Стиг Дагерман (1923–1954) — автор романов, пьес, стихов и рассказов, кумир целого поколения скандинавов. Его романы «Змея» (1945) и «Остров обреченных» (1946) сделали молодого писателя знаковой фигурой литературной Швеции. Однако Дагерман всю жизнь работал и как журналист, создавая статьи, репортажи, рецензии и стихи на злобу дня для синдикалистской газеты «Рабочий». В 1946 году газета «Экспрессен» предложила Дагерману поехать в Германию и написать путе-вые заметки о послевоенной жизни страны. Они вызвали такой интерес, что уже в 1947 году были изданы отдельной книгой. Настоящее издание дополнено несколькими программными текстами Стига Дагермана военного и послевоенного времени.
Кітап туралы
Пікірлер18
👍Ұсынамын
💀Қорқынышты
🔮Қазыналы
💡Танымдық
«...заслуженное страдание так же тяжело, как и незаслуженное, и вызывает такие же ощущения в животе, груди и ногах...»
Именно в бездну этого страдания и погружает читателя книга. Интересно, что текст, обнажающий невыносимость страдания, написан Дагерманом уже после командировки в Германию. Как он сам признавался в переписке, «в моменте» описывать было невозможно, потому что ко всему человек привыкает, каким бы чувствительным он ни был. Не без отвращения к самому себе он фиксирует, как днём ходит по развалинам и беседует с голодными немцами, а вечером приходит в гостиницу, где наслаждается доступным иностранцу комфортом и засыпает как убитый. И лишь когда привычка прошла и произошло необходимое для литературы остранение, родился этот прекрасный, страшный и пронзительный текст.
Хотя самый пугающий текст под этой обложкой — это, пожалуй, ээсе «Наша жажда утешения неутолима». Это буквально агония человека, задыхающегося под тотальной властью смерти, бессмысленности существования и общественного принуждения. Это текст, написанный обречённым, чья жизнь не может вскоре не оборваться. И так и произошло.
Именно в бездну этого страдания и погружает читателя книга. Интересно, что текст, обнажающий невыносимость страдания, написан Дагерманом уже после командировки в Германию. Как он сам признавался в переписке, «в моменте» описывать было невозможно, потому что ко всему человек привыкает, каким бы чувствительным он ни был. Не без отвращения к самому себе он фиксирует, как днём ходит по развалинам и беседует с голодными немцами, а вечером приходит в гостиницу, где наслаждается доступным иностранцу комфортом и засыпает как убитый. И лишь когда привычка прошла и произошло необходимое для литературы остранение, родился этот прекрасный, страшный и пронзительный текст.
Хотя самый пугающий текст под этой обложкой — это, пожалуй, ээсе «Наша жажда утешения неутолима». Это буквально агония человека, задыхающегося под тотальной властью смерти, бессмысленности существования и общественного принуждения. Это текст, написанный обречённым, чья жизнь не может вскоре не оборваться. И так и произошло.
👍Ұсынамын
Лучшее из прочитанного. Ассоциируется с Гессе. Великолепный стиль и язык повествования. Глубокий философский смысл эссе. Фотографичная трагичность путевых заметок. Я просто потрясена. Эта книга - яркий кандидат на победу в номинации «Пропущенные шедевры» ЯП24
👍Ұсынамын
Потрясающий текст. Давно я такого не читала, одна из лучших книг, которые мне встречались. Возможно, это 7-ая книга из списка лучших (для меня) за всю жизнь
Этот текст необходим в бумаге
Этот текст необходим в бумаге
Дәйексөздер457
Дело в том, что в Германии есть большая группа честных антифашистов, и сейчас именно они, а не пособники нацизма, самые разочарованные, побежденные и бездомные: разочарованные — потому что освобождение стало не таким радикальным, как они себе это представляли, бездомные — потому что не хотят присоединяться ни к немецкому недовольному ропоту, в котором им слышится слишком много скрытого нацизма, ни к политике союзников, снисходительность которых по отношению к бывшим нацистам вызывает у них отторжение, и наконец — побежденные, потому что они сомневаются, что, будучи немцами, внесли хоть какой-то вклад в окончательную победу союзников, но в то же время они не так твердо убеждены в том, что как антифашисты не внесли свою лепту в поражение Германии. Они обрекли себя на полную пассивность, потому что любая активность означает сотрудничество с сомнительными элементами, которых они научились ненавидеть за двенадцать
Невозможно требовать от среднего немца, живущего в голоде, холоде и при полном отсутствии надежды, живой потребности в демократии или вообще какого-либо политического мировоззрения за исключением желания как можно скорее улучшить материальное положение. (…)
У меня нет веры, поэтому мне никогда не стать счастливым человеком, ибо счастливому человеку неведом ужас оттого, что вся его жизнь — бессмысленная суета на пути к неизбежной смерти
