автордың кітабын онлайн тегін оқу Убийство на экзамене
Ирина Градова
Убийство на экзамене
В этот раз выпускной экзамен с самого начала был какой-то странный. Перепутанные имена участников, толпа симулянтов, аферы с переодеваниями и не только — это немного необычно, но за рамки школьных будней не выходит. А вот убитый в коридоре министр образования — уже проблема. И ее нужно скрыть по приказу начальства, которое боится бюрократической волокиты в случае досрочного завершения экзамена.
Двое молодых педагогов, нашедших мертвого министра возле своего поста, вынуждены взяться за расследование, потому что убийца постоянно за кем-то охотится, а полиции очень хочется найти козла отпущения.
* * *
Они бежали со всех сторон, крича страшными голосами. Лучше бы оказаться за пару километров от этого места, но было уже поздно. Меня боднули головой в живот, затем я получила ощутимый удар локтем под дых. Попытка стряхнуть с себя наплывших агрессоров оказалась тщетной. Заслонившись тяжелой сумкой, я собралась и энергично двинулась вперед, при этом нанесла удар локтем по чьей-то голове. Мое плечо отпустили, взамен с размаху наступили на ногу, но я рванулась посильнее. Затрещала какая-то ткань. Кто-то из агрессоров не удержался и упал. Раздался отборный мат. Растолкав беснующихся учеников, я наконец-то дошла до учительской.
— …Но я не промах! — раздался голос новенькой учительницы начальных классов, которая пришла в нашу школу всего месяц назад. Звали ее Марина Павловна. Она была миниатюрная, как зарплата, отчего со спины ее часто путали с ученицами.
— Что же вы сделали? — заинтересованно спросили остальные присутствующие.
— Я вцепилась в какого-то ребенка, поэтому меня не выкинули! — гордо закончила она, воинственно взмахнув тонкими руками.
— Это вы хорошо сообразили, — похвалила ее бывшая завуч.
— А меня не выкинут — я толстая! — обрадовалась вторая бывшая завуч. — Марина Павловна, вы худенькая, вам надо поправиться, тогда вас не сбросят. Купите пирожков ради собственной безопасности.
— Что случилось? — спросила я. Разговор про пирожки и безопасность был совершенно непонятным.
— Меня чуть не выкинули с лестницы, — заявила Марина Павловна, закутываясь плотнее в невероятно цветастую шаль. — Правда, он потом уже у директора сказал, что принял меня за ученицу начальных классов, потому и пытался выбросить.
— Зачем?
— Потому что думал, что я ученица. Опять не понимаешь? Так, рассказываю с самого начала. Это все было очень неожиданно. Иду я вниз по лестнице, чувствую, в меня чьи-то руки вцепились, и пытаются вышвырнуть с лестницы. Но я не промах! Сама вцепилась в какого-то ребенка, нас двоих он уже не выкинул!
— Кто?
— Какой-то старшеклассник. Может, знаешь, высокий такой, бородатый, с пропитой рожей тридцатилетнего мужика.
— Знаю. Он из девятого «Б». Единственный алкаш в своем классе.
— Оно и видно.
— Остальные наркоманы…
— Я его потащила к директору, — продолжила Марина Павловна.
— И что ему будет?
— Ничего, наверное. Он же вреда мне не причинил, состава преступления нет, значит, уже к вечеру обо всем забудет. А я буду ждать новых покушений.
— Быстро же вы адаптировались. И как увлекательно вы рассказываете о попытках убийства, — одобрила ее химичка.
— Да, у нас надо быть всегда готовыми к стычкам, — обреченно пробормотала учительница истории Дарья Геннадьевна.
— Не ходите по школе в одиночку, — посоветовала химичка.
— После такого стресса вам надо отдохнуть, — сказала я. — Сходите на вольные хлеба.
Вольными хлебами у нас называлось бесплатное нелегальное кормление учителей в столовой. Главным фактором была конспирация. Нужно было есть максимально быстро и максимально незаметно, желательно, в подсобке кухонного персонала или под столом. Чтобы директор не увидел.
— Хорошая мысль. Но сегодня директор злой, так что вряд ли поесть удастся.
Конечно, мы могли покупать обеды за деньги, но даром было экстремальнее и вкуснее. Кстати об экстриме:
— Скажите, куда можно положить этот мяч? — спросила я, доставая из сумки полусдутый волейбольный мяч, которым девятый класс играл на уроке.
— Засунь в дырку совятника, — посоветовала химичка, приглаживая свои густые черные волосы.
Скворечники валялись у нас в учительской с начала моей работы. Один из птичьих домиков назывался совятником и имел размеры собачьей будки. Я попыталась просунуть мячик в отверстие, но не преуспела.
— Положи вон на ту перевернутую парту, — сказала Марина Павловна. — Все равно его сопрут.
Это правда. Из учительской воровали все. Даже один ботинок физички, стопку тетрадей учительницы русского и шарфик Дарьи Геннадьевны.
Шли последние дни учебного года, ученики напоследок особо энергично изводили учителей, последние терпели, стиснув зубы, и мечтали о каникулах. Некоторые сознательные дети пытались исправить оценки. С этой целью меня позвал в коридор нервный мальчик из седьмого класса.
— Лидия Викторовна!
— Владимировна! Сколько можно?!
— Я сделал задание! — радостно вскрикнул он и с размаху ткнул мне в лицо помятым листком. Я рефлекторно отшатнулась.
— Не надо тыкать мне листом в глаз.
— Я не в глаз тыкал, а в нос.
Предполагается, что это должно меня задобрить.
У меня из головы не уходили мысли о каске или бронежилете. Потому что у нас не общеобразовательное учреждение, а школа диверсантов. Мы, учителя, не прикладываем усилий для образования с террористическим уклоном, оно само как-то получается. Чего только со мной не случалось за недолгое время работы! Строго говоря, не только со мной, но и с другими учителями, особенно молодыми. К мелкому хамству мы давно привыкли, к угрозам тоже, а вот к попыткам столкнуть с лестницы — еще не успели. Скорее всего, это приходит с опытом.
Как будто учебного года было недостаточно, нас вдобавок направили на экзамены. На них тоже постоянно что-то случается. Видимо, нас решили добить, чтобы повсеместно обновить педагогический состав. Неправда, кстати, что волнуются только сдающие — организаторы на ЕГЭ тоже нервничают. Иногда мне кажется, что проще будет сдать самим экзамен, чем провести его. На ЕГЭ церемониал такой, что после него выучить весь этикет королевских дворов — дело плевое.
Обязанности учителей, как полицейские, так и курьерские, на экзамене чрезвычайно разноплановы. Часть учителей берет на себя полицейские функции, обыскивая сдающих с металлоискателями у входа. Затем выпускников разбирает по кабинетам самая страдающая часть педагогов — те, кто попал организатором в аудитории. В коридорах сидит третья часть учителей, чья задача — провожать сдающих в туалет и бегать по этажам с поручениями.
Меня зачислили во все списки идущих на экзамены. Во все пять. Больше никто из коллектива не пользовался такой популярностью. Я даже прониклась ощущением своей незаменимости — без такого ценного кадра ни один экзамен не обходится! Но затем, вспомнив, что многочасовые посиделки не оплачиваются, я поняла, что используют меня, как козла отпущения. То есть, буду работать долго, принудительно, зато бесплатно. Мечта, а не работник.
Экзаменационные козлы отпущения скопились в кабинете истории, куда втекал ручеек молока из коридора, и ждали нашу главную, которая должна была проинструктировать нас по поводу проведения экзамена. Бывшая завуч, женщина строгая и солидная, в специальном блокноте для педсоветов рисовала рыбок, особое внимание уделяя жабрам. Поскольку педсоветы и просто совещания проводились у нас почти каждую неделю, чтобы директору было не так одиноко, блокнот подходил к концу. Предыдущие его страницы были посвящены небоскребам с очень тщательно прорисованными окошками. Иногда в них даже можно было различить офисных сотрудников в клетчатых рубашечках, сидящих перед жидкокристаллическими мониторами.
— Слушайте, кто-нибудь отличает друг от друга Великанова и Басова из шестого класса? — спросила химичка, закатывая рукава бежевой водолазки.
— Я отличаю. Великанов похож на свинку, а Басов на упыря. У него уши острые, — отозвалась бывшая завуч, отвлекшись от своих шедевров. — Хотя оба они упыри по сути.
— Я вообще не могу справиться с Басовым, потому что он сильнее меня, — пожаловалась учительница с опытом работы длиной в мою жизнь.
— Да уж, не избавишься от таких, — грустно сказала историчка. Ее вид аристократки позапрошлого века и меланхоличный тон удивительно гармонировали друг с другом.
— Их никакой мышьяк не возьмет, — посетовала химичка со знанием дела.
— Оксид ртути пробовали?
— Жалко добро переводить.
— Усыпите хулиганов! — решительно посоветовала Марина Павловна.
— Представляете, мать Ларионова опять беременна! Лично видела! — поделилась новостью физкультурница.
— Боже мой, еще одного из их семейки учить…
— Да у нее такое пузо, что и двойня может быть!
— Я ей лично аборт сделаю голыми руками! Без наркоза!
— Меня с собой возьмите, я ее подержу, — предложила свои услуги Марина Павловна, очень добрый и отзывчивый человек. В жизни ей совершенно не повезло, потому что ей приходилось учить одного из представителей семейства Ларионовых. Если у меня заваляется орден, отдам ей. Она заслужила хотя бы за то, что учит этого ребенка.
— А я опять раскидала человек восемь, — похвасталась пожилая физкультурница.
— Когда и где? — заинтересовалась я.
— Из учительской выходила, а там у дверей толпа как всегда, интернет ловят. Я дверь открыла, они и разлетелись. Обычно летят четыре-пять, а сегодня целый табун свалился.
— Так им и надо. Раз детей нельзя руками трогать, то про трогание через дверь никто ничего не говорил, — одобрила я.
— Всем хулиганам устроить темную! — продолжила бушевать Марина Павловна.
— Нельзя трогать, говоришь? Помнишь, я две недели назад дралась с Усовой? Натрогалась на целый судебный процесс.
Такое не забыть. Усова, отпетая ученица восьмого класса, всем потом хвасталась, что дралась с самой физручкой, скромно умалчивая, кто победил.
Тот факт, что учеников нельзя трогать руками, в последнее время обрел особую актуальность. В учителях видят педофилов. Клятвенно заверяю всех подряд, что это не так. Никаких чувств, кроме «боже, опять они!» дети у нас не вызывают. Будучи учителем в обычной школе, я прекрасно понимаю мировую финансовую элиту и даже ей сочувствую. Ее обвиняют в создании заговоров, интригах, кознях, человеческих жертвоприношениях и многом другом. Примерно тот же список обвинений, только немного расширенный и дополненный, обрушивается на голову учителей.
— Давайте проведем совещание поскорее. Сидим и слушаем, — раздался голос нашей похудевшей ответственной за экзамен Людмилы Ивановны, вконец измученной десятками меняющихся постановлений обезумевшего министерства. Но начать мы не успели. Заглянул усатый заведующий столовой:
— Извините, а в пятницу надо кормить учеников или пусть говеют?
— В пятницу что у нас? Генеральная уборка и классный час. Пусть говеют, — сказала Людмила Ивановна.
— Кстати, скажите, а организаторам на экзамене можно есть? — спросила химичка.
— Нет.
— Тогда я не пойду, — буркнула физкультурница.
— Если окажетесь в коридоре, то можете поесть, но втихаря и немного, — снизошла Людмила Ивановна.
— Под столом или в туалете, — дополнила Марина Павловна.
— Внутривенно через капельницу, — тихо вякнула я.
Людмила Ивановна осталась верна теме совещания, не купилась на обсуждение продуктов и возможности поесть, поэтому начала пространно рассказывать об экзамене.
— …В случае, если сдающего вы застали за использованием шпаргалок, вы обязаны сообщить об этому главному организатору и составить протокол о досрочном завершении экзамена. Если ученик завершает экзамен по причине плохого самочувствия досрочно, вы также заполняете протокол п
...
