Станислав Гимадеев

Принцип чётности

Шрифты предоставлены компанией «ПараТайп»

© Станислав Гимадеев, 2018

Российский городок, 90-е годы. Командировочный Сергей случайно оказывается узником загадочной невидимой Оболочки-аномалии, накрывшей часть кварталов. Она впускает людей внутрь, но не выпускает наружу, поддерживая число живых внутри четным. Две тысячи жителей отрезаны от внешнего мира в ментальной ловушке. Каждый выживает по-своему, и никто не ищет способ из нее выбраться. Сергей решает найти путь спасения, однако, ему придется вступить в схватку с теми, кому на руку существование западни.

18+

ISBN 978-5-4485-5910-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Оглавление

1. Принцип чётности
2. Вместо пролога
3. Часть первая. Резервация
4. Часть вторая. Правила игры
5. Часть третья. Тени в сумерках
6. Часть четвертая. Лучший из миров
7. Часть пятая. Воскресенье
8. Вместо эпилога

Я скажу это начерно, шепотом, Потому что еще не пора: Достигается потом и опытом

Безотчетного неба игра…

О. Мандельштам

Вместо пролога

Было около полуночи, когда он решил уйти.

В какой-то момент ему вдруг стало невыносимо противно и скучно оставаться здесь дальше, в этой шумной компании незнакомых людей. Не хотелось принимать решительно никакого участия в их полупьяных дебатах, несмотря на то, что у самого в голове уже изрядно шумело от алкоголя, не хотелось натужно таращиться в телевизор и пытаться разобрать звуки сквозь галдеж в комнате, и уж тем более совершенно не хотелось ни есть, ни пить. Он подумал, что хорошо бы сейчас просто вернуться в гостиницу, остаться в тишине, прохладе и мраке, растянуться на казенной кровати и забыться до утра. В очередной раз он выругал себя за то, что поддался на уговоры Игоря и потащился с ним сюда в такую распутицу. В результате все равно ничего не изменилось: настроение осталось таким же скверным, как и было, время продолжало неумолимо приближаться к завтра. А оно, это завтра, непременно обещало быть с нудной головной болью и мелкой дрожью в конечностях.

Ну ладно, достаточно, сказал себе Сергей и поднялся из-за стола. Лавируя между спинами, мебелью и дверными косяками, он пробрался к выходу.

В прихожей его настиг Игорь. Лицо его исказилось в немом вопросе.

— Я пойду, — сказал Сергей твердо.

— И куда? — поинтересовался Игорь, почесывая в затылке.

— В гостиницу, — ответил Сергей, вздохнув. — Куда же еще?..

Он стал одеваться и обнаружил сильное нарушение координации движений. Решение, однако, было принято и отступать нисколько не хотелось.

Игорь закрыл дверь в прихожую, навалился на нее спиной.

— Не дури, Серега… — сердитым тоном произнес он. — Во-первых, ты пьяный…

— Вполне нормален, чтоб дойти, — произнес Сергей упрямо.

— …во-вторых, поздно, черт возьми! Ты пешком, что ли, собрался топать? Города не знаешь, заблудишься на фиг!..

— Здесь, надеюсь, недалеко — как-нибудь доберусь. Гостиницу я должен узнать… Да и проветрюсь заодно перед сном.

Сергей двинулся к выходу, но Игорь встрепенулся и преградил ему дорогу.

— Вот что! — заявил он. — Я тебя сюда привел — я тебя отсюда и уведу! Очумел совсем? Давай раздевайся. Через час вместе пойдем — и делу конец!

Сергей знал по опыту, что подобные обещания Игоря практически ничего не стоят, к тому же алкоголь сильно катализировал его упрямство. Он решил схитрить.

— Ладно, ладно, — смирительным тоном проговорил он. — Я только прогуляюсь возле дома. Что-то штормит… Вернусь через пятнадцать минут.

Игорь недоверчиво сдвинул брови, несколько секунд помолчал и сдался.

— Хорошо, — медленно выговорил он. — Через пятнадцать минут.

Сергей оттеснил его, шагнул к двери и открыл ее.

— И не советую отходить далеко от подъезда!..

Он захлопнул за собой дверь и хотел быстро спуститься по лестнице, но быстро у него не получилось. Его слегка шатнуло, бросило на прохладную, шершавую стену, и он сбавил темп.

На улице оказалось темнее, чем он мог предположить. Черными параллелепипедами проступали из окружающего мрака приземистые дома, редко унизанные желтыми квадратиками светящихся окон.

Микрорайон спал. Уличных фонарей здесь либо не было вовсе, либо они были отключены, и темень очень походила на деревенскую. Моросивший с утра дождь прекратился, зато усилился ветер.

С минуту Сергей постоял на ступенях подъезда, взад-вперед покачиваясь на каблуках и задрав голову к небу, на котором из-за туч не было видно ни единой звезды. Он попытался вспомнить, откуда они с Игорем сюда подошли, но тщетно. Кажется, они о чем-то спорили, пока добирались, поэтому Сергей совсем не глядел по сторонам.

Он даже подумал: а не вернуться ли обратно? Подышать этак минут пяток и вернуться. Но эта мысль тут же была вытеснена другими: обрывочными, несформированными, говорившими, а почему это, собственно, я должен возвращаться… тут же, собственно, недалеко должно быть… Он поплотнее запахнул плащ, шагнул со ступеней в лужу и нетвердой походкой двинулся к какому-то узкому проходу между домами напротив. Он помнил, что было какое-то шоссе, которое они по пути пересекли. Однако шоссе за домами не оказалось — за домами был деревянный забор, простирающийся вправо все дальше и дальше. Это обстоятельство не смутило Сергея, рассудившего, что любой забор рано или поздно кончается и почему бы, собственно, данный забор не обойти. Ведь обходили же, собственно, и не такое!.. Он повернул направо и зашагал по тротуару вдоль забора, даже не оглянувшись, чтоб посмотреть, откуда он вышел. Он уже не думал о том, что отрезает себе все пути назад, что сжигает за собой все мосты, оставляя за спиной такие похожие в своей ночной серости здания. Он почему-то думал о романтике ночных прогулок, о здешней погоде, которая абсолютно не похожа на майскую и о прочей несвязной ерунде.

Он обнаружил себя стоящим у стены какого-то дома, упершимся обеими руками в нее, с широко расставленными ногами, словно при обыске. Его слегка мутило и уже потрясывало от холода. Порывами налетал ветер. Забора нигде и в помине не было. Зато была какая-то дорога, довольно слабо освещенная, и совсем безжизненная. На противоположной стороне ее чернело что-то похожее на пустырь, за которым смутно виднелся то ли лес, то ли роща. Нужно было куда-то идти, чтоб не замерзнуть.

Сергей с трудом разглядел впереди по ходу улицы что-то, напоминающее перекресток. Подняв воротник плаща, он сунул руки в карманы и, съежившись, побрел в сторону перекрестка, не очень, впрочем, надеясь на то, что там что-нибудь прояснится.

У перекрестка почти ничего не прояснилось. Путь Сергею пересекла другая дорога с таким же неясным происхождением, как и первая. Только здесь, на перекрестке, он заметил, что вдоль противоположной стороны дороги простирается ограждение из металлической сетки. Ограждение было высотой в человеческий рост, и ржавая, в водных каплях сетка провисала во многих местах и плохо держалась на покосившихся, гнилых, деревянных столбиках. Ограждение тянулось как до, так и после перекрестка, и с той и с другой стороны растворяясь в сумраке ночи. Назначение сетки казалось Сергею совершенно необъяснимым, поскольку за ней, похоже, не велось никаких строительных работ. По крайней мере, он их не заметил, как ни пытался всмотреться в темноту за проволокой. Он увидел лишь темные массивные фигуры разноэтажных жилых домов с редкими вкраплениями освещенных окон, размытые пятна огородов частного сектора, какое-то административное здание, автобусную остановку у дороги — словом ничего такого, от чего стоило бы отгораживаться металлической сеткой. Где-то вдали, в глубине одиноко торчал высотный дом, и Сергею почему-то взбрела в голову мысль, что этот дом вполне мог бы оказаться гостиницей, где его ждет, не дождется постель.

Оглядевшись еще раз в надежде найти живую душу в окрестностях, Сергей пересек дорогу по направлению к ограждению. Именно здесь, на перекрестке, сеточная полоса имела разрыв шириной метра полтора, и через него почти на самую дорогу вылезала длинная и узкая лента транспортера. Сергей подошел и тупо рассматривал его несколько минут. Транспортер был самый заурядный. Располагался он на уровне пояса, и по эту сторону ограждения высовывался лишь его конец длиной не более трех метров. По ту сторону сетки длинная, черная латанная-перелатанная резиновая лента протянулась метров на десять или пятнадцать. На том же конце располагался привод транспортера, прикрытый от дождя какими-то кожухами, тут же рядом стояла маленькая покосившаяся строительная будка, от которой к транспортеру тянулись кабели.

На какое-то время Сергеем овладело смешанное чувство удивления и сомнения. Очередной порыв ветра придал ему решимости.

Сергей, кряхтя, вскарабкался на ленту транспортера. Он немного постоял на нем, пару раз подпрыгнул, сделал несколько шагов и остановился. Ему показалось, что сквозь щели будки пробивается еле заметный тусклый свет.

— Эге-гей!.. — крикнул он хрипло. — Есть кто живой?!

Несколько секунд он прислушивался и совсем было собрался идти дальше, как вдруг внутри будки послышался глухой стук, и наружу, скрипнув дверью, выскочила приземистая фигура в телогрейке.

— Привет, друг! — сказал Сергей. — Я тут немного заплутал…

Фигура, словно в оцепенении, приблизилась к транспортеру. Это оказался заспанный, взъерошенный парень, с виду ровесник Сергея. Кроме телогрейки на нем были рабочие штаны и короткие резиновые сапоги. Их разделяло около десяти метров.

— Ты кто?.. — удивленно и, как показалось Сергею, немного испуганно спросил парень.

— Прохожий… — ответил Сергей, — Мне в гостиницу надо…

— А че ты на этом стоишь?.. — непонимающе спросил парень, указывая на транспортер. Ежась от холода, он втянул голову в плечи.

— А это запрещено? — осведомился Сергей. — Понимаешь, я нездешний!.. Я ищу гостиницу.

— А ты тут откуда? — выпалил парень, начиная волноваться.

— Ну, как сказать… — озадаченно проговорил Сергей и пожал плечами. Он начинал мерзнуть.

— Так ты оттуда, что ли, пришел?! — вдруг воскликнул парень и махнул рукой в сторону перекрестка.

— Ну да, — сказал Сергей. — А что, собственно, в этом такого? Я же говорю: заблудился…

Парень издал что-то нечленораздельное и стал озираться по сторонам. Даже сонливость в одно мгновение исчезла с его небритого лица.

— А ты чего стоишь-то? — проговорил парень каким-то странным, замирающим тоном. — Ты иди сюда… Вот ведь, елки-палки… Слезай, давай…

Сергей прошагал по транспортеру, спрыгнул на землю и приблизился к нему. Помятое лицо парня имело какое-то странное выражение. Он даже перестал мерзнуть.

— Скажи только, как добраться до гостиницы, — сказал Сергей, — и я пойду себе дальше.

Парень лихорадочно замотал головой и открыл дверцу будки.

— Зайди, это самое… согрейся, что ли! — забормотал он. — Я сейчас… Я расскажу… Проходи!

Сергею не хотелось связываться с этим странным типом и, тем более, спорить с ним, и он покорно ввалился в будку.

— Ты меня подожди, я сейчас… — сказал парень приглушенно у него за спиной. — Садись, не стесняйся.

— Ты куда, друг? — обернулся Сергей.

Парень стоял в проеме, придерживая дверь, и переминался с ноги на ногу.

— Да я это… На секунду! — нетерпеливо обронил он, косясь куда-то в сторону. — Приду и все объясню, ага? Обожди чуток, мне надо…

Прежде чем Сергей успел что-либо ответить, парень исчез, и дверь, скрипнув, захлопнулась.

Сергей недоуменно пожал плечами и осмотрел будку. Половину ее занимал обшарпанный стол, на котором валялась замусоленная колода карт, книга учета в картонных корках, обрывки газет с пищевыми крошками и грязный, заляпанный стакан. Вплотную к столу примыкала широкая скамья, одновременно служившая, видимо, и кроватью. На нее был брошен старый ободранный матрац. В углу на гвозде грудой висела спецодежда, рядом стоял рулон рубероида, лом и лопата. Под столом гудел мощный строительный обогреватель. Все это убранство освещала запыленная пятнадцати- ваттная лампочка. В будке было тепло.

Цокнув языком, Сергей уселся на матрац. Снаружи не доносилось никаких звуков, кроме порывов ветра. Он помассировал руками шею и зевнул.

Прошло еще несколько минут. Он встал и выглянул из будки. В лицо ему недружелюбно ударил ветер. Парня в сумерках нигде не было видно. Нырнув обратно, Сергей опять сел на скамью и привалился спиной к стене.

— Ну? — изрек он в пустоту. — Что дальше?

Он уже согрелся, и страшно не хотелось опять выходить в эту промозглую темноту. Прошло еще минут пять, а, может, десять. Парень словно и не думал появляться. Тепло разморило Сергея не на шутку, и его стало упорно клонить в сон. Ладно, думал он, зевая, почему бы и нет? Чем тебе, собственно, не гостиничный номер? Не люкс, конечно, но могло бы и этого не быть. Так давайте же отнесемся к сложившейся ситуации с известной долей юмора и философии. Давайте же будем извлекать пользу из того, что имеем… Давайте же ценить синиц в руках… М-да… Обитатель этого номера, похоже, канул в неизвестность, благородно уступив ему свое койко-место. Он, правда, не сменил постельное белье, ну да бог с ним, с постельным-то бельем, не до жиру, знаете ли… На безрыбье, знаете ли…

Рассуждая таким образом, Сергей обнаружил, что он уже лежит на матраце, что у него уже нет никакого желания с него вставать, и что там происходит сейчас в мире и произойдет дальше его совершенно не касается. Ему было тепло, ему было мягко, а все остальное казалось уже абсолютно несущественным. Он даже не успел подумать, что случится, когда обитатель будки вернется, ибо это была слишком сложная мысль для его меркнущего сознания.

Часть первая. Резервация

Пойми значение сменяющихся дней.

Чем ты внимательней, тем речи их слышней.

Все, что случается, поистине похоже

На то, что видел мир, когда он был моложе

Абу-ль-Аля аль-Маарри

Его разбудил шум снаружи. Открыв глаза, Сергей увидел потолок, покрытый облупленной краской, и прямо над собой — широкую пыльную полосу света, бившую из грязного оконца будки. Никого, кроме него, в будке не было. Он пошевелил затекшей шеей и прислушался к звукам. Кто-то что-то выкрикивал в отдалении, перемежая слова матом. Где-то совсем рядом надрывно, с интервалом в несколько секунд, сигналила машина.

Сергей взглянул на часы. Полдесятого утра. Опасаясь резких движений, он сел. Самочувствие на первый взгляд было ничего, не считая, конечно, сухости во рту и тупой толчкообразной боли в затылке. Он отметил, что могло бы быть и хуже. «Романтик хренов,» — буркнул он и стал растирать лицо ладонями.

За пределами будки произошло оживление. Кто-то смачно свистнул, а потом заорал: «Яшка, заводи шарманку!» Машина издала еще один протяжный гудок. Забухали шаги, и в будку заглянул какой-то небритый тип в засаленной кепке, брезентовой штормовке и с сигаретой в зубах.

— Яшка где?! — выпалил тип хрипло. — Отпускать машину-то надо!..

— Понятия не имею, — медленно проговорил Сергей и пожал плечами.

Тип сматерился, хотел, было выйти, но потом пристально посмотрел на Сергея, не переставая дымить сигаретой.

— А ты вообще кто? — почему-то спросил он с сомнением на лице. — Конторский, что ли?

— Я не конторский… — сказал Сергей, зевнув. — А почему…

— А кто? — перебил его тип. В этот момент машина снова засигналила. — Тьфу ты, мать твою!.. — выпалил он. — Куда Яшка-то подевался?! Почему этого гада нет на месте?!

Плюясь и ругаясь, он выскочил из будки. Было слышно, как он пытается кому-то что-то втолковать.

Забавно, подумал Сергей. Похоже, что парень, приютивший его, так и не появлялся. Он осмотрел свой наряд: брюки и плащ, разумеется, были измяты. Сергей извлек из внутреннего кармана плаща расческу и причесался. Пить хотелось все сильнее. Итак, первым делом надо добраться до гостиницы, привести себя в порядок, выпить таблеточку… Хватит рассиживаться, сказал он себе, встал, потянулся, хрустнув суставами, опять зевнул и вышел из будки.

В противовес нескольким последним серым и слякотным дням светило солнце. Ветер смилостивился и стих.

Выяснилось, что будка и транспортер располагались прямо у дороги, тянувшейся сюда с самого перекрестка. На противоположной стороне дороги, чуть поодаль сиротливо стояла крытая автобусная остановка, изготовленная из бетонных плит. Машин оказалось целых две. Одна — грузовик с открытым верхом — находилась совсем рядом, по эту сторону транспортера, перед самой будкой. Кабина ее с распахнутой дверцей пустовала, а задний борт был откинут. Точно таким же образом, только на противоположном конце транспортера, почти на перекрестке, стояла вторая машина. Это был грузовой фургон. Возле него скучали в ожидании две фигуры.

Сергей опять удивился, зачем это и кому это понадобилось создавать себе дополнительные проблемы и перегораживать металлической сеткой дорогу, по которой, без всякого сомнения, когда-то ездил городской транспорт. Высотный дом, который он приметил ночью, теперь, при дневном свете оказался жилым и, при всем желании, никак не походил на гостиницу. Это слегка огорчило Сергея. Утешало лишь то обстоятельство, что он не пошел к нему ночью. Вот был бы номер! Ну, и что теперь, родной, подумал Сергей озабоченно. Дальше-то что?

Он неторопливо приблизился к машине без водителя и обогнул ее. Метрах в пятидесяти стояло светло-желтое двухэтажное административное здание. В некотором отдалении от него находилось двое. Один из них, высокий молодой парень, был в милицейской форме, второй — тот самый небритый тип в штормовке, который заглядывал в будку. Тип в штормовке что-то эмоционально объяснял человеку в форме и по очереди показывал рукой то на будку, то на машину за ограждением. Сергей решил, что представитель правопорядка есть наилучший консультант в деле поиска гостиницы, и медленно направился к ним. Пока он приближался, тип в штормовке махнул рукой, отстал от милиционера и промчался мимо Сергея, бросив на него по пути подозрительный взгляд. Видок у меня, должно быть, что надо, подумал Сергей, ощупывая щетину и зевая.

Ростом милиционер оказался чуть выше Сергея; был он темноволосый, коротко стриженый, и на вид ему было около тридцати лет. На боку его висела кобура с пистолетом и рация, но почему-то не было никаких лычек на погонах серой форменной куртки.

— Здравствуйте… — сказал Сергей, останавливаясь перед ним.

Милиционер коротко кивнул в ответ. Он очень уж пристально стал осматривать его с ног до головы, отчего Сергей почувствовал себя немного неуютно.

— Не подскажете, как добраться до гостиницы? — осведомился он.

— До гостиницы? — слегка удивленно переспросил милиционер, приподняв брови. У него были живые карие глаза, и они смотрели на Сергея как-то странно.

— Я первый раз в вашем городе, — пояснил Сергей. — Понимаете… Мне бы в гостиницу надо.

— То-то я смотрю лицо незнакомое… — проговорил милиционер и задумчиво нахмурился.

— А вы знаете в лицо всех в городе? — осторожно поинтересовался Сергей.

Милиционер пропустил его вопрос мимо ушей. Он оглянулся по сторонам, затем снова вперил в Сергея внимательный взгляд. Лицо его уже не было хмурым, оно было серьезно-сосредоточенным.

— Ничего не понимаю, — произнес он медленно. — Как же вы проникли на нашу территорию?

— На какую это — вашу? — не понял Сергей. — В каком смысле?

— Вы попали на территорию резервации, — пояснил милиционер. — Вы что, сетку не видели? Вы сюда что, сквозь нее прошли?

— Почему — сквозь?.. По транспортеру, — озадаченно сказал Сергей. — Я же говорю, что я приезжий… Ночью искал гостиницу. Думал, может, этот вот дом и есть… Погодите… Какая еще резервация? — спросил он.

— Ах, по транспортеру, — удивился милиционер. — Невзирая, понимаешь, на ограждение. — Он сокрушенно покачал головой. — По транспортеру! — повторил он, вздохнув. — Это ж надо, а! Нарочно не придумаешь.

Сергею все это уже начинало не нравиться.

— Что значит «резервация»… — начал было он.

— Погодите, погодите, — поспешно перебил его милиционер. — Сначала расскажите все по порядку.

Сергей растерянно пожал плечами и стал рассказывать. Пока он говорил, лицо милиционера становилось все серьезнее и сумрачнее. Он уже глядел не на Сергея, а куда-то вдаль, в сторону перекрестка и все время покусывал нижнюю губу. Когда Сергей закончил, он снова вздохнул и произнес:

— Теперь все понятно.

— Что понятно? — спросил Сергей, — Мне вот, например, ничего непонятно.

— Да все понятно, — повторил милиционер и посмотрел на Сергея с сочувствием. — Даже прямо не знаю… Хоть смейся, хоть плачь. А почему вас никто не предупредил?

— О чем?

— О том, что в городе существует резервация?

— Не знаю… — протянул Сергей хмуро. — Постойте… Я понять не могу… Что значит — резервация?

— Вы в первый раз слышите о резервациях? — удивленно вскинул брови милиционер.

Возникла некоторая пауза. В голове Сергея торопливо заворочались мысли. Милиционер продолжал пристально изучать его.

— Это, о каких резервациях?.. — обмирая, вымолвил Сергей. — Это о которых писали…

— Да-да, — проговорил милиционер. — О них самых. Много писали в свое время. Вспомнили?

— Но как же… — ошеломленно выдохнул Сергей. — Погодите…

В памяти его лихорадочно стали всплывать обрывочные сведения прошлых лет на эту тему, полученные из газет, телевидения… Стремительно начало нарастать в груди волнение.

— Нет, я, конечно, помню… — пробормотал он. — Много шумихи тогда было… Но… Сейчас же… Сколько лет-то прошло! Все молчат…

— Сейчас, конечно, молчат, — кивнул милиционер. — Но резервации от этого, к сожалению, не исчезли. Просто про них забыли. Привыкли…

Сергей оторопело молчал.

— Вот видите, как получилось, — сказал милиционер, вздохнув. — Не думали, а угодили.

— Так… — сказал Сергей и умолк, пытаясь собраться с мыслями.

Это получалось плохо. Сердце стало гулко колотиться, где-то внутри разрастался мерзкий, противный холодок.

— Стало быть, я в резервации? — проговорил Сергей.

— Угу, — сказал милиционер.

— Стало быть, я не смогу отсюда выйти?

— Угу, — снова сказал он и на лице его опять возник оттенок сочувствия.

— Почему… не смогу?! — выдавил Сергей, пытаясь сохранять спокойствие.

— Такой, понимаешь, закон, — ответил милиционер, пожимая плечами. — Принцип четности, называется.

— Принцип четности… — повторил Сергей и облизнул губы. Во рту было сухо. — Как это понять — закон?

— Ну, правило такое. Понимаете?

— Правило… — пробормотал Сергей. — Ничего я не понимаю… Погодите!.. Ладно… А что мне может помешать? — взволнованно спросил он. — Ну, выйти отсюда… Или — кто?

— Оболочка не пропустит, — ответил милиционер невозмутимо.

— И где же она?.. Эта Оболочка…

— По периметру резервации, — ответил милиционер. — Где же она еще может быть?

— Она что, невидимая?

— Разумеется. Была б она видимой — на кой бы ляд тогда ограждение поставили? Логично?

— Логично, — упавшим голосом сказал Сергей, — Все равно ни черта не понимаю!.. Как я тогда сюда зашел? Нормально ведь зашел! Без всяких Оболочек!

— Сюда — да, — кивнул милиционер. — Сюда зайти проблем нет! А вот обратно… В этом и есть фокус-покус. На то она и резервация.

— Слушайте… Бред какой-то, — сказал Сергей.

Он стоял в полном ошеломлении. Он ничего не понимал. То, что он узнал, не умещалось в его голове. Никаким образом не укладывалось. Просто не хотело, не желало укладываться. Все у него внутри сопротивлялось этому, кричало и недоумевало. Милиционер извлек из кармана пачку сигарет, жестом предложил Сергею. Он отказался. Милиционер неторопливо закурил, задумчиво глядя в сторону транспортера, где продолжали ждать две машины. Затем он проговорил:

— Давно у нас такого не было. Чтобы кто-то вот так случайно попался… Ну, местные-то все знают, не первый год кувыркаемся… Специально сетки протянули, специально!.. Транспортер это вообще, по идее, единственное место, где можно зайти. Ведь надо же, а! Просто роковое стечение обстоятельств.

— Роковое стечение… роковое стечение… — зашептал Сергей. Он не знал, что делать. Его стало охватывать отчаяние. — Слушай! — Он схватил милиционера за рукав. — Ты это все серьезно? — От волнения он не заметил, что перешел на «ты». — Ты не шутишь?

— Тебя как звать?

— Сергей, — выдавил Сергей уныло.

— Меня Кирилл, — сказал милиционер. — Будем знакомы. — Он сделал паузу, потом сказал, опустив глаза: — Я не шучу, Сергей. Какие тут могут быть шутки? Многие в резервации хотели бы, чтобы это были шутки… Но, к сожалению, это горькая правда.

Видимо, на лице Сергея было написано сомнение, потому что Кирилл спросил:

— Не веришь?

Сергей не ответил. У него не было слов.

— Можешь проверить, — сказал Кирилл спокойно. — Все сомнения отпадут сразу. Хочешь проверить?

— Хочу, — сдавлено сказал Сергей.

— Тогда пошли на транспортер, — решительно сказал Кирилл. — Попробуй выйти обратно. Сам увидишь.

Сергей молча развернулся и решительно двинулся к транспортеру. Кирилл последовал за ним.

— Я только хочу предупредить, — торопливо говорил он, идя рядом. — Ты должен знать. Во-первых, ты не дойдешь до сетки. Это потому, что граница находится ближе, где-то посередине транспортера. Во-вторых, это будут очень неприятные ощущения… Слышишь?

Сергей хранил молчание. Лицо Кирилла приобрело очень серьезный вид.

— Слышишь меня, Сергей? — переспросил он. — Иди медленно и будь осторожен. Ты понял?

— Понял… — обронил Сергей. От этого деловито-рассудительного тона Кирилла на душе у него стало еще противнее.

Возле транспортера уже суетились трое мужиков, включая небритого типа в штормовке. Подойдя к ленте вплотную, Сергей ненадолго замешкался, оглянулся на Кирилла. Тот слегка кивнул. Сергей запрыгнул на поверхность транспортера. Конструкция, скрипнув, слегка качнулась под ногами.

— Эй-эй, ты чего?! — выпалил один из мужиков. — Сдурел, что ли?!

Не обращая на него внимания, Сергей сделал несколько шагов.

— Куда ты?! — полетело ему в спину. — Нажрался с утра?!

— Михалыч, это, вообще, кто такой?..

Послышались успокаивающие слова Кирилла, и через несколько мгновений мужики притихли.

На том конце транспортера, возле крытого фургона тоже молча и с любопытством наблюдали происходящее.

— Сергей, я рядом, — послышался участливый голос Кирилла. — Когда станет совсем плохо, сразу возвращайся, слышишь? С этим нельзя шутить!

Мелкими неторопливыми шагами Сергей продолжал идти по резиновой ленте, прогибающейся под каждым его шагом. Он почти уже достиг середины транспортера, но не чувствовал ничего необычного. Только на душе стало вдруг тревожно. Он хотел уже было обрадоваться, что ничего не происходит, что этот парень в милицейской форме ошибся, или, может, ему просто сейчас повезет, он дойдет до конца транспортера и спрыгнет… Но по мере продвижения вперед чувство тревоги вдруг странным образом переросло в ощущение печали, и с каждым шагом эта печаль разрасталась внутри Сергея как снежный ком. На секунду он, ничего не понимающий, объятый этим чувством, ошарашено замер. Потом робко сделал еще шаг и еще… Теперь это была уже не печаль, а безудержная тоска, хлынувшая в душу и заполонившая все его существо. Он почувствовал неимоверную тяжесть в груди, застонал, пошатнулся и застыл на полушаге… Ему стало плохо, ему стало отвратительно и гадостно на душе настолько, что захотелось изо всех сил взвыть, зареветь, заскулить, застонать… Это была не просто тоска, это была вселенская тоска, смертная и жуткая, на части раздиравшая душу и лишающая его воли. «Господи, что же это…» — еле смог прошептать он в отчаянии и схватился правой рукой за грудь. С усилием он заставил себя сделать еще шаг. Ему показалось, что сердце сейчас разорвется, ноги подкосились, и Сергей упал на одно колено, упершись в резину свободной левой рукой. К горлу подступил комок, дыхание перехватило, и на глаза навернулись слезы. Он уже ничего не видел и не слышал; ничего не существовало в мире кроме этой всепоглощающей тоски. Она заполнила каждую его клеточку, она рвалась наружу, она кричала в нем… Все вокруг было совершенно неважно и никчемно, и не хотелось жить с ней, с этой тоской, совсем не хотелось жить. Хотелось умереть, лишь бы избавиться от этого мучительного и невыносимого чувства… Он уже лежал, подтянув ноги к животу, обхватив руками голову, и стонал. Казалось, только тонкая неуловимая грань отделяет его от потери сознания. Как через ватное одеяло, словно из другого мира то пробивались, то вновь пропадали гулкие слова. Чей-то голос настойчиво повторял: «Назад… назад… назад…» Он плохо понимал потом, как ему удалось найти остатки сил, животных инстинктов, чтобы в полубессознательном состоянии каким-то образом откатиться, отползти на несколько шагов назад. Он смутно помнил, как затем его схватили за ноги и подтащили, и чьи-то руки сняли его с транспортера и не дали ему упасть на землю…

Когда он окончательно пришел в себя, то обнаружил, что сидит на скамейке, в полумраке заброшенной автобусной остановки. Напротив, через дорогу виднелась будка и грузовик. Там уже вовсю кипела работа. Транспортер скрежетал и тарахтел. По нему двигались какие-то большие, тяжелые деревянные ящики, и туда-сюда сновали фигуры грузчиков. Рядом сидел Кирилл и молча курил, наблюдая за их работой. Заметив, что Сергей пошевелился, Кирилл повернулся к нему и спросил:

— Ну ты как? Отошел?

Сергей ничего не ответил, подтянул ноги под скамейку и дотронулся ладонями до лица. Оно было мокрое от слез, и он стал размазывать их по щекам. Все кошмарные ощущения исчезли, осталось лишь чувство полнейшей опустошенности и легкой слабости внутри. Голова болела еще больше, чем раньше, и пить хотелось еще сильнее. На какое-то время им овладело чувство полного безразличия к себе и своей дальнейшей судьбе. Сейчас он был рад и тому, что кончился весь этот ужас, который он только что испытал.

— Скоро пройдет, — заверил Кирилл. — Потерпи еще немного.

Они молчали около минуты, потом Сергей сипло спросил, тяжело ворочая языком в пересохшем рту:

— Что это было, а?

— Оболочка, — ответил Кирилл. — Она тебя не пропустила, как я и предупреждал. Хорошо, что мы были рядом, а то провалялся бы там дольше — потом отлеживался бы день или два… А то и вообще мог бы концы отдать.

Сергей наклонился и закрыл лицо руками.

— За что мне это?.. — прошептал он.

— Тебе просто сильно не повезло, — сказал Кирилл сочувственно. — Чистая случайность.

Господи, думал отрешенно Сергей, ну чем я пред тобой провинился? Почему мне никто ничего не сказал? Ни одна сволочь вчера не сказала… Хотя… Сам же слинял по-английски, сам! Стало быть, сам и виноват. Они, может быть, только и ждали, когда ты пойдешь, чтоб начать предупреждать и объяснять, что туда ходи, сюда не ходи… Маразм. Идиотизм. Но Игорь-то! Неужели и он ничего не знал? Или тоже вылетело из головы?.. Под водочку, под джинчик, знаете ли, многое может вылететь… А, собственно, какая теперь разница, подумал он вяло, кто виноват, да почему так, а не эдак? Сейчас надо думать, что делать…

Он медленно отнял руки от лица и посмотрел на Кирилла. Тот затоптал окурок и поправил кепку.

— Скажи… э-э, Кирилл, — проговорил Сергей уныло. — Вот что мне теперь делать?

— Главное, ты успокойся, — ответил Кирилл. — Не пори, понимаешь, горячку. Теперь ты понял, что отсюда нет выхода? Понял. Это происходит, кстати, не только на транспортере. Это в любом месте, где ты попытаешься пройти через Оболочку. Картина везде одна и та же.

— Спасибо на добром слове, — хрипло обронил Сергей.

— У тебя был один-единственный шанс вернуться, — вдруг сказал Кирилл. — Это сразу же, как только ты вошел.

Сергей резко выпрямился и развернулся к нему.

— Это как? — спросил он хмуро.

— А так, — сказал Кирилл. — Тоже такое правило. Понимаешь, когда ты прошел оттуда через Оболочку, в ней образовался Проход. Временный, понимаешь? Ненадолго. Как дырка… Кто-то через него может выйти. Но один! Потом Проход закрывается. Если бы ты сразу вернулся, то ты бы вернулся и все! Ничего бы не было. Но через него ушел Яшка, Проход закрылся, а ты остался.

— Вот же сукин сын… — вымолвил Сергей мрачно.

— Яшка всегда был дерьмо, — сказал Кирилл. — Я давно его знаю. Теперь, наверное, считает себя самым везучим в мире. Говорил я им: уберите вы его, блин, от транспортера! Ведь дождетесь, что спорет какую-нибудь лажу… Вот и пожалуйста.

— Но почему так? — угрюмо спросил Сергей.

— Ты о чем?

— Почему только один может через Проход выйти?

— Ну, вот не знаю, — развел руками Кирилл. — Принцип четности, вот и все. Это не мы придумали. Только, ради бога, не спрашивай — кто! На это тебе никто не ответит.

— Да я и не спрашиваю… — тяжело вздохнул Сергей и откинулся на холодную каменную стену. — Я вот не знаю, что мне теперь делать и куда бежать.

— Бежать тебе, по идее, некуда, — заверил его Кирилл. — Тебе сейчас надо привыкнуть, обжиться и так далее… Ты здесь надолго, понимаешь?

— На сколько? — тихо вымолвил Сергей.

— Этого тоже никто не знает, — сказал Кирилл, помолчал и добавил: — Сергей, тут у нас в резервации очень много всяких дуростей… Мы сейчас знаешь как поступим? Я тебя сейчас в мэрию провожу, все равно тебе туда надо сперва. На учет встать и остальное… Вот она, — он показал пальцем через дорогу на желтое административное здание. — Это мэрия нашей резервации. Объяснишь, значит, там все, расскажешь про себя, ну и так далее… Ты как себя чувствуешь? Идти можешь уже?

— Могу… — Сергей поднялся. — Башка только болит, и пить хочется страшно.

— Тогда идем, — вскочил Кирилл.

Они вышли из недр остановки и, наискосок пересекая дорогу, зашагали к желтому зданию. Сергей нашарил в кармане плаща жевательную резинку и сунул в рот. Он еще не совсем отошел от шока и все происходящее воспринимал слегка отстранено. Главное для него сейчас было не замкнуться на собственных мыслях. И еще он боялся остаться наедине с собой, когда не замкнуться на них было бы очень сложно.

— Кирилл, а ты кто? — угрюмо поинтересовался он по дороге.

— Здешний полицейский, — ответил Кирилл.

— Полицейский? — повторил Сергей немного недоуменно. — Значит, у вас полиция? Странно…

— Не знаю. Так вот порешили когда-то, и все. Какая разница-то?

Они поднялись по выщербленным ступеням парадного входа и вошли в прохладное помещение, освещенное лампами дневного света. Из вестибюля влево и вправо уходили коридоры, в центре, напротив входа широкая лестница вела на второй этаж. Группа подростков с шумом сбежала по ней и, прошмыгнув мимо Сергея и Кирилла, выскочила на улицу. Кирилл увлек Сергея в левый коридор. Перед третьей или четвертой дверью с самодельной табличкой «Мэр» они остановились. Сергей вытащил жвачку изо рта и пробормотал:

— Я в таком виде…

— Ничего, я все ему объясню, — успокоил Кирилл. — Мэр у нас мужик, что надо. Ты подожди пока здесь минуту.

Он постучался и тут же скользнул в кабинет, закрыв за собой дверь. Оставшись в коридоре один, Сергей прислонился лбом к прохладной крашеной стене. Ужасно хотелось пить. Ведь это ж надо в такое дерьмо вляпаться, тоскливо подумал он. Уму ж непостижимо… Он попытался отогнать надвигающиеся черной тучей тяжелые мысли, решив переключить внимание на поиски воды. Он знал, что это временно, что эти думы еще овладеют им, и душевные муки еще впереди… Но только не сейчас, думал он, только не надо об этом сейчас… Сейчас бы только воды. Стакан, а лучше два или три… Такой тепловатой, хлорированной, пахнущей ржавчиной, но зато мокрой, очень мокрой, просто фантастически мокрой и фантастически жидкой воды… Сергей поплелся по коридору вглубь в надежде найти туалет, поглядывая на двери, оснащенные такими же, как на двери мэра самодельными табличками. «Отдел снабжения» гласила табличка на одной из дверей, на другой — «Кадровый отдел», еще дальше — «Транспортный отдел». Сергей почти дошел до окна в самом конце коридора, как за спиной раздался голос Кирилла:

— Иди сюда!

Сергей вернулся. Кирилл вышел в коридор, прикрыл дверь и торопливо заговорил:

— Значит, поговоришь с ним, расскажешь о себе… Я предварительно его ввел в курс. Он тебе объяснит, что делать. Мне надо срочно бежать, так что ты давай дальше сам… Не падай духом, ладно? — Кирилл заглянул ему в глаза. — Сергей, слышишь?

— Постараюсь, — хмуро ответил Сергей.

Кирилл почти бегом устремился по коридору и пропал. Сергей глубоко вздохнул и зашел в кабинет.

Большую его часть занимало несколько столов, классически расставленных буквой «Т», с аккуратно задвинутыми стульями. Несколько стульев стояло вдоль противоположной стены, в углу напротив находился отдельный столик с печатающей машинкой. Два окна занимали почти всю стену и щедро заливали комнату светом. Стены, окрашенные в голубой цвет, были пусты. Мэр, как и положено, сидел за центральным столом. Это был коренастый мужчина в черном костюме, лет пятидесяти, с седеющими, зачесанными назад густыми волосами и задумчивым взглядом. На столе, кроме огромного количества бумаг и папок, находились еще настольная лампа, телефон, перекидной календарь. С правой стороны от мэра, в углу кабинета стоял массивный металлический сейф зеленого цвета.

— Здравствуйте, — охрипшим голосом проговорил Сергей.

— Здравствуйте, — сказал мэр и указал рукой на место за столом перед собой. — Присаживайтесь, пожалуйста.

Сергей прошел, сел за стол и сложил перед собой руки. Мэр несколько секунд изучающе осматривал его, а потом сказал:

— Давайте знакомиться. Меня зовут Илья Максимович Посаженов. Я являюсь здесь высшим должностным лицом. — Он сделал небольшую паузу. — Кирилл в общих чертах обрисовал вашу ситуацию. Расскажите поподробнее: кто вы и откуда.

Сергей облизнул пересохшие губы.

— Шепилов Сергей Иванович, — сказал он, и мэр тут же записал на календаре. — В ваш город приехал в командировку. Вчера утром. Мы с моим начальником остановились в гостинице… «Заря», кажется

И Сергей второй раз за сегодняшнее утро рассказал о своих приключениях, опустив только недавний эпизод с транспортером. Мэр внимательно слушал его и изредка кивал.

— Вы где живете?

— Далеко отсюда. Очень далеко.

— Семья есть?

— Есть жена и дочь, но я с ними сейчас не живу.

— А родители?

— Родители есть, оба на пенсии.

— Понятно, — задумчиво проговорил мэр, снова делая какие-то пометки на календаре. — Видите ли, мы должны сообщить о вас. Давайте я запишу адрес. Родителей или кого вы…

— Нет-нет! — поспешно сказал Сергей, — Ничего родителям сообщать не надо, я прошу. И жене тоже. Не надо. Только начальнику, он мой друг, я с ним переговорю и все. Этого будет достаточно. Только надо узнать телефон гостиницы или вашего парка культуры… Он сейчас уже должен быть там.

— Ничего не получится, — произнес мэр с сожалением. — С телефоном ничего не получится.

— В каком смысле? — не понял Сергей, — Почему?

— Телефонная связь не работает. Отсюда нельзя позвонить. И сюда тоже.

— И долго она не будет работать? — спросил Сергей.

— Нет, вы не поняли, Сергей Иванович, — сказал мэр. — Дело не в технике. Просто связи резервации с внешним миром по телефону не существует.

— Такие, в некотором роде, правила игры.

— Какие еще «правила игры»?! — недоуменно сказал Сергей. Снова возник неприятный холодок внутри. — Опять какие-то правила! Я ничего не понимаю. А зачем у вас телефон на столе тогда?

— Это внутренняя связь, — пояснил мэр, — В пределах резервации. Мы ее сами тянули, когда поняли, что внешняя не работает и никогда не заработает. Пришлось повозиться со всей этой коммутацией. Так что вот, Сергей Иванович, с внешним миром общение у нас только почтовое.

— Хорошенькое дело… — проговорил Сергей, — Становится все интереснее и интереснее.

— Вы человек у нас новый, — сказал мэр, — вам ко многому еще предстоит привыкнуть. У нас в резервации хватает, так сказать, местных особенностей и достопримечательностей.

— Это их вы называете правилами игры? — спросил Сергей.

— Не совсем так, — качнул головой мэр. — Правила — это то, что от нас не зависит, то что нам дадено, так сказать, изначально. Их, вообще говоря, немного. Но дело в том, что на основе этих немногих правил появился уклад жизни многих людей. Со многими и многими особенностями. Особенностей гораздо больше, чем правил. Понимаете?

Сергей не ответил. Он ничего не понимал и снова начал волноваться.

— Но кто это придумал такое идиотское правило, согласно которому я не могу покинуть вашу резервацию?

— Не только вы. Никто не может, к сожалению. Вы теперь всего лишь стали одним из всех.

— Но зачем?! — выпалил Сергей, — Зачем и кому это надо?! Вы можете ответить?

— Не могу, — сказал мэр, — Я ведь только мэр, а не господь бог. Я могу лишь помочь вам жить здесь. Могу помочь сделать вашу жизнь как можно более достойной на тот период, который вам отпущен. В рамках возможного, разумеется. Вот моя обязанность.

— А какой период мне отпущен? — тихо проговорил Сергей. — Насколько я тут застрял, а?!

— К сожалению, этого никто не знает, — сказал мэр, пожав плечами и грустно улыбнулся. — Я прекрасно понимаю ваше состояние. У вас сейчас масса вопросов. У меня мало времени, и я просто не смогу ответить даже на малую их часть. Давайте мы с вами решим насущные житейские проблемы. Итак, говорите координаты вашего начальника.

— Бортников Игорь Владимирович, — пробормотал Сергей. — Директор фирмы «Эола». Понимаете, мы должны начать монтаж игрового оборудования в центральном парке культуры и отдыха. Он сейчас должен быть там. Я не знаю, где именно, но найти через администрацию парка можно, наверное…

— Хорошо, хорошо, — сказал мэр. — Сегодня свяжемся. А родственникам, значит, не желаете?

— Ни к чему, — замотал головой Сергей.

— Как хотите, — сказал мэр, несколько секунд молча что-то обдумывал, затем сказал: — Значит, вам сейчас необходимо решить два основных вопроса. Первое — жилье, второе — трудоустройство. Без этого никак нельзя. Вы меня понимаете?

— Да… — не сразу ответил Сергей. Он тупо рассматривал царапины на полированной поверхности стола. Так и хотелось закричать: «Ни черта я не понимаю!!!»

— Сначала вам придется зарегистрироваться, — продолжил деловито мэр. — Такой у нас порядок. Подниметесь на второй этаж. Крыло на эту же сторону, не перепутайте — в противоположном у нас школа. Найдете «Отдел особого назначения». Начальника отдела зовут Кравец Владимир Николаевич. Он определит вас на жительство, поставит на учет, анкету заполните… Объяснит вам наши принципы. На вопросы ответит. Теперь с работой. Вам надо будет подойти к нашему кадровику, на этом же этаже, только чуть подальше. Вы кто по специальности?

— Инженер, — сдавленно ответил Сергей. — Технический уклон.

— Понятно, — кивнул мэр. — В общем, переговорите с ним и определитесь.

— Скажите, — сказал Сергей уныло, — у вас здесь существуют… э-э… товарно-денежные отношения?

— А как же? — поднял брови мэр. — Обязательно. Правда цены на некоторые категории товаров могут отличаться по сравнению, скажем, с ценами во внешнем мире, но… Уж такова местная специфика. Кстати, о деньгах… Раз уж вы в таком положении. Первое время придется туговато. — Он призадумался на мгновение. — Здесь поступим следующим образом. Я дам указание бухгалтерии, и вам выпишут материальную помощь. Это будет немного, но лучше, чем ничего. Договорились? Получите, видимо, только после обеда…

— Спасибо, — произнес отрешенно Сергей.

— Подойдете к кассе. Это в противоположном крыле. Больше, пожалуй, ничем помочь не смогу. — Мэр задумался ненадолго и добавил: — И не затягивайте с работой. В конце концов, это в ваших же интересах.

В кабинете наступила тишина. Мэр молчал и внимательно смотрел на Сергея. Из коридора доносились приглушенные детские возгласы. Сергей тяжело и медленно поднялся, и задвинул стул.

— Спасибо, — еще раз сказал он с вздохом. — Где тут туалет, не подскажете?

— В другом крыле, — ответил мэр, — Сразу вначале. Всего хорошего.

Выйдя в коридор и оставшись наедине со своими мыслями, Сергей снова чуть было не впал в беспросветное уныние. Лишь методичные тупые толчки боли в затылке да неимоверная сухость во рту как-то отвлекали от мрачных дум. Терпеть жажду больше не было никаких сил. Организм нещадно требовал воды, и Сергей поплелся в противоположное крыло, где, по словам мэра, находился туалет.

На этаже было тихо и безлюдно. Откуда-то сверху отдаленно доносился гомон детских голосов. Сергей ввалился в туалет, который он опознал по мужскому профилю на двери, и лихорадочно прильнул к корявой раковине у входа, моля бога, чтоб она работала. Ему повезло, немного поклокотав, кран стал выплевывать порциями воду, ту самую, о которой он мечтал: тепловатую, с привкусом ржавчины и чего-то еще. Отдуваясь и закрыв глаза, он подождал, когда утихомирится сердцебиение, потом сделал еще несколько глотков, ополоснул лицо и привалился спиной к стене.

Ну что, родной, сказал он себе. Что теперь делать будешь? Кому побежишь морду бить, на кого в суд будешь подавать, а? Похоже, что в такие командировки ты еще не ездил. Похоже, если и бывают на свете феноменальные невезения, так это одно из них… Ладно, еще рано выть, сказал он себе твердо. Еще ничего не известно, я ничего толком не знаю. Главное сейчас — это во всем разобраться… Не может быть, чтобы отсюда не было выхода! Раз эта сволочь Яшка вышел одним способом, значит вполне могут быть и другие!.. Должны быть, со злостью подумал он. Нет, так просто я вам не дамся. Я выберусь отсюда, черт подери!

Сергей выпрямился и вытер с лица капли воды.

— Ну что ж… — хрипло выговорил он, ощущая в себе зачатки решимости. — Едемте.

Он закрыл булькающий кран, вышел из туалета и направился на второй этаж. На лестнице его обогнали два пацана с тетрадями под мышкой. Левый коридор оказался заполнен детьми всех возрастов. Поначалу Сергей было удивился, но потом вспомнил, что мэр говорил что-то о школе. Он направился в правое крыло и сразу же наткнулся на нужную дверь. «Отдел особого назначения при мэрии» гласила надпись.

Этот кабинет был несколько меньше по размерам, чем у мэра, и содержал всего три стола. Все они были явно рабочими, но два из них пустовали. В кабинете сидел один человек, слева от двери, спиной к стене. Был он, под стать мэру, тоже лет пятидесяти, худощав и высок, что было заметно, несмотря на то, что человек сидел. Редкие седые волосы уже стали исчезать с макушки его головы.

— Проходите, молодой человек, садитесь, — произнес человек, глядя на Сергея поверх очков. — Владимир Николаевич, — представился он. — Фамилия Кравец.

— Мне нужно вам рассказывать о причинах моего появления? — осторожно поинтересовался Сергей. Ему очень не хотелось делать это в третий раз.

— Разумеется, — сказал Кравец. — Расскажете, потом я вам дам анкету. У нас каждый человек в резервации подлежит учету.

— Ради бога, — изрек Сергей. — Раз надо…

Он собрался с духом и в очередной раз поведал свою историю. Кравец очень внимательно слушал, поблескивая линзами, и иногда задавал вопросы уточняющего характера. Когда Сергей закончил, он произнес: «Хорошо», открыл один из ящиков стола и стал там рыться.

— Честно говоря, их еще надо найти… — прокряхтел он, склоняясь и заглядывая куда-то внутрь. — Давненько у меня никто анкет не заполнял. Вроде здесь были… Ага, вот, — Он вытащил какие-то бланки. — Возьмите, молодой человек. Пока вы заполняете, я посмотрю, куда бы вас поселить. М-м-да…

Сергей перебрался за стол рядом и рассмотрел бланк анкеты. Он назывался: «Анкета проживающего на территории резервации». Под заголовком стояла графа «Регистрационный номер», далее шли всевозможные вопросы: Ф.И.О., год и место рождения, прежнее место жительства, паспортные данные, подробное семейное положение, состояние здоровья, прежнее место работы, полный перечень родственников, их возрастов и мест проживания…

Сергей покосился на Кравца. Начальник отдела особого назначения внимательно изучал содержимое одной из папок на своем столе и при этом бубнил себе под нос: «Так, так, так…» Вопросы в анкете оказались далеко не шуточными. Видимо, отдел особого назначения — штука серьезная, подумал Сергей. Круто он берется за учет населения, с размахом… Вздохнув, он стал заполнять графы. Когда он дошел до серии вопросов: «Имеете ли вы тяжелые формы заболеваний?», «Имеет ли кто-либо из ваших родственников тяжелые формы заболеваний?», «Употребляете ли вы наркотики?», «Состояли ли вы на учете в наркодиспансере?», то перестал писать и слегка озадаченно спросил:

— Тут вот ряд вопросов медицинского характера. Про родственников зачем-то… На них обязательно отвечать?

— Отвечать обязательно на все вопросы, — с расстановкой сказал Кравец, не отрываясь от изучения содержимого папки. — Если вы в чем-то не уверены относительно родственников — пишите, как помните или знаете.

Сергей пожал плечами. Ладно, подумал он, напишем. Не имел… Насколько мне известно, никто из родни тоже… Не употреблял… Не состоял… Что там дальше у нас? «Имеете ли вы психические заболевания; состояли ли вы на учете в психдиспансере?», «Имеете ли вы склонность к насилию?», «Имеете ли вы склонность к самоубийству?» Сергей негромко хмыкнул. Однако, подумал он слегка удивленно. А впрочем, ваше дело спросить, наше дело ответить. Последними были вопросы о судимостях, связях с криминальными структурами, конфликтах с законом, пребывании за границей, а равно и в других городах России.

В самом конце анкеты была довольно обширная графа «Причины попадания на территорию резервации». Сергей коротко, в несколько фраз обрисовал свою историю, затем поставил дату и подпись.

— Пожалуйста, — сказал он, подходя к столу Кравца и протягивая ему бумагу.

С минуту тот молчаливо изучал ее содержимое, затем отложил анкету в сторону и воззрился на Сергея.

— Хорошо, — произнес он и в свою очередь протянул Сергею маленький блокнотный листок. — Возьмите, здесь адрес.

На листке было написано: «пер. Солдатова, 6 — 17, Галушко».

— Жить будете у них. Семья — трое человек. Двухкомнатная квартира. Они дадут вам одну комнату.

Сергей растерялся.

— А как же… — пробормотал он. — Я не понимаю…

— Да вы не переживайте, — успокаивающе заговорил Кравец. — Это все официально и в порядке вещей. Видите ли, молодой человек, в резервации очень много, таких как вы, поселенцев. То есть людей, которые квартируют. Поэтому ничего экстраординарного в вашем случае нет. Все об этом знают, все всё прекрасно понимают. Потому что людям надо где-то жить… Мы подселяем их по возможности к тем, у кого жилплощадь побольше. Это вынужденная мера, и они обязаны вас пустить. Никакой специальной бумаги для этого от меня не требуется. Я сегодня позвоню кому-нибудь из хозяев и предупрежу. Ну, вы и сами тоже объясните.

— Как все просто… — проронил Сергей.

— А в данном случае ничего усложнять не надо, — заверил Кравец. — Понимаете, молодой человек, резервация не такая уж большая, и все друг друга знают. Поэтому ненужных вопросов, как правило, не возникает. У Галушко вторая комната приличная, вы особо их не стесните. Они давно были кандидатами на подселение. Пока им везло, но теперь куда денешься? У нас ведь многие подселенцы живут по двое и трое в комнате. Сами понимаете, не ахти… Я Галушко в свое время предупреждал, чтобы были готовы. Так что здесь никаких проблем быть не должно. Все ясно с этим вопросом?

— Вполне, — ответил Сергей, кусая губу.

— Идем далее, — продолжил Кравец. — В ближайшие дни вы должны пройти полный и тщательный медосмотр в нашей больнице. Это строго обязательно для всех. Поэтому с медосмотром не тяните. Ну, и с работой, наверное, тоже. Вам Илья Максимович говорил?

— Да.

— Вы же должны зарабатывать себе на жизнь. Или, может, у вас есть снаружи кто-нибудь, кто может вас материально содержать?

— Где, где? — не понял Сергей.

— Во внешнем мире, — пояснил Кравец. — За пределами резервац

...