Дом в наши дни — не просто убежище, это нечто большее: пространство, которое вытесняет и заменяет мир, кокон, который делает прорыв наружу излишним. В наш дом можно доставить почти все. Зачем тогда выходить и разоблачать себя? Подобно Обломову, так и не сумевшему встать с дивана навстречу жизни, станем ли мы угасшими вялыми существами?
Цель этого эссе — исследовать менталитет отказа от деятельной жизни, понять его философские корни и исторические контуры. Никогда еще напряжение между желанием странствовать и вкусом к уединению не было таким сильным. А принудительное заключение, настоящий кошмар последних лет периода, похоже, для многих сменилось добровольной самоизоляцией. Нам грозит не тирания здоровья, а тирания сидячего образа жизни: станут ли тапочки и халат его новыми атрибутами?
Очень много изящно и красиво сформулированных мыслей, но суть одна - поиск баланса между покоем и умиротворением с одной стороны, и желанием развития, движения - с другой. Мне кажется, автор ищет его сам. А в условиях глобальных событий, которые сотрясают мир последние несколько лет, отыскать нужный вектор становится делом еще более творческим, сложным, но необходимым. Важно и то и другое, но очевидно, что пропорции у каждого разные.
И существует, по меньшей мере, две русских литературы: одна — литература сопротивления гнёту, это Борис Пастернак, Василий Гроссман, Варлам Шаламов, Александр Солженицын, Светлана Алексиевич; другая — литература отчаяния и фатализма, причем обе зеркально отражают друг друга.
Приучая нас к небольшим колебаниям температуры и оттенкам неба, метеосводка преподает нам урок разнообразия: пусть с нами ничего не происходит, но кое-что произойдет непременно — пойдет дождь, поднимется ветер или выглянет солнце. Она — то минимальное приключение, которое достается каждому.