Встреча Чистякова

В полвосьмого позвонила Плотникова. Понятно зачем.

– Голубцова, – сказала она, – на вокзал идёшь?

Голубцова! Эля никого не называла по имени, разве что учителей и тренера. Поэтому и её все звали тоже по фамилии.

– Голбец, – отозвалась Маша, – сколько тебе повторять?

– Какой Голбец ещё? – спросила Плотникова, она почему-то тяжело дышала, будто бежит куда-то. – На вокзал-то идёшь, нет? Погнали!

– Слушай, ты математику сделала? Я что-то ещё не садилась.

– Здрассьте! А чем занималась в выхи? Там ерунда, быстро сделаешь, погнали?

– Да мы на кладбище с мамой были, потом я, короче, не сделала ещё. Давай сходи, расскажешь потом.

– Здрассьте, – снова сказала Плотникова, – и что там нового, на кладбище, интересно? Слушай, выходи, поговорим нормально. Тем более сегодня Чистяков должен приехать. Завтра на треньку придёт, Ольга Дмитна сказала. Не слышала?

– Это какой Чистяков? Тот самый, что ли? Сам?

– Господи боже мой, много ты знаешь Чистяковых? Сам, конечно.

– Ладно, – сказала Маша, – погнали. Тебя отпустили, что ли?

– Зачем, я маме сказала, что к тебе иду. Во двор. Погулять как бы. Открывай, я уже у двери.

– Ну ты даёшь, – сказала Маша, когда увидела Плотникову, – а я думаю, бежишь, что ли? А как ты в подъезд вошла? Ты же не звонила.

– Да входил кто-то, давай быстрее, поезд уже скоро.

– Может, он не на поезде приедет, на автобусе?

– На автобусе, на поезде… Какая разница? Пойдём проверим.

– Проверим, проверим, – сказала Маша, запрыгнула в пальто, забралась в ботинки – вышли. Сначала молча шли, потом Маша сказала:

– Хорошо, мама сегодня на работе, она бы не отпустила без математики никуда. О, кстати, она сказала, к ним сегодня постояльцы приезжают. Двое вроде. Может, один из них – Чистяков. Как его зовут, кстати?

– Вадим Никитич, неграмотная. А кто второй?

– Может, с ним кто. Мама придёт, спрошу.

На вокзале было людно, как всегда перед кировским поездом. Маша с Плотниковой сразу увидели своих, из команды «Родина». Гульки только не было, наверно, не захотела с такой шишкой являться.

– Привет! – закричала Плотникова так, что полвокзала на неё оглянулось. Вот она всегда так, то молчит, то как крикнет. Хоть стой, хоть падай.

– Скоро ли, скоро ли? – говорила Настасья и немного подпрыгивала на месте. – Когда он приедет уже?

Глядя на неё, Маша тоже начала подпрыгивать. И вот объявили поезд. Всех как будто слизнуло волной – вот были люди на вокзале, а вот их нет, все на перроне. И так – каждый день, вот уже сто лет. Каждый день люди для чего-то приходят встречать этот поезд, да и друг друга по-видать. Каждый день поезд приезжает, кто-то из него выходит, кто-то заходит. Тот, кто приезжает впервые, удивляется, как много людей на перроне. Вроде бы маленький городок, а смотри, сколько народу. И это только на вокзале, а что же в городе? Но потом они идут в город – и он оказывается пустым. Ещё бы – кто-то на вокзале, а кто-то дома давно, по вечерам тут не принято нигде гулять. Разве что на вокзале.

«Родина» смотрела на приезжих во все глаза. Но из вагонов выходили какие-то обыкновенные люди, совсем не похожие на спортсменов, а похожие на местных, которые откуда-то издалека возвращаются домой. Так оно и было, большинство пассажиров – это были местные жители, которые возвращались из Кирова. Кого-то встречали родственники, шумно здоровались, обнимались.

– Смотри, Ольга тут! – зашептала Настасья. – Чистякова ждёт, точно.

Всей команде было уже известно о приезде лучшего областного тренера Чистякова, только вот Маша почему-то эту информацию пропустила. Хорошо, что Плотникова вытянула её из дома. А то она так бы и не знала ничего до завтра.

Поезд стоит в Лузе только десять минут. За это время одним пассажирам надо успеть выйти, другим – зайти. А тем, кто встречает, – увидеть своих. Но как тут увидишь, если не знаешь, как человек выглядит?

Перрон постепенно пустел, пустел. И скоро не осталось никого, кроме «Родины» и Ольги Дмитриевны. Она позвонила кому-то, и девчонки столпились тесно вокруг неё.

– Вадим Никитич, – говорила она, – вы приехали? Я вас на перроне жду. Как на автобусе? А-а, ещё днём. Так вы в гостинице? В какой? Как на вокзале? Зачем? А-а, ну да, да, тут действительно лучше всего. Ну, приятного аппетита. Да, да. Тогда до завтра, да. Давайте.

И нажала отбой.

– Зря ждали, – сказала Ольга Дмитриевна, – он на автобусе днём приехал. А сейчас ужинает на вокзале. Идите домой, девочки. Завтра увидимся.

Можно идти домой двумя путями. С перрона сразу спуститься в город на Вокзальную площадь или пройти через здание вокзала. Все, конечно, пошли через вокзал. Мало того – каждая футболистка немного замедляла шаг, когда проходила мимо ресторана. Дверь была открыта, и можно было увидеть, кто там сидит.

– Сидит, – пискнула Сонечка, – у окна!

И все, кто проходил после Сони, смотрели, кто сидит у окна. И шли довольные дальше. Маша тоже замедлилась возле ресторана. Он был полупустым, а за столом у окна сидели двое мужчин – и мама. Маша быстро отвернулась и ускорила шаг.

– Видела? – спросила её на улице Плотникова. – Сидит такой.

– Не знаю, – ответила Маша, – может быть.

Ужин на вокзале

В гостинице «Луза» поселились два тренера по футболу. Фамилия молодого тренера была Мышкин, а того, что постарше, – Чистяков. Они приехали почти вечером, часов в пять. Поселились в гостинице, каждый в своём номере, сходили в душ, поскучали. Мышкин спустился в буфет, взял чаю с капустным пирогом и пошёл к администратору.

– Мужчина, куда вы со стаканом? – побежала за ним буфетчица. – Верните стакан!

– А где у вас ужинают?

– Пирогов ещё возьмите, вот и ужин, – ответила буфетчица по имени Варвара Матвеевна.

– Мне бы горяченького.

– На вокзал сходите. Или вот в «Рассвете», через дорогу, но они скоро закроются.

– Спасибо, – сказал Мышкин, залпом выпил чай и отдал стакан буфетчице.

Через полчаса оба тренера в одинаковой спортивной одежде стояли рядом со стойкой администратора. Мимо проходила Нина Васильевна. Мышкин с Чистяковым уговорили её проводить их к вокзалу.

– Я сто лет не был в Лузе, – сказал Чистяков.

От гостиницы до вокзала они шли недолго, минут десять.

– Вот, – сказала Нина Васильевна, – заходите на вокзал, а там сразу направо ресторан. Готовят лучше всех в городе.

– Подождите, – сказал Мышкин, – мы так не договаривались.

– Да, поужинайте с нами, – попросил Чистяков.

– Что вы, я дома. С дочкой поужинаю.

– Большая дочка? – спросил Чистяков.

– Одиннадцать скоро.

– Ничего, сама поужинает! – сказал Мышкин. – Не маленькая. А вы – с нами.

– Ну ладно, – сказала Нина Васильевна.

Официант быстро принёс им меню и долго стоял над душой, пока все выбирали, что заказать.

– Что посоветуете? – спросил Мышкин.

– Индейку с клюквенным соусом, – ответил официант.

– Пожалуй, – сказал Мышкин, – и рис.

– А я люблю чего попроще, – сказал Чистяков и заказал пюре с котлетой. Себе и Нине Васильевне.

– Спасибо, – сказала она, – я и сама могла бы.

– Понимаете, – объяснил Мышкин, – Вадим Никитич думает, что он всё решает самостоятельно. Особенно по воскресеньям.

– Да-да, – сказал Чистяков, – кушайте на здоровье.

– Понятно, – сказала Нина Васильевна. – Спасибо. А я по воскресеньям сама за ужин расплачиваюсь.

– Один – ноль в мои ворота, – сказал Чистяков. А Мышкин сказал:

– Браво, Нина Васильевна.

Ужинали в молчании. В ресторане было тихо, а вот на вокзале становилось всё шумнее. Потом разом всё смолкло.

– Поезд пришёл, – сказала Нина Васильевна.

– Вы спиной, что ли, видите? – спросил Чистяков.

– Просто знаю, – ответила она. – Все на перрон пошли.

– Мы должны были на поезде приехать, – сказал Мышкин, – но потом передумали. Автобусом быстрее.

После нескольких минут тишины на вокзале снова стало шумно. У Чистякова зазвонил телефон. Он поговорил, объяснил, что ещё днём приехал на автобусе, а сейчас ужинает на вокзале.

– Давайте, до завтра, – сказал он и нажал отбой.

– Ждут? – спросил Мышкин.

– Женская команда, – объяснил Чистяков. – Хотели встретить.

– Я завтра приду на тренировку, – вдруг сказала Нина Васильевна.

– Зачем это ещё? – спросил Чистяков.

– Меня позвали, Ольга Дмитриевна, – объяснила Нина Васильевна, – у меня дочка в «Родине».

– Это та, которой почти одиннадцать? – спросил Мышкин. Нина Васильевна кивнула. Чистяков хмыкнул.

– Посторонние на тренировке, – сказал он, – как-то это… Зачем?

– Я одним глазком, – сказала Нина Васильевна.

Встала, выложила на стол деньги за ужин и ушла.

Тренировка с Чистяковым

Не поймёшь, как мама у Маши, Нина Васильевна, работает, какой у неё график. То два дня через два, то сутки через трое. Вчера вот в середине дня на кладбище успела побывать, а сегодня вскочила ни свет ни заря, собирается. И Машу будит. Маша, как глаза открыла, тут же хотела спросить, с кем это мама вчера в ресторане была. Но не говорит ничего: мама не разрешает ей на вокзал ходить. Но мама сама вдруг спросила:

– А ты что, не была вчера на вокзале?

– Зачем это? – говорит Маша.

– А я видела много ваших на вокзале и ещё и Ольгу Дмитриевну. Встречали кого-то.

– А ты что делала на вокзале? – Маша спрашивает.

– А я, – отвечает мама, а сама перед зеркалом крутится, – провожала туда наших новых постояльцев. Между прочим, футболистов. Они спросили, где можно поужинать, а у нас лучше всего, сама знаешь, на вокзале кормят. Вот я их и повела.

– Сами, что ли, добраться не могли? – спрашивает Маша. – Не маленькие же.

– Ну они же гости, Маша. Попросили проводить, я не стала отказываться. И меня ещё угостили.

– Чем? – спрашивает Маша, а сама всё в кровати лежит, не встаёт.

– Так, – сказала мама уже другим голосом, – или ты сейчас встанешь, или я сегодня к тебе на тренировку приду. А?

– О нет! – сказала Маша и выбралась из-под одеяла.

– А что? Меня пригласили, между прочим.

– Чистяков? Это с ним ты на вокзале была?

– Чистяков, – мама отвечает, – а второй – Мышкин. Да, точно, Мышкин. Молодой такой. Оба звали. Один на мужскую тренировку, один – на вашу. Ну так что, приду?

И она выскочила за дверь.

– О нет! Мама на тренировке! – сказала Маша и пошла умываться.

Вечером мама в самом деле пришла на треньку. И не только она. Оказывается, тренер обзвонила всех родителей, сказала, что будет день открытых дверей. А кто не любит день открытых дверей – все его любят. Нина Васильевна старалась быть не очень заметной, сидела на самом верху, не спускалась вниз, к другим родителям, но Ольга Дмитриевна всё равно то и дело кричала Маше:

– Соберись! Не отвлекайся! Что происходит?

Маша сама бы не могла сказать, что происходит. Наверняка что-то непоправимое. Чистяков явно не позовёт её ни в сборную, ни в школу олимпийского резерва. Зачем ему такие, которые отвлекаются на родителей на трибуне? Но, сказать правду, все сегодня играли как какие-то новички.

– Как будто первый раз поле видите! – кричала им Ольга Дмитриевна.

– Давайте я, – предложил ей Чистяков, свистнул в свой свисток, скомандовал общее построение. Все встали.

– Ребята! – сказал он.

– Мы девочки! – сказала тихо Плотникова. Вадим Никитич посмотрел пристально на неё.

– Девчата, хорошо, – снова начал он, – я знаю, что вы неплохая команда, я помню ваше выступление в прошлом году на области, там вы, конечно, не очень справились, но были ценные моменты, были! Я даже помню некоторые фамилии, – тут он достал из кармана бумажку, развернул её: – Плотникова, Голубцова…

– Голбец, – сказала Маша, наверно, ещё тише, чем до этого Плотникова. Вадим Никитич не обратил внимания на это, он продолжал: – Башкирова, Кунак, Веселова. Видите? Я запомнил! Но то, что вы показываете сегодня, – это просто ах! Так не бывает!

Родители тоже хотели послушать, что говорит кировский тренер. Они подошли к девчонкам.

– Бывает, – вдруг сказал папа Гули, он часто приходил на тренировки, и его все знали, – они всегда так на тренировке, хуже играют, чем на соревнованиях.

Чистяков замолчал. Хотел что-то сказать, но передумал. А Гулин папа продолжал:

– Ольге Дмитриевне, конечно, не позавидуешь. Иной раз думаешь: как она с ними поедет? Как они будут играть? Ничего, играют.

– Так, – сказал Чистяков, – так, – сказал Вадим Никитич, – почему на поле посторонние? У вас что, день открытых дверей?

– Ну да, – ответил папа Гули Башкировой, – день открытых дверей. Бахир Годенович, здравствуйте! – он протянул руку тренеру. Тот пожал её.

– Так вот, – сказал Вадим Никитич, – все посторонние должны покинуть поле. Остаются только игроки женской «Родины»! Сколько до конца тренировки?

– Десять минут, – сказала Ольга Дмитриевна.

– Вы тоже пока посидите там, на скамейке запасных, – сказал ей Чистяков. – Итак, продолжаем! – и он дунул в свисток.

Дальше дело пошло лучше. Ни Маша, ни кто-то ещё не обращали внимания на родителей, пасовали друг другу, старались забить гол, бегали так, будто две недели сидели дома и очень соскучились по полю.

После тренировки мама сказала:

– Вот это да! Ты была лучше всех. Скажи, у вас всегда на тренировках так шумно?

– Ну мама! – сказала Маша. – Ты всё время об этом спрашиваешь.

– И что ты отвечаешь мне?

– Не всегда. Бывает и похуже.

Рынок

Маша с мамой пошли на рынок за новыми кроссовками для Маши – из старых она выросла. Они побежали сразу после тренировки, пока рынок не закрылся. Мама ещё позвонила тёте Жанне, попросила задержаться немного. Хорошо, когда есть знакомые продавцы. На рынке Машу знает дядя Али, яростный футбольный болельщик. Он, как увидел её, сразу закричал:

– Маша, солнце! Иди посмотри, какая у меня айва!

Но Маша с мамой спешили за кроссовками. Китайскими. Вообще-то Маша просила настоящие, фирменные, но они дорого стоят. И потом, на рынке их не бывает.

– Сейчас и китайские неплохие стали, – объясняет мама.

– Тогда давай уж закажем в интернете, – говорит Маша, – так ещё дешевле.

Но мама всегда отказывается. Говорит, что на рынке зато можно посмотреть обувь, пощупать, проверить швы. Да просто примерить! И они каждый раз бегут на рынок. В этот раз выбирать почти не пришлось. У тёти Жанны были только две пары кроссовок Машиного размера. Одни синие, другие белые. Маша хотела белые, но мама сказала, что они будут быстрее пачкаться.

– Ладно, – сказала Маша, – но пойдём ещё к дяде Али за айвой.

– Да он, может, ушёл уже, – сказала мама.

Дядя Али не ушёл.

– Вас тут жду! – сообщил он Маше и маме. – Выбирайте!

А что выбирать? Все знают, что у дяди Али все фрукты самые лучшие. Мама взяла одну айву в руки, повертела, понюхала, спросила растерянно, тихо, просто сама себя:

– Что же из неё делать?

– Как что делать, женщина?! Нина, дорогая, как что делать? Варенье делать, компот делать, запекать в духовке – закачаешься! Просто так кушать! Бери больше!

– Да она вяжет, – сказала мама и положила на весы две айвы.

– Больше, больше бери! Спать ляжешь – айву рядом положишь, аромат! А сон какой приснится, красавица!

Дядя Али приехал из Таджикистана, Маша думает, там все такие, как он: сыплют комплименты, угощают айвой и чем-нибудь ещё. Но потом вспоминает, что Бадр, сын дяди Али, совсем другой.

– Как ваш Бадр? – спрашивает она, а сама берёт пакет и складывает в него сливы.

Она складывает, а дядя Али рассказывает, что он редко видит Бадра, а дочь Зулмат решила развестись и уехать в Киров.

– Как я родне в глаза посмотрю! – громко страдает дядя Али. – Дочь разводится! Есть ли что хуже развода?

– Смерть, – говорит Маша и кладёт на весы пакет со сливами. Продавец молча взвешивает, считает, потом улыбается и говорит:

– Такая маленький человек, а такая мудрый! Держи! – и он даёт Маше очень большое яблоко, самое большое, какое есть на рынке.

– Всё, – говорит мама, когда они наконец всё покупают и уходят, – а теперь иди учи уроки. Я на работу, и так меня долго сегодня не было.

– Это потому что ты на тренировку ходила, – сказала Маша. – Можно к тебе?

– Нет.

– Мам, а чем тебя Чистяков угощал вчера?

– Пюре с котлетой. Соком. А что?

– Так. Просто мне интересно. А какой он? На тренировке был сердитый.

– Нормальный человек, – сказала мама, – вежливый. Внимательный – я запнулась по дороге, чуть не упала, он меня поддержал.

– А, – сказала Маша, – понятно.

Мечты Плотниковой

– Надолго он приехал? – спросила Плотникова.

– Не знаю, маму надо спросить, – сказала Маша.

Эля лежала на раскладушке в Машиной комнате. Она пришла ночевать, потому что дома у неё было, как она говорила, неспокойно. Папа у Плотниковой без постоянной работы, часто сидит дома и злится на себя и на свою жизнь. Иногда эта внутренняя злость становится такой большой, что он уже не может выдерживать её без алкоголя. А когда он выпивает, то становится ещё злее. Так продолжается несколько дней. В эти дни Плотникова ночует то у своей тёти Поли, то ещё где-то. Сегодня, например, у Маши.

– Вот бы мой папка с твоим на вахты ездил, – мечтала Плотникова. – Во-первых, появилась бы работа. Во-вторых, деньги бы привозил. А самое главное – не злился бы, пить бы перестал. Может, сказать твоему, чтобы в следующий раз моего взял? Когда он приедет?

– Недели через две. Или, погоди, через одну.

– Вот. Надо папке будет сказать, чтобы ехал с твоим.

– Говорили ведь уже, – сказала Маша.

Это правда, Игорь Алексеевич, Машин папа, предлагал Плотникову ездить с ним на стройку. И Элин папа был готов. Он целых две недели был готов, пока Машин отдыхал от вахты. А в последний день перед отъездом так крепко выпил, что проспал поезд. Машин папа поехал один, а Элин стал ещё злее, даже трезвый теперь мог ни за что накричать на жену или дочь, мог даже ударить.

– Я попробую ещё раз, – сказала Плотникова, – только надо выбрать момент.

– Я тоже своему скажу, – сказала Маша. – Ты не знаешь, почему он хромает?

– Кто?

– Да кто, Чистяков.

– А, Вадим Никитич. Травма какая-то, ты не знаешь, что ли, эту историю? Как его взяли в сборную страны, но он там поиграть не успел как следует, переломил колено.

Вот Плотникова скажет тоже! Переломил колено.

– Перелом колена, что ли? Такое бывает?

– Ну видишь сама – хромает.

– А жил он где, интересно?

– Кто? – снова спросила Плотникова.

– Да Чистяков же! Он же наш, из Лузы.

– Да знаю я, что наш, чего ты мне говоришь. Я всю его биографию знаю!

– Девочки! – в комнату заглянула мама. – Почему я слышу, как вы разговариваете? Спать, бегом!

– Ма-ам!

– Что – мам? Я почти одиннадцать лет как мам!

– Мам, а надолго он приехал?

– Кто – Чистяков? Гостиницу до пятницы оплатил. Спите!

– Мам!

– Так, – сказала мама, – ещё одно слово – и никаких тренировок, – и она закрыла дверь.

– Эх, – зашептала Маша, – я хотела спросить про псевдоним.

Плотникова молчала минут пять, потом так же шёпотом спросила:

– Какой псевдоним?

– Спортивный, – сказала Маша, – если меня возьмут в сборную, я скажу, чтобы меня по-другому звали.

– Как это?

– Не Голубцова. Голбец, как крест на кладбище.

– Какой крест? Кому? – Плотникова, кажется, уже засыпала.

– Да всё равно кому, Эль. Скажи, красиво?

Но Плотникова ничего не ответила. Маша подождала минут пятнадцать и уснула тоже.

Чистяков в школе

После последнего урока четвероклассники не ушли домой. Ещё с утра все знали, что сегодня в школу придёт Чистяков. Вера Павловна так и сказала про него: наш бывший ученик Вадим Никитич Чистяков.

В школьном зале была почти вся школа. На первом ряду сидели самые старшие, а первоклашкам достались места сзади. Они вставали там, те, кто посмелее, подбегали к сцене. После звонка на урок в зал вошли учителя с директором. Они быстро пересадили первоклашек вперёд, а выпускников – назад. Спустя минут десять пришёл Чистяков. Все захлопали. Маша заметила, что он стал хромать сильнее. Вместе с директором тренер поднялся на сцену.

– Ребята! – сказала Ангелина Алексеевна. – У нас в гостях замечательный человек – Вадим Никитич Чистяков! Это футболист, тренер областной сборной по футболу, бывший игрок сборной России.

Все захлопали, Чистяков подошёл ближе к краю сцены. Директор продолжила:

– Вадим Никитич учился в нашей школе до девятого класса. Потом они с семьёй уехали из Лузы. В футбол он начал играть ещё у нас. Ну, я думаю, что об этом он сам расскажет гораздо лучше.

Все снова захлопали, а Ангелина Алексеевна спустилась со сцены.

– Ну, в сборной я не очень долго играл, – начал Чистяков, – на тренировке заработал травму колена, долго восстанавливался, но вернуться в большой спорт уже не смог.

Он рассказал, что сейчас бы он, вероятно, всё равно уже не играл в сборной, потому что карьера игроков бывает не такой уж долгой – возраст и травмы дают о себе знать. Правда, футболисты бывают и сорокалетние. Вот, например, в Японии одному футболисту вообще сорок восемь лет! Так что, может быть, и он, Чистяков, ещё играл бы в футбол. Словом, кто знает, как бы повернулась жизнь, если бы не колено.

– Но мне нравится то, чем я занимаюсь, – сказал Вадим Никитич, – мне нравится, когда я вижу, как растут мои ученики, как играют всё лучше и лучше. Занимайтесь спортом, ребята! Вот, например, у вас в городе отличная футбольная секция.

Потом он ещё рассказывал, кого он вырастил, кто где сейчас из его учеников, рассказал, как трудно некоторым бывает играть, но они упорно трудятся и достигают разных вершин. Каждый своей вершины достигает. Например, один его ученик долго добивался того, чтобы его взяли в сборную России, и его взяли на скамейку запасных, а другой только на региональных матчах иногда забивает одинокие голы. Но для него это значит больше, чем для того, кто сидит на скамейке запасных в сборной.

– Так что не стесняйтесь своих достижений, ребята! В спорте, учёбе, других кружках и секциях. Главный ваш соперник – это вы сами, это ваша, может быть, лень, ваш страх сделать лучше и больше. Не бойтесь ничего.

Плотникова слушала очень внимательно, а Маша – вполуха, потому что всё глядела на часы в своём телефоне – скоро должна начаться тренировка, а Чистяков здесь, а она хочет есть, но не поела ещё.

Когда Чистякову начали задавать вопросы, она дёрнула Плотникову за руку, и они вышли из зала. Сразу стало легче дышать, оказывается, в зале было душно, Маша это поняла только сейчас.

– Зачем ты? Я ещё хотела послушать, – сказала Плотникова, – вопросы задать, у меня есть к нему вопрос! Кого он возьмёт в команду? Ты что думаешь?

– Меня может взять. Тебя тоже может. Пошли домой, скоро на треньку бежать.

– Да ладно, без Чистякова не начнётся, а он ещё тут.

– Надо поесть. Погнали ко мне! У тебя форма с собой?

И девочки пошли обедать к Маше. Мама вчера ещё сварила щи.

– Слушай, – спросила Маша, когда они ели, – ты заметила, что он стал больше хромать?

– Чистяков? Так на улице скользко же, ледяной дождь прошёл. Наверно, ему идти тяжелее было, вот и захромал сильнее. Хотя я, честно говоря, не заметила. Наверно, не намного сильнее. Ты сегодня дома ночуешь?

– Думала к бабушке. Пойдём вместе!

– Пойдём. Мне мама звонила, сказала, пока домой не надо приходить.

Кого возьмут в сборную?

На тренировке Чистяков был совсем не таким милым и разговорчивым, как на встрече в школе.

– А когда вы из города уехали? – спросила его Сонечка.

Чистяков немного поморщился, будто попробовал что-то кислое, ответил:

– Лет двадцать назад. Ну, пятнадцать. Давно.

Дунул в свисток, сказал строиться. Для начала, для разогрева все побегали, попрыгали, как на обычной ОФП. Вообще-то по расписанию у девочек и была общая физическая подготовка, но Ольга Дмитриевна сказала, что, пока Чистяков и Мышкин в городе, у всех будет только игра. На каждой тренировке. И треньки на этой неделе – каждый день, чтобы тренера успели всех как следует разглядеть – кого стоит брать в сборную, кого – в школу олимпийского резерва, а кого – оставить в «Родине».

Потом девчонок разделили на две команды. Они хотели, как всегда, рассчитаться на первый-второй, но Чистяков сам их по-своему разделил. Получились команды в шесть и семь человек – Гульки не хватало.

Девочки бегали на этой тренировке как бешеные ракеты! Особенно старалась Сонечка. Её и обычно-то не догонишь, а тут она развивала такую скорость, что, если бы кто оказался на её пути, сильно бы пожалел – точно снесла бы. На тренировке она догоняла мяч, пасовала своим или била по воротам сама. Настасья Веселова, как всегда, стояла на воротах, она не пропустила ни одного мяча! Хотя они все были такими сложными. Чистяков довольно смотрел на неё. Потом поставил в ворота Машу, а Настасья пошла в левый фланг. Она и тут играла что надо! Забила гол Плотниковой, которая в этот раз оказалась в другой команде. Плотникова показала язык, пока Чистяков её не видел. Правда, это заметила Ольга Дмитриевна, она погрозила Плотниковой пальцем. Конечно, неспортивное поведение, она всегда за это девчонок ругает, особенно достаётся Маше Голубцовой и Плотниковой. Вот и на этой тренировке Маша повела себя неспортивно, когда пропустила гол от Насти Рыболовлевой. Настя пришла к ним из команды постарше, потому что там почти все разбежались – кто в танцы, кто в мягкую игрушку. Почему-то именно у шестиклассниц команда распалась. И Настю приняли к девочкам, которые младше её.

– Так нечестно! – закричала Маша, когда ей засчитали гол. – Я отвернулась!

– А ты не отворачивайся, когда рядом с твоими воротами жарко, – сказал Чистяков.

– А кто тебя заставлял? – спросила Ольга Дмитриевна. – Отвернулась она. Сейчас ещё штрафной назначим.

– За что штрафной-то? – спросила Маша. Не умеет она вовремя остановиться никогда, всегда спорит.

– За поведение, – ответила Ольга Дмитриевна.

– Совершенно согласен с вами. Давайте назначим штрафной. Заодно проверим…

Он не стал договаривать, что хочет проверить, и так ясно – Машу и её реакцию, сможет ли она взять мяч. Маша смогла. Она без отрыва смотрела на Таю и как-то почувствовала, что вот сейчас она направит мяч в левый угол. Маша не поймала мяч, она смогла отбить его. Игра продолжилась. Потом в ворота поставили Дашу из параллельного класса. Ну она-то известная мазила, пропустила подряд два мяча. Маша сначала расстраивалась, а третий мяч смогла сама остановить уже на подлёте к воротам, отбила головой. И так ей почему-то стало спокойно, она вдруг поняла, что в этот раз игра ведётся не между командами, а между игроками. Кто лучше играет, тот и победит – может стать игроком сборной, может поехать учиться в Киров.

Она оказалась права. После тренировки Чистяков сказал, что сегодняшняя игра показала их в лучшем свете, чем вчера, когда девочки отвлекались на родителей. И перечислил тех, кто играл хорошо. Это были Сонечка Кунак, Настасья Веселова, Плотникова и Маша Голубцова.

– Но Голубцова, – сказал он, – под большим вопросом. Обычно те, кто спорят с арбитром, не попадают в сборную.

Гуля выбывает из игры

Маша любит приходить к дедушке с бабушкой. Во-первых, до них идти с тренировки ближе, чем до дома. Во-вторых, в соседней квартире живёт Гулька, и с ней всегда можно поболтать. А сегодня вообще красота: с Машей пришла Элька Плотникова. Так что хороший вечерок обеспечен. Маша и Плотникова приготовили уроки и пошли к Гуле. Она ещё дописывала последнее предложение в тетрадь по русскому.