являет собой как бы иллюстрацию и квинтэссенцию полуобразованности и беспорядочной начитанности, некий мир ненасытного книгочея дешевых брошюрок, вечно блуждающего в тщетных устремлениях узнать хоть что-то.
Мы-то знаем: вечно улыбаться способна только смерть.
Примечательно, однако, что на бранном поле новогоднего торжества на сей раз не осталось ни одного тяжело раненного. До настоящих побоищ дело не дошло. Словом, Берлин было не узнать.
Господь сотворил песок исключительно для малышей, дабы они в мудром бескорыстии игры воспроизводили суть и смысл всякой людской деятельности. Они засыпают песком свои ведерки в одном месте и тащат в другое, чтобы там высыпать. На смену им приходят другие малыши, чтобы из образовавшейся горки загрузить в ведерко песок и отнести на прежнее место.
Такова жизнь.
Человек, заброшенный в мир машин, и сам должен стать машиной.
Ибо любое важное для тебя открытие можно сделать, не выходя из дома, – или в крайнем случае на соседней улице, благо все схожие вещи, настроения и переживания на свете отличаются друг от друга не по сути, а лишь степенями сравнения.
Десятки тысяч людей ежедневно устремляются к его входам и выходам: миниатюрные конторские барышни с черными сумочками, выпорхнувшие из узкогрудых дворов города и бедноты его северных предместий, упругой, летящей походкой спешат к его дверям, заполняют могучие лифты и щебечущей стайкой ласточек взмывают в небо.
Актерам, привыкшим произносить со сцены множество красивых слов и только так умеющим выразить страдание, сопровождая свои монологи цветастыми жестами и закатыванием глаз, надо бы поездить в купе для пассажиров с негабаритной кладью, чтобы усвоить: безмолвно полураскрытая ладонь способна воплотить невзгоды всех времен, а одно смаргивание ресниц потрясает сильнее, нежели реки слез на целый вечер. Может, актерам вообще следовало бы учиться своему ремеслу не в школах-студиях, а в лесу, заготавливая дровишки, чтобы понять – их задача не в произнесении текста, а в умении промолчать, не в многословных, а в неизреченных признаниях
если каждый в отдельности рвется учинить какую-нибудь свою маленькую катастрофу — как же тут прикажете избежать настоящих катастроф?
Может, актерам вообще следовало бы учиться своему ремеслу не в школах-студиях, а в лесу, заготавливая дровишки, чтобы понять — их задача не в произнесении текста, а в умении промолчать, не в многословных, а в неизреченных признаниях.
