Оглавление

2. 1. 1
   2. 2
   3. 3
   4. 4
   5. 5
   6. 6
   7. 7
   8. 8
   9. 9
   10. 10
   11. 11
   12. 12
   13. 13
   14. 14
   15. 15
   16. 16
   17. 17
   18. 18
   19. 19
   20. 20
3. 1. 21
   2. 22
   3. 23
   4. 24
   5. 25
   6. 26
   7. 27
   8. 28
   9. 29
   10. 30
   11. 31
   12. 32
   13. 33

⠀

Часть I.
Призрачные твари

1

Подмосковье, май, 2011 год

— Риф, заканчивай киснуть! — Жека подошел к столу, держа в руках несколько шампуров с уже готовым шашлыком. Уложив их на металлический поднос, он взял один и стал деловито стаскивать куски в меру прожаренного сочного мяса в глубокую тарелку, обхватывая каждый кусок шашлыка ломтем тонкого армянского лаваша. — Сходи до озера, позови всех к столу, а то они так и будут там дурью страдать, пока мясо не остынет до непотребного состояния. И как они только могут по стольку из воды не вылазить? Сейчас, конечно, конец мая, и снега под деревьями нет, но вода-то градусов пятнадцать от силы будет!

Я кивнул однокласснику головой и, поднявшись из-за стола, отправился в сторону озера. Мы приехали нашей дружной школьной компанией на дачу его родителей сегодня поздно ночью и после непродолжительного застолья разошлись по комнатам и завалились спать, решив оставить «культурную» программу на предстоящий день. Вчера, двадцать пятого мая, для нас всех отзвенел последний звонок, и мы никак не могли определиться с местом, где хотели бы отметить это событие. В конце концов Жека созвонился со своим старшим братом, и тот согласился отвезти всех нас на родительскую дачу. Сами родители Жеки и его брата работали за рубежом и появлялись на родине несколько раз в году. Также нам повезло, что брат у Женьки работал водителем маршрутки на своем авто, не повезло, что смена его заканчивалась без пятнадцати двенадцать ночи. Следовательно, раньше полуночи он нас забрать просто не мог. Мы, конечно, немного расстроились, так как получалось, что на полноценный отдых на природе у нас выпадал всего один день, из-за того что первый экзамен по литературе выпадал уже на двадцать седьмое число. Но брат Жеки подсластил пилюлю тем, что пообещал утром двадцать седьмого отвезти нас сразу на экзамен, а по его окончании немедленно вернуть нас в лоно природы, так как на эту дату у него выпадал выходной.

Задумавшись, я и не заметил, как вышел к озеру. Почти идеально круглое, словно затопленный кратер от неведомо когда упавшего на Землю метеорита, зеркало озера имело около пятидесяти метров в диаметре. Вода была в нем чистая и прозрачная, чему явно поспособствовало множество родников, бьющих с его дна. Глубина в центральной части лесного водохранилища, если верить заверениям Женьки, превышала тридцать метров. Якобы с десяток лет назад приезжала какая-то научная экспедиция, и они-то и измерили глубину озера. Странность самого озера для меня лично заключалась только в одном. На его берегах не росла никакая растительность. Не было ни камыша, ни осоки, никаких кустарников. Песчано-глинистые берега плавно уходили под кромку воды, образуя вокруг водной глади желто-коричневую окаемку, как на десертной тарелке.

В озере, стоя по пояс в воде и выстроившись в круг, перекидывали друг другу надувной мяч в виде глобуса Виталик, Настя, Катя и, конечно, моя подруга Яна. Над озером раздавался веселый смех, шутки и девичий визг, когда кому-то из них приходилось прыгать, чтобы достать высоко летящий мяч. Моего появления на берегу никто даже не заметил. Пришлось привлечь к себе внимание самому.

— Эй, водоплавающие Хомо сапиенсы, вы там аппетит еще не нагуляли? — я убрал руки за спину и стоял, слегка покачиваясь с носков стоп на пятки. — Стол накрыт, шашлык готов. Жека требует всех к столу!

— А сам не хочешь окунуться? — Яна обернулась на мой голос и посмотрела на меня веселым взглядом. — Вода — сказка!

— Не, Риф тебя боится! — рассмеялся Виталик по прозвищу Винт, из-за того что постоянно вкручивался в мутные истории, но умудрялся выкручиваться из них без особого ущерба для своего здоровья. — А то снесешь его снова с ног.

Два года назад мы всем классом в сопровождении нескольких родителей и классного руководителя ездили на пару недель в профилакторий, расположенный на берегу Черного моря. Так нас премировали предки, поздравив с окончанием девятого класса. В один из дней я стоял по пояс в воде и тупо загорал, когда совершенно неожиданно со спины в меня врезалась очень быстро забегающая в море Яна. Я, не удержавшись на ногах, улетел под воду и наглотался морской воды. А когда вынырнул и стал отплевываться, услышал комментарий Винта по поводу произошедшего: «Большой барьерный риф не выдержал столкновения с белой акулой и ушел на дно!» С тех пор у меня появилось прозвище Риф. А с Яной мы сначала крепко сдружились, а потом дружба переросла в нечто большее. Любовь? Не знаю. Но точно это была уже не просто дружба. Друзья, по моему сугубо личному мнению, не просыпаются по утрам в одной постели.

— Хорош зубоскалить! — я усмехнулся. — Серьезно, Жека так колдовал над своим шашлыком, что будет просто свинством, если мы не оценим его старания. А холодное мясо — потеря вкуса… Да и напитки остывают…

— Убедил, — Яна широко улыбнулась и первой направилась в мою сторону.

В очередной раз я не мог оторвать своего взгляда от нее. За два прошедших года, с момента нашего черноморского турне, она превратилась из угловатой девушки-подростка в прекрасно сложенную девушку-красотку. Со спортивной, подтянутой фигурой, без болезненной худобы, но и без грамма лишнего веса. С притягивающей взгляд всех мужчин грудью второго с половиной размера и красивым лицом, обрамленным черными, как смоль, длинными, до середины лопаток волосами. Было в ее образе что-то восточное. Нет, разрез глаз и форма лица были европейскими, но смуглая кожа, высокие скулы и карие, почти черные зрачки глаз наводили на определенные мысли. Когда я однажды спросил у нее самой, что она думает по этому поводу, она загадочно улыбнулась, но от ответа воздержалась. В чем-то она оказалась в этом права. Быть рядом с девушкой-загадкой гораздо интереснее, чем с девушкой — открытой книгой.

Когда она вышла из воды, я накинул ей на плечи полотенце и вытер спину.

— Прекращай на меня таращиться, когда я в купальнике, так, будто в первый раз меня в нем увидел! — она наклонилась и чмокнула меня в щеку. — Дома еще не насмотрелся?

— Дома ты без купальника, — я усмехнулся.

— Если ты настаиваешь, могу ходить по квартире в купальнике! — она потрепала меня по волосам.

— Не стоит, — заверил я ее. — Меня все устраивает, как есть, — и тут же сердце кольнула боль предстоящей разлуки.

— Ну, что ты снова начинаешь? — все прочитав по моим глазам, вздохнула Яна. — Меня не будет, скорее всего, пару недель.

— А если поступишь?

— Ты слишком переоцениваешь мои таланты, — она взяла меня под руку, и мы зашагали в сторону накрытого стола. — Сто раз тебе говорила, Оксфорд — это даже не МГУ. Мои шансы поступить туда один к миллиону.

— Ну, а если? — я не сдавался.

— Давай жить сегодняшним днем. А там жизнь сама расставит все по своим местам. Глупо что-то сейчас загадывать дальше выпускного вечера.

В июле Яна улетала в Соединенное Королевство в надежде поступить в высшее учебное заведение, о чем мечтала, по ее словам, чуть ли не с первого класса. Благо, финансовые возможности ее семьи позволяли оплачивать очень недешевое обучение в этом английском вузе. Дело оставалось за «малым» — поступить. И вот отчего-то я тогда ни капли не сомневался, что у Яны все получится. Только вот сердце щемила грусть. В отношения на расстоянии я не верил ни разу. От слова «вообще».

Когда все расселись за столом и наполнили свои тарелки шашлыком, резанными помидорами, огурцами и зеленью, Жека встал и поднял свою рюмку, желая провозгласить первый тост. Девчонки подняли свои бокалы с шампанским, мы взяли со стола свои стопки со слабоалкогольным вишневым ликером, который со знанием дела закатывал в бутылки дед Жеки. Как бы ни хотелось нам всем расслабиться чем-то более серьезным, никто не забывал о том, что завтра первый экзамен.

— Ну что, банда… — Женька усмехнулся. — Давайте выпьем за то, чтобы после выпускного мы все здесь снова собрались и ни у кого из нас не было бы повода для грусти!

Все согласились с этим предложением и, осушив емкости под спиртное, дружно налегли на закуску. Мясо получилось волшебным. Сочное, мягкое, в меру прожаренное. Когда все насытились до того предела, когда кусок не лезет в горло, за столом потекла неторопливая беседа.

— Ну-с, с Яной все понятно, — начал Жека, выуживая из кармана пачку сигарет, прикуривая и протягивая пачку мне. Я отказываться не стал, вытащил сигарету и тоже закурил. — Она все уши прожужжала про свою Британию. Остальные — кто куда?

— Я хочу попробовать в Московский университет МВД поступить, — Виталик окинул всех веселым взглядом.

— Ты? — удивилась Настя. — В менты? Не смеши меня. В чем подвох?

— Ну, во-первых, не заоблачный проходной бал. Могу пролезть…

— Вкрутиться, ты хотел сказать? — усмехнулась Катя.

— Да хоть бы и вкрутиться, — отправил ей ответную усмешку Винт. — Военная кафедра есть. По окончании получу погоны, и крутись — не хочу. А в этом деле, как уже отметила Екатерина, я большой специалист.

— Никогда бы не подумал, — Жека удивленно покачал головой из стороны в сторону. — Кать, ну а ты куда? Решила уже?

— Блин… Разрываюсь между медом и «Синергией»!

— Мед — это понятно, — Настя закинула себе в рот несколько виноградин. — А что за зверь такой «Синергия»?

— Университет в Москве. Там есть факультет журналистики.

— Ни фига у тебя разброс желаний! — рассмеялся Винт. — Стать врачом или журналюгой. Или ты собираешься только про медицину писать в журнал «Здоровье»?

— Не угадал! — Катя отмахнулась от него. — Писать собираюсь о таких недоумках, как ты, да об оборотнях в погонах!

— А, теперь понятно! — Виталик окончательно развеселился. — Ты будешь акулой пера, которая плавает по морям желтой прессы…

— Когда тебя поймают на взятке, я обязательно об этом напишу, — заверила она его.

— Ну, а как со всем этим вяжется мединститут? — не выдержала Яна.

— Ты же знаешь мою семью. Династия, блин, врачей. Акушеры, стоматологи, хирурги, — Катя вздохнула. — Вот и давят на меня со всех сторон. Типа врачи никогда без своей копеечки не останутся. Нужно людям помогать… А мне не нужны копеечки! Я хочу нормально зарабатывать. Делать то, что мне интересно. А людям помогать можно и со страниц журналов и газет!

— Ага! — никак не унимался Винт. — Поливая их грязью и копаясь в их грязном белье! Хорошие деньги платят только за «заказуху», да за секреты звезд с таким душком, что газету сразу хочется использовать не по прямому назначению. Пояснить, как?

— Отвали!

— Все, хорош ругаться! — Жека встал и обошел стол, наполняя бокалы и рюмки. — Главное, чтобы у нас у всех получилось поступить туда, куда мы хотим! — он поднял стопку над головой, показывая всем, что это был тост.

Все дружно выпили. Напряжение за столом пропало.

— А сам-то куда граблями метишь? — закусывая отварной картошкой и малосольным огурцом, поинтересовался у него неугомонный Винт.

— Хочу на факультет информатики поступать, — Женька пожал плечами. — С вузом пока не определился. Посмотрю, что с баллами после всех экзаменов у меня будет. Что-нибудь не очень раскрученное, скорее всего, себе подберу.

— Свой хакер всегда пригодится, — заверил его Виталик. — Стану генералом, приглашу тебя к себе в отдел «К».

— Скорее Черное море станет теплее Красного, чем ты станешь генералом, — Настя усмехнулась. — И потому, что мы с тобой довольно продолжительное время вместе, твой потолок я знаю. Да и потом, у генералов свои дети есть.

— Значит, мне придется подружиться с детьми генералов. Перекручусь как-нибудь, — он чмокнул ее в щеку.

— Смотри резьбу не сорви, когда крутиться будешь, — вернула ему шпильку Катя.

— Да черт с ней, с резьбой! — с улыбкой на губах заверил ее Винт. — Лишь бы шляпку в процессе не сорвало! А ты, Риф, куда собираешься податься?

— Либо в археологи, либо в геологи, — я пожал плечами и посмотрел на Яну. — Думаю, что в скором времени меня в Москве уже ничего держать не будет.

— Так ты и поступать собираешься не в Москве? — уточнила Яна.

— Пока не думал над этим. Хотя почему бы и нет?

Яна с прищуром посмотрела на меня и отвернулась.

— Осталась только ты, подруга, — Катя посмотрела на Настю.

— А я в этом году никуда поступать не собираюсь, — Настя с улыбкой посмотрела на Виталика. — Присмотрю пока за будущим генералом.

— А чего просто так смотреть? — Жека прикурил очередную сигарету. — Поступай вместе с ним. На адвоката, например.

— Ага! — она усмехнулась. — Чтобы в дальнейшем не только дома, но и на работе спорить, разбрызгивая от усердия слюни по стенам. Нет уж, увольте.

Постепенно разговор о дальнейших планах на жизнь сошел на нет. Девчонки снова убежали на озеро, а мы, недолго думая, решили переброситься в карты под ничего не значащий треп.

— Меня, кстати, московские диггеры приглашали с ними полазить, — поставил нас в известность Винт, перемешивая колоду. — Говорят, там под землей до черта чего интересного и бесхозного валяется. Ну и монстры разные обитают. Не хотите присоединиться, нервишки пощекотать?

— Вот Виталь, ничему тебя жизнь не учит, — Женек скривился, посмотрев на свои карты с раздачи. — Насколько я знаю, эти все шатания по городским подземельям не совсем законны. А тебе нужны залеты в ментуру перед поступлением в выбранный тобой институт? Дело твое, конечно…

— Так предложи ты что-нибудь менее противозаконное, но не менее экстремальное!

Жека задумался, уставившись в карты.

— Ты, конечно, думай, но про игру не забывай! — возмутился Винт, после того как Женька минут пять не реагировал на карты, лежащие для отбоя перед ним на столе. — Тем более я сильно сомневаюсь в том, что ты сможешь предложить весомую альтернативу путешествию по подземной Москве.

— Ну, это ты зря, — не согласился с ним Жека, разливая вишневый ликер. — Есть у меня одна идея, только боюсь, кишка у тебя тонка для таких приключений.

— У меня? — Виталик искренне рассмеялся. — Это ты у нас от всего хоть краем смахивающее на опасность отмазываешься под любым предлогом. Чего только в тебе Катька нашла? Хотя можешь не отвечать, я и сам знаю, — Винт усмехнулся. — Есть такая порода женщин, им обязательно нужно все время кого-то опекать и оберегать. Екатерина, видимо, из таких.

— Может, тебе не в менты, а на семейного психолога пойти учиться? — не остался в долгу Жека. — А чего, там тоже крутиться придется, чтобы стрясти денег сразу с двух супругов. И нашим, и вашим, так сказать.

— А я смотрю, ты эту тему хорошо сечешь. Уже обращались к такому спецу с Катериной?

— Хорош собачиться! — я бросил свои карты на стол рубашкой вверх и тоже закурил. — Чего ты нам за приключение хотел предложить? — я выпустил дым в небо и заинтересованно посмотрел на Женьку.

На самом деле он редко что-то нам предлагал. А тут и на дачу нас вывез, и, видимо, еще что-то придумал. Это как минимум было необычно.

— Расскажу, — заверил нас Жека. — Только когда девчонки с озера вернутся. Я не попугай по десять раз одно и то же пересказывать.

— На данный момент ты, конечно, не попугай, а дурак при погонах, — усмехнулся Винт.

— С чего бы это? — встрепенулся Женька.

— А вот с того! — Виталик выложил на стол перед ним сначала два туза с козырным, а потом пришлепнул ему на плечи две шестерки, после чего потряс перед лицом помрачневшего Жеки пустыми руками. — Так понятнее?

— Игра для идиотов, — Женька встал из-за стола и направился в сторону озера. — Пойду девчонок позову.

— Не для идиотов, а для дураков! — крикнул ему в спину Винт.

Жека, не оборачиваясь, вскинул над головой правую руку с торчащим над сжатым кулаком средним пальцем и все так же, не оборачиваясь, скрылся за деревьями.

— Если этот дятел предложит нам клад в песочнице искать, я ему этот палец в трех местах сломаю, и лечить не дам. Ты не против?

Я безразлично пожал плечами, прекрасно зная, что это пустой треп, выпил наливку, закурил и стал ждать возвращения Жеки с девчонками.

2

Мир Zero. Хронолокация №3

Я открыл глаза. Передо мной был двухметровый куст, усыпанный большими белыми цветами, похожими на лилии. По обонянию ударил густой аромат тропической ночи. Запах близкого моря, тяжелые, будто бы имеющие физический вес, сладкие запахи цветов и трав, перемешанные с вонью пороховой гари, горящей резины с кисловатым амбре крови и еще непонятно чего. Тело плохо слушалось, но я знал, что еще несколько минут, и я полностью возьму его под свой контроль. В голове обезумевшим вихрем крутились чужие мысли, эмоции и чувства. Скоро они станут приглушенными, и мой разум станет доминирующим в голове этого человека. Совсем рядом, метрах в десяти от меня разорвался снаряд, и взметнувшаяся высоко вверх земля осыпалась на меня кусками суглинка и мелкого щебня, пробороздив на правой щеке глубокую, тут же закровоточившую царапину. Но поскольку болевые рецепторы моего нынешнего тела еще не полностью синхронизировались с моим разумом, боли я почти не ощущал. Я опустил взгляд и посмотрел на свои руки. В них была зажата местная штурмовая винтовка, внешним видом очень напоминавшая земную штатовскую М-16. Со всех сторон трещали автоматы, гулко била артиллерия, и доносились крики. Крики злости, перемешанные с отборным матом. Крики боли и страха. Иногда редкие команды, полные безнадеги и отчаяния.

С неба от кружащих в нем странной формы вертолетов неслись к земле мерцающими нескончаемыми росчерками трассеры пулеметных выстрелов. Совсем рядом ухнула разорвавшаяся граната, и в полуметре от меня с противным чавканьем шлепнулась задняя часть тела уже знакомой мне по прошлым погружениям твари. Ее практически белые, наглухо лишенные какой-либо растительности нижние конечности, прикрепленные к части разорванного таза и торса, еще какое-то время сучили по земле, оставляя в ней глубокие борозды длинными десятисантиметровыми изогнутыми когтями, пока наконец не замерли в одеревенении. Все это время я не мог оторвать своего взгляда от этой мерзкой картины агонии, хотя видел похожее в этом мире не один десяток раз.

— Кенди! — из оцепенения меня вывел окрик выскочившего из-за куста солдата в точно таком же камуфляже, что был надет и на мне. «Капрал Риско», — услужливо подкинула мне информацию чужая память, плотно засевшая где-то на задворках моего разума. — Ты, мать твою, решил в кустах отсидеться? — он схватил меня за шиворот и легко вздернул на ноги. — Мы отступаем. Здесь нам их не удержать. Все гражданские укрылись в корпусах гарнизонного госпиталя. Попробуем удержать его до прихода подкрепления. Давай бегом за мной, — и он, не оборачиваясь, припустил мелкой трусцой к воротам гарнизона.

При его словах о гражданских сердце обдало теплом, и чужая память выбросила лишь одно слово, «жена», и образ совсем молодой светловолосой девушки с миловидным лицом, но почему-то с грустными глазами. Зато моя память при словах о гарнизонном госпитале выбросила целую россыпь воспоминаний. Горящие корпуса гарнизона. Мечущиеся повсюду белесые твари, лишь отдаленно напоминающие людей, снова ставших передвигаться на четырех конечностях. Беспорядочная стрельба и взрывы ручных гранат. Твари, рвущие на куски всех на своем пути сначала на плацу, а потом и в коридорах больницы. И четверка таких же тварей, стоящих посередине залитого кровью и объятого очагами пожара плацу. Стоящих на двух ногах, скрестив непомерно длинные руки за спиной и с интересом наблюдая за творящейся вокруг них бойней своими черными с красными светящимися прожилками зрачками, растекшимися нефтью по глазницам.

Я встряхнул головой, отгоняя вспышки памяти о прошлых погружениях, и побежал следом за капралом. Но в голове, словно каленным железом выжженная, горела надпись: «Директива №1: Выжить как можно дольше. Директива №2: Подобраться как можно ближе к командному составу тварей, стоящих на плацу, и запечатлеть в памяти как можно больше деталей их внешнего вида, своих эмоций и чувств в непосредственной близости от изучаемых объектов».

Легко сказать, оказаться в непосредственной близости от изучаемых объектов! Я сплюнул на бегу густую слюну. В прошлый раз меня порвали на лестничной площадке между первым и вторым этажами госпиталя, когда я пытался пробиться к черному входу, чтобы выбраться на плац. А до этого мне удалось спуститься на поверхность по связанным больничным простыням из окна третьего этажа. Но я даже до угла корпуса не успел добежать, когда на меня прыгнули аж три твари с разных сторон. Шансов выжить у меня было ноль в минусовой степени. Прыгать эти уродцы умели на загляденье. С места пролететь по воздуху пять-шесть метров для них проблемой не было. Как, впрочем, и прыгнуть на такую же высоту. И как мне прикажете исполнять эти чертовы директивы?

Хотя шанс, пусть мизерный, подобраться поближе к прямостоящим тварям у меня был. Ненадолго, секунды на две-три. Но моему натренированному разуму с фотографической искусственно развитой памятью этого должно было хватить. Правда, при этом летела ко всем чертям директива №1 «Выжить как можно дольше», но тут уж либо-либо…

Если мне не изменяет моя память, а она мне не изменяет в этом мире ни при каких обстоятельствах, где-то минут через пять по неизвестной мне причине на плац рухнет вертолет и этим ненадолго привлечет к себе внимание всех тварей. Мне останется пробежать с максимальным ускорением по плацу в сторону руководящей четверки, постаравшись подобраться к ним как можно ближе. Потом меня, понятное дело, порвут. Но с другой стороны, мне здесь при любых раскладах не выжить. А вот ожидание смерти, как известно, хуже самой смерти. Не верите? Почитайте мемуары обитателей камер-смертников.

Я подбежал к забору гарнизона и спрятался за створкой распахнутых настежь парадных ворот. Свою штурмовую винтовку я выкинул на бегу. Толку от нее в сложившихся обстоятельствах было бы не больше, чем от пистолета, стреляющего пистонами, а вот замедлить мой бег она могла прилично. Также где-то рядом с брошенной винтовкой валялась моя скинутая на бегу по тем же объективным причинам разгрузка. Только тактический нож я выкидывать не стал. А вдруг повезет, и мне в последний момент удастся загнать его в свое сердце? Поверьте — это гораздо более приятная смерть по сравнению с той, когда тебя живьем разрывают на куски, а ты все это видишь, чувствуешь и осознаешь.

Я присел на корточки и стал ждать, стараясь даже дышать через раз, дабы раньше времени не привлечь к себе внимание тварей. Обоняние у них тоже было на уровне, недоступном полицейским ищейкам, но в той какофонии запахов и вони, что витали сейчас вокруг меня, даже оно вред ли помогло бы им меня обнаружить. Снова нахлынули чужие воспоминания. Снова настойчиво проявился образ чужой жены. «Извини, — я мысленно попросил прощения у человека, в чьем теле я сейчас находился. — Но ей уже ничем помочь нельзя», — из своих прошлых погружений я прекрасно помнил, что жену этого солдата твари убили одной из первых, и ее обезображенный труп лежал в коридоре первого этажа госпиталя. Хотя чего жалеть? Из этой гарнизонной ловушки в конечном итоге не выбрался живым никто. А если и выбрались, то мне об этом ничего не известно. Только куда в этом мире бежать? Везде сейчас творится одно и то же. Смерть, страх, паника…

Наконец среди всей мешанины криков, стрельбы и взрывов я расслышал приближающийся с неба к земле звук натужно воющего вертолетного двигателя. Все, медлить больше нельзя. Я вскочил на ноги, покрепче перехватил зажатый в правой руке армейский тесак и, выскользнув из-за створки ворот, уже не обращая внимание на то, что творится вокруг меня, рванул к центру плаца. К своей цели. К тварям. Где-то на полпути бетонная поверхность под моими ногами вздрогнула так, что я чуть не свалился на нее, но все же каким-то чудом смог удержать вертикальное положение своего тела и продолжить бег. На левом краю плаца вспыхнул пятиметровый в диаметре огненный шар, а потом меня полностью оглушило взрывом. Когда до прямостоящих тварей оставалось метров пять, одна из них обернулась и посмотрела мне прямо в глаза. Такого ужаса я еще никогда не испытывал. Он мгновенно словно сковал все мои мышцы и мысли. Я споткнулся, будто налетел всем телом на невидимую бетонную стену. Уже падая, я не сводил своих глаз с глаз твари. «Они разумны!» — успел подумать я, прежде чем упал грудью на вовремя подставленный моей же рукой тактический нож. Чужой мир для меня в очередной раз померк.

3

Подмосковье. Август 2016 год.
Секретная научная база «ХРОНОТЕК»

— Риф, хорош придуриваться! Открывай глаза!

Я очнулся, чувствуя шлепки Дока по своим щекам, но глаза открывать не торопился. Меня еще изрядно потряхивало после очередного дайва в мир Zero. В груди, в области сердца, еще пульсировала фантомная боль от прошедшего сквозь него лезвия тактического ножа. Я бы, наверное, с радостью перехватил руку неугомонного истязателя моих щек, если бы не знал точно, что лежу в ванне, наполненной структурированным гелем, распятый, словно лягушка на лабораторном столе, с крепко зафиксированными металлическими браслетами конечностями. Гель, совершенно непонятная для меня субстанция, поддерживал мое тело таким образом, что, по собственным ощущениям, я парил в невесомости. Конечности мои были жестко зафиксированы ради моего же блага. Сделано это было потому, что даже когда я находился своим разумом в другом теле и чужом мире, связь между моим сознанием и моим телом все равно оставалась. Тонкая, слабая, как нить паутины, но оставалась. И еще большой вопрос, как бы я смог навредить сам себе, пока где-то рвали на части чужое тело с моим разумом внутри.

— Док, прекрати потакать своим мазохистским наклонностям! — я широко раскрыл глаза. — Отцепи меня наконец от этого корыта, и я в душ пойду.

— Тебя генерал с докладом ждет! — возмутился Док. — Одевайся. В душ позже сходишь.

— И давно ждет? — невинно поинтересовался я, осторожно выбираясь из гелевой ванны.

— Больше часа!

— Значит, и еще подождет! — я натянул шорты цвета хаки и с усмешкой посмотрел на Дока. — А теперь, если хочешь, чтобы меня как можно быстрее лицезрел перед собой генерал, запоминай порядок своих действий. Пока я буду пять минут в душе и три минуты переодеваться в своем боксе, ты — принесешь в столовую сто граммов выдержанного коньяка, большую чашку свежезаваренного кофе, пачку моих любимых сигарет и мою хрустальную в виде лоботомированного черепа пепельницу из офицерской курилки.

— Там нет твоей хрустальной пепельницы! — возмутился док. — А хрустальный череп — пепельница генерала! Если я ее тебе притащу, он мне черепушку вскроет!

— Твои проблемы, — я, не оглядываясь, пошел к выходу из хронозала. — В конце концов, если ты не сделаешь все, как я сказал, черепушку он твою по-любому приоткроет.

— Это еще почему?

— Потому что, если я не получу желаемое, то не смогу четко сформулировать свои мысли и ощущения на докладе. Вопрос: с кого тогда спросят?

— Тебе говорили, что ты сволочь? — тяжело вздохнул Док, признавая свое поражение.

— Уверен, что только за сегодня раз десять еще скажут, — чуть поднял настроение я ему. — Но скажу тебе по секрету — мне глубоко плевать. Это не они сегодня насаживали свое сердце на нож, как кусок шашлыка на шампур. Так что имею полное моральное право быть сегодня всебазовой сволотой. Ферштейн?

— Точно в душе за пять минут управишься? — обреченно крикнул мне в спину Док.

— И три минуты на переодевание, — заверил я его. — Времени у тебя вагон и маленькая тележка. Главное, не тормози!

Я вышел из «камеры смертников», как мы шутя называли хронозал, и не спеша побрел в сторону своего кубрика-номера. Из-за угла совершенно неожиданно для меня выскочил тощий, как мумия Кощея, паренек лет шестнадцати и со всей дури врезался мне головой в живот. Я чуть оттолкнул его от себя и прихватил своей ладонью его костлявое плечо.

— Герасим, а ты не охренел?

— Я тебе сто раз говорил, я не Герасим, я Гера! — он попытался вывернуться из моих рук и удрать. Но не тут-то было.

— Что, опять Ленка-повариха не дала? — я усмехнулся.

— Для тебя Елена Михайловна! — огрызнулся тот.

— Это для тебя она Елена Михайловна, — мне очень захотелось заржать, как лошадь. — Когда ты уже поймешь, что она тебе даже не в матери, а в бабушки годится?

— Я ради нее чуть ли не каждую неделю дохну в мире Zero, чего она из себя недотрогу строит? — обиженным фальцетом выкрикнул он мне в лицо.

— Ты дурак? — от неожиданности я даже отпустил его плечо. — Ты дохнешь там, чтобы не сдохнуть здесь. Чтобы в нашем мире жили твоя мама, родные, друзья… Елена Михайловна, наконец. Ты за это получаешь нехилые бабосы и кучу адреналина. Куда тебя отправляют? Опять в седьмую локацию? Маяк?

Тот опустил глаза к полу и кивнул.

— Ну и чему ты не рад? Пять минут расчлененки, и ты снова дома. Потом неделя отдыха за периметром. Найди там себе нормальную девчонку. Денег у тебя на счету столько, что маленький городок в Подмосковье можешь себе прикупить.

— Нормальную девчонку? — он вскинулся и посмотрел мне в глаза своими глазами, переполненными болью. — А я сам нормальный? Мне в седьмой хронолокации сердце вырывают уже по истечении второй минуты. Ну, не получается у меня подняться на верхотуру, к прямоходящим! Я уже свихнусь скоро. Как мне искать кого-то в нормальном мире?

— А ты вниз не пробовал спускаться? — поинтересовался я у него.

— Это еще зачем? — сильно удивился Гера, а его глаза заблестели заинтересованностью. — Высшие твари наверху же стоят?

— А ты поломай им весь сценарий. Может, снизу есть другой путь наверх. Может, у подножия Маяка вертолет стоит. На нем и поднимешься наверх. В конце концов, что ты теряешь? Еще один раз вырвут сердце или порвут на клочки?

— Я вертолет не умею пилотировать…

— Не строй из себя идиота, — я поморщился. — Потрать одну увольнительную неделю и немного денег на гипнокурсы. Научишься управлять всем, от самолета до атомной подводной лодки. В том мире все, конечно, немного по-другому устроено, но базовые принципы одни и те же.

— Спасибо за совет, — задумчиво пробормотал Герасим. — Я думал, ты говно, а ты вон оно как, человек. Человечище! — он хлопнул меня своей ладонью по моему голому плечу и рванул прочь. — С меня простава! — донесся до меня его надтреснутый голосок откуда-то издалека.

Я пожал плечами и продолжил путь в свой жилой бокс.

Немного поплескавшись в душе, я натянул на себя свежий камуфляж песочного цвета, тот, у которого рубашка была с короткими рукавами. Надел легкие сланцы в цвет одежки в дырочку, вышел из бокса и направился в сторону столовой. Зайдя в него, первым делом обратил внимание на позеленевшую от злости морду лица Дока.

— Ты совсем берега потерял? — он тыкнул мне в грудь своим указательным пальцем. — Восемь минут? Прошло больше получаса! Генерал рвет и мечет!

— Нестрашно, — я пожал плечами, опустился на скамью перед столом и, сделав большой глоток коньяка из бокала, закурил. — Я, знаешь ли, как намешаю всякой алкогольной дряни, тоже рву и мечу. У меня для этого даже отдельный кабинет в жилом боксе имеется. Догадываешься, какой? Побесится, перебесится! — я сделал глоток свежезаваренного кофе и расплылся в блаженной улыбке. — Ты-то чего трясешься? На меня орать будут.

— На тебя поорут и забудут! А мне потом еще долго аукаться твой залет будет. Я же не ты, чтобы сдохнуть, в мир Zero прыгнуть не могу…

— А хочешь я в следующий раз тебя с собой возьму? — я отглотнул еще немного коньяка и с прищуром посмотрел ему в глаза. — Тебя там тоже порвут на британский флаг, зато по возвращении с тебя все будет, как с гуся вода.

— А так можно? — сразу воодушевился Док. — Ты сможешь это организовать?

— Да не вопрос! — я ухмыльнулся. — Перетащить твой разум в мир Zero я смогу. Но вот если меня там грохнут первым… Кто перетащит твой разум обратно? Готов рискнуть?

— Да пошел ты!

— А чего так? — я допил коньяк. — Ты же только что грезил подохнуть в другом мире? Я лишь предложил свою помощь с переброской.

— Не юродствуй! — Док хлопнул раскрытой ладонью по столу. — Я имел в виду путешествие туда и обратно.

— А… Вон оно как! Путешествие… — я затянулся сигаретой и с грустью посмотрел на него. — Так вы это называете? Я тебе скажу, как это должно называться. Многократная смертная казнь. Без приговора. По нашему собственному желанию. И все для того, чтобы вы все в этом мире смогли выжить. Сейчас, завтра и в далеком будущем. Это тебе понятно? Мы уже давно не люди в привычном смысле этого слова. Мы смертники. А потому — циники и моральные уроды. Понимаешь, почему? Потому как не удастся вам всем вместе взятым белым халатам подвести под наши действия ни одну человеческую мораль… Ферштейн?

— Чего ты так завелся? — отшатнулся от меня Док.

— А вот не хрен пытаться понять то, что тебе не дано! — я затушил сигарету в огрызок хрустального черепа и поднялся из-за стола. — И уж тем более не стоит лезть туда, где будет очень больно, страшно и паршиво! Для этого у вас есть мы… Придурки-самоубийцы. Все, я к генералу на доклад. И не трясись ты так! После нашего разговора он о тебе вообще не вспомнит! — я махнул Доку рукой на прощанье и, развернувшись на сто восемьдесят градусов, не совсем уверенной походкой направился к кабинету руководителя этого безумного проекта.

Открыв дверь генеральского кабинета без стука, я прошел внутрь и уселся в кресло напротив него, по другую сторону длинного прямоугольного стола. Так между нами оставалось около пятнадцати метров. Стол этот мне всегда нравился. Сделанный из цельного куска базальта, черный, как уголь, и отполированный до зеркального блеска, сначала умельцами, которые его сделали, а потом рукавами униформы подчиненных генерала за долгие годы, которые те просиживали свои задницы, сидя за этим базальтовым произведением искусства на бесконечных совещаниях, планерках и разборах полетов и залетов. Сколько весила эта махина и как его вообще затащили в этот подземный город вообще и в этот кабинет в частности, я себе слабо представлял. Хотя по базе ходили слухи, что сначала, при строительстве подземного города, туда краном опустили этот самый стол, а уж потом вокруг него возводились стены и вся прочая архитектурная лабуда. Как по мне, звучало это бредом пациентов Кащенко, но, зная генерала, можно было поверить и не в такое. У меня иногда создавалось такое впечатление, что слово «невозможно» для него просто не существовало. Были лишь вопросы времени и необходимых ресурсов. Да и сам мне он иногда виделся отколовшимся куском своего базальтового стола. Такой же монолитный, холодный и несокрушимый.

— Риф, чего как не родной? — своим спокойным и негромким голосом спросил он у меня. Акустика его кабинета была на высоте, и я отчетливо услышал нотки сильного раздражения в его голосе, даже на таком расстоянии от него. — Присаживайся поближе. Анечка сейчас нам чайку организует. Или чего покрепче желаешь? Сигару? — он открыл свою известную на всю базу сигарную шкатулку и сделал приглашающий жест рукой. Взять генеральскую сигару очень хотелось… Но не оказаться вблизи раздраженного моей задержкой с докладом руководителя проекта хотелось еще больше.

— Спасибо. Я, пожалуй, откажусь, — сглотнув слюну и задавив в себе окончательно желание заполучить табачный эксклюзив, заверил я генерала. — Я себе здесь уже местечко нагрел.

— Ну, как знаешь… — генерал, не сводя с меня своего внимательного взгляда, достал из шкатулки одну сигару, после чего нарочито медленно ее закрыл. Так же неторопливо и со знанием дела отрезал у сигары кончик и раскурил ее от непомерно длинной спички. По кабинету поплыл аромат безумно дорогого табака. Я снова сглотнул завистливую слюну. — Тогда, может, ты пояснишь мне, — начал он по-прежнему тихим голосом, — какого хрена я жду тебя с докладом больше часа с того момента, как ты вернулся в наш мир? — последнюю часть своего вопроса от не прокричал, а прогрохотал. Не будь я готов к такому, наверняка пришлось бы бежать в свой жилой бокс, менять штаны на свежие.

— Отходняк накрыл после погружения, — я как можно невозмутимее пожал плечами. — Вы же сами на мониторе видели, я там не по променаду с барышнями прогуливался…

— Вот только не нужно мне здесь лохматить бабушку! — генерал поморщился, но громкость поубавил. — Ты прекрасно знал, что не в Диснейленд отправляешься. Да и не в первый раз уже. Кстати, в какой? В шестой, седьмой?

— Конкретно в третью хроноточку уже в седьмой раз, — теперь уже поморщился я. — И хочу заметить, эта хронолокация себя полностью исчерпала. Если я захочу рассмотреть прямостоящих тварей еще ближе, то мне придется спрыгнуть на них из вертолета без парашюта. Только хочу заметить, что, во-первых, на такой запредельной скорости даже моя чудо-память мне мало чего поможет зафиксировать, а во-вторых, мне совсем не улыбается сдохнуть такой смертью.

— А если на тебя натянуть пояс шахида, то ты с собой еще и весь их командный состав утащишь! — ухмыльнулся генерал моей крайне эмоциональной отповеди.

— Где вы найдете в том мире вертолетчика, замотанного в пояс шахида? — я выпучил на него глаза. — Не на себе же я его туда потащу? Это нереально!

— А жаль… — генерал выпустил в мою сторону облако ароматного табачного дыма. — Идея-то хорошая! Ну так что, чай пить будешь? — уточнил он у меня, нажимая кнопку селекторной связи со своей секретаршей Анечкой. Анечке, кстати, давно перевалило за семьдесят годиков.

— После сегодняшнего лучше коньяка, — нагло заявил я, особенно памятуя, какой выдержки напиток хранится в генеральских закромах.

— А вы, должен вам сказать, наглец, молодой человек! — при этих словах одна генеральская бровь резко подскочила вверх. — Хрен с тобой, денек у тебя и правда выдался неординарный. Анечка, принесите нам, пожалуйста, два бокала коньяка, — чуть нагнувшись к столу, попросил свою секретаршу он.

— Уже делаю, Лев Константинович! — совершенно молодым, девичьим голоском откликнулась та, да так, что я уже в который раз непроизвольно вздрогнул. Настолько сильно ее голос контрастировал с внешним обликом его обладательницы.

— Ладно, рассказывай, как все прошло, — заметил генерал, когда за Анечкой закрылась дверь, а перед нами на столе остались стоять пузатые бокалы с янтарным напитком. — Сам знаешь, картинка, которую мы получаем из того мира, мягко сказать, оставляет желать лучшего. Подчистим, конечно, но давай сам. Своими словами.

— Можно и своими словами, — я взял в руки бокал и, сделав маленький глоток, откинулся в кресле, прикрыв глаза. — Погружение прошло штатно. Сегодня мне удалось подобраться к интересующим нас тварям метра на три-четыре. И самое важное, что удалось выцепить из этой суицидальной вылазки, прямостоящие — разумны! — я это сказал специально равнодушным голосом, ожидая реакции генерала на эту новость. И она не заставила себя ждать.

— Что ты сказал? — чуть ли не выкрикнул мой начальник, и я услышал, как он встает из своего кресла. Я открыл глаза и сделал еще один глоток из бокала, зажатого в моей руке, не без иронии наблюдая за действиями генерала. Тот метался вдоль противоположной от меня стены своего кабинета и дымил своей сигарой, как паровоз. — Ты в этом уверен?

— Абсолютно! — заверил я его, для убедительности кивнув головой.

— А я говорил всем! — он потряс поднятым у себя над головой кулаком. — Давно им всем говорил, что прямоходящие твари разумны! Не зря я назвал их командным составом! Ну, давай, рассказывай, как ты это понял? — он возбужденно, в крайней степени заинтересованности уставился на меня.

— Трудно описать словами, — я задумался. — В тот момент, когда я почти вплотную к ним подобрался, одна из тварей обернулась и посмотрела на меня. Глаза в глаза, — от этого воспоминания меня передернуло, что не осталось незамеченным генералом, но перебивать меня он не стал. — Это был настолько нечеловеческий взгляд, насколько это вообще может быть возможно. Не взгляд животного или рептилии. Это нечто другое. Настолько нам чуждое, что от этого взгляда пробирает такой ужас, что начинаешь терять свой рассудок. И тем не менее ты отчетливо понимаешь, что обладатель этих глаз не просто разумен, он наделен таким мощным интеллектом, что парализует твой собственный. Подавляет твою волю и начинает подчинять тебя себе. На мое счастье, визуальный контакт был крайне непродолжительным, будь по-другому, я допускаю возможность того, что в скором времени сам бросился бы резать глотки своих бывших сослуживцев оставшимся у меня тактическим ножом.

— Все настолько серьезно? — хмуро уточнил у меня генерал.

— Это еще не все, — я покосился на сигарную шкатулку.

Генерал усмехнулся, достал из нее одну сигару, сам отрезал у нее кончик и отправил ее в мою сторону по гладкой поверхности стола. Следом заскользил невероятных размеров спичечный коробок. Раскурив сигару, я глотнул коньяка и, откинувшись в кресле, продолжил:

— В непосредственной близости от интересующих нас объектов, я наткнулся на непонятную мне аномалию. Я физически влетел всем телом в несуществующую стену, по ощущениям — железобетонную. Невидимую. Мгновение спустя она пропала. Могу сделать такой вывод, потому как насадился грудью на свой тактический нож я уже по другую сторону этой аномалии.

— А ты ничего не путаешь? — генерал с сомнением посмотрел на меня. — Сам же говорил, что до этого момента тебя практически зомбировали. Может, и стену эту тебе просто внушили?

— Не думаю… — я закрыл глаза, чтобы сосредоточиться на последних мгновениях своей жизни в мире Zero. — Помните, в своих докладах о предыдущих миссиях я упоминал о крайней косорукости местных вертолетчиков? Они посылали по неподвижной цели на плацу десятки зарядов, но ни разу так и не смогли попасть. Думаю, причина в этой невидимой стене. Или, скорее, каком-то мобильном, управляемом тварями щите.

— Это очень интересная догадка, — генерал снова опустился в свое кресло, больше похожее на трон из черной кожи. — Мне нужно еще раз просмотреть записи твоего последнего погружения. Максимально подчищенные. Вместе с нашими экспертами. Думаю, завтра тебе нужно будет сделать еще один расширенный доклад, но уже перед нашими белыми халатами и моими замами.

— У меня ж с завтрашнего дня недельный отпуск на восстановление! — возмутился я такой перспективе.

— Оттарабанишь завтра, получишь десятидневный выходной, — заверил меня генерал.

— И две бутылки вашего коньяка! — приступил я к торгам.

— Хамло! — генерал хлопнул по столу раскрытой ладонью, но глаза его при этом смеялись. Торги после окончания моего доклада были нашей приятной и обязательной традицией. — Одна бутылка коньяка и две сигары!

— И вертолет на поверхности до места, которое я укажу!

— Мое служебное авто с личным водителем на полдня.

— По рукам! — я поднялся из кресла и подошел к генералу пожать ему руку.

— Пока о том, что ты мне здесь рассказал, никому из своих знакомых ни слова.

— Разумеется, — заверил я его и направился к выходу из кабинета.

Теперь можно немного покуролесить в одном из офицерских баров и с чистой совестью отправляться к себе в жилой бокс отсыпаться. День и вправду сегодня выдался длинным и щедрым на события и впечатления.

4

Подмосковье. Май, 2011 год

Жека с девчонками подошли к столу примерно через полчаса. Когда все расселись по своим местам, Виталик подобрал с земли еловую шишку и несильно зарядил ей в Женькино плечо. Тот в это время разливал по рюмкам дедовскую настойку и от неожиданности изрядно расплескал ее по столу.

— Винт, ей-богу, мне иногда кажется, что твои родители сделали тебя, мучаясь в тот момент сильнейшим похмельем. От любви такие идиоты не получаются, — Жека промокнул салфетками стол и выбросил их в стоящий под столом мешок для мусора.

— Ты моих родителей не тронь! — Винт невозмутимо запустил в приятеля еще один еловый снаряд. — Если рассуждать в таком духе, то тебя сработали под заставку передачи «Спокойной ночи, малыши».

— Не поняла? Какая связь? — уточнила у него Катя.

— Ну, как же? — Виталик усмехнулся. — «Спят усталые ребята…» — точно про твоего. Он же у тебя вечно словно во сне живет.

— Нормально он живет, — не согласилась она с ним. — Это у тебя по жизни сплошной треш. Вечно во что-то влипаешь, оттого что лень было остановиться на минутку и все хорошенько обдумать. Не жизнь, а американские горки.

— Иначе скучно, — не стал отрицать очевидного Винт. — Жека, ну так что ты нам хотел предложить? Охоту на божьих коровок? Поедание мухоморов наперегонки?

— Не уверен, что ты уже не закусил мухоморами, — проворчал Женька, усаживаясь за стол. — По большому счету, вся история началась довольно давно. В середине семидесятых годов прошлого века километрах в пятнадцати отсюда был ничем не примечательный пионерский лагерь для детей рабочих и крестьян. Без каких-либо претензий на элитарность. Но примерно в семьдесят седьмом году там произошел непонятный несчастный случай, при котором, по слухам, погибло несколько детей и пара вожатых. В средства массовой информации это, конечно, не попало. Все моментально засекретили, как это было принято делать в Совке. Но по словам моего отца, к лагерю нагнали столько вэвэшников, что ими можно было оцепить весь пионерлагерь в три кольца. А сколько понаехало чекистов с Лубянки, вообще подсчету не поддавалось. Буквально за месяц бывшую детскую базу отдыха обнесли по периметру трехметровым в высоту бетонным забором с колючей проволокой под напряжением поверху. После этого там полтора года продолжалось непонятное строительство. Пятикилометровый периметр вокруг строящегося объекта охраняли патрули с собаками, а на каждом втором дереве повесили таблички: «Стой! Стреляю без предупреждения!» и «Мины!». Кстати, они и сейчас там висят. Проржавели местами, но желание соваться туда как-то сразу становится меньше.

— А как туда сунешься? — хмыкнул Винт. — Ты же сам сказал, там патрули с собаками тропинки топчут.

— Да ты дослушай до конца, а потом своим недоинтеллектом перед всеми отсвечивать будешь, — Жека недовольно на него посмотрел и поджал губы. — Короче. С развалом Союза, уже в начале девяностых, все патрули от объекта убрали. Да и сам он то ли встал на консервацию, то ли вообще был закрыт за ненадобностью. Однако место это до сих пор имеет дурную репутацию. Люди вокруг объекта пропадают бесследно чуть ли не каждый год. Грибники и охотники с собаками рассказывают, что животные категорически отказываются приближаться к бывшему секретному предприятию. У них начинают трястись от страха конечности, собаки скулят и рвутся бежать в обратном направлении. Но не это самое интересное. Помните, я рассказывал вам про группу ученых, которые приезжали исследовать наше озеро? Они тогда очень заинтересовались рассказами местных о непонятном заброшенном объекте неподалеку. В итоге, закончив с озером, они загрузились в свои институтские «козлы» и «буханки» и всем скопом направились туда. Времена тогда были лихие, мутные и безденежные. Думаю, горе-исследователи хотели найти там что-нибудь на продажу. Приборы, инвентарь… Так как, по большому счету, все их оборудование было заточено на гидроизыскания, но никак не на исследования заброшенных секретных баз развалившейся на куски страны. В итоге через неделю из леса в одну из деревень вывалился мужик с наглух