автордың кітабын онлайн тегін оқу Удача нам приснится завтра.... Все может быть
Алекс Дивер

Үзіндіні оқу

Кітап туралы Қазір оқып жатыр3 Тегін фрагмент

Алекс Дивер

Удача нам приснится завтра...

Все может быть…

Шрифты предоставлены компанией «ПараТайп»

18+

— Их больше сотни. Страшные, черти, но дохнут. Боекомплект на 5 минут. Цель порядка ста единиц. Вызываю огонь на себя. Координаты… получи, сука!.. у вас есть. Сделайте их. Прием.

— Запрашиваю подтверждения. Прием.

— Работайте. Удачи, парни. Все. Отбой.

База №333. 14 сентября 2016 г.

04:02. Время орбитальное.

Радиоперехват спутников РУСНАСО

— Первый, вызывает Мастодонт. Прием.

— Первый. Прием.

— Окружили раненого недобитка в районе хлебопекарни. Инструкции. Прием.

— Оказать первую помощь. Отпустить. Прием.

— Продублируйте. Прием.

— Оказание первой медпомощи. Отступление. Прием.

— Первый, без вертушек нам не уйти. Их здесь сотни. Приказ выполняю. Прием.

— Первый, это Обелиск. Мастодонт 200 при оказании первой помощи. Недобиток вне зоны поражения. Вызываю огонь на себя. Удачи, парни. Отбой.

— Обелиск, вакцина введена? Прием.

— Парни-и-и, меня сейчас порву-у-ут! Огонь на меня! Первый, да, введена. Но лучше б ты не видел, как. А-А-А! ОГОНЬ, …!

База №333. 14 сентября 2016 г.

12:25. Время орбитальное.

Радиоперехват спутников РУСНАСО

— Первый, вызывает Белый 1. Прием.

— Первый. Прием.

— Все чисто. Прием.

— Конкретнее. Прием.

— Враг не обнаружен. Прием.

— Что видите?

— Я не понимаю. Есть локальные разрушения. Следы пожаров. Повторяю, присутствия врага не наблюдаю. Прием.

— Положение блокировочных заслонок домов? Прием.

— Положение вверх. Прием.

База №333. 01 сентября 2016 г.

Артем

Привет! Сегодня 1 сентября, и я решил начать вести свой личный дневник. Нечто подобное делает, по моему мнению, все население нашей базы. Итак, немного о себе. Зовут меня Артем Апрелов, и мне четырнадцать полных лет. Я ученик 9 класса, и сегодня снова после каникул иду в школу. Все лето мы с братом Сашкой, 16 лет, провели у родственников в Сочи. Оторвались по полной. У меня был бурный романец с тверчанкой Викой. Она была старше меня на три года, но это не помешало нам перед ее отъездом сделать «все как надо». Я обещал ей написать, но с Базы это сделать просто нереально. Почему? Об этом позже. И сдается мне, она бы и читать не стала. Так что я теперь Мужик! Интересно, первый в классе или еще мачо после каникул найдутся? Хотя, по большому счету, приврать еще никто не отменял. Ну и бог с ними.

Я сын кадровых военных. Отец, Виталий Арсеньевич, полковник, это я точно знаю, а вот чем он там, на службе, занимается — для меня до сих пор загадка. Но не воюет, это точно. Хотя стрелять умеет. С двенадцати лет мы всей семьей в тир ходим. Здесь это разрешено. Я бы даже сказал приветствуется. Так что умеет, и очень даже неплохо. Мама, Наталья Викторовна, старший лейтенант, чем занимается имею лишь смутное представление. По-моему, медицина какая-то. Но стреляет тоже ого-го. Старший брат Александр. Ну, это вы уже поняли. Ученик одиннадцатого класса. Как мне кажется, чересчур косит под взрослого. Уже два года сохнет по своей однокласснице. Временами, как мне кажется, та отвечает взаимностью, но ненадолго. У него есть заклятый конкурент на любовном фронте, Витек Ерофеев, по совместительству лучший друг. Прямо мыльная опера какая-то. Короче, жизнь у них там прямо-таки бьет ключом. Разводным. По голове. Что еще о нем сказать? Парень он простой, веселый и покладистый. Характер взрывной, но быстро отходит. И если отбросить мелкие разногласия, мы неплохо ладим.

Городок наш, то есть База №333, небольшой. Численный состав, по моим прикидкам, тысяч тридцать. Точного расположения на географической карте не знаю. Со всех сторон окружен лесистыми горами и забором ограждения по периметру. Забор ограждения находится под постоянным наблюдением и патрулируется денно и нощно. Замыкается он с двух сторон на огромном лабораторном комплексе, который напрямую примыкает к штольням. Что такое штольни? О, это отдельная песня!

А вообще места у нас красивые. Зеленая равнина, окруженная горами, — это что-то. Есть свое озеро. Не океан, конечно. Купаться можно, но вода имеет горьковатый привкус. Отец говорит, из-за минеральных источников на дне. Они имеют какой-то там особо заумный химический состав, который и придает воде такой привкус. Озеро глубокое, точной цифры не скажу, но слышал, что очень даже. Года два назад отец рассказывал, что База расположена на дне воронки от упавшего в незапамятные времена метеорита. Это ж какого он должен был быть тогда размера? Это ж тогда Земля по принципу бильярдного шара с орбиты в лузу космоса улететь должна была. Нет, я в это не верю категорически. Может, на дне потухшего вулкана? Да оно, по большому счету, и неважно.

База строго засекречена, но увидеть с высоты ее можно. При подлете металлические шторки иллюминаторов самолета приподнимаются, и смотри не хочу. Но хотят все. База представляет собой правильный шестиугольник, где одна из сторон — лабораторный комплекс. Хотя никто из нас, школьников, не знает, чем там занимаются, название прилипло. Отец и мама работают там. Они называют его «кротодом». Ну да и ладненько, с топографией разобрались.

Население делится на две большие части. Собственно, это военные и горные рабочие, ведущие выработку штолен за «кротодомом».

Условия проживания сильно разнятся. Военный квартал состоит из отдельно стоящих двухэтажных домов, рабочие же живут в трехэтажных таунхаусах, по четыре квартиры в каждом доме. Но, по-моему, никто не в обиде.

Учимся мы все в одной школе, и между нами нет никаких различий. Ну кроме как по половому признаку. Это я к тому, что Сашкина подружка — дочь горняка. Мы ходим друг другу в гости, празднуем в одних ресторанах, играем в одни игры, любим и ненавидим по обоюдной взаимности.

А вот наблюдать за вновь прибывшими бывает очень смешно.

Кстати, чуть не забыл! Как только нам исполняется 18 лет, нас отправляют на Большую землю. Продолжать учебу в универе, к родственникам или куда душе угодно. Остаться можно лишь в одном случае. Пойти на службу в гарнизон охраны. Но требования у них там такие, что легче в МГУ поступить.

Ладно, что-то я отвлекся. В городе есть все. Магазины, мегамаркет, огромный развлекательный центр, различные спортклубы и т. д. и т.п., как говорится. Но есть и жесткие ограничения. Например, Интернет у нас какой-то резаный. То есть скачивай что хочешь в любом объеме или на что денег хватит. Играй от пуза. А вот обратная связь… Skype отсутствует, как будто его и в природе не существовало. Переписка в любых соц. сетях: от вечного как мир Вконтакте до чумового «После Армагеддона» — контролируется жесткой цензурой. Любое упоминание о Базе режется нещадно. Как они это делают, для меня загадка. Любые фотографии тоже в корзину. Не нравится? Сиди во внутренней Сети. Там разрешено все. Частенько мы так и делаем.

Ну что бы еще такого написать? Думаю, для стартовой страницы хватит.

Пока, дневник, встретимся после школы.

Институт Аномалий Пространства и Человека

Выдержка из дневника. Москва, 16 декабря 2014 г.

Апрелов Виталий Арсеньевич

В тот памятный мне зимний вечер я задержался на кафедре института допоздна, сверяя выплески аномальных излучений над кратером вулкана Попокатепетль в Мексике и над поверхностью Индийского океана в районе Яванского желоба. На первый взгляд, между ними не было ничего общего. Но интуитивно я чувствовал — это не так. Ведь именно после всей той свистопляски, которую нам устроила природа в том году (да-да, не в 2012, а в 2013 — не конец света, конечно, но все же), люди стали больше верить различным прогнозам. Даже если эти прогнозы шли в разрез с канонами общепринятых физических законов. А интуиция — это, по сути дела, та же физическая величина, просто пока не просчитанная математически. Как, собственно, и другие выплески энергетики человека, не принятые официальной наукой, а потому аномальные. Или паронормальные. Какие угодно, но только не нормальные. Только вот норма у каждого своя, а платить за неверие пришлось тогда всем. Именно после этого сформировали наш институт. Только после этого. Хотя чему тут удивляться? Человек по природе своей — существо недоверчивое. А как же иначе. Все, что не могу пощупать руками, иллюзорно! Вот, например, огонь жжет руку, нечистоты раздражают нервные рецепторы органов обоняния. А какие рецепторы раздражает интуиция? Как пощупать дар предвидения?

Интуиция… Я верил своей интуиции. Но и ей нужен отдых. А для этого нужно было переключиться и занять свои мысли чем-то другим. Например, приготовлением кофе. Скажу честно, я не кофейный гурман, но и растворимое пойло за кофе не считаю. А потому имел в своем распоряжении компактную кофемашину. Залив в танкер воды, я, ожидая ее подогрева, всыпал во встроенную кофемолку порцию кофе в зернах, остатки аккуратно запечатал и убрал в специальный контейнер. После всех катаклизмов сей напиток стал ой как недешев. И когда наконец кофе зажурчал в чашку, а я уже набил табаком трубку в предвкушении никотино-кофеинового кайфа, в приоткрытую дверь заглянул вахтер Аркадич.

— Виталь Арсеньевич, — посмотрел он на меня, по-стариковски щурясь, — Вас очень настойчиво просит принять посетитель. Военный какой-то, — Аркадич осторожно оглянулся и, видимо, не увидев никого поблизости, заговорщицки подмигнул мне и зашептал: — А мож, гнать его в шею? Это я в сей минут организую! Вы только намекните! — и уже на весь коридор: — Ну так как, пропускать, а то рабочий день-то да-а-в-но уж закончен? А тут все ходют и ходют! Рабочему человеку отдыху не дают!

Я на секунду задумался, прислушиваясь к своим ощущениям. Раздражения не было. А вот какой-то дикий и неоправданный интерес уже шевелился где-то там, в груди. Это кому ж я так понадобился в двенадцатом часу ночи, что и здесь нашли? Я махнул рукой. Аркадич скрылся за дверью. Капля коньяку в кофе мне не помешала, и, сделав ароматный глоток, я уселся в кресло и раскурил трубку.

Интересно, если бы я знал тогда, что эта встреча изменит всю мою жизнь, смог бы отказаться? Думаю, что нет. В дверь негромко постучали. Я сказал: «Войдите!» — и снова пыхнул трубкой. На пороге появился мужчина лет сорока с коротким ежиком седых волос, веселым прищуром карих глаз и в военной форме без знаков различия. Во всяком случае, мое первое впечатление о нем было именно таким. Или это память немного играет со мной? Мужчина аккуратно прикрыл за собой дверь, подошел к столу и, протягивая мне руку, представился:

— Полковник Чадов Сергей Львович.

Я пожал руку.

— Ну, мое имя Вам наверняка известно, Сергей Львович. Позвольте узнать, чем обязан столь позднему визиту? И кстати, а Вы полковник какого рода войск будете, можно полюбопытствовать?

Полковник улыбнулся.

— Видите ли, Виталий Арсеньевич, я пока не могу сообщить по определенным причинам, какую организацию я представляю, — Сергей Львович на секунду задумался, — но могу гарантировать Вам, что полковник я настоящий. Можно присесть? Спасибо. А теперь к сути моего столь позднего визита. У нас к Вам есть предложение, которое, мы надеемся, может Вас заинтересовать. Поверьте, после положительного ответа Вы получите более исчерпывающую информацию. Мы понимаем, что для принятия решения Вам потребуется время. Для этого мы готовы предоставить Вам… — полковник прищурил глаза и сделал три окружности указательным пальцем по воздуху, — скажем, трое суток, и…

— Позвольте! — От возмущения я поперхнулся дымом. — А почему не три минуты?! И о каком решении может идти речь? Я категорически Вас не понимаю. Вы приходите в мой кабинет поздней ночью, говорите загадками и смеете просить меня о принятии каких-то радикальных решений! Да кто Вы вообще такой? Кого Вы представляете?! — Я не заметил, как сорвался на крик.

Незамедлительно приоткрылась дверь и появилась заинтересованная физиономия Аркадича. Одно ухо у него было гораздо краснее другого, из чего я сделал выводы, что позицию «всеслышащее дверное ухо» он не менял. Особо не смущаясь, старый боец конвойных служб предложил:

— Виталий Арсеньевич, а может, его того?! — и неопределенно качнул головой в неизвестность. — Я проверил, он здесь один…

Мне стало смешно. Ага, как же, проверил, аж ухо об дверь отдавил. Однако вслух сказал другое:

— Спасибо, Аркадич, лишнее это. Мы тут еще немного пообщаемся, а потом и проводишь нашего гостя. Лучше дровишек с заднего двора принеси мне для камина, а то, сам видишь, одни угли чахлые остались.

Аркадич встрепенулся.

— Это мы сей момент организуем! Ну конечно, сей минут!

Я снова улыбнулся про себя. А то я не знаю, что на соседней пилораме твой закадычный дружок детства заправляет. Такой же динозавр, как и ты. Знатный самогонщик со стажем. И пока ты не снимешь пробу с сегодняшней продукции на экспорт, обратно тебя ждать не стоит. А может, и вообще не стоит. Ну да как бы там ни было, час без твоего присутствия, Аркадич, мне обеспечен. Сторож неуловимо исчез, а на меня навалилась непонятная легкость. Благодушие такое. Я вопросительно посмотрел на визитера.

— Ну так как, Сергей Львович, поговорим откровенно? Какое у Вас ко мне предложение?

Полковник на пару секунд задумался. Выбил пальцами дробь на столе и как-то хитро, по-лисьи посмотрел на меня.

— Хорошо, Виталий Арсеньевич, давайте так. Я вкратце объясню Вам суть нашего предложения, при условии, что все здесь сказанное здесь же и останется. Кстати, мне понравилось, как Вы отшили Ваше Большое Ухо. Было весело. Но, надеюсь, Вы не думаете, что это раритетное создание — единственное устройство для прослушки Вашего кабинета?

— Нет, конечно. — Сейчас я почувствовал гордость за свой отдел безопасности. — Мой кабинет дважды в день проверяется на наличие любой враждебной аппаратуры, и поверьте мне, он чист!

Посетитель покивал головой, соглашаясь, как мне показалось с моими доводами. Улыбнулся каким-то своим мыслям, а потом вскинулся и посмотрел прямо мне в глаза.

— А знаете что, Виталий Арсеньевич, давайте так. Если я Вам докажу обратное, мы выпьем с Вами по чашечке коньяка и по рюмочке кофе, а после Вы меня внимательно выслушаете. Договорились?

Сначала я снова чуть не сорвался на крик от такой наглости. Но что-то меня удержало от этого поспешного шага. Может быть, смешливые, вызывающие искорки в глазах собеседника? Или все-таки мое неуемное любопытство, замешанное на интуиции? Хотя, если откровенно, интуиция просто кричала: «Гони его!». Однако я кивнул, соглашаясь. Все-таки любопытство — страшная сила. Именно оно сделало меня таким, какой я есть.

— Давайте попробуем, — вот и все, что сказал я, чуть помедлив.

Полковник опять как-то грустно улыбнулся.

— А знаете что, профессор, я в очередной раз убедился в том, что наш аналитический отдел не зря ест свой хлеб.

— Это Вы о чем? — сразу подобрался я.

Полковник хмыкнул.

— Нет, определенно, Вы очень интересный человек. Вы же не думаете на самом деле, что я пришел к Вам сюда, в центр паранаучной мысли — не технологий, заметьте — без предварительной подготовки? Не разочаровывайте меня, профессор. Ну да ладно. Да, наши психологи решили, что Вы игрок. Латентный. Слабо выраженный на людях. Но ОЧЕНЬ азартный. — Полковник прищурился. — Нет, Вам не нужны деньги или другие ценности в обычном понимании этого слова. Вы информационно зависимый маньяк.

— Я очень рад за ваших аналитиков. — Я просто физически чувствовал, что еще чуть-чуть — и я не смогу себя контролировать. — Если Вы не скажете что-либо для меня интересное в течение двух минут, я настойчиво попрошу Вас удалиться!

— Точно! — Полковник почти радостно потер руки. — А еще легко возбудимый и подверженный неконтролируемым эмоциям! Вот же мозгоеды!

Полковник замолчал и очень внимательно посмотрел мне в глаза. — А теперь о главном. Можно я закурю?

— И это главное? — Я невольно хмыкнул. — Курите.

Полковник не спеша достал портсигар, отщелкнул крышку и протянул мне.

— Угощайтесь, профессор, очень рекомендую! — И снова эта ироничная и чуть грустная улыбка.

По инерции я хотел отказаться, напомнив аналитикам полковника, что курю только трубку, но поперхнулся воздухом. Сигарет в портсигаре не было вовсе. Все внутреннее пространство занимал экран. На нем довольно схематично был прорисован мой кабинет. И в нем пульсировали три рубиновые точки. Окно же целиком затянула рубиновая пленка. Я только открыл рот задать вопрос, как полковник резко приподнялся, покачал головой и приложил указательный палец к губам. Так же быстро вытащил из торца портсигара наушники, один вставил себе в ухо, второй предложил мне. Еще не до конца все понимая, я последовал его примеру.

После этого полковник взял со стола мою визитку, вытащил ручку и на обороте написал: «Экран сенсорный. Нажмите на любую из точек». И снова прижал палец к губам, призывая к молчанию. Я пожал плечами, но все же молча нажал на красную пелену на окне. Сначала я ничего не услышал кроме невнятного шороха. Так шуршат опавшие листья при слабом ветре. Потом где-то вдалеке, как мне показалось, кто-то негромко кашлянул. Уже через минуту я решил, что мне это показалось. Я вопросительно посмотрел на полковника. Тот, видимо, все понял и с усмешкой громко сказал, глядя мне в глаза:

— И вот же гадство, профессор, зажигалка моя издохла. Не угостите своими спичками?

Я не знал, что и думать. Полковник все больше превращался для меня в тихопомешанного. Я уже начинал жалеть, что так надолго отправил Аркадича. И тут по спине у меня побежали мурашки. А все оттого, что наушник в моем ухе ожил и чей-то голос вполне внятно прохрипел:

— Ну слава мутному стакану! Они огонь искали. Бакланы молчаливые. Я уж, грешным делом, всякое успел подумать. Думал, ноги страусиные нарезали от нас…

— Кривой, почему «ноги страусиные», это новый пароль?

— Дурак ты, Сивый, и папа у тебя Буратино! Страусиные — потому что страусы поболее других птиц разрешают охотникам себе под хвост заглянуть!

— А чего они там не видели?

— Ну ты чо, совсем отмороженный? Я думал, ноги они от нас сделали и подхвостную пещеру нам показали!

— Кривой, я не понял, кто ноги сделал. Страусы? Уходим в пещеры? Давай координаты. Оно и верно, а то я здесь себе уже геморрой заработал, да и жрать охота.

— Да иди ты, Сивый, знаешь куда…

— Принимаю координаты. Только диктуй помедленнее, а то я записываю, а карандаш почти не пишет. Диктуй!

— Да иди ты в пещеру. Повторяю. Под хвост страусу. — Дальше шло невнятное злостное бормотание.

— Записал. Когда выдвигаемся?

— Ну ты и дебил…

— Кривой, я не понял, почему «дебил», это новый пароль? А как же «ноги страусиные»? Ты слишком часто меняешь пароли. Я не успеваю!

— Заткнись, дебил!

— Пароль подтверждаю!

— У-у-у!

— Ты ранен? Вызвать подмогу?

Я вытащил наушник из уха и вопросительно посмотрел на полковника. Тот повторил мое действие и снова призвал жестом к молчанию. Потом развернул портсигар к себе, что-то нажал на дисплее и снова показал экран мне. На нем пунктиром была проложена дорожка в лаборантскую. Полковник, взяв мою визитку, черканул на ней всего два слова: «Там безопасно» — и кивком головы пригласил на выход. У меня было двоякое чувство. Хотелось одновременно и послать его… в «пещеру страуса», и все-таки узнать, что все это значит. Пересилило второе. Правы его неизвестные мозгоправы, я очень азартный и алчный игрок, если на кону информация. Я пожал плечами и кивнул.

Полковник встал, оглянулся на меня и прямиком направился в кабинет лаборантов. Ну а я — а что я? Я направился за ним. И в этой атмосфере шпионской таинственности меня не ко времени начал разбирать смех. Просто таки рвать на части. В какой-то момент я, по-моему, не сдержался и как-то глупо хрюкнул в кулачок. Сергей удивленно обернулся, кинул взгляд на меня, кивнул чему-то своему и так же молча продолжил путь.

Когда за нами закрылась дверь лаборантской, Остапа понесло. То бишь меня понесло, прорвало и унесло.

— И что это было, полковник? К чему этот спектакль двух актеров-недоумков? Хотя почему двух? Мы тоже участвуем в этой постановке! И если мы молчали все это время, то, наверное, лишь потому, что режиссер сей комедии побоялся написать для нас текст по причине нашей бездарности!

Полковник хмыкнул.

— Какая экспрессия! — Из кармана он достал пачку сигарет, не спеша вытащил одну, немного помял ее пальцами и также не спеша прикурил от зажигалки в виде патрона. — Аплодисментов ждете, профессор?

— Здесь не курят, — уже гораздо спокойнее сказал я и оперся плечом на стену.

— Ага, как же! — Полковник зажмурился, выпуская дым в потолок. — Не лукавьте! Вам, профессор, прекрасно известно, что курят, только включают вон те большие вытяжки. — Полковник махнул рукой в сторону многоступенчатой минитурбины.

— Ну, положим, — мне этот бессмысленный разговор стал порядком надоедать, — я об этом знаю. Я даже не спрашиваю, откуда это знаете Вы. Я все же повторю свой вопрос: что все это значит?

— А сами Вы как думаете, профессор? — полковник пододвинул к себе один из стульев, развернул его, уселся, положив руки на спинку и упершись в них подбородком, вопросительно посмотрел на меня.

— Я думаю, что пора прекратить играть в загадки и Вам следует озвучить цель своего столь позднего и неожиданного визита. А начать стоит с того, кто эти люди, что следят за моим институтом. И, если можно, побыстрее и покороче, а то уже очень поздно, и я опасаюсь, что моя семья будет переживать.

— Упс. А покороче, Виталий Арсеньевич, боюсь, не получится. Придется начать издалека. — Полковник выпрямился на стуле. — Но, уверяю Вас, время, потраченное сейчас, не окажется для Вас потерянным.

— Хотелось бы верить. Да, а кстати, — я аж встрепенулся от пришедшей мне в голову мысли, — почему это мы здесь можем разговаривать спокойно? Здесь нет прослушки?

— И да, и нет. — Полковник на секунду задумался — Как бы Вам попроще объяснить… Значит так. Наши ушастые друзья сейчас с завистью слушают симфонию нашей с Вами беспробудной пьянки. Со всеми вытекающими, — Сергей широко и открыто улыбнулся. — Тосты, треп ни о чем и так далее. — Видя, что я что-то хочу спросить, полковник поднял ладонь в упреждающем жесте. — Вижу, у Вас много вопросов. Но как это работает, я, честно, не знаю. Здесь у вас вчера наши технари покопались да и установили кой-какое оборудование…

— А я где был в это время? — неделанно удивился я.

— А я почем знаю? — так же искренне удивился полковник. — Спали, наверное. Ночью это было. Да и потом, по большому счету, неважно это. Установили? Молодцы! Теперь вот мы с Вами можем пообщаться в приватной обстановке. Да, и еще одно: не спрашивайте, почему я не пришел к Вам домой, почему Вас тупо не похитили и много таких почему. Будет время на досуге, сами поразмышляете.

Знаете, Виталий Арсеньевич, я, наверное, плохой оратор, больше человек действия. Поэтому постараюсь кратко изложить факты. В начале этого года группа геодезистов отправилась в определенный район, гм-м, скажем так, земного шара. Цель — картографическая съемка после катаклизмов 2013 года, добыча образцов пород из новообразований. Как Вы знаете, указом президента с этого года в состав любой экспедиции включен специалист вашего профиля.

Я кивнул, с интересом ожидая продолжения.

— На одном из участков их заинтересовал глубокий разлом земной коры и выбросы породы вокруг него. При проведении работ по изъятию образцов породы произошел крупный обвал, лишь по чистой случайности не похоронивший под собой всю группу. Тем не менее из состава экспедиции уцелело три специалиста. В том числе вашего профиля. Именно он, отойдя от первого шока, вызвал спасателей.

Но не это главное. На срезе оползня он разглядел новообразование, до этого скрытое толщей породы. Рискуя жизнью, он подобрался как можно ближе и сделал снимки, которые не мешкая отправил по спутнику в единый центр. Вот они.

Капитан расстегнул папку, положил передо мной три фотографии формата А4. Явно над снимками поработали специалисты, но качество изображения все равно заставляло желать лучшего. Поэтому, перелистав фотографии в первый раз, я ничего не увидел. Капитан между тем продолжил.

— Поймите, снимки сделаны издалека, из неудобной позиции. Но все-таки обратите ваше пристальное внимание на левый верхний угол.

Я извлек из стола лупу и стал придирчиво изучать рекомендованную область. Что-то там было, но толком все равно не разобрать.

— Нет, не вижу. — Я отодвинул фотографии. — Слишком расплывчато.

Полковник улыбнулся.

— Вот и мы поначалу не разобрали. — Он залез в сумку и достал еще три фотографии. — А это то же самое, но после долгой обработки на компьютерах.

Я взял протянутые мне листы и ахнул. Из толщи породы проглядывал почти целый скелет существа. Но какого! Я схватил лупу и с жадностью стал поедать взглядом изображение. Существо явно гуманоидного типа: две руки, две ноги, голова одна. Руки трехпалые, на концах что-то похожее на загнутые когти — какой длины, не зная масштаба, определить невозможно. Три локтевых сустава. Поехали дальше. Ноги непропорционально длинные, насколько было видно, тоже трехсуставные. Основания ног не было видно, скрывала порода. Так, теперь голова. Видна частично. Огромные проемы глаз и какой-то выступ под ними. Больше ничего не разобрать на первый взгляд.

— Уф! — Я откинулся на спинку кресла и посмотрел на полковника. — И кто или что это?

Полковник улыбнулся.

— Вы рано отодвинули фотографии, Виталий Арсеньевич. Мы тоже не сразу увидели и поняли. Посмотрите внимательно, под левой рукой, где-то на сантиметр вниз.

Я снова схватил лупу и согнулся над фотографией. И снова шок. Если компьютерщики не перемудрили со своими программами, то был четко виден пистолет. Или что-то очень напоминающее его по форме.

Я вытер выступивший пот ладонью. В голове одновременно крутились десятки вопросов, но полковник начал первым.

— Вижу, Виталий Арсеньевич, Вас это заинтересовало. Скажу сразу: операции присвоен высший приоритет секретности. А потому на дальнейшие Ваши вопросы я отвечать не имею права. Но, как я уже говорил, в случае согласия на участие в операции Вы получите всю исчерпывающую информацию на данный час. Скажу лишь одно: то, что Вы сейчас увидели, только начало. Продолжение куда как интересней. И Вы нам можете очень помочь. В случае Вашего согласия Вы, по желанию вместе с семьей, перемещаетесь на некую Базу. Поверьте, там созданы все условия для комфортного проживания, работы и учебы. Скажу больше, намного более комфортные, чем те, в которых вы проживаете сейчас. С собой разрешено взять личные вещи из расчета 50 килограмм на человека. Предупреждаю сразу, операция может затянуться. Возможно, на несколько лет. Более подробно Вы узнаете обо всем в случае Вашего согласия. Напомню лишь, что на принятие решения мы можем выделить Вам не более трех суток. Вот моя визитная карточка.

Полковник встал и протянул мне визитку.

База №333. 01 сентября 2016 г.

Александр

Привет, дневник. Вот мы и встретились снова. Ты же не обижаешься, как всегда, что я не взял тебя с собой на Большую землю? Ты знаешь, что твое путешествие закончилось бы, не успев начаться. На пункте досмотра перед взлетом. А оно нам с тобой надо?

Ты спрашиваешь, как я провел лето. Я бы сказал, неплохо. Артем чудил по-черному. Было забавно смотреть, как братишка взрослеет. Я же оброс новыми знакомствами, случайными интрижками, да и просто балдел от моря. Но очень скучал по Танюшке. Знаешь, там воздух какой-то особый, ласковый, что ли, каждый вечер приносил ее образ. Я забирался на скалу в одному мне известном месте, ну это я так думаю, и смотрел, как солнце опускается прямо в море. И было чувство у меня такое, будто бы и не один я вовсе. А сидит рядом Танюшка, и мы вместе вдыхаем этот воздух и вместе щурим глаза, смотря на совсем уже не яркое, красновато-дымчатое из-за облаков солнце.

Нет, мы, конечно, общались по скайпу, чатились. Но не то это все, не то. И вот сегодня мы увидимся. Я привез ей огроменную корзину фруктов из своего сада. Где б она в Москве таких поела. Там сплошная гидропоника.

Интересно повидаться с Виталиком. Этот хмырь все лето в своем Приуралье искал сокровища и фигню разную. Затесался в отряд таких же конченых авантюристов, и вперед. Изредка выходил на связь. Выглядел — эдакий Индиана Джонс. Кожаный пиджак, кожаная шляпа и металлоискатель на плече. Фраер, блин. Поди перед каждой связью по полчаса где-нибудь у озера свое отражение мучил. Каждое озеро — выход на связь. Нет озера — нет связи. А то, не дай бог, Танюшка увидит, что рожа опухла от гнуса. Ладно, сегодня увидимся.

Думаю сегодня после школы завалимся в центральную штольню. Посидим наконец-то все вместе. Интересно, с кем Танюха присядет рядом, со мной или с Виталиком? Скорее всего, как всегда посередине. От ревности аж кадык сводит. Но мы же никому об этом не расскажем, да, дневник?

Вот блин, чуть не забыл. Сегодня же посвящение Артема в наше гномье царство. Может, Татьяна составит мне компанию по просвещению новообращенного? Она бы все рассказывала, показывала, а я бы просто смотрел на нее. С меня пещерные страшилки и правила. Ну уж очень мне хочется посмотреть на нее, когда она будет показывать Грот Надежды и рассказывать о правилах его посещения! Попробую с ней договориться. Решено.

Пока, дневник, еще увидимся.

База №333. 23 октября 2015 г.

Выдержка из дневника.

Александр

Военные думают, что их хваленный периметр безупречен. На самом же деле дырявый он, как решето. Как мы ходим в заброшенные штольни? Элементарно. Достаточно понаблюдать, как горняки бегают из забоя в город, и проход до штолен как минимум до следующей выработки открыт. Горняки же хитрые, как лисы или кроты. А кроты хитрые? Наверное, хитрые, если столько геморроя умудряются даже слепыми доставлять. Неважно. Важно, что при закладке новой штольни горняки тут же закладывают ходы отступления в город. Втихаря. Как минимум три. А бывает, что и все пять. Вот тут не зевай. Рисуй, запоминай. И тогда проход к штольням открыт минимум на полгода. А может и больше, в зависимости от протяженности штольни. И чего они там все-таки роют, а нарыть не могут? Периодически их ловят, штрафуют. Но на то и запасные ходы.

Мы же весьма активно используем заброшенные штольни. Зачем? А вы когда-нибудь жили в атмосфере тотального видеонаблюдения? Нет, не такого, как на Большой земле, три камеры на огромный танцпол дискотеки. А именно тотального. Камеры на всех домах, столбах, магазинах. Сотнями во всех общественных помещениях. Может, и дома есть, я просто не в курсе. А в штольнях нет. Можно спокойно поговорить. Чего греха таить, глотнуть чего-нибудь немного. Девчонку обнять, наконец, так, чтобы это не обсуждали в неведомой нам операторской.

Штольни мы обустроили хорошо. Не считая Центральной, было еще три, поменьше. Был свет, запасы еды-воды, который постоянно пополнялся всеми. Была мебель, собранная вручную из разного промышленного хлама. Смотрелось это все а-ля хай-тек. Нам, во всяком случае, нравилось. Была музыка. Даже пара холодильников была. Производственных, правда, но нам они подошли после небольшой реконструкции. Но главное — это были друзья и общение, свободное от взгляда Большого Брата.

Была и еще одна штольня. А в ней был Грот Надежды. Небольшой, метров тридцать в диаметре. Но там было наше личное маленькое озеро с подсветкой. Не более двух метров в глубину и шести в поперечнике. Как оно образовалось, никто из нас не знает. Но было теплым круглогодично. Этот грот вообще не был частью штольни. Просто когда горняки ушли, часть стены забоя обвалилась, а мы это увидели. Проем закрыли дверью. После чего внутри грота всегда было тепло и влажно. Субтропики. Кто-то притащил рулон искусственной травы. Так получился шикарный берег. Мебель собрали. Но самое интересное случилось тогда, когда первый раз включили подводную подсветку. Стены заиграли, засветились как самоцветы. При обычном освещении такого эффекта не наблюдалось. По негласному правилу Грот Надежды можно было посещать только парами. Разнополыми, разумеется. Вся одежда оставлялась в шкафчике при входе. Ну а дальше кому как повезет. Единственное исключение составляли новоприбывшие. В грот их водили на экскурсию, попутно давая вводную о правилах нашего существования во всех штольнях.

Основных правил было три. Будь собой. Цени чужой труд. Внеси свое. Далее шли пояснения. Если ты дома, в школе строишь из себя кого хочешь, то здесь напряги никому не нужны. Будь проще, зла тебе здесь никто не хочет. Все дерьмо оставь за периметром. Твои разборки там. Здесь люди отдыхают. С пустыми руками в штольни не приходят. Еда, вода, любая мелочь и не мелочь здесь найдут свое место. Если руки не из задницы, это очень приветствуется. Не умеешь пилить, а умеешь рисовать? Отлично! Художники нам тоже нужны. Далее. Весь мусор с собой. Тараканов нет, но и без них мы люди. Туалеты. Три штуки над разломами. Ну и последнее: кто знает, тот придет, остальным ни слова.

Немного о новоприбывших. Основную часть составлял народ, достигший 14 лет. Правило у нас было такое. Меньше нет, больше да. Реже из новоприбывших с Большой земли. Как известно, слухами земля полнится, а пощупать их нельзя. Они тоже что-то слышали, что-то сами додумали… Поэтому для всех них первое посещение штолен — целый праздник. И мы им его устраиваем. Зато после этого они до кончиков пальцев ног проникаются духом штольни. Духом нашего братства. И уже никому и никогда не расскажут, где сидит наше подземное царство.

Теперь, дневник, ты понимаешь, за что мы любим штольни?

База №333. 02 января 2015 г.

Выдержка из дневника

Александр

Что это? Город? Город-колония? Сверху выглядело именно так. Куда мы попали? Вон какая-то машина грузовая чешет. Вояки кругом. Без знаков различия. Точно, попали в переплет. Я так привык, что отец разберется. Пора отвыкать. Спрыгнул на песок и сразу оказался мордой в нем же. Обидно, блин. Отпустили. Аккуратно закинули обратно в кузов. Я промолчал, отец хмыкнул, брат заржал как сивый мерин. Мама сделала вид, что ничего не видела.

База №333. 01 января 2015 г.

Выдержка из дневника. Москва, 21 ноября 2013 г.

Полковник

Умирать первый раз было страшно… Страшно — и все… Но я очнулся. Машина лежала на крыше, стекол нет, спасибо, Путин-папа, повис я на ремне. На автомате отщелкнулся, блин-н-н-н, а больно так больно, шел бы Ньютон со своими законами! И где я? Был недалеко от конторы, уехал-то километра на три, может и меньше будет… Видимо… накрылась… укрылась… по факту ЖОПА! А я где? По факту! И почему такая тишина? И дядька вон руками машет. Че-то показывает. Сверху? Где? Ну здравствуй, не молился я…

Умирать второй раз было не так страшно. Я просто ничего не понял.

Не трогайте меня! Да, я живой, ну почти! Девочка, не трогай дядю! Я все-таки открыл глаза… «Ты кто?» На меня смотрела девочка лет двенадцати, баюкая на груди чью-то оторванную руку. Это папа, сказала она, и я умер в третий раз.

Когда я воскрес, девочка никуда не делась. Папа тоже. Папа выглядел по-прежнему так себе, нехорошо. Я велел девочке закрыть глаза, забрал у нее папу и забросил его под соседнюю машину. Папа улетел на небо, сказал я ей, но велел тебе быть со мной. Она же почему-то поверила. Поверила, что новый папа — это я.

А мне оно надо? Наверное, надо! Нас двое, и в поле мы даже не воин, а банда.

Что это было? ШОК? Наверное… Мы пробирались среди оплавленных остовов машин. Вокруг нас что-то чадило, кто-то кричал, но не это главное. Я не узнавал этих мест, еще вчера таких знакомых, до каждой выемки на проезжей части. До «проеду с закрытыми глазами». Кто-то плакал, кто-то молился. Мы мародерили. Прозапас и на скорую руку… Мы забирали у мертвых им уже не нужное. Молча. Держась за руки, набивали съестным и разной мелочью сумку, «мечту оккупанта», из исковерканных, мертвых машин. Найдя сумочку эту так же и там же. И не одни мы такие были. Вдруг девочка остановилась и, посмотрев мне в глаза, сказала: «Лада». Я ее обнял: «Сергей, и, как ты помнишь, я твой новый папа». Я еще никогда не видел у детей такого серьезного взгляда. Постаревшего что ли? «Я помню», — ответила она и почему-то пожала мне руку. Серьезно так пожала. А душу рвет, калечит, а мои-то где? Как? Что с вами?

А вокруг разлилась, расплескалась гладь водная. С берегами да без краю. А водица потихоньку-помаленьку прибывала. Но уже как-то вяло, не торопясь подняться выше колен. Попахивая не родниками. Откуда, откуда все это?

Интересная штука жизнь. Вот она вроде бы и есть, копошишься на руинах рухнувшего мира, да только и жизнью ее уже не назовешь. Вон кто-то пытается сделать из непонятно чего подобия могил. Которые тут же размываются, проседают и рушатся. Теряя свое время и даря его тем, кто оказался более фартовым, для того чтобы не видеть большой медный таз, накрывший этот мир. А кто-то более прагматичный в это самое время начинает строить свой мир, подчищая барахлишко первых. Человек разумный — это уже не актуально. Человек — шакал, по матери ехидна, попадание в яблочко.

И хотелось бы понять, а что, по сути, произошло. Но информации было ноль с какими-то процентами. Что-то там на нас упало, много раз и мест во много. Радио молчало как белорусский партизан, мобильный Интернет, как и связь, не поддаваясь молитвам, сказали good bye, а телевидение не снилось уже даже дебилам. Как ни крути, мечта Жюль Верна, сколь ты не звезди, поверят во все. Короче, фантастов-провидцев (извращенцев?) было много даже для моего воспаленного воображения.

В самом начале лично для себя я решил тупо добраться обратно в офис. Там жена, а тут раньше было так близко. Просто как-то не верилось, что офиса может и не быть. Фундаментальненько там все было. Собственно, блажен тот, кто… А Лада по объективным причинам была не против. Оставалось понять, как. Ведь не вплавь же, по-чапаевски?! А пехом — так грести несподручно как-то.

Оля, моя старшая дочь, в свои неполные 12 лет пыталась вежливо доказать мне, что я раритет. Просто ты, на фиг, знай, что 100 рублей — и твой статус в Контакте возрастет на три бала. Какой контакт? С подушкой? Мой? Мой статус возрастет, если на общей корпоративной обедне я, не как все, принесу с собой чего-нибудь вкусненького, чтобы похудеть, а трехлитровую банку черной икры, чтобы наконец-то потолстеть. Блин, когда-нибудь так и сделаю. Хотя столько завистливых инфарктов на моей совести… Нет! Решил! Так нельзя. Дорого. Только с заинтересованными сокиллерами.

Москва — город на семи холмах. Где твои холмы, Москва?! Сделаем плот из автомобильных покрышек да потихонечку потащим его, как бурлаки на Волге. Точнее, я потащу, Ладу придется посадить на Ноев ковчег. Ей воды уже выше пояса. Потащу, а если глубже станет, буду толкать вплавь. Слава богу, крокодилов, пираний да прочей нечисти серьезнее пиявок в наших широтах не водилось. А в водяных с русалками я не верю. Есть, конечно, кое-какие опасения по поводу чистоты воды. Сдается мне по характерному виду и запаху, канализация не прибавила ей полезных минеральных свойств. Но я пока не видел других путей достижения поставленной цели. Я бы выдвинулся немедленно. Но уже прилично смеркалось. А плыть в темноте по непонятно чему, непонятно как и куда? Я ж не Рембо Джон, так себе, тихо шизанутый россиянин средней полосы. Отягощенный синдромом Москвы и Московской области. Офисная крыса, если в общем. Спать, есть и хоть какого-то тепла хотелось просто невыносимо. В любой последовательности. Первый мандраж уже отпустил, адреналин схлынул, и навалилась какая-то просто нечеловеческая усталость. Я даже представить боялся, что ощущает Лада. А вот решать нужно было что-то, и, желательно, как можно скорее. Мысли текли как-то вяло, опять же, то ли усталость давала о себе знать, то ли общее переохлаждение (побудь полдня в довольно нетеплой водице!), плюс голод, а может суммарно, но мозги явственно скрипели. Я думаю, слышно было. Итак, что мы имеем. Я стоял и смотрел на полуразрушенный корпус какой-то там мануфактурной фабрики времен раннего СССР и прикидывал шансы на тихий ночлег. Того крыла, которое в аренду сдавалось под что-то там клубное под названием «Завод», не было и в помине. Нет, были какие-то остовы-руины, но не более того. Прямо передо мной высился наполовину уцелевший какой-то бывший цех. Или я так думал, что бывший. Нет уж, точно бывший. Во всяком случае магазин обуви на первом этаже уже никто откапывать не будет. Собственно, как и развалины половины этого цеха. Но половина-то уцелела. И на первых трех этажах я вижу отблески огня. И это не пожар. Отблески очаговые, посекционные. Это значит что? Это значит, что люди там отдают дань божеству Огню и брату его Теплу. Казалось бы, вот оно. Но. Но возникало как минимум два злобовечерних вопроса. Первый — что за люди и как обрадуются нам? Я посмотрел на Ладу, но она уже спала на нашем надувном острове имени мародеров. В принципе, из разбитого в хлам джипа у мощного, как медведь, и мертвого, как Ленин, мужика я прихватизировал какой-то пистолет не известной мне по отечественным сериалам модели. Даже запасная обойма в кобуре была. Но стрелок, как и боец, из меня просто аховый. Нет, с механизмом я разобрался, да и в упор не промахнусь. А дальше? Все мое боевое прошлое заключалось в трехмесячных курсах зеленого лейтенанта. Автомат, пистолет с горем пополам разобрать-собрать смогу (не новые модели, конечно. Я о них вообще ни слухом ни духом, так, из госхрана). Наивысшее мое достижение — стрельба из «Мухи». РПГ-18 то бишь. Из шести четыре положил очень хорошо. Бывалые сказали: талант. Только здесь мне это вряд ли пригодится. Масштаб не тот и условия. И вопрос второй, но оттого не менее интересный. Куда на ночь припрятать честно позаимствованное. Этот груз нам светить до утра совсем не с руки. Пока все на пределе, он, может, никого и не нервирует. А вот как отдохнут, проспятся — кушать захочется. И тут мы со своим барахлишком. Завтрак в номер заказывали? Одеться, обуться, побриться не желаете? Мародер-сервис на дому, извольте! Не, так не пойдет. Думай, Сережа, думай. Я стал припоминать, а что еще я видел здесь, проезжая, мельком. Ноги между тем начала сводить какая-то мелкая судорога. Вроде и не особо больно, но коленки подгибаются, а пятки вверх подбрасывает. Трясомандраж какой-то. Медленно повернул голову из стороны в сторону, пытаясь разглядеть хоть что-то в уже почти полной темноте. Мелкие отблески костров из пустых глазниц окон скорее мешали, отвлекали, чем помогали. Все, пошло все к черту, будь что будет. Пойдем так, а там видно будет. Сил уже больше нет. Достал из нагрудного кармана губами сигарету, вытер руку о торчащую из какой-то нашей авоськи тряпку и нервно, но с наслаждением закурил. Блин, с этой круговертью часов пять не курил. Голова немного закружилась, ноги на какое-то мгновение стали ватными. Все, надо поесть. Иначе следующая сигарета тупо убьет меня, как лошадь никотин. И как-то мой взгляд зацепился за угол здания. Вот оно. Тогда, года два назад, я ждал кого-то, чтобы сопроводить до офиса. Этот кто-то сильно задерживался. Я вышел покурить и немного размять ноги. Завернул за угол, потом еще раз завернул, ну вы поняли, нужно было «размять ноги». И там стояли три железных гаража. Больших таких. Каждый машины на две с половиной. Легковых, конечно. Так вот, два были очень себе ничего и заперты. А у третьего сохранились только стены и крыша. По-моему, «погорелец» не полный. Я в нем отлично тогда «размял ноги». Ниоткуда не видно, даже сверху, крыша-то худо-бедно цела. Кстати, судя по характерным признакам, не я один там «физкультурой» занимался. Но это и хорошо. Тогда народу мало было, а сейчас, если все по-прежнему, и подавно никого не будет. Значит, аккуратно движемся метров шестьсот к заветной цели. Почти наощупь. Хорошо, у какого-то не особо жадного покойника, мир праху его, берцы снял. А то бы в своих китайских ботинках уже давно все ноги обо всякий мусор исполосовал бы на портянки. Проходя под окнами торца корпуса, уловил перебивающий все окружающие запахи дымковый привкус жареной колбасы или сосисок. Желудок свело такой резью, что еле устоял на ногах. Рот моментально наполнился слюной. Лада вздрогнула от толчка, все-таки не удержал равновесие, и вскинула голову. Я схватил ее за руку и прижал мокрый палец к губам. Она открыла рот, желая что-то спросить, но все же промолчала. Молодец. Так, медленно волоча перед собой свой надувной плот, мы свернули за угол. О, отрада моих очей! Даже сейчас я уже мог различить, что мой «спортзал» никуда не делся. Осталось немного. Минут через тридцать я уже полуплыл с рюкзаком на спине и Ладой на плечах к крыльцу на заднем дворе, где заметил неприкрытую дверь. Сил хватило только на то, чтобы привязать «барахлоплот» к одной из уцелевших балок у задней стенки. Выудить при свете зажигалки чей-то уже не нужный школьный рюкзак, пустой соответственно, из огромной кучи нашего нового имущества. Положить в него батон колбасы, буханку хлеба, шоколадку и два яблока, привалив по бокам двумя литровыми бутылками негазированной воды и впихнув шесть шампуров (как-никак пятница с утра была, народ на дачу явно собирался) на манер стрел. Вру, конечно. В боковой карман пиханул стограммовую флягу непонятно какого коньяка, а на дно — бутылку водки, прикрыв упаковкой шипучего Аспирина-УПСА. Под мышку все-таки повесил кобуру с трофейным хрен знает чем. Ну и кто нас, бережливых, теперь бережет? Еще метров тридцать до черного дверного проема, а там вопрос может стать риторическим.

На удивление, нас никто не ждал. Сверху были слышны различные мотивы. Смех, вполне определенные стоны, перебранка, но какая-то далекая, на грани восприятия, а у нас тихо. Остановился. Лада сползла с плеч, прижалась. Неудобно. Очень аккуратно передвинул ее за спину. Достал пистолет, дослал патрон в ствол. Вроде по-прежнему тихо. А, собственно, кому здесь суетиться? Это же не вторжение инопланетных пришельцев? Или вторжение? Какая нам разница. Поднимаемся на второй этаж. Здесь уже сухо. Звуки и, самое главное, запахи отчетливо доносятся слева. Поворачиваем туда. Лучше контакт наладить сразу, чем потом объясняться со всей гоп-компанией при помощи стальных маслин.

Дальше картина маслом. Видимо, раньше здесь был какой-то цех. Потом его сдали целиком арендаторам. Те не долго думая ремонт делать не стали, зато наставили вдоль стен кучу кабинок, мини-офисов. В наши времена чем не гостиница с номерами. В центре, не занятом урбанизацией, горели аж три костра. Между ними были навалены большие кучи всего, что, в принципе, могло гореть и не очень пахнуть в процессе. Иногда, судя по запаху, это утверждение оказывалось ошибочным. Было очень даже немноголюдно. Вокруг среднего костра сидели на раскладных стульях пять человек. Когда мы зашли, только один повернул к нам голову, задумчиво оглядел нас с ног до головы, на секунду задержал свой взгляд на шпалере в моей руке и махнул приглашающе рукой:

— Заходите, чо встали, только волыну спрячь. Никто вас здесь не тронет. Все до смерти устали. Или смерть устала от нас. Ну что замер, проходи, присаживайся.

Я еще раз осмотрелся, сунул пистолет за спину и взял Ладу за руку.

— Пошли.

Мы подошли и сели, благо свободных стульев было в достатке. Я открыл рюкзак и честно вывалил все съестное, кроме яблок и шоколада, на импровизированный стол из куска фанеры. Напоследок стукнул пузырем водки и протянул руку говорившему:

— Сергей. А это, — приобняв, — моя дочь Лада.

— Джус, — чуть приподнявшись, мой собеседник пожал руку и представил остальных: — Леха, Выдра, Палыч, Седой.

— Приятно.

Пожали друг другу руки.

— Ты давай, дочь корми, а то смотри, сейчас слюной захлебнется (и правда, на столе у них было и без нашего чем поживиться, эдакий набор для пикника: мясо, овощи, зелень). И веди спать. Мы тут десяток диванов притаранили, пара пустует. А мы потом пообщаемся за жизнь.

Наплевав на приличия, наложил в пластиковую тарелку Ладе и не меньше накидал себе. Ел практически не жуя. Глотал чуть ли не быстрее, чем подносил ко рту. По-моему, даже урчал по-звериному. Плевать, силы мне нужны! Прикончив тарелку, покосился на Ладу. Та заснула у меня на плече с недоеденным куском шашлыка. А я даже не заметил! Покосился на принимающую сторону. Те лишь улыбались, но по-доброму. Аккуратно взял Ладу на руки и понес ее, ведомый Джусом, к одной из кабинок. Уложил на офисный диван, положив под голову вместо подушки свою свернутую куртку. Укрыл протянутым Джусом пледом. Лада даже не проснулась. Ну, надо думать. Не каждый день конец света переживаешь. Джус слегка похлопал меня по плечу, махнул головой в сторону костра. Я кивнул. Теперь можно и пообщаться. Достал сигареты, протянул Джусу. Тот отказываться не стал. Прикурили и не торопясь двинули к костру.

Ребята времени зря не теряли. На одном из костров уже начинал попыхивать парком алюминевый чайник, на другом, исходя жирным соком, поджаривалась проткнутая арматуриной колбаса. На столе стояли шесть стаканов, остатки ужина, банка под пепельницу да лежал потрепанный автомобильный атлас дорог Подмосковья. Седой, амбал с нереально раскачанными мышцами, снял чайник с костра, прямо в него засыпал какой-то заварки, накрыл крышкой и оставил завариваться на полу рядом со столом. Палыч, суховатый мужичок лет шестидесяти, как-то в одно мгновение стянул колбасу с импровизированного шампура на тарелку и ножом, больше похожим на мачете, ловко расчленил ее на почти идеально ровные порции. Джус потянулся, дотягиваясь до бутылки, с хрустом свинтил крышку и обвел всех взглядом…

— Ну, — сказал он, разливая в пластиковую тару, — за знакомство, значится, — и стукнул своим по моему стакану. Хотя учитывая, что это был пластик, скорее черканул. Далее я отстучал, отчертил по емкостям новых знакомых. Похрустели молча закуской. Все, кроме Палыча, синхронно порылись в карманах и так же единодушно засмолили. Кто что, но с аппетитом.

Джус вытер тыльной стороной руки губы.

— Ты сам-то чо думаешь по ситуации?

— А хрен его знает. По-моему, полный армагеддец настал. Мне бы к своим попасть. А там видно будет…

— Нам бы всем к своим попасть. Только тебе, по всей видимости, по сторонам смотреть некогда было. Ты сейчас в окно выгляни…

— А что не так?

— А ты выгляни!

Я подошел к окну и посмотрел. Матерь божья! Вся вода светилась красным светом. Слегка светилась. Если идти по ней, то даже не видно. А сверху очень даже хорошо видно. У меня аж ноги подогнулись.

— Это чего за хрень такая?

— Красиво, да? А по сути никто не знает. Мы сами три часа назад как увидели. Ты случаем не химик?

— Какой, в попу, химик?! — Я истерично начал осматривать себя. Вроде аномалий на коже не наблюдалось. Как-никак целый день в этой водице провел.

Джус разлил до конца.

— Да не парься ты, я тебе сейчас одну штуку покажу, ты вообще очешуеешь. — Джус взял нож и полоснул себя по руке. Кровища во все стороны. Седой зачерпнул кружкой воды из тазика и плеснул на порез. Порез вспенился и опал. От раны даже следа не осталось. Джус ухмыльнулся.

— Ну как тебе?

Я тихо офигевал.

— Ладьненько. Пора спать. Завтра пообщаемся. Возражения есть? Ну, а на нет и суда нет!

База №333. 01 января 2015 г.

Выдержка из дневника. Москва, 22 ноября 2017 г.

Полковник

Повязали нас чисто и красиво. Мы даже не дернулись. Менты, или точнее полицаи, а кто же еще. Время собачье выбрали, когда даже нормальный часовой спит, а мы-то после вчерашнего и подавно. Удача ведь — дело приходящее. Или уходящее, это как посмотреть. Сегодня с нами она сработала по второму варианту. И где мои счастливые трусы? Да, о чем это я? Да просто вспомнился рассказ знакомой… Где-то дословно…

Все люди в какой-то степени суеверные. И у каждого наверняка есть «счастливая вещь», приносящая счастье и удачу. Откушенная во время драки с лучшей подругой сережка или косточка, которой подавился, когда твоя девушка предложила пожить вместе. И начхать на ветер, что ты потом в травме три часа провел — зато тема переезда замялась и забылась. У одного моего знакомого на балконе валяется булыжник размером с кресло, стыроеженный со стройки какого-то коттеджа на Рублевке. Не спрашивайте, как этот «красавец» умудрился его дотащить до своего балкона на восьмом этаже. Теперь всем, кто приходит к нему в гости, он демонстрирует этот «камушек» и говорит, что когда-нибудь этот кусок скалы будет фундаментом его особняка. Мечтатель, блин.

Такая же счастливая штучка есть и у меня. Это полученные в наследство бабушкины трусы. Они желтого цвета в красный горошек с рюшечками. Почему именно они? Не знаю, но каждый раз, когда я их надеваю, случаются всякие неожиданные приятности типа незапланированного секса, бесплатного восемнадцатого бизнес-ланча или подарочного пробничка туалетной бумаги при покупке просроченного, а потому и уцененного йогурта. Только я никому про них не говорю, а то вдруг удачу отпугнут.

Бабушка их всю жизнь носила, трусы эти, не снимая практически, и счастливая была. Где она их нашла — загадка, но есть такие подозрения, что без африканских шаманов и пых-магии дело не обошлось. Горошинки на них расположены особым образом, потому что каждый, кто их видит, начинает залипать и покачивать головой, как зомби. Так что дома перед родителями в неглиже стараюсь не маячить, если только денег не надо попросить или еще чего. Потому как покачивание головой — не единственный побочный эффект от созерцания моих трусов. Человек, их видящий, на все сразу соглашается. Главное — потом ему напомнить. А то память отшибают горошинки эти напрочь. Иногда даже удобно — когда утром с незнакомым перцем просыпаешься, а он не помнит ничего: ни как меня зовут, ни что было, ни было ли чего. Трусами на прощание в дверях помашешь — и домой.

День тот был ответственный и важный. Накануне вечером позвонила секретутка начальника и таким голосом, как будто одолжение делает, сообщила, что меня решили повысить, но для этого надо собеседование и все такое. Короче, в девять утра меня ждут с отчетом в думе. Дума — это не та дума, о которой все подумали. Просто директор решил, что всем спокойнее будет, если большие боссы будут сидеть отдельно, а их заместители и простые смертные — отдельно. На самом деле ему просто надоели постоянные визиты, отрывающие от мегаважных дел — игры в КС и флуда на форумах. Так или иначе, контора наша снимала два офиса в центре, в десяти минутах ходьбы друг от друга и от метро.

А повышение мне нужно было очень-очень. Кому же оно не нужно, если обязанностей особо не прибавляет, а вот сумма, получаемая ежемесячно, возрастает значительно. В общем, для увеличения вероятности успеха надела я утром эти свои трусы. Нет, конечно, размахивать ими перед лицом начальника я не собиралась, но вот уверенности они мне прибавили. Единственная проблема — в детстве мне в голову вбили, что разного цвета трусы и лифчик — это дурной тон. А под мои счастливые трусы как лифчик найти? Да и размеров для меня еще не придумали, а подкладывать в чашечки всякую нутотрень типа поролона или прокладок с крылышками как-то не привыкла. Вот и пошла в тот день без лифчика.

Ну, там, юбочку-кофточку, как полагается. Строго и стильно, чтобы никаких там разных мыслей. Синоптики, сволочи, на кофейной гуще или по куриному помету нагадали солнце и тепло. Поверила.

Выхожу из метро и понимаю, что курица не гадила, а тупо накосячила — потому что хвост в помете эти синоптики не угадали. Небо черное, молнии сверкают, ветер такой, что взлететь можно. И облака над головой крутятся как космическая воронка в фильме про внеземное вторжение. На часы посмотрела — 8:30. До думы десять минут — успею. И бегом к знакомым зданиям.

Но у неба в тот день явно менструация была, потому как не успела я дорогу перебежать, начался такой ливень, что стало страшно за планету. Ной с ковчегом болтались явно где-то в другом полушарии, а вороны и кошки, не прошедшие кастинг на кругосветное плавание, разбегались по укрытиям. Я встала под козырек палатки, торгующей курами гриль, и стала ждать, радуясь, что пораньше приехала. Пахло жареным. Сверху капало прямо на бумаги, которые прижимала к сердцу, как справку из кожвендиспансера. В носу и под ногами хлюпало. А стрелки все крутились, приближаясь к часу Ху.

Внезапно небо передумало истерично рыдать и стало тихонько поскуливать. Я вылезла из-под своей крыши, подняла голову, чтобы посмотреть, закончился ли дождь совсем или еще будет. За свое любопытство получила каплю в глаз. Потекла тушь. Смирившись с потерей внешности, но обрадовавшись тому, что глаз остался на месте и даже что-то видит, я двинулась к думе. Надо сказать, что дорога туда от метро только одна. По обе стороны — всякие закрытые заводы-рестораны, дома стеной и хрен обойдешь. Да и обходить-то не надо — дорога прямая, перекресток со светофором посередине пути, небольшая горка — и вот оно, заветное здание. А то место, где светофор, зовется в народе «пять углов», потому что там пять улиц. Единственный косяк — что эти улицы к этому светофору спускаются, то есть светофор как бы в яме находится, то есть во время сильного дождя там самая большая лужа.

Про эту лужу ходили легенды. Вроде как однажды несколько лет назад там утонул жигуль, и его до сих пор не нашли. Водитель с горя повесился на светофоре, а по ночам его привидение пускает в этой луже пузыри и пытается достать машину. Я, конечно, в это не верила нифига, тем более что когда дождей не было — не было и лужи. Но когда увидела, КАКАЯ это была лужа, стало не по себе. Ни у кого на свете не повернется язык назвать ЭТО лужей. Озеро, море, океан! (Эх, видела бы она тот океан, что вокруг нас сейчас распластался!) На середине дороги в свободное плавание к берегам Южных морей отправился мусорный бак с сидящим на его крышке облезшим котярой (из тех, что не прошли кастинг к Ною). Котяра оглушительно вопил, призывая на помощь, но его игнорировали. Водители обреченно вычерпывали воду из багажников своих авто и карманов своих пиджаков. Троллейбус потерял рога и остановился. Водила вылез поправить положение, схватился мокрыми перчатками за рога и мелко затрясся, контактируя с током. Вокруг сыпались искры и пахло жареным.

Сжав зубы и задрав повыше юбку, я стала медленно шагать в сторону думы. Становилось все глубже. Юбка задиралась все выше. Дождь вспомнил свои обязанности и увеличил количество подаваемой воды. Вспомнился «Водный мир» с Кевином Костнером, и сердце тоскливо сжалось при слове «земля»… Передо мной девочка споткнулась и с головой скрылась в бурлящем потоке. Ну, думаю, пипец. Ничего, аккуратненько зацепилась за какого-то мужчину, юбку повыше задрала и прошла почти без потерь. Обрадовалась — до светофора еще метров пять, а там уже и повыше будет, и офис. На всех парах мимо нас прорулила нива, которой было далеко и надолго на всех и на глубину местного моря. Водила давил на газ что есть мочи, играя в Формулу-один, оставляя за собой пенистый след, как за Титаником. Разница в том, что Титаник потонул, а нива скрылась за поворотом. А мы стояли как загипнотизированные кролики и смотрели на волну, которая образовалась от движения чуда российского автопрома и со скоростью света приближалась к нам. Бежать было некуда. Волна мягко обняла за плечи и отступила, оставив грязные разводы, фантики от конфет и окурки на белой маечке.

К двери босса я подошла ровно в 9:00. Как куранты прям. Вежливо постучала в дверь, зашла в кабинет, стараясь не замечать округлившиеся глаза начальника. «Знаю, дорогой, что я неотразима», — сказала про себя. Положила ему на стол бесформенную мокрую кучку чего-то белого, в прошлой жизни бывшего отчетами о моем нелегком труде на предприятии, и села на стул. «Здрасте, — сказала, — у меня собеседование назначено было». Старый козел молчал.

Я ждала.

Он молчал.

Я ждала еще.

Результат тот же — уставился куда-то в космическое пространство, головой покачивал слегка и молчал. Тут я догадалась за взглядом его проследить. На юбку мою пялится, сука. А она от дождя промокла вся насквозь, и через белую ткань просвечивали счастливые бабушкины трусы в горошек.

Как вы думаете, ее повысили?

Ну так вот, и где мои счастливые трусы? Спеленали нас, как младенцев грудных, не спросив, где мама.

Как-то я ехал в такси. На передней панели водитель разместил наклейку: «Жадность ведет к бедности». Слова правильные. Но чаевых я таксисту не оставил. Сам не знаю почему. Теперь про чаевые не спросили, забрали все, а нас распределили.

Распределили как-то безответственно: меня в барак, а Ладу и все наше имущество в неизвестном направлении. Уточнение адреса получателя стоило мне ссущей мелочи, то бишь отбитых почек.

В апрельском номере журнала «Дискавери» за 1995 год «уважаемый биолог» доктор Эприль Паццо рассказал о новом виде живых существ, обнаруженном в Антарктиде: горячеголовых голых червях-сверлильщиках, которые могут благодаря высокой температуре собственной головы забуряться в лед и охотиться. Растопив лед под пингвином, черви ждут, когда он провалится в яму, и затем пожирают его. Доктор Паццо пришел к выводу, что исчезнувший в 1837 полярник Филип Пуассон пал жертвой червей, поскольку в своей одежде выглядел как пингвин. Откликов на статью пришло больше, чем за всю историю журнала. Я так думаю, что именно этих червей-сверлильщиков мы и встретили рано утром.

Менты в этом смысле вообще молодцы. Быстро реорганизавались в МНГ — Малое Независимое Государство. Папа — майор — Король, летехи — герцоги, ну и т. д. И заметьте, каждый со своим земельным наделом под флагом «Доили и доить будем!».

У кого пистолет, тот Король, у кого автомат — Владыка! Раньше доили чужих, а теперь сам бог велел своих заводить.

Брали всех рядом проживающих, ну и набегами не брезговали. Или наплывами? Неважно.

Я попал к Герцогу Петрову. Именно что попал. Казна его светлости процветала разбоем. Или, как он сам любил выражаться, «армагеддонистой халявой». Суть ее заключалась в следующем. Нас, 5–8 человек, грузили в грубо сколоченное корыто, цепляли к моторке и везли в места не столь заводненные. Ну, туда, где можно прихватизацией заняться. Но не дураки они были, ох не дураки. Дабы и мысли удрать у нас не было, скованы были мы одной цепочечкой. Толщиной с два пальчика. Размер имеет значение. Шарились по руинам, цепляя нужное и ненужное, на наш взгляд. Неаккуратно грузили добычу в транспортную «доходняку». В смысле, шаланду транспортного назначения. Возвращались в барак. Летели дни, всплакнула осень, зима укрыла геморрой.

Каждую ночь я думал о моих. Как они? Живы? Я был совсем рядом. Я был бесконечно далеко. Иногда я видел Ладу. При МНГ было что-то вроде школы-детсада. Кормили, одевали, и на том спасибо. Кстати, о девочках: запасы провианта из прошлой жизни были не бесконечны. Мы, конечно, рыли, но что дальше?

Но, как ни удивительно, всегда находилась минутка поржать. Или так наш организм устроен? Вот в школе: кто из нас не запихивал бутерброд с колбасой в стакан с кофе? А сырки творожные подбрасывали так, что они прилипали к потолку? А компот в суп наливали? На фига все это творят юные балбесы, мне до сих пор неясно, однако смешно было ужасно. Я уж не говорю о намазывании стульев мелом и игре в сифака грязной тряпкой.

Эх, золотые были времена! Хотя… что изменилось? Мир? Дури в нас и сейчас хватает. В принципе, когда возникает желание подебильничать, в дело идет все, что находится перед глазами.

Ах, как прекрасны самолетные бои! Я на своих всегда рисовал красные звезды, вроде как нашенские. А вражеские несли на своих крыльях свастики. Стоит ли говорить, кто побеждал! И в сифака играли… Конечно, чьими-нибудь вещами — сумкой или щеткой — веселее, но бумажные катышки все-таки менее травматичны.

Закрывать двери перед носом другого — тоже очень хорошая игра, особенно если это дверь в туалет, только пальцы не прищемите! В сортирус, кстати, весело ходить в компании. Сидишь себе, размышляешь о тщете всего сущего, а тебе хыть по голове бумажкой скомканной (чистой, желательно) из соседней кабинки. Или за ногу снизу схватят. Меня тут схватили — чуть не промахнулся от неожиданности.

Короче, граждане. Если бы мы сами себе не устраивали праздник — жили бы серо и тухло. Или доживали… Немного маразма в жизни еще никому не мешало.

База №333. 22 января 2015 г.

Выдержка из дневника. Москва, 02 марта 2017 г.

Полковник

Кстати о маразме. Немного о нашей жизни в бараке. Хотя здесь это называется общежитием для верноподданных. Зарисовочки, блин…

Сегодня к нам подселили очередного «найденыша». Охрана, «церберы», окрестили его Первонахом. Нашли его в гараже, замотанного в смирительную рубашку (кто его кормил-поил эти три месяца?), так он, пока его везли, пытался убежать с лодки!!! Два раза вместе с инвалидным креслом, поднял настоящую истерику — просился только в VIP. Доставили к нам. Все никак не мог успокоиться, долго выспрашивал у Феди, чего здесь никогда не делали. Этот дудила сказал, что никто и никогда не писал на потолок. Вот сам теперь пусть и оттирает!

День второй.

Привезли албанца. Только когда «церберы» отстучали «SOS» морзянкой ему по почкам, посольство Албании ему не понадобилось, и он сказал, что это просто шутка такая. Помолчал чуток, а потом как заехал себе по лбу и грустно так очень сказал: «Шутка… Но баян». Долго думали, что бы ему такое вкатить, порешили на местном наркозе от Феди. Выпускать на пополнение казны его пока рано, так что синяк зажить успеет.

День третий.

Привезли поэта. Пока везли по этажу, завяли все цветы.

У «церберов» были заглушки на ушах, а у нас не было… Поэтому, пока его довезли до нашего VIP, многие потеряли сознание. Спасибо наркозу Феди, поэт свои стихи читать перестал. На всякий случай прикрутили его к батарее. Слава богу, в отдельной комнате! Ну и компашка!

День четвертый.

Вроде бы все спокойно. Но… Первонаху, видите ли, подавай прогулки по местам, где еще не ступала нога арестанта. А где оно такое? Федя предложил ему погулять под землей. У нас «подземли» не было, но Первонах сразу же загорелся и предложил вырыть. Завхоз Герцога захлопал в ладоши и сказал, что ему нужна новая кладовка. Ну что ж, ему полезен физический труд…

Возле комнаты Поэта найден впавший в ступор «цербер». На человеческую речь реагирует неадекватно, лезет драться. Как выяснилось, поэт всю ночь читал ему стихи. Свои стихи!!! Заходить внутрь боимся, а вдруг он еще чего сочинил? Выход нашелся сам собой. Албанец попросил Поэта дать ему его стихи в письменном виде. «Ща заценю и аткаменчусь влучшам виде».

День пятый.

…Албанец все еще смеется после вчерашнего вечера поэзии. Поэт кричит, что больше не будет писать стихи никогда. Никогда и не будет… «Церберы» решили его пристрелить, кому он тут такой нужен.

P.S. Первонах вырыл неплохую подземную стоянку.

А за окном весна все ближе, и голод сводит потроха. Да, о чем это я. Скоро 23 февраля! И пусть страна Россия, как и ее армия, осталась только на бумаге, опять нет повода не выпить. Почему нет? Да только вот Албанец был невезуч. И мы об этом даже знали. Но не придали этому значения. Почему? Да потому что все мы здесь такие, «особо везучие». Но чтобы настолько!!!

Албанцу не везло по жизни всегда. Принцип бутерброда преследовал его денно и нощно. Ножки стульев, на которых восседал наш друг, непременно подламывались, бокалы с вином так и норовили окропить его новые костюмы прекрасным рубиновым потоком, а спагетти под соусом просто проживали жизнь зря, если не оказывались у Албанца за пазухой. Да что там говорить, если даже одинокий орел, кружа над Кольцо-горой в Кисловодске, из всех туристов избрал именно его своим помазанником и помазал Алика (ну, так по паспорту) со всей своей царской щедростью. Помните? «Хорошо, что коровы не летают…» Так я вам скажу, что горные орлы мало уступают коровам в размерах, но зато как парят!!!

Из всего вышеизложенного совершенно естественным и закономерным будет тот факт, что в карточных играх у Албанца шансов просто не было. Но он с завидным упрямством продолжал испытывать судьбу.

Теперь, собственно, сама история.

Крепостные — народ экономный. Поэтому, подсчитывая число калорий, необходимых для поддержания истощенного организма на 23-е, предпочитают колбасе пиво, а котлетам водочку. А посему в разгар вечеринки, посвященной Дню Советской армии, на столе оказалось количество алкоголя несоизмеримо большее, чем количество закусок. Короче, еда кончилась. Еду надо было добыть. Для этого есть мозг. Мозг, который думает. А уж что говорить о совокупности мозгов, подогретых алкоголем?.. Небольшой брейншторминг (мозговой штурм) — и просто гениальное решение проблемы: кто-то вспомнил, что на четвертом этаже, как раз под нашей комнатой, за окошком висит авоська с продуктами. Эдакий естественный холодильник.

Вопрос второй — кому лезть? Решили разыграть в карты. Ну, вы-то наверняка уже догадались, что вопрос носил чисто номинальный характер? По сути, все участники вечеринки (кроме Албанца) нисколько не сомневались в исходе жеребьевки. Второй финалист в ходе поединка был ироничен и спокоен, как верблюд, когда «восемь дней дует знойный Сирокко».

Итак, выбор был сделан. Албанца снарядили по полной программе. Как-никак за окном минус 15 при большой влажности и сильном ветре. Одели как Леню Филатова в фильме «Экипаж», связали несколько простыней, одним концом привязали их к батарее (чтоб не выскользнули из нетрезвых рук) и, наконец, вывалили его за окошко.

В это самое время на пороге нашей комнаты возникла фигура, преисполненная двух бутылок водки в одной руке и пакета с закуской в другой. Про «альпиниста» забыли напрочь. А чтоб не было сквознячка, окно прикрыли, посчитав, что Албанцу необходимо как минимум пять минут для завершения операции «Колбаса». Мол, вернется — постучит.

Через полчаса вновь прибывший и наиболее трезвый из нас субъект задал вполне резонный вопрос: «Нафига к батарее привязали мои (субъекта) простыни?» Сказать, что мы испытали шок — это, пожалуй, слишком по-книжному. Прямо штамп какой-то. Но шок действительно имел место быть. Распахнув окно и перегнувшись через подоконник, мы увидели картину, достойную кисти Гогена: полощущиеся на жутком ветру простыни и черная бездна под ними. Лично мне в тот момент пригрезился Албанец, лежащий на заледенелом залитом кровью асфальте, который протягивал руки со злосчастной колбасой и голосом Михаила Пуговкина молил нас забрать его отсюда. Вглядевшись в ночь и не разглядев проклятой авоськи, я на все сто уверовал, что это не галлюцинация, а истина, и необходимо вызывать Скорую. Часть из нас ломанулась звать «церберов», а остальные понеслись оказывать первую помощь «парашютисту». Я попал во вторую группу и выскочил на улицу первым. Под окнами Албанца не оказалось. «Наверное, отполз, чтоб сверху пустой бутылкой не попали», — выдал предположение кто-то за спиной.

Немного пошарив в темноте и изрядно покричав, решили, что необходима тишина, которая позволит услышать прощальный стон умирающего. Для этой цели откомандировали Джуса. Тот справился с задачей блестяще. Через минуту барак был обесточен, а те несколько человек, которые пытались ему помешать, отправлены в глубокий нокаут. Тишина тоже не дала никаких результатов, кроме того, что мы услышали свист ветра и приближающийся отряд пьяных в хлам «церберов» Поиски продолжились с утроенной силой, но, увы, Албанец пропал бесследно.

«В состоянии шока пациент мог рвануть куда угодно, вплоть до государственной границы», — успокоил нас доктор из «церберов».

Задубели мы довольно изрядно, выскочив на улицу кто в чем был. И потому было принято решение поиски прекратить, а Албанца считать пропавшим без вести при переходе государственной границы. Электричество к тому моменту включили, и мы поплелись поминать героя.

В самый разгар поминок, когда об Албанце было сказано практически все хорошее и можно уже было переходить к десерту, смакуя его невезучесть, в распахнутых дверях, подобно тени отца великого датчанина, возникла фигура нашего героя. Совершенно обалдевшего, со следами губной помады на сорочке и огромным лиловым фингалом под правым глазом.

Рассказ Албанца:

«Ну, спустился я на четвертый этаж. Отрезал сетку с колбасой, а свистнуть не могу, потому как руки заняты, а без рук громко не умею. Да и музыка орет у вас на полную катушку. Ну, думаю, писец… Колотун собачий. Давай я в это окно ломиться, благо девки дома оказались. Короче, когда они окно открыли, у них чуть шары не выпали. Естественно, я вами отдуплился. Вот, думаю, козлы, чуть не угробили. Ну, девки хорошие. Отогрели, чарку водки налили за наш праздник. Только котлеты на плитку забросили, свет рубанулся. Вот, думаю, отморозки, совсем очешуели, праздник мне портить… Ну, я к щитку, а тут козел какой-то в темноте мне хрясть… Короче, очнулся опять у девок. Уже у других. Ну, там, примочки, охи-ахи. Ушел от них. Думаю, пацаны-то волнуются. Да и козла того нужно найти. Джус, кто у нас еще, кроме тебя, левша?»

Погуляли, короче.

База №333. 22 января 2015 г.

Выдержка из дневника. Москва, 03 марта 2017 г.

Полковник

А мысли бродят в голове. Валить отсюда надо, один вопрос: КАК? В бараке около сотни людей. Около — это потому что кто-то мрет, а кого-то свежих привозят. Из них, как бы смешно это ни выглядело, я сошелся только с двумя. Албанец и Джус. Оба, как умеют, косят под идиотов. Так работы меньше, да и спрос какой. Сам такой же. Но валить нужно хотя бы потому, что войнушка намечается. А кто за пушечное мясо? Правильно, мы, и как добровольцы. Кто и с кем? Так вон с теми же собравцами Строгинскими. Тьфу, с боярычами из Воеводства Строгинского. Мотив? Вокруг все перерыто, запасов продовольствия и иже с ним брать больше неоткуда. В итоге будем истреблять себе подобных, зачищая свою биосферу. Нет хороших, нет плохих, есть свой и чужой. Вопрос, зачем валить отсюда и куда, не актуален. Когда и с кем, вот вопрос. А еще Ладу надо с собой. Да своих найти. Как найти? Как искать?

Война — она пришла, когда ее не звали. Война — она не для детей. Круговорот мозгов в природе. Вот у меня в руках автомат. Отдал умирающий «цербер». До сегодняшнего дня я боялся его, как черт ладана. Бывало, примет на грудь и играть с нами в шашки. Это как? Да просто. Темная комната, мы стоим в ряд. Утром рожа как шахматная доска. Черно-белая. Ну, с переливами. А здесь, умирая, отдал автомат. Сказал, что мне он нужнее. А что с ним делать? Нет, понятно, что как нажимать на курок я знаю. В кого стрелять? По одежде не отличить свой — чужой, вокруг военизированный черкизон. И кто мне свой, бывший «цербер»? Вон Албанец лежит, ему вообще все пофиг. Когда заварушка началась, он с какого-то трупа флягу снял, а там не вода, а сплошное спиртовое благо. Выпил, гад, все, теперь лежит, и пули его не кусают. Джус вообще неизвестно где. А мне страшно так, как грешнику в аду. Где-то что-то рвется, где-то горит. Все куда-то бегут. Все в кого-то стреляют.

Ну где моя берлога, уйду скорее спать. Албанец, урод, ты почему такой тяжелый? Я б тебя и не трогал даже, только нас бомбить стали. Вот ведь сволочь, головой о бетонный пол — и не проснулся. Хороший подвал, мы тут много раз казино устраивали. А это что за звук? Вот пуля просвистела и ага… Вот бомба приземлилась на тебя. Это что за…

Я снова сидел у себя в офисе, жутко болела голова, и я почему-то читал свое собственное резюме десятилетней давности:

«Ответственный, пунктуальный, уравновешенный, инициативный. Легко обучаюсь. Вредных привычек не имею. Согласен на командировки.

Своим девизом считаю следующую фразу: «Если сегодня делать то же самое, что и вчера, завтра будешь там, где и сегодня!»

Моя цель — работа в отделе продаж сложного технического оборудования, материалов для промышленности или строительства, как вариант в отделе проектных продаж, менеджером тех. поддержки, etc.

Мои пожелания к работодателю:

На данной работе моя з.п. составляет 700 у.е., поэтому если вы не можете предложить как минимум столько же или у вас вариант «Ну, может быть, потом как-нибудь, если захотите» — давайте ценить чужое время и не будем отнимать его друг у друга.

Так как свое желание покинуть компанию, в которой работаю сейчас, я пока не афишировал, свои координаты я не оставляю. Если моя кандидатура вас заинтересовала, свое резюме в ответ на ваше письмо я вышлю незамедлительно.

Дабы не отнимать зря друг у друга время, прилагаю свой черный список — т.е. компании, о работе в которых я наслышан и в которые я не пойду: …..

И еще: проходимцам, предлагающим работу помощника руководителя, представителя канадской оптовой компании, реализатора Гербалайфа, работу за баснословные деньги в свободное время, агента по непонятно чему и прочее, что именуется «кидалово», — не тратьте свое время и не засоряйте мою почту! Я прагматичный человек, и в то, что за два часа нетрудной работы вы будете платить по 2000 у.е. в месяц, я не верю!»

Точно!!! Не верю!!! Блин, а чего так темно и проводкой воняет? Албанец, урод, очнись, нас завалило!!!

База №333. 22 января 2015 г.

Выдержка из дневника. Москва, 04 марта 2017 г.

Полковник

Албанец умирал долго. Умирал долго потому, что бетонная плита располовинила не его премного неудачливую голову, а тупо его самого. В районе поясницы. Я был поражен, как долго перед смертью человек может прикалываться. В полубреду… С пеной на губах, видимой только при свете зажигалки. Он очень хотел выговориться. Держал меня за руку, хрипел, отплевывался и снова травил свои байки. Я понимал, что надо искать выход из этой бетонной мышеловки, но не выслушать его не мог. Не мог, потому что я был последний, последний кто его услышит. Потому что я тоже хотел бы, чтобы перед смертью меня услышали. Потому что за короткий срок нашего знакомства мы смогли стать друзьями… Почему-то из всего сказанного им запомнилось это: «Во-первых, мужики, нужно подобрать сопли, вытереть слюни, сполоснуть покрасневшие глаза и припудрить горящие от несправедливых оскорблений щеки. Кстати, настоящие брутальные мачо (бручо) мужественно вытирают слезы не кружевным носовым платком, а сразу рукавом! И чтобы ни одна сволочь не видела ваших слез! Ревите в кладовке, в туалете, в проеме между пеналом и холодильником! И тихонько, а не навзрыд! А если и навзрыд, то только басом!

Начинать становиться хозяином надо с малого. Например, перестать пить воду после мытья ею ног. Можно также постепенно изменить режим вынесения мусорного ведра. Сначала, как обычно, бегом. В другой раз быстрым шагом. Потом неторопливым шагом, а где-то через год-два можно будет смело покурить у помойки. А еще через год можно будет уже вообще игнорировать крики жены, что, дескать, надо вынести мусорное ведро, а продолжать спокойно стирать белье!

Кстати, стирать белье нужно в футболке «Ювентуса» или другого любимого клуба!

Когда госпожа смотрит сериал, надо подойти и решительно переключить на футбол! И, не слушая ее криков, убежать! И так минимум раз в месяц!

В один прекрасный день надо, наконец, оглушительно стукнуть кулаком по столу! Лучше после того, как она уйдет на работу. Потом надо подышать на место удара и аккуратно протереть полировку салфеткой.

Кстати, об ударах по столу. Чтобы отбить у жены любое желание повышать на вас голос, надо грозно ударить по столу новой шубой, сапогами, швырнуть ей в лицо букет цветов или какие-нибудь новые серьги. Нагло дыхнуть в лицо минералкой.

Возьмите за правило выпивать на кухне в компании не одного-двух, а четырех-пяти друзей. Что она вам пятерым-то сделает?

А когда жена пригласит четыре-шесть школьных подружек, надо в самый разгар их посиделок прийти в гостиную с ведром и тряпкой и пускай подымают ноги! Помыть пол и грозно спросить: «Кофе буити?!»

Чтобы уж точно стать в доме хозяином, надо завести большую собаку, больше жены. И стать ее хозяином. А вообще, сначала спросите у жены, может, вы и так в доме хозяин? Чего тогда огород городить, спокойно идите на кухню и вымойте посуду».

Жутко хотелось пить. Жить и пить. Я понимал, что и первого, и второго Албанцу не хватает больше. Он же травил свои байки дальше, и от этого было легче.

Он затих как-то внезапно. Я даже не сразу и понял. Вот только что его рука дергалась в моей руке. И больше нет. Нет больше Албанца. Горечь, большая горечь давила горло. Я очень хотел плакать, но не смог выдавить из себя ни одной капли.

Я Албанцу сделал настоящий саргофаг. Круче, чем у Ленина, но поменьше, чем у Тутонхамона. Собрал камни параллелепипедом. Без крышки, правда. Да откуда ее взять? Просто аккуратно приложил его камнями. Хотел прочитать молитву. Даже пальцы скрестил. Только вот молитвы я и не знал никогда. Верую — да, верую. Мы все так веруем, пока жаренный петух в задницу не клюнет, молимся всем святым, а после выборочно.

Я не знаю, чьи это слова, но именно тогда, в полной темноте, я читал отходную по Албанцу именно так:

Нам не забыть все то, что там нас ждет,

К чему стремимся сквозь стальные грозы.

Дай бог увидеть вновь, как русский дождь идет,

Как мокнут под ним русские березы.

Вылезти. Нужно вылезти из этого склепа. Я чувствовал приток свежего воздуха, но никак не мог скинуть вниз тот самый последний камень. В голове была только одна мысль: ну когда же я увижу солнце? Первыми я увидел звезды. Маленькие такие, такие холодные. Аж пар изо рта. Но мои. Мои, как свобода. Мои, как жизнь.

Было удивительно тихо. Даже собаки не выли. Вообще никто не выл. Вокруг были руины и трупы. Много трупов. Я даже никогда бы и не подумал, что нас так много оставалось на этой постапокалиптической земле. Было. Откуда в нас это? Откуда жажда смерти? Смерть уже нас не искала. Находила. Я сел на землю и схватился за голову. Вылезти из могилы, чтобы увидеть одну большую могилу. Нужно было искать Ладу. Но это после. Сначала нужно было найти воду. А лучше много воды. Очень много воды. Я пошел, пополз, поковылял. Нужно было пройти метров пятьсот. До столовой. Там был колодец. Оказалось, что и столовая тоже была. А еще была повариха Настя. Как и все нормальные мужики, я пытался с ней встречаться. Была она тихая и добрая. Подобрали ее на трассе. Над мужем. Только она этого не помнила. И детей своих не помнила. Точнее того, что от них осталось. Как она сама целой осталась, история умалчивает. Но если бы не она, наши будни были бы гораздо тяжелее. Я так и не понял, от чего она умерла. Лежала с открытыми глазами, нелепо закинув правую руку на лоб, как будто челку поправляла. Глаза я ей закрыл. Но перед этим очень долго в них смотрел. Проклиная остатки той жизни, которой мы жили. Проклиная ту нежить, что убивала нас. Если бы в тот самый миг меня увидел чужой, я бы аккуратно лег остывать, ибо и не услышал бы его… Но он меня не увидел, не услышал. Но я еще увижу его. Как вижу сейчас Настю, холодную и с закрытыми глазами.

Мне даже укрыть ее было нечем. Вокруг все грязное, серое. Могилу выкопал осколком облицовочной плитки. Пока копал, окончательно обезвожил. А когда опустил ее туда, впору было и самому лезть следом. Прости, Настя, я тебя помню.

База №333. 22 января 2015 г.

Выдержка из дневника. Москва, 05 марта 2017 г.

Полковник

А колодец-то УЦЕЛЕЛ!!! Господи, столько не пьют даже верблюды! Верблюды вообще лохи по сравнению со мной! Теперь бы и перекусить неплохо. Но вот столовая, в отличие от колодца, не уцелела.

В моей прошлой жизни я не знал, что такое автомат Калашникова. Теперь знаю. Руку почти отрывает. Но вот то, что перед рукой… Хлам, с десяти метров в хлам, а ближе и не нужно. Или дальше. Оружия было много. Их, родимых (калашей), мало. Снимая разгрузку с бывшего «цербера», весь уделался в крови. Но не вырвало. Наверное, привыкаю. А как здесь не привыкнешь? Если очень хочешь есть, сам станешь хищником. Из хищников кроме меня оставались только собаки. Оставшихся людей облико морале не позволяло пустить на сковородку. Кстати, ни одной кошки я так и не увидел. Может, и к лучшему? Ну так вот, правильно приготовленная собака — это еще тот деликатес. Не верите? Попробуйте!

Сутки тупо ел, пил, спал. Найденным во флягах почивших бойцов спиртом (а это, как ни крути, стрессопонижающее) можно было заправить самолет. Заправлялся сам. Воды набрал хоть утопись. Собаки на шашлык сами прибежали. Расположился на руинах поста Герцога. Там уцелела целиком одна комната. С ДИВАНОМ!!! Потолком и стенами. Особо никто не беспокоил. Так, пара оборванцев пару раз заглядывали, но в конфликт не вступали. А оно кому нужно? Еды, воды на несколько дней всем хватит. Выжившим — всем. Так что стрелять пока себе накладней. У Герцога уцелел даже нетленный раритет, коим был кассетный магнитофон. И у него даже были неплохие батарейки с заправкой нутра кассетой «Кино». В бщем, сутки отмокал как в пяти звездах, при зарплате инженера: все есть, а доп. услуги за свой счет. Да они и не нужны были, в принципе, ни мне, ни инженеру, эти услуги. На вторые сутки магнитофон благополучно издох, прекратив хрипеть и растягивать слова на манер пьяной руссконародной. Это был сигнал. Сигнал для меня: выдвигайся или оставайся здесь хрипеть до последнего. А это перспективка так себе. На досуге, не торопясь, но не очень трезво я порешил, что даже на этом бренном куске планеты я физически не мог остаться один, без своих живучих, как тараканы, приятелей-друзей. А потому, не торопясь дожевывая свой не особо калорийный завтрак, я перво-наперво натянул свою не особо чистую разгрузку. Распихал по кармашкам запасные рожки и сникерсы (которые в огроменном количестве нашел здесь же) и накинул на плечо ремень трофейного АКС-74. Не знаю зачем попрыгал (ну, в фильмах так делают), прислушиваясь, как во фляге слева булькает вода, а спарва — спирт, и шагнул за порог. Круто сказал. Для начала вывалился как мешок сами знаете чего. Забылось как-то, что за стеной руины. Но ничего, снова попрыгал, хлебнул из правой фляги — и в путь. И куда я на ночь глядя?

Слава всем богам хоть в этом, далеко идти не пришлось. Собственно, да и сам наш остров был невелик. Но обо всем по порядку.

Свежий вечерний ветер, наверное, обдувал бы прохладой мне лицо, если бы не одно но… Обдувал он мне лицо характерным запахом. Трупным таким. Вонюче-сладковатым. Я и сам не понимаю, почему там, в этой маленькой комнатке с разбитыми окнами, я не ощущал этого запаха. Наверное, мозг на какое-то время отключил все внешние рецепторы организма со словами «баста, мне нужен отдых». Ну и респект ему за это. А вот сейчас, словно включившись в боевой режим, мой нос улавливал мельчайшие оттенки наполнявших этот мир ароматов. Запахов смерти. Удушливой вони неупокоенных тел. А тел этих было ох как много.

Но не прошел я и полквартала, как запах этот, сверхнавязчивый, стал забивать запашок костра. Да не просто костра, а костра, на котором готовится еда. Много еды. Много запахов. Говорю же, нос в боевом режиме был. Или желудок? Да какая в итоге разница. То, что я увидел далее, даже на расстоянии согрело мне душу. Там, посреди небольшого сквера между домами, кипела жизнь. Нормальная, человеческая. П-образным стойбищем стояли армейские палатки, горели костры, над ними коптели, исходили дымком котлы-кастрюльки с чем-то однозначно очень съедобным, и там были люди. Много людей. Разных. Занятых и не занятых. При делах и просто в отрубе. Но это была жизнь.

Я не дошел около ста метров, когда меня окликнули. Кто? Что? Куда? Ответил на пределе честно. Бомбили, выжил, ищу своих. Покивали и выдали провожатого к Главному. Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять, где заседает Главный. Ясен пень, в палатке, что по центру. Пока шел, смотрел по сторонам. А хорошо у них здесь. Тихо, спокойно. Вон и дети даже играют. Может, и Лада моя здесь? Молодцы, в общем. Расположились между домов. В эдаком урбанистическом убежище от ветров и ЗАПАХОВ. Биотуалеты поставили на люки канализации и ливневки, чистота и гигиена. Вон, от гидрантов запитали душевые и кухню. И это за два-то дня. Молодцы. ПЭСки дизель жрут, света вроде и немного, но об корни деревьев не спотыкаешься. МОЛОДЦЫ. Только интересно, кто же у них такой хозяйственный во главе стоит?

Перед входом в «палатку — штаб-дворец» меня все-таки обыскали и автомат вежливо забрали. Остальное, правда, оставили. Ну и на том спасибо. Еще раз уменьшив литраж правой фляги, я шагнул за полог.

Весело подмигивал элекродровами электрокамин, а перед маленьким столиком на маленьком табурете сидел Джус.

Джус посмотрел на меня каким-то долгим, мне совершенно незнакомым взглядом. Облизал губы, провел по волосам рукой. По совершенно седым волосам. А я ведь помню, шатеном был натуральным. Еще три дня назад. Махнул рукой, отпуская тех, кто зашли вместе со мной. И… просто подскочил, допрыгнул, обнял.

— Жив, засранец!

— Стараемся не взбзднуться!

— А Албанец? Давай, пусть вваливается! Братва, Албанца ко мне!

— Кого, шеф?

В палатку удивленно заглянул один из сопровождающих.

— Албанца, — уже почти шепотом сказал Джус и с какой-то мольбой посмотрел на меня.

Я сглотнул ком.

— Джус, ты это, бойца отпусти. Ага. Стаканы есть?

Джус бойца отпустил. Как-то механически взял два пластиковых стакана, подумал и добавил третий. Я пододвинул себе табурет, сел напротив него и разлил из правой фляги по стаканам. Он же один из стаканов накрыл галетой.

— Не чокаясь.

— Земля пухом. Только ты мне все равно расскажи, как?

— Долго, Джус. Но я расскажу, иначе свихнусь. Потом твоя очередь. Время есть?

— Пока в достатке. По второй?

Я рассказал об Албанце, о Насте, о том, что видел, что чувствовал. Джус лишь молча кивал головой в такт моим словам и так же молча, не чокаясь, мы пили. Сначала мою, потом его… А потом он рассказал свою историю. И мы так же, без тостов, не чокаясь, пили.

— Понимаешь, Серега, я ведь в прошлой жизни до по самое не балуй на войне поплавал, — Джус потер переносицу и засмолил очередную «Золотую Яву». — Когда началась вторая чеченская, я в прапорах сидел в Мухосранске, что под Новоифуново. Зарплаты хватало на пару блоков сигарет и три литра водки. Ты только не подумай, что я мечтал о Феррари и вилле на Багамах. Просто иногда хотелось тупо вкусно поесть, а не то, что из столовки офицерской домой притащишь. Жена, опять же, женщина терпеливая была… — тут Джус о чем-то своем задумался и молча махнул рюмку, закусив смачной затяжкой сигареты, как-то грустно на меня посмотрел и продолжил: — Ну так вот, терпеливая, значит, но ЖЕНЩИНА! Ей же, в отличие от меня, сапога тылового, и прическу надо, и косметику какую-никакую, одеться, в конце концов. Пусть не так, как в ящике показывают, но все равно чтоб другие замечали. Да просто нормальной, человеческой жизни ей хотелось, а не рая в шалаше. Точнее в малюсенькой комнате офицерской общаги, где душ и туалет по расписанию. А там что лучше, шалаш или общага, я до сих пор не понял. Но не о том. Конечно, приторговывал я и ГСМом разным, и солдат на грядки высылал. Да только не деньги это были. Понимаешь, не деньги, а так, копейки нищему на паперти. Да и чувство постоянное, гадкое такое, вроде все делаешь как надо, а живешь в дерьме, и все это понимают, да только сами там же. А тут ВОЙНА. Боевые. Да такие, что, по нашим Мухосранским меркам, Абрамович — чисто гопота беспризорная. Ну что, еще по одной? Эх, блин, Албанец, как ты мог… — И дальше, затягиваясь очередной сигаретой и глядя куда-то сквозь меня: — Ну и я как это дело прочухал, контракт на полгода сразу подмахнул. Жена, конечно, в рев, не без этого, я же грудь колесом, секс на дорожку и в путь. А там Чечня. Срань, вонь и нищета. Нищета не ихняя, чеченская, а наша, солдатская. Боеприпасов нет, жратвы нет, а ты иди и воюй без уточнения, с кем и где. А каких вояк нам присылали! Ты б только видел… Ну что, еще по одной?.. Зеленые совсем. Автомат разбирать-собирать их еще худо-бедно научили, а вот портянки правильно наматывать — нет. А их в бой. В мясорубку. Помню, перед отправкой стоял смолил на крыльце местного военкомата, а рядом перед построенными салабонами распинался усталый и небритый летеха. Может, те, кто его УСЛЫШАЛ, тогда живы остались. Правильные вещи, между прочим, говорил.

Ты наверное, в курсе, что наша страна всю свою историю воевала? И практически у каждого поколения в наличии свои ветераны? Если ты об этом даже не догадывался, прими как данность. И до тебя, и после тебя молодые ребята будут уходить на войну, и все равно, какой официальный термин эта война имеет.

Ну, если сумел осилить и уложить в своем мозгу первый абзац, продолжим. Итак, неважно, тебя одного или всю страну собирают на войну. Сборы будут всегда. Как только ты придешь в себя от предстоящей перспективы быть убитым, раненым, пленным или пропавшим без вести — не теряй времени зря. Надеюсь, что ты уже дал хорошего пинка своему тревожному чемодану (тревожному вещмешку, тревожному рюкзаку, тревожной барсетке, тревожной сумочке от Дольче Габана). Эта концентрация ненужных военных вещей тебе точно на войне не понадобится.

Ты уже взял старую добрую сумку «мечта оккупанта», в которой при желании можешь поместиться сам. Если такой в хозяйстве нет — купи (займи, укради, ограбь местный военторг). Но сумка должна быть. В идеале, если она будет защитного цвета и непромокаемой. В нее уложи два комплекта сменного белья — этого тебе хватит дотянуть до непосредственного участия в боевых действиях, а там или постираешься, или получишь новое.

Да, не обольщайся, если на улице раскаленный август и ехать предстоит на юг. Обязательно возьми теплые вещи (шерстяные носки, зимнее белье, вязаную шапочку, перчатки). Никто пока не знает, окажешься ли ты ночью в высокогорье или дотянешь до декабря без заезда домой за теплыми вещами. Ну, про ложку, вилку, котелок и так далее говорить не буду — это само собой. Можешь, кстати, все это взять из вещмешка, так уж и быть.

Обязательно имей при себе нож. Фильм «Рембо» смотрел? Нож у старины Сталлоне помнишь? Так вот, такой тебе точно не нужен. Возьми хороший многофункциональный с открывалкой, кусачками, плоскогубцами и отверткой. Не обязательно швейцарский, но он должен быть надежным. Такой нож тебе пригодится не только колбасу резать, но и для решения практически всех связных вопросов. Потом для солидности и понту добудешь себе нормальный трофей, как у старины Сталлоне. На войне с этим траблов нет, даже если не ходишь в атаку.

Далее — набери в пластиковые бутылки из-под минералки нормальной водки. Постарайся ее расходовать с умом. Если водка протянет хотя бы два дня — я снимаю перед тобой, мой друг, шляпу. А вот одну бутылку всегда держи с водой и при возможности всегда пополняй запас.

Возьми упаковку туалетной бумаги. На Кавказе местные этим достижением гигиены практически не пользуются, отдавая предпочтение воде из кувшина и гладким камням. Имей при себе письменные принадлежности и конверты.

Есть возможность — приобрети личный спальный мешок. Лучше комбинированный (раскрывается как одеяло) на синтепоне или лебяжьем пуху. В части тебе такой тоже, наверное, дадут, но будь готов познакомиться с БЭТЭРАМИ. Что такое БЭТЭР, расскажу позже.

Приобрети нормальный фонарик на светодиодах с включением кнопкой, а не поворотом головки. Несмотря на обещание тыловиков, всегда имей при себе пару-тройку банок с мясными консервами. Не жадничай! В охотничьем магазине «Смерть на болоте» купи разгрузочный жилет, желательно отечественного производства (неплохие ижевские). Вообще, доверься профессионалам этого магазина. Объясни, куда собираешься, глядишь, еще и подарят (было реально).

Носков не набирай, по-новой привыкай к портянкам. Да! Да! Да! Портянки в берцы.

После прибытия из дома в родную часть тебе будет предложено пойти вооружиться. Это, друг мой, раз уж ты едешь на войну, момент серьезный. Могут, конечно, и не предложить, это если едешь в уже развернутую группировку и на гражданском паровозе (типа приедешь — там все дадут). Но если предложили и есть альтернатива выбора — не тормози.

Помнишь шестиствольный вертолетный пулемет «Вулкан» в руках старины Шварца? Тебе такой точно не нужен. Если, конечно, ты не собираешься сбежать на первой же остановке к проезжающим мимо спецназовцам, бери оружие, соответствующие характеру предстоящих задач. Помни, что ты офицер-связист (блин, звучит гордо), и в штыковую атаку ходить тебе вряд ли предложат. Идеально, если у тебя в руках окажется что-то типа АКС-74. Он удобен, а понадобится — разложишь приклад и дашь просраться всем вокруг. Но, как правило, этот самый АКС — мечта. Нет АКС-74 — не беда! Смело бери АКС-74У. Тому, кто скажет «плевалка», сам плюнь в невежественную харю! Для связиста — самое то. Выпускал из него по пять магазинов и, кроме разогретого цевья и громкого боя, замечаний не имел. Зато этот «пистолет Калашникова» всегда с тобой. Ты не оставишь его в палатке и в БТРе, потому что он тебя задолбал длительным бесполезным ношением. А случись стрелять, полноценному автомату на средних и коротких дистанциях он практически не уступает. Поверь на слово, лучше АКС-74У в руках, чем АКС-74МН с ночным прицелом, целеуказателем, прибором бесшумной стрельбы и подствольным гранатометом в палатке.

Ну, а если тебе предлагается взять что есть — старый добрый АК-74, возлюби его аки брата родного и не меньше, чем описанное выше. Заботься о нем, и не дай бог что — он позаботится о тебе.

Предложат к этому взять пистолет — не отказывайся. Только позаботься о заплечной кобуре скрытого ношения, а то станешь подарком для мирного добродушного вражеского снайпера (они любят пистолетчиков и тех, к кому подходят с воинским приветствием). Кобуру подгони под себя таким образом, чтобы пистолет не выпадал при спрыгивании с техники. Не забудь про страховочный ремешок для оружия.

По дороге на войну сильно не расслабляйся. Опасность еще большую, чем противник, в данный момент представляют твои собственные товарищи офицеры. Вроде пили вместе, а у них уже башню оторвало. А тут еще и боевое оружие рядом. Нет смеси взрывоопаснее, чем молодой человек с оружием да еще и во хмелю. Держись от таких подальше. Их просто вычислить. В мирной жизни с ними всегда разбирается милиция из-за постоянных пьяных дебошей. Они вечно нарываются на неприятности и тянут за собой всех остальных. А после месяца (или недели) пребывания в боевой обстановке их, как правило, выгоняют на Большую землю за очередную пьянку. Приехав домой, эта публика имеет «законное право» быть постоянно бухой (как же — с войны вернулся). А после очередного пьяного разгрома все его жалеют и говорят: «У него боевой синдром! Вот что с людьми делает проклятая война!» А это животное одобрительно кивает и льет слезы, «вспоминая» погибших друзей.

Если едешь во главе своего подразделения, не пей совсем. Следи за подчиненными. Не позволяй употреблять своим офицерам и прапорщикам. Не бойся прослыть занудой и задротом, потом еще десять лет письма писать будут с благодарностями.

Особое внимание удели сохранности оружия и боеприпасов, выданных на подразделение. Раз в три часа проверяй все лично. По максимуму займи личный состав. Организуй службу, чтобы вас теплыми не взяли. Не допускай пьяных братьев по оружию к своим бойцам.

Ну вот, наконец, и приехали. Наверное, ты ожидал увидеть вокруг марсианский пейзаж с вкраплениями обложек серии «Сталкер»? А здесь такая же жизнь, как и везде. Пойми правильно, местные уже лет пятнадцать живут на войне, и им стало по барабану все происходящее вокруг. Они видели многое. А таких, как ты, тысячи. С момента выхода (спрыгивания) из вагона считай себя на войне. Теперь постоянное внимание и сосредоточенность. Лет через десять после возвращения домой эта «сосредоточенность» тебя, может быть, и отпустит. Но если расслабишься сейчас, попадешь сам и товарищей утянешь.

На станции (аэродроме, пристани) выгрузки приготовься испугаться второй раз (первый был, когда понял, куда тебя собрали). Это неизменный атрибут войны — убитые и раненые. От этого никуда не денешься. Без этого никак. Их начнут (без всякого предупреждения) привозить и загружать в транспорт. Соберись! Это серьезное испытание. На их месте может быть каждый. И от того, что с тобой как с командиром сейчас происходит, зависит спокойствие, а значит и уверенность подчиненных.

Не надо увиденное оставлять без комментариев, типа ничего такого не происходит. Обрати негатив в свою пользу. Собери личный состав и уверенно доложи, что не собираешься никого оставить на этой войне. Но для этого от личного состава требуется максимум дисциплины и осторожности.

Через неделю страх пройдет, и все станет обыденным. Дальше доверься боевой обстановке. Она научит.

Не доверяй никому в вопросах, касающихся личного состава. Разговаривай с бойцами постоянно. На любые темы. Сейчас в тебе видят практически божество — всемогущее, обо всем осведомленное, очень требовательное и одновременно заботливое. Следи за представлениями своих подчиненных к наградам (веди специальную тетрадку). Иначе через пару месяцев потеряешься, кого и к чему представлял. Раз в пять дней рассаживай личный состав (если есть где) и заставляй писать письма маме и папе. Проверяй адреса и первые строчки посланий. Если боец не пишет, через месяц его мама напишет в комитет солдатских блюдей, а заодно и президенту. На ее жалобу трепетно отреагируют. В часть приедет комиссия, нахлобучит главного по борьбе с личным составом, а тебя просто порвут на части. Оно тебе надо?

Не позволяй вестям с гражданки типа «Здравствуй, дорогой Саша! У меня все хорошо. Я все так же тебя люблю и жду. В техникуме все нормально. Девчонки передают тебе привет. Правда, на днях Колька Сивый меня изнасиловал. Приедь, мой милый Сашенька, и замочи этого скотопидора! Твоя малышка» — отправлять бойцов в дезертирские походы с оружием. Контакт должен быть постоянный. Сам подумай — ты, здоровый, спортивный, накачанный и пять лет готовившийся к войне, себя чувствуешь немного неуверенно. А что происходит в душах твоих подчиненных — по сути, все тех же дворовых мальчишек?

Немного расскажу о военном фасоне. Начнем с головного убора. Не знаю, кто как, а знающие люди такую вещь, как бандана, надевают только для фотосессий. В нормальных подразделениях все одеты одинаково. Этого ты должен требовать от своих подчиненных. К тому же лучше кепки (фуражки полевой) для ношения в жаркий период года я не знаю. Она удобно устроит твою голову в стальном шлеме (каске), а в случае чего послужит дополнительным амортизатором. Так что солнечные очки и бандана — это для фото на память.

Постарайся обзавестись горным костюмом («горкой»). Если не в курсе, что это, зайди в военторг или охотничий магазин «Смерть на болоте» и поинтересуйся. На крайний случай, есть Интернет. «Горка» выдается в подразделения ВДВ, морской пехоты, спецназа и т. д. Вещь изумительная. Одно из преимуществ — отсутствие на ней знаков различия на законных основаниях. Она сделана из непромокаемой ткани и одновременно пропускает воздух. Очень удобные карманы. Не мешает движениям и ношению снаряжения. Зимой приладишь с внутренней стороны ватную подстежку от бушлата (правда, с новым образцом Юдшлата такого не получится). Короче, не пожалеешь о таком приобретении.

Из обуви носи берцы. Кроссовки и кеды хороши непосредственно при штурме горных вершин, да и то есть опасность вывернуть ногу в голеностопе, неудачно наступив на камень. А вот в городских условиях битое стекло, ржавые гвозди и торчащая арматура точно больше будут рады твоим кроссовкам, чем берцам.

Два слова про средства индивидуальной бронезащиты. Носить или не носить, вот в чем вопрос. Мнений на этот счет много. Но я опишу одно из них, наиболее близкое, на мой взгляд, офицеру войск связи.

Если тебе предстоит передвигаться на транспорте или бронетехнике (сверху), обязательно надевай. В данном случае тебе предстоит малоподвижный образ жизни. А это значит, что защита не помешает. Также будет не лишним ношение бронежилета при несении караульной службы. Одним словом, если тебе не предстоит плавать или далеко бегать — носи, не стесняйся.

На законный вопрос «спасет или нет» отвечаю — спасет. Все бронежилеты, стоящие на снабжении общевойсковых частей, имеют пятый класс защиты. А теоретически это значит, что с расстояния десяти метров такой «броник» можно пробить только из СВД (кто не в курсе — снайперская винтовка Драгунова калибра 7,62 мм). На практике, конечно, по-разному бывает, но сломаные ребра и гематомы случаются во много раз чаще, чем проникновение пули через пластины бронежилета. Плюс ко всему, в бронежилете намного теплее в ветреную погоду. Так что носи. Через некоторое время привыкнешь, а без «броника» будешь чувствовать себя как голый на приеме у английской королевы.

Теперь, как и обещал, расскажу что такое БЭТЭРЫ. Как ты уже понял речь пойдет не о бронетранспортере. Речь пойдет о так называемом «окопном счастье», а именно — о бельевых вшах. Никто не знает, почему их называют БЭТЭРАМИ. Просто так повелось. Может быть потому, что эти насекомые наглые и живучие, как БТР? Не знаю. Если ты думаешь, что автор этих строк законченный чухан и свинтус, — ошибаешься. Я заслуженный санитар своего тела. Душ с бальзамом и ополаскивателем принимаю каждый день. От этих тварей не застрахован никто.

Официально в Вооруженных силах этой пакости нет с 1973 года. Ну а реально они есть везде. Эта гадость появляется из ниоткуда. Ей не страшны морозы и холода. Не страшны высокие температуры. Погибает она только после термообработки в специальных машинах (шипящий контейнер на базе ГАЗ-66). Или после двадцати минут кипения в воде. Защитники флоры и фауны справедливо возмутятся по поводу уничтожения маленьких безобидных букашек. Те, кому пришлось с ними столкнуться, содрогнутся при воспоминании.

Все начинается вполне безобидно. Просто как только вы перестаете двигаться и становитесь на минуту статичны, возникает ощущение, что на вас кто-то живет. Сначала просто начинаете почесываться. Позже — чесаться (мы люди трудолюбивые, чесаться не лень). Потом еще сильнее. И наконец просто раздираете кожу ногтями. А если лежите в засаде или стоите в строю? Я уже не говорю о перспективе получения локального заражения.

Для того чтобы получить к массе своего тела довесок в виде пары сотен БЭТЭРОВ, не обязательно быть по жизни хрюшей. Нужно просто проходя мимо пораженного этой гадостью товарища лишь на секунду соприкоснуться одеждой. Все! Поздравляю! Теперь тебя много.

Живут эти твари в местах, где температура выше 37 градусов Цельсия. Есть на твоем теле такие места. Это там где одежда трется об кожу: подмышки, воротник, резинка трусов и т. д. На теле они не живут. Телом они только питаются. Осматривая себя, можно увидеть красные зудящие дорожки, опоясывающие тебя. За один день эти твари поражают личный состав целой роты.

Способ борьбы с этой напастью один — термообработка всего, что имеет тканевую основу. От кепок до палаток — единомоментно. По-другому никак. Постоянный контроль за кожными покровами позволит установить начало эпидемии и принять меры по локализации.

Вот так. А как ты хотел? Война — дело грязное! Следи за собой. Не реже одного раза в четыре дня приводи себя в порядок, независимо от обстановки и времени года. Для этого нужно ведро нагретой на костре воды и фанерка под ноги. Поливайся, намыливайся, смывайся и не смотри, что вокруг снег или грязь и температура в районе минус пяти. Блюди личную гигиену и требуй этого от подчиненных. Подшивайся каждый день и заставляй остальных. Короче, лозунг «Приехал на войну — живи как свинья!» — не для тебя.

На местном рынке ничего не покупай. Не смотри на то, что до тебя пять миллионов человек покупали здесь все, начиная от лепешек, заканчивая водкой. Целее будешь. История полна случаев, когда здоровые крепкие омоновцы ни с того ни с сего умирали от сердечной недостаточности. Пока доперли, что такое «пакистанский яд» без цвета и запаха, было уже поздно.

По отношению к местному населению веди себя сдержанно. Помни, что даже на войне существуют законы, а военная прокуратура не дремлет. Четко уясни разницу между трофеями и мародерством. Грань между этими понятиями крайне зыбкая. Трофей — это вещь, принадлежащая противнику, необходимая тебе для дальнейших действий в рамках приказа. Мародерство — это все, что было не твое, а стало твоим. Уясни это твердо.

Ничего не поднимай с земли. Любая вещь может оказаться «сюрпризом». Колода карт, радиоприемник, детская игрушка, оружие. Пройди мимо. Лучше не рисковать. Вообще постарайся от нештатных боеприпасов держаться подальше.

Ходи сам и учи личный состав передвигаться только по проторенным тропинкам. По прибытию к новому месту развертывания перво-наперво оборудуй место общего пользования. Это просто. Яма и две доски сверху, положенные параллельно друг другу. И гвоздь в ближайшее дерево, чтобы оружие вешать. Иначе будут ходить, бросая автоматы в палатках. Если место общего пользования не оборудовать, ровно через три дня твои бойцы «заминируют» все вокруг, но это ерунда по сравнению с перспективой снятия растяжек и подрыва на реальных минах.

Если придется иметь дело с «полевкой» (П-274М), будь готов к тому, что придется постоянно сращивать порванные танками и другой техникой концы. Есть, правда, действенный способ: прокладка полевого кабеля на трехметровых рогатинах над землей. Конечно, демаскирует, зато надежно со связью. А о том, что вы здесь стоите, враги и так догадываются.

Особое внимание уделяй документам, подтверждающим твое пребывание на войне. Это только кажется, что если ты получаешь боевую награду за конкретный подвиг, то ни у кого не возникнет вопросов по выплате тебе вознаграждения за этот период и подсчета выслуги день за три. На самом деле твоему финансисту глубоко по тулумбасу, кого и когда ты сурово спас (или завалил). И не потому что он «крыса тыловая», которая в теплом кабинете бумажки перебирала, пока ты кровь вещмешками проливал. А потому, что у этого наверняка нормального парня просто нет того самого командировочного удостоверения с твоей фамилией и периодом участия в боевых действиях. И ты ему не расскажешь, что использовал его в целях личной гигиены. Потом будешь доказывать через суд, портя отношения с командованием. Постоянно проверяй списки личного состава подаваемых в старший штаб как участников боевых действий.

Уезжая в мирную жизнь (отпуск, командировка), очень внимательно проверь, чтобы на тебе не осталось случайно забытого вооружения (типа ПЗРК «Стрела-2»). Тщательно осмотри карманы. Поверь, что даже автоматный патрон может стать предметом серьезного разбирательства с местными властями. И не думай, что средства имитации, дымовые шашки, сигнальные ракеты — просто сюрприз к Новому году. Это криминал. Поскольку имеют армейскую маркировку. Даже несмотря на то, что китайские аналоги более непредсказуемы и разрушительны.

Если едешь с оружием, обязательно проследи, чтобы все до последнего патрона было внесено в командировочное удостоверение и скреплено печатью воинской части.

Приехав домой, сдай оружие в часть и иди с друзьями в бар. Но сначала оружие. Иначе к исходу вечера до тебя наконец-то дойдет, что вокруг находятся враги. И виновата в этом не выпитая водка, а более реальное чудо, переместившее всех врагов в один бар. Ну а что у нас делают с врагами? Правильно! Как говаривал один наш знакомый лидер, «мочат в сортире». Но сортир далековато (надо через весь зал пройти), а пистолет (автомат, пулемет, гранатомет) близко…

Ну и напоследок один совет — закончив войну, постарайся побыстрее войти в мирную колею. Это непросто. Постоянно себя контролируй на предмет алкоголя. Бери путевки в санаторий. Чаще отдыхай (имеется в виду не пахать в отпуске на даче, а лежать в шезлонге — смело выбирай второе).

— Ну что, еще по одной?.. — Джус, улыбаясь, смотрел на меня, а я ржал. Как лошадь Пржевальского. Прорвало. — Чо ты ржешь, я те говорю, если бы всем такие нотации перед поездкой читали, вполне может быть, гораздо больше хороших пацанов домой не инвалидами вернулось. Да просто вернулись бы домой. А ты ржешь. Правильно все летеха говорил, на понятном для них языке. Я смотрю, и для тебя понятном. Ладно, проехали. — Джус засмолил очередную. — Короче, худо-бедно оттарабанил я свои шесть месяцев. Не скажу, что было просто, но домой выдвигался при всех своих конечностях и с грузом наличности в карманах. Неплохим таким грузом. На пару лет беззаботной жизни должно было хватить. Ведь там у всех так: либо дурак честный, но нищий, либо быдло русское, но богатое. Ты будешь смеяться, но именно вторых там уважают. Местные. Аборигены, мать их. Эти дети гор вообще только силу и хамло уважают. Сами такие. Да о чем это я? Вздрогнем? — Взгляд Джуса стал злым, зрачки сузились, а он сам, выпуская сигаретный дым носом, вооще стал похож на дракона. с — Ну, в общем, выдвигался весь в радужных мечтах, блин. А как же, счас приеду, обниму свою уж чуток позабытую прелесть. Дерну сто холодненькой, из морозильника, а не как здесь, теплой, из фляги. А потом как вывалю ей на стол. Вот тебе квартира отдельная однокомнатная, как мечтали. Вот тебе машина, пусть не новая, но своя, наша. И вот еще чуток осталось, ты же ателье маленькое хотела открыть. Да, мечты. Короче, вернулся я в часть, а комендант общаги мне ключ от комнаты протягивает, а сам, гниденыш, глазки прячет, в пол уставившись. А я, дурень полуконтуженный, и не замечаю этого вовсе. Весь в мечтах. Я говорю, моя-то дома? А он в ответ: нет пока. В смысле, вообще нет. Я очешуел, глаза вытаращил, грю, а где она. А эта крыса тыловая медленными шажочками в угол забилась, и тихо так, мол, с Тимащуком в Москву уехала. Два месяца уже как. И вообще рога мои ветвистые уже пару лет как растут. Тут-то мне крышу и сорвало. Напрочь. Более-менее пришел в себя, когда вокруг опять стреляли. Завербовался на год. Потом рассказывали, что и в Москву я ездил, и Тимащук, сука, заикой стал. Только веришь, нет — не помню. Ну что, по одной? Мир праху! Ну, конечно, тех денег, что поначалу были, уже не платили. Да мне и не нужно было. В той своей поездке я просто отрывался. Мочил все, что движется. И не движется тоже. В общем, отвел душу. Вот, приехал в Москву, думал квартирку прикупить. Небольшую, в Химках. Знакомый продавал. Вроде недорого. А тут армагеддец. Короче, навоевался я, ты понимаешь. По самое не хочу. А тут, как видишь, придется, когда приклад в плечо упрется. По одной? Ну, а теперь о жизни нашей бренной. Когда здесь все началось, мы разбирали гаражи. Они там, сверху, решили, что пора бы садоводством-полеводством заняться. Мысль, в принципе, здравая. Только, как видишь, запоздавшая. А ты вообще видел, с чего нас бомбили? Щас угоришь! С двух ментовских вертушек! Блин, что они там на нас кидали, я не знаю. Но рвало очень даже. Гаражи разносило в клочья. Потом с двух транспортных вертушек прикатили десантуру свою. Тут им наши попытались показать ад с неприглядной стороны. А вот хрен там. Обученные волкодавы. Не чета нашим. Урыли наших так, что ошметки с деревьев никто смывать не возьмется. Но одного мы все-таки взяли. Завтра покажу. Пообщаетесь. Если, конечно, желание есть. Короче, наших положили штабелями — и с контрольными в голову. Ну, у кого она на плечах осталась. Мы, ясный перец, кто куда. Дураков нет. Правда, кто чего, но кое-что из пулялок прихватили. Залегли недалеко. На крыше пивнушки. Ну, ты понял. Смотрим, а эти обормоты, времени зря не теряют. Еще по одной? Поехали, Албанец мы помним! Сделали транспортники еще несколько рейсов, рабочую силу привезли. И заметь, ментовские вертушки небо так и не очистили. Сдается мне, снайперы у них там глаза в окуляры проедали. Мы, понятное дело, тише воды ниже травы, нос не кажем наружу. Поставили эти гады оцепление ровняком до нашего склада мародерки. Работяг цепочкой построили, и давай наше барахло дербанить подчистую. Честно прихватизированое барахло. Жутко хотелось всех их там покончать на месте. Но, во-первых, сдается мне, кончили бы нас по первому выстрелу, а во-вторых, эти грузчики неприкаянные в чем виноваты?! Короче, лежали мы и молчали в тряпочку. Они дозагрузились, несколько ходок пришлось налетывать, и так же целенаправленно убрались восвояси. Но было одно маленькое «но». Выдра, ну ты помнишь Выдру, он тебя сюда препровождал, да и виделись уже. Почему Выдра? Ну, это он десантник-подводник был. Когда-то. «Морской котик» ему не нравилось. Так, говорит, англоамериканские полипы себя называют. Кто-то ляпнул «выдра». Прилипло. Ну да не о том. Короче, он пива упившись был. Ну и сам понимаешь, природа давала о себе знать. Не выдержал. Сполз вниз и за угол. И здрасте, там такой же природой обиженный, только с той стороны. Ситх, короче. Выдра — парень не промах, мог бы и сразу языка повязать. Но. Природа слишком долго просила своего. В итоге стоят они вдвоем, сильно напряженные, и поливают стену. При этом очень недобро косятся друг на друга. Но ситх залетный начал раньше. А значится что? Закончит тоже раньше. Так и вышло. Но Выдра не дурак. Успел схватить его за перископ. Тот глаза вытаращил, но молчит. А Выдра ему ласковым таким шепотом: «Даже если успеешь выстрелить, все равно любить тебя будет только Боря Моисеев». В итоге так его и повязал. Самое интересное, что на той стороне никто не заметил потери бойца. Дисциплинка, блин, на уровне. Повторим? Принято. Вот от него-то мы и узнали некоторые подробности. Чуть позже, конечно. И знаешь что? У нас здесь жила крыса. Крыса нас сдала с потрохами. Кто, где и чем стреляет. Так-то. Кто, он не знает. Нет, спрашивали мы дотошно. Поверь, есть специалисты. Не знает. А посему есть у меня до тебя две новости. Прям как в сказке. Хорошая и плохая. С какой начать, спрашивать не буду. Начну сам, с плохой. Они еще вернутся. Тешут, понимаешь, они себя новыми надеждами. Вернуться тупо за народом. За рабами вернуться. Суки. Но, как ты помнишь, есть и хорошая новость. Мы знаем, когда. Мы знаем, на чем и какими силами. Мы подготовимся. Как тебе такой расклад? Конечно, козыречки у нас так себе, но ведь может и выгореть. Ты представляешь, вертолет! Горючка есть, не парься. Ты сможешь за своими слетать. Кстати, ты не спросил, я не сказал. Лада здесь. С ней все в порядке. Ты чо, дурак, куда сейчас-то. Спит уже давно. А себя ты видел? А нюхал? Вот и я о том же. Завтра, нет, точнее сегодня с утреца в душ, потом завтрак, а потом уж к Ладе. А вообще, между нами, девочками, ты уже придумал, что жене скажешь? Где ребеночка нагулял? Да ладно. Шучу я! Шучу! Давай по последней — и в койку. Точнее в мешок. На твое счастье, пока еще спальный. Ну сказал же, шучу! Ну, поехали!

Вот такой у нас получился той ночью разговор. И, завернувшись в спальный мешок, я засыпал впервые на этом острове счастливый. Появилась, пусть и смутная, надежда увидеть, найти своих. Лада жива. А уж где я ее нагулял, мне и придумывать не придется. За нас все придумал этот новый мир. Этот смертельно опасный мир.

База №333. 22 января 2015 г.

Выдержка из дневника. Москва, 06 марта 2017 г.

Полковник

Просыпаться — это, как по мне, болезненно. А когда на тебя смотрит Джус, уже свежевыбритый и улыбающийся, — это вообще смерть.

— Кофе хочешь?

— Хочу! Но сначала очень хочу задушить удава в отдельно запирающейся кабинке. Где, Джус, ГДЕ?! А ты слышал этот прикол? Товарищ прапорщик, а что такое логика? Ну-у, как тебе объяснить… Вот видишь, на горе стоят два сортира — один синий, другой деревянный. Вот и вся наша жизнь так — рождаемся, живем и умираем. Логично? Логично… Сволочь ты, Джус, где синий или деревянный? Где, блин, твоя логика?

Джус чуть не удавился от хохота.

— Прямо, налево, не промахнешься! — и уже в спину: — Но может быть очередь.

Споткнувшись, я чуть не устроил ему озеро Лох-Несс с доставкой на дом. Так себе утро получилось. Хотя кофе был очень даже.

А вот детей они устроили по-царски. Ну, в этом мире и цари должны бы быть попроще. В сухой подвал многоэтажки стащили, наверное, все уцелевшие кровати изо всех соседних домов. Электричество, так что ночники не гасли. Большая столовая, больше похожая на уютное кафе. Хотя в прошлой жизни оно и могло быть им. Неважно. Унитазы с прямой прорубкой в канализацию. Без воды в бачках, но все равно удобно. Скажете, а к чему такие подробности? Так попробуйте сами организовать такое за два дня. На руинах. Когда только злость в глазах. И более ста детей за спиной. Слабо? А им, оказалось, нет. Поэтому я, тихо офигевший, описываю увиденное.

Лада увидела меня издалека. Бросилась на шею. Джус стоял и улыбался. Но как-то по-доброму, как-то по-грустному. Я же не мог разобраться в своих чувствах. Видимо заметив это, Джус махнул рукой, отпуская воспитателя, и, приобняв Ладу, скорее прохрипел, чем сказал:

— Отдельную палатку для вас поставили. На довольствие тоже так. Поставили, — и уже лично мне: — У тебя два часа, потом сбор у меня. До встречи!

Развернулся и ушел. А мы остались. Замерли. Потом сначала пошли, а потом побежали. Просто побежали на встречу солнечному свету.

Свою палатку нашли легко. Она стояла чуть ли не стенка к стенке с палаткой Джуса. Я перетащил свои небогатые пожитки. И мы ели сникерсы, болтая ни о чем.

Задача проста и трудна одновременно. Джус вдохновенно водил черенком от швабры по листу А1 с изображением нашего острова и вполне уверенно вещал.

— Мы знаем, что предполагаемое время атаки 15:30 через двое суток. Если здесь есть дебилы, послезавтра. Следуя их тактике, а я уверен, что менять они ее не будут, просто незачем, я предлагаю следущее. Ментушкам бомбить нечего. Они просто берут контроль воздуха. Мы позволяем принять земле транспортники. С окрестных высоток контролируем — аккуратно контролируем, это для Кечетова — высадку десантуры. Далее по минутам. Первая пошла. Из моего шалаша выходят пять очень-очень мадамов. Че разорались?! Все уже обговорено. А чтоб оралось поменьше, сами задумайтесь, от кого будет зависеть их жизнь. Доступно изъясняюсь? Тогда поехали дальше. Короче, они выходят, и все внимание к ним. Кечетов, ты понял? Это ТВОЙ шанс. Работаешь на полное поражение. Задачи у тебя две. Раз — тотальная и быстрая зачистка. Два — ни в коем случае не попасть в транспортник. Ты понял? Ни в коем случае!

Нет, ну чо вы разорались! Девчонкам выкопаем хороший блиндаж. Ты, Кечетов, не ори, как только ты начнешь работу, они сразу туда. Конечно, замаскируем! Надеюсь, вопли прищемивших пипиську ширинкой закончились? Хорошо. Поехали дальше.

Вторая минута. Выдра, ты подобрал себе состав? И это хорошо. Тебе и твоим парням придется ой как несладко. Пока наши героические нимфы и команда Кечетова будут заниматься группой десанта, ты берешь под контроль транспортник. Там два человека охраны. Решаемо, говоришь? А то, что под пулями тебе придется устранить их и взять без мордобития пилотов, тебя не пугает? Ну, на нет и девственниц нет. Проехали.

Третья минута. Самое оно. Спрашиваю сразу: кто дружит с мухами?

Я и еще двое задирают руки.

— Это хорошо, что вас трое. Почему? Элементарно, Ватсон. МУХ у нас ровно три. Я так предполагаю, на третьей минуте среагируют ментушки-вертушки. У нас, как вы поняли, будет только три залпа, чтобы отправить их в полет к земле. Забыл спросить, все умеют считать до трех? Ну и ладушки. Но здесь есть кой-какая неувязочка. Это касается вас, мухобои. Сбивать геликоптеры нужно на подлете, дабы они не рухнули на наши грешные головы. И на нашу законную добычу. Сдюжите? Ну и ладненько.

Вопросы? Вопросов нет. Ближайшие 24 часа все относительно свободны.

Тут палец Джуса уперся мне в переносицу:

— А Вас, товарищ, я попрошу остаться.

Когда все вышли, Джус перевернул стул спинкой к себе, взгромоздился на него а-ля ковбой и смачно прикурил сигарету. Не знаю, как так у него получилось, но я следом тоже засмолил «трофейную» мальборину. Джус поерзал на стуле, типа устраиваясь поудобнее, прищурился, затягиваясь, покосился задумчиво на меня и выдал порцию информации для размышления.

— А знаешь что? Я тут пока эту блаблатень нес, вспомнил одну историю. Был у нас в роте Вовка очкарик. Пальцев рук своих на вытянутой руке не видел. Как думаешь, кем службу тянул? Правильно! Снайпером! Кстати, стрелком был от бога. Только по поводу оптики были у него свои приблуды. Но не о том. Хохмач был редкостный. Но особо не любил американцев. Ну, уж не знаю, за что. Истории ржачные про них собирал. Часами мог рассказывать. Заслушаешься, если от смеха не уделаешься. Ну так вот сама история.

В начале 80-х годов теперь уже прошлого века в США при регламентных работах по обслуживанию одной из стратегических ядерных ракет монтажник умудрился уронить в шахту гаечный ключ (раздолбай, конечно — кто же работает на высоте с непривязанным ключом?). В результате дырка в топливном баке и утечка ракетного топлива — жутко ядовитой и взрывоопасной дряни. Естественно, эвакуация персонала, автоматическое отключение всей электрики и т. п. Долго совещались, что же делать дальше, наконец, дня через три, решили попробовать провентилировать шахту. Попробовали и, конечно же, оно звездануло, да еще как! Стальную крышку метровой толщины, забетонированную в устье шахты и рассчитанную на ядерный удар, вырвало с корнем и, как жестянку, закинуло за несколько километров от места действия. Но этим дело не кончилось: боеголовку ракеты с ядерным зарядом тоже выкинуло из шахты. Нашли ее в 400 метрах от шахты, зарывшуюся в землю на шесть метров. Что характерно, боеголовка не взорвалась только случайно — когда ее откопали и исследовали, то обнаружили, что осталось целым только одно из четырех предохранительных устройств. Такие вот последствия от скромного гаечного ключа, и, думаю, не одна голова поседела (и полетела).

Я посмеялся от души, а Джус, прикуривая очередную, продолжил:

— Это я к чему? Ядерных боеголовок у нас здесь нет. Да и шахт, наверное, тоже. Но! У нас здесь полно колодцев разных. И совсем не обязательно это каналья. Я предлагаю снять с них чугунные крышки, а положить покрашенные в цвет фанерные. Зачем? А ты откуда своих «мух» запускать собрался?

Я почесал макушку, пожал плечами:

— С балконов, наверное…

— Вот! — Джус аж подскочил. — А как ты думаешь, чем будут заняты снайперы в ментушках-вертушках? Правильно! Эти самые балконы да крыши выцеливать. Да и потом, ты уверен, что попадешь или успеешь попасть с такого расстояния? Гвоздить-то их надо будет на подлете. А это, как ни крути, приличная дистанция. Да и они отвернуть могут успеть. А так ты откидываешь фанерку и, аккуратненько высунувшись, отправляешь подарочек им под брюхо. И заметь, это брюхо практически над твоей головой. Мало того что так и криворукий косоглаз хрен промахнется, так еще и эти засранцы не будут готовы отстрелить тебе все, что им покажется лишним на твоем бренном теле. Ты же, спокойненько отдуплившись, опускаешся обратно в свое мрачное подземелье. Ну, как тебе идейка?

На мой взгляд, идейка была неплохой. Но были и у меня кой-какие мыслишки на этот счет.

— Понимаешь, Джус, все ты кумекаешь верно, но одного мухобоя по-любому надо сажать на высотку. Зачем? А я тебе сейчас на пальцах нарисую. Ты сам просто прикинь. Вариант №1. Один из подарков элементарно отказался выходить в небо. Может такое быть? Может. И что за этим следует? Нас начинают аккуратно утюжить снайперы. Но это еще полбеды. Дальше ментоситхи летят к вам. И накрывают и вас и всю вашу провокацию большим медным изделием. Как тебе такое развитие событий?

Вариант №2. Вертушки заходят на остров с разных сторон. Тогда со своей точки мы физически обе не положим. Просто одна будет нам не видна. Ну, не дотянемся мы до нее. Продолжение, как ты понимаешь, из варианта №1.

Вариант №3. Мы тупо не успеваем выпустить оба подарка. Они проходят слишком быстро. Да и практики никакой. Продолжение то же.

Все решает стрелок на высотке. Он наша страховка. Логично?

Джус, задумчиво потер подбородок.

— Так-то оно так. Но ты же понимаешь, что стрелок с высотки на 90% труп. Это ж надо подняться, прицелиться, жахнуть, в конце концов. Это все время. Время, которого у него физически не будет. Снимут его еще на стадии прицеливания. Как пить дать снимут.

Я налил воды из графина, отхлебнул.

— А вот это, Джус, не факт. Очень даже не факт. Ты когда-нибудь из вертушки стрелял? Через оптику? Я вот тоже нет. Но подумай сам. Цель надо засечь, а это время. Выцелить в условиях болтанки, а это очень хорошее время. И, наконец, я просто уверен, что у стрелка ручки будут дрожать, когда он в свою оптику будет целить чуть левее жерла гранатомета… направленного прямо на него. Так что с попаданием тоже возникают определенные проблемы. Я тебе больше скажу. На высотку с игрушкой я лично полезу. Да не маши ты руками. Я с детства сырых и вонючих подземелий не выношу. Да, блин, не быть мне гномом. Да и потом, еще совсем не факт, что мне придется соло на трубе играть. Я, вполне может быть, из партера зрителем поприсутствую. Лады? Я знаешь что у тебя спросить хотел? А что там со вторым транспортником? Ты как-то этот момент пропустил. А, сам брать будешь… А смогешь? Да ладно, шучу. И еще один вопросик назрел, как прыщ на попе. Ты чего так к этому, как там его зовут, Кечетову, цеплялся? Он че, меченый какой-то или из особо отличившихся?

Джус хмыкнул.

— Понимаешь, я его еще по прошлой жизни немного знал. Так-то. — Джус потер колени руками. — Одно время вместе по горам скакали и ползали. Парень-то он неплохой. Но дерзкий, и юмор у него специфический. Я тебе тут одну историю расскажу, а ты уж сам думай, правильно я делал, когда его осаживал, или нет. Как ты сам понимаешь, вместе с нами грязь месили товарищи со всей матери России. А вот Кечетову товарищи из глубоких областей азиатской части страны почему-то очень не нравятся. Почему? А хрен его знает. Может, зуб какой имеет. Если чешется, сам спроси. Ну так вот. Обратился он как-то с невинной прсьбочькой к такому вот товарищу:

— Слушай, брат Вардан, помочь надо. Выручай. Беда!

— Какая беда?! Дай поспать!

— Ротный велел сержанту принести ключи от влагалища. А сержант пьяный. Если он в таком виде войдет в штаб, его сразу под трибунал отдадут. Так что сбегай к дежурному по полку, возьми ключи от влагалища.

Вардан стал одеваться и на всякий случай спросил:

— Кечетов-джан, а что такое «влагалище»?

— Это секретная комната для тренировки танкистов-подводников. Там очень влажно. Дежурный в курсе.

По дороге Вардана пару раз останавливали караульные и патрули. Однако, услышав о ключах для влагалища, его отпускали — над молодыми деревенскими так прикалывались часто. Наряд у штаба, узнав за какими ключами прибыл рядовой Вардан, сразу сопроводил его в дежурку.

— Товарищ лейтенант-джан. Рядовой Акопян за ключами прибыл!

— Какие ключи?!

— Эти… Там всегда очень мокро… Вай… Забыл…

— От бани?

— Нет!

— Прачечной?!

— Там подводных танкистов готовят…

— Кого?! Ты что, рядовой, обкурился?

— Кечетов-джан сказал, что там подводных танкистов готовят… А, вспомнил… Ключи от влагалища!

Лейтенанту идея понравилась… И вот, в 3 часа ночи зазвонил телефон. Дневальный вяло потянулся к трубке и…

— Рота! Подъем! Тревога!!! — заверещал он фальцетом.

Через минуту рота стояла на плацу. Подошел замполит полка:

— В связи с прибытием к нам роты подводных танкистов приказываю: вырыть у ограды влагалище размером два на два метра. Заполнить водой. Образовавшуюся землю равномерно распылить по пространству. В связи с секретностью лопаты выдаваться не будут. Рыть будете ломами, воду носить — в кружках. Руководить работой поручаю рядовому Вардану Акопяну.

Я ухахатывался от души. Потом успокоился, закурил.

— А захват вертушек здесь при чем?

Джус задумчиво почесал бок.

— Тут, понимаешь, какая история. Кечетов непонятно с какого перепоя одних азеров себе набрал. Нет, с подготовкой у них все нормально. Боевые такие ребята. Только я вот не пойму: зачем? Вот и решил перебдеть. Понимаешь?

Я хмыкнул.

— Не совсем.

Джус поднялся, прошелся по комнате.

— Я вот тоже не совсем понимаю. Точнее, ничего не понимаю. А это гаденько. Под пули-то вместе лезть. Ну ладно. Весна покажет, кто и где. Я чего хотел спросить. Вы вечером с Ладой что делать надумали? А то видишь, какое дело. Мы тут с ребятами проекционник в одной из квартир нашли. Целый. К нему коллекция фильмов. В основном порнуха гнилая. Но есть «Индиана Джонс». Мы в бывшем спортбаре что-то вроде миникинотеатра организовали. Совмещенного с баром. Сегодня смотреть будем. Да не порнуху. Ты чо думаешь, мы извращенцы групповые. «Индиану». Детей мы не приглашаем. Но ты Ладу можешь захватить. Пусть девчонка чуть-чуть расслабится. С куревом все отлично. Бывшие хозяева не жадничали. Установили кабинку для курения с прозрачными стенами. Типа как в аэропортах. Мы законтачили, работает. Придете? Ну и отличненько. Тогда до вечера.

Мы пожали друг другу руки, вполне довольные собой.

Вечером все прошло как по маслу. Вполне так прошло. И внутрь пошло как по маслу. Лада тоже смогла удивить. После просмотра фильма ее просто достали с вопросом «ну, как тебе»? Этот вопрос даже меня задолбал. Тогда она сделала очень хитрый ход.

— А давайте я вам вопросец задам? Тому, кто ответит правильно, дядя Джус нальет стакан вон той ерунды, которой, по его же словам, осталось только ему. Да, дядя Джус?

Джус, угорал так, что его пришлось отпаивать. Спиртом. В конце концов, он просто махнул рукой. Вроде как спрашивай. Лада только того и ждала.

— По двору гуляли петух и курица. У петуха две ноги, а у курицы четыре. Сколько ног гуляло по двору?

Вариантов ответов было множество. Но все они Ладу устраивали не очень. Наконец один из боевиков Выдры выдал ответ, который Ладе пришелся по душе:

— Смотря как ноги у курицы растут и смотря что считать гуляющей ногой. Может, они у нее кверху торчат, а гуляет она брюхом по земле, пресмыкаясь, аки гад ползающий… Тогда ногу гуляющей считаем или нет?

Отсмеявшись, все приняли на посошок и разбежались по спальным мешкам. Мы с Ладой исключением не стали.

База №333. 22 января 2015 г.

Выдержка из дневника. Москва, 07 марта 2017 г.

Полковник

Ну вот и все. День Х пришел. Прибежал, как большой пушной зверь. Вчера целый день чистили оружие и отрабатывали взаимодействие. Я битых три часа подбирал себе балкон. Остановился на застекленной лоджии на 10 этаже. Обзор в обе стороны острова был практически идеальный. Лоджия была совмещена с кухней. То бишь без стенки. Если придется быстро уносить ноги, самое оно. Мне достался РПГ-32 со штатным коллиматорным прицелом. Не мечта, конечно, но жить можно. Двум другим стрелкам из трубок достались РПГ-18. То есть натуральные «Мухи». Радовало одно. Если они бить будут из своих подземных укрытий, то бить будут в упор.

А сейчас рядом со мной пристраивался дед. Реально дед, семидесяти лет. Степаныч. Пришел вчера, послушал, посмотрел наши полубредни, а потом попросил себе ружье. Мы послали его сначала. Ну, туда, куда по собственному желанию не ходят. Он визуально не особо огорчился и стоял на своем. Мозги своим нытьем вынес всем. Короче, дали ему какую-то доисторическую винтовку. Так он со ста метров, пятирублевые монеты с пенька стал снимать. Без оптики. Мы, конечно, очешуели. Спрашиваем, кто таков, Робин Гуд ты наш. Он, пожимая сухонькими плечами, говорит, мол, охотник я. Могу пригодиться. Дали ему СВДС с оптикой. Он с час с ней повозился, и уже с трехсот метров начал так же уверенно монеты портить. Тут-то я и задумался. Говорю ему: «А пилота вертушки снять сможешь?» Он ухмыльнулся и отвечает: «Ну, если у него голова поболе денежки будет, то смогем». Я с Джусом переглянулся, он только рукой махнул. Так что теперь я не один. Смертничек такой. Степаныч вчера, когда привел его на точку, полчаса отдышаться не мог. Лифты-то не работают. А тут десятый этаж. Посидел, подумал и сказал, что обратно не пойдет. Попросил еды и воды принести, а заночует здесь он. Я, в принципе, был не против. Пусть местность в прицел понаблюдает. Пооботрется на точке.

Ладу еще вчера вечером отправил обратно в подвал. Она идти категорически отказывалась. Лишь мое клятвенное обещание скоро покатать ее на вертолете возымело свое действие. Ну так за нее я сегодня спокоен. А вот про себя того же не скажу. Руки просто ходуном ходят. Да и ноги тоже готовы джигу станцевать. Степаныч заметил это и молча уперся на кухню. Через пару минут позвал. Перед нами стояли два стакана. В них навскидку грамм по сто. Боевые, говорит Степаныч, и один протягивает мне. Ну, боевые так боевые. Закусили какими-то сухарями. Вроде полегчало. Вернулись на балкон. Еще вчера мы притащили на него спинку от дивана, накидали подушек. Теперь, если мы сидим, нас ни сверху, ни снизу, да вообще никак не видно. Степаныч трет бороду.

— А ты знаешь, что на охоте самое трудное? Думаешь, зверье найти? А вот хрен вам на Берлинской булочке. Самое тягомотное — ждать. Вот залечь в кустах-зарослях и ждать. Ждать, когда косуля, лось, олень к тебе пожалуют. А зверье — оно не человек. И слух, и нюх получше будут. Так что ни шевельнуться, ни пукнуть нельзя. А здесь-то вообще санаторий. Понимаешь? Я вот тебе одну историю расскажу, может, тебя и приотпустит. Напряга-то твоя.

Военные охотники, зима, загон на кабана, судя по следам — секач в загоне. Все слегка возбуждены. Ну а военный охотник без водки… такого не бывает. И еще, представляешь, что может сп… дить прапорщик для того, чтобы не мерзнуть на номере? Штаны теплые на лямках через плечи и еще кучу всего зимнего — толстяка в загон не пошлют. Стоит такой колобок (возраст — к 50, около 120 килограмм при среднем росте плюс еще одежда) под деревьями на номере. Загон закончился, вышли загонщики, а он на номере срать сел. Ружье в снег воткнул, расстегнул все, что надето, облегчается. Стрелковая линия снимается, охотники мимо него идут, уже метров 20 до них. Тут один загонщик подходит к засранцу тихо сзади, касается холодными стволами одного из полужопий и негромко хрюкает.

«Телепузик» из положения сидя с матерным воем вскакивает и, не прерывая процесса, лезет на елку (она нетолстая была). Залез, сидит, елка качается, все ржут. Пока думал, как слезать — упал. В общем, ободранная ж…, смертельная обида.

Меня и правда после этого рассказа приотпустило. Взглянул на часы. 15:15. Ровненько. Дай бог, к удаче. Еще раз осмотрели оружие. Сходили в ванную покурить. По очереди. Ну все, час Х. А за окном тишина. Радиомолчание полное. Внизу народ создает видимость какой-то жизни. А в небе полная тишина. 15:45. Тишина. Начинаю закипать от злости. 15:52. Вот они. Сначала, как и предполагалось, появились, разрывая воздух лопастями, транспортники. Ментушек-вертушек видно не было. Было ощущение, что воздух сгустился и все как-то замедлилось. Вот они начали снижаться. Я при желании мог во всех подробностях разглядеть лица пилотов. Сели. Десант пошел. Степаныч юыл спокоен, как сто китайцев. Будто окаменел. Только палец гладит цивье винтовки да губы что-то шепчут. Не могу понять что. Прислушиваюсь. На грани восприятия слышу: только один. Судорожно выглядываю в окно. Справа только одна вертушка. И тут же замечаю, чем — и сам не понимаю, движение слева. Все-таки уродцы заходят с двух сторон. Снизу пошла стрельба. Хватаю Степаныча за плечо, ору на ухо: «Справа твой!» Распахиваю окно, откидываю планку прицела. Уже даже слишком близко. Но ребятам из подземелий его вообще не видно. Ну все, точно в перекрестии, жму на пусковое. Отлетаю в комнату, ну ни фига себе отдача. Сквозь шум в ушах слышу спарку взрывов. Степаныч бьет куда-то вниз. На губах злая улыбка. Что-то говорит, я не слышу. Пошатываясь, подхожу к окну. Выглядываю. Справа и слева столбы черного дыма. Вертушек не видать. Значит, сдюжили. Что-то с силой бьет в плечо. Снова отлетаю в комнату. Все. Темнота.

— Ну, чо, живой или придуриваешься?

Слова доходили как сквозь вату. Открывать глаза совсем не хотелось. Во рту было сухо, а голова пустая и болючая, как с хорошего похмелья. Тем не менее глазенки продрать было нужно. Нужно? Сделаем. Проморгавшись, разглядел перед собой Джуса. Рука на перевязи, глаз заплыл хорошим синяком. Рядом стояла Лада. Стояла и молча плакала. Вот дуреха! Все же живы! Попытался махнуть ей рукой. Скрючило меня так, что искры из глаз брызнули. Облизал губы. Легче не стало. Будто наждачкой протер. Наконец смог прохрипеть:

— У нас получилось?

Джус ехидно улыбнулся. С его фиолетово-бордовой физией выглядело это зловеще.

— У нас-то получилось. А вот ты какого шиза под шальные пули залез? Или смерть тебе индульгенцию выдала?

Я попробовал сглотнуть. Не получилось. Джус заметил это и налил из графина воды.

— Пей.

Мало-помалу запихнул в себя полстакана. Особо не полегчало, но хрипеть дальше смог.

— Степаныч как?

Джус уселся на прикроватный стул.

— Да он тебя еще переживет. Точно переживет, если таким дебилом неприкаянным останешься. Это ж он к тебе медбригаду притащил. А перед этим какими-то лоскутами тебя перевязал. Жгут наложил. Короче, боевой дед. Ты уж, как отсюда выпрешься, устрой ему проставу по полной. Ну, в общем, за Ладой я присмотрю. А ты давай, приходи в себя. Ты же ей на вертушке обещал покататься? Вперед! Их теперь у нас две!

База №333. 22 января 2015 г.

Выдержка из дневника. Москва, 09 марта 2017 г.

Полковник

Лишь немногие живут сегодняшним днем.

Остальные готовятся жить позже.

Мы сидели за маленьким раскладным столиком возле медпалатки. Солнце жарило не по-майски сильно. Чипсы, шоколад, маринованные огурцы и помидоры.

— Откуда роскошь? — поинтересовался я.

Степаныч хитро посмотрел на меня.

— Видишь ли, мой сильно контуженный друг. Во времена, когда весь мир еще и не мечтал навернуться, был у меня один знакомый. Крыша у него давно потекла, ну ты понимаешь, о чем я. Вышло так, что он жутко боялся ядерной войны. Уж с чего так получилось, история умалчивает. И был у него в собственности гараж. А машины не было. Ну так и вот, надумал он из своего гаража бомбоубежище сделать. Подвал выкопал на 18 метров под землю. Люки какие-то хитрые установил. Да только соль не в этом. Едой он запасся на 50 лет вперед. А поскольку своей машины у него не было, под это дело подрядил меня. Не бесплатно, конечно. Давно это было. Я уж и забыл за давностью. А тут сижу, смотрю на тебя, зеленого, думаю, витаминчиков бы неплохо. И вспомнил про гаражик-то этот. Джус помог рассконсервировать. Оказалось, этот тихопомешанный все эти годы пополнял свои запасы. Так что ешь на здоровье. Еще не просроченное.

Степаныч улыбался от уха до уха.

Джус между тем нахмурил брови, сморщил нос.

— Ты, крыса тыловая, тебе товарищ жизнь, можно сказать, спас. Тебе, кстати, антибиотики еще колют? Ах нет, неблагодарность небритая, где тогда твоя простава? Почто неуважение такое проявляешь?

Мне стало смешно.

— Друг мой Джус, прости засранца, не успел воды огненной набрать из священного колодца, дабы отблагодарить своего спасителя. Может, у тебя, мой друг, не треснет задница, и ты принесешь, сей великогорючий напиток? Ну, если не впадлу, конечно.

Джус заржал.

— Ну ты и курва. Значит, мне за тебя отдуваться? Фраер ты косопростреленный. Да ладно уж, мне не сложно. Джус нагнулся и достал из-под сидельного рюкзака два литровых вискаря.

Степаныч засучил ножками.

— Я эту срань иноземную пить не буду.

— А куда ты, старый, денешься, — сказал Джус, разливая по стаканам. — Начальство прикажет, будешь!

— Это ты, что ль, начальство? — попытался взбрыкнуть Степаныч.

— Ну, я, положим, — Джус ухмыльнулся. — Или винторез хочешь сдать на склад? Или патрончики у тебя неучтенные завелись?

Степаныч сник. Я взял его под локоть и сказал:

— Степаныч, ты просто ощути важность момента. Нас, может, будущий презедент сам спаивает. А ты «не буду». Пьем, что горит! А за опохмелом к нему придем. Авось завтра и на белую не оскуднеет.

Степаныч захихикал. Джус обиженно надулся.

Я приподнял наполненную емкость.

— А много наших полегло?

Джус на секунду задумался.

— 18 с половиной.

Я вытаращил глаза:

— А это как?

— А один до сих пор не определился: с нами ему удобнее или крылья отрастить.

— Ладно, за всех наших, Бог нас простит.

Вздрогнули. Помолчали. Хрустнули прихватизированными огурцами.

— Я вот что спросить хотел. Как оно здесь, на земле, было? Не помню же ни черта. Помню, стреляли, а дальше все, темнота.

Джус заухмылялся, Степаныч скривился, а за спиной раздался звонкий голосок.

— Пьянство разводим, значит. Начальствуем над алкогольной дегенерацией? Присоединиться можно? Вовек не забуду! Вот зуб моего врага! Выбью, принесу. А если обману, торжественно клянусь пить только рассол. Сроки не оговариваю, было бы глупо, правда? Ну, чо уставились, наливайте! Я сухим все равно не уйду! Не быть мне Выдрой!

Выдра выпил, смачно хрустнул огурцом:

— Чо было, как было? Как было, так все и прошло. Что хотели, то и поимели. Коменданте Джус все, конечно, неплохо придумал. Только в плане своем забыл указать про ВДВшников. А это еще те волчары. Чо рты разинули, я их и в гражданке за километр унюхаю. Степаныч, ну хоть ты не тормози, наливай. Я уж три дня как сухой. Да, под это дело расскажу вам кратенькую историю от моего отца. Я штаны мокрыми от смеха делал, когда он ее на 9 мая рассказывал.

Такой случай был на Советско-Китайской границе в 70 или 80 году (точно не помню) прошлого века (когда там была обстановка на грани конфликта). Китайские пограничники поставили туалет в непосредственной близости от КСП таким образом, что, идя по большой нужде, они показывали нашей великой и могучей Родине свой тощий зад. Тогда наши погранцы, применив русскую сообразительность, поставили с нашей стороны прямо напротив их туалета портрет тогдашнего китайского генсека. Пришлось туалет переставить…

Мы похохотали. Выпили за русскую сообразительность. Я же продолжал вопрошать о своем: что да как на земле было. Но ближайшие три тоста меня категорически не слышали. В конце концов Джус закурил, откинулся на спинку стула и, пуская кольца в небо, пробубнил:

— Ну че ты прилип как банный лист. Как? Что? Да нормально. Транспортники сели. Мы вылезанцев положили. Летный состав под себя подмяли…

Выдра аж побледнел. Аж пятнами пошел.

— Это вы-то подмяли, вы положили? Это вас положили! Как только вы высунулись, так сразу вас и положили хлебожуйкой в землю. И голову поднять на толщину айфона от земли не могли. Раздолбаи! Это мы своих недоделков уделали в три минуты. А потом и вашим задницам дали шевелиться, подавив их огневые. Ты же вертушку, метлило приземленное, уже на взлете брал. Как обезьян бразильский, в нутро залезал, ножками из воздуха тесто месил. Я вообще тогда подумал: попа необъятная тебе. Это хорошо, что корыто смогли посадить. И даже не на наши головы. Только вот хрен тебе с геморроем, что все нормально прошло. Я из-за тебя семь пацанов под пули подвел. А ты — «нормальненько прошло». Стратег хренов. Степаныч, чего замер, наливай. Давай пацанов помянем. Нормально, блин, у него все прошло. Физия твоя еще неделю нормально так светилась всеми цветами радуги. И даже не дергайся, Джус, а то еще неделю светиться будет.

Выпили. Закусили. Помолчали. Джус приуныл и выбивал морзянку пальцами по столу. Потом вскинулся:

— А чего ты хотел? Чтоб как в кино, красиво? Эти волкодавы выпрыгивать стали, когда вертушка еще земли не коснулась. У меня же почти один молодняк необстрелянный. Вот у Сереги нервы и не выдержали. Открыл огонь на поражение. Только вот, видимо, ручки тряслись от избытка адреналина. Насколько я увидел, не попал ни в кого. Зато эти засранцы нас хорошо разглядели. Вся маскировка коту под хвост. Серега свою маслину между глаз, между прочим, почти сразу словил. И вообще, вы так аккуратненько вылезти смогли только потому, что они только на нас и смотрели. Твои же снайперы, фраер ты военизированный, работали только по твоим целям. А могли бы и нашу задницу чуток прикрыть. Или забыл, что о том и договаривались? И ножками по воздуху я именно поэтому сучил. Пока ты там у себя резню в стиле «Doom» устраивал, эти, не будь семи пядей во лбу, очень захотели свалить. И я их очень даже понимаю. Поэтому мы и ломанулись, как Матросовы на амбразуру, на этот вертолет. Трое сразу слегли. Васю Хриплого с подножки рядом со мной сняли. А я вот смог забраться и вежливо попросить летунов вернуть транспортное средство на землю. Кстати, — Джус посмотрел на меня, — если захочешь с ними пообщаться, они здесь недалеко. Хотя здесь все относительно недалеко. А ты, — Джус тыкнул пальцем в Выдру, — мне упреки здесь ставишь. Я же, между прочим, вместе со своими мог уже давно остыть за тем кирпичным зданием, где мы их упокоили. Степаныч, ну на самом деле-то, наливай уж.

— Молодого нашли, блин, горячие финские парни, — проскрипел Степаныч, но дозу исправно всем налил. — Вы вот молодые, горячие. А я вот что думаю. Ты, Выдра, сам говоришь, прилетунились ВДВшники. Бойцы, значится. Неплохие такие бойцы. Обученные. Вы же с пацаньем, в основном не обученным, смогли их положить. Технику в аренду бессрочную смогли взять. О чем это говорит? Что правильно вы все рассчитали. А то, что ребята полегли, так на войне как на войне. Без этого побед не бывает. Весь мир рухнул в тартарары. А вы, два опытных бойца, после успешно проведенной операции грызетесь, аки малые дети. Самим не противно? Парням вашим пушной зверь пришел, нерентабельный, а вы помянуть толком их не могете. Чо вылупились? Думаете, старый я, как дуб проржавевший? Хрен вам по рылу сопливому! Вы там пока «командос» из себя строили, мы с Сергеем две вертушки положили брюхом на землю. Что так смотрите на меня? Вы у своих муходранцев спросите. Куда их реактив утек?

— — Степаыч, подожди, — Джус потер переносицу. — Ты хочешь сказать, что из колодцев никто не попал? Быть такого не может.

Степаныч разлил и хищно оскалился:

— Ты, милок, сходи и посмотри на эти самые вертушки. В первой у пилотов две аккуратные дырешки в голове. А вторую они и видеть не могли. Ее Серега снял. Вот и думайте, стратеги, кто половину вашей работы сделал. Ну, что напряглись-то? Налью я вам, неразумным. А то сами-то промахнетесь. Стратеги доморощенные.

Выпили, закурили. Выдра почесал почти лысую головушку.

— Степаныч, я все понимаю, медаль Вам по-хорошему. Но проставлялись мы этим громобойцам зазря, что ли?

— Это ж почему зазря. Пока они воздух коптили, я прицелиться успел. А задергались они тогда так, что снайперочки ихние только и думали о том, как на землю не улететь без парашюта. То бишь меня не выцеливали. А как у них болтанка закончилась, я им лбы, зеленкой и намазал. Так-то вот.

— Ты прям спецназ какой-то, — хрустя чипсами, прошепелявил Выдра.

— Ну, спецназ не спецназ, а самый молодой теперь ты! Наливай!

База №333. 22 января 2015 г.

Выдержка из дневника. Москва, 11 марта 2017 г.

Полковник

— Слушай, — Джус потер затылок, — тут тема такая возникла, детям скучно. Вам с Ладой случайно не скучно?

— А когда нам скучать? Видимся два часа в день. Пока поболтаем, пока поедим, уже и в спальные мешки пора. Не, у нас времени в обрез. Скучать некогда.

— А вот другим детям скучно!

— А от меня ты чего хочешь?

— Ну, у тебя же язык хорошо подвешен, а с твоим плечом ты все равно ничем другим двигать не можешь. Да хорош орать, я о детях говорю. Сказочки вспомнишь, истории разные. Звездой среди детворы станешь. Опять же, Ладе приятно будет.

— Ладно, змей-искуситель, уломал. А фильмы вы им показывать не пробовали?

— Так бабы-воспитатели хотят на свежем воздухе. Я и так трех отморозков попкорн научил готовить. Ну и куда носить показал готовую-то продукцию. Там за второй высоткой маленький скверик есть. Мы стулья там расставили. А лично для тебя кресло. Вещай не хочу! Сделай, а?

— Жизнь в Чернобыльской зоне постепенно налаживается. Местные жители уже могут ходить в лес, чтобы ловить там грибы и собирать рыбу. Единственное, чего им можно опасаться, это саблезубых коров и ядовитых кроликов, но и от них местные жители легко могут улететь.

Я уже третий час вещал перед благодатно настроенной аудиторией. Рядом была Лада, которая ненавязчиво пихала меня в бок, если меня совсем уж заносило. Меня от этого неплохо так крючило. Но, как опытный партизан, виду я не подавал. Мы уже провели конкурс на лучшее знание сказок, лучший рисунок палкой (веткой) на земле. Я уже подписался сводить троих на рыбалку. И вот, сейчас не представлял себе, что делать дальше. Воспитательницы же блаженно таяли на солнце и в процесс увеселения своих подопечных вмешиваться категорически отказывались. А детишки были еще те. Мало того что возраст разнился от трех лет до тринадцати, так и диалоги у нас были такие, что я взмок. Рассказывал им сказку про сороку-ворону. Одно название, бред полный. Ну, уж что вспомнилось. Помню, жена моя любила эту сказочку.

Я: — Сорока-ворона кашу варила, кашу варила — деток кормила!

(загибаю пальчик)

Девочка: — Этому дала!

(загибает другой пальчик)

Я: — Этому дала!

(загибаю третий пальчик)

Девочка: — Этому дала!

(загибает четвертый пальчик)

Я: — Этому дала!

(загибаю мизинчик)

Девочка (радостно): — А ЭТО — НЕ МУДАЛА!!!

Я взмок, пока отвечал. Ну, например, так строился наш диалог. Диалог? Пытка натуральными средствами.

Рассказывал и о своей жизни:

— Моей дочери пять лет. Ходим с ней на танцы. В понедельник (ведь вспомнилось как-то) возвращаемся домой с вышеуказанного мероприятия, проходим мимо магазина. Предлагаю ей: «Я возьму себе маленькую бутылочку пива, а тебе чупа-чупс, только маме не рассказывай, хорошо?» Отвечает: «Хорошо». Заходим в магазин, я беру себе литровую бутылку «Козела», мое чадо складывает в корзинку два чупа-чупса, две пачки чипсов, два пакета мармелада, два киндер-сюрприза (себе и сестре) … Я говорю: «Мы ведь на один чупа-чупс договаривались?!» А в ответ слышу: «Так у тебя и бутылочка не маленькая». Пришли домой, рассказал жене, посмеялись вместе. Через неделю забираю ребенка из детского сада, идем танцевать. По дороге происходит такой диалог:

— Пап, я маме ничего не сказала про пиво.

— Молодец!

— Значит, я умею секреты хранить?

— Конечно, умеешь.

— Ну так, может, ты сегодня опять себе пива купишь?

Ржали даже воспитательницы. А я тер коленки и очень хотел увидеть Джуса, чтобы набить ему морду.

Действия женщин похожи на скачки блох: та же решительность и непоследовательность.

Вечером мы сидели на густом неподстриженном газоне и потягивали с Джусом пиво. Я косился недобро на него, он на меня. Молчали.

— Козел ты, — как бы между прочим сказал я.

— Сам ты парнокопытное, — как-то лениво пробурчал Джус.

— Ты вот мне скажи, я один тут такой, в плечо продырявленный, а на голову, по твоему разумению, двинутый? Или еще таких десяток наберется?

— А чего тебя не устраивает? Сиди себе, язык напрягай. Плохо, что ли. Поди не кайлом махать.

— Ну ты и … — у меня аж дух перехватило. — Ты бы сам попробовал с ними пообщаться. Они же мозг выносят быстрее пули.

— Пробовал, не понравилось. — Джус потянулся и закурил. — Но кому-то это делать нужно.

— Джус, а ты, случаем, ничего не попутал? Мне семью найти надо. Транспорт в наличии. И вообще, ты обещал дать с пилотами вертушек пообщаться…

— Это когда это?

— Не прикидывайся дебилом, на рожу такой! Или все мозги похерил? Буду краток, помнишь, кто так говаривал, сегодня идем к ним. И не надо мычать в банку с пивом. Ты имеешь какие-то возражения? Трупам возражения не нужны. А ты, сдается мне, скоро им станешь! И вообще, на рыбалку тех троих я свожу. Слово есть слово. Но на завтра другого Андерсона ищи. Щас докурим и пойдем к твоим вертихренегознает летчикам. Договорились?

— Ну чего ты разорался? — Джус смял банку. — Воспитатель из тебя как из меня роженица. Долго и с муками. Никому не интересно. Детки твои знаешь чего насмотрелись? Ты у Хичкока не видал. А ты сопли распустил. Им твои сказочки как Выдре баллада на ночь. Нет так нет. Но попробовать-то стоило. Завтра другого контуженного снаряжу. А по поводу летунов я даже не знаю. С ними Выдра общался тесно. Последние несколько дней. Там такая ситуация: зубы в одну сторону, морда лица в другую. И вот только не надо на меня орать. Не мог я ему запретить. Он бы меня и придушил аккуратненько за палаткой. А мне еще пожить хочется. Если такое желание у тебя вызрело, вот сам с Выдрой и иди. А мне оно западло как-то. Ну и Выдра, опять же.

— Очешуеть! А начальство у нас кто?

— А мы вот выборов не проводили как-то.

— То есть ты хрен в пальто?

— В пальто жарко. Но мысль ты уловил…

— У-У-У-У. А Выдра кто?

— Два раза У-У-У-У!

— В смысле?

— Ты чего, дебил? Анархия у нас, мать ее, анархия!

— А палатка у тебя чего самая делапутная?

— Кто первый занял, того и тапки. Понимаешь, получилось так. Никто и не оспаривал. Анархия была полная. Кто-то же должен был взять руководство в свои руки. А я чем плох? Мне и палатка по статусу! Чой-то не устраивает? Пойди других командиров поищи!

— Не, ну чего ты разорался? Все меня устраивает. Может, пойдем нервишки подлечим?!

— Вот же алкаш фигов. Пошли, а то еще Выдра на хвост сядет.

База №333. 01 сентября 2016 г.

Выдержка из дневника. Москва, 30 декабря 2017 г.

Наталья Апрелова

Снова я перелистываю свой дневник. Как много изменилось за этот год. Мир стал другим. Люди стали другими. Нам очень повезло родиться в России. 21 ноября нас коснулось только краешком. Хотя у всех судьбы сложились по-разному. Полковник тому пример. Наверное, пример мужества. Но по-женски мне так жаль его. А в целом Москва устояла. Президент, военные. Государство в целом. Моя семья уцелела. И за это я каждый день благодарю Господа моего. Но чем мы заняты сейчас? Я устала от этих каждодневных тестов, проб и экспериментов. Я хочу верить, что нам всем это нужно. Но почему-то я очень боюсь всего этого. Я боюсь того, что скрыто в этой чертовой горе.

Тогда, когда я давала согласие мужу на эту поездку, я даже представить себе не могла, во что это все выльется. Он был такой счастливый. Такой одухотворенный. Я просто не могла отказать ему. Он был уверен, что это нужно всем нам. Всему человечеству. Теперь мне почему-то кажется, что он так не думает. Мне кажется, он боится. Каждую ночь он поднимается из своего бункера, и у него заметно трясутся руки. Он стал скрытным. Постоянно к чему-то прислушивается. Спокоен он только когда рядом Полковник. Только вот я не верю в его неуязвимость. Он так и не сумел сберечь никого вокруг себя в прошлой жизни. Сумеет ли в этой?

База №333. 22 января 2015 г.

Выдержка из дневника. Москва, 12 марта 2017 г.

Полковник

Выдру я выцыпил около рукомойника.

— Может, пообщаемся по поводу пилотов?

— А чо с ними не так? — Выдра уставился непонимающе на меня и развел при этом руки. Краб натуральный.

— Мне один из них для полета нужен. Которого посоветуешь?

— Да они все не в кондиции. А тебе чего, прижало?

— Ты вроде на дебила не похож. Мне давно прижало. Мне так прижало, что ты сейчас пойдешь и хоть одного в чувство-то да приведешь!

— Серег, ты парень вроде правильный, но за хамство и схлопотать можно!

— Да не хамлю я тебе. Мне жену найти нужно. Очень нужно. Здесь, недалеко. А без вертушки ну никак. Приведешь кого-нибудь в чувство?

— Ну ладно, чего-нибудь придумаем. Я с тобой слетаю. Еще парочку правильных ребят возьму. Оно хуже не будет. Ты нос не вешай, сейчас все оформим. Серега, будь проще, и Выдра к тебе подтянется. Я побежал, ты пушку с собой прихвати и у вертушек будь, лады?

— Лады.

А на сердце чегой-то тягостно. Прям воротит меня от вертушек. Подошел Джус.

— Серег, мы не можем так рисковать машинами. Они нам не просто так достались.

— Что предлагаешь?

— У нас есть еще один пилот. Не ас, конечно, но агрегат в воздухе удержит. Посадим в него четверых с пулеметами, прикроют с воздуха, если что.

— Лады. Тут лететь две минуты. Не рухнут.

— Я тоже полечу. Ты там только не психуй.

— С чего бы?

— Слухами земля полнится. Ты не дергайся, тогда бы все равно не успел. Говорят, на базе твоей, какие-то отморозки засели. По месту посмотрим. А ты держись. У тебя здесь Лада, помнишь?

— Учту. Ну, где там Выдра?

Взлетели минут через двадцать. Сверху все казалось эдаким озерным краем. Тихо и спокойно. Не верилось, что весь этот мир пошел в тартарары. Но чем ближе мы подлетали, тем больше сжималось сердце. Нашу машину я увидел издалека. Стояла на своем месте. На удивление было сухо. Сухо и безжизненно. Приземлились за воротами. Для контроля одного из наших оставили в вертушке, и после нашей высадки та сразу ушла в небо. Выдра, весь обвешанный оружием, приоткрыл ворота и махнул рукой: заходим, значится.

На душе было пусто и одиноко. Вошли. Сверху ломал воздух лопастями вертолет прикрытия с Джусом на борту. Почему-то я был неестественно спокоен. Было очень тихо. Запах ударил в нос метрах в десяти от здания. Очень тяжелый запах. Уже слишком знакомый запах. У меня выступили слезы. Смахнул их тыльной стороной руки. Показал Выдре на будку охраны, сам пошел к основному зданию. Под ногами звенели гильзы. Уже отсюда я видел, что двери кто-то подпер внушительными бревнами. Из двух окон свешивались останки двух охранников в камуфляже. Их просто не выпускали из здания. Выдра помог откинуть бревно от центральной двери. Посмотрел на меня вопросительно. Я покачал головой: не надо. Зашел. Тихо. Так тихо у нас было только по выходным и праздникам. Запах шел снизу. Я не смог сразу спуститься туда. Поднялся на второй этаж. Дверь кабинета была открыта. Зашел. Все мои цветы превратились в гербарий. Сел в свое кресло. Открыл сейф, выпил из горла. В кабинет к директору зайти не решился. Пошел вниз. На первом этаже стоял Выдра и хмуро смотрел в пол.

— Мы их достанем. Верь мне.

— Верю. Пойдем, поможешь.

Мы спустились вниз. Запах стал просто невыносимым. Но мы не морщились. Эти твари согнали всех вниз и просто расстреляли. Потом, видимо, облили чем-то горючим и попытались сжечь. Не вышло. Я теперь очень хорошо понимаю, что такое месть. Я не представлял себе, что так можно ненавидеть жизнь. Свою жену я вынес сам. То, что было ею. С остальными мне помогли ребята. Мы сделали все как нужно. Могилу для своих я вырыл сам. Крест из непонятно чего принесли ребята. Там же выпили по сто. Не чокаясь, не закусывая. Меня никто не торопил. Сам встал и пошел к вертушкам. Что-то внутри оборвалось. Сломалось. Я помнил, что еще нужно найти детей. Да только просто так уйти отсюда не мог. Я отходил на несколько метров и снова опускался на пожухшую траву. Вставал и возвращался обратно к куску земли без травы. Наверное, я плакал. Не помню. Помню, как подошел к нашей машине, разбил стекло со стороны водителя и снял иконки с торпедо. Зачем? Не знаю. Я вообще очень мало соображал тогда. Даже не помню, как оказался на базе. С тех пор даже Джус никогда не смотрел мне прямо в глаза. Я тоже не люблю смотреть себе в глаза в отражении зеркал. А на следующее утро я начал мстить. Мы начали.

База №333. 22 января 2015 г.

Выдержка из дневника. Москва, 13 марта 2017 г.

Полковник

Это было похоже на дежавю. Снова Джус стоял возле доски и размахивал черенком от швабры. На доске был схематически набросан план ДК «Машиностроитель». Я смотрел на Джуса, на карту эту и периодически пытался включиться, о чем он там вещает. Выходило с трудом. После вчерашнего я вообще был в каком-то тумане. Вот я здесь вроде, а все еще там. Сижу на пожухшей траве, смотрю на грубо сколоченный крест и пью. Как верблюд, но только не воду. Наверное, я до сих пор не осознал, что мой мир перевернулся уже навсегда. Бесповоротно. Не услышу больше ее смеха, приколов отца, улыбки мамы. Меня душили ненависть и безысходность. Я хотел одного. Убивать. Убивать медленно. С расстановкой. Чтобы каждая минута для тех выродков превратилась в вечность. Очень мучительную вечность. Сегодня проснулся от того, что Лада гладила меня по волосам.

— Папа, — сказала она, — тебе голову присыпали снегом.

Пошел и посмотрел в зеркало. Глаза красные, а волосы почти все седые. Дракула на пенсии. А ведь вчера никто и слова об этом не сказал. Или это ночью все произошло? На меня вообще сейчас старались не смотреть. Отводили глаза или прятали в пол. И от этого становилось еще тяжелей. Ладно, жалеть себя потом буду. А пока месть. Я соберу свою жатву. Молитесь, суки! Вам уже никто не поможет. А пока послушаю Джуса.

— Группа блокирования. Четыре снайпера. Сидите здесь, здесь, здесь и здесь, — Джус потыкал черенком о доску. — Практически весь периметр вами перекрывается. Задача — никого не выпустить. При попытке сил врага покинуть зону боевых действий бить по ногам. У Сергея есть для них несколько вопросов. — Джус почесал переносицу и задумчиво посмотрел на меня. Я кивнул. — Продолжим. Группа обеспечения. Вы располагаетесь за периметром. Здесь и здесь. Основная группа располагается на опушке леса вот здесь. Это самый вероятный путь отхода противника. Ваша цель — при недоработке снайперов связать противника боем. Вы должны помнить, что терять этим отморозкам нечего. Если получится вычленить командный состав, попробовать взять живыми. При невозможности главная задача — не дать никому уйти. Поскольку в инженерном отношении оборудовать позицию нет никакой возможности, вашу группу мы усилим огневой мощью. На складе примете пулеметы ПКМ и НСВ. Боекомлект по воздуху не пускайте. Работайте только на поражение. Мало у нас расходных, блин. Поехали далее. Группы нападения. Их будет две. По десять человек. Первая твоя, Выдра. Вас мы высаживаем прямо у центрального входа. Сразу напролом не лезьте. Сначала отработаем по окнам из пулеметов с вертушки. Потом зачистим из подствольников. Наше преимущество в том, что нас там совсем не ждут. Ваша задача — взять первый этаж и блокировать центральный вход-выход. Вверх и вниз не суйтесь. Надо будет, мы их потом выкурим. Да и с заложниками пока непонятка полная. Леший, твоя группа номер два. Ваша задача — полностью блокировать заднее крыльцо. Под пули не лезьте. Залечь и ждать. Я так предполагаю, как только они сунутся с вашей стороны, вы аккуратненько их накроете огнем. Если они не дураки, а сдается мне, так оно и есть, попробуют уходить через окна. А там заложниками не прикроешься. Значит, будут уходить через окна по торцам здания. Фронт и тыл мы перекрываем. Справа мы будем класть их с вертушек и крыши многоэтажки. Слева не трогать. Деваться им некуда. Пойдут вдоль стадиона. Там снайперы по ногам и задницам отработают. Важно взять побольше живьем. Да, Серега? Выжившие не калеки прорвутся к озеру. Попробуют уйти в лес. Там наша группа обеспечения. Хрен они там пролезут. Далее. Группа захвата и уничтожения. Вас пятеро, и не мне вам объяснять, как действовать. Задача — взять как можно больше живыми. При попытке огневого контакта — огонь на поражение. Не церемоньтесь с ними. Просьба. Самые ссыкливые, по идее, будут вожаки. Их постараться взять живыми. Не получится — ну и хрен с ними. Хотя очень хочется пообщаться с ними в неформальной обстановке. Далее резерв. Ну, позагораете на солнышке. — Джус засмолил очередную сигарету. — Заложники, вот вопрос. Мы не знаем ни их количества, ни где они их держат. Поэтому просьба к группам один и два. По окончании огневого контакта постарайтесь взять подвал. Эти крысы неравнодушны к подвальным помещениям. — Джус снова взглянул на меня и продолжил: — И лучше с этим не затягивать. Приказывать я не могу, но вы и сами все понимаете. Там могут быть дети. Ладьненько. Группы один и два выдвигаются в 20:00. Всем отдыхать и готовиться. Снайперы выдвигаются на обозначенные точки через полчаса. Группа обеспечения — в 14:00. Всем удачи!

Мы вышли из палатки и присели на скамейку. Джус протянул сигареты. Закурили.

— Ты уверен, что тебе это надо? — Джус задумчиво сплюнул на траву. — Я имею в виду, живыми их брать. Потом ведь руки не отмоешь. Нет, я, конечно, тебя понимаю… Но все же. Может, положим их всех, и хрен бы с ними? Что ты хочешь у них узнать? Как умирали твои? Ты и сам все видел. Что ты хочешь?

— Я хочу понять, за что. Не глобально, нет. Их за что. Исполнителей хочу найти. А еще больше тех, кто дал им это сделать. Что ты от меня хочешь услышать? Что я задам им пару вопросов и просто пристрелю? Хренушки. Сначала я каждого из них долго поспрашаю, а потом живьем сожгу на глазах у следующих.

— Я не хочу это видеть. Тут недалеко есть гараж с подвалом. Там изгаляйся. Но ты хотя бы понимаешь, что наши парни могут остаться там, потому что тебе эти мрази нужны временно живыми?

— Джус, посмотри на меня. А я живой? Ты вот ради чего сейчас живешь? Чтобы просто тупо жить? Я жил, чтобы найти их. И я их нашел. Ты сам все видел. Да, я нашел их. Скажи мне, за что? Молчишь. А я хочу узнать, за что. Я хочу спросить с них! Я, блин, в рай не стремлюсь, но сейчас, веришь, нет, я хочу устроить свой маленький ад на земле. Ты говоришь, ребята могут погибнуть? А как ты сам думаешь, если бы что-то такое случилось с тобой или любым из них, я бы долго раздумывал, лететь или нет? Простая смерть им не к лицу. Они должны обосраться перед смертью. Выть они должны, чтобы я просто пристрелил их. Понимаешь?

— Я слышу тебя, но не понимаю. Давай пару придурков возьмем, ты сам их кончишь. На кой хрен тебе все это надо? Ты своих уже не вернешь. Давай их тупо всех положим. На куски с вертушек. Что ты узнаешь такого от них, что тебе станет легче? А я тебе скажу: ни хрена! Ты спрашивал, зачем тебе жить? Ты еще дочерей своих не нашел! А снова под пули лезть хочешь. Ладно, чувствую, без толку все это. Не мне тебя учить. Встретимся в 19:50. К Ладе сходи, что ли. Может, она тебе мозги вправит.

Джус ушел. Я остался сидеть на скамейке. Солнце грело совсем уже по-летнему. Я смотрел на молодую зеленую траву и понимал, что если я не исполню задуманного, то все равно дальше жить не смогу. Пусть я неправ. Пусть меня никто не поймет. Я был готов умереть, но достать этих сволочей. Мы давно уже не выбирали свой путь. Весь этот мир все решал за нас. Но в этом случае решать должен был я. Кому и как жить, кому и как умирать. Если я переживу сегодняшний день, завтра задумаюсь, как жить дальше. А сегодня только месть. Месть, месть и месть.

База №333. 04 января 2015 г.

Выдержка из дневника.

Апрелов Виталий Арсеньевич

Наталья все приняла на удивление спокойно. Было такое чувство, что она ожидала нечто похожее. Спросила: куда хоть летим? Я пожал плечами. Весь разговор с полковником я передать ей, по понятным причинам, не мог. Сказал, что будет интересно. А что еще я мог тогда сказать? Я и сам толком ничего не знал. Она спросила, сколько на сборы. Я сказал: трое суток. Она сказала: завтра позвоню маме, обзвоню друзей, а вот с мальчишками сам разбирайся. А что с ними разбираться? Это ж новое приключение! Но все вышло не так просто. Артемка оказался легок на подъем, а вот Александр заартачился. Куда, зачем, на сколько? Сказал честно, что не знаю. Вроде здоровый лоб, а начал ныть. Друзья, школа… Я не был готов предложить ему остаться. Наталья этого точно не поняла бы. Поэтому сделал ход конем. Либо с нами, либо к тетке под бок. К тетке он не хотел. На этом и строился мой расчет. После этого позвонил полковнику. Тот совсем не удивился моему звонку. Сказал, что на работе уже все решено и оставшиеся дни я могу посвятить сборам. Я тихо ошалел и поинтересовался, что бы было, если бы я отказался. Какое-то время он помолчал в трубку, потом все-таки пояснил. Такой вариант вообще не рассматривался. Порадовал тем, что и для моей супруги есть очень перспективная работа, и сообщил, что машина придет за нами послезавтра к 14:00. На том и распрощались. Дальше была суета сует, кто хоть раз переезжал, тот меня поймет. Это брать, это не брать, а это нужно, это не нужно… А собрать всех друзей. А съездить к маме. Пушной зверь, если короче. Но в 14:00 мы выдвинулись в аэропорт.

Самолет удивил. Был он маленький, на 14 посадочных мест. Игрушечный какой-то. Вместе с нами летела еще одна семья. Муж, жена и дочка восьми лет. Полковник тоже летел с нами. Но весь полет мы его даже не видели. Он сразу ушел в кабину пилотов и до посадки оттуда не появлялся. Сам взлет запомнился только одним. Еще при наборе высоты иллюминаторы закрылись металлическими ставнями и открылись только на подлете. Летели долго, порядка восьми часов. Периодически казалось, что мы кружим на одном месте. Хотя, может быть, просто казалось. В полете мы хорошо познакомились со второй семьей. Муж Михаил, геолог, жена Светлана, бухгалтер. Михаилу, как и мне, сделали очень заманчивое предложение, показав необычные образцы породы. Плюс условия проживания и дальше по списку. Все как под копирку. Я, понятное дело, о своем разговоре с полковником упоминал только вскользь. Сдается мне, что и Михаил многого недоговаривал. Но тем не менее порешили дружить семьями на новом месте. В полете кормили два раза, оба раза сытно и вкусно. Также улыбчивая стюардесса показала, где находится минибар, но мы прихватизировали оттуда только бутылку красного. На новом месте все пожелали иметь трезвую голову.

Самая красота началась на подлете. Металлические заслонки поднялись, и мы смогли увидеть свой новый дом. Огромная зеленая чаша с голубым глазом озера ближе к краю была ограничена шестигранным периметром, замыкающимся на величественном здании из белого камня. Внутри просматривалось множество домов и домишек с улочками-переулочками. Красота неземная. Такое вот было первое впечатление. Это потом мы узнали историю создания этого маленького Эдема. А пока самолет заходил на посадку, мы просто не могли оторвать от него взгляда.

Когда самолет катился по взлетно-посадочной полосе, из кабины пилотов появился полковник. Он подошел ко мне, склонился и негромко сказал на ухо:

— Виталий Арсеньевич, давайте ненадолго отойдем в хвостовую часть самолета.

Я поднялся и прошел вслед за ним. Мы оказались в маленькой кабинке: два небольших кресла и столик между ними.

— Виталий Арсеньевич. Сейчас мы прибыли на территорию Базы. Прошу понять меня правильно. Личные контакты на территории Базы никем не регламентируются. Но. Здесь действует одно неукоснительное правило. Сотрудник, имеющий доступ ниже Вашего, не имеет права владеть информацией, доступной Вам. Вы имеете полный доступ ко всей информации Вашего приоритета. Поясню. Например, у Вас и Вашей супруги приоритет 4. Выше только у командного состава. У Вашего нового знакомого приоритет 2. Вы понимаете, о чем я сейчас говорю? То есть Вы можете свободно общаться с ним на любые темы, не связанные напрямую с Вашими служебными полномочиями. Вы сможете свободно владеть рабочей информацией, которой владеет Михаил. Но эта связь односторонняя. Сейчас вы поедете в разные районы проживания. Я вам выдам телефоны, работающие только на территории базы. Вы сможете обменятся номерами, они выбиты на трубках. Поверьте, телефоны не прослушиваются. Но любая утечка информации становится заметна очень быстро. Зачем все это нужно, Вы поймете завтра, после вводного инструктажа. Еще одно. Вашей семье устроят маленькую экскурсию по городу. Мы называем его База. База №333. Мы же с Вами напрямую проследуем к вашему дому. В нем есть несколько особенностей, о которых я должен Вам рассказать. Опять же, все вопросы сможете задать завтра. Я обещаю ответить. Ваша семья будет дома ровно через 30 минут после того, как мы переступим с Вами его порог. А теперь прошу на выход. Я думаю, что семье об их маленькой экскурсии лучше сообщить Вам. Я буду ожидать Вас у трапа.

Я, если сказать честно, мало что понял. Подошел, шепнул Наталье, что увидимся через полчаса дома. Вроде как вызывают сразу к начальству. Она посмотрела на меня испытующее, но вопросов задавать не стала. Кивнула. Я спустился по откинувшемуся трапу. Светило солнце, было градусов 25 тепла, и какой был воздух! Чистейший. Честное слово, аж голова закружилась. Полковник, как и обещал, уже ждал у трапа. И как только спустился, через иллюминатор, что ли? Из машины выбрался мужчина средних лет, сильно хромающий на правую ногу. Они поздоровались с полковником за руку, и он представил нас друг другу.

— Знакомьтесь, — он протянул руку в сторону хромоногого, — Джус, извините, привычка. Арсеньев Степан Петрович, комендант Базы. А это, как я надеюсь, наш ведущий специалист, Апрелов Виталий Арсеньевич.

Мы пожали друг другу руки.

— Называйте меня Джус. Мне так привычнее. А весь этот официоз коту под хвост. Если Вы, конечно, не против.

Я был не против.

— Сергей, конечно, мужик правильный, но со своими тараканами в голове. Вы присаживайтесь в машину. Сейчас до дома вашего доедем, и, боюсь, что и у Вас эти самые тараканы появятся. Серег, ну чо ты? Шучу я так. А может, и нет.

— Ты задолбал уже всех прямо у трапа пугать. Квазимодо хренов.

— Ба, какой грозный стал. Фигово на тебя Большая земля действует. Был бы Выдра живой, он бы тебе фитиль вкрутил. Начальничек. А над инвалидом каждый издеваться может!

— Это ты, что ль, инвалид? Да на тебе еще пахать не перепахать. Поехали уж.

Из этого диалога я тогда мало что понял. Но на душе почему-то стало спокойно. Почему?

База №333. 22 января 2015 г.

Выдержка из дневника. Москва, 13 марта 2017 г.

Полковник

Время пришло. Поцеловал Ладу в макушку и побежал. Бегать я сегодня буду много. Чтобы гадов этих взять побольше. Живыми, но ненадолго. Почему-то перед глазами стоял Албанец. Он чему-то улыбался. Эх, Албанец, Албанец, сейчас мне бы очень пригодились твои шутки. Помню, зажигал ты тогда.

«Возвращались мы в том году из Питера. Сели в поезд, тронулись. Где-то через час я почувствовал, что мне надо пройти в то известное всем одноместное купе, которое находится в хвосте вагона. Проезжали мы, надо сказать, станцию, не помню как по матери ее название, где поезд даже не останавливается, просто притормаживает. Притормаживает, блин. Притормозил. Забираюсь я на трон, трон из тронов, из чистого металла, торопливо отстегиваю лямки полукомбинезона и с ужасом наблюдаю, как из кармана вылетает паспорт и уносится в пространство. Ну, я огорчился, конечно, по приезду начал оформлять новый паспорт. И что вы думаете? Прихожу в паспортный стол за справкой, а там мне выдают мой, прока… й, чистенький, ни разу не уделанный паспорт. Кто-то нашел его посреди леса на рельсах, передал в органы, и его прислали. Все-таки были еще порядочные люди на свете. Наливай давай, хорош, ржать уже. Да, я такой везучий! Кстати о поездах, был такой случай…»

А у нас впереди только жесть. Даже не у нас, Албанец. У меня. Когда все у всех закончится, у меня только начнется. Я надеюсь, ты в раю? Отвернись тогда. Тебе не понравится. Хотя с твоим везением отвернись еще раньше.

Вертолет. Как говаривал Гагарин, поехали!

Запрыгивая в вертушку, увидел Джуса. Сидел рядом с пилотом, кусал губы. Да и пошел бы он со своей моралью. У меня своя правда. Кривая, косая, извращенная, любая. МОЯ!

Рядом плюхнулся Выдра.

— Ты чего такой смурной?

— А ты Джуса видел?

— Погрызлись, что ли? Забей! Я когда пилотов допрашивал, он вообще со мной не разговаривал. Везде чистым хочет остаться. Только ведь война — дело грязное, не там, так здесь вделаешься. Я видел, как ты свою вчера выносил. Прости. Видел, как копал. Глаза твои видел. Возьмем мы их. Не переживай. Помощь понадобится, ты только свистни. Мы им такой хоррор устроим. Они, суки, мертвым ох как завидовать будут!

— Слушай, а может, прав он? Кончить их фугасами, и дело с концом?

— Серый, ты сам-то слышишь, что говоришь? Легкой смерти им желаешь? Вылезай, если хочешь, мы и так их к тебе доставим.

Я посмотрел на Выдру. Он, прищурившись, смотрел на меня. Ждал.

— Нет, это моя война.

— Твою мать. Они все заминировали! Падаем! Воздух! Воздух, купола! Федералы, не стрелять! Где группа поддержки, пусть им как-то маякнут свои! Где Джус? Пусть выходит на связь по всем каналам! У них РПГ! Сука, вызывай Джуса! Что ты обосрался и заикаешься? Отдай микрофон, дебил слабозеленый! Седой, ты? Сюда не суйтесь. Мины. Как понял? Подтверждаю, мины. Вызывай Джуса. Они нас всех сейчас положат здесь! Джус, слышишь меня, маякуй! Как хочешь ори в эфир. Мы прижаты к земле! Джус, делай хоть что-нибудь! У меня 7 человек, груз 200. Я пошевелиться не могу, мины! Пусть федералы штурмуют здание! Перехожу на волну федералов. Бу-у-у-бу-бу-у.

Я полз к Выдре, срать я хотел на мины. Пусть наушник разрывался от криков. Я видел только глаза Выдры. Полные боли. Почерневшие от боли. У Выдры шла кровавая пена изо рта. Половина Выдры валялась в стороне. Но он еще жил.

— Ты закончишь начатое?

— Я тебя услышал. Держись. Это госвойска. Нас нашли. Тебя вытащат.

— Серега, меня уже никто не вытащит, — побелевшими пальцами Выдра схватил меня за руку, — пообещай мне, что это все не просто так. Что ты закончишь начатое.

— Выдра, клянусь тебе, я обещаю. Я выну из них все.

— Ты, главное, сейчас не шевелись. Пусть тебя саперы вытащат. Ты меня не понял, найди детей своих. С этими засранцами федералы разберутся. Ты, Серег, помяни меня по-нашенски. Как возможность появится. И скажи им, чтоб не бросали меня в этом гадюшнике. Зарой меня где-нибудь в лесу. Всегда березы нравились.

И все, не было больше Выдры. Вокруг что-то рвалось, что-то грохотало. Мне было на это все глубоко и надолго.

Как-то неправильно все получается. Не так, как должно было быть. Мы шли сюда не за этим. Зачем? Ну уж явно не затем, чтобы терять своих друзей. Я все равно достану этих ублюдков. Я обязательно найду детей. Я не забуду похоронить Выдру, как он того хотел. Я все это сделаю. Если бы не эта чертова дырка в ноге, от которой так хочется спать, начал бы делать прямо сейчас. А сейчас, пожалуй, я ненадолго усну… Последнее, что я помнил перед отключкой: меня куда-то несли. Я размахивал руками и требовал забрать Выдру. В конце концов на меня напялили пластиковый намордник, и я отрубился.

База №333. 22 января 2015 г.

Выдержка из дневника. Москва, 30 марта 2017 г.

Полковник

Я лежал на больничной шконке и который день пялился в потолок. Все разнообразие в жизни — питание. Одну руку отстегнут, держи ложку, жуй.

— Чадов, подъем!

— Ты чо, придурок умалишенный? Как я тебе встану пристегнутый?

— Щас исправим, — конвойный порылся в карманах, нащупал наконец ключ и отстегнул меня. — Поднялся, руки за спину!

— Не, ты точно придурок. Я рук-то не чувствую. Сам руки заведи да пристегни.

— Получи, тварь. Нравится?

— А ты штаны сними и нагнись, моя красавица!

— Получи, урод!

— Может, и урод, — я сплюнул кровь, — но если живым останусь, тебя, мой ласковый, точно достану.

— На! Размечтался! Сегодня тебя и зароем. Будет червям шведский стол. Гы-гы.

— И этот грешок тебе зачтется. А за разминку спасибо!

— На! Можешь не благодарить!

— Веди уже, красавчик.

Привел меня этот ушлепок в такую же унылую комнатку, как и моя. Различие только в интерьере. Кровать заменили на стул и стол. Ну и ладьненько, значит перед смертью хотят пообщаться. Перед моей смертью, понятное дело. Руки пристегнули за спиной к стулу. Ноги к стулу. Стульчик, надо заметить, был приросший к полу. Железобетонно. Спасибо хоть кровавые сопли подтерли. А вот дальше я очешуевал. Сначала зашел конвойный и снял с меня браслеты. Потом бочком, бочком ретировался из помещения, предварительно положив на стол сигареты. А чего не покурить перед смертью? Не курил уже недели две. Голову сразу снесло напрочь. Да и фиг бы с ней, вторую все равно не пришьют. Сигареты, надо сказать, были дерьмовые, но и на том спасибо. А потом открылась дверь и зашел …Джус. Весь из себя отутюженный, наглаженный. За километр пахнущий дорогим одеколоном. Присел напротив, закурил из моей пачки, прищурился. Я не выдержал:

— Ну чего ты мне тут на лбу зеленкой рисуешь? Хватит из себя киллера №1 строить. На Берию ты не похож.

— А чего ты психуешь?

— Обделаться можно! А ты себя со стороны видел? Меня-то ты должен очень хорошо видеть.

— Это ты к чему?

— Ба, я столкнулся с единственным оставшимся в России маразматиком. Чо те надо, придурь? Я этим отморозкам все как на духу выложил. Физию мою видишь? Это как спасибо! Скажи мне напоследок, а чью задницу ты так удачно лизнул?

— Все сказал? Это я тебя с минного поля вынес. После этого еще два сапера подорвались. Понял, ты, калоша недоделанная?!

— А с ногой чего?

— Не сразу сработала опознанка свой — чужой. Кость перебило.

— Выдра?

— Выдру похоронили в березовой роще. Ты же даже в бессознанке орал об этом как резаный.

— Он так просил…

— Он, видимо, не так просил! Он, очень может быть, вообще живым остаться хотел…

— Ты что ж, меня клянешь?

— Нет, б…, Санта Клауса! Это твоя затея была брать всех живыми. Так или не так?

— Ах ты сука! Ты подойди поближе, фраер разодетый, а то у меня ножки пристегнуты к стулу. Я тебе на ушко шепну о новой политике партии!

— Ты угомонишься наконец?

— А ты поближе подойди, обнимемся! И тихий я стану, аки младенец!

— Вот ведь придурь! С тобой человек хочет пообщаться. Большой человек.

— Это как, больше ста килограмм? Ты теперь таких ударом с левой не кладешь?

— Заткнись. Это Советник. И он все слышал.

Я взял сигарету и закурил.

— Советник кого? И в чем? И вообще, а я ему на кой сдался?

— Вы мне нужны.

Был он роста небольшого, да и внешность в глаза не бросалась особо. Все прям как на фото в газетах. Или по ТВ. Ни того, ни другого уже сто лет не видел.

— Чадов Сергей Львович?

— Есть такой. А вы, значится, теперь Советник? Собственноручно подпишете смертный приговор? За что честь такая?

— Сергей Львович, гм-м, Вас кто-то лично огорчил из Вашего, как бы это получше сказать, окружения?

— А не могли бы Вы распорядиться, чтобы мне отстегнули ноги, господин Советник? А то уже сил нет так сидеть.

Советник посмотрел на Джуса, тот пожал плечами и кивнул. Вот козлина какая! Советник махнул рукой. Тут же появился «цербер» и расстегнул мне ноги. Уже проще. Для чего? Пока не знаю.

— Сергей Львович, Вы оставили мой вопрос без ответа.

— Господин Советник, Вы же, по идее, все видите, все слышите. Может, пригласим сюда моего личного «цербера»?

— Вы убьете его?

— А это возможно?

— То, о чем я буду просить Вас, подразумевает очень большие полномочия. Жизнь одного не стоит жизни многих наших сограждан. Вы согласны? Вам нужен пистолет или Вы все сделаете своими руками?

— Пистолет, если можно.

Привели моего «цербера». Он держался хорошо до тех самых пор, пока передо мной на стол не положили пистолет. Я передернул затвор, он обмочился. Я скривился. Аккуратно положил пистолет на стол.

— Господин Советник, а ведь там правда были холостые патроны?

— С чего бы это? Правда.

— Может, сменим обстановку, а то запахи здесь стали какие-то.

— Это возможно. Степаныч, этого урода в одиночку, мы в мой кабинет. Проследи, чтобы там нам никто не мешал. Сергей Львович, прошу за мной. Господин Джус, Вас я тоже хотел бы видеть.

Джус, собака такая, чуть не прослезился на радостях.

— Сергей Львович, — Советник отглотнул чаю, — Вы понимаете всю степень возлагаемой на Вас ответственности?

— Я все понимаю, но почему я?

— Вы с Джусом в условиях полного хаоса показали себя прекрасными организаторами.

— У вас что, кадров не хватает?

— Хватает. Но сейчас нам нужна полная секретность. В условиях кризиса мы не знаем, какие данные могли попасть к предполагаемому противнику.

— А мы, значится, крайние?

— Нет, есть еще кандидатуры, но, как Вы понимаете, в случае их принятия вы уже не покинете этого кабинета.

Я хмыкнул и заговорщически подмигнул Джусу. Того аж передернуло.

— В принципе, я согласен. Но у меня есть условия…

— Ваши дети уже у нас. И родные, и приемные. Поверьте, они в полной безопасности. Перед отлетом Вы сможете увидеться.

— А если я откажусь?

— Им ничего не грозит. Для них все останется как прежде. Кроме одного. Они больше не увидят Вас.

— И это не шантаж?

— Мы были обязаны иметь гарантии.

— А где гарантии, что я увижу их хоть еще один раз?

— Я Ваша гарантия. Больше гарантий нет.

— Тогда сущая мелочь. Я хочу звание.

— Не генералиссимуса, надеюсь?

— Нет, просто полковника. Настоящего полковника каких-то там секретных войск.

— Зачем Вам это? По факту Вы будете минимум генерал.

— Вам так сложно мне это устроить? Не хочу погибнуть генералом. Хочу полковником.

— Нет, это совсем не сложно. И погибель Вашу организовать не сложно. И полковника. Вот смотрю я на Вас и думаю, а не ошиблись ли мои аналитики в выборе? Сейчас Вы поедете в свою новую квартиру, приготовьтесь, завтра у Вас встреча с детьми. Подумайте, что им сказать. Удачи!

— У меня есть еще одна просьба, господин Советник.

— Вы меня начинаете утомлять, еще не приступив к своим обязанностям.

— Я все понимаю. Но мне нужен человек, убивший мою семью.

— Почему Вы думаете, что он у нас и он жив?

— Я просто верю в это. И если это так, я буду Вам признателен до тех самых пор, пока я жив. Господин Советник, отдайте его мне, и у Вас не будет более преданного человека, чем я.

Советник задумчиво почесал переносицу и поднял трубку телефона. На пороге появился секретарь.

— Степаныч, отведи Сергея Львовича в камеру №3. Вам там что-нибудь понадобится дополнительно, Сергей Львович?

— У вас есть те уроды из ДК?

— Степаныч?

— Трое, по-моему, или четверо. Остальных по Вашему приказу.

— Можно их на время приковать в камере с главарем?

Президент задумчиво посмотрел на меня.

— А Вы все еще никак не успокоитесь? Степаныч, сделай все, как он просит. Что-нибудь еще?..

— Два литра бензина, пачку сигарет и зажигалку.

— Степаныч, обеспечь. Это все, надеюсь?

— Спасибо, господин Советник.

База №333. 22 января 2015 г.

Выдержка из дневника. Москва, 30 марта 2017 г.

Полковник

Я никогда не считал себя жестоким. Но сейчас я смотрел в глаза человеку, который убил мою жену. Он даже не помнил этого. Когда я отрезал пальцы на ногах его подельников, они в один голос кричали на него. Если бы это было ложью, хоть бы один да прокололся.

А так все как один. И вот эта тварь передо мной. Я смотрю в его мутные глаза и понимаю: ничего спросить не удастся. Это умерло уже давным давно. Много лет назад. Мне глубоко наплевать, как это чмо умудрялось держать в руках свою стаю. Я точно знаю, когда в его глазах появится проблеск разума. Когда ему будет больно, очень больно. И я не пропущу этот момент. Я облил его бензином. Его подельники уже наделали в штаны, но я уже не остановлюсь. Я так решил тогда. Тогда, когда спустился в подвал. Тогда, когда рыл могилу руками, отбрасывая протянутую лопату. Кажется, наконец-то до этого выродка стало что-то доходить. Он стал подвывать. Вот уже и обделался со страху. Только вот я торопиться не буду. Я посижу и покурю. Посмотрю в его зрачки, заполнившие все глаза, так что белков и не осталось. Что, сука, страшно тебе? Тебе очень страшно! Но ты же, гнида, не стоишь ни одной их волосинки. Почему же ты решил тогда, что тебе все можно?

Выходя, я бросил сигарету на него. Этот дикий вой я запомню. И этот запах. Пусть все мое останется со мной. Это моя война, Выдра. Сожми за меня там, на небесах, свой кулак. Ты был прав, на войне нельзя остаться чистым.

База №333. 1 сентября 2016 г. 17:46. Время орбитальное

Радиоперехват спутников РУСНАСО

— Господин лейтенант, фиксирую прорыв периметра!

— Доложиться по форме, картинку на главный экран.

— Рядовой Чибисов. Видеокамеры ничего не фиксируют. Прорыв фиксируется по показаниям радаров.

— Я сказал, картинку на экран!

— Выполняю!

— Чибисов!

— Так точно!

— Замедли картинку до одного кадра в секунду.

— Но…

— Выполнять!

— Матерь божья! А что это?

— Красную кнопку нажми, Чибисов. Чибисов, ты меня слышишь? Чибисов? База, код красный, опустить все защитные заслонки.

— База вызывает кротонору.

— Капитан Евстафьев.

— Капитан, срочно центральную!

— Соединяю.

— Центральная слушает.

— У нас прорыв!

— Отсекайте периметр.

— Уже. Есть подозрения, что поздно.

— Потери?

— Минимум двое.

— Звания и должности.

— Рядовой и сержант.

— Все данные по ним ко мне на стол.

— Товарищ полковник, невозможно. Код красный. Заслонки опущены, сигнал с картинкой не пройдет.

— Сколько людей мы не фиксируем вообще?

— На данный момент 13. Школьники. Наверное, опять в штольнях засели.

— Вы что там, совсем страх потеряли? Я когда велел кислород им перекрыть?

— Товарищ полковник, это в принципе нереально. Они как кроты, пользуются лазейками горняков.

— Тогда какой, к бесу, красный код? Все дырявое! По завершении прорыва ко мне на доклад! С начальством твоим. Как принято?

— Исполняю!

База №333. 1 сентября 2016 г.

Дневник.

Александр

— Тань, привет!

— Привет!

— Я скучал по тебе…

— Пусть это и наивно, я тоже.

— Правда?

— Правда. Может, хоть в щечку поцелуешь?

— А можно? Нет, правда можно?

— Саш, а тебе сколько уже лет?

— Подожди, а что случилось?

— Ничего не случилось. Ты еще хочешь, чтобы я была твоя?

— Хочу, конечно… Но странно это все как-то.

— Я не понимаю тебя. Раньше за такое предложение ты бы все отдал.

— Танюш, может, я и дурак полный, ты мне можешь сказать, что произошло?

— А оно тебе надо?

— Мне надо!

— Ничего не произошло. Хотела просто на твою реакцию посмотреть. Теперь посмотрела. Идем сегодня в Грот?

— Тань, мне кажется, ты чего-то мне не говоришь.

— Саш, может, мне другому предложить?

— А сможешь? Я же люблю тебя!

— Ну наконец-то. Три года встречаемся, и я это услышала!

— Ты это видела!

— Что видела? Грызню с твоим другом из-за меня?

— Зачем ты так…

— Так ты идешь или нет?

— С тобой? Да куда угодно! Но я хотел попросить тебя кое о чем…

— Чем дальше в лес, тем толще партизаны. Говори уже.

— Я хотел попросить тебя показать грот Артему.

— А ты сам точно этого хочешь?

— Мы зайдем туда втроем. Потом я отведу его в центральную штольню и вернусь к тебе.

— А ты уверен, что я буду ждать тебя?

— Я уверен.

— Блажен, кто верит. А он прямо-таки уверен. Время покажет.

База №333. 03 сентября 2016 г.

Выдержка из дневника. Москва, 30 марта 2017 г.

Полковник

— Слушай, Джус, а мы никак не можем отсюда свалить?

— А как?

— Ну, самолет возьмем, например? Гвардия-то вся наша…

— И далеко мы улетим? Ты вообще знаешь, где мы?

— А я смотрю, тебя даже не парит, что летун из тебя никакой!

— Летун, не летун… Пушка у затылка пилота — и я уже летун. А к чему все это? Нам с этой высоты не уйти.

— Не пессименти! Все на авось.

— У тебя патрончиков сколько? Авось, говоришь?

— Минут на пять хватит. А ты почти все прожрал!

— Курить будешь?

— Буду. Вдруг потом не успею. На кой хрен мы с тобой, Джус, в это дерьмо влезли?

— Да какое дерьмо? То, что сверху свалилось, или то, которое нас сюда оприходовало? У нас по-любаку выбора не было!

— У тебя нет. У меня да.

— В смысле?

— Ну, тебя бы без разговоров кончили, а меня после конструктивной беседы!

— Помечтай!

— Это ты о способе твоей казни?

— Вот же ушлепок!

— А себя ты когда в зеркале видел? Тебе там Албанец с Выдрой не подмигивают?

— А это вообще твоя идея была на штольни поближе посмотреть при закрытых заслонках! Своими глазами, своими глазами, Базилио, блин. А камеры его, видите ли, не устраивают. Под луной прогуляться захотелось, кот, мать твою, мартовский. Ну чо, нагулялся, насмотрелся?

— Я и сейчас так же считаю.

— Чего, не нагляделся еще?

— Нет, блин, лучше бы за заслонками сидели, да? Пока с голоду не передохли бы?

— Нет, конечно, лучше так, даже понять не успеем, от чего коней двинем!

— Я еще пострелять успею. Ну, может быть, успею. Резвые они чересчур какие-то.

— Блажен тот, кто…

— Лучше тебе уж заткнуться. Ты, Джус, стратег-то неплохой, но пессимист конченый! Давай уж, в окуляры свои смотри.

— А то что?

— А то конец света пропустишь. А он вон уже из штольни свой зад показал.

— Юморист, да? Дай рожок один, не будь жлобом, а то неуютно мне как-то.

— На.

— Ну что, повоюем?

— Это как камикадзе?

— Не, это как самураи! После первого выстрела у нас шансы только на харакири.

— Ну так стреляй давай. Самурай хренов. Нам сепукка нужна, а не харакири. А то и этого шанса не останется…

— А в чем разница?

— Один ржет, другой дразнится! Харакири — это неудавшееся сепукку. А нам сейчас сепукку покажут во всей красе.

— А я тут анекдот вспомнил…

— Ты что, придурок?

— Ну хоть поржем напоследок. Тебя напрягает?

— Да нет, в принципе. Перед сепуккой все придурки равны. Давай, трави…

— Ну, короче, сидит, значится, генерал с удочкой на берегу речки, ловит рыбу. Генерал при полном параде: китель, штаны с лампасами, фуражка. Стоит невыносимая жара, с генерала капает пот, он каждую минуту достает платок, вытирает лысину и отмахивается от мух. С самого утра ни одной поклевки, и генерал грустно смотрит на неподвижный поплавок. Вдруг с небес раздается голос: «А ведь х..й прикажешь!»

— Поехали!

— Поехали! Джус, а может, растяжки поставим?

— А что не так? Матерь божья! Давно тебя?

— Рано, поздно, кому теперь это интересно. Слушай сюда. У меня в разгрузке две РКГ-3.

— Ну нас же ими здесь и накроет.

— Давай растянем. Успеем уйти.

— Уверен?

— Ну ты же поможешь?

— Серега, ну не вытащу я тебя. Они быстрее. Не РКГшки, они.

— Твою-то мать. Не из такого дерьма вылезали. Мы же им свой подарок оставим.

— Давай уползай уже!

— Какой из меня ползун! У тебя с головой-то все хорошо?

— Я ставлю, ты уползаешь черепахой. Ставлю РКГшки — и за тобой. По возможности, вызывай вертушки.

— Поехали.

— Джус, а если бы вертушки нас на полминуты позже выкинули, мы бы куда попали, в рай или ад? А пилоты куда попали?

— Это тебя с кровопотери так плющит или с той дури, которой тебя док в вертушке успел напичкать? По мне так попали бы мы, для начала, в чистилище, поскольку в хренилище мы уж который год живем. То есть хрен его знает где.

— Ладно, атеист, и…

— Короче, я тебя сейчас к врачам потащу и притащу. Пусть тебе мозги на место припаяют.

— На чем? На спине? Тебя грохнут, как только заслонки откроешь.

— Блин, говорливый ты мой. А сам-то чего предложишь?

— Ты уходи. Подвалом. Если получится, утром врача приведешь.

— Ты до утра не протянешь. Из меня лепила, конечно, никакой, но не протянешь.

— Протяну. Вдвоем у нас шансы просто никакие.

— Со мной хоть какие-то.

— Уходи!

— Нет!

— Перевязку мне сделай и уходи! Я прошу тебя, уходи!

— Серег, а ты бы ушел?

— Джус, тебе это важно? Ушел бы. А если тебя колбасит с этого, еще и тебя бы пристрелил.

— Врешь ты все!

— Не вру. Уходи. Если сможешь, вернешься. Давай уж, не тяни.

— Буду к утру.

— Буду ждать.

Джус ушел. Сколько мне осталось? Да мне уже все равно. Память пытается играть картинками. Какой-то круговорот. Вот мы разговариваем с моей самой любой, а вот Выдра, уже перед смертью, крепко сжимает мою руку. Дети, дети смотрят мне в глаза, улыбаются, а мне почему-то хочется плакать. Не надо махать мне рукой. Я же с вами. Я рядом. И по морде лица мне бить не надо. Не надо, я сказал!

— Серега! Серега, мать твою! Давай, открывай уж глазенки!

— Джус, Джус, ты все-таки успел, да?

— Нет, ни фига не успел. Ты уже в аду. Я самый главный черт. Ну или как там его. Сейчас будем проводить тест-опрос кукурузой через задницу. Кто не спрятался, я не виноват!

— Джус, ну хорош уже.

— Ты свою рожу в зеркале видел? — Джус, как мне показалось, ехидно потер ладошки. А можно ехидно потереть ладошки? Ладно, проехали. — Зеленая такая, Шрек бы обзавидовался.

— На себя посмотри!

— О, уже ехидничать начал. А мне все говорят: помрет, даже к бабке не ходи. А где я здесь бабку-то найду, тут все молодые вроде.

— Сам ты ехидна. Как все получилось? Как добрался?

— Ну, если бы тебе сейчас не было так хреново, то убил бы. Ты эти люки видел? Они либо на детей рассчитаны, либо на дистрофиков. Застрял я, короче. Тебе орать бесполезно. Ты ж отрубился раньше, чем я вышел. А мне чего? Кое-как штаны расстегнул и нудистом вниз. Дальше проще. Но в следующий раз сам топай по Сусаниным лабиринтам минотавра. А запах! Я это амбре три раза в душе смывал и, по-моему, не смыл. Ну что ты ржешь. Тебе это вредно. Я это, потом лучше зайду, все равно ведь не сдохнешь? Пошел, пошел.

База №333. 19 декабря 2014 г.

Выдержка из дневника. Москва, 16 декабря 2017 г.

Апрелов Виталий Арсеньевич

— Ну вот и Ваш дом, Виталий Арсеньевич.

— А что в нем такого необычного?

— А давайте-ка мы зайдем внутрь, и, я думаю, вопросы у Вас появятся. Тем более времени у нас не так много.

— Звучит немного устрашающе.

— Ни в коем случае. Привыкнуть просто нужно. Джус, ты ключи отдай. Проходите.

— А это что такое?

— Я же говорил, что вопросы у Вас появятся. Это пульт управления заслонками…

— Чем-чем, простите?

— Заслонками. Как только Вы нажимаете эту красную кнопку, опускаются заслонки и дом переходит полностью на автономный режим.

— А зачем, простите?

— Не я эти правила придумывал. Завтра в 9:00 у Вас будет вводный инструктаж. После него, как мне кажется, часть вопросов у Вас отпадет сама собой. Помните одно. Каждый вечер Вы обязаны нажимать эту кнопку. Если жить хотите.

— Что значит «если жить хотите»?

— То и значит. Жить. Вы и ваша семья.

— Я не понимаю…

— Завтра поймете. А пока запоминайте. Красная кнопка просто обязана быть нажата не позднее 22:00. С этого момента ваш дом — неприступная крепость. Это понятно?

— Это понятно. Но к чему все это?

— Виталий Арсеньевич, буду с Вами откровенен. Я и сам не знаю, к чему это. Но тем не менее красную кнопку у себя дома я нажимаю. Поверьте мне, я не трус. Но я боюсь. Мы поняли друг друга?

— Не совсем, но я Вас внимательно слушаю.

— Джус, продолжай.

— Виталий Арсеньевич, приложите свою руку к этой панели.

— Это зачем еще?

— Не бойтесь, не укусит. Элементарно, дом опознает в Вас хозяина. Ваша супруга должна будет проделать ту же процедуру.

— А дети?

— Нет, детей дом не опознает. Красную кнопку сможете нажать Вы или Ваша супруга.

— Все настолько серьезно?

— Мы же не в игрушки здесь играем. Давайте пройдем дальше. Дом уже считает Вас хозяином. Приложите сюда руку, пожалуйста. Аккуратней!

— Что, спускаться туда?

— Ну да.

— А что это?

— Это, Виталий Арсеньевич, Ваш личный кабинет. Ваш и Вашей супруги. Обратите внимание на сейф.

— А что с ним не так?

— С ним как раз все так. Код введете сами. Но есть одна особенность.

— Слушаю.

— Всю информацию из него Вы можете отправить по спутнику.

— Не понял? Это как?

— Да я и сам не понимаю. Кнопку внутри видите?

— Ну и…

— Ну и нажмите ее. Все данные уйдут в центр.

— И все?

— А чего Вы хотели? Код от сейфа только у Вас.

— Примитивно, но действенно.

— Наверное, да. Если честно, то мне по барабану. Все равно весь спрос с него. А теперь о главном.

— А главного еще не было?

— Виталий Арсеньевич, я очень надеюсь, что Вам ЭТО не пригодится. Я правда на это очень надеюсь. Но все же. Приложите вот сюда свою ладонь.

— Ай, блин!

— Машина взяла у Вас образец крови. Теперь, кроме Вас, этот сейф никто не откроет.

— А что в нем?

— А вот мы сейчас с Сергеем отвернемся, а Вы код введете. А потом мы Вам расскажем.

— Это что, автомат?

— Ну, если по порядку, пистолет ТТ, автомат Калашникова и маленький РГД. Плюс два магазина к ТТ, два рожка к калашу, один заряд РГД.

— Вы что, больные здесь все на голову?

— Виталий Арсеньевич, пусть лучше мы на голову больные будем, чем Вам этот арсенал пригодится. Но пусть он будет. Завтра Вы услышите, с чем Вам придется столкнуться. Удачи нам всем здесь, Виталий Арсеньевич!

— Полковник, Джус, вы куда меня привезли?

Джус хмыкнул, полковник же посмотрел на меня и лишь пожал плечами.

— Кто-то думает, что это рай. Кто-то, что ад. Мы с Джусом даже не знаем где мы. Ты, профессор, не паникуй, прорвемся. А если нет, об этом все равно никто не узнает.

— Утешил, блин…

— Тут уж как смог!

Семья была в восторге. Дом, о котором мы и мечтать не могли. Окружение, люди. Все как будто не от мира сего. В хорошем смысле. Все очень уютно, по-советски, что ли. Жена просто летала, а не ходила по дому. Я же почти кусал локти. Вечером мы спустимся вниз и узнаем, какую цену придется заплатить за это видимое благополучие. Заслонки, оружейный шкаф… К чему это все?

— Наташ, пусть уже дети ложатся спать!

— Да ладно тебе, пусть порезвятся.

— Через пять минут я закрываю заслонки.

— Чего ты там закрываешь?

— Я и сам не понимаю. Уложи детей, потом вместе разбираться будем. День тяжелый, впечатлений уйма. Пусть отдохнут. У нас еще дела.

Получасом позже мы с Натальей спустились в кабинет. Я прихватил с собой бутылку красного «Бордо» и два фужера. Наталья с интересом посмотрела по сторонам.

— А что это? Где мы?

Я лишь пожал плечами.

— Видимо, это наш личный кабинет. Дом тебя уже опознал, надеюсь, комп тоже. Ну что, прослушаем вводную лекцию?

— Это даже романтично как-то, — сказала она, поудобнее устраиваясь на диванчике. — Загадки, тайны, все такое…

— Да ладно, может, нам эти самые тайны совсем не по душе будут!

— Виталь, не будь занудой. Включай уже своего лектора.

— Лектор, отлично, будем называть его так.

— Давай уж…

— Включаю.

Компьютер мигнул синим индикатором. Дальнейшее меня прибило. Из динамиков раздался бархатистый женский голос: «В помещении находятся два объекта. Просьба пройти контроль доступа. Положите свою ладонь на стол с мигающим индикатором. — Я пригляделся к столу и на самом деле увидел то загорающийся, то затухающий кружок синего цвета. Я приложил руку. — Объект 1 опознан как хозяин, — сказали мне динамики. Я кивнул Наталье на стол. Она с улыбкой встала и приложила руку туда, где до этого была моя рука. — Объект 2 опознан как хозяин. Приступаю к активации».

Что-то где-то в глубине стены зашуршало, я просто не знаю более подходящего слова, и часть стены отошла в сторону. Огроменный телевизор. Какое-то время спустя я понял, что это монитор. На рабочем столе было всего две папки: «История» и «Правила». Я посмотрел на жену.

— С какой начнем?

Она пригубила из бокала.

— Всегда любила историю. Ты не против?

А почему я должен был быть против? Самому интересно.

— Ну, давай узнаем, где мы все-таки застряли и в какую кашу я нас всех втянул вариться.

Я навел мышку на иконку «История», щелкнул два раза. Появилось изображение полковника и апокалипсиса на заднем плане.

«Привет, мой новый соратник. Все мы помним тот Армагеддон, что случился с нами. Мы все выживали. Кто как мог. — Полковник покусал губы. — Или не мог. Если вы смотрите эту запись, то, значит, смогли. У каждого из нас был свой путь. И я верю, что не самый простой. Но пока вы не залезли в папку „Правила“, я скажу одно, самое главное. Если вы уже здесь, в 22:00 заслонки должны быть опущены. Если нет, даже я вам не помогу. Телефон экстренного вызова стоит у вас на столе. Он проводной. При опущенных заслонках сотовая и спутниковая связь не работает. — Полковник улыбнулся чему-то своему. — Тут вообще только местная сотовая работает, так что на Большую землю позвонить даже не мечтайте. Ваши телефоны лежат прямо под монитором. — Полковник отмахнулся от кого-то рукой. — Если быть короче, вы свой Рубикон перешли. Назад дороги нет. Смотрите дальше Историю».

Я посмотрел на Наталью. Как пружина. Сжатая пружина.

— Наташ, давай досмотрим. Психи потом включим, а?

Она лишь кивнула. На экране появился маленький мужчинка с указкой.

«А куда говорить-то? Туда? Ладьненько! История такова. Мне сказали говорить только голые факты. А чего вы? Сами так сказали. Вырежете, наконец, все, что не так! Зовут меня Абрам Иосифович Рубинштейн, я русский, и не надо смеяться, Полковник. Паспорт мой у вас. Сами почитайте. Ну, что вы там руками машете, товарищ Джус, ну сделайте хоть что-нибудь! Нет, это просто невозможно, сделайте с ними хоть что-нибудь, а то они от смеха загнутся. Удалите этот эпизод. Сам ты евреепод, я сейчас вообще ничего говорить не стану! Сам ты крыса иерусалимская. Я москвич коренной! Нет, не обрезанный, а коренной. Корень московский не обрезанный, хорош ржать уже».

Мы с Натальей уже валялись от смеха. Ни фига себе история. Даже комментировать не нужно.

«Короче… да не у меня короче! Уберите их куда-нибудь. Это начальник базы? Лучше меня пристрелите. Джус, это что, шутка такая? Товарищ начальник, это я пошутил неудачно. Давайте я продолжу!»

База №333. 12 сентября 2016 г.

Выдержка из дневника. Москва, 30 марта 2017 г.

Полковник

— Джус, ну чего ты хочешь? Я же не волшебник.

— Я лично хочу свои кости отсюда целыми унести. Сам смотри. Продовольствия осталось максимум на неделю. Уже сейчас Марат в своем гипер-пупер-маркете по талонам хлеб выдает. Тот, который мы со складов НЗ ему привозим. Люди на грани. Пальцами щелкни — взорвутся. Связи с Большой землей по-прежнему нет. Два последних беспилотника рухнули на границах купола. Времени у нас не много. Решай давай хоть что-нибудь. Потом поздно будет.

— Что у нас с техникой и личным составом?

— Две вертушки остались, четыре БТРа, три танкетки. Это из крупного. По мелочи всего навалом. Из бойцов — 54. Но ты же знаешь, еще сотню можем набрать из персонала. Здесь все стреляют неплохо. Чего задумал?

— Ну посуди сам. Нас обложили. Причем не просто, а по-крупному. Накрыли каким-то куполом. Ни связи, ни прохода. У нас один вариант — нападение. Мы же знаем, как они действуют. Что-то вроде направленного гипноза. При этом им необходим координатор — человек. Нам нужно взять такого.

— Устранить?

— Нет, взять и вколоть чего-нибудь. Так, чтобы отрубился от их контроля. Это с белыми халатами надо обсудить. Как только они поймут, что не могут контролировать ситуацию, они начнут переговоры. Если это не так, то должен будет остаться только один из нас. Либо мы, либо они. Ты их видел. Шустрые. Крови по-любому прольется много. Так что топай, чеши лысину, но к вечеру план действий должен быть у меня. И не забудь, Джус, напасть на них мы сможем только ночью.

— Как же меня это все задолбало.

— Джус, ты же знаешь, мне тоже хочется спокойной жизни. Но для этого нам нужно унести отсюда свои задницы. Желательно целыми. Иди уж, думай.

— Бегу и падаю, начальника!

— Джус, не психуй, прорвемся!

— И какой раз я это слышу?

— Ну, если слышишь, значит до этого прорвались?!

— Буду к восьми. На яблочко. В нем, говорят, железа много. Хотя тебе зачем, ты свинец предпочитаешь в плохо усваиваемых дозах. Пошел, пошел, а яблоками кидаться некрасиво!

При равных условиях всегда находится самый равный. Тот, что немного равнее, чем все. Мы пока были равны с теми, кто засел в штольнях. Мы прятались в своих домах, они в своих. Нас объединяла ночь. Но они уже вышли в сумрак. Значит, и нам пора было выходить в ночь. Я прекрасно понимал, что эта ночная бойня может оказаться последней для нас всех. Но как иначе? Каждый день у нас пропадают люди. Мы организуем поиски. Все тщетно. Все понимают, где они. Даже самые последние недоумки, по-моему, уже понимают. Но днем непонятным нам образом штольни перекрыты. Последняя попытка посмотреть на них ночью могла стать для меня и Джуса действительно последней. Мы должны это сделать. Иначе… Иначе они просто заморят нас голодом. Изведут подчистую. Слишком много непонятного и слишком мало нас. Но мало — это не один. А это значит — повоюем. Страшно? Очень страшно! Но еще страшнее будет однажды не закрыть заслонки на ночь и, обессилев от голода, смотреть в окна, ожидая своей участи. Много ли нам надо? Мы не за славой сюда пришли. Но вот повеселиться напоследок мы просто обязаны.

База №333. 20 декабря 2014 г.

Выдержка из дневника. Москва, 16 декабря 2017 г.

Апрелов Виталий Арсеньевич

Утром за мной и Натальей заехал автомобиль. Нива, кабриолет. Мы таких до этого не видели. Молодой старлей достаточно элегантно распахнул пассажирскую дверь и, откинув переднее кресло, пригласил нас занять места за водительским сиденьем. Мы противиться не стали. Дорога до кротоноры заняла не более десяти минут. И это учитывая остановки на двух пропускных пунктах. Так что жили мы прямо рядом с работой. Сам институт вызвал у меня двоякое впечатление. С одной стороны, красивое белое здание, будто бы вросшее в склоны горы. С другой, какое-то гнетущее чувство, опасности, что ли. Трудно описать словами. Или настороженности. Такое чувство возникает, когда собираешься скатиться с самой высокой горки в аквапарке или нырнуть со скалы в незнакомом месте. Неуютно. Наверное, так. Ну да ладно. Проехали. Наталья, как казалось, таких чувств не испытывала и смотрела вокруг широко распахнутыми глазами. Ах, как я любил цвет ее глаз! Не зеленые, не синие, МОРСКИЕ. С переливами волн внутри. От холодного малахита в ярости до искрящегося изумруда при смехе. Мы вошли в здание, и нас встретила маленькая улыбающаяся женщина. Нет, не карлик. Просто маленькая. И улыбающаяся. Она проводила нас до двери на втором этаже, и было чувство, что растворилась в воздухе. Мы переглянулись с Натальей, и я открыл дверь. Первое чувство было, что попали мы в аудиторию какого-то университета. Полуамфитеатр вверх с лекторским столом посередине внизу. На столе, сладко посапывая, положив ладошки под щеку, спал кто? Правильно! Абрам Иосифович Рубинштейн! Наталья хрюкнула от смеха. Рубинштейн, не открывая глаз, почесал рукой ягодицу и вынес резолюцию: «Товарищ Джус, зайдите через полчаса, я занят важными лабораторными экспериментами, опасными для Вашей жизни». После этого перевернулся на другой бок и громко пукнул. Нам стало смешно, и мы рассмеялись в голос. Абрам Иосифович заподозрил, видимо, что-то нестандартное. Каким-то невероятным кульбитом он извернулся на столе и уже в следующее мгновение сидел на стуле, широко раскрыв глаза.

— А вы, собственно говоря, кто?

— Виталий и Наталья Апреловы. Прибыли, так сказать, Вам в помощь. Допуск максимальный. Нам обещали, что Вы нас проконсультируете по всем интересующим вопросам.

— Ага, щас. Мне бы кто на них ответил. А Джуса нет?

— Нет, сегодня мы Джуса не видели.

— Вот коз… Вот ведь, а вчера обещал меня кастрировать, но только после совместного распития абсента. А что вам конкретно интересно?

— Да в принципе все! Мы здесь только вторые сутки. Вот, Вашу вводную лекцию просмотрели вчера.

— А они там все лишнее вырезали? Они обещали! Но вера им, знаете ли… так себе. И вам советую это учитывать. Вот, помню…

— Абрам Иосифович, мы ж сюда надолго. Посидим как-нибудь, Вы многое сможете рассказать. Хотелось бы побольше узнать о Базе.

— А что база? База как база. Я, конечно, не знаю, как вас распределили, а у меня пещерка та еще. Три этажа. Плюс подвал. Я вам по секрету скажу, такую винодельню там организовал. Пальчики оближешь. Даже Джус не в курсе. Но это только между нами.

— Абрам Иосифович…

— Да ладно вам, просто Абрам…

— Хорошо, Абрам, а заслонки зачем?

— Как это зачем? Вы что, придурки? Жить надоело? А, блин, совсем устал. Вы же ни хрена не знаете. Ой, пардон, здесь дама. Мои самые искренние. Я присяду, а то это надолго. Ну, в общем, где-то так. Когда вся эта канитель начиналась, по источнику сигнала нашли эту долину. Если быть точнее, реликтовый кратер от фиг знает чего. Это вам с Яном, из геологов, надо пообщаться, я-то радиофизик. Что это? О это долгая песня! Приходите вечерком ко мне, спою. Только без Джуса! А то он в одну морду споет. Все и без зазрения совести. Упало здесь когда-то очень давно что-то необычное. Большое и ОЧЕНЬ необычное. Если бы не недавние СОБЫТИЯ, мы бы, наверное, еще очень долго, а может быть никогда не нашли это. Но так уж вышло, что нашли. Сигнал идет из склона кратера прямо за кротонорой. Да, он дешифруется как SOS. А толку? Биофизики говорят, что он идет и на других частотах. Но этих частот приборы не фиксируют. Тем более мы не можем дешифровать эти сообщения. Прямо за институтом начинаются штольни. Мы пытаемся пробиться к источнику сигнала. Пока без результата. Если у вас допуск выше четверки, спуститесь на минус шестой этаж, там хранилище находок реликтов. Мы их так называем. Все, что найдено при разработках штолен за это время. Далее. Заслонки — не просто металл. Они защищают и от пси-излучения. Мы не знаем, как это происходит, но людей, не закрывших заслонки, просто не находят дома. Двери открыты изнутри. Без взлома. Солдаты в спецкостюмах патрулируют улицы по ночам. То, что они изредка замечают, я бы хотел принять за бред больной фантазии. Иначе лучше застрелиться сразу. Но, помимо этого, есть несколько очень интересных роликов ночного видеонаблюдения. С вашим допуском вы без проблем сможете их просмотреть. Толком ничего не видно. Но все равно страшно. Я сам видел, это только между нами, как после просмотра новой такой записи сам Джус глушил вискарь стаканами и матерился не по-детски. Главное заслонки закрыть в 22:00. А дальше нас прикроют. Очень хочется на это надеяться. И еще одно. В последнее время сила сигнала резко возросла. Я не знаю, с чем это связано. Но скажу вам лишь одно: два человека пропали днем. На моей памяти такого еще не было. Так что заслонки, заслонки и еще раз заслонки! Вопросы будут?

— А дальше-то нам куда?

— Ай, блин! — Рубинштейн нажал какую-то кнопку под столом. — Тамара вас проводит. Ну, вы видели Тамару. А я продолжу заниматься особо секретными опытами для товарища Джуса. Только дверью громко не хлопайте, а то припрется еще чего. А, и вот вам моя визиточка. Тут мой адресочек. Вам еще своих не выдали? Жаль. Но не переживайте, сегодня выдадут. И мое вам большое пожалуйста, Джусу про мой погребок ни слова!

База №333. 1 сентября 2016 г.

Дневник.

Александр

Мы были в Гроте. Я, Таня и Артем. Где-то совсем рядом, как мне казалось, глухо всхлипывал Виталик. Или то, что от него осталось. Я судорожно сжимал в руках столовый нож. Оружие никакое. А против Него никакое вообще. Но странное дело. Я не боялся умереть. Боялся, что убьют их, а я останусь жить. Я отодвинул Татьяну с Артемом как можно ближе к стене, наивно выставив руку с ножом перед собой. Виталик прекратил всхлипы. Стало совсем тихо. Казалось, тишина обрела вес. Она не давила на плечи, как об этом пишут в книгах, она, словно кокон, обволакивала меня, лишая возможности пошевелиться. С трудом повернув голову, я посмотрел на Таню и брата. И он, и она без сознания лежали у стены. На чем держался я? Не знаю. Но где-то внутри зарождалось понимание того, что так нужно. Из последних сил, почти на грани иллюзорного, я держался. Рука дрожала. Я шептал себе: жди. Я дождался. Его. Самый большой кошмар в моей жизни. Как-то куце из руки выпал нож. Ноги перестали держать меня, и я сел. Но я по-прежнему хотел бороться. Я хотел просто драки. Той, когда заведомо обречен быть битым или убитым, но убежать тебе все равно не дадут. Меня кормила злость. Я прекрасно понимал, что шансов у меня нет. Да и сил, если смотреть по-хорошему, у меня было только на то, чтобы встать с коленей и сжать кулаки. На удар у меня сил не оставалось. То, что было передо мной, не было страшным. Скорее противным до омерзения. Двухметровая помесь таракана и медузы. Полупрозрачная особь с шестью псевдоручонками. Четыре влажных на вид щупальца, растущих, казалось бы, прямо из глаз. По паре с каждой стороны от псевдоноса. Непонятные вздутия по всему телу. И жуткий, просто непереносимый запах. Вонь. Меня вывернуло. Но, как ни странно, это дало силы встать. Я вытер глаза тыльной стороной ладони и попытался еще раз посмотреть на моего врага. Меня снова вывернуло. Я упал, но тут же встал. На тот момент я уже практически ничего не понимал. Я знал лишь одно: сил мне хватит только на один рывок. Никчемный. Но это все, что я мог сделать для Тани и Артема. Простите меня! Мой нож, мое столовое оружие Армагеддона, снова был у меня в руке. И… Я услышал голос. У себя в голове.

— Может, попробуем договориться?

Это был предел. Я просто потерял сознание.

У каждого есть свой предел. Тот предел, за который мы не можем заглянуть, но в котором мы пытаемся найти свое укрытие. Даже не мы — наш разум, если хотите, душа. Проваливаясь в забытье, мы хотим отключится от реальности, но даже этого в тот раз мне было не дано. Где-то там внутри, не в голове, а где-то глубже я чувствовал, что кто-то очень настойчиво пытается выдернуть меня из моего благодатного покоя. В конце концов ему это удалось, и я открыл глаза. Он стоял рядом, даже не пытаясь дотронуться до меня своими омерзительными конечностями. Импульсивно я попытался отодвинуться, забиться куда-нибудь в угол, но руки и ноги не слушались. Я стиснул зубы и попытался просто посмотреть на него.

— Ну что, налюбовался?

— Блеванул бы, но сил нету!

— Видя тебя, я бы сделал тоже самое, и тебя бы разъело до костей.

— Ну так в чем проблема, действуй!

— Проблема в тебе, ты мне не нужен, мне нужен твой отец. Даже не твой отец, а контакт с ним.

— И что же ты, чмо инородное, думаешь, я тебе его принесу на блюдечке с голубой каемочкой? Я бы тебя, тварь, порвал, были б мои силы. Где мои друзья?

— Ну наконец-то ты задумался и о них! Если они тебе так важны, ты сейчас внимательно будешь слушать меня. Я отпущу тебя, но твоя самка останется здесь. Я передам тебе на словах информацию, а ты передашь ее отцу. Если сделаешь все правильно, я отпущу всех твоих друзей.

— А как же Виталик? Его ты тоже отпустишь? Может быть, склеишь?

— Может быть и склею. Твоя задача — передать информацию.

— А если я не соглашусь?

— А что ты от этого выиграешь? Не согласишься ты, согласится она или он. — Нечто показало на Татьяну и Артема. — А еще проще, я буду отрывать по одной конечности кому-нибудь из них до тех пор, пока тебе не станет интересно мое предложение. Тебе оно надо?

— Ты отпускаешь нас троих, и я передаю твое сообщение.

— Хорошо, — казалось, тварь задумалась. — Я отпущу тебя с братом. Женская особь останется здесь.

— Неприемлемо!

— Мне приступить к показательным выступлениям?

— Хорошо, я согласен. Какие гарантии, что ты сдержишь свое слово?

— Гарантия у тебя одна: ты сможешь доказать отцу необходимость действий по моему сценарию. На все про все у тебя 48 часов.

— Ты мне скажи только одно, говнюк, откуда ты так хорошо знаешь наш язык?

— За несколько миллионов лет можно познать многое. А тебе скажу лишь одно: я знаю все ваши языки, даже которых вы не помните. Ну. так мы договорились?

— А у меня есть выбор?

База №333. 13 сентября 2016 г.

Выдержка из дневника. Москва, 30 марта 2017 г.

Полковник

Джус сидел на столе свесив ноги. Когда я зашел, он догрыз яблоко и попытался выкинуть его в форточку. Я как бы даже и не сомневался, что у него это не получится. Огрызок с треском врезался в оконную раму и ошметками рухнул вниз. Джус радостно вскочил и протянул одну руку ко мне, а другую к окну, указывая на свое деяние.

— Нет, нет, ты видел, как я муху прибил! А ведь мог бы и промазать!

Я мог бы, конечно, заржать, но настроение было не то.

— А трупик мы ее сможем найти?

— Да не вопрос. Зови похоронную бригаду, но пусть сначала сколотят гробик, только сам ее ищи.

— Ну, ты что-нибудь придумал или, пока я в больничке валялся, опять с поличным Иосифовича брал?

Джус невинно всплеснул руками.

— Да на фиг он мне нужен. А у тебя жвачки случайно нет? А то народ сейчас придет! Просто знаешь, спецоперация, нервы, недосып.

— Ну ты хоть бы окна открыл, а то спецоперацией пахнет аж в коридоре!

— Да этот Абрам, то есть агент Х, ну, козел он, в общем, этот Рубинштейн, ну ты понял, о ком я, контрабанду закуски спрятал так, что даже пытка его самогонкой не смогла помочь! Хотя пытали мы его жестко, даже на собственном примере. До утра пытали. Но этот гад не раскололся!

— Ну и где этот вражина сейчас?

— Видимо, спит в пыточной на столе. Ну, как обычно после пыток.

— То есть его сегодня не будет.

— Не, ну если тебе очень надо, я могу попросить, чтобы его принесли. Только тогда тащи и освежители воздуха.

— Ну вы здесь совсем, что ли, все охренели? Через 24 часа у нас самая важная операция, может быть, за всю нашу жизнь. А может быть, самая последняя. А вы тут жрете, как кроты, утонувшие в спирте. Совесть-то вообще проснется или так и умрет вместе с вами?

— Ну это, мы ее попробуем разбудить, а вообще на фиг она нам нужна? И чего ты разорался? Шансов почти нет. И между прочим, тебе об этом хорошо известно. Отстреляем боекомплект, нажмем красную кнопку, а там уж по распределению: кому в рай, а кому в аду жариться. И чего париться?

— Это тебе и мне не хрен париться. Ты один, я один, дети далеко. А остальным как? Может, детям еще автоматики раздадим, чтоб не скучно умирать было?

— А ты меня на грусть не дави! Самому грустно. Я никогда, слышишь, никогда по поводу себя не питал иллюзий. А теперь мне предлагают воевать против них. Я устал. Надоело! Везде одно и тоже. Хочешь жить — стреляй. А может, и не хочу я больше жить. Так жить.

— Ладно, кончай истерику. Перенеси совещание на 22:00. И чтобы вы с Абрамом были в теме. В нашей теме. И заканчивай ты внеплановые проверки у него в лаборатории, там же одна химия. Если выживем, я выпишу тебе разрешение на проверку складов НЗ. А там, знаешь ли, две цистерны очень неплохого коньяка. Наверное, контрабанда. Чего глаза загорелись? Там в двух цистернах только 100 литров контрабанды! И не граммусечки больше!

Вечером мы собрались в среднем зале штаба. Заслонки были опущены, мы же все были спущены на минус седьмой этаж кротоноры. Как я подозревал, сегодня все должны будут испытать шок. Я кивнул Апрелову, который искал меня взглядом, выглянув из-за двери подсобного помещения. Постучал пальцем по циферблату часов. Он кивнул и скрылся за дверью. Всему свое время. Жаль, что оставалось его у нас не так много. Я взглянул на часы, 22:03. Значит, до начала осталось 23:57. Механизм запущен, стоп-кран в этом поезде не предусмотрен. Я осмотрел зал. Везде сосредоточенные, уставшие лица. Сколько из них я увижу через 36 часов? Цена поражения известна. Какой будет цена победы?

База №333. 2 сентября 2016 г.

Дневник.

Александр

Когда-то я слышал от Полковника, что первый раз умирать страшно. Тогда я не понял, о чем он говорит. На самом деле страшно не умирать, а понимать, что умираешь. И это не самое страшное, а вот понимать, что из-за тебя может умереть тот, кого ты любишь… Страшно понимать, что ты никак не можешь повлиять на развитие событий. Когда руки трясутся от злости и безысходности и слезы льются из глаз, а ты просто должен сделать то, что тебе сказали.

Мы вышли с Артемом из пещеры и просто ослепли от солнечного света. Наверное, первый раз в жизни я не был рад солнцу. Оно обжигало меня, оно сжигало меня. Протерев глаза, я боялся посмотреть в глаза Артему, но потом все-таки повернулся и неожиданно понял: он слышал ВСЕ. Он шел, опустив глаза, и, казалось, ничего не замечал вокруг себя. А между тем к нам бежал отряд охранения. Наверное, громко гавкали собаки, наверное, кто-то громко кричал, призывая наше внимание. Я не слышал их, а он уж и подавно. Мир вокруг нас стал двухмерным, как тетрадный лист: осталось нарисовать в нем точку отсчета и точку конца вектора. Конечную точку.

Нас схватили, стали трясти. В ответ мы закатывали глаза. А что мы могли им сказать? Нас переполняли отчаяние и ужас. Я смог сказать лишь одно: «К отцу!». Послушали меня как мастодонт обезьяну. Короче, потащили к врачам. На нас навешали кучу датчиков, что-то там еще с нами делали, а время утекало безвозвратно. Я понял, что надо что-то делать радикально. Нашу палату охранял совсем молодой сержант. Охранял — это громко сказано, спал сидя профессионально. Я встал со своей больничной койки и тихо проскользнул мимо него. На выходе из отделения сидела моя знакомая тетя Маша. Мама одного из моих одноклассников. Я подошел к ней и тихо сказал:

— Теть Маш, мне нужен Полковник.

— Саш, ты с ума сошел? Ты знаешь, кто такой Полковник?

— Да, теть Маша, я знаю. Счет идет на часы, и каждая минута сейчас может стоить чьей-то жизни. Звоните! Я пойду к себе в палату.

База №333. 12 сентября 2016 года

Выдержка из дневника. Москва, 30 марта 2017 г.

Полковник

Я вышел на сцену. А как еще назвать этот подиум, с которого раньше вещали наши ученые? Площадка для лектората? Пьедестал для ученых-самоубийц? Короче, я подошел к трибуне. Обвел взглядом весь зал. Если они ожидали услышать радостные вести, то я их ничем обрадовать не мог. Но судя по глазам, мои братья по оружию этого и не ждали. Каждый готовился продать свою шкуру подороже. И не только свою. За каждым из нас стояли семья, друзья и семья друзей, знакомые и их семьи. За нами были женщины и дети. Я чувствовал, что эти люди не отступят. Они костьми лягут, для того чтобы все те, кто у них за спиной, остались живы. Я поднял руку, даже не знаю зачем. Наверное, этот жест остался у нас от наших предков. Все взоры в зале были направлены на меня. И я начал:

— Друзья, этот вечер, этот день и следующая ночь, возможно, станут самыми длинными в нашей жизни. Или последними, это уж кому как Бог даст. Я не буду сгущать краски, но вы и сами в курсе всех последних событий. Мы оказались в блокаде. Информационной — и это самое главное — полной блокаде. Если кратко, в жопе. У нас заканчивается продовольствие, нет возможности пополнить боекомплект. Мы даже не можем отправить сигнал SOS и быть уверенными, что его приняли. У нас остается одно. Последний бой!

Как вы все знаете, первого сентября в штольнях пропала группа школьников. Хотя до этого у нас пропадали только военнослужащие. Так вот, второго сентября двое из пропавших школьников вернулись. Они принесли важную информацию. А теперь давайте все рассмотрим с самого начала. У кого нет соответствующего допуска, могут оставаться на своих местах. Здесь секретов больше нет. Напомню, как все начиналось. Мы нашли следы прото-цивилизации. Мы зафиксировали их сигнал и нашли этот кратер, где основали эту базу. Напомню всем, сигнал был расшифрован как просьба о помощи. Мы долго пытались пробиться к источнику сигнала, мы рыли штольни. Но все, что мы находили, очень часто не состыковывалось друг с другом. Слишком разные артефакты мы находили. Поверьте мне, многие ученые повыдергивали у себя на голове волосы, пытаясь сопоставить их между собой. Разгадка была близка и далека одновременно. Не так давно у нас начали пропадать люди. Мы знали про непонятное излучение и закрывались от него после 22:00. Мы успешно закрывались от него заслонками, спецшлемами для подразделения охраны, спецзащитой для техники поддержки. Но люди стали пропадать днем. Двое из них десять дней назад смогли вернуться. Мы очень многое узнали и поняли. И, наверное, теперь об этом буду рассказывать не я, а тот или то, кто или что сможет рассказать об этом лучше меня.

Полковник повернулся и махнул рукой в сторону подсобного помещения. Из подсобного помещения вышел человек среднего роста, в глаза бросалась проседь в волосах. Как-то неуверено он подошел к трибуне, задумчиво окинул взглядом зал, начал:

— Здравствуйте, меня зовут Апрелов Виталий Арсеньевич. Меня пригласили сюда как специалиста, как бы это лучше сказать, по не совсем объяснимым науке явлениям. Там, далеко, в Москве я возглавляю институт, занимающийся этими проблемами. Я вижу, здесь собрались люди военные, с аналитическим складом ума, мы все пережили большую катастрофу, и если вы здесь, значит, так оно и должно быть. Перед тем как мы перейдем к основному, я вкратце напомню, почему мы все здесь оказались. 2012 год, геологическая экспедиция. В результате трагических событий найдены останки существа, возраст которых исчислялся миллионами лет. Чуть позже был принят устойчивый сигнал. Поэтому мы все здесь. Загадки множились и перемножались с момента закладки первой штольни. Мы находили множество артефактов, но в единую картину они не выстраивались. И хотя возраст находок совпадал, слишком разная культура обработки не давала свести их в одно целое. Мы предлагали множество версий и теорий, но… Истина оказалась гораздо банальней. Да, собственно говоря, мы могли бы ковыряться в своих теориях до скончания мира. Но стали пропадать люди. Скажу больше, пропали мои дети. Именно они в итоге принесли информацию, по итогам которой мы все здесь собрались. Мы все по существу своему ксенофобы. Поэтому прошу отнестись с пониманием к той личности, скажем так, которая сейчас выйдет к вам. Сразу предупрежу, внешний вид вызывает инстинктивное отторжение, но, как известно, важно лишь содержание. Они старше нас на миллионы лет. Учитывайте это при общении. Им нужна помощь, нам нужны они. К сожалению, компромиссы невозможны. Нам придется воевать. И умирать тоже придется. На войне как на войне. Я тоже пойду в периметр. Давайте поприветствуем господина Йопри. Он просил называть себя именно так.

Апрелов махнул рукой, и из подсобки вышел Он.

На некоторое время в зале стало настолько тихо, что стало слышно ветер за окном. Потом все услышали, как вывернуло уборщицу. Люди военные сделали вид, что не услышали. Дама все-таки. А потом на сцене появился Джус. Непринужденно положил руку на плечо пришельца, нагнулся к микрофону и заявил:

— Ну, чего вы все так напряглись? Нормальный парень. Воняет, конечно, как дохлая рыба. Так и мы для него не парфюмом пахнем. Видок у него тот еще, правда. Ну и хрен бы с ним. Он говорит, что когда нас первый раз увидел, блеванул. Да, Йопри? Ну вот, прикиньте, как ему сейчас. А так он парень правильный. На абсент подсел. К чему это я? А, вот. Короче, слушайте его и на ус мотайте. Потом Полковник все по полкам разложит. Кому чего не ясно будет, милости прошу в мою келью. Я все сказал. Йопри, можешь продолжать, тебя здесь все с полным вниманием!

Пришелец, казалось, мысленно прощупал каждого из присутствующих, а потом начал. Нет, не говорить. Транслировать свои слова и мыслеобразы прямо в головы всех собравшихся.

— Наша цивилизация развивалась по другому пути. Точнее, даже не так. Двумя параллельными путями. Четыре касты нашего общества полностью ушли в познание себя. Четыре выбрали техногенный путь. Прошли тысячелетия, и мы вновь смогли стать одним целым. Много крови пролилось, но мы смогли это сделать. Космос манил нас всегда. Как и вас манит. Видимо, очарование звезд едино для всех цивилизаций. Мы можем отличаться внешне, не понимать друг друга, но все равно мечтать о звездах. Однажды на своем звездном пути мы встретили сваргов. Мы поняли их философию. Мы бы даже смирились с ней. Если бы не одно но. Философия сваргов приемлет только один разум в этом пространстве и времени — разум сваргов. Началась война. Война на полное истребление как вида кого-то из нас. К сожалению, вам придется принять участие в нашей войне. Вам ее никто не объявлял. Но это сварги. Если ты не сварг, значит враг. Их логика проста. Мы не хотели никого втягивать в эту бойню. Тем более молодые разумы, но… Я, капитан межзвездной оболочки Йопри, при неимении других доступных средств к атаке вражеской оболочки предпринял краткий межзвездный скачок с частичной материализацией внутри враждебной оболочки. Возмущение сингулярности спаяло наши корабли в единое целое. Потеряв 90% личного состава, я остался жив. Наши оболочки, превратившись в неуправляемое нечто, были захвачены притяжением ближайшей планеты. Наше падение вызвало планетарный катаклизм, видимо со смещением тектонических плит. После падения на борту оболочки в состоянии действия остался я один. Видимо, сыграла свою роль сверхзащищенность капитанской рубки. Изучив показания приборов, я понял, что покинуть оболочку мне не удастся. Тогда я включил аварийный маяк и лег в капсулу статис-поля. Время для меня практически остановилось. Как оказалось, сваргам повезло чуть больше. Или не повезло, это как посмотреть. У них уцелело около половины экипажа оболочки. С другой стороны, у них не было установки статис-поля. За прошедшие миллионы лет они несколько раз пытались закрепиться на поверхности вашей планеты. Каждый раз ваши далекие предки загоняли их обратно под землю. Некоторым это удавалось сделать, заплатив очень высокую цену.

Поток мыслеобразов на некоторое время приостановился, но всем стало, понятно, что чужой просто задумался о чем-то своем. Легкий оттенок грусти в ментальном поле ощущался так же явственно, как запах озона перед грозой. Вполне может быть, что чужой просто не хотел скрывать свои чувства.

— За эти долгие годы я несколько раз выходил из статис-поля, чтобы помочь вашим предкам в их нелегкой борьбе со сваргами. Поймите меня правильно. Я точно знал, что мой сигнал о помощи не услышан на родине. Я даже сейчас не знаю, кто победил в нашей войне. Как биологический вид мы гораздо долговечнее вас. Но не бессмертны. Поэтому каждый раз, выходя из статиса, я уменьшал свои шансы на встречу с соплеменниками на срок нахождения вне капсулы. Иногда это были десятки лет. Иногда сотни. Но запереться в своей части оболочки и быть сторонним наблюдателем я просто не мог. За это время у меня было много друзей. Каждый из них был Личностью, именно с большой буквы. И так уж вышло, что кроме меня сейчас никто и не вспомнит их имен. Уже очень давно я взял себе за правило перед очередной битвой показывать мыслеобразы моих ушедших друзей своим новым союзникам. С описанием тех баталий, где они принимали непосредственное участие. Это поможет вам лучше понять тактику сваргов, их образ мышления и поведенческие мотивы. Я начинаю трансляцию, а потом внесу свои пояснения. Не обращайте внимания на чувственный фон. С годами горечь об ушедших друзьях становится лишь сильнее. Хотя с другой стороны, я испытываю радость оттого, что, возможно, здесь и сейчас мне удастся найти новых. Я приступаю.

Перед глазами замерших в креслах людей стали разворачиваться события давно ушедших лет. Лемурийцы на своих летающих призмах сотнями сгорали при попытке пробить базис-поле сваргов. Но вот оператор сваргов ослабил на мгновение одну из сторон защитного поля, и несколько сотен лемурийских призм оказались внутри защитного периметра сваргов, сея смерть и разрушение. Неудачный выстрел, и коллапс базис-поля приводит к сдвигу континентальных плит. Быстрое, в агонии природных катаклизмов, исчезновение лемурийской цивилизации. А вот уже война карликов дзагов. Боевые шагающие ящеры штурмуют пик горы, на которой радужным шаром переливается защитный периметр базис-поля сваргов. Боевые летающие ящеры, окруженные защитным полем и поэтому очень медлительные из-за навешенного на них оборудования и вооружения, медленно проплывают внутрь защитного периметра. И тысячами, десятками тысяч сгорают под лучами защитных орудий обезумевших от страха сваргов. Но вот один из частично обгоревших ящеров камнем падает вниз, прямо на установку базис-поля. Детонирует нерастраченный боекомплект. Планета в очередной раз меняет очертания своих континентов. Еще десятки сражений. Миллионы судеб. Таких разных, но схожих в одном. Конец. Конец цивилизации. Всепланетный Армагеддон. Последняя битва. Гиперборея. Атланты. Трехметровые светловолосые голубоглазые гиганты. Веселые и очень общительные. Очень любящие жизнь. Им оставалось полшага до звезд. И вот они же, умирающие миллионами на агонизирующей планете. Они почти победили, но сварги сами взорвали установку базис-поля.

Тишина. В зале стояла такая тишина, что, казалось, ее можно пощупать руками. У кого-то текли слезы, но они этого, казалось, не замечали. Десятки цивилизаций. Миллиарды живых существ, промелькнувших в головах людей, ушли в небытие. Стали трофеем госпожи Смерти в этой бесконечной войне. Наша цивилизация следующая. Было страшно. Но уже все понимали: дороги назад нет. Сварги отступать не будут. А нам, человечеству, просто некуда. Не вышли мы еще пока на звездные пути-дорожки. Да а если бы и вышли. Не в нашей людской натуре отдавать, что-то без боя. Особенно если кто-то силой просит. Точно не в нашей.

Все как-то разом зашевелились, словно выходя из транса. В глазах появилась злость. Точнее, какой-то злой азарт. Инстинктивно все настраивались на бой. Принимая смерть как необходимое зло, но готовясь продать свою шкуру подороже. Уже через минуту шум в зале стоял невообразимый. Все со всеми что-то обсуждали. За сдвинутыми столами позади трибуны с пришельцем молча сидело руководство базы. Или почти молча. Я сидел прикрыв глаза и, казалось, спал. Но это только казалось. Если бы кто-то присмотрелся повнимательнее, то, безусловно, увидел бы тени эмоций, волнами пробегающие по лицу. Я думал, сопоставлял, анализировал. Джус и Абрам положили на все и потихоньку разливали под столом. Потом пили, делая вид, что пьют минералку, поставленную на стол. На душе у Джуса было погано. Давило чувство, что это его последняя посиделка. Он и сам себе не мог объяснить, откуда взялось это муторное чувство. Джус никогда не был трусом. Но как он ни откручивался сегодня, пришлось признаться себе: ему было страшно. Самое паршивое было то, что он не мог понять причину страха. Это сильно его злило. Бесило просто-таки. Поэтому он постоянно толкал под столом коленом колено Абрама Иосифовича и опускал под скатерть стакан. Йосич заботливо подливал. Абраму тоже было неуютно. Только вот в отличие от Джуса он знал, за кого можно спрятаться. За Джусом он ощущал себя как за каменной стеной. Странная у них была дружба. Как у акулы и рыбы-прилипалы. Симбиоз алкоголика-акулы и подливалы-прилипалы, блин. Рядом с Джусом ему было спокойно.

Я открыл глаза. Пришелец стоял спиной к нему и, казалось, окаменел. Я громко ударил по столу рукой, и как-то сразу стало тихо, даже Джус спрятал под стол свой стаканчик с «минералкой».

— Господа, я понимаю, что эмоции переполняют вас, но давайте все-таки дослушаем нашего гостя. Я точно знаю, что он только начал нам рассказывать о теперь уже общем враге. Мне очень хотелось бы верить, что мы не повторим ошибки наших далеких предков. А поскольку времени у нас осталось совсем ничего, давайте внимательно прислушаемся к советам господина Йопри. Как вы уже поняли, опыт его войны несоизмерим с нашим. Он разложит нам по полкам существующий баланс сил.

Йопри, как всем показалось, задумчиво пошевелил псевдощупальцами на голове.

— В этой войне, как мне кажется, у человечества, а точнее у человека как вида разумного есть шанс. Я объясню почему. За последние несколько миллионов лет сварги, не имея возможности выхода на поверхность, одичали. Спустились вниз по лестнице эволюции. Они по-прежнему сильны, у них достаточно сил, чтобы дать решительный бой вашей цивилизации. Но все же это не те сварги, с которыми я когда-то воевал в межзвездном пространстве. Измельчали они, выродились. Поэтому у вас есть шанс. Немного о тактике и стратегии сваргов. Цивилизация сваргов развивалась в чем-то параллельно нашей. Общественный строй тоже делился на касты. Каста механиков, каста биоников. Каста механиков продвигала технический прогресс, все то, что было связанно с неодушевленными организмами. Бионики развивали в себе пси-способности. Но между нами и сваргами тем не менее образовалась огромная пропасть. В результате эволюции мы научились транслировать свои мысли и эмоции непосредственно в разум любого мыслящего существа. Сваргам для этого нужен носитель разума той цивилизации, которой они хотят транслировать свои мыслеобразы. Грубо говоря, им нужен ретранслятор, именно поэтому у вас стали пропадать люди. Без наличия этих биоретрансляторов они бессильны. Вы — первая цивилизация на этой планете, у которой есть шанс уничтожить сваргов, не разрушая установки базис-поля. Они элементарно не успели вырастить новую установку. В этом наш с вами шанс. Смотрите, что происходит после наступления 22:00 по вашему времени. Из нескольких штолен выходят биоретрансляторы-люди. Начинается пси-подавление всех незащищенных разумных объектов. В это же время из штолен появляется маленькая армия биомеханических машин сваргов. Все физические действия осуществляют они. Поэтому нам придется воевать сразу на два фронта. Физический фронт и фронт подавления пси-возможностей. Пси-защиту вместе с Виталием Арсеньевичем мы уже разработали. Это индивидуальная защита для каждого бойца. Но нам нельзя списывать со счетов полуразумных механических убийц сваргов. Я надеюсь, что все собравшиеся здесь уже понимают, что малой кровью эта битва не закончится. Я надеюсь лишь на одно, что в этот раз все закончится наконец-то победой. Я много раз говорил эти слова, и горечь от несбывшихся надежд вы смогли почувствовать из моего рассказа. Я бы очень не хотел через миллионы лет кому-то рассказывать об ушедшей цивилизации людей. В этот раз есть все шансы поставить точку в моей войне. Для этого нам нужно следующее: восемь групп профессионалов боя, по восемь в каждой ячейке. Предупрежу сразу, шанс вернуться назад у них будет минимальный. Их непосредственной задачей будет ввести вакцину в тело одного из биоретрансляторов. Разработанная мной вакцина даст волновой эффект. На какое-то время сварги потеряют возможность видеть и слышать. Эту вакцину я разрабатывал не один миллион лет. Надеюсь, она сработает. Ни одного шанса проверить ее ранее у меня не было. Повторюсь, что шансы вернуться из такого рейда в теории равны нулю. Но это даст шанс вашей расе выжить. Вторая группа — это руководство, я смогу укрыть определенное место куполом пси-защиты, это будет штаб. Но мои силы не безграничны, меня хватит не более чем на пять часов. Через 48 часов сварги закончат инициацию установки базис-поля, времени практически не останется. Теперь все зависит только от вас.

Пришелец ушел в подсобку. Я поднялся и подошел к трибуне, помахал перед лицом рукой, будто бы это могло развеять запах предыдущего оратора.

— Друзья, вы все слышали: мне нужно 64 человека, которые навряд ли вернутся домой. Я бы и сам с радостью пошел с ними, но условия пришельца категоричны, и я должен руководить штабом. Ребята, кто пойдет? Прошу встать тех, кто пойдет.

Встали все. У меня навернулись слезы.

— Тогда так. Восьмерых сержантов спецгрупп прошу выбрать по восемь бойцов, через полчаса положить мне на стол списки. Каждая группа должна включать в себя двух снайперов, двух операторов тяжелого вооружения и четырех бойцов, максимально адаптированных к условиям ведения боя в черте города. Каждому будет выдан индивидуальный комплект пси-защиты и шприц с вакциной. На этом у меня все. Вопросы?

С третьего ряда поднялся невообразимо огромный человек. Я даже не сомневался, что форму ему шили по спецзаказу.

— Полковник Мастодонт, то есть Кириленко. Я правильно понял, группу набираем сами?

— Правильно, полковник. Сами.

— Ну ладненько, повоюем.

Из четвертого ряда тоже поднялась рука.

— Старший лейтенант Смирнов. А кто будет осуществлять координацию непосредственно на земле?

Я пожал плечами:

— Пока не решено.

Но тут подошел Джус:

— Я буду.

Я посмотрел в глаза Джуса и понял, что отговаривать его бесполезно. Я понимал, что Джус уходит навсегда. Я еще видел прищур его хитрых глаз, наглую улыбку и знал, что это все в последний раз. Я не мог схватить его за руку, сказать: «Ну что же ты делаешь?». Они все здесь уходили в историю. Была бы моя воля, я бы тоже пошел с ними. Это первый раз, когда Джус шел на большую драку без меня. Я махнул рукой и пошел к своему столу. Проходя мимо Абрама, я пихнул его в плечо и показал глазами на стакан. Йосич все понял, и уже через минуту у меня в руках был стакан с «минералкой». Руки у Йосича тряслись, в глазах стояли слезы. Я выпил, даже не почувствовав вкус. Рядом присел Джус, хлопнул меня по плечу и нагло ухмыльнулся.

— Че ты меня хоронишь раньше времени? Я так просто помирать не собираюсь! Ты же меня обещал познакомить на Большой земле с фотомоделями.

Я схватил Джуса за плечо.

— Ты же понимаешь, что оттуда никто не вернется! Это билет в один конец.

Джус вытащил из-под стола привет от Абрама, выпил, даже не поморщился.

— Понимаешь, Серега, я никогда и ничего в своей жизни не боялся. А тут мне стало страшно. Мы же с тобой взрослые мальчики и знаем, как бороться со своими страхами. Если я сегодня останусь отсиживаться, как крыса в нашей норе, то уже никогда, понимаешь, никогда я не буду тем, кто я есть. Посмотри на этих ребят: они же тоже идут на этот поезд, который назад не приедет. Они же знают тебя, знают меня. Кто-то из нас должен быть с ними.

— Джус, ну почему именно ты?

— А почему именно не я? Ты веришь кому-то больше, чем мне?

Абраша плакал беззвучно, глотая слезы. Я хлопнул Джуса по плечу, посмотрел ему в глаза и кивнул.

— Это твой выбор.

Я встал.

— Господа офицеры, двенадцать часов на подготовку. Выдвигаемся в 22:00. Координация через Джуса.

База №333. 14 сентября 2016 г. 03:02. Время орбитальное

Радиоперехват спутников РУСНАСО

— Эрик, как слышишь меня? Прием.

— Первый, слышу хорошо. Прием.

— Твоя точка? Прием.

— Второй этаж пиццерии «Валенсия». Прием.

— Состав группы? Прием.

— Один. Прием.

— Остальные? Прием.

— 200. Прием.

— Скинь тепловизор. Прием.

— Повтори. Прием.

— Тепловизор выкинь нафиг. Прием.

— Выполнил. Дальше. Прием.

— Что видишь? Прием.

— Да ни… не вижу! Прием.

— Не психуй. Отблески видишь? Прием.

— Точнее. Прием.

— Бликует металл при Луне. Видишь? Прием.

— Три цели, север, северо-восток. Прием.

— Бей по ним. Они тоже дохнут. Удачи! Как понял? Прием.

— Выполняю. К черту!

База №333. 14 сентября 2016 г. 03:16. Время орбитальное

Радиоперехват спутников РУСНАСО

— Первый, вызывает Эрик. Прием.

— Первый. Прием.

— Запрашиваю подтверждения. Прием.

— Работайте. Удачи, парни. Все. Отбой.

База №333. 14 сентября 2016 г. 04:02. Время орбитальное

Радиоперехват спутников РУСНАСО

— Первый, вызывает Мастодонт. Прием.

— Первый. Прием.

— Окружили раненого недобитка в районе хлебопекарни. Инструкции. Прием.

— Оказать первую помощь. Отпустить. Прием.

— Продублируйте. Прием.

— Оказание первой медпомощи. Отступление. Прием.

— Первый, без вертушек нам не уйти. Их здесь сотни. Приказ выполняю. Прием.

— Обелиск, вакцина введена? Прием.

База №333. 14 сентября 2016 г. 12:25. Время орбитальное

Радиоперехват спутников РУСНАСО

— Первый, вызывает Белый 1. Прием.

— Первый. Прием.

— Все чисто. Прием.

— Конкретнее. Прием.

— Враг не обнаружен. Прием.

— Что видите?

— Я не понимаю. Есть локальные разрушения. Следы пожаров. Повторяю, присутствия врага не наблюдаю. Прием.

— Положение блокировочных заслонок домов? Прием.

— Положение вверх. Прием.

Джус лежал на крыше торгового комплекса. Уже ничего не болело. Он был в центре вулкана, в кратере из выпотрошенных железных созданий. Левая рука валялась рядом. Но сознание упорно отвергало этот факт. Правая рука из последних сил зажимала чеку РГД. Светало. Джус с какой-то непонятной болью смотрел на тающие в небе звезды. Вдруг появился Сергей. Зажал руку. Дернул гранату и быстро кинул за спину. Ухнуло. Поднял на руки и понес. Ну все, жить будем!

— Не судьба мне, видать, сегодня помереть, Сережа, — зло оскалившись в уже утреннее небо, прохрипел Джус.

— Молчи уж. Я тебе потом зубы выбью и сухарики в больничку принесу!

— Ну теперь-то, конечно, сможешь, у тебя-то две клешни. Хотя, сдается мне, я тебе и одной правой наваляю.

— Ага! А левую возьмешь в правую и будешь представлять себе, что это палица.

— Ха-ха-ха! Типа съюморил, да? А мне, между прочим, бо-бо!

— Джус, между нами девочками, тебе не бо-бо должно быть, а вселенский кирдык. Я вообще не понимаю, как ты выжил. Единственный, кто выжил. Хотя дуракам всегда у нас везло.

— Это ты, когда бриться будешь, зеркалу скажи. Авось и поверит. Кстати, а куда это ты меня тащишь? В штольни, что ли? Решил обустроить мне индивидуальный склеп? Я так не хочу! Закопай меня по старинке, и дело с концом.

— Джус, ты всегда был немного контуженный, а теперь что? Мозги уехали навсегда и забыли сказать до свиданья? Ты себя-то видел? Если я тебя в больничку отопру, ты там благополучно ласты-то и склеишь. А мне оно надо? Я б тогда и не вылезал за эти чертовы заслонки. Кстати, для этого мне пришлось начистить пару физий из числа особо активных охранников.

— Ты и охранникам? Не смеши! Они бы тебя и без рук уделали!

— В каком-нибудь кабаке очень даже верю. Но не на службе. Я сделал вид, что по нужде выхожу. А сам к аварийному выходу дернул. А там эти двое бравых вояк. И, понимаешь, ни в какую! Приказ у них: никого не впускать и не выпускать. По-моему, я его сам и подписывал. Смотрю я на них и начинаю очень сильно подозревать, что шансы выжить у тебя стремительно катятся к нулю. Особенно после Абрама.

— А что не так с Абрамом?

— Нет больше Абрама. Если бы мне вчера рассказали, что он на такое способен, не поверил бы. Короче. Смотрел он по мониторам, что на поверхности творится. На этот ад кромешный. Наших ребят одного за другим на куски рвут. Хотя чего я тебе рассказываю, сам все видел. Ну и в итоге Йосич увидел, как тебе рученку вырывают, а ты на автомате валишь этого сварга и отрубаешься. Абрам, не будь семи пядей во лбу, ломанулся в оружейку, обвешался всем подряд, как Рембо, и через вентиляцию к тебе. В горячке мы сразу и не заметили его отсутствия. Даже не понимаю, как он там в своем обвесе пролезть-то смог. Сам вспомни, как ты по каналье — и то в костюме Адама выходил. Ну так вот. Потом смотрим на мониторы и видим нашего Абрашу. Как таракан к тебе пробирается. Где ползком, где на четырех конечностях. Совсем чуть-чуть до тебя не добрался. Он уже собирался в торговый центр заходить, когда они его засекли.

— А он?

— А что он? Дернул автомат, а вот предохранитель не знал где. А когда обступили, помахал пухлой ручкой в камеру, улыбнулся и выдернул чеку у РГДшки. Занавес.

— Ко мне, значит, шел… Эх, Абраша, Абрамчик. Кто бы мог подумать. Маленький человек, большая вселенная.

По щеке Джуса скатилась слеза. Честно говоря, и у меня пощипывало в горле.

— Ну вот, почти добрались.

— А куда ты меня тащишь-то? Ты так и не ответил.

— А сам не догадался еще? К Йопри, галактическому чудищу. Я подумал, чего добру пропадать, пока ты свеженький, пусть позавтракает.

— Ты это вроде пошутил, да? С душком юмор у тебя. Или это уже Йоприком попахивает?

— А может, твоим, гангренненьким. Думаю я, что не просто так наш звездный мальчик на планете ошивался.

— В смысле?

— Ну сам прикинь, туеву хучу лет среди очень развитых цивилизаций прожить, и, заметь, очень даже активненько, и себе ничего не притырить. Я б только на этом себе состояние сделал. Но я ж так, лошок крайнеограниченного галактического маштаба. Да и он сюда не на ядре Мюнхгаузена свалился. Сечешь, к чему я?

— Типа технологии будущего, великая медицина прошлого? Может, оно и есть, но мы ему с какого боку припека?

— А ты задумайся, хотя тебе это вредно, может мозг разорвать, а это, наверное, больно. Я по своим этическим причинам все компоненты смертоубийственной сыворотки ему на тарелочке с гей-каемочкой выложил? Или, будучи в здравом уме и памяти, кой-чего для себя приберег?

— Ты ж не химик даже! Не хотел обзываться, пока ты меня тащишь на себе, да и ладно, не лаборант загнюшного НИИ! Что, съел? Там поди цифр как букв в китайском алфавите, а ты ж и русский только через мат вспомнить можешь.

— Оно-то, может, и так. Только мы применяли не только химкомпоненты, но и био.

— А хрен редьки слаще или длиннее в данном хреновом случае?

— В правильном направлении мыслишь, товарищ!

— Я уже не мыслю! Я плачу!

— Ты вспомни, кто доработкой сыворотки занимался?

— А хрен там помнить, мы с Абрамом под это дело и экспериментировали. А что, не на сухую же. Опять же, радиация и все такое с риском для жизни, между прочим!

— Тогда давай по порядку. Мы нашему скитальцу состав давали?

— А толку, сказал, хрень полная.

— А потом мы этим же составом всех сваргов обратно в космические дали отправили?

— Отправили

— Это была наша вакцина, не Йопри.

— Да ладно, мы ее как ни крутили, не поняли ни фига.

— А что пили при этом?

— Отвали, я же говорил, риск для жизни. Стой. Абрам забыл, из какой пробирки запивали. Ну, нам тогда вроде уж и по барабану было. Что, слюна? Да ладно, вы бы проверить не успели.

— Мы нет, Йоприк визжал и вонял от восторга.

— И чего вы ему натрескозвонили в итоге?

— Что вы с Абрамом наложились и пили смерть для сваргов за их добрый звездный покой.

— Да так, собственно, и было. Но ведь об этом только ты и знал, когда нас в лаборантской укладывал.

— Ну да, потом взял образцы — и к Йоприку. Что здесь началось! Вонял он просто на звезду Героя всех галактических вонючек.

— Да хорош уже, чего ты ему сказал? Я сейчас уже коньки, может быть, откину, но концовочку узнать хотелось бы.

— Сказал, что муха какая-то попала или комар в обнимку с крокодилом. Короче, бред полный. А оно сейчас важно? Важно, кто из вас пил из пробирки.

Джус затрясся от смеха:

— Да я, блин, пил, Абраму, мир праху его, хватило яблока.

После этого Джус отключился окончательно, и слава богу. Тащить его конвульсирующее тело на руках — еще то удовольствие. А так обмотал голову курткой и по старинке за ноги. Да, вот еще из неприятностей: руку Джуса пришлось положить в рюкзак, и всю дорогу до нашего космического скитальца она отвешивала мне дружеские подзатыльники. Видимо, в такт его голове, считающей неровности по земле.

База №333. 12 сентября 2016 года

Выдержка из дневника. Москва, 30 марта 2017 г.

Полковник

— Привет, Йопри!

— Здравствуй, мой человеческий друг, или это не так?

— Йопри, у твоих псевдоног лежит тело моего искалеченного друга. Помоги ему.

— Любая помощь требует оплаты, мой земной друг.

— Наша планета заплатила кровью сполна. За вашу войну. Своей кровью. Всех цветов.

— Моя война только началась. Локальная победа — не победа в моей войне.

— Тебе не победить без нас.

— Я умею ждать. Терпение — мое второе имя.

— Ожидание — путь к поражению. Долгое ожидание. Быть может, твоя война уже закончена.

— Это было бы неплохо.

— Ты смог победить на одной планете. Сможешь ли на другой?

— Терпение, мой человеческий друг, и многое, очень многое возможно.

— Зачем ждать, нужно идти вперед!

— Что ты предлагаешь?

— У меня есть три вопроса, и если ты на них ответишь, возможно, это будет ключ к твоей победе.

— Как там у вас говорят, кто не рискует…

— Тот не пьет шампанское!

— Чего ты хочешь?

— Поднять на ноги моего друга. Ты понимаешь образность выражения?

— Уже. Без него как-то скучно. Ха-ха. Я правильно выразил эмоции?

— Это ж какой козел меня волоком по матушке земле пер?

— Джус, ты как?

— Как я? Что, издеваешься? Соображают на троих, а мне не предложено. Я дама своевольная, могу и сама налить, никто не подскажет, откуда и куда? Чего вылупились, мне, чтоб руку пришитую проверить, и заначки хватит.

Джус ощупал рукав прежде оторванной руки.

— Блин, на месте, хотя подозрения на твой счетик имелись.

Достал фляжку, открутил крышку, принюхался.

— Йопри, блин, твое амбре все перебивает. Ты хоть стаканы можешь организовать? Серег, ты б хоть сигаретой угостил, а то сам воскрес, сам и поляну накрывай.

— На, — я расстегнул карман и протянул Джусу сигару. — Считай, прощальный привет от Абраши. Да и потом, с воскрешением твоим, пусть и частичным, тоже вопросики остаются.

— Да уж, — Йопри потянулся в своем кресле-насесте.

— Хорош уже наезжать, сами не из графьев будете. Ты вот что скажи, перед тем как судьбы мира решать начнете. Абрам ну ни в жизнь не курил табак.

— А я когда к тебе шел мимо того, что от него осталось, или проползал, эту нашел. Он, видимо, для тебя, засранца, где-то слямзил.

— Ну и гад же ты после этого!

— С какого такого?

— А его ты в свой вещмешок собрать не мог? Сейчас бы вместе выкурили за дружеское возвращение из Аидова царства.

— Дурак ты, Джус. И помрешь дураком, если буква первая на «м» не изменится. Нечего там было собирать. Ошметки и огрызки какие-то. А тебе теперь что, зажигалочку с пепельницей поднести? Брюнетку на коленку? Или блондинок предпочитаешь?

— А по морде?

— А если только лица? Заканчивай, а то и правда, господин Йопри не шанелью пахнет.

— А спички?

— Ну вот, началось, лови.

— Мне, конечно, очень неприятен запах ваших вдыхательных приспособлений, да и вы не шанелью попахиваете, но у вас, по-моему, созрело предложение.

— А сигара очень даже ничего. Стаканчики будут?

— Господин Джус, Вы уверены в том, что в это самое время это самое необходимое для Вас?

— Йопри, еще час назад мне все было по фигу, а вот теперь моя душа требует банкета! Пусть и такого вонючего. Ты уж, Йопри, расстарайся на что-нибудь такое.

— Ладно. Как я понимаю, наше взаимовыгодное сотрудничество подошло к своему логическому завершению. Мой вылет назначен через 6 минут 43 секунды. У вас должно быть достаточно времени, чтобы покинуть мой борт.

— Теоретически да. Йопри, а ты нас ведь никогда и не боялся. Ни сваргов, ни лемурийцев с атлантами, ни людей. Ты был простым контролером истории этой одной планеты. А знаешь, как я понял это? Посмотри на себя! Ты нам чужд. Простая логика. Нам чужд твой облик, твой запах, ты сам нам противен по сущности своей. А теперь нам просто нужен твой корабль, чтобы добраться до твоих соплеменников.

— Ха! Лемурийцы тоже почти догадались! И где они?

— Я уж не знаю, как такому гнусному типу удалось столкнуть между собой две великие цивилизации. Технологии, возможности. Да какая разница. Ты, наш осьминогоподобный «друг», на протяжении многих веков гасил разум на нашей планете. Ты, конечно, умен не по годам, но всегда знал, что и Кощеюшке яйцо разбить можно. Не страшно было, в одиночку-то?

— А кто тебе, тля приземленная, сказал, что я один начинал!

— А и говорить не фиг было. У вас, непоймикакихмордых, все и так видно. Трусоват ты для этого. Правда? Когда один, то вообще ссыкло полное. А только когда щупальца твои скрутили в неприличный жест, ты голову свою, ту, что поболе чем у других была, решил использовать по назначению. Прилетели все вместе, а на планетке кто-то один остаться должен был. Вот ты и усердцевал, губледуш межгалактического состава. Или я перегнул синусоиду, так, залетный с соседней звезды?

— Это уже неважно.

— Я бы сначала на показатели личного жизнеобеспечения посмотрел.

— Что за….

— Не «что за», а ты кури, Джус, не кашляй, он тебе потом новые легкие вырастит. Сигарку мы с Абрашей успели немного доработать, но нужна была именно твоя слюна Джус, чтобы Йопри пробрало по-настоящему. Теперь он наш с потрохами. И мы можем гостей из космоса как гостей встречать. А вот о том, кто гости званые и незваные, я думаю, он нам расскажет.

— Ну че ты раскашлялся, космический отторженец? — Йопри корчился на полу. — Выпей из горла с нами, ведь пока противоядия не получишь, полномочный представитель всех планет, кроме Земли, на Земле — ты. Вот ведь завернул, — я наклонился и уколол пришельца первой стадией антидота. — А получишь в нужной дозе ты его нескоро. А вот как получишь противоядие-то, тогда я лично с тебя спрошу. За всех. За нас. За Землю. Слушай, Серег, а чего он просто не улетел-то вместе с нами?

— А как? Все дюзы его корабля мы ему еще при шахтной проходке обрезали.

— А он типа не знал!

— Знал, конечно. Но не знал, что знаем мы.

— Я вот что еще хотел спросить…

— Сходи к нему сам и спроси!

— Да ну его, там воняет.

— Тогда не порти аппетит! Нам еще со всей галактикой общаться, полномочный посол Джус.

— Ха. Знаю я это общение. Где хреновей, чем нигде, здравствуй, мы!

— Ну хоть от скуки не помрем!

— Ага! И от старости!

5:45. Время независимое

Корабль.

Полковник

— Серег, — Джус закинул ногу за ногу и хрустнул чипсиной. — Сколько ножей с собой у обычного человека?

Тихо охренев, я ответил, что по нынешним временам у обычного человека всегда с собой 2—3 ножа.

— Не, это уже человек, который увлекается ножами!

— Щас, у человека, который увлекается ножами, с собой 5—6 ножей.

— Но это же маньяк!

— Сам ты маньяк! Не, у маньяка с собой 10 ножей.

— Но это уже странный человек.

— Да какого ты до меня доцепился? У странного человека с собой вообще нет ножей.

— Но это как раз обычный человек.

— Хорош уже! У обычного человека с собой 2—3 ножа, а тот, у кого вообще с собой нет ножей, как минимум слепой, глухонемой и в коме. Короче, в разрезе новейшей истории такой индивидуум, имея даже три ножа, но не имея ствола, заметь, автоматического типа, также автоматически попадает в категорию «труп, жестоко убиенный».

— Ты псих! У нас тут тихо как… как…

— Как в аду для глухонемых…

— Ты точно страдаешь фобией какой-то. Гомо, гемо… гетрудо… Блин, не помню. Короче, ты помешан на кровище и всем таком. А еще…

— А еще, — я кровожадно оскалился, — ты Белоснежка, в компании гомогномов.

— Ну, если ты уже о себе так правду-матку режешь, то впору мне предаться запретной любви с Бахусом!

— И после этого это я гомо- и гетрудо-? Бахус же вроде мужского пола? Или нет? Да и потом, можно подумать, у нас на борту есть склад спиртного!

— У нас на борту? Да кто вообще говорит за это корыто? Но в моей каюте — той, что является моей по праву первозанятия и есть моя суверенная территория со своим флагом и конституцией, — такой запасец есть.

— Ах ты, Кащеюшка. Значится, смерть свою ты спрятал в ларце, бла-бла-бла, а там яйцо со штопором внутри?

— Приблизительно так, хотя…

— А не боишся ли ты, синявушка сказочная, что сейчас разобью я твое яйцо да как прихвачу за штопор, так прихвачу, что и ларчик тебе уже будет ни к чему?

— А вот уж и нет. Как разобьешь ты яйцо мое волшебное, так нажму я кнопку заговоренную, скажу волшебные слова на старомонгольском: «А кто-то тута да придурок», — и не станет больше заветного ларчика со всем его содержимым. Совсем не станет.

— Не понял?!

— И не поймешь! Чао, командор!

Джус ускакал к себе в подсобку. Да и хрен бы с ним. Я вытянул ноги и положил их на пульт управления. Аккуратненько так положил, между кнопочек. Я ни фига не понимал, что они означают. Знал лишь одно: когда загорится красная, надо будить техников. Неделю назад Джус устроил учебную тревогу.

3:00. Команда: «Рота, подъем! Тревога!»

Через минуту окончательно проснувшиеся сто человек со всем своим скарбом уже стояли на верхней палубе космобота, готовые покорить сонную галактику…

Каждый боец представлял собой увесистый склад на ножках: оружие, боезапас, вещмешок, ОЗК, бронежилет и т. д. и т. п. А уж на радиста и пулеметчика вообще больно было смотреть.

Все знали, что сейчас будет марш-бросок такой длины, что и на самолете лететь нудновато… а тут бегом и примерно с той же скоростью…

Джус, покачиваясь на каблуках, одновременно пытался сохранить равновесие, сцепив руки за спиной:

— Товарищи солдаты, довожу до вашего сведения две новости, и обе хорошие. Первая новость: в блоке Вероятного Общезвездного Неприятеля, сокрщенно «ВОНь», сидят не такие идиоты, чтобы напасть на нашу доблестную роту, а посему сегодняшняя тревога учебная…

Для меня было откровением, что Джус остался жив. Как известно, дуракам везет. А этому прет просто!

07:43. Время независимое

Корабль.

Полковник

Мне стало скучно. Попробовал послушать музыку, не поперло. А Джус, сволочь, квасит в своей каптерке. Пришел сменщик мой. Заварили чай. Видя мою унылую рожу, решил меня развеселить воспоминаниями о прошлой жизни. Той, уже доисторической, доармагеддонистой. Честно, посмеялся. С его слов:

«Разбирался тут тесть на антресолях и выкопал там книжку года тридцать шестого с названием «Занимательная баллистика». Написано, для детей. Видимо, на порядок умнее были, там доступно описано, что, например, при увеличении заряда, скажем, в два раза снаряд пролетит раз в пять дальше за счет пролета в разряженной атмосфере. Написано поучительно, доступно для детишек. Издание, кажется, «Детгиз». В общем. Подарил он это моим девкам — старшей 11, младшей 9 — для всестороннего развития…

На работе у меня зазвонил мобильник, и старшая сбивчиво рассказывала о какой-то кошке, которая летала. Ничего не поняв, приезжаю встречать с продленки. Теперь самое интересное. Рассказ детей. Начитавшись всего интересного и найдя кусок буксирного троса, вся группа продленного дня заарканила ближайший дубок и подтянула его к забору. Поскольку снарядов не было, на ствол посадили кошку и перерезали трос.

С удивленным «мяу» животное улетело вверх и скрылось за крышей пятиэтажной школы. Поспорив на то, что оно на крыше или за школой, вся продленка убежала ее искать на стадионе. Кошка нашлась, целая и здоровая, в кустах акации и боярышника и сама выбежала навстречу детям (блин, где учителя?).

Кошку снова принесли к дубу, посадили на него, связали остатки троса и стали снова натягивать. Узел выскользнул, и зверь полетел (со слов детей) по нижней баллистической траектории, попав в единственное открытое окно здания — это кабинет директора на четвертом этаже. К тому времени, когда первая листва коснулась планеты, во дворе школы уже стояла тишина и не было ни одного ребенка.

Далее со слов завуча. Когда приехавший из РОНО проверяющий уже полчаса перелистывающий бумаги, попросил открыть окно, то ему пошли навстречу, после чего работа пошла быстрее и приближалась к концу. В этот момент, когда был задан вопрос про дисциплину учащихся, в открытую фрамугу со скоростью лайнера и душераздирающим «мяу», сметая цветы, горшки и папки со шкафов, влетела кошка и смачно шмякнулась в противоположную стену кабинета директора…

Далее с моих слов. Когда я своих забирал с продленки, то они уже были проинструктированы, что ничего невозможного нет, что кошки умеют летать, что это норма и что в кабинете директора у нее гнездо. Что она летает каждый день и что они об этом первый раз слышат. Навстречу шла уборщица, которая на руках несла кошку и которая, увидев нас, подошла к нам и предложила взять котеночка домой, произнеся безразличным голосом, что она влетела к директору в кабинет и кто ее хозяин не знает.

Мои кошку узнали. Стали красные как раки, на что уборщица сказала — вон девчонки как хотят, а вы не разрешаете. Короче, чтобы не рассекречиваться, со смеху кошку взяли. Пока несли, придумали имя — Пулька.

Дома Пулька сожрала залпом две сосиски, одним вздохом выпила мисочку молока и рухнула спать. Все. На следующий день полрайона было обклеено объявлениями типа «Найдена кошка, год выпуска, модель, расцветка, технические характеристики». Прилагалось фото и телефон. Хозяева нашлись через день — как потом выяснилось, за полчаса до первого полета через школу она выпала с СЕМНАДЦАТОГО этажа новой высотки. Это был КОТ. МУЛЯ. Домашние звали его Мулькой.

А к тестю на выходные я детей в гости отвез. Предварительно купив книжку «Занимательная сантехника», но это уже другая история».

Спросил, как дети. Старпом опустил голову, потом посмотрел мне в глаза.

— Уже никак. Ты же знаешь, сам настаивал в поход брать только одиночек.

У меня запершило в горле.

— Прости, глупость сморозил. Мозги совсем атрофировались от этого однообразия. Ладно, ты дежурь, а я пойду вздремну немного.

Хлопнули по рукам, и я отвалил. А на душе гадостно-гадостно. Хоть и понятно, что моей вины в том, что произошло, нет. Сам из потерпевших, натерпевшихся. Все, спать. В любой момент можем вынырнуть из Йопревского подпространства в неласковые объятия его сородичей. Там уж точно не до сна будет. А может сложиться так, что просто не успеем. Я по поводу поспать.

Выдержка из дневника. Москва. 27 марта 2017 г.

Полковник

Йопри кололся очень неохотно. Даже знание о скорой кончине, казалось, не очень его беспокоило. Не верил, скорее всего. И только когда все его отвратительное тельце начало выкручивать в предсмертных судорогах, он запросил антидот и стал давать хоть какие-то данные. А сдохнуть он боялся очень. И боли тоже очень боялся. Но это мы поняли чуть позже.

А сначала был разговор с президентом. Даже не так. Сначала к нам в келью Йопри ворвались бойцы, обвешанные хрен знает чем. Эдакие ходячие танки. Парочка ходячих танков умудрилась блевануть от запашка Йопри. Конечно, только после того, как сняли свои защитные забрала и очень неаккуратно распластали Йопри по одной из стенок. Меня и Джуса тоже очень неаккуратно кинули на пол. Но мы были настолько рады видеть этих зверенышей, что даже не особо расстроились по поводу своих расквашенных носов. И вот только потом зашел президент. Ха! Как оказалось после, уже планеты всей.

Нас подняли и даже носы протерли. Чем-то жгуче-вонючим. И после того, как эта киберэлита отвалила из помещения, нам наконец-то удалось поговорить с президентом.

Мы пожали друг другу руки, и президент плюхнулся в одно из Йопревских кресел-насестов.

— Рассказывай.

— Что именно Вы еще не знаете?

— Воняет тут. Меня интересует, насколько ты хочешь оставить нечто у себя?

— Я все слышу! — Йопри подал голосок, но Джус показал ему кулак, и тот как-то сразу сник.

Я потер переносицу: болела, сволочь.

— А что это за звуки такие?

Президент махнул рукой.

— Да вас откапывать начали. Корабль. Оба корабля. Китайцы говорят, за месяц управятся.

— Отличненько. Месяца нам хватит.

— Я тут тебе в помощь спецов разных пришлю, они и мертвого разговорят.

— Да ладно?!

— Были прецеденты. Хотя этот воняет, как будто давно помер. Ладно, может, пойдем отсюда, у тебя дом уцелел?

— Можно подумать, Вы не в курсе! Пойдемте. Зондеркоманда за вражиной присмотрит?

— Да. А когда ему антидот давать?

— Вы и здесь в курсе? Но при нем я Вам этого не скажу. Пусть поскрипит суставами, падла.

— Вам виднее. Идемте?

— С превеликой радостью свалю отсюда. Джус. ты с нами? Да ладно уж, это я так, риторически…

Да уж, дом. Подъезжал к нему я в гадостном настроении. Президент что-то говорил о прогрессе, победе и невероятном научном скачке. Что-то о планах на ближайшее и неминуемое будущее. Все как сквозь туман. Я смотрел в окно на улицы своего — ставшего моим — городка. Базы №333. В какой-то момент просто не выдержал, толкнул в плечо Джуса, сидевшего на переднем пассажирском сиденье.

— У тебя же с собой чего-нибудь есть? Да знаю, есть. Ты б и в чистилище, наверное, с собою протащил.

Президент замолчал на полуслове, удивленно вопросительно посмотрел на меня и велел остановить машину. Вышел. Подошел к БТРу с красным крестом из машин сопровождения. О чем-то поговорил с командиром экипажа. На минуту повернулся к нам спиной, пожал руку собеседнику и вернулся в машину. Тронулись. Из принесенной с собой зеленой матерчатой сумки достал три металлопластиковые кружки, две из которых вручил мне и Джусу. Оттуда же достал яблоко и ловко разломил на несколько кусков. В последнюю очередь достал флягу — спирт. Медицинский. В медицинских целях.

— Себе много не могу, а вам сам бог велел боевые сто. За победу да за цену ее и за все остальное потом будем. А сейчас надо собраться и прийти в себя. — Разлил. — Ну, давайте, не чокаясь.

Выпили. Никто не закусывал предложенным яблоком. Мне и Джусу так легче было объяснить навернувшиеся слезы. Почему не стал закусывать президент, не знаю. Выпив, он отвернулся и всю оставшуюся до моего дома дорогу молча смотрел в свое окно. Мы тоже смотрели. Смотрели и видели и не видели одновременно. Вот наша школа. Наша, потому что здесь учились наши дети. Наши, потому что все мы здесь стали одной, маленькой по масштабам планеты, но довольно дружной семьей. Отрезанные от всего мира, мы не чувствовали себя здесь ущербными, уникальными, это да. Здесь погибли Александр и Виталий Арсеньевич Апреловы. Глупо, неотвратимо с момента выхода их за опущенные заслонки и так же бесконечно горестно, что не уберегли, не досмотрели. Мы ведь, на самом деле, не говорили горожанам всей правды об операции. Были озвучены простые приказы: опустить заслонки и ожидать новых инструкций. Да, этим мы уберегли многих. Всего ведь не учесть. Не учли того, что Александр лежал в военном госпитале, не сообщили вовремя о том, что Татьяна жива и уже дома. Того, что он сумеет подслушать часть доклада Йопри, сделать свои выводы и на момент начала операции будет находиться в школе, пытаясь пробраться в штольни на помощь Татьяне. Не могли мы предвидеть того, что успеет Александр рассказать все о своих приключениях отцу. А следовательно, тот будет знать, где его искать. Вооружившись всем арсеналом из дома, включая РГД. Они даже успели встретиться. Поговорили, наверное. Недолго. Перед тем как хлынули они. Уж не знаю, что они там нахимичили, но в обычных условиях им удалось бы многое. Они затащили на верхний этаж тьму страшную сваргов, да и рванули там что-то. Да так, что мало что от школы нашей и осталось. Маленькая победа в большой битве. Большая трагедия для всех, кто их знал. Для всех нас.

Обожженные остовы домов с работающими на них бригадами спасателей. Домов, где не выдержала защита, когда ребята из спецгрупп принимали огонь на себя. Таких было мало. Но они были. Многих из этих людей я не знал вообще, кого-то поверхностно.

Повторюсь, немного нас здесь было. Проехали торговый комплекс на крыше которого я подобрал Джуса. Проехали военный госпиталь, у входа в который в шахматном порядке лежали цинки. Рядом со многими сидели люди. Жены, дети, друзья… Многих еще только предстояло найти и опознать. Даже не уверен, что удастся всех. В такой мясорубке и такие люди. ЛЮДИ. Первые, кто смог дать отпор врагу за миллионы лет. Здесь. По частям, по кускам и фрагментам. А рядом те, ради кого, почему и зачем, смотрят красными заплаканными глазами на постоянно пополняющиеся списки уже опознанных. Мне еще предстояло ответить для них на все эти незаданные вопросы. Но мороз по коже пробирал уже тогда. Да что там, меня просто трясло. В какой-то момент я обнаружил в руке наполненную кружку, выпил, не ощущая вкуса, и, кажется, ненадолго вырубился. Спасибо и на этом.

База №333

Выдержка из дневника. Москва, 30 марта 2017 г.

Полковник

Президент сидел в кресле напротив меня и неторопливо пил кофе маленькими глотками. Готовить кофе Джус умел. Только откуда? Но факт оставался фактом: вкуснее я не пил ни до, ни после знакомства с Джусом. Сам он сидел у окна на журнальном столике и курил в приоткрытую секцию.

— Сергей, давайте начну по порядку. Вы все помните первую ночь Армагеддона. Или первый день. Какая разница? У каждого это свое. Всецело. Мир поменялся в считанные часы. Люди менялись чуть дольше. Но это обычные люди. Без обид. Все просто: все, что было за душой, вылезло в сильно обостренной версии. Почти нормальная реакция человека на стресс. Но стресс — кратковременное явление. То, что произошло, надежды на скоропостижную кончину не давало.

— Ну так вы до сих пор не выяснили, что это было? — Джус грустно усмехнулся. — Да в жизни не поверю.

Президент отставил чашку и с грустью посмотрел на Джуса.

— Мне очень жаль, но Ваших родных и близких мы не нашли.

— А они были? А как искали, по фамилии? Может, и историю мою не знаете?

Я с удивлением смотрел на Джуса. Просто давно его таким не видел. Да и то пару раз, после больших перетрясок. Президент на удивление спокойно перенес этот всплеск эмоций. И ответил достойно.

— Послушай, Пав…

— Джус, господин президент, просто Джус.

— Хо-ро-шо, Д-ж-у-с! — скорее прошипел президент. — Мы выяснили: твои родственники в Последний день не пострадали. Их просто не было. Исчезли, растворились незадолго до… Но мы так и не смогли выяснить, где ты пропадал последние два года и как так получилось, что ты так ярко выплыл.

— Видать, задраили до блеска до этого. И была б Ваша воля, уверен, давно бы песочком присыпали!

— С какой чести?

— О, я смотрю, контора на коне и Вам по ушам телегой ездит?

Я поднял руки вверх.

— Господа, после ваших дебатов я выпал в осадок. Я и до этого не много понимал. А теперь и того меньше. Отсюда прошу выслушать меня с пониманием. Господин президент, мне и Джусу нужно 24 часа для сна, чтобы немного прийти в себя. Понимая нереальность этого, я прошу выделить нам восемь часов. Если Вы примете мое предложение, дальнейшее сотрудничество, как мне кажется, будет намного информативней.

Президент прикусил губу, посмотрел на меня и очень долго на Джуса. Встал.

— Вы правы, Сергей. Небольшой отдых нам всем не помешает. Даю вам двенадцать часов на восстановление. Руководство Базой на это время беру на себя. — Еще раз взглянул на Джуса и вышел. Потом приоткрыл дверь и еще раз повторил: — Двенадцать часов, господа, потом вам отдых лишь приснится, — и многозначительно посмотрел на Джуса.

— Мать твою, и здесь все переиначили, — Джус сплюнул в приоткрытое окно. — Куда скатился этот мир! Раньше, Серега, за подобие этой фразы многие мои друзья шли на смерть. Считай, пароль такой был. Возврата не предусмотрено. Билет в один конец. А что это было сейчас? Жалкая пародия? Весь вопрос над кем: над нами или над ним? Когда я первый раз вернулся после такого пароля живым, мне дали вышку. Я бежал. Они стали методично устранять моих близких. Я сдался. Но успел спрятать дочь. В итоге мне удалось уйти, но я вернулся за ней, а тут прилетел большой УПС! Так-то вот. Извини, большего я тебе не расскажу. Да и в прошлом все это. Ты прости, когда я всплыл по нашим базам данных, они вцепились в меня мертвой хваткой. Выдра из-за меня полег, меня они хотели чисто взять, но и ты малый не промах. Пришлось брать грязно. В общем, тебя на руководителя Базы я сосватал. Можешь обижаться, можешь принять как есть. Но при любом раскладе девчонки твои сейчас как сам знаешь у кого при сердце. А это многого стоит. Очень многого. Если веришь мне, ничего не спрашивай, просто поверь, и давай поспим чуток. На некоторые вопросы я смогу ответить. А присягу еще никто не отменял. Ну ты как? — Джус как-то по-странному посмотрел на меня.

— Ну что тут сказать, — я деланно почесал затылок, — если по сто да в кровать для новобрачных, то я не против.

Джус округлил глаза:

— А для новобрачных-то зачем?

— Беги наливай снотворное и заводи будильник. Ты ж понимаешь, самое чистое и нетронутое белье там. А кто мне говорил, что крепкий сон — аналог чистого белья? В рюшечку… Блин, больно же, нафиг тебе руку пришил? Пошли спать, Штирлиц… Каюсь… каюсь… Иуда сонная, сосватал он меня.

Через шесть с копейками часов мы сидели на кухне, опустив защитные заслонки.

— Ну ладно, я понял, ты крутой засекреченный агент, даже боюсь произносить это слово, Джус. Ну и где тогда твои мозги были, когда ты подписывался на руководство акцией за заслонками?

— Ага, значится, теперь это называется акцией? Не карательной, случаем? А то покрошили бедных и беззащитных…

— Чего ты ерничаешь? Не о том я. Вот положили бы тебя, да не криви рожу, по обратной стороне лезвия ходил, и что?

— И что?

— Кто твою дочь искать стал? Я? Так я о ней ни слухом и не духом! Иль ты думаешь, он бы мне рассказал? — я показал средним пальцем на дверь.

— Да он и сам не в курсе. Так, по шапкам нахватался.

— Ну а тогда на что ты рассчитывал? Я не знаю, кому ты там на больную мозоль наступил, но, сдается мне, не сторожу в гаражном кооперативе. Я обещал не спрашивать, чем ты там в прошлой жизни болел, но как, объясни мне, как я бы искал твою дочь? Я даже имени твоего настоящего не знаю. Про фамилию вообще молчу. Вот объясни мне, дебилу, КАК?

— Как, как, каком кверху. Мы с тобой три дня назад у тебя квасили?

— Это ты про кофе с коньяком? Уквасились просто! А чо?

— Через плечо! Ты вот что бы в первую очередь с собой на Большую землю в чемодан положил?

— Даже и не знаю… Наверное, фотку, где я вон с детьми стою. Другой нет просто.

— Ну так переверни рамочку…

— Опаньки! Василиса Джусова. А ты ни фига не оригинал. Мог бы и сам догадаться. А почему, собственно, Джус? На этот вопрос ты мне можешь ответить?

— Могу, на этот последний твой вопрос о моей прошлой жизни. Мы работали пятерками. По именам невернувшихся парней. Дима, Жека, Урфин, Стас. ДЖУС. Я последний, кто о них помнит. Все детдомовские мы были.

— Невесело. Ладно, давай кофе пить. Сегодня без коньяка. А фотку себе забери. Я личико срисовал. Да и на тебя похожа очень. Ты не дрейфь, первым делом ее найдем.

— Серег, ты идиот? Я знаю, где она. Только этим вот, в костюмчиках строгих, об этом не скажу. А вот тебе, на случай всякий, на ушко нашепчу. А был бы сам повнимательней, мне б и шептать не пришлось.

— Как это?

— Ты пальцем по имени потер бы, там и адресочек бы обозначился.

— Прости, а с какого я пальчиком должен был потереть?

— Ты старый мультик такой смотрел, там один деревенский лох мешок понюхал и понял, что умыканные деньги в улье притарены?

— Вроде видел что-то такое… А при чем здесь это?

— А ты фото понюхай.

— Вроде ванилью пахнет.

— А ваниль у тебя есть?

— Только в печенье!

— А я о чем?

— В банке с печеньем!

— Молодец. Вчера еще там было. А теперь только на ушко.

— Джус, скажи мне на всякий случай, ты точно не голубой?.. Блин!!! Ну на кой фиг я тебе руку пришил?! Уже второй раз за сутки жалею. Блин-н-н! Третий.

База №333

Выдержка из дневника. Москва, 31 марта 2017 г.

Полковник

Мы сидели в домике, облюбованном президентом. Пили на этот раз зеленый чай. Меня же не покидало стойкое чувство дежавю. Кухня была точной копией моей. Хотя здесь все дома в квартале были точной копией друг друга. Но эта красная скатерть на столе и такие же, как у меня, чашки — явный перебор. Да еще Джус в той же позе у окна и снова курит. Перебор.

— Ваш подопечный потихонечку дает показания…

— А с какого перепугу он наш? — Джус затянулся и со смаком выдохнул. — С тех пор, как его прихватизировала Ваша бригада, он Ваш!

— Во-первых, не бригада, а следственная группа!

— Ага, а во-вторых, утюг на пузо вы ему не ставили…

— Ну, не я.

— И я о том же.

— Послушайте, Джус, Вам нужны неприятности?

— О как! А чего сразу не расстрел? Или у нас сейчас мораторий на смертную казнь?

— Вы понимаете, о чем я.

— А вот уж фигушки, я ничего не понимаю. И если хотите нормального разговора, клоунов своих покурить отправьте.

Президент обвел взглядом трех охранников, и те, кивнув, молча вышли.

— И четвертого клоуна из шкафа.

— Да как Вы… Иван, выйди. Подыши воздухом. Все?

— Надеюсь. Это и в Ваших интересах.

— С чего бы?

— А кого из вашей зондеркоманды оставят?

— Всех.

— Ой ли? Это ж потенциальные источники утечки информации. Надо ликвидировать. Так? Но есть альтернативка. Там, куда мы отправимся, рассказывать некому будет. А парни боевые и в теме уже.

— И?

— Ну, есть у меня просьбочка одна. Надо им сказать, что их в расход пустили, а я вытащил.

— А какой в этом твой интерес?

— Железобетонный. Вы как сами-то думаете, кто мне спину лучше них прикроет?

— Джус, вот смотрю я на тебя и поражаюсь. С чего ты решил, что вообще куда-то полетишь? С чего ты решил, что ты уже не в расходном материале?

— Это ж элементарно, Ватсон! А на кой бы хрен ты со мной здесь чаи гонял?! Да, в принципе, я-то вам и не нужен. Он вот нужен, — Джус указал на меня. — А я о себе не такого мнения. Вы меня уже давно в расход пустили. Но есть маленькое «но». Я слишком много знаю, и это минус, но меня можно отправить в путешествие с билетом в один конец, и это плюс. А потом, вот этот вот, — Джус снова указал на меня, — без меня точно никуда не полетит. А сдается мне, планы на него у вас наполеоновские. Серег, я прав? Или полетишь?

Я пожал плечами.

— А на кой ты мне сдался? Хотя без тебя от скуки помру! Или не помру? Нет, точно помру. В общем, так, господин президент, без этого типа я никуда не полечу. А куда лететь-то хоть известно?

Президент рассмеялся.

— Тему твою я понял, Джус. Мне нравится. Самому парней жалко было. А это, как ни крути, выход. Только и ты не зарывайся. Не я тебя в расход пускал. Система. Но ты и сам все понимаешь. А дочку мы твою найдем — Джусова, правильно?

— Вот же гадство! Серег, они и твой дом прослушивали!

— Дурак ты, Джус! Будет счастливо жить твоя дочь. И Сергея дочери тоже. Сам знаешь, что в стране творится. А за нами как за стеной. В обиду не дадим. А чтобы проверить мои слова, вы должны вернуться. Это понятно?

— Только за этим? — Джус ехидно выдохнул в окно.

— А тебе мало?

— Нет, мне очень даже много. Давай по сути. На что Йопри кольнули?

— По сути. Упрямый наш Йопри оказался. Но колется. Корабли исправны. Летать могут. Но корабли сваргов для полета людей не предназначены.

— А корабль вонючки?

— Есть сложности, но справимся. Думаю, за пару месяцев управимся. Но вонючку придется взять с собой.

— Почти ясно, зачем, — Джус почесал переносицу, — неужели нельзя сделать какой-нибудь переводчик?

— Ментальный?

— Точно! Вылетело как-то из головы. Но очень не хотелось бы тащить эту лживую тварь с собой. И потом, а если он издохнет нечаянно, — Джус скорбно закатил глаза, — нечаянно и очень болезненно где-нибудь на полпути, нам как этому самому, в воде которое не тонет, дрейфовать в открытом космосе?

— Очень может быть. Если очень болезненно и очень случайно, — президент задумчиво посмотрел на Джуса. — Но на данный момент без него корабль не полетит. Это разведчик. Все системы корабля настроены на его ДНК. Впрочем, есть и хорошая новость. В полете наши спецы обещают решить этот вопрос.

— Разведчик? — Джус округлил глаза — Почти километр в диаметре. Это ж даже не боевое судно! Какие же тогда у них боевые суда! Блин, какая тогда задача у нас? Да и потом, по поводу Йоприка, а хрен ли там решать — отпилить одну из его конечностей, закинуть на капитанский мостик, или уж не знаю, куда там еще, а вонючку здесь, на эксперименты до экскрементов, оставить, чтоб воздух корабельный не портил, — Джус мечтательно затянулся сигаретой.

— Не знаю. Я думаю, не все так просто. Да и яйцеголовые верещат об этом в диапазоне ультразвука. Короче, решите проблему в полете. А мы пока будем колоть технологию сваргов. Ваша задача — скинуть несколько контейнеров с «препаратом» на планету Йопри. «Сшимма» по-моему, то есть по-ихнему.

— Так они ж там все передохнут, — Джус приподнял брови в знак вопроса.

— Не сдохнут, если отдадут все свои технологии. Ну или не все. Ты, Джус, смотрю, забыл, что твой сладкопахнущий приятель занимался этим на Земле не одну сотню тысячелетий. Конкретно истреблением всего живого на планете.

— Да помню я. Все равно как-то гадостно.

— А ты друзей своих вспомни. Хочешь, проедемся, на вдов, детей посмотрим. О дочери своей подумай. Йопри это бы сделал в последнюю очередь. Еще примеры нужны?

— Значит, война?

— Значит, либо мы, либо они. Ты как предпочитаешь?

— Либо я. И все равно, гадостно это.

— Гадостно — в сортир сбегай, а здесь война. Не мне тебя учить. На войне как на войне. Они пленных не брали.

— Это как раз ясно. Вы нам всю информацию подготовьте. И пора начинать собирать команду.

— У меня есть одно условие, — я поднял руку. — На борт буду брать только несемейных.

Президент грустно улыбнулся.

— На все твоя воля, Полковник!

Выдержка из дневника. Москва, 28 мая 2017 г.

Полковник

Бородинское поле. За мной громада инопланетного чуда техники. Видимо, сильно устаревшей, но громада и для нас, землян, по-прежнему чудо. Передо мной сто человек. Мужчины, женщины. Идет дождь, и лица размыты, или мое воображение делает их размытыми.

Да и сам дождь какой-то нудный. Не дождь, а так, водяная взвесь. А может быть, я просто не хочу запомнить чье-то лицо. Ведь я не могу пообещать им вернуться. Снова стоять на этой земле. Быть дома. Сегодня мы уйдем дальше, чем кто бы там ни был до нас. Наверное, такие же чувства испытывал Гагарин. Хотя нет, не совсем такие. Он не воевать летел. Не убивать. Я смотрю на них и не могу им даже сказать о нашей миссии. Миссии? Какое гуманное словечко, чтобы оправдать себя. Но если не мы, то они нас. А как объяснил Йопри, сигнал он успел послать. Хотя «успел» — это не то слово. Он посылал его все это время. Странно то, что за ним никто не прилетел. А может, и не странно. Я б за таким точно не полетел. Сейчас он сидит в командном отсеке и сто пудов выклянчивает для себя очередную дозу антидота. Воняет, конечно, как обычно. Да вот только лично его почему-то не жалко. Сородичей его, может, и жалковато. А эту падаль нет. Хотя если они такие же… Чего гадать. Задача поставлена. Нас тут ждут обратно, но не особо верится, что верят в возвращение. Быть откровенным, я и сам не верю. А значит, надо взлетать. Но сказать что-то нужно. А в голове пусто-препусто. Хорошо, Джус, по-моему, эту ситуевину просек. Руку на плечо положил и завещал. Я аж, блин, заслушался.

— Господа, летим сами не знаем куда. Надо б навешать непонятно чего непонятно кому. Возвращения в родные пенаты никому не гарантирую. Но есть и хорошие новости. Отоспитесь в полете по полной. Будить обещаю не чаще раза в месяц. Короче, дела житейские, всех просим на борт. Там народец обученный вас встретит и все покажет. Ну и это, не скучайте без меня. Потому что когда я за вами приду, скучать вам будет некогда. В общем, как говаривали на придки: «За Родину! Заставили!» Не понял? Выполнять!

Я с благодарностью глянул на Джуса.

— Ты чего раскис? Нормально все будет. Ты, главное, топай к себе в рубку. Мне сейчас сухпаек привезут, ну не совсем «сух». Буду краток, тебе ни к чему. А я потом поделюсь. Наверное. Да точно тебе говорю. Наверное. Нет, точно-точно.

Я посмотрел по сторонам и уставился в небо. Джус останется Джусом и там, среди множества звезд в безвоздушном пространстве. Ну так пусть он будет привязкой к этой плачущей многострадальной Земле. Дождь уже как из ведра. Неласковые какие-то проводы. Облизал губы и решил для себя все-таки вернуться. Обязательно. Дождь у нас вкусный. Грибной, видимо.

Корабль. Время независимое

Выдержка из дневника. Москва, 2 августа 2017 г.

Полковник

— Ну и, короче, бужу я Антонова третий раз за месяц, — от возбуждения Джус аж подпрыгивал.

— Ты уж задолбал всех будить, — я сонно потянулся. — Меня так вообще по три раза за ночь будишь. Это нормально?

— Нет, я чего-то здесь не понимаю, — Джус возмущенно развел руки в стороны. — Здесь же тоска смертная. А значит что?

— Да, что это значит?

— А это может означать только одно, — Джус страшно выпучил глаза. — Твой зам, то бишь я, может заснуть на боевом посту! И заметь, начальник первой межзвездной экспедиции планеты Земля тоже будет спать!

— И что?

— А это очень плохо. Нас, например, могут захватить пришельцы…

— Джус, ты меня пугаешь. Это мы захватили пришельца и тащим его с собой, чтоб раздолбать его собственную планету.

— Вот, а я очем?! Он же телепат. Вдруг своих предупредит!

— Слушай, хорош придуриваться. Он весь экранирован. Он глух, слеп и нем, как покойник. Лучше кофе свари по своему Особому Арабскому Рецепту.

— Это с коньяком? — Джус блаженно зажмурился.

— Нет, с коньяком — это Особый Французский Рецепт. Если мне память не изменяет. Все равно уж не засну. И че там с Антоновым?

— А, ну так вот. Бужу я, значится, Антонова, — Джус деловито пристраивал турку на спиртовку, — и задаю мой самый сокровенный вопрос на эту ночь: «Товарищ прапорщик, а сможете провести урок астрономии в школе юных астронавтов? В смысле, среди своих бойцов?» Смогу, говорит, а сам неласково на меня так смотрит.

— Я б на тебя точно так же смотрел, если б ты меня из анабиоза вытащил…

— Да ладно тебе. Я ему: «И вопросов учеников не боитесь? Они ребята умные и въедливые». Отвечает: «Нет». После урока: «Ну что, вопросы были?» «Только один. Какой-то умник спросил: „С каких это пор Солнце вокруг Земли вращается?“» «И что Вы ответили?» «Я ответил уклончиво: „Пошел ты на фиг!“»

Я допил кофе.

— И ради этого ты меня поднял посреди ночи?

— Ну не кофием же попоить? Я ж тебе говорил, скука смертная…

— Джус, а ты не задумывался, что можешь после своих шуточек вообще не долететь?

— Знать бы куда! А то оно мне вообще, может, и не надо. Долетать, в смысле. А если серьезно, они там спят, а нам тут и свихнуться недолго. Быстрей бы уж. Я имею в виду долететь. А то так уж надоели ваши рожи противные.

— Сам не красавец, проти-и-и-ивный! Иди спи, у меня смена через час начинается, часом раньше, часом позже вставать…

— А чмоки-чмоки и спасибо за кофе?

— Знаешь что, Джус, баба тебе нужна. А ты почему-то все мужиков будишь. Странновато это как-то…

— Ну вот всегда так! Я ему кофе в постель…

— Вот-вот, и я о том же…

Джус как-то странно посмотрел на меня, отвел глазенки в сторону и быстренько выпалил:

— Параноик хренов. Ладно, бывай, пошел я дрыхнуть. А может, ты и прав, завтра бабу какую-нибудь разбужу.

— Я те разбужу!

— А ведь точно, можно и не будить…

Мне показалось, или в его голосе промелькнули нотки раскаяния в уже сделанном? Не Джус бы не стал «целовать» спящую красавицу! А если уже не спящую? В моей душе появилась первая ласточка подозрения.

— Вали уже, маньяк недоделанный.

— Может, и маньяк, но мысль-то интересная.

— Мысль, может, и интересная, но приводит к прогулке между звезд без скафандра. Я тонко намекнул?

— Тончайше, герр Полковник. Хотя в слове «герр» можно поменять первую букву. Намекнуть на какую?

— Намекни. А то гауптвахту устроили, а за весь полет не обжили.

— Злой ты сегодня какой-то. Не выспался, наверное. Я завтра зайду. Часика в два, в три. Или пораньше? И вообще, кидаться кружками в межгалактическом полете некрасиво. Чего? Дома это, конечно же, как здравствуй. Ладно, пойду я, а то глаза слипаются, вахта тяжелая была. До завтра!

Возмущение пространства, категория 1

Робот-наблюдатель вышел из спящего режима:

— Силовой контур +0,001 градиент энергии. Статус ЭКСТРИМ.

Машина быстро просчитала свои возможности. За прошедшие 50 циклов энергозапас был полностью истощен. Оставался один шанс отправить сообщение категории 1. Взрыв и импульс давали шанс на успех передачи 00,44 кратт. Малая сверхновая стала украшением звездного пространства Йопри.

Сигнал выхода из подпространства застал меня в душе. Хорошо, что не во сне. Я мысленно улыбнулся. Теперь по расписанию. Белье, парадка, скафандр. У всех серебристый, у Джуса серый, у меня черный. Уже сейчас, за 30 минут до выхода, 30 пилотов заняли свои места в маленьких ботах десанта. 30 пилотов ждут своих бойцов. На каждого по два. Мы просчитали все. Если успеем вырваться из подпространства, шансы есть. Небольшие, но есть. Вероятность того, что нас уничтожат на точке выхода, была ничтожна мала. Мы использовали коды Йопри. Но при выходе они запросят новые. Мы на это и рассчитываем. При выходе все десантные автономные модули расходятся веером. Мы — главная цель. Мы готовы. Мы жили этим год. Для наших бойцов и их пилотов прошел один миг. Ну, не считая подъемов Джуса. Мы жили с этой мыслью каждый день как последний. Нас десять человек, кто не спал. Ну, это я по наивности души своей так думал. А жизнь и на корабле привносит свои коррективы. Да, на тот момент я думал о десяти неспавших, кто пилотировал это чертово корыто. Поэтому живы мои бойцы. Поэтому Джус мог их будить время от времени. А иначе можно сойти с ума. Теперь пришло время сказать им всю правду.

Строй. Все как один. Или как одна? На треть девушки. Женщины. Матери… Кто я? Я сам остаюсь умирать. Я посылаю их умирать. Для них я только что стоял на плацу. Для них только что Земля давала прощальный салют. Такие горящие глаза. 4 минуты. Мои 4 минуты. А у них 8? Как начать? Уже 3, 46? НАДО!

— Друзья, сегодня вы все мои друзья. За нами не просто остались друзья, за нами остался весь наш мир. Братья, сестры. МАМЫ И ПАПЫ. Все. Я только могу надеяться, что мы еще увидимся. Занять боевое расположение! К бою! Две минуты до контакта! Джус, артиллерия?

— Да нормально все. Режим штатный…

— Джус!!!

— Ну боевой, блин, боевой! Беги в рубку, кофе успеешь глотнуть.

— Джус, закрытая линия, у нас две минуты. Джус, я к тебе не успеваю. Джус, умирать страшно?

— А хрен его знает, не помню, как оно… Тебе важно?

— 44 секунды до старта. С тобой нет. Не успеваю в рубку. Через 7 секунд давай старт.

— Понял. СТАРТ!!!

— И что?

— Что «что»?! Мы заняли все стратегические цели…

— И?

— Что «и»? Планета наша. Победа, блин.

— А Йоприк что говорит?

— Этот придурок впал в коматоз. Хочешь, сам спустись.

— Зачем?

— Дурацкий вопрос. Я это тебе так, на всякий случай!

— Остаешься за главного, я на планету.

— Куда?

— Квадрат 45. Йоприка беру с собой.

— Рискуешь…

— Есть другие мысли? Меня там ребята ждут. Всех остальных отзывай обратно на борт.

— Это приказ?

— Нет, блин, приглашение в ресторан! Выполняй! Потом поговорим!

— Понял, выполняю!!!

Странная у них архитектура. Пещеры сплошные. Красиво, спору нет, но дико как-то.

— Боец, — я повернулся, чтобы увидеть зеркальное отражение себя самого на щитке скафандра. — Да подними ты защиту!

— Инструкции!

— Я сам писал эти инструкции! На данный момент разрешаю забить на них. Тебя как зовут? Только не надо порядковый номер 38, его я и так вижу…

— Артур, — боец откинул шлем, и тот сложился гармошкой у него за плечами.

— Артур… Звучненько. А я Сергей. Пока не стреляем, можно так.

— Мне привычней Полковник.

— Ну, привычней так привычней. Что сам думаешь по поводу всего этого?

— Чего конкретно?

— Где они все? Не померли же своей смертью, это ясно как божий день. Следов бомбардировки я тоже не наблюдаю. Ну так и где они? Твои мысли?

— Так кто их знает, этих вонючек. Теплится у меня надежда, что передохли все. Раз — и передохли. Этого засранца пока в бомболюке везли, аж глаза от вони резало. А всего семь минут. А представляешь, Полковник, их здесь тьма тьмущая, миллионы, мать их растуды. Вот это запашок, блин, сдохнуть и не встать.

— Кстати, мы пока Йоприка кололи, он нам про наш запах точно также верещал.

— Да, наелись, плюс и минус. Выходит, они нас вонючками считают?

— Не просто вонючками, а, как бы тебе получше об этом сказать, химической агрессией, не совместимой с жизнью, они нас считают. Так-то вот.

— Полковник, можно закурить?

— Закурить? Вы ж вроде все спортсмены? Трезвенники и язвенники?

— Не, командир, ты что-то путаешь. Мы ж не олимпийская сборная по биатлону. Мы и бегаем быстрее, и стреляем точнее, но и о маленьких радостях жизни не забываем.

— Интересненько. Ну если угостишь, я не возражаю.

— Это пока всегда пожалуйста. Запасец имеется.

Затянулись. Хорошо, только что птички не поют. Лепота.

— Слушай, а чего делать будешь, когда запасец подойдет к концу? Я про табачок. Бросишь?

— Да бросить мне не критично. Иногда по году не курил. Да и не везде покуришь. Дымок издалека учуять можно. Для некурящего и километр не преграда. Но бросать-то зачем? У Джуса куплю!

— В смысле?

— Дык у него целый трюм табака и вкусностей разных. Я думал, все в курсе.

— Ха! Чем дальше в лес, тем толще партизаны. Ну ладно, положим, все в курсе. А расплачиваться чем с Джусом будешь? Бумажки ведь никто на борт не брал?!

— Ну! Он всех предупредил еще до отлета, распискам верит как себе…

— Угу. А положим, не дай бог, конечно, не станет тебя, Артур. Мы на войне как-никак. Где его выгода?

— Так выплаты «боевых» никто пока не отменял. По прилету получит. А вот если с ним какая оказия приключится, они (деньги, я имею в виду) и вообще не пригодятся. Я так себе это представляю.

— Логика прозрачна, — я растоптал окурок. — Ну а если серьезно, как думаешь, где они все? — я обвел рукой пространство вокруг себя.

— Ну, где они, я тебе, Полковник, точно не скажу. А вот наблюденьице у меня одно имеется. Мы когда веером расходились, мой челнок почти всю планету облетел, пока не плюхнулся в заданном квадрате. И, что интересно, я у них три огромные взлетные площадки насчитал. Космодромы, видимо. И пустынно на них было, хоть шаром покати. Мелочевка какая-то валялась, не разглядеть, а чего-то серьезного нет. Тебе не кажется это странным? Орбита вся хламом геостационарным забита, а кораблей нет. Даже мелочевки вроде нашего корыта — и то нет. Что скажешь?

— Очень интересное наблюдение. Карташев, наш ксенобиолог, мне о чем-то похожем говорил. Я тебе, Артур, больше скажу. Города их не просто пустынны. Мы нашли образцы их техники в домах-кельях. Так вот, она вся настолько стара, что превращается в труху при открытии дверей. От сквозняка. Понимаешь, Артур, хозяев очень давно не было дома. Очень-очень давно. Я думаю, что и на космодромах все просто превратилось в труху да ветром растащило. Я надеюсь на это. А вот если они все слиняли куда-то, тогда возникает целая куча вопросов. Куда? Почему? И что нам с этого? Последний вопрос самый насущный. Если йоприки сливались от кого-то, то кто этот кто-то, если они со своей техникой не справились с ними? Вот это все очень неприятно. Ладно. Сейчас наши яйцеголовые приведут в чувство Йоприка, авось он что-то да прояснит. А пока угости еще одной.

— Да легко!

— И что у тебя, помимо табачка, такого вкусненького, в трюмах моего корабля припрятано?

— Так уж и твоего! — Джус с деланным возмущением раскинул руки. — Это Йопри корабль. Или, если тебе так сладостней, боевой флагман космических сил Земли.

— Ага. А я, соответственно, как его капитан могу выкинуть тебя за борт за попытку нажиться на моей команде. Но поскольку ты мой друг, я смогу гарантировать тебе мгновенную заморозку за счет налогоплательщиков планеты Земля. С сохранением твоего бренного тела в межзвездном пространстве Йопри до тех самых пор, пока твои благодарные потомки не решат тебя разморозить. Все права на твое тело я обязуюсь передать им в торжественной обстановке. Как тебе такой вариант?

— Чумаченно! Офигеть можно! Я, конечно, предполагал, что ты деспот, но не настолько же! А кто лично меня назначил завхозом? И я отбрыкивался как мог, если помнишь! Мне оно нужно? И заметь, весь твой так называемый «конфискат» я покупал за свои кровные, за боевые свои. В чем проблема?

— Завхоз не барыга! Они тоже могли прикупить всего на дорожку. Но ограничение по весу на багаж 70 килограмм никто не отменял.

— Э, поосторожней на поворотах. Хочешь в космос меня? Давай. Ты уже на себя треуголку Наполеона примерил? А? Даже не ты этих вояк подбирал. Я этим занимался…

— А я с китайцами второю машину откапывал…

— Ну и где она?

— Издохла своей смертью. За давностью веков. Не о том речь-то.

— Наверное, о том, какой батя Полковник правильный стал! О людях заботится! Да без моего спецхрана ты получил бы бунт на корабле через полгода межзвездного дрейфа!

— Чего ты все передергиваешь! Ты хапнул на дорожку много всего. И чего, продавать теперь это все?

— Слышь, ты, умник, ты хоть одну расписку видел? Может, есть хоть один человек, который ее написал? Покажи! Но треть твоего боевого состава прокладки получили! Мелочь, конечно. Но ты о ней подумал? А я подумал. И как куревом и ста граммами боевых их обеспечить, я тоже подумал. Да, было дело, распустил слушок, что все под расписку. Так это для того чтоб в двери склада не ломились. Я идиот, по-твоему? Если домой вернемся, я своей дочери жизнь не организую? Глаза раскрой! Ты там бродишь не пойми где. Пылью чихаешь. Не смотришь, что под ногами валяется. На, смотри, на что похоже? На алмазы? Видимо, они и есть. Ну, точнее, близки по строению какой-то там решетки. Лаба состав подтвердила. А если бы и не так? Ты барыгой меня назвал. А я воюю так поболее тебя. И как портянки пахнут помню. Ничего не хочешь сказать?

— Хочу сказать: не фиг тырить информационные кристаллы Йопри! И спросить хочу: так чего там у тебя на складе еще из вкусного?

Тут приоткрылась дверь каюты Джуса и заглянул вполне миловидный лейтенант женского пола. «Ой, Полковник, — она по-детски зажала рот ладошкой. Потом стрельнула глазами в сторону Джуса, пискнула: — Я лучше потом зайду!» — и быстренько скрылась за дверью.

Я молча посмотрел на Джуса.

— Слушай, у меня тут случайно коньяк завалялся десятилетний. Может, посидим после смены? Джус заискивающе заглянул мне в глаза.

— Легко! И посидим, и за жизнь и женщин потрындим. Правда, Джус? — Джус как-то сник сразу. — Да, и кстати, пару ящиков сигарет десантуре забрось, лады? А расписку я тебе под коньячок выпишу! Ох как выпишу!

— Все так говорят, но никто не пишет… Может и ты, Серег, не будешь?

— Не, Джус, я буду. Еще мой дядя самых честных правил, по понятиям, без цензуры и правил!

— Ну все, в реакторе пары вдыхая, кажись, мой срок дошел до края! Короче, полный звездунец мне!

— В правильном направлении мыслишь, Иуда! Давай, чеши уже отсюда! До вечера!

Низко опустив голову, Джус отправился выбирать себе веревку потоньше, а мыло поскользче.

Корабль. Время независимое.

Выдержка из дневника. 1-я Планетарная система Йопри.

Полковник

— Привет, Йопри! Это я-то вонючий червяк, ползающий в нечистотах? Ха! Сейчас я познакомлю тебя не с докторами, а с моими друзьями, Артуром и Семеном. Посмотри, как они любят тебя!

— Полковник, можно перевести скафандры в автономный режим? Воняет очень…

— А мне, по-твоему, розами пахнет? Нож дай!

— Резак плазменный?

— Нож есть, обычный нож?

— Есть. Но не его же…

— Его. Я начну, а вы продолжите.

— Есть.

— Нож давай.

— Ну-с, — я потер руки, — приступим.

Йопри пытался втянуть сразу все свои щупальца в себя. Забавно. И как меня сразу не стошнило. А с другой стороны, если не я, то кто?

— Привет, Йоприк! Всех видишь своей замечательной аурой? Сейчас я начну укорачивать твое тельце ровно по сантиметру. Это, наверное, очень больно. Мой совет тебе — укоротиться как можно меньше. Хотя что б я там от тебя ни услышал, все равно сразу не поверю. Так что мужайся. Укоротишься ты по-любому. Ты и так готов колоться? Ну почему же я тебе не верю? Ах, и нет одного сантиметра щупалец. Ну что за визг, ах, и нет второго. Сейчас не будет и третьего. На запись готов говорить? Ах так? Артур, Семен, запись включить немедленно! Не будь придурком, Йопри, запись давно уже идет. Половина его щупалец мне не нужна. Скафандры в автономный режим. Пока, Йопри. Я надеюсь, на этой планете мы уже не увидимся. Приступайте, ребята. Йопри, не тяни, мой тебе совет, ребята не все могут расслышать. Чего? Да, не торопясь, по одному сантиметру. Удачи, и жду доклада.

— Слушай, — Джус задумчиво отхлебнул коньяка, — и тебя даже не стошнило? Ты как резать его начал, полкоманды вывернуло наизнанку.

— Ладно уж, сам еле до каюты добежал. А что у нас в сухом остатке? Эта тварь регенерировалась подчистую, а информации у нас с гулькин нос.

— Минус два литра спирта на Артура и Семена.

— У тебя же его, родимого, немеряно!

— Еще как меряно. В литрах. Это алмазы здесь под ногами валяются, а спирт нет! Да и не алмазы под ногами вовсе. Так, суррогат какой-то.

— Ну, ради хохмы наладил бы производство, что ли… Спирта, не алмазов, конечно.

— Уже…

— Как уже?

— А как, что ли?

— У меня на борту спиртзавод?

— Ну, не так глобально…

— А как глобально?

— Ну, так себе… Самогоночный цех. 10 литров в сутки…

— И как давно?

— Как стартанули.

— И все это время…

— Мы пополняли свои стратегические запасы.

— И куда ты все это складируешь?

— Да у нас полкорабля — пустые доки. Шесть трюмов вообще вакуумом дышат.

— Почему?

— Так мы ж вообще смертниками летели. Билет в один конец. Сигнал на родину отослали — и до свиданья. Какая здесь кормежка-поежка. Я перебздил, два трюма консервами забил. Этим и живы пока. Если всех спать не отправить, запас на два месяца.

— Класс!

— Да мы вообще изначально возвращаться не собирались. Это здесь, на месте, все так срослось. А покойникам по плану паек не нужен.

— А тогда на кой хрен ты его брал с собой?

— А может, я оптимист?

— Ты оптимист? Джус — оптимист? Что за бред? Расстреляйте меня — я не поверю!

— Дай пистолет!

— ХРЕНУШКИ!!! Давай лучше дернем еще по одной и поговорим о нашем мужском, сакраментальном!

— Это о чем еще таком невкусном, судя по твоему загадочному виду?

— Об очень аппетитном, и кому как не тебе об этом лучше других знать, мой юный джедай Джус, — я ласково улыбнулся и тут же гаркнул, как папаша, заставший своего сына за рукоблудием: — О женщинах, Джус. О женщинах, выведенных из анабиоза без ведома капитана, и о том, что именно с такими героями бывает! Ты меня совсем за склеротичного идиота, страдающего отсутствием зрения и слуха, считаешь, да, Джус?!

— Ну не то чтоб совсем… Без рук, блин! И без ног, мать твою. Давай выпьем, и я все расскажу. А потом решай, хоть в открытый космос меня без скафандра, хоть голой задницей на охлаждающий элемент реактора. Но сначала давай выпьем, и ты постараешься спокойно все выслушать.

— Давай, самоубийца-фантазер, попробуем.

— Мы с Татьяной еще на плацу перед построением на вылет пересеклись. Перекинулись парой слов, переглотнули…

— Что вы сделали?.. — я аж коньяком поперхнулся. К слову, не наврал Джус, коньяк и впрямь был хорош. Наверное, для типа такого повода придерживал.

— Чего, чего, — Джус обиженно посмотрел на меня маслянистыми от коньяка глазами. — Не перебивай, и так волнуюсь очень! — и, видимо от распиравшего нутро волнения, влил в себя еще одну приличную порцию амброзии и лишь после этого продолжил: — Переглотнули мы, значится, из моей фляжечки исключительно за успех миссии до дна.

— Да, переглот, наверное, значительно сближает, — ехидно прокомментировал я.

— Несмотря что ты командир, ты еще и мой друг, поэтому позволю себе заметить: ты наглый лицемерный родственник ехидны! Тем не менее я продолжу. И знаешь, Серег, мы почувствовали такую близость…

— Чо, прям на взлетном поле? — я не удержался и заржал во все горло.

— Дебил озабоченный! Близость душ! У нас нашлось столько общих тем для разговора. Серег, ты не поверишь, это была любовь с первого взгляда!

— Или с первой фляги конька! Там ведь коньяк был, да? Или ты просто истосковался по женскому телу…

— Хорош уже. А то не посмотрю на разницу по рангам. По рогам настучу, мама не горюй!

— Э-э-э, Ромео, на поворотах полегче! Мне еще участь твою решать. Давай без отягчающих!

— Ну а дальше, если коротко, ты как знаешь, я периодически вытаскивал изо сна весь личный состав на момент проверки боевого духа…

— Поржать ты их вытаскивал, для поднятия своего эго.

— Да думай как хочешь. В итоге в один из таких подъемов Татьяна попросила не возвращать ее в стазис.

— И в тебе Ромео убил офицера!

— Ну, назовем это так.

— А где ж ты скрывал свое сокровище? Не в своей же берлоге? Я ж туда часто заглядывал.

— А ты задумывался когда-нибудь, сколько кают у нас пустовало на тот момент? Почти все.

— Да, но в режиме глубокой консервации. И в случае расконсервации любой из них я бы узнал об этом первым!

— Некоторое количество жидкой валюты помогло мне с помощью техников обойти этот щекотливый вопрос.

— Так ты еще и саботаж на моем корабле устроил! И как ты им все объяснил? Зачем тебе пустой кубрик?

— Элементарно. Я сказал им, что организую в нем производство элитного алкоголя для капитана.

— Вот же ты гад! Еще и подрыв моего авторитета среди личного состава! Ты диверсант какой-то, Джус, а не человек!

— Вот ты и узнал еще кое-что из моей прошлой жизни. А теперь о грустном. Какой способ казни изберет мой господин для своего верного слуги? Прошу лишь об одном, пусть я не умру от алкогольной передозировки через анус на глазах всего личного состава! — Джус просительно сложил ручонки лодочкой.

Я постарался сохранить серьезный вид, но давалось мне это с превеликим трудом. Наконец, положив ногу на ногу и скрестив руки на груди, я изрек:

— Короче, челядь. Давай пулей за еще одной бутылкой наливки не хуже выпитой, да упаковку сигар из твоих запасников прихвати. Принесешь — и вали отсюда часиков на пять. Начальство участь твою решать будет.

Я блаженно улыбнулся, а Джуса словно ветром сдуло.

По прошествии указанного времени Джус робко заглянул в мою каюту. Знал, гаденыш, что накосячил он прилично. Однако ж ко времени его возвращения я пребывал в благостном расположении духа. И не только от выпитого и выкуренного, но и от мысли, какую изуверскую казнь я придумал для Джуса.

— Заходи, чего встал, смертничек.

Джус почему-то неуверенно топтался в дверях. Дверь вдруг резко распахнулась, и в комнату, таща Джуса за руку, влетела белокурая фурия. Верите, нет, я глазом не успел моргнуть, а ее уже несло:

— Полковник, позвольте представиться: лейтенант Комова. Смею довести до Вашего сведения, что на все должностные преступления коменданте Джуса сподвигла я методом шантажа и применением физической силы. Коменданте Джус — кристально чистый образец офицера перед внутренним уставом нашего корабля. По существу вопроса у меня все. Ожидаю заслуженного наказания!

Мне стало смешно до колик, но я сдерживался как мог. Я отхлебнул конька, раскурил сигару и с задумчивым видом уставился на стоящую передо мной пару.

— А позвольте полюбопытствовать, Татьяна. Вас ведь так зовут? С Ваших слов, это Вы, жестоко издеваясь над коменданте Джусом, заставили его организовать подпольный спиртзавод, подпольную порновидеотеку, подпольное казино на сигареты, подпольно купленные за расписки у него же. Вы мне сейчас об этих своих прегрешениях говорили?

Татьяна нерешительно оглянулась на Джуса. Вдруг все-таки разглядит в нем агента темных сил. Наконец, набравшись сил, она выпалила:

— Я имела в виду, что силой заставила коменданте Джуса не возвращать меня в стазис и устроить так, чтобы Вы об этом не узнали.

— Хорошо, лейтенант, я принял к сведению Ваши аргументы. А теперь вы оба присядьте передо мной. Давайте выпьем, и я оглашу свой вердикт. Но только после того, как лейтенант Татьяна ответит на один мой вопрос. Вы согласны, Татьяна?

Я разлил всем по фужерам и, глядя в глаза Татьяне, спросил:

— О каком виде шантажа Вы мне тут рассказывали?

У Татьяны дрогнула рука, уши стали как вишня, но, надо отдать ей должное, ответила она, глядя прямо в мои глаза:

— О сексуальном шантаже, господин Полковник, о сексуальном, — и залпом выпила коньяк.

Джус вскочил и, размахивая руками, попытался что-то прохрипеть. Но я лишь рявкнул на него:

— Заткнись! Если уж встал, стой. Татьяна, Вы можете продолжать сидеть. А теперь мое решение. Скажу одно, далось оно мне нелегко. Но взвесив все за и против, а в особенности зная натуру Джуса, это решение в какой-то мере доставляет мне радость.

Джус напряженно стоял, скрестив руки на груди, и с прищуром смотрел на меня. Татьяна, тоже превратившись в застывшую статую с чуть приоткрытым ртом, ловила каждое мое слово.

— Значится так, правом, данным мне занимаемой мною должностью, я решил вас поженить.

Сначала была гробовая тишина, потом Татьяна с визгами полезла ко мне обниматься. Джус молча схватил со стола бутылку и высосал ее до дна. Когда страсти немного улеглись, я продолжил:

— Вот ты, Татьяна, рано радуешься! Ты и на одну тысячную, да что там, на одну миллионную не знаешь Джуса. И познание будет проходить не всегда безболезненно. Это я по себе знаю. Ты хотя бы сейчас на него посмотри, он в шоке.

— Ничего, отойдет. А от темных делишек я его отучу точно!

— Не отучишь, — я с улыбкой посмотрел на Татьяну. — Это его натура, это его жизнь, это он сам. И заметь, ты полюбила его таким.

— Но я многого не знала о нем!

— Я тоже много чего не знаю о нем. Но это не мешает нам быть лучшими друзьями. Эх, жаль только, способ твоего шантажа мне недоступен…

Татьяна фыркнула. Я похлопал в ладоши.

— Всем внимание, поскольку у нас накопилось несколько неотложных дел, о дне свадьбы сообщу чуть позже. А пока предлагаю официально считать вас женихом и невестой. И вот опять нет повода не выпить! Джус, блин, чего застыл, как фаллос в музее эротической скульптуры, беги за своим самым лучшим, сообразим на троих!

— Йопри, мы можем повторить процедуру. Тебе оно нужно? Я понял, что ты не знаешь, где твои соотечественники. Назови координаты планет, колонизированных вашей расой. Ну, что ты теряешь?

— Сергей, я не знаю. Я целиком и полностью на вашей стороне.

— Свежо предание…

— Послушай меня, я тьму тьмущую времени хотел вернуться домой. Но я не ЭТО хотел увидеть! У нас была великая раса. Более древняя, чем ваша…

— Угу. Где-то это я уже слышал. Тебе напомнить где?

— Мне сейчас нечего терять. Все потеряно. Ты резал меня, но я все равно не сказал. Спускайтесь в квадрат 24.

— Откуда ты знаешь наши координаты?

— Я же читаю вас…

— Что находится в квадрате 24?

— Моя последняя надежда.

— На свободу?

— А зачем она теперь мне? Шанс найти своих.

— Почему я должен тебе верить? Где уверенность, что это не ловушка? За мной моя раса. Я не могу так рисковать. Что там?

— Ты не смог добыть информацию под пытками. Но ты воин. Я обозначу тебе первичные коды. Я тоже воин. Войти мы сможем только вместе. Вторичные коды будут у меня. Сейчас ты можешь отдать команду разрезать меня на куски. Поверь, выкинутое время.

— Ты можешь сказать, что там?

— Может быть ответы на все твои вопросы, а может быть пустышка. Я слишком давно не был дома. Но как бы там ни было, есть большая вероятность подобрать серьезное оружие.

— И ты не побоишься отдать его мне?

— Нисколечко. Без меня оно все равно не выстрелит.

— А с тобой, но по мне?

— Как вариант. Но как тогда я найду своих?

— Диктуй первичные коды. Там видно будет.

— Так запомнишь?

— Ну ты же не дурак. Наш разговор пи-ше-тся…

— Ну да, конечно…

— Давай уж…

Корабль. Время независимое.

Выдержка из дневника. 1-я Планетарная система Йопри.

Цель — квадрат 24

— И что там? — Джус от нетерпения уже подпрыгивал.

— Ну ты ж сам все видишь, — я пожал плечами.

— Пока я ни хрена не вижу, а ты?

— Песок вижу. Чертову прорву песка. У тебя другие наблюдения?

— Песок я тоже вижу. Наверное, был бы слепой, и то бы увидел. Ты первичные коды когда вводить будешь?

— Первичные коды. Коды первичные. Наши когда там будут?

— Почти уже…

— Срочно. Пусть меняют курс и садятся в 25-м квадрате.

Джус схватил рацию и что-то пробурчал.

— Может, поделишься своими мыслями?

— Да я и сам не знаю. Гложет что-то. Уж очень быстро Йоприк дал и координаты и коды.

— Так вроде это и в его интересах.

— Вроде. Но ты поставь себя на его место. Только вчера я резал его на лохмотья, а теперь он белый и пушистый.

— Да фиг их знает, этих вонючек, может, у них это как здравствуй.

— Угу. А ты сам-то в это веришь?

— Слабенько. И что ты предлагаешь?

— А давай на высадку Йоприка пригласим?

— Ты ж сам квадрат поменял?

— Но он-то об этом не знает! А чего наши компьютерщики хлеб задарма едят? Пусть состряпают видеоряд 24 квадрата и нашей высадки.

Джус схватил рацию и начал что бурно наговаривать в нее.

— А дальше? Он же это, телепат хренов.

— Дальше ты остаешься на корабле за главного. А видео ему Карташев покажет. Он же тоже телепат хренов?! Вот пусть он Йоприка и нателепортачит по полной.

— А ты?

— Я валю с Йоприком на планету. Запись моя через сколько будет готова?

— Уже на твоем планшетнике.

— О как! Вижу. А мы можем вывести ее на основные мониторы?

— Уже.

— Пусть приведут Йопри.

— Уже.

— Ты что, других слов не знаешь? Ладно. Подыграй мне. Карташев, бегом в рубку!

— Уже.

— Что уже?

— Носом пошевели. Йопри уже на подходе.

— А. Работаем. Притормози его до прихода Карташева.

— Класс! То есть мне снова нюхать ЭТО?

— Герметизируй скафандр и не ной!

— И как все-таки власть портит человека! А раньше с одного ножа тушенку ели… — Джус скорбно вздохнул. — Завел бы ты себе…

— Иди Йоприка встречай, сваха галактическая. И чой-то ты очень часто стал про женщин вспоминать, соскучился по женской ласке?

— Ну, — Джус замялся, — не без этого. Я с тобой потом эту тему обслюнявлю. Я к Йоприку.

— Йопри, привет. Мы готовы начать операцию. Ты-то сам готов?

— В чем проблема, Сергей?

— Да ни в чем. Смотри, Йопри, мои люди уже на месте. Ты подскажи мне, когда нужно вводить коды?

— А в чем проблема? Сейчас и вводи, — Йопри с интересом рассматривал на мониторе, как мои люди занимали свои позиции.

— А может, нам к ним спуститься?

— Сигнал будет принят только с орбиты!

— Не вопрос. Мы с тобой приземляемся, а Джус вводит коды…

— Ты, Сергей, закрываешься, но я все равно улавливаю твои эмоции. Ты ведешь двойную игру…

— А может, ты? Джус, отправь в квадрат 24 Йопри на автономном модуле, а я отсюда посмотрю.

— Сергей, это огромная ошибка!

— Да ну? Джус, вводи первичные коды!

— Начинаю. А ты, гнида, смотри, — Джус облизнул губы. — Если там что-то пойдет не так, я тебя лично вечность на лоскуты резать буду.

— Отмените ввод кода!

— Поздно, Йопри, поздно.

Камеры, расположенные в квадрате 24, отключились все и сразу. С орбиты мы могли наблюдать воронку от взрыва километрового диаметра. Но вот на ее дне было нечто чертовски интересное. Я бы сказал, архиинтересное.

— Джус, начинай его резать. Мне плевать, как ты это сделаешь, но мне нужны вторичные коды. Я спускаюсь на поверхность.

— Может, химиков пригласить?

— И химиков, и физиков, хоть джинна из бутылки, — я на секунду замялся, — нет, из бутылки не надо, результат должен быть у меня через 24 часа.

— А если не получится?

— Если? Это приказ. Это понятно?

— Есть!

— Есть ты всегда был горазд. Выполняй. И это, пока я за скафандром, может, соорудишь твой фирменный кофе? А то засыпать начинаю на ходу!

— Яволь, мой дженерал!

— Чего?

— Бегу и падаю в смысле. Сейчас сварю.

Матерь божья! Что же это такое. Уже час как я спустился в кратер от взрыва и не мог понять, что я вижу. Абсолютно гладкая сфера. Настолько огромная, что снизу я не вижу ее верхушки. Черного матового цвета.

— Карташев, что дают твои датчики?

— Полковник, я не знаю, верить им или нет. Но то, что ты сейчас видишь, только верхушка айсберга!

— Не понял?!

— По данным нашего мониторинга, эта хрень уходит под поверхность планеты еще на двенадцать километров и имеет строго геометрические пропорции.

— В смысле?

— В смысле это искусственно созданное сооружение, а вот для каких целей… Слишком мало вводных. Полковник, Вы сами его как видите?

— Как я это вижу? Стена черного цвета. Не отражает. На ощупь теплая. Помогло?

— Повторите, теплая?

— Мне так показалось. Хотя у некоторых бойцов ощущения прямо противоположенные. Чего там Джус говорит?

— Пока ничего.

— Антидот Йопри когда давали?

— Кризис настанет часа через два.

— Ну так пусть и не дают его.

— Полковник, должен доложить Вам, у Йопри осталось только 4 щупальца. Мы держим его только на химии.

— Ничего, отрастут. А вот если бы мы сделали все как он хотел, наши ребята свои конечности не отрастили бы. Молекулы не срастаются. Тебе по-прежнему его жаль?

— Не особо. Но он так верещит, что у меня половина персонала ихтиандров вызывает.

— Кого вызывает?

— От унитаза отойти не может!

— А ты как же?

— Это долго, да и ни к чему вам.

— А что так?

— Так что?

— Я имею в виду, что с Йопри я частенько общаюсь, и если смогу скрывать свои мысли, лишним это не будет. Вы сможете меня обучить?

— Обучить? Блокировать эмоции? Теоретически это возможно. Результат вызывает вопрос. Индивидуальная переносимость пси-импульсов, вот в чем вопрос. Но попробовать можно.

— Окей! Тогда к нашим помидорам. Если я все правильно понимаю, тебя Йопри не видит?

— Если быть точнее, он не может считывать мою пси-сферу.

— Стой, не гони лошадей. Тебя он не видит. А ты его?

— Вижу ли я его пси-сферу?

— Да.

— Смутно. Мы слишком разные. Так, на грани. Это сложно объяснить.

— А надавить ты на него можешь?

— Психо?

— Да хоть како! Так, давай попробуем по-другому. Мне от него нужна определенная информация. Чем ты конкретно можешь мне помочь на допросе?

— Конкретно сейчас ничем. Он в стрессовом состоянии. Пытается блокировать все нервные узлы, и этим у него сейчас занято все подсознание.

— А тебе это мешает…

— Мне это мешает? Полковник, я тебе по-другому объясню. Ты представь, что тебя сейчас четвертуют. Ноги-руки отрубают. А я могу залезть к тебе в черепушку и весь этот кайф испытать на своей шкуре. Ты бы пошел на такое?

— Что, так все хреново? Ну ты пойми, нам нужны эти коды!

— Я бы сейчас все остановил. Пусть Йоприк восстановится. Я потом попробую с ним поговорить. Результат не гарантирую, но сейчас шансы получить от него инфу нулевые. Джус его прикончит.

— Надо будет — и прикончит. Ты вот его жалеешь, а он двадцать наших бойцов под монастырь хотел подвести. Пацанов молодых. Твоих ровесников.

— Я все понимаю, но это не методы…

— Не методы, твою мать, я почти поверил ему!

— Полковник, тормозни Джуса, я постараюсь тебе помочь.

— Я услышал тебя. Все, отбой…

— Джус?

— Да?

— Ты как там?

— Тебе картинку скинуть?

— Поверю на слово. Гадостно все?

— Не то слово. А этот неповторимый аромат…

— Бросай его там. Пусть регенерирует.

— А потом по новой? Я второй раз на это не подписывался. Ты отдал приказ. Я выполняю.

— Приказ отменяю. Давай через полчаса в твоих апартаментах встретимся. Попробуем по-другому его колоть. Пивом угостишь?

— Пивом? Да я спиртом полчаса отмываться буду! Чего-нибудь придумаю. Но о красном вине можешь даже не заикаться.

— Так у него кровь не красная!

— Щас, минутку. Ага. Только токсичная на цвет и запах, — Джус сглотнул слюну. — А если быть откровенным, не кольнулся бы он. Я и не таких колол. А здесь он тебе не соврал. Есть там что-то для него важное. Настолько важное, что он и издохнуть готов. Если есть другие варианты расколоть его, пробуй. Силой не вариант.

— Ладно. Встречай.

Корабль. Время независимое.

Космическое пространство Йопри.

Йопри

Йопри корчило на полу. Было мучительно больно. Но главное он сделал. Человеческий звереныш активировал «Базис». «Базис», последняя надежда. Шанс умереть или выжить героем для своей нации. Йопри подтянул отрастающие щупальца и попробовал свернуться в кокон. Пока не получалось. Боль замутила взгляд. Не страшно. Еще 2—3 макроцикла, и он полностью восстановится. Останется последняя задача — заставить звереныша доставить его непосредственно к объекту. Это серьезно. Звереныш показал себя сильным противником. Сильным и опасным. Но у звереныша есть не столь дальновидный друг, и Йопри подскажет ему правильный путь. А пока Йопри нужно немного отдохнуть. Йопри сильный. И он еще сможет показать свою силу этим вонючкам. Раз и навсегда выкинуть их из пространства подгалактики Йопри. А пока нужен сон. Время и сон. А там властитель судеб поможет ему в его давней войне длиною в вечность.

Корабль. Время независимое.

Космическое пространство Йопри.

Полковник и Джус

Позови меня тогда, когда

Ты увидишь парусник надежды.

Отвернулась от меня земля,

На флагшток повесил я всю вечность…

Мы разбивали корабли

И смертников на борт не брали.

Пусть я последний у весны,

Все на борту об этом знали.

И черный Роджер на ветру,

И запах пепла за спинами —

Я не прошу и не молю.

Идя за мной, вы это знали.

Подо мной три мили до земли,

А до Бога мне рукой чуть меньше,

Если не дотронусь до мечты,

Забери меня к себе навечно.

Мы разбивали корабли

И смертников на борт не брали.

Пусть я последний у весны,

Все на борту об этом знали.

И черный Роджер на ветру,

И запах пепла за спинами —

Я не прошу и не молю,

Идя за мной, вы это знали.

Я не верю, не прошу, не жду,

Кол сосновый под рубашкой спрячу.

Для себя родного берегу,

Если теткой станет неудача.

Мы разбивали корабли

И смертников на борт не брали.

Пусть я последний у весны,

Все на борту об этом знали.

И черный Роджер на ветру,

И запах пепла за спинами —

Я не прошу и не молю,

Идя за мной, вы это знали.

Боги океанов и морей,

Не смотрите на меня с усмешкой.

Не смогу я стать для вас смелей,

Если в дом я ваш приду без спешки.

Мы разбивали корабли

И смертников на борт не брали.

Пусть я последний у весны,

Все на борту об этом знали.

И черный Роджер на ветру,

И запах пепла за спинами —

Я не прошу и не молю,

Идя за мной, вы это знали.

Я хочу, вы можете, все так,

Карту судеб не перерисуешь,

Если я для вас простой пустяк,

Можно не заметить меня всуе?

Мы разбивали корабли

И смертников на борт не брали.

Пусть я последний у весны,

Все на борту об этом знали.

И черный Роджер на ветру,

И запах пепла за спинами —

Я не прошу и не молю,

Идя за мной, вы это знали.

Жди меня, и я к тебе вернусь,

Образ твой мне сердце всегда греет,

Ну а если что, не обессудь —

Моряку всегда найдется рея.

Мы разбивали корабли

И смертников на борт не брали.

Пусть я последний у весны,

Все на борту об этом знали.

И черный Роджер на ветру,

И запах пепла за спинами —

Я не прошу и не молю,

Идя за мной, вы это знали.

— А какого ты вообще ее написал? — Джус потянулся за коньяком. — Ты же не моряк вообще.

— Ну, не моряк. — Я отставил гитару. — Но ты эту песню горланишь на ура. Не первый год, между прочим.

— Да ладно я. Слова-то хорошие. Правильные.

— Ты это когда решил, что правильные?

— А хрен его вспомнит. Еще на базе, наверное.

— На какой базе? Я ее в 16 лет написал. Ее еще Выдра пел. На самой первой нашей базе.

— Ну, положим, не совсем на нашей.

— Упс, ты ехидничать начал?

— Кто? Я? Да я только что с тобой пел!

— И?

— Душевно!

— То есть песня тебе не нравится?

— На, выпей лучше. Не нравилась бы, не пел столько лет.

— А чего ты тогда?

— А чего я?

— Ну типа выеживаешься…

— Я? Это ты выеживаешься. Тупо пить не умеешь.

— Я? Пить не умею? А вот и умею!

— А стакан слабо?

— Твой стаканчик — да легко!

— Смотри, сам сказал…

Мы разбивали корабли

И смертников на борт не брали.

Пусть я последний у весны,

Все на борту об этом знали

И черный Роджер на ветру,

И запах пепла за спинами —

Я не прошу и не молю,

Идя за мной, вы это знали!!!

— Чего тебе?

— Мы сутки проспали!

— И?

— Народ интересуется, где мы?

— Так мы вроде у тебя!

— Как ты будешь объяснять, что мы тут сутки делали?

— А мы делали?

— Ты что, дурак?

— Это ты эту тему начал…

— Забей. Пиво будешь?

— Пиво? Пиво буду! Холодное?

— Прям из-под Йоприка!

— Дурак, что ли? Мне уже сейчас плохо стало. Как он там, кстати?

— Сейчас посмотрю. Ну, отрастает твой приятель. Дня через два будет в норме.

— Дня через два, говоришь? Пиво тащи, а я посплю немного.

— А всем что говорить?

— А в чем проблема? Говори, что ты моя любимая жена…

— Чего?

— Ну, сам придумай чего!

— С пивом?

— С пивом.

Корабль. Время независимое.

Космическое пространство Йопри.

Полковник

— Привет, Йопри! Заждался поди?

— Что, новый резак принес?

— Я кислоту серную принес, падла. Не отрастишься!

— Побыстрее бы!

— Да легко. Коды скажешь?

— Какие? Я ж тебе все сказал.

— Молодец, возьми с полки огурец. Ребята распластайте это чудо природы на столе. Джус, приступай к сборке своей конструкции. Чего, Йоприк, еще не страшно? Ножей больше не будет!

— Надеюсь, ты о кислоте так, в шутку?

— Ага, о том, что она серная. Она концентрированная серная.

— И где твоя выгода? Ты ж меня грохнешь, а узнать ничего не узнаешь…

— Угу. Это ты так думаешь. А теперь познакомься с моими друзьями.

— Это кто. А-а-а?

— Джус, капни на него.

— Может, не надо, вонища будет, а люди неподготовленные…

— Карташев, ну что, справитесь?

Карташев потер руки.

— Я уже справился!

Джус уставился на меня. В смысле справился? Это что здесь происходит? А? А мне ты не мог сказать?

— Карташев, вы уверены?

— Так точно!

— Джус, вы давайте, отвязывайте этого придурка и тащите туда, куда нужно.

— Не, ну это вообще! Я три дня сооружал эту бандуру. А теперь ее куда? А этого куда? Он нам вообще нужен?!

— Карташев, он нам вообще нужен?

— Ну, я бы не был столь категоричным…

— Короче, Джус, тащи его туда, откуда взял.

— Вот же свинство. Только одежду постирал. А теперь два раза стирать придется!

— А почему два?

— А за один раз такое дерьмо не отстирывается!

— Ну, значится, два…

— И это мне говорит человек, которому я две недели кофе готовил? Не ври. Когда готовит Татьяна, я еще не чувствую руки мастера.

— На жалкую лесть не введусь. Спасибо!

— Боец, — бросил Йопри. — Семейные разборки можете оставить за бортом!

— Ух ты блин! Ты что о себе думаешь? Три наряда вне очереди! Как фамилия? Серег, а ты-то что молчишь?

— А я что? Нормальный боец. Наряды отменяю. Сам все объяснишь. А вот фамилию узнай. Будем на планете, тыл закрытый должен быть!

— Какой такой тыл?

— Наш тыл!

— Ну, Карташев, рассказывай. Что ты там для меня такого интересного у Йопри выведал.

— Я бы, Полковник, на Вашем месте так не иронизировал. На самом деле я понял не так уж и много. Но даже это не прибавляет мне поводов для оптимизма.

— А коды вторичные ты узнал?

— Да не было никаких вторичных кодов!

— Интересненько. А какие тогда были? Что это мы на поверхности столь неординарным способом вскапнули? Взбзднули, я бы сказал?

— Да я и сам не очень-то понял. Перевод этого слова с языка Йопри нам неизвестнен. По-моему, это какая-то абривеатура. Набор букв, не имеющий конкретного значения. Но я могу и ошибаться. Язык Йопри по предварительной оценке изучен нами только процентов на двадцать. А может и меньше. Сами понимаете, их цивилизация гораздо старше нашей, куча диалектов. Может, и мертвые языки есть. Точнее, точно должны быть.

— Стой, стой, стой. Пока я понял, что ничего не понял. Ты сам-то понял, что говоришь? Ты объясни мне, чего ты там в его черепушке увидел, что мне однозначно не понравится.

— Однозначно только врачи при вскрытии говорят. И то только о причинах смерти от вскрытия…

— Какой-то с душком у тебя юморок.

— Душок тут, знаете ли, своеобразный. А если по сути… Короче, Йопри очень хотел, чтобы вы ввели эти коды с компьютера его корабля. И они не первичные и не вторичные, они единственные. Но, насколько я понял, сам он этого сделать не мог. То есть никто из Йопри. Это какой-то защитный код. Слово «защита» звучало у него в мозгу не прекращаясь.

— Ага. А какое бы слово крутилось у тебя в голове при выражении «концентрированная серная кислота»?

— Наверное, я бы сознание потерял и молчал в тряпочку. Он не этого боялся. Он был счастлив. Хотя как можно быть счастливым, когда вероятно будешь облит концентрированной серной кислотой? Вот здесь слово «защита» актуально. Не конкретно к нему как к индивидууму. А вот если цель — спасение своей расы…

— Ага, поэтому для этого нужно очень громко угробить часть моей расы…

— А вы его тоже не икрой черной кормили все это время. Зато с другой стороны, коды вы ввели, а маленькую месть еще никто не отменял. Да и большую тоже.

— Логично. А ты сам-то, случаем, не на его стороне? А то чуть слезу не пустил. Ты мне вот что скажи. Что я запустил этими кодами?

— Не знаю. Что-то очень глобальное.

— А может, долбануть по этому чему-то из всех стволов?

— Ну попробуйте. Только Йоприк совершенно спокоен по этому поводу. Вас это не настораживает?

— Не настораживает? А что меня может настораживать? Инопланетный диверсант играет со мной в смертоубийственные игрушки. Я сам, дитя XXI века человечества, торчу на задворках галактики и ничего не понимаю. Что же не так? Что же может меня насторожить?

— Все так. Но моя аналитическая группа может предоставить свои наработки уже сейчас.

— Упс. А с этого вы начать не могли?

— Но Вам были больше интересны вторичные коды…

— Ты и меня читаешь?

— Могу. Но Вы сами спросили.

Я сидел на борту захваченного нами космического корабля, в скафандре, и из космоса разглядывал планету Йопри. Жутко безжизненную планету. Йопри, того Йопри, который хотел большую часть своей сознательной жизни превратить мою Землю в подобие своей планеты сейчас. На кой? Зачем? Я бы понял это все, если бы, предположим, им места под своим солнцем не хватало. Так у них других солнц завались было. Ну, если представить, что наш знакомый не врет. Тогда зачем ему это было нужно? Откинем меркантильный вопрос с жизненным пространством и природными ресурсами. Нет. Ему явно нужно было что-то другое. Пусть мы разные, пусть отвратительно пахнем друг для друга, но тотальное уничтожение? Мы же не за этим сюда летели. Так, прихватить кусочек чужих технологий. Домой успеть переслать все, что успеем нарыть, пока нас не превратили в сверхновую. Так и мы свою жизнь на кон ставили. А лично для меня она недешево стоит.

Под почти матовой поверхностью вскрытого купола непрерывно вспыхивали маленькие искорки. Ну и что это? Прощальный фейерверк? Последний приветик от Йопри? Нет, не может быть все так просто. Уж Йоприк точно не так прост, каким иногда кажется. Думай, Полковник, думай. Где у них было слабое звено. Что они могли поставить на кон, да так, что сами не могли бы запустить? Запустить? Ну, положим. Какая-нибудь консервация. Рыбная. Осьминожья. Тьфу ты, блин. Куда меня вечно несет? Консервация. Может быть, склад? А склад чего? Глупо как-то всем помереть, а консервы свои оставить. Кто их есть будет? А может, не есть, может, носить? Жаль, в космосе покурить нельзя. А может, там табак? От неожиданно пришедшей мысли я почесал макушку шлема скафандра. Или коньяк доисторический. Офигеть, многомиллионной выдержки коньяк. Это ж денег сколько! Нет, опять меня понесло. Говорили же, что эти кислородные картриджи в скафандрах забиваются или высыхают. Короче, глюки от них. Как же курить хочется-то. И макушку почесать. Думай, Полковник, думай. А если представить, что всем Йоприкам приспичило куда-нибудь улететь. А зачем? А если очень попросить? То есть им грозила какая-то опасность. А уйти нужно было далеко и навсегда. Или просто далеко. А лучше навсегда. И при этом кто-то мог возвратиться домой из дальней командировки. Например, Йоприк. Упс. А что бы я оставил? Я коснулся грудной пластины и активировал внутренний интерком.

— Джус, привет!

— Привет, ты на часы смотрел?

— А что не так?

— По корабельному времени три часа ночи.

— Извини. Ты мне подскажи пожалуйста, что бы ты оставил дома, если бы не рассчитывал туда вернуться? Но рассчитывал бы, что туда вернется кто-то близкий тебе.

— Ничего.

— Почему?

— Да просто. Если бы я не хотел, чтобы меня нашли, я бы вообще ничего не оставил. Дома. А другу я оставил бы все в другом месте.

— А если так было бы нужно?

— Кому? Мне? Мне бы это на фиг не нужно было бы. Да и потом, чего там оставлять. Деньги, документы. Мои друзья и сами это смогли бы найти.

— А если память? Воспоминания о тебе.

— Ты что там, обкурился?

— Да я на внешней стороне нашего корабля сижу. А курить очень охота. К тебе зайти можно?

— Можно, наверно. Сейчас проверю. Тань, тут дело такое, мне поговорить нужно.

— Джус, ты на часы смотрел? Полковник? Джус, только ты, пожалуйста, так больше никогда не делай. Я же тебя люблю, а не Полковника.

— Танечка, я очень постараюсь. Ну ты же знаешь, это Полковник.

— Это ты для меня Генерал, а он только полковник.

— Невеста, Танюшка, должна поддерживать и одобрять благие начинания будущего мужа!

— Полковник, при всем уважении, это с утра. Танюшенька, дай, золотце, водицы напиться из корытца?

— Что, правда? Так оно бывает?

— А я врала Вам когда-нибудь?

— Постоянно! А я как капитан этого корыта предложил узаконить ваши отношения. И это вся благодарность?!

— А меня ты спросил? — звук громкого шлепка.

— Джус? Джус, это было твое наказание, это раз, а зайти-то мне можно, это два?

— Заходи! В следующий раз интерком отключать буду.

— А ты и сейчас его не отключил.

— Заходи уже. Тань, может, поесть чего сварганишь? Таня, никаких смокингов, боевые офицеры только в мундирах. А мы можем с тобой и в скафандрах.

— Полковник, ну когда наконец дату свадьбы назовешь? А то засиделась уж в невестах.

— Сейчас скафандр сдерну и назову. Короче так, душа моя Танюша. Сейчас ставишь литр — свадьба через месяц, два — через неделю.

Татьяна принесла и выставила три:

— Послезавтра! — и посмотрела прямо мне в глаза. Я пожал плечами и согласился.

— Какая-то странная у вас математическая прогрессия, — попробовал возмутиться Джус.

— Ага, космическая, — затыкая ему рот куском сухпая, пропела Татьяна.

Корабль. Время независимое.

Космическое пространство Йопри.

Свадьба Джуса

Джус нервничал просто жутко.

— Блин, ну какое венчание в скафандрах? А мальчишник ты почему отменил?

— Ха, так ты ж девичника хотел! А кто у нас управляет камерами внутреннего наблюдения? Правильно, Татьяна! Ты, диверсант, каким местом думал, когда пригласительные билеты всем проходящим мимо особам женского пола раздавал? Ты помнишь, что Татьяна — кадровый офицер спецназа? Лазарет решил работой на недельку загрузить?

— Можно подумать, можно подумать, она бы узнала, — Джус щегольски защелкнул манжету правого рукава скафандра. — Полная конспирация, приглашения из рук в руки через третьи руки. А ты сопли на киселе развел, — Джус обиженно надул губы.

Голос из динамика прямо рядом с левым ухом Джуса нежно проворковал Татьяниным голосом:

— А чуть позже, мой дорогой, мы и вторые руки оборвем. Третьи заканчивают ускоренное восстановление двигательных функций в камерах усиленной регенерации. Целую нежно! До скорой встречи!

От нервной встряски Джус никак не мог застегнуть манжету на левой руке скафандра. Я ненавязчиво помог ему в этом.

— Нет, это ж очешуеть можно, я, коменданте Джус, находясь на своей суверенной территории, постоянно нахожусь под неусыпным взглядом Большой Сестры?

— Что значит Большой Сестры?

Металлический голос Татьяны, по-моему, немного охладил боевой пыл моего товарища. И он, зачем-то честно глядя в микрофон — МИКРОФОН!, — залямзил:

— Ну, понимаешь, раньше у америкосов программа такая была, Большой Брат, и…

— Я участвовала в ее разработке. Очень полезный опыт, знаешь ли, наблюдения за разными придурками. Но это, конечно же, не относится к тебе, мое солнце. Понял!!! Это у тебя бог знает какая по счету свадьба, а у меня первая…

Джус весь сморщился в своем скафандре, чуть не утоп в нем.

— Прости. У нас все будет долго и радостно! Обещаю!

— Целую. Пока.

— На, чайку глотни, полегчает.

— Да пошел ты со своим чаем! — Джус принюхался. — Хотя давай. Друг плохого не насоветует. — Залпом жахнул чайную чашку коньяка, смачно захрустев сухарем.

— И вообще, Джус, без обид, если я еще не стал старым склеротиком, ты же свою каюту объявлял суверенной территорией?

— Допустим. А это ты к чему?

— А это я к тому, что до сегодняшнего дня это был твой пустой треп. Но со вчерашнего дня все датчики в вашей каюте, кроме экстренного пожаротушения, отключены лично мной. Так что больше можете не тыриться в душевой кабине.

— Вау, работает. Но это просто невозможно! Как Вам это удалось, Полковник? — раздался голос Татьяны из динамика.

— Компьютер, отключение внешней связи из кубрика командующего на 1200 секунд. Активировать.

Я достал два чистых стакана и плеснул по пятьдесят моего привезенного из-до армянского коньяка. Протянул Джусу сигару. Раскурили.

— Ты помнишь, Джус, когда мы встретились, мне показалось, что ты мертвый? В душе. Потом мы сблизились, прошли через многое. Но все равно до конца я тебя не понимал. Не знаю, как это объяснить… — Джус сидел опустив голову, прихлебывая коньяк и выпуская дым через ноздри, чуть покачиваясь в такт моим словам. — Но здесь, Джус, на этом корабле я увидел впервые тебя живым. И, видимо, жизнь твоя в Татьяне. Береги ее. Ну, это я глупость сморозил. — Я тоже смочил горло коньяком. — Я не знал, что подарить тебе на свадьбу. — Джус махнул рукой, типа ничего не надо. — Но помнишь, на той крыше, откуда я тебя тащил, один из сваргов держал тебя за оторванную руку. Не помнишь, конечно. Его алмазный глаз, как мне тогда показалось, в последнем восхищении смотрел на тебя. Этот глаз я забрал тогда с собой. А уж здесь наши умельцы разгранили его на два кристалла и вставили в перстни. Теперь они с ваших обручальных перстней будут смотреть с восхищением на вас с Татьяной! Удачи тебе, брат.

— Сообщение внутренней системы корабля. Связь с кубриком командующего восстановлена. Внешних сообщений нет.

Джус скрипнул зубами.

— А может, и не было у меня жизни-то до этого. Может, все только начинается. А, Серег?

— Ха, у нас всех только начинается! Татьян, сколько времени до выхода на внешнюю обшивку корабля?

— Мальчики, 13 минут осталось до заката. Мы не успеем!

— Цыц, лейтенант. Всех приглашенных в шлюзовую и на обшивку! Мы будем вовремя.

— Джус, давай в темпе.

— Да мне только шлем загерметизировать.

— А топать нам сколько до шлюза? Побежали.

Успели вовремя. Около тридцати приглашенных стояли полукругом вокруг брачующихся и меня рядом с ними. Гаснувшее ярко-бордовое солнце материнской планеты Йопри, словно даря нам напутственную улыбку, медленно скрывалось за шаром пустынной планеты. И наконец только далекие алмазы звезд стали освещать нашу маленькую группку. Группу людей, не побоявшихся пересечь этот бескрайний звездный простор, может быть слишком рано открытый для нас. Да и наплевать через левое плечо, что в скафандре проблематично. Мы сегодня здесь. И два сердца, пройдя многие испытания, хотят сейчас, под светом этих звезд, навсегда признаться друг другу в любви.

— Дорогие Джус и Татьяна! Властью, данной мне должностью командующего этим кораблем, объявляю вас мужем и женой! Требую после прохождения на борт и разоблачения, как требует того техника безопасности, обменяться кольцами и устроить всем банкет.

Я бросился к шлюзу первым со словами:

— Кто последний, тому крючок для скафандра искать!

Ну а дальше понеслось. Все по полной, все как дома.

— А помнишь, на одной свадьбе нарезали из бумаги следов, разложили эти следы на полу от жениха к невесте, и тамада задал хохмаческое задание: жених должен дойти до невесты по этим следам, говоря комплимент или ласковое слово на каждом следе. Жених пошел: первый след — «Любимая!», второй след — «Красавица!», третий след — «Хорошая моя!». На четвертом поскользнулся, падает: «Бл*дь!»

— Э, граждане космокамикадзе, здесь и дамы, между прочим, в хламуду, но на законных основаниях требуют мужского внимания, а не пошлости ниже пояса.

— Солнце мое огнедышащее, лазер глаз твоих зеленых просто валит меня с ног. Чем тебя угостить?

— Угостить? А то я не знаю, что все здесь — халява от Джуса? Хотя мартини с абсентом и не взбалтывать было бы самое оно.

— Такой коктейль есть только у меня в каюте.

— Не вопрос, птенчик, но если потом захочешь меня найти, подходи сюда же.

Пара удаляется в обнимку в ритме ламбады под песню «А белый лебедь на пруду».

Мы сидели поначалу тихо-спокойно, пили не спеша коньяк. Я, Джус, Татьяна и ее подруга Елена. Девушка симпатичная, но не в моем вкусе. И возьми и дерни меня коньяк за язык:

— Елена, у нас же сегодня праздник большой. Свадьба как-никак, а у Вас ни улыбки…

Она возьми да ответь:

— Да, Полковник, сегодня праздник, да только я, простит меня Татьяна, не отдыхать сюда летела. А гадов этих резать, огнем их жечь. Вот мой праздник. А надо — и сама сгорю. Лишь бы с пользой. Прости меня, Татьян. Я от чистого сердца рада за тебя с Джусом. Правильный он у тебя мужик, настоящий. А на тебя, Полковник, смотрю и понять не могу, что ты за человек. Вроде и не трус вовсе, а здесь обломался и в ступор впал. Решайся, их много, еще детям нашим их резать хватит. Простите меня, я пойду. Счастья тебе, Татьяна, и тебе, Джус.

И ушла. А вот осадок остался.

— Кто она? — спросил я.

— Она на нашей базе двух сыновей и дочь годовалую оставила. Мужа так и не опознали. Ее саму чудом из-под обломков достали. Так-то. А врач она хороший. В полях такого навидалась, что некоторым и на две жизни хватит. Ну ладно, чего мы все о плохом да о плохом, праздник у нас! Полковник, кричи «горько», хочу молодую жену целовать! ГОРЬКО!!!

Но праздник не задался, и сколько мы не пытались раскачать Джуса, он становился лишь мрачнее. И когда он вышел ненадолго по делам, было уже слишком поздно.

Корабль. Время независимое.

Космическое пространство Йопри.

Свадьба Джуса

Мы безрезультатно искали Джуса на протяжении часа. Его нигде не было. Неожиданно взвыли все аварийные системы корабля: «Возможность прямого контакта с объектом, покидающим верхние слои планеты нашей геостационарной орбиты. Вероятность столкновения 78,2%. Возможные варианты ухода от столкновения: немедленный реверс вправо на 56 градусов с отклонением от оси нендо на 12 градиентов».

Уже вбегая на мостик, я хрипел:

— ВЫПОЛНЯТЬ!!!

Задним умом я понимал, что компьютер услышал меня давно и уже действует, мне же важно было быть на мостике вместе с моими людьми.

— Компьютер, записывать и на монитор все возможные данные по объекту.

— Запись и сканирование объекта ведется с момента его старта с поверхности планеты.

— Вводные на данный момент.

— Объект сферической формы, общей площадью 56000 кубических метров, взял старт из-под поверхности планеты. На данный момент вектор движения — созвездие Льва. На данный момент скорость движения 0,5 световых с вектором увеличения 0,1 световых каждые 54 секунды. Сканирование всеми имеющимися ресурсами результата не дало. Жду дальнейших инструкций.

— Начать прогрев маршевых двигателей. Отслеживать вектор движения объекта вплоть до крайней точки наблюдения. Скорректировать курс на преследование. Старт по моей команде с отсчетом 10. Приступать.

Я вытер пот со лба. Понятно, что улетела сфера, раскопанная взрывом Йопри. Но почему сейчас? Куда пропал Джус?

— Полковник, вызывает командир поисковой бригады Ушаков.

— Слушаю.

— Мы, кажется, нашли коменданте Джуса.

— Где он?

— Заперся в своей каюте.

— Изображение каюты на монитор.

— Сожалею, Полковник, все датчики внутри помещения заблокированы.

— Блин, — я хлопнул себя по лбу, я же сам заблокировал все датчики, а код доступа сделал скользящим.

— Хорошо, ждите, я спускаюсь. И срочно вызовите туда лейтенанта Комову.

— Полковник, это не все. Исчез Йопри.

— Мать вашу, как?

— Кодовый замок открыт снаружи. Запись камер наблюдения показывает, что это сделал коменданте Джус.

— Кто? — хрипел я на ходу

— Коменданте Джус.

— Далее

— Они прошли к аварийным модулям и стартовали к планете.

— Не тяни! — я был почти на месте и задыхался.

— Через двадцать одну минуту коменданте Джус вернулся на борт корабля, прошел в свою каюту и заблокировал дверь.

Я уже подходил к каюте Джуса и видел стоящих там людей.

— Ушаков?

— Так точно.

— Слушай, как тебя по имени?

— Дмитрий.

— Послушай, Дмитрий, бери всех своих людей, подключай кого хочешь, но по миллиметру обследуйте весь путь коменданте Джуса до капсулы и обратно! Это очень важно, Дмитрий.

— Я все понял, господин Полковник. Сделаем на совесть.

— Очень на вас рассчитываю. Да, и обязательно тщательно обследуйте капсулу, техников подключите.

— Сделаем.

— А мы, — я кивнул подбежавшей Татьяне, — здесь попробуем разрулить.

— Удачи, Полковник!

— И тебе удачи, Дима!

— Джус, выходи! Мне что, приказать переборки резать?! Да и не знаю я, можно ли их резать…

— А зачем? — голос Джуса из-за двери звучал глухо и настороженно.

— Тань, ну хоть ты ему скажи….

— Джус, выходи, это Татьяна, твоя жена! — Татьяна сжала губы.

— Татьяна, привет, а чо сразу жена?

— Придурок склеротичный, у нас сегодня свадьба была!

— Чо, прям у нас?

— Короче так, либо ты сейчас выходишь, либо я достаю тебя оттуда по кусочкам. По очень маленьким кусочкам! — Татьяна сложила руки на груди и с нескрываемой агрессией смотрела на запертую дверь.

— А как я вообще здесь оказался?

— Ты, ловелас недоделанный, полгода мне голову морочил, а ля любовь-морковь, а теперь не помнишь, как с нашей свадьбы свалил? Мы весь личный состав подняли, чтоб тебя, гада, найти!

— А почему я в боевом скафандре?

— А почему я не в свадебном платье, а тоже в боевом скафандре?!

— Да, кстати, а почему?

— А кто посреди свадьбы решил спуститься на купол и станцевать на нем джигу, да еще и Йоприка с собой прихватив? Я, по-твоему?

— Ну, может, и я. Однако это не объясняет, как я здесь оказался в этом вонючем скафандре.

— А это пусть тебе объяснит твой приятель Йопри.

— А я-то думаю, откуда такая вонища! Только Йоприка здесь нет. Вонища есть, а Йопри нет…

— Может, ты наконец дверь откроешь, — я не выдержал и пнул по двери ногой.

— А я почем знаю! В смысле, как эта дверь открывается?! И вообще, вы меня вчера били, что ли? Голова раскалывается!

Татьяна, видя мое лицо, схватила меня за руку и нежно заворковала:

— Любимый, нажми на маленькую красную кнопочку на левом запястье…

— Блин! А холодно-то как! — видимо, у Джуса снялась термоперчатка.

— А теперь коснись пальчиком пластины справа от двери. С изображением щупальца, — не меняя тембра голоса, сказала Татьяна. При этом Татьяна вся подобралась, сжалась в пружину, как кошка перед прыжком.

— Угу. А!!! А по морде-то за что?!

Дверь с тихим пшиком открылась.

— Не за что? — Татьяна на секунду задохнулась от возмущения. — Это тебе за все ласковые слова, сказанные этой ночью. Точнее, не сказанные, — Татьяна наступала на Джуса, как тигрица на кролика, нанося удары раскрытой ладонью. Шлепки были смачные. — А это за то, что внес меня на руках в нашу каюту, а точнее не внес! А это… А это…

— Блин, где здесь кнопка герметизации скафандра? — Джус, расставив руки, отступал.

— А я ее отключил, — сказал я, совершенно не представляя, как такое можно сделать. Но это не помешало мне с мстительной улыбкой потереть ладошки.

— Гад, спаси меня, — преданно глядя мне в глаза, заверещал Джус.

Корабль. Время независимое.

Космическое пространство Йопри.

Разбор полетов

— Карташев, вы уже пообщались с коменданте Джусом?

— Да, и общая картина ясна.

В это время Джус, насупившись, сидел в углу стола и делал вид, что через трубочку посасывает яблочный сок. Я сильно подозревал, что сок этот был солодовый, хорошей перегонки и выдержки.

— После негативных впечатлений, полученных в ходе разговора с подругой лейтенанта Комовой, коменданте, находясь под спиртосодержащими препаратами, воспылал праведным гневом к представителям цивилизации Йопри.

— Короче, Склифосовский, — Джус перегнулся через стол, — я решил пойти и удавить эту гадину. Тем более, — Джус ткнул пальцем в Карташева, — по своим каналам я узнал, что вы, яйцеголовые, научились управлять кораблем и без его непосредственного присутствия!

— Джус, умолкни на время. — Я выразительно посмотрел на стакан в его руке. — Пей свой сок, а нам решать нужно, что делать дальше. Продолжайте, Карташев.

— Но коменданте Джус, видимо, не узнал по своим каналам, — Карташев с мстительной улыбкой посмотрел на Джуса, — что ослабленный спиртосодержащими препаратами мозг человека — легкая добыча для ментально развитого мозга представителя цивилизации Йопри. Поэтому все свои дальнейшие действия коменданте Джус совершал под четкую диктовку Йопри. На аварийной капсуле он доставил Йопри к основанию купола, позволил тому проникнуть внутрь и благополучно вернулся на корабль. Смею заметить, что мыслеприказ вернутся на корабль коменданте Джусу Йопри отдавал по доброй воле. В противном же случае Джус неминуемо бы сгорел или был раздавлен гравитацией объекта при старте оного. У меня все.

Я оглядел всех присутствующих.

— Какие будут предложения? — Видя угрюмое молчание соратников я решил немного разрядить обстановку. — Господа офицеры, вот меня сейчас не покидает стойкое ощущение, что все мы с вами застряли в какой-то межгалактической психушке. Непонятно, где мы, зачем мы и что делать. Но ведь в этом есть свои плюсы! Например? Например, мы можем послать на кол Наполеона! Или дать лампасов товарищу Ленину — чувство собственного достоинства побеждает любую критику. Отсюда что мы делаем. Карташев, мы можем сесть на хвост Йопринскому объекту?

— Сесть, теоретически, можем. Догнать — нет!

— Тогда другой вопрос. Вы расшифровали навигационные кристаллы Йопри?

— На 96%.

— Значит, берем курс на ближайший мир Йопри, а дальше действуем по обстановке. Все лучше, чем здесь сухпай проедать. Все согласны?

Согласны были все. Даже Джус радостно кивнул. Хороший признак.

— Тридцатиминутная готовность к старту. Занять места по распорядку.

Планета Эксодия-4.

Космическое пространство Йопри.

23:04. Время планетарное.

Полковник

Джус неуверенно рулил нашим транспортным средством одной левой. В прямом смысле этих слов. Правая рука висела вдоль тела и исходила кровью, немилосердно пачкая пол нашего вездехода. Ну, громко, конечно, сказано — вездехода, так, скорее багги от него остался. Без крыши, без трех из четырех дверей. Да и мы сами превратились в багги. В том самом смысле, что с одной работающей рукой из наших четырех. Трясло немилосердно. Да плюс жарища и пылища… Рай для извращенцев.

— Слушай, ковбой фигов, — я уж не мог сдерживаться, — может, ты помедленнее как-нибудь поедешь?

— Ага, щас! А может, ты еще и сам этот тарантас поведешь, пока эти придурки сзади долбят по нам непонятно из чего?! — Джус сплюнул в отсутствующую дверь.

— Не, ну ты вообще герой! У меня две руки в перловую кашу, давай, не вопрос, меня за руль!

— А героизм-то в чем? — Джус, как ему, наверное, казалось с ехидцей глянул на меня. Только зря это.

Его окровавленная физия плюс пыль давали тот еще эффект 3D. Как бы не очень смешной ремейк восстания полудебильных полумертвецов. Меня аж передернуло. От смеха, видимо.

— Ну ты вообще красава! — я даже попытался вскинуть руки в порыве возмущения. Хрен оно, конечно, чего из этого вышло, но попытка не пытка и все такое… — То есть тебе недостаточно того, что нам и так сейчас задницы поджарят?

— О, блин! Если не они, мне эту же пятую точку их раздолбанная в хлам пустыня поджарит. Так ты будешь пересаживаться за руль? — Джус широко и искренне улыбнулся. Ну или он хотел так думать.

— Да не вопрос. Но есть одно маленькое «но». Ты меня сам пересадишь, — я плаксиво заглянул в его один не заплывший синяком глаз. — А то, боюсь, у меня руки даже до руля не дотянутся.

— Ай какая молодца! На жалость решил давить?! Да мне по фигу! Давай помогу. Где притормозить? — Джус начал притормаживать, и наши преследователи визуально стали гораздо ближе.

— Ты что, идиот? — я только что не заматерился. То ли воспитание, то ли образование не дало.

— А что не так? Жить захотелось? — Джус прибавил газа.

— Фи, какие мы стали сентиментальные…

— Да не пошел бы ты, мазохист-самоубийца!

— А чего, как вариант! Я выпрыгиваю, они гонятся за тобой и благополучно тебя кончают. И всем хорошо,: и мне, и им!

— А мне?

— Ну, и тебе, может быть. Если быстро, конечно. А то кости сращивать — еще та процедура, друг мой. Ну что, я пошел? — Джус сделал вид, что собрался покинуть наше транспортное средство.

— А что, давай, — я как смог пожал плечами. — Ты прав! Кому-то из нас придется выбраться из этой передряги и рассказать потомкам о нашей героической космической одиссее. А кому-то придется умереть быстрой мученической смертью. Зато второй пройдет пустыню без воды, еды, бухла и женщин и, скинув кило эдак тридцать, исполнит свою миссию. Ну, может, его и заметят. И пристрелят, как шакалишку. Но это шанс. Тебя подтолкнуть для храбрости?

— Ну что ты за человек такой, Сергей?! Мы же рассматриваем разные варианты развития событий…

— Так и я о том же!

— Нет, ты рассматриваешь неприятные для меня варианты!

— А ты для меня просто блестящие перспективы нарисовал!

— По логике вещей…

— По логике вещей, тебе руку прострелили, а не ногу. Давай, жми на газ.

— А толку?

— Ты про свою Татьяну еще не забыл? Сдается мне, сейчас она наблюдает нас с орбиты. А значит что? Придумает, как нас отсюда вытащить. Или уже придумала. Ну ты как, выходишь? Подтолкнуть?

— Э нет, я пока воздержусь.

— Ну ты воздержись, конечно… Но помни, здесь смерть быстрая, а от рук Татьяны… Ну, скажем так, я думаю, гораздо более мучительная.

— Слюбится, смирится!

— Угу, особо если учесть, что на планету ты вообще спускаться был не должен.

— Что-нибудь придумаю!

— Тогда, мыслитель, микрофон переключи только на прием…

— Так она все слышала? Ну все, мне конец.

— Ну да. И ты станешь пророком, если еще чуть-чуть не добавишь газа.

— А смысл? Убегать от одной смерти к другой?

— Опять же, ты всегда можешь соскочить и…

— Все! Надоел! Я хочу к Татьяне, — и уже шепотом: — Где тут переключатель только на прием?

— А ты молодец! — от зависти к сообразительности друга я аж причмокнул. — Только знаешь ли, по-моему, его наши «друзья» грохнули в самом начале перестрелки.

— И что, вообще никак не отключить? — Джус скорчил скорбную мину.

— А зачем? Он и так только в режиме навигации работает.

— То есть… — Джус злобно посмотрел в мою сторону, — Татьяна нас не слышит?

— Слышать, может, и не слышит, а видит точно!

— Ну ты и козел!

— Но-но, попрошу Вас. А вдруг она умеет читать по губам?

— А вдруг у тебя в родне, Сереженька, были не только люди. А, скажем так, скромно, краснозадые макаки?

— Может, конечно. Но глядя на твою физию сейчас, Джус, сдается мне, вижу я отражение твоих далеких предков, красномордых павианов.

— Ну все, я тебя сейчас придушу.

— Не вопрос, только ты одной рукой рули, а второй, простреленной рукой, души.

— Я ж вылечу руки. Не боишься?

— Ну, если ты вылечишь, то я уж и подавно. Только я раньше. Я же капитан корабля. Не боишься?

— Вот же ты гад! И здесь порадоваться не дал!

— Рули давай, Отелло!

Планета Эксодия-4.

Космическое пространство Йопри.

23:24. Время планетарное.

Полковник

О, как это прекрасно — глотать пыль. Пыль от садящегося практически перед тобой звездолета. А эти шикарные росчерки боевых лазеров прямо над твоей головой — прям укакаться можно от счастья! Мы с Джусом почти так и сделали. И почти от счастья. Ну как, как мы так облажались?! Да на кой мы сюда вообще сунулись. Это все Джус:

— Вон их сколько, Йоприков, с орбиты видно! Сейчас быстренько спустимся на модуле, грузим двоих-троих в вездеход и уходим.

Я не замедлил возмутиться:

— Как это «грузим двоих-троих»? Их же сотни! А наш бот вмещает 11 человек! Ты что, камикадзе?

— Да нет, — Джус только что не подпрыгивал, — мы прям на них приземлимся. Вонища, кисель и все такое. Цепляем двоих-троих и ажурно уходим!

— Ага, в ажурном киселе!

— Да он в атмосфере сгорит. При взлете. Зато какой приз! Сразу три вонючки! Распотрошим по полной! Этого твоего придурка из науки подключим! И прикинь, — Джус потер руки, — может, и нашего Йоприка найдем.

Я внимательно посмотрел на планету подо мной. Ох, что-то мне не нравилось во всей этой конференции. И чрезмерная активность Джуса мне тоже не нравилась.

— Джус, я чой-то не пойму. А чего ты так сразу воспылал этой идеей массового самоубийства? Я ж по-любому тебя на поверхность не возьму!

— Как это «не возьму»? Этот гениальный план, между прочим, я придумал!

— Все твои гениальные планы заканчивались для нас большим черным тоннелем в заднице у негра…

— Ты чего, на старости лет расистом-извращенцем стал?

— Не меняй тему, юморист-самоучка. Не хочу я туда, и все!

— А ты и не летай!

— Я? — я аж поперхнулся. — Я не летай, а ты лети? ОЧЕШУЕТЬ! — я прищурил глаз, а Джус при этом подозрительно невинную рожу скорчил. — Хреновый из тебя Бонд выходит, Джус. Так, Бондюшка. Бондана на ножках. Короче, что ты там, на поверхности, углядел кроме Йоприков? И не надо мне рассказывать об остром приступе героизма. Я его видел только тогда, когда вы с покойным Абрамом Йосифовичем героически сражались с запасами спирта…

— Ой, вот только не надо дешевой клеветы на живых и упокоенных героев межгалактической войны! — Джус скривился. — Мы, герои тех нетленных событий, которые воспоют в стихах наши потомки, — Джус картинно взмахнул рукой, — рискуя жизнью и здоровьем, своим, заметим, а не несчастных лабораторных мышей, испытывали на себе, грешных, смертоносное оружие. Которое, надо заметить, и привело нас в итоге к победе. — Джус на мгновенье замолчал, чтобы хлебнуть воздуха. — А вы, коменданте, замечу без рифмы, пытаетесь все свести к банальной пьянке! Я искренне возмущен!

— Фи, как напыщенно! Ща слезу пущу. Исповедь героя-алкоголика. Может, тебе орден вручить «За пьянство перед Отечеством 1-й степени»?

— И Йосичу!

— Ну конечно, и Йосичу, посмертно.

Джус блаженно зажмурился, но вдруг резко стал серьезным.

— Пошел ты со своими медальками! Мне нужно на поверхность.

— Угу, — я развел руками. — Это я давно понял. Меня мучает только один вопрос: зачем? Ответишь — и флаг тебе вместо парашюта.

— Понимаешь, Серега, есть такое слово «надо».

— Ну, надо так надо, — я вздохнул, — бери одиночный разведчик и катись на 360 градусов. Полчаса форы перед Татьяной я тебе обеспечу.

— Ты чо, дурак? — Джус выпучил глаза. — Меня ж там кончат на подлете!

— Я тебе больше скажу, — я злорадно потер ручонки, — если ты решишь вдруг вернуться обратно, тебя кое-кто кончит на подлете к кораблю! Намекнуть кто?

— Ну и гад же ты, Серега. И что теперь делать? — Джус очень вопросительно посмотрел на меня.

Я положил руку на его плечо и, доверительно заглянув в глаза, сказал полушепотом:

— Колоться, мой юный джедай, колоться, что ты там забыл на планете.

— Ты, Серега, наглый и беспринципный провокатор.

Джус одновременно пытался выглядеть до жути возмущенным и придумать убийственную отмазку. К его несчастью, я знал его слишком хорошо. В своем армагедонистом прошлом мы слишком часто играли в карты. Зачастую с ним в паре. Так что всю его микромимику я изучил уже тогда, до рези в глазах.

— Может, я по твердой поверхности соскучился!

— А я что? — я скорчил скорбную физию. — Не пускаю тебя? Лети, мой френд, лети! Мы будем помнить о тебе только хорошее, опустошая твои запасы спиртного. И каждого, поверь мне, каждого, — я сделал грозный вид, — кто помянет тебя недобрым словом, я лично, слышишь, лично отправлю на прогулку к звездам без скафандра. Лети! Я позабочусь о Татьяне!

— Вот же ты, — у Джуса не хватало слов, — А я думал…

— А хрен ли ты думал, — я зло прищурился, — что я по твоей непонятной прихоти пацанов молодых помирать пошлю? Хочешь сдохнуть — вали. Других за собой не тяни. Мы все и так по краю ходим. И нас мало. Катастрофически мало. И мы пока еще ничего не узнали. — Я сплюнул. — А ты, авантюрист недоделанный, хочешь еще больше сократить нашу корабельную популяцию. Короче, либо бери разведчик, вали, и хрен с тобой. Либо сутки тебе на размышления, и приходи убедить меня в необходимости высадки на планету. И без обид. Мы все здесь почти смертники, но хочется пожить подольше и с пользой продать свою шкуру.

— Шкуру… Подороже… — Джус криво усмехнулся. — Ты видел обломки тех дур, что вращаются на орбите? Да если мы на такую наткнемся, им даже стрелять не придется, мы сами от страха получим разрыв сердца. И даже это все фуфел. Ты можешь представить ту мощь, что разнесла эти громоебины на куски? Нет? Я вот тоже нет. А их, дур этих, судя по обломкам, нефиговая тучка так была. И тут мы, герои галактики на свистящем унитазе, сейчас всем покажем, сейчас всех спасем! Так, по-твоему?

— У тебя есть идеи получше? — Я уже успокоился. — Могу выслушать конструктив.

— Да шел бы ты! — Джус оперся плечом о переборку. — Ладно. Помнишь, Йоприк загружал навигационные кристаллы в комп корабля?

— Ну и…

— Ну и когда мы достигли их системы, я один достал для спектрального анализа. — Видя мой скептический взгляд, Джус возмущенно закатил глаза. — Исключительно в научно-познавательных целях!

— Ага! Свежо предание…

— Ну чего ты вечно во всем ищешь скрытый смысл?

— Не во всем. Просто тебя слишком хорошо знаю. — Я улыбнулся своей самой искренней улыбкой, но Джусу она, по-моему, не понравилась. — И что дало тщательное исследование?

— Ты не поверишь! — Джус прям засветился. — Это однозначно алмаз.

— Отчего ж, поверю, и это давно уже не новость. Ты б завязывал с коньяком с кофе, а переходил на кофе с коньяком…

— У меня медовая вечность. Да ты слушай! Нет, есть там какие-то незначительные структурные изменения, это лучше у физиков с геммологами спросить, но это АЛМАЗ!!! А ты знаешь, что бумажные деньги на Земле доживают свои последние денечки? А пока мы здесь болтаемся, может, уже и дожили. Будущее за натуральной валютой: камни, металлы. А здесь алмазы, нет, не алмазы, а брюлы необычной огранки размером с кулак. Кстати, Карташев считает, что именно в гранях содержится весь массив информации…

— Тоже не новость. Короче, Склифосовский, зачем тебе на планету? — Я устало потер лоб.

— Ну, если короче… Короче, все данные по кристаллу я ввел в наш бортовой компьютер…

— ТЫ? — я искренне удивился.

— Ну чего ты придираешься к словам. Некоторые яйцеголовые были мне кое-что должны, они и ввели данные и настроили приборы на поиск аналогов на планетах, возле которых мы притормаживаем.

— И?..

— Похоже, у них здесь хранилище таких кристаллов, брат. И мы почти богаты.

— Идиот ты Джус. Мы либо окажемся в большой заднице, что наиболее вероятно, либо сможем собираться домой.

— Это еще почему? — Джус недоуменно уставился на меня.

— Это еще потому, — я мечтательно потер ладони. — Теперь отбой, через 7 часов объявляю общекорабельный сбор.

Планета Эксодия-4.

Космическое пространство Йопри.

05:55. Время планетарное.

Полковник

Я окидывал взглядом наполняющийся конференц-зал корабля. Наполняющийся? Ну представьте себе напольный вазон диаметром один метр и высотой три, который пытаются заполнить собой около трех тысяч муравьев. То еще зрелище, знаете ли. Мания величия блохи, вызванная ограниченным пространством подкожной поры слона. Кстати, я уже давно задавался вопросом: а на кой Йоприкам разведывательные корабли таких размеров? Или, как там будет правильно, таких масштабов? Они же вроде не гиганты вовсе? Или это тоже списать на пресловутую манию величия?! Нет, здесь все не так просто, надо бы Тармашева потормошить. А еще лучше затормошить Тармашева! Вот жесть. Я поймал себя на мысли, что от обезболивающих, которыми меня накачали по самое не балуйся мои зубные врачи, меня конкретно плющит. И где, в конце концов, Джус? Я же ему в своем представлении отводил немаловажную роль непризнанного наукой гения-рвача. Коммерса от науки. Научной хапуги, блин. А! Вот и он! Услада глаз моих! Джус собственной персоной! И какой эффектный выход к своей страждущей пастве! На гравикаталке, с фингалом на половину ехидно улыбающегося лица и загипсованным средним пальцем на загипсованной правой руке. И если бы гравикаталку толкал кто-нибудь еще, кроме Татьяны, возможно, когда-нибудь кто-нибудь и поверил в боевое прошлое этих увечий. А так… Команда молча уводила наливающиеся от смеха слезами глаза в любую другую сторону, отличную от взгляда боевого коменданте Джуса. Вы не подумайте, что экипаж у нас черствый и все сплошь циники и мазохисты. Отнюдь. Если вкратце. В маленьком стакане литр спирта не утаишь. От соседей, а не в себя, конечно. И вот после свадьбы Джуса и Татьяны вопросов стало меньше, а интереса больше. Как-никак, а семейных на борт не брали изначально. «А как у них там все?», «А дети когда?», «А это можно?». Короче, реалити-шоу «Медовый месяц, всевидящий глаз и ухо-локатор». В главных ролях Татьяна, Джус и все-все-все… А? Веселенькая семейная жизнь? А врагу бы пожелали? А если да, то на какой срок: неделя, неделя и один день, две недели (возможен летальный исход)? Скромный тест на уживчивость в ограниченном пространстве в условиях, приближенных к абсолютной скуке, замешанных на ожидании неминуемой смерти. При этом диагнозе Фрейд покончил бы собой еще в утробе матери.

Значится, так. В итоге после свадьбы Джуса все немного знали друг о друге, но абсолютно все о молодоженах. Вплоть до размера трусов Джуса и цвета зубной пасты Татьяны. Такова она, суровая жизнь первой семейной пары боевых астронавтов Земли была. А это я все к чему. В бытность свою холостяком Джус, будучи крутым воякой, без иронии, встречал на своем веку женщин, видимо, очень покладистых и замечательных. Мне так почему-то кажется, а он кроме первой жены, особо-то на этот счет и не распространялся. А здесь что? Жена — боевой офицер спецназа. Такой, придя пьяным домой, мандарин в лифчик не подложишь со словами: «У этой лимонки я чеку выдернул, прижимай ее к груди крепко, двумя руками, я сейчас посплю пару часиков, а потом вставлю чеку обратно, и все у нас будет красиво и на брудершафт. И помни, лимонка боевая, краско-эротозольная, последней разработки. Отпустишь — и прибежит пушной зверь к дверям нашего подъезда. Окрасит „подхвостных“ в голубой, а „бесхвостых“ в розовый. Сколько семей порушишь? И даже не спрашивай меня про полосатых всех оттенков. Этим меньше нужно было по заграницам в неадеквате мотаться, а то теперь и не поймешь, как оно было: с хвостом, под хвост иль хвост отрос. Так что держи крепко, ты в ответе за тех, кого по-соседски солью выручала. А я спать. Потом сменю. Да не реви ты. Кто-то же должен стоять на страже морали!» Повторюсь, Татьяна была не такая. Коварный план Джуса по спуску на поверхность планеты в составе малой военизированной зондеркоманды, усиленной бронетехникой, она отметила вывихом локтевого сустава, все претензии в свой адрес — сломанным средним пальцем этой же многострадальной руки, а угрозы развода — частичным параличом мышц ягодичной группы. Выборочным и потому наиболее болезненным. Все прошло по плану. Моему плану. Нет, я, конечно, очень уважаю Джуса в его глубоком убеждении: жену пальцем не тронь! И на самом деле верю, что если бы тронул, то ей мало бы не показалось. Но я слишком хорошо знал Джуса и уже неплохо познакомился с Татьяной. На этом и строился мой незамысловатый план. Пункт первый. Любым способом отвлечь основное внимание аудитории от себя и переключить все внимание на другую жертву. Пункт второй. Развеять однотонно-депрессивное состояние слушателей. Пункт третий. Застать началом своего выступления всех врасплох и не дать до конца моих тезисов прийти в себя для дачи конструктивного отпора в мой адрес. Все работало. Но… Смущало одно «но». Я точно знал, что полчаса назад Джус был в камере усиленной регенерации. А это значило, что на данный момент он был абсолютно здоров. И как вы думаете, для кого он натянул эту имитацию гипсов? Явно не для меня. И как вы думаете, его сильно беспокоили покрасневшие от едва сдерживаемого смеха лица вокруг? Джус играл свою игру. Исполнял свое соло на нервах. Ну а я? Ну а я был только за. Впереди моя партия, без козырей и прикупа. Блефуем, господа астронавты!

Планета Эксодия-4.

Космическое пространство Йопри.

06:00. Время планетарное.

Полковник

Я вышел на возвышение зала, в центре похожее на вдавленную медузу. Такая конструкция постамента вызывала у меня двойственные чувства. С одной стороны, почти как дома. Стоишь за любой трибуной в сельской школе утром пионером, а вечером за ней же уже стоишь диджеем. НО УЖЕ В КЛУБЕ. Но там и там все видят тебя за этой трибуной только по пояс. А значит, что видят? Правильно! Папкин пиджак, который он со свадьбы не надевал. А пара дырок от моли, так мы их угольком замазали, да так, что с трех метров не видно, а до ближайшей девчонки метров пять будет, и то если ползти по кривой. А вот треники с обвисшими коленками им не разглядеть! Великая штука — трибуна. Сохраняет интригу до последнего, а под трибуной все равно темно и никому ничего не видно. И вообще, разве я виноват, что батя на штанах от костюма утюг забыл и на месте задницы образовался Бермудский треугольник? А с другой стороны, кому нужны были эти штаны, когда комсомолки приходили, пробирались к тебе заказать «Белые розы» великого Шатунова? «Белые розы»? Да не вопрос, сейчас поставим — а после дискача ты что делаешь? Отлично, что ничего! Приходи к кузнецу на сеновал! Вот она, любовь пролетарская! Эх, чегой-то я увлекся. О чем это я? А! По поводу двойственных чувств. Мы же все здесь увидели, что Йопри совершенно не похожи на нас. Это я к чему. А вдруг это вовсе не постамент для оратора, а какое-нибудь брачное ложе для королевских особ? Меня передернуло. Вот же тогда здесь вонища стояла. Блин, надо собраться. Я потер ладошки друг о друга. Ну-с приступим!

— Всем братьям-астронавтам большое здравствуйте! Все ходячие и полуходячие здесь собрались? — я ехидно посмотрел на Джуса, тот показал загипсованный средний палец.

— Сержант Тихонов, — отчитался стоящий у дверей боец. — Весь личный состав, исключая находящихся на боевом дежурстве и отдыхающих после него, в сборе.

— Спасибо, сержант. — Я оглядел свою аудиторию. — Даже не знаю, с чего начать. Если вы не против, начну с маленького отступления. Когда-то очень давно я частенько заходил гости к своему приятелю. И у него был кот. Но со странностями. Подчеркну. Кот такой же породы был у моей будущей жены. Такой малоподвижный кот, точнее кошка. Но хотя бы изредка она двигалась, а кот моего приятеля нет. Кот на книжной полке спит, сука, как я ни приду, он спит и спит, ну, мне по фигу вроде, а тут зашел, решил кота подманить, типа кис-кис, а тут заходит мой приятель и говорит: «Сереж, ты долбанулся, это чучело, ему лет 20 уже…» Это я к чему. Мы с вами уже бог знает сколько мотаемся по полудохлым мирам нашего очевидного противника. До сих пор мы ни на сантиметр не продвинулись к пониманию того, кто их так хорошо отбросил по лестнице эволюции. Этот кто-то так хорошо надавал им по заднице, что они со своих планет в космос даже и подумать не могут высунуться. Но все мы видели Йопри. Как бы мы ни относились лично к нему, по натуре своей он боец. Умный, хитрый, обученный и очень терпеливый противник. Напомню, мы так и не смогли выяснить все нюансы его побега, — я с намеком посмотрел на Джуса. Тот в ответ отвернулся и еле заметно пожал плечами, типа «а я здесь при чем, сами дураки». — Но сейчас у нас появился шанс узнать в лицо, кого так боится цивилизация Йопри. Ведь как ни крути, а рано или поздно и нам придется столкнуться с ними.

— Командир, — руку подняла девушка с третьего ряда. — Я не представляю, чем нам может помочь такая информация. Йопри проиграли свою войну. Живут они практически в резервациях. Что здесь непонятного? Надо лететь домой, копировать технологии Йопри, готовиться к войне.

— Представьтесь, пожалуйста.

— Светлана Ардова, координатор техобеспечения.

— Приятно, Светлана. Но в дальнейшем нашем общении я хотел бы, чтобы Вы называли меня Полковником. Мне так привычней. Не трудно?

— Да нет. Но Вы не ответили на мой вопрос.

— На самом деле Вы задали несколько вопросов. Давайте начнем с первого. Зачем? Ответ на поверхности. Давайте прикинем, чем закончится для нас простое копирование технологий Йопри?

— Капитан Ристи, второй эшелон перехватчиков. Полковник, как Вы и сказали, ответ на поверхности: новые технологии! Запредельные для нас. Мы сможем дать бой.

— Капитан Ристи, как Вас по имени…

— Антон, Полковник!

— Антон, Вы как специалист в своем деле подскажите, сколько у нас на борту машин класса «перехватчик»?

— 121 машина, из них в рабочем режиме 93.

— Ну и скажи мне, Антон, почему мы не можем восстановить 28 ваших машин?

— Нам не хватает информации. Мы даже не знаем, на каком принципе они летают. Как и где пополнять боезапас.

— Ты думаешь, что на Земле тебе в этом помогут?

— Там целые научные институты!

— А у нас лучшие умы этих институтов. Спроси у них, почему они не завели твои 28 перехватчиков? Им просто не хватает информации! Ты, может быть, очень классный пилот! Но задумайся на минутку. Сколько у нас планет? Одна… Мы на семнадцатой планете цивилизации Йопри. Это их технологии. Это их заводы строили эти межзвездные корабли. Миллионы лет назад. И они проиграли свою войну! Ну что, Антон, Вы по-прежнему уверены в своей победе?

— А у нас есть выбор? — грустно улыбнулся Антон. — Умирать — оно всегда невесело. Но, Полковник, у Вас ведь есть выход?

— Помирать — оно всегда невесело, Антон. И даже врать не буду, если скажу, что счастливых покойников я не видел. Коменданте Джус, может, ты видал?!

Джус засуетился в своем кресле.

— Ну, это как сказать. Так безголовые и не скажут. А с дыркой в голове все как-то несчастные. Ну, Полковник, по покойникам не моя тема. По мне так чего попроще, в космос чтоб выкинули. Расстреляли на параде. Умер в момент оргазма на любимой жене. Да чего ты прицепился. Не мое это.

— Укакаться. «Мое», блин. Вот, капитан, а Вы спрашиваете про выбор.

— Полковник, но это Вы нас сюда затащили!

— Я, не спорю. Затащил. Но разгадка, на кой мы здесь, в голове у коменданте Джуса.

— Щас! — Джус встрепенулся. — А тайны вселенной вам не открыть? А чего, мне, видимо, все легко! Кто желает узнать подробности убийства Кеннеди? Полковник, развей свою мысль. А то я чего-то недопонимаю!

— Ну так вот, — я подмигнул Джусу. — Коменданте открыл тайну хранения информации у цивилизации Йопри.

— Ага! — Джус со соскочил со своего кресла и стал размахивать руками. — Сейчас он вам скажет, что они из брюлов сделаны.

Я тихо офигел.

— А из чего? Ты сам мне состав показывал!

Джус взглянул на жену, пожал плечиками и сказал:

— Ну, наврал я!

Татьяна, заехав мужу по голове, скромно поинтересовалась:

— Мне?

Мстительно выставив свой средний загипсованный палец, Джус выдал:

— Ему!

Вот же блин срака в каку! Класс! Передо мной почти весь мой личный состав сидит, а весь мой тайный план победы над пришельцами тает у них же на глазах. Блин, и Джуса не прибьешь, там Татьяна на страже стоит. Ну, я тебе, жучара, сейчас устрою!

— Коменданте, Вы ничего не хотите рассказать о нашей крайней высадке на планету, что чешет свои бока прямо под нами?

— Хрен ли там интересного, — Джус сделал глаза как у кота из «Шрека». — Ну, плюхнулись мы на этот адский шарик, облажались по полной. Восемь бойцов отдельными фрагментами, частично похожими на эти самые фрагменты в самом дешевом америконосском фильме, оставили на поверхности. Сами ноги еле унесли. — В доказательство Джус в очередной раз продемонстрировал свой загипсованный средний палец руки. Реакция на этот его жест была, мягко говоря, неоднозначной. Собравшиеся загудели, как трансформаторная будка в момент перенасыщения электричеством.

— Коменданте, на кой сами знаете что вы вообще туда приблуднились? Раньше нам хватало беглого осмотра планет Йопри с орбиты. Я бы даже сказал, что не с геостационарной, а очень, очень удаленненькой орбиты! Что с этой планеткой пошло не так? Кто отдавал приказ о высадке столь малыми силами на поверхность?

— А вот лично Полковник и отдавал. И чего вы на меня насели, как мухи сами знаете на что, и это не варенье? Его вон и дрючьте в хвост и гриву, а я человек маленький, с меня и спрос коту под хвост.

От такой наглости я, по-моему, офигел до аутизма на последней стадии атрофии мозговой деятельности. Я сморгнул, наклонился к Татьяне и шепнул ей пару слов о настоящей цели нашего визита на планету, не забыв добавить, что именно коменданте пробрался на борт челнока не совсем законным способом. Визг рожающего орангутана мужского рода, когда Татьяна сломала его уже благополучно сросшийся средний палец руки, заставил аудиторию притихнуть. А мне того только и надо было. Благодарно взглянув на Татьяну, которая делала вид, что рассматривает сломанный ноготь на руке, я решил начать вещать под тихий скулеж Джуса — усладу ушей моих. А вот нефиг, прибрехивая, своих сдавать.

— Татьяна, а спроси, пожалуйста, у мужа из чего состоят кристаллы пришельцев?

— Полковник, а сам ты не можешь?

— Я-то могу, но если ты ему всю голову отобьешь, — я ласково улыбнулся Джусу, — то, боюсь, я могу не услышать нужных мне ответов.

— Ну и из чего они слеплены, благоверный ты мой, что ты решился на такую авантюру втихаря от меня?

— Да не знаю я точно! Кто что говорит. Этих яйцеголовых разве поймешь? Да и потом, какать хотел Полковник, из чего они слеплены. Ему, видишь ли, информацию подавай. Но яйца курам не мешают! Вот я и предложил совместить приятное с полезным. Кто ж знал, что эти черти на планете такие озверевшие будут!

— А ты по простоте своей душевной думал, что они свои кристаллы сами к вам в бот грузить прибегут? — у Татьяны получилась почти искренняя улыбка.

— Нет, блин, я думал, что они всей толпой понесутся на нас, теряя под нашими лазерами свои никчемные конечности, а тут я, весь такой героический. Я чего, на полного идиота похож?

— На худого! Короче, гений! Так из чего там кристаллики?

— Да ну, чего ты прицепилась, на людях-то? Дома скажу!

— Я тебе счейчас все пальцы переломаю. Неделю в регенерации проваляешься. А я туда еще заглядывать буду, дабы от скуки тебя избавить, а память освежить. Как тебе такой вариантик? Восемь парней в песках остались гнить…

— У нас все на добровольной основе было. Я тоже песчаных червей мог остаться кормить!

— Ха, вот так насмешил, — Татьяна аж руками всплеснула, ненароком заехав Джусу по физиономии, ну или почти ненароком. — Да любой червь, отведав твоего мясца, подыхал бы в жутких конвульсиях, пожирая свой хвост. Не льсти себе, уткомордый павиан с замашками кардинала при дворе французского короля. Здесь все свои. Здесь все готовы прикрыть и твою, и мою задницу. А ты уделался из-за того, что по составу твои стекляшки схожи с алмазами. Дорогой мой, это давно уже ни для кого не секрет. Полковник, может, ты объяснишь, на кой кол сдались нам эти стекляшки, когда на борту запаса продовольствия на три недели? А пища этих членистоногих, нам, мягко говоря, пипец.

— Ну, Татьяна, ты даешь!

— Только мужу!

— Ха! Юморок у тебя! Разложила все по полкам. В итоге мы возвращаемся к началу нашей беседы. Что мы имеем на данный момент? Мы обнаружили сеть планет цивилизации Йопри. Все они были раздавлены неизвестным нам врагом. Может, их враг — это наш друг. Но я бы на это не рассчитывал. Было бы глупо отрицать тот факт, что технологически цивилизация Йопри продвинулась гораздо дальше нас. Сварги, нужно заметить, тоже на заднице не сидели. По факту и Йопри, и сварги все равно оказались в этой самой заднице. Благодаря алчной натуре коменданте Джуса мы можем сейчас приоткрыть занавесу тайны, кто же эти могущественные враги Йопри и сваргов.

— Минуточку, — Джус от греха подальше поднял сразу обе руки. — Мне глубоко и надолго положить на Йоприков и сваргов. Меня интересуют только кристаллы и один определенный Йопри. Даже и не знаю, что же больше.

Татьяна нежно взялась рукой за очередной палец Джуса:

— Дорогой, давай о своих меркантильных интересах ты будешь вещать мне перед сном в нашей каюте!

Джус скосился на свой палец, зажатый в руке Татьяны, и натужно кивнул.

— С вашего позволения, я продолжу, — я отглотнул из стакана, стоящего передо мной. Поперхнулся. Спирт. Джус, зараза. — Как я уже говорил, мне кажется, что благодаря усилиям моего меркантильного друга, — Джус не поморщившись допил из моего стакана, — на этой планете Йопри мы обнаружили их центральную библиотеку, информаторий, если быть точнее. Я удивлен тем безудержным фанатизмом, с которым Йопри защищали свои информационные кристаллы, но выход у нас один. Мы просто обязаны их изъять. Силой. Надеюсь, никто из здесь присутствующих не питает иллюзий о мирном решении вопроса?

— Ну, я бы не был столь категоричным в суждениях о мыслительных процессах другой, в корне отличной от нас расы индивидуумов, развивавшихся по крайне отличной от нашей ветке эволюции. И замечу всем присутствующим…

Джус аж привстал со своей каталки для инвалидов:

— Карташев, сука, бери наш раздолбанный бот и катись к Йоприкам налаживать мирные переговоры. А пока они мирно будут вытаскивать твои внутренности и лишать тебя несуразных, в их понимании, твоих конечностей, я, так уж и быть, выпью за покой твоей гуманитарной души. А еще лучше, сразу наглотайся какого-нибудь яда. Хотя нет, отставить. В этом случае мы теряем всю зрелищность. Удачи, амиго. Только ори погромче, чтоб пробрало до селезенки с ударом в печень.

Карташев, как-то сразу побледнел и плюхнулся обратно в свое кресло.

— Ну-с, остались два насущных вопроса, — я поднял один палец. — Добровольцы, не более трети состава корабля. И, — я поднял второй палец, — когда выдвигаемся. Затягивать не советую, у них там, на поверхности, и так какая-то непонятная для нас суета началась. Списки добровольцев жду у себя в каюте не позднее получаса. Вопросы? Вопросов нет! Всем адье, я у себя.

— Нет, ну и чего ты такого гениального придумал?! — Джус просто неистовствовал. Он уже стянул со всех возможных частей тела свой гипсовый камуфляж и теперь подпрыгивал в моей каюте, размахивал руками и дико вращал глазами. — Какая нафиг разница, десять человек или тридцать? Попа круглая и квадратной не станет.

— Это ты к чему сейчас? — я смачно выдохнул табачный дым.

— Да порвут вас там, как Тузик грелку не мутузил!

— Ба, какими обосранцами мы стали! А с одним десятком бойцов и голым задом на аварийном модуле ты смелей раз эдак в двадцать был.

— Был! Дык кто ж знать-то мог, что эти недоделки вонючие из-за своих кристаллов все воспылают ненавистью к человеку разумному.

— Это к тебе, что ли?

— Да и хотя бы. Хотя твоих предков я уже, по-моему, поминал неласково.

— Фи, обидел павиан своим красным задом крокодила!

— Это ты-то крокодил?

— То есть от павиана ты не открещиваешься?

— Ну, положим, зад мне, как и тебе, на этой проклятой планетке начистили до цвета солнечного заката. Однако я, в отличие от некоторых, не тороплюсь повторить эту процедуру садомазопиллинга.

— Ну предложи, как бы нам всем этого гуманно и безболезненно избежать!

— Да когти надо рвать отсюда. Домой желательно. А то, учитывая запасы продовольствия, мы все будем либо в анабиозе, либо жрать друг друга начнем.

— А ты на вид-то так ничего себе, можно сказать, сладенький.

— Сам такой красивый! Кровей королевских! Я имею в виду голубых.

— Ба! Павиан запел брачную песню?!

— А у тебя точно никого не было в родне из королевских особ? Замумукал уже. В чем конкретно твой самоубийственный план?

— Это твой был самоубийственный. Голой задницей в болото, кишащее гипертрофированными пиявками! А мой план значительно гуманнее к представителям человечества.

— Типа «а не долбануть бы сначала с орбиты по кровожадным туземцам»?

— Вот, на лету схватываешь! А для того чтобы ты случайно не промазал мимо поставленных целей, пилотом на свой бот я беру Татьяну.

— Ага! А зад бегемота ты себе на голову не примерял? Все будет чем подышать, когда я сейчас отправлю тебя в романтический дрейф к звездам. Космическая одиссея Полковника и бегемота, блин!

— Щас! Ты это лично Татьяне выскажи! Она вторая после меня в списке любителей членистоногих аромапахнущих. Так что, Отелло, советую не мазать. А спирт на системы наведения нашего корабля наносить очень тонким слоем.

— Короче, Серж, чего ты там задумал? А то у меня башка сейчас от думалок лопнет. Удар с орбиты? Да мы там все так разнесем, что потом за двадцать лет не откопаем. Да еще Йоприк на своем не знаем чем где-то рядом крутится.

— Не плачь, принцесса Несмеяна. Делаем все нагло, подло и, самое главное, быстро. Будешь записывать или так запомнишь?

Через пятнадцать минут.

— Не, ну ты явно на всю голову двинутый! Иди отстрели ее себе! Мозги включи! Мне на прицеливание менее пяти минут! Карташев будет орать так, что черти этой планеты из ада вылезут! Вам на старт, погрузку и возвращение пятнадцать минут. Да вы от перегрузок дольше отходить будете. Еще и Карташева надо будет на борт зацепить.

— Ну и хрен с тобой. Другого стрелка найдем. Только там твоя Татьяна будет. И, если ты еще не забыл, она там, на планете, твою задницу прикрыла!

— Ну и сука ж ты, Серега!

— Не больше чем ты. Давай, соберись, тряпка, у нас старт через 30 минут.

Планета Эксодия-4.

Космическое пространство Йопри

Да уж, стартанули так стартанули. Мне показалось, мозги через уши вытекли. У некоторых бойцов, кровавые сопли под шлемами побежали. А Татьяна ничего, держится. Только до побелевших костяшек пальцев в штурвал вцепилась.

Карташева с пилотом и группой прикрытия из трех человек отстартовали десять минут назад. По плану он должен был панически верещать в ментальном диапазоне. Не знаю, как там в ментальном, но в голос он орал так, что голосовые связки посадил минуте на третьей. После того как Карташев благополучно рухнул на поверхность, Джус устроил вокруг него лазерный смерч с орбиты. Это была самая тонкая часть операции «Изъятие».

Не попасть по собственному боту с орбиты — задача не из легких. С другой стороны, Джусу помогала вся электроника корабля и все спецы, способные чем-то помочь. В общем, пока коменданте справлялся на ура.

Вторая боевая группа с шумом и ревом накрывала огневые точки Йоприков в районе информационного центра. Ребята понимали, что почти смертники, но, пока не замолчал их передатчик, мы все верили в чудо. Мы же планировали тише воды к запасному терминалу Йопри. То, что вытворял Джус с орбиты, заслуживало особого внимания. Красотища от мегаваттных лазерных ударов стояла ажурная. А как витиевато он матерился в эфире! Йоприки все равно ничего не поняли, но наша команда заценила. Когда накрыли второй бот, было слышно, как Джус промочил горло и крикнул куда-то за спину:

— По возвращении первого и третьего выпивка за мой счет.

Мы наконец плюхнулись на поверхность. Поскольку не использовали шумные антигравы, посадочка та еще была. Я чуть пол-языка себе не откусил. Судя по лицам, остальным пришлось не слаще. Лоб Татьяны пересекла рваная рана. Кровь заливала ее глаза, но открыть гермошлем она не могла. Выпускные шлюзы уже накачивали газоатмосферу планеты Йопри.

Я передал команду на бот Карташева: «Взлет!». Секундой позже пришло подтверждение. Значит, живы. Теперь самая сложная работа для Джуса. Прикрывать взлетающий бот — это вам не стационарную цель выдерживать в бушующем лазерном неистовстве. Ладно, должен справиться. Я даже слышу еще невнятные хрипы Карташева.

Теперь наша работа. Двери на открытие. Вижу несколько бегущих Йопри. Огонь на поражение. Кисель из Йопри. Вижу, как сзади бота опускается транспортный пандус, и вездеход с Татьяной за рулем и двумя бойцами по бокам устремляется в черный зев пробитого Джусом с орбиты тоннеля. Все, наше дело — периметр. Артур запрыгивает за стационарную аппарель зенитной установки. Успевает сбить две летящие очень низко цели. И все. Его накрывает облаком плазмы. Пытаюсь понять, откуда его так, одновременно закатываясь под днище бота. Вон он, гад ползучий. Не разобрать: то ли подобие танка, то ли корабля на воздушной подушке. Бью из подствольника кумулятивным. Хрен там. Остановить остановил, но огнем плюется похлеще змея по фамилии Горыныч. Чего ж делать-то? Я ж отсюда и носа казать не могу. Сверху жахнуло. Ну Жека, ну молодец, выцелил этот пепелац бортовым лазером бота. Да так удачно, что где говно, а где ботинки. Матерь божья, а это что еще за хрень прискакала? Кузнечик металлический размером с мамонта. А чегой-то он ко мне задом повернулся? Ну все, пипец, приплыли дохнуть тараканы. У него ж вместо задницы установка лазерная, явно не для медицинских целей. Ну все, пора отходную молитву по себе любимому зачитывать. Тут жахнуло из тоннеля, да так, что у кузнечика ползада оторвало. Ох, как вовремя ты вернулась, Татьяна.

А вездеход уже влетал в бот. Блин!!! И мне пора уж, а то сочтут невинно убиенным. Так, пристегнуться не успеваю. Хватаюсь за колесо вездехода и от перегрузок отрубаюсь. Открываю глаза. Чья это знакомая отвратительная рожа? Джус?! Ну, значит, дома, значит, жить пока будем!

Орбита планеты Эксодия-4.

Космическое пространство Йопри

— Ну ты вчера и жахнул, — Джус выглядел каким-то потерянным.

— Жахал ты, я на земле отсиживался. Сколько наших вернулось?

— Двенадцать. Татьяна до сих пор в коме. Карташев, по-моему, заика на всю оставшуюся жизнь.

— Что с Татьяной? Я же видел, как на борт она сама заруливала!

— Да не она это была! Второй спец подстраховал и в состоянии полутрупа закинул ее на борт вездехода. Сам одной рукой стрелял, твой зад прикрывая, остатками второй на обезболивающих на борт заруливал. А вообще, ты чертов везунчик. Из такого дерьма почти целым вылез.

— Что значит почти?

— Да тебе одну ногу при взлете напрочь колесом от вездехода отслюнявило. Как ты от потери крови не загнулся, одному богу известно!

— А я молитвы успевал читать.

— Ну, видать, всем богам сразу. Кровищи из тебя вытекло — вампирский бар на неделю можно было открывать.

— Хорош обо мне. Регенерируюсь, если сейчас уже не сдох. Что с Татьяной?

— А там, Серж, все очень и очень хреновенько. И если она не восстановится, я тебя сам удавлю. Только без обид! Я это сделаю нежно и по-дружески. В память, так сказать, о былых похождениях. У нее ожог 68% тела, отсутствует рука от плечевого сустава и нога правая от коленного. И волос у нее на голове не осталось, даже бровей и ресниц. Как же мне хочется прибить тебя прямо сейчас! Да только ты, падла, под своими препаратами ни хрена не почувствуешь. И где здесь справедливость?!

— Не ной! Не хорони раньше времени! Техника Йоприков чудеса творит. Еще мед со своей ненаглядной слизывать будешь! Дай-то бог! Ты мне одно скажи: все это не напрасно было?

— Да с большим пробором мне на твою ненапрасность! Три сотни кристаллов сейчас на корабле. Яйцеголовые их дешифруют. Ты мне на один вопросец ответь, гнидушка. Мне эти кристаллы теперь куда себе засунуть?

— Ну если так эта песня теперь поется, то выбери место побольнее себе и поглубже. А если честно, ты первый раз пацанов из-за бабла положил. А мы с Татьяной — за наше будущее. Так что отвали от меня, пока до греха не довел. И кстати, после яйцеголовых можешь все стекляшки оставить себе. А теперь вали отсюда, да не забывай о Татьяне молиться. Она мне жизнь там спасла!

— Если она не выживет, я тебя ее здесь лишу!

— Джус, не буди во мне зверя! Я на обезболивающих и с одной ногой тебя удавлю!

— Фраер одноногий. Ты догони сначала!

— Крыса корабельная! Мои приказы на этом корабле по-прежнему выполняются беспрекословно.

— Я тебе это припомню. А чтоб ты от страха не уделался, пришью тебе маленькую конечность Йоприка!

— Пришей себе маленькую конечность его мозга. А пока отвали, спать хочу. Что-то я набегался сегодня.

— Ага, бегу и падаю. Но помни, когда ты заснешь, моя месть будет страшна и ужасна!

Щас, обделаюсь от страха! Карташева-заику, что ли, притащишь? Смотри, сам от смеха не описайся!

— Я тебя предупредил!

— Иди лучше Татьяну навести! Франкенштейн доморощенный!

— Павлик Морозов недоделанный! Тот хоть папашку своего сдал, ты ж жену мою под монастырь подвел.

— Делов-то. Если б не я, у тебя и жены никакой не было.

— Это в смысле?

— А выбирай, какой тебе к сердцу ближе! Мог на крыше супермаркета загнуться, а мог, красиво раскинув руки и ноги, между звезд дрейфовать. Тебе как понтов больше?

— Мне понтов поприкидистее было бы не с голым задом твою шкуру спасать, лазая по канализации, а завалиться рядышком спать на диван, пока ты бы душу богу отдавал.

— Ну это совсем западло!

— Не западлистее твоего!

— Иди уже, а то у меня отрезанная нога чешется в тебя полететь!

— Ба, с твоим врожденным косоглазием ты даже в стену рядом со мной не попадешь!

— А если?

— Элвис Пресли оживет! Чао, мой укороченный Полковник!

— Я ж еще встану на обе ноги!

— Ну, для меня это не факт! Далеко не факт! И чтоб ты знал, и.о. командира корабля уже два часа является коменданте Джус. Так что выздоравливайте, Полковник, и не пукайте от страха при звуке открываемой двери медблока.

— Я ж тебя все равно достану, Джус!

— Ну да, блажен, кто верит!

— Джус, завтра у меня на столе должны быть расшифровки кристаллов!

— Полковник, ты не прифигел на своей больничной койке? — Джус всплеснул руками. — Серег, ты ничего не попутал? Я тебе еще раз говорю: сейчас на корабле я капитан!

— Джус, ты полный идиот? Ну и чего ты будешь делать дальше?!

— А мы уже делаем! Мы летим домой!

— С большим хвостом из перехватчиков Йопри?

— А это уж хренушки! Свой подарочек с Земли мы им скинули!

— Ты их всех заразил?

— Нет, блин, оплодотворил!

— Йопри нас найдет!

— До встречи, Йопри!

Мы вылетели, мы возвращались. Но отчего-то гадостное чувство беды меня не отпускало. Не совсем так. Мы были на подлете, когда стали принимать странные радиограммы с Земли. И вообще, странное это было возвращение. Шесть недель я пролежал в коме, пока отрастала нога и заживали более мелкие болячки. Татьяна так и не смогла выйти из комы, и скончалась на восьмой день. Джус потихоньку начал спиваться после похорон Татьяны, пока в один из дней не заперся в боксе своего спиртзавода. Всякая связь с ним была утеряна. Мы могли бы попытаться вскрыть переборки, но Джус предупредил, что все стены обложил взрывчаткой. На данный момент мы не имели никакой информации, жив он или нет. В смерти Татьяны я винил только себя. Меня мало утешало то, что, будучи одним из лучших пилотов на корабле, она самостоятельно принимала это рискованное решение. Джус имел право винить меня во всем. Я уже потерял друга и не искал себе оправдания. Но, мать вашу, мы все летели в один конец. Возвращение не было предусмотрено в принципе. Так какого хрена? Жизнь, по сути своей, коротка. Что там, за горизонтом смерти, никто точно не знает. Так зачем отбирать право у нас, тех, кто обучен воевать, принять смерть в бою, а не слюнявую смерть от старости на лавке у своего подъезда? Ковыряться в своих мозгах можно сколько угодно долго. Как и винить себя за гибель друзей. Но то и другое занятие, по сути своей, неконструктивно. Смертоносно. Поскольку не несет в себе тяги к жизни. А за что тогда погибали наши друзья? Ну уж не ради того, чтобы мы, оставшиеся жить, загибались от скорби и печали. Они уходи ради жизни. Ради того, чтобы мы радовались этому великому чуду. Нет, я не хочу сказать, что такую трагедию легко пережить. Но пережить-то надо! Я не виню Джуса в том, что он заперся в своем заминированном мирке. Его право. Но как же сейчас не хватает именно его помощи, чтобы понять тот массив информации, который достала Татьяна ценой своей жизни! Ценой их общей с Джусом жизни. Я бы тоже, наверное, мог забить на все. Но что-то именно сейчас не пускает, не дает этого сделать. Джус, дружище, открывай дверь и выходи. Ты нам, мне нужен как никогда. Нам нужен твой острый ум, неординарное мышление. Нам нужен ты. Очнись, Джус! И чем скорее ты это сделаешь, тем всем нам будет легче!

Тридцать восьмой день полета домой. Почти весь экипаж находится в стазисе. Запасы еды тают просто катастрофически, прямо на глазах. Не уверен, что дотянем на них до Земли. Карташев усиленно взламывая кристаллы Йопри, одновременно пытается бороться со своим хроническим заиканием. Но ест он при этом за троих, мотивируя потребностью организма в энергии. Мать его за ногу. Я скинул уже четырнадцать кило, а мой организм ничего такого не требует. Тварь обжористая. По-моему, с голодухи я начал становиться конченым психом. Да еще Карташев, раскидывая руки лопастями вентилятора, доказывает мне, что мы добыли мифы древней Греции на Йопрский манер. Нет, ну он явно смерти своей ищет от моей карающей руки. Заика, мать его в который раз, от науки. Пилоты с голодухи сознание периодически теряют, а этому телепату-недоделку жрать подавай, и даже не для желудка, а для работы его склеротичных мозгов. Явно гонит он про свой прожорливый интеллект, только вот хрен чего проверишь, а тем более докажешь. А, ну и бес с ним. Сейчас возьму пузырь вискаря — говорят, вискарь даже калорийней водки будет — и пойду снова долбиться к Джусу. Понять, слышит он меня или нет, все равно возможность нулевая, но вроде как и о друге не забываю. Или об уже дохлом друге? Воняет себе там поди и в потолок не дует. Хорошо, что у нас хоть переборки герметичные. О, эк меня понесло. Впору к психомозгоправу обращаться. Только он у нас один на корабле. И это Карташев. А ему самому впору мозги вправить. Или хотя бы достать их у него из задницы и запихнуть обратно в мозговой центр. А то он порой такую ахинею несет! Хотя если послушать радиоперехваты с Земли, самому впору место в Кащенко по блату резервировать. Не, пошел-ка я к дверям Джуса. Хрюкну — и баиньки. А там, глядишь, оно и само рассосется. Ну а нет — на нас суда нет. В дребедень, на полусветовой в астероид, и даже хрюкнуть от страха никто не успеет. Да и погребальный фейерверк астрономы Земли в свои пучеглазые приборы разглядят. Правда, лет через сто, наверное. Да какая, нафиг, нам-то разница, когда одни на молекулы, а другие дразнятся?

А вот это уже опаньки! Дверь в резиденцию Джуса была открыта. Не вскрыта газовой горелкой, а именно открыта. Я потряс бутылкой у себя перед глазами. Полная. Даже крышку попробовал провернуть. Хренушки. Непочатая. Осторожно ступая, заглянул одним глазом в каюту. Темно, только комп на столе монитором бликует. Аккуратненько зашел внутрь. Чистенько, кровать заправлена, запаха долгой и беспробудной попойки не наблюдается. Или у нас на борту так хорошо вентиляция работает? Подошел к монитору, заглянул. Офигеть! Он что, здесь все это время отчеты Карташева изучал? Ну, значится, точно крышей двинулся. Даже я без ста граммов спиртогорящего и дрожи во всех клетках головного мозга этот бред переводчика-самоучки читать не мог. Ну все, приплыли. На борту бродит фанатичный псих-алкоголик в депрессивном состоянии. Так, спокойствие и только спокойствие, как любил говаривать первый индивидуальный геликоптер с пропеллером чуть выше пухлого зада. Надо сообщить дежурному по вахте. Потом… Меня кто-то очень осторожно похлопал по плечу сзади. Я наивно обернулся.

— А это тебе за Татьяну, — с равнодушной улыбкой Джус влепил мне куда-то в район челюсти. Все. Занавес.

Светало, вокруг кружилось много мошкары, на роже было мокро и холодно. Я потряс головой. На удивление, количество мошкары уменьшилось в разы. Глюки, подумал я, разглядывая сидящего передо мной на корточках Джуса.

— Не, это не глюки, — прокомментировал мои мысли вслух Джус, и влепил мне по новой. Занавес.

Светало. Почему-то жутко болела челюсть и накатывало непреодолимое желание плеваться чем-то вязким. Мошкара присутствовала, но почему-то была всех оттенков радуги. Передо мной на корточках сидел Джус и с неподдельным интересом заглядывал мне в глаза.

— Еще хочешь?

— Если ты про мой вискарь в твоих руках, то да.

Занавес.

Светало. Но почему-то глаза открывать желания не было никакого.

— Джус, гадина, ты еще здесь?

— А где ж мне еще быть?

Не разлепляя глаз, я прямо-таки увидел его гнусную усмешку.

— Дальше лупасить будешь? — со скрытой надеждой на отрицательный ответ шепеляво поинтересовался я.

— А надо? — Джус был сама лаконичность.

— Ну, хрен его знает. Раньше тебе вон надо было. Сука. Два зуба выбил.

— Не треснешь. Отрастут. Хотя по-хорошему тебе бы все выбить надо. Чтоб ты только на бумажке свои гениальные и героические планы мог излагать.

— А жрать я чем, по-твоему, буду?

— Был бы ты боксером, я бы посоветовал есть тебе в голову. Но вот есть у меня стойкое убеждение, что она как-то незаметно поменялась местами с задницей. А заднице зубы не нужны. Клизмочки разные — это да. А вот зубы — нет.

— Ты тогда лучше сразу голову мне открути и на стену повесь в качестве охотничьего трофея.

— Легкой смерти захотел, боевой генерал галактических войн, блин?!

— Не, просто жрать и выпить очень охота. Но чой-то мне кажется, сегодня не судьба! Просто-таки не мой день!

— Эк тонко ты это заприметил. Тебе это, случаем, не Нострадамус настрадал?

— Не, по наитию в челюсть прилетело!

— Это хорошо, что по наитию. А так бы могло и битой, и ломиком прилететь.

— Да, воистину, ты мудр, мой злобный друг!

— Я не злобный. Я лаконичный. Хотя твоя идея с твоей же головой не лишена изящества.

— Да уж, как-то совсем у нас диалог не клеится.

— Себя сначала склей.

— Да я-то как бы за. Но ты, по-моему, не в восторге от этой мысли.

— Я в бешенстве от этой мысли, если до тебя еще не доперло. Может, простимулировать умственные процессы в твоем далеко не чугунном котелке?

— Прошу собравшихся повременить с поспешными действиями!

— Собравшихся! С действиями! Ты, сучоныш, мою жену своими действиями угробил!

— Джус, ну какая же ты падла! Ты думаешь, я каждую минуту не вспоминал о ней? Мудила ты эгоистичный! Да бей уж, моя морда попривыкла к твоим залетам. Татьяна была боевой офицер. И только потом уже твоя жена. Да лупась ты меня сколько хочешь! Что, полегчало? Она рисковала наравне со всеми. Да, план был дурацкий. Но мы же сделали это?

— А ты, криворукий Полковник, хоть раз открывал отчеты в переводе Карташева?

— Открывал и закрывал. Иначе сейчас бы с тобой бабуин бы какой-нибудь общался. Это полный бред!

— Ты и есть бабуин. Моя жена за этот бред жизнь отдала. Топай в камеру регенерации, завтра с утра жду у себя. Но сразу тебя обрадую. Большая задница только показалась из-под хвоста!

— Это ты о чем?

— Отчеты Карташева нужно анализировать! Иди лечись, придурок.

— Сам умственный не гений. Я пойду. Но если ты что в его переводах понял, тебе лечиться надо. И серьезно.

— Вали давай, пока только двух зубов не хватает. Моя жена за эти кристаллы жизнь отдала. Еще одна дебильная шуточка с твоей стороны — и за твою мелкую жизненку я не ручаюсь.

— Понял, не дурак. Давай, не запирайся до завтра! Уже бегу!

Космическое пространство Йопри.

Корабль

— Ты даун с синдромом аутизма! Общаться с Йопри!.. Ты что, абсента обкурился с примесью марихуаны? Они жену твою зажарили, а их техника только ручками развела! Я, конечно, отморозок тот еще, но чтоб ты мне такое предлагал!..

— Не психуй. Если с ними не пообщаться, звезда всему человечеству придет!

— Да и насрать на 99,9 человечества. И с чего ты вообще взял, что нам большой трындец грозит?

— Ба, альтруист психосделанный! Я тебе говорил перевод Карташева читать!

— Шел бы ты раком по буеракам! Я не хочу в Кащенко раньше времени попасть!

— А на тот свет, и девчонок своих притянуть?

— По больному бьешь? А с какой такой радости ты мне такие перспективы рисуешь?

— Не, ну я всегда знал, что интеллектом ты не блещешь. Но глаза-то открыть можно!

— И хрен ли я там не видел? Твою самодовольную морду?

— Да с прибором на мою морду! Так устраивает?

— Ну, худо-бедно, но уже лучше на сердце стало.

— Слушай сюда, гений космических войн. Ты когда последний раз репортажи с Земли слушал?

— Вчера. Уши свернулись в трубочку уже на пятой минуте. У тебя другой эффект?

— Я же тебе про это и толкую. Переводы Карташева!

— Да задрал ты с его переводами! Давай так: я выслушаю твою версию. А потом пошлю тебя на Амстердам. Как вариант. Но если там будет здравое зерно, я готов пойти на компромисс. Устраивает? И про дебила я больше слышать не хочу!

— Короче, дело к ночи. Как ты себе представляешь скоропостижную кончину цивилизации Йопри?

— Ты что, серьезно? Да от вони они своей и издыхать начали!

— Ага, а потом и крепости свои орбитальные на самоподрыв поставили?!

— Да хрен их поймет, Йоприков этих. Один свалил непонятно на чем, непонятно куда. Не без твоей помощи, между прочим! Оставшиеся впали в тотальное бешенство. Готовы рвать всех на запчасти, а мы-то здесь при чем? Мое мнение, у них массовое умопомрачение. А как и почему, топай к своему умопомраченному Карташеву.

— Что, все сказал?

— Нет, забыл оставить улыбающийся смайлик!

— Да, ты далеко пойдешь. Аналитик хренов!

— А ты ваучер имени Карташева!

— Да он, в отличие от тебя, скунса с замашками полковника, суть проблемы просек!

— Ага, это до тебя после цистерны абсента доперло?

— Нет, это до тебя временно не допирает, что дело пахнет очень невкусно. Наше дело!

— Да оно изначально этими аборигенами воняло!

— Да, только вот сейчас не ими!

— Ладно, замандрючил. Сваргами?

— Сварги сами, мягко скажем, обосрались!

— Нет, я охреневаю от тебя. Ты можешь наконец сказать, кого я должен бояться до тряски ушей?

— Все-то у тебя так просто, Сережа. В рот положи, разжуй и смотри, чтоб пальцы чистые были!

— Нет, Джус, я бы хотел сам своим умом до всего дойти, и хрен с твоими пальцами, пусть в говне будут. Это мое наглое пожелание.

— Гадом ты был, сволочью и помрешь.

— В твоих устах это как бальзам на душу!

— Дело, Серега, и на самом деле швах!

— Вот блин, а оно у нас когда-то было по-другому?

— Ты про человека на Земле слышал, который левитирует и руки расставляет крестом?

— Да только о нем все станции и вещают.

— Верно. А еще он понастроил станций регенерации еды по всей планете, бесплатных клиник и бла-бла-бла чего еще.

— Ну и пусть его наш президент целует сам знаешь куда! Мы-то здесь при чем? Всем хорошо, всем все благо! Мечта, а не жизнь.

— У Йопри все начиналось точно так же. Тебя это не настораживает?

— Да клал я с прибором на Йопри! Что меня должно насторожить?

— Ну до чего же ты тупой! Дохнуть они начали после появлнния этого святоши!

— Опаньки. А с этого места поподробнее.

— Короче, фигову тьму лет назад такой же индивид свалился на планеты Йопри и сваргов. Приняли они его за божество какое. Божеств у них была тьма тьмущая. Например, на Земле католики называют его вторым пришествием Христа, мусульмане — воплощением пророка Мухаммеда, буддисты — реинкарнацией Будды.

— Они там не передрались еще из-за этого?

— Да вникай ты наконец в суть проблемы. У Йопри и сваргов все начиналось приблизительно так же. А дальше население планет, где это нечто объявилось, начинало дохнуть, как мухи в декабре.

— Ну, не все же передохли. Я сам лично видел.

— Не все. У кого-то оказался иммунитет. Но ты сам видел, — Джус ехидно усмехнулся, — в кого они деградировали!

— Да фиг их знает, в кого они деградировали! Может, они всегда такими злобными и вонючими зверенышами были. Я на их зачатии, слава всем святым, не присутствовал.

— Меня тоже бог миловал. Ты слушай песню дальше. Ты сам-то как думаешь, с какой такой радости Йопри на своем боевом корабле оказался на орбите Земли?

— Ни фига ты спросил! Может, его космическим ветром туда занесло.

— Ну почти так. Только, на его невезение, и сваргов туда же одновременно с ним занесло. Они были космические разведчики. Искали вакцину от чумы, которую принес на их планету этот бес, что сейчас левитирует над нашей. Ну и сцепились, конечно.

— Да уж, лучше бы порвали друг друга. А то столько дел на нашей многострадальной они учудили, что и вспомнить тошно. Не говоря уже о друзьях наших упокоенных. Была б моя воля, я б вообще эту долину, где они взгромозились, не находил. Пусть бы грызлись там до скончания веков.

— Фи, как наивно. Они ж выбирались оттуда. И кучу протоцивилизаций положили.

— Никак не пойму, где припев у твоей песни.

— А как ты мыслишь, на чем и куда так резво стартанул Йопри?

— Упс. На чем — точно не скажу, вот куда — мыслишки имеются. У него много-много тысячелетий бабы не было. Ну, в смысле, его разновидности. Вот и рванул, вонючий потаскун. Чем тебе не версия?

— Это у тебя уже очень давно секса не было! Вот и мыслишь ты только в одном направлении!

— Ага, только я себе невест из стазиса не выдергивал.

— Сука, еще одно слово о Татьяне, я тебе ноги-руки выдергаю. Убийца!

— Я ее не убивал! На операцию шли только добровольцы! Да сколько ж тебе раз об этом говорить?

— Да, а еще ты не знал, что у нас медовый месяц! — Джус навалился всей грудью на стол и брызгал слюной мне в лицо, при этом жутко выкатив глаза.

— Шел бы ты в жопу! У меня тоже слезы наворачиваются, когда я о ней вспоминаю. Но она была лучший пилот. Если б не она, мы бы все там остались! И хватит мне тут слюной в морду брызгать! Чего там с кораблем Йопри? Давай догоним его и грохнем нафиг!

— Гений-самоучка. Мы его уже обогнали. И обогнали прилично.

— А чего не грохнули? — от возмущения я развел руками.

— Чем? Нашими пукалками?! Ты хоть представляешь, что такое «Базис»?

— Ну да. На этой хреновине Йопри свалил.

— Придурок. Йопри этот боевой флагман более ста лет строили. На нем более миллиона неинфицированных Йопри. Двух его ударов хватит, на то, чтобы наша Земля превратилась в космический мусор!

— А на кой хрен им это? Маленькая месть за отрезанные щупальца? Да и сдох наш друг Йопри без антидота, давно уже.

— Йопри вкололи антидот перед нашим с ним выходом из корабля, — Джус даже покраснел, — так что, думаю, на «Базисе» его давно синтезировали. Так что есть все мотивы подозревать, что жив наш вонючий друг.

— И что нам теперь делать? Успеть долететь раньше Йопри и детей на борт забрать? А дальше? Искать пригодную для себя планетенку, а потом всю жизнь дрожать, чтоб нас Йопри на своем «Базисе» не отыскал?

— Не вариант. У нас один космический корабль на всю планету Земля. Йопри летит не за землянами. Йопри летит разнести нашу планету из-за этого чучела бога.

— Ну, давай свяжемся с президентом, пусть его там на мусор уделают.

— Да чем ты меня слушал-то? Как обычно, седалещем? Они молятся на него, как на бога.

— Ладно. Ты говоришь, мы опережаем корабль Йопри. На сколько? Долбанем по этому гаду из всех стволов, а потом и с Йопри договоримся.

— Опережаем почти на 45 земных часов. Только вот все просто, как ты расписал, не получится.

— Это еще с какого? Что, огневой мощи не хватит? Да ладно тебе. Мы одним своим пуком пол-Чикаго снесем под корень. А уж какой-то мартышке зад прижечь? Не смеши меня!

— Все не настолько просто. Карташев подозревает, что существо имеет свойство мгновенной телепортации.

— А Карташев ничего не нюхает по утрам?

— Серег, это серьезно. С орбиты мы его не возьмем направленным залпом. Но, как говорит Карташев, это только часть проблемы. По всей видимости, смертелен для него только наш антидот.

— А вот Йопри летит тупо развалить нашу планету.

— Ну, он тоже может ошибаться!

— А Карташев, блин, нет!

— Нет, это ты меня не слушаешь. Йопри напороть, как он это сделает. Его цель — уничтожить давнего врага. Наша цель — спасти свою планету.

— Ну, предположим, наша миссия накроется какой. Что тогда?

— Ну, здесь два варианта: либо мы свливаем по-быстрому, либо остаемся со всеми осколками среди звезд. Второй вариант честнее, я за него.

— Протаранить мы этот «Базис» никак не можем?

— А смысл? Теоретически можем. Но на Земле все или умрут, или станут агрессивными даунами. Оно тебе, такое будущее, надо?

— Тогда я за второй вариант. Но! Если команда решит по-другому, это их выбор. Мы ж с тобой по-любому на Земле попки рвать будем.

— В клочья, Полковник! Может, дернем чего?

— Только не того, что Карташев употребляет.

— Заметано!

Корабль

— И как мы эту ахинею провернем?

— А в чем проблема? — от недоумения Джус подавился огурцом.

— Как мы эту падлу на планете вычислим?

— Не, ну ты с головой дружишь в принципе? О нем все радио и телеканалы вещают. Где, чего и сколько он понаделал!

— Ага, щас, может они и GPS-данные передают?

— А нам нафиг?

— Ты точно дебил. Вот представь на минутку: передача, хрен в пальто в Южном Бутове новую точку регенерации пищи открыл!

— Ништяк! Рвем в Южное Бутово!

— Куда конкретно? Там целый микрорайон. Ты за этой задницей с телепортом всю оставшуюся жизнь бегать будешь. Короткую такую жизненку. Йопри нас дней через пять орбитальным ударом накроет!

— Точно, вспомнил, Карташев говорил, что эта гнида в радиочастотах фонит!

— Обрадовал! У нас так вся планета фонит! Ну, может, в Сахаре чисто. Но я не уверен.

— Наплюй. Наш всезнайка говорит, что гнидушка фонит на какой-то особой частоте. Короче, все пучком, как у негра в ночи — знаешь, где это?

— У негра-то? Могу только предположить. Под мышками, да?

— Почти угадал, — Джус рассмеялся от души. — С твоим образом мышления у тебя и страусы скоро голову в песок не от страха будут прятать!

— А я никогда и не думал, что от страха. Если ты торчишь в пустыне с голым задом кверху, значит, ты не испугался.

— А что тогда?

— Два варианта. В первом ты очень хочешь секса, — я смотрел, как округляются у Джуса глаза, а сам он становится бордовым, дабы не заржать в полное горло, — во втором варианте все гораздо прозаичней. Он так голову моет.

— А хрен ли не в воде?

— Чего, секса хочет? Или голову моет? Ответ один на два вопроса: мало там водички, даже бегемотам с крокодилами еле хватает. Да и потом, сколько проживет эта птаха, засунов голову под воду, а зад, как пиратский флаг, оставив на всеобщее обозрение?

Джус больше не сдерживался и ржал во все горло, нелепо подергивая ножками и пуская слюнявые брызги в мой потолок.

— Не, ну по прилету тебе точно к товарищу Кащенко на прием записаться надо!

— Угу, чтобы выпасть из одной дыры, чрезмерно забитой идиотами, и на всех парах влететь в другую. Да мне по гроб жизни хватит общения с тобой, Карташевым и Йоприком! И кстати, Каташев дает гарантии, что возьмет на пеленг это чудо, свалившееся на наши бренные головы непонятно откуда?

— Сам дурак и самодур! — Джус обиженно поджал губы и посмотрел на меня исподлобья. — Карташев крестится, читает мантры, цитирует Коран, но во все горло верещит, что пеленг на высадку он нам предоставит. Но есть одна загвоздочка. На все про все у нас будет не более 40 минут.

— Ты чего, белены обслюнявился?! Даже при использовании аварийных модулей спуск на поверхность займет не менее 45 минут. Это чмо инопланетное уже свалит куда подальше от грешных делишек своих. А приземляться мы где будем? Прямо на его рогатую голову. Так там рев такой стоять будет, что он за полчаса до нашего прибытия свалит. Если в стороне бабахнемся, то нам до него и на истребителе не успеть добраться. Не, хреново у вас с логикой, коменданте Джус! — Я плеснул себе коньяка и раскурил сигарету, злобно поглядывая на Джуса. — Большего бреда от тебя я в жизни не слышал. Хотя постой, тот выход за заслонки была та еще идейка!

Джус стоял и нагло улыбался.

— Ты не против? — и, не дождавшись моего ответа, тоже нахлобучил себе коньяка, раза в два поболе, чем я себе позволил, и, усевшись в кресло прямо передо мной, нагло его приговорил.

От такой наглости у меня вообще дар речи пропал. Слава богу, как оказалось позже, не навсегда.

— Серег, — Джус скрестил руки на груди, — ну чего у тебя за дурацкая привычка сначала наорать на людей, а потом их выслушать? Ну вот есть планец, как нам все это провернуть. Дерьмо, конечно, планец. Но вот до другого мы с Карташевым не додумались!

— Уписаться можно! Карташев и Джус где-то отрыли мыслительные и аналитические способности. — Я плеснул себе еще.

Джус тоже не стал ждать приглашения и повторил мои действия.

— Да, ты прав, план дерьмо. Но другого все равно нет. Может, свой предложишь? Да, и хочу заметить, все твои предыдущие планы операций тоже были дерьмо. Без обид, так, констатация фактов.

— Офигеть, меня поливают дерьмом в моей каюте, попивая мой коньяк. Я подхватил белую горячку? Бред какой-то!

В дверь аккуратненько постучали. Хотя нет, не так — поскреблись. Я, находясь в тихом ступоре, махнул рукой:

— Заходите, не заперто.

В дверном проеме появилась крысиная мордашка Карташева. Вот блин! Что ж за день сегодня такой! Два спевшихся скунса — и оба в моей обители.

— Чего надобно бойцу пси-фронта в моей скромной келье?

— Вы знаете, Полковник, это даже очень хорошо, что вы с коменданте оба здесь. Мои прогнозы по поводу операции по уничтожению пришельца, подтвердились на 86%. А это очень высокий процент. Вот, я принес свои выкладки, не желаете ознакомиться?

— Ну, если притащил, давай гляну. И вообще, господа, не пора ли меня просветить, что там выродилось в ваших гениально отмороженных мозгах? А то я вспотел уже от возможных догадок.

Джус неторопливо поднял свой зад из кресла и подошел к бару. Деловито набухал в свой стакан, взглянул на меня и тоже плесканул. Раз в пять меньше, чем себе. Взглянул на Карташева и бросил ему банку пива.

— Спасибо, Джус, но я не пью.

— Сегодня будешь. А будешь целку из себя строить, сам волью в твое тщедушное тельце. Анально. Так что выбор у тебя есть.

— Спасибо большое, — Карташев попытался улыбнуться своей самой искренней улыбкой, — я лучше орально.

Заржали мы с Джусом одновременно, минуты на три. До слез из глаз.

— Ладно, Серег, давай по порядку. Если что не то сморожу, Карташев поправит. Значится, так. Нам с тобой понятно, что на корабле мы эту гниду не прищучим. Он элементарно успеет свалить. На аварийных модулях — срань такая же, свалит.

— И что ты предлагаешь, левитировать его на борт и здесь кончать? Что-то я о таких технологиях нашего корыта не слышал.

— Подожди, не гони лошадей. Нет у нас таких технологий. Но! — Джус поднял указательный палец вверх. — У нас есть боевые скафандры. Оснащенные ранцевыми маневровыми двигателями. В них мы можем входить в атмосферу Земли с высоты 23 километров. На поверхности в нужной нам точке мы будем через 13—14 минут. Вот и все. Приступаем к работе.

— Охренительный план! Даже если мы не сгорим в верхних слоях атмосферы, мы звезданемся о поверхность так, что нас смогут найти только строители метрополитена!

— Я же тебе говорил, маневровые двигатели! Они же и будут нас тормозить при приземлении.

— Твою мать! Я даже с парашютом ни разу не прыгал. А ты мне предлагаешь прыгнуть прямо с низкой орбиты.

— Я тебе ничего не предлагаю. Вон, добровольцев в пять раз больше, чем скафандров. Даже Карташев летит!

— А тебя-то куда неведомая сила тащит? — я с большим удивлением посмотрел на свою лабораторную крысу.

— Понимаете, Полковник, я разработал прибор, который не должен позволить нечто мгновенно уйти в телепорт. Ненадолго он его задержит, секунд на 35—45. Но это даст шанс нашим снайперам лучше прицелиться. К сожалению, он очень сложен в настройках, и только я могу быть оператором этой установки.

Я уже другими глазами взглянул на нашего маленького ученого. Но, видимо, могучего человека с большой душой. Нет, презрение к нему у меня резко отрезало.

— Ладно, Карташев, на поверхности пивка попьем, ну, конечно, после того, как все свои дела закончим. Через сколько, ты говорил, мы стартуем?

— А я не говорил. Начало операции запланированно через… — он взглянул на часы, — 16 часов 12 минут.

— Ладно, иди отдыхай, собирайся, а мы тут с коменданте Джусом еще немного пообщаемся.

Когда дверь за Карташевым закрылась, я долго и молча смотрел в глаза Джуса.

— Ну чего, так и будем в молчанку играть? — он подошел к столу и по-хозяйски плеснул в бокалы.

— Нет, Джус, сейчас мы с тобой сыграем в игру «Козел, Сволочь, Сукин сын»!

Джус оскалился:

— Так нас же только двое.

— Так это ты в одном лице! И давно ты этот план вынашивал?

— С тех самых пор, как отправили в космос Татьяну. В ее хрустальном гробу. Ты лежал в регенерации. Тебе даже морду грех было бить.

— Ну зато потом ты оторвался по полной!

— Было за что! Да не об этом сейчас. После смерти Татьяны я заперся у себя в каюте. Но совсем не для того, как ты, я уверен, думал, чтобы надираться до поросячьего визга. Хотя и не скрою, пару раз было. Я хотел изучить отчеты Карташева. Понять для себя, насколько бессмысленной была смерть Татьяны. И чем дальше я вгрызался в эти переводы, а я именно вгрызался, тем очевиднее для меня становилась совсем не бессмысленность ее смерти. Вот, смотри сам. Цивилизация Йопри. 32 густонаселенные планеты. Огромнейший боевой космический флот. Все рухнуло менее чем за шесть наших месяцев. В авральном порядке они строят огромный флот разведчиков и рассылают их веером во все концы галактики. Население планет сокращается до 10—12%. Для меня почти до последнего оставалось загадкой, что с ними случилось. Пара локальных стычек со сваргами — бред сивой кабылы. Если хочешь знать мое мнение, Йопри изничтожили бы при желании сваргов за пару-тройку лет. С другой стороны, население сваргов тоже сокращалось в прогрессии космических масштабов. Те тоже строят уйму своих кораблей и улепетывают куда глаза глядят. Вот в чем для меня была загадка. Кстати! Из кристаллов, которые вы притащили с той чертовой планеты, треть была кристаллами Сваргов. Это и помогло мне разобраться, как им всем пришел большой кирдык. Ну или прибежал большой пушной зверь. Чего рот раскрыл да слюну пустил! Наливай давай! Цивилизация Йопри изначально не была воинственной расой. Ну да, понастроили они своих орбитальных крепостей. Но это так, для самоуспокоения. Планеты у них были в основном аграрные. Жратву они там для своих нужд выращивали. Но был у них один маленький нюансик. Плодились они похлеще кроликов. Каждая самка приносила в год до 50 маленьких Йоприков. И это у них как культ был, маленькие Йопри — это святое.

— Джус, давай без подробностей, а то я сейчас блевану. Как представлю их процесс размножения да вонь эту. Все, подожди, все равно не сдержаться, скоро вернусь.

Зажав рот, я еле добежал до унитаза. Когда вернулся, Джус спокойно попивал коньяк, притырив мою самую дорогую сигару. Сволочь, значит, сейф вскрыл, я их только там прятал. Ну да ладно, еще сочтемся.

— Ну что, продолжим?

— Только без процесса размножения Йопри!

— А я тебе ни слова о процессе и не сказал. Хотя если интересно, могу картинки показать.

Сука! Я снова умчался в сортир. Когда я вернулся, из верхнего кармана пиджака Джуса торчала еще одна моя сигара.

— Ну что, продолжим?

— Давай только коротко и без физиологии Йопри. И прекрати тырить мои сигары!

— Я их не тырю. Это необходимая плата за мой экскурс в историю. А тебе мой дружеский совет: смени код на сейфе. Номер твоего дома на Базе №333 — это как-то несерьезно.

— Давай, вещай уж дальше, Джуска Золотая Ручка. Остап Бендер фигов!

— Ну, если кратенько, плодились Йопри, плодились…

— Я же просил, без подробностей!

— В этом собака зарыта! Короче, жрать им стало нечего. Тотальная нехватка продовольствия. И вот здесь появляется он. Руки-ноги крестом раскидал, станций регенерации воды и еды понастроил. Блин, бог-спаситель. А знаешь, что на него тут молились, как сейчас на Земле. Но палка — она всегда о двух концах. А халявный сыр сам знаешь где. Месяцев через шесть этот мачо пропадает в неизвестном направлении. Еще через месяц останавливаются все им построенные установки регенерации еды и воды. А еще через месяц население начинает поголовно дохнуть в масштабах целых планет от неизлечимого вируса. За что я зауважал Йопри, так это за оперативность. У них давно уже стоял на приколе «Базис». Собрали в нем всех найденных неинфицированных детей и погрузили их в стазис. Ну а потом уж, соответственно, качественно его прикопали. А дальше ты знаешь, корабли-разведчики во все стороны галактики. Только вот одно для меня во всем этом осталось загадкой. Они антидот искали или эту тварь-левитанта? Ну а со сваргами все понятно, ситуевина повторилась один в один. Ну так что, ты на планету вместе с нами? Или здесь отхарчишься?

— Не решил, пока ты мне одну фигню не объяснишь. С какого такого перепугу вы с Карташевым решили, что наш антидот эту гниду отправит жариться в аду?

— Ха, своевременный вопросец. Как-то я замял эту темку. Ну, в общем, так дело было. Карташев как-то ночью ковырялся с кристаллами сваргов.

— А чего ночью-то?

— А хрен его знает, может, диареей страдал. Но не суть важно. Знаешь, что он там нарыл?

— Откуда ж я знаю? Я по ночам диареей не страдаю.

— В общем, не знаю, как сваргам это удалось, но ДНК этого левинтрона они стырили. Хочешь узнать, зачем? Пойди спроси у сваргов! Тем более уж к кому-кому, а к тебе они должны относиться с особым пиететом после той заварушки на Базе. Хочешь — иди, дерзай!

— Все равно не понимаю! А нам-то что с того?

— Карташев регенерировал участок тела этого упыря!

— И?

— И всандалил в этот кусок мяса, по-другому не назовешь, шприц с антидотом. И знаешь, что потом было?

— Ну не тяни ты кота сам знаешь за что!

— Этот кусок разнесло на такую шмотень, что весь персонал медблока двое суток все отдраивал!

— Круто, но Карташев все равно мудак конченый. А если бы что-то пошло не так? Он бы полкорабля неизвестно чем инфицировал.

— Возможно. Но все же прокатило как по маслу. И теперь мы грохнем это чучело летающее.

— Кстати, все забываю тебя спросить: а ты в это отродье из чего стрелять собрался шприцами? Из рогатки?

Джус зажмурился, как кот, объевшийся сметаны.

— А ты мне еще коньяка плесни, и я тебе, как мальчиш Кибальчиш, открою огромную военную тайну.

— На, сам наливай, а то официанта, блин, нашел.

Джус долго смаковал напиток, потом еще минут пять раскуривал сигару, не забывая иногда бросать на меня ехидные взгляды. Когда я уже был готов взорваться от нетерпения, Джус представил себя великим оратором.

— Понимаешь, Серег, я ж по должности своей сошка малая. Это ж все на меня так смотрят, потому что я с тобой коньяк дегустирую. А так-то я кто? Завхоз-пылеглот.

— Ты ближе к теме можешь?

— Вот видишь, и ты на меня орать уже начал. Ну ладно, не буду тебя я испытывать на синдром Левина-Дауна…

— На какой синдром?

— Забудь, для тебя это слишком сложно. Короче, бродя тут по своим служебным помещениям…

— Это по складам, что ли?

— Ну, в общем, да. Вспомнил я одну штуку. Мы ж когда туда летели, не знали, куда прилетим. Какая там флора, фауна на этих планетах. Ну я и подумал, вдруг какую симпатичную зверушку для дочурки подберу. Ну и прихватил вот это.

Джус пошуршал чем-то в кабинете, а потом затащил два свертка в промасленной бумаге в мой кабинет.

Развернул, достал два ружья. Но странной какой-то модификации. Стволы узкие с раструбами на дульных окончаниях. Оптика поражала глаз. Я таких приблуд еще не видел. Кратность минимум пятерка. Это ж с какой дистанции прицельно бить можно? Метров с пятисот, но, думаю, в умелых рученках и на все семьсот рассчитывать можно.

— Это что за дура такая? — я с округлившимеся глазами глянул на Джуса. — А калибр какой, на слона и носорога, что ли?

— Ну, почти в тему. Можно и на носорога, если умеючи. А вот калибр я тебе не уточню, сам не знаю. Приблуда эта капсулами стреляет, предназначена для отстрела диких животных. Но без смертоубийства.

— А это как?

— Мозги прочисти! Стреляют капсулами со снотворным. Потом берут их под грязны лапоньки и тащат, куда им там надо.

— А куда им надо?

— Очнись уже. Кого в зоопарк, кого в цирк, а из кого и чучело сделают. Тебе не похрен?

— А ты, я так понимаю, из этого по нашему чучелу долбить собрался?

— Ай, молодца, доперло наконец-то!

— Идея хороша. А вот скажи мне, идейный ты наш, что с нами сделает толпа фанатиков, когда мы у них на глазах их гуру в фарш превратим? Эффект-то где-то такой ожидается?

— Ну уж в задницу нас точно никто не расцелует. А вот повторить участь убиенного мы все шансы имеем. То бишь фаршем стать.

— И что делать будем?

— Ноги! Будем делать ноги. И у кого они окажутся самые быстрые, имеет все шансы при них, родимых, и остаться.

— А Карташев, по-твоему, спринтер-самоучка!

— Нет, блин, а ты-то что предлагаешь? В «Контр Страйк» с толпой поиграть?

— Нам бы траспорт какой-никакой не помешал.

— Гениально, маэстро. Мы даже не знаем, в какой части света заварушка начнется. А ему роллс-ройс куда-нибудь в пустыню Гоби подавай.

— Я не это предлагаю. Нас же восемь будет, правильно?

— А, все-таки с нами летишь! Задолбала канцелярская работенка да протирание зада под коньячок с вкусными сигарками! Я так и знал. Не усидишь ты в душном корыте Йопри! — Джус радостно потер ручонки. — Не твое это. Не твое. Экстрима на задницу захотелось! Будет тебе экстрим. А вот сохранность твоей пятой точки я категорически не гарантирую!

— Да заткнись ты, словоблуд-самоучка. Я, может, затем и лечу, чтоб твой зад на борт в целости вернуть!

— Чего-то гомосятиной запахло, может, по нашему, родному, пятилетней выдержки?

— Я тебя о чем спросил, алкаш-склеротик. Нас восемь человек полетит?

— Ну, восемь. А может, по писярику, а то в горле на радостях пересохло.

— На, цеди себе сам! Значит, восемь. А зачем нам восемь бойцов на одну гниду?

— Для надежности, — Джус скривился, прожевав лимон.

— Э, нет. Хватит и шестерых. Точнее, пятерых с половиной.

— Почему с половиной? — Джус снова скривился от лимона.

— Ну какой из Карташева боец. Так, половинка. А он, заметь, нам на передовой нужен. Секунд эдак сорок.

— Фи, о Йосиче ты точно так же отзывался, а как он сваргам дал прокакаться!

— Не успел он дать им полной диареей насладиться. Короче, делаем так. Мы вшестером валим гниду, оставшиеся двое находят транспорт для отхода. Хоть локомотив, хоть аэробус-боинг. Мне по барабану.

— Ладно, тогда я ищу транспорт.

— А чего именно ты?

— Ты забыл, кем я был в прошлой жизни? Я любой пепелац с закрытыми глазами заведу. Даже если это танк или вертолет.

— Ладушки, по рукам. Но смотри, чтобы это не оказался асфальтоукладчик!

— Яволь, мой фюрер!

Корабль.

Внешнее пространство Земли

— Ну чего, ни у кого подгузники не намокли? — я старался храбриться, но выходило, по-моему, не очень.

Вид на Землю с высоты почти геостационарной орбиты впечатлял и завораживал. Но страшно было, как бы это помягче сказать, до усрачки. Прыгать не хотелось вовсе. А ведь надо. С дрожью в коленях, а надо. Плюхнуться мы должы были где-то в районе Сиднея. Там сегодня давал свое шоу мерзочерт.

— Ладно, — Джус хлопнул меня по плечу, — поехали, что ли. Все равно сисек отсюда не видно! — и дал мне смачного пинка под зад.

На ногах я, конечно, не удержался и понеслось. Вертело меня так, что я чувствовал себя насадкой в миксере. Потом вроде выровнялся, но через какое-то время понял, что лечу спиной вниз. Попробовал сгруппироваться. Ага, щас, пошел какими-то немысленными кульбитами задницей к земле. Наконец вспомнил о ранцевом двигателе. Включил. Сначала подумал, что он не заработал, и все, привет ребятам с метростроя. Потом не головой, а где-то нутром почувствовал, что скорость падает. Врубил ранец на максимум. И появилось чувство, будто я завис в воздухе. Смог сгруппироваться так, чтобы лететь ногами вниз. Посмотрел под ноги и весь покрылся липким холодным потом. Земля была совсем близко. Попробовал добавить тяги в ранце. Хрен там. Земля летела на меня со скоростью метеорита. Не скажу, что перед глазами промелькнула вся моя жизнь. Совсем нет. Но вот сколько ласковых эпитетов я выдал в сторону Джуса, подсчету не поддается. Потом был удар, и все, блаженная темнота накрыла меня, как одеялом, отрубив напрочь все органы чувств.

Первым ощущением, когда очнулся, была мысль, что залетел я все-таки в рай. И пусть все тело ломило как после уличной драки. Но. Припекало, но не сильно, солнце, пели какие-то птицы, а во рту стоял привкус восхитительного коньяка. Лепота. Но стоило мне повернуть голову налево, все иллюзии развеялись в одночасье. Метрах в двух от меня на четвереньках стоял Карташев и самозабвенно блевал в высокую траву. Посмотрел направо — еще хуже. На траве, раскинув руки и ноги, валялся Джус и с упоением пил коньяк из моей же фляги. Не забывая между глотками затягиваться моей дорогущей сигарой. Вот она, вся срань оборотной стороны жизни. Я приподнялся на локтях и прохрипел Джусу:

— Упырь, верни флягу!

— Упс! Очнулся, раздолбыш. А я грешным делом подумал, что все, кирдык тебе, отлетался, птенчик. Решил, вот, себе что-нибудь оставить в память о нашей крепкой мужской дружбе. А ты — «упырь»!

— Я сейчас встану и буду лупасить тебя ногами в память о нашей крепкой мужской дружбе! И где остальной состав группы?

— Один 200-й, двое вон в кустах лежат, в себя приходят. Ну а Карташева ты уже и сам заприметил.

— Где еще два бойца?

— Да чего ты разорался. Щас вернутся. Я их местность отправил осмотреть. Да и потом, нам шмотки новые нужны. В этих нарядах мы и за километр к черту не подберемся.

— Ладно, — я махнул рукой. — Будут новости — буди, а то мутит меня что-то!

Планета Земля.

Окрестности города Сидней

— Не, Карташев. Чего ты все время ноешь, — Джус оскалился в сторону ученого. — Ну ни на кого это платье больше не налезло. А хотя хрен с тобой, я попробую натянуть эту халабуду, но дальше оружие потащишь ты, — Джус потряс вместительным баулом. — А потом, подумай сам, кто ближе сможет подобраться к черту с твоим прибором? Шесть здоровенных лбов или хрупкая, симпатичная барышня?

— Я не хрупкая и не симпатичная.

— Ну, доля правды в этом есть! — Все заржали в один голос. — Но от ответа ты не увиливай, баул потащишь?

— Да шел бы ты, — Карташев сделал обиженное лицо и отвернулся.

— Слушай, Карташев, — Джус все никак не унимался, — а зовут-то тебя как? Ну, имя у тебя же есть? А то мы все как-то Карташев да Карташев, — Джус аж подобрался в ехидном ожидании.

— Джус, отвали. Я вот, например, твоей фамилии не знаю!

— А чего, я из этого большого секрета не делаю. Найденов моя фамилия. В детском доме дали. А вот как твое имя, телепатический гений, мне по-прежнему спать не дает. Может, ты мне спину прикрывать будешь, а я: «Карташев, прикрой мой зад!»

— Ну все, задрал уже, Владом меня зовут друзья. Но ты в этот узкий круг не входишь!

— Эко горе! Тем более в бою, для ясности, я буду орать: «Владлена, спаси мой тощий зад! Золотко мое, не дай отстрелить восхитительный мой анус!»

— Козел ты, Джус!

— Слушайте, — один из наших бойцов вытер пот со лба, — жарища-то какая. Нам бы колымагу какую тормознуть, а то до города доберемся в состоянии теплового удара.

— А что, выбирай! — Джус обвел рукой пустую трассу. — Они, по ходу, уже все там, песнопения своей гниде устраивают! — Джус сплюнул. — Хотя, как вариант, можешь попробовать поймать себе кенгуру — и как этот, Люк Скайуокер из пятой части, иго-го с ветерком.

— Не, прав был Карташев, ты, Джус, полный отморозок.

— Подходи, обнимемся, может, ты немного и охладишься!

— Так, тишина всем, — я поднял руку вверх. — Всем превратиться в слух. Можете даже не дышать. По-моему, я что-то слышу.

Джус опять хотел что-то съязвить, но, наткнувшись на мой взгляд, передумал и даже ушами, по-моему, начал шевелить.

Наконец уже все слышали звук приближающегося автотранспорта. И шел он со стороны города. А вот надежды на то, что это будет малое и компактное, таяли с каждой секундой. И вот из-за пригорка, парящего маревом асфальта, показалось нечто огромное. Джус приложил бинокль к глазам и по буквам прочитал:

— «Australian Travel — Kenguru Vallabi». Хе, ну вот, а вы смеялись, когда я предложил на кенгуру покататься.

— Послушай, командир, — один из бойцов обратился ко мне. — Если я правильно помню, «Kenguru Vallabi» — это регбийная команда. Если мы попробуем отобрать у них автобус, тут может такое сейчас начаться!

— Можно подумать, можно подумать, ты сюда на красоты природы звезданулся любоваться. Короче, работаем по обстоятельствам. Желательно без 200-х.

Карташев бегом шлепнулся на асфальт по курсу движения этого монстра.

— А если он меня не заметит?

— Не ссы! Мы за тебя отомстим, а из полученного фарша отличных пельменей наделаем и умнем их под нашу беленькую из морозилки. Бегом, я сказал, приказы не обсуждаются! Далее. Двое — вон за тот пригорок. Надеюсь, помните, что движение здесь левостороннее, поэтому водитель будет открывать пассажирскую дверь слева. Как только пассажирская дверь откроется (вы же помните, что она слева), жахаете слезоточивыми болванками внутрь. Надеюсь, с двух-то стволов одновременно не облажаетесь?! Теперь вы двое, — я подозвал следующую пару бойцов. — Водитель будет пытаться свалить в водительскую дверь справа от себя. Ваша задача — максимально мягко спеленать его. Он нам будет нужен для допроса, а возможно и как водитель-проводник. А то фиг их знает, чего они там к прибытию этого чуда начудили. Может, блокпостов каких проверочных, может, еще дряни какой. Приступайте.

Я махнул рукой Джусу. Тот мигом оказался рядом. Да и так, по-моему, все слышал.

— Короче, мой друг. Нам, как всегда, Авгиевы конюшни разгребать. Пассажиры ломанутся из автобуса, это как к бабке не ходи. Если удастся положить их рядочками рядом с авто — отлично. А вот если кто-то особо шустрый — а ребята, я так понимаю, собрались на пикничок там очень даже шустрые, — валим наглухо. Нам раньше времени перед чертом светиться резона никагого нет. Да, и еще: ты присматривай за дорогой со стороны движения тарантаса, я в обратку буду поглядывать. А то вдруг кого нелегкая принесет. В этом случае тоже валим, без вариантов. Ну, вроде все. Удачи, дружище!

Мы обнялись и разбежались каждый в свою сторону.

Только со стороны дороги слышалось нытье Карташева:

— Ой, блин, как же асфальт задницу жжет!

Чудо чужого машиностроения приближалось, будто тая в мареве раскаленного асфальта, напряжение нарастало. Вдруг метрах в трехстах от нашей точки оно фыркнуло тормозами и остановилось. Блин, ну что за непруха такая! Карташева они еще видеть не могли. Неужели сломался? Пассажирская дверь открылась, и из нутра этого суперпепелаца, как кузнечики, посыпались мальчики, я вам скажу, далеко не субтильной наружности. Блин, что же делать? И валить их не хотелось, да и всех ли завалишь, они поди быстрее кенгуру бегают! А где гарантии, что половина вместе с водителем внутри салона не осталась? Не, зачем выскочили — понятно, кусты оросить. Но нам-то что делать? Пока я от думок своих чуть все ногти на ногах не сгрыз, они организованно и с гоготом стали грузиться обратно в кондиционированное нутро своего авто. Ну вот! Теперь-то все и начнется. Поехали!

Водитель автобуса оказался молодцом. Карташева метров за пятьдесят увидел. Пока тормозил свою фуру, еще метров двадцать до него проскрипел. Встал практически в точке ноль для нас. Почти сразу распахнулись пассажирские двери. И словно по царскому приглашению в появившийся проем скользнули две металлические птички с огненным оперением. Карташев, не будь дураком, тут же скатился в какие-то жидкие заросли. Из салона, пуская сопли, слезы и слюни, стали вываливаться люди. Тут же их радушно принимали бойцы, до этого всадившие им слезоточивые заряды в салон. Один пеленал очередную жертву и перекидывал следующему. Тот же ласковым пинком под зад отправлял оного в заросли, сильно смахивающие на терновник. Поочередно менялись. Тут с другой стороны автобуса раздался душераздирающий не крик даже визг. Рванул туда со всех ног. Картина маслом. Карташев взял заложника. Хитрая попа водителя автобуса, чихая и кашляя, не захотела выбираться через водительскую дверь. Оказывается, у этого бывшего турецкого подданого, но с австралийской визой, был свой маленький бизнес. Ну, возил он что-то там по мелочи, контрабандой. Тайник устроил где-то в центре салона. Но тайничок был с секретом. Если дело, как ему казалось, начинало пахнуть жареным, люк в днище открывался, и все содержимое тайничка высыпалось коту под хвост. Или, если быть точнее, под выхлопные трубы его автобуса. Идем далее. Мои наблюдатели ждут, когда откроется водительская дверь, и сопливо-кашляющая жертва выпадет к ним под ноги. Щас. Али, а так звали водителя, уже открыл свой бомболюк и вслепую полз к нему. В итоге, вывалившись из него, он, почти ничего не видя, на карачках пополз в ближайшие кусты. И тут его арабское счастье подвело. По вектору его движения Карташев, сняв юбку, охлаждал свой многострадальный зад, разогретый асфальтом до состояния решетки для гриля. Напомню, что Карташев был одет в легкий женский сарафан. И вот тогда, когда в его многострадальный обожженный зад, уперлось, что-то волосатое и мычащее, Карташев не растерялся.

Резко развернувшись, он схватил полуслепого Али за бороду и со всей дури всадил ему коленом между ног.

В общем, поступил как настоящая леди. Визг Али, мы очень надеялись, не был услышан в Сиднее. Мы ржали до слез. Вдруг раздался одиночный выстрел. Оставив часовых и Карташева, ломанулись на звук. Навстречу, грустно покачивая головой, брел Джус.

— Ты чего? — я схватил его за плечо. — Ранен?

— Почти в сердце. Там байкер несся в нашу сторону. По-любому чего-нибудь да разглядел. В шлеме, наколенниках. Ну, по полной экипирован был. Какие у меня варианты были? Ну и всадил я ему прямо сквозь шлем. Подошел, шлем снял, а там девчушка. Может, чуть старше моей была. Гадостно, понимаешь, гадостно мне!

— Не истери. У нас меньше трех часов осталось до выступления выродка. Если чего не успеем или пойдет не так, они все здесь покойники. Йопри на подлете. Давай, ты языки знаешь, тряси водителя автобуса. А мы пока этих суперспортсменов в салон уложим!

Али кололся очень охотно. Своих же спортсменов мы довольно быстро на своих двоих загнали в самый конец салона автобуса, заклеили им рты скотчем. А для надежности дали двоим из них держать лимонку без кольца. Учебную. Но они-то об этом не знали! А сами пошли слушать перевод Джуса.

А послушать было что. Пока Али рулил, рот его не закрывался ни на минуту.

В городе введены беспрецедентные меры безопастности. Площадь, где будет вещать ГУРУ (а они так его называли), будет оцеплена в радиусе трех километров. Металлодетекторы по периметру через каждые десять метров. Все подземные коммуникации замурованы на десятки метров вглубь. Полеты над центром города запрещены уже как неделю. Проезд внутрь периметра на автотранспорте запрещен. Город просто наводнен полицией и тайными службами. Ближайшие строения находятся далее трех километров. Зона отчуждения от постамента ГУРУ — полтора километра. В общем, приплыли.

— Карташев, — я дернул того за плечо, — пойдем потрындим в центр салона.

Мы отошли.

— Да, слушай, Джус, пусть Али пока остановит автобус.

— На кой? До начала действа около полутора часов!

— А ты уже решил, что будешь делать? План есть? Спроси у Али, сколько мы уже отъехали от места нашей с ним встречи.

— Говорит, километров 25. А что?

— Да мы еще на своих двоих километров 5—6 отмахали. Срочно разворачиваемся и на всех парах несемся к месту нашей высадки.

— Белены объелся?!

— Это приказ! На всех парах!

Я посмотрел на Карташева.

— Слушай, Влад, ответь мне на несколько вопросов. Только договоримся сразу. Я не псих. Просто лично я вижу единственный шанс покончить с этой нечистью. Итак. На сколько берет этот твой чудо-прибор задержки телепортации монстра?

— Ну, Вы же сами понимаете, точных исследований мы ни физически, ни теретически провести не могли.

— Навскидку.

— Навскидку — это не научно. Но исходя из данности… Метров с 400 он должен поймать нечто в ловушку.

— 400. А у нас зона отчуждения полтора километра… Тогда еще вопрос. Ты лучше всех изучил особенности скафандров, в которых мы спускались на планету.

— Ну да. А какие характеристики интересуют? Напомню, что сделаны они по технологии Йопри, в основном.

— Что интересует… — я на секунду задумался, как правильно сформулировать свой вопрос. — Во-первых, на сколько в них осталось топлива в реактивных ранцах?

— А для горизонтального или вертикального маневрирования?

— В основном для горизонтального. Но возможен и смешанный режим.

— Сложно сказать. Но минут на сорок точно должно хватить!

— Да уж! Недурным бензинчиком заправляются Йопри!

— Ну, по сути говоря, мы еще не до конца разобрались с его химическим составом.

— Успеете! Тогда следующий вопрос: насколько хороша броня этих скафандров? Они же боевые, как я понял?

— Ну, скажем так. На Земле аналогов нет. А если конкретно, из танка или самолета-вертолета вам в ней кирдык полный.

— Ну, танки и самолеты они хрен успеют подогнать. Сами запрет полетов устроили. Джус, иди к нам сюда. Я придумал еще один самоубийственный план.

— Да кто бы сомневался. Ты других в своем полубредовом мозгу рожать не умеешь!

— Ну, как тебе?

— И это твой план?! У Икара план был понадежней! То есть ты и я, как две мухи, подлетаем к черту и отправляем его на фарш?

— У тебя есть другой план?

— А пути отхода?

— Это уж хренушки. Удача нам приснится завтра, Джус. И по-другому никак!

— Это точно. Когда-нибудь это все равно должно было случиться. Удача нам приснится завтра, Сергей. Но обещай мне, если выживем — надеремся вдрабадан!

— Тебе как, на Библии поклясться или на слово поверишь? Пошли собираться?

— А чего тянуть. Времени и так кот наплакал.¶

Планета Земля

Площадь независимости, Сидней.

ГУРУ.

За двадцать минут до подлета

— Карташев, слушай меня всеми своими ушами. Как только мы разбираемся с гнидой, начинай на всех каналах транслировать историю цивилизаций Йопри и сваргов через ретранслятор нашего корабля на орбите. Хрен они его заглушат. Особое послание для Йопри: «Гниде конец, Земля неприкосновенна!» Просто ори в космос на его языке. Группы один и два, дожидаетесь нас в оговоренных местах до команды «Отбой» от Карташева. Отход по оговоренной схеме. Огневой контакт только в случае крайней нужды. С богом, ребята. Всем удачи. Пусть она приснится нам сегодня! Отбой.

Мы стояли с Джусом на поляне, окруженной какой-то чахлой растительностью. Уже в полном облачении, только забрала гермошлемов были еще подняты.

— Две минуты до вылета, Джус…

— Две минуты на то, чтобы оглянуться назад, Серег.

— А неплохо мы наподдали этой галактике, да, Джус?

— Да с прибором на эту галактику, Серег, наши три галактики здесь остаются. Дай бог им счастья!

— А помнишь, как:

«Облака плывут по небу белые,

уплывать за ними, уходить по-светлому,

А корить себя за жизнь прожитую

Я не буду, смысла нету этому!»

— Мы прожили веселенькую жизнь!

— Давай, пора!

Мы обнялись, захлопнули гермошлемы и взмыли в небо.

— Нет, ну какого хрена они не предупредили, что на крышах уродцы со стингерами засели?!

— Забей. Нас не прошьют.

— Зато с курса сшибают на ура!

— Ты черта видишь?

— Визуально! Гад левитирующий. Уже светиться начал, по ходу, сваливать решил! Пять секунд до контакта!

— Все по плану, вешаешься ему с прибором на спину, а я ему антидот прям в зыркала всаживаю.

— Серега, что-то не то, он уж мерцает и полупрозрачный стал!

— Вешайся на спину! Я уже пикирую.

— Я на нем. Брыкается, тварь.

— Все, я ему антидот всандалил.

— Валим!

— Уже валю, весь в дерьме каком-то.

— Глянь, что внизу творится! Они там с ума посходили.

— Некогда, вижу справа две вертушки. Пока далеко, но до места встречи не дотянем. Надо падать ближе к земле.

— А толку, тут самое высокое дерево с метр высотой будет.

— Давай попробуем вон в тот пруд уйти.

— И ждать, пока они нас как ихтиандров из него выпарят?

— Все, Серег, ты давай, вперед жми, а я тут одну фиговину придумал!

— Какую еще фиговину?!

— Я сказал вперед, на полных парах!

Я рванул, еще не соображая толком, что делаю. Потом оглянулся. Джус вытанцовывал в небе танец смерти, все ближе подбираясь к вертолетам. Потом резко включил форсаж и ударил в бок ближайшему. Тот потерял равновесие и зацепился лопастями с соседним. Высота была небольшая. Маленькое солнце расцвело на земле несколькими мгновениями позже.

Я заложил крутой вираж и помчался к месту падения вертушек. Земля полыхала, будто бы облитая напалмом. Куча искореженного металла.

— Карташев, ты засек мое местоположение?

— С точностью до двух десятых метра.

— Слушай мой приказ! Окружить лазерной завесой все в радиусе 40 метров вокруг меня.

— Мне нужно будет задействовать все мощности корабля.

— Ну так задействуй!

— Еще одна новость, Полковник. На орбиту Земли вышел «Базис». Капитан Йопри требует немедленной встречи с Вами.

— Буду готов для встречи через час. Где моя лазерная завеса?

— 38 секунд до полной коррекции и активации. И еще одно, Полковник. Группы прикрытия один и два полностью ликвидированы.

Я скрипнул зубами.

— Оставайся на связи.

Я опустился на землю. Жар стоял страшенный. Но и не такой переносили, падая на Землю с орбиты. Металл, оплавленный пластик, куски и фрагменты обгоревших тел. Где же ты, Джус?. Он лежал под одним из обломков, и фрагментом лопасти вертолета ему полностью срезало полголовы и отсекло почти полностью левую часть грудной клетки. Я огляделся вокруг в поисках подходящего материала для буксировки. Ничего нет.

— Карташев!

— Слушаю.

— Срочно по каналу, созданному лазерной завесой, прислать ко мне аварийную капсулу на двух человек.

— Невозможно. Завеса забирает столько энергии, что на запуск аварийной капсулы ее просто нет!

— Отключить завесу. Спустить боевой бот с группой поддержки и забрать останки меня и коменданте Джуса.

— Но это самоубийство, Вы не представляете, сколько военной техники сосредоточено вокруг вас в радиусе одного километра.

— Выполнять! Да, и еще одно: дай мне прямой канал с командиром Йопри, а через две минуты вырубай завесу и высылай бот.

— Полковник, связь со звездной оболочкой Йопри «Базис» и командиром Йопри установлена.

— Соединяй!

Йопри вальяжно развалился в своем псевдоложе и с интересом рассматривал меня. Закопченого, подгоревшего и очень уставшего.

— Ну, здравствуй, мой человеческий друг-звереныш Полковник!

— Ну и тебе не болеть, мой галактический вонючий друг Йопри.

— Что такое привело тебя ко мне?

— Меня? К тебе? Не льсти себе, членистоногий приятель. Это ты пришел с недобрыми помыслами в мою солнечную систему.

— Ха, а ты ко мне прилетал детишек конфетами накормить!

— Слушай, давай по делу. Через 43 секунды с моего корабля отключат лазерную завесу, и меня здесь порвут, зажарят и четвертуют за работу, которую я сделал вместо тебя.

— Да я и сам бы эту работенку сделал. Чего ты влез?

— Ну, во-первых, если тебе это на самом деле интересно, подними меня и останки моего друга к себе на корабль. А во-вторых, у меня есть то, что ты ищешь не одну тысячу лет.

— Намекни — и через десять скунд ты на «Базисе».

— Йопрсити…

— Считай, что ты уже на «Базисе». Ну вот, уже. Теперь все рассказывай, что знаешь о Йопрсити!

— Нет, приятель, так в покер не играют!

— Во что?

— Игра такая. Ну да ладно, это проехали. Давай так договоримся. Если ты помогаешь мне и отвечаешь на все мои вопросы, я отдаю тебе Йопрсити живой. Как тебе такой расклад?

— Ты врешь! Я сейчас просканирую твой мозг, вытащу оттуда все до того момента, как ты сосал пуповину в утробе матери!

— Флаг тебе в пищевое отверстие, но если ты попробуешь так сделать, мой мозг переполнится какой-то хренью, и я сдохну ровно через 3 секунды после начала сей процедуры. А оно тебе надо? Специально для вас, Йоприков, придумали. Ну а для начала затащите моего друга в камеру усиленной регенерации. Я думаю, что на вашем корабле она гораздо совершеннее, чем на нашем.

— Правильно думаешь, Полковник, — Йопри пошевелил псевдощупальцами вокруг рта. — Ты себе даже представить не можешь, насколько она совершеннее. Поверь, у меня в рукаве тоже много козырей. Некоторые из них такие, что даже ты не устоишь и, например, друга своего с потрохами сдашь.

— Поживем — увидим. Йопри, в горле пересохло. Синтезируй какой-нибудь сорокаградусной отравы, приемлемой для человеческого организма. Больше суток на ногах, и в это же время все маниакално хотят тебя убить, причем самыми различными способами.

— Виски со льдом будешь?

— Виски? Виски буду, и можно безо льда. Ну что, начинаем обмен любезностями? Начинай.

— Как вы вышли на пятимерца?

— Кого? А, на черта! А ваши кристаллы памяти? Там оставалось сложить два и два.

— А как поняли, что такое «Базис»?

— Э, нет. Так не пойдет. Моя очередь. Кто такой пятимерец?

— Пятимерное существо с повышенным чувством самовозвышения.

— Значит, власти хочет? А на кой она ему здесь, в трехмерном мире?

— Повторяю свой вопрос. «Базис».

— А что «Базис»? Ну, и так было понятно, что это корабль. Дальше вычитали, зачем его вообще строили. А здесь этот дебилизм в сводках с Земли, про черта, как в ваших древних писаниях. Ну, понятно, пушки у вас большие, вот вы и отправились праведный гнев возмещать. Так зачем пятимерцу трехмерные планеты?

— Понимаешь, Полковник, все в этом мире не так просто. Представь: цветущая планета, большое население. Все живут по трехмерным законам. «Стабильность» здесь ключевое слово. Но вот приходит он. Пятимерный разрушитель стабильности. Сначала все идет хорошо. У людей появляется много еды, необходимых вещей. Но самое главное — это появляется переизбыток свободного времени. Растет разочарование в жизни, скачкообразно растет агрессия и суицид. На глазах умирает стабильность. Уже не эфемерная, а живая, та, которую раньше можно было пощупать руками, дышать ею.

Начинается перемешивание миров. Переплетаются сознания обитателей третьего, четвертого и пятого уровней. Далее — последний штрих мастера. Тотальная эпидемия. Люди больше ни во что не верят. Стабильность умерла окончательно. Начинается эпоха войн за мерность миров. Пятимерцы, по сути своей, координаторы всех этих процессов. И плевать они хотели на наши трехмерные миры. Будет желание — слетай на Эджелон, посмотри, там уже почти четырехмерный мир со своими физическими законами.

А с начала экспансии пятимерных прошло не более пяти тысячи лет. Теперь мой вопрос. А вы-то на кой, джасбула, на Землю вперед «Базиса» рванули? На таран нас взять хотели?

— Буду краток, была мысля. Но решили, что маловата для этого наша сопля. Но вы тоже хороши. Развезденить целую планету на крошево для метеоритов. Ты хоть знаешь, какое там население?

— Население? Да через две, максимум три недели от него осталась бы максимум пара сотен тысяч одичавших, одуревших и вечно голодных дикарей!

— Там дети наши! Да и потом, мы свою работу выполнили. Будет жить планета наша. А вот в ваших способах я не уверен. Мы эту гниду на фарш пустили, а вот вы могли бы и облажаться. Ушел бы он в телепорт до вашего орбитального удара.

— Мог бы, конечно, и уйти. Но все равно, где-нибудь между мирами застрял. И застрял очень надолго, — тут Йопри зафыркал, размахивая ротовыми псевдощупальцами, что означало у него крайнюю степень веселья. — А знаешь, что вы теперь официально самые главные злодеи земли? Лишены единовременно всех званий и регалий. С конфискацией личного имущества! Так что никакой ты теперь не полковник, а так, дырка от унитаза!

— Да шли б они лесом, тропинки не зная. Пусть Леший с ними в войнушку играет. Я не за медальки и звания шкурой рисковал. А вот свой летающий унитаз я им не отдам. И пусть попробуют забрать. Ой, блин, а как же теперь детей у них выцарапать?

— Мы еще разговор не закончили. Как ты думаешь, на сколько вы обогнали «Базис», когда на всех парах неслись к Земле спасать ее от всего и сразу?

— Ну, по нашим подсчетам, суток на четверо. А что?

— Тебе никогда не приходило в голову, сколько у меня на борту «Базиса» разведчиков такого класса? Только более совершенных и скоростных.

— Нет, — я потер виски и плеснул себе еще в фужер. — А это что-то меняет?

— Что-то да. Мы были на орбите Земли за двое суток до вас.

— Ну молодцы. Обогнали! Но при любом раскладе всю работу за вас сделали мы. Неплохо так, надо сказать, кровью умывшись, — я отхлебнул немного. А голова все равно такая тяжелая-тяжелая. Мысли еле ворочаются.

— Так к чему весь этот разговор. Скажешь, где Йопрсити, верну тебе детей. Они здесь, на корабле. Я их у вашего самого главного на установку регенерации выменял. Он у вас просто жаждет вечной жизни. Правда, работать ей еще лет пятнадцать от силы. Но он-то об этом не знает. Правда, ржачно я его наколол?!

— Дети здесь? — Хмель как рукой сняло.

— Ну да! И твоих трое, и Джуса.

— Йопри, ты гений. Я готов тебя расцеловать.

— Не надо! Меня вырвет! Помимо этого, тебя и Джуса ждут своеобразные бонусы!

— С чего такие щедрости? — я настороженно посмотрел на Йопри.

— Приятно красиво воевать с достойными воинами. Вы достойны. Вас достойны. Пусть луч зари дарует достойный достойному.

— Блин! Я же где-то читал что-то похожее в переводах Карташева! — потом хлопнул себя по лбу: — Священные трактаты О ПЕРВЫХ КОСМИЧЕСКИХ ВОИНАХ Йопри.

— У тебя хорошая память, мой друг Полковник.

— Ты же сам сказал, что я уже не полковник.

— Да выделить слизь я хотел на вашего амебистого и продажного президента. Я не к тому. Если помнишь, у того трактата было продолжение, и звучало оно так: «Если враги достойны друг друга, наступит эра милосердия».

— Я не совсем понимаю, о чем ты, Йопри. Ты мне предлагаешь дружбу?

— Дружба — это очень сильное слово и не менее сильное чувство. Я предлагаю тебе военный союз. Что напрямую подразумевает под собой определенную степень доверия.

— Это очень серьезно, Йопри. Синтезируй сигару, пожалуйста, и еще немного виски.

— Это легко. Только я отгорожусь от выдыхаемого тобой смога прозрачной стазис-стеной. Ты не против? И что ты ответишь на мое предложение?

— Отгораживайся, если считаешь нужным. А по поводу твоего предложения… Можно я отвечу после того, как выкурю сигару?

— Тебе нужно столь мало времени для принятия решения? Воистину ты великий стратег. Мне на принятие его понадобилось почти два месяца.

— То есть почти все то время, что ты добирался на «Базисе» к Земле! — Я смачно затянулся и выпустил дым в потолок. Там сразу заработали скрытые системы вентиляции.

— Очень аналитично, мой друг Полковник. Можно, пока ты отравляешь свой организм продуктами горения, я расскажу тебе маленькую притчу, которую знают все Йопри, от мала до велика?

— Хочешь отвлечь меня от размышлений?

— Если хочешь, я синтезирую тебе коробку сигар и ящик виски, дабы тебе хватило времени на размышления. Просто мне кажется, что она имеет самое непосредственное отношение к принятию твоего решения.

— Хочу. И еще чего-нибудь перекусить. С утра ничего не ел. А дальше готов выслушать тебя со всем возможным вниманием.

— Начну издалека…

Я оглядел свои запасы всего и согласно кивнул.

— Как ты знаешь, я очень долгое время провел на вашей планете…

— Да уж, забудешь такое, — просипел я, давясь шашлыком, даже думать не желая, из чего он сделан.

— Ну так вот. За это время я, помимо гибели десятков цивилизаций, наблюдал крах их вероисповеданий. Но что интересно. Во всех из них присутствовал один объеденяющий аспект. Каждая субкультура верила, что после смерти их душа попадает к богам. В Валгаллу, Райские кущи, на Небеса и т. д. и т. п. Более того. Так происходило не только на Земле, но и на всех открытых нами планетах с разумной жизнью. Тебя это не удивляет?

— А чего тут удивляться? — Я снова затянулся и раскинул руки. — Всем очень охота вечной и счастливой жизни. Это закон природы, а не спор религиозных конфессий. Жизнь коротка даже для тех, кто живет очень долго, — я выразительно посмотрел на Йопри.

— Тут ты прав, конечно. Но ведь должно присутствовать рациональное зерно в этой непоколебимой уверенности!

— Если ты о пророках, то это не ко мне. Я вот только не пойму, к чему ты клонишь?

— Ну подумай, Полковник, есть во всем этом что-то общее. Например, почему во всех мирах так любят мучеников и терпеть не могут суицидников.

— Чего бы это? Вон, спартанцы поголовно были киллерами, а последний — суицидник. Так о них легенды слагают, а не плюются при их упоминании.

— Хороший пример. Тем более я был там. И так вот. В первую очередь они были воинами, во вторую мучениками. Поэтому все так.

— Да бред сивой кобылы это все, — видать, виски сделало свое дело, и я втянулся в эту наиглупейшую перепалкую — На самом деле, смерти боятся потому, что боятся чего-нибудь не успеть при жизни! Недолюбить, недодолбить, недосмотреть, недоуспеть! Все, край, других причин не вижу.

— Хорошо. Тогда перехожу к основной части своего опуса. Несколько миллионов лет назад наших ученых сильно заинтересовала эта тема.

— На Земле своих кудесников хватало, что варили эликсиры вечной жизни. И знаешь что? В основном они с петлей на шее и пеной у рта в последний час свой доказывали, что до создания оного продукта им совсем чуть-чуть не хватило. Наверное, пары сотен лет, — я ехидно улыбнулся и раскурил очередную сигару.

— Ты зря смеешься, Полковник! У нас этой проблемой занялись не шарлатаны, а целые научные институты и комплексы. В том числе орбитальные.

— А вам-то это зачем нужно было? Вы ж и так не знаю сколько там живете! Скажи честно, заняться было не чем?

— Я с тобой серьезно, а ты ерничеешь! За это получи немного веселого газа!

Комната наполнилась каким-то туманом, но уже через мгновение он развеялся. Только вот я был вне себя от бешенства! Я был абсолютно трезв!

— Знаешь что, мой друг Йопри, еще раз так сделаешь — и можешь забыть о нашем сотрудничестве навсегда! — я схватил бутулку и сделал два больших глотка. Тут же судорожно затянулся сигарой и зло посмотрел на Йопри.

— Да мне уже почти плевать, если ты слушать не умеешь. Дослушай, а там сам решай! — и вдруг затрясся в своем чавкающем смехе.

— Ты чего, помереть, что ли, решил? — обеспокоился я.

— Да нет. Ваши там, внизу, президента повесили. Вас объявили национальными героями. Тебе генералиссимуса, а Джусу генеральскую должность пожаловали. Карташева требуют в президенты! О, как все быстро там у вас! — и снова затрясся от смеха.

Тут уж я хорошо приложился. Генералиссимус — это вам не хрюки-пуки.

— Ладно, извини, Йопри. Далее слушаю тебя очень внимательно и даже стараюсь не перебивать. Только переспрашивать, где будет совсем непонятно.

— О, как должность человека меняет!

Я скривился, но промолчал.

— Ты пойми… Как тебя, кстати, теперь называть? — Йопри пошевелил щупальцами, устраиваясь поудобнее на своем насесте.

— Да как и раньше, Полковник, — я махнул рукой с зажатой сигарой.

— Ты пойми, Полковник, все, о чем я сейчас говорю, касается и тебя лично.

Я выразительно и молча смотрел на Йопри.

— Ладно, предположим, занялись этой проблемой надолго и всерьез. Дальше-то что?

— Исследования длились около полутора тысяч лет.

Я невольно отглотнул еще. Сроки впечатляли, и Йопри понял это по моим глазам. Я-то по наивности своей думал: ну, поигрались пару десятков лет, наигрались и бросили. Становилось интересно.

— Ну, понятное дело, пока велись основные работы, было сделано множество побочных открытий. Например, в области мерности миров, кварковой составляющей

...

Ұқсас кітаптар

Алекс ДиверУдача нам приснится сегодня

18+

Алекс ДиверИнкубатор. Дети разных миров

18+

Алекс ДиверПустыши. Миры инкубатора

18+

Басты
Художественная литература
Алекс Дивер
Удача нам приснится завтра.... Все может быть
Тегін фрагмент

автордың кітабын онлайн тегін оқу Удача нам приснится завтра.... Все может бытьАлекс Дивер

Алекс Дивер

Удача нам приснится завтра...

Все может быть…

Оглавление

Ұқсас кітаптар

автордың кітабын онлайн тегін оқу Удача нам приснится завтра.... Все может быть
Алекс Дивер