Вы любите людей затем, чтоб вышла ссора;
Упреки — ваша страсть, а брань — ваш разговор,
И в мире не было примера до сих пор
Любовника с таким характером сварливым…
Оставим в стороне мы наших дней пороки
И к слабости людской смягчим свои упреки:
С такой суровостью нельзя людей судить —
Умейте кротким быть, умейте пощадить!
И в добродетели потребна осторожность,
И в самой мудрости есть крайности возможность,
А разум истинный от крайностей бежит
И учит, что, стремясь быть мудрым, надлежит
Быть и умеренным. Былых веков примеры,
С их добродетелью, суровой выше меры,
Нам вовсе не к лицу, неприменимы к нам
И слишком тягостны по нашим временам,
От смертных требуя того, что невозможно.
Нет, с духом времени бороться было б ложно
И глупостью была б, которой равной нет,
Мечта — по-своему исправить целый свет.
Как вы, я многое встречаю ежедневно,
Что лучше быть могло б, на деле же плачевно.
Но сколько бы вокруг ни видел я вреда,
Чтоб зол я был, никто не видит никогда;
Какие люди есть — я их беру такими,
И по возможности я примиряюсь с ними
И, право, думаю, что с флегмою такой
Везде — и при дворе, и в жизни городской —
Я философского имею столько ж взгляда,
Как вы, в котором желчь бушует и досада…
Всегда и всем скажу, что плох сонет безбожно,
Что за писательство такое вешать можно!
Тьфу, пропасть! Как не быть в унынии жестоком,
Когда охотно так мирятся все с пороком!
Вот почему порой я рад в тоске своей
В пустыню убежать, чтоб не видать людей…
Нет, право, бросьте-ка вы все причуды эти;
Ведь не измените вы ничего на свете!
И, так как искренность столь дорога для вас,
То я вам выскажу всю правду без прикрас:
Болезнь, которая теперь на вас находит,
Комический эффект нередко производит,
И ваш великий гнев на нравы наших дней
Вас часто делает смешным в глазах людей.
Есть много случаев, где полная правдивость
Могла бы быть смешна и впала б в неучтивость.
Порою — но во гнев суровой прямоте —
Не худо и скрывать, что мыслишь в простоте;
Есть тысячи людей, которым, без сомненья,
Некстати было бы открыть все наши мненья.
Кто нам не нравится иль нам невыносим —
Так и сказать ему, не церемонясь с ним?
Оставил в кухне там пакет какой-то страшный;
На нем каракули — так надпись неясна,
Что разве понял бы ее сам сатана…
Альцест
О, как в притворстве вы искусны, как вы лживы!
И как судить о том, что сердце ей пленяет?
Она, что чувствует, — сама порой не знает.
То влюбится она, не ведая сама,
То, не любя, твердит, что любит без ума…
Счастливец — ты, а я — несчастнейший из всех:
