Издательство Ивана Лимбаха

Леонид Аронзон (1939–1970) — безусловно, одна из самых ярких фигур ленинградской неофициальной культуры 1950–1970-х годов. Его творчество и сама его личность оказали несомненное влияние на молодую петербургскую поэзию 1960–1990-х годов. Сохраняя традицию свободного слова, личной поэтической интонации, независимой от официальных установок или моды, он был первооткрывателем тех возможностей поэтики, которые успешно развивались позже и стали достоянием современной литературы.

Предлагаемое собрание — наиболее полное и первое научно подготовленное издание произведений поэта. Ряд текстов печатается впервые, источником ранее публиковавшихся сочинений служат исключительно авторские материалы.

Издание адресовано как специалистам, так и всем любителям поэзии.

Леонид Аронзон (1939–1970) — безусловно, одна из самых ярких фигур ленинградской неофициальной культуры 1950–1970-х годов. Его творчество и сама его личность оказали несомненное влияние на молодую петербургскую поэзию 1960–1990-х годов. Сохраняя традицию свободного слова, личной поэтической интонации, независимой от официальных установок или моды, он был первооткрывателем тех возможностей поэтики, которые успешно развивались позже и стали достоянием современной литературы.

Предлагаемое собрание — наиболее полное и первое научно подготовленное издание произведений поэта. Ряд текстов печатается впервые, источником ранее публиковавшихся сочинений служат исключительно авторские материалы.

Издание адресовано как специалистам, так и всем любителям поэзии.

«Змея» — дебютный роман шведского писателя о невыносимом ожидании неизвестного в обстановке военного времени.

Действие происходит в Швеции, сохранявшей нейтралитет во время Второй мировой войны. Восемь солдат рассказывают друг другу истории, пытаясь спастись от бессонницы, вызванной страхом.

Смешивая метафорическое и буквальное, Дагерман исследует природу отчаяния и создает повествование о поглощенных тревогой душах, воспаленном сознании и живущем в теле беспричинном ужасе. Страх, индивидуальный и коллективный, не поддается конкретизации. Он сосредоточен в сквозном образе змеи, символе, объединяющем героев романа в предчувствии неизбежного.

Сборник состоит из четырнадцати рассказов, по числу сонетных строк. Заглавие каждого представляет собой стихотворную цитату. Некоторые взяты из классических стихов Фета, Анненского или Блока. Каждое из стихотворений-«источников» резонирует с текстом соответствующего рассказа. Рассказы «рифмуются» между собой. Действие разворачивается в современности. Герои расследуют преступления, читают стихи, ищут сокровища, мучаются ревностью, сочиняют музыку, испытывают фобии разной природы, ездят на велосипеде, ловят рыбу и пытаются скрыться от укоров собственной совести, но в каждом из рассказов происходит та или иная трансформация реальности или героя.

В романе обитают реальные исторические персонажи. Ясперс разглядывает пропагандистскую листовку в дождливом Гейдельберге. Арендт блуждает по залитому солнцем Иерусалиму в поисках зала, где состоится суд. Эйхман дожидается интервью в тюремной камере. Бернхард беседует с фотографом в венском кафе накануне премьеры своей последней пьесы.

Четыре персонажа, запертые в индивидуальных ситуациях, посреди закругленно-спиралевидного времени, на «территории памяти». Здесь же проживают собственные сюжеты педагоги-экспериментаторы Милгрэм и Джонс, журналист Ширер и художник Тэнгли, режиссеры Ланг и Параджанов. Каждый — в пространстве, сконструированном из многочисленных киноцитат Годара, Хитиловой, Рене, Антониони и других. «Территория памяти» — о коллективной вине и бесконечном повторении истории — вторая книга «Трилогии бессилия», отчасти продолжающая «Свидетельства обитания».

Что такое чтение? В чем его суть? И как цифровые технологии меняют наши редставления о нем?
Без чтения и грамотности современное общество не могло бы существовать. Наша правовая система, демократия, образование, наука — без печатного слова все эти достижения были бы немыслимы. Но чем детальнее мы пытаемся рассмотреть этот сложный феномен, тем неуловимее он оказывается.
«Человек читающий» — попытка описать актуальные изменения в самом процессе чтения. Авторы рассказывают историю происхождения литературы, исследуют современные читательские стратегии и демонстрируют влияние вдумчивого чтения на формирование критического мышления, столь необходимого для жизни в современном обществе.

Прячась от мрачного времени в виртуальное прошлое, Виктор Щебень, alter ego автора — лицо вымышленное, но мыслящее и активное, — стал комментировать «темные» фрагменты из произведений русской (и не только) литературы, по той или иной причине привлекшие мое внимание в последнее время — «Фелицу» Державина, «Героя нашего времени», письма и повести Гоголя, романы Ильфа и Петрова «Двенадцать стульев» и «Золотой теленок», неоромантическую поэзию и прозу Максима Горького, Владимира Маяковского, Эдуарда Багрицкого и Юрия Казакова. В какой-то момент мой комментарий вышел из-под строго академического контроля и, втягивая в свою орбиту меня самого, начал набухать и развиваться в непредсказуемом, но, как мне кажется, любопытном направлении. Ниже я делюсь результатами этого экспериментального свободного плавания в духе Леопольда Блума.
О чем же эта книга? Да о жизни, конечно. О том, как в ней все связано, удивительно, жутко, иллюзорно и непонятно. О духах и демонах литературы, о культурных рифмах, о политике, любви (в том числе и плотской), радостях, воображении, дури (в том числе и поэтической) и страхах; о королях и капусте, об узорах и кляксах истории и чуть-чуть обо мне как ее части и свободном, хотя и несколько скучноватом, несколько подслеповатом и даже несколько на вид безумном, комментаторе.

Прячась от мрачного времени в виртуальное прошлое, Виктор Щебень, alter ego автора — лицо вымышленное, но мыслящее и активное, — стал комментировать «темные» фрагменты из произведений русской (и не только) литературы, по той или иной причине привлекшие мое внимание в последнее время — «Фелицу» Державина, «Героя нашего времени», письма и повести Гоголя, романы Ильфа и Петрова «Двенадцать стульев» и «Золотой теленок», неоромантическую поэзию и прозу Максима Горького, Владимира Маяковского, Эдуарда Багрицкого и Юрия Казакова. В какой-то момент мой комментарий вышел из-под строго академического контроля и, втягивая в свою орбиту меня самого, начал набухать и развиваться в непредсказуемом, но, как мне кажется, любопытном направлении. Ниже я делюсь результатами этого экспериментального свободного плавания в духе Леопольда Блума.

О чем же эта книга? Да о жизни, конечно. О том, как в ней все связано, удивительно, жутко, иллюзорно и непонятно. О духах и демонах литературы, о культурных рифмах, о политике, любви (в том числе и плотской), радостях, воображении, дури (в том числе и поэтической) и страхах; о королях и капусте, об узорах и кляксах истории и чуть-чуть обо мне как ее части и свободном, хотя и несколько скучноватом, несколько подслеповатом и даже несколько на вид безумном, комментаторе.

Метавселенная — реальность, которая стремительно овладевает нами. Работа, образование, медицина, покупки, развлечения и общение переносятся в онлайн-пространство, скрытое за экранами. Новым значимым шагом стало появление искусственного интеллекта. Наши основные функции вот-вот будут переданы машинам. Роботы начнут направлять нашу жизнь в пиксельной среде, подвергая нас непрерывному анализу, коммерциализируя наше существование, поощряя утрату индивидуальности.
Этот переломный момент нуждается в философском осмыслении. Рассматривая историческую перспективу, анализируя технологии, распутывая связи между экономическими интересами и общественными последствиями происходящих изменений, автор представляет увлекательное рассуждение о грядущем мире.
Эрик Саден (р. 1973) — французский философ и писатель, один из ведущих толкователей цифровой цивилизации

Дневник княжны Марии Илларионовны Васильчиковой (1917–1978), впервые изданный в Великобритании в 1984 г., сразу стал бестселлером и переведен на множество языков. Дочь русских аристократов-эмигрантов, с 1940 г. сотрудница Министерства иностранных дел Германии, она была подругой высокопоставленных офицеров и дипломатов, участников заговора 20 июля 1944 г., закончившегося неудачным покушением на Гитлера, совершенным полковником Клаусом фон Штауффенбергом.
После провала заговора Васильчикова вела записи при помощи особого скорописного шифра. Это один из редких уцелевших документов, дающих точную социально-психологическую картину аристократической оппозиции. Дневник мужественной и умной, талантливой и наблюдательной русской аристократки, верной и своему Отечеству и своей культуре, в сложнейшей исторической ситуации сохранившей порядочность и честь, совершенно необходим современному российскому читателю.

Дневник Михаила Алексеевича Кузмина (1872–1936) можно рассматривать как художественное произведение, не менее важное, чем его проза, поэзия или драматургия. Для Кузмина это был эстетический проект, соотнесенный с динамикой его творческих задач. Выход части Дневника спустя век после написания должен заполнить лакуну в наших знаниях не только о жизни и творчестве поэта, прозаика и драматурга, но и об атмосфере и событиях первых пореволюционных лет Петрограда — Ленинграда, о литературе и театре той поры. Потенциальный читатель Дневника — не только исследователь культуры, но человек, который любит и погружаться в прошлое, и способен прочитать текст 1924 года на фоне современных событий.

Дневник Михаила Алексеевича Кузмина (1872–1936) можно рассматривать как художественное произведение, не менее важное, чем его проза, поэзия или драматургия. Для Кузмина это был эстетический проект, соотнесенный с динамикой его творческих задач. Выход части Дневника спустя век после написания должен заполнить лакуну в наших знаниях не только о жизни и творчестве поэта, прозаика и драматурга, но и об атмосфере и событиях первых пореволюционных лет Петрограда — Ленинграда, о литературе и театре той поры. Потенциальный читатель Дневника — не только исследователь культуры, но человек, который любит и погружаться в прошлое, и способен прочитать текст 1924 года на фоне современных событий.

Дом в наши дни — не просто убежище, это нечто большее: пространство, которое вытесняет и заменяет мир, кокон, который делает прорыв наружу излишним. В наш дом можно доставить почти все. Зачем тогда выходить и разоблачать себя? Подобно Обломову, так и не сумевшему встать с дивана навстречу жизни, станем ли мы угасшими вялыми существами?

Цель этого эссе — исследовать менталитет отказа от деятельной жизни, понять его философские корни и исторические контуры. Никогда еще напряжение между желанием странствовать и вкусом к уединению не было таким сильным. А принудительное заключение, настоящий кошмар последних лет периода, похоже, для многих сменилось добровольной самоизоляцией. Нам грозит не тирания здоровья, а тирания сидячего образа жизни: станут ли тапочки и халат его новыми атрибутами?

Осенним вечером на пороге дома пожилой пары появ­ляется собака. Выхаживая измученное существо, Софи Хейзинга, отдалившаяся от общества писательница, замечает, что ее жизнь начинает меняться, она обре­тает силы вернуться к любимому делу.

«Собака за моим столом» — книга, которую пишет Софи, повествуя о том, что можно придерживаться собственного выбора даже в разрушающемся усталом мире. Писательство для Софи, а вместе с ней и для Клоди Хунцингер, — акт сопротивления слабеющему телу и течению времени, осмысление наступившей старости и приближающейся смерти.

Женщина, мужчина и собака связаны глубокой близостью, которая порождает текст, стирающий гра­ницы между вымыслом и реальностью, внутренним и внешним.

Фридрих Мейнеке (1862 –1954) — один из крупнейших немецких историков своего времени. В книге содержится глубокий анализ причин национальной трагедии, пережитой немцами в XX в. В отличие от Карла Ясперса, исследовавшего тему вины и ответственности, Мейнеке задается другими вопросами. Был ли приход Гитлера к власти случаен или неизбежен? Есть ли у Третьего рейха глубокие корни в немецком прошлом? Погиб ли нацизм окончательно или существует риск его возвращения на историческую сцену? И, наконец, есть ли у немцев среди разрухи и унижения надежда на лучшую жизнь? Эти вопросы занимали многих образованных немцев в первые послевоенные месяцы и годы. Именно поэтому появившаяся на свет в 1946 году книга Мейнеке стала бестселлером, выдержав несколько изданий подряд.

В книгу «Чудная планета» вошли рассказы о жизни заключенных ГУЛАГа. Узником колымских лагерей был и сам Демидов: в 1938 году молодой физик был арестован и четырнадцать лет провел на Колыме. Его судьба отразилась в творчестве Варлама Шаламова («Житие инженера Кипреева», «Спецзаказ», «Иван Федорович»; пьеса «Анна Ивановна» посвящена Георгию Демидову).
Демидова называют писателем толстовской школы: он скрупулезен и точен, его тексты можно воспринимать как исторические источники. По ним можно изучать не только лагерный быт и нравы, но и чувства, эмоции людей, переживающих ад. При этом отличительной чертой Демидова-писателя является его способность увидеть в любом человеке возвышающие его черты.

Эта книга — своеобразная энциклопедия любовных коллизий и сюжетов, необычная как по степени своей эротической откровенности, так и по многообразию ситуаций: от игровых и иронических до трагических и фатальных. Интеллектуальная проза скрещивается с эротической — редкое сочетание жанров, особенно в русской литературе. Через весь сборник проходит лейтмотив неразрывной связи любви и творчества, Эроса и Логоса. Писатель, художник, ученый, философ, психолог, филолог, журналист, историк, редактор, лектор, библиотекарь — не только профессиональная принадлежность персонажей, но и призма, через кото­рую преломляются их любовные отношения.

«Вызывающе умна» — эта характеристика одной из героинь может быть отнесена и ко многим другим. Одержимые жаждой познания и самовыражения персонажи пере­живают телесную близость как вызов, риск, экзистенциальное испытание. Этим определяются и психологическая напряженность конфликтов между ними, и резкие повороты сюжета, и неожиданные развязки. Даже мимолетные вспышки любви оставляют след в «памяти тела» и могут озарить всю жизнь, стать ее смыслом и оправданием.

Очерки о работе врачом в провинции, написанные Максимом Осиповым в период с 2006 по 2017 год, принесли ему широкую известность. Впервые собранные под одной облож­кой, они рисуют живую картину тех перемен, которые произошли за последние годы с российским обществом и с самим автором, смот­рящим на «город N.» с разных его сторон, но всегда сочувственно и непредвзято. Особенность авторской позиции состоит также в том, что он выступает деятелем, а не только рефлек­сирующим наблюдателем. Максим Осипов — лауреат нескольких литературных премий, его рассказы, повести, пьесы и очерки переведены на четырнадцать языков.

Книга представляет собой аналитическую историю узловых моментов в развитии современного искусства. Основанная на цикле лекций, прочитанных в начале 2000-х годов, книга вобрала в себя сравнительное описание и анализ творчества западных (Дж. Поллок, Энди Уорхол, Ив Кляйн) и российских, в частности, петербургских (К. Малевич, В. Стерлигов, Е. Михнов-Войтенко, Тимур Новиков) художников. Их биографии, истории художественных движений и новых технологий составляют основной сюжет исследования. Книга предназначена читателям, интересующимся историей, теорией и философией новейшей культуры. 2-е издание, исправленное и дополненное.

В эту книгу вошли радиообращения и статьи, с которыми выдающийся немецкий писатель Томас Манн в годы Второй мировой войны обращался из эмиграции в США к своему народу, а также ключевые тексты полемики 1945 года, связанной с отказом писателя возвращаться на родину. Подавляющее большинство текстов публикуется на русском языке впервые.