В этом сборнике эссе писатель, критик, поэт и художник Джон Бёрджер (1926–2017) рассуждает об ужасах современных войн, терроризме и природе всепоглощающего отчаяния. На страницах книги он демонстрирует нам жизнь людей, для которых это чувство стало верным спутником — бедняков и беженцев из Афганистана, Палестины, Ирака, Сирии, — и предлагает разделить их траур по отнятой насильно свободе. Обращаясь к сюжетам фильмов Паоло Пазолини, работам Фрэнсиса Бэкона, фотографиям Ахлам Шибли и Йитки Ханзловой и вспоминая «Смотрим на чужие страдания» Сьюзен Сонтаг, Бёрджер анализирует, как искусство в качестве инструмента сопротивления репрессивной политике может помочь одержать победу над болью, страхом и ненавистью.
Одна из лучших книг, прочитанных мной в этом году. Уже на десятой страницу начали наворачиваться слезы. Очень трогательно, мудро, с надеждой и трепетом, без яркого осуждения виноватых и плохих сторон. Много цитат, которые я буду вспоминать - и они не только о политике, терроризма и беженцах, а о самой сущности жизни и психологии человека.
Великий Джон Бергер ставит неутешительный диагноз нашей планете, но при этом дарит надежду, главное, оставаться стоиками. Очень актуальная книга для сегодняшнего времени
Книга запутывающая, труднопроходимая, но познавательная. Если хотите увидеть палестинскую сторону конфликта, почитать о терроризме и философских размышлениях о бедности и богатстве.
Любая форма протеста против этой тирании понятна. Диалог невозможен. Чтобы мы должным образом жили и умирали, вещи должны иметь должные имена. Давайте восстановим силу наших слов.
Это написано ночью. На войне тьма не занимает ничью сторону, в любви темнота подтверждает то, что мы вместе.
Самое красивое море еще не было пересечено. Самый красивый ребенок еще не вырос. Самых прекрасных дней мы еще не видели. И самые прекрасные слова, которые хотел тебе сказать, еще не сказал. Они взяли нас в плен, заперли нас: я внутри стен, ты снаружи. Но это ничего не значит. Хуже всего, когда люди — сознательно или нет — носят тюрьму внутри… Большинство вынуждены так жить, честные, трудолюбивые, хорошие люди, заслуживающие, чтобы их любили так же сильно, как я тебя
Когда мои слова были пшеницей, Я был землей. Когда мои слова были гневом, Я был бурей. Когда мои слова были камнем, Я был рекой. Когда мои слова превратились в мед, Мухи облепили мои губы [10]. Махмуд Дарвиш