автордың кітабынан сөз тіркестері  Сад чудес и волшебная арфа

Джанетт Лайнс

Жизнь коротка, живи и чувствуй здесь и сейчас».

А почему, собственно, одного волшебного концерта недостаточно? Почему нам всегда хочется большего? И ей вспомнилось, как когда-то давным-давно преодолевал свой путь цирковой канатоходец. И преодолел. Но ненасытная публика явно жаждала, чтобы он проделал это снова. А когда Лаванда уже погружалась в сон, возник другой образ, более ранний, цветной, яркий.

Едва волоча ноги, девушка добрела до дому, переползла через порог и прилегла на обморочную кушетку. Арфа матери больше не играла. Это тоже разочаровывало.

— И где-нибудь в укромных зарослях, не иначе, — продолжала Аллегра. — И он наверняка читал стихи из этой своей проклятой книги. А перед этим впустую потратил кучу денег на твои цветы на вокзале. Хотя мы очень нуждались в этих деньгах.

Следующие три дня Лаванда мастерила венки и превращала сосновые шишки в сов, приклеивая к чешуйкам глазки, крылья, войлочные кисточки на уши. Пальцы были все в клейстере. На каждый венок девушка прикрепила сову, намотала ленту и довершила композицию ярко-оранжевым бантом, в который вплела стебель сухого тысячелистника в качестве оберега. Для защиты от злых духов. Канун Дня Всех Святых не так уж далеко.

— Откуда вам известно значение каждого цветка, сэр? Ведь букет собран с явным смыслом.

Он взглянул на часы над скелетом.

— От твоей матери. Когда я бывал у вас в гостях, мы говорили не только о теории микробов и опиатах. — Доктор иронически расхохотался и снова глянул на часы.

Все утро Лаванда провела за домашними делами. Попыталась снова оттереть кровь с платья, найдя рецепт в журнале Годи «Для дам»: винный уксус, нашатырный спирт, скипидар. Намазала пятна смесью и оставила впитываться. На этих страницах ей попались идеи еще и для поделок, например осенние венки, украшенные совами из сосновых шишек. Задумывалось это явно как эксцентричное занятие, хобби для праздных читательниц. Для Лаванды же оно означало заработок. Еду на столе.

Лаванда отправилась в лес, очень рассчитывая найти деньги в стволе дерева, но только порезалась и ушиблась. Листик, приложенный к скуле, намок и покраснел. Хотя отец Лаванды был всего лишь аптекарем, а не врачом, она и сама понимала, что рану следует продезинфицировать и зашить. Яблоки рассыпались. Ивовая корзинка лежала опрокинутой в нескольких ярдах. Лаванда с трудом встала на ноги и подняла ее. Собрать рассыпавшиеся яблоки сил уже не было, и, оглушенная падением, она сделала несколько нетвердых шагов.

Возможно ли такое вообще? Разве деньги, спрятанные в стволе дерева, не сгнили бы через восемнадцать лет? Их мог кто-нибудь случайно найти.

В любой обычный день большой мешок в руках мог показаться Лаванде громоздким, но только не в этот. Пахнущий апельсином сверток был удобным, словно мягко скрученное одеяло. А уж аромат был куда приятнее запаха лошадиных отходов, обычного для этих улиц. Для улиц, по-прежнему кипевших жизнью, которую Лаванда сейчас осознавала лишь отчасти, поскольку мысли ее вертелись вокруг того, что она успела выяснить за этот день:

Аллегра Траут оказалась мисс.

Мистер Уитмен, вероятно, садовник или ботаник.

Роберт Траут любит загадки.

Что еще?

Аллегра Траут околдовала весь городок.

Роберт Траут зачаровал Лаванду, заставив купить огромное количество чая. (Он, конечно, не был непосредственной причиной этого расточительства, но девушка не сомневалась, что обмен мнениями подстегнул ее порыв.)

Что еще?

Свет нужен был им всем.

И только вернувшись домой на Пиннакл-стрит, Лаванда поняла, что забыла купить овсянку.