Быть несчастным – естественное состояние человека. Люди чувствуют себя брошенными, если на них не обрушиваются несчастья. Лиши их этого, и они придумают что-нибудь еще. Эй, помнишь тех мелких пидоров, которые доставали тебя в школе? Сколько их было? Так вот, умножь на миллион и получишь все человечество. Ты ничего им не должен, разве что какую-нибудь мелочишку.
– Хочу, чтобы ты заставил всех снова полюбить меня, – выпалил Майкл и внезапно смутился, осознав, чего именно хочет.
– Это я могу.
– Когда?
– Через несколько секунд, одним движением руки. Но вам не понравится. Умоляю, выберите другой способ. Перевоспитайте себя. Начните работу над той личностью, какая у вас есть сейчас. Будет труднее, но и награда станет гораздо больше.
– Я не могу. Хочу, чтобы все произошло немедленно… сейчас.
– Тогда это будет трудный путь. Подойдите ближе.
Майкл шагнул вперед, встал между вытянутых вперед рук Рамона. И прежде чем он понял, что происходит, он почувствовал, как тонкий и узкий нож, который Рамон вынул из кармана, прошел между ребрами и вонзился ему сердце. Раскаленное, острое как бритва лезвие рассекло бьющуюся мышцу, пронзило желудочек, и жизнь Майкла оборвалась в одно алое мгновение.
Приближение Кали заставило приятелей моего обидчика броситься в рассыпную. Кровь из ссадины на лбу заливала мне глаза – мальчишки швырялись камнями, помогая своему вожаку – и я видела полную черноволосую колдунью в пестрых юбках с бахромой и с железными кольцами в ушах сквозь алую и соленую пелену… Ее жесткие, как рог, ноги были босыми, как и мои, руки в мозолях от работы на кухне
Себастьян Валькур был рослым, с тонкими скулами и высоким лбом, с роскошными волнистыми и темными волосами, которые, вероятно, приходилось сушить феном не меньше часа. На нем был прекрасный костюм, однако рубашку он носил расстегнутой до пупа, открывая безволосую и очень дорогую грудь. Я не шучу – я была знакома с одним стриптизером по прозвищу Велкро, он был три четверти эльфом и за такие грудные мышцы пошел бы даже на убийство
