого внимания не заслуживали.

— Господа! Что же вы притихли? Не обращайте на нас внимание! Продолжайте веселиться, вы же за этим пришли! — вальяжно произнёс слегка подвыпивший король: — А мы тут с милой принцессой Иолой погуляем немного, осмотримся!

Ну конечно, «не обращайте внимания», попробуй не об­рати, вмиг обвинят в невежливости к королевским особам. Да и на кого вы посмотреть пришли, тоже известно, а то «осмо­тримся». Да и фиг с вами, смотрите на здоровье, от меня не убудет. Пришедшие гости тянуть с этим не стали, а сразу по­просили барона подвести их ко мне.

— Позвольте представить! Это легендарный северный викинг, Железяка! — произнёс Зарич, подойдя ко мне: — Ну а вас я думаю представлять не надо! Страна всегда знает в лицо своих повелителей!

— Простите! Вы тут все повелители, или кто-то конкрет­но! — зачем-то сдуру ляпнул я, вместо того, что бы вежливо поклониться: — А то объявили король Фарлах, а эта худющая женщина в дорожном костюме на него совсем не похожа!

Идиот! Полный идиот! Это я себя имею в виду! На кой чёрт я лезу на рожон, ведь решил — пускай смотрят. Ну, поду­маешь, с обезьянкой сравнили, не свинья же, в конце концов, да и свинья животинка хорошая, и пользы к тому же больше чем пингвины приносит. И это слово «худющая». Я до этого момента никогда его не употреблял, откуда оно в голове вы­плыло, тем более что к принцессе оно не имеет никакого от­ношения, стройная — да, но кости из-под костюма явно не выпирают. Блин, сколько раз зарекался хоть немного головой думать, только, похоже, нет её у меня, во всяком случае, моз­гов точно. Надо срочно исправлять положение, только как те­перь выходить из сложившейся ситуации ума не приложу, но говорить что то надо.

— Господа! Чему вы так удивляетесь? У нас, в стране ви­кингов, о короле Фарлахе никто ничего не слышал, да и я его никогда не видел! Откуда я могу знать, кто из них король! — продолжал я нести чушь: — Да и принцессу я назвал худющей, наверное, по недоразумению, возможно из-за торчащих ушей так показалось! А какая она на самом деле не знаю, я ведь её не раздевал, может и не тощая на самом деле окажется!

Если народ до этих слов стоял, удивлённо открыв рот, то теперь он тихо начал пятиться от меня назад, как от чумного. Похоже вместо того что бы исправить ситуацию, я её только усугубил. Это ж надо сказать королю, что о нём никто не слы­шал, более оскорбительной фразы и не придумаешь. Про уши я вообще молчу, только кретин может назвать эльфийские ушки, которые являются гордостью их народа, торчащими. И при чём здесь раздевание, да ещё к гордой принцессе от­носящееся. Интересно меня сразу попытаются убить, или по­мучают для начала. Ну почему я не мог банально извиниться, сославшись на опьянение, тем более что барон Зарич преду­преждал их, что я пью как лощадь.

Между тем, король Фарлах стоял красный как рак и хватал ртом воздух от возмущения, похоже, большей гадости в свой адрес он ещё не слышал. Его сопровождающие прихлебатели на­чали доставать клинки, в отличие от нас свите короля разреша­лось их носить даже на светских вечерах. Всё, пипец, приехали.

К великому удивлению от немедленной расправы меня спасла ни кто-нибудь, а оскорблённая мною Иола, причём сде­лала она это не из сострадания, а в меру своего стервозного характера. Вместо того, что бы разразится праведным гневом, свойственным её народу, она вдруг звонко рассмеялась.

— Фарлах! Я уж думала, что и эта вечеринка будет такой же однообразной и скучной, как и все остальные, на которые ты меня приглашал! Бесспорно, я ошибалась! — весело сказа­ла она: — Да и наш спор я проиграла! У него действительно нет ни грамма магии, я даже догадываюсь почему!

— Ну, и почему? — спросил король, пока продолжая ки­петь от ярости.

— Потому что мозгов нет! — опять рассмеялась она: — А какая же магия без мозгов, для неё, хоть чуток извилин, но должно присутствовать!

Фарлах ещё какое-то время стоял, переваривая услы­шанное, потом громко засмеялся. По залу прошёл вздох об­легчения. Похоже, оттирать пол от крови сегодня не придёт­ся. Я, кстати, тоже перевёл дух. И на реплики эльфийки со­вершенно не обиделся, тем более что, по моему мнению, она сказала чистую правду. Обстановка в зале стала потихоньку возвращаться в прежнее русло, то там то здесь гости негром­ко обсуждали произошедший инцидент. Причём по поводу эльфиской принцессы, подавляющее большинство было на моей стороне. Из-за чрезмерного высокомерия лесного наро­да его недолюбливали, и если кому-либо удавалось вставить им шпильку, это радовало окружающих. Правда, для шутни­ка последствия могли быть самые плачевные, эльфы были не только высокомерными, но порой и достаточно мстительны­ми, поэтому такие случаи происходили достаточно редко.

— У вас у викингов все такие вежливые при знакомстве, или ты один такой сверхкультурный? — спросила Иола с яв­ной издёвкой.

— Почти все, кого с обезьяной сравнивают! — ответил я, не скрывая, что слышал разговор за дверью.

— Ах, даже так! Тогда извини, ошиблась! Зря я тебя с обе­зьяной сравнила, они в лесу ведут себя гораздо пристойнее, так что ты до их уровня не дотягиваешь! — продолжала изде­ваться она, получая от этого удовольствие.

— Ну что вы милейшая! Это вы у себя в лесу привыкли с обе­зьянами общаться, а здесь, извините, люди собираются, вот вам и неуютно! — парировал я. Пусть знает, что мы тоже не лыком шиты, и просто так мордой по столу себя елозить не позволим.

Народ, привлечённый нашей пикировкой, замер в ожида­нии. Давно уже никто не видел, что бы кто-то мог с эльфами в словесную баталию вступить, да ещё не уступая при этом им в колкостях.

— И как это тебе удалось такую длинную фразу сказать при полном отсутствии мозгов? — не сдавалась она, понимая, что просто уйти обиженной и оскорблённой уже не получит­ся, это будет равносильно полному поражению от какого-то дикого северянина.

— Так в пустой голове мысли гораздо лучше рождаются, чем в забитой всякой чушью о превосходстве лесного народа, как у вас! Вы этим так свои мозги переполнили, что места для чего-нибудь стоящего уже не осталось! — с лёгкостью пере­бросил я мяч на её половину.

Окружающие нас гости одобрительно загудели, даже король Фарлах втихаря показал мне большой палец, выражая свою под­держку, а ведь минуту назад готов был на куски меня порубить. Видимо эльфы и его порядком достали своей надменностью.

— У меня в голове стоящего на порядок больше чем у всех северян вместе взятых! — неуклюже отбила она мой удар.

— Бедняжка! Как же ты такую тяжесть в своей неболь­шой головке держишь? Неужто серое вещество провалилось пониже спины, во всяком случае очень похоже что именно стоящее у тебя из того места и выходит! — без запинки отба­рабанил я.

Принцесса стала покрываться красной краской. Такого наглого отпора она явно не ожидала. То-то же, знай наших Питерских викингов, а то привыкла над людьми безнаказан­но издеваться, зная, что ответить никто не сможет. Вот какого чёрта ты меня с обезьяной начала сравнивать, ведь даже не поговорила для начала. А поведи себя по-людски, глядишь, я тебе кофе утром в постель принёс бы, или чаю, какая разница. Между тем, Иола предприняла очередную попытку перело­мить ситуацию, переходя от оскорблений к угрозам.

— А знаешь ли ты, Железяка, что у нас самые сильные маги? Они порой чудеса делают, используя энергию земли, воды и леса! И стоит мне им сказать своё пожелание, от тебя мокрое место останется!

— Да слышал я о ваших магах! Так себе, средненький школьный уровень! У нас целые организации таких магов есть, которые энергию земли, воды и леса используют! Причём не только пожелания выполняют, но мечту осуществить мо­гут! У нас даже слоган есть — «Газпром — мечты сбываются»! Эти, вместе с «Роснефтью», энергию земли используют, энер­гию воды — «Русгидро», воздуха — «Аэрофлот»! Пойти про­тив них, что под каток лечь, даже мокрого места не останется!

— Под какой каток? — немного испугалась она, нутром чувствуя, что я говорю правду.

— Пойдёшь против них — узнаешь!

Похоже, моя пылкая речь произвела впечатление не толь­ко на принцессу, но и на окружающих. Они с уважением и опа­ской посмотрели на меня. А не переборщил ли я со своими байками? Может быть и переборщил. Но с другой стороны, королева сама просила меня произвести впечатление силой викингов, чтоб кочевники задумались, следует ли нападать на страну, имеющую таких союзников. А то, что слухи о сегод­няшнем вечере дойдут до них я не сомневался, судя по лицам гостей, завтра об этом будет знать весь город. Пожалуй, на се­годня хватит небылиц, а то такого наговорю — самому страш­но будет.

То, что Иола проигрывала мне словесную дуэль, было вид­но невооружённым глазом. Она сникла, и взгляд теперь вы­ражал не лёгкое презрение к окружающим, а растерянность. Добить её что ли, или наоборот поддержать — не пойму, во всяком случае, спесь сбить надо точно.

— Да ты не переживай так сильно! Будь со мной поласко­вей, и всё хорошо закончится! — посоветовал я ей с ирони­ей: — Знаешь, какой классный массаж я умею делать, особен­но по утрам!

— Да скорее солнце перестанет вокруг земли вращаться, чем твои гадкие ручонки до моего тела дотронутся! — психа­нула она.

— Ну, во-первых, не такие уж мои ручонки и гадкие! А во-вторых, солнце никогда вокруг земли и не вращалось, это земля вокруг солнца вертится! — зачем-то сказал я, забыв, что вторая часть относительно солнца вызовет полное непонима­ние в этом мире.

Так оно и получилось. Такое кощунственного заявления вызвало больше удивления, чем наши маги в лице «Газпрома». И что теперь делать? Сказать, что ошибся — нельзя, к чёрту полетит не только имидж викингов, но и всё моё преимуще­ство в этой пикировке. Придётся доказывать, что я не вру, иначе и всё остальное сочтут ложью, а этого допустить нельзя.

Блин, это ж надо, первый раз сказал правду и на тебе, сразу вруном считают, а может даже и сумасшедшим, вон даже Спи­ца глазёнками хлопает. Эльфийская принцесса, после моего промаха, слегка приободрилась.

— Ну, ты загнул, Железяка! У тебя точно мозгов нет, раз так думаешь! — довольно сказала она.

— А если я докажу, что сказанное чистая правда, как и всё остальное, то ты выполнишь любое моё желание! Догово­рились? — пошёл я в ва-банк, а что мне ещё кроме этого оста­валось.

— Какой же ты наглец викинг! Никогда принцесса древ­него народа не опозорит себя такой участью, да ещё с диким северянином! — продолжала улыбаться она: — Но так уж и быть! Если ты докажешь эту ахинею, то будешь иметь честь переспать с самой красивой девушкой на этой планете!

— Не льсти себе дорогая! У нас девушки покруче будут! Да ещё и неизвестно кто кому честь оказывает! К тому же, с чего ты взяла, что я с тобой спать собрался, мне может просто захотелось твои замечательные ушки пощекотать, не более! Там где я родился, таких ушастиков нет!

Принцесса от моих слов побледнела, но в этот момент во­шедший дворецкий объявил:

— Прибыли барон Михард и графиня Юли!

Сначала на это заявление никто не обратил внимания, слишком большой интерес вызывал наш спор. Но это было только до момента, пока порог не переступили мои друзья. Вошедшая целительница ослепила всех своим видом, причём не только в переносном смысле, но и в прямом. Грациозно подойдя ко мне в великолепном, вышитом килограммами зо­лота, платье, созданном в виде сказочного феникса, обнима­ющего стройную фигуру, с диадемой, состоящей из огромных розовых алмазов и с колье на шее из редких магических крас­ных кораллов, называемых кровью богов, Юли вызвала шок у окружающих. Она и раньше была симпатичной, но в этом облачении выглядела персонажем из сказки. Эх, если бы она до сих пор не любила своего эльфа, я бы за ней точно приуда­рил. Ну что ушастая, съела, теперь будешь знать, что викинги слов на ветер не бросают. Раз сказал, что у нас покруче будут, значит, так оно и есть.

Между тем, сделав лёгкий книксен королю и попривет­ствовав эльфийскую принцессу, Юли обняла меня за руку и мило извинилась.

— Простите за задержку господин! Надеюсь, я не очень вас подвела!

Народ как стоял с открытыми ртами, так и остался сто­ять, в полном молчании. Наверное, было слышно, как капают слюни у некоторых мужиков, да скрипят зубы у части женщин от зависти. По этим признакам даже можно было определить, с кем стоит заводить знакомство, а с кем нет. У нормальных людей зубы не скрипели, и подбородок оставался чистым, их лица просто выражали восторг от увиденного. Но попадались и полные отморозки, парочка из таких, подогретые изрядной долей алкоголя, попытались в вульгарной форме подвалить к нашей Юли, невзирая, что она стояла со мной под руку. Я даже не стал объяснять, как они не правы, а просто, без всякого предупреждения, саданул ногой в то место, в которое мужчин бить не желательно, отчего они скрючились на полу с отчаян­ными стонами. После чего попросил Михарда выкинуть их в окошко, как-никак, а именно это мы с гномом обещали цели­тельнице в подобных случаях, благо это был всего лишь пер­вый этаж, и шею естественно никто в полёте не сломал. Мой, продемонстрированный для пьяных грубиянов, урок, вызвал у окружающих двоякое чувство. С одной стороны все пони­мали подоплёку случившегося инцидента, а с другой, махать руками или ногами считалось уделом крестьян и ремесленни­ков, что было не приемлемым для благородных господ. При­чём, сопровождающие короля вооружённые дворяне, даже попытались ринуться на защиту своих знакомых, которых гном за шкирку тащил к окошку. Пришлось извиниться перед публикой.

— Прошу прощения господа за своё бестактное поведе­ние! — произнёс я, провожая полёт хамоватых дворян взгля­дом: — Но поверьте, я не требую от вас быть такими же бла­городными и тактичными как король Фарлах, вполне доста­точно элементарной культуры, при общении с благородными дамами! К тому же, хватать женщину без её согласия может позволить себе только уличная шпана, но никак не благород­ный дворянин, потому правило вызова на дуэль на них не рас­пространяется!

Короля Фарлаха я упомянул не случайно. Он тоже пускал слюни от вожделения, и моя лживая речь послужит дополни­тельным препятствием для его возможного непристойного поведения. Во всяком случае, каким бы сумасбродным ха­рактером он не обладал, но полностью отмахнуться от обще­ственного мнения ему не удастся, тем более после такой пу­бличной лести. Как оказалось, мой расчёт получился верным. У Фарлаха, после моих слов, лицо приобрело осмысленное выражение, он даже подбородок подтёр носовым платком и свысока оглядел зал с гостями. Мол, вон я какой, посмотрите, даже северянин заметил, что я самый благородный и тактич­ный. Всё-таки лесть, пусть и не заслуженная, всегда является хорошим оружием в умелых руках, особенно когда преподно­сится в нужное время. Естественно такая цель, как полностью ограничить контакт короля с Юли, нами не ставилась. Это было бы не только бессмысленно, но и в свете поручения ко­ролевы, контрпродуктивно. Хотим мы этого, или нет, но нам необходимо было своими силами добраться до сливок обще­ства, вокруг которых и крутились информаторы и агенты раз­ного калибра.

Свою задачу целительница прекрасно знала. Во-первых, она была далеко не глупой женщиной, а во-вторых, я довольно подробно объяснял, каких действий жду от своих спутников, и чего этим хочу добиться. Потому, не выпуская инициативу из своих рук, Юли первая обратилась к молодому королю, по­дыгрывая мне в манере общения.

— Ваше высочество! Позвольте выразить вам свою бла­годарность за заботу о такой простой графине, как я! — бес­совестно начала врать она: — Все прекрасно видели, как ваша свита, повинуясь вашему пожеланию, ринулась защитить меня от изрядно выпивших нахалов! Я даже не знаю, как вас отблагодарить! Может мой танец хоть немного поможет выра­зить мне свою признательность к справедливому и благород­ному королю?

Наши старания закрепил Михард, так же как и Юли, обра­тившийся с надуманными извинениями к Фарлаху.

— Ваше высочество! Я тоже хочу перед вами извиниться, за то, что опередил вашу свиту! — глубоко поклонившись, с пафосом сказал он: — Но в своё оправдание скажу — выпол­нить пожелание короля священно для любого гражданина страны!

После таких слов, гордость за себя любимого, так и попёр­ла от Фарлаха, казалось ещё немного, и он засветится от нашей лести. Нам это здорово сыграло на руку. Теперь об инциден­те с оскорблёнными дворянами, как и с последствиями оно­го, можно было забыть, и повторение наглых приставаний, скорее всего, ждать не придётся. Кому захочется вылетать в окошко, да ещё с одобрения самого короля?

Так что оставшийся вечер прошёл вполне спокойно. Не могу сказать, что мы веселились, скорее, изображали веселье, но инцидентов больше не было. Юли, как и обещала, стан­цевала пару танцев с Фарлахом, парочку со мной, и по разу с некоторыми гостями, которых сочла достойными. К заверше­нию банкета она очаровала всех не только своей эффектной внешностью, но и своими академическими знаниями этикета и специфических правил поведения в светском обществе, ко­торыми многие дворяне в силу своей серости и развращённо­сти просто пренебрегали. Гном со Спицей тоже не выгляде­ли серыми мышками, а вели себя как заправские мастодонты благородных кровей, для которых посещение таких вечеринок обыденное занятие. Про себя, свежеиспечённого героя, вооб­ще молчу, по популярности среди женского общества я мог соперничать с самим королём. Кстати конфликт с эльфийкой я попытался замять, даже галантно пригласил её на танец, но, к сожалению, ничего не получилось. Она только пренебрежи­тельно фыркнула в ответ и сказала, что будет ждать доказа­тельств моей недавно высказанной ереси по поводу солнца, причём в ближайшее время, после чего гордо покинула меро­приятие. Ну и чёрт с ней, незачем расстраиваться по этому по­воду, будем решать проблемы по мере их поступления, сейчас главное добраться домой живыми и здоровыми, да не прос­лыть врагом государства.

Званый вечер, с точки зрения выполнения нашего дели­катного задания, прошёл вполне успешно. Я закинул солид­ную порцию дезинформации по поводу могущества приду­манных викингов и выразил готовность всегда прийти на по­мощь королеве в случае необходимости. Посетовал на то, что так и не встречался с матерью Фарлаха, но надеясь, в будущем, с ней познакомится лично. В этом мне обещал помочь моло­дой король.

— Железяка! Я могу посодействовать в твоём знакомстве с королевой Маргарет! — заявил он, прибывая в хорошем на­строении: — Т